Златоцвет

XXI

Звуки знакомого голоса заставили ее обратить внимание на идущих впереди.

И Валентина, даже не вглядываясь, узнала Звягина. Он был не в своей широкой шубе, а в пальто с барашковым воротником и казался гораздо изящнее, как-то аккуратнее. Он шел в середине между двумя молоденькими девушками, одетыми очень скромно и просто. Из-под коротеньких кофточек виднелись синие платья с черными передниками, связки книг обличали пансионерок. У одной из девушек, повыше и постройнее, вдоль спины лежали две толстые, бледные с рыжеватым оттенком, косы.

Звягин что-то говорил своим спутницам горячо и громко, они слушали его, не прерывая.

Валентина весело улыбнулась.

«Ай да Лев Львович, — подумала она, следуя в нескольких шагах за интересной группой. — Совсем по-профессорски со слушательницами гуляет. И наверно хорошенькие, в особенности эта, с белокурыми косами. И внимает ему как благоговейно. А ведь он не глуп, Звягин…»

Валентина вспомнила дни их дружбы, минуты, когда она не чувствовала его неприятной любви, а только видела, что они многое понимают почти одинаково, многие мысли их сходятся.

А ведь он так любил ее, Звягин! Он столько страдал… Правда, он любит страдать, и страдания его всегда, думала Валентина, не очень глубоки… А может быть, она просто не вгляделась в этого человека, может быть — он более глубок, чем ей казалось, и страданья его были истинной болью.

В том радостном, счастливом настроении, в котором она была, — ей стало жаль Звягина, захотелось знать его не страдающим, счастливым… Но он, вероятно, и счастлив… Нужно ли заговорить с ним? Не лучше ли оставить его с его ученицами продолжать живой разговор?

Пока Валентина раздумывала, они подошли к углу. На повороте Звягин вдруг оглянулся и сейчас же остановился. Удивленные девочки тоже остановились.

Валентине не было выбора. Она ускорила шаг, приблизилась к Звягину и, улыбаясь, подала ему руку.

— А я давно иду за вами, Лев Львович, — сказала она весело и прибавила: — Ваши ученицы?

— Да… Позвольте вас представить: m-lle Серова, m-lle Гейм, — madame Муратова…

Валентина пожала тоненькую ручку Лизы Гейм и немного дольше остановила взор на узком, бледном до прозрачности личике с большими, зеленоватыми глазами, которые взглянули на Муратову из-под ресниц, недоверчиво, почти угрюмо.

— Вы так оживленно разговаривали… Можно узнать, о чем? — спросила Валентина. И, не дождавшись ответа, продолжала приветливо: — Что вы никогда не зайдете ко мне, Лев Львович? Приходите, я соскучилась. Приходите как-нибудь на днях…

Звягин с первого мгновения заметил оживление, почти счастье на лице Валентины, влажный блеск потемневших золотых глаз, возбужденные и красивые переливы голоса.

«Что с ней?» — подумал он — и не хотел, ни за что не хотел ответить себе на этот вопрос, и весь замер и сжался, как замирают, ожидая услышать весть смерти.

Валентина смеялась и шутила.

Звягин собрался о чем-то спросить ее, но вдруг Лиза Гейм, до тех пор молчавшая, резко и внезапно проговорила:

— Нам некогда стоять, m-r Звягин, извините. Пойдем, Катя. До свиданья.

И сухо, почти невежливо подав руку Муратовой, она пошла прочь. Удивленная Серова недоуменно последовала за нею. Валентина уловила на этот раз взгляд ненависти, брошенный на нее Лизой.

— Я вас сейчас догоню, mesdames, — крикнул им вслед Звягин. — У вас мои тетрадки.

— Я вас задерживаю? — спросила Валентина, слегка сжав брови. Она хотела рассердиться на Лизу, но не могла, и через секунду поняв, что происходит, опять весело и широко улыбнулась.

— Какая хорошенькая девочка, — произнесла она не без лукавства.

— Я хотел спросить вас, Валентина Сергеевна, — начал Звягин, не обратив внимания на намек.

— О чем? Спрашивайте. Я сегодня в отличном настроении и готова отвечать на все вопросы, исполнить все просьбы…

— Нет, ничего… Я так… Я вижу, что вы в отличном настроении… А я вот должен спешить.

— Так до свиданья. Лев Львович, торопитесь, а то не догоните барышень… Приходите же ко мне вечерком… Ведь мы старые друзья… Придете?

— Очень вам благодарен, может быть… Я постараюсь. Не знаете ли, где теперь Геннадий Васильевич? В Москве? — прибавил он неожиданно.

— Кириллов? Да. Он в пятницу приедет сюда. В пятницу, через два дня. Я только сегодня получила от него письмо.

Звягин почувствовал, что тяжелый, старый камень, который висел давно, — вдруг оторвался и сразу упал в самую глубь души. Что-то изменилось бесповоротно, что-то решилось у него в сердце помимо его воли и мысли в это короткое мгновение.

Должно быть, он побледнел, потому что Валентина сказала ему:

— Вы плохо выглядите.

И, повторив еще раз, чтобы он пришел, она подала ему руку.

Он молча пожал эту руку и повернулся, намереваясь уйти.

— Лев Львович! — окликнула его Валентина. — О чем же вы меня спросить хотели?

Звягин оглянулся и несколько секунд смотрел ей в лицо тупо, не слыша ее слов.

Потом опомнился, пробормотал что-то, приподнял шляпу и быстро пошел прочь.

Валентина взяла извозчика и поехала домой. На губах ее бродила рассеянная улыбка, глаза следили за сквозными белыми облаками, которые теперь тянулись по небу.

Валентина думала не о Звягине.