Зеленые буковки, или конюх Аким против.

Глава 3, в которой конюх обретает невиданные умения, бьет супостатов и снова видит вещие сны

Плюнув напоследок в сторону скита и крикливого старца, Аким решил возвращаться назад, поискать кузнеца Прокопа и повариху Нюрку.

«Ну а что мне ишо остается», — размышлял он, — «это хрыч, старец Фома, ничегошеньки не прояснил, только еще больше туману напустил. Да и не до меня ему. Он вона какую оборону против демонических смоковниц держит, вериг на себя навешал, того и гляди, энти железяки придавят старика. Друзей и товарищей у меня нет. А как без них? Пропаду. Может, нагоню Прокопа да Нюрку и с ними подамся к вольным людям на Каспий в устья Волги-матушки. С букавками проклятыми, как-нибудь сживусь, оне вона, иногда даже спомощь дают. А то гляди, буду караваны ушкуйников, что товары запрещенные из Персии везут, в темноте водить, я теперь вижу как филин».

И действительно, ночь, упавшая на окрестный мир, ничуть не мешала конюху, видел он в ночи так же хорошо, как и днем, так что брел себе, закрыв левый глаз, не спотыкаясь и не залетая в кусты, густо отмеченные богомольцами. На душе от этих мыслей стало легче, и Аким стал напевать бесконечную песню про Маню, которая пасла гусей [1].

Привычные уже буковки вдруг замигали, привлекая внимание.

«Не спится проклятущим! Чего вам?», — подумал Аким и начал читать надпись. После мучений с чтением (ох, и не любил он это бесполезное дело), прочитал.

«После получения очков опыта. Вы можете открыть умение скоростного движения. Обычно это зажатая клавиша Shift +W. Но вам придется вставить указательный палец в зад, так как отрицательный эффект от движения — диарея и увеличение скорости течения времени. Необходимо 146 процентов энергии».

— Это ж как сапоги-скороходы. Ну и давай свое движение, раз не бесы, — кивнул головой Аким.

Но тут же призадумался. Это что же, получается, бежать с пальцем в жопе? После того как святой старец успокоил конюха, что на него не бесы напали, жизнь начала казаться не такой плохой. А про барина и прочие невзгоды думать не хотелось, зачем о них думать, если их пока нет.

«Ну и Господь с этим, палец в жопу так палец в жопу, зато версты так отмахаю, что и какому коню за мной угнаться», — вздохнул он.

Он снял штаны, послюнявил палец, приладился, покряхтел и сунул его в зад.

Что такое скоростное передвижение, Аким узнал в тот же миг. Ноги сами начали переставляться с неимоверной скоростью, но споткнулся, запутавшись в штанах. Покатился кубарем несколько метров.

— Ах ты холера! — завопил он, — так и убьешься!

«Так ладно сейчас мы приспособу найдем», — подумал Аким, — «придется штаны немного спортить».

Он схватил штаны сзади и сильными пальцами вырвал добрый кусок материи. Поднял штаны, посмотрел через дырку в штанах на Луну.

— Вот и добре, — результат ему понравился, — теперь и в портах и при скорости.

Подвязал штаны, еще раз хорошенько поплевал на палец, закрыл левый глаз ладонью и активировал супер скорость. Кусты с деревьями замелькали кругом, будто Аким несся вскачь на лошади. Неудобно было бежать, сильно выпятив грудь вперед и прикрывая на ходу одной рукой глаз, а другую руку держать у задницы, с воткнутым в жопу пальцем. Но зато это компенсировалось невиданной скоростью.

— Э-эх! Вот это забава! Вот это чудо! — восхищенно кричал Аким, преодолевая версту за верстой.

Но долго бежать не получилось. Возникла красная надпись перед глазами.

«Энергия исчерпана, перегрев системы!»

И вправду, обдало жаром, дыхание сбилось, ноги делали неверные шаги, того и гляди, упадешь зашибешься. Через некоторое время он окончательно выбился из сил. Аким вынул палец и остановился. Дышал, широко открыв рот так сильно, что втянул в себя всех мошек, что неосмотрительно подлетели ко рту.

«Силушек более нет....», — подумал он, — «отдохнуть надоть чутка или помру».

Он осмотрелся всюду на его пути стояли непролазные дебри из плотного кустарника и деревьев.

— Да и куда идти, черт его знает. Ну ладно, посплю немного, а утром уже засветло решу, куда идти.

Аким наломал еловых веток, травы и прилег, свернувшись калачиком. Но сон никак не шел. Стылый сквозняк, струившийся по прохладной земле, холодил нагую кожу, проникая через дырку в штанах, а вдобавок от легкого движения воздуха возникал раздражающий гул, как зимой, когда ветер задувал в печную трубу.

«Да чтоб тебя лихоманка взяла», — ругался Аким неизвестно на кого.

Он навалил на себя ворох еловых веток и через некоторое время усталость все же сморила его — Аким уснул.

Второй сон Акима

Чудной барин, которого Аким впервые увидел во время порки, смотрел на него словно через стекло.

— Мужик! — позвал он, — ты случайно попал. Мы прогали интерфейс для одной ролевой игры, где каждый игрок мог почувствовать себя крепостным в России до отмены царем крепостного права. Но что-то пошло не так. Кто-то криворукий наделал багов в коде и один из современных игроков отправился к вам став помещиком. А ты вот получил интрефейс игрока.

«Эх и чудной барин», — подумал Аким, — «кого они трогали? И кто этот интурфус? Турок али немец какой? И это как же отменить крепостничество? Как же мужик без помещика будет? Он же без барина пропадет. Барин для него все и отец родной и заступник. Нет, конечно быват и встречается лютый барин. Как же без них, но чтоб мужик без барина, без хозяина вообще, такого не будет никогда».

Чудно как барин говорит.

— Эй! Аким не отвлекайся! — сказал лохматый барин, — тебе нужно скилы прокачать.

И только Аким хотел поразмыслить про какие скалы ему говорят, как лохматый барин снова крикнул ему.

— Вот тупица, никак ты не врубишься, что с тобой происходит.

Тут подошел к нему другой молодой барчук в странной одежде, на груди у него прямо на рубахе цифири 127.0.0.1, странные буковки непонятные и улыбающаяся белая сатанинская морда с тонкими черными усиками и тонкой бородкой и розовыми щеками.

— Ты чего, не видишь, это же полный нулевой нуб. Давай ему читера пошлем, иначе мы так будем сто лет его прокачивать.

Лохматый барин немного подумал.

— Аким, слышишь меня? Найди старца Иннокентия Столпника, это читер, он напрямую код видит прямо из облака..... Он тебе поможет..... Иди.... Спеши....

Аким проснулся. Зябко поежился от утренней прохлады.

«Вот приснится же. Хотя чего уж, я привычный стал ко снам таким. Одно барин дельное сказал: старца надо найти Иннокентия Столпника читир он какой-то. Отшельник что ли какой особый?»

Он поднялся и огляделся.

«Куда идти?»

Но тут он услышал голоса и звонкие удары топора.

«Народишко в лесу!» — обрадовался он, — «Дровосеки! Оне хорошие люди!»

Аким продрался сквозь кустарник и вышел на опушку. На ней работали семеро лесорубов. Все, как один обнаженные по пояс, стройные мускулистые красавцы. В щегольских плотно облегающих ноги парусиновых штанах, заправленных в сапоги, они почти одновременно взмахивали топорами рубя ствол массивного дерева.

— Э-э-э ух! Поднажми ребят-а-а! Гойда!

И тут же перестук топоров.

— Э̶ э-э ух! Весело и дружн-о-о! Гойда-гойда!

Аким засмотрелся, как ладно и споро они работали. Прямо глаз не оторвать. И вот через некоторое время дерево не выдержало натиска полуобнаженных дровосеков.

— Э-э-э ух! Побереги-и-сь ребя-а-та!

Раздался треск и высокое дерево упало на бок.

— Э-э-э ух! Хорошо то как! — крикнул один из дровосеков и тряхнул светлой кудрявой головой.

— Добрая работа, ребята! — похвалил он товарищей.

Аким смущенно кашлянул. Они повернулись к нему и удивленно посмотрели на него своими голубыми глазами.

— А ты кто таков будешь, молодец? — спросил один из красавцев-дровосеков, улыбаясь.

— Я Аким. Вот заплутал немного.

Дровосеки заправили топоры за узорные пояса и окружили его. Каждый смотрел на него с любопытством. Один, на вид самый юный, с легким светлым пушком над верхней губой, ласково тронул его за плечо.

— Ну, вот и хорошо, Аким, теперь ты не один. Не робей, мы все здесь друзья, каждый друг другу дровосек, — сказал он ему и совсем по-приятельски, просто, похлопал его по заднице.

— А что это у тебя, Акимушка, на штанах за дыра такая ладная?

— Дык это я, ребята, чтобы шибче бегать, палец вставляю.

Дровосеки одобрительно загалдели.

— Наш парень! Небось, проголодался, устал? — участливо сказал другой красавец-дровосек.

— Да уж есть немного? — смущенно ответил Аким.

Один из дровосеков, наверное, самый главный, как подумал Аким, сказал.

— Да что же вы, парни, обступили человека. Смутили. Пойдем, Аким, с нами, в наши палаты, накормим тебя, напоим, баньку истопим, спать уложим, отдохнешь. А там глядишь, присоединишься к нашей артели дровосеков. А то! Понравится и не захочешь больше жизни другой акромя дровосекской! Мы здесь совсем недалече живем, деревня Содомитовка.

— Да, станешь, как мы, дровосеком! — поддержал его другой, — ты вона какой симпатичный и сложен хорошо.

— Да отчего же не отдохнуть, — согласился, улыбаясь, Аким, — пойдем.

— Ну и замечательно, — хлопнул в ладоши главный дровосек, — дай я тебя по-дружески расцелую. Вот как товарища товарищ.

Он подошел к Акиму обнял его и поцеловал крепко в губы, при этом пошарил в дырке штанов, ласково поглаживая по ягодицам.

«Что за херня такая, ребята?» — пронеслось в голове у Акима.

Дровосеки с песнями пошли по тропинке и конюх вместе с ними. Минут через пятнадцать, однако, они дошли до околицы какой-то деревни. Мычали коровы, пели петухи, над домами курились дымки. Аким шел, озираясь по сторонам, чувствуя что-то неладное в душе.

«Хорошо бы, мне главное разузнать дорогу к старцу читиру Иннокентию Столпнику, поесть, помыться и отоспаться, а там уже как Спаситель решит.

— Ну, парни вечером всех жду к себе на званый ужин. Сейчас жене указ дам наготовить снеди, отметим по нашему дровосекскому обычаю нового поселянина нашей деревни и артели Акима. Пойдем, Аким, в мои палаты.

Дровосеки парами разошлись по домам, держась за руки. У Акима начало зарождаться смутное подозрение насчет дровосеков.

— Соду роете и парите? — спросил он главного дровосека.

— Не, соды у нас тут отродясь никто не видал. А ты это к чему Акимушка?

— Да деревня у вас...., — задумчиво сказал он, оглядываясь по сторонам и прикрывая картузом дыру на штанах, — Содомитовка, название вроде как кто соду парит здесь.

Они вошли во двор дома украшенного витиеватой деревянной резьбой.

— Вот у жены сейчас спрошу, может, она знает. Петруня, а ходь сюда, мужа своего встречай, наработался он у тебя. Да и знакомься, тут вот путник перехожий, интерес у него есть насчет названия нашей деревни.

Не успел Аким подивиться странному женскому имени, как на крыльцо вышел еще один мужик, ладный, краснощекий, с длинными кудрявыми волосами, с ухоженной бородой, расчесанной в пух и короткой русой косой за спиной. Он поправил расшитый стеклянными бусами кокошник на голове и, подхватив руками, сарафан ловко сбежал с крылечка.

— Ах ты! Пришел мой ненаглядный! Что ты, Васенька?

— Да вот перехожий спрашивает, отчего у нас деревня так называется — Содомитовка.

— Да кто ж его знает. Разное бают, вроде как барин наш так захотел, он в заморских странах бывал в городе таком жил, так говорят, пристрастился к содомии, стал большим любителем вот и нас содомитами назвал. Сам барин помер бездетным. А царь-батюшка забрал его деревни и перевел нас в черносошные. Легкий оброк нам государевый положил, вот так мы и живем.

Аким от удивления прямо так и врос в землю.

«Мать честная!!! Это что же тут творится? Не иначе батюшка Варфоломей был прав?».

— Ладно, Петрунька, — главный дровосек ласково жену по щеке и игриво подергал за косички на бороде, — давай, на стол накрывай, снедать будем. Заходи Аким, отведай еды нашей.

— А что вы тут без баб живете? — осторожно поинтересовался Аким.

— Без баб, — кивнул глава артели дровосеков, — а на што они тебе бабы? — спросил он,— вот ты от баб, что хорошее видел?

Не успел Аким рот раскрыть, как Васятка смешно потрепал его за нос, чмокнул в лоб и сказал.

— Вот и никто не видел. Оне, бабы, зло одно и суета. От них один вред роду человеческому. Она же нашему прародителю Адаму яблоко греховное от дьявола подсунула. А был бы рядом любимый мужик, оне бы эту мерзкую змею задавили двумя руками и жили бы в согласии и любовии в райском саду у Бога.

Аким оторопело стоял рядом и слушал дровосека Васятку, поцелуй которого горел у него на лбу каленым клеймом.

«Бежать! Бежать отсюдова, пока не задровосечили!»

Дровосек внимательно посмотрел на Акима, усмехнулся. Он сделал шаг в сторону, перегородив ему путь к выходу со двора и, кивнув в сторону дома, поведя при этом могучими плечами, сказал:

— Ну, пойдем, Акимушка, поедим. Петрунька, а ты принимай гостя!

Пока шли к дому, Васятка все норовил погладить Акима рукой по заднице или шутливо подтолкнуть.

«Я вам не дамся, ироды рода человеческого!» — поклялся про себя Аким и сжал ягодицы так сильно, что казалось, может запросто ими перекусить рельсу от железной дороги, по которой ходит, пыхтя паром, диковинная машина — паровоз. Он видел его, когда они с друзьями хотели открутить пару железных гаек от рельсов на грузила для рыбной ловли.

На негнущихся ногах он вошел в дом и присел за стол, уставленный яствами. В углу, где у всех нормальных людей провославных были иконы, у этих двух был странный образ с черным ликом и телом в странном картузе, опоясанный по телу крест на крест ремнями. Черный властелин, прочитал Аким.

«Ах, ты проклятушие-е, самому сатане поклоняются, похитетителю душ, вероломному соблазнителю, врагу Божьему!», - с ужасом подумал он.

Васятка как хозяин сел во главе стола, Петрунька примостился рядом. Странная парочка сидела за столом рядышком, оказывая друг другу нежные знаки внимания. Про содомитов часто говаривал батюшка Варфоломей, но кто они такие, и чем заслужили гнев Господень, не говорил, а конюх лишний раз не спрашивал, потому, как у батюшки любые расспросы кончались поклонами и строгим постом. Теперь он понял, кто такие содомиты — мужики позорящие Адама.

«Тьфу, мерзость какая», — думал он, — «это ведь мало того, что закон Божий попирают, так еще и задачи государства нашего подвергают угрозе. Скрепу общественную на слом делают».

Но как ни противно было на такое Акиму а, есть очень хотелось, так что он решил потерпеть.

«Поем и потом сбегу! Палец в жопу и только вы меня и видели!»

Аким окинул взглядом стол и чуть не ахнул. Было от чего. Ароматная зайчатина в кисло-сладкой щавелево-медовой подливке. Жирные гусиные потрошка, запечённые в бараньем рубце с гречкой, лучком и копченым сальцем. Отварная картошка, плод диковинный и заморский, горкой стояла в деревянной миске покроплённая маслом и щедро осыпанная мелкорубленым пряным укропом. Тут же немного поперченные белоглазые караси в сметане, которая чуть пожелтела от томления в печи, к ним мягкая тушеная репа с чесночком и травами. На карасей смотрела фаршированная щука, порубленная порционными кусками. Деревянный поднос украсили разные виды расстегаев с мясом и грибами к бульонам, с рыбой к ухе, с рисом, луком, морковью и яйцом мясным супам и щам. Посреди стола парил огромный чугунок с томлеными в печи щами. В двух деревянных плошках оплывали от свежести отдельно сметана и желтое сливочное масло. Конечно же, традиционная русская закуска, квашеная капуста с клюквой, еще одна квашеная капуста с яблоками и свеклой, по соседству аппетитные, соленые, хрустящие огурчики. И, наконец, горка ноздреватых блинов, обложенная кручеными булочками с маком, сладким творогом и рядом золотистая горка побольше — пирожки с яблоками, ревенем, грибами, мясом, печенью, яйцом, луком и вишней.

Последний аргумент — объемную запотевшую бутыль самогону, выставил дровосек Васятка.

Аким, благостно улыбаясь, сглотнул слюни.

Тут же возникли окаянные зеленые буковки.

«Крепкий алкоголь понижает рейтинг игрока, влияет на моральную мотивацию выбора, снижает на 60%. Повышает расход энергии».

«А может ну его....», — подумал Аким, — «чего мне еще надо, стану дровосеком, буду вот с ребятами дровосечить. Буду жить припеваючи в тепле, сытый, обласканный. Ну и что они содомиты. А разве не люди что ли? Что я гомофоб что ли какой?»

— А симпатичный перехожий, Аки-и-и-м, — сладко пропел, потряхивая косичками на бороде, Петрунька, перегнулся через стол, подкладывая ему кусок повкуснее и пожирнее.

Он подсел к Акиму с полной рюмкой.

— А давай, Акимушка, с тобой на брудершафт выпьем!

— Ты мне смотри, ишь, на чужих мужиков засматриваться начала! Уж я тебя вожжами отхожу за такое! Вона над притоком на гвоздике висят, — ударил ладонью по столу Васятка

— Ой, отходи, Васенька, вожжами я люблю, накажи меня поскорее!

Это немного отрезвило Акима, ему захотелось плюнуть обоим содомитам в харю и заклеймить позором. Он насупился и сосредоточился на еде. Насытившись, он встал. Незаметно для хозяев обмакнул палец в сливочное масло.

— Ну, хозяева милые, спасибо вам, за хлеб-соль, за заботы ваши сердешные, но пора и честь знать. Пойду я, дорога дальняя, наверное, а мне поспешать надо. Вы мне дорогу на Пердуховку покажите только.

Васятка хитро улыбнулся.

— А мы не знаем. У старосты нашего надо спросить, у Митрия Пантелемоныча Киселева. Пойдем, покажу, где живет он.

Конюх быстро пошел вперед, к калитке. Тем более что буковки, на которые он наконец-то обратил внимание, мигали красным тревожно.

«Жопа в опасности!»

— А вон стоит, наш староста, — сказал Васятка, показывая рукой вправо, где метрах в ста стоял здоровенный мужик, метров двух росту.

Одетый в черные кожаные штаны в обтяжку, того же матерьялу черный жилет, расстегнутый на необъятном пузе. Он надвинул на лоб, блестящий на утреннем солнце, черный кожаный картуз с лаковым козырьком и лениво щелкал семечки, облокотившись на забор.

«Ну все, обкладывают демоны содомские, как волка дикого обкладывают!», — отчаянно пронеслось в голове у Акима

— Митрий Пантелемоныч! Вот тут свежий перехожий спрашивает дорогу на Пердуховку какую-то!

— Так иди сюда, перехожий, тут и покалякаем. Чего издалече кричать друг другу, как бабы оглашенные.

Аким шел к старосте, какими-то зигзагами, стараясь выверить путь отхода и оттянуть время. Буковки продолжали сигнализировать об опасности. Впрочем, Аким и без буковок понимал, что еще чуть-чуть и — всё, его песенка нормального мужика спета.

— Здоров будь, перехожий, — неожиданно высоким голосом сказал староста.

— И тебе не хворать, Митрий Пантелемоныч, — ответил Аким, держась от мужика на расстоянии и оттопырив за спиной намасленный палец, который он держал наготове.

— Откуда же такой симпатичный медвежонок забрел к нам? — староста шагнул к Акиму на шаг.

— Да мне бы дорогу в Пердуховку узнать, — ответил Аким, отступая на тот же шаг.

— Сдалась тебе та Пердуховка? Оставайся у нас, мы тут таких ладных парней привечаем завсегда, жену тебе найдем враз, или мужа, у нас с этим просто, — говоря это, староста подошел к Акиму почти вплотную.

— Да я как-то по бабам больше. Мне с ними сподручнее, — ответил конюх, отступая от Митрия Пантелемоныча.

— Все так сначала говорят, это потому что ты не знал настоящей мужской любови. Идем со мной, я тебе покажу, как это сладко, с настоящим умельцем. Не разочаруешься. Ты не боись, у нас все заведено, чтобы по обоюдному согласию. Сначала я тебя полюблю, потом ты меня полюбишь, всю страсть свою выкажем, — сказал староста, обнимая Акима за плечо.

Из соседних изб начали стекаться остальные дровосеки и Аким понял, что бежать надо прямо сейчас, а то через минуту будем поздно. Завалят, отдровосечат за милую душу и сам поневоле останешься. Куда же в миру с такой позорной оказией жить. Он поднял намасленный палец перед носом старосты.

— Видишь это?! — крикнул презрительно Аким, — А во хер тебе! Не бывать тому, чтобы настоящий мужик вот так свою душу христианскую вам содомитам богомерзким отдал! — и воткнул палец в жопу.

Ноги сами рванули с места только его дровосеки и видели.

— Сбежит, Митрий Пантелемоныч, ой, сбежит ведь! — закричал подбежавший Петрунька.

— Никуда он не сбежит. Сколько их таких бегало. Седлайте наших медведей-блудников, чудищ содомских! Они ему покажут, что он потерял!

Дровосеки мигом разбежались по дворам. Открыли амбары, выпуская огромных медведей и прилаживая им на спину седла. Многие успели одеть черные лаковые картузы с высокой тульей и вооружиться топорами.

Васятка уже скакал на медведе-блуднике через поле за убегающим Акимом, а Петрунька, сняв с головы платок, махал ему вслед. За ним, пришпорив своих медведей-блудников, с гиканьем и визгом понеслись и другие дровосеки.

Аким бежал с огромной скоростью верст десять, но, видать, сил такой бег требовал немало и вскоре система замигала новой надписью, так что Аким остановился и едва успел прочитать:

«Остаток энергии в носителе 5%. Сейчас вы принудительно будете погружены в сон».

Аким как стоял, так и упал сначала на колени, а потом лицом вперед под ближайший куст, выпятив задницу в рваных штанах.