Зимние костры

Глава 2

Бренна толкнула тяжелую, вырезанную из цельного куска дуба дверь, пропуская в сумрачный холл лучи полуденного солнца. В прихожей господского дома было пусто, зато из-за ближней двустворчатой двери, которая вела в просторную гостиную, доносились голоса. Ее сводная сестра Корделия обсуждала с кухаркой меню сегодняшнего ужина.

Корделия была последним человеком на земле, которого Бренна хотела бы видеть – и сейчас, и в любое другое время, если уж говорить правду. Но сейчас девушка особенно не желала с ней встречаться. Благодаря мерзавке Виллоу, она едва стоит на ногах, и у нее нет сил ни с кем препираться.

Бренна привыкла пробегать через холл чуть ли не вприпрыжку, а потому неприятно удивилась, осознав, что сегодня может идти только очень медленно, черепашьими шажками. Все мышцы и косточки ниже пояса немилосердно ныли, и стычка с Дональдом Гилли пришлась весьма некстати. Малейшее движение, пока она находилась в домике у Энид, давалось с трудом, но Бренна ни разу не поморщилась. Воля у девушки была железная, и боль ни на мгновение не исказила деликатные черты ее лица.

Ха! Чужак принял ее за парня! Бренна была польщена. Разве не к этому она всегда стремилась? В считанные минуты она успела почувствовать себя настоящим сыном своего отца, а не мальчишкой-подростком, запертым в обременительном женском теле! Энгус, узнай он об этом, гордился бы ею не меньше…

Она преодолела первый широкий лестничный пролет, насчитывающий всего несколько ступенек, после чего лестница повернула и вывела девушку к лабиринту комнат второго этажа. Любой, кто впервые попадал в господский дом, непременно терялся в его многочисленных коридорах и переходах. Складывалось впечатление, будто строить его взялись сразу два архитектора, продвигаясь с разных углов навстречу друг другу, к центру, причем встретиться им так и не довелось. Это была задумка отца лорда Энгуса, деда Бренны, который был не прочь, чтобы гости помучились, бродя по коридорам. Чтобы возвести такое нагромождение лабиринтов, понадобились годы. Энгус вырос к тому времени, когда дом достроили.

На первом этаже была сохранена традиционная планировка, зато на втором располагалось сразу девять комнат, и у каждой была отдельная передняя. В первом коридоре Бренна свернула направо и прошла мимо двери, за которой находились покои отца. Лорд Энгус и сейчас был там. Он лежал в постели с прошлой недели, когда ему внезапно стало плохо. Состояние его до сих пор не улучшилось. Бренна подумала, не зайти ли ей и не рассказать ли отцу о своей стычке с чужаком. Нет, это подождет… Первым делом нужно хорошенько помыться.

Коридор закончился, и Бренна свернула во второй, в который выходили двери комнаты Корделии и ее супруга. Дальше, налево, располагались ее собственные покои, с видом на лужайку перед домом. Ее угловая спальня была очень светлая, так как на каждой стене в ней было по окну. Бренне было лишь семнадцать, и она совершенно не возражала, что ее комната самая дальняя, хотя в такие дни, как сегодняшний, когда каждый шаг отдается болью, чем ближе идти, тем лучше…

Бренна чуть не заплакала от облегчения, когда вошла, наконец, в спальню. На пороге она задержалась, чтобы позвать Элейн, свою горничную, после чего медленно прикрыла дверь и похромала к кровати, на ходу стаскивая с себя накидку, под которой скрывались ее роскошные длинные волосы. Длинные волосы… Единственное, что не укладывалось в образ, который она так жаждала создать! Обреза́ть волосы отец запретил, поэтому ей приходилось их прятать. Бренна ненавидела этот очевидный символ своей женственности.

Не успела голова девушки коснуться подушки, как в комнату вбежала Элейн, чья спальня находилась рядом, за углом. Дни ее молодости миновали, но горничная выглядела очень недурно. Рыжие волосы выдавали в ней шотландку. Некогда они были яркого морковного оттенка, но со временем поблекли, и только синие глаза сохранили сияние юности. Сил у нее тоже поубавилось. Зимой Элейн часто болела и была не в состоянии встать с постели. И в такие дни Бренна ухаживала за нею и прислуживала ей, как настоящая горничная.

– Бренна, девочка моя! – взволнованно заговорила Элейн, прижимая худенькую руку к груди. – Какое счастье, что ты вернулась вовремя! Знаешь, как рассердился бы сэр Энгус, если бы ты пропустила свой урок с Виндхемом! Живо снимай штаны и рубашку! Поиграла в мальчика, и хватит. Ты девушка, поэтому должна выглядеть подобающим образом. Когда Бойд рассказал нам о вепре, я испугалась, что теперь ты точно опоздаешь.

– Черт бы побрал Виндхема со всеми его соплеменниками! – устало отозвалась Бренна. – И этого проклятого вепря вместе с ними!

– Надо же! Мы сегодня в дурном настроении? – хихикнула Элейн.

– Не знаю, как «мы», а я точно!

– Что же тебя так расстроило?

Бренна попыталась было сесть, поморщилась и снова легла.

– Виллоу, эта брюхатая корова! Мы как раз отрабатывали маневр, когда она, дурочка, испугалась кролика и понесла. Из-за какого-то кролика, представляешь? Никогда ей этого не прощу!

Элейн усмехнулась.

– Ты, надо думать, упала с седла, и немножко отшибла… свое тщеславие?

– Молчи, женщина! Обойдусь без твоих насмешек. Что мне нужно, так это горячая ванна, чтоб прогреть мои бедные больные косточки!

– Только придется поторопиться, дорогая, – отвечала Элейн, ничуть не обижаясь. К резковатому тону своей госпожи она давно привыкла. – Еще немного, и Виндхему придется тебя дожидаться.

– Может и подождать!

Бренна и Виндхем встречались в гостиной первого этажа ежедневно в послеобеденный час. Так продолжалось почти год, с тех самых пор, как кровожадные варвары с севера совершили набег на Холи-Айленд в 850 году от рождества Христова. Бренна терпела эти ненавистные уроки, потому что у нее не было выбора. Она запоминала все, что ей преподавалось, но в собственных целях, а не потому что так приказал отец.

Виндхем встал, когда она вошла в комнату. На его лице читалось недовольство.

– Вы опоздали, леди Бренна.

Теперь на девушке было шелковое платье цвета морской волны, и ее черные, как вороново крыло, волосы свободно ниспадали на стройную спину.

– Прошу простить меня, Виндхем, – мило улыбнулась она. – Очень жаль, что вам пришлось ждать. Уверена, что у вас есть дела и поважнее.

Лицо рослого северянина смягчилось. Взгляд его обежал комнату, ни на чем не задерживаясь. Мужчина смотрел куда угодно, только не на Бренну.

– Нонсенс! Нет ничего важнее наших уроков, поскольку они готовят вас к новой жизни и новому дому.

– Тогда перейдем к делу, дабы наверстать упущенное время.

Нужно отдать Бренне должное – при необходимости она умела вести себя как истинная леди. Об этом позаботилась ее тетушка Линнет. Бренна могла быть любезной, обворожительной и умело пользовалась этим в своих целях. Она нечасто прибегала к женским уловкам, но когда это все же случалось, мужчины теряли голову.

Ванна сделала свое дело, но ходить ей по-прежнему было больно. Бренна медленно подошла к одному из четырех стульев, похожих на трон, которые были повернуты к огромному камину, и устроилась рядом с Виндхемом. Он начал урок с того места, на котором они вчера остановились, – с древнескандинавской мифологии, и перешел на норвежский язык. Бренна его отлично понимала, поскольку Виндхем первым делом обучил ее своему языку.

Неужели и года еще не прошло с того дня, когда они услышали о трагедии на Холи-Айленде? Кажется, это было так давно… Но тогда новость повергала в трепет и вселяла страх смерти. Через пару дней лорд Энгус позвал дочь и сообщил, что нашел способ их всех спасти. Правда, до этого Бренна и не подозревала, что им грозит опасность.

Она запомнила тот разговор слово в слово. Эта сцена застряла в ее памяти и часто снилась в кошмарах. Отец сидел за столом в этой гостиной и был очень кстати одет во все черное… Ведь черный – цвет фатума. Рубашка сэра Энгуса была столь же черна, как и его шевелюра, остриженная по плечи, и так же угрюма, как взгляд его синих глаз. Невероятно яркие для пятидесятилетнего мужчины глаза Энгуса Кармахэма были всегда ясными и блестящими, но в тот день они померкли и стали глазами глубокого старика.

Бренна только-только вернулась с утренней прогулки. Она выезжала на Виллоу, своей серебристо-серой кобыле, когда ей передали, что отец ее ждет. Она была одета по-мальчишески: серая рубашка, шоссы из мягкой оленьей кожи и сапоги из испанской кожи самой лучшей выделки. Меч был при девушке, но перед тем как сесть напротив отца на стул с высокой спинкой и вельветовой обивкой, Бренна его сняла.

– Ты, дочка, выйдешь замуж за норвежца, вождя клана, – таковы были первые слова лорда Энгуса.

– И рожу ему двадцать крепких сыновей, чтобы было кому приплывать и грабить наши берега, – подхватила Бренна.

Но Энгус даже не улыбнулся, и от этой непроницаемой серьезности у его дочери кровь застыла в жилах. Бренна вцепилась в подлокотники кресла, с нетерпением ожидая, когда он скажет, что все это шутка.

Отец устало вздохнул. Сейчас он выглядел на свой возраст и даже старше.

– Может, они и впредь будут разорять побережье, но не нас.

Как Бренна ни старалась, вопрос ее прозвучал испуганно:

– Отец, что ты сделал?

– Вчера я отправил к ним свата. По прибытии в Норвегию он заключит с викингами соглашение.

Бренна вскочила на ноги.

– С теми викингами, что напали на Холи-Айленд?

– Нет, не обязательно с ними. Цель моего посланника – найти главу клана, который на тебе женится. Это будет влиятельный человек.

– Ты что же, собираешься предлагать меня каждому встречному как товар? – Бренна произнесла это уязвленным тоном, глядя на сэра Энгуса широко открытыми серыми глазами. Впервые в жизни она усомнилась в том, что хорошо знает собственного отца.

– Бренна, никто не собирается тебя продавать! – твердо проговорил сэр Энгус. Он был абсолютно уверен, что поступил правильно, пусть это и стоило ему душевных терзаний. – Мой посланник будет действовать осмотрительно. Я поручил это Фергусу, он осторожен и умеет убеждать. У него будет время осмотреться и найти человека, наделенного властью, у которого еще нет жены. Вот ему-то он тебя и предложит. Твои опасения беспочвенны, Бренна. Фергусу приказано выбрать одного-единственного претендента. Если сделка не состоится, он вернется домой, и мы об этом больше не вспомним. Но да помогут нам небеса, если по возвращении Фергус не назовет имя твоего будущего супруга!

Глаза Бренны заволокло кровавым туманом.

– Как ты мог так со мной поступить?

– Это было единственное верное решение, Бренна.

– Нет, ты ошибаешься! – взвилась девушка. – От побережья до наших владений много-много миль. Нам нечего опасаться!

– Из года в год дерзость викингов растет, – попытался объяснить Энгус. – Первые известия о набегах северян с моря дошли до наших краев, еще когда меня на свете не было. Ирландские земли, что через море от нас, захвачены викингами, на севере Британии наши соплеменники служат им, и на востоке страны у этих варваров есть свои поселения. Очередь дошла до нас. Рано или поздно те, кто грабит побережье, продвинутся вглубь страны, быть может, уже в следующем году. Разве ты хочешь, чтобы они разорили и нашу деревню? Чтобы всех мужчин перебили, а женщин увели в рабство?

– Ничего такого не произойдет! – вскричала девушка. – Ты рыцарь, закаленный в боях. Я тоже неплохо владею оружием. Отец, мы сможем их побороть вместе – ты и я!

– Ах Бренна, Бренна! – Энгус вздохнул. – Я слишком стар для сражений. Твоих сил хватит, чтобы убить многих, но не всех. Северяне – люди рослые, настоящие великаны, да и нравы у них иные. Они жестоки и не знают пощады. Я же хочу, чтобы ты жила долго, а не погибла. Кроме того, я желаю защитить своих подданных.

– Пожертвовав мной? – сквозь зубы проговорила Бренна, вне себя от ярости. – Отдав меня старому вождю, который, как ты сам говоришь, свиреп и беспощаден?

– На этот счет у меня опасений нет. Я знаю, что ты сумеешь за себя постоять.

– Мне и не придется! – продолжала бушевать Бренна. – Я ни за что не соглашусь на этот брак.

Энгус угрожающе сдвинул брови.

– Нет, согласишься! Фергус – мой посол, и я дал слово чести!

– Ну почему ты не сказал мне все это еще вчера? Думал, я не дам Фергусу уехать, да?

– Именно так, дочка. Что сделано, то сделано. Отчасти ты сама виновата в том, что у тебя нет супруга. Корделия замужем, а твоя тетушка, как бы красива ни была, уже слишком стара. Викинг наверняка рассчитывает получить молодую невесту.

– Только не перекладывай ответственность на меня, отец! Ты сам все решил.

– Я предлагал тебе женихов десятками – богатых, титулованных и приятной наружности, но тебе ни один не понравился! – сердито напомнил дочери сэр Энгус. – Ты уже давно могла быть замужем, но в таком случае, к несчастью, мы все были бы обречены.

– Что это были за женихи? Сплошь невежественные хвастуны и красавчики, которые только и думают, что о своей внешности!

– Я хорошо тебя знаю, Бренна. Ты бы никого не выбрала, даже если бы их было две сотни! Сама идея замужества страшит тебя, хоть я и не понимаю почему.

– Тут вы правы, милорд, – сухо отозвалась дочь.

– Поэтому я сам выбрал тебе мужа. Ты выйдешь за того, с кем договорится Фергус. Это решено.

Бренна отвернулась и уставилась на огонь. При одной мысли о таком будущем все внутри нее возмущалось, и она чувствовала себя совершенно беспомощной. Она, обученная ратному мастерству, не могла найти способ преодолеть это неожиданное препятствие. Но перед тем как окончательно сдаться, она все же попыталась ухватиться за соломинку.

– Но ведь можно отправить вместо меня другую девушку! – заявила она. – И никто не узна́ет о подмене!

– По-твоему, служанку можно выдать за женщину родовитую, должным образом воспитанную? – спросил Энгус, не веря своим ушам. – Если бы мы это сделали, месть викингов была бы страшной! Фергус будет превозносить твои достоинства, Бренна. Твои! Найдется ли в нашем доме или в любом другом служанка, которая сравнилась бы с тобой по красоте, манерам и храбрости? Годы ушли бы на то, чтобы обучить простую девушку всему, что ты знаешь и умеешь. Ты – дворянка по рождению, леди во всех смыслах этого слова, спасибо наставлениям твоей добрейшей тетушки. Я благословляю день, когда Линнет приехала и занялась твоим воспитанием. В противном случае ты не годилась бы в жены никому, не говоря уже о норвежце!

– А я этот день проклинаю за то, что мне теперь приходится терпеть! – выкрикнула девушка.

– Бренна!

Она уже пожалела о своих словах. Бренна искренне любила тетю Линнет. С рождения лишенная материнского тепла, она очень быстро привязалась к милой Линнет, когда та, похоронив супруга, четыре года назад переехала к ним жить. Линнет была младшей сестрой Энгуса. В свои сорок она выглядела двадцатилетней и была жизнерадостной и деятельной. Она сразу принялась за воспитание племянницы, хотя полностью искоренить ее мальчишеские привычки уже не представлялось возможным. Линнет стала девушке второй матерью, в то время как мачеха, вторая жена Энгуса и «заноза в боку» у всего семейства, заговаривала с падчерицей, только когда хотела упрекнуть ее или уязвить. Даже Энгус горько сожалел, что на ней женился. Благо, ее присутствие в доме не пришлось долго терпеть. Мачеха умерла через три года, за год до приезда Линнет, оставив дочь от первого брака, Корделию, которая была ее точной копией.

– Отец, прости меня! – мягко проговорила Бренна. Взгляд ее серебристо-серых глаз был устремлен в пол, плечи опустились в знак смирения. – Просто… меня возмущает принятое тобой решение.

– Я знал, что ты расстроишься, Бренна, но не думал, что настолько… – с этими словами Энгус встал и обнял дочку за плечи. – Мужайся, моя девочка! Тебя всегда восхищали храбрость и сила, а норвежцы наделены этими качествами, как никто другой. Быть может, однажды ты даже поблагодаришь меня за этот брак.

Бренна устало улыбнулась. У нее не было сил на дальнейшие препирательства. Уже через неделю ей представили Виндхема, норвежского торговца, который осел на Изумрудном острове[3]. Энгус повстречал его на Англси и предложил хорошую плату за обучение своей дочери норвежскому языку и обычаям викингов, чтобы не пришлось, по его собственному выражению, «отправить ее в львиное логово безоружной».

Когда пришла пора собирать урожай, Фергус вернулся с именем жениха для Бренны, тем самым навсегда определив ее судьбу. Ее будущий супруг не был вождем клана, как надеялся Энгус, потому что ни одного холостяка среди вождей не оказалось. Богатый и влиятельный купец, сын могущественного вождя, который, невзирая на молодость, уже отслужил свое в войнах и теперь был сам себе хозяин… Гаррик Хаардрад – так его звали.

Своими глазами Фергус его не видел, поскольку Гаррик в это время торговал где-то на востоке… К следующему лету он вернется и еще до осени приедет за невестой… Все условия они оговорили. Все решено. Окончательно и бесповоротно.

Какое-то время Бренна считала дни до приезда своего жениха в грусти и страхе, пока юношеское жизнелюбие не отвлекло ее от мыслей о неприятном будущем. О грядущем замужестве напоминали только ежедневные уроки. Позже Бренна приняла решение: даже в этой ситуации она не ударит в грязь лицом! Она ответит противнику его же оружием и не позволит собой командовать, а, наоборот, подчинит себе волю супруга и сможет делать, что ей заблагорассудится. Новый дом и страна – пускай, но только не новая Бренна!

Внимание девушки вернулось к Виндхему, который как раз подводил итог сегодняшнего урока.

– Итак, О´дин – верховное божество и хозяин Асгарда, покровитель искусств и бог мудрости, который предвидит будущее. Также это бог войны. Один со своей армией павших воинов, подобранных на поле боя валькириями, приемными дочками Одина, скачет по небу на своем неутомимом восьминогом скакуне Слейпнире. Мечта любого викинга – попасть на пир к Одину в Вальхаллу, в гигантский пиршественный зал, где с утра воины сражаются друг с другом, а потом ночь напролет пируют, едят мясо священного вепря, которое подают им валькирии.

Локи – кровный брат Одина. Подобно христианскому Люциферу, он хитрый и вероломный, замышляет козни против остальных богов. Другое дело – всеми любимый рыжебородый Тор. Он весел и простодушен, но очень вспыльчив. Это бог грома и бури, чей тяжеленный молот мечет молнии. Изображение летящего молота Тора можно встретить в каждом норвежском доме.

Тюр, который тоже является богом войны и укротителем огромного волка Фенрира, и Хель, дочь Локи и богини подземного мира, – это боги второго порядка, как и бог плодородия Фрейр. Завтра, Бренна, я больше расскажу тебе об этих второстепенных божествах.

– О Виндхем, когда уже закончатся эти уроки? – вздохнула Бренна.

– Я тебе так надоел? – вопрос наставника прозвучал с мягкостью, неожиданной для такого рослого и крепкого мужчины.

– Нет, конечно! – быстро ответила девушка. – Ты мне очень нравишься. Если бы все твои сородичи были такими, как ты, мне нечего было бы опасаться!

Виндхем улыбнулся, но невесело.

– Хотелось бы мне, чтобы так и было, Бренна. По правде говоря, меня уже и не назовешь викингом. Более двадцати лет я не был на родине. Вы, христиане, укротили меня.

Ты прекрасная ученица, дорогая, и теперь знаешь о моем народе столько же, сколько о своих предках-кельтах. С завтрашнего дня и до прибытия твоего жениха мы будем повторять пройденное.

– Можешь рассказать мне больше о клане, в который меня выдадут замуж? – попросила девушка.

– К тому, что уже было сказано, я мало что могу добавить. Я знал только деда твоего жениха, Ульрика Хитрого. Это был человек невероятно храбрый. Он правил железной рукой и воевал так, будто сам Локи покровительствовал ему. Но были у него и странности. Он не стал вступать в противоборство со своим сыном, Ансельмом Нетерпеливым, и отдал ему все свои земли, а сам поселился отдельно от семьи. Ансельму такое прозвище дали не зря: он никак не мог дождаться, когда станет главой клана.

Ульрик не стал уходить далеко. Он выбрал необжитое людьми место на берегу фьорда Хортен, в нескольких милях от своего прежнего жилища, но ближе к морю. Там, на утесе, он построил себе дом, подобных которому не сыщешь в Норвегии, и стал жить в нем с горсткой слуг. Из хозяйства у него было два десятка голов крупного рогатого скота и несколько лошадей. Камень для постройки дома он купил у фризов. Дом получился большим, хотя, конечно, не таким огромным, как у сэра Энгуса, зато в каждой комнате там есть камин.

– Дом как дом! Что в нем такого особенного, Виндхем? – спросила Бренна.

– Особенное то, что в деревянных норвежских домах нет камина в том виде, к которому ты привыкла. Посреди комнаты раскладывают большой костер, а дымохода нет, поэтому дым выходит через входную дверь.

– Какой ужас!

– Согласен. Глазам и носу приходится тяжело.

– И мне тоже придется жить в таком вот деревянном доме, как ты описываешь?

– Скорее всего, да. Но к этому ты быстро привыкнешь.