Земля не своя - 2. Часть 1

Наконец, перебираюсь с грунтовки на щебёнку, прибавляю газу, и тут проклятое колесо лопается! Уже чуть-ли не в панике кидаюсь его менять, мысленно уже прощаюсь со «своим» участком, ведь разве может поселенец в здравом уме, из тех, кто его уже осматривал, отказаться от такого? В Береговой въезжаю уже в сумерках. И в унынии, наверняка уже всё закрыто, официальные учреждения. Подъезжаю к земельной управе. О чудо! Она ещё работает! Уж не знаю, что за график у них тут сегодня.

Кидаюсь в кабинет, очереди тут уже нет, сотрудник, правда, другой. Называю номер участка, трепеща. Что? Нет?! Не занят?!! Чудо!!!

Оформляем. Номер участка заносится в мою электронную карту. Сотрудник поздравляет меня. Сердечно прощаюсь с ним, счастливый. Землевладелец, гы!

Выхожу из управы. Ехать куда-либо уже поздно, темнеет. Поблизости комплекс, небольшая гостиница и ресторанчик при ней. Остановлюсь на ночь тут, отпраздную своё достижение вкусным ужином.

Поев, на десерт заказываю себе яблочный пирог к чаю. Это уже тут посаженные яблони дают плоды. У меня ведь тоже будет яблоневый сад? Губы непроизвольно растягиваются в улыбке, так, что окружающие начинают обращать внимание. В детстве бабушка готовила очень вкусный пирог «на газу». Потом пришлось жить в квартире с электроплитой, в её духовке так вкусно уже не получалось.

Из памяти всплывают другие «яблочные» воспоминания. Как весной на даче выносили обеденный стол в сад и там сидели, ели, в окружении белых метелей из облетающих яблоневых лепестков. И не только яблоневых, вишнёвые со сливовыми, и ещё там какие-то, и белые, и розовые. Хорошо-бы было всё это восстановить тут.

Начинаю помаленьку расспрашивать здешних людей, где и как тут покупают потребное для строительства. Мне объясняют, что тут как у цивилизованных, по местному интернету искать надо. Снимаю номер с интернетом.

В номере стал смотреть сайты, с помощью которых можно купить что-нибудь готовое на первое время. Хочу вагончик-бытовку и какой-нибудь списанный железнодорожный контейнер под сарай или гараж. Популярные здесь товары, как я понимаю. Вагончики и обычные 20-футовые (шестиметровые) контейнеры в стандарте ISO продаются по ценам от 700 экю. Сильно подержанные. На приближающийся сезон дождей хорошо-бы мою «шишигу» загнать под какую-нибудь крышу. Сверяюсь с размерами. В стандартный контейнер «джипчик» влезает со сложенной крышей, по ширине впритирку, но есть расширенные контейнеры Pallet Wide, рассчитанные, чтобы в них ставились рядом два стандартных поддона по 120 см. Они подороже. Открыть дверь машины в таком, для того, чтобы выйти, всё равно не получится, но можно будет вылезти через снятое лобовое стекло. Ладно, время подумать ещё есть.

Поутру, позавтракав, отправляюсь забирать свою будку с армейской стоянки. Теперь уже не военный, вот и бесплатная охраняемая стоянка не положена. По пути на глаза попадается небольшой строительный рынок, где продают всякую-всячину. Останавливаюсь посмотреть, захожу туда, вижу синтетические мешки местного производства, с химзавода в Береговом. Кажется, этот материал называется полипропилен. Дешёвые. Они могут пригодиться мне для строительства. Из таких мешков, наполняя их грунтом, строят здания. Ряды мешков прокладывают для большей прочности колючей проволокой, которая, впиваясь жалами, скрепляет их. Одноэтажные здания получаются вполне прочными. Позже куплю.

Доезжаю до стоянки. Кто это возле моей будки? Это-ж дети художника! Все четверо! И ещё один из охранников автостоянки с ними. Выясняется, что отец с мачехой не вернулись из нашей поездки по участкам. Дочери провели всю ночь в будке, кое-как уместившись в ней поверх запиханных туда вещей. Поутру охрана обратила на них внимание, и уже, забив тревогу, поиски пропавших были начаты.

И меня ищут. Думали, я тоже пропал. А теперь, на меня, найдя, начинают поглядывать с некоторым подозрением, как на последнего видевшего пропавших. Во, блин, попандос. Подошедший дознаватель, после расспросов, говорит мне никуда не отлучаться. Дорогу и ближайшие окрестности осматривают с беспилотников и вскоре поступает сообщение, что замечен стоящий на обочине мотоцикл. Пассажиров нигде не видно. К мотоциклу направляют ближайший патруль.

Добравшийся патруль сообщает по радио, что мотоцикл исправен, но без горючего. Оно банально кончилось. А ещё музыкант повёз свою супругу не в ту сторону, не в Береговой, а к дельте Амазонки, раздолбайски перепутав направления. Следы ног на грунте ведут к реке.

Патруль движется по следам. Они уводят в приречные джунгли. Там была недавно замечена с воздуха одна из многочисленных банд. Патруль, вызвав подмогу, осторожно движется по следам, которые вскоре сливаются с другими следами, следами банды из нескольких человек. Становится понятно, что наших горе-путешественников захватили. Объединённые следы вскоре подходят к одной из проток дельты и там исчезают. Рабовладельцы уплыли с добычей. Поиски прекращаются.

Дополнительно, опрос местных жителей показывает, что едущих на мотоцикле многие видели, вследствие чего подозрения с меня окончательно снимаются. Дети, находясь в естественном шоке от пропажи отца, не очень-то всё-же страдают, видно, отношения в семье не были особенно близкими. А по поводу пропажи мачехи они вроде-бы даже несколько обрадованы. Никто не ревёт, лишь младшая ноет оттого, что хомячёк убежал и прячется где-то среди вещей в будке.

Дети просидели всё это время в будке с едой голодные, но ничего не тронули. Надо их побыстрей накормить. Роюсь в запасах, слышу непривычный звук. Хрум-хрум-хрум. Ух, сволочь! Это беглый хомяк добрался до круп или до чего-нибудь ещё подобного.

Вот, блин, не было печали. Держал в детстве хомяков, знаю, что это такое. Они не просто едят, когда находят еду, а начинают перетаскивать всё, что не могут съесть, в другие места, с феноменальной жадностью создавая новые хранилища. И ещё создают себе жилища, если им удаётся удрать, портя домашние вещи. Ушедшие в побег хомяки жили у нас, как мыши, прогрызя дыру в бабушкином чемодане со сталинскими облигациями и устроив там гнездо.

Теперь, значит, у меня в битком-набитой будке что-то такое происходит. И что делать? Разгружать всё из будки тут на землю, причём без гарантии поймать грызуна-маньяка, который в какой-нибудь вещи спрячется? Начинаю понимать, как мучились наши сельскохозяйственные предки, пытаясь спасти урожай от мышей. Прибить-бы мешком супостата, или другими детскими питомцами затравить, котёнком со щенком.

Дал детям еды, что нашлось наскоро, всухомятку. Думаю, что делать дальше. Тут подходит начальник охраны армейской стоянки.

— Вас-то мне и надо! Почему правила нарушаете, товарищ демобилизованный? Вы уже не в армии, давно должны были покинуть территорию! А вы тут уже целый табор развели! Забирайте ваших детей и имущество и покиньте незамедлительно стоянку!

Ему объясняют ситуацию, он не знал о пропаже людей, смягчается, но на отъезде всё-равно настаивает. Делать нечего, да я и так собирался уезжать отсюда. Затягиваю будку (вместе с продолжающим грызть хомяком) лебёдкой на площадку своего «джипа». Еду домой, если так можно назвать пустырь, на котором ещё ничего нет. Дети сидят, скучившись, на пассажирском месте кабины. И ещё котёнок со щенком с ними. А куда их всех было деть? «Ювеналка», как в нынешней России, отбирающая детей даже у родителей, здесь отсутствует. Должностные лица, ведущие расследование, выяснив, что я не причём, как-то быстро куда-то делись. И мы остались одни, не считая строгого и бдительного начальника охраны стоянки. Ну, пусть пока поживут у меня, не разорюсь.

По пути всё не выходят из головы мысли о не прекращающем свою бурную деятельность хомяке. Добравшись, сгружаю будку на грунт. Вытаскиваю некоторые вещи наружу, говорю детям начать поиск беглеца. Создаю временный лагерь, ещё пусть начинают еду готовить, старшей уж шестнадцать лет, должны соображать что-то. Кой-каких свежих продуктов купил по дороге. Надо загрузить их, пусть грустных мыслей будет поменьше. Посуды мало, не помню, куда запихал её, ну вот им шлем от доспеха, в нём можно что-нибудь, как в миске смешивать и через глазницы забрала сливать, как через дуршлаг. Сам хочу, пока не стемнело, поехать купить жилой вагончик. Ещё объясняю, чтобы в море не лезли купаться, места тут пока неизвестно какие, хоть я и не видел опасных животных в воде лагуны, защищаемой рифом, но мало-ли. При словах о море глаза у детей, несмотря на стресс, начинают даже слегка разгораться, они его тут лишь издалека видели, в пути. Идём на берег посмотреть.

Вид с обрыва на «морской сад» по прежнему прекрасен. На детей сильно действует, смотрят с полуоткрытыми ртами. И я, глядя на всё это, начинаю чётче осознавать мысль, только начинающую укореняться в сознании.

Я. ЗДЕСЬ. БУДУ. ЖИТЬ!

Тороплюсь за вагончиком-бытовкой. Выезжаю на дорогу, или как её лучше называть? Просёлок, трасса? Здесь не всякая машина проедет, по глубоким колеям. А это кто? Человек в военной форме машет рукой. Останавливаюсь.

— Разрешите представиться! Прапорщик Васильев. Я ваш сосед. Давайте знакомиться.

Начинаем знакомиться. Рассказываю ему вкратце о себе, о произошедшей вчера трагедии, о детях, которые пока живут у меня. Прапорщик знает здешние законы, объясняет, что несовершеннолетние обязательно должны учиться. То есть, их надо водить в школу, а школы рядом нет, надо возить в Береговой. Вот не было печали! Ну, несколько дней это не важно.

Ещё Васильев говорит, что ждёт меня у себя на оружейном складе после постановки меня на учёт по территориальному признаку. Надо будет получить табельное оружие, ибо «запасники» здесь, это армия милиционного типа, по сигналу тревоги должны сбегаться в кучу с личным оружием наготове. Во как.

Свой прежний табельный автомат я сдал при демобилизации, хотя была возможность выкупить его со скидкой. Но изношен он был весьма сильно, много повидал, видать, ещё на Земле. Поэтому вернул его армии.

А вот бразильский пистолет оставил, выкупил. Мне как-раз выдали новый ствол для замены старого, подрасстрелянного, ну и старый я смог зажилить, не так-уж сильно и расстрелянный на самом деле. А теперь, значит, мне ещё что-то дадут.

Переходим с прапором на «ты». Разговор заканчивается, мне надо спешить за вагончиком и другими покупками. Мышление не сразу, постепенно перестраивается по этой новой волне — Я. ЗДЕСЬ. БУДУ. ЖИТЬ!

— Да, хотел сразу спросить тебя, новосёла, только запамятовал — а чего ты участок на дождевом сливе выбрал?

— ?!?!?!?!?!бля!

— Ну, здесь-же в сезон дождей со всей округи вода в море сливается. Вон и трава у тебя там зеленее, чем вокруг, и уклон поверхности хоть и небольшой, но заметить можно. Течение обычно не очень сильное, но постоянное. Дёрн не даёт почву размыть, главное, не нарушь его, корни тут крепкие у растительности, повезло.