Зеркало

Моему другу - офицеру военной разведки, с глубокой благодарностью...

Пролог.

Я смотрю в зеркало. Гладкая стеклянная поверхность матово отсвечивает, отражая пламя свечей. Высокий широкоплечий парень из Зазеркалья в свою очередь внимательно изучает меня. Мой двойник, мое альтер-эго, мой рок, надежда и проклятие. Когда-то давно, уже не помню где, я прочитал, что очень страшно смотреть на себя в зеркало в темноте. Естественно, из детского любопытства, тут же решил это проверить и был ужасно разочарован не найдя в своем отражении ничего пугающего. О Боже, как наивен я тогда был... Правда и двойник тогда был не тот, что теперь, тогда он еще не стал так опасен... Шутка в том, что я пытался найти в нем какие-то понятные детские страшилки: клыки, рога, когти... Конечно их не было. Из Зазеркалья на меня глядел обычный вихрастый пацан, вот только причудливые тени сделали черты его лица жестче, грубее, мужественнее. Сейчас я ни за что на свете не решился бы на такой опыт, я знаю, что увижу. Поэтому перед старинным зеркалом в вычурной бронзовой оправе горят свечи. Маленький компромисс: не яркий электрический свет, при котором у двойника ни будет никаких шансов, и не темнота, в которой он не оставит их мне. Живой огонь, сумрак с пляской теней, все честно: фифти-фифти. Глаза с маленькими точками зрачков чуть прищурены и пристально следят за мной, кривая презрительная улыбка, верхняя губа чуть вздернулась, в оскале приоткрывая передние зубы. "Улыбаюсь я волчьей ухмылкой врагу...". Не за эту ли манеру встречать угрозу его прозвали Волком, можно спросить, но к чему? Неужели и у меня бывает такой вид, нет, не может быть. Ведь мы совсем разные, даже противоположные, потому-то и притянуты друг к другу, связаны цепью в этом мире и Зазеркалье, цепью, которую не разорвать ни мне, ни ему. Так ли это? Скоро я узнаю ответ. Ну, Серый брат, пора начинать, тянуть нам больше некуда, да и незачем. С трудом отрываю правую руку от столешницы. "Не надо, не делай этого!" - истошно вопит кто-то в мозгу. Рука будто налита свинцом, каждый миллиметр пути к радужной амальгаме дается неимоверным усилием воли. Краем глаза замечаю, как подобрался и напружинился Волк, но его ладонь, крепкая мозолистая, со сбитыми костяшками, все же тянется навстречу. Она так не похожа на мою ухоженную с длинными пальцами пианиста. Так и должно быть, мы на противоположных полюсах. Плюс и минус, протон и электрон, наделенные общей памятью и общей ответственностью, диалектика в чистом виде: единство и борьба противоположностей. Наши руки все ближе: их разделяют миллиметры, микроны... В какой-то момент я ощущаю подушечками напряженных пальцев холодную поверхность зеркала, но это длится всего мгновенье. Стекло расходится, как вода, пропуская меня в мир Зазеркалья. Ладони смыкаются в крепком рукопожатии. "Приди ко мне... Помоги мне... Стань мной...".

Волк.

Серое раннее утро, над жирной грязью размолотой танковыми гусеницами грунтовки еще клубится влажными космами предрассветный туман. Колонна, тяжело шлепая по раскисшим лужам и лениво отфыркиваясь комьями глины, упрямо ползет вперед. Надсадно воют Уралы батальона МТО, деловито урчат "бэхи" сопровождения. Между двумя грузовиками втиснулся старенький обшарпанный БТР, древняя как дерьмо мамонта "шестидесятка", поверх разводов камуфляжной краски вызывающая белая надпись: "Kill me!". БТР принадлежит отдельной группе глубинной разведки - элитному подразделению, в зоне межнационального конфликта такие групп занимаются выполнением различных специфических и особых задач, поэтому их составу прощаются многие вольности, из которых художественная роспись брони, пожалуй, самая безобидная. Группа с попутной колонной движется в село Граничное на очередное задание. Несмотря на висящую в воздухе противную сырость все разведчики едут на броне. Так безопаснее, слишком часто в последнее время дороги здесь минируют. Если БТР нарвется на мину, когда экипаж внутри в десантном отсеке, это верная братская могила на всех, размажет по броне в кашу, потом рванет боекомплект и будет мясо, запеченное в духовке - мечта людоеда. А так - сбросит с брони, ну может, руки-ноги переломаешь, но жив будешь - сто процентов. Волк удобно притулившись к башне БТРа лениво созерцал окрестности ни о чем не думая, эта способность появилась у него здесь. На самом деле вообще не думать практически невозможно для нормального человека, если не верите, попробуйте сами, в голову все равно лезут какие-то мысли, чувства, впечатления... Волк же научился полностью отключаться, уходя в какое-то свое подобие нирваны, где его ничего не волновало и ничего не заботило. Колонна, деловито урча движками, втянулась в очередной поворот, справа открылся лесистый холм, несмотря на позднюю осень еще щеголявший умирающей листвой. Из этой листвы и вылетел трассер, бесшумным красным огоньком пронесшийся высоко над машинами. - Это еще что такое? - удивленно протянул высокий разведчик по прозвищу Стальной, устроившийся рядом с Волком. Для непонятливых тут же повторили, на этот раз пули свистнули над самыми головами. - Вот он, сука! Вон в зеленке! - заорал кто-то сзади. Разведчики мгновенно попадали на броню, вжимаясь напряженными телами в осклизлый мокрый металл. Стальной, распластавшись на броне и отчаянно матерясь сквозь зубы, уже посылал очередь за очередью в сторону холма. Каждый третий патрон, как у них давно было заведено - трассирующий, и Волк отлично видел, что Стальной кладет пули совсем не туда, много левее того места, где засел предполагаемый снайпер. Но сейчас это было не важно. Главное стрелять, давить на психику, огрызаться, не дать расстреливать себя как мишени. Волк съежился как только мог, но все равно ставшее вдруг слишком большим и неуклюжим тело, не удавалось полностью спрятать от зеленки, из которой летела смерть. Холодный липкий страх сжал костлявой лапой сердце, а руки обдирая кожу с пальцев, все рвали мокрый и оттого скользкий и неподатливый предохранитель. Наконец получилось, автомат коротко неуверенно взлаял, будто откашлялся и, наконец, басовито зарокотал, забился, посылая в зеленку свинец. Сверху из-за башни кто-то окатил Волка целым ворохом обжигающе горячих гильз, и это, как ни странно, окончательно привело его в чувство. Задавить огнем, заткнуть эту суку, успеть раньше! Убить его быстрее, иначе убьет он, убьет именно меня!! Ну же, сволочь, подыхай, подыхай!!! В какофонию включились пулеметы "бэшек" сопровождения, огненные плети хлестали зеленку, разнося ее в пух и прах. Пули БЗТ расщепляли стволы деревьев, разбрасывали во все стороны ветви, то и дело вскидывая в воздух фонтаны взрытой земли. Оглохший от грохота Волк, как сквозь вату слышал где-то далеко надрывный рев: "Водила, ****ь! Обходи грузовики, ну!!!". БТР, вскидывая задом, как норовистый конь, вылетел на обочину и понесся вдоль вставшей колонны, обходя плюющийся огнем холм слева. - Куда на хер?!! Сожгут же сейчас суки! - в голос взвыл Стальной, не переставая, однако поливать кипящую от разрывов зеленку. Не сожгли, обошлось, видно не было у них ничего тяжелого. Через пару минут БТР подлетел к кромке чахлого по-осеннему прозрачного леса, и разведчики горохом ссыпались с брони. Тут же прекратился огонь с дороги, из зеленки тоже не стреляли. Сноровисто развернувшись в цепь, прикрывая друг друга, двинулись в глубь леса. Нервы звенят гитарной струной, где нападавшие, сколько их - не ясно, может вот сейчас в эту самую секунду враг, тщательно поймавший тебя на прицел, плавно выбирает спуск. Огонь здесь погулял на славу, землю сплошным ковром покрывали сбитые пулями ветки, сучья, верхушки деревьев. Часто попадались молодые деревца перерубленные пополам. Неужели кто-то мог уцелеть в такой мясорубке? Зеленка буквально перепахана свинцовым дождем. Пройдя метров пятьдесят, Волк наткнулся на внушительную лужу крови. С такой кровопотерей не живут, но трупа нет - унесли. Вокруг небольшая горка стреляных гильз от СВД. Значит правда снайпер. Чуть поодаль нашли еще две лежки - группа прикрытия. Видно не рассчитали, увлеклись, хотели сделать пару-тройку прицельных выстрелов и уйти. Двое ушли, один не успел. Минус один, не плохо, хотя подсознательно Волк ждал от такого шквала огня более впечатляющих результатов. *** В село въезжали весело, в крови еще бродил адреналин короткого боя. Шутливо прикалывались друг над другом и громко гоготали над удачными остротами. Село по местным меркам большое, но не богатое, последний форпост цивилизации перед дикими горами. Основали его когда-то не то казаки, не то еще какие славяне, наделенные патологической тягой к вольной жизни и перемене мест, отсюда и название - Граничное. Теперь же здесь живут практически одни черные, потомков основателей просто выдавили обратно, откуда пришли. Бежали все, кто мог, бросали нажитое, продавали за бесценок дома, уезжали к родственникам, друзьям, или просто в никуда, лишь бы подальше отсюда. Остались только несколько никому на этом свете не нужных стариков и старух, которым уже все равно где умирать. Колонна, деловито ворча и расплескивая грязь, выползла на главную улицу, состоящую в основном из добротных двухэтажных домов за высокими заборами. Людей не видно, только нет-нет да дернется занавеска в окне - наблюдают. Ради Бога, лишь бы не стреляли. В селе уже больше месяца стоит ментовской БОН, поэтому здесь порядок и, относительная конечно, безопасность. БТР, напоследок плюхнув волну осенней грязи на чей-то забор, остановился у обшарпанного здания, когда-то бывшего сельским клубом. Теперь здесь штаб и комендатура. Экипаж, лениво потягиваясь и разминая затекшие мышцы, сполз с брони. Волк в свою очередь приземлился в раскисшую дорожную глину. Он с детства недолюбливал осень, особенно позднюю с дождями, туманами и склизкой грязью под ногами, оказывается, был слишком привередливым - осень в средней полосе России ни в какое сравнение не шла с местной, когда тяжеленный, пропитавшийся влагой бушлат просто невозможно высушить, а жидкое серое месиво из которого состоят дороги стокилограммовыми комками прилипает к ботинкам. - Перекур, мужики, я в штаб. Не расслабляйтесь тут. Волк, посматривай за ними. Это Спец, командир группы. На выходах так к нему и обращались по прозвищу, оно же позывной, и сам он никогда не звал бойцов по фамилиям. Волк быстро окинул взглядом окрестности, затем свой десяток, вроде везде полный порядок. Часовой у входа в штаб с почтительным любопытством рассматривает прибывших. Еще бы, не каждый день увидишь "бультерьеров", а о том, кто такие эти гости окружающих красноречиво оповещает оскаленная собачья морда, намалеванная Мартином, нештатным художником группы, рядом с бортовым номером БТР. Прибавить сюда обмундировку - новенькие комплекты "ночь" без знаков различия, и особую бесшабашную лихость и уверенность, безошибочно читающуюся в каждом движении, и получишь закономерный вывод - прибыли полные отморозки. В принципе так оно и есть. Бойцы групп глубинной разведки, в просторечье "бультерьеры", успели завоевать себе вполне определенную репутацию у обеих враждующих сторон по всему приграничью. И свои, и чужие знают, что это особое подразделение, живущее по собственным нередко диким и жестоким законам. - Мартин, на охрану! Остальные здесь, никуда не расходимся. - Брось, Волк, вон какой бравый воин у штаба стоит, ему даже автомат дали, защитит, если что и без меня, - радостно гогочет Мартин. - Этот воин, вместо того, чтобы по сторонам смотреть, уже полчаса на твою псину пялится, художник хренов. Ты его отвлек, вот теперь сам и сиди на "фишке". Мартин, тихо ворча себе под нос, лезет на броню и удобно устраивается у башни на "жигулевском" кресле, притащенном неделю назад откуда-то хозяйственным парнишкой по прозвищу Большой. - Что бы вы понимали в искусстве, жалкие плебеи! - Цыц там, на насесте! - Конечно, художника обидеть каждый может... - горестно подводит итог дискуссии Мартин. - Волк, а мне отлить приспичило, - это дурачится Кот, невысокий стриженный под ноль парень с хитрой, совершенно по-кошачьи физиономией. - И что, тебе горшочек принести? - Нет, просто ты сказал не отходить никуда, а я здесь стесняюсь. - Попроси Большого, он тебя прикроет. - Так я его и стесняюсь, он такой противный, так на меня смотрит... Это заявление встречается раскатом громового хохота. Большой бросается в погоню за насмешником, а тот, выпучив глаза в притворном ужасе, удирает от него вокруг БТРа. Постепенно площадь наполняется народом, в общем, как и ожидалось. Информация у местных поставлена четко, а от прибытия "бультерьеров" справедливо ожидают неприятностей. Волк на глаз оценил количество собравшихся человек в пятьдесят. Впереди трое седобородых стариков в бараньих шапках. Дальше мужики помоложе, все как на подбор крепкие, сбитые, чем интересно их тут кормят, лосей нерусских. Пока просто обжигают ненавидящими взглядами, но ситуация в любой момент может измениться. В прошлый раз пытались закидать камнями, а могут и пальнуть - народ южный горячий. Волк нарочито медленно и уверенно сделал несколько шагов в сторону толпы. - Эй, абреки, слушай сюда! Если в сторону моих ребят кто-нибудь хоть плюнет, прикажу стрелять на поражение. Один выстрел - начнем жечь дома. Всем понятно? Слышали про нас? Что мы кровную месть соблюдаем знаете? Толпа возмущенно заворчала, но на какие-либо действия никто не решился. Репутация иногда очень много значит. Любой местный житель знает, что угроза Волка отнюдь не пустые слова, прецеденты бывали. По приграничью ходят упорные слухи, о том, как вот такая же разведгруппа, мстя за попавший в засаду дозор, полностью сожгла находившееся рядом село вместе со всеми жителями. Правда или нет, попробуй, разберись, но дыма без огня не бывает. Сидящий на броне Мартин демонстративно снял автомат с предохранителя. Остальные разведчики тоже положили руки на пистолетные рукояти своих АКМов, недобрыми прищуренными взглядами меряя местных. -Все всё поняли? Ну и отлично, остальным тоже передайте, - закончил выступление Волк. Откуда-то из середины толпы вперед протолкался мужик лет сорока и, опасливо косясь на разведчиков, мелкой трусцой проскользнул в штаб. Часовой пропустил его без вопросов. -Эй, бичо, - окликнул часового Волк. - Это что за дух у вас тут по штабу шастает? -Командир местного отряда самообороны, - сплюнув, пояснил часовой, невысокий веснушчатый парнишка срочник. - Жаловаться на вас побежал, он тут с нашим начальством спелся, сейчас будет мозги вкручивать. -Весело у вас. Духи к командиру жаловаться ходят... Распустили вы их... Ну ничего, мы это дело поправим. Разведчики кровожадно заулыбались толпе. Вскоре вернувшийся Спец, сообщил, что группе отвели здание сельского детского сада, и верный "железный конь", обдав местных горьким выдохом сгоревшего топлива, двинулся к новой квартире. Сколько их уже было, сколько их еще будет... Закончив с обустройством Спец и Волк, прихватив с собой на всякий случай Большого и еще одного разведчика по прозвищу Маньяк отправились осмотреть село. У Маньяка внешность конченного олигофрена, за что собственно и получил свое прозвище, однако под обманчивой маской дебила скрывается острый сметливый ум, а его физической силе и фантастически быстрой реакции мог позавидовать любой. Большой же наоборот полностью соответствовал своей внешности "деревенского Вани", от природы здоровый, вскормленный молоком да салом и исключительно наивный и доверчивый. Осмотр начали с главной улицы. Когда-то давно на ней даже лежал асфальт, от которого теперь осталось одно название. По случайно уцелевшей ржавой табличке на заборе выяснилось, что улица носит имя Ленина, по крайней мере, раньше носила. Большой удивленно таращил глаза во все стороны и время от времени горестно вздыхал, видимо местные особнячки совсем не походили на бедные хаты родной деревни. Жили здесь действительно неплохо, с первого взгляда чувствовался достаток. Дома добротные кирпичные, не меньше двух этажей. У каждого обнесенный глухим высоким забором дворик и небольшой сад с фруктовыми деревьями. -И чего людям не жилось... - даже с какой-то обидой протянул Большой, проходя мимо особенно красивого дома. Неожиданно Спец, задумчиво шагавший впереди, резко остановился. Его внимание привлек стоявший перед выкрашенными в зеленый цвет металлическими воротами старик, явно славянской внешности, одетый в какое-то немыслимое тряпье. Дед сжимал в руках совковую лопату, а из глаз его катились медленные стариковские слезы, оставляя светлые дорожки на морщинистых щеках. -Здорово, отец, что случилось, кто обидел? - разведчики обступили старика. -Хозяин побил, да это ничего, сынки, вы то к нам надолго, не уйдете? -Стоп, отец, какой хозяин, как побил? - спросил Волк, чувствуя, как в горле застывает горький комок, а челюсти начинает сводить злая судорога. -Да ничего, сынки, просто ослаб я, много работать не могу, а Ислам злится... Через пять минут беседы разведчики выяснили, что деда выгнали из собственного дома, заставив подписать документы на продажу, никаких денег он, конечно, не увидел, зато сделался фактически рабом горца по имени Ислам. Теперь он вынужден жить в сарае, где раньше держал скотину, и работать на этого Ислама за объедки, которые только свиньи жрать и станут. По мере рассказа лица разведчиков чернели, наливаясь тяжелой злобой, пальцы непроизвольно сжимались, тиская оружие. -А к ментам, что у вас стоят, ты, отец, ходил? -Ходил, сынки, ходил, только толку чуть. Начальник их обещал помочь, а потом сказал, что у председателя узнал - бумаги все по закону оформлены. Ничего сделать нельзя. А Ислам меня потом крепко плеткой побил, чтобы не ходил больше значит... -Вот как... - скрипнул зубами Спец. - Ладно, якши, у нас свой закон. Маньяк, побудь с дедом. Остальные со мной. Ворота оказались не заперты, да и хозяина искать долго не пришлось - в просторном вымощенном каменными плитами дворе сидел за столиком в беседке увитой виноградом, жирный, расплывшийся мужчина лет сорока. Хотя у них возраст по виду сложно определять. Мужик не торопясь, отхлебывал из пиалы дымящийся чай, а его вид выражал полное и совершенное довольство окружающим миром. Увидев нежданных гостей, жиртрест ничуть не смутился и уверенно засеменил навстречу. -Здравствуйте. Что нужно, чем помочь? -Ислам? - хмуро уточнил Спец. -Да, Ислам, - жирный быстро затряс головой. Мощный пинок в живот сложил его пополам. -За что? Я ничего не сделал... В ответ еще один удар, на этот раз приложился Волк, расчетливо - рифленой подошвой десантного ботинка по лоснящейся от обжорства морде. С другой стороны мгновенно прилетело от Большого - под ребра. С минуту разведчики остервенело месили ногами упавшего, молча, сосредоточенно, будто делая нелегкую, но необходимую работу. -Стоп, закончили, - наконец тяжело выдохнул Спец. Остановились, жадно хватая воздух, жирный Ислам тонко поскуливал на земле, даже не пытаясь подняться. Спец брезгливо тронул его голову ботинком. -Слушай внимательно, отрыжка, сегодня старика, который у тебя работает, переселишь в самую лучшую и самую большую комнату в доме. Еще, кормить его будешь тем, что ешь сам, а работать он больше не будет, хватит того, что ты, мразь, в его доме живешь. Все понял? -Понял, понял, все сделаю, буду заботиться о нем как об отце, Аллахом клянусь. -Молодец, понятливый. Знаешь кто мы? -Знаю, вы - собаки... Вас все боятся... -Правильно. Значит, слышал про нас, а что мы всегда слово держим, слышал? -Слышал... -Так вот, я тебе, урод, обещаю, если узнаю, что ты сделал что-то не так, как я сказал, я тебя собственными руками повешу на этих вот воротах. Веришь мне?! -Верю, верю... - поспешно закивал Ислам. -Тогда встать! И бегом делать, что сказано. Избитый жиртрест вскочил с быстротой сайгака, Волк брезгливо сплюнул, заметив на его штанах расплывающееся темное пятно: "А со стариком воевать так герой!" *** Вечером Спец вызвал Волка к себе, посовещаться. Хоть он здесь и старший, но группа для него практически чужая, конечно, все его приказы выполняются точно и в срок, но реальный авторитет имеет не он, а коротко стриженный…