АЛЕКСЕЙ ДЕКЕЛЬБАУМ. Признание

Рисунок Георгия Мурышкина


Шел по городу непризнанный гений.

Гений этот был потрясающе непризнанным, ну просто идеально! Гениальность его полотен, опер, романов, рассказов, драм, поэм, песен, пародий, эпиграмм, эпитафий, эпиталам и од не признавала ни одна живая душа: ни друзья, ни враги, ни дворники, ни искусствоведы, ни близкие, а тем более ни дальние родственники. Не признавала даже собственная жена, которая по-своему любила и жалела его как человека, хоть и неприкаянного, но безобидного и малопьющего. Даже собственные дети и те не хотели признавать в папе гения, а когда от них это требовалось, только тихо плакали и долго после этого не могли кушать и спать. Дети рвались в плохие компании, жена утомленно ругалась, денег вечно не хватало, дома было неустроенно, неуютно…

Шел по городу непризнанный гений.

Начинал он с малого. Сначала его не признавали в стенной печати, потом в многотиражной, потом в областной. Параллельно с этим его не признавали в детских художественных и музыкальных школах, затем — во взрослых отделениях союзов писателей, художников, да и композиторов тоже. Непризнанность его ширилась, делала качественные скачки. Непризнанного гения стали не признавать в толстых журналах, в солидных издательствах и в консерваториях. На днях его официально не признали Большой театр. Академия художеств, правление Союза писателей и комитет по Нобелевским премиям. Вершина была достигнута.

Шел по городу непризнанный гений. Потом остановился.

— Что же вы делаете?! — сказал он. — Кто ж так трубу загибает! Подложите пару кирпичей и заводите, заводите.

— Ур-ра! — крикнули в ответ из канавы. — Пару кирпичей. Кореш, да ты просто гений!

По городу шел признанный гений.

г. Омск


Загрузка...