Завоевания Кхаммы

Александр Гейман

Завоевания Кхаммы

Фэнтэзи-эпос

Уперев меч в каменный пол, Кхамма, воин из Тарремы, стоял на крепостной стене Индокана, как когда-то в древности Волод Великий. Крепость была ключом к Срединному царству, и вот - она была взята. В небе висел Глаз, а внизу, от ворот Индокана, вилась Зеркальная дорога, поднимаясь в горы - все выше, за облака, к чертогам небожителей, к алмазному престолу Велемихи. Рядом с Кхаммой стояли его друзья и военачальники, негромко переговариваясь между собой. Но Кхамма молчал - он размышлял. В одной его руке была золотая стрела - жезл Фенамоа, другой Кхамма опирался, как на посох, на Кхаммагит - свой чудесный меч.

КЛАД КХАММЫ

Многие считали, что с этого меча и начался путь Кхаммы, а вернее головокружительный взлет к победам и власти над половиной Фенамоа.

Но началось раньше, с простуды, что он получил, спасая своего товарища. Гхимма оступился, когда они с армией герцога переходили вброд одну из горных речек, приток Вхаласы. Незадачливого пловца понесло к водопаду, вот Кхамме и пришлось прыгать в ледяную воду.

Тогда он только-только попал в войско герцога Вопайи, в отряд наемников. Его, простого парня из Лоэ, медвежьего угла Тарремы, вряд ли приняли бы, не води его отец в молодости дружбы с генералом Дабой. Гхимма, пятью годами старше Кхаммы и тоже из Лоэ, уже несколько лет служил Вопайе. Он замолвил перед Дабой словечко за земляка, и так Кхамма оказался в этом походе. Они выступили с войной на Ань, богатую страну, отделенную от Тарремы землей татхинов. Здесь, на горном перевале, герцог Вопайа встал лагерем, поджидая войско гарийцев, союзников Тарремы. Князь Гвормас должен был подойти дня через три, и следующий день тарремцы могли передохнуть.

Несмотря на вчерашнее холодное купание, Кхамма и Гхимма решили сходить половить форель в той горной речке. Гхимма, конечно же, опять где-то разжился спиртным и предлагал Кхамме угоститься заодно с ним глоток-другой от простуды. Но Кхамма отказался, он не любил вина и чувствовал себя здоровым, хотя и чихнул с утра пару раз.

На реке они разделились - Гхимма с копьем остался на мелководье, а Кхамма поднялся выше по течению. Пробираясь по берегу, он ненароком глянул на солнце и от щекотки в носу несколько раз сильно чихнул. Неожиданно отозвалось громовое эхо, а минут через пять со склона вовсю посыпались гальки и песок, а потом повалили и целые глыбы. Противоположный берег был почти отвесным, и Кхамма кинулся навстречу грохочущим камням, надеясь укрыться где-нибудь под уступом. У него на глазах в обломок скалы ударил здоровенный валун, подвинув тот с места. За ним открылся темный лаз, и Кхамма, не раздумывая, нырнул туда.

Этот лаз оказался входом в пещеру. Глаза Кхаммы ещё не привыкли к темноте, как вдруг она отступила. Свет шел сверху - на потолке пещеры прорисовался огромный глаз, и он светился. Кхамма чуть не выпрыгнул обратно, под ещё рокочущий камнепад. Он стал просить у духа пещеры извинения за беспокойство, и тут его прервал тонкий голосок.

- Не будь дураком, Кхамма, - посоветовал он тарремцу, - а лучше возьми то, зачем пришел.

Кхамма не понял его, но, конечно, спорить не стал. Он огляделся и заметил в глубине большой тускло блестящий сундук. Обрадовавшийсь, Кхамма решил было, будто там золото. Но когда он отодрал приржавевшую крышку, то нашел совсем другое - диковинный меч, какую-то коробку, свиток и маленькое бронзовое зеркальце. Кхамма взял все, кроме зеркельца, и тут Глаз пропал, и снова стало темно. Меж тем камнепад утих, и Кхамма поспешил к выходу. Однако его снова окликнули:

- Эй! Ты что, настолько глуп, чтобы оставить меня здесь?

И тогда Кхамма окончательно уверился, что этот голосочек не принадлежит духу пещеры.

Потом они с Гхиммой долго разглядывали и обсуждали находки, а зеркальце то и дело поднимало обоих на смех, поминутно называя дураками. Свиток оказался картой Фенамоа, но какой-то странной. Пол-листа занимали знакомые страны - Огаста, Гария, Таррема, Ань, Срединное царство и так далее, а на второй половине была изображена вовсе незнакомая земля. Гхимма сказал, что это ошибка нерадивого писца, а зеркальце - или невидимка обругало его недоумком.

- Не обзывай моего друга, - обиделся Кхамма.

- С кем ты разговариваешь? - удивился Гхимма, и Кхамма понял, что только он сам может слышать голос зеркальца.

В коробке они обнаружили какую-то мазь и решили, что она, вероятно, целебная, для заживления ран. Шею Кхаммы царапнула галька, когда он бежал к пещере, и Гхимма натер её мазью, чтобы проверить, поможет ли, а зеркальце насмешливо захихикало. Бронзовое зеркальце Гхимма посоветовал подарить какой-нибудь девчонке в таверне Ань, и невидимка завопил:

- Гхимма болваниссимус!

Зато меч оказался хорош - впору владеть иному богатырю или полубогу.

- Да, - заключил Гхимма, - тебе не так уж и повезло. Лучше бы, если б в твоем ларе было золото! Меч, что говорить, редкий, но не таким воякам, как мы с тобой, им махать. Знаешь что - продай-ка его лучше герцогу или генералу Дабе.

И опять зеркальце обругало товарища Кхаммы. А он как в воду глядел. Когда они вернулись в лагерь, то весть о находке облетела всех, и через какие-то полчаса сотник заглянул к ним в палатку и велел идти к герцогу Вопайе. Гхимма подмигнул:

- Не продешеви, Кхамма!

Герцог Вопайа восседал с надменным видом на походном троне в своем роскошном камзоле. Но с первого взгляда на меч - остальным герцог даже не поинтересовался - он изменился в лице и сразу спросил:

- Солдат, сколько ты хочешь?

Кхамма заколебался.

- Не продавай меч, Кхамма! - завопило зеркальце.

Герцог кинул Кхамме кошелек.

- Здесь золото. И можешь вернуться домой, я отпускаю тебя со службы.

Он вертел меч, разглядывая его со всех сторон, а зеркальце не унималось:

- Кхамма, неужели всякий спесивый наглец может обирать тебя только потому, что рожден в знатной семье? Не отдавай меч! Ты упустишь свое счастье!

И Кхамма неожиданно для себя отказался:

- Это мой меч.

- Ну что ж, - скривился герцог.

И вдруг он напал на Кхамму и ударил его мечом по шее. Кхамма не успел толком уклониться, и должен был уже валяться на полу с перерубленным горлом. Но почему-то этого не произошло. Удивляться Кхамме было некогда - у него оставались считанные мгновения для ответа. И Кхамма успел - он выхватил кинжал с пояса герцога и вонзил его в глотку врага. Не мешкая, Кхамма вырвал из руки хрипящего герцога свой меч и повернулся навстречу Схомбе, громиле-телохранителю. Тот с рычанием уже надвигался на Кхамму. Их клинки скрестились, и вдруг - меч Кхаммы рассек клинок Схомбы, как дерево. Перепуганный Схомба попятился:

- Ты - демон, Кхамма! Тебя ударили мечом, который рубит железо, и ты жив!

- Я не буду убивать тебя, Схомба! - ответил Кхамма. - Он сам напал, ты видел. А ну, нагни-ка голову.

Ошалевший Схомба послушался, и Кхамма оглушил его ударом рукоятки. Он вышел из герцогского шатра и миновал караул с небрежным лицом. Схватка получилась не особенно шумной, и часовые не насторожились. Так же небрежно Кхамма прошелся по лагерю, отвернул за скалу и тут припустил со всех ног.

Он спешил в Поайскую чащу. Там, за рекой Вхаласой, кончались земли Тарремы. Кхамма рассчитывал пробраться в Огасту или ещё дальше, где его не могла достать семья герцога. У него были волшебный меч и мазь, и Атри, Глазок - так стал называть зеркальце Кхамма, и он мог постоять за себя, а там - как уж будет.

КХАММА В ПОАЙЕ: ЛЕСНОЕ ЧУДОВИЩЕ, И ПАНЬ И ЭТЕСКИ

К вечеру Кхамма достиг леса. Стволы елей и кедров вперемежку с лиственными деревьями вставали мрачной серо-зеленой стеной. Начинались опасные места - дальше, за Вхаласой, водились, по рассказам, разные хищные твари и племена людоедов. Тарремцы предпочитали не соваться туда, но Кхамме выбирать не приходилось. Пока не стемнело, он забрался так далеко, как мог, и заночевал на дереве.

На следущее утро он переправился через Вхаласу и пошел вдоль реки к югу. До Огасты так было дальше, но идти напрямик через самые дебри Кхамма все же не рискнул. Он был уверен, что погоня остановится перед Вхаласой, но в середине дня Атри окликнул его:

- Посмотри-ка на тот берег!

Там мелькнуло между деревьями несколько людей в серых куртках с рисунком дракона - форме армии Тарремы. Кхамма поспешил вглубь леса, быстро и одновременно бесшумно, насколько возможно. Неведомо как, его преследователи угадали его близость, и, перейдя реку, повисли у Кхаммы на хвосте. И тогда зеркальце посоветовало пойти на хитрость. Припомнив охотничьи уроки дядюшки Ахбы, Кхамма вернулся по своему следу и, отойдя в сторону, спрятался получше, а потом сам сел на хвост своей погоне. И вдруг - впереди послышался утробный рев и крики. Кхамма едва успел спрятаться от бегущих в его сторону тарремцев. Один солдат крикнул на бегу другому:

- А где Гхимма?

- Кажется, оно его схватило! - отвечал не останавливаясь горе-вояка.

Кхамма понял, что его товарищ попал в лапы к какой-нибудь поайской твари. Он посмотрел в сторону, откуда несся жуткий рев, и похолодел от ужаса - в небе, рядом с белым солнцем Фенамоа, парил Глаз - тот же, что глядел на Кхамму в пещере с кладом. Только теперь он был невообразимо огромней, больше солнца или луны.

- Злой дух, это ты послал чудище, чтобы убить меня?! - закричал Кхамма.

- Не будь идиотом, Кхамма, - холодно отозвался Глазок. - И когда ты только поумнеешь?

- Не быть идиотом - это обойти зверя стороной, да? - спросил Кхамма.

Но Атри почему-то молчал. Кхамма вздохнул и пошел вперед на звуки этого злобного рычания. Тарремцы ошиблись - Гхимма был жив, он цеплялся за ветку на верхушке секвойи и от ужаса даже не мог позвать на помощь. А под деревом, вставая на дыбы и царапая кору, возилась огромная бурая тварь, похожая на медведя, но раз в восемь больше и с длинной плоской пастью. На поляне валялись клочья растерзанного тела другого солдата. Кхамма наскоро намазал своей мазью грудь, живот и лицо. Воин не был уверен, что достанет горло или сердце хищника ударом снизу, и решил напасть сверху. Он разбежался и запрыгнул на спину бурому страшилищу. Когда зверь стал поворачивать свою громадную пасть, Кхамме уже удалось вскарабкаться ему на шею. Он взял меч обеими руками лезвием вниз, как весло каноэ, и рубанул по шее чудовища. Удар вышел неплох, и все же - меч, рассекший тарремское железо, не смог до конца разрубить жесткую шкуру и мышцы. Но клинок попал между позвонками, и поайский хищник, взревев было от боли и ярости, повалился на бок, молотя лапами в агонии - Кхамма едва успел соскочить на землю и отбежать.

Когда спустился Гхимма, Кхамма упрекнул:

- Как же так, Гхимма, я вытащил тебя из реки, а ты вместе со всеми отправился за мной в погоню.

Но Гхимма уверял, будто Кхамме ничего не грозит. По его словам выходило, что генерал Даба нарочно отправил Гхимму, чтобы уговорить Кхамму вернуться к тарремцам. Конечно, Кхамма отказался. И тогда Гхимма упросил его проводить хотя бы до Вхаласы - он подвернул ногу, когда спрыгнул с дерева на брюхо этой твари. Гхимма был земляком Кхаммы и спас ему жизнь ведь это он натер волшебным снадобьем шею Кхаммы, когда они разглядывали находки. Поэтому Кхамма решился пройти к Вхаласе и помог Гхимме перейти на тот берег.

От реки Кхамма вернулся к убитому зверю, чтобы вырезать в дорогу пару кусков мяса. Когда он делал это, его окружило десятка два дикарей - это были этески, амазонки Поайи. Они целились в него из луков, и Кхамма уже готовился к битве и даже смерти.

- Это ты убил длиннорыла? - спросила его старшая.

- Да, - отвечал Кхамма - и рассказал свою историю.

Лесные охотницы сообщили, что гигантский хищник принес много вреда их селениям, и Айа, вождь этесок, теперь собирала на охоту все их роды. Этески согласились помочь Кхамме и вызвались проводить его к одному лесному чародею-отшельнику.

- Он что - шаман? - спросил Кхамма.

- Нет. Но И Пань много знает. Он покажет тебе тропу в Огасту, а возможно, и что-нибудь посоветует.

Утром Кхамма проснулся один - этески ушли неслышно. Меч, положенный на траву, показывал направление пути. Кхамма шел полдня, и наконец над кромкой леса увидел башню И Паня. Он подошел к ней вплотную, и тут в бледно-фиолетовом небе над башней вновь появился Глаз. В этот раз Кхамма не испугался его, но догадался, что надо быть начеку.

Из-за изгороди неслись вопли. В щель Кхамма увидел, что по двору двое громил волокут старика в чудных одеждах. Сзади шел ещё один верзила с большим мешком на спине, а впереди - вожак, самый крупный из них. У напавших были красные глаза и острые уши - это были гайгу, демоны Западного Фенамоа. Кхамма предпочел бы выждать и подкрасться к гайгу ночью, чтобы освободить И Паня. Но зеркальце пискнуло:

- Ну же, Кхамма!

В этот момент с неба донесся странный звук. Гайгу заметили Глаз и уставились на него, задрав головы. Кхамма вырос перед вожаком и снес ему голову с плеч. Второго он только слегка задел, и все трое вынули короткие мечи и напали на Кхамму, бросив свой груз на землю. И тут засвистели стрелы, и двое гайгу ткнулись носом в землю, а третьего прикончил Кхамма. К счастью, этески все-таки решили проводить его к И Паню, и вот - подоспели вовремя.

Они переговорили с И Панем, и тот обещал этескам помочь Кхамме. Они беседовали за обедом в башне мудреца. К удивлению Кхаммы, И Пань отрицал, что он чародей. Он называл себя ученым, звездочетом из Унь.

- Но Унь - это ведь провинция в Ань? - спросил Кхамма.

- Нет, это совсем другая страна! - с неожиданной горячностью возразил И Пань. - Эти варвары из Ань захватили нас и выдают наши достижения за свои. Я не анец, Кхамма, я - унец!

- И ты не чародей?

- Э, Кхамма... Я просто провел очень много времени в обществе очень многих людей, - звездочет показал на книги. - Почти все ушли, но голоса звучат.

Но больше всего Кхамма удивился, когда И Пань осмотрел его находки и сказал, что они странные, но не волшебные.

- По-твоему, меч, рубящий железо, - это не волшебство?

И Пань хмыкнул.

- Просто очень хороший сплав и работа знающего мастера. В этой части Феномоа дрянное железо, и нет тех, кто знает его секреты. Вот и вся загадка.

- Эй, Кхамма! - пискнуло зеркальце. - Послушай мудрого человека.

- Кто это говорит с тобой, Кхамма? - спросил И Пань.

- Атри, мое бронзовое зеркальце. Постой-ка, мудрец И... Как может не-чародей слышать то, чего никто не слышит?

И Пань снова хмыкнул.

- Ты тоже слышишь Атри. Что же - и ты чародей?

Старый ученый пошел с Кхаммой показать тропу в Огасту. Они отошли от башни на пару сотен шагов, и вдруг - вокруг выросли солдаты Тарремы. Навстречу Кхамме вышел сам генерал Даба. Он поклялся, что Кхамме не причинят вреда, и они стали беседовать - Кхамма, Даба и звездочет. К изумлению Кхаммы выяснилось, что он неповинен в убийстве герцога Вопайи: когда стали осматривать тело, то обнаружилось, что это не герцог, а... гайгу! Получалось, что этот оборотень прикидывался герцогом, а сам Вопайа был, вероятно, убит давным-давно.

- Но как же так, - удивился И Пань, - гайгу не могут оборачиваться людьми. Вот волком, совой, пантерой - другое дело.

- Да, я тоже слыхал такое, - признал Даба. - Как же ты объяснишь это, почтенный И из Унь?

- Не знаю.

Тут заговорило зеркальце:

- Твой высокоученый друг мог бы быть и посообразительней, Кхамма. Если гайгу не могут оборачиваться людьми, то, вероятно, люди могут превращаться в гайгу!

И Пань кашлянул.

- Может быть, воину Кхамме есть что сказать?

Кхамма тоже хмыкнул и повторил слова Атри. С этим все и согласились, и генерал продолжил свой рассказ. Он давно уже заподозрил неладное - года два как Вопайю будто подменили. Стало твориться такое, что никак не могло идти на пользу ни Тарреме, ни трону её властелина, включая и эту войну с Ань. Генерал отправил срочное донесение в Тарру о смерти герцога,правда, он нарочно изобразил дело так, будто Вопайа сорвался в пропасть, и тело его не найдено.

- И что же мне ответили? Продолжать поход под началом князя Гарии! Сам посуди, Кхамма, - в народе большое недовольство, того и гляди, поднимется смута, глава страны умер - и в такое время идти в поход для ненужной войны под чужим началом! Несомненно, это заговор. Не удивлюсь, если и князь Гарии - тоже оборотень.

- Почему ты рассказываешь все это мне? - спросил Кхамма.

- Я говорил кое с кем из старых солдат и командиров. Мы хотим, чтобы ты возглавил войско.

И генерал Даба объяснил, что у них теперь один выход - самим пойти на столицу и расправиться с оборотнями-гайгу. Иначе и Кхамму, и генерала можно было записывать в покойники, - гайгу, конечно, разделались бы с каждым.

- Да и тебя, высокоученый И из Унь, - добавил Даба, - не спасут никакие дебри. Ты, видно, очень нужен этим гайгу.

- Да, - согласился И Пань. - И поэтому я пойду с вами.

- А ты, Кхамма?

- Я готов сражаться, но вести войско... Почему я, а не ты сам, Даба?

- Верно, военачальник из тебя пока никакой, ну да, это моя забота, отвечал генерал Даба. - Не это важно. Ты нашел волшебный меч. И ты сразил гайгу-оборотня, а ещё - это лесное чудовище. И ведь в тебе есть кровь властителей - дед герцога был и твоим дедом.

- Этого уже никто не помнит.

- Зато солдаты сейчас говорят о тебе как о полубоге! То, что и требуется, чтобы без страха сразиться с войском нелюди.

КХАММА ОСВОБОЖДАЕТ ТАРРЕМУ

Так вот и получилось, что Кхамма оказался во главе войска тарремцев, в то время, когда сам ожидал мести и казни.

На обратном пути генерал Даба спросил:

- По Фенамоа ползут странные слухи о каких-то четырех Сильных. И Пань, ты ничего не знаешь об этом?

- Я слушаю только небо, - отвечал звездочет.

- И что же оно говорит?

- Будут потрясения, - был короткий ответ.

Добравшись до лагеря, они узнали, что князь гарийцев уже прибыл.

- Он сердится, - доложил солдат, - что вы, генерал Даба, невесть зачем ушли в Поайю. Шипит, как рысь, укусившая крапиву.

- Вспомнил, - сказал И Пань. - Гайгу не переносят дыма от горящей крапивы. Так пишет О Минь в своем трактате о благовониях. Я смешаю стебли крапивы с воском, и свечи помогут нам распознать, оборотень ли князь Гвормас.

Но когда князь Гвормас, пожаловав со свитой, расположился на почетном месте в шатре генерала Дабы, нашлись свидетельства понадежней, чем дым. Владыка гарийцев как раз промывал мозги тарремскому полководцу, когда по знаку генерала зажгли свечи. Гвормас закрутил носом, морщась от неудовольствия, но не перестал браниться. И в этот миг в ладонь Кхаммы само собой, словно выпрыгнув, катнулось бронзовое зеркальце. Кхамма глянул в него и едва не вскрикнул - зеркальце отражало мерзкого красноглазого гайгу вместо гарийского князя! А мигом позже произошло и того удивительнее: отражение в зеркальце изменилось, вновь показывая гарийского князя. Зато в середине палатки у всех на виду сидел не князь Гвормас, а тот самый гайгу!

- Что случилось? - спросил обротень, обводя взглядом кружок онемевших людей. - Что вы все на меня уставились?

В тот же миг на лже-Гвормаса навалились тарремские гвардейцы и, не давая опомниться, скрутили по рукам и ногам. Кхамма украдкой оглядел в зеркальце остальных гарийцев,но нет, Глазок больше не показывал оборотней. Пока гайгу хрипел проклятия на полу палатки, Даба рассказал гарийцам обо всем.

Они стали размышлять, что им предпринять. Даба убеждал гарийских командиров пойти на Тарру с ратью тарремцев. Но те хотели сначала допросить князя-гайгу. И тут вдруг оборотень жутко захохотал:

- Вы опоздали, слышишь, Даба! Пока вы торчали на перевале, в Тарру вошла армия Сильного. Герцог и я - только пешки в его игре! Вы все обречены.

Он снова засмеялся и отказался говорить больше:

- Вы все равно убьете меня.

- Нет, - поклялся генерал Даба. - Если ты все расскажешь, то мы дадим тебе возможность спастись. Ты будешь биться на поединке, и если победишь, то уйдешь, куда хочешь.

Гайгу засмеялся:

- Ты надеешься одолеть меня, старик?

- Ты будешь биться вот с ним, - генерал показал на Кхамму.

Удивленный оборотень презрительно оглядел противника и потребовал, чтобы все поклялись в сказанном Дабой. То, что поведал Гвормас-гайгу, всех потрясло. Не только Таррема и Гария были обречены, но все Фенамоа, все страны, кроме, разве что, Срединного царства. С разных концов земли сходились армии Четырех Сильных, и покорение Гарии, Тарремы и Ань было только частью обширного плана завоеваний.

- Кто они, эти Сильные?

- Я не знаю, - отвечал гайгу. - Но скоро они сами откроются. Может быть, одного ты найдешь в Тарреме, глупый старик. Почти весь запад уже под его пятой.

- Ты говоришь об этой змее Медойе, советнике герцога?

- Спроси его сам, - оскалился в насмешке оборотень.

- Как он подчинил себе тебя и Вопайю и превратил в демонов?

- Гайгу не демоны, - угрюмо огрызнулся лже-Гвормас.

По его словам, все случилось во время встречи властителей на охоте несколько лет назад. Обоих чем-то одурманили, и потом Медойа - или тот, кто им притворялся - велел двум гайгу вложить свою душу в их тела. Гайгу тут же убили, но умерли не два - умерли четыре - не стало ни Гвормаса, ни Вопайи. Гарийцы и Даба допытывались, кого ещё таким образом превратили в гайгу, но Гвормас-оборотень утверждал, что не знает. Правда, он сказал, что это сильное колдовство, и гайгу им не владеют.

- Значит, Сильные - не гайгу?

- Почем мне знать! Видимо, так!

- Тогда почему гайгу пошли за ними?

- Не знаю! Хватит, я хочу биться! - зло прохрипел гайгу.

И вот посреди лагеря на глазах у изумленных воинов Тарремы и Гарии начался поединок Кхаммы и оборотня. Они были без доспехов и щитов, только мечи в руках, и Кхамма не стал натираться своей чудодейственной мазью. Он это сделал отчасти из справедливости, а отчасти, потому что понял - самые тяжелые битвы ещё впереди. В небе, как уже бывало, появился Глаз, и Кхамма открыл во всеуслышанье, что это его небесный защитник, Глаз Кхаммы. Он не знал, так ли это на самом деле, но сказал это, чтобы воины не испугались злого колдовства гайгу.

Возможно, И Пань был прав, и железо тарремцев и впрямь было не из лучших - клинок гайгу выдержал все удары меча Кхаммы. Но это не помогло оборотню, Кхамма победил и своей рукой прикончил его. А потом, когда смолкли крики одобрения и ликования, Кхамма поднялся на плечи двух воинов повыше. Он сказал:

- Вы знаете меня. Я - Кхамма! Там, за спиной у нас, гайгу предательски захватили нашу страну. Но мы повернем назад и разделаемся с нелюдью, как с этим гайгу.

- Веди нас! Ты - Кхамма! - кричали солдаты, неистово стуча мечами по щитам.

В поход на Таррему с ними пошла добрая половина гарийцев. Кхамма и Даба не сомневались в успехе, но в пути узнали, что Таррему наводнили отряды гайгу из глухих земель за хребтами Западного Фенамоа. Медойа провозгласил себя повелителем Тарремы под именем Сильного.

- Он называет себя царем всего Фенамоа, - рассказывал один из бежавших из столицы.

- Не слишком ли он поторопился? - усмехнулся Кхамма.

А Даба удивился:

- Странно, говорили о четырех Сильных.

И Пань сказал:

- Может быть, эти четверо - один и тот же.

- То есть как это?

- Несколько лет назад, - рассказал звездочет, - в небесах были странные события. Явилась необычная комета и разделилась на четыре части. Эти обломки вошли в четыре стороны Небесного креста и соединились с Черным солнцем. А что вверху, то и внизу.

К ним навстречу двигалось сильное войско, и в нем были не одни гайгу, но также наемники с разных концов Фенамоа. Когда до столкновения с врагом остались считанные часы, к войску Кхаммы присоединился отряд этесок. Их вела Айа, о которой Кхамма слышал тогда в лесу, а причиной их помощи была не одна благодарность за убитого длиннорыла: гайгу в отместку за своих убитых сородичей напали на селение этесок.

- Мои девушки не столь хороши в схватке на мече, как ты, Кхамма, сказала Айа. - Но меткие стрелки тебе пригодятся.

Сама-то она и на мече умела драться не хуже воинов Тарремы, как убедился Кхамма. Так вот и произошла эта встреча, и Айа так и осталась с Кхаммой.

А потом была битва, и в небе парил Глаз, и Кхамма шел впереди всех со своим волшебным мечом. Он появлялся то там, то здесь, и его не взяла ни одна стрела или копье, и не ранил ни один меч. Воинов это воодушевляло, а гайгу при виде его неуязвимости охватил страх. Они все побежали - к самой Тарре, а воины Кхаммы преследовали и убивали их, пока не настала ночь.

Но у ворот Тарры Кхамму встретило новое войско, больше прежнего, и командовал им Сильный, этот Медойа или кем он там был.

Даба придумал хитрость - к вождю гайгу пробрался посланец от гарийцев и передал, что командиры Гарии готовы уйти в свою страну, если награда будет хорошей. Они покинули лагерь вечером, на глазах армии врага, но ночью тайно вернулись к Тарре и остались в засаде.

С утра в виду крепостных стен столицы два войска сошлись на поле, и в этот раз все пошло не так, как в первой битве. В небе почему-то не было Глаза, и это не понравилось Кхамме, тем более, что его воины это тоже заметили. А Кхамму вызвал на середину поля Медойа, но, как выяснилось, не для поединка. Подъезжая, Кхамма незаметно посмотрел в свое зеркальце. Но отражения Сильного он в нем не увидел вовсе - как Кхамма ни поворачивал зеркальце, Глазок показывал только его самого, Кхамму. Это не понравилось Кхамме ещё больше.

- Я предлагаю мир, Кхамма, - сказал Сильный. - Тебе нужна Таррема? Прекрасно. Возьми её. Будешь герцогом вместо Вопайи. Ты хороший воин, и мы будем рады заключить с тобой союз.

- Кто это - мы? - хмуро спросил Кхамма.

- Ты слышал, - мы, Сильные, - усмехнулся Медойа.

- А что взамен?

- Ты будешь биться с нами против наших врагов.

- То есть - буду вашим слугой на троне? - уточнил Кхамма. - Нет! Давай биться.

Сильный посмеялся.

- Ты надеешься на свой волшебный меч? Он не поможет тебе, как и этот барсучий жир, которым ты натерся, чтобы остаться цел.

Сильный взглянул в небо и добавил:

- Как и эта гляделка в небе, которой не захотелось видеть твою жалкую гибель.

- Давай биться, - повторил Кхамма, - ты и я.

- Тебя убьют и так, - отвечал Сильный и ускакал к своим.

- Он боится тебя, Кхамма! - закричал Атри.

И началась битва. Честной она не была - скоро все увидели, как по небу мчится какая-то багровая туча, приближаясь к месту сражения. Она ещё плыла в высоте, когда на тарремцев посыпались первые ядовитые гостинцы - это была красная крупная саранча, и от её укусов люди валились, как поленья. По войску людей понеслись крики ужаса, ещё немного - и все побежали бы прочь, как стадо овец. И тогда появился Глаз. Раньше это карее око лишь безучастно взирало вниз, и Кхамма мог только гадать, видит ли оно вообще, что творится под ним на земле, ведь его зрачок даже ни разу не дрогнул. Но теперь было иначе - Глаз мигнул, и вдруг - его зрачок расширился чуть не во всю радужку. А вся багровая туча саранчи с гудением взмыла вверх и втянулась, как в какую-то небесную скважину, в черный провал огромного зрачка.

- Глаз Кхаммы! - неслись по полю вопли радости.

Но победой это ещё не было, это было только переходом к битве, где чаши весов колебались то туда, то сюда. Кхамма искал Сильного - и нашел его, а вернее, угодил в ловушку. Он бился в окружении, и воинов с ним оставалось немного. Тут-то на него и навалился Сильный, и Кхамма убедился так он назвался не зря. Гвардейцы Кхаммы гибли один за другим, а он даже не мог потеснить своего врага, кем бы он ни был - гайгу или колдуном или полубогом. Уже только всего один воин прикрывал спину Кхамме, и тогда к нему прорвалась Айа с этесками. В этот самый миг над полем разнесся условленный сигнал, и в отдалении послышался клич гарийцев - Даба привел свой план в исполнение.

Ободренный Кхамма хотел с новыми силами напасть на своего таинственного противника, но Глазок закричал:

- Отступай, Кхамма! Отступай, ты, недоумок, бестолочь! Хватит поить урода своей силой!

Кхамма не понял, но послушался. Он сделал вид, что выдохся, и начал пятиться. Сильный стал наступать, но, к изумлению Кхаммы, его удары потеряли всякую мощь - казалось, он сам вдруг резко обессилел. И Кхамма, выманив врага на безуспешную атаку, резким ударом вогнал меч ему в сердце.

После этого гайгу и наемники Сильного побежали, потеряв голову. Тарремцам не пришлось штурмовать свою столицу - они ворвались туда на плечах врага. Гайгу не пытались сопротивляться - они дружно сдавались в плен. В горячке боя иные командиры готовы были учинить резню поверженного врага, но Кхамма запретил трогать пленных.

После этого он, наконец, осмотрел сраженного им противника. Как ни странно, смерть не превратила Сильного - или Медойю - в демона, как это было с Вопайей. На земле лежал обычный человек, и даже телосложение его было не из крепких. Но ведь он так дрался!

Рядом с трупом Сильного сидел прямо на земле раненный гайгу. Он кивнул в сторону мертвеца и просипел:

- Не удивляйся, Кхамма. Это не его труп. Сильный ушел.

- Куда?

- Вероятно, к своим.

- Разве он не гайгу?

- Он захватил нас так же, как твою страну. Мы и не собирались покидать свои пустоши.

Это же подтвердили и другие гайгу. Испокон повелось, что они жили, сторонясь людей, за хребтами Тиакунга, и не помышляли ни о каких походах так, набег изредка, не более. Гайгу мало что рассказали Кхамме: откуда-то появился Сильный, и они все, невесть как, стали его рабами и солдатами это все, что они сами знали. По общему согласию, Кхамма отпустил их в свою страну, взяв клятву мира.

А потом был въезд в Таррему и коронация Кхаммы. Никто не возразжал против этого - все равно всех наследников Вопайи вырезал Медойа, а у остальных прав на престол было не больше, чем у Кхаммы. Даже меньше Кхамма был победитель, герой, почти полубог. Все было хорошо, но в первую же ночь в герцогских покоях в спальню Кхаммы проник убийца. И вновь Кхамму спасла Айа. Ее комната была рядом, и чутье лесной охотницы оказалось лучше, чем слух опьяненного Кхаммы и внимание олухов-часовых.

- Я не смог до тебя доораться! - сердито пропищал Атри. - Если так пойдет дальше, то мне скоро придется сменить владельца.

Об этом же сказала и Айа:

- Тебя так зарежут, Кхамма. Я буду ночевать здесь.

- Я слышал, этески принимают мужчин только весной, в месяц свиданий?

- Я не говорила, что буду спать с тобой, - улыбнулась Айа. - Я постелю вон там.

Так она и сделала на следующую ночь, и Кхамма, проснувшись в глухой час, подошел к амазонке.

- Айа...

- А, тебе нужно! Подожди, - отвечала этеска, как ни в чем ни бывало.

Она вышла из спальни и вернулась с двумя грудастыми сонными служанкамии.

- Вы хотите лечь с ним? - спросила Айа.

- Да! Да! - хором закричали девушки, пожирая Кхамму обожающими глазами.

- Ну, которая?

Кхамма оставил светленькую, а про себя подумал, что ему никогда не понять женщину-воительницу. За время их похода на Таррему ему стало казаться, что Айа неравнодушна к нему, но... Зачем же она осталась в Тарре? Он спросил Айю, и та ответила:

КХАММА ВЫСТУПАЕТ В ПОХОД ПРОТИВ СИЛЬНЫХ

- Ты скоро снова пойдешь в поход, герцог Кхамма.

- Я не герцог, - ответил Кхамма.

Но он задумался над словами Айи. В их конце Фенамоа теперь было спокойно, но кто мог поручиться, что это надолго? А если другие Сильные приведут сюда новое войско?

Произошло, однако, совсем другое: от Сильных прибыло посольство.

- Владыка Кхамма, - молвил вестник, разворачивая пергамент с посланием, - Сильные не держат на тебя зла за все обиды, что ты причинил им. Они не враги тебе. Сильные признают твоим владением весь запад Фенамоа, включая Таррему, Гарию, Огасту, Поайю, земли татхинов и пустоши гайгу. А если захочешь, то соедини свой меч с мечами Сильных, и тогда вы встретитесь на восточной границе Ань.

Кхамме не понравилось:

- Все страны, что ты назвал, свободны, с каких пор я стал их владыкой? И Сильные не хозяева Фенамоа, чтобы дарить его земли.

- Наполовину хозяева, - нагло отвечал посол и засмеялся.

Рассерженныый Кхамма не знал - то ли выгнать вестника, то ли вызвать на поединок. Тот словно прочитал его мысли:

- Не хватайся за Кхаммагит, владыка, я не буду с тобой биться. Лучше подумай над сказанным.

И вслед за тем всю залу заволокло едким дымом, а посол в один миг куда-то исчез.

- Опять это злое колдовство! - ругался Кхамма.

- Или особый порошок, чтобы устроить завесу и незаметно ускользнуть, улыбнулся И Пань.

Генерал Даба сказал:

- Этот наглец прав в одном - нам надо хорошенько подумать. Мои люди шлют тревожные вести.

Они совещались весь день - Кхамма, Даба, И Пань и кое-кто из командиров. По сути, Сильные устанавливали раздел Фенамоа - Кхамме они предлагали подчинить себе запад, а север - земли за Срединным царством - по слухам, был уже под их пятой, как и юг Фенамоа. Оставались страны востока Сильные собирались покорить и их, и тогда Кхамму и Сильных разделяла бы только Ань и татхины.

- Если страны западного Фенамоа заключат союз, - сказал И Пань, - то Сильные, скорее всего, не нападут на Ань. И тогда война в Фенамоа не затронет Таррему.

- Надолго ли? - возразил Даба. - А если все-таки нападут? Мы должны держать оружие наготове.

Кхамма вспомнил найденную им карту: через многие страны там были прочерчены какие-то стрелы. Тогда они с Гхиммой не поняли, в чем их смысл. Но теперь Кхамма знал. Он решительно сказал:

- Нет! Мы не будем ждать врага в гости. Мы выступим сами, пройдем за пределы Ань и разобьем Сильных.

Многие стали возражать: у себя дома, с помощью хороших крепостей и летучих отрядов, они могли отразить и много сильнейшее войско. Но идти походом через Фенамоа!

- Для этого у нас нет достаточных сил, - говорили наиболее осторожные. - Даже если с нами будут гарийцы и Огаста и племена Поайи. А у Сильных, доносят, несметные полчища.

- Нас может поддержать Ань, - отвечал Кхамма. - Это богатая и многолюдная страна.

Даба не согласился:

- Князья Ань в раздоре, если кто-то примет нашу сторону, то другие войдут в союз с Сильными.

Тогда Айа сказала:

- Я знаю, где найти помощь! В Срединном царстве.

Воцарилось молчание, а потом вновь разгорелся спор. Срединное царство находилось в кольце неприступных гор, и последние несколько столетий почти не общалось с соседями. Туда вела единственная - Зеркальная - дорога, и находилась она на севере, уже захваченном врагом.

Гхимма сказал:

- Ждать помощи от среднегорцев просто смешно. Эти небожители давным-давно сторонятся дел с людьми Фенамоа.

- Но витязи Фенамоа для них - желанные гости, - напомнил Кхамма. Ведь это там знаменитый круглый стол, за которым пируют богатыри и герои.

- Это ещё не значит, что они захотят помочь, - промолвил генерал Даба. - К тому же, туда все равно не добраться.

- Можно добраться! - горячо сказала Айа. - В землях татхинов есть колдун Шилка. Я слыхала, он бывает у Велемихи.

- Я слышал такое, - кивнул Даба. - Но он, говорят, ещё своенравней и недоступней, чем эти среднегорские полубоги.

Кхамма сказал:

- Я заставлю колдуна провести меня к Велемихе! Но помогут нам в Срединном царстве или нет, мы выступаем в поход. Я - Кхамма!

- Правильно! - пискнуло зеркальце.

Вечером Кхамма вглядывался с башни дворца в горизонт. Где-то там вдали были невиданные страны и города, приключения и подвиги. Но ради этого жечь селенья и обращать в рабов жителей Фенамоа, опустошать землю и сиротить детей?.. Нет, если б не Сильные, Кхамма никогда не решился бы на поход. Но теперь... Его глаза горели.

К нему поднялись Даба и И Пань.

- Что нам сулят звезды, досточтимый звездочет И? - спросил Кхамма.

- Всего помаленьку, - ответил И Пань.

- Думаешь, как сокрушить Сильных, Кхамма? - поинтересовался генерал Даба.

Кхамма помолчал и ответил откровенно:

- Я скажу правду тебе, генерал Даба. Я даже рад, что у нас в Фенамоа такой страшный враг. Есть причина начать поход. Есть что увидеть. Есть кого победить. Просидеть жизнь на троне - это не для меня.

Даба покивал:

- Ты хочешь завоеваний. Мы с твоим отцом были такими же. Но когда я побывал в Среднегорье, я изменился.

- Ты был за столом удальцов?!.

Кхамма хотел расспросить Дабу, но тот уклонился.

По весне они выступили из Тарры. К ним присоединился большой отряд гарийцев и добровольцы-наемники из Огасты. С Айей был только десяток её лучших лучниц. Она огорченно произнесла:

- Слишком дальний поход, Кхамма. Твои воины оставляют дом на своих женщин, а у моих женщин нет никого.

- Ты одна - целый отряд, Айа, - успокоил этеску Кхамма.

Они шли по землям татхинов. Кхамма заранее разослал вестников с предложением присоединиться к нему. Но желающих набралось лишь полторы сотни - молодые парни, жаждущие приключений и битв, как и сам Кхамма. Но он не огорчался - хорошо, хоть не пришлось прокладывать дорогу силой.

В северном части Татхайны, когда уже недалеко оставалось до жилья знаменитого колдуна, к войску Кхаммы прибыло неожиданное подкрепление. Проснувшись на рассвете, Кхамма услышал крики и громкое рычание подле самого своего шатра.

- Смотри-ка, Кхамма, - позвала Айа.

Кхамма выглянул из шатра и вытаращил глаза. У самого входа на задних лапах сидел какой-то огромный зверь с гривой, как у льва. Передними лапами он отмахивался от копий, что с разных сторон совали ему в морду гвардейцы Кхаммы. Почуяв у себя за спиной человека, зверь повернул морду к вождю тарремцев, и вдруг - облизал Кхамме лицо. Он положил обе лапы ему на плечи, и Кхамма напрягся изо всех сил, чтобы удержать вес мощного тела.

- Ты кто? - спросил Кхамма.

- Г-р-р-а-ум-м! - пророкатала могучая глотка.

Подошли Даба и И Пань.

- Похоже, нашлось кому стеречь твой сон вместо Айи, - заметил старый воин, мгновенно оценив ситуацию.

- Что это за зверь, И Пань?

- Это равнинный сеур, родич льва, из южного Феномоа, - определил ученый.

- Интересно, как он сюда попал? Его послал кто-нибудь, как ты думаешь, Даба?

- Гр-р-аум! - рявкнул сеур.

- Он говорит, что пришел сам, - перевел Атри. - Он вступает в твое войско.

- Я буду звать тебя Граум, - решил Кхамма.

Через весь левый бок Граума тянулась глубокая незажившая рана - похоже было на то, что её оставил чей-то бивень или меч.

- Да, видать, у тебя были причины заключить с нами дружбу, проговорила Айа, промывая Грауму рану.

- Гр-р-м! - коротко подтвердил сеур.

Глазок перевел:

- Граум говорит, это сделали Сильные.

В тот же день они с Айей, Граумом, десятком воинов и проводниками-татхинами отправились к Шилке, оставив войско на попечение генералу Дабе.

Они проделали трудный путь, и только через четыре дня добрались до становья Шилки. Атри предупредил:

- Шилка не хочет встречи с нами. Он нарочно кружит нас по одному месту.

Тогда в небе возник Глаз. В этот раз он висел ниже, чем обычно, и Кхамма понял, что он указывает место, где скрывается колдун. Они последовали подсказке, и тут стал сгущаться холодный густой туман. Не стало ничего видно на расстоянии вытянутой руки. Сеур проворчал "гр-раум-м!" и повел их сквозь туман - он-то не потерял чутья. Наконец они уткнулись в бревенчатую стену и остановились. Зябкий туман рассеялся, и стало видно, что это вросшая в землю хижина. На пороге её сидел колдун Шилка. Он сварливо сказал:

- Я не приглашал тебя к себе, Кхамма из Тарремы.

- У нас с собой много золота и кое-что еще. Это будет твоим, если ты отведешь меня к Велемихе.

- Нет!

Колдун встряхнул посохом и вдруг закружился в танце, бормоча коробори. Разноцветные лоскуты на его одежде слились в полосы, бубенцы забренчали, выводя какой-то замысловатый ритм. В глазах Кхаммы все поплыло. Краем глаза он заметил, что все его спутники повалились на землю и уже спали, даже Айа. И только Граум негромко рычал, уставившись в колдуна немигающим взглядом.

- Держись, ты, засоня! - зазвенел Глазок. - Не смей уснуть.

Кхамма полез за пазуху и достал кожаный мешочек со снадобьем, которым его снабдил И Пань. Он кинул в рот сразу две пилюли, и его чуть не перекосило от горечи. Но сон прошел. Меж тем запыхавшийся Шилка прекратил свое коробори, и тогда Граум шагнул к нему и положил на плечо могучую лапу. Они смотрели в глаза друг другу, и колдун отвел взгляд.

- Так что ты мне дашь, тарремец?

Кхамма вынул коробочку с волшебной мазью.

- Эта мазь делает неузвимой. Она твоя, если ты мне поможешь. А вот золото.

Шилка осмотрел мазь и уставился на Кхамму.

- И это ты называешь волшебным подарком?

- Да, а что?

- Тут только половина коробочки.

- Я уже пользовался ей, - объяснил Кхамма. - Не сомневайся, эта мазь уже спасла мне жизнь.

- Тебе-то - может быть, - пробурчал колдун. - Этого мне мало.

- Но у меня больше ничего нет.

- А болтливое зеркальце, Граум, женщина и этот летучий соглядатай? ворчливо спросил Шилка. - И ещё твой меч.

- Меч я отдать не могу, а все остальные свободны и распоряжаются собой сами.

Но Шилка продолжать браниться - плата его не устраивала. Он потребовал:

- Поклянись, что когда ты завершишь свой поход, то отдашь мне золотую стрелу.

- Но у меня нет такой!

- Будет, - усмехнулся колдун.

Он повел Кхамму на вершину горы, развел большой костер и стал варить какое-то питье. Кхамма гадал, когда же они отправятся в путь, но все обстояло не так. Шилка заставил его выпить варево и сказал, что скоро должна прилететь птица.

- Какая?

- Любая - ворон или синица или цапля. Тебе обязательно нужно схватить её, - велел колдун. - Она и отнесет тебя к Велемихе.

Сам он собирался остаться и ждать возвращения Кхаммы здесь.

- Возможно, ты не столкуешься с небожителями. Тогда возвращайся, наказывал Шилка. - Выходи на балкон дворца Велемихи, встань на перила и зови меня. Я верну тебя назад.

В ЧЕРТОГАХ ВЕЛЕМИХИ

Кхамма лег на спину и стал глядеть в пустое бледно-фиолетовое небо. Дальше все было, как сказал Шилка - прилетела сорока, и Кхамма схватил и прижал её к груди. Птица понесла его в небо, а вернее, Кхамме показалось, что он сам превратился в эту сороку и поднимается все выше. Полет оказался долгим и трудным, но Шилка предупредил его - Кхамма отразил все нападения и добрался до цели. Он опустился на пол огромной террасы, опоясывающей высоченный дворец - и вот, снова стал Кхаммой-человеком. Он на миг зажмурился - так сверкали стены от позолоты и блесток множества красивых кристаллов. Да, это поистине были чертоги небожителей - куда до них его тарремскому дворцу!

Кхамма открыл тяжелые двери из полупрозрачного дымчатого стекла или хрусталя и вошел внутрь. Это была огромная палата, больше всего герцогского дворца в Тарре. Там шел пир, сновали слуги с напитками и снедью, стояло несколько рядов столов, а поодаль, на возвышении, сидел на алмазном троне Велемиха - повелитель Срединного царства, если не всего Фенамоа. Еще Кхамма заметил красивую стенопись напротив - ряд картин в подробностях изображал битвы и подвиги Волода Великого, покорителя Фенамоа и основателя нынешней династии.

На Кхамму никто не обращал внимания. Он прошел мимо пиршественных столов, миновал группу витязей, устроивших молодецкое состязание прямо в зале - один удалец отражал нападение сразу пяти мечников. Кхамма отметил про себя, что он сам не продержался бы против этого витязя и десяти минут. Но ему некогда было теперь любоваться удалью воителей Фенамоа. Кхамма приблизился к трону Велемихи и склонился в поклоне:

- Кхамма, вождь тарремцев, приветствует тебя, царь Велемиха!

Велемиха отложил на золотое блюдо недоеденное ребрышко и молча принялся разглядывать Кхамму. Постепенно шум в зале стих, и взгляды всех средоточились на них двоих.

- Ты явился как соискатель места в кругу моих витязей, Кхамма из Тарры? - заговорил наконец Велемиха. - Мы испытаем тебя.

- В другое время я мечтал бы об этом и с радостью принял все испытания, владыка, - отвечал Кхамма. - Но теперь я не с этим.

- Тебе не нужно место за столом витязей? Что же тогда?

- Я прошу о помощи, царь Велемиха.

Кхамма объяснил, зачем он пришел:

- Половина Фенамоа в руках демонов-захватчиков, неких Сильных. Они творят бесчинства, вырезают целые города. Они призвали бесов. Я выступил против них со своим войском, но у нас мало сил.

- Сильные? Что-то не припоминаю... Расскажи-ка все подробно, Кхамма из Тарры.

Кхамма поведал обо всем, начиная с того похода Вопайи и своего клада. Он кончил рассказ, и Велемиха неожиданно сморщился и сказал:

- Я так и думал, все это происки Иасонда.

- Прости, владыка? - не понял Кхамма.

- Мы не станем помогать тебе, Кхамма из Таррры, - ответил Велемиха.

- Ты хочешь, чтобы Сильные захватили все Фенамоа?

- А разве ты сам не стремишься к тому же? - усмехнулся Велемиха.

Он сделал знак, и странно одетый человек подле его трона - очевидно, чародей, - направил на противоположную стену жезл. Там появилась картина он сам на башне Тарры и рядом И Пань и Даба. Изумленный Кхамма услышал свой собственный голос: "Я даже рад нашествию Сильных. Это хороший повод для похода."

- Разве это не твои слова, воитель Кхамма?

- Это мои слова, - признал Кхамма. - Но не будь Сильных, я не выступил бы в поход. А не неси они зло и смерть всему Фенамоа, я сражался бы только сам за себя и не просил о помощи.

- Довольно! - прогремел Велемиха. - Ты считаешь Сильных злом, - ну что ж, сам и сражайся с ними. Мы не можем входить в каждый раздор царьков Фенамоа.

Кхаммой начал овладевать гнев. Да как они не поймут, что дело не в его тщеславии!

- А ты не боишься, царь Велемиха, - спросил Кхамма, - что Сильные могут захватить и твои заоблачные твердыни, когда расправятся с нами, простецами из деревень Фенамоа?

- Нет, не боюсь, - ответил Велемиха. - Ты ведь раздавишь их, великий воитель! Чего же бояться.

По залу прокатился хохот. А на Кхамму вдруг снизошло ледяное спокойствие. Он сказал:

- Если ты не боишься вторжения Сильных, небожитель Велемиха, тогда бойся меня. Если я одолею Сильных, то сам пойду на твое царство. Клянусь, что поднимусь по Зеркальной дороге и сброшу тебя с этого драгоценного кресла!

Велемиха не возмутился дерзостью. Он ответил неожиданно спокойно:

- Ты ничем не удивил меня, Кхамма из Тарры. Может быть, ты и покоришь Фенамоа, а может быть, захватишь и мой трон. Но и в этом случае, воин Кхамма, ты только повторишь путь Волода Великого. Так что же, Кхамма из Тарры, - ты хочешь побед, а сам, едва начав, обрекаешь себя на жалкое подражание! Не таким, как ты, коснуться солнца последнего моря!

По залу прокатился одобрительный гул. Велемиха показал рукой на стену с картинами подвигов Волода Великого. Кхамма посмотрел - и вдруг заметил на боковой стене другую роспись, изображавшую нечто другое и странное, какие-то необычные места. Кхамма мог поклясться, что не видел их никогда, и все же, было во всем что-то знакомое, что-то желанное. Сердце тарремца защемило от острой тоски - а может быть, радости, - он сам не знал. Не желая обнаружить свое смятение перед врагом, Кхамма отвернулся от Велемихи и спросил у витязей за пиршественным столом:

- Может быть, кто-то из воинов Срединного царства захочет помочь воину Кхамме?

Ответом было ледяное молчание, а затем из-за стола начал подниматься какой-то богатырь, явственно готовясь прочитать отповедь.

В этот миг от дверей, противоположных тем, какими вошел Кхамма, прозвучал сильный голос:

- Я пойду с тобой, Кхамма из Тарры!

Через весь зал к престолу Велемихи подошел витязь. Он был не выше и не шире в плечах, чем Кхамма, но так и излучал воинскую силу и доблесть. У витязя было открытое и благородное лицо, и через лоб проходил свежий шрам от раны.

- Я - Огин из лесов Севера, хранитель братства Горностаев. Я слышал весь спор и подтверждаю слова Кхаммы: эти Сильные творят недозволенное, они - великое зло.

- Ты прошел Зеркальной дорогой? - спросил Велемиха.

- Да, владыка, я прошел все твои испытания.

- И ты не хочешь стать моим витязем?

- Нет, царь Велемиха, я хочу сражаться вместе с Кхаммой. Правда, воинов у меня не осталось. Но я убил одного из Сильных и готов это сделать вновь, владыка Кхамма.

Кхамма вскричал:

- Ты сразил Сильного! Я тоже. Ты - мой брат, Огин.

Они обнялись и пошли из залы, взявшись за руки. У выхода на террасу, Кхамма обернулся и сказал:

- Помни мои слова, царь Велемиха.

С Огином они подошли к широкому парапету, и Кхамма попросил нового друга забраться на него. На всякий случай, он взял Огина за руку и позвал:

- Шилка! Верни нас, Шилка!

В тот же миг в ушах у них загромыхало, Кхамму и Огина встряхнуло, и вот - они уже стояли в кругу десятка воинов Тарремы.

- Это Огин, - представил Кхамма нового витязя. - Он с Севера. Он уже убил Сильного и теперь будет биться вместе с нами.

Граум лизнул Огина в лицо.

- Смотри, Огин! - воскликнул Кхамма. - Граум признает в тебе моего брата.

Огин поведал свою нехитрую историю. Она походила на историю Кхаммы пришли Сильные, и Огин сражался. Разница была в том, что витязь с Севера родился вождем, а не стал им, как Кхамма. А ещё - он тоже сразил Сильного, но в бою потерял все войско и страну и ушел за помощью в Срединное царство. Огин рассказал:

- Я был хранителем клятв нашего боевого братства. Но Тагин, глава Горностаев, погиб, и все наше братство - тоже. Поэтому я не мог позволить себе умереть. Я все время помнил об этом, и мне удалось миновать Индокан и подняться по Зеркальной дороге.

На прощанье Шилка вернул Кхамме волшебную мазь:

- Тебе она нужней, чем мне.

Кхамме показалось, что коробочка потяжелела. Он отвинтил крышку и увидел, что Шилка восполнил убыль. Значит, он знал секрет чудесного снадобья, а Кхамма ещё предлагал его в дар!

С тем они вернулись в свой лагерь. Огин понравился всем, особенно генералу Дабе и И Паню. Вечерами ученый и северный витязь часто беседовали. Кхамма спросил, и оказалось, что И Пань записывает рассказы о делах Севера, а Огин учится у него языку Ань и премудрости звездочета.

- Мы с тобой - дикари, Кхамма, - вздохнула Айа.

Гхимма сказал:

- Теперь у тебя новый друг.

- Хочешь, я поставлю тебя командовать отрядом гвардии? - спросил Кхамма.

- Я как сотник-то тяну еле-еле, - улыбнулся Гхимма. - Но если в совете тебе понадобится услышать голос простого солдата, то всегда можешь позвать меня!

- Я больше ценю тебя за то, что ты до сих пор ухитряешься каждый день разжиться спиртным, - пошутил Кхамма. - Куда до тебя всяким колдунам!

- Так ты знаешь? - изумился Гхимма.

Кхамма расхохотался.

Они уже вступили в пределы Ань, и здесь у Кхаммы появился ещё один спутник. Он пришел на рассвете, как раньше Граум, миновал незамеченным все посты, и только у входа в палатку Кхаммы его остановил сеур. Граум прижимал его к земле лапой, но не трогал, а тот сверкал глазами и рычал, оскалясь, как волчонок. На шее его был железный ошейник с остатком цепи.

- Да это же мальчишка! - удивился Кхамма.

Он поднял его с земли и увидел, что одно из звеньев цепи было разогнуто. Огин покрутил головой:

- Да, этот Волчонок умеет укусить!

Так его и стали звать - Волчонок. Сильные обратили его в рабство где-то там, в далекой стране на востоке, и он был одним из немногих, кто сумел выжить, а позже и бежать. Волчонок много не рассказывал про себя сказал только, что пришел отомстить Сильным. Но он много рассказал о том, что происходит на востоке и близ Ань.

- Они подчинили себе волков и других хищников, - говорил Волчонок, жадно хлебая из миски. - С ними целые орды зверей.

- Но как же они могут кормить такую прорву зверей? - удивился И Пань.

- Они их не кормят. Они пускают их самим добывать себе пищу. Там, Волчонок махнул рукой в сторону востока, - целые деревни загрызены волками. И ещё с ними какие-то лесные зверолюди и бесы.

- Гайгу?

- Гайгу там тоже есть, но это другие, настоящие демоны.

- Он говорит правду, - подтвердил Огин. - Мы бились с такими. Среди них встречались четырехрукие и с песьими головами. Гайгу рядом с ними люди, как мы.

- Откуда же взялись эти демоны? - спросил И Пань. - Неужели из царства Иммы?

- Не знаю, но, кажется, нет.

- Мы слышали, будто они приходят к Сильным из какого-то провала или дыры где-то в другом мире, - сказал Волчонок.

- Тебе известно о таком, И Пань?

- Нет, - покачал головой старый звездочет. - Может быть, в Унь что-то знают... Но все это очень, очень тревожно.

Еще Волчонок сообщил, что на границах Ань собирается большая армия, и к ней подходят все новые отряды. Разведчики Дабы извещали о том же. Военачальники стали держать совет - что делать дальше.

- Ань считается одним государством, но на самом деле она раздроблена на множество княжеств, - излагал И Пань. - Из них восемь самых сильных и крупных являются на деле самостоятельными царствами. Это Красная Ань, Желтая, Серебристая, Белая, Коричневая, Черная, Вечерне-алая и Зеленая. Так что невозможно завоевать Ань как одну страну.

- Но ведь власть коакана Ань как будто никто не оспаривает? - спросил Огин.

- Это потому, что у него почти нет власти. Его роль лишь в том, чтобы выступать судьей в тяжбах между князьями. Ни один из владык не допустит, чтобы другой захватил трон коакана. Но это не из-за верности царю царей таково значение титула "коакан" - а лишь затем, чтобы равновесие не нарушилось в чью-то пользу.

- Отсюда следует, что, если кто-то поддержит нас, то другие князья примут сторону Сильных? - спросил Даба.

- Верно.

- И что же делать?

- Дать волю Унь, - ответил звездочет.

Все переглянулись - уньский ученый оседлал своего любимого конька. Кхамма спросил:

- Допустим, твоя родина станет свободна. Чем нам это поможет, высокоученый И?

Но И Пань заговорил совсем о другом:

- Нельзя ввергать Ань в междуусобье. Нельзя опрокидывать трон коакана. Коакан ведет Ань против Сильных - это лучше всего.

Все снова задумались, и Даба сказал:

- Князь Белой Ань готов поддержать нас. Пойдем сначала к нему - князь У примет нас, а там будет видно.

Они выступили на юг к землям Белой Ань, и Кхамма заметил:

- За каких-то десять дней мы освободили Таррему, а теперь за два месяца кое-как добрались до Ань.

Даба только крякнул, а Огин ответил:

- Кхамма! Моя страна погибла в один день. А ров Ань копали десятки лет, и он все ещё не засыпан.

КОАКАН АНЬ, ЕГО ДОЧЬ И ЕЕ СЛУЖАНКА

Они уже подошли к границам Ань и двигались вдоль знаменитого рва и вала. И ров, и крепостная стена на валу были заброшены, так как с этой стороны Ань уже давно никто особо не угрожал. Но укрепления все ещё представляли серьезную преграду для любого войска. Кхамма был потрясен:

- Чтобы обычные смертные люди сумели такое... Здесь нет хрусталя и золотой росписи, однако это не уступает дворцу Велемихи.

Почему-то зрелище древнего заграждения внушило Кхамме веру в успех: если здесь, в долине, обычные люди смогли создать такое, то почему бы ему, Кхамме, не совершить задуманное? Так они шли неделю, и ров и вал нигде не прерывались. Наконец полки Кхаммы достигли крепости Белой Ань и по мосту вступили на землю князя У. До его столицы было несколько дней пути. Здесь Кхамму ждало новое потрясение: народ Ань, крестьяне, кишевшие на крохотных клочках своих полей, не обращали никакого внимания на его войско, проходящее мимо по дороге. И Пань сообщил:

- Даже если бы рядом творилась битва, то они обращали бы не больше внимания.

- Даже если это битва последнего дня?

- Даже если это битва последнего дня. Правда, здесь в неё не верят.

Звездочет пояснил:

- Ань заимствовала веру у созерцателей Унь, а они считают видимый мир обманом чувств, вроде сна, и учат не отвлекаться на всю эту суету.

Воины Запада удивлялись - какая же тогда радость от жизни? Волчонок сказал:

- Не такие уж они бесчувственные, эти аньцы. Когда я пробирался к войску Кхаммы, меня всегда укрывали и давали кусок хлеба.

- Верно, их просто не занимают дела власти, - согласился И Пань.

- Такую страну легко завоевать, - заметил генерал Даба, - но трудно заручиться поддержкой народа.

Недалеко от У-Ань их встретил князь У. Большая часть войска Кхаммы расположилась за городом, а Кхамма с отрядом гвардии проследовал в столицу. Князь У подтвердил все то, что они уже обсуждали на совете военачальников.

- Сильные - это большое зло, и их вторжение будет бедствием для Ань. Но, - вздохнул князь У, - другие князья думают лишь о том, как бы этим воспользоваться для своего возвышения. Я готов поддержать владыку Кхамму, но лучше, если он будет не захватчиком, а защитником Ань.

Князь У посоветовал посетить коакана Ань - может быть, удастся склонить его на свою сторону. Кхамма с небольшим отрядом и князем Белой Ань отбыл в Ко-Ань. Они вошли в этот город, и Кхамма впервые понял, что значит - столица. Дворцы её не стыдно было сравнить с чертогами Велемихи, а народу! Больше, чем во всем войске тарремцев. Жители столицы не походили на аньцев-селян: они толпились вдоль улицы, галдя и во все глаза разглядывая чужаков. Князь У морщился:

- Никакого сравнения с безыскусностью простого народа! От этого падения нравов и воцарился упадок в Ань.

- Нас, конечно, называют варварами? - спросил Кхамма.

Ему ответил Огин - он уже понимал по-аньски:

- Да. А ещё они не верят, что ты сможешь одолеть Сильных.

Ближе к дворцу произошла неожиданность. Из толпы продвинулся поближе к кортежу какой-то малопримечательный человек, на которого никто не обратил внимания. Но Волчонок вдруг кинулся к нему и повис на его руке, вцепившись в неё зубами и руками, а Атри пискнул:

- Берегись, Кхамма!

Волчонка оторвали от незнакомца, и мальчишка закричал:

- Я узнал его! Это слуга Сильных.

- Что ты мелешь! - заорал было тот.

Но Огин силой разжал его пальцы и вынул из ладони короткую трубочку с шипом внутри. Он показал Кхамме:

- Видишь яд на шипе? Стоило бы ему раз дунуть - и ты покойник.

Этим дело не кончилось. Когда они уже поднимались по ступеням дворцовой лестницы, сверху послышалось рычание и лай, и прямо на отряд Кхаммы понеслось три огромных пса. Это были бойцовые собаки особой породы одна такая в одиночку могла взять зубра или медведя. Кхамма не успел обнажить клинок, а Айа - нацелить стрелу, - их опередил Граум. Он не дал собакам пустить в ход их чудовищные челюсти, сравнимые по мощи с его собственными. Сеур сделал прыжок навстречу, ударил, молниеносно развернулся, нанес ещё удар, и ещё один - и три черных тела, скуля и биясь в агонии, покатились по ступеням.

- У тебя хорошая охрана, владыка Кхамма, - заметил князь У. - Очень, очень хорошо - пусть все это видят.

Одобрительный гул черни внизу подтвердил эти слова. А Кхамме показалось, что он поймал чей-то внимательный изучающий взгляд откуда-то сверху, из дворцовых окон.

Потом был долгий церемониал встречи с коаканом Ань. Беседу вел И Пань, а князь У и Огин негромко переводили остальным. Вся речь сводилась к бесчисленным ритуальным фигурам, и ни слова не было сказано о деле. Но князь У предупредил их - иного при встрече и не ожидалось. Однако на выходе к тарремскому вождю гибко скользнул слуга и с низким поклоном пригласил князя Запада для беседы.

Кхамма полагал, что увидится с глазу на глаз с коаканом, но это оказалась его дочь.

- Так это и есть князь Запада, которого защищают дети и львы? спросила царевна О-Ин на наречии Запада.

- Граум сеур, а не лев, да и Волчонок стоит иного воина, - отвечал Кхамма. - Благородная госпожа, кто спустил на нас этих звероедов у входа во дворец?

- Это дело Виноа, министра двора, он держит сторону Сильных, отвечала царевна. - Но не будем говорить сегодня о делах, будем веселиться!

Она сделала знак, и в комнату внесли столик с явствами. Одна из девушек подошла к Кхамме с золотым тазиком для умывания. Служанка низко присела в поклоне и распрямилась, подвигая к нему посудину. Кхамма мельком глянул на её лицо, и на малый миг их взгляды встретились. Но этой доли мгновения было достаточно - Кхамма понял, что эту женщину он будет любить вечно, какие бы сражения и встречи не судило ему будущее. По телу девушки пробежала легкая дрожь, а лицо вспыхнуло, и Кхамма догадался - это же самое ощутила и она. Он нарочно долго полоскал ладони в теплой воде.

- Достаточно, Илиса, руки царя Кхаммы уже чисты, - отослала служанку О-Ин.

Она внимательно посмотрела ему в лицо и спросила про Айю.

- Айа - вождь этесок, амазонок Поайи. Она - один из лучших воинов и командиров в моем войске, - рассказал Кхамма.

- И при том остается ночью в шатре царя Кхаммы?

- Ах, ты про это! - рассмеялся он. - Нет, все не так.

Тарремец рассказал О-Ин, как в Тарре Айа привела к нему двух герцогских служанок. Царевна задумчиво покачала головой:

- Как сильно она вас любит... Не знаю, смогу ли я быть столь же возвышенна...

Потом они говорили о семье Кхаммы, о Тарреме и прочем таком. О-Ин сказала на прощание:

- Надеюсь, отец сумеет выкроить полчаса, чтобы побеседовать с вами запросто.

Они провели ещё несколько дней при дворе коакана в разных забавах охотились в царском парке, состязались в стрельбе из лука, смотрели разные диковины мастеров Ань и так далее. Кхамма ещё раз беседовал с О-Ин и однажды вновь видел Илису. Но обещанные полчаса коакан так и не выкраивал. Кхамма сказал О-Ин, что они через день уезжают. Вечером, накануне отъезда, Кхамма со спутниками встретились с О-Ин на каком-то подобии дружеской пирушки. Неожиданно аньская царевна извинилась и покинула их. Она так и не появилась, но к ним вышел коакан, и беседа пошла без околичностей.

- Лазутчик с трубкой, покушавшийся на царя Кхамму, казнен, - сообщил он.

Князь У и звездочет И испустили вздох восхищения.

- Да постигнет та же судьба всех врагов коакана!

С непроницаемым лицом царь Ань продолжал:

- Если владыка чужой страны пройдет по земле Ань с войском, то он будет варвар и захватчик. Но, - добавил властитель, - если он будет зятем коакана, то защищать Ань - это его обязанность.

Он помолчал и спросил:

- Владыка Кхамма, мы можем объявить о помолвке царевны О-Ин и князя Кхаммы?

Взоры всех устремились на Кхамму. Перед глазами тарремского вождя воникло милое лицо Илисы с робко опущенными ресницами, и сердце его обожгла резкая боль. Но он отвечал без тени колебания и в аньском стиле:

- Как мы можем скрывать столь радостную весть от народа Ань?

На губах коакана мелькнула улыбка. Он произнес:

- Я слышал, к южным пределам подходит войско Сильных. Увы, у меня нет сил, чтобы послать их с князем Запада. Но армия князя У как будто готова помочь в отражении угрозы?

У-аньский князь подтвердил это с почтительным поклоном. На этом их беседа завершилась, а наутро они все срочно отбыли к войску. На выезде из города они увидели плаху, и рядом с ней на колу была выставлена отрубленная голова министра Виноа.

- Вот так же и наши головы могли встречать Сильных у ворот Ко-Ань, молвил Огин.

- Нет! - яростно возразил Кхамма. - Я - Кхамма!

- Хотя я того и не ожидал, но надо признать - коакан очень умен, заметил генерал Даба. - Теперь, когда мы выступим из Ань в южный поход, в его страну вторгнутся Сильные. Мы придем в Ань как освободители её.

- Надо очень любить свою страну, чтобы решиться на такое, - согласился с ним Огин. - Но опасность в том, что Сильные возьмут столицу и пленят коакана, и станут диктовать от его имени волю всей Ань.

- Надо опередить их! - решительно отвечал Кхамма, но перед глазами его возник не образ О-Ин, его невесты, а невыразимо милое лицо Илисы.

- Освободи Унь, Кхамма, - неожиданно произнес И Пань.

- Обещаю, - поклялся Кхамма.

Он не знал, зачем это нужно, но уже понял: в загадочном мире Ань правила игры были порой весьма замысловаты, и смысл ходов был не очевиден. А звездочет был мудр и проникал в этот скрытый смысл, - что ж, пусть будет так.

БИТВА ПРИ КРОА

Спустя три недели они занимали позицию в предгорьях, миновать которую южная армия Сильных не могла. Беженцы с Юга и разведчики рассказывали о свирепости и большом числе южного войска врага. Но воины Запада были хорошо подготовлены, а за время похода командиры не упускали случая лишний раз поупражнять их. К тому же, у них не было выбора - сейчас поражение было бы гибельным для них всех. Кхамма не сомневался в победе, его занимало другое - сохранить побольше людей для войны с восточной армией Сильных. Потому-то генерал Даба и избрал для войска Запада оборону - до времени.

- Как называется вон то селение? - спросил Кхамма накануне битвы князя У.

- Помнится, Кроа.

- Значит, это будет битвой при Кроа, - сказал воин из Тарремы.

В эту ночь Кхамме приснился сон. Он будто парил над всем Фенамоа в какой-то полутьме. Края земли терялись где-то в дымке, но он различал внизу все страны Фенамоа вокруг Срединного царства. Он видел и сам престол Велемихи и все полки, что шли под началом Сильных, и свои отряды. А ещё далеко на севере Кхамма видел какие-то радужные всполохи - они значили что-то важное, хотя не ясно было, что же именно. Еще к югу от Ань, не так далеко от Кроа, Кхамма видел какой-то провал, а на северо-востоке от царства Велемихи был другой провал, но странный - он как будто шел не вниз, а вверх. Какой-то голос разъяснял Кхамме смысл увиденного, и Кхамма понимал эти разъяснения, но как-то неотчетливо. Рядом с собой тарремец с удивлением заметил Граума - сеур парил бок-о-бок с ним, вглядываясь в фиолетовые сумерки сновидения горящими ярко-желтыми глазами. Затем вид внизу подернула непроницаемая завеса, и Кхамма оказался будто в другом мире, где свет был серым, а солнце - черным. Перед ним быстро промелькнуло несколько незнакомых лиц, а затем рядом с ним на какие-то мгновения появились Айа, Илиса и Огин. Они исчезли, и вместо них напротив появились смутные силуэты Сильных, и Кхамма ощутил внутри себя некий сильный призыв. Внезапно Кхамма заметил, что сознание его разделилось. Он больше не был прежним Кхаммой, он стал одним из Сильных, и сознавал весь мир их зрением и разумом, и только где-то в отдалении сохранялась душа настоящего Кхаммы. Он понял смысл происходящего - Сильные предлагали соединиться и слить свою волю с ними, стать одним из них. Но их разум и цели показались чуждыми Кхамме, и он с отвращением отклонил предлагаемое. И тогда его стало затягивать в их волю силой. Кхамма сражался, как ещё никогда не сражался наяву, но чем неистовей он сопротивлялся, тем глубже его засасывала какая-то глубокая воронка, вроде водоворота на реке. Еще немного - и захват бы удался. Кхамму спас Граум: сеур прыгнул за ним в эту воронку, подхватил своей могучей лапой и вытащил наверх.

Кхамма проснулся от того, что кто-то лизал ему лицо - и конечно, это был Граум. Кхамма поднялся и вышел из шатра. Даба тоже уже не спал.

- Готовь полки к бою, генерал Даба.

Граум взял ладонь Кхаммы в пасть и легонько потянул. Атри перевел:

- Он зовет тебя вон на тот утес.

- Я буду вон там, - показал Дабе Кхамма.

Он забрался на скалу и стал дожидаться рассвета. Когда солнце осветило долину внизу, она была сплошь покрыта ратью врага. Полки его уже были построены и быстрым шагом поднимались в горы к позициям Кхаммы. А впереди рысью двигались фигурки, - нет, ошибки не было, Кхамма отчетливо разглядел их - самых разных зверей: волков, львов, пантер, гиен и сеуров, и тигров, и ещё иных, огромных, как убитый Кхаммой поайский хищник. Их было много, и Кхамма омрачился при мысли о том, какой урон нанесут эти звери его войску.

Хищники рыча и воя уже карабкались по склону, когда Граум стал на краю утеса.

- Заткни уши, Кхамма, - посоветовал Глазок.

Кхамма не послушал, и зря, - он едва не оглох от громового рева, что издал его могучий зверь. А сеур проревел вновь, и Кхамма рукой ухватился за камень, чтобы не свалиться на землю, - может быть, он просто покачнулся, но Кхамме показалось, будто задрожала сама скала.

При звуке рева звери внизу замерли, как по команде, и подняли головы, вперившись в Граума, видимого далеко с вершины утеса. А затем - Кхамма вытаращил глаза - они все легли на землю и дружно заскулили и завизжали, как испуганные провинившиеся щенки.

Граум молчал, а они все визжали и выли. Так прошло минуты три, и сеур испустил новый рык. И звери, как ужаленные, подскочили на месте и вдруг - в один миг развернулись и ринулись обратно, атакуя подступающих снизу воинов Сильных. И Кхамме почудилось, что теперь в их рычании слышалась не только ярость, но и какая-то радость, - казалось, звери стряхнули наконец какую-то тяжесть или наваждение.

Нападение было столь стремительно и яростно, что смешало ряды передовых отрядов. План Кхаммы и Дабы был другим, но упускать момент было нельзя. Кхамма замахал рукой и закричал Дабе, чтобы он начинал атаку. Даба и сам знал дело - воины Тарремы уже выходили из укрытий и с боевым кличем устремились вниз.

А затем и сам Кхамма вместе с Граумом спустился с утеса и вступил в битву. К полудню все было кончено - свежие силы, брошенные в бой полководцами Сильных, ничего не поправили. Бегство врага стало неудержимым, и Даба вывел резерв на поле уже только для преследования бегущих. Повсюду валялись груды тел - и белых, и смуглых, и черных, а среди них разгуливали хищники, с рычанием лакая кровь из луж.

- Мы не можем уподобляться этим выродкам и травить на людей зверье, сказал Огин.

- Да, - согласился Кхамма. - Я попробую поговорить с Граумом - пусть он уведет свое войско.

На Кхамме была пара царапин, а вот у сеура было несколько серьезных ран. Кхамма огорчился:

- Какой я дурак, как же я не подумал. В другой раз надо будет намазать тебя своей мазью - у тебя-то нет лат. Скажи своему народу, Граум, - пусть они возвращаются домой.

- Он знает, - пискнуло зеркальце.

Вечером командиры держали совет и решили не углубляться на юг.

- Мы пошлем вестников к царям южных народов, - сказал Даба. - Они, вероятно, и сами теперь отпадут от Сильных. Хотя в других условиях стоило бы прибрать к рукам Юг.

- Сейчас важней Ань, - согласился князь У. - Сильные уже вторглись в северные пределы. Пора идти в Ко-Ань, к коакану.

ГОРА ВЛАДЫК И ДАР ФЕНОМОА

- Нет, - сказал Кхамма. - Сначала мы пойдем в Унь.

И Пань сдержанно улыбнулся.

Унь оказалась страной плоскогорий. Жители её были чуть смуглей аньцев и, к удивлению Кхаммы, гораздо сердечней. Они приветствовали его воинов, дарили плоды и вино.

- И Пань, не ты ли говорил, что вера Унь учит безразличию к земным делам? - напомнил Кхамма. - Или они радуются потому, что знают о моем обещании дать Унь свободу?

- Вера Ань пришла от нас, - объяснил звездочет, - но сама Унь держится иного учения. Ложность зримого преисполняет Ань безразличия, а Унь радости.

- Как это?

- Погоди, мы будем проходить пещеры Учителей, - отвечал И Пань. Возможно, ты побеседуешь с ними.

Они вошли в Унь-Тай, главный город Унь, и Кхамма разговаривал с наместником.

- Если воля народа Унь в этом, то Унь может назвать себя свободной, возвестил Кхамма. - Избирайте своего князя, коакан вам более не владыка.

- Унь считается уделом Зеленой Ань, - сказал наместник. - Князь Си-Ва не простит тебе, владыка Кхамма. Ты отдаешь Зеленую Ань в руки Сильных. Может быть, зятю коакана не следует торопиться с этим?

- Я обещал, - возразил вождь Тарремы. - Я - Кхамма!

Не задерживаясь в Унь-Тай, они повернули на север, торопясь достичь столицы Ань. За переход до пещер Учителей они проходили мимо какой-то горы любопытных очертаний. Она походила на руку с жезлом в сжатой ладони.

- Это гора Царей, - рассказал И Пань. - Есть предание - кто сумеет забраться на неё сам, без снаряжения и помощи, станет владыкой Фенамоа.

- И что, кто-то забирался? - поинтересовалась Айа.

- Говорят, Волод Великий.

- Огин, - предложил Кхамма, - давай попробуем!

- Я тоже хочу! - вдруг вызвался Гхимма.

Они с трех разных сторон устремились к вершине. Дело было нешуточным одна ошибка, и костей не соберешь. Конечно, Кхамма не принял легенду всерьез, в нем просто говорила удаль. Теперь он едва не пожалел: зачем было играть жизнью друзей и своей собственной? Но отступать было поздно, и он карабкался, в кровь обдирая руки. Неожиданно с другой стороны из-за скалы до него донеслись крики Гхиммы. Он звал на помощь. Кхамма выругался понесло же ещё одного дурака наверх! Он осторожно подобрался к Гхимме. Незадачливый верхолаз висел на руках, болтая ногами над пустотой. Его лицо перекосилось от ужаса.

- Кхамма, - прохрипел он.

Кхамме удалось вогнать меч в расселину. Он привязал себя за ногу поясом и осторожно спустился к Гхимме. Тот не мог отпустить руку, чтобы уцепиться за руку Кхаммы, и вождю тарремцев пришлось самому схватить Гхимму за шиворот. Кхамма подтянул его к себе, и Гхимма наконец сумел вскарабкаться наверх.

- Кхамма, - бормотал он, - ох, Кхамма...

И Кхамме ещё пришлось помочь Гхимме добраться до места, откуда можно было безопасно спуститься. А Кхамма вновь начал подъем вверх.

- Эй! - удивленно позвал Гхимма. - Ты что, ещё не передумал? Это ведь уже не считается!

Кхамма не отвечал ему. Он не торопился, зная, что Огин уже взошел на вершину, но и не хотел отступать. Однако, когда тарремец поднялся наверх, Огина на вершине не было. Кхамма вскинул вверх руки и испустил побеный клич:

- Таррема-о-Тарра!

Внизу его приветствовали воины.

- Посмотри-ка налево, великий витязь, - насмешливо произнесло зеркальце.

Кхамма сделал это - и оторопел: на небольшом уступе в считанных саженях от вершины преспокойно сидел Огин, прислонившись спиной к скале.

- Огин, - возмутился Кхамма, - как ты мог это сделать? Мы будем биться!

Огин взобрался наверх и обнял Кхамму за плечи.

- Кхамма, ты ведь знаешь, что сила не только в мышцах. Первым поднимается сильнейший. Ты это сделал, и какая разница, достиг ты этого одной силой тела или ещё силой дружбы.

Кхамма подумал - и ответил на объятие друга.

- Ты гораздо умней меня, - признал он. - Хорошо, что ты идешь с нами, а не с Сильными.

- Когда ты завоюешь Фенамоа, я скажу тебе, почему поступил так, сказал Огин.

Вечером они добрались до знаменитых пещер. И Пань ушел к мудрецам условиться о встрече и вернулся лишь утром.

- Учитель А путешествовал, - сообщил он, - мне пришлось ждать возвращения. Пойдем, Кхамма.

С Кхаммой отправились Огин, Айа, Гхимма, Волчонок и князь У - всем было любопытно взглянуть на загадочных отшельников. Генерал Даба остался.

- Я стар, и мне уже нечего узнавать, кроме своей смерти, - сказал старый воин. - А это успеется.

И Пань повел их по длинному ходу - местами он явно был вытесан в камне руками человека. Сама собой перед ними открылась толстенная каменная дверь, и они очутились в просторной освещенной комнате. В стеклянных лампах неярко горело какое-то ароматное масло, а стены и пол были закрыты тканью с узорной вышивкой.

- Я-то думал встретить сидячих скелетов, обтянутых кожей, - удивился Гхимма. - Эти ученые отшельники знают толк в удобствах.

И Пань зашипел на него. Вскоре вышел человек - и он, действительно, был чрезвычайно худ, но никак не выглядел изможденным. Наоборот, он так и излучал какую-то особую силу, а глаза его светились не только умом, но некой странной радостью. Отшельник приветствовал всех и сказал:

- Останьтесь, каждый из вас узнает то, что ему необходимо узнать. А тебя, Кхамма, приглашает учитель А.

Все удивились - они-то думали, что этот отшельник и есть тот самый великий А. Кхамма прошел с ним и очутился в огромной зале, разве что чуть-чуть уступающей пришественной зале во дворце Велемихи. И вдруг он понял, что это и есть её почти точное подобие: росписи на стенах повторяли увиденные им в Срединном царстве.

- Спрашивай, Кхамма! - раздался рядом негромкий голос.

Справа от Кхаммы невесть когда очутился невысокий старик, похожий на того, что привел сюда Кхамму.

- Что это за места изображены вон там на стене, - показал Кхамма, - и почему они кажутся мне знакомыми?

- Ключ к ним - вторая половина твоей карты, воин Кхамма, - отвечал учитель А.

Кхамма понял:

- А, значит, эти страны тут и нарисованы! А что значит это?

Кхамма показал на картину в середине - ту самую, что так смутила его во дворце Велемихи. На ней был изображен берег моря, и поодаль от берега прямо в море была высокая арка. Вода как будто падала туда, как если бы эта арка была невидимым колодцем. А в глубине за аркой виднелся горизонт, край моря, и над ним восходило - так ощущалось, что это никак не был закат какое-то особенное, невиданное солнце. Видимо, художник владел тем же секретом, что мастер Срединного царства - цвет солнца не был постоянным, но менялся от белого до алого или лазурного, а иногда это загадочное светило переливалось всеми цветами радуги - и от него до самой арки бежала по прозрачным волнам ослепительная то золотая, то радужная дорожка.

- Это солнце последнего моря, Кхамма, - разъяснил А.

- То, про которое говорил Велемиха?

- То, про которое говорил Велемиха, - подтвердил отшельник.

Кхамма молчал, собираясь с мыслями для нового вопроса. Учитель А заговорил сам:

- Твой учитель просил помочь тебе.

- Я очень уважаю И Паня, но он мне не учитель, - удивился Кхамма.

Отшельник рассмеялся, словно мальчишка.

- Больше не смеши меня так, - попросил он. - Я говорил не про И Паня. Пойдем.

Он отвел Кхамму в какую-то крохотную каморку, зажег ароматную свечку и велел:

- Жди, за тобой придут.

Благовонная свечка сгорела полностью, но никто не приходил. Кхамма сидел на циновке в полной темноте и беззвучии. Он недоумевал: может быть, произошла какая-то ошибка? И вдруг тарремец услышал громкое царапанье и знакомое басовитое ворчание. Граум! Как только он разыскал его? Кхамма кинулся к стене и нашарил рукой еле ощутимые края плотно пригнанной двери. Но как открыть ее? Он наощупь искал ручку, но её не было. Тогда он попробовал попросту надавить, и плита подвинулась.

Кхамма вылез наружу и оказался в длинном туннеле. Граум прилег на пол и выжидательно посмотрел на Кхамму. Атри молчал, но Кхамма догадался и так - сеур предлагал ему оседлать его. Кхамма послушался, и Граум быстрыми прыжками устремился по подземелью. Постепенно дорога пошла под уклон, все круче вниз, и Кхамма вцепился в гриву сеура, чтобы не свалиться. Вокруг царила непроглядная темень, но каким-то образом Кхамма все различал.

Он уже потерял счет времени, когда темнота сменилась сумраком. Стены раздвинулись, они с Граумом шли по какой-то долине. Кхамма даже не знал, находятся ли они по-прежнему в подземелье или где-нибудь вечерней порой в долине. Он посмотрел вверх и не увидел звезд - все терялось в дымке. Но там проносились какие-то светящиеся шары и нити, а ещё полупрозрачные светящиеся тени. Потом стали попадаться самые разные звери и птицы - олени и носороги, пеликаны и орлы, волки и барсы, тигры, слоны, цапли, лошади, зубры и многие другие, о каких Кхамма никогда даже не слышал. Они шли мимо, и те не обращали никакого внимания на путников. Постепенно небо стало светлеть и где-то вдали начала вырисовываться чья-то исполинская фигура.

Они шли, пока не уперлись в её ступни, и каждый палец на них был с целую гору. Верха Кхамма не различал - так это было далеко. Потом будто что-то треснуло, и вдруг - эта титаническая фигура в один миг уменьшилась, и перед Кхаммой появился странный человек не столь уже огромный - всего на две головы выше Кхаммы. Он молча протягивал Кхамме какой-то продолговатый камешек. Кхамма взял его в руки, и в воздухе прошелестело: Фенамоа... Кхамма понял: это сам Фенамоа, титан-первочеловек, на груди которого размещался весь мир, согласно легендам и рассказам ведунов и волхвов.

А Фенамоа повернулся спиной к человеку и присел на землю. Он неловко согнул в локте каменную руку, показывая на что-то. Кхамма вгляделся и заметил на спине великана две каких-то дыры, одну рядом с левой лопаткой и другую немного ниже. Кхамма поднес ладонь к верхнему отверстию, и оттуда на него повеяло холодом и ещё чем-то нехорошим, злым. Ладонь резко закололо. Догадавшись, Кхамма взял камешек, что дал ему Фенамоа, и заткнул это отверстие, и великан испустил вздох великого облегчения. И вдруг - из второго отверстия, пониже, выскочил другой камешек, а скорее - полоска, палочка тускло-желтого цвета. Кхамма вытащил её, и Фенамоа выпрямился. Он повернулся, кивнул Кхамме, сделал шаг в сторону, и вдруг - перед Кхаммой и Граумом высилась та же невообразимо громадная гора. Воин осмотрел дар Фенамоа и наконец понял: это была золотая стрела!

Затем снова послышался сильный треск, и Кхамма очнулся посреди той комнаты с вышивками, куда их первоначально привел И Пань. Вождь тарремцев огляделся по сторонам - все его спутники тоже уже были тут. Кхамма спросил:

- А где Граум?

Все недоуменно переглянулись.

- Он же остался у входа, Кхамма, - напомнила Айа. - Что это у тебя в руке?

- Золотая стрела.

И Пань посмотрел на обретение Кхаммы и ахнул:

- Да это жезл Фенамоа! Откуда он у тебя?

Кхамма вкратце передал, что с ним произошло. И Пань все качал головой, не в силах поверить.

- Этот дар стократ ценней и твоего меча, и зеркала, и даже того Глаза в небе. В нем - власть над всем сущим в Фенамоа, даже демонами и духами.

"Потому-то колдун Шилка и взял с меня клятву, что я передам этот жезл ему!" - мелькнуло в голове у Кхаммы. Он спросил:

- Ну, а вы? Вы получили, что хотели?

- О, да! - послышался хор восклицаний.

Гхимма сказал:

- Из моего кувшина вынули донышко, Кхамма. Теперь я могу выпить целое море, и все равно останусь на ногах.

- Лучше бы ты попросил, чтоб тебя не тянуло к вину, - бросил Огин.

- Это мне и предложили, - отвечал Гхимма, - но я попросил замену.

- А ты, Айа? - спросил Кхамма.

Этеска загадочно улыбнулась.

- Все хорошо.

Огин сказал:

- Братство Горностаев возродится.

- А моя семья не воскреснет, - сказал Волчонок. - Но я стану таким, как Кхамма!

Вечером в лагере Кхамма беседовал с И Панем.

- Жезл Фенамоа у меня, и это цена свободы не только Унь, но всего Фенамоа. Но как им распорядиться, И Пань?

- Я думал об этом, - отвечал звездочет. - Ты помнишь, что рассказывали о демонах в войске Сильных?

- А, ну да, ведь жезл дает мне власть над ними!

- Вряд ли, - возразил ученый. - Учитель А говорил мне, что это демоны не из нашего мира. Помнишь, Волчонок упомянул о какой-то бездне, откуда эти бесы пришли в Фенамоа? Они нездешние.

Он сказал, что против этих бесовских полчищ надо просить помощи у демонов Фенамоа. Кхамме это не понравилось:

- Звать эту нечисть - значит действовать по подобию этих выродков Сильных. Нет! Достаточно того, что теперь звери оставят свое рабство у Сильных.

Звездочет не стал спорить.

Они спешно выступили к столице Ань - по донесениям, туда уже подходили передовые отряды врага. Весь север и несколько княжеств восточного Ань уже были в их руках. Но теперь князья Ань и народ на своей шкуре испытали, с каким врагом имеют дело: зверства захватчиков и набеги бесов и хищников настроили всех против Сильных. Теперь войско Кхаммы встречали приветствиями, а Кхамму называли наследником коакана и избранником Неба. А ближе к Ко-Ань военачальники Запада узнали, что все звери внезапно оставили войско Сильных и разбежались прочь из земель Ань.

- Сильные сами их отпустили, Кхамма, - сказал И Пань. - У тебя теперь жезл Фенамоа, а Сильные, конечно, запомнили урок битвы при Кроа.

Кхамма только день провел в столице. Коакан принял их без прежних церемоний, открыто называя Кхамму зятем и своим преемником. Но О-Ин Кхамма видел только мельком. Зато ночью к нему пришла Илиса.

- О-Ин станет твоей женой, но эта ночь - наша, - сказала девушка, обнимая вождя тарремцев.

- Нет, - отвечал Кхамма, - не ночь. Вся моя жизнь - твоя.

Два следующих дня Кхамма с войском шел на восток. Впереди была неизвестность, возможно - смерть, но Кхамма не думал о битвах и победах. Чувство к Илисе было таким сильным, что иногда ему хотелось погибнуть в бою. Увидеть бы ее! Хоть один только разок, хоть на миг...

- Загляни-ка в меня, влюбленный Кхамма, - пропищало зеркальце вечером в шатре.

Кхамма послушался - и чуть не вскрикнул: Глазок показывал ему Илису. Девушка рассматривала прядку его волос и блаженно улыбалась.

- Поговори с ней, она услышит, - предложил Атри.

Кхамма позвал Илису и объяснил ей про зеркальце. Они начали шептаться, как тогда во дворце. И вдруг образ Илисы размылся и голос её пропал.

- Атри! - вскричал Кхамма.

- Хорошего помаленьку, - отрезало зеркальце.

Рассерженный воин швырнул его в угол палатки.

ДЕНЬ ОГИНА И ДВА ДНЯ ГХИММЫ

На следующий день две рати сошлись на поле. В небе висел Глаз Кхаммы, а его войско пополнилось полками князей Лиловой, Черной и Лазурной Ань. Воины Кхаммы были испытаны в боях и безоглядно шли за ним. И все же - этого оказалось недостаточно. Сильные вели против него целые орды, и хуже всего половину их войска составляли демоны нечеловеческой мощи и свирепости.

Кхамма бился бок-о-бок с Огином, рядом были Граум, Айа и Волчонок - не было запрета удержать его вдали от битвы. Витязи превзошли самое себя, и все же - к вечеру ничего не решилось, и с утра бой возобновился. Так продолжалось ещё два дня, а на четвертый полки Кхаммы начали уступать. Воины не сдавались и не бежали, но они были измотаны, они гибли - и отступление стало неизбежным.

Ночью они обсуждали положение так и сяк.

- Облегчив обоз, мы сумеем отступить, сохранив порядок, на хорошие позиции где-нибудь в горах и там сможем держать оборону, - сказал генерал Даба. - А по пути будем хорошо огрызаться.

- В Ко-Ань и городах оставим хорошие гарнизоны, их можно оборонять год и больше, - согласился князь У. - И ещё пустим летучие отряды в тыл Сильных. Пусть враг раздробит силы и попотеет, осаждая крепости.

- Да, - сказал И Пань. - Или это, или звать демонов.

Генералы Кхаммы обменялись взглядами.

- Что ты имеешь в виду, И Пань?

Звездочет пересказал свой разговор с Кхаммой.

- Ты видел вторую дыру в теле Фенамоа, помнишь? - обратился к вождю ратей Запада старый ученый. - Так вот, в трех-четырех переходах отсюда есть бездна Тэнь. Она - вход в преисподнюю. Настала пора, Кхамма.

Все ждали, что решит Кхамма.

- Да, - ответил он наконец. - Выбора нет - пусть демоны разят демонов. Не будем пятиться! Я сейчас же отправляюсь к бездне Тэнь. А вы должны продержаться, пока я не вернусь.

- Нам все же придется понемногу отступать, - заметил генерал Даба. Как мы сможем продержаться иначе?

- Я знаю как! - неожиданно воскликнул Гхимма. - Я задержу бесов!

- Да ну тебя, Гхимма! - отмахнулся Кхамма. - Похоже, дар уньских отшельников не пошел тебе впрок.

Кхамма отбыл вместе с Айей, Граумом и Волчонком. Он не взял бы мальчишку в ином случае, но теперь решил, что для отчаянного подростка с ним будет безопасней, чем рубиться на поле. Конечно, Кхамма тогда не знал, что Гхимма выполнит обещанное.

А тарремский воин сделал это так.

На следующий день перед битвой Гхимма вышел вперед всех и вызвал на поединок самого могучего демона. Под общий смех вперед выступил гороподобный четырехрукий урод со страховидными клыками, торчащими изо рта. Насмехаясь, воин спросил:

- Меня зовут Граги - это значит Лютый. Мышонок, каким же оружием мы будем с тобой биться?

- Меня зовут не Мышонок, мое имя - Гхимма. Я скажу тебе, какое оружие я выбрал, но прежде поклянись, что пока мы не завершим поединок, никто не вмешается в наш спор.

- Ты думаешь, что я позову на помощь! - захохотал демон. - Клянусь.

- Эй, вы все! - закричал Гхимма. - Помните закон битвы: пока не окончен зачинный поединок, никто не может вступать в бой.

- Мы помним! - со смехом отвечали демоны и поклялись, что не нарушат правила.

И тогда Гхимма предложил бесу соревноваться, кто больше сможет выпить вина:

- Кто повалится с ног, тот и проиграл.

- Ха! - завопил демон. - Пьянчужка, да ты, небось, думаешь, что в мой бочонок меньше входит. Я согласен!

К поединщикам подкатили бочку с вином, и они поочередно стали зачерпывать оттуда по ковшу вина. К полудню они опорожнили половину, и Гхимма, к общему удивлению, оставался ни в одном глазу. К вечеру они прикончили вторую бочку, и к ним выкатили третью. Граги стал пошатываться. Он предложил:

- Пьянчуга, давай прервем нашу схватку до утра! Ночью ведь никто не бьется.

- Согласен, - принял Гхимма - войско-то Кхаммы это устраивало как нельзя лучше.

Утром вместо Граги вышел похожий демон, в его доспехах и тоже четырехрукий. Но Гхимма сделал вид, будто не узнал подмены. Он только спросил:

- Граги, что-то твое лицо за ночь потемнело. Это, никак, из-за выпитого вина?

- А по-твоему, можно выпить столько и не потемнеть от вина! - прорычал демон. - Давай возобновим поединок.

- И усы твои почему-то выпали, - продолжал Гхимма.

- Я сказал - давай начнем! - заревел бес.

И опять Гхимма стойко выдержал все до самого вечера. Он нарочно в середине дня стал пошатываться, чтобы вселить в подставного Граги ложную надежду на победу и заставить продолжать состязание. Но к концу дня шатался уже и этот демон, и вот - на виду у двух ратей мнимый Граги грохнулся на землю. По войску Тарремы понеслись торжествующие крики и смех, а Гхимма огорчился:

- Эх, надо было пить помедленней! Зря я задал такой темп, а то бы мы и на третий день продолжили!

Разъяренные бесы кинулись было на войско Кхаммы, но те отразили атаку, а наступившая ночь остановила битву.

На следующее утро из войска демонов вышел воин бычьего сложения. У него была пасть, как у зверя, восемь глаз и четыре руки. Демон вызывал на поединок воинов Тарремы - видимо, униженные неудачей в состязании с Гхиммой, демоны жаждали реванша.

- Теперь мы будем биться по-настоящему! - проревел бес. - Как воины, а не как пьянчуги.

Огин выступил вперед и сказал, что согласен. Вероятно, Авай - так назвался демон - рассчитывал на легкую победу. Но Огин был настоящим витязем, лучшим бойцом в братстве Горностаев, и четыре лапы демона не превзошли пары могучих человеческих рук и воинского умения. Они билсь до вечера, останавливаясь для передышек, все более и более долгих, и ни один не мог одолеть другого. Даба видел - Огин уже несколько раз мог нанести смертельный удар, но его цель была та же, что у Гхиммы - тянуть время. Демон, конечно, понял это. Когда они сошлись после очередной передышки, Авай прорычал:

- Глупый солдат! Ты думаешь, мы не раскусили ваш умысел? Ты хочешь выиграть время, чтобы к вам подошли подкрепления! Так знай, что мы сами ждем армию наших братьев с востока, а то бы давно напали на вас!

Он ринулся на Огина, молотя сразу четырьмя руками. Оба противника начали двигаться столь стремительно, что за ними не поспевали глаза наблюдавших воинов - был виден только крутящийся вихрь боевого железа и слышно рычание Авая. Затем вихрь остановился, и друг против друга появились Авай и Огин. Авай молча вращал всеми восемью глазами, налитыми кровью - и вдруг повалился лицом вперед. А Огин поставил ему на голову ступню и издал клич победы.

- Вот так же будет и с вами, псы Сильных! - прокричал он.

Затем, хорошо зная, что от этого врага не следует ждать благородства, Огин поднял за грудь тело Авая и, взвалив на спину, стал отступать к своему войску. И вовремя - в него уже полетела туча стрел, но огромное тело демона заслонило Огина лучше щита.

Огин передал Дабе слова Авая. Генерал задумался.

- Если завтра не подоспеет Кхамма, нас опрокинут. Надо готовить отход...

Среди ночи послышался шум, но не с востока, а с запада и с юга. Тарремцы были готовы к нападению, и все войско поднялось по тревоге. К удивлению и общей радости, это подошла подмога - хотя и не от Кхаммы.

- Молодежь Лоэ узнала о победах нашего царя, и решила поддержать его в битвах на Востоке. А по пути к нам присоединилась и рать татхинов, рассказал тарремский командир.

С юга тоже подошло войско - вестники генерала Дабы не зря проделали свой путь по странам южных царей. Владыки Юга были сыты по горло верховенством Сильных в своих странах, и вот - решили, что лучше будет выступить вместе с Кхаммой.

- Кстати, мы видели его по дороге к вам две ночи тому назад, - сказал военачальник южан. - Он велел нам спешить.

- Вы не опоздали, - ответил Даба, - завтра большая битва.

Больше воины Юга про Кхамму ничего не знали - они сказали лишь, что он ехал верхом на громадном сеуре, и с ним было несколько всадников.

КХАММА ПРОТИВ ПРЕИСПОДНЕЙ

А дело было в том, что на второй день пути конь Кхаммы угодил копытом в нору и сломал ногу. Кхамма собирался пересесть на лошадь под Волчонком самым легким из них, но сеур сам предложил свою спину Кхамме. На широкой спине Граума было не так чтобы очень удобно, но что делать, зато быстрей.

Они почти не останавливались до самой бездны Тэнь. Бездна оказалась в горах, откуда клубился довольно густой белый пар. Они оставили коней с проводниками и начали спускаться в провал один за другим. Скоро дневной свет перестал проникать в этот горный колодец, а факелы во влажном воздухе не горели. Однако сами испарения отчего-то слегка мерцали, и кое-как удавалось различать дорогу. Чем ниже они спускались, тем громче становился шум, идущий снизу. Когда они ступили на дно, стала понятна его причина - в нескольких шагах от уступа, где они стояли, был другой провал, и в него, как в исполинское горло, устремлялся поток, закручиваясь воронкой. Оттуда-то и поднимался этот светящийся туман - вместе с ревом, от которого впору было оглохнуть.

Кхамма со спутниками пошел вглубь, по уступу вдоль хода, откуда вытекал подземный мерцающий поток. И Пань рассказал, что там должен быть перекидной мост, ведущий на другой берег в царство мертвых. Они шли так долго, что стих грохот подземного водопада, и тогда показался каменный мост.

Неожиданно Граум заворчал - у входа на мост стоял татхинский колдун Шилка.

Кхамма удивился:

- Если ты пришел за золотой стрелой, Шилка, то я ещё не освободил Фенамоа. Помнится, наш уговор...

- Пока что я не жалуюсь на память, - сварливо прервал его колдун. - Я пришел не за этим. Вы не сможете миновать этот мост даже с золотой стрелой.

- Почему?

- Он открыт для мертвых, а вы ещё живы. Но я помогу, иначе, - в голосе колдуна вновь зазвучали ворчливые нотки, - ты не сможешь выполнить своего обещания. Вам придется оставить ваши тени здесь, а я постерегу их.

Цепочкой они забрались на мост, и у другого берега их окликнул демон ужасного вида.

- Я - страж царства духов и демонов. Зачем вы пришли? От вас пахнет жизнью.

Он вгляделся в них и смягчился.

- Нет, у вас нет теней, вы можете войти! Встаньте здесь у стены, я закую вас в кандалы и отведу на суд к царю Имме.

- В кандалы? - переспросил Кхамма. - А это ты видел?

Он сорвал с шеи цепочку с золотой стрелой и сунул её под нос стражу преисподней.

- Жезл Фенамоа! - ахнул демон и опустился на колени. - Чего ты хочешь, владыка?

- Незаметно проведи нас к самому трону Иммы, - приказал Кхамма.

Привратник ада повел их через бесчисленную череду переходов, мостов и коридоров. В пути Кхамма и остальные видели множество демонов - и похожих на людей, и страховидных, и забавных уродцев - никто не обращал на них внимания.

- Никогда бы не подумала, что преисподний народ столь разнолик, негромко заметила Айа.

Страж бездны зашипел:

- Усопшие безгласны, тихо, вы!

В конце концов, он открыл какую-то дверь и ввел их в огромную залу гораздо больше той, что была во дворце Велемихи. В ней горело множество костров, а вернее - оранжевые языки пламени вырывались прямо из каменного пола. Такого многолюдья - если только считать демонов ветвью человеческого рода - Кхамма не видел даже в Ань. Происходящее походило то ли на базар, то ли на гулянье, то ли на роенье саранчи. В нескольких шагах от них стоял трон Иммы, где он восседал вместе с супругой-Смертью. От облика венценосной четы у всех мороз продрал по коже.

В следующий миг Кхамма в несколько прыжков выскочил перед троном. Бесы-охранники кинулись было наперехват, но тут же полетели на пол от ударов лап Граума. Айа, встав рядом с Кхаммой, нацелила свой лук в глаз Имме.

- Только шевельнись, и я ослеплю тебя!

В доказательство своей угрозы она пустила стрелу, пришпилив рукав платья Иммы к трону, и тут же наложила на тетиву новую стрелу.

- Сейчас я расправлюсь с этими нечестивцами! - завопила Смерть на всю преисподнюю бездну.

Ощерясь черными зубами, с которых капал яд, Смерть пошла на Кхамму, выставив перед собой руки, лишенные плоти. Оружия у неё не было - она не нуждалась в нем. Смерть прыгнула на Кхамму, но он увернулся и долбанул её стрелой Фенамоа по черепу с зияющими пустотой глазницами. И произошло невероятное: Смерть с коротким криком боли, удивления и гнева осела на пол и осталась сидеть там, враскорячку раскинув ноги и тупо разинув рот.

- Я - Кхамма! - провозгласил Кхамма. - Я беру под свою руку тебя, Имма, и все твое царство!

- Сладь сначала с ним! - зло отвечал Имма, не пытаясь, однако, двинуться с места.

- Сзади, Кхамма! - позвал Волчонок.

Кхамма повернулся лицом в противоположную сторону - прямо на него мчалась по воздуху удивительная колесница, запряженная тремя огнедышащими крылатыми зверями. Возница, правящий ими, держал в левой руке поводья, а правой раскручивал багровый блистающий диск. Это был колесничий Иммы, Харна-Химма, само всепожирающее время - и он неудержимо мчался на Кхамму под свирепое завывание всех демонов преисподней.

Но Кхамма выставил навстречу ему золотую стрелу и крикнул:

- Харна-Химма, стой!

И в один миг, будто налетев на невидимую преграду, колесница Иммы замерла, хотя крылатые твари продолжали махать крыльями изо всех сил. На какой-то миг Кхамме показалось, что чья-то огромная ладонь - возможно, самого Фенамоа - появилась перед Харной-Химмой, не давая ему пройти.

- Стрела Фенамоа! - пронеслось по залу.

Харна-Химма бросил вожжи, опустил диск и сказал:

- Из почтения перед Фенамоа, я уступаю.

Колесница медленно приблизилась к уступу, где был трон Иммы, и зависла в воздухе.

- О, Кхамма! Ты - великий воитель, мы склоняемся перед тобой! загорланили демоны.

Кхамма сделал им знак молчать. Он подошел к трону, снял с Иммы корону и возвестил:

- Я покорил царство Иммы! Я - ваш владыка, демоны и духи Фенамоа!

Имма зашевелился на своем престоле:

- Кхамма, чего ты хочешь, скажи! Неужели тебе нравится остаться здесь и править нами?

- А почему бы и нет? - спросил тарремский витязь. - Кто мне помешает?

- Но ведь в этом никакого удовольствия, - залебезил царь. - Это такое отвратительное место, одни демоны да мертвецы - всякие грешники и изуверы. В кои веки забредет интересный человек - воин вроде тебя или мудрец.

Он долго расписывал всю скверну своего царства, а Кхамма делал вид, что начинает колебаться.

- Пожалуй, ты убедил меня, Имма. Я не останусь в твоем подземельи. Но за это ты будешь служить мне, как я скажу.

- Все, что прикажешь! - вскричал владыка мертвого царства.

- Мне нужно рагромить те полчища демонов, что привели в наш мир Сильные.

- Кхамма, почему ты не сказал этого сразу? - обрадовался Имма. - С великой радостью, мы сами возмущены их вторжением.

- Тогда собирай свое войско, и мы немедля отправимся, - приказал вождь тарремцев.

Пока Кхамма и его друзья ждали конца приготовлений, раздался голос Атри:

- Волод Великий приветствует тебя, Кхамма.

Кхамма посмотрел по сторонам:

- Я никого не вижу, Атри.

- Это потому что ты живой, - отвечал Глазок. - Глянь-ка в меня.

Кхамма посмотрел в зеркальце и увидел героя, о котором слышал великое множество легенд. Но богоравный воитель не выглядел грозным - скорее, он был согнут великим грузом какой-то тоски или заботы.

- Что он говорит, Атри? Чем он опечален?

- Он советует тебе не попадать сюда.

- Но я не бессмертен! - возразил Кхамма. - Как я могу избежать конца?

- Нет, дело не в этом! - отвечал Глазок. - Он говорит: я был Сильным.

- Что это значит?

Но образ Волода Великого уже растаял в зеркальце.

В АНЬ С ПОБЕДОЙ

И вот они все в колеснице Иммы с его возницей и женой-Смертью неслись в Ань к войску Кхаммы. Воздух рассекали крылья армады летучих демонов, а пешая рать должна была подойти позже. Был полдень четвертого дня с того времени, как войско Кхаммы отражало врага в его отсутствие.

- Не сомневайся, Кхамма, - ободрил вождя Тарремы Имма, - мы не опоздаем!

И верно - битва внизу была в самом разгаре, когда над двумя ратями появились демоны Иммы.

- Это Кхамма, вон там, на летающей колеснице! - закричали наиболее зоркие из воинов Кхаммы, завидев подмогу.

Было чему радоваться - положение союзного войска, несмотря на свежие подкрепления, было очень опасным: новая рать Сильных многократно превышала в числе полки Кхаммы. Они уже были почти окружены, и генерал Даба надеялся лишь на то, что удастся прорваться из кольца, сохранив ядро войска. Огин же, отвлекая врага, предпринимал отчаянную попытку прорубиться к ставке Сильных и убить хотя бы одного из них.

Орлиный глаз этески мгновенно оценил положение:

- Кхамма! Вон там твой брат бьется в кольце бесов.

Ревя и завывая, четверка крылатых коней направилась вниз, и колесница Иммы обрушилась на голову врага в прямом смысле слова.

Кхамма спрыгнул на землю и обнял друга.

- Передохни-ка, витязь, оставь мне малость работенки!

Так ударом с воздуха они отразили натиск орды Сильных. Колесница смерти собрала богатую жатву, но окончательно дело решилось лишь на следующий день, когда подоспела пешая рать бесов Иммы. С их помощью войско людей опрокинуло армию Сильных и рассеяло полчища иноземных демонов. Те вопили:

- Предатели, вы сражаетесь против родичей!

А демоны Иммы отвечали:

- Зачем вы пришли в наши владения? Смерть, смерть!

К полудню остатки армии Сильных спешно отступали. Что касается демонов, то им не давали пощады их же родичи - народ Иммы добивал каждого. Но людей Кхамма брал в плен. Война была далеко не кончена - предстоял поход на восток и освобождение севера Фенамоа, а воины этих краев пришли в Ань не по своей воле. Кхамма послал бесов Иммы преследовать врага, а войску людей нужно было подумать о передышке перед новым походом.

А потом Кхамма - уже в третий раз - въезжал в Ко-Ань. Прошли положенные празднества, включая его свадьбу с О-ин, и за все это время Кхамма ни разу не видел Илису. Он почти не бывал один, а когда улучал случай остаться наедине с собой, то даже Атри отказывался показать ему возлюбленную. "Стоит ли покорять Фенамоа, если именно это не дает мне того, что нужнее всего", - невольно думал Кхамма. Будь он простой воин или просто завоеватель, то давно бы привел к себе на ложе Илису. А теперь - не мог же он оскорбить О-ин, в первые же ночи покинув её ради её собственной служанки!

БЛАГОДЕЯНИЕ АЙИ

Боль день ото дня становилась все невыносимей, и Кхамма поспешил покинуть Ко-Ань, отговорившись перед коаканом, что не может надолго оставлять дело войны. И действительно, ему доносили, что Сильные уже собирают новую рать - взамен перебитых демонов к ним прибывали откуда-то все новые отряды. Так что не так далеко от столицы генерал Даба готовил пополнение, а Огин стоял с войском на восточной границе Ань.

Увидев Кхамму, Даба удивился:

- Кхамма, ещё не меньше пары месяцев, пока мы подготовим поход на восток! Не ожидал увидеть тебя так скоро.

Генерал долго докладывал, какие отряды ожидаются с Юга и кто прибыл из Гарии и Тарремы, какие княжества Ань и сколько войска согласны выставить и так далее, и тому подобное. Кхамма кивал, что-то спрашивал, делал какие-то замечания, но на самом деле не воспринимал ничего из слов старого воина. Наконец он отделался от Дабы и послал Волчонка разыскать Гхимму.

- Гхимма, - обратился Кхамма, - ты совершил великое дело в битве под Ко-Ань. Сделай ещё одно - составь-ка мне компанию сегодня. А заодно приведи пару девчонок из обоза - я хочу хорошенько повеселиться.

Гхимма удивился, но спрашивать не стал. Он по-свойски подмигнул:

- Уж эти аньские церемонии... и эти знатные барышни... Не волнуйся, приведу самых смазливых.

- Не, - сказал Кхамма, - смазливых не надо. Лучше, знаешь, таких... позатасканней.

- Разыщу самых опытных, - посулил Гхимма - он по-своему понял Кхамму.

Вскоре он явился с бочонком вина и двумя потаскушками. Кхамма выбрал себе ту, что была попротивней, так ему хотелось. Они пили и пели и орали всякую чушь до глубокой ночи, затем спали весь день, а на следующий вечер повторилось тоже самое. Волчонок бросился искать Айю. В разгар попойки амазонка ворвалась в шатер, как разъяренная демоница. Первым делом она выкинула из палатки обеих потаскух, затем отвозила Гхимму и выкинула его вслед за девками, а затем нависла над пьяным Кхаммой, шипя, как рысь, укусившая крапиву. Айа плюнула ему в лицо и в бешенстве выбежала прочь.

Наутро Кхамма узнал, что Айа с Волчонком куда-то уcкакали. Гхимма вечером опять было толкнулся к другу, но пристыженный Кхамма не стал продолжать буйство. Он вздыхал и ворочался до утра, и вдруг у шатра послышался стук копыт. В палатку вошла Айа, окинула Кхамму насмешливыми глазами и втянула кого-то за руку. Женщина отняла руку от лица - это была Илиса.

- Дурак, - сказала Айа и вышла.

- И Пань, - спросил Кхамма на следующий день, - ты не знаешь, Волода Великого сопровождала в походах женщина?

- Возможно, но я о таком не слышал, - отвечал ученый подумав.

- А меня - будет, - сказал тарремец. - Я Кхамма!

В эту ночь Кхамма и Илиса услышали, как Айа поет - она расположилась у костра рядом с шатром Кхаммы. Языки племен Поайи мало отличались от тарремского наречия, но слова этой песни Кхамма не разбирал - может быть, это был какой-то тайный язык амазонок Поайи. Зато, казалось, понимал Граум - он тихонько рычал, будто подтягивал вслед за Айей.

- Она так тебя любит, - вздохнула Илиса. - И царевна О-ин.

- А ты? - спросил Кхамма.

Девушка счастливо улыбнулась и продолжала:

- Айа и мы - рядом с тобой, а О-ин...

Кхамма почувствовал жалость к оставленной жене.

- Я навещу её перед походом, - пообещал он. - И буду посылать ей подарки.

Меж тем прошел месяц, и с восточного пограничья вернулся из боевой разведки Огин.

- Лучшее время для нашего похода - весна, когда степь расцветет. Мы сможем быстро достичь ставки Сильных. Но, - добавил Огин, - одно остается непонятно - где второй провал - тот, откуда Сильные вызывают бесов.

- Ничего, - решил Кхамма, - это все равно где-нибудь рядом со ставкой. Разгромим её, а там и разыщем эту чертову брешь.

Даба согласился.

- Надо будет ещё и заделать эту бесовскую бездну, - напомнил И Пань.

- Имма сделает, - беззаботно отвечал Кхамма, - он сам к этому стремится.

К ТВЕРДЫНЕ СИЛЬНЫХ

Они двигались на восток по бескрайним степям Фенамоа, и сердце Кхаммы мало-помалу наполняло ожесточение. До сих пор, в Ань или ранее в Тарреме, он видел лишь обычные разрушения от войны - ведь ни там, ни здесь Сильные не закреплялись надолго. Но теперь было иначе - полки Кхаммы повсюду натыкались на следы чудовищных злодеяний.

То они шли вдоль дороги, где многие дни пути их встречали кресты с распятыми бунтовщиками. То они входили в сожженые и опустевшие селения, то натыкались на целые курганы черепов. Беспечность Кхаммы растаяла - он понял наконец, что впереди неистовая борьба не на жизнь, а на смерть, хотя по-прежнему не сомневался в победе. Теперь им не приходилось искать дорогу - весь путь до Твердыни в небе плыл Глаз - его не скрывала ночь и не заслоняли тучи. Ненависть Кхаммы день ото дня разгоралась, но направлена она была не против Сильных - это были враги, нелюди, их нужно было уничтожить и тратить на них жар души было непозволительно. Но вот Срединное царство, стол витязей, Велемиха - их Кхамма вспоминал со все большим возмущением и желанием отомстить. Помоги они ему - и не пришлось бы терять столько воинов, а главное - не лежали бы в разрухе и запустении целые края и остались бы живые многие народы. Ведь войска Кхаммы во всей степи почти не встречали юрт и кибиток номадов - непокорных степняков Сильные вырезали целыми племенами, а те, что ушли от их мечей, в ужасе бежали далеко прочь. И только очень немногие роды сохранили в себе мужество для мести и теперь примкнули к великому походу.

Они миновали царство Туким - когда-то оно соперничало с Ань, а теперь лежало в руинах, - затем Ургам и Весию и повернули на север. Там, в горах Олаваго, и было гнездо Сильных. Уже на подходе к нему начались стычки с передовыми заграждениями, и они становились все ожесточенней по мере продвижения к твердыне. Кхамма не особо спешил - он ждал прибытия рати Иммы, а пока что использовал его летучих подданых для разведки. Крылатые демоны рассказали ему многое - и про оружие, и про крепости в горных проходах, и даже про катакомбы под твердыней Сильных, где были накоплены запасы пищи и оружия на многие годы осады. Бесы не узнали только одного: где же вторая бездна - та, откуда Сильные извлекали все новые и новые подкрепления, и при том, не одних только демонов, но и людей.

- Похоже, нашим глазам не дано это видеть, о царь Кхамма, - виновато разводил руками генерал летучего - в полном смысле слова - отряда.

Бес завис в воздухе, сильно бия крылами, и спросил:

- Может быть, кто-нибудь из твоих друзей мудрецов способен прозреть то, что ускользает от нас?

- Может быть, - отвечал Кхамма - у него в самом деле возникла одна мысль.

И вот они начали изнурительный подъем к оплоту Сильных. Бой за каждое ущелье, за каждую скалу и расщелину: камни, летящие на голову, пропасти и рушащиеся мосты, тучи стрел неизвестно откуда - казалось, прямо из скал да, это было, пожалуй, потяжелей, чем битва в чистом поле там, при Ко-Ань, даже с превосходящим войском. Кхамма должен был признать - не будь армии Иммы, они бы вообще не добрались до крепости Сильных.

Но теперь они стояли у её стен и готовили штурм твердыни. Пешая рать Иммы уже подошла, и все было решено. Накануне штурма Кхамме приснилось нечто странное - он будто блуждал в беспроссветной мгле совершенно один и пытался разыскать своих - Илису, Огина, Айю, Граума и всех остальных. Иногда где-то мелькало лицо то одного, то другого, но никто не откликался ему, как их не звал Кхамма. Неожиданно он оказался перед большим зеркалом. "Атри", - позвал Кхамма. Зеркало не ответило, но появилось его отражение. Странно, это отражение принялось вдруг разглядывать его, как будто оно было самим Кхаммой. Они долго изучали друг друга; Кхамма протянул руку - и вдруг отражение пропало. Кхамма стоял перед зеркалом, но оно не отражало его. И в этот миг послышался испуганный вскрик Илисы. Кхамма проснулся - ему не приснилось, женщина действительно вскрикнула.

КХАММА ПРОТИВ КХАММЫ: ВЫБОР ИЛИСЫ

- Кхамма, - прошептала Илиса, - мне показалось, будто ты взял жезл и меч и ушел к войску.

- Это я и сделаю, - отвечал Кхамма. - Но чего же ты испугалась?

- Мне почудилось, будто это не сон, а на самом деле. Смотрю - а ты снова здесь, со мной.

Кхамма хотел пошутить над её мнительностью, и вдруг... У него по спине пробежал холод: цепочки с золотой стрелой, что была у него на шее, не оказалось на месте! Кхамма вскочил и схватил лампу. Он осмотрел каждый угол, но жезла Фенамоа не было. Исчез и его меч. Мороз вновь продрал его вдоль спины. Как это могло произойти? Чужак мог войти только через труп Граума, и потом - кто бы сумел снять с него цепочку с жезлом? Стрела Фенамоа просто не далась бы никому в руки, кроме него, на то она и была даром Фенамоа - даром ему, и никому больше.

Наскоро одевшись, Кхамма выскочил из палатки. Граума у шатра не было, а войско уже начинало построение. Он заглянул к Огину - палатка витязя была пуста, как и шатер генерала Дабы. Тогда Кхамма бегом поспешил в середину лагеря, где, несмотря на ещё не рассеявшиеся сумерки, строились его отряды. Там же были и все командиры. Кхамма подошел к ним и оторопел - он услышал свой собственный голос, доносящийся с деревянного помоста на площади. Одним прыжком воин вскочил на возвышение. К нему повернулось сразу несколько лиц.