Зеркальная комната

В ПОИСКАХ СЕБЯ

Современная Испания — страна, говорящая на нескольких языках, государство с многонациональной культурой. Известный литературовед и социолог Гильермо Диас Плаха в одной из своих книг писал: «Испания имеет огромные преимущества — в стране сосуществуют четыре литературных языка: кастильский, каталонский, галисийский и баскский, — и все четыре внесли весомый вклад в блестящее развитие общенациональной литературы; мы с одинаковой гордостью должны относиться ко всем существующим ценностям»[1]. В этом содружестве каталонская литература занимает одно из первых мест, полноправно участвуя в общем литературном процессе страны, неотъемлемой частью которого она является. Сегодня каталонский язык используется во всех сферах культурной и общественной жизни. Молодежь, писатели, деятели культуры и общественные деятели Каталонии весьма озабочены проблемами изучения родного языка, его развития, а также расширением сфер его влияния и распространения.

В последнее десятилетие начинает пробуждаться интерес к каталонской литературе, ранее неизвестной широкому читателю, как в самой Испании, так и за ее пределами, в том числе и в нашей стране. «Взаимосвязи испанской и русской литератур продолжаются несколько столетий, возникая и развиваясь, то ослабевая, то возрождаясь вновь, в различные эпохи исторического существования испанского и русского государств», — свидетельствовал исследователь испанско-русских культурных отношений академик М. П. Алексеев[2]. Эти слова с полным основанием можно отнести к сложным и противоречивым отношениям наших стран в бурном и насыщенном событиями XX веке. После падения диктатуры Франко культурные связи между Советским Союзом и Испанией, прерванные в 30‑е годы, восстановлены и успешно развиваются.

За последние несколько лет в советских издательствах «Прогресс», «Радуга» и «Художественная литература» вышло немало книг в переводе с каталонского: сборники «Огонь и розы (Из современной каталонской поэзии)», «Рассказы писателей Каталонии», роман «Площадь Диамант» Мерсе Родореды; произведения каталоноязычных писателей Испании включались в различные антологии. Роман писателя Рамона Фолка-и-Камаразы «Зеркальная комната», который держит сейчас в руках читатель, — еще одно знакомство с каталонской литературой наших дней. Оценить по достоинству эту литературу, понять ее особенности можно, лишь имея представление о прошлом региона: исторический путь, пройденный Каталонией, определил своеобразие ее культуры.

Каталония — одна из 17 провинций Испании, расположенная на северо-востоке страны; это область со сложной историей и не всегда просто складывавшейся судьбой. Расцвета в общественной и культурной жизни Каталония достигла в средние века. Уже во второй половине XIII века возникли первые письменные памятники каталонской литературы. Даже в Россию (хотя и с огромным опозданием — в XVII веке) дошло несколько произведений средневековых испанских писателей, и среди них знаменитого каталонца — философа, богослова и поэта Рамона Льюля. В силу близости каталонского и провансальского языков, благодаря тесным культурным связям, существовавшим между Каталонией и Провансом, Р. Льюль мог воспользоваться достижениями трубадуров для создания каталонского литературного языка. Однако в XV веке в связи с потерей регионом независимости многое из достигнутого каталонской литературой в средние века было утрачено.

Тем не менее это не означает, что каталонцы отказались от своего языка. В течение более чем трех столетий, до конца XIX века, когда начался новый подъем в культуре Каталонии, язык жил своей жизнью: разными слоями населения он употреблялся преимущественно как разговорный. В конце XIX — начале XX века Каталония прилагала большие усилия к тому, чтобы возродить свой язык, распавшийся на множество диалектов, в котором появились значительные испанские заимствования. Предстояло восстановить литературный каталонский язык, чтобы использовать его во всех сферах культурной деятельности: была сделана попытка дать этому подспудно живущему своей жизнью языку прочную основу — строгую литературную норму, за выработку которой взялся блестящий лингвист Помпеу Фабре: в 1913 году были опубликованы «Орфографические нормы», имевшие целью нормализовать орфографию, лексику и синтаксис каталонского языка. Не остались в стороне от процесса нового «Возрождения» каталонской литературы и культуры писатели — достаточно назвать Эужени д’Орса, Герау де Льоста, Жозепа Карне, Карлеса Рибу, с именами которых связано важнейшее явление каталонской литературы XX века — «ноусентизм». Основной задачей этого движения было: опираясь на национальную традицию, создавать в первую очередь собственные ценности, а также просвещать народ, перенимая наиболее значительное и достойное из чужого опыта.

Подъем в области культуры и литературы Каталонии был прерван приходом к власти генерала Франко, запретившего использовать в общественных местах какие-либо языки, кроме испанского, который навязывался всем народам страны как официальный язык, единственно возможный для культуры и литературы. Те, кто не соблюдал этот закон, подвергались жестокой каре. Но разве можно не признавать литературу, насчитывающую уже несколько веков существования, культуру, которая переживала взлеты и падения, но через все испытания пронесла неодолимое желание жить? Это упорное, настойчивое желание спасло ее и в годы фашистской диктатуры.

После смерти Франко ситуация изменилась. В 1977 году Каталония получила автономию, и за этим событием последовала значительная активизация культурной жизни региона, что стало возможным благодаря усилиям людей, для которых сохранение и дальнейшее развитие каталонской литературы — дело всей их жизни. Ежегодно в Каталонии выходит 6 тысяч названий книг, которые составляют значительную часть всех издаваемых в Испании литературных произведений. Каталонская литература сегодня неустанно и решительно утверждает национальные ценности, национальное самосознание. Не меньшее значение придается и введению в читательский обиход лучших образцов мировой классики и современной литературы в переводе именно на каталонский язык.

В решение этих задач вносит свой вклад и Р. Фолк-и-Камараза, известный писатель — прозаик, драматург, переводчик, — появившийся на литературном горизонте Каталонии более 30 лет назад. Рамон Фолк-и-Камараза родился в 1926 году в Барселоне, в большой и дружной семье Жозепа Марии Фолка-и-Торреса, одного из самых читаемых и наиболее популярных каталонских писателей первой половины XX века, драматурга, автора книг для детей, художника. Рамон был девятым ребенком в семье. С детства мальчика окружали книги, он жил, погружаясь в их таинственный мир. Неудивительно, что еще подростком Рамон начал писать, по его собственным словам, это казалось ему «самым естественным на свете». И уже тогда, в юности, начинающий писатель признавал только каталонский, в то время когда этот язык был запрещен. Таким образом, проявилась твердая и последовательная позиция, которой он остался верен на протяжении всей жизни, позиция, требовавшая от него в годы франкизма немалого гражданского мужества.

В 1950 году Рамон Фолк-и-Камараза получил диплом юриста, но не стал работать по специальности, а всерьез занялся литературным трудом. Первым опубликованным произведением писателя стал роман, но в последующие годы он целиком посвящает себя театру: многие из более 40 пьес, написанных Фолком-и-Камаразой, с успехом шли на сценах барселонских театров. Однако скоро увлечение театром отступает на второй план, и молодой литератор возвращается к написанию романов. Долгое время им трудно пробиться к читателю: ведь издательства публикуют книги преимущественно на испанском языке. С возобновлением публикации на каталонском Фолк-и-Камараза постепенно становится известным. В течение нескольких лет один за другим регулярно появляются его романы: «Мой старший брат» (1958), «Зал ожидания» (1961), «Визит» (1965), «Веселый праздник» (1965), «Все эти люди» (1967) и другие — всего более десяти, все они были хорошо приняты публикой и благожелательно критикой.

Помимо собственно писательской деятельности, Фолк-и-Камараза активно занимается переводами художественной литературы, благодаря ему каталонцы на своем родном языке могут прочитать более двадцати книг иностранных авторов, среди которых такие, как У. Сароян, А. Франк, А. Гексли, Г. Грин, У. Фолкнер, и другие.

В 1973 году Р. Фолк-и-Камараза вместе с женой и детьми уезжает в Швейцарию. В настоящее время писатель живет в Женеве, где работает переводчиком в одной из международных организаций. Покидая родину в зрелом возрасте, Фолк-и-Камараза делает это вполне сознательно, по политическим соображениям: писатель не мог дольше жить в удушающей атмосфере франкистской Испании. «Трагическая судьба испанского народа стала испытанием и для его культуры, испытанием идей, рожденных этой культурой, испытанием наследуемых и создаваемых ею традиций»[3].

После переезда в Швейцарию Фолку-и-Камаразе потребовалось время, чтобы прийти в себя, а также привыкнуть к новым условиям жизни. Этим объясняется молчание писателя, тянувшееся несколько лет. И лишь в 1982 году во время кратковременного отпуска, проведенного им в Испании, в родном доме под Барселоной, Р. Фолк-и-Камараза написал роман «Зеркальная комната». Речь в нем идет о мучительном творческом процессе создания книги, которая явилась результатом долгих лет раздумий, сомнений, приобретений и утрат. Проза писателя полна тонких наблюдений, всевозможных нюансов, опытной рукой ведет он читателя по сложным переплетениям пережитого, воспоминаний, вчерашнего и сегодняшнего дня. «Зеркальная комната» находится в русле современной послефранкистской литературы, это произведение Р. Фолка-и-Камаразы — свидетельство его горячей любви к своей малой родине — Каталонии, любви выстраданной, радостной и горькой одновременно.

Герой этой книги — писатель, который, казалось бы, живет вполне благополучной и комфортной жизнью, ее неторопливое и размеренное течение не нарушают никакие мало-мальски достойные упоминания события. Однако этот человек насильственно оторван от родины, в силу чего пребывает в глубокой депрессии. Душа его тоскует, и он не способен творить. Когда же герой Фолка-и-Камаразы уходит, пусть и ненадолго, от рутины бюрократического существования, разрывает порочный круг подобного времяпрепровождения и оказывается в родной стране не чужим, а своим, то неожиданно для себя обнаруживает погребенные под кучей многочисленных неотложных дел и забот дорогие сердцу воспоминания, о существовании которых он и не подозревал, а может быть, просто забыл, и которые, как оказалось, поддерживали его все эти годы, а дома помогли вновь найти себя. Человек без родины, без дома, без воспоминаний перестает быть человеком, теряет свое лицо. И когда герой романа Р. Фолка-и-Камаразы понял это, он написал книгу, в которой причудливо переплетены реальность и фантазии, действительное и вымышленное. Эта книга — роман в романе, повествование о невозможности жизни в эмиграции, вдали от родины, о неизбежности потери человеком самого себя в подобных условиях. В этом — нравственно-этический урок произведения, в этом его значение.

«Зеркальная комната» относится к жанру автобиографической прозы, продолжая линию в творчестве Фолка-и-Камаразы, начатую романами «Мой старший брат», «Визит», а также опубликованной им биографией отца «Добрый день, отец» (1968). Интерес к подобному жанру не случаен: он отражает одну из тенденций современной каталонской литературы, стремящейся найти «начало начал».

«Зеркальная комната» рассказывает о жизни человека, о писательском труде, об отношениях в семье и возвращении в родной дом после длительного отсутствия в силу сложившихся обстоятельств. Лирический герой Фолка-и-Камаразы — служащий, работающий переводчиком во Всемирной сигиллографической ассоциации[4] в Женеве; он уехал из Испании в возрасте 47 лет и уже в течение 7 лет живет и работает в Швейцарии. Судьба героя во многом напоминает жизненный путь самого автора. Дон Себастьа (таково имя героя) — «бывший писатель», — почувствовав невозможность заниматься творчеством на родине, во франкистской Испании, «влился в ряды международной армии служащих, превратившись в бумагомараку». Но и за границей дон Себастьа́ не находит успокоения, оказывается во власти все возрастающей депрессии, вызванной отупляющим существованием служащего, погрязшего в бумагах, по-прежнему не может писать и просит у шефа краткосрочный отпуск, чтобы, вернувшись на родину, разобраться в своих чувствах и настроениях, написать наконец книгу, которую задумал уже давно.

«Зеркальная комната» — это роман-воспоминание о, как говорит герой, «моем прошлом, подробные воспоминания о жизни моей семьи, о далеком времени, затаившемся в темных углах, на чердаке нашего старого дома; своего рода опись, каталог, (…) неоконченная хроника, семейный альбом…». Это летопись жизни родных дона Себастьа, живых и покойных. Незапланированный, неожиданный для самого героя визит в родные пенаты — это бегство от самого себя и в то же время поиски себя, необходимость вновь обрести свою сущность, попробовать писать после стольких лет вынужденного молчания. Автор постоянно обращает внимание читателя на то, как постепенно оттаивает душа его героя от соприкосновения со всем близким, родным. В родительском доме на дона Себастьа нахлынули дорогие воспоминания, и все двенадцать дней отпуска он жил ими, жадно окунаясь в атмосферу внутренней свободы, независимости, следуя своим желаниям и привычкам. Женева ассоциируется у героя с огромной, жестокой, никогда не останавливающейся бесстрастной машиной, а местечко Вальнова близ Барселоны — со свободной жизнью на лоне природы. Однако не так легко дону Себастьа уйти от прошлого: хотя после стольких лет внутреннего подчинения писатель вырвался на волю и предоставлен сам себе, располагает своим временем — а приехал он с целью написать книгу всей своей жизни, — ему страшно начинать. («Мне хочется просто продолжать этот разговор с самим собой, не заботясь о том, что скажут или подумают другие».) После многих лет внутренней цензуры дону Себастьа страшно доверить мысли бумаге. Человеческое сознание — вещь сложная, оно не изменится за один день и даже за один год. Собственную книгу писатель по привычке рассматривает как очередное обязательство перед шефом, очередное задание, которое необходимо выполнить к определенному сроку.

Рамон Фолк-и-Камараза — прозаик, тонко разбирающийся в психологии своих героев. Он внимательно и в то же время с определенной долей иронии изучает окружающий, хорошо знакомый ему мир. Тем не менее писателя отличает поэтическое ви́дение действительности, однако без ненужной ее романтизации.

Мир Р. Фолка-и-Камаразы состоит из мелких и на первый взгляд незначительных событий, которые, несмотря на их кажущуюся несущественность, заставляют с другой точки зрения взглянуть на обыденное — повседневные дела и заботы, радости и печали, мелкие бытовые неудобства, капризы погоды и так далее и тому подобное. Из этих, как кажется, мелочей возникает действие, которое ведет к проникновению в сущность человека. Весь роман являет собой внутренний монолог лирического героя; это не только описание действительности, но в первую очередь рассказ о том, что́ происходит в воображении, — перед нами проходит человеческая жизнь во всей ее полноте.

Писатель правдиво повествует о житье-бытье маленького селения Вальнова, где семья героя проводила каждое лето и где он был счастлив. Неторопливо течет повествование, и читатель знакомится с жителями этого селения — простыми, добрыми, непосредственными и участливыми, всегда готовыми прийти на помощь в трудную минуту. Мир этих людей резко отличается, от того мира, в котором живет герой и его коллеги по работе в далекой (во всех отношениях) Женеве. Рассказывая о жизни простых людей, Фолк-и-Камараза делает нас свидетелями их маленьких радостей и горестей, показывает достоинства и недостатки, и все это подводит читателя к мысли о том, что именно такова истинная Испания, Каталония — и она заслуживает лучшей участи. Для автора эстетические ценности неразрывно связаны с этическими. Для него и его героя нет красоты там, где нет чуткости, доброты, человеколюбия.

Конечно, достижения цивилизации приходят и в эту богом забытую деревеньку: телефон, по которому, правда, проще слушать радио, чем говорить, — антенна национальной радиостанции расположена неподалеку и вклинивается во все телефонные разговоры; абоненты, сняв трубку, могут оказаться в курсе всех событий, прослушав последние известия или, к примеру, модный шлягер. В стране все шиворот-навыворот. «Некоторые семьи прослушивают последние известия, включив пылесос, а современный селянин, бреющийся электробритвой, может делать это под музыку, благодаря чему нередко приобретает цивилизованную привычку бриться дважды в день». Местный священник увлекается электроникой и модернизирует форму отправления своих служебных обязанностей («алтарь, где священнодействовал этот слуга господень, положительно напоминал операционный стол, а еще больше — койку в реанимационной палате: электрические провода, бесконечные кнопки и индикаторы, мигающие лампочки; однако падре Себриа прекрасно ориентировался в этом хаосе и всегда вовремя включал электронного Санктуса, фуги Баха или биографии святых»).

Проза Фолка-и-Камаразы вся пронизана символикой и иронией. Не часто в романе упоминается о мрачных временах диктатуры Франко, об этой зловещей фигуре, но подспудно параллели проводятся автором постоянно. Тема гражданской войны, последовавших за ней четырех десятилетий франкизма по сей день остается одной из ведущих в испанской литературе. Неудивительно поэтому, что она вторгается и в такой, казалось бы, камерный мир Р. Фолка-и-Камаразы. Так, иронически описав «электронную мессу», он возвращается мыслями к другой: «Ни одна месса не оставила в памяти такого горького следа, как та, что прямо на площади возле аюнтамьенто[5] служил капеллан, когда войска «освободителей» вошли в Вальнову: ветер развевал знамена фалангистов и карлистов, знамена, запятнанные кровью — прошлой и будущей, — на площади выстроились ряды солдат, а полковой оркестр неожиданно, прямо посреди мессы, грянул оглушительный постыдный марш победителей — попурри на тему святотатства — на глазах у ошеломленной толпы жителей: добропорядочных христиан, оплакивавших свою родню, поджигателей и убийц, выставлявших себя напоказ, и множества зевак и любопытных, пришедших сюда словно на ярмарку или представление бродячего цирка». Что перед этим электронные казусы сельского священника! Дон Себастьа, равно как и автор, не высказывает прямо своего отношения к происходящему, а лишь отстраненно сообщает о событиях, свидетелем которых был, предоставляя самому читателю составить свое мнение по этому поводу.

Символичны и описания погоды, которым в повествовании уделяется достаточно места, — состояние атмосферы часто отвечает настроениям героя («День был серым и безысходно-унылым»). Погода переменчива, как сама жизнь: кусочек голубого неба затягивается тучами и становится холодно, радужные прогнозы и ожидания героя не всегда сбываются; бывает, однако, и наоборот.

Рамон Фолк-и-Камараза пишет в реалистической манере, простым, ясным и в то же время богатым и сочным языком, изобилующим метафорами, любовными и поэтичными описаниями родной природы («я видел миндальные деревья цветущими, а они меня, увы, постаревшим и усталым, но, заметив радостный блеск моих глаз, они, должно быть, подумали: вот стоит человек, пятьдесят четыре года назад ему дал жизнь тот, кто дал ее нам, а теперь хозяин, наш хозяин, вернулся домой, — и деревья выпрямляли свои стволы, стараясь казаться моложе, а может быть, ожидая, что все вокруг — в том числе я — станет таким, как прежде»), сравнениями («если бы целомудренная скромница Женева бо́льшую часть года не прикрывала свою красоту совершенно непрозрачным покрывалом добротного швейцарского тумана…»). Вернувшись домой, дон Себастьа мечтает остаться в одиночестве, но быть наедине с собой означает оказаться во власти мыслей и воспоминаний. Даже вещи: сам дом, стены, часы, зеркало — ведут себя как живые существа, как будто они хотят «показать, что помнят, любят и признают своего хозяина».

Очутившись на родине, герой Фолка-и-Камаразы смотрит на все другими глазами, даже ненавистное учреждение — оплот бюрократии — кажется ему не таким унылым через дымку воздуха родной страны, и дон Себастьа, который, кажется, разучился даже улыбаться, смеется, смеется долго и радостно, как бы стряхивая со своих плеч груз забот и мрачных мыслей, накопившейся усталости и неприязни. Смех — символ начавшегося выздоровления героя, возвращения его в нормальное, уравновешенное, человеческое состояние, символ освобождения его от закомплексованности и автоматизма, от никому не нужного безликого существования. Немые свидетели происходящего — тикающие часы, неумолимо отстукивающие уходящие мгновения человеческой жизни, и зеркала — бесстрастные свидетели прошлого и настоящего, хранящие в своих недрах воспоминание о тех людях и событиях, которые они когда-либо отражали.

Прошлое оказывает влияние на настоящее. И через него — на будущее. Облик любого народа, как и всего современного человечества, — это результат деятельности нескольких предшествующих поколений: «Люди сами делают свою историю, но они ее делают не так, как им вздумается, при обстоятельствах, которые не сами они выбрали, а которые непосредственно имеются или перешли от прошлого»[6]. Герой Фолка-и-Камаразы это прекрасно осознает. Дни, проведенные в родных стенах, воспоминания о близких помогли ему не только душевно распрямиться, но и с особой отчетливостью осознать свою связь с родиной, с ушедшими поколениями людей, живших на этой земле. Герой романа — второе «я» самого писателя больше не ощущает себя одиноким, непонятым, неким инородным телом. Вновь почувствовав свои корни, он обретает душевное равновесие. И в этом осознании истории как единого процесса, связи каждого человека с жизнью предшествующих поколений — глубинный философский смысл книги.

Т. Соболева