Засуха

Фатима Тамаслухт стояла в тени дома и, приложив козырьком ладонь ко лбу, вглядывалась в пыльную дорогу, петлявшую по бесплодной равнине. Лишь несколько заморенных зноем и жаждой животных виднелись вдалеке, привязанные к деревьям, чьи кроны трепетали под палящим солнцем.

Один из сыновей Фатимы затеял драку со своим братом, потому что тот выхватил у него пук тряпок, заменявший им мяч. Этот тряпичный мяч смастерила сыновьям сама Фатима Тамаслухт, когда дети вконец доняли ее просьбами купить им мяч.

Проселочная дорога петляла по холмистой равнине, то появляясь на миг, то исчезая за поворотом.

Накануне Рукуш дала в долг Фатиме ведро воды и при том посоветовала:

— Постарайся растянуть эту воду подольше, приготовь еду себе и детям, но просто так пить им не разрешай. Они того и гляди опорожнят целое ведро одним глотком…

Что стало бы с Фатимой Тамаслухт и ее детьми, если бы не Рукуш! Муж Рукуш каждую неделю запасает по две бочки воды: он привозит их на осле от колодца за пять километров от дома. Но если бы Рукуш не доводилась Фатиме двоюродной сестрой, она никогда не дала бы той и глотка воды. Муж Фатимы не мог привозить воду, как это делал муж Рукуш. Он даже не ведал о том, что засуха охватила весь район. Он посылал ей деньги с оказией, когда односельчане возвращались из города в деревню, а в городе, сами знаете, всего вдоволь, в том числе и воды…

Уже более десяти лет, как муж Фатимы промышляет торговлей арахисом и тыквенными семечками в городских кофейнях, а она за всю свою жизнь в глаза не видывала ни кофейни, ни бара. Он рассказывал ей о городе два-три раза в году, когда наезжал домой, чтобы переспать с ней и дать жизнь новому ребенку.

А она по-прежнему ничего не понимала в этой жизни. Муж построил для нее каменный дом, точь-в-точь как городской, — так он сказал, — только гораздо просторней: дома в городе похожи на клетки, в них теснятся десятки семей, и нужду они все справляют в одном отхожем месте, толкаются у двери и ждут своей очереди… А здесь — совсем иное дело…

Перед взором Фатимы простиралась бесплодная, высохшая, растрескавшаяся земля. Всего год назад все вокруг зеленело, резвились ягнята и другой скот, и хоть мало его было, зато хорошо откормленный. А теперь, когда скота почти не стало, когда земля превратилась в бесплодную пустыню и пыль клубится над дорогой.

Один из мальчишек спросил:

— Фатима, когда отец привезет воду? Хочу пить!

— Заткнись! Тебе дай волю, так целое ведро вольешь себе в глотку! Скоро, скоро вернется отец, он специально отправился на базар, чтобы запасти для вас бочку-другую.

Накануне муж Фатимы неожиданно нагрянул из города. Он и ведать не ведывал, что Аллах за целый год не даровал им ни единого дождя. Односельчане, которых он порой встречал в городе, рассказывали о засухе, но он и вообразить себе не мог, что она разыгралась с такой силой. Ему говорили, что несколько овец из его отары пало, но он был уверен, что беды в том особой нет. Теперь же он убедился, что пала большая часть отары, и вдобавок засохли все саженцы, которые он купил на деньги, вырученные от продажи арахиса и тыквенных семечек. Когда Фатима рассказала ему обо всем, он словно оцепенел. Ей даже пришлось напомнить ему о чае:

— Пей, а то остынет.

— О Аллах! У меня от твоих слов ноги сделались как чужие.

— Да хранит Аллах тебя и твоих детей! Ты сам на себя все несчастья накликал. Говорила же я: возвращайся домой, живи здесь, ведь ты отец моих детей.

— Но овцы все сдохли.

— У других овцы тоже сдохли.

— Я не знаю, как они им достались. А я ноги в кровь сбивал, пока таскался с товаром от одной кофейни к другой да драпал как угорелый от полицаев, они и так не раз пинками и палками загоняли меня в каталажку.

— На все воля Аллаха!..

Кто-то из детей снова крикнул:

— Когда вернется отец, Фатима?

Она пнула мальчишку ногой прямо в живот. И тут же ей стало жаль его, хотела было приласкать, но он уже был далеко. А его братья похохатывали, сидя в тени у изгороди.

Муж поклялся, что вернется с двумя-тремя бочками воды, за ценой он не постоит, было б только на чем переправить. Если повезет, достанет осла… Фатима Тамаслухт устала стоять. Неподалеку врос в землю большой валун, она подошла и присела на него, продолжая вглядываться в пыльную дорогу. Казалось, что скотина уже не в состоянии двигаться. Истощенные и слабые животные безропотно ждали своего конца. Муж наверняка прирежет их всех и попытается сбыть мясо за бесценок. Но люди теперь почти не едят мяса, поэтому подскочили цены на зелень, даже на помидоры… Она снова пригрозила детям:

— Если кто-нибудь подойдет и выпьет хоть глоток этой воды, я ему так всыплю, что он наделает в штаны!

У них никогда еще не было штанов, вся их одежда состояла из широких рубашек, донельзя изодранных и ветхих.

Мальчишки не обратили ни малейшего внимания на слова матери. Каждый из них был занят чем-то своим, и она тоже была занята своим — смотрела на дорогу.

…Она сказала мужу:

— Лучше бы ты пошел за водой с кем-нибудь из родных, одолжил бы осла у Аита или у Хусу, все-таки они тебе братья.

— А ты уверена, что Аит или Хусу дадут мне осла?

— А почему бы и нет? Разве вы не родня?

— Я пока еще не забыл о том, что произошло после смерти матери.

— А что такого произошло? Обычное дело, поссорились. С кем не случается…

— Я бы не сказал, что дело обычное. Слава Аллаху, что они вынудили меня податься в город, в Касабланку. Если бы не засуха, я бы скупил все их земли, и уж они бы у меня на этих землях покорячились!

— Я говорю только, чтобы ты одолжил осла, а не покупал землю.

— Ни за что, слышишь! Ни за что не заговорю я с ними первый, даже если завтра встречу их на базаре. Никакие они мне не братья, и ничто не связывает меня с ними!..

Она вспомнила, как передернулось его лицо и изменился голос прошлой ночью, когда он произнес эти слова. Она испугалась, что вот-вот с ним случится приступ бешенства, один из тех приступов, которые охватывали его иногда. Но постепенно он успокоился и в конце концов заснул рядом, так и не повернувшись к ней лицом. Он просил разбудить его пораньше, но сам проснулся ни свет ни заря и ушел на базар.

От сидения на камне у Фатимы заломило в пояснице, она поднялась, но в дом так и не ушла.

Если муж привезет одну или две бочки воды, то на первое время ей и детям хватит, земле и саженцам все равно уже ничем не поможешь, а большинство овец уже пало…

Наконец она решила вернуться в дом, но внезапно заметила на горизонте очертания грузовика. Она так и впилась в него глазами, грузовик постепенно приближался, и стало заметно, что он бурого цвета. Дети прекратили игру и сломя голову понеслись ему навстречу. Нечасто им доводилось видеть грузовик, гораздо привычней для них были телеги, запряженные лошадьми. Грузовик поравнялся с ними, они освободили ему дорогу, а потом побежали вслед, размахивая руками. Грузовик направлялся к их дому. В кузове сидели двое солдат, а с ними — их отец. Машина остановилась, и Фатима шмыгнула в дом: никому из мужчин, кроме ее мужа, не позволено видеть ее лицо.

Мужчины спрыгнули на землю и торопливо сгрузили три бочки. Потом солдаты все с той же поспешностью вскочили обратно в кузов, взревел мотор, и военный грузовик помчался назад по пыльной дороге среди умирающих засохших деревьев.

Фатима вышла из дома:

— Где ты раздобыл воду?

— Я отдал за нее триста дирхамов. Это Амсакан Вальд Утагрит указал мне на этих двух солдат. Они крадут воду из казармы и продают ее на черном рынке.

— А откуда у солдат вода?

— Они же военные! У них все есть. Государство снабжает их всем.

— Вот счастливчики!

— Они мне еще пообещали, если я буду держать язык за зубами, достать все, что угодно: и воду, и скот. И по сходной цене. Так что и ты помалкивай.

— А вдруг Амсакан Вальд Утагрит проболтается?

— Зачем ему это? Он и сам покупает у них воду.

— Не очень-то я доверяю этому человеку. Ненадежный он, вон сколько раз женился и разводился.

— Какое тебе дело до него? Может, замуж за него собралась?

— Помолчал бы лучше! Давай откатим эти бочки под навес.

Они покатили первую бочку, за ними увязались дети и стали помогать, радуясь звукам плещущей в бочке воды.

Фатима прогнала их.

— Идите-ка лучше играть! Вот здесь вода. Но если хоть один из вас подойдет без спросу к бочкам, я дам ему хорошего пинка.

Муж Фатимы вытер пот со лба и присел на землю у изгороди. Фатима сама откатила оставшиеся бочки под навес. Как только она управилась, муж велел ей приготовить чай. Она поспешила в дом. Он взглянул на небо — чистое, ярко-голубое, без единого облачка. В Касабланке небо тоже было безоблачным и ярко-голубым, но у тех, кто там живет, есть все, даже вода в бассейнах. Он видел, как они плавают, пьют вино, жуют бутерброды, мужчины обнимают женщин, и все они смеются. И откуда только у людей берутся такие деньги?

Фатима вышла во двор и спросила:

— Пойдешь в дом или подать тебе чай сюда?

— Принеси чайник и займись своими делами.

Она поставила перед ним фарфоровый чайник и вернулась в дом. Откуда-то издалека до него доносились голоса детей. Он налил себе чаю. Чай был очень горячий. Тут подбежал один из мальчишек и захныкал, выпрашивая чаю. Фатима выглянула из дверей и прикрикнула:

— Дай отцу спокойно попить чаю!

Но муж поднял голову и сказал:

— Принеси ему тоже стакан.

Фатима исчезла в доме и вернулась со стаканом, проворчав по-берберски:

— На, возьми, чтоб ты подавился!

Муж Фатимы заметил на горизонте приближающуюся машину, поначалу она казалась черной точкой. Он встал и, напрягая зрение, стал вглядываться в нее. У него были слабые глаза, но он был уверен, что машина ему не привиделась. Уж не едут ли снова солдаты еще с одной бочкой воды? Он крикнул жене:

— Фатима! Солдаты везут нам еще одну бочку.

Она выскочила из дому и побежала к нему. Потом взобралась на валун и, приставив ладонь ко лбу, стала вглядываться в дорогу.

— Что-то не похоже на их машину. У тебя глаза совсем никудышные сделались, ничего не видишь.

Фатима вернулась в дом, а он вышел за изгородь. Теперь он и сам убедился, что это не военный грузовик, а обыкновенный джип. Тут же примчались дети, они скакали по двору от радости. Один из них кричал:

— Воду, воду везут!

Отец рассердился:

— Кыш отсюда! Ступайте к матери!

Муж Фатимы разглядел, что это был полицейский джип, и заторопился в дом, дети побежали следом.

…Полицейские ввалились в дом. Муж Фатимы испуганно отступил к стене и побледнел. Полицейские вышли во двор, хлопнув дверью, один из них стал мочиться у изгороди, а другой тем временем подошел к мужу Фатимы, постоял, постоял и вдруг с силой пнул его ногой в живот:

— Вор, сукин сын! Крадешь воду из военной казармы! Где бочки?

Первый полицейский у изгороди застегивал ширинку, не обращая внимания на окружающих.

Муж Фатимы, корчась от боли, упал на землю. Полицейский схватил его за грудки и заставил подняться:

— Говори, где вода?..