Затерянные в тоннелях. Трилогия

Эпилог

День подходил к концу. Веник лежал на кровати в знакомой избе. Фил и Заяц недавно покинули комнату, и теперь Борода рассказывал о своих приключениях.

— Это я виноват, — перебил толстяка парень, глядя в дощатый потолок. — Если бы я на «Боровицкой» не сглупил, то ничего бы не было.

— Ну, ты не скажи! — с жаром возразил толстяк. — Я ведь тоже тогда в штаны наделал. Признаюсь, о тебе даже и не вспомнил, бежал как угорелый. Потом уже в тоннеле осмотрелись, а тебя нет. И назад нельзя, не пускают. Вот тогда решили, как дойдем до Кольца, разделиться. Шуруп в Альянс двинется, а мы трое в другую сторону, на «Киевскую». Там ведь человек Мартына был. Думали, найдем его, он нам поможет на Диаметр пробраться, а там и…

— Так что там с Шурупом? — перебил его Веник. — Куда он делся?

— А фиг его знает! — Борода пожал плечами. — Говорят, пропал без следов. Там всего одна станция от «Добрынинской», а он словно растворился. Я так думаю, что он к себе в бункер, ну к Доку этому, как и его Мирра, сбежал.

— Да ну, — не согласился Веник. — Не думаю, чтобы он сбежал. Вспомни, как он рвался в Метро. Вряд ли…

— Ну не знаю, — покорно согласился товарищ.

— Так что дальше-то? — спросил Веник.

— Ну, а потом все просто было. «Октябрьскую» мы спокойно прошли. А вот на «Парке» нас тормознули. Я и подумать не мог, что там этот Рекун чертов. Скрутили, как лохов, даже вспоминать стыдно.

— Ну и что? Они вас допрашивали?

— Да они и так все про нас знали. Просто месили, отморозки ведь. Я уже отчаиваться стал, а как ты появился, так мне крышу и снесло. Знаешь, Веня, ведь я знал, что ты нас не бросишь!

Толстяк с умилением посмотрел на парня.

— Так что потом-то было? — спросил тот.

— Да ничего. Как я выскочил, автомат у одного выдернул и за тобой рванул, но куда там! Только до лестницы добежал, а там как рванет. Я вниз, а навстречу шобла Рекуна. Вот я их и положил. Знатно покрошил, они там как одуревшие были. Да я и сам тогда одурел. Единственное, что хорошо, так что я Рекуну лично в глотку дуло сунул!

— Ну, а потом что?

— А что потом? Потом драпали. В тоннель. Там дрезина была. Тебя и еще нескольких посадили и на «Октябрьскую» рванули. Дальше уже ехать нельзя было, так мы пешочком двинулись. Правда, там вода уже почти по пояс и течение неслабое, но мы еще успели. Мне тут уже, Рашевский рассказывал, что и после нас люди приходили. Ну, а потом уже легче стало, мы, после «Свободы» считай, пешком и не шли, а только ехали.

— Так это вы меня что, с «Октябрьской» до «Таганской» на руках несли что ли? — сообразил наконец Веник. — Стоило возиться…

— Ну, ты, Веня, ерунды-то не говори! — прикрикнул на него толстяк. — Я бы тебя и не туда на закорках поволок! Да и не трудно было. Там целая толпа ведь с «Парка» рванула. Фил вон сообразил как носилки соорудить. Несли попеременно, так что не сильно устали.

— Так, а с тем товарищем моим, ну с Серафимом?

Толстяк неопределенно махнул рукой.

— Да говорю же я, не знаю! Да, был там такой белобрысый. Он тебя и вынес наверх из подвала на «Парке». Потом мы тебя с ним несли, а вот тут… — Борода задумчиво почесал голову. — Я, признаться, помню, как мы с ним к «Таганской» подходили. А потом куда-то отстал он. Мы, со «Свободы» на мотовозе уже без него ехали. И тут я его не видел.

Веник вздохнул, не зная, что и думать. Исчезновение Серафима его совсем не радовало.

— Ясно, — задумчиво проговорил парень. — А тот, Дубровский, с ним что?

— Это с бородкой который? Ну, это крутой мужик. Он ведь тоже тебя тащил и вообще. Он сейчас все время у Полковника. Чего-то они там обсуждают все время. У них там ведь Новый Совет образовался. Там ажнак пятнадцать человек! Тебя сразу, единогласно, избрали туда!

Веник поморщился.

— Мне-то это зачем?

— Ну, ты не говори! — наставительно заметил товарищ. — Пока ты лежишь, Фил там за тебя, пока временно. А ты полежи, подумай.

— Да чего там думать! — махнул рукой парень и свесил ноги с постели, собираясь подняться. На него тут же, не пуская, навалился толстяк.

— Ты чего, Веня? Лежи-лежи.

— Да ну тебя! Я что, раненый что ли?

Он осторожно поднялся на ноги. Поддерживаемый товарищем, они вместе вышли из комнаты и вышли из дома. На крыльце, тихо переговариваясь, сидели два старика — Дед и Артур. Оба при виде парней быстро поднялись на ноги.

— Здорово, Веня, — приветствовал его Дед, осторожно потрепав за руку. — Как ты там?

— Нормально, — кивнул тот.

— Мне вон, Артурыч, про твои подвиги рассказывает.

Дед Артур улыбнулся парню.

Постояв немного со стариками, Веник вместе с толстяком дошел до калитки и встал там, облокотившись на хилый заборчик.

На улице то и дело взад-вперед сновали люди. Одни шли целеустремленно, другие просто осматривали хутор. Почти все они двигались осторожно, стараясь не смотреть вверх, на непривычное небо. Кусты рядом затрещали и оттуда выбрались двое мальчишек, которые, играя, обследовали неизвестный и новый для них мир.

— Здрасьте, — приветствовал один из них Веника.

Парень рассеянно кивнул и тут узнал мальчишку. Это был тот самый мальчуган, который привел его в лазарет на «Смоленской».

«Интересно, — подумал Веник. — Он-то как здесь оказался? Хотя, вон, мастеровые Аркаша и Илья с „Арбатской“ выбрались, почему бы и ему не выбраться. Наверняка и на „Смоленской“ оказались разумные люди, которые не стали дожидаться, пока их зальет».

Мальчишки перебежали дорогу и скрылись в кустах на другой стороне улицы.

По их стороне, мимо изгородей, таща какой-то мешок, шли двое. Когда они приблизились, Веник с небольшим удивлением увидел, что это тамбуровский уголовник Сухарь и рыжебородый подручный бандита Гусара с «Марьино». При виде парня они угодливо улыбнулись и кивнули Венику.

Тот кивнул в ответ.

«А эти-то тут как оказались?» — только и подумал он.

— А где Васек? — спросил товарища Веник.

— Да тут же, в лазарете. Его задело немного, но ничего серьезного. Я был у него уже, скоро поправится.

— Надо сходить к нему.

— Сходим, — серьезно кивнул толстяк. — Смотри, кто идет.

По улице, со стороны штаба, к ним направлялись трое. Веник сразу же узнал советника Рашевского. Двое вооруженных парней следующих за ним, по-видимому, являлись его телохранителями.

— Здравствуй-здравствуй, — улыбнулся советник, пожимая двумя руками руку парню. — Ну как, получше уже?

— Да, нормально.

— Ничего, отдыхай сколько надо. У нас великие дела впереди!

Рашевский начал что-то рассказывать про устройство беженцев, про быстро возникший палаточный городок рядом с хутором, про открытие каких-то мастерских, про создаваемые огороды, но Веник слушал все это вполуха. Прислушался он только, когда советник сделал серьезное лицо.

— А знаете, — сказал тот. — Будьте осторожны. Мы, конечно, пытались фильтровать беженцев, кучу народу уже изолировали, но скажу прямо, есть тут среди нас и преступники!

— Это кто? — поинтересовался Борода.

Советник оглянулся по сторонам и понизил голос.

— Сегодня у нас уже два ЧП!

— А? — немного удивился Веник.

— Утром убили Бастрыкина! Он из охраны Альянса, и занимался как раз фильтрацией беженцев и всех, кто выходил на поверхность. Ты может видел его на «Римской»? У него пальца нет.

— Не знаю такого, — соврал парень, вспомнив мужика, который «тепло» встретил его на «Римской». — А второй кто?

— А второго ты знаешь, это Костюхин, бывший комендант «Дубровки». Мы его главным судьей назначили, а вот час назад его нашли… Убитым.

— О! — удивился Веник. — А его-то за что?

— Да кто же знает? Нашли тут, в развалинах. И почерк один и тот же. Обоим шею сломали.

— Шею??? — не удержался и воскликнул Веник, сразу подумав о Серафиме.

— Да, — кивнул Рашевский. — Так что, будьте осторожны! Мы патрули уже организовали и посты выставили, но вы, все-таки будьте осторожны! На ночь запирайтесь!

— Будем! — кивнул Борода.

Советник еще раз пожелал выздоровления Венику и, вместе с телохранителями, удалился быстрыми шагами.

Парни вернулись в дом. Начало темнеть. Вернулись Фил с Зайцем и все сели ужинать при свете керосиновой лампы. По предложению Веника, дед Артур пока тоже устроился вместе с ними.

Как только они поели, во входную дверь постучали. Заяц сходил и открыл дверь. Вернулся он не один. В комнату вступил Дубровский.

Веник обрадовался ему:

— Хорошо, что вы здесь.

Тот тоже улыбнулся, пожимая руку парню:

— Я не один.

В комнату шагнул бывший ангел. Борода и Фил кивнули пришедшим, как старым знакомым, представив их Деду.

У Веника сразу же отлегло от сердца. Он с удовольствием смотрел на товарища. Дубровский же говорил Деду:

— Значит, вы здесь главный?

— Да какой там! — отмахнулся тот. — Раньше я, может, и был главным, а сейчас… Какой из меня главарь!

— Ну, это ты зря! — заметил ему Борода.

Одна мысль пришла Венику в голову. Он поднялся из-за стола.

— Ты куда собрался? — насторожился толстяк.

— Да вот, надо поговорить с этими господами, — кивнул он на Дубровского и Серафима.

— Ты сиди, Веня, — сказал Дед. — Мы выйдем.

— Не выдумывай! Пойдемте, — кивнул Дубровскому Веник.

Они зашли в одну из небольших узких комнат с двумя кроватями. За окном солнце уже скрылось за горизонтом. На фоне заката виднелись темные кусты.

— Слушай, Серафим, а ты где раньше был-то? — сразу спросил товарища Веник. — Я тут не знал что и думать.

— А… — поморщился тот. — Не мог сразу придти. Были проблемы…

— А зачем ты этих двоих убил?

Дубровский тоже с интересом посмотрел на бывшего ангела.

Тот развел руками.

— Да тут все просто. Этот Бастрыкин… У меня были дела с ним… Раньше. А тут, как только мы на «Таганскую» вернулись, он меня сразу узнал и тормознул. Сказал, чтобы я выбирал, или он меня к стенке ставит, или я по его указке пару человек тут грохну. Ну, я согласился, конечно, а сам решил, что по любому, лучше ему башку открутить.

— А Костюхин?

— А это вообще песня, — ухмыльнулся Серафим. — Встречаю его сегодня, а он про тебя спрашивает. Прикинь, этот хрен собирался тут снова тебя судить. Кричал, что не намерен тебе тринадцать убийств прощать.

— И что? — удивился Веник.

— Да ничего. Я сказал, что готов против тебя показания дать, задурил ему голову, завел в развалины, а там уже все просто оказалось.

— Ну, ясно, — пробормотал Веник и посмотрел на Дубровского. — А вы как устроились? Какие планы у вас?

— Да какие тут планы? Я ведь здесь не надолго. Скоро уйду.

— Куда? — чуть не воскликнул Веник.

— Пока не знаю.

— Но почему? Вы же видите, что нужны здесь!

Бородач кивнул.

— Все так, да только перспективы этого Альянса мне не нравятся.

— В каком смысле?

— В том, что знаю я, как этот мир устроен, и знаю, что с вашим Альянсом дальше будет. А будет это «Диаметр номер два»!

— В каком смысле? — не понял Веник.

— Да в том, что слишком много народу из-под земли сюда вылезло. Рано или поздно, боссы этого мира вами заинтересуются. Уничтожать они вас вряд ли будут, но вот взять под контроль попытаются. Уже в ближайшее время начнут появляться их агенты. Потом, среди местных наверняка куча пособников Института, которые снова с радостью начнут служить старым или новым хозяевам. Начнут идиотские законы продвигать, толерантность проповедовать… Постепенно они займут все командные посты и вместо комфортной жизни люди получат дебильную власть и прочий маразм. Закончится все это печально.

— Не закончится, — уверенным голосом сказал Веник.

Дубровский удивленно посмотрел на парня.

— Я об этом и хотел поговорить с вами. Знаете, когда я первый раз попал в Альянс, то подумал, что это мой новый дом. И единственное, что мне хотелось, это просто спокойно жить и работать. У меня тогда это не вышло и сейчас тоже не получится. И все из-за идиотов и вредителей в руководстве. Поэтому я тут один путь вижу — самим все это взять под контроль. Очистить руководство от гадов и не давать появиться этой заразе снова.

Бородач и Серафим с интересом смотрели на Веника.

— Помните, что говорил нам Максим Павлович на «Каширской»? — убежденно говорил парень. — Почему бы нам самим не претворить в жизнь его план? Разве мы сами не сможем сделать все как надо и по справедливости?

Дубровский провел рукой по бородке и сказал:

— Вообще-то я тоже вспоминал этого Палыча. План у него хороший и своевременный. Признаюсь вам — то золото, оно в полной сохранности, там, в тоннеле. Я только сегодня разговаривал с Полковником и хотел рассказать ему об этом, но не решился.

— Почему это? — спросил Серафим.

Бородач пожал плечами.

— Еще рано. Хотя Полковник мне и нравится. Он тот, кто нужен, но здесь многое будет зависеть от всех, кто окажется во главе этого дела. Не хотел бы я, чтобы этим золотом начали распоряжаться всякие мозгляки и дурные личности вроде этих Костюхиных.

— Они и не будут, — твердо сказал Веник. — Хватит нам уже в задних рядах стоять! Тут, — он кивнул на дверной проем, — мои друзья. Они самые близкие мне люди. Если мы объединимся, то получится отличная команда. Наверняка среди вышедших и других достойных людей немало. Находя толковых людей, да еще с вашей помощью, мы сможем большие дела делать.

— Какие, например? — Дубровский с интересом посмотрел на парня.

— Да разные. Мало ли зла в мире? Если тут территория беззакония, как говорит Полковник, то почему никто за двадцать лет не попытался это изменить? Кто помешает нам попробовать? Ты с нами, Серафим?

Он посмотрел на товарища.

— Я с тобой, конечно же, — кивнул тот. — Только не пойму, о чем ты?

— Ну, как, о чем? Не ты ли говорил, что будешь наказывать виновников всего этого? Сперва у себя сделаем как надо, затием в округе. А потом видно будет. Может, мы так и во всем мире порядок наведем! Сделаем его чище и лучше! Действовать будем решительно — без всяких воплей о правах человека и прочей мишуры.

— Так ты что, — усмехнулся бывший ангел. — Собираешься создать что-то вроде Ангелов?

— Почему вроде? — в ответ улыбнулся Веник.

— Что за «ангелы»? — спросил Дубровский.

— Да были такие ребята, — пояснил ему парень. — Они делали примерно то, чем и я хочу заняться, но только убивали не тех, кого следует. Мы же это дело возродим, но только по уму все сделаем.

— Ну, Серега, — пробормотал Серафим. — Ты меня не перестаешь удивлять. Это надо же, ты и собираешься Ангелов возродить!

— А почему нет?

— Н-да…

— Читал я что-то про «ангелов» в оперативных сводках, — задумчиво проговорил Дубровский.

— Да, — кивнул Веник. — Они много чего натворили и много кого зря убили. Но мы-то такой ерундой заниматься точно не будем!

— А теперь они где? — поинтересовался Дубровский.

— Нету, положили их всех, — сказал парень. — Почти всех…

Веник усмехнулся и посмотрел на Серафима.

— Ну что же, — сказал Дубровский. — Сразу скажу, звучит это все странно, но вы двое, едва ли не единственные разумные люди, кто мне в Метро встретился. Я тут уже второй день здесь с народом общаюсь и вижу, какой мусор сейчас в Новый Совет лезет, поэтому может быть, не так уж вы и не правы. Возможно, из этой затеи, что и выйдет.

— Так ты с нами? — спросил его Серафим.

— А ты?

— Я давно уже с Серегой. Куда он, туда и я.

— Хорошо, — кивнул бородач. — Не буду ничего обещать, но, по крайней мере, попробую вам помочь на начальном этапе. А там видно будет.

— Спасибо и на этом, — сказал парень.

Они все вернулись в большую комнату, где сидели остальные. Веник услышал, как дед Артур говорил:

— …пока тут все тихо. И как-то спокойно у меня на душе. Даже странно. А вот что дальше будет, это уже вопрос!

— А дальше, — отвечал ему Дед. — Дальше мы сами думать будем. Может, тут останемся, а может, еще куда рванем. Страна у нас большая… была.

— Так ты что, Дед, — спросил Веник. — Думаешь уходить отсюда?

— С чего ты взял? — откликнулся тот. — Просто думаю, что надо смотреть, что тут выйдет из всех этих Новых Советов. Если тот же идиотизм, что и в Альянсе, то и думать нечего, рвать нам отсюда надо.

— Верно, — кивнул Борода. — Лучше бродяжничать, чем под дураками жить.

— Нет, парни, — уверенным голосом сказал Веник. — Никуда мы отсюда не пойдем, а если кто уйдет, так это идиоты и прочий сброд из Совета. Мы же будем порядок в мире наводить. А начнем мы с вами вот с чего…

Все в комнате с интересом прислушались к тому, что начал говорить им парень.

За окном, на хутор и палаточный лагерь беженцев уже спустилась ночь. Вышедшие из подземного мира люди укладывались спать. Некоторые из них стояли на улице и, глядя в темное небо близорукими глазами, таращились на странные звезды, каждая из которых так похожа на свет в конце тоннеля.

КОНЕЦ.