Здравствуй, сапиенс!

Неспокойная родина

Теперь Виктор не решался прямо спросить сапиенсов о цели их полета к Земле. Он хотел понять это исподволь, не возбуждая подозрений.

Проблема общего языка с существами иного мира оказалась не такой простой, как показалось ему сначала.

Некоторые человеческие понятия были просто чужды их мышлению. Что значит «добро» и «зло»? «Полезное» и «вредное» — это было понятно им. А «зло»? Специально, сознательно делать «вредное»?! Но это же лишено всякого смысла! Виктор терпеливо объяснял, а сапиенсы опять не понимали его. Значит «зло» — это «вредное» для других и «полезное» для себя? Разве люди живут не обществом, не помогают друг другу? Если ты будешь делать «зло» другим, то они будут делать его тебе. Существо, делающее «зло», неминуемо должно погибнуть, оно просто не может жить среди мыслящих существ!

Плохо понимали сапиенсы и человеческие чувства. Они долго не могли уяснить себе эмоциональное значение слова «отчаяние». Как понял из объяснений Виктор, у сапиенсов чувства лишь сопровождали, но никогда не определяли поступки. Сапиенсы всегда держали себя в руках. Когда Виктор пытался объяснить им, что в отчаянии человек может совершать нелогичные, неоправданные поступки, они не понимали его. «Безвыходных положений нет, — рассуждали они. — Всегда есть много выходов из любого трудного положения: одни лучше, другие хуже. Надо лишь найти из них наилучший. Бывает, конечно, и так, что лучший выход — смело и решительно умереть. Но при чем здесь чувства?»

Так и не договорились они в отношении чувств. Виктор лишь догадался, что самоотверженность и героизм были для сапиенсов нормой поведения.

Переводчиком им служила машина. Она запоминала слова, которые произносил Виктор, ставила в соответствие с радиосигналами сапиенсов и формировала их мысли в законченные фразы, используя заданные ей грамматические правила. Вскоре они стали объясняться довольно свободно.

Чаще всего беседы вел тот белорогий сапиенс, с которым Виктор говорил в первый раз. Это был, похоже, самый мудрый и уважаемый сапиенс из всей экспедиции, возможно, ее руководитель. Он почти беспрерывно висел в аквариуме, оседлав себя прибором с ниточками проводов.

После урока анатомии и физиологии белорогий лектор провел еще несколько сеансов подряд, посвятив их истории своего общества.

Виктор увидел в пустоте большую планету. Она медленно приближалась, и все виднее становились огромные вулканы, извергающие столбы пепла, которые черными тучами носились над поверхностью. Поминутно их освещали вспышки молний. А по склонам медленно стекали сверкающие языки лавы. Стали видны широкие трещины, отвесные стены которых уходили вниз, в непроглядную мрачную тьму.

Поверхность планеты судорожно вздрагивала. Толчки следовали один за другим.

Да, неспокойной, оказывается, была их родина!

…Сапиенсы наступали на природу организованно и дружно. В одной из долин, особенно удачно скрытой в складках гор, у них выросли города-здания, общие, одинаково необходимые всем. Временами вулканы забрасывали и сюда свои огненные смерчи. Тогда сапиенсы укрывались в своих постройках. Но покинуть долину они не могли. Лишь здесь поднимали вверх свои толстые, бочкообразные стебли и многоярусные венчики игл высокие, как деревья, растения. Над ними, заполняя всю долину, стлался бирюзовый легкий туман. Он был скоплением микроскопических существ — пищи сапиенсов. Колонии питательных микробов возникали лишь на этих растениях-деревьях. Вне долины не было ни деревьев, ни бирюзового тумана. Вне долины сапиенсы жить не могли.

Оружием сапиенсов стала техника. В больших шарах, наполненных искусственной жизненной средой, они поднимались высоко над слоем тумана, переваливали через окружающие долину хребты и смело вторгались в пустыню. Рощи хвойных растений быстро вырастали в соседних долинах, перечеркивая их во всех направлениях, и над ними вился живительный бирюзовый туман. Все дальше и дальше улетали сапиенсы, открывая и заселяя новые долины.

История сапиенсов, как заметил Виктор, начиналась с уже высокой ступени развития. Предыстория оставалась в тумане.

Разум стал дерзким. Ему было тесно в долинах. Сапиенсы решились на схватку с тектоническими силами, дерзнули обуздать вулканы, освободить для жизни всю планету. Созданные ими машины вгрызались в скалы. Они ползли все глубже и глубже, прямо к бушующим потомкам магмы. Тысячами стволов тоннели нацелились вниз, угрожая вулканам сокрушающей силой атомных превращений.

Сапиенсы укрылись в своих постройках. Не стало видно машин, опустел воздух. Лишь маленькое солнце неторопливо пробиралось по небосклону.

Где-то невидимая стрелка часов приблизилась к назначенной черте, и планета дрогнула от мощного взрыва. Сотни вулканов удивленно пыхнули сверкающими столбами газа. Крутящийся смерч понесся над обожженными плоскогорьями, ворвался в долины. Скорчились листья растений, свертываясь в трубочки, потемнела длинная, метровая хвоя. И сразу же следующий взрыв потряс планету. В ответ гневно взревели горы, в ужасе поползли друг на друга, изрытая массы раскаленного газа и пыли. Град каменных глыб хлестнул поверхность — все смешалось, заклубилось в неистовом урагане. Черная туча окутала солнце. Лишь где-то внутри темного клубка поминутно вспыхивали багровые сполохи.

Долго висела в пустоте большая планета, окутанная черным дымом, из которого то там, то здесь вырывались широкие языки пламени, похожие на протуберанцы.

Виктор смотрел на планету с тревожным недоумением.

Как же они там, внутри?.. Неужели сапиенсы неосторожно ввергли и планету и себя в страшную, непоправимую катастрофу?

Постепенно дым превратился в спокойный плотный туман. Он медленно редел, открывая поверхность. Разломанные, искореженные вершины лишь местами устало дымили. Нельзя было узнать и прежних долин, еще недавно покрытых коврами растительности. Огненные смерчи выжгли здесь все, что не могло укрыться, и только под крышами городов-зданий по-прежнему широко разбрасывали венчики игл пузатенькие растения да деловитые шары уже проносились по воздуху, бороздя его во всех направлениях…

Планета сдалась.

Началось новое великое наступление на природу. Широкие полосы посадок протянулись далеко в мертвые просторы. Крохотные озерца жизни, которые прежде сиротливо ютились в морщинах голой пустыни, разлились в могучий океан. Он неудержимо катился вперед, заливая и плоскогорья и успокоенные навеки хребты.

Наступление требовало новой, все более совершенной техники. На бескрайных просторах планеты сапиенсы казались крохотным, хотя и дерзким отрядом. Они были солдатами. Работу тыла обеспечивали машины. Заводы-автоматы беспрерывно хлопотали, заведенные однажды, контролируя, обновляя, ремонтируя сами себя. Машины-автоматы рассаживали высокие растения-деревья, ухаживали за ними. Автоматы обслуживали транспорт. Они добывали энергию. Все, что не требовало творчества и мысли, делали машины.

В далекие просторы расчищенной, украшенной мыслью и трудом планеты протянулись ансамбли построек. Всю ее поверхность укрыл плотный бирюзовый туман — всеобщий туман изобилия.

Поднималось и вновь скрывалось за горизонтом маленькое солнце, освещая это новое триумфальное шествие разума. Но вот оно, казалось, стало уставать. И без того тусклый диск подернулся пепельными пятнами. Все разрастаясь, они язвами покрыли его поверхность. Планету окутывал мрак.

Тогда в космос один за другим устремились большие корабли. Десятки их кружили вокруг планеты, а между ними неугомонно сновали шары. В черной пустоте ярко вспыхнуло новое, молодое солнце, и лучи его осветили внизу ликующих сапиенсов. Оно покорно кружило, а рядом вспыхивали другие солнца, и планета спокойно нежилась в потоках лучей.

Генеральный закон разума — Закон всеобщего содружества торжествовал новую крупную победу над законами неживой природы.

Победа в космосе открыла новые горизонты.

Корабли устремлялись все дальше в глубины межзвездного пространства. Тонкие струйки газов, соединяясь в больших резервуарах, жадно поглощали друг друга. Эта аннигиляция массы, самоуничтожение вещества и антивещества, служила движению. Материя вырывалась из сопел гигантскими каскадами освобожденной энергии, огромным напряжением электромагнитных полей. Они стремительно мчали корабль и его пассажиров в черную пустоту, все ускоряя и ускоряя полет. И от этой невообразимой скорости Пространство и Время покорно сжимались. Корабли сапиенсов совершали все более дальние и длительные полеты.

На планете, освещенной сиянием сразу двух солнц, они обнаружили разумную жизнь. Поселения стройных существ, немного напоминающих ящеров, но с длинными, почти человеческими руками плавали здесь на поверхности бесконечного океана тяжелой маслянистой жидкости, покрывающей всю планету. Встретили они жизнь и у других звезд — дикую, не породившую еще Разума и Труда.

Один из кораблей, замедляя ход, приблизился к желтой звезде. Картина созвездий показалась Виктору знакомой. Ну, конечно же! Светящаяся дымка Млечного Пути, сияющая Вега, опрокинутый ковш — Полярная звезда… Наше звездное небо! И шарик Земли, несущийся наперерез.

Корабль резко уменьшил скорость и, описав широкую дугу, превратился в спутника Земли.

Сапиенсы обнаружили на планете жизнь.

У них были приборы, безгранично усиливающие сигналы, которые служили им для обмена мыслями. Снова и снова посылали они на Землю мощные волны мыслей, призывая обитателей планеты откликнуться, ответить своей мыслью им.

Но люди не отвечали.

Виктору вспомнилось совещание в Москве, споры ученых… Космический гипноз… «Неизвестность»… Ни сапиенсы, ни люди еще не представляли себе, насколько отличались их формы Разума, способы общения.

Корабль продолжал описывать широкие круги. Сапиенсы не отчаивались. Они наблюдали, изучали, исследовали жизнь на Земле.

А внизу блеснула крошечная вспышка, и длинное тело ракеты-носителя, оставляя огненный след, устремилось сюда, вверх. Вскоре хорошо знакомый Виктору контур спутника с круглым иллюминатором телевизионной камеры показался вдали.

Створчатая диафрагма в корпусе корабля открылась, и сразу присмиревший спутник медленно проплыл внутрь корабля…

Сапиенсы, как муравьи, облепили спутник. Их нетерпение можно было понять. Обитатели планеты послали в космос, к ним, неоспоримое свидетельство Разума!

Деталь за деталью сапиенсы осторожно растащили спутник по частям и вновь собрали его в своих лабораториях в глубине корабля, постигая назначение и смысл земного подарка.

А трассирующий огненный след снова потянулся с Земли сюда, к сапиенсам…

Изображения медленно погасли. Аппарат-переводчик умолк.

Виктор долго молчал, потрясенный и восхищенный этим стремительным маршем Разума.

Сапиенсы терпеливо ждали. Наконец механический голос произнес:

— Мы, должны, знать, историю, людей.

Теперь он должен был рассказать им историю человечества, историю торжества Разума на Земле!

Виктор вспомнил, что не хотел открывать им секреты Земли… Какой дикостью показалась бы его подозрительность сапиенсам! Они ведь не знали, что разумные существа, как и дикие хищники, могут охотиться друг за другом. Сапиенсы знали лишь один Генеральный закон разума — Закон всеобщего содружества мыслящих существ, считая его одинаково обязательным в любом уголке вселенной.

Виктор постарался припомнить все, что сохранилось в памяти еще со школьных лет.

Древний Египет. Громады пирамид и толпы рабов, волочащих по земле многотонные камни. Свист кнутов надсмотрщиков…

Вавилон. Ассирия. Поход ассирийцев на Сирию. Выжженная страна, зверски уничтоженное население…

И так век за веком… Войны, борьба… И дальнейшее совершенствование орудий убийства.

И совсем недавно — безумие гитлеризма…

Как объяснить им все это — войны, классовую борьбу?..

Правда, на Земле треть людей уже признала Закон всеобщего содружества своим Законом…

Правда, мир уже захватил требовательный призыв — разрушить орудия убийств, кончить, наконец, истребление людей людьми.

Только… не всех он захватил.

И все еще нацеливали в людей там, внизу, обезумевшие от жадности стяжатели страшные орудия, все еще грозили уничтожить жизнь, если им не дадут по-прежнему грабить, насиловать, воевать!

Поймут ли его сапиенсы? Поймут ли, что не было на Земле живительного бирюзового тумана, как воздух, одинаково доступного для всех… Ведь они уже почти забыли свою собственную предысторию, забыли то время, когда сапиенсы боролись с сапиенсами…

— Мы, должны, знать, историю, людей, — громко повторил голос.

— Она слишком сложна… — нерешительно начал Виктор. Он говорил долго, а когда кончил, некоторое время стояла тишина.

Сапиенсы тоже, очевидно, были ошеломлены. Машина раскудахталась, как испуганная наседка.

Как?! Люди используют технику, чтобы убивать друг друга? Это невозможно! Закон всеобщего содружества везде — Закон! Или люди еще так дики? Откуда же у них такая техника? Или это два биологически разных вида мыслящих существ? Жизнь породила на Земле две конкурирующие формы Разума. Как это необычно! Нет, они все — люди? Зачем же они убивают друг друга?

Сапиенсы все еще продолжали висеть в аквариуме. По том белорогий начальник повернулся к ним, и тени стали медленно удаляться.

— Погодите! — крикнул им Виктор.

Мысли о Земле вернули его к действительности. Уже более пяти суток он здесь, в корабле, а там, внизу, все еще ничего не знают о таинственном пятне…

Он-то летел сюда ради всех. Да и сигнал мог послать только всем. Просто на Землю… Людям…

Сапиенсы снова приблизились к перегородке.

— На Землю надо послать сигнал, — решительно сказал Виктор. — Людям необходимо знать, кто вы.

Начался долгий разговор.

Вскоре Виктор понял, что радиосвязь с Землей вырастает в серьезную проблему. Корабль пополнял свои энергетические ресурсы в полете, поглощая электромагнитные поля, пронизывающие космос. Притягивая и поглощая все световые лучи, он был невидим с Земли, радиолокационное зондирование также не могло обнаружить его. Корабль не отражал радиосигнал обратно на Землю, а поглощал так же полно и бесследно, как бесконечная глубина космоса. Поэтому сапиенсы и не восприняли радиосигналы людей. Энергия радиосигнала, посланного отсюда, тоже нейтрализовалась бы этим поглощающим полем и не могла достигнуть Земли. Посылка сигнала была возможна лишь на сверхкороткой волне, близкой по длине к волнам видимого света. Но земные станции на таких волнах не работали…