Глава 5

Мне снилась какая-то муть. То я убегал от невообразимого черного страховидла, смахивающего на помесь гиппопотама с крокодилом и тентаклевым монстром из японских порномультиков. То, наоборот, гонялся за белым кроликом, в лапах которого мерцал портал, явно ведущий на Землю. То опять оказывался посреди зачарованного леса, вот только товарищей, годных для принесения в жертву волку поблизости не наблюдалось. То я полз из последних сил, таща к опушке драгоценный камень, а в меня целились сразу три автоматчика.

Последний сон оказался столь реалистичным, что я с воплем проснулся и несколько секунд затравленно озирался по сторонам, не в состоянии понять, где оказался.

Наконец дезориентация прошла, а вслед за ней накатила глухая волна отчаяния, черной меланхолии, от которой хотелось выть и лезть на стенку.

Точно, я же застрял в ублюдочном параллельном мире и с немалой долей вероятности сдохну уже до заката.

Пальцы сами-собой сжались на рукояти, а тихий внутренний голос шептал: «давай, это почти не больно, один разрез, и все закончится, ну, смелее».

— Не дождетесь! — ярость, пришедшая на смену апатии, выжгла поганые мысли о самоубийстве.

— Пришел в себя, отлично. Может быть ты все ж не безнадежен, — архидемон спикировал с ветви и уселся на плечо. — Но должно поспешать, остаток нашего пути — он будет сложен.

Я моргнул и огляделся по сторонам, стряхивая остатки мерзкого сна, такого… чужого, неестественного, точно принесенного извне. Затем огляделся и заметил в просвете меж деревьев поднимающееся солнце. Уж не знаю, как так получилось, но проснуться удалось на рассвете. Вот и отлично, не будем терять время.

— Идем, — бросил я, поднимаясь. — Свобода ждет!

Демон оказался прав: путь, действительно, оказался непростым.

Бесконечные заросли утомляли и вызывали глухое раздражение, стресс последних дней тоже не улучшал ситуацию, а тут еще и демон велел заткнуть хлебало и не отсвечивать. Причем в его голосе слышалась такая напряженность, что я счел за лучшее повиноваться приказу и завалил пасть, внимательно зыркая по сторонам.

Вроде бы, ничего странного не происходило, но время от времени ощущал уколы неясной тревоги, точно кто-то большой и злой смотрел на меня, но тут же отводил взгляд. А еще где-то на самой границе восприятия я слышал едва различимый шепот. И вот это уже откровенно пугало.

Спустя еще полчаса ходьбы Айш-нор неожиданно приказал спрятаться.

Едва только мы укрылись за поваленной елкой, как вдруг буквально в паре шагов от этого импровизированного убежища появилась знакомая прямая тропа, и — о чудо! — в сотне метров вправо сиял утренний свет! Там был выход из леса!

Я едва не вскочил и не бросился к солнцу, остановил вопль демона, раздавшийся в голове:

— Не смей!

Это, наверное, и спасло мне жизнь.

Спустя пару минут я услышал шаркающие шаги. Выглянув и приглядевшись, увидел юную брюнетку, ковыляющую к свету, держась обеими руками за древко копья.

Девушка, прожившая от силы девятнадцать лет, была залита кровью и тихо скулила от боли. На месте ее левой глазницы зияла страшная рана, а левую же щеку неведомая сила буквально сорвала с мясом, и в дыре виднелись зубы. Правая нога выглядела сломанной и передвигалась раненая исключительно на силе воли, да жажде жить.

Однозначно, бедняжка принадлежала к нашей попаданческой роте, но даже если бы это было и не так, какая разница? Я попытался вскочить, чтобы помочь, но неведомая тяжесть придавила тело к земле.

Не смей!! — повторил демон. — Себя ты лишь погубишь!

— Но…

Заткнись! Смотри!

Крыло указало в сторону опушки, где внезапно, появились люди.

А говорили, что не могут зайти внутрь. Уроды!

Бойцы с карабинами и пистолетами уже сноровисто бежали к девушке и у меня засосало под ложечкой от нехороших предчувствий.

Несчастная что-то прошептала, затем остановилась и, рухнув на колени, достала большой синий камень, протягивая его солдатам.

Один из них взял драгоценность и с величайшей осторожностью передал товарищу, который, убрав артефакт в маленькую коробочку, тотчас же побежал прочь из леса. Причем скорость его говорила о многом.

Оставшиеся два солдата переглянулись, затем перевели взгляд на попаданку. Та вновь что-то прошептала, судя по всему, молила о помощи.

— Сейчас, — доброжелательно ответил один из бойцов, целясь из револьвера и взводя курок.

Громыхнул выстрел, и то, что еще пару дней назад было веселой девушкой, любящей и любимой, наслаждающейся юностью и жизнью, упало на спину, дергая руками и хрипя. Второй выстрел оборвал агонию. Солдаты бросили беглый взгляд на лес, развернулись и помчались прочь. Они едва успели выбежать, как выход сам собой закрылся, а вслед за ним исчезла и тропинка.

Осталась лишь изуродованная девушка, лежащая на густом ковре из мха.

Я вскочил и бросился к еще теплому телу в безумной надежде хоть как-то помочь.

Увы, с простреленной грудью и головой не живут.

Я опустился возле покойницы и закрыл той глаз. Как ни странно, сегодня вид убитого человека не вызвал приступов рвоты. Лишь дикую обиду и злость.

— Почему? — прошептал я, ощущая, как в уголках глаз скапливаются слезы. — Чем мы это заслужили?

— Тем, что ленивы и слабы, — безжалостно ответил демон. — Идем, спешить пора — уж время истекает.

Я вскочил и ненавидящим взглядом уставился на птицу. Ох как же много мне сейчас хотелось сказать! Однако…

Он прав. Мертвую я не воскрешу. Нужно думать о себе.

И мы продолжили путь, останавливаясь лишь сходить в туалет, да перекусить. Ворон, впрочем, лишенный обычных человеческих потребностей, непрестанно подгонял меня — своего спутника. Или все-таки раба? Сложно было понять, кто я теперь. Ладно, будем решать вопросы по мере поступления. А главной проблемой прямо сейчас стали ноги, гудевшие просто невыносимо и невозможность остановиться на нормальный привал.

* * *

Мы разменивали часы на километры, продвигаясь к опушке.

С каждой минутой, с каждым пройденным шагом, я ощущал все возрастающее сопротивление неизвестной сущности, из-за чего эмоции скакали, как у ПМС-ящей девчонки-эмо, перебравшей с ягой: то бросало в ярость, то мучало страхом, то накрывало отчаянием. Спросив у демона, не связаны ли такие перепады настроения с подходящим к концу временем, и получив утвердительный ответ, лишь ускорил шаг.

Но становилось только хуже. Гул в ушах усиливался, и я начал различать слова, нашептываемые женским голосом. Слышал дурацкую и страшную песенку, пророчащую смерть.

И чем ниже опускалось солнце, тем больше злого торжества звучало в голосе неведомой женщины и тем отчетливее различал я сказанное ею.

Тени удлинились, сумерки вот-вот готовы были опуститься на землю, а мы все брели, прибираясь через завалы, ступая едва проглядывающими звериными тропами, обходя опасные — по мнению ворона — места. И с каждой потерянной секундой в сердце копилось все больше и больше страха.

Лишь одна мысль очень скоро затмила собой все остальные, оставшись в гордом одиночестве внутри черепной коробки: «Мы не успеем, не успеем, проклятье, не успеем же!»

И нельзя уже было понять, кто влиял на рассудок: Мать Леса или собственный страх…

Однако, каждый раз, когда становилось совсем невмоготу, я доставал фото жены и дочки и каким-то чудом находил в себе силы двигаться дальше, глядя на умирающий день.

И все-таки, мы успели.

Сперва услышал веселое журчание воды, а затем выбрался к не слишком широкой, но крайне быстрой лесной речке.

Граница, вот оно! Пришли, почти спаслись! — радостный, вопль Айш-Нора раздался в голове. Я собрался уже побежать к берегу, но демон предостерег, — не смей туда бежать, замри, ложись!

Я выполнил приказ, не задумываясь, и это оказалось правильным решением. Спустя буквально пару минут послышался тихий шелест колес и тьму разогнал мощный луч прожектора. Он мазнул по реке, перебрался на другую сторону, прошел буквально в паре метров над головой, и двинулся вперед вместе с броневиком, патрулирующим эту границу леса.

«И как нам быть теперь?» — мысленно поинтересовался я.

Выдерживать ментальное давление становилось все тяжелее и тяжелее. Я буквально ощущал, как заканчивается отпущенное время, и жаждал действовать.

Внемли мне, глупый человек. Мы сей же час уйти должны, во мраке раствориться. Коль паладина глаз увидит нас, все кончено навек. А посему, нам надобно через барьер пробиться. Ты на руки меня возьми, вперед иди, а после — в воду. Лишь так, покинув скорбный лес, мы обретем свою свободу.

«Понял. Стало быть, ныряем в реку? А что с тобой? Если я буду держать тебя в руках — пойду ко дну».

Демон фыркнул, но соизволил ответить.

Я рядом поплыву, что непонятного в словах моих прошедших было? Иль ты столь глуп, что очевидное уразуметь не в силах?

«Ясно, ясно нечего кипятиться. Говори, когда бежать».

Жди. Наблюдай, попробуй сам понять, как час настанет.

Тихо выругавшись, я вспомнил тренировки и призвал магический взор. Мир сразу обрел объем и засиял красками. Я напряг зрение и — да — увидел броневик, лениво катящийся куда-то вдаль, резко повернул голову и растянулся на земле во второй раз — на другом берегу реки бесшумно передвигался небольшой отряд пехотинцев. Вместо шинелей они были закутаны в камуфляжные плащи и шли, не издавая ни единого звука, четко контролируя все пространство вокруг себя.

Я даже дышать перестал, постарался слиться с землей и не отсвечивать. Кажется, сегодня был мой день — отряд прошествовал мимо, не сбавляя шага.

Когда они скрылись впереди, я вновь присмотрелся и понял, что максимум в паре километров что-то слабо светится.

«Понятно, эти уроды патрулируют группами. Сперва что-нибудь с фарами, затем — бойцы в камуфляже».

План действий вырисовался сам-собой: подождать следующую группу рейнджеров, или кто они там, а после этого — нырнуть в реку и плыть, стараясь производить как можно меньше шума.

Я извлек из рюкзака непромокаемый контейнер, переложил в него семейную фотографию и еще раз проверил спички. Потом хлопнул себя по лбу и с помощью ножа и чьей-то матери отсоединил тетиву с арбалета. Если мне предстоит купание, ее следует защитить от влаги! После этого — нашел неподалеку корягу, схватил в охапку демона и стал ждать.

Вот проехал еще один броневик, затем — прошли бойцы. Едва они удалились на четыре-пять сотен метров, настало время действовать.

Я вскочил и бросился вперед, сжимая в руках демона, копье и корягу. Когда до воды осталось каких-то полметра, угодил в непонятное невидимое препятствие. Тело словно бы запуталось в паутине и пришлось прилагать все силы, чтобы освободиться. Каждый шаг давался с неимоверным трудом, приходилось напрягаться для того, чтобы подвинуться хотя бы на миллиметр, а ведь следовало спешить — свет все приближался! Очередной патруль был ближе и ближе.

Выругавшись, я дернулся вперед, еще раз, еще и еще! Каждый рывок болью отдавался во всем теле, но я не прекращал попыток.

«Давай, давай же, быстрее! Да что это за хрень такая!»

Рывок, еще один. Шагнуть вперед, еще и еще.

Я буквально ощущал, как натянулась незримая преграда, шестым чутьем понимал, что она держится из последних сил и нужно лишь поднажать, проявить немного упорства, дерну…

Додумать не успел. Незримые путы пропали, точно их и не было, и я кубарем полетел вперед — в воду. Плюхнувшись в реку так, что, наверное, слышно было на километр окрест, не пошел ко дну лишь потому, что вцепился в корягу, бросив поверх нее копье.

Быстрый поток схватил плав средство и поволок вперед, оставалось лишь держаться.

«А где демон?»

До меня вдруг дошло, что ворон больше не прижимается к груди. Я начал лихорадочно оглядываться, но тотчас же услышал знакомый голос.

Я сзади, тише, не крутись, не то увидят стражи.

«А где они?»

Почти уж здесь, как прикажу — нырни. И под водой держись, не вылезая. Узрят нас — мы с тобой мертвы, достать тебя я не смогу из смерти края.

И действительно, спустя какую-то минуту вновь послышался едва различимый шум протекторов по земле. Я задрал голову и увидел стремительно приближающийся луч света, скользящий над водой. На этот раз гейские паладины решили проверить реку.

«Выродки чертовы!» — успел подумать я, набирая побольше воздуха в грудь, а уже спустя секунду меня догнал повелительный выкрик демона:

— Под воду, живо, затаись!

И я соскользнул с коряги, держась за нее одними руками.

Под водой было сыро, холодно, неприятно, и, самое главное, отсутствовал кислород. И в лучшие годы мне удавалось продержаться в таком состоянии не больше полутора минут — как-то засекал на спор — да и то при хороших условиях. Назвать путешествие на коряге по ледяной речке таковыми не получилось бы даже в горячечном бреду, но выхода, опять же, не оставалось.

«Я невидим, невидим, меня нет, это просто бревно плывет, ничего особенного, не на что смотреть! Сваливайте, гребаные гейские паладины, и отлюбите друг-дружку боевыми молотами где-нибудь подальше!» — мысленно гипнотизировал я сам себя, надеясь на лучшее.

Секунды тянулись неимоверно медленно. Грудь с каждой секундой жгло все сильнее и сильнее, к горлу подступал ком, а перед зажмуренными глазами начали плясать разноцветные круги, но никаких сигналов от Айш-Нора не поступало.

«Я… невидимка… Еще несколько секунд… и хлебну… воды»…

Мысли путались, грудь едва не разрывало на части, сознание начало меркнуть, а сигнала все не было.

«А черт с ним!» — подумал я и из последних силу потянулся наверх, к жизни.

Вынырнул и тотчас же глубоко вдохнул, давясь и кашляя. Несколько секунд жадно глотал воздух, не в силах отдышаться и лишь когда грудь перестала ходить ходуном, а сердце — биться о ребра, точно бешеное, огляделся. Ожидал худшего — остановившийся броневик и взвод пехоты с взведенными ружьями, но, как ни странно, ничего этого не было. Лишь вечерняя — или уже ночная — тьма, тихий плеск воды, да ехидные смешки спереди.

Я проморгался и едва не отпустил спасительную корягу. Прямо на дереве гордо восседал… здоровенный черный селезень с алыми глазами.

«Маскировка — мое почтение. Никто ни о чем не догадается».

Я спрятал ауру, а лик мой не увидят паладины, — уверенно ответил демон. — Как плавалось? Узрел ли ты подводные картины? Быть может, повстречал русалку ты в реке?

«Нет».

Что ж не вылезал?

«Очень смешно».

Ке-ке, — хрипло рассмеялся демон.

«Шутник, мать твою», — грубо подумал я, после чего мысленно выругался, предметно обрисовав, куда архидемон должен идти со своими шутками. — «Ты лучше скажи, долго ли нам еще? Скоро помру от холода».

Тут не кривил душой — вынырнув и подставив голову холодному вечернему ветру, я резко ощутил, как уходят силы. Руки и ноги моментально окоченели, а зубы принялись отбивать чечётку.

Черный селезень вместо ответа совсем по-человечески пожал плечами, после чего соскользнул в воду и поплыл вперед.

Видимо, долго.

Ничего не оставалось, кроме как ухватиться за дерево покрепче и отдаться на волю волнам, поверив в чудодейственную силу новоприобретенной магии.

* * *

В себя я пришел, когда уже забрезжил рассвет и обнаружил, что вместе с корягой валяюсь на берегу реки, а Айш-нор, нахохлившись, сидит рядом. Как долго мы плыли — черт знает. Сколько провалялся в отключке — неизвестно. Каким образом удалось пережить эту ночь, не имею ни малейшего понятия. Видимо, магия спасла, не иначе.

Впрочем — и это было совершенно очевидно — ненадолго, если я сейчас же не обогреюсь — сдохну без вариантов!

На счастье, спасительная коряга вывела нас с Айш-Нором к небольшой рощице, в которой удалось сравнительно быстро отыскать растопку. Затем, с затаенным страхом, я достал непромокаемый контейнер, убедился, что спички остались сухими, после чего сложил небольшую горку, тщательно перемешав сухие тоненькие еловые ветки с пучками мха и небольшим количеством бересты, найденной неподалеку.

Чиркнул спичкой и аккуратно поднес слабый огонек к коре. Он перескочил на нее, занялся, разросся, принялся за мох, вгрызся в тоненькую, сломанную в трех местах веточку, начал расти и пожирать угощение.

Я подбросил несколько сухих еловых лап, затем — пару палок побольше, и, наконец, когда пламя, взревев, устремилось вверх, ту самую волшебную корягу, вытащившую нас из проклятого леса.

Сырое дерево шипело и плевалось водой, не желая гореть и пришлось несколько раз подбодрить огонь валежником, но результат в итоге превзошел все ожидания — костер наконец-то разошелся в полную силу, и я сумел согреться, а потом — развесить мокрую одежду и содержимое рюкзака на просушку. Факелы сразу же бросил в костер — они так отсырели, что толку от них больше не было, остальное же, в принципе, получалось приспособить к делу. Даже изрядно размокшие галеты.

Желудок предательски заурчал, напоминая о том, что последний прием пищи был черт знает когда. И, что куда хуже, перед глазами все плыло и двоилось, тело окутала непонятная слабость, хотелось упасть и не шевелиться. И это никак не было связано с ночным купанием.

— Ты сил уж слишком много потерял, — провозгласил архидемон. — Пополни их, про пищу же не забывал?

— Забудешь тут, — буркнул я, вспоминая сырое сердце. — Ладно, попробуем, каково мясо двухтонных волков на вкус.

Дико не хотелось жрать непонятную хрень, но, хех, с волками жить, по волчьи выть.

Я отгреб в сторону горку углей, ножом срезал несколько толстых веток, соорудив из них Y-образные колышки, меж которых закрепил поперечную ветку. Получилось, конечно, не очень, но ничего лучше из подручных средств соорудить не вышло бы.

После этого достал один кусок мяса и нарезал его на тонкие полоски, которые и развесил на своем импровизированном шампуре. Хреново, но лучше так, чем никак. Съем только прожарившиеся части, а остатки выкину.

Приняв сие мудрое решение, добавил еще немного углей, чтобы усилить жар, и принялся ждать, подставив спину согревающему теплу.

Мясо приготовилось быстро. Подгорело снаружи и недостаточно запеклось внутри, оказалось жестким и пресным, однако после почти суток голодовки оказалось, что не так уж все и плохо.

Умяв в один присест то, что приготовилось получше, я повесил на свежую ветку еще одну порцию, запил водой из фляги и только после этого обратился к демону:

— Пернатый, а ты будешь?

— Сия мне пища не нужна, а ты питайся же, восполни силы.

— Понимать бы еще, как они работают.

Эх, вот бы мне хоть какой-нибудь простенький интерфейс со статами там, мана-баром, уровнем голода и прочими мелочами, жизнь стала бы проще… А может?

Я украдкой огляделся по сторонам. После чего прошептал:

— Инвентарь. Интерфейс. Статус. Вывести логи. Показать ману. Ну хоть что-нибудь, блин!

Увы, но мироздание нагло игнорировало законные попаданческие требования, намекая, что мое место явно где-то возле параши.

Ну да, ну да, пошел я на хер. А как иначе, нас перетащили сюда, чтобы принести в жертву неведомой твари, чтобы получить взамен…

Я порылся в вещмешке и извлек кристалл. Влажный от воды, мерцающий в отсветах костра, он завораживал. Несколько минут я вертел драгоценность так и этак, не заметив даже, как ворон спустился вниз и замер подле.

— Подумать только, вот эта маленькая штуковина стоила жизни четырем неплохим людям, — пожаловался я своему контрактору. — Она действительно настолько ценна?

— Ценнее, нежели представить можешь ты. Она — энергия, что явью делает мечты. Дать свет и механизмы запустить колдун способен с нею. И за нее убьют, поверь, а потому — храни… Никто узреть не должен леса дар, используешь его, когда настанет время.

Я активировал магическое зрение и охнул. В руках словно зажглось маленькое солнце.

Елы-палы, да первый же колдун меня запалит!

— А его не заметят, ну, магическим зрением?

— Коль будет не в руках — то нет. Кристалл сей станет не активен.

— Ладно, уберу обратно. Нормально же? Точно не заметят?

Архидемон совсем по-человечески вздохнул и посоветовал спрятать Душу Леса. Я так и сделал.

И правда, стоило только выпустить сокровище из пальцев, как невероятный слепящий свет пропал. В водонепроницаемом чехле лежал всего лишь обычный драгоценный камень, только и всего.

— А почему так? — задал я очередной вопрос.

— Душа — то артефакт, а значит, коли не включить, в нем силу спящую узреть не выйдет, — пояснил Айш-нор.

Я нахмурился. Выходило, что любой магический артефакт до того, как его берут в руки ничем не выделяется? Или его сперва нужно активировать? Но я же, вроде, ничего такого не делал.

— Мозги плавятся! — пожаловался я Айш-нору и запросил пояснений.

Архиемон ответил, что — таки да — артефакт следует включить и только тогда он начнет фонить в магическом зрении. Причем, чем сильнее предмет, тем мощнее его аура. Та же фигня и с магами — пока не начнешь колдовать, тебя очень сложно вычислить, но вот как только кастанешь первое заклинание… Тогда, дружок-пирожок, готовься. Если, конечно, ты не умеешь скрывать свою ауру или выдавать ложную. Оказывается, чародеи и на такое способны. И ауру артефактов могут прятать. А Душа Леса — она относится к самоподдерживающимся магическим предметам, и для полной ее засветки достаточно просто взять камешек в руки, причем — кому угодно.

Спустя пять минут этой лекции мозги уже не плавились, они начали закипать.

— Вообще не понял, как работает это ваше колдовство. Объяснишь подробней?

— Потом, в пути я расскажу, что должно, а сейчас не след. Настало время есть, отдыхать и спать. Даю я слово, что враги не смогут нас тобою здесь достать.

— Почему?

— Незримая защита уж возведена над этим местом, что отведет ненужный взгляд отсель, и станет вмиг врагу неинтересно, что дым стремится в небеса, поверь. Цени, о смертный, сам Айш-Нор живот твой сберегает! Не всем такое счастье в жизни выпадет.

— Спасибо, — искренне поблагодарил я компаньона, потянувшись ко второй порции волчатины. — Кстати, понимаю, что поздновато спохватился, но не могу не спросить: а я не траванусь этим демоническим мясом?

— Нет, никогда. Ты не отравишься, не заболеешь и простудой. И легких воспаление тебя не ждет. Болезнь, любая, что ни будет, все мимо, по дуге пройдет. То дар земли Судий отважным смертным, что договор решили заключить. Благодаря нему, тебе, ничтожный, язык Дамхейна не придется изучить. Слова поймешь ты сразу, без проблемы, их магия начнет переводить.

Демона прямо-таки переполняла гордость за замечательную контрактную магию своего народа. Это было видно невооруженным взглядом, и я решил еще раз поблагодарить своего спасителя. Тем более, дары эти, действительно очень полезны. Чудо, что никто не загнулся от местных болезней в первые дни нахождения в столице Эйри. Хотя погодите-ка …

Вспомнился наш чихающий и кашляющий попаданческий строй.

Ну да, ну да одноразовые герои. Три-четыре дня протянут, а потом могут дохнуть хоть от клыков, хоть от местных болезней. А чего еще ждать от гейских паладинов? Мрази!

— Еще раз выражаю свою самую искреннюю благодарность, — от всего сердца произнес я. — Без тебя я бы умер, и понимаю это, а потому не нарушу своего обещания и помогу, чем смогу.

Ворон кивнул и упорхнул на свою ветку. Видимо, он больше не желал говорить. Ну ладно, мы люди не гордые, тем более, все уже сказано. И я вгрызся в очередной кусок мяса.

До ночи еще было немало времени, а перемещаться по вражеской земле при свете солнца рискованно. Значит — отдыхаю и набираюсь сил, они мне понадобятся. Понять бы еще, для чего. Куда мы пойдем и что будем делать с этим магическим кристаллом, набитым до краев энергией? Может, с его помощью смогу соорудить портал домой? Ладно, спрошу Айш-Нора попозже. А сейчас, закончить с делами, проверить одежду — высохла ли — и спать.

* * *

Бронегруппа вернулась в столицу с рассветом и Риманн сын Махона отправил Лехри встречать бойцов. Тот появился спустя полчаса в сопровождении четырех носильщиков, тащивших бронированную шкатулку, и писца. Шкатулка была водружена на рабочий стол и Лехри открыл ее.

Щелкнули запоры, откинулась металлическая крышка, и Риманну предстала изумительная картина: шестнадцать самых разнообразных Душ Леса. Тут были и рубины, и алмазы, и сапфиры, и аметисты, и даже один черный опал! Настоящее сокровище, ценность которого сложно выразить деньгами.

Риманн прикрыл глаза и блаженно провел пальцами по полированному боку одной из Душ. Он сразу ощутил энергию, бурлящую внутри драгоценного камня. Энергию такую желанную, такую теплую, такую сочную…

«Сколь же великое блаженство должны были испытывать древние, владея бескрайними запасами дэвингрисиалов», — с грустью подумал он. — «Интересно, ценили ли они то, что было даровано самой природой?»

Глупый и никчемный вопрос. Реальность такова, какова она есть и нужно твердо смотреть ей в глаза. Те времена ушли навсегда, а им — тем, кто выжил — приходится сейчас довольствоваться крохами былого величия.

«Зато наш контроль над энергией несравнимо выше, нежели у предков», — подумал Риманн, понимая, что это достаточно слабое утешение. С тем же успехом можно было сказать, что умирающий от жажды гораздо рациональнее использует крохи воды, кои удается собрать. Это будет правдой, но лишь отчасти.

Он вздохнул и взял один из кристаллов в руки, затем открыл глаза и принялся внимательно изучать его. Очень хотелось зачерпнуть чуть-чуть энергии — Душа Леса неизменно манила, обещая восхитительные возможности — но Риманн, как и всегда, поборол искушение. Отряд, занятый сбором драгоценных кристаллов, формировался только из людей, способных на подобное.

«Да и нет в том прока, мой резерв заполнен, равно как и десять стандартных накопителей. А посему Душам Леса ничто не грозит с моей стороны».

Тщательно проверив первый камень, он перешел ко второму, затем — к третьему. Обязанность высшего паладина заключалась — помимо прочего — и в осмотре добычи, приносимой из заповедного места. Солдат прямо сейчас проверяли люди из службы внутренней безопасности — не утаил ли кто драгоценность? Сами же камни должно инспектировать паладинам.

— Богатый улов, — заметил Лехри, широко улыбаясь. — Давно у нас не было столь удачного Белтейна.

— Весна, природа оживает, — меланхолично заметил Риманн, доставая очередной камень и внимательно всматриваясь в него магическим взглядом. — Белен, быть может, и мертв, как прочие боги, но какая-то частичка его все еще защищает нас.

— Как же, — улыбка на лице Лехри стремительно исчезла, уступив место оскалу, и юноша впился ногтями в левую щеку, яростно расчёсывая ее. — Эти твари все подохли, не защитив Старого Мира, позволив тому ухнуть в бездну Последней Войны. Лишь Морриган осталась с нами, лишь она оберегает верных, лишь ей можно возносить молитвы.

— Богиня войны выжила потому, — Риманн отложил драгоценный камень и бросил короткий взгляд на охранников и писца, которые постарались слиться с мебелью и не привлекать к себе лишнего внимания, — что эта самая война стала нашим скорбным уделом. Но тщу я себя скромной надеждой на возрождение богов древности, кои поведут род людской в другую — более светлую эпоху. Впрочем, ученик, мы уже не один и не два раза обсуждали с тобой это.

Он улыбнулся Лехри и тот моментально переменился в лице, ответив наставнику честной и искренней улыбкой.

— Скажи, светлейший, были ли трудности с иномирянами? — Риманн решил вернуться к основной теме разговора.

— Нет. Скот в этот раз попался послушным и сделал все, как требуется.

— Были ли какие-нибудь странности?

— Нет, учитель, все прошло так, как и должно быть.

— Мелочи, на которые следовало обратить внимание?

— Нет.

Этот диалог был такой же рутиной, как и проверка камней, однако Риманн — человек, приложивший руку к написанию инструкций и правил работы в заповедном лесу, — не собирался отступать от протокола.

— Хорошо, — он взял последний кристалл — тот самый черный опал — несколько минут вращал его в руках и, наконец, положил обратно в ларец, закрыл крышку и запечатал его Сигилом Молний — одним из мощнейших своих защитных заклятий. — Лехри, твой черед.

Молодой человек поставил Имя Огня.

Пару секунд стихии бушевали на поверхности ларца, затем все успокоилось.

— Акт, — потребовал Риманн, и писец тотчас же передал необходимую бумагу в двух экземплярах.

Внимательно изучив документы, высший паладин расписался и передал их ученику, который повторил его действия.

— Все, можете нести, — распорядился он.

Воины тотчас же подхватили окованные ручки и, сопровождаемые писцом, покинули рабочий кабинет высшего паладина. Там их уже ждали два десятка бойцов сопровождения, которые должны были обеспечить безопасность на пути к главной сокровищнице Эйри.

— Мы обеспечили работу фабрик, получили топливо для бронемашин, и сверх того — электрифицировали половину королевства на ближайшие полгода. И еще отложили пять камней про запас. Достойная цена за сотню загубленных душ? Как мнится тебе, ученик? — с грустью поинтересовался Риманн.

— Да, наставник, — в голосе старшего паладина не было и капли иронии.

— Вот и мне также, — еще раз вздохнул Риманн. — Эх, не молодею я, пора на покой, в усадьбу, заняться садом…

— Вы наговариваете на себя, наставник. Сияющему уже больше ста лет, а он не торопится уходить с престола, — произнеся это, Лехри бросил короткий взгляд по сторонам и на всякий случай добавил, — да продлит Морриган годы нашего достойного короля!

— Магия сияющего редка и могуча. Он, пожалуй, сможет прожить еще столько же даже без помощи Агны. В себе ж я сомневаюсь.

— И, тем не менее, я не приму вашего ухода, — совершенно серьезно ответил юноша.

— Да я и сам не уйду, — в третий раз вздохнул Риманн, садясь за рабочий стол и убирая копию акта в сейф. — Не могу свалить работу с этой лесной тварью на тебя. Боюсь, что в один прекрасный день она достигнет поставленных целей и вот тогда-то мы пожалеем о дармовой энергии, что брали столь бездумно.

Лехри слушал, не перебивая. Это тоже был один из многочисленных повторяющихся диалогов, особо не менявшихся за годы, что паладины работали вместе.

— Но сияющий сам решил, что награда стоит риска.

— И я до сих пор не согласен с ним.

Паладины одновременно вздохнули, наконец, Лехри, улыбнувшись, произнес:

— Кстати, наставник, до начала испытаний остается все меньше времени, вы ведь приедете? Ничего не изменилось?

Он не стал вслух говорить, о чем идет речь, но этого и не требовалось — Риманн прекрасно понимал, что имеется в виду и сам буквально отсчитывал минуты до означенного срока.

— Да, я буду при сем присутствовать. Если все получится, мы сделаем серьезный шаг вперед, коий, возможно, позволит прекратить заигрывания с Матерью Леса.

«Хотя кого я обманываю», — горестно подумал он. — «Сияющий ни за что не откажется от драгоценных камней, а значит, еще много, очень много душ лягут под основание незыблемого монолита по имени Эйри».

Эта мысль неприятно царапнула где-то внутри, но он привычно задвинул ее подальше, туда, где в казематах разума прозябала совесть. Ведь когда на одной чаше весов находятся жизни сотен тысяч, а на другой — просто сотен, выбор очевиден.

И все-таки, сегодня сердце ныло особенно сильно.

— Лехри, точно ничего не случилось? Что-то у меня на душе не спокойно. Я, конечно, не провидец, но чутью своему доверять привык.

Интуиция никогда еще не подводила Риманна, и сейчас она не переставала мучать его. Он не стал бы членом Малого Совета, если бы не научился еще с юных лет доверять этому странному чувству, время от времени всплывающему из глубин сознания. Нет, возможно, все-таки какие-то зачатки дара провидцев у него действительно были…

— Нет, учитель, ни один из патрулей не обнаружил ничего важного. Хотите, я отправлю людей для дополнительной проверки?

Риманн задумался на несколько секунд, затем — кивнул.

— Да, выдели для этого, пожалуй, роту светлого Фаррела, сына Конхобара. Он достаточно понимающий человек для того, чтобы уважить стариковскую блажь, и достаточно въедливый, чтобы не пропустить что-то по-настоящему важное.

— Слушаюсь, о просветленный, разрешите идти?

— Иди. И не забудь к вечеру подготовить отчет и сдать все оборудование. Теперь оно понадобится лишь на Лугнасад.

— Будет исполнено.

И юноша ушел, а Риманн удобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Беспокойство улеглось столь же неожиданно, как и поднялось. А раз так, остается ждать вестей от Фаррела. Ждать же он умеет.

Загрузка...