Заветное желание

Глава 31

Глава 31, в которой я выскакиваю, как чертик из табакерки, и заставляю играть по моим правилам.

На подступах к дверному проему вдруг забила тревогу пробудившаяся из спячки интуиция. Решив подстраховаться, я сдернул с ближайшего стеллажа увесистый баул с каким-то барахлом и швырнул его перед собой. При пересечении сумкой дверного проема неожиданно огнем полыхнула затянувшая выход в холл паутина, и рассеченная десятками лазерных лучей экзотической ловушки обманка рухнула на пол горой пылающего тряпья.

Предчувствие смертельной опасности впереди исчезло.

— От ведь затейники, млять! — хмыкнул я, проскакивая разряженную ловушку.

Мне навстречу, ожидаемо, ударил шквал автоматных очередей — вспышка паутины, проанонсировав мое появление, стала очевидным сигналом к началу стрельбы для затаившихся в холле автоматчиков. И поток встречного свинцового смерча оказался столь плотным, что толщина защитной удары вокруг моего тела мгновенно просела почти до нуля.

От плачевной участи: быть расстрелянным на пороге холла, меня спасло читерское ускорение активированного рывка. Я проскочил опасный участок за неуловимое обычному глазу мгновение, и, оказавшись внутри толпы стрелков, снова превратился в неуловимо-быстрого невидимку-убийцу.

За пару секунд действия рывка я закрутил в холле сумасшедшую кровавую карусель. Потерявшие меня из виду бойцы посыпались на пол, как кегли в боулинге, заливая окружающее пространство кровью из вскрытых грудных клеток и вспоротых глоток.

В итоге, из доброй дюжины сгрудившихся напротив складского входа стрелков уцелел лишь один шустрый трус, быстрее прочих смекнувший сделать ноги, когда вокруг стали падать на пол зарезанные товарищи. Конечно, я легко мог нагнать беглеца и кончить его возле уличного выхода, но решил проявить милосердие и позволил одному везунчику унести ноги невредимым, лишь крикнув в распахнутую автоматчиком дверь:

— Сморщенный, хорош прятаться за спинами шестерок! Заходи, перетрем тет-а-тет!

Но мой широкий жест был неверно истолковал скрывающимся на улице «режиссером» провалившейся засады.

— Хрена лысого тебе, сука, а не переговоры! — донесся с улицы злобный вопль хозяина стаба. — Получай, кусок дерьма!

Интуиция забила набат за мгновенье до раздавшегося снаружи грохота гранатометов.

Времени на бегство из превращенного в одну огромную мишень холла не осталось от слова совсем. И, доверившись интуиции, я шепнул фразу-активатор недавно полученного и еще не разу не испытанного в деле Дара:

— Бур!

В следующее мгновенье я оглох от чудовищного грохота. Но, сопровождающей взрыв огненной вспышки я уже не увидел, провалившись глубоко под землю.

Я почувствовал плотные тиски сдавившей со всех сторон тело земли, но при этом оставшиеся открытыми глаза наблюдали вокруг, вместо земляной тверди, газообразную бурую мглу, которая, как выяснилось еще через несколько секунд, несмотря на резкий торфяной запах, оказалась вполне пригодной для дыхания. Еще экспериментальным путем было установлено, что в бурой мгле, несмотря на сковывающие тело тиски, я могу двигать руками и ногами — ужасно медленно, со скоростью беременной улитки, но все же могу.

В голове всплыло описание активировавшегося Дара, где указывалась предельная скорость моего подземного перемещения: четыре метра в минуту. А загоревшийся после провала под землю перед глазами счетчик обратного отсчета обозначил максимальную продолжительность подобной «прогулки»:

04.00… 03.59… 03.58…

Произведя несложное вычисление, я вывел, что под землей теперь могу удалиться от места начального погружения примерно на шестнадцать метров.

Горящая на периферии зрения карта стаба позволила рассчитать оптимальное место выхода на улицу, за пределы разрушенного холла. А отслеживаемые по карте разносторонние «улиточные» метания в бурой мгле позволили за примерно четверть минуты определиться с нужным направлением движения. И я стал протискиваться свозь подземные тернии к намеченной точке выхода.

Отмеряющий секунды счетчик действия Дара не позволял мне ни на мгновенье расслабиться, вынуждая пробиваться через бурую мглу с полной самоотдачей. К счастью, намеченная дистанция подземного перехода оказалась меньше шестнадцати метров, и до обозначенного на карте места выхода я добрался аж за полминуты до окончания действия Дара.

Не желая оставшиеся тридцать секунд тупо стоять на месте в торфяном зловонье подземелья, я рискнул досрочно покинуть подземное убежище, о чем мысленно попросил Систему и, для убедительности, решил подпрыгнуть во мгле, имитируя движение вверх. Уж не знаю, что там сработало: просьба или действие, но мой порыв был мгновенно удовлетворен, и через доли секунды я оказался на уличном тротуаре, затянутом сизым облаком удушливого дыма.

Зажав ладонью нос и рот, я стал осматриваться по сторонам, и сквозь просветы в дымовой завесе сперва разглядел здоровенную дыру в пол стены на месте бывшего входа в гостиницу, а следом внутри дома различил пятерку крепких парней, в одинаковых кислотных костюмах и с респираторами на лицах, заливающих пеной из толстых шлангов разгромленное нутро бывшего холла.

— Ну че там? Нашли остатки какие-нибудь этого мудака? — раздался совсем рядом знакомый командирский голос.

Активировав рывок, я метнулся за спину к обнаружившему себя хозяину стаба и, прижав резак к горлу ублюдка, прошептал ему на ухо:

— Часом не меня потерял, Сморщенный?

— Какого хр… — побежавшая из надреза на шеи кровь заставила крикуна прикусить язык.

— Слушай меня внимательно, утырок! Сейчас мы с тобой медленно зайдем внутрь, ты прикажешь своим холуям свалить, и мы вместе поднимемся в мой люкс.

— Ты че слепой? Пожар же-ж в доме! В какой люкс подниматься собрался?

— Не гони. На втором этаже огня нет. А внизу холуи твои все уже потушили. Лестницу от взрыва перекосило слегонца, но подняться мы сможем. Так что делай, че сказано, Сморщенный. Или, клянусь Стиксом, я сперва перережу тебе глотку, а потом вырежу, к хренам, и весь твой стаб до последнего ублюдка.

— Сука! Да я!..

— Головка от буя! — я еще сильнее надавил острейшим лезвием ему на горло, и остановившийся было ручеек крови побежал заметно быстрее.

Зарычавший, как дикий зверь, от бессильной ярости хозяин стаба вынужден был покориться и послушно побрел к лестнице.