Завод-4: назад в СССР (СИ)

Глава 8

— Товарищ Кузнецов, ты мне вот что скажи, у тебя случайно нет желания пойти в советскую милицию служить? — спрашивал у меня начальник отдела, куда доставили арестованных.

Не знаю, говорил он на полном серьезе или шутил, но выражение лица у него при этом было вполне деловым. Впрочем, с завода я никуда уходить не собирался, хотя не скрою — предложение прозвучало заманчивое.

— У меня — нет, мне и мастером на заводе хорошо работается, — ответил я, выждав небольшую паузу, как будто взятую на раздумья. — У меня к вам встречное предложение, товарищ полковник.

— Ну-ка, говори, Егор, любые твои предложения я с удовольствием рассмотрю!

— Думается, что вам надо обратить внимание на Марию Курочкину. Мне кажется, что было бы неплохо её отметить. Например, присвоить внеочередное звание. Человек явно заслужил, — сказал я.

Полковник задумался, кивнул. Уж не знаю, приходило ли это ему раньше в голову, но следовательница сделала действительно всё возможное. Последнюю операцию Курочкиной вообще сложно было не заметить. Да, следовательница добилась успеха не одна, а в паре со мной. Но речь всё-таки шла о поимке преступников, находившихся во всесоюзном розыске. По сути, сделала то, что другим милиционерам не удавалось. Поэтому, по моему скромному мнению, вклад Курочкиной было трудно переоценить.

— Знаешь, Егор, а ты, пожалуй, прав, я этот вопрос подниму! — поразмыслив, сказал Александр Игоревич.

Я пожелал полковнику удачного завершения дела и пошёл в кабинет следовательницы. Застал её не одну, Курочкиной как раз давала показания Кира. Она заметно переживала и курила одну за одной сигареты. Шевченко подробно излагала, как познакомилась с этими людьми, какие предложения ей от них поступили. Как мы и договорились, рассказывала всё с максимальной честностью и открытостью. Девчонка, конечно, была перепугана, ведь она хорошо понимала, что совершила крупную ошибку, не вернув все деньги до последней копейки. Но хорошо быть крепким задним умом. То, что Кира вернула деньги только сейчас, было нехорошо, но Курочкина шла в этом вопросе навстречу, что не могло не радовать.

Через четверть часа следовательница закончила опрос и заверила Киру, что в случае необходимости её вызовут в отдел.

Кира, наконец улыбнулась мне уголками рта и выскочила в коридор. Я закрыл за ней дверь и повернулся к Курочкиной, давившей усталый зевок.

— Ну что? — спросил я. — Как расследование продвигается?

— Преступники дают чистосердечное признание, — заверила следовательница. — У них, на самом-то деле, других и вариантов нет. Сейчас я им вменяю мошенничество. Но донесла до сведения Анжелы и Дениса, что статью могу в любой момент переквалифицировать. Например, на что-то более серьезное и с более длительными сроками заключения.

— Был бы человек, а статья найдется? — подмигнул ей я.

В целом было понятно, что мошенники эти — не дурачки. И прекрасно понимают, что если не будут сотрудничать со следствием, то срок для них только увеличится. Впрочем, интересовали меня не столько Денис и Анжела, сколько дальнейшая судьба несостоявшейся актрисы.

— Понял, с таким следователем я им не позавидую, — улыбнулся я. — А с Кирой что будешь делать?

— Ох уж эта Кира, ну просто покоя тебе не дает! — Курочкина откинулась на спинку своего стула и вдохнула. — Здесь другой вопрос, Егор…

— Ну-ка, — я положил руки на столешницу и показал, что жду ответа.

— А что мне за это будет? — игриво спросила следовательница.

— Что насчёт того, что я угощу тебя в «стекляшке»? — я так же игриво приподнял бровь.

— Ну-у, можно было, конечно, что-нибудь поинтереснее придумать, но я согласна, — сказала она.

Разговор, конечно, наш только начинался, и Маша это прекрасно поняла. Она привычно потянулась к шее, чтобы ослабить воротник форменной рубашки, но, наткнувшись пальцами на бантик блузки, смутилась и опустила руку.

Потом заговорила снова деловым голосом, правда, уже не пряча усталости:

— Я надеюсь, что нашла лазейку, как твою Киру не привлекать. Сейчас она идёт в качестве свидетеля, как и ты. Учитывая, что она и следствию помогла… в общем, что-нибудь придумать можно.

— Я всегда знал, что на тебя можно положиться.

— Угу, так что никто её не будет задерживать. С кем не бывает, ты правильно сказал, что каждый имеет право на ошибку, — Кира пожала своими плечиками. — Знаешь, я бы, наверное, и сама повелась, если бы мне такой красавчик предложил ехать в Голливуд.

— Так он тебе уже предлагал, — подколол я. — Ладно, а где наши массовики-затейники теперь?

— Здесь пока, ждут этапа, поедут во временный изолятор и там будут ждать решение суда. Я до сих пор удивляюсь, как они это всё провернули, и ведь не раз. И знаешь, что говорят? — Курочкина улыбнулась. — Уверяют, что видели эту схему в каком-то американском фильме!

Тут я не удивился, немало преступников вдохновлялись Голливудскими детективами, боевиками и нуарами. Но беда всех этих любителей лёгких денег в том, что рано или поздно они попадаются. Потом возникает вопрос — а надо ли все это было затевать? Что-то мне подсказывало, что прямо сейчас Денис и Анжела уже задаются этим вопросом.

— Ты бы домой шла, — сказал я, отбросив полезшие в голову мысли.

— Это ты так шутишь, Егор? — следовательница посмотрела на настенные часы, на которых стрелки застыли на начале шестого утра. — Через пару часов у меня уже начнётся рабочий день. Да и со всеми этими приключениями весь отдел на уши встал. Ты сам видел, что даже начальник пришел.

Тоже верно, я пришел к неутешительному выводу, что у меня тоже не получится сегодня поспать. Через два часа — начало рабочего дня на заводе. Пойду туда без всякого перерыва на сон. Правда, бессонная ночь, когда тебе двадцать, переносится куда легче, чем в шестьдесят.

Я решил, что не буду отвлекать Курочкину от работы, у девчонки с новым делом и так самый настоящий завал.

— Ко мне какие-то вопросы есть? А то мне уже на работу надо? — спросил тогда я.

— Пока нет, но если понадобится, вызову тебя по повестке, — сказала следовательница. — Кстати, Егор, всё хотела спросить, да забывала. Ты слышал, что у тебя на заводе произошло?

Признаться, я этого вопроса не ожидал, поэтому немного напрягся.

— Там много чего происходит, что конкретно тебя интересует?

— Цех какой-то выгорел, вроде как, что-то там с трансформатором случилось, — припомнила Курочкина в общих чертах. — Все там настолько серьёзно, что из Москвы комиссия едет.

— Первый раз слышу, — заверил я. — Но сейчас как раз и узнаю.

— Так ты сегодня работаешь?

— Ага, ты не одна в ударниках производства.

На этом мы попрощались, и я отправился на завод.

Суббота, сверхурочная работа… эх, было бы другое время, я остался бы дома — отсыпаться без задних ног. Только брать сейчас выходные мне совершенно точно нельзя. Пусть и сонной мухой, но надо поработать.

Прежде всего потому, что сегодня я планировал убедиться, что производственный процесс организован должным образом. В понедельник не должно быть никаких сюрпризов. Ну и неплохо будет, и вправду, посмотреть, что известно по части пожара. Курочкина, возможно, сгустила краски на эмоциях или от усталости, потому что из-за пожара в отдельно взятом цеху вряд ли на завод поедет аж целая комиссия из столицы.

Но я быстро убедился, что информация у следовательницы оказалась точной. Уже на проходной было видно, что завод буквально стоит на ушах. Через ворота на территорию заезжали какие-то автомобили, в том числе и с мигалками. Возле самой проходной крутились сотрудники в штатском и что-то спрашивали у сторожа.

Я зашел без проблем, сотрудники даже в мою сторону посмотрели. Впрочем, это неудивительно, субботу тоже на работу выходило немало работяг.

Уже в цеху я узнал, что у Ромы, которого тоже вызвали сюда в выходной, сверху поставлена задача опросить всех тех, кто вчера работал сверхурочно. Вопросы были простые, как молоток: видели ли вы что-нибудь подозрительное?

Мы столкнулись с начальником в коридоре, и первым делом он, конечно, у меня спросил:

— Егор, а ты вчера задерживался?

— Нет, не задерживался, — тут же, но без всякой торопливости ответил я.

— Подготовь мне прямо сейчас списки своих мужиков, кто вчера сверхурочно оставался, сможешь? — спросил Рома.

— Стряслось-то что? — я, естественно, включил режим Незнайки.

— Да что! Ого что! На той территории загорелся трансформатор, полцеха, к хренам собачьим, сгорело, — эмоционально начал говорить Рома. — Теперь всех на уши ставят и за шкирку на разговор. Ладно, разговаривать некогда, а то меня сотрудник ждёт. Хочет чтобы я привёл всех, кто вчера оставался. Будет их допрашивать.

— Да-а-а. Так а что — мы за червями-то пойдём? Планировали же на выходные?

— Пойдем… хотя теперь не знаю, когда я освобожусь! — Рома развёл руками и потопал к себе в кабинет.

Значит, всё прошло гладко и никаких следов я не оставил. Будь иначе — следствие вышло бы на меня в считанные часы.

Первым делом я сделал то, что просил Рома, и, походив по участку составил список тех мужиков, кто вчера оставался сверхурочно.

— А че за срочность такая? — естественно, посыпались вопросы от работяг, которые слышали о сгоревшем трансформаторе только краем уха.

— Да такое спросите, мужики, я же сам только вышел! — отмахивался я, не вдаваясь в конкретику.

Переписав всех, я отнёс список секретарше Ромы. Та тоже пожаловалась мне, что её сегодня выдернули на работу.

— Все как с ума посходили! — фыркнула она.

Выходя из приемной, я увидел, как по цеху ходит кладовщик. Завидев меня, он вскинул руку.

— Егор!

— Аюшки? — я тут же откликнулся и подошёл к нему.

Чем больше людей увидит, что я расслаблен и ничего лишнего не знаю, тем лучше, так что отлынивать от общения было не в моих интересах.

— Ты же ведь спрашивал про водителя кары?

— Так, было дело, — подтвердил я.

— Сегодня приедет! — сказал кладовщик.

Первая хорошая новость за сегодняшний день не заставила себя ждать. Я сразу поинтересовался, во сколько приедет водитель кары на наш склад.

— Часа через два. Он обычно между 10 и 11 часами приезжает.

Я поблагодарил кладовщика за информацию, тот в свойственной ему манере намекнул, что спасибо не булькает.

— И вообще, позабыл ты о старике, — усмехнулся кладовщик.

— Вот с проблемой по заготовкам разберусь — и сразу вспомню, — пообещал я.

Пока же я занялся подготовкой необходимого для выполнения плана на следующую неделю. Когда работяги выйдут в понедельник, у них по ячейкам должен лежать необходимый инструмент, оснастка и заготовки. А у меня в листе не хватало целого ряда позиций из инструментальной кладовой. Причём пробелы возникли уже после проведённой ревизии. Я хорошо помнил, как случайным образом подловил мастера первого участка в инструменталке. Он брал инструмент с моего участка, причём выгребал его целыми партиями. Случилось это до того, как он принял решение идти с Ромой до победного конца. И, вроде как, было логично предположить, что инструмент к этому моменту он уже должен был сдать обратно.

Я пошёл в инструментальную кладовую, и мы с Таней сверили все по списку.

— Не-а, ничего нет, — сообщила мне Танюха. — И у теть Любы не записано, кто брал.

Сама тетя Люба по выходным никогда не работала, у неё не уточнишь. Однако Таня, закрыв журнал, подметила верно:

— Впрочем, ты и так знаешь, кто и что брал!

— Да… знаю.

Вопрос теперь только в том — сознается ли коллега? Но озвучивать свои мысли Танюхе я не стал. Ну а сознается Костя или нет — сейчас и узнаем. Я пошёл в комнату мастеров, где застал Костю в одиночестве, остальных ребят как раз вызвали к начальнику.

— Ну, как жизнь молодая? — я, начал издалека.

— Да как, работы выше крыши, у нас же теперь участки новые… — хохотнул мастер первого участка. — Хотя что я рассказываю, уж ты-то все знаешь!

Я взял стул, поставил его напротив стола Кости и сел, сложив на спинку руки.

— Слушай, а ты — ну, совершенно случайно — не брал в инструментальной этот инструмент?

Я положил перед мастером свой список. Константин взял лист, скользнул по нему глазами.

— Теть Люба — как всегда, когда старые рабочие берут инструмент, она ничего в журнал не записывает. А я теперь концов не найду, — пока что без подначки проговорил я.

Костя, ознакомившись со списком, поскреб макушку. Я уже ждал, что вот сейчас мастер скажет, что не знает, где инструмент, но ошибся.

— Знаю, я же его и брал, — Костя выдвинул целый ящик с инструментом из-под стола.

— Зачем? — я наклонил голову и прищурился. — Он ведь на твоем участке без надобности.

— Честно? — Костя не стал отпираться, — Тебе хотел пакости сделать!

Такая прямота вызывала уважение.

— Чего же не стал? — прямо спросил я.

— Потому что вижу, что ты стараешься ради производства, а за производство у меня и у самого сердце болит!

Я поблагодарил Костю за честность, забрал у него ящик с инструментом и следующий час фасовал его, заготовки и оснастку по ящикам рабочих. Костя, тоже ушедший в работу с головой, вдруг спросил:

— Егор, ты, кстати, слышал, что мужики с тобой хотят поговорить в понедельник?

— Нет. О чем? — искренне заинтересовался я, потому что ничего подобного не слышал.

— Думают, что ты теперь как палочка-выручалочка и в кабинет начальника без стука входишь. Посыл, по крайней мере, такой, но что конкретно они хотят — не знаю.

Костя как будто бы ждал, что я начну высказывать какие-то догадки.

— Ну посмотрим, самому интересно, — только и ответил я.

Вариантов было всего два — либо рабочие придут ко мне с хвалебными одами и попытаются что-то выторговать, либо начнут скандалить.

Я взглянул на часы — время было начало одиннадцатого. Пришла пора идти в материальную кладовую, как раз должен подъехать водитель кары.

Я пришел, когда водитель уже приехал и вместе кладовщиком разгружал заготовки. Сделав вид, что мне что-то нужно от кладовщика, я внимательно смотрел за тем, как сдаются заготовки на склад. Все происходило ровно так, как описывал кладовщик. По некоторым позициям заготовок не хватало.

— Слышь Игнат, а здесь 39 штук вместо сорока, — сказал наш кладовщик.

— А, — отмахнулся глухонемой и показал какой-то жест.

— Че он говорит? — спросил я, когда водитель кары отвернулся.

— Говорит, потом довезет, — пояснил кладовщик, а затем, чуть подумав, добавил: — Ну или если не довезет, то попросит списать на брак.

— Ты, выходит, расписываться за такое будешь?

— А куда деваться, там выше как-то по-своему разбираются с этими вещами. Моё дело маленькое — закорючку поставить, что привезли, а я принял.

Я ничего не ответил. Сказать, что это слабая позиция, так кладовщик и сам знает, без моих подсказок. Просто удобно, что всё так, и за недостачу ему действительно никто и слова не скажет. Скорее рак на горе свистнет, тем что-то в этом плане поменяется.

Но теперь, когда у меня, как туз в рукаве, была поддержка нашего нового начальника, дело не выглядело безнадёжным. Тут главное — понять первопричину, почему раз за разом происходит именно так, не иначе. И на каком этапе случается осечка. По этому вопросу было бы не лишним поговорить с самим водителем, он мог дать ответы на все интересующие меня вопросы. Но я смотрел на глухонемого и понимал, что у нас не выйдет найти общий язык. Язык жестов я не понимал в принципе, а значит, даже если он будет считывать мои слова по губам, ответ-то не пойму. Не сажать же его за стол, чтобы он записывал свои слова на бумаге? Получался замкнутый круг.

Осмыслив это, я принял, как мне показалось, единственно верное решение. Дождался, когда он выгрузит заготовки и сядет за руль кары. И в этот момент я сел в кабину кары.

— Подвезешь?

Глухонемой на меня удивлённо посмотрел, не понимая, что я хочу.

— С начальником твоим надо поговорить, — объяснил я. — Поехали!

Водитель на это показал большой палец, и кара поехала на склад. Ехать было недолго, и вскоре мы уже заходили внутрь складского помещения.