Завеса Звездной пыли и Жестокости

Глава седьмая Делфина

Слова Итрис тяжелым, хлестким предупреждением повисли в разреженном воздухе башни.

Медленно высунув язык, Сирен провел им по губам. Должно быть, в его темных глазах беззвучно проносились неприятные мысли.

– Скажи-ка, сестрица, на что это ты намекаешь?

Впервые я заметила, как по лицу Итрис скоплением морщин пробежало сомнение. Какое-то мгновение она смотрела брату прямо в глаза, пока Сирен не указал рукой на дверь, через которую мы вошли. В следующую секунду я осталась наедине с двумя молодыми фейри: оба решительно, не мигая уставились на меня. На меня хлынула волна любопытства, а не презрения, и я с радостью ответила на их внимание.

Разглядев эту пару получше, я решила, что по человеческим меркам им не могло быть больше пятнадцати, но сколько это в летоисчислении фейри, я не имела ни малейшего понятия, учитывая также недавнюю реакцию Итрис на мой собственный возраст.

– Ты правда наполовину человек? – наконец выпалила девочка. Глаза ее стали еще шире, как будто она была шокирована тем, что произнесла это вслух. – Как по мне, ты не похожа на человека. Вообще-то я никогда не видела людей, но всегда представляла их намного… более устрашающими.

Мальчик рядом с ней энергично закивал:

– Как медведь или кабан.

– Правда, их мы тоже не видели.

Я фыркнула, и девочка нахмурила брови:

– Мы что-то не то сказали?

– Нет, – ответила я с легкой улыбкой, которая стерла с моего лица постоянно угрюмый вид. – Я встречала немало людей, похожих на кабанов. Описание «устрашающий» им подходит.

В мыслях всплыл образ Рафула – бывшего управляющего в поместье, в котором я работала, – тут же сменившийся вторым лицом, которое мне хотелось бы навсегда стереть из памяти. Лицо мужчины, убившего Рафула за то, что тот поднял на меня руку.

Я изо всех сил старалась удержать свое сознание подальше от темных закоулков, в которых сохранилась память о нем, поэтому, тряхнув головой, задала свой вопрос:

– А сколько вам лет?

– Сто двенадцать.

Они заговорили в унисон, их слова спотыкались друг о друга. Какое-то мгновение пришлось переваривать услышанное. Следом на меня обрушилось осознание всего сказанного ими, а вместе с этим и волна головокружения.

– Но мы уже давно выглядим вот так.

Но от этого мне не перестало казаться, что голова вот-вот была готова повернуться вокруг своей оси, в процессе свернув мне шею, на которой та, судя по всему, уже неуверенно держалась в попытках не сойти с ума.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, переводя взгляд с мальчика на его подругу. Я знала, что они старше, чем выглядят. Но сто двенадцать? Они выглядели так молодо, так молодо!

Мальчик склонил голову в мою сторону:

– Ты и правда ничего не знаешь, да?

– Заткнись, Элдер, – шикнула на него девочка, затем сконфужено посмотрела на меня. – Он хуже Сирена. До войны он ни разу не покидал Элизию.

Мальчик, Элдер, закатил глаза.

– Как будто десять минут за ее пределами считаются, Элви.

Элви поджала губы и отодвинулась подальше от мальчика.

– Не обращай внимания на моего брата. Он еще не вышел из того возраста, когда мальчики дергают своих подружек за косички, чтобы привлечь внимание. А раз уж косичек у тебя нет, он избрал путь словесных перепалок.

Пунцовое лицо Элдера явственно выделялось на фоне его коротко остриженных волос. Он что-то неразборчиво пробормотал и сердито ушел за поток водной струи, при каждом шаге шаркая ногами. Секунду я наблюдала за ним краем глаза, а живот свело при мысли о шаге навстречу неогороженному краю башни.

Я снова поймала на себе взгляд Элдера, когда он, покраснев еще гуще, оглянулся на меня, прежде чем демонстративно спрятаться за одной из сводчатых колонн.

Элви выглядела самодовольной, когда я к ней повернулась.

– Вы…

– Близнецы, – закончила она за меня, как и прежде, энергично кивая. – Итрис – наша бабушка. Она растит нас с того момента, как разразилась война. Нам повезло оказаться здесь, когда миры разделились.

Она обвела рукой свою худощавую фигурку, не выдававшую того, что ей было уже больше века.

– А это произошло…

– Примерно пятьсот лет назад, если исчислять по человеческим меркам. Здесь время застыло.

Мне до этого показалось, что мое лицо не познает очередного оттенка бледности…

Возраст их не больше века. Больше шести.

– Поэтому твой порез и не зажил. Магии исцеления требуется ход времени… которое… здесь не идет.

Вдвоем мы посмотрели на пятно, портившее вид моей груди, и я внезапно почувствовала радость от того, что успела лишь слегка уколоть себя, когда после долгого ожидания появился Сирен. Я снова тряхнула головой, переводя взгляд на девочку-фейри, стоявшую передо мной.

Элви, должно быть, заметила выражение моего лица, потому что, лукаво улыбнувшись, подошла поближе и легонько подтолкнула меня. Я ожидала, что прикосновение будет мне противно, но ошиблась. Что-то в этой фейри обезоруживало.

– Не смотри на меня так, – сказала она, щеки ее порозовели. – У нас не такая большая разница в возрасте, как ты думаешь. По крайней мере, из всех фейри, которых я встречала, ты не сильно старше меня. Все остальные здесь совсем древние.

– Действительно древние, – с другой стороны сводчатого прохода подал голос Элдер, оповещая нас тем самым, что все еще слушает… хоть и находится в своем укрытии.

– Дело не в этом. Просто… Да, Элдер прав. Я и правда ничего не знаю об этом мире. – Или о своем собственном, раз уж на то пошло. Сейчас мне казалось, что я вообще ничего не знаю.

Я снова скользнула взглядом по брату Элви, который делал вид, что не пытается подглядывать за нами с противоположной стороны комнаты, и почувствовала, как нервное напряжение стало тревожить мышцы живота. Элдер, с его бледной кожей и белесыми волосами, совсем не был похож на моего брата. Но из-за одного его присутствия пульсировавший комок нервов напомнил о тоске по Солу. Я оставила его в Алдерии, думая, что больше никогда не вернусь, но как бы ни старалась свыкнуться с этой мыслью, она казалась более невыносимой день ото дня. Меня обманом заставили думать, что, покидая деревню, я защищаю младшего брата. Теперь же я знала правду. Знала, что лишь обрекла его на бо́льшие страдания, и с каждым днем мысль о возможности встретиться с родным братом снова казалась все более и более невозможной. Может, в Алдерии я и представляла для него угрозу, но отсюда я волей-неволей угрожала ему сильнее.

Чем ближе я была к фейри, к самому Аварату, тем больше была вероятность того, что меня снова используют ему во вред.

О чем бы Итрис и Сирен, выйдя из комнаты, ни говорили, когда они вернулись, оба были абсолютно спокойны. Итрис позвала внуков за собой, чему они покорно подчинились, но сперва каждый из них украдкой бросил в мою сторону взгляд, который не остался незамеченным: шаги Итрис раздавались намного громче обычного, пока она шла к двери.

Какое-то время Сирен вел себя так, будто не замечал меня. Он вернулся к ниспадающему потоку воды, протянул руку, но замер прежде, чем успел коснуться его пальцем. Могу поклясться, что в тот момент, всего на секунду, я увидела, как в черных водных гранях мелькнуло лицо. Но оно исчезло так же быстро, как и появилось.

Впрочем, поразмышлять над этим мне не удалось: Сирен наконец заговорил. От его холодного, расчетливого голоса по спине пробежал холодок.

– Итрис настояла на том, чтобы я больше внимания уделил твоему восстановлению, как она это называет.

От его слов я вздрогнула.

– Мне помнится, ты сказал…

– Я все еще придерживаюсь своего мнения.

Наконец Сирен посмотрел на меня, и я почувствовала, как пропадает минутное облегчение, – и не только из-за его слов, которые, казалось, все еще вертелись у него на языке, но и из-за выражения лица. Прошел всего день, как меня спасли из Аварата, а я уже привыкла к мнимой свободе, какой бы незначительной она ни была.

– Но в чем-то Итрис права, – добавил он, всего на долю секунды переведя взгляд на мою грудь, но я все равно почувствовала себя неуютно. – Я совсем отвык. Все мы отвыкли. Я не позаботился о тебе и намерен это сейчас же исправить.

На этот раз он пальцами коснулся потока черной воды, и я увидела лишь его отражение в ней. В разные стороны разлетелись брызги, усеивая его лицо блестящими каплями. Затем он подался вперед и прижался вплотную к поверхности будто бы остекленевшего потока. Не получилось расслышать, что он говорил тому, кто ждал по ту сторону, но он точно разговаривал – я заметила, как шевелились уголки его челюсти. Я переступила с ноги на ногу, подавшись назад, чтобы увидеть то, что крылось за тонким слоем воды. Как я и предполагала, не было видно даже вглядывающегося лица Сирена, не говоря уже о втором (предположительно) фейри. С кем бы его собеседник ни говорил и откуда бы ни отвечал, он все равно находился в другом месте.

Только когда Сирен отошел от воды, скользнув по мне самодовольным взглядом, я поняла, что он промок до нитки. Все, начиная от его серебристых волос и заканчивая одеждой в тон, было насквозь мокрое и липло к телу еще с тех пор, как его прервала сестра. Шелк мало что скрывал. Каждая резкая линия, каждый изгиб и каждый мускул стали видны отчетливее, чем если бы на нем вообще ничего не было надето. Я была так сбита с толку, что не заметила этого раньше, но сейчас изо всех сил пыталась отвлечься на что-то и не смотреть на него.

Сирен между тем, похоже, совсем не замечал, как старательно я отводила от него взгляд.

– Террек, – наконец нашлась я. – Что бы он со мной сделал? Итрис была полна решимости увести меня от него подальше.

– О, на самом деле он безобиден. Скорее ты просто умрешь от скуки, нежели он попытается убить тебя. Хотя, если жить так долго, как мы…

– Итрис уже предупредила меня, – пробормотала я. – Судьба похуже смерти, и все в этом роде.

Краем глаза я заметила, как проворные пальцы Сирена начали развязывать шнуровку сзади и по бокам мантии; наконец она распахнулась, позволяя ему отодрать промокшие шелковые полосы от кожи там, где они прилипли.

Тело фейри, облаченное в намокшую ткань, походило на мраморную статую, состоявшую из резко высеченных линий. Его лицо состояло из тех же тонких черт, на воссоздание которых мог быть способен только самый гениальный скульптор. Каждый мускул его тела был вырезан с той же виртуозностью, что и скулы, выступавшие у самых уголков глаз. Как я ни старалась отвести от него взгляда, сопротивление становилось бесполезным.

Было такое ощущение, что я смотрю на что-то запретное. Он был совершенен, каждый мускул наполнялся силой и двигался, пока он осторожно спускал слои серебристого шелка с плеч, огибая твердые, очерченные кубики пресса. Сирен остановился, когда мокрая ткань так низко свисала с его талии, что чудом не соскользнула сама по себе и не растеклась по полу, будто еще одной лужей. Мой взгляд опустился ниже, вслед за поясом Адониса, но наградой моему любопытству послужила лишь ткань, прикрывавшая все его естество, которое было видно еще минуту назад… если бы я смотрела.

Но я не смотрела. Намеренно.

Взглянула только тогда, когда он отвернулся от меня, и я впервые увидела его открытую спину. По-настоящему посмотрела. Ничего с собой не могла поделать.

От плеч вниз по широкой мускулистой спине прямо к тонкой талии тянулись серебристые шрамы. Нельзя было догадаться, нанес ли он их себе с какой-то целью, или же это уже давно зажившее напоминание о несчастном случае. Они складывались в аккуратный узор, хаотичную симметрию, которая и привлекла мой взгляд.

Мне безумно хотелось провести по шрамам кончиками пальцев, понять, выпирают ли они, вздрогнет ли Сирен от прикосновения к розоватым линиям, проглядывающим из-под серебра. Желание было так велико, что я почти поддалась ему: почувствовала, как дернулись пальцы, но руки сопротивлялись этому странному новому влечению.

Сирен даже не подозревал о том, как действует на меня. Он вытянул руки над головой, отводя назад длинные пряди волос, некоторые из которых прилипли к лицу. Его гладкие и все еще поблескивающие руки приглаживали волосы до тех пор, пока пальцы не запутались в прядях на затылке. Отточенными движениями они шевелились под волосами, приподнимая их и скручивая локоны в длинную, похожую на веревку прядь. Он легонько, так, чтобы не повредить ни один волосок, отжал скрученный жгут, и я увидела, как с его кончиков капает темная вода. От этого волосы его стали еще белее и засияли ярче; когда он повернулся, направляясь к краю башни, по его рельефному животу побежали темные ручейки. Вода, хоть и была темной, не казалась грязной. Она напоминала тень, не ту, от которой вокруг становится темнее, а ту, которая контрастирует с солнечным светом.

А в моем случае она еще затруднила дыхание и лишила дара речи, пока я изо всех сил старалась разрушить чары, жертвой которых стала.

– Что значит быть Искателем? – спросила я, когда Сирен проходил мимо водной стены, все еще льющейся с потолка, и вздрогнула от того, как неровно прозвучал голос. Меня правда интересовал этот вопрос, хоть я и использовала его, чтобы отвлечься от бешено колотящегося сердца, чей стук отдавался в ушах. Я уже дважды слышала этот титул от Итрис, его вес давил так же сильно, как и язвительность, с какой она употребляла его, набрасываясь с упреками на брата.

Все еще ничего не подозревающий Сирен, проходя мимо, бросил беглый взгляд на блестящую поверхность воды.

– Я – один из семи правителей Элизии, поэтому мне поручили охранять и использовать ворота, – будничным тоном произнес он. – Порталы. Омуты. Своды. Они бывают разных форм.

– Как то озеро, из которого ты меня вытащил?

– Да, то озеро. И как тот пруд во дворе, насчет которого моя сестра так стремилась тебя предупредить.

Легкий холодок остудил извивающийся жар у основания позвоночника.

– Она сказала, что без якоря пропаду там навсегда.

Сирен едва слышно, сдавленно произнес:

– Могла бы. Но это не точно. Множество фейри заходили в тот пруд без якоря и выходили из него целыми и невредимыми. Так же как многие входили в него с якорем, но не возвращались.

Слова, которые должны были меня успокоить, почему-то прозвучали даже более угрожающе. После всего, что я узнала о царстве фейри, даже это было не так просто. Мысленно я сделала пометку на всякий случай держаться подальше от всех прудов, порталов и подозрительных сводов.

– Так, значит, у вас магия осталась? Такая же, как в Аварате?

– Магия, да. Такая же, как в Аварате? Не совсем, – ответил Сирен. – Как и в Аварате, чары нашли свой путь к фейри этого королевства. Несмотря на то, что все мы одинаково связаны с волшебством, каждый род наделен определенной… силой… У каждого рода она своя.

– Значит, Итрис и ее внуки…

Наконец взгляд Сирена вернулся ко мне.

– Откуда вдруг взялись все эти вопросы? После нашего последнего разговора я решил, что тебе неинтересно знать, каково быть звездной фейри.

Вспыхнувшего румянца было достаточно, чтобы на лице Сирена расползлась самодовольная ухмылка. От осознания того, что он его заметил, я покраснела еще гуще, а вместе с тем возненавидела себя еще сильнее.

– Я… Я просто подумала, что лучше изучить своего врага, раз уж я заперта здесь вместе с ним.

– Интересная формулировка, – произнес Сирен, чей голос сделался текучим, мягким, словно мед, – учитывая то, что смотришь ты на меня вовсе не так, как полагается смотреть на врага.

Даже если мои слова и задели его, он не подал виду.

Нет, он пылал тем же невыносимым жаром, что все еще взбирался вверх по моей спине, прямо в голову, кружащуюся от неприличных мыслей.

Больше не могло быть и речи о том, чтобы не смотреть на него или хотя бы притворяться, что не смотрю. Взглядом я исследовала каждый миллиметр его тела, рассматривая каждую резкую линию от острых скул до пояса Адониса, снова уводящего мой взгляд от кубиков пресса, которые больше подходили мраморной статуе, нежели одному из правителей. Блестящие капли воды уже начали высыхать на коже, но отяжелевшая под ее весом ткань по-прежнему соскальзывала с бедер. Ткань сдвинулась и больше не скрывала его наготы от меня, сползя так низко, что теперь я видела не просто очертания его достоинства под тонкой прилипшей тканью. Невольно увидела все.

И это подтверждало, что фейри, стоявший прямо передо мной, разделяет желание, неукротимым зверем свирепствовавшее внутри меня.

Фейри, которого я должна ненавидеть так же сильно, как и остальных (даже сильнее, чем остальных). Но моими мыслями в тот момент управляла не ненависть.

Я раньше уже испытывала тягу к фейри. Сначала почувствовала ее к Калдамиру, но не он стал первым принцем, которому я уступила. Тогда она была явной, но на тот момент все было по-другому. Тогда я смогла преодолеть влечение, понимая, что за ним могло бы последовать.

Но сейчас… здесь… Я не могла списать это притяжение на чрезмерную усталость или на угасающий адреналин, все еще оставшийся в венах. Прерывистое дыхание, которое с каждым вдохом становилось все быстрее, наполнило меня страхом: возможно, я больше не была такой сильной, как прежде. Возможно, я недостаточно сильна, чтобы сопротивляться.

Сирен направился ко мне, и по его взгляду я поняла, что фейри влекло то же чувство, из-за которого я была не в состоянии отойти. Даже когда он подошел так близко, что я ощутила жар, исходивший от его кожи, все равно не отстранилась. Не могла отстраниться.

Я хотела только схватить его, притянуть к себе. Принять в себя. Позволить ему поглотить меня.

И это пугало меня больше всего остального.

– Что со мной не так? – наконец прошептала я. Губы разомкнулись, а его опасно приблизились к моим. Сердце бешено забилось, и я не могла понять, чего боюсь больше: прямо сейчас упасть замертво от сердечного приступа или же того, что почувствую, если Сирен окончательно преодолеет постоянно сокращающееся между нами расстояние.

– С тобой все в порядке, Делфина, – сказал Сирен. В его голосе, таком же низком, как и мой шепот, прозвучало что-то глубокое, первобытное. – Ты фейри. Это и значит быть фейри. Ты чувствуешь это впервые.

Это и значит быть фейри.

Его слова вцепились в меня, и впервые за целую вечность я почувствовала, как воздух наполняет мои легкие. Я сразу поняла, что он имел в виду, чувствовала это много дней с момента своего перерождения в Горном дворе. Тогда из-за всех последовавших за ним обстоятельств просто не смогла распознать это чувство.

Изменилась не только моя внешность. Хоть изменения едва бросались в глаза, сейчас я чувствовала, как они пронизывают каждую клеточку моего тела.

– Отвечая на твой первый вопрос… – медленно продолжал Сирен. Из-за близости его тела к моему я совершенно забыла, как мы вообще оказались в такой ситуации. – Да, Делф. Итрис и ее внуки – мои племянники в некотором роде – разделяют мою тягу к магии порталов. Так же, как, предположительно, и ты.

Я не сразу поняла, о чем он говорит, но как только смысл его слов начал до меня доходить, наконец нашла в себе силы разрушить повисшее между нами томление.

– Погоди, ты хочешь сказать, что мы, возможно, родственники?

– Ты звездная фейри.

Его будничный тон привел меня в ярость.

– Да что это вообще означает? – накинулась я, и неутоленный жар поспешил вырваться наружу любым доступным способом.

– Все фейри так или иначе состоят в родстве. Мы все созданы из одной и той же звездной пыли. Но если хочешь услышать сегодня еще больше ответов, тебе придется дать мне что-то взамен.

Он протянул руку и коснулся меня, едва дотронувшись до виска, когда отводил прядь волос. Порывистого прикосновения хватило, чтобы я опять почти растворилась в нем.

Почти.

Но этого было недостаточно, особенно теперь, когда я знала истинную опасность моего влечения к нему.

– На что именно ты намекаешь? – спросила я, сжав зубы и снова глядя в темные глаза Сирена.

– Я говорю о сделке. Хотя… – Он умолк, оторвал взгляд от моих глаз и проследил за изгибами моего тела. – Возможно, я соглашусь на другой вариант, если ты хорошо попросишь.

Еще минуту назад я бы расплавилась в его руках, не сомневаясь, что с радостью бы упала в его объятья, наплевав на последствия. Сейчас же я уже не была так уверена.

Ведь теперь в моей голове застряла мысль, что фейри, стоявший передо мной, – как бы ни было велико мое влечение к нему – мог оказаться моим прапрапрадедом или кем-то еще достаточно близким. Румянец сошел с моего лица.

Побледнев, я отпрянула от прикосновения Сирена и почувствовала боль из-за увеличивающегося между нами расстояния. Боль, которая лишь усилила нараставшую тошноту.

Сирен заметил это, но, к счастью, его мысли оказались не настолько мрачными. Он склонил голову набок, и похотливое выражение его белого лица сменилось озабоченностью.

– Твоему телу понадобится время, чтобы привыкнуть. С человеческими телами так всегда. Было бы гораздо проще, если бы ты насовсем отказалась от своей человеческой сущности.

На этот раз у меня скрутило живот по другой причине.

– Что?

На губах Сирена снова заиграла самодовольная улыбка. На мгновение он крепко сжал их и, прищурив глаза, осмотрел меня так, как будто уличил в какой-то наивной затее.

– Я знаю, что ты делаешь, – хитро произнес он. – Но я уже сказал: если хочешь получить ответы, нам придется заключить сделку.

– Никакую сделку я заключать не стану, – ответила я, выпрямляясь и заставляя разум успокоиться. Пусть мое тело и пыталось многочисленными способами предать меня, хотя бы в отказе я была уверена.

Сирен заметил мою непоколебимость, но вместо проблеска разочарования, которого я ждала, увидела, как улыбка на его лице стала еще самодовольней.

– Не переживай, принуждать не буду, – сказал он. – Больше я об этом не попрошу. Но если передумаешь, Делфина, тебе придется уже умолять меня.

Он небрежно махнул рукой в сторону двери, где я заметила ожидающую в ее тени девушку-фейри. По тому, как она пялилась на меня и держала стопку свежего белья в руках, я сразу же поняла, что девушка пришла за мной, – еще одна из служанок, которые сновали в тенях замка.

Мне нечего было добавить к словам Сирена, ведь я знала – что бы я ни сказала, все равно об этом пожалею. Он же, с другой стороны, еще не закончил говорить.

Когда я вышла, его прощальные слова все еще звучали у меня в ушах.

– Все-таки если я твой враг, то могу и вести себя соответствующе.