Завоевание жизни

^{© Eando Binder, Conquest Of Life, 1937}

_{© перевод Андрей Березуцкий — Stirliz77}

ГЛАВА I Рождение бога

Вторая половина 19 века была периодом научных гигантов — Рамзая, Беккереля, Рентгена, Эйнштейна и других, — но история не упоминает Мэтью Йорка. В то время как химики превзошли природу с помощью синтетических продуктов, пока физики играли с удивительным электроном, а математики наощупь постигали вечные тайны космоса, Мэтью Йорк искал великую научную тайну.

Мозг, сильно стимулированный хроническим гипертиреозом, продвигал его исследования вперёд семимильными шагами, но и сжигал его раньше времени. Долгие годы интенсивного поиска и трудов в конце концов выкристаллизовались в результаты. Подобно паломнику, который наконец-то приближается к своей Мекке, Мэтью Йорк в конце концов понял, что кончики его пальцев коснулись двери, за которой находится тайна. И в то же время он с покорной горечью понимал, что не доживёт до того, чтобы приоткрыть дверь больше, чем на щёлочку.

— Дай мне ещё десять лет! — стонал он, обращаясь к Вселенной. — Десять жалких лет, и я верну тебе тысячу!

Но этому не суждено было случиться, и Мэтью Йорк, подобно Колумбу, умер, так и не узнав, что достиг берегов новой земли, хотя и видел её вдали.

В двадцать пять лет Антон Йорк, сын Мэтью Йорка, был высоким, физически совершенным, умственно развитым молодым человеком, с многообещающей научной карьерой. В тридцать он стал ещё здоровее, если таковое возможно, и глубоко погрузился в тонкости применения электромагнитных волн для разрушения. Он искал оружие настолько смертоносное, чтобы его использование показало полную бесполезность войны.

Ибо Антон Йорк был участником Мировой Войны. Мрачный опыт, полученный в том жестоком аду, оставил гноящиеся шрамы на его чувствительном рассудке. Со всей страстью фанатика он искал великое оружие, которое либо покончит с цивилизацией, либо принесёт ей вечный мир.

Постепенно ему стало очевидно, что он, вероятно, одарён исключительным физическим здоровьем. Временами он смутно задумывался об этом. Вряд ли это было естественно. Долгие часы в лаборатории, недели интенсивного, изматывающего труда не смогли ослабить его превосходную жизненную силу.

В тридцать пять лет он достиг расцвета своей карьеры, не проболев ни дня с самого детства. Словно какой-то старательный ангел-хранитель оберегал его от болезней, которыми страдали все окружающие. Его исследования привели к созданию объединённого пучка ультразвука и гамма-лучей — долгожданной цели.

Тем не менее, он не обнародовал своё открытие. Оно было слишком разрушительным, слишком высока была вероятность ввергнуть мир в хаос. Он хранил его в строжайшей тайне, уничтожил все записи, сохранил в памяти только ключевую формулу для использования в будущем.

Вместе с этим ультраоружием он также разработал и запатентовал сверхрефрактивный сплав, что принесло ему небольшое состояние. С тех пор нехватка финансов не мешала его личным исследованиям. Он отказался от академических обязанностей, которые ранее приносили ему средства к существованию, и обосновался в собственной лаборатории.

В сорок пять он, казалось, совсем не постарел. Женился на молодой и красивой двадцатипятилетней девушке, которая, как подсказывал ему инстинкт, не стала бы препятствовать его научным изысканиям. Они выглядели гармоничной парой ровесников, поскольку Йорк, казалось, обладал той энергичной молодостью, которой так удачно наделены некоторые люди. И всё же временами он ловил себя на мысли, было ли это удачей или чем-то другим.

Десять лет исследований жидкого и твёрдого ракетного топлива убедили его, что космические путешествия не могут быть осуществлены с помощью этих неуклюжих и расточительных средств. Ответ, если ответ вообще мог быть в этом случае, заключался в разгадке секрета гравитации.

В пятьдесят пять лет он сделал несколько чисто теоретических шагов к разгадке, но понимал, что для достижения фундаментальных основ, необходимых для глубокого анализа, может потребоваться несколько жизней. Он был подобен Анаксагору, который разработал атомную теорию за две тысячи лет до того, как у человечества появилась наука, способная её проверить.

— Вера, — сказал он однажды своей жене, когда она принесла ему бутерброды в его экспериментальную лабораторию, — гравитация подобна планетарному гипнозу, столь же удивительно эффективному и столь же неосязаемому. Что это такое, я ещё не определил, даже теоретически. Насколько я понял, это, по-видимому, направленное поле притяжения между массами материи. Под направленным я подразумеваю излучение из точек, а не просто бессистемное заполнение пространства, как в случае с космическими лучами. Вот это уже сильная подсказка…

Вера прервала его:

— Да, дорогой, пей свой кофе, пока он не остыл.

— Вера, эта подсказка — тот самый блуждающий огонёк, за которым я безуспешно гонялся десять лет, — настаивал он. — Вполне вероятно, что на это уйдут ещё десятки лет. Если бы только у меня впереди была ещё одна жизнь!

— Судя по твоему виду, она у тебя есть!

Его жена не просто льстила ему. Её голос был серьёзным и слегка обеспокоенным.

— Мне тридцать пять, и ты выглядишь на этот возраст, хотя тебе пятьдесят пять.

— Я знаю, я знаю, — пробормотал Йорк без воодушевления.

— Если так пойдёт и дальше, — голос Веры дрогнул, — то через несколько лет я буду выглядеть старше тебя. Все отмечают твою молодость, дорогой. Они даже называют тебя Дорианом Греем — только за внешность, конечно, не за характер. Почему, Тони…

Йорк выронил сэндвич, пальцы его нервно сжались. Его лицо побледнело.

— Если так пойдёт и дальше! — воскликнул он, повторяя фразу своей жены. — Если так пойдёт и дальше!

— Тони, я не понимаю.

— Я тоже не понимаю, — искренне сказал Йорк. — Вера, я мало рассказывал тебе о своём детстве, но есть одна вещь, которая неосознанно преследует меня, как яркий сон — ночь, когда мой отец сделал мне прививку раствором, от которого я тяжело проболел целый месяц. Этот раствор был светящейся жидкостью, как будто в нём растворили алмаз. Он назвал его Эликсиром.

Глаза Йорка затуманились от воспоминаний о прошлом.

— Мой отец был великим учёным, более великим, чем все учёные, которых когда-либо знавал мир. Он поставил перед собой цель — постичь секрет жизни. Он, используя свою сыворотку, проделывал странные вещи с мышами и плодовыми мушками. Однажды он окунул несколько привитых мышей в ванну со смертельно опасной жидкостью, наполненной микробами. Животные продолжали жить, ничем не болея.

Он вскочил на ноги.

— Во имя всего Святого, что его сыворотка сделала со мной? Почему только я один должен быть свободен от болезни? Почему в пятьдесят пять лет я выгляжу на тридцать пять? Что это значит? Я должен выяснить!

— Выяснить, но как? — рискнула спросить его жена.

Её всегда восхищал иммунитет её мужа к болезням и старости, но она приучила себя не обращать внимания на это.

— Возможно, из дневника моего отца или из его исследовательских записей. Его бумаги всё ещё у моей тёти. Я никогда не пытался внимательно изучить его записи. Теперь я собираюсь тщательно поискать какой-нибудь ключ к разгадке этой тайны!

ГЛАВА II Жизнь Вечная

Но это была не просто подсказка, которую Йорк нашёл, тщательно изучив обширные данные Мэтью Йорка. Это был краеугольный камень самого его поиска. Запись в дневнике его отца за день, который так ярко запомнился Антону Йорку, гласила:

Хоть мой здравый смысл и восставал против этого, но этой ночью мной овладело какое-то безумие, и я ввёл 10 капель 50-процентного водного раствора Эликсира (лист 88A, книга G-4) в левую руку Тони. Я не знаю, каким будет результат. Боже! Я просто не знаю. Нет смысла больше проклинать себя. Дело сделано, и только будущее может дать ответ. Примерно через шесть месяцев анализы крови Антона покажут, до какой степени подействовал Эликсир. Его более грубая форма, которая уже не убивала моих морских свинок, давала полную устойчивость к болезням в течение этого периода. Итак, через полгода у Тони будет либо кровь с высокой радиогенной активностью, либо он умрёт. Господи, только не последнее! Одно не выходит у меня из головы: мой Эликсир связан с долголетием.

Моя морская свинка под номером 277-B-3 после прививки прожила вдвое дольше обычной продолжительности жизни. И это благодаря неочищенному Эликсиру C-4. Возможно ли, что, защищая протоплазму от болезней за счёт увеличения энергии радиогенов в организме, Эликсир также предотвращает угасание жизненных сил? Возможно, сохраняет молодость? Если да, то что мой только что усовершенствованный Элексир-М сделает с моим Тони? Возможно, увеличит продолжительность его жизни до… нет, не буду строить догадок. Я учёный, а не пророк. И всё же в Эликсире должен быть какой-то фактор долголетия.

Долголетие!

Это слово взорвалось, как бомба, в мозгу Антона Йорка. Но он не позволил своим мыслям пуститься в пространные спекуляции. Вместо этого он отыскал упомянутый «лист 88A, книга G-4». Сжатые химические формулы выдавали соединение, помеченное как: «Реакция Гриньяра на хлорированное соединение зимазы и питуитрина в эликсире М-7».

Будучи физиком, Йорк, хотя и не был знаком с техническими аспектами органической химии, всё же знал, что зимаза — это фермент, вещество, способное регенерировать себя в соответствующей среде. Короткий поиск в его библиотеке дал ему представление о свойствах питуитрина. Это был продукт желёз, контролирующий рост, поддерживающий его даже при постоянном расщеплении протоплазмы.

Рост и регенерация. Формулы Мэтью Йорка, казалось, объединяли эти два биологических фактора. Йорк некоторое время размышлял над этим, а затем снова обратился к дневнику своего отца. После той записи, которую он прочитал, там была ещё одна. Месяц был пропущен. Это был месяц, когда Антону Йорку стало плохо после инъекции. Накануне своей внезапной смерти от сердечной недостаточности Мэтью Йорк написал:

Малыш Тони, слава Богу, теперь вне опасности. Он прекрасно восстанавливается, бедный мальчик. Сегодня я сделал анализ крови. Ничего определённого. Хотя уровень радиогена немного увеличился. Мне только сегодня пришла в голову мысль, что фактор долговечности может быть вызван просто повышенным потреблением космических лучей. Одним из недоказанных следствий Теории Радиогенов является то, что эти невидимые сгустки энергии черпают свою силу из космических лучей, которые заполняют каждую частичку Вселенной — каждый её уголок, даже промежутки между атомами. Это удивительно логично, если задуматься. Известно, что бесчисленные радиогены, которые существуют в протоплазме и стимулируют её — дают ей «жизнь» — имеют внутри своих ядер температуру, сравнимую с температурой звёзд, до 6000 градусов по Цельсию.

Космические лучи, в свою очередь, представляют собой электромагнитные волны огромной мощности и проникающей способности. Нет ничего удивительного в том, чтобы представить, что эти стабильные лучи теряют свою огромную мощность из-за радиогенов, которые представляют собой ловушки, подобные электромагнитам. Если сопротивление болезням — а я почти доказал это — это поражение микробов током под действием радиогенов, к которым они прикасаются, то повышенное содержание радиогенов — это панацея. Это сработало с некоторыми моими морскими свинками, мышами и плодовыми мушками. Молю Бога, чтобы это сработало с Тони. Если старость — это снижение способности производить радиогены, то мой Эликсир — это капля из Источника Молодости, потому что его составляющие способны воспроизводить себя в протоплазме бесконечно.

И, конечно же, есть мои плодовые мушки Мафусаила. Месяц назад, после прививки Тони, я отделил эти десять насекомых, дал им тот же эликсир М-7 путём вдыхания, и они всё ещё живы, хотя я их не кормил.

Обычные плодовые мушки не живут более четырнадцати дней без пищи. Тем не менее, я не буду строить догадок в случае с Тони, за исключением того, что скажу, если содержание радиогена в его крови более чем в два раза выше нормы, то он вполне может быть бессмертным! Это как сложить два и два, чтобы получить четыре. Сегодня я долго смотрел на моего мальчика, размышляя. Он не выглядит другим, да и не должен. Но он может быть — да, я смею так думать — бессмертным!

Бессмертный!

Если содержание радиогенов в его организме в два раза превышало норму, он не мог умереть ни от болезни, ни от старости — и то, и другое, согласно теории, которой придерживался Мэтью Йорк, было результатом недостатка радиогенов. Так вот почему он не старел?

Изучение различных других частей записей его отца убедило его в этом. Ибо старший Йорк несколько раз уточнял, что организм, богатый радиогенами и способный поддерживать их аномальное количество, достигнет расцвета жизни и останется в нём.

Постепенно, по мере того как Антон Йорк читал дальше, ему всё становилось ясно. Живая материя сама по себе была законченным химической сущностью. Её «душа», или «жизнь», происходила от ультрамикроскопических радиогенов, похожих на крошечные батарейки, которые активировали её под контролем нейроимпульсов, поступающих из мозга.

Энергия радиогенов поступала из космоса, от звёзд. Когда Вселенная была молодой, космического излучения было больше — от рождающихся звёзд. Природа, обладая столь щедрым запасом жизненной энергии, создала множество видов жизни, но каждый из них содержал лишь достаточное количество радиогенов, чтобы оживить их должным образом. С уменьшением Вселенной и космической радиации Природа увеличила содержание радиогена обратно пропорционально, чтобы продолжить свои первоначальные жизненные циклы.

Но тут вмешался Человек. Мэтью Йорк, бросивший вызов Природе и обогнавший Эволюцию. Антон Йорк, обладающий вдвое большей способностью использовать животворящее космическое излучение.

Это было бессмертие! Потому что только после того, как уровень космического излучения во Вселенной снизится вдвое по сравнению с нынешним уровнем, Антон Йорк будет включён в непреложные законы Природы о циклах жизни. И это произойдёт не раньше, чем через миллионы лет!

От одной мысли об этом у Йорка закружилась голова.

— Тьфу! — внезапно сказал он самому себе. — Я убеждаю себя в этом без каких-либо доказательств. Я не могу быть уверен, что у меня больше радиогенов, чем обычно. Я не могу знать, подействовал ли на меня Эликсир. Я даже не могу быть уверен, что у него получилось, как он надеялся, с его сывороткой, потому что он сам не был абсолютно уверен.

Этот ход мыслей в конечном итоге привёл его к посещению известного специалиста по крови для проведения теста. С бьющимся сердцем он ждал результата. Врач, наконец, сообщил, что его кровь вполне нормальна, за исключением одного аспекта — она обладала исключительно высокой способностью уничтожать микробы. В два раза больше, чем обычно. Он заверил Йорка, что никогда не заболеет, если его кровь останется такой же здоровой.

Глаза Йорка вспыхнули жаром расплавленного металла.

— Тогда это означает, что содержание радиогена у меня удвоилось!

Доктор нахмурился, затем рассмеялся:

— О, вы имеете в виду, согласно электромагнитной теории жизни? Эта теория, знаете ли, не находит подтверждений. Говоря общепринятым языком, ваша кровь просто содержит в два раза больше фагоцитов, убийц микробов. Радиогены — это красивая научная концепция, но их не существует. Если бы они существовали, жизнь была бы вопросом вольт и ампер. Мы бы имели электрически омоложённых людей, которые ходили вокруг и жили вечно.

Доктор от души рассмеялся:

— Подумайте об этом на досуге.

На Йорка снизошло парализующее спокойствие, а также уверенность в том, что доктор ошибается, а его отец прав. В его мозгу зазвучал голос, который подсказывал ему, что предполагаемое бессмертие — совсем не миф.

— Сколько мне лет? — спросил он его.

Доктор окинул его взглядом, хотя и удивился вопросу.

— Я бы сказал, около тридцати двух, не больше тридцати пяти.

— Мне пятьдесят пять, — заявил Йорк. — И через сто лет я всё ещё буду выглядеть на тридцать пять.

Он покинул ошарашенного доктора и вышел на улицу. Он пристально взглянул на высокий, крепкий небоскрёб.

— Ты сильный и выносливый, — тихо сказал он ему. — Ты простоишь пятьдесят, сто лет. Я переживу тебя и твоих преемников.

Обращаясь к реке под стальным мостом, он пробормотал:

— Однажды тебя не станет, и я буду стоять над твоим высохшим руслом.

Полям он прошептал:

— Вы будете выращивать много-много урожаев, но однажды вы станете бесплодны. В этот день мне всё так же будет тридцать пять.

Наступила ночь, и он бросил вызов ярким звёздам:

— Вечные звёзды, да?

Несколько часов спустя, когда небо окрасил розовым рассвет, он пришёл в себя. Он оказался далеко за городом и понял, что шёл как в тумане, опьянённый мыслью о бессмертии. Вера ждала его, когда он вернулся домой, усталый и перепачканный.

— Тони! Я беспокоилась.

Йорк странно посмотрел на неё. Его осенила мысль, которая уже приходила ему в голову.

— Да, я тоже беспокоился. Одно маленькое беспокойство не покидало меня всю прошлую ночь, даже в самом разгаре моих фантазий. Эта мысль — потерять тебя.

Он неожиданно сильно притянул её к себе. Любовь, которую он испытывал к ней, была глубокой и жизненно важной.

— Я безумно люблю тебя, — воскликнул он, — но я потеряю тебя, если только…

— Тони! Что ты говоришь? — В глазах Веры появился страх — страх за его рассудок.

— Нет, дорогая, со мной всё в порядке, — тихо сказал Йорк. — Я не могу объяснить сейчас, но скоро объясню.

Его глаза засияли.

— Скоро ты и я — вместе…

ГЛАВА III Эксперимент

— Хм, не знаю, смогу ли я повторить это. Основная часть сыворотки не такая сложная, но этот ингредиент — новинка в органической химии. Посмотрите на него. Если вы хоть что-нибудь знаете в моей области, вы поймёте, что комбинировать зимазу и питуитрин, хлорированный фермент и кислый продукт работы желёз, невозможно. Я не думаю, что это можно будет сделать. — Высказал своё мнение доктор Чарльз Винсон, опытный специалист в области биохимических наук.

Они с Йорком были знакомы уже двадцать лет.

— Вы должны воссоздать эту сыворотку! — Голос Йорка дрожал от отчаяния. — Я не могу говорить об этом так откровенно, как хотелось бы, доктор Винсон, но производство этой сыворотки сейчас значит для меня больше, чем что-либо в мире. В любом случае, попробуйте. Поработайте здесь, в моей лаборатории, месяц, год и назовите свою цену.

— О, дело не в деньгах, — запротестовал биохимик.

Однако он не смог до конца скрыть врождённую алчность своей натуры. Его глаза заблестели с нескрываемым интересом.

— Это будет стоить дорого. Ваше помещение оборудовано для работы с электронами и вольтами, а не с бактериями и морскими свинками. Мне пришлось бы многое приобрести…

— Тогда договорились, — объявил Йорк. — Любой ценой приготовьте мне 10 кубиков этого Эликсира!

— Эликсир? — Поведение доктора Винсона вдруг изменилось. — Вы сказали «Элексир»? Откуда вы скопировали эти формулы? Что они из себя представляют?

— Прямо скажем, не ваше дело, — Йорк не смог скрыть своего гнева. Ему всегда не особо нравился этот биохимик. На мгновение он пожалел, что выбрал его. И всё же он знал, что будет трудно найти более способного человека для выполнения этой задачи.

Доктор Винсон пожал плечами. Йорк продолжил:

— Вам заплатят за воссоздание сыворотки, не более того. Ознакомьтесь с химическим отделением моих лабораторий. Когда будете готовы, приходите в библиотеку. Я обсужу с вами условия и процедуру.

Он развернулся и ушёл. Доктор Винсон изучал листок в своей руке. Это была машинописная копия чьих-то исследовательских заметок. Чьих? Что они представляли собой? Эликсир? Дальнейшие размышления внезапно натолкнули его на одну мысль. Мэтью Йорк — Антон Йорк: отец и сын. За много лет до этого Мэтью Йорк опубликовал краткий трактат о тайне жизни. Он утверждал, что электрическая интерпретация жизни — единственный подход к её тайне. Он произвёл небольшой фурор, и его статья стала предтечей радиогенной теории. Однако больше о Мэтью Йорке ничего не было слышно.

За исключением, возможно, этого. Доктор Винсон в недоумении поднял листок.

В тот же день Йорк с волнением разговаривал со своей женой. Впервые он полностью объяснил ей секрет своей молодости — бессмертие своей плоти. Она не была так удивлена, как могла бы. Однако у неё резко перехватило дыхание, когда он добавил:

— А когда доктор Винсон приготовит сыворотку, она будет предназначена для тебя! Мы с тобой навсегда останемся друг с другом в вечной молодости, в самом расцвете сил!

Она внезапно оказалась в его объятиях и зарыдала.

— Я буду любить тебя вечно!

В течение следующего месяца в лабораторию Йорка поступил небольшой караван новых материалов. Разнообразные химикаты, ящики с аппаратурой, клетки с пищащими морскими свинками. Доктор Винсон с первого взгляда понял, что воссоздание сыворотки будет не простой затеей.

Лишь через месяц он начал получать первые результаты. Йорк часто приходил посмотреть на его работу. Они редко разговаривали. Его позиция заключалась в нетерпеливом ожидании. Иногда с ним была жена, и они вместе наблюдали за работой, тайком улыбаясь друг другу.

Винсон не оставлял попыток втянуть Йорка в разговор об этом загадочном проекте.

— Йорк, — пожаловался он однажды, — в данных, над которыми я работаю, чего-то не хватает. Мне нужно иметь всё. Где оригинальные заметки?

— Зачем они вам? — нерешительно возразил Йорк.

— В них может быть то, что мне нужно. Какая-то мелочь, которую вы забыли скопировать, но которая жизненно важна для успешного воссоздания. Посмотрите на эту морскую свинку. Сыворотка убила её, как и всех остальных, потому что это не та сыворотка.

Йорк замешкался. Какой-то инстинкт не позволял ему до сих пор показывать отцовские записи, ведь в них речь шла о невероятных вещах. И всё же ему была нужна сыворотка. И поскольку Вечность не предупредила его, он уступил. Но только научные заметки, а не дневник.

Нетерпеливые руки доктора Винсона перебирали пожелтевшие страницы. Его глаза сначала сверкнули, затем сузились. В его голове начала складываться цельная картина.

Спустя несколько недель лицо биохимика сияло от триумфа. Вместе с Йорком он наблюдал за здоровым поведением морской свинки, в вены которой накануне была введена лошадиная доза микробов бубонной чумы.

— Это маленькое животное устойчиво к микробам! — взволнованно объявил Винсон. — Оно прошло последнее испытание. Оно невосприимчиво ко всему, кроме насильственной смерти. Теперь у нас есть та же сыворотка, которую разработал ваш отец.

Йорк быстро обернулся.

— Мой отец! Как вы узнали? Что…

Биолог слегка улыбнулся.

— Зачем ходить вокруг да около, Йорк? Ваш отец разработал эту сыворотку и опробовал её на вас. Это было опасно, потому что введение сыворотки в половине случаев приводило к летальному исходу. И всё же он рискнул, зная, что если вы выживете, то будете невосприимчивы к болезням. — Его лицо неуловимо изменилось. — И бессмертны!

— Будьте вы прокляты! — выругался Йорк, делая шаг вперёд.

— Подождите Йорк. Я не шпионил за вами. Это просто бросилось мне в глаза. Вы, которому должно быть столько же, сколько мне, пятьдесят пять, выглядите на тридцать пять. Ещё я могу показать вам плодовую мушку, которая прожила вдвое больше своего обычного срока и будет жить — кто знает — вечность. Это озадачило меня, пока я не разобрался в чём, собственно, дело.

Йорк расслабился. В конце концов, это был слишком большой секрет, чтобы скрывать его от человека, который работал с записями его отца. Он неуверенно взглянул на биохимика. Что бы это значило?

Доктор Винсон коротко рассмеялся.

— Вы бессмертны, Йорк. И вы любите свою жену. Вы хотите, чтобы она была рядом с вами в том далёком будущем, которое вас ожидает. Отсюда и моя работа здесь — изготовить для неё Эликсир. Но позвольте вас предупредить — есть вероятность, что ваша жена обретёт не бессмертие, а смерть!

— Я собираюсь рискнуть, — сказал Йорк. — Приготовьте подходящую дозу для инъекции. В случае смерти…

Он сделал смиренный жест.

— Винсон, — торжественно продолжил он, — У нас с вами есть общая великая тайна. Источник молодости! Сбылась давняя мечта. После того, как моей жене сделают прививку, нам придётся обсудить множество вещей. Этот Эликсир может стать великим даром цивилизации, человечеству. В моём случае он позволит завершить мои исследования, раскрыть тайну гравитации, на что мне явно не хватит одной жизни. Но возникнут определённые проблемы, если Эликсир будет передан миру. Вы можете догадаться о них.

Винсон не ответил. В его маленьких глазах горел отблеск какой-то ошеломляющей идеи. Йорк заметил, как внезапно напряглось его тело, и резко произнёс:

— Ну что?

Это был вызов. Сухие губы биохимика приоткрылись, но с них не сорвалось ни звука. Затем он с усилием выдохнул:

— Смерть! Если ваша жена умрёт, подумайте об ответственности, о чувстве вины!

Если бы Йорк не был так поглощён своими собственными проблемами, он бы потребовал от биохимика правды. Ведь Винсон не сказал того, что вертелось у него в голове, — того, что имело гораздо большее значение, чем просто судьба одной женщины.

— Вся ответственность лежит на мне, — отрезал Йорк. — У меня есть её полное согласие на процедуру. Мы также подготовили юридический документ, освобождающий меня от всякой вины в случае её смерти под действием сыворотки. Согласно закону, это не может быть оспорено в суде, если только заинтересованные стороны психически здоровы. Вы ни в каком смысле не являетесь соучастником преступления, поскольку отсутствует состав преступления. Когда вы сможете подготовить материал?

— Примерно через три дня, — ответил Винсон странно приглушённым голосом.

На его лице проступил лихорадочный румянец, руки задрожали.

— Видите ли, я хочу сделать всё возможное с сывороткой для вашей жены. Очистите её настолько, насколько это возможно. Увеличьте шансы в нашу пользу…

Йорк положил руку на плечо биохимика.

— Ну же, не принимай это так близко к сердцу, — сказал он, смутно осознавая, что мужчина взволнован больше, чем обычно.

Винсон слабо улыбнулся. Йорк ушёл, чтобы сообщить Вере о приближении того великого момента, когда они вместе будут смотреть в бесконечный коридор будущего. Когда дверь за ним закрылась, на лице биохимика отразились сдерживаемые эмоции, которые ему больше не нужно было скрывать. Кривая улыбка появилась на тонких губах, которые прошипели в сторону исчезнувшего Йорка:

— Дурак!

Если у судьбы есть какой-то повторяющийся твист, то, безусловно, именно он проявился в событиях, произошедших тремя ночами позже. В мельчайших деталях это была заново разыгранная древняя история о вечной любви Ромео и Джульетты.

Высокий, красивый, физически совершенный Антон Йорк стоял над телом своей жены, его лицо было отмечено горем. Она лежала на кушетке, на её прекрасном лице проступили умиротворённые черты смерти. Доктор Винсон стоял в стороне, как ошеломлённый Бальтазар, тяжело дыша. Он молча перевёл взгляд со шприца в своей руке на пару перед ним.

Всего за несколько минут до этого, когда Йорк держал свою жену за руку, он ввёл ей сыворотку. Реакция была внезапной и ошеломляющей. Её дыхание участилось, глаза широко раскрылись. С полувсхлипом и полуулыбкой, обращённой к мужу, она откинулась на спинку кушетки. Затем несколько судорожных вздохов, после чего на её расслабленную фигуру опустилась зловещая неподвижность.

Винсон уронил шприц и подошёл к кушетке. Он наклонился, чтобы послушать биение сердца. Затем поднял взгляд.

— Мертва, — хрипло прошептал он. — Шансы оказались не совсем равны!

На лице Йорка отразилось всепоглощающее, едва сдерживаемое отчаяние. Хотя Винсон неоднократно предупреждал его о возможности такого исхода, он не был готов к такому. Он внезапно выбежал из комнаты, не сказав ни слова.

Оставшись наедине с телом, Винсон с некоторым страхом всматривался в милое личико. Такой исход поколебал его решимость попробовать Эликсир самому, что было необходимо для осуществления определённых планов, которые он строил. Бессмертие или смерть! Стоило ли рисковать?

Бледный Йорк с отчаянием на лице внезапно ворвался в комнату. Не обращая внимания на биохимика, он опустился на колени рядом с кушеткой. Долгое мгновение он смотрел на столь дорогое ему лицо. Затем быстрым движением он поднёс руку ко рту. Винсон уловил отблеск стекла и издал придушенный вскрик.

Но всё уже было кончено. Йорк одарил его слабой улыбкой.

— Цианид, — прошептал он. — Это лучший эликсир для вечной жизни.

Минуту спустя он упал поперёк тела своей жены, губы его были бледно-синими.

Доктор Винсон потрясённо смотрел на эту двойную трагедию. На мгновение он обмяк от ужаса смерти. Но вскоре выпрямился и улыбнулся.

— Возможно, так будет лучше, — задумчиво произнёс он. — Йорк мог воспротивиться моим планам. Он был альтруистом. Я уверен, он бы этого не одобрил. А я всё равно решил, что ничто не должно стоять у меня на пути.

Он коротко рассмеялся:

— Дурак! Имея в руках величайший дар, который когда-либо был у человечества, он думал только о том, чтобы сделать бессмертной свою жену. Полагаю, позже он мог бы составить для себя план исследований на столетия вперёд, чтобы принести пользу человечеству. Но он даже не думал о главном — о силе! Силе бессмертия! А я думаю. Да. Сначала я дополнительно очищу Эликсир — так у меня будет больше шансов выжить. А потом…

Он вышел из транса и резко обернулся.

— Нужно выбираться отсюда, — сказал он себе. — Я никак не должен быть связан с этим делом. Я должен остаться один, мне нужно время, чтобы думать, планировать и строить.

Он покатал фразу на языке, глаза его горели фанатичным огнём.

— Я сменю имя. Соберу все свои деньги и, возможно, уеду из страны. Буду работать в тайне. Это будет новый этап в моей жизни и в истории мира!

Он снова повернулся к неподвижным фигурам на кушетке. Всё ещё ощущая тягу к мелодраме, он прошептал:

— Мы либо скоро встретимся снова, в вечной смерти, либо никогда в вечности.

ГЛАВА IV Бессмертные

Доктор Винсон вышел и направился в лабораторию, в которой он воссоздавал Эликсир. Здесь он свалил все записи Мэтью Йорка на пол и поджёг их. Следуя внезапному порыву, он взял галлонную банку со спиртом и катнул её по полу к горящим бумагам. Он стоял и смотрел, пока от высокой температуры стекло не треснуло и жидкий огонь не растёкся по полу. Пламя лизнуло деревянные верстаки и полыхнуло во всю. Винсон отвернулся с мрачной улыбкой на лице.

— Из этого пепла возникнет моя бессмертная империя! — громко воскликнул он.

Затем он покинул это место.

Голодное пламя превратило большое здание, где располагалась лаборатория и дом Антона Йорка, в огромный костёр. Но судьба не доиграла свою историческую сцену с Ромео и Джульеттой. В комнате, где, казалось, произошла двойная трагедия, затеплилась жизнь.

Вера открыла глаза и с трудом села на кушетке. Тело её мужа соскользнуло с неё и мягко упало на пол. Бледная как смерть Вера с ужасом увидела это, и с испуганным криком упала навзничь.

Но это была не смерть Джульетты от кинжала. Она всего лишь потеряла сознание. Когда Йорк мгновение спустя открыл глаза, в голове у него была сплошная пустота. Нахлынувшие воспоминания заставили его со стоном подняться на ноги. Он замер на мгновение, пытаясь понять, как ему удалось спастись от смерти. Он не мог знать, что то же самое сверхэлектрическое свойство его плоти, которое противостояло болезням и давало энергию молодости, также было способно бороться со смертельным огнём ядов своим собственным огнём молодости.

Не веря своим глазам, он сдавленно вскрикнул, когда увидел, что его жена дышит. На её мраморных щеках выступили два красных лихорадочных пятна. Смерть обошла стороной их обоих. Но для него было загадкой, как мощная сыворотка, вызвавшая временную кому, подобную той, что бывает перед смертью, сняла спазм сердца и лёгких и позволила жизни продолжаться в её теле.

Струйка дыма из-под двери предупредила Йорка об опасности. Он распахнул её и быстро закрыл, потому как большое облако дыма ворвалось в комнату. Он подхватил свою жену на руки и выбежал из здания. В его сердце была лёгкая тревога из-за потери лаборатории, но гораздо больше там было радости от того, что они живы. И оба живы как бессмертные!

Месяц спустя, в больнице, усталые глаза Йорка озарила радость.

— Опасность миновала, Вера, — сказал он ей. — Ты прошла через тот же период болезни, что и я, когда мой отец в детстве ввёл мне сыворотку. Это было похоже на лихорадку, которая возникает после прививки. Но теперь всё кончено, и мы с тобой вместе можем заглянуть в глубь веков!

Через три месяца после этого, в отеле, Вера спросила о Винсоне.

— Доктор Винсон исчез во время пожара, — сказал Йорк своей жене, — и я беспокоюсь о нём. Я не могу успокоиться, пока не узнаю, где он. Только он владеет секретом моего отца — оригинальные записи были уничтожены вместе со всеми копиями. Что он сделает с Эликсиром? Я не могу избавиться от чувства беспокойства, потому что он не тот человек, который может разумно использовать такую вещь.

Год спустя он смиренно сказал:

— Я думаю, нет смысла продолжать за ним охоту. Я нанял самых опытных детективов, но они не нашли никаких следов. Куда бы Винсон ни отправился, он полностью замёл свои следы. И это меня тревожит. Хотя, может быть, он ввёл себе сыворотку и умер от неё. Хотел бы я на это надеяться…

Два года спустя Йорк с гордостью осматривал свои новые лаборатории, расположенные в отдалённой части гор. Это стало возможным благодаря одному из его изобретений. Крупный промышленный концерн запатентовал его супермагнит — побочный продукт его прежних исследований гравитационных явлений.

— Здесь, — предрёк он, — я разгадаю тайну гравитации.

Пять лет спустя он пришёл к выводу, что гравитация характеризуется силовыми линиями, очень похожими на магнитные.

— Что плохого с аналогией преобразования кинетического движения в электричество путём прерывания силовых линий магнитного поля? — спросил он себя. — Если поле гравитационной силы будет аналогичным образом прервано — да, но чем?

Десять лет спустя он нахмурился, увидев новую загвоздку в своих исследованиях.

Через десять лет после этого, тщательно всё спланировав, он и Вера сменили свои имена, чтобы не объяснять никому свою постоянную молодость.

Спустя десятилетие они достигли гармонии непрерывного существования, и смертность казалась им сном из прошлого.

Время летело незаметно. Его стремительный бег не изменил супругов в их горном доме-лаборатории. Им по-прежнему было тридцать пять, они выглядели бодро и энергично. Они жили в состоянии отрешённости от остального мира. Со стороны они наблюдали за калейдоскопическим ходом событий, за течением истории. Забастовки, голод, выборы, социальные перемены, смещение национальных границ, новые изобретения — их телеприёмник держал их в курсе событий.

Эксперименты Йорка привели его в совершенно нетронутую область — к явлениям гравитационных силовых линий. Область, столь же неизведанная, как и электромагнитная шкала, до того, как Ньютон и его преемники исследовали её. Потребовалось более двух столетий и множество прилежных учёных, чтобы постичь радиоволны и космическое излучение — границы этой области. Йорк трудился над исследованием своей области в одиночку и хотел уложиться менее чем в два столетия. В каком-то смысле Йорк был равен целой веренице учёных, идущих к одной цели. Каждый раз он достигал некоторого препятствия и вынужден был отходить в сторону. Он был похож на нового работника, который берётся за дело, оставленное другим после смерти. И у него было преимущество в том, что он всегда был в идеальной физической и умственной форме. Поэтому задача, на решение которой в обычных условиях потребовалась бы тысяча лет развития науки, пала перед его непреодолимым натиском. Однажды он взволнованный, позвал жену.

— Я смог прервать силовые линии тяготения, — торжествующе проговорил он. — Я использовал искривлённые световые лучи, в качестве источника энергии. Я подал их в кварцевые катушки, как электричество в спираль из медной проволоки, чтобы создать магнитное поле. Одно магнитное поле используется в противопоставлении к другому магнитному полю для создания кинетического движения. Моё кварцевое поле создаёт гравитационное поле, противоположное земной гравитации, для создания кинетического движения. Неограниченное кинетическое движение — прямо из гравитационного поля Земли!

Голос Йорка наполнился энтузиазмом:

— Это ответ на вопрос о космических путешествиях, если я смогу усовершенствовать свой аппарат до такой степени, что один-единственный луч солнечного света будет приводить в действие мои кварцевые роторы. Я также должен сделать солнечную батарею для подзарядки роторов, чтобы корабль в космосе нуждался только в постоянном солнечном свете для своей работы. Вера, я уже близко!

Близко, но для этого потребовалась ещё четверть века. Спустя почти сто лет после прививки Веры Йорк впервые опробовал свой корабль. Это был десятифутовый шар из лёгкого металла, снабжённый несколькими толстыми кварцевыми иллюминаторами. Два больших выпуклых зеркала в верхней части были устроены так, чтобы солнечный свет попадал на выступы из чувствительного селена. Какое-то чудо йоркской науки заставило лучистую энергию хлынуть в корабль, как воду в воронку.

Поначалу корабль двигался неуклюже, пока Йорк не научился менять искусственные гравитационные поля. Тогда он смог с молниеносной быстротой разгонять тяжёлый шарообразный корабль. Это было похоже на блестящую стальную бомбу, выпущенную из какой-то гигантской пушки.

Приземлившись, он, тяжело дыша, выпрыгнул из люка.

— Не могу передать, как я рад этому, — сказал он жене. — Только подумай. Мы сможем набить корабль всем необходимым и отправиться в космос, исследовать другие планеты!

В том же году они совершили путешествие на Луну и обратно. На основе полученного опыта Йорк смог ещё больше усовершенствовать свой аппарат. Они совершили путешествие на Марс и Венеру. Он начал планировать путешествие к другой звезде. Для этого потребовался бы корабль большего размера с припасами и двигателями, который мог бы функционировать при звёздном свете и слабых гравитационных силах среди пустоты, и он начал его строительство. Если дар бессмертия позволял ему чувствовать себя богом, то способность исследовать эфир была скорее божественным атрибутом.

Однажды, открыв глаза, он понял, что был опьянён этими вещами, как и первым осознанием бессмертия. Тогда он серьёзно засел за чертежи и составил подробные планы своего антигравитационного аппарата. Он хотел разослать их во все научные учреждения мира.

Не успел он закончить свой объёмный и сложный труд, как Вера обратила его внимание на поразительные новости, которые она услышала по радио. Весь прошлый год происходили таинственные вторжения в отдалённые районы мира. Загадочные, но малозначительные в том смысле, что они затрагивали малоизвестные регионы. Захватчики всегда прилетали на небольших быстроходных кораблях, оснащённых невероятно разрушительным оружием. Из захваченных мест было получено множество сумбурных сообщений, но, похоже, никто точно не знал, кто или что несёт за всё это ответственность.

Но этой ночью новости были тревожными:

— Рим только что подвергся страшной бомбардировке таинственным флотом маленьких, быстрых самолётов, — сообщил миру взволнованный диктор. — Возможно, это те же самые самолёты, которые терроризировали Землю в течение последнего года. Весь мир взбудоражен. Какая нация совершила этот трусливый поступок, напав без предупреждения?

В глазах Йорка снова отразились эмоции, преследовавшие его во время мировой войны.

Война! Это самое бессмысленное из человеческих злодеяний.

— Неужели им не хватило? — воскликнул он. — Всего тридцать лет назад они сражались как звери в течение десятилетия. Тогда у меня был соблазн открыть своё супероружие и позволить им разбить друг друга в пух и прах. Сейчас у меня такое же искушение.

На следующий день Берлин подвергся бомбардировке. В последующие дни — Париж, Лондон и Москва. Весь мир затаил дыхание. Что за безумная нация бросила вызов всей Европе? Бомбили Токио, а затем Вашингтон. Какая сила бросила вызов всему миру? Новая нотка ужаса возникла, когда гигантский флот, состоящий из смеси итальянской и немецкой авиации, был уничтожен пятьюдесятью небольшими кораблями захватчиков. Казалось, у врага было какое-то оружие дальнего действия, которое делало победу смехотворно лёгкой.

Йорк ждал, когда неизвестная сила заявит о себе. Тогда он начнёт действовать. После серии взрывов, которые не были очень разрушительными и, очевидно, являлись демонстрацией силы, наступил день затишья, а затем появились новости, которые всколыхнули мир.

— Враг, наконец, заявил о себе! — гремел телевизор. — Этим утром мощная радиопередача была принята многими официальными станциями. Захватчики, которые бомбили самые важные города мира, называют себя Бессмертными. Они требуют проведения собрания всех ведущих наций, на котором Бессмертные будут признаны единственным правительством на Земле. Простыми словами — Бессмертные, кем бы они ни были, требуют мирового господства. Это или угроза непрерывных бомбардировок и разрушений посредством их непобедимого флота из пятидесяти кораблей!

И тут Йорк всё понял. Они с Верой посмотрели друг на друга.

— Доктор Винсон! — ахнул Йорк. — Доктор Винсон и банда безжалостных демонов, стремящихся завоевать Землю. Целых сто лет он планировал это. Я не думал, что он пойдёт на такое. В каком-то укромном месте он и его команда, все бессмертные, должно быть, трудились ради этого дня. Несомненно, все они — учёные и техники. Люди, которые и через столетие смогли творить чудеса в области открытий. Значительно усовершенствованные корабли, супероружие, тщательно продуманные планы. Они делали большие ставки и готовились с размахом.

Он обратил гнев на самого себя.

— Почему я не видел этого раньше? Теперь всё так ясно. В прошлом году они проводили экспериментальные рейды, чтобы оценить свои силы и готовность. Я должен был догадаться и подготовиться. Теперь они нанесли удар, и скоро наступит конец. Настоящая научная война против огромного, но неуклюжего мирового вооружения. Оса против медведя. Она может жалить снова и снова, но она слишком быстра и мала, чтобы быть раздавленной.

По телевизору снова показали новости, свидетельствующие о кризисе, с которым столкнулся мир. Спешно и тайно сформированная армада лучших боевых кораблей мира из всех крупных государств объединилась и бросила вызов Бессмертным. Вызов был незамедлительно принят. Невероятная история, рассказанная задыхающимися дикторами, заключалась в том, что благодаря огромному численному перевесу флоту удалось сбить три вражеских самолёта, в то время как сами они были прорежены на треть. Остатки бежали.

Веру встревожил болезненно-серый цвет лица Йорка, услышавшего это.

— Я виноват, — хрипло прошептал он. — Я позволил опасному секрету бессмертия попасть в руки Винсона!

Он продолжил шептать, но в его голосе звучали уже более грозные нотки:

— Я должен действовать, пока не стало слишком поздно.

Это был кульминационный момент его супержизни. Вооружённый всего несколькими страницами диаграмм и цифр, Йорк прибыл в Вашингтон на своём бесшумном гравитационном корабле и сказал, что может сразиться с чуждой силой. Над ним скорее поиздевались, чем высмеяли, поскольку ситуация была слишком мрачной для смеха.

ГЛАВА V Разрушитель

Однако над гравитационным кораблём не стоило смеяться. И когда в спешном порядке была собрана группа учёных, они сказали, что на бумаге эта штука выглядит неплохо. В то же время пришли ошеломляющие новости о том, что Бессмертные одержали полную победу в Европе и теперь захватывают Азию. Если Япония падёт, что должно вскоре произойти, то следующей будет Америка, как последняя оставшаяся держав.

Колёса промышленности, подгоняемые обезумевшим правительством, заработали быстрее, чем когда-либо прежде и создали аппарат, который требовался Йорку. Он велел тайно перенести штаб-квартиру в Питтсбург. Страшное оружие, которое он хранил в своём мозгу более века, обретало форму здесь.

За две недели оно было почти готово, но ещё до окончания работ, Бессмертные, ныне доминирующие в Восточном полушарии, направили свой крошечный смертоносный флот на запад. При первом столкновении гордость воздушной обороны Америки была уничтожена сметающими всё на своём пути лучами противника. Эти лучи обладали мощностью двухтонной бомбы, но были невидимы и бесшумны.

— Мы должны сдаться! — Этот крик эхом отзывался в залах власти.

— Держитесь! — скомандовал Йорк. — Держитесь, говорю вам.

Они повиновались ему, почти загипнотизированные его горящими глазами. Бессмертные, после игнорирования Америкой их ультиматума, начали стирать города с лица земли. Их запасы топлива и боеприпасов казались неисчерпаемыми. Они шли с запада, и Сан-Франциско, Денвер и Сент-Луис пали под натиском захватчиков.

— Хватит. Мы должны сдаться! — в ужасе кричали лидеры и государственные деятели.

— Держитесь! — кричал Йорк. — Ещё три дня!

Они продержались. За эти три дня Чикаго, Цинциннати и Филадельфия превратились в дымящиеся руины. И непобедимый флот направился к Нью-Йорку!

Но за эти три дня Йорк подготовился. На его корабле было установлено новое оружие — длинное рыло из витролита, вращающаяся на универсальном шарнирном основании. Провода, через наспех сделанные проломы в корпусе, вели внутрь корабля к энергетической установке. В результате переоборудования Йорк подключил антигравитационный блок таким образом, чтобы использовать огромное гравитационное поле Земли для питания витролитовой пушки.

Затем он связался по радио с флотом Бессмертных, бросил им вызов и заставил их свернуть с курса на Нью-Йорк. Они могли бы воспринять это как отчаянный блеф, направленный на спасение великого города, если бы Йорк не сделал свой вызов личным — от себя к доктору Винсону.

— Йорк? — раздался в ответ голос, в котором можно было узнать голос доктора Винсона. — Антон Йорк? Невозможно — он…

— Я не умер, Винсон. Я пережил действие цианида. Я всё ждал, когда же вы появитесь на сцене. Я почти забыл о вас за прошедшее столетие. Но шлак всегда всплывёт наверх. Вы причинили много вреда, Винсон, но больше не причините. Я встречусь с вашим флотом в любом месте, где вы скажете, чтобы вступить с вами в бой. Если вы не пойдёте мне навстречу, я буду преследовать вас до края земли — до края Вселенной, если потребуется!

По радио донёсся голос Винсона. Впервые его соратники увидели страх на лице своего лидера. Что за человек мог быть этот Йорк, если их до сих пор уверенный в себе хозяин боялся его?

Затем Винсон заговорил снова:

— Подождите, Йорк. Я не знаю, что даёт вам такую уверенность в противостоянии моему флоту, но прислушайтесь к голосу разума. Вы Бессмертны, как и мы. Вы подходите нам, Йорк, в качестве ещё одного правителя Земли. У меня нет на вас зла. Присоединяйтесь ко мне, и дело с концом. Зачем нам проблемы?

Голос Йорка в микрофоне звучал раскалённым добела шипением:

— Вы будете править Землёй без меня или не будете править вовсе. Но сначала вы должны убрать меня с дороги. Назовите место!

— Над Ниагарским водопадом! — Голос Винсона, ранее неуверенный, теперь звенел высокомерием и уверенностью. — Что вы сможете сделать против флота, покорившего мир?

Счастливчикам, видевшим это, должно быть, показалось, что это была битва богов, особенно тем, кто уловил переговоры между Йорком и Винсоном.

Корабль Йорка, блестящий шар из металла и стекла, вынырнул из облаков в нескольких милях от флота Бессмертных. Вокруг основания витролитовой пушки виднелась группа крошечных чёрных фигурок, ненадёжно подвешенных на пружинных сиденьях. Это были артиллеристы, бойцы с железными нервами, ничего не знавшие об оружии, но понимавшие, что когда ты нацеливаешь длинное рыло и дёргаешь рычаг, высвобождается нечто, способное разрушать. Кроме этого у них были только мрачная решимость и отвага.

Подобно рою разъярённых шершней, флот Винсона устремился к одинокому кораблю. Корабль Йорка расположившийся высоко над озером Эри, парил подобно орлу. Длинная, тонкая витролитовая труба качнулась в сторону приближающихся кораблей. Что-то голубое и пульсирующее вырвалось из неё и хлестнуло фиолетовым потоком на две мили.

Что это была за немыслимая сила, никто так и не узнал. Йорк, не раскрывая секрета, мог бы кратко описать это как комбинацию звуковых колебаний, настроенных на атомы, и гамма-колебаний, настроенных на электроны, которые вместе способны разрывать материю на ультрамелкие фрагменты. Ибо это был тип волны, существующий в аудиоэфире, переходной стадии между известным и неизвестным в традиционной науке.

Но эффект оказался не таким уж загадочным. Дюжина вражеских кораблей странно осела, взорвалась маленькими пузырьками пара и превратилась в облака чёрной пыли, которые медленно опускались к воде внизу. Остальная часть флота, как один, метнулась вверх и в сторону, подальше от этого ужасного оружия. Однако, прежде чем они завершили отступление, ещё двенадцать их кораблей превратились в дымящиеся шары чёрной копоти.

Йорк мрачно улыбнулся. Он намеренно сделал фокус луча орудия очень широким. Каждый раз, когда оно извергало свой титанический заряд, требовалась чудовищная мощность. Но Земля могла себе это позволить, с её почти неограниченными гравитационными силами, которые питали оружие.

Дальность действия оружия Бессмертных была столь же велика, но вначале они и не думали использовать его против одинокого корабля висящего в небе в трёх милях от них. Однако теперь воздух гудел, сотрясаемый атмосферными разрывами, создаваемыми невидимыми потоками их лучевой энергии. Эти лучи были усиленным катодным излучением, миллионноваттными пучками электронов, летящих со скоростью вдвое меньшей скорости света.

Но Йорк не был застигнут врасплох. Его корабль уже поднялся вверх под прямым углом к их позиции, представляя собой цель, движущуюся со скоростью пятьсот миль в час. Это было жестоко для людей, подвергавшихся воздействию воздуха вокруг витролитовой пушки, но необходимо. Йорк поднял свой корабль в облака.

Бессмертные, казалось, были в замешательстве. Они широко рассредоточились и направили свои лучи вверх, рассчитывая попасть в цель вслепую. Когда корабль Йорка появился вдалеке от его прежней позиции, это ознаменовалось уничтожением ещё восьми кораблей флота Винсона. Большая часть кораблей захватчиков была уже уничтожена, а бой едва начался!

Воды озера Эри кипели и от них поднимались огромные облака пара. Ниагарский водопад, хотя Йорк и пытался его избежать, принял на себя большую часть заряда его орудия и за одну минуту превратился в клокочущее месиво из бурлящих вод и клубов чёрного пара. Мрачное напоминание на все времена об этой битве богов.

Бессмертные бесславно бежали, разлетаясь во все стороны. Стремительный меч разрушения корабля Йорка сбивал их одного за другим. Его радиусу действия не был ограничен ничем. После короткой погони он настиг последнего. С угрозой Бессмертных было покончено!

Миру оставалось лишь прославлять троих из пяти человек, управлявших витролитовой пушкой, и похоронить двух других, умерших от доставшихся на их долю испытаний. Йорк, высадив их, быстро улетел, никому не сказав ни слова. Не дожидаясь благодарностей и восхвалений. Как бог он пришёл и как бог он ушёл.

И вскоре после этого, подобно богу, он отправился в пустоту вместе со своей женой, оставив человечеству в наследство тайну космических путешествий. Секрет супероружия ушёл вместе с ним. Секрет бессмертия больше не принадлежал ему. У Земли был бог, тот, кто почти уничтожил её, а затем спас. Тот, кто указал путь в другие миры. Тот, кто продемонстрировал устрашающее оружие, чтобы предупредить человечество, к чему может привести война. Тот, о ком было сложено множество легенд, правдивых и ложных.

Но теперь бог ушёл навсегда. Однажды вкусив высшую свободу космической пустоты, он уже не мог вернуться к земным мелочам. Он также не хотел каким-либо образом вмешиваться в земной ход дел, из альтруистических соображений или каких других. Он шёл всё дальше и дальше, он и его бессмертная спутница. Их понимание сути вещей и мудрость возросли до космических высот. Они посетили множество миров и множество солнц. Время не имело значения. Они открыли секрет естественного анабиоза, не требующего ни пищи, ни воздуха. Они стали настоящими богами. Где-то в туманном будущем они должны умереть, эти созданные человеком боги. Когда-нибудь, когда течение Времени в достаточной степени уменьшит количество космического излучения, дающего богам жизнь.