Злая Звезда

Часть третья КОДЕКС КРОВИ

Горящий праведным гневом Пидл первым вошел в капитанскую рубку. Автоматические двери не успели полностью распахнуться перед ним, и ему пришлось подогнать их решительным пинком. За электронщиком, прихрамывая и тихо чертыхаясь, следовал унылый Сомий Джог. Робот-санитар не поскупился на обезболивающие инъекции, и рана совсем не болела. Зато все мышцы после лечебных процедур сокращались с таким трудом, будто их насквозь пропитали низкосортным каучуком.

Капитан Дио сидел в вертящемся кресле. Из-за высокой спинки торчали его широкие плечи. В рубке было жарко, и капитан закатал рукава легкой рубашки. Мускулистые руки лоснились от пота, ладони лежали на черных квадратах биоактивной клавиатуры. Показания многочисленных окружавших капитана мониторов ежесекундно менялись. Казалось, звездолет терпит крушение и посылает в рубку шквал аварийных импульсов. Капитан же едва заметно поворачивал голову и легким движением пальцев вводил в бортовой компьютер новое указание.

Судя по тому, что кресла, соседние с капитанским, пустовали, звездолет шел в нормальном крейсерском режиме, при котором нет необходимости в присутствии на мостике полного состава дежурной вахты. Все экраны, которые могли смещаться и поворачиваться, были развернуты таким образом, чтобы у Дио не возникало необходимости вставать со своего места, если ему требовалось быстро получить какую-нибудь информацию с терминала бортинженера или штурмана.

Пидл, едва сдерживая свой пыл, вежливо кашлянул, привлекая внимание капитана, но тот сделал вид, что погружен в важные расчеты и еще ниже склонился над пультом. Только пальцы на панели задвигались быстрее и резче, чем прежде. «Что он делает? – удивился Джог. – Полетное задание составлять уже поздно. Двигатели работают на полную мощность, и оно должно быть давно готово. А другой работы, требующей манипуляций с клавиатурой, на звездолетах такого класса просто не бывает. Следить за текущим состоянием судна можно и нужно только через телепатический интерфейс». Сомий знал это абсолютно точно. В молодости он два года проучился в навигационной школе и умел составлять полетные задания, пользуясь только стилусом и куском матового стекла. К сожалению, его выгнали с третьего курса. Ему так и не удалось выяснить причину своего отчисления, хотя Джог подозревал, что это произошло из-за его неполноценного происхождения. Если бы тогда ему дали доучиться, то сейчас он бы водил пассажирские лайнеры через всю Галактику. Важный и исполненный достоинства сидел бы вот в таком же кресле на мостике «Звездного стипльчеза» или другого не менее солидного судна, с умным видом взирал бы на разноцветье мониторов и мысленно суммировал премиальные выплаты с процентами по банковским вкладам.

Джог с интересом всмотрелся в главный монитор, занимавший всю стену над пультом. Компьютерная обработка сильно искажала реальную картину звездного неба за пределами судна, делая ее более удобной для быстрого считывания, но безнадежно уродуя строгую красоту межзвездного пространства. Яркие синие точки обозначали светила, находящиеся в опасной близости от маршрута звездолета Торможение в окрестностях таких звезд строго запрещалось. Белые точки, отмеченные тонкими ободками, – далекие скопления, используемые в качестве неподвижных ориентиров. Красный крест – цель полета, оранжевая капля – направление на геометрический центр черной дыры, расположенной в центре Галактики. Столбцы цифр показывают расход топлива, скорость, гравитационную обстановку и общее состояние корабельных систем. Под потолком мерцает голографическая карта Галактики с извилистым маршрутом звездолета. Через минуту внимательного изучения экранов Сомий понял, что на «Гедабасе» никудышный штурман. Синих отметок слишком много, курс корабля проложен через районы с искаженным пространством, а это чревато катастрофическим коллапсом двигательной системы или сбоем логических структур бортового кибермозга.

Пидл, потерявший надежду обратить на себя внимание капитана, закашлялся так, что чуть не вывернулся наизнанку. Невозмутимый Дио даже не шелохнулся. Электронщик окончательно рассвирепел. Он вытер залитый слюной подбородок и пружинистым шагом приблизился к креслу капитана. Насколько помнил Джог, подобное действие на любом имперском или гридерском судне приравнивается к бунту и карается немедленной смертью. На мостике нельзя сделать ни одного шага без разрешения капитана или начальника вахты. Если Дио немедленно вызовет охрану и прикажет арестовать Пидла, то будет абсолютно прав.

– Нам надо поговорить, Дио, – Пидл положил ладонь на консоль, и капитан покорно убрал руки с черных квадратов. Сомий Джог предусмотрительно сделал шаг назад. У него не было желания случайно оказаться на линии огня, если Дио решит примерно наказать зарвавшегося наглеца.

– Мы не справились, господин капитан, – словно извиняясь, промямлил Сомий. – Мы оба получили травмы, и нам нужна помощь. Почему вы не пришлете нам подмогу?

– Мне некого послать на подмогу, – тихо ответил Дио, глядя прямо перед собой. Мышцы на его лице и шее напряглись. – На борту «Гедабаса» нас только трое.

– Что? – Пидл скривился, будто его ударили – Ты сказал: трое?! То есть вся эта огромная ржавая бочка летит Дамах знает куда, и здесь имеется только три человека обслуги? Не могу в это поверить! – Электронщик картинно всплеснул руками.

– Это так, – не меняя тона и не повышая голоса, сказал капитан. – Мне не удалось найти никого, кроме вас, а время поджимало. Люди Макмурдо что-то заподозрили и висели у меня на копчике.

– Если бы Макмурдо озаботился твоей особой, то твой отсканированный череп давно бы пылился у него на книжной полке. И, насколько я помню, на бирже космопорта есть списки сотен безработных специалистов, – Пидл бесцеремонно крутанул кресло, развернув капитана лицом к себе. – Просто по законам Зена работодатель обязан внести в банк страховой взнос в размере вознаграждения работника по контракту. На случай, если предприятие обанкротится! – Электронщик от волнения брызгал слюной в лицо капитана. Сомию, правда, показалось, что он делал это преднамеренно. Дио лишь морщился, не пытаясь отстраниться.

– Мало кто из граждан Зена ищет себе работу в обход биржи, – продолжал Пидл, размахивая руками. – Я – редкое исключение. По ряду причин мне трудно найти работу по специальности. А вообще-то, подобрать квалифицированный экипаж на Зене очень легко. Если, конечно, у тебя есть деньги!

Капитан Дио заметно сник. Казалось, он не только уменьшился в росте, но и несколько похудел. Его тело занимало теперь совсем мало места в просторном кресле. Форменная рубашка на нем обвисла, как скафандр на скелете.

– Насколько я понимаю, – безжалостно подытожил Пидл, – у тебя просто не хватило средств, чтобы внести залог.

– Это так, – выдавил Дио. – Но скоро у меня будет очень много монет. Можешь не сомневаться.

– Если мы доживем до этого прекрасного времени, – задумчиво вставил Сомий. – Звездолет разваливается на глазах.

– Думаю, нам следует вернуться на Зен, – решительно заявил электронщик. – Дио посадят, «Гедабас» пустят с молотка, и мы получим свои гроши. – Пидл вопросительно посмотрел на Джога. – Как ты считаешь?

– Дельное предложение, – кивнул Сомий, едва сдерживая охватившее его ликование. На звездолете только три члена экипажа. Значит, избавиться нужно только от Дио и Пидла. Задача не очень сложная, особенно, если они не будут ждать нападения. Главное – не спешить. «Гедабас» в отвратительном состоянии, и это может привести к роковым последствиям.

Капитан резко выпрямился. Его лицо покраснело, а губы задрожали. Джог еще раз отметил, что растительность на лице разумного существа выглядит очень неопрятно. Непостижимо, как некоторые расы по собственному желанию могут украшать свою кожу звериной шерстью. Капитан Дио затравленно перевел взгляд с Сомия на Пидла и обратно, будто пересчитывая своих матросов. Его рука легла на застегнутую кобуру.

– Не стоит этого делать, капитан, – примирительно вымолвил Сомий, автоматически вычисляя уязвимые места на торсе Дио. Нос и глаза находятся в пределах досягаемости. Ниже ребер должны быть очень болезненные точки. Там наверняка есть не защищенные костями органы. Он успеет поразить любую из целей до того, как капитан расстегнет свою кобуру.

– Не стоит этого делать, капитан, – повторил Сомий. – Во-первых, нас больше.

– Это точно! Нас больше, – подтвердил Пидл. Он звонко ударил себя кулаком по ладони и подпрыгнул на месте, словно ему не терпелось вступить в рукопашную с Дио.

– Во-вторых, – продолжил Джог, – вы стремитесь к какой-то цели, и если вы убьете нас…

– Пусть только попробует! – вскипел электронщик. – Я разберу его на комплектующие прямо здесь!

– Если вы убьете нас, то не сможете достичь поставленной цели. Первая же серьезная неисправность погубит все ваши планы, – Сомий старательно выстраивал логическую цепочку, которая могла бы спасти ситуацию. Странно, еще совсем недавно он мечтал истребить весь экипаж и не знал, как этого добиться. А сейчас он хочет сохранить жизнь всем присутствующим. Не навсегда, конечно, а на небольшой отрезок времени.

– Если победим мы, а это гораздо вероятнее, – Джог говорил медленно, давая собеседникам возможность проникнуться его рассуждениями, – то я не уверен, что без вас мы сможем управлять звездолетом. Подумайте, стоит ли начинать бой. Мы нужны друг другу.

Дио убрал руку с кобуры. Розовому гуманоиду не откажешь в способности к быстрому логическому мышлению.

– Хорошо! – Капитан плюхнулся в свое кресло.

– Я тоже согласен сотрудничать, – Пидл положил руки на пояс и гордо выпятил грудь. – Только хотелось бы знать, зачем ты всё это устроил?

Дио развернулся к пульту и нажал на несколько кнопок.

– Раньше я работал инженером на пятой верфи имени Кривого отражения Де Близа, – сказал он.

– Так ты еще и не профессиональный капитан звездолета! – застонал Пидл. – Мы покойники!

– Когда нам на капитальной ремонт был поставлен этот звездолет, – невозмутимо продолжил Дио, похоже, он снова взял себя в руки, – я занимался расчетом и оценкой необходимых ремонтных работ, на мониторах замелькали какие-то картинки. У судна было полно неисправностей. Половина помещений разгерметизирована, двигатели выработали ресурс на девяносто пять процентов, реакторы опустошены. Стоимость восстановления основных систем оказалась достаточно высокой, а после того, как я нашел в бортовом компьютере вот это, – Дио торжественно нажал какую-то клавишу, – то завысил ее втрое. Торговец космическим барахлом Грог-д…Лор отказался забирать звездолет со стапелей, чтобы не платить неустойку. Мне удалось выкупить этот замечательный аппарат в кредит по цене утилизации.

На экране появилось изображение планеты. На первый взгляд ничего особенного в ней не было. Обычный кислородный мир, обильно покрытый водой и зеленью.

Съемка велась с низкой орбиты. Через поле зрения объектива проплывали малахитовые массивы лесов, пронизанные перламутровыми прожилками рек. Золотистые полоски пляжей и серебристо-снежные поля облаков окаймляли могучие просторы океанов. Ничего не скажешь, замечательная планета, но таких в Галактике тысячи, если не миллионы. Очевидно, бортовой компьютер запечатлел этот пейзаж во время одного из своих многочисленных путешествий и на всякий случай спрятал в своей безграничной памяти. Интересно, почему этот мир так заинтересовал капитана Дио? Заинтересовал настолько, что он отправил в дальний поход аварийное судно с неукомплектованным экипажем, рискуя, как минимум, получить срок за опасное звездоплавание. А, как максимум, навсегда остаться в ледяных объятиях космоса вместе со своими незадачливыми спутниками.

– Вы скажете, что это заурядная планета, – резонно предположил капитан.

– Именно так мы и скажем, – согласился с ним Пидл.

– Но посмотрите сюда, – Дио ткнул пальцем в угол экрана. – Это ее координаты!

– Труляк махмуристый! – В голосе электронщика сквозило раздражение. – У всех планет есть координаты!

– Вас, безусловно, не удивляет, что этот мир не занесен в галактический реестр? – самодовольно вопросил Дио. – То есть он ничей. А значит, скоро будет моим.

– Нашим, капитан, – поправил его Сомий. – Нашим. Предполагаю, с вашей стороны будет очень разумно сделать нас компаньонами.

– Я думаю, поделить планету будет нетрудно. Каждый получит по хорошему куску, – неожиданно покладисто изрек Дио. – Смотрим пленку дальше.

– На кой она нам сподобилась? – Пидл скорчил такую недовольную рожу, будто ему каждый день предлагали разделить на троих какую-нибудь планету.

«Пусть поиграют в планетовладельцев, – мысленно ухмыльнулся Джог. – Недолго им осталось. Самое прекрасное заключается в том, что постоянная память звездолета исправна, а, значит, в ней можно найти информацию об Истоке Сущего. Может быть, легендарная самка находится прямо здесь, на корабле. Спокойно покоится в потайной анабиозной камере и безмятежно дожидается, когда я найду ее».

Капитан сделал плавный пас над биоактивной панелью и вывел на экран новое изображение. Чувствовалось, что данную процедуру он выполняет далеко не первый раз и уже достиг артистического совершенства в этой несложной манипуляции.

– Почему ты не пользуешься телепатическим интерфейсом? – неодобрительно поинтересовался Пидл. – Это же так удобно. Подумал: кибер, покажи мне это или сделай то. И кибер делает.

– Телепатический интерфейс не работает, – сообщил капитан.

– Не понял?! – Электронщик угрожающе склонился над Дио. В его глазах засверкали молнии. В переводе на нормальный язык слова капитана означали, что бортовой компьютер неисправен.

– Именно поэтому мнеи нужен был толковый электронщик. Пока ты не починишь эту машину, мне придется каждую команду вводить вручную.

– Длань Создателя! – Пидл закрыл лицо руками. – Пощади нас!

– Лучше смотрите, что произошло с этим миром дальше.

– На планете нет техногенной цивилизации. С ней ничего не могло случиться, – убежденно заявил Сомий.

В одно мгновение уродливая кроваво-красная трещина рассекла прекрасный лик планеты. Даже с высоты орбиты рана, нанесенная неизвестным оружием, казалась кошмарной. А то, что творилось на поверхности, невозможно было представить без содрогания. Облака раскаленного газа, вырвавшиеся из разверзшихся недр, буквально взорвали леса и реки. Вода океанов вскипела, и через минуту гибнущий мир заволокло горячим паром. Еще через минуту белая облачная вуаль покрылась безобразными черными пятнами дыма, сквозь которые просвечивались багровые кляксы пожарищ и ломаные линии магматических потоков. Воздушная сфера расцвела фонтанами пепла и пемзы, похожими на последние цветы у погребального костра. Паутина молний на краткий миг соединила рвущуюся в клочья атмосферу.

– Великий Светодар, – пробормотал потрясенный Пидл.

– Не отринь ничтожного послушника, добрый Кенрот! – Сомий тоже не удержался от короткой гридерской молитвы. Никогда прежде ему не приходилось видеть ничего подобного. Конечно, в хронике регулярно показывали сюжеты о мирах, где население не сумело что-либо поделить и для решения своих мелких проблем устроило глобальную ядерную потасовку. Конфликт после столь радикальных действий ликвидировался сам собой вместе с большей частью населения. В результате от суши оставалась радиоактивная пустыня, и жизнь могла продолжаться только под землей или в глубинах океана. В подобных случаях всё более-менее ясно. Слишком быстрый прогресс регулярно сопровождается пароксизмами неконтролируемого разрушения и полной деградации. Но такое, чтобы мир сам собой трескался по меридиану, как перезревший плод, представить было совершенно невозможно.

Планета билась в агонии и истекала клокочущими потоками магмы. Изображение стало стремительно уменьшаться. Корабль, с которого вели съемку, в авральном порядке переходил на более высокую орбиту. Клубы пара уже не удерживались вблизи планеты. Они вырывались в окружающее пространство белесыми протуберанцами. Яркая вспышка заполнила весь экран, и наступила первозданная тьма. Было непонятно: то ли звездолет, снимавший этот кошмарный фильм, погиб в шквале взрыва, то ли сгорели его видеодатчики. Это не имело никакого значения. Рядом с гибелью целого мира мало что могло иметь хоть какое-то значение.

– Интересная запись, – выдавил Сомий после нескольких минут тягостного молчания. – Если вы продадите ее имперскому телевидению, то сможете неплохо заработать.

– Я и так смогу неплохо заработать, – загадочно улыбнулся Дио. – Планета взорвалась совсем недавно, и осколки располагаются в пространстве очень компактно. Ви понимаете мою мысль?

– Полезные ископаемые, – кивнул Джог. – Очень удобное место для закладки шахт и строительства перерабатывающих заводов. Самые тяжелые и дорогие элементы обычно концентрируются в ядре планеты. Даже если там нет гравитронной руды…

– В том-то и дело, что она там есть! – Капитан поднял вверх руку. Между большим и указательным пальцем он сжимал маленький стеклянный кубик. Сомий, не скрывая любопытства, склонился над непонятным предметом, который с неподдельной гордостью демонстрировал капитан. Пидл тоже приблизил свой сплюснутый нос к кусочку стекла. Его щека соприкоснулась с кожей Сомия, и гридер вздрогнул от отвращения. Он не выносил чужих прикосновений. Особенно к лицу. Особенно низших существ.

– Ну, как? – требовательно поинтересовался Дио, не услышавший ожидаемых восторженных всхлипов.

– Не могу понять, это что, самое настоящее стекло? – с издевкой поинтересовался электронщик. – Я потрясен!

– Идиот! – разозлился Дио. – Подставь руку.

Пидл с готовностью протянул розовую ладошку, и Дио с коварной ухмылкой положил на нее крошечный кубик. Лицо электронщика вытянулось.

– Ничего себе, – удивленно пробормотал он. – Не может быть!

Сомий не удержался и взял кубик из рук электронщику. Предмет оказался невероятно тяжелым для своих размеров. От неожиданности Джог даже чуть не выронил стекляшку. Конечно, в высокой плотности материала нет ничего удивительного. Такого эффекта можно добиться многими способами, и чем конкретно хотел поразить капитан Дио членов своего экипажа, Сомий пока не понял.

– Смотри внимательно, гридер, – посоветовал Дио. – Снаружи самое обычное стекло. Главное внутри.

Сомий поднес кубик к лицу. Вертикальный зрачок вего огромном глазном яблоке сжался в точку. Так он мог лучше видеть на близком расстоянии. В прозрачной стекловидной массе блестели маленькие, почти невидимые вкрапления.

– Тяжесть создают посторонние включения? – спросил Сомий.

– Да. Это сверхчистый гравитрон, – невозмутимо сообщил Дио.

– Невозможно, – так же невозмутимо возразил Джог. – Легендарный 485-й элемент в чистом виде неустойчив. Он не может существовать в трехмерном пространстве.

– Однако эту гравитронную пыль я наковырял изкорпуса этого звездолета, – Дио похлопал ладонью по пульту. – Бронепластины буквально нашпигованы осколками базальта и гравитронными пылинками. На обломках планеты, взрыв которой мы сейчас видели, должны быть огромные залежи гравитрона.

После этих слов в каюте повисла задумчивая тишина. Пидл отобрал драгоценный кубик у Сомия и вертел его в руках, разглядывая со всех сторон. Он даже нюхал его и, наверное, лизнул бы, если бы в его сторону никто не смотрел. Ощущения Джога можно было сравнить с coстоянием бродяги, ковырявшегося в помойном ведре в поисках куска заплесневевшей каши и неожиданно обнаружившего заляпанное гнилью бриллиантовое колье. И он вдруг понял, что неспособен расстаться ни с брильянтами, ни с кашей. Главный вопрос: с чего начать? Добраться ли в первую очередь до Истока Сущего и таким образом получить средства на разработку обнаруженного кладезя с гравитроном? Или принять активное участие в концессии Дио, после чего устранить конкурентов? Может быть, в этом случае и не понадобится предпринимать хлопотную охоту за Истоком Сущего.

– Делим всё поровну. – Электронщик первым прервал затянувшееся молчание. Капитан нахмурился. Именно этих слов он опасался больше всего.

– Нет, – жестко возразил Сомий.

– Хочешь взять всё себе? – предположил Пидл. – По какому праву?

– Нет, – Джог мотнул головой.

«Пускай эти глупцы делят чешую живого дракона, а я буду играть свою игру», – подумал Сомий.

– Надо поступить по справедливости, – сказал он. – Капитан Дио нашел этот звездолет, снарядил экспедицию, взял с собой нас. Пусть он и делит.

– Он обманул нас! Он преступник! Его место в тюрьме! – Пидл поджал губы. Он мысленно уже списал капитана со счетов и считал гридера своим естественным союзником, а теперь – такое предательство!

– Делим всё поровну, – разрешил спор Дио. – Хотя, я думаю, даже десятая доля того, что мы найдем, будет стоить больше, чем совокупное имущество Империи и Конфедерации. Вы представляете, какие возможности предстанут перед нами? Несколько молекул сверхчистого гравитрона на тонну плутония, и мы получаем тонну гравитронного топлива. Миллиграмм – и готова установка гиперперехода, а если два миллиграмма, то и гравипередатчик. Там, куда мы летим, должны быть тонны сверхчистого гравитрона. Сверхчистый гравитрон в тысячи, в миллионы раз дороже обычного.

– Сначала нужно добраться до сокровищницы, – сумрачно произнес Сомий. – Если вы позволите, капитан, мы пойдем в трюм и посмотрим, какие сюрпризы ждут нас в ближайшем будущем. «Гедабас» – ненадежная посудина. Нужно следить за ней.

– Да, капитан, мы, пожалуй, пойдем, – согласился Пидл.

Сомий поздравил себя с первой удачно проведенной интригой. Капитан и электронщик не переваривают друг друга, а значит, он, Сомий Джог, станет здесь главным и именно он будет решать все вопросы, просто присоединяясь к той или иной спорящей стороне.

Когда автоматические двери закрылись за врачом и электронщиком, Дио облегченно вздохнул. Ему удалось выпутаться из весьма щекотливой ситуации. Правда, пришлось рассказать этим бандитам почти всю правду, но другого способа заставить их работать на себя он придумать не смог. Капитан расстегнул кобуру, достал лучемет и ласково погладил ствол. Оружие – единственная вещь, на которую он мог полностью положиться в сложившихся обстоятельствах. Рано или поздно его придется пустить в ход. Скорее всего, он воспользуется им, когда «Гедабас» ляжет на обратный курс. Тяжесть лучемета ласково обременяла руку. Даже самый слабый человек становится на порядок сильнее, если положит указательный палец на упругий курок. Труднее всего будет с гридером. Хитрая скотина. Он сразу сообразил и просчитал абсолютно все варианты и понял главное: только Дио может управлять звездолетом. Ум гридера его погубит. Сейчас он сговорится с черным гуманоидом о том, чтобы устранить капитана, после того как «Гедабас» причалит к орбитальной станции Зена. Раньше он не рискнет что-нибудь предпринять. Он дождется момента, когда звездолет закончит свое путешествие и вместе с электронщиком избавится от капитана. Потом гридер расправится с Пидлом. Для него это не составит большого труда. Врач, который не умеет убивать, – плохой врач. А инженер, который не может саботировать систему жизнеобеспечения в каютах экипажа, – плохой инженер. Дио считал себя хорошим инженером.

Правда, существует еще один претендент на наследство мертвой планеты. Гридер выглядит очень умным, но нельзя недооценивать темную лошадку в экипаже «Гедабаса». Пидл кажется простаком. Он вполне искренне хотел разорвать капитана на части. Его инстинкты примитивны. Иногда, конечно, бывает трудновато угадать, что придет в голову недоумку. Трудно, но можно. Дио ухмыльнулся и извлек обойму из рукоятки лучемета. Накачанный энергией брусок с двумя блестящими контактами весил в десять раз больше, чем пустой аккумулятор. Если его потрясти, то можно услышать, как плещется жидкое электричество. Коллекционная вещь. Возможно, очень скоро он использует ее по прямому назначению. Ибо клад, про который знает кто-то, кроме тебя, – это уже не твой клад, и, если ты хочешь удержать право собственности, значит, должен сохранить бесценную информацию в тайне. «Гедабас» доставит на Зен только капитана Дио. Весь остальной экипаж погибнет во время многотрудного межзвездного перелета.

Дио нажал кнопку, и на мониторе появилась запись, которую он видел уже сотни, если не тысячи раз и никогда никому не показывал. Огромная пирамида величественно вращалась между бесформенными обломками планеты. Астероиды медленно расползались от пульсирующей светящийся сферы, бывшей когда-то ядром планеты. На некоторых обломках виднелись бурые озера остывающей магмы. В могильной тишине безвоздушного пространства базальтовые гиганты сталкивались и дробились на всё более мелкие куски. Изредка обломки пролетали сквозь остатки атмосферы. Тогда они на мгновение вспыхивали голубыми и красными всполохами траурного салюта.

Прицел химического анализатора полз по калейдоскопу осколков погибшей планеты. В углу экрана беспрестанно скакали цифры химического состава астероидов. Каждая новая строчка – еще один элемент, присутствующий в образце. Кремний, углерод, магний, железо, золото, серебро… У планеты были весьма богатые недра. Любая рудно-добывающая компания отдала бы за эту запись целое состояние. Капитан Дио, поначалу, хотел продать ее. Пока не увидел заключительные кадры. В прицел анализатора попала пирамида. Геометрически правильные грани странно смотрелись в этом царстве первозданного хаоса. Столбик в углу экрана уменьшился до одной позиции. Гравитрон. Гравитрон без примесей. 485-й элемент. Триста миллионов тонн чистейшего гравитрона. Это больше, чем все разведанные запасы Галактики. Ровно в сто раз больше.

Тот, кто получит в свое распоряжение эту пирамиду, станет властелином всех обитаемых миров. Странно, но совсем недавно Дио был вполне доволен скромной участью инженера компании по ремонту и реставрации старых звездолетов, а сейчас его амбиции перешли грань разумного и устремились в бескрайнюю страну безумия. Он не сомневается, что не позже, чем через год, любое мыслящее существо будет благоговейно повторять его имя. И никто никогда не вспомнит черного Пидла и синего Сомия. Глупо сожалеть об этих ничтожествах. Он будет стыдиться того, что когда-то испытывал жалость к этим несчастным, обреченным на заклание существам. Они ведь даже не подозревают, какая судьба ждет их. Эти двое станут первой жертвой, которую Дио принесет на алтарь своему грядущему величию.

На пульте загорелась красная лампочка. Диагностический монитор выбросил сообщение о падении давления в грузовом трюме. Очевидно, опять прохудилась обшивка. Капитан Дио повернул к себе микрофон, закрепленный на тонкой гнутой ножке, и четко произнес:

– Разгерметизация отсека 19-бис. Просьба к экипажу принять меры по устранению аварийной ситуации.

Пидл и Сомий сидели в медицинском отсеке. Чернокожий электронщик, смакуя каждый глоток, неторопливо употреблял этиловый спирт, разбавленный дистиллированной водой. Джог с интересом наблюдал за этим удивительным процессом. Ему никогда не приходило в голову, что такую вонючую жидкость, которой протирают столы и электронные платы, можно использовать столь необычным образом.

Пидл влил в себя уже вторую мензурку, когда из динамика, вмонтированного в стену, прозвучал голос капитана.

– Нужно было грохнуть эту розовую сволочь, – процедил электронщик и с хрустом откусил кусок галеты.

– Я тебе уже объяснял, что мы обязательно разделаемся с волосатиком, – Сомий размачивал свою галету в емкости с водой и откусывал от нее маленькие кусочки. У гридеров от природы очень слабые челюсти, и он не мог так аппетитно хрумкать соленым печеньем, как электронщик.

– Действительно, пока он нам нужен, – вздохнул Пидл. – Только он может вернуть «Гедабас» на Зен.

Сомий прикрыл ладошкой ротовое отверстие. Его губы сами собой чуть не расползлись в лукавой улыбке. План предстоящей авантюры родился сам собой. Как только первые образцы драгоценной руды будут доставлены на борт, можно приступать к ликвидации конкурентов. Это будет не очень сложно. Самые большие трудности возникнут, когда Сомий останется один на «Гедабасе». Джог не был убежден, что сможет вернуть звездолет к Зену. Неоконченный курс летного училища не давал ему стопроцентной уверенности в своих силах. Любой ценой нужно заставить Пидла восстановить все функции бортового компьютера В этом случае проблема управления кораблем решится нажатием пары кнопок на пульте и использованием шаблона.

«Почему мне так не везет?» – с тоской думал электронщик, косясь на загадочно жестикулирующего гридера.

Нанимаясь на «Гедабас», Пидл всего лишь хотел получить нормальную работу, а попал в переплет похуже, чем на войне. Хорошо, что у него никто не спрашивал документы перед приемом на работу. Иначе Дио знал бы, кто работает электронщиком на его трухлявом звездолете. Ас-разрушитель третьей степени, некогда приписанный к восьмой эскадре орбитальной группировки планеты Василирт – Пидлоуз Марти Корт. Так раньше звучало его полное имя и воинское звание. За отвагу и летное мастерство награжден двойным лавровым венком и алмазной бляшкой для головной повязки. Когда-то он носил красивую военную форму и волновался только о том, чтобы дожить до завтрашнего дня. И в самом страшном сне ему не мог привидеться этот самый «завтрашний день». Если бы он тогда знал, чем всё закончится, он бы геройски погиб на орбите Василирта и никогда не изведал бы позора капитуляции и кошмара имперской оккупации. Противостояние непокорного мира с Кибер-Империей закончилось поражением родной планеты Пидлоуза и двухгодичным пленом для всех защитников Василирта. Два года он ковырял руду в провонявших слизью и плесенью шахтах Тарока. Освободившись, он остался без денег, зато с черным штампом в личном деле. Никто и никогда не узнает, каким чудом ему удалось добраться до нейтрального Зена. Полет на «Гедабасе» стал для Пидла шансом вернуться домой.

«Светодар видит, я не хочу ничьей смерти и мне не нужно это богатство, – пробормотал Пидл на своем родном языке. – Я потрачу всё на финансирование сопротивления Кибер-Империи за освобождение Василирта. Никто не посмеет встать на моем пути. Никто не знает, что я способен без их помощи вернуть звездолет на Зен, и никто не принимает меня в расчет. Что ж, тем хуже для них. Я расправлюсь с ними поодиночке».

– Я тебя не понимаю. – Сомий отодвинулся от электронщика. Его испугали злые интонации непонятных слов, невольно слетевших с губ конкурента.

– Я еще доберусь до его бороденки, – кровожадно пообещал Пидл, имея в виду капитана Дио. – Ненавижу розовых. Ты можешь себе представить, на моей родной планете они считают нас, чернокожих, людьми второго сорта.

– На твоей планете живут две расы? – удивился Сомий, тайно радуясь тому, что тема разговора переходит в нейтральное русло.

– Три, если не считать дельфинов, – чавкая галетой, заявил Пидл, который быстро справился со своими эмоциями и вновь превратился в глуповатого электронщика. – Черные, плюгавые и розовые. Розовые – самые мерзкие. Они похожи на дождевых червей. Слабые и бледные, будто ожившие мертвецы. Мы пугаем ими детей. Это они продали нас Императору.

– Прошу экипаж принять меры! – Дребезжащий голос Дио опять бесцеремонно вмешался в мирную беседу.

– Да пошел ты… – огрызнулся электронщик.

– Надо сходить посмотреть. – Сомий погладил себя по лысому черепу. С тех пор как он покинул родную планету, морщинок на его голове явно прибавилось. – А то звездолет развалится до того, как мы прибудем на место.

– И охота тебе упаковываться в душный скафандр и запаивать какую-то долбанную дырку?

– Неохота, а что делать? Надо. Где этот отсек 19-бис?

– Синие временами бывают хуже розовых, – огорчился Пидл и, с сожалением понюхав пустую мензурку, поднялся с табуретки. – Пойдем искать этот треклятый отсек. Где-то в коридоре должна быть схема корабля.

Они сразу нашли подробный план помещений звездолета. Большая разноцветная схема украшала стену рядом с медицинским кабинетом. Все девять уровней были тщательно прорисованы тончайшими линиями. Однако при ближайшем рассмотрении оказалось, что понять мысль существа, создавшего этот чертеж, совершенно невозможно. Расшифровка условных обозначений отсутствовала, градация цветов не расписывалась. К тому же рисунок не соответствовал ни гридерским, ни имперским стандартам проекций. Скорее всего, план изготовили строители корабля с учетом своих специфических потребностей, и их совершенно не заботили трудности тех дилетантов, которым придется с ним работать. Глядя на хитроумное переплетение линий, Сомий сразу почувствовал себя самым глупым гуманоидом в Галактике.

– Смотри, здесь отсек 19-бис. Здесь мы спускаемся на четвертый уровень, – розовый ноготь электронщика прочертил направление маршрута. – Проходим вдоль борта, а потом… Потом…

Ноготь заблудился в сложном орнаменте.

– Это что? Тоннель или шахта лифта?

Джог склонил голову к плечу и яростно засопел. Несмотря на сверхнапряжение всех мозговых извилин, он не мог постичь, каким образом Пидл нашел в этом нагромождении треугольников нужный отсек. Электронщик Посмотрел на потускневшие глаза гридера, вздохнул и положил руку на плечо синего гуманоида. Сомий был настолько удручен, что даже не отстранился от неприятного прикосновения.

– Я сейчас, – успокаивающе произнес Пидл и вернулся в медицинский отсек. После минутного отсутствия электронщик появился с пластмассовой фляжкой в руке.

– На нашей планете есть один очень мудрый народ живущий во льдах, – прокомментировал он свои действия и с громким бульканьем отхлебнул из емкости. – Они хоть и розовые, но вполне приличные люди, – тяжело дыша, сообщил он. – Эти ребята открыли эликсир мудрости. Пойдем, разберемся на месте.

Сомий вцепился в край железного листа, на котором был начерчен план и попытался отодрать его от стены. Он хотел, на всякий случай, взять чертеж с собой, чтобы не заплутать в лабиринтах звездолета. Пидл озабоченно покосился на Сомия, сделал еще один маленький глоток из фляги и закашлялся. Гридер начал выходить из себя. Упрямая жесть никак не поддавалась.

– Не надо, – остановил его электронщик. – Такая картинка висит в каждом коридоре.

– Твой эликсир мудрости, кажется, начал действовать, – саркастически заметил Сомий и, оставив схему в покое, вызвал кабину лифта.

Четвертый уровень выглядел на удивление прилично, по сравнению со всем остальным кораблем, а особенно по сравнению с затопленными трюмами. Воздух был приятно ароматизирован ментолом. Все стены ровные и без потеков ржавчины. Когда Пидл и Сомий вышли из лифта, лампочки на потолке дружно вспыхнули, осветив длинный коридор. Кроме того, указатели на стенах и многочисленных дверях были аккуратно подсвечены зелеными фосфоресцирующими полосками.

– Кажется, я знаю, где будет моя спальня, – удовлетворенно пробурчал Пидл и сплюнул на пол. Через секунду из отверстия рядом с плинтусом выкатился маленький, похожий на черепаху робот и мгновенно стер плевок. – Может быть, здесь и душ есть, – размечтался электронщик. – И камбуз найдем приличный. А то надоели эти древние галеты. Они окаменели еще в те славные времена, когда мои предки жили на деревьях.

– Сначала – работа, потом – отдых, – наставительно изрек Сомий и первым двинулся по коридору. Пидл последовал за ним, время от времени толкая двери и заглядывая в каюты. Похоже, этот уровень предназначался для весьма важных персон. Во всяком случае, далеко не каждый капитан звездолета путешествует с подобным изощренным комфортом. За каждой дверью скрывалась просторная спальня с полным набором мыслимых и немыслимых удобств. Здесь было всё, вплоть до регуляторов гравитации и индивидуальных анабиозных камер, в которых заскучавший пассажир мог скоротать время затянувшегося вояжа. Пидл не удержался и вошел в одну из кают. Как только он переступил порог, тихий услужливый голос из динамика над дверью что-то невнятно пробормотал на незнакомом языке.

– Не понимаю, – буркнул Пидл себе под нос и осмотрелся по сторонам, оценивая обстановку с точки зрения мародера и грабителя. Что бы такое отсюда прихватить?

– Готов исполнить любое ваше желание, – заявил тот же голос из динамика, но уже на официальном языке Империи.

– Что ты можешь знать о моих желаниях, глупый кибер-портье? – осведомился электронщик, ища глазами шкаф с едой.

– Я не так глуп, как вы думаете, – в голосе появилась имитация легкой, тщательно скрываемой обиды.

– У тебя процессор Х200, не больше. Ты туп, как каменный топор моего пращура! – Ни шкафов, ни полок в поле зрения Пидла не попадалось. Имелась широкая и очень мягкая кровать, пневматическое кресло и черный куб системы стереовидения. Интересно, где же они прячут продукты питания?

– На самом деле мною управляет процессор XI66, – Опоздало отозвался кибер-портье, – но всё же позвольте мне услужить вам. Сейчас у вас есть четыре доминирующих потребности, три из которых я могу удовлетворить. К сожалению, у меня нет возможности вернуть вас на Василирт. Это компетенция капитана и главного бортового компьютера. Всё остальное…

«Телепатический сканер, – сообразил Пидл. – В капитанской рубке он не действует, а здесь – пожалуйста. Да еще и готов исполнить три желания. Как в сказке. О двух желаниях я догадываюсь. Пожрать и выпить – здесь всё ясно, но какое же третье он прочитал в моем мозгу? Неужели выспаться?»

С таинственным шорохом на одной из стен отъехали в сторону три пластиковые панели. За ними скрывались ниши высотой в рост человека. Полки в первом шкафу были плотно заставлены сосудами самых разных форм и конфигураций: от квадратных жестянок с ячменным элем до глиняных кувшинов с вином из лапок гурказинских тараканов. Второй шкаф потрясал воображение обилием продуктов. Хотя, судя по запаху, все они давно пришли в полную негодность. А вот третья ниша…

– Не может быть! – потрясенно пролепетал Пидл – Как ты здесь оказалась?

– Система половой релаксации прогрета и готова к использованию, – неестественно тонким голоском пропищала женщина, выходя из ниши. Загорелое гладкое тело прикрывал лишь небольшой кусок красной материи.

– Секс-робот, – с восхищением простонал электронщик, жадно ощупывая глазами неожиданный трофей. – Очень дорогой и навороченный.

Искусственная дама, похоже, была подключена к системе телепатического сканирования и чувствовала своего клиента лучше любой настоящей женщины. Она изящно завертелась вокруг своей оси, наглядно демонстрируя ему самые умопомрачительные части своего тела. Пидл задрожал от возбуждения и протянул руки к секс-роботу. Однако каждый раз, когда он пытался дотронуться до ее груди или ягодиц, она неуловимым движением ускользала от него и продолжала свой простой и прекрасный танец. Наконец электронщик не выдержал и начал с торопливой неуклюжестью сдирать с себя штаны. Взбунтовавшаяся плоть сильно мешала процессу раздевания, но словно магнит, привлекла секс-робота. Клок ткани сполз на пол, обнажив литые полусферы грудей, ровный твердый живот и мускулистые бедра. Теперь на ней остались только черные очки. Правдоподобно моделировать глаза разумного существа не позволяли даже самые изощренные технологии, поэтому все секс-роботы традиционно прятали глаза за непрозрачными стеклами. Легким движением умелых пальцев искусственная женщина освободила Пидла от одежды и повисла на нем, обхватив ногами талию. Электронщик заурчал и с удовольствием подчинился воле кибернетического устройства, предназначенного для удовлетворения низменных потребностей.

Сомий между тем не спеша добрел до конца коридора, отыскал план корабля и, заложив руки за спину, принялся внимательно его изучать.

– Похоже, что на схеме рядом с медицинским блоком всё-таки была изображена шахта лифта, а не тоннель, – задумчиво произнес он. Ему никто не ответил, и Джог беспокойно оглянулся. Пидла нигде не было видно.

Гридер не заметил, когда исчез его напарник, и сейчас не на шутку испугался. Ему сразу припомнились истории про злобных мутантов, обитающих в трюмах старых звездолетов. В памяти всплыли читанные в детстве отчеты следственных комиссий о кровавых деяниях бастурматов, кошмарных порождений Запределья. Они материализовались из вакуума и убивали экипажи транспортных судов.

Загнав страхи в подсознание и стараясь сохранять невозмутимое выражение лица, Сомий двинулся обратно по коридору. «Скорее всего, чернокожее животное отыскало где-то залежи выпивки, – успокаивал себя Гридер. – И теперь эта тварь не сдвинется с места, пока не вылакает всё без остатка». Громкий утробный вопль, раздавшийся из-за приоткрытой двери, полностью опроверг алкогольную версию.

Несколько шагов в направлении всё усиливающихся криков стоили Сомию максимального напряжения всех физических и моральных сил. Затаив дыхание и на время остановив сердце, гридер заглянул в каюту. Он не сразу постиг суть происходящего перед ним действа. Обнаженный Пидл стоял посередине комнаты и сжимал в своих лапищах хрупкую самку, которая корчилась и дергалась в его железных объятиях, царапая спину электронщика длинными ногтями. Кто кого пытается убить?

– Размножаются! – догадался Сомий. – Но почему стоя? И от чего они так орут? Может быть, она на него напала? Откуда она вообще взялась?

Гридер толкнул дверь и вошел в каюту. Никто не обратил на него внимания, поэтому он уютно устроился в кресле, вытянул ноги и закрыл глаза. Больше всего на свете ему хотелось хорошенько выспаться. Несколько суток неподвижно отлежаться в тихом уголке, не контролируя окружающую обстановку и не опасаясь за свою жизнь. Проспать настолько долго, чтобы температура тела сравнялась с температурой воздуха, а метаболизм полностью остановился, погружая мозг в неторопливые яркие грезы.

Крики и стоны продолжались несколько томительных минут. Потом послышался хриплый всхлип, и незнакомый женский голос произнес:

– Релаксация достигнута. Программа очистки интерфейсного разъема успешно завершена. Система готова к повторному использованию.

Сомий открыл глаза. Самка лежала на кровати широко раскинув ноги. Вспотевший и дурно пахнущий Пидл привалился спиной к стене и присосался губами к кувшину с гурказинеким вином.

– Пошли работать, – безнадежно предложил Сомий.

– Дай передохнуть, – взмолился электронщик. – Развлекись пока с дамой. Она всегда готова и отлично знает свое дело.

Гридер внимательно посмотрел на неподвижно лежащую женщину. Идея оплодотворить инопланетную самку ему понравилась.

– А капитан не будет возражать? Это, наверное, его супруга.

Пидл поперхнулся вином.

– Это секс-робот, идиот!

– Секс-робот? – разочарованно переспросил Джог. – Значит, она не может давать потомство?

– А вы встречаетесь с женщинами только ради потомства? – удивленно поинтересовался Пидл. Он уже отставил в сторону пустой кувшин и приводил в порядок одежду.

– А зачем же еще нужны самки? Как может быть по-другому?

– Вы настоящие животные, – вздохнул электронщик. – Нет у вас ни малейшего понятия о любви и романтике. Пойдем работать.

Сомий промолчал, проглотив обиду. Пидл направился к двери, помахав на прощанье своей подружке. Та, поняв, что выполнила свою задачу, встала с кровати и вернулась в стенную нишу. Ее движения были механически резкими и угловатыми. Соблазнять больше никого не надо и можно не тратить энергию на плавную походку.

Пидл и Джог продолжили свое путешествие в отсек 19-бис. Гридер уже знал дорогу и сразу повел своего спутника к плану звездолета в конце коридора.

– Нам нужно спуститься на этом лифте до минус второго уровня, – уверенно заявил Сомий, водя пальцем по схеме. – Думаю, придется вернуться за скафандрами. Дио говорил, что уровень разгерметизирован.

– Выкрутимся как-нибудь, – беспечно отмахнулся электронщик и ткнул пальцем в кнопку вызова лифта. Несколько минут они стояли и ждали. Кабина не приезжала. Потом они по очереди жали на кнопку и яростно милотили ногами по раздвижным дверям. Безрезультатно. Лифт не работал.

– Наверное, он сломан, – предположил Сомий.

– Гениально! – восхитился Пидл. – Признайся, ты вводишь себе эликсир мудрости внутривенно?

– Нет. Клизмы делаю, – огрызнулся Джог.

– Отныне ты – мой гуру! Никто, кроме тебя, не умеет хлебать спирт задницей. – Пидл положил руку на дверь ближайшей каюты, и та послушно отворилась, пропуская электронщика внутрь.

– Сейчас мы найдем нужный инструмент, – пообещал он.

Воздух в комнате, куда они попали, оказался на редкость тяжелым и непрозрачным. Туманная муть заполняла весь объем помещения, концентрируясь под потолком зловещим серым облаком. Наполненные светящимся газом трубки освещения с трудом вырывали из марева расплывчатые очертания предметов. Казалось, что если взять острый нож, то можно легко нарезать спертую газовую смесь ломтями. Очевидно, вентиляция в этой комнате не работала уже очень давно. Пидл, задержав дыхание, решительно двинулся вперед и остановился, сделав всего три шага. На просторной кровати лежал мумифицированный труп в форме лейтенанта Кибер-Империи. Мертвое лицо закрывал почерневший от времени платок. Сухие пальцы сжимали рукоять лучемета.

Сомий тоже просунул голову в дверь. Обстановка в комнате, в отличие от соседних номеров, была самой непритязательной. Панцирная кровать с противоперегрузочной сеткой. Этажерка с полками, покрытыми клейкой массой на случай аварийной вибрации. Рядом с дверью фосфоресцировал потертым сиденьем автономный деструктор естественных отходов. Вот, пожалуй, и всё. Больше похоже на тюремную камеру, чем на каюту.

Пидл бесцеремонно сбросил труп на пол и полез под кровать, кряхтя и что-то злобно бормоча. Наблюдавший за ним Сомий поморщился. Он не любил неучтивого отношения к покойникам.

– Нельзя так поступать, – укоризненно произнес Сомий, наклоняясь над трупом. – Уважение к смерти – один из главных признаков разума.

Платок сполз с лица мертвеца, и теперь стала понятна причина его смерти. Лазерный луч пронзил нижнюю челюсть и вышел через затылочную кость. Скорее всего, лейтенант сам выстрелил себе в голову. Быстрая и позорная смерть по собственной воле. Неудивительно, что труп остался неутилизированным. У большинства рас имеется здоровое презрение к самоубийцам.

Сомий взял лучемет за ствол и сильно дернул. Пальцы мумии крепко держали оружие, и Джогу пришлось рвануть еще раз. Правая рука мертвеца с треском оторвалась.

– Кто-то только что говорил об уважении к смерти, – с издевкой напомнил Пидл, с видимым усилием раскручивая зажимы, крепившие кровать к полу.

– Смерть бывает разная. Некоторые ее виды не достойны уважения, – буркнул Сомий. Чтобы окончательно завладеть лучеметом, пришлось отломать мертвецу пальцы по одному. После каждого тошнотворного хруста Сомий останавливался и мысленно произносил короткую молитву, защищая свою душу от мести обитателей Теплы к Пещер. Грязная работа не пропала даром. Через каких-то пять минут гридер завладел вполне приличным «гибелом», правда, с разряженной до нулевого уровня батареей. «Гибел», конечно, гораздо слабее по мощности, чем «подвиг», и значительно уступает «эстриху» в надежности и экономичности. Зато он достаточно легкий и, в отличие от луппера, мгновенно перезаряжается. Не нужно ждать, пока накачивается конденсатор после выстрела. Можно сразу давить на курок. Хорошая машинка как для дискретной стрельбы, так и для стрельбы непрерывными очередями.

Пидл наконец-то раскрутил зажимы, перевернул кровать и сильным ударом ноги выломал одну из ножек.

– Вот и инструмент, – гордо провозгласил он, подкидывая на руке длинную трубку. – Если не поможет, то воспользуемся твоим новым лучеметом.

– Не воспользуемся. Обойма пустая.

– Обойдемся тем, что послала нам судьба, – смиренно ответил электронщик и наперевес с кроватной ножкой вернулся к лифту. Упрямые двери не поддались первому легкому нажиму, и Пидлу пришлось атаковать их, применив всю свою силу. Мышцы на его руках вздулись, на шее запульсировали тугие вены, а из горла вырвался сдавленный хрип. В чреве лифта что-то треснуло, и двери неожиданно разъехались в стороны.

– Нет ничего невозможного для человека с интеллектом, – электронщик победно оскалился и заглянул в шахту. – М-да, – разочарованно промычал он. – Нам точно нужно вниз? Ты ничего не перепутал на схеме, синий?

– Гридеры не ошибаются, черный, – Сомий тоже сунул голову в шахту. На натянутых, как струны, тросах висела лифтовая кабина, полностью преграждая спуск и блокируя дорогу на нижние уровни.

– Придется искать другой путь.

Джог устало опустился на пол и погладил повязку на раненой ноге. Срок действия обезболивающего укола истекал. Скоро ему будет больно Очень больно. Пидл сделал успокаивающий жест рукой и извлек из кармана пластмассовую фляжку. Загадочно улыбаясь, он открутил крышечку и плеснул немного прозрачной жидкости себе в рот. Сомий с надеждой посмотрел на электронщика. Кто знает, может быть, розовые люди с его планеты действительно открыли эликсир мудрости?

Электронщик резко выдохнул и подошел к переговорному устройству, вмонтированному в стену рядом с лифтом.

– Капитан, – развязно позвал он. – Эй, капитан!

– Вы уже устранили неполадку? – недовольно поинтересовался Дио. – Почему мои приборы этого не показали?

– Капитан, отключи гравитацию в шахте «Ко», – неучтиво потребовал Пидл и постучал по решетке микрофона. – Да побыстрее шевели лапками, нам очень хочется поработать.

– Сейчас, – устало пообещал Дио, не обратив внимания на оскорбительный тон электронщика. Послышался щелчок, шорох в динамике стих. Капитан отключил связь.

– Ну и что ты задумал? – спросил Сомий. – Чем это нам поможет? Масса лифтовой кабины такова, что из-за инерции мы не сдвинем ее даже при полной невесомости.

– Т-с-с-с, – Пидл приложил указательный палец к своим большим вывернутым наружу губам. – Внимай пространству, и тебе откроется истина.

– Чего?

Из недр шахты послышался громкий скрежет.

– Трос натянут под действием силы тяжести, – поведал электронщик, очень убедительно размахивая руками. – Если убрать силу тяжести, то сила упругости троса…

– Верно, – кивнул Сомий и, словно услышав их разговор, мимо раздвинутых дверей куда-то вверх с веселым свистом пролетела лифтовая кабина. Теперь путь был свободен, и пройти его будет нетрудно, учитывая полное отсутствие силы тяжести.

Джог заглянул в шахту. Дно колодца скрывала темнота, и поэтому казалось, что шахта бесконечна. Наверху раздался металлический лязг. Лифт достиг высшей точки.

– Осторожно! – Пидл оттолкнул Сомия от дверей в тот самый момент, когда перед лицом Джога просвистели обломки лифта.

– Голова большая, а мозгов совсем нет, – посетовал электронщик, помогая гридеру подняться на ноги.

– Там же невесомость! – дрожащим голосом воскликнул Джог. – Ничего не должно было упасть!

– А они и не упали, – Пидл невозмутимо занес ногу над пропастью. Подошва повисла в воздухе. – Они отскочили от верхнего люка.

Электронщик медленно оторвал от пола вторую ногу и всем корпусом осторожно переместился в зону невесомости. Теперь он, словно воздушный шарик, болтался в воздухе. Одно плавное движение руками, и Пидл перевернулся вниз головой. Сомий неотрывно наблюдал за ним. С подобным эффектом он прежде не сталкивался. Он, конечно, учил в школе про невесомость, но испытать это состояние на себе ему даже в голову не приходило.

– За мной! – скомандовал Пидл и, прикоснувшись кончиком кроватной ножки к стенке, стремительно скользнул в темноту. Тяжело вздохнув, Сомий тоже переступил невидимую границу, отделяющую таинственную неизвестность, где нет верха и низа, от привычного мира. С самого начала гридер допустил какую-то ошибку, и его сразу швырнуло на ребристую балку, укрепляющую стену шахты. Едва он дернулся, чтобы прикрыть голову, как его крутануло через плечо, и он сильно ударился раненой ногой о порог лифтовой шахты. Растревоженная рана тотчас взорвалась резкой болью.

– Ну, где ты там? – поторопил его Пидл.

Сомий суетливо замахал руками в поисках опоры. Быстрые движения только усугубили положение. Теперь гридер беспорядочно болтался в колодце, окончательно потеряв ориентацию и не в силах остановить одуряющее вращение. Джогу очень не хотелось казаться беспомощным и смешным в глазах электронщика. Мысленно он уже поставил Пидла на самую низшую ступень в иерархии разумных гуманоидов и в дальнейшем собирался использовать чернокожее существо по своему собственному усмотрению. А если сейчас он попросит помощи, то может навсегда забыть о руководстве.

Внутренне сжавшись, Сомий раскинул в стороны все четыре конечности. После нескольких судорожных рывков, ему удалось зацепиться кончиками пальцев за какой-то кабель, и дурацкое верчение прекратилось. Сориентировавшись, Сомий быстро перевернулся головой вниз и, шустро перебирая руками, заскользил вниз по стене.

К тому времени, когда Джог с таким трудом наконец-то добрался до дна шахты, Пидл уже успел разобрать управляющий блок и вскрыть дверь. Теперь он стоял в коридоре и, ухмыляясь, поглядывал на гридера. Сомий поспешил выбраться наружу. Как только его ступни коснулись пола, раненая нога немедленно напомнила о себе. Электронщик посмотрел на гридера, покачал головой и двинулся вдоль по коридору, благоразумно воздержавшись от едких комментариев. Гридер выглядел забавно: его кожа приобрела отчетливый зеленоватый оттенок, а зрачки вытянулись в ниточку. Мало кто знал, что таким образом гридерский организм реагирует на сильнейшую боль. Сомию действительно было очень больно. Кровь в ноге пульсировала, каждым толчком вызывая новую мучительную волну страдания. Джог держался из последних сил. Он ни в чем не должен уступать Пидлу и будет бороться до отказа болевых центров нервной системы и полного помутнения рассудка.

Они прошли несколько десятков метров по коридору и уперлись в запертую дверь, над которой горела синяя лампочка.

– Следующее помещение разгерметизировано, – сказал Сомий, показывая рукой на индикатор. Он очень старался, чтобы его голос звучал естественно и не выдавал переживаемых им мучений, но ему не удавалось подавить дрожь голосовых связок. Пидл, однако, ничего не заметил. Он плохо разбирался в гридерских интонациях.

– Я догадался, – кивнул электронщик и сдвинул в сторону небольшую крышечку рядом с дверью. Там находилась кнопка принудительного открытия задраенной двери Обычно ею пользовались аварийные команды, чтобы проникнуть в ремонтируемое помещение.

– Постой! Мы же без скафандров, – предостерег его Сомий.

– Я знаю, – проворчал электронщик и надавил на кнопку. Джог не успел остановить его. Металлическая плита послушно отъехала в сторону Ураганный удар взбесившегося воздуха сбил их с ног. За спиной громыхнула аварийная крышка, отрезая путь к спасению Глухо взвыла сирена. Из-за резкого падения давления звук казался далеким и нереальным. Перепуганный Сомий скреб пальцами по полу и беспомощно разевал рот, пытаясь сделать последний вдох. Ужас сдавил ребра и парализовал дыхание.

Сомий почувствовал, как какая-то субстанция плотоядно обволокла его тело с головы до ног Желеобразное вещество наползло на лицо и забилось в носовые щели и в рот. Раздутую внутренним давлением грудную клетку сильно сдавило, и в легкие непостижимым образом начал поступать воздух. Сомий не сразу рискнул открыть глаза. Время шло, а он всё еще был жив. Слегка приподняв веки, он увидел свою собственную руку. Она была аккуратно завернута в полупрозрачный материал. Сомий удивленно осмотрел себя. Всё его тело оказалось упакованным в аккуратный легкий скафандр. Через тонкую трубочку, откуда-то со спины, подавалась дыхательная смесь. Джог принюхался и отчетливо ощутил запах размокшей заплесневевшей резины.

Невероятно, но Пидл тоже умудрился облачиться в такой же комбинезон. Совершенно непонятно, как ему это удалось. Хитрый электронщик, по-видимому, был прекрасно осведомлен о том, что произошло. Поэтому он не смотрел на себя с таким любопытством, а сразу встал на ноги, подошел к Сомию и взял его за руку.

– Аварийная система спасения, – объяснил он. – Биоактивная резина. При разгерметизации сама находит, на кого надеться. Прекрасно работает. Правда, только в нижних отсеках. – Электронщик показал на потолок. Там, присосавшись к гладкому металлу, висели бесформенные сгустки серого цвета.

– Зародыши, – пояснил Пидл. Его голос звучал очень тихо. Сомий почти ничего не слышал. Звуковые волны с трудом проникали сквозь материал костюмов. Вакуум не пропускает звук, поэтому, чтобы разговаривать, приходилось сохранять столь неприятный Сомию физический контакт. К сожалению, биоактивная резина не могла сформировать даже самое примитивное радиопереговорное устройство. Джог сжал зубы и едва сдержался от того, чтобы не обрушить на своего слабоумного спутника шквал ругательств и оскорблений. Почему эта гридероподобная скотина не потратила пару секунд на объяснения перед тем, как жать на кнопку?

– Воздуха хватит на один час, – сообщил Пидл и улыбнулся. Белозубая челюсть, искаженная полупрозрачным лицевым щитком, выглядела жутковато.

Сомий оттолкнул электронщика и первым вошел в аварийный отсек. Когда-то, в далеком и, несомненно, прекрасном прошлом, это помещение представляло собой образцовый трюм. Вдоль стен высились одинаковые контейнеры, единообразно закрепленные надежными тросами. По широкому проходу к каждому контейнеру мог легко подобраться неповоротливый автопогрузчик и выдернуть нужный ящик. Однако весь этот образцовый порядок давным-давно ушел в небытие, оставив после себя обрывки истлевших веревок, ржавый крепеж и груды обвалившихся контейнеров. Клешня покореженного робота-погрузчика безнадежно торчала из кучи консервных банок, высыпавшихся из разбитых ящиков. Сомий поднял банку и с трудом разобрал надпись на почерневшей от времени этикетке: «Синтетическая человечина с пряностями. Полный аналог натурального продукта». Должно быть, вкусная штука. Жаль, что срок годности истек еще до рождения Джога.

Пока гридер изучал свою находку, Пидл уже вскарабкался на самую высокую кучу ящиков. Его силуэт был едва различим в хилом свете единственной работающей люминесцентной панели. Сомий поспешил наверх, со скрежетом топча жестянки. Электронщик оглянулся и замахал руками, указывая в ту часть трюма, которую Сомий не мог видеть. Неуклюже прыгая по ребрам контейнеров, Джог обогнул завал и посмотрел туда, куда показывал Пидл. Огромная пасть грузового люка была разинута во всю ширь. Погрузочная платформа железным клыком вонзалась в звездную бездну. Корабельный трюм представлял собой открытую смотровую площадку, ничем не отделенную от космоса.

Заглянув в слепые глаза Вселенной, Сомий с содроганием ощутил свою беззащитность перед ликом бездушной пустоты. Хлипкий скафандр слишком непрочен. Дряблую биоактивную резину можно безнадежно испортить, случайно наступив на обычный гвоздь. Гридер быстро глянул себе под ноги, опасаясь проткнуть чем-нибудь свою тонкую оболочку и лишиться ненадежной защиты, ограждающей его от холодного вакуума. Острых краев и штырей вроде бы нигде не видно. Переведя дух, Сомий спрыгнул с контейнеров на пол и осторожно вышел на грузовой пандус.

Величественная тьма очаровывала и гипнотизировалa. Бесконечность влекла в свои мертвые объятия. Джог двигался неторопливо и после каждого шага делал остановку, убеждаясь, что на торчащей из борта корабля платформе есть сила тяжести.

Пустота, подернутая дымкой далеких туманностей, окружила его с трех сторон. Над головой, на невидимых мачтах бессмысленно моргали навигационные огни «Гедабаса». Мохнатые пылинки звезд вмерзли в космическую мглу и казались инородными вкраплениями в благородной черноте небосклона. Звездолет летел в несколько сотен раз быстрее света, но движение совсем не чувствовалось. Корабль будто застыл в беззвучном прыжке.

Сомий окинул взглядом угловатую глыбу «Гедабаса». Серебристый корпус с изящными обводами покрывали безобразные бурые вмятины – следы неудачных встреч с мелкими метеорами. Немного выше уровня пандуса виднелась пробоина, тщательно закрытая гладкой титановой плитой. Судя по размеру заплатки, эту рану нанес главный калибр какого-то крейсера. Похоже, кибермозг корабля в самый последний момент сумел совершить маневр уклонения, и смертоносный луч только чудом не снес командную рубку.

Пидл, несколько минут с завистью наблюдавший за Сомием, прогуливающимся, так сказать, под открытым небом, тоже рискнул переступить порог трюма и подошел к гридеру. Электронщик зачарованно взирал на равномерно пульсирующие огненные вихри, вырывающиеся из дюз корабля, и на яркий клубок звездных скоплений, оставшийся далеко за кормой. «Гедабас» мчался от центра Галактики к ее окраине. Поэтому позади звезд было во много раз больше, чем прямо по курсу, но и с той и с другой стороны яркие точки застыли в мертвенной неподвижности. Казалось, ничто не способно нарушить межзвездное спокойствие.

Внезапно Сомий изо всех сил вцепился в рукав электронщика и начал его дергать. Пидл даже испугался, не разорвался бы скафандр. Он посмотрел в том направлении, куда испуганно тыкал пальцем гридер. Прямо перед носом корабля вспухала огромная сфера красного гиганта. Звезда приближалась с ужасающей быстротой. Еще минуту назад она была ничем не примечательным пятнышком, среди множества подобных ей далеких светил, а сейчас в одно мгновение заполнила половину мирового пространства. Звездолет устремлялся прямо в центр безбрежного бурлящего огнем океана, и никакая сила не могла предотвратить столкновение.

Пидл потрепал Сомия по плечу.

– Салага! – крикнул он, приложив свою ладонь к уху гридера.

– Мы погибнем! – с дрожью в голосе воскликнул Сомий. Он с трудом сдерживал себя от того, чтобы не укрыться внутри корабля, хотя прекрасно понимал, что ему ничего не грозит. Но понимать – это одно, а видеть – это совсем другое.

– При скорости выше световой атомарные решетки приобретают способность к взаимопроникновению! – проорал Пидл и закрыл глаза. Даже с опущенными веками, он мог с наслаждением рассматривать раскинувшееся вокруг сверкающее великолепие. Они были уже настолько близко, что светило перестало выглядеть как сфера и теперь казалось плоскостью. По океанам кипящей плазмы ползли бурые континенты солнечных пятен. Языки протуберанцев жадно облизывали звездолет от носа до кормы.

– Любая материя почти на сто процентов состоит из пустоты, – пояснил электронщик, чувствуя, что Сомий вот-вот сойдет с ума. – При нашей скорости молекулы твоего тела просто проскользнут между молекулами звездной плазмы.

Похоже, Сомий не слышал его, как не слышал доводов собственного разума. Гридер опустился на колени и закрыл свои огромные глаза ладонями. Его прозрачные веки совсем не защищали зрачки от яркого света. «Может быть, он просто бережет зрение?» – подумал Пидл, и в этот миг огромная туша «Гедабаса» вонзилась в плазменный океан. Электронщику показалось, что он слышит громоподобный рокот звездных недр и чарующий плеск звездных волн. Всего лишь обман слуха. Может быть, это кровь стучала в ушах, а может, звезда рождала телепатические волны, воздействующие на слуховой нерв. Это не важно. Главное, Пидл услышал зов звезды. Ради этого стоило жить.

Лишь несколько мгновений фрегат пребывал внутри красного гиганта. Сердце застыло и пропустило всего лишь один удар, и вот огненный океан остался за кормой, и еще через минуту пылающий шар превратился в скромную неяркую точку.

Сомий с опаской убрал ладони от лица и осмотрелся, вокруг всё было по-прежнему. Пылающая солнечная буря промчалась мимо, и пространство предстало в своем обычном мертвенно-неподвижном виде.

– Разве ты не знаешь, что космические корабли могут проходить сквозь звезды? – спросил Пидл, положив руку на голову доктора. – Столкновение опасно только при разгоне и торможении. То есть на скорости, меньше световой.

– Знаю, – буркнул Сомий и сбросил руку Пидла. – Но я даже представить себе не мог, как это выглядит в реальности.

Последние слова электронщик услышать не мог. Контакта между скафандрами не было, а звуки не проходят сквозь пустоту. Пидл вернул свою руку на затылок Сомия, чтобы продолжить уничижительную лекцию о физических основах дальних перелетов, и сразу же получил сильнейший толчок в грудь. Как он мог догадаться, что жест «возложения длани» у гридеров означает демонстрацию превосходства, а Джог отнюдь не считал себя низшим по положению?

– Никогда не клади руку на мою голову, – жестко проговорил Сомий. Пидл лишь пожал плечами. Он опять ничего не услышал. Он только видел, как двигаются губы доктора. Сомию пришлось повторить свою фразу, взяв электронщика за руку.

– Хорошо, – легко согласился Пидл. – Я не собирался тебя обижать. Просто хотел сказать, что нужно поторопиться с ремонтом. Воздух в скафандрах скоро закончится.

Они вернулись в трюм, и Пидл осмотрел механизм поднятия пандуса. Люк нельзя было закрыть, пока погрузочная платформа опущена и выдвинута наружу. Неисправность обнаружилась быстро. Ее удалось найти по большой луже замерзшего машинного масла. Один из гидроприводов лопнул, а стержень в соседнем сместился с положенного ему места. Несколько ударов консервной банкой вернули его куда следует, и он сразу же заработал. Пандус с величавой неспешностью втянулся внутрь звездолета, а тяжелая плита люка опустилась из-под потолка, отгородив трюм от открытого космоса. Ярко вспыхнул свет, и Пидл почувствовал, что скафандр сразу стал ему тесен. Давление повысилось, и биорезина плотно облепила тело. Очень скоро воздуха в трюме стало вполне достаточно для дыхания, и в комбинезоне что-то затрещало. Он задергался, как живой, лопнул в нескольких местах и большими кусками сполз к ногам. Пидл похлопал себя по плечам, будто отряхивался от пыли, и не спеша подошел к переговорному устройству.

– Дело сделано, капитан, – бодро отрапортовал он – Мы пойдем отдыхать.

– Пожар в навигационной рубке, – с издевкой прошипел Дио – Не надейтесь, что ваша доля гравитрона достанется вам слишком легко.

– Включи аварийную систему пожаротушения, – раздраженно буркнул Пидл.

– Помните, вы сегодня перекрывали воду? – спросил капитан. Переговорное устройство не транслировало изображение, но по интонациям Сомий догадался, что Дио улыбается. – Так это и был трубопровод системы аварийного пожаротушения.

Пидл с досадой хлопнул по кнопке выключения переговорника.

– Капитан прав, – вздохнул он. – Через неделю наша доля будет казаться нам справедливой оплатой за тяжелый труд и не более того.

Виктор в десятый раз выразительно потер ладонями свои уши. Сей весьма распространенный в Галактике жест, означавший мирные намерения, знали практически все разумные создания, хоть раз встречавшие пришельцев с других планет. Жители этого мира просто обязаны были иметь представление об инопланетянах и общегалактическом языке жестов. Ведь у них имеются космодромы и орбитальные крепости. Они воюют с имперцами и даже иногда их побеждают. Однако стоящее перед Виктором человекоподобное чудище решительно не желало проявлять никаких признаков интеллекта. Оно задумчиво склонило голову к плечу, высунуло язык и зачарованно хлопало морщинистыми веками.

– Что ему надо? – испуганно пискнула Тамара спрятавшаяся за спиной Виктора.

– Не знаю, – сквозь зубы процедил он. – Эта скотина не понимает язык жестов.

– Я пришел с миром, – снова повторил он и оттопырил оба слегка покрасневших от активной жестикуляции уха. Монстр с дубленой коричневой кожей переложил тяжелую голову на другое плечо и глубокомысленно пожевал губами.

– Проще договориться с табуреткой, – рассердился Виктор и топнул ногой.

– Попробуем смыться, – предложила девушка, деловито оглянувшись по сторонам в поисках подходящего направления для бегства. – Он не должен быть слишком проворным.

Виктор тоже скосил глаза и осмотрел полянку. Обычная полянка в чаще леса. Путники набрели на нее в результате бессистемных и бесконечных блужданий в поисках интеллигентных неагрессивных туземцев. Виктору солнечная лужайка сразу чем-то приглянулась. Он даже подумал, что когда-нибудь в таком же райском уголке ему придется построить дом. А что остается делать? Жизнь-то продолжается. Планета оказалась слишком дикой. Возможно, где-то на ней есть города и космодромы, но вероятность найти их близка к нулю. Нужно быть готовым навсегда остаться в этом проклятом лесу и заранее побеспокоиться о теплом крове и запасе дров на зиму.

– Ты направо, я налево, – прошептал Виктор. – Встречаемся на тропинке, с которой свернули пять минут назад. Если крикну «Ложись!», падай носом в землю и не поднимай голову.

Существо подозрительно нахмурило кустистые брови и приоткрыло пасть, обнажив желтые, тронутые кариесом, клыки. Виктор брезгливо поморщился. От смрада изо рта этой мерзкой твари должны вянуть листья на деревьях и мгновенно издыхать дождевые черви.

– Побежим на счет «три». Ты направо, я…

– Я всё поняла. – Тамара сделала маленький шажок назад. Монстр зарычал и сдвинулся с места.

– Три! – крикнул Виктор и прыгнул. Тяжелый удар в плечо сбил его с ног. Тамара перепутала право и лево и рванулась в ту же сторону, что и он. Беглецы покатились по траве. Виктор торопливо выдернул из-за пояса лучемет. До самого последнего момента он надеялся избежать стрельбы. Не удалось!

Тамара, громко ругаясь, поползла на четвереньках к кустам. Ее выкрики совсем сбили Виктора с толку. Он зачем-то выполнил несколько ненужных, но очень эффектных кувырков через голову и укрылся за ненадежным трухлявым пнем. Смешное убежище, но в сельской местности в бою с безоружным туземцем вполне сгодится. Виктор улегся поудобнее и выставил ствол навстречу врагу. Однако враг исчез! Закон любого боя гласит: если ты не видишь противника, это совсем не значит, что его нет. Возможно, он спрятался или подкрадывается к тебе с тыла. Виктор крутанулся на месте и прицелился в покрытый лишайником ствол старого дерева. Тишина. Покой. Только листва шелестит в густых кронах.

– Томка! – позвал Виктор и прислушался, не доносится ли откуда-нибудь хруст разгрызаемых костей.

– Где он? – Голова Тамары показалась из ближайших кустов.

– Я думал, он тобою обедает, – буркнул Виктор. – Ползи сюда.

– Зачем ползти? Я так дойду.

Она раздвинула ветви и подошла к пеньку. Виктор смущенно потер нос тыльной стороной ладони и тоже выпрямился. Наверное, со стороны он выглядел глуповато, но, как говаривал незабвенный мичман Мирошниченко: «Лучше грязный гюйс на шее, чем красивый флаг на гробе».

Виктор осторожно, поминутно оглядываясь, подкрался к тому месту, где совсем недавно стоял монстр. Примятая трава и четкий отпечаток огромного ботинка говорили о том, что ему еще рано лечиться у психиатра и непонятное существо действительно только что было здесь, а не примерещилось им обоим. Виктор всмотрелся в чащу. Деревья росли очень густо, и на расстоянии двух десятков метров рассмотреть что-либо было совершенно невозможно. При желании там могли с легкостью скрыться несколько танковых дивизий, эскадрон гусар летучих и небольшой полевой аэродром, а путники спокойно прошли бы между опорными пунктами, секретными постами и окопами и ничего бы не заметили. Заросли скрыли всё.

– Я где-то читала о том, что жители других планет умны, красивы и добры, – вздохнула Тамара. – Ты не находишь, что желтая пресса слишком много врет?

– Нужно найти населенный пункт и сдаться на милость первого встречного, – сказал Виктор, пропустив мимо ушей реплику спутницы.

– Интересно, где ты собираешься искать населенный пункт? В лесу? – саркастически осведомилась Тамара. – Здесь можно встретить только избушку на курьих ножках. Для того чтобы найти людей, нужно идти по дороге.

– По дорогам ездят броневики. Один из них чуть не убил нас, – напомнил Виктор, запихивая лучемет за пояс.

– Мы не знаем, с кем они воюют. Нас просто перепутали с жителями деревни, – возразила Тамара. – Если им объяснить, кто мы такие, не думаю, что кто-то захочет нашей смерти.

– Может быть, ты и права, – Виктор с сомнением покачал головой. Он подумал о том, что его меткую стрельбу по смотровым щелям броневика наверняка оценили по достоинству и будет очень хорошо, если он отделается простым пожизненным заключением.

Они уже собирались покинуть поляну и двинуться дальше в труднопроходимые дебри, когда их остановил громкий окрик. На том самом месте, где они видели чудовище, стоял человек. На этот раз вполне обычный на вид человек самой заурядной внешности. Грубоватое лицо покрыто копотью, кряжистая коренастая фигура твердо опирается на землю. Встретишь такого инопланетянина на улице и не обратишь внимания. Правда, одет он странновато. Не по погоде. Длиннополый тулуп и меховая шапка-ушанка смотрятся противоестественно на фоне зеленой листвы.

В руках мужчина держал взведенный арбалет. Он не угрожал им. Просто держал на виду, показывая, что может пустить его в дело в любой момент. Виктор потянулся к своему оружию. Острие тяжелой стрелы немедленно нацелилось ему в лицо. Туго натянутая стальная тетива подрагивала от напряжения. Только крошечный стопор не давал боевому механизму мгновенно умертвить Виктора. Стопор управлялся курком, а на курке лежал палец незнакомца, хмуро наблюдавшего за всеми его движениями. С таким серьезным человеком невольно приходится считаться. Из леса вышел еще один тепло одетый и хорошо вооруженный мужчина. Он направлял на Виктора оружие, похожее на винтовку Мосина. Виктор убрал руку от пояса. Мужчины опустили оружие.

– Ты направо, я налево? – привычно спросила Тамара.

– Зачем же? – удивился Виктор. – Ты же хотела встретиться с людьми. Вот и встретилась.

– Контакт с иным разумом, – восхитилась Тамара. – Боже, как интересно!

– Интересней не бывает, – вздохнул Виктор. – Объяснил бы кто-нибудь мне, дураку, почему разумные существа при подобных контактах обычно держат в руках не буханки хлеба с пачками соли, а разные смертоносные игрушки.

Один из незнакомцев начал что-то говорить. Виктор помотал головой. Он не понял ни слова. Мужчина замолчал. Тогда начал говорить Виктор.

– Я пришел с миром, – повторил он на всех языках, которые знал. Его лингвистические познания были не очень обширными и для солидности в список языков пришлось добавить русский и ломаный немецкий.

Не сработало. Язык жестов эти ребята тоже не понимали. Вооруженный арбалетом инопланетник сделал знак своему спутнику. Тот подошел к Виктору и вынул у него из-за пояса бластер. Виктор не сопротивлялся. В конце концов, они сами стремились к встрече с цивилизованными существами. И вот, пожалуйста, цивилизованнее и культурнее просто не бывает. Радует уже то, что они не начали палить в космических путешественников сразу. Вот только очень смущает зимняя одежда летом. Может, в местном дурдоме произошел мятеж, и ему вместе с Тамарой повезло попасть в лапы сумасшедших партизан?

Виктор обнял Тамару за плечи. Она не очень уютно чувствовала себя под прицелами, но держалась неплохо. Только губки немного дрожали, но это ничего. Она справится.

Арбалетчик двинулся в чащу. Его приятель встал за спинами Виктора и Тамары. Свою винтовку он закинул за спину и теперь вертел в руке трофейный бластер. Не похоже, чтобы он умел им пользоваться. Во всяком случае, с предохранителя лучемет он не снял. Это пригодится, если ситуация изменится в худшую сторону. Виктор не спеша, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства и не очень сильно пасть в собственных глазах, двинулся за арбалетчиком.

– Я бы, конечно, предпочел, попасть в плен к крепким парням с «калашами» и с большой надписью «ОМОН» на спинах, – доверительно поведал он Тамаре. – Даже, если бы они считали, что мы террористы и серийные убийцы милиционеров.

– Почему? – спросила она.

– Было бы больше шансов выжить. Но всё равно не унывай. Когда меня вели на костер, я тоже думал, что всё закончилось, и, как видишь, жив до сих пор. Всё обойдется.

Буквально через пять минут молчаливые спутники вывели их на узенькую дорожку, вымощенную маленькими округлыми камешками. Виктор прилежно запоминал каждый поворот. Кто знает, может быть, через пять минут ему придется бежать по этой дороге в обратную сторону? Густые кусты подходили вплотную к мощеной тропинке, и она не заросла только потому, что кто-то постоянно за ней ухаживал, стриг кусты, обрезал ветви. Свежие срезы виднелись повсюду. Полчаса приятной неторопливой прогулки, и заросли расступились. Путники прошли под высокой зеленой аркой, миновали врытый в землю бетонный дот и очутились на окраине большого поселения.

Вначале Виктору показалось, что где-то поблизости пылает лесной пожар или горят торфяники. Воздух был пропитан дымом. Казалось, поселок построен на жерле действующего вулкана. Столбы дыма поднимались из коротких труб, едва возвышающихся над уровнем почвы. Кое-где даже земля была горячей. Виктор чувствовал это сквозь подошвы обуви. Хлопья пепла грязно-серыми снежинками порхали перед лицом и стремились набиться в рот и глаза. Толстый слой сажи устилал дощатые тротуары. Люди, сопровождающие Виктора и Тамару, привычно уткнули носы в сгибы рук.

Из плотного и волокнистого, как вата, дымного тумана черным облаком возникло человекоподобное существо. Высокий и плечистый гуманоид встал на пути маленькой процессии. Виктор признал в нем близкого родственника той твари, которую они видели в лесу. Монстр внимательно осмотрел всех слезящимися глазками и что-то невнятно пророкотал. Арбалетчик, шедший первым, кивнул и изменил курс. Витя послушно двинулся за ним, таща за руку Тамару.

Поселок оказался гораздо больше, чем показалось Виктору вначале. Пожалуй, этот населенный пункт можно было бы назвать маленьким городом. Чем дальше шли путники, тем шире становились улицы. По приподнятым над проезжей частью тротуарам неспешно двигались согбенные человекообразные существа с черными бугристыми лицами. Многие из них волокли на спинах огромные вязанки дров. Бревенчатые дома, выстроившиеся вдоль улиц нестройной шеренгой, выглядели еще зловещей, чем обитатели странного города. Ни у одной постройки не было окон. Кое-где виднелись двери, обитые толстым войлоком.

– Мамочка моя! – потрясенно прошептала Тамара, провожая взглядом особенно уродливого туземца, груженного толстым бревном.

Впереди послышался скрип ржавых петель, и Виктор увидел, как арбалетчик поднял сколоченный из досок люк, крышка которого лежала прямо на досках тротуара. Сквозь квадратный лаз виднелась лестница, ведущая в неглубокую яму.

– Товарищи, у вас же есть орбитальные крепости и винтовки, – возмутился Виктор – Неужели вы собираетесь держать нас в волчьей яме?

«Товарищ» не услышал его и первым спустился вниз. Только сейчас Виктор разглядел, что это не яма, а вход в подземное жилище. Стены крошечной прихожей были отделаны тонкими деревянными планками, а рядом с лестницей громоздилась несуразно большая вешалка, явно перегруженная зимними меховыми вещами. Полочка для обуви оказалась похороненной под грудой грязных стоптанных башмаков.

Дверь, ведущую в основное помещение, сверху донизу покрывала вычурная затейливая резьба. Изящный орнамент сильно контрастировал с грубыми ржавыми петлями люка и гнилыми ступенями лестницы. Похоже, эту дверь принесли сюда из богатого дома и наспех приколотили к неошкуренным занозистым косякам.

– Только лесных братьев нам не хватало! – вздохнула Тамара. – Не люблю бандеровцев.

Резная дверь распахнулась, и в лицо Виктора ударил поток раскаленного воздуха. Кто-то сильно толкнул его в спину, и он влетел внутрь землянки, едва устояв на ногах. Рядом упала Тамара. Виктор помог ей подняться. Конвоиры торопливо захлопнули дверь и сгрудились вокруг багровой от перегрева печки. Удивительно теплолюбивые существа. Не снимая неуклюжей одежды, они жались поближе к жгучему железу.

Виктор мгновенно вспотел. В освещенной десятком свечей комнате было жарко, как в хорошо протопленной бане. Одежда быстро пропиталась потом. Захотелось выскочить наружу, тем более что сейчас, кажется, никто не обращал на них внимания. Точнее, почти никто. Рядом с печкой, в кресле с облупленной обивкой и обугленными подлокотниками сидел человек, который внимательно наблюдал за землянами. Виктор не сразу заметил его, а он, похоже, не спускал с них раскосых цепких глаз с того момента, как пленники переступили порог его жилища. Изможденное лицо и заостренные черты лица создавали впечатление, что этот человек давно не ел. Сухая и тонкая, как папиросная бумага, кожа, натянутая на кости черепа, казалось, могла лопнуть в любое мгновение. Тоненькие блестящие морщинки покрывали уголки глаз четкой изумрудной сеточкой. Виктор сразу понял, с кем имеет дело. Такие морщины можно заработать только многолетним трудом на гравитронных рудниках.

– Легкой породы, коллега, – произнес Виктор на официальном языке Империи. – Чистого воздуха тебе.

– Удачного дня, пришелец, – спокойно ответил хозяин подземной сауны. Сильный голос не соответствовал чахлому телу. – Я не встречал тебя в норах.

– Я работал на тароканских рудниках, – Виктор гордо приосанился. – Там до сих пор должны помнить мой побег.

– Так ты раб? – Собеседник медленно встал со своего кресла, с трудом разгибая затекшую спину.

– Бывший раб, – поправил его Виктор.

– О чем он говорит? – Тамара подергала спутника за рукав. Жара плохо действовала на нее. Она дышала часто и тяжело, как собака, запыхавшаяся после долгого бега.

– Бывших рабов не бывает, – человек протянул Виктору руку, развернутую ладонью вниз. – Меня зовут Муратон.

Виктор послушно пожал руку, повернув свою ладонь вверх. В соответствии с распространенным ритуалом, таким образом он признавал лидерство Муратона.

– Не бывает бывших свободных людей, а бывшие рабы бывают, – возразил Виктор и представился. – Я – Виктор. А она – Тамара.

– Ты не прав, коллега. У освободившегося раба потребность в свободе в сотни раз больше, чем у рожденного свободным, – Муратон повернулся к конвоирам, которые жадно поглощали неаппетитную зеленую жижу, вырывая друг у друга глиняный горшок, и что-то приказал им. Они быстро поставили посудину на печку и покинули землянку.

– Я вижу, атмосфера моей резиденции тяжеловата для твоей спутницы. Она может выйти на свежий воздух, – распорядился хозяин, не нарушив при этом правила хорошего тона и гостеприимства. – А с тобой, коллега, я хотел бы поговорить.

– Подожди меня наверху, – сказал Виктор Тамаре по-русски. – Похоже, с этим парнем можно договориться.

Женщина с облегченным вздохом хлопнула дверью и прошуршала подошвами по деревянным перекладинам лестницы.

– Надеюсь, ты привычен к жаре. Насколько я знаю, в шахтах Тарока высокая температура, – Муратон указал пальцем на колченогий табурет рядом с печкой.

– Что-то не припоминаю, – покачал головой Виктор и перетащил табуретку поближе к двери. Здесь было хоть какое-то движение воздуха, и разгоряченные легкие могли отловить редкие молекулы кислорода. У печки этого живительного газа не было вовсе. Огонь пожирал весь окислитель.

– Да, коллега. Температурный режим там близок к обычному, – легко согласился Муратон. – Но я собирался поговорить с тобой не о климате в подземельях Тарока. Мне нужна твоя помощь, инопланетник.

– И чем бедный инопланетник может помочь тебе? – Виктор чувствовал, что задыхается. Его потовые железы разверзлись и исторгали мощные потоки жидкости. Еще несколько минут, проведенных в этом пекле, и он растает, подобно сказочной Снегурочке.

– Ты задал неправильный вопрос, – с улыбкой вымолвил хозяин землянки, внимательно наблюдая за лужицей воды шипящей под ногами Виктора. Пот уже переполнил ботинки и растекался по дощатому полу. – Что я могу сделать для бедного инопланетника, если он поможет мне?

– И что же? – Виктор взялся скользкой ладонью за раскаленную дверную ручку.

– Оплачу доставку в любую точку Галактики и подарю сто монет тебе и твоей женщине, – предложил Муратон.

– Что я должен сделать? – Виктор прижался ртом к щели между косяком и дверью. Ему уже было неважно, как этот кощей воспримет столь непочтительное поведение. Легкие натужно, словно кузнечные мехи, втягивали и выталкивали плотный воздух. Еще немного, и несчастного землянина вынесут отсюда на носилках.

– Я хочу знать всё, что знаешь ты, – изрек хозяин, приблизившись к Виктору.

– Согласен, – скорчившись от боли в груди, выпалил тот.

– Это были твои слова! – Муратон распахнул дверь и вытолкнул гостя наружу. Космический путешественник распластался на грязных половицах в прихожей и испытал мгновение абсолютного блаженства. Воздух, пропитанный дымом и сажей, казался прекраснее чистейшего морского бриза. Немного отдышавшись, Виктор выполз на поверхность.

– Ну и рожа у тебя, Блинов, – усмехнулась Тамара, разглядывая рубиново-красное лицо Виктора.

– Ненавижу сауну, – пробормотал он. К его приятному удивлению, конвоир остался только один. Он переминался с ноги на ногу и откровенно скучал. Оружие, похожее на винтовку, демонстративно перекинуто через плечо. Судя по всему, он больше не ждал никаких подвохов от пленников. А может быть, уже и не пленников? Конфискованного у Виктора бластера при нем не было. То ли отобрали старшие по званию, то ли успел продать за сходную цену.

– Ты с ним о чем-нибудь договорился? – спросила Тамара.

– О билете в любую точку Галактики и сотне гравитронных монет, – гордо сообщил Виктор, наблюдая, как конвоир начал спускаться в землянку. Длиннополый тулуп, очень мешал ему, цепляясь за все сучки, торчащие из плохо обработанных бревен. Мужчина кряхтел и ругался на незнакомом языке. Наконец, он не выдержал, сдернул с плеча винтовку, не дающую ему протиснуться в узкий лаз, и протянул ее Виктору. Тот с готовностью принял оружие. Теперь он точно знал, что они больше не пленники.

– И за какие заслуги нам такое благоволение?

– Придется немного поработать у него консультантом. Рассказать, где чего в космосе происходит.

– А кто он такой вообще?

Конвоир получил в землянке какие-то инструкции и с пыхтением начал выбираться обратно на «свежий» воздух. Наблюдать за этим процессом оказалось настолько забавно, что Виктор и Тамара не спешили прийти мужчине на помощь. Витя схватил его за ладонь, упакованную в толстую перчатку, только, когда конвоир, выбившись из сил, сам протянул ему руку. Перчатка соскочила, и Виктор перехватил ладонь конвоира другой рукой и сразу же отдернул ее. Кожа аборигена оказалась обжигающе горячей. Витя будто схватился за раскаленную кочергу. Конвоир поспешно натянул упавшую на землю перчатку и сильным рывком вытолкнул себя из люка.

– Это не люди, – прошептал Виктор, дуя на обожженные пальцы.

– Не говори ерунды. Они такие же, как мы, – возмутилась Тамара. Ей очень не хотелось расставаться с иллюзией, что они наконец-то нашли на чужой планете своих сородичей. Которые к тому же отнеслись к ним вполне по-человечески.

Конвоир забрал у Виктора свое оружие и, не сказав ни слова, двинулся к бревенчатым постройкам на краю пустого незастроенного пространства. Пройдя десяток шагов, он оглянулся и помахал космическим путешественникам, приглашая следовать за собой. Виктор и Тамара пошли за ним.

Виктор старался помедленнее двигать ногами. Ему нужно было проанализировать ситуацию. Что-то здесь не так. Какие-то несоответствия в словах Муратона вызывали беспокойство. Ну, во-первых, этот хмырь обещает билет куда угодно и при этом сам обитает в убогой землянке. Если его горячие парни так сильно нуждаются в тепле, то почему бы им не построить приличные здания с толстыми стенами и не отапливать их мощными электрическими калориферами? По крайней мере, было бы чем дышать. Во-вторых, если им так уж холодно, то почему они кутаются во всякие лохмотья? На любом, самом нищем космическом транспорте всегда есть теплоизолирующие комбинезоны. Их не слишком сложно переделить на нужную температуру, привычную теплолюбивым аборигенам. Следовательно, либо на всех скафандров не хватает, либо они не знают, что такое скафандры. Скорее всего второе, и Муратон его обманул: обещанной награды они с Тамарой не дождутся никогда.

Придя к этому неутешительному выводу, Виктор огорчился, но ненадолго. Он тут же спросил себя: откуда вообще появилась столь странная раса? Ведь это не их планета. Здесь слишком холодно для существ с такой высокой температурой тела. Непонятно. Логические построения не хотели соответствовать тому, что Виктор видел вокруг. Скорее всего, он опять упустил какую-то очень важную мелочь. Очень сильно пугала фраза: «Я хочу знать всё, что знаешь ты». Виктору был известен только один способ вытянуть из чужого мозга абсолютно все знания. Этот способ назывался термосканированием. Его действие основывалось на том, что специальный прибор лазерным лучом выжигает нервные клетки головного мозга слой за слоем, попутно перенося информацию в вычислительную машину. Мозг владельца информации при этом, естественно, гибнет и больше не нуждается в гравитронных монетах и билетах в любую точку Галактики.

За размышлениями Виктор не заметил, что они почти добрались до места назначения. Конвоир ждал их около аккуратного двухэтажного терема и гостеприимно придерживал открытую дверь, приглашая гостей войти внутрь. Очевидно, здесь располагалась гостиница для приезжих. Виктор подумал так, потому что в этой постройке, в отличие от всех остальных, имелись окна.

Тамара с готовностью нырнула в дверной проем и сразу же выскочила обратно, будто внутри ее ждал голодный тигр. Она дрожала всем телом и, не в силах объяснить, что случилось, молча тыкала пальцем в сторону двери. Виктор с опаской заглянул в приоткрытую щель. Картина действительно была довольно жуткой. Вдоль стен полутемного помещения стояли кровати, на которых неподвижно возлежали монстры. По сравнению с ними чудовище, встреченное ими в лесу, смотрелось веселым Чебурашкой. Сгнившие губы обнажали челюсти, и существа, казалось, радостно улыбаются пришельцам. Их тела напоминали укутанные в тряпки и обмазанные грязью лабораторные скелеты. По проходам между кроватями медленно слонялась еще одна кошмарная тварь. Она поправляла одеяла и внимательно всматривалась в лица недвижимых сородичей.

Виктор оглянулся на конвоира, удивленно вскинул брови и непонимающе развел руками. Мужчина тоже заглянул в дверь и очень быстро замотал головой.

– Ты куда нас привел, сволочь? – любезно спросилаТамара, на всякий случай отодвигаясь подальше от входа в страшную избушку.

Конвоир, что-то бормоча, переступил через порог и показал рукой куда-то наверх. Виктор отважился еще раз просунуть голову в дверь. Внутри избы была лестница на второй этаж, которую он не заметил в первый раз. Виктор вежливо пропустил конвоира вперед и сам поднялся следом за ним по крутым ступеням. Помещение наверху выглядело более привлекательно и более соответствовало земным понятиям о комфорте. Светлая комната с толстым ковром на полу, большим столом рядом с окном и двумя кроватями под балдахинами. Гостиничный номер-люкс в местном исполнении.

– Поднимайся, здесь уютно! – крикнул Виктор Тамаре. Она взлетела наверх очень быстро и с ликованием захлопала в ладоши. Новое место жительства ей определенно понравилось. Сопровождавший землян туземец подошел к столу и отодвинул стулья и жестом предложил гостям присесть. Сам он скрылся за перегородкой. Оттуда послышался звон посуды.

– Как ты думаешь, на первом этаже у них госпиталь? – спросила Тамара, устраиваясь рядом с окном. – Они не могут быть заразны?

– Не думаю, – Виктор прошелся по комнате. Половицы приятно скрипели под ногами. От них пахло свежеспиленным деревом. – Местные гуманоиды сильно отличаются от нас. У них очень высокая температура тела. Инфекция, опасная для них, просто не выживет в наших холодных организмах.

– Это хорошо, – обрадовалась Тамара, радостно ерзая на стуле.

Конвоир очень скоро вернулся. Виктор и Тамара не успели толком осмотреться, как он, скорчив торжественную рожу, водрузил на стол большой глиняный горшок с ароматным варевом. Потом он совершил еще один рейс за перегородку и возвратился с двумя деревянными ложками. Одну он положил перед Виктором, вторую перед Тамарой.

– Быт аборигенов экзотичен, но примитивен, – прокомментировал Витя и зачерпнул немного похлебки.

– Ты уверен, что их еда не повредит нам? – брезгливо сморщив носик, спросила Тамара.

– Пробовать когда-нибудь всё равно придется, – Виктор обреченно вздохнул и влил в себя несколько капель незнакомой пищи.

Она наблюдала за ним с интересом ученого, испытывающего новый яд на подопытной крысе. Виктор немного подержал еду на языке. Вкусовые впечатления были весьма средненькие. Ничего выдающегося, если не считать недостатка соли и резкого кислого привкуса. А в общем-то, трава травой. Виктору приходилось есть кое-что и похуже этого дрянного супчика. Под внимательным взглядом Тамары он сделал судорожный глоток и схватился за горло. Исторгая душераздирающий хрип, упал на стол и живописно задергался.

Тамара бросилась к нему и зачем-то перетащила его на пол. Виктор пару раз дрыгнул ногами и затих. Она хлестала его по щеками, пытаясь привести в чувство. По ее щекам катились слезы. Такая глупая смерть! Миновать столько опасностей и совершенно по-идиотски отравиться инопланетной жратвой.

Виктор лежал неподвижно, с отвращением размышляя о том, что шутка получилась, пожалуй, не слишком удачной. Надо как-то спасать положение. Всегда так: сделаешь что-нибудь, на твой взгляд, забавное, а потом мучительно выдумываешь способ избавиться от репутации недоумка.

Тамара поднялась на ноги и схватила за две ножки ближайший стул. Она явно собиралась пообщаться с местным поваром. Дабы не усугублять положение, Виктору пришлось открыть один глаз и озвучить первую глупость, которая пришла в голову:

– А супец-то жидковат, – слегка картавя, произнесон и криво улыбнулся.

Давно он не получал такого сильного удара пяткой по лицу. Искры из глаз смешались с кровавыми брызгами из разбитого носа.

– Дурак и шутки у тебя дурацкие, – угрюмо оценила его юмор Тамара и, сев за стол, начала молча поглощать безвкусную пищу, изредка с презрением поглядывая на Виктора, размазывающего кровавые сопли по щекам.

– Согласен. Признаю свои ошибки. Обязуюсь впредь не повторять. Прошу прощения. – Он осторожно потрогал передний зуб, принявший на себя основную тяжесть женской обиды.

– Это ты меня прости. Испортила тебе всю красоту, – прочавкала Тамара с набитым ртом. – Надо было бить по яйцам.

– Ну уж нет! – Виктор шмыгнул носом и занял место за столом. – У меня вся красота в яйцах.

– Угу, – кивнула Тамара. – Это точно. Во всяком случае, большая часть твоего обаяния и почти все мозговые извилины.

Варево в котелке быстро убывало, превращаясь в приятную тяжесть в желудках межпланетных бродяг. Как всё-таки здорово встретить милых доброжелательных аборигенов, хорошо понимающих насущные потребности человеческого организма. Виктор сунул в рот последнюю ложку, предоставив Тамаре выскребывать остатки, и осмотрелся по сторонам в поисках жидкости для питья. Гостеприимные хозяева забыли поставить на стол напитки, и он уже начал опасаться, что придется отправляться обратно в лес и искать подходящий ручей или родник.

– Сейчас бы ванну принять, – Тамара томно потянулась.

– Или в баньку сходить, – кивнул Виктор. – Сауны у них есть, а вот как насчет простой русской бани?

Он поднялся из-за стола, намереваясь предпринять небольшой разведывательный рейд в поисках питья. За перегородкой, откуда им принесли еду и куда затем удалился конвоир, по простой человеческой логике, должна располагаться кухня. А какая может быть кухня без запаса воды? Виктор сделал шаг и почувствовал, что ноги почему-то плохо ему подчиняются. Мышцы выполняли команды с некоторым опозданием, и движения получались неуклюжими и смешными. Вначале он списал странные симптомы на переедание и легкую заторможенность после плотного обеда, но, когда левая нога подвернулась, и ему пришлось грузно осесть на половицы, он слегка запаниковал. Тело стало непослушным, а суставы одеревенели и отказывались гнуться, словно их залили столярным клеем. Виктор хотел быстро поднять руку, но у него ничего не получилось. Растопыренная кисть медленно проплыла мимо его лица, а сам он повалился на спину, беспомощно шевеля конечностями, будто перевернутая черепаха.

– Хватит прикалываться, – Тамара беззаботно облизывала ложку. – Утомил. Ты не против, если я прилягу? Кажется, спать я хочу больше, чем мыться.

– Всё очень серьезно, – с трудом выговорил Виктор. Нижняя челюсть двигалась медленно, а язык стал неповоротливым и тяжелым.

– Да брось ты. Надоело уже, – она встала и направилась к нему, чтобы несколькими ласковыми пинками заставить симулянта подняться, но почувствовала, как ее тело наливается свинцовой тяжестью.

– Нам не следовало есть сразу много незнакомой пищи, – неприятным басом сказала Тамара и упала лицом вперед. Она даже не успела выставить перед собой руки и заслониться от удара об пол. Она рухнула на ковер плашмя, как пластмассовый манекен.

Виктор попытался подползти к ней, но не смог даже перевернуться на живот. Внезапно Тамара дернулась и сама встала на ноги. Ее фигура исказилась. Виктору показалось, что он видит перед собой не свою старую знакомую, а помятый голографический снимок. Руки и ноги женщины вытянулись, и на каждой конечности появилось по лишнему суставу. Нижняя челюсть выперла вперед и на ней кривым частоколом начали отрастать острые, как наточенные карандаши, зубы.

Мысли в голове Виктора стали неуклюжими и неспешными. Страх исчез. Чтобы бояться, нужно иметь нормальную скорость мыслительного процесса, а его мозгуже начал утрачивать связь с реальностью. Нервные импульсы не могли протолкнуться через нейроны и застревали в них, как кровяные тельца в затромбившихся сосудах, а засыпающий разум, как это водится, плодил невероятных чудовищ.

В дверях появились существа, похожие на людей только количеством рук и ног. Их было двое. Одно сжимало нож, к плечу второго толстыми веревками был привязан луппер. Виктор инстинктивно потянулся к поясу, на котором уже давно не было бластера. Тело собиралось защищаться, но сознание уже не понимало, что происходит. Существа приближались. Странное нечто, которое раньше было Тамарой, встало в боевую стойку и выставило перед собой руки, изогнутые в форме клешней богомола. Истончившееся тело женщины слегка покачивалось из стороны в сторону. «Я сошел с ума, или Томка, действительно – модификант?» – подумал Виктор и этот вопрос показался ему тяжелым и угловатым, словно был сложен из силикатных кирпичей. Богомол прыгнул на существо с луппером. Верхняя конечность, преобразившаяся в костистый зубчатый меч, с размаху вонзилась в шею противника. Брызнула черная кровь. По глазам полоснула вспышка света, впечатав в потолок страшные ломаные тени. Богомол потемнел и рассыпался на обугленные веточки. Рядом с ним, истекая кровью, упал монстр.

Второе существо, не обращая внимания на схватку, подошло к Виктору, заглянуло ему в глаза и оскалилось. Рука Виктора, ставшая независимой от его сознания, начала двигаться по направлению к жуткой харе. Пальцы сами собой растопырились, будто хотели вцепиться в водянистые глаза монстра. Тот заулыбался еще шире, легко оттолкнул Витину ладонь и вместо нее показал ему свою. Заскорузлую, с коричневыми чешуйками и участками засохшей до полного отвердения кожи. Виктор зачарованно разглядывал ее, не в силах отвести взгляд. Через секунду в его поле зрение вплыло блестящее лезвие. «Сейчас он перережет мне горло», – подумал Виктор. Мысль была ясной, острой и гладкой на ощупь, как клинок.

Немного поиграв ножом, монстр подвел лезвие к своей ладони и аккуратно срезал затвердевший кусок. На обнажившейся нежно-розовой коже выступили молочно-белые капельки жидкости, которые чудовище немедленно слизнуло шершавым, покрытым бородавками языком.

– Что тебе от меня нужно? – попытался спросить Виктор, но слова остались непроизнесенными. Они застряли где-то между речевым центром мозга и парализованной гортанью.

Монстр спрятал нож и немного размял в руках кусок собственной кожи. Виктор с интересом наблюдал за ним, не понимая, что происходит. Чудовище двумя пальцами разжало челюсти Виктора и умело засунуло кусок кожи ему в глотку. Желудок сжался в судороге, но монстр уверенно пропихивал зловонную частицу себя всё дальше в пищевод. Тело Виктора хрипело и вяло сопротивлялось кошмару, а сознание отказалось воспринимать реальность и провалилось в благословенную бездумную тьму.

Полет продолжался не одну неделю, как рассчитывал Пидл, а две или три. Сомий Джог давно потерял счет дням. Аварийные ситуации следовали одна за другой. Звездолет буквально разваливался на куски прямо в полете. Едва они заканчивали работу в одном месте, как нужно было срочно бежать на другой конец корабля и заделывать, заваривать, заколачивать. Пидл и Сомий забыли, что такое нормальный сон и спокойный прием пищи.

Жевать приходилось прямо на ходу, и хорошо, если по пути удавалось найти галеты или упаковку сухой водорослевой каши. Чаще всего не было и этого. У гридера вошло в привычку обыскивать тумбочки в жилых помещениях, в которых им доводилось бывать. Воду добывали прямо из труб. Часто она была очень низкого качества, и Пидл постоянно страдал от расстройства кишечника. Организм Сомия оказался гораздо крепче, чем он сам ожидал. Однажды, при замене труб рядом с атомным реактором, его окатило водой из контура охлаждения. Пидла как ветром сдуло из отсека, как только он увидел цифры на индикаторе, показывающем радиационный фон. Но для Джога всё обошлось благополучно. Он принял душ, плотно покушал и проверил свое состояние у робота-санитара. Тот не нашел никаких отклонений, кроме запредельной усталости. Сомий внимательно прочитал результаты обследования и объявил капитану о своей экстренной госпитализации для срочного лечения лучевой болезни. После этого маленького обмана гридер спал почти сутки, спрятавшись в реанимационной камере, которую предусмотрительно отключил от бортовой сети связи. Но даже хороший отдых не смог полностью восстановить силы, подорванные непрерывной изнуряющей работой.

Лишь немного выспавшись, Сомий покинул госпитальный блок и отправился на поиски своего напарника. Тот отыскался в самом отдаленном закутке носового трюма. Пидл спал, стоя по пояс в воде и держась рукой за дырявую трубу, из которой тонкой струйкой сочилась маслянистая жидкость Над головой электронщика смертельно опасным маятником качался оголенный провод, который время от времени касался железной стены и осыпал Пидла искрами. Электронщик ничего не замечал. Он сильно вымотался, но, даже закрыв глаза от усталости, продолжал вяло закручивать какой-то вентиль.

Сомий усадил напарника на ящик с пугающей надписью «Подрывной комплект системы самоуничтожения» и занялся поисками места обрыва электрического кабеля. Неизвестно откуда и куда идет провод, и сейчас, скорее всего, он никому не нужен, но, возможно, он понадобится в будущем. Например, при торможении звездолета. Пидл несколько минут неподвижно сидел на ящике со взрывчаткой. При этом из его горла вырывалось невразумительное бормотание, а кисть продолжала плавные вращательные движения. Внезапно электронщик очнулся, посмотрел на Сомия дикими глазами, повалился на бок и захрапел. Джог понял, что в ближайшие сутки он может не рассчитывать на своего напарника.

Гридер неторопливо натянул резиновые перчатки и собрался уже скрутить и изолировать два конца провода, как где-то под потолком взревел динамик:

– Это капитан Дио! Ответьте кто-ни… – от неожиданности Джог разомкнул концы и в помещении сразу стало тихо. Провод, которым занимался Сомий, питал систему общего оповещения. Бесполезное и даже вредное стройство. Стоит его починить, как тут же получишь новое задание. Чувство долга не сразу перебороло лень, но в конце концов Сомий соединил кабель.

– Всему экипажу, просьба немедленно прибыть в рубку, – прохрипели динамики. – Кто-нибудь меня слышит? Ублюдки!

Сомий похлопал себя по карманам и, не найдя изоленту, решил оставить скрутку неизолированной. Полюбовавшись корявым произведением своих рук, он подошел к переговорнику.

– Что за спешка, капитан Дио? – с чувством собственного достоинства поинтересовался Сомий. Гридер чувствовал некоторое превосходство над капитаном. В конце концов, без него и Пидла этот ничтожный Дио давно бы погиб. Он и теперь обречен. Вопрос только в том, сколько времени Сомий позволит ему прожить.

– Наконец-то, доктор. Я уже начал беспокоиться. Как ваше здоровье?

– Очень устал, – доверительно сообщил Сомий. – Хотите порадовать нас новой работенкой? Спешу вас уведомить – трудовые подвиги больше не делают нас счастливыми.

– На этот раз я хочу действительно вас обрадовать, – Усмехнулся капитан. – Кажется, мы добрались до места. Скоро переходим в режим торможения, и я прошу вас занять места в противоперегрузочных креслах. Учитывая состояние корабля, я опасаюсь, что гравитационная защита в некоторых отсеках может не сработать. Поэтому милости прошу на капитанский мостик.

– Вас понял! – обрадованно крикнул Сомий.

– И поторопитесь. Если мы пролетим мимо цели, нас ждет еще несколько суток утомительного полета.

Сомий уже не слушал капитана. Он пытался растолкать сладко причмокивающего Пидла.

– Вставай! Сокровища ждут тебя!

Голова Пидла болталась из стороны в сторону, ударяясь об острый угол ящика, но глаза упрямо не открывались.

– Капитан предлагает нам поспать в удобных креслах! – на пределе своих голосовых связок проорал Сомий.

– Мне и здесь неплохо, – прошептал Пидл и снова захрапел.

– Я так и думал, что ты откажешься от своей доли, – вздохнул Сомий и быстрым шагом направился к лестнице.

– Откажусь от доли?! – проревел электронщик у него за спиной. Сомий, не сказав ни слова, быстро побежал вверх по трапу. Сзади послышался разъяренный топот. Но как Пидл ни старался, настигнуть Сомия он смог только на пороге рубки.

– Повтори, что ты сказал насчет моей доли, синюха пучеглазая? – с плохо скрываемой яростью прорычал он в затылок Джогу.

– Я пошутил, – огрызнулся Сомий, немного напуганный грозным напором электронщика.

– Вы очень быстро добрались, – удивился и, кажется, даже обрадовался Дио. – Садитесь и пристегивайтесь. У вас появилась возможность немного передохнуть перед обратной дорогой.

Напарники мгновенно заняли свободные кресла. Сомий старательно подтянул ремни безопасности и тщательно защелкнул все пряжки. Пидл беззаботно бросил ремни себе на колени. Он привык мыслить практично и твердо знал, что если не сработает система гравитационной защиты, то никакие пряжки и зажимы не спасут от мгновенной смерти. Сомий неодобрительно посмотрел на электронщика и внезапно в его голову пришла кошмарная мысль: если капитан Дио решил избавиться от них, то сейчас самый удобный момент. Недаром он позвал их именно в рубку. Капитану достаточно было загодя перерезать силовые кабели, ведущие к креслам, и при энергичном торможении пассажир просто исчезнет. Его не размажет по пульту и не разорвет на куски ремнями, он просто продолжит свой путь со сверхсветовой скоростью. Тело несчастного пройдет сквозь обшивку корабля и умчится в межзвездную даль.

– Начинаю торможение, – сообщил Дио и щелкнул каким-то тумблером. – Кстати, Пидл, выношу тебе благодарность за ремонт кибермозга звездолета.

Электронщик сдержанно кивнул. «Значит, вычислительная машина сейчас в полной исправности, – с удовлетворением подумал Сомий. – Наверное, он починил ее, пока я валялся в реанимационной камере. Пришло время избавляться от конкурентов. Или всё-таки немного обождать?»

На пульте зажглись индикаторы включения тормозных двигателей, и гридер напрягся так, будто приготовился со сверхсветовой скоростью влететь в экран внешнего обзора. Он уже почти видел себя проносящимся сквозь электронные платы и жгуты разноцветных проводов, скрытые в пульте. Сомий прекрасно понимал, что его глаза и мозг не смогут ничего зафиксировать. Возможно, долю секунды он будет созерцать черноту космоса. А потом его просто разорвет внутренним давлением и вывернутый наизнанку кровавый шар, бывший когда-то его телом, начнет бесконечное путешествие сквозь пространство.

Ничего страшного не случилось. Даже картинка на кранах совсем не изменилось. Скосив глаза, Сомий сумел разглядеть, что скорость упала ниже световой. Корпус звездолета неприятно завибрировал. В нос корабля с чудовищной кинетической энергией врезались мельчайшие пылинки, молекулы и атомы, рассеянные в вакууме.

При такой скорости их разрушительная мощь особенно велика. Бронепластины корабля могут и не выдержать столь жесткого воздействия, и, поняв это, Дио снова резко сбросил скорость. Пассажиры не испытали никаких неприятных ощущений. Они были надежно защищены гравитационным полем, но «Гедабас» чувствовал себя не очень хорошо. На пульте вспыхнуло сразу несколько синих лампочек, предупреждающих об опасности. Сомий раздраженно морщился. Люк в грузовом трюме, который они с таким трудом задраивали, снова открылся, и поток межзвездного газа немедленно снес погрузочную платформу. К счастью, через мгновение лампочка сменила синий цвет на желтый. Это означало, что аварийный участок изолирован и не является помехой для дальнейших маневров. Один за другим пожелтели и все остальные аварийные индикаторы. Пока что небольшому экипажу везло.

– Это должно быть где-то здесь, – задумчиво пробормотал Дио, вглядываясь в показания мониторов. Ему совсем не хотелось со всей дури влететь в рой каменных обломков, оставшихся от погибшей планеты. Капитан пощелкал кнопками и вывел на главный экран изображение с видеокамеры, расположенной в носовом отсеке звездолета. Объектив был установлен между стволами четырех плазменных пушек. Они грозно упирались прямо в звездный небосвод и, по замыслу инженеров, должны были обеспечивать психологический комфорт впередсмотрящего. Строго в перекрестии прицела виднелась скромная голубая точка.

– Что это? – спросил Сомий, показывая пальцем на экран. – Там должны быть только астероиды, а это планета. Мы прилетели не туда!

– Мы прилетели туда, – возразил Дио. – Координаты этого мира в точности соответствуют координатам взорвавшейся планеты.

– Но ведь чудес не бывает! – обиженно воскликнул гридер.

Капитан промолчал. Он постучал по клавишам и максимально увеличил изображение планеты, которой не могло быть. Большое расстояние не позволяло улучшить качество картинки. Мозаика квадратиков надежно скрывала очертания океанов и материков, хотя, судя по цветам, и то и другое там было. Экран раскололся на две части. Теперь в левой половине демонстрировался архивный фильм, где погибшая планета еще была цела и невредима. В правой – мир, к которому сейчас стремился «Гедабас». Внизу экрана появилась информационная надпись: «Вероятность идентичности – тридцать процентов». По мере приближения к цели вероятность всё возрастала и через полчаса достигла ста процентов.

– Это та самая планета, – подавленно произнес Дио. Он ожидал, что сейчас Пидл разразится гомерическим хохотом, но чернокожий электронщик мирно посапывал и своем кресле. Усталость взяла верх над волнениями, и он заснул.

– Тогда как вы объясните существование пленки, где эта планета взрывается? – поинтересовался Сомий. – Может быть, это была художественная лента? Или фальсификация, изготовленная с непонятной целью. Вы носили запись на экспертизу?

– Нет, конечно, – вздохнул Дио.

– Планету нельзя склеить из кусочков, – веско заявил Сомий. – Это не вазочка и не статуэтка. Должно быть какое-то объяснение.

– Темпоральная яма, – прошептал капитан, и губы его из розовых стали белыми. – Возможно, во время полета мы прошли через область с нарушением временного потока, и нас забросило в прошлое.

– Никто и никогда не видел и не исследовал темпоральных ям. Их существование не доказано, – возразил Джог.

– Никто не возвращался из прошлого, следовательно, и рассказать о них не мог, – буркнул Дио и злобно застучал клавишами.

– Нет, изменения потока времени в пределах нормы, – констатировал он, закончив какой-то сложный расчет. – Плюс-минус тридцать секунд.

– Как вы это узнали?

– Это данные навигационной системы, с учетом расположения ключевых звезд, – Дио задумчиво почесалсвою бороденку. Сомий сморщился и отвернулся. Вид волосяного покрова на лице капитана по-прежнему вызывал у него устойчивую рвотную реакцию.

– Во-первых, мы знаем, что это та самая планета, – начал рассуждать капитан, не обращая внимания на брезгливые гримасы гридера. – Во-вторых, мы знаем, что не перенеслись в прошлое. Следовательно, остается предположить, что кто-то склеил эту планету из обломков.

– Ваша запись – фальшивка, и планета не взрывалась, – угрюмо заявил Сомий, глядя куда-то в сторону. -И гравитрона на ней нет! Я отдам вас под суд, капитан. За нарушение правил трудового найма.

– Не торопитесь, доктор, – покачал головой Дио – Гравитрон на планете есть. Его не может не быть. У меня слишком много долгов, и я не имею права на ошибку.

– Какие же действия вы собираетесь предпринять?

– Исходя из гипотезы, что планету склеили из кусков, я собираюсь заняться поисками гравитронной пирамиды.

– Возможно, вы ее найдете, при условии, что после гипотетической сборки планеты весь гравитрон не оказался где-нибудь в глубинах ядра, – Сомий откинулся в кресле и закрыл глаза. Ему очень хотелось спать. «Высплюсь, уничтожу этих животных, в первую очередь Дио, и пойду пировать в компании с секс-роботами, – решил гридер. – Плевать, что их нельзя оплодотворить. Зато развлекусь на славу».

«Гедабас» приблизился к загадочному миру. Белая рябь облаков уже не скрывала зеркальную синеву океанов и мятые складки горных хребтов. Горизонты нависали над кораблем огромной чашей с отбитым краем на западной стороне планеты. Там погруженная в ночную тьму поверхность сливалась с чернотой космоса. Корабль прекратил спуск и медленно поплыл на восток. Толстое воздушное одеяло нежной аурой укрывало зеленеющие лесами равнины и блестящие снежными пустынями полярные шапки от злобной пустоты вакуума. Прекрасный, не искалеченный разумом мир.

Дио включил сканер полезных ресурсов, и невидимые лучи устремились к планете, исподтишка прощупывая и щедрую почву, вскормившую влажные душные джунгли, и сухую землю выжженных солнцем прерий. Проникая в глубины океанских впадин и влезая в бездонные ущелья, скрытые толщами вековых ледников. Бортовой компьютер бодро подсчитывал количество биомассы, радостно докладывал о залежах железной руды и алмазных трубках, о газоносных пластах и о речных косах, покрытых золотым песком. Этот мир мог бы взлелеять умных, богатых и сильных обитателей, но почему-то остался девственно бесплоден. Сканер не фиксировал никаких признаков цивилизации. Капитан Дио приготовился к долгому ожиданию. «Гедабас» шел по спирали, исследуя на каждом витке лишь узкую полоску поверхности. Потребуется немало времени, чтобы выведать все секреты планеты. И это хорошо. Чем дольше он будет искать пирамиду, тем дольше он проживет. А если он всё-таки ничего не найдет… Капитан Дио погладил кобуру своего бластера. Вернуться на Зен с пустыми руками он не может. Бежать и прятаться? Куда? Остаться здесь? Планета не так плоха. Дио включил биологический детектор. Богатый животный и растительный мир. Здоровый климат. Содержание кислорода великовато, но в пределах нормы. Да, если пирамиды не будет, то он останется здесь. Хотя есть еще один вариант. Капитан Дио вспомнил слова Сомия о гравитроне в ядре планеты. Что ж, фрегат неплохо вооружен, и в трюме наверняка отыщутся бомбочки, которые помогут расколоть этот мир, как птичье яйцо, и позволят без труда добраться до драгоценного желтка.

Неприятно загудел зуммер. Дио прильнул к экрану. Сканер обнаружил на поверхности планеты чужой звездолет. Скитмурский боевой корабль затаился где-то в джунглях. Кошмарное порождение нечеловеческого разума не подавало признаков жизни. Интересно, что погубило экспедицию грозной скитмурской цивилизации? Капитана Дио передернуло от одной мысли о встрече с жуткими насекомоподобными существами. Однако приборы не фиксировали ни малейшей активности чужих средств обнаружения. «Гедабас» был единственным работоспособным кораблем в окрестностях планеты.

Индикатор спектрографа снова начал переливаться всеми цветами радуги: углерод, сера, водород, кислород, азот. Небольшие вкрапления металлов и редкоземельных элементов, залежи угля и огромное количество пресной, почти дистиллированной воды. По-видимому, подземное озеро. Всего лишь на мгновение индикатор окрасился в ровный фиолетовый цвет. Капитан Дио дернулся от неожиданности и едва не стер протокол геолокации из памяти компьютера. С трудом сдерживая дрожь в пальцах и почти убедив себя в том, что его утомленный мозг принял желаемое за действительное и ему просто померещились вожделенные показания приборов, он быстро вывел на экран распечатку сканирования. Победа! На поверхности планеты обнаружена большая масса сверхчистого гравитрона. Капитан вспотел от восторга и совершенно забыл включить тормозные двигатели, чтобы остановить звездолет и зависнуть над сокровищницей. Он уже собирался дать задний ход, но, к счастью, вовремя сообразил, что в баках корабля слишком мало топлива и непозволительно производить такие неэкономичные маневры. Будет очень обидно застрять в этом необитаемом мире и провести остаток жизни, сидя на груде сокровищ.

Капитан слегка подправил курс и направил корабль на стационарную орбиту. Координаты цели известны и можно готовиться к высадке. На «Гедабасе» не было посадочных капсул, однако на борту имелась очень хорошая система беспроводной телепортации с радиусом действия в одну световую секунду.

Дио повернулся и посмотрел на своих бравых матросов. Каждый из них готов в любую минуту вонзить отравленный кинжал в спину своего капитана. Гридер отвел глаза в сторону, но от взгляда капитана не ускользнуло, с каким вниманием Сомий наблюдал за каждым его действием. Вытянутые в тонкие щелочки зрачки, казалось, фотографируют всю информацию, выводимую на экраны. Неужели проклятый гридер понимает, что происходит?

– Вы что-нибудь нашли? Когда мы пойдем на посадку? – спросил Джог, торопясь дурацкими вопросами развеять невысказанные подозрения капитана.

– Наша экспедиция подходит к концу, – облегченно вздохнул Дио. – Удача сопутствует нам.

«Этот кретин даже не знает, что звездолеты такого класса, как «Гедабас», никогда не совершают посадок на планеты. Еще не придуманы двигатели, которые могли бы вырвать подобных исполинов из тисков притяжения и не сжечь при этом всю атмосферу».

– Слава Дамаху! – Сомий удовлетворенно кивнул, переплетя гибкие пальцы в молитвенном жесте. – Какие будут указания, капитан?

– Нам необходимо добыть немного гравитрона и вернуться на Зен…

– Там мы сможем его продать, купить приличный корабль, нанять рабочих и охрану, чтобы возвратиться за остальным, – продолжил Сомий.

– Именно так, – согласился капитан и погладил свою бороду. – Будите Пидла, пойдем полюбуемся нашими сокровищами.

– Неразумно бросать корабль без присмотра, – сказал Сомий, поднимаясь из кресла. – Кто-то должен дежурить здесь. Системы звездолета весьма ненадежны.

– Идут все! – жестко заявил капитан. Дио явно не хотел оставлять кого-либо на «Гедабасе». Слишком велико будет искушение похитить корабль и стать единственным хранителем тайны гравитронной пирамиды. С точки зрения капитана, никто из его подчиненных не сможет справиться с управлением, но любая попытка захватить контроль над звездолетом приведет к плачевным последствиям как для похитителя, так и для разведчиков на поверхности планеты. «Гедабас» может просто сойти с орбиты и разбиться или бесследно исчезнуть в бескрайних просторах космоса.

– Перед тем как принимать окончательное решение, прошу выслушать мою аргументацию, – смиренно произнес Сомий.

Капитан снисходительно кивнул.

– Первое, я врач и не умею управлять звездолетом, – гридер отогнул средний палец на левой руке. – Второе, даже если бы я и рискнул самостоятельно покинуть орбиту планеты, полет на «Гедабасе» без помощников – это самоубийство. Третье, вы можете извлечь из пульта какой-нибудь недублирующийся блок и тем самым помешать мне совершить глупость. Четвертое, я не испытываю тяги к исследованию неизвестных планет и очень боюсь диких животных. И главное – я буду слушать ваши приказы по радио и в точности выполнять их. Если с вами что-то случится, мне не останется ничего, кроме как погибнуть от голода и тоски, сидя в этом железном ящике.

На этот раз гридер вел честную игру. У него уже имелся план безопасной расправы с конкурентами, но время подлости еще не пришло. В нужный час Сомий применит против электронщика и капитана специальный безвредный для гридеров яд, который будет достаточно нанести на кожу врагов, чтобы те быстро и безболезненно скончались. Подходящий реактив имеется среди медикаментов в больничном отсеке. Перед прибытием на Зен Пидл отведает спирта из мензурки, испачканной смертельной отравой, а Дио коснется пальцами отравленных клавиш, активирующих тормозную систему. Таким образом Сомий с относительным комфортом доберется до безопасного обжитого мира и в одиночестве покинет звездолет.

Капитан Дио с сомнением посмотрел на гридера.

– Хорошо, – нехотя согласился он и провел рукой по клавиатуре. – Я установлю пароль на систему пуска маршевых двигателей. В случае необходимости можно совершать маневры на орбите, но не будет возможности выйти в межзвездное пространство.

– Я не смогу совершать маневры на орбите, и вам это прекрасно известно, но всё равно спасибо за доверие. – Сомий благодарно кивнул и потряс мирно посапывающего электронщика. – Вставай, друг. Сокровища ждут тебя.

Пидл широко распахнул глаза и ошалело посмотрел нокруг.

– Пойдешь с капитаном подсчитывать наши барыши, – мило улыбаясь, сообщил Сомий.

Электронщик, не задавая лишних вопросов, суетливо выбрался из кресла. Подсчитывать барыши он был готов с кем угодно, где угодно и когда угодно. Дио тоже решительно поднялся и направился к выходу из рубки. Как капитан, он должен первым ступить на поверхность неизвестной планеты.

Сомий проводил их взглядом и занял место капитана. «Может быть, стоит заминировать шлюзовую камеру? А там будь что будет, – подумал гридер. – С ядом слишком много хлопот». Несметные богатства лежали сейчас буквально у него под ногами. Богатство – это власть над себе подобными. Власть, к которой стремится любое разумное существо Сказочные перспективы туманили разум. Потомство Сомия Джога будет самым многочисленным в истории цивилизации гридеров и заселит тысячи миров. Сам он, как и любой гридер, физически смертен, и если не болезнь, то несчастный случай обязательно оборвет его жизненный путь. Однако его дух и гены станут бессмертными, обретя миллионы воплощений в его потомках.

«Сейчас они покинут корабль, и я намажу ядом тормозные кнопки», – Сомий отказался от соблазна немедленно покончить с конкурентами и решил придерживаться первоначального плана.

По небольшому экрану, расчерченному тонкими ломанными линиями, медленно проползли две красные отметки. Система контроля отслеживала перемещение Дио и Пидла по коридорам звездолета. Скоро они получат в свои руки куски сверхчистого гравитрона и станут смертельно опасными существами. Близость огромного богатства как близость готовой к размножению самки. Она мобилизует волю, отключает инстинкт самосохранения, поднимает болевой порог и повышает интеллект. Начнется сложная игра, в которой проявятся все преимущества и недостатки каждой расы. Гридер, представитель высокоинтеллектуальной цивилизации, не может потерпеть поражение от говорящих животных. Однако любая схватка таит в себе элемент случайности.

Красные точки проследовали на третий уровень, немного потоптались в оружейной комнате и перешли в помещение, оборудованное телепортом. Сначала исчезла отметка Дио. Капитан всегда капитан. Он просто не может быть вторым. Особенно, когда речь идет о первой высадке на планету. Через минуту погасла отметка Пидла, и в тот же момент мониторы, подковой окружавшие пульт, синхронно заморгали. Все индикаторы, как один, окрасились в синий цвет опасности. Взвыли и замолкли сирены тревоги. Погасли лампы общего освещения. Блеклый аварийный свет зажегся медленно, словно преодолевая какое-то сопротивление. Сомий застыл в кресле, изо всех сил вцепившись пальцами в подлокотники. Похоже, случилось самое страшное. Фатальное разрушение кибернетического комплекса звездолета!

Гридер бессмысленно шарил глазами по черным квадратам экранов. В голове было пусто. Перепуганные мысли затаились на самом дне черепной коробки. Любая попытка осознать происходящее могла спровоцировать неконтролируемую панику и шок всей нервной системы. С гридерами подобное иногда случалось.

– Я погиб, – прошептал Сомий, тупо взирая на мертвые мониторы. Невыносимое зрелище. Какая глупая смерть! Гридер закрыл ладонями глаза. Слабый свет больно резал зрительные рецепторы, которые из-за стресса стали очень чувствительными. Конец наступит совсем скоро. Долго ждать не придется. Системы жизнеобеспечения не могут функционировать без единого управления. Тестовый писк электронных устройств заставил Сомия поднять голову. Синхронно, на всех экранах появилась одинаковая надпись: «Отключение резервной системы управления завершено успешно. Загрузка основной системы управления завершена успешно. Всё в порядке».

– Кибермозг звездолета «Гедабас» счастлив приветствовать на борту Сомия Скабеда, – напыщенно произнес нежный женский голос.

– Кто здесь? – ошалело пробормотал Сомий, оглядываясь по сторонам.

– Никого, – спокойно ответил тот же голос – С вами разговаривает кибермозг звездолета.

«Кибернетика восстановилась», – с облегчением подумал Сомий, чувствуя, как в груди снова заработало замершее от страха сердце.

«Голосовой интерфейс включился, и теперь будет с кем поболтать, пока капитан и Пидл вернутся, – весело рассудил гридер. – Кстати, нужно проверить связь и выяснить, почему эта штуковина назвала меня Сомием Скабедом? У меня ведь другое имя. Наверное, какая-то неполадка».

– Мне поручено сообщить вам ценную информацию, господин Скабед, – доложил кибермозг. – С вами хочет поговорить…

– Меня зовут Сомий Джог, а не Сомий Скабед! – медленно и четко проговорил гридер. – Понятно? Запомни это, пожалуйста.

– С вами хочет…

– Немедленно установи связь с капитаном Дио, – Сомий напрягся. Электроника вела себя неадекватно.

– С вами хочет поговорить…

– Зависла, – огорчился гридер. – На этом корабле есть хоть одно исправное устройство?

– Все системы корабля в идеальном состоянии, – неожиданно ответил кибер. – С вами хочет по…

– Только не надо врать. Я знаю, в каком они состоянии, – отмахнулся Сомий, поняв, что добиться вразумительных действий от вычислительной системы ему не удастся. К счастью, Пидл еще жив. Он сумеет всё наладить.

– Имитация неисправностей производилась по приказу Гарма Скабеда, – сообщил кибермозг. – С вами…

– Гедабас, – вкрадчиво произнес Сомий, традиционно обращаясь к киберу по имени звездолета, на котором тот был установлен. – У тебя явные проблемы с логикой. Гарм Скабед умер. К твоему сведению, я присутствовал при его смерти. Перезагрузись, пожалуйста, обратно в резервную систему управления. Мне кажется, что она гораздо надежнее.

– С вами хочет поговорить…

«Ладно, – подумал Сомий. – Пускай закончит эту фразу. Тогда, возможно, программа выйдет из мертвого цикла и начнет работать нормально».

– …Гарм Скабед! – наконец договорил кибер и даже, кажется, облегченно вздохнул, словно справился с трудной задачей.

– Ну, пускай поговорит, – покорно согласился Сомий. Он решил вести себя с кибером, как с обычным душевнобольным. Возможно, таким образом удастся склонить машину к сотрудничеству.

– Только потом обязательно соедини меня с Дио.

– А вот этого тебе не потребуется, сынок, – произнес из динамиков знакомый голос. На главном мониторе появилось лицо покойного Гарма Скабеда. – Можешь забыть про этого неудачника. После нашего разговора твоя жизнь кардинально изменится.

Сомий задумчиво погладил себя по лбу. Могут ли компьютеры бредить? Безусловно. Сумасшествие – обратная сторона любого разума, в том числе и кибернетического. Бред всегда незримо витает рядом с каждым логическим построением. Однако галиматья, свидетелем которой он сейчас стал, выходит за всякие разумные пределы. Старик на экране произносит какие-то слова, улыбается и подмигивает, словно разговаривает по видеофону. Есть повод усомниться в собственном душевном здоровье.

– Ничего не понимаю, – честно признался Джог самому себе и начал рассуждать вслух, стараясь не смотреть на монитор с ожившим Гармом Скабедом. – Очевидно, что это не запись. Но ведь мертвые обычно не очень разговорчивы. Значит, это не тот Гарм, которого я убил, а другой. Допускаю, что у Деда могли иметься клоны. Наверное, некоторые из них живы до сих пор. Вопрос как клон может со мной разговаривать? «Гедабас» не оборудован системой дальней гравитационной связи. Следовательно, если, конечно, я не помешался, клон прячется либо где-то на корабле, либо на планете, над которой мы сейчас летим.

– Наки сожрет твои потроха! – громко пообещал Сомий.

– Ты почти угадал, сынок, – оскалился Гарм. – Я действительно пребываю на «Гедабасе», только не в физическом теле, а в электронном виде. В памяти компьютера записан мой электронный дубль. Точная копия моего сознания.

– Этого не может быть! – усмехнулся Сомий. – Отключись немедленно, нам с тобой не о чем говорить.

– И не подумаю. Я хочу сделать тебе интересное предложение, Сомий Скабед. Ты не сможешь отказаться.

– Не называй меня Скабедом, – сморщился Сомий. – Меня зовут Джог. И что ты можешь мне предложить, дохлый мутант? Сыграть с тобой партию в прятки? Мой тебе совет: доживай свой червячий век в ржавых потрохах «Гедабаса» или в диких джунглях необитаемой планеты. Не знаю точно, где ты сейчас обитаешь. Не вздумай вставать на моем пути. Очень скоро я стану самым богатым гридером в Галактике. Что может быть лучше?

– Величайшее богатство в Галактике и бессмертие, – ответил Гарм Скабед и расплылся в злобной улыбке. – Вечная жизнь твоего «Я», которое не смогут уничтожить ни болезни, ни войны, ни катастрофы.

– Что я для этого должен сделать? – машинально спросил Сомий, с ужасом осознавая, что он готов полностью довериться виртуальному Деду, грязному мутанту и предводителю мятежников.

– Что я должен буду сделать? – Джогу пришлось повторить свой вопрос, потому что Гарм Скабед замешкался с ответом.

– Ты должен будешь умереть. Отныне тебе придется делать это регулярно.

Капитан Дио первым ступил на поверхность загадочной планеты. Ступню обняли упругие стебли травы, а по сетчатке глаза приятной истомой растекся яркий солнечный свет.

– Ух-ты! – шумно восхитился Пидл, выходя из радужного шара телепорта вслед за капитаном и полной грудью вдыхая кристально чистый воздух. После затхлых трюмов звездолета несинтетический воздух казался роскошью.

Несколько минут оба шумно дышали, насыщая кровь натуральным кислородом и щурясь под ласкающими кожу лучами. Они даже не заметили, как погас шар гиперперехода за их спинами. Только непонятный звук позади заставил их очнуться. Дио выхватил лучемет и резко обернулся. Ничего страшного. Всего лишь ветер шелестел листвой в ветвях деревьев.

Капитан убрал оружие и некоторое время соображал, чего не хватает в окружающем его пейзаже. Планета, которой на самом деле не может быть, спокойно лежит под его подошвами. С ней всё в порядке. Скоро она отдаст ему все свои сокровища. Заветная пирамида величественно высится неподалеку. Огромный сводящий с ума клад, который достанется только ему. Дио в этом не сомневался. Но где же веселый радужный шар, откуда они только что вышли? Капитан достал из кармана пульт управления телепортом. На маленькой коробке имелась всего одна кнопка и одна индикаторная лампочка. Дио надавил на кнопку. Лампочка окрасилась в зеленый цвет – сигнал принят к исполнению, и через мгновение засветилась синим – неисправность передающей установки на звездолете. Капитан тихо выругался.

– Очень разумно было оставить Сомия на «Гедабасе», – сказал Пидл, заглядывая капитану через плечо – Он обязательно придумает, как вытащить нас отсюда.

– Ладно, – кивнул Дио и спрятал пульт. – Не будем терять времени.

Он быстро зашагал к пирамиде, на ходу отстегивая с пояса портативную рацию. Пидл семенил рядом, то с восхищением посматривая на гору гравитрона, то с беспокойством следя за манипуляциями капитана. Рация молчала, как дохлый суслик. Даже помехи не шуршали. Дио потряс черную коробочку и внимательно осмотрел ее: может быть, забыл перещелкнуть какой-нибудь переключатель? Нет. Заряд батарей – в норме, а больше ничего для нормальной работы прибора и не нужно.

– Что это?! – Удивленный возглас электронщика отвлек Дио от возни с рацией. Прямо на их пути лежала огромная бесформенная туша неизвестного животного. От нее исходил тошнотворный запах разложения. Дио на цыпочках подошел поближе и застыл от ужаса. Скитмур! Гигантское насекомое покоилось на боку, прижав к гниющему брюху многосуставчатые зазубренные лапы. Легкие порывы ветра шевелили хитиновые надкрылья, которые издавали мерзкий звук плохо смазанных дверных петель.

– Никто и никогда не видел мертвого скитмура, – подавленно прошептал Пидл.

– Значит, нам повезло, – пробурчал Дио, яростно стуча по кнопкам настройки рации. В суетливых движениях капитана чувствовался испуг. Грозная и жестокая нечеловеческая цивилизация славилась тягой к истреблению гуманоидов любого цвета. Ни один даже самый могущественный звездный флот не мог устоять против их громадных летающих крепостей. Множество людских армий погибло в боях со скитмурами, не добившись даже скромных успехов. Разумные насекомые казались всемогущими, и людей спасало только то, что принадлежащие человечеству миры мало интересовали скитмуров. Однако, если где-нибудь вспыхивал конфликт из-за ресурсов, насекомые всегда выходили победителями.

Пидл схватил капитана за локоть и оттащил его от смрадного трупа.

– Надо идти, – сказал он. – Неподалеку могут быть и живые твари.

– Да они тут должны кишеть, как тараканы, – пролепетал Дио и почти бегом направился к пирамиде. Хотя разумнее было бы бежать в противоположную сторону, чтобы как можно быстрее добраться до леса, зеленеющего вдали, и укрыться там, надеясь на то, что рано или поздно удастся восстановить связь с «Гедабасом».

Соблазнительная досягаемость несметного сокровища заставила забыть об опасности. Ступенчатые грани пирамиды упирались прямо в небо. На плоской вершине сияла загадочная постройка, похожая на культовое сооружение. Дио никогда прежде не видел ничего подобного. Огромные сверкающие серебром купола отражали свет солнца и, казалось, сами излучали согревающий свет. Нежно-голубые колонны, подобные сгустившемуся по волшебству воздуху, прозрачные и легкие, подпирали массивные арочные своды. На восхитительное строение можно было любоваться часами, и только ради того, чтобы увидеть его, стоило преодолеть тысячи световых лет. Но охотники за богатством не смотрели наверх. Алчность не умеет наслаждаться красотой. Она умудряется извлечь прибыль даже из запаха луговых цветов, пения птиц и журчания горного ручья.

Пидл жадно раздувал ноздри, словно собирался почувствовать запах сверхчистого гравитрона. Две минуты ускоренной нетерпеньем ходьбы, и ладони электронщика легли на шершавую поверхность гравитронной глыбы, лежащей в основании пирамиды.

Капитан Дио дрожащими руками извлек из-за пазухи еще один прибор. Пидл удивился тому, сколько всяких полезных вещей можно распихать по карманам форменной куртки. На этот раз аппарат оказался действительно сложным. Он носил скучное название «Химическая автоматическая мини-лаборатория», сокращенно «ХАМ». Подобные приспособления всегда таскали с собой геологи и старатели. Дио направил небольшое сопло на ближайший блок пирамиды и щелкнул переключателем. Ничего не произошло.

– И эта хрень тоже не работает, – холодно констатировал Пидл.

– Похоже, лазер вышел из строя, – посетовал капитан. – Придется отколоть образец и положить его в камеру анализатора.

Электронщик с готовностью выхватил бластер, тщательно прицелился, чтобы срезать краешек с верхней части блока, и нажал на курок. Опять ничего не произошло. Пидл раздраженно потряс лучемет, навел ствол на горизонт и снова шевельнул пальцем. Никакой реакции. Как будто в руке было не оружие, а мертвый кусок железа.

Дио протянул электронщику свой лучемет. Результат оказался прежним.

– Кажись, на этой планете не работает никакая электроника, – вздохнул Пидл, взял лучемет капитана за ствол и, широко размахнувшись, изо всех сил ударил по краю гравитронной глыбы. Послышался тонкий стеклянный звон, но ни один даже самый маленький кусочек не откололся от монолита.

– Нам нужен образец, – процедил капитан сквозь губы и оглянулся по сторонам. Громкие звуки вполне могли привлечь скитмуров. Пидл ударил еще раз и опять безуспешно.

– Придется найти инструмент получше, – после десятого удара сказал электронщик и вернул слегка погнувший лучемет капитану. – Например, молоток.

– Где же его взять? – Дио растерянно похлопал себя пo карманам. – Не возвращаться же на корабль с пустыми руками.

– На рукоятке бластера наверняка осталась микроскопическая пыль, – предположил Пидл. – Ее можно спокойно проанализировать в лаборатории.

Капитан внимательно осмотрел царапины, оставшиеся на лучемете, и с сомнением покачал головой.

– Анализ сделать можно, – согласился он. – Но новый звездолет за эту мелочь не купишь.

– Давай осмотримся. Уверен, что мы найдем подходящий булыжник или, если повезет, осколок самой пирамиды, – предложил электронщик и, подавая пример, вскарабкался на первую ступень пирамиды.

– Ничего другого просто не остается. – Дио последовал за своим подчиненным.

Электронщик лез вверх размеренно и четко. Его движения были точны и красивы, казалось, он всю жизнь совершал восхождения именно на эту пирамиду. У капитана всё получалось гораздо хуже. Он семенил, делал лишние шаги и уже к середине подъема выбился из сил. Услышав тяжелое дыхание капитана, электронщик предложил отдохнуть и сел на ступеньку, легкомысленно свесив ноги. Дио устало опустился на корточки. Его легкие шумно нагнетали кислород в кровь. По лицу бежали струйки пота.

– Жарко, – выдохнул капитан, проводя ладонью по лбу.

– Да. С погодой повезло, – кивнул Пидл и, сощурившись, посмотрел на блестящий диск солнца. Местное светило бесстыдно плескалось в белесой синеве неба неподалеку от зенита. Оно бескорыстно одаривало планету потоками жарких лучей, купая всё живое в волнах доброго света.

Пирамида стояла в центре небольшой живописной долины, окаймленной лесистыми горами. У самого горизонта сверкала полоска водной поверхности. По изображению, которое транслировали видеокамеры «Гедабаса», Дио помнил, что там раскинулся величественный океан, но отсюда он смотрелся несерьезно и даже весело. Золотистый песок пляжей навевал воспоминания об отдыхе на морском курорте, о вкусном вине, пьянящем, как объятия темпераментных южных женщин. Смертельно захотелось домой. Несмотря на всё дикое великолепие планеты, капитан сейчас предпочел бы вернуться в пыльный душный мегаполис, раскинувшийся на скалистых отрогах Туманного хребта, запереться в своей маленькой квартирке с видом на химический полигон, включить сторожевого робота и заснуть в кресле под унылое бормотание диктора в телевизоре. Какие демоны приволокли его сюда? Зачем ему всё это понадобилось? Ведь раньше он был абсолютно счастлив. Работа в космопорте приносила больше радостей, чем огорчений. В уютном баре на углу Портовой и Зоологической его всегда ждали веселые друзья и легкомысленные подруги. Жизнь текла плавно и спокойно. Что заставило его бросить всё и мчаться на другой конец Галактики на раздолбанном звездолете? Зачем он здесь?

– Капитан, вы получите тепловой удар с непривычки, – сказал Пидл, прерывая грустные мысли Дио.

Они продолжили путь наверх и, уже не останавливаясь, добрались до вершины. Постройка, венчающая пирамиду, вблизи оказалась гораздо крупнее, чем выглядела снизу. Монументальные колонны, сияющие и прозрачные, поддерживали легкий изящный свод, гармонично переходящий в сферические купола. Широкая лестница вела к массивным воротам, изготовленным из того же голубоватого, светящегося изнутри материала.

– Из чего он сделан? – спросил Пидл, удивленно открыв рот. – Никогда ничего подобного не видел.

Дио подошел к стене храма и погладил рукой тончайший орнамент, покрывающий полированную плиту. Огромные панели сверху донизу были испещрены сценками из жизни какого-то народа, скорее всего, давным-давно вымершего. Люди и монстры сплелись в смертельных объятиях. Вот мускулистый мужчина разрывает пасть огромному клыкастому зверю. А рядом другой мужчина, с опущенным мечом в руке, несет на плече маленькую испуганную девочку. Снизу какой-то многолапый механизм, омерзительный даже в миниатюрном виде, душит старика. Весьма натурально исполнено лицо пожилого человека, искаженное гримасой боли и отчаяния.

Недолго думая, Дио ударил рукояткой лучемета по барельефу механической твари. Посыпались осколки. Капитан наклонился и тщательно собрал их все. Кто знает? Может, и храм изготовлен из какого-нибудь ценного материала. Хотя он и сам по себе представляет огромную ценность. Архитектурный музей Зена оторвет его с руками и хорошо заплатит. Капитан подумал, что когда он будет покупать звездолет, то установит на него самый мощный грузовой телепорт. Тогда можно будет забрать эту постройку целиком. Покупатели найдутся обязательно. В Галактике полно любителей примитивного варварского искусства.

– Посмотрите, капитан! – Пидл возбужденно тыкал пальцем в то место, куда Дио только что нанес удар.

Барельеф изменился. Теперь поверженный механизм корчился в судорогах у ног старика, который взирал на своего бывшего убийцу с нескрываемым торжеством.

– Интересно, какая сила погубила создателей этого чуда? – задумчиво спросил Дио. – Приборы показали, что планета необитаема. Значит, они либо вымерли, либо покинули планету.

– Возможно, их истребили скитмуры, – предположил Пидл и направился к дверям. – Когда мы вернемся за нашим гравитроном, следует позаботиться об охране.

«Когда я вернусь за своим гравитроном… – мысленно поправил электронщика Дио. – Но за совет спасибо».

Пидл приблизился к тяжелым створкам храма и осторожно, будто ожидая удара электрическим током, взялся за витую ручку. Двери задрожали и растворились в воздухе.

– Убогая голограмма, – электронщик с опаской заглянул внутрь.

Дио подошел к своему подчиненному и встал у него за спиной, с почтением всматриваясь в просторный зал. Стены, крыша и купола исчезли, будто погрузились в иное измерение. Были хорошо различимы зеленые склоны гор, легкие облачка, плывущие в прозрачной голубизне неба, но ни арок, ни колоннады не видно. Удивительный оптический эффект ненадолго занял внимание капитана. Здесь было кое-что поинтереснее односторонне прозрачного покрытия. В середине зала стояло небольшое возвышение. Чтобы разглядеть его получше, Дио отодвинул в сторону электронщика и с опаской направился к центру храма. Из-за страха каждый следующий шаг у него получался короче, чем предыдущий, однако он упорно продвигался к цели. Возвышение представляло собой маленькую пирамидку высотой в половину роста капитана. На ее срезанной макушке размещалось деревянное, нарочито примитивное кресло. И в этом вполне человеческом кресле расположилось странное существо. Чем ближе подходил Дио, тем сильнее ему хотелось развернуться и опрометью броситься прочь отсюда.

В кресле восседал скелет. Вполне обычные по форме человеческие останки, если не считать того, что они были прозрачными! Будто вырезанными умелым мастером из чистейшего горного хрусталя.

За спиной капитана натужно пыхтел Пидл. Похоже, что и ему каждый шаг давался с неимоверным трудом, но электронщику удавалось преодолеть себя, и он не отставал от Дио. Наконец они вплотную приблизились к возвышению. Достаточно было протянуть руку, чтобы дотронуться до стеклянной коленки изваяния.

– Это скульптура, – с облегчением выдохнул электронщик. – Это просто стеклянный идол!

От этих слов страх, сжимавший липкой рукой трепещущее сердце капитана, внезапно пропал, и он с удивлением осмотрелся. Действительно, чего он мог так испугаться? Наверное, монументальность постройки и несметное количество гравитрона отрицательно подействовали на его психику.

Капитан поднялся на одну ступеньку пирамидки и заглянул в рубиновые глаза, вмонтированные в хрустальный череп. Мастерство создателя этого великолепного произведения искусства потрясало до глубины души. Древнему ювелиру удалось так точно отшлифовать драгоценные камни и настолько идеально установить их, что казалось, будто в глубине глазниц беспрерывно горит огонь. Очевидно, сложная оптическая система хитроумно фокусировала лучи, падающие на череп, и заставляла их плясать языками пламени в зрачках скелета.

– Посмотри, – восхищенно произнес Пидл, показывая на руку идола, которая покоилась на почерневшем от времени подлокотнике. Каждый сустав был вырезан с потрясающей тщательностью. – Тончайшая работа. Пальцы должны гнуться.

– Отломи один для анализа, – попросил Дио.

– Не буду. Я не гридер. И целиком эта штуковина будет стоить дороже, – Пидл аккуратно прикоснулся к запястью скелета. Кисть идола неожиданно сжалась в кулак. Электронщик отпрянул назад и, споткнувшись, распластался на полированных плитах пола.

– Простейший механизм, – предположил капитан с легкой дрожью в голосе.

Скелет поднялся во весь рост. Его ребра завибрировали от резкого движения и издали красивый переливчатый звон. Ноги попытавшегося встать Пидла подкосились. Он без чувств рухнул к костлявым ногам ожившего истукана, звучно ударившись головой о ступеньку. Череп медленно повернулся на прозрачных шейных позвонках, и огненно-рубиновые глаза уставились на парализованного ужасом Дио.

– Вы уже здесь, – внятно проговорил скелет. Его нижняя челюсть двигалась, хотя совершенно непонятно зачем. Ведь ни легких, ни гортани, ни голосовых связок у него не было. Эта тварь просто не могла говорить своей стеклянной пастью.

Дио бросил взгляд на упавшего замертво электронщика и попятился, прикрывая лицо руками.

– Робот, механизм, пружина, – непрерывно бормотал он, пытаясь заставить себя броситься бежать, но не в силах повернуться спиной к странному существу.

– Вы уже здесь, значит, мне пора, – пророкотал скелет и окутался клубами молочно белого пара. В быстро растущем облаке засверкали крошечные голубые разряды, послышалось журчание воды. Через мгновение туман рассеялся. Ожившее изваяние исчезло.

Дио почувствовал, что ноги больше не держат его, и обессиленно опустился на холодный каменный пол. Пот струился по всему телу, а руки дрожали так, словно он несколько часов орудовал отбойным молотком. Капитан вытер рукавом мокрое лицо и посмотрел на своего спутника. Веки Пидла подрагивали, следовательно, электронщик не умер, а всего лишь потерял сознание. Слабак! Очень удобный момент, чтобы расправиться с этим ничтожеством. Потом останется только разобраться с Сомием, но его он уберет на подлете к Зену. Должен же кто-то чинить водопроводные трубы, пока капитан нажимает на кнопки пульта управления.

Капитан достал из кармана лучемет. Оружие в этом странном месте не работает, но ведь для убийства вполне достаточно тяжелой рукоятки. Дио поудобнее перехватил бластер, замахнулся и вдруг понял, что не так уж и просто проломить человеку голову. Индикатор зарядки на стволе светился. «Может быть, сработает?» – предположил Дио, браня себя за слабость. Облизав пересохшие губы, он прицелился в переносицу электронщика. Пидл открыл глаза и внимательно посмотрел в потустороннюю черноту направленного на него ствола. «Вот так выглядит тоннель, ведущий к новому рождению», – успел подумать он. Полыхнул выстрел, но Пидл его уже не увидел. Раскаленный луч, пронзив кости и мозг, полоснул по узорчатому мрамору.

– Убивать совсем несложно, – пробормотал капитан и пнул носком ботинка труп электронщика. На поясе запищала рация. Сомий наконец-то сумел выйти на связь.

– Отлично, док! Не думал, что буду так рад тебя слышать, – сказал Дио и торопливо направился к выходу из храма. – У нас проблемы. Пидл погиб. Срочно выводи канал гиперперехода на вершину пирамиды. Я возвращаюсь.

– Вынужден вас огорчить, капитан, – печально прошуршала рация. – Только что мне предложили выгодный контракт, и я покидаю орбиту планеты.

– Мой звездолет… – простонал Дио. – Ты подлый предатель! Ты не сможешь взломать мой пароль!

– Позже я вернусь за гравитроном и к этому времени советую вам хорошенько спрятаться. Если я найду вас, то прикажу убить. Вы умрете той же смертью, которой умер несчастный Пидл.

– Подлец!

От удара о мраморный пол рация разлетелась на куски. Осколки кремниевых кристаллов брызнули на пыльные ботинки капитана Дио.

Сомий нажал на кнопку, отключая связь с капитаном.

– Итак, мы остались одни. Что дальше? – вальяжно развалившись в кресле, поинтересовался Джог. Гарм Скабед убрал свое изображение с экрана. Теперь на мониторе вертелась и весело подмигивала смешная мультяшная рожица.

– Ты настоящий Скабед. Действуешь на грани интуиции, – удовлетворенно прозвучал голос предводителя мятежников. – Перед тем как мы продолжим нашу беседу, я хотел бы выразить глубокую скорбь относительно гибели достойного Пидлоуза Марти Корта, который, сам того не ведая, оказал огромную услугу делу Скабедов, инсталлировав мое сознание в электронную систему звездолета. Также стоит почтить память Дио Студворса. Кибер-паразит в его голове направлял капитана по верному пути, и, если бы сей прибор не вышел из строя, уважаемый Дио до сих пор был бы с нами. Да воздастся ему сторицей за его подвиги, совершенные в борьбе с гридерами.

– Учти, Дед, я не хочу иметь никакого отношения к вашему заговору против гридеров, – твердо заявил Джог. – Я рожден гридером и навсегда им останусь. Будем считать, тебе удалось убедить меня в том, что я засекреченный агент мятежников-мутантов. Засекреченный настолько, что даже сам не знаю о своем действительном происхождении. Однако, даже если я не гридер по рождению, то я гридер по духу.

– Я очень хорошо понимаю твои чувства, но, к моему глубокому сожалению, гридерская раса вырождается, – посетовал Гарм. – Им нужны наследники. Близкие по духу и интеллекту. И этими наследниками будем мы. Я, ты и другие Скабеды. Физически и генетически – мы другой народ, волей случая влившийся в гридерское общество, но по сути мы – это они в их высшей стадии развития, и наша святая обязанность спасти эту великую цивилизацию.

– Демагогия! – оборвал его Сомий. – Переходи к сути.

– Уже много поколений гридеры не осваивают новые миры. Их сфера влияния постоянно уменьшается, потому что все свои силы они тратят на спасение своего одряхлевшего от старости генотипа. Наверное, уже не осталось ни одного здорового чистокровного гридера. Природой им отпущено совсем немного времени, но у них есть шанс продлить свою агонию.

– И этот шанс – Исток Сущего. Легендарное существо. Предок всех разумных гуманоидов.

– Правильно. Это существо еще называют Чревом Разума. Использовав гены Истока, гридеры продержатся еще сотню поколений, а потом никакая медицина и генная инженерия не спасет их от гибели. Их прекрасные миры разделят мультирасовые содружества типа Кибер-Империи и Красной Конфедерации. Гридерские традиции, знания и технологии будут поглощены чуждыми народами.

– Сотня поколений – это очень долго, – возразил Сомий. – Империя и Конфедерация сгинут в огне междоусобных войн, а гридеры продолжат мучиться от всех существующих генетических болезней и искать всё новые и новые лекарства. И у нас хватит сил, чтобы уничтожить всех мутантов на наших планетах.

– Не у нас, а у них, – поправил его Гарм. – Ты один из нас.

– Пока еще нет, – не согласился с ним Джог. – Я гридер и ищу Исток Сущего, чтобы передать его Верховному Правителю гридеров. За соответствующее вознаграждение, естественно. Возможно, я действую не вполне законно, но совершать расовое преступление не собираюсь.

– А никто тебя и не заставляет! – Голос звучал уверенно и почти нагло. – Давай рассуждать здраво. Ты согласен с тем, что раса гридеров вымирает и у нее нет наследников?

Сомий кивнул.

– Ты согласен с тем, что Исток Сущего может продлить их жалкое существование?

– Наше существование, – Сомий поднял вверх палец, но, увидев свой розовый ноготь, сразу опустил его. Гарм не стал спорить. По-видимому, у него были в запасе еще какие-то аргументы.

– Ты знаешь, что отличаешься от гридера больше, чем паучистый буйвол от обычной коровы?

– Возможно, кровь у меня не голубая, но мозги, образование, воспитание…

– Правильно. Так и должно быть! Ведь ты один из Скабедов, мутантов, миссия которых в спасении гридерской культуры и знаний.

– И этой пафосной чушью ты собираешься охмурить меня? Вы паразиты, а не наследники. Вы изнутри разрушаете нашу цивилизацию, – Сомий наклонился к монитору и постучал пальцем по смешной мордашке. – Не получится. Гридеры неспособны на предательство расовых интересов.

– Справа от тебя система управления связью, – сказал Гарм, неожиданно отклоняясь от темы разговора. – Посмотри на экран внешнего трафика.

– При чем здесь это?

– В свое время я позаботился о том, чтобы ты научился управлять космическими кораблями. Посмотри внимательно. Все каналы свободны.

– Правильно, – тихо пробурчал Сомий. – Как я не догадался сразу проверить? Значит, ты на «Гедабасе». Что дальше?

– Обрати свой взор немного выше.

Сомий послушно поднял глаза на экран сканирования помещений звездолета. Одинокая точка мерцала на квадрате, обозначающем капитанский мостик.

– Ты единственное живое существо на звездолете.

– Не факт. Совсем нетрудно сделать себя невидимым для сторожевых сканеров. Достаточно немного исправить управляющую программу корабельного кибермозга. Это тебе вполне по силам, – Сомий непроизвольно потянулся к рукоятке лучемета. – Где ты?

– С тобой разговаривает мой электронный клон.

– Эту чушь я уже слышал, – Сомий раздраженно замотал головой. – Каждый знает, что при снятии электронной копии с мозга все нервные ткани разрушаются. Никто и никогда не согласится умереть, чтобы потом возродиться в виде математического кода. Кроме того, при термосканировании сохраняются информационные блоки, но теряются данные о связях между ними. Если бы кому-нибудь, когда-нибудь удалось снять копию, не разрушив мозг, – это означало бы открытие секрета бессмертия. Можно было бы переписывать сознание из мозга в мозг, создавать идентичные личности и даже…

– Сохранять копии в безопасном месте, – Гарм закончил мысль, которую Сомий боялся даже додумать.

– Это невозможно. Гридеры не смогли создать ничего подобного. В противном случае Исток Сущего не представлял бы для них никакой ценности.

– Гридеры не смогли, – рожица на мониторе показалa Сомию язык, – а паразиты, разрушающие твою цивилизацию, сумели.

Гарм лукаво умолчал о том, что он самолично участвовал в налете на гридерскую лабораторию, где велись работы по практическому бессмертию. Его электронная копия прекрасно помнила, как выносили главный компьютер, как из мощных лупперов сжигали головы ученым и лаборантам, как закладывали взрывчатку в подвал. Вся операция заняла четыре минуты, а еще через две минуты, когда главный компьютер лаборатории уносился прочь от планеты, прибыла команда гридерских космодесантников. Варварам-наемникам Консулата Спасения остались только дымящиеся руины и обезглавленные трупы сотрудников. Никто не выжил. Некому было рассказать о том, что произошло. Следственная группа не нашла ни одного мозга, пригодного для термосканирования.

– Значит, если я стану одним из вас…

– То получишь бессмертие, – Гарм не дал Сомию договорить. Похоже, ему уже наскучил этот разговор, и он стремился побыстрее его закончить.

– А пирамида гравитрона?

– Она твоя. Не вся, конечно, но на пару тысячелетий безбедного существования вполне хватит. – Гарм лукавил. У подножия этой пирамиды сложили головы три экспедиции Скабедов, но заполучить сокровище пока еще не смог никто. Сомий всего лишь инструмент, а скальпелю не обязательно знать, что собирается делать хирург. Поэтому Гарм продолжал спокойно давать обещания, которые не будут выполнены никогда. – После небольшого испытания в качестве награды ты получишь грузовой транспортный звездолет с экипажем и охрану.

– Я не верю в бескорыстную щедрость.

– Я отнюдь не бескорыстен. В случае гибели Истока я получу гораздо больше. В конечном счете – власть над Галактикой, и ты станешь одним из моих придворных.

– Каким образом я смогу убить ее? – Сомий Джог не поверил ни одному слову Деда. Он склонялся к мысли,что кибермозг звездолета заболел редкой электронной формой мании величия. Будет лучше потакать ему вовсем. Главное – заставить свихнувшуюся электронику доставить его в любой из обитаемых миров. А потом «Гедабас» будет продан на металлолом, а Сомий останется единственным хранителем тайны пирамиды. Сейчас важно выбраться, а придумать способ вернуться к сокровищам можно и позже.

– Ты не сможешь убить ее, – продолжал разглагольствовать кибер. – Она не человек. Ее нельзя просто пристрелить. Ты отправишься на Эстею и любым способом – хитростью, подлостью, силой – будешь удерживать ее там. Скоро к Эстее приблизится крейсер-дыроносец «Злая Звезда». Своим оружием он разрушит структуру пространства, и в районе планеты образуется черная дыра. Надеюсь, оттуда она вырваться уже не сумеет.

– А я?

– Твоя электронная копия останется в памяти «Гедабаса».

– Но ведь я погибну вместе с Истоком. Какое мне дело до моей копии?

– Ты не сможешь погибнуть. Основной массив твоего сознания будет скопирован до начала операции, а текущие впечатления будут транслироваться постоянно. Как только твое тело погибнет, кибермозг звездолета разбудит копию. Возможно, ты будешь первым живым существом, которое сможет увидеть черную дыру изнутри и остаться в живых. Потом мы перепишем тебя в мозг клона по твоему выбору. Если захочешь, то получишь гридерское тело, как сейчас. Можешь стать розовым, или чернокожим гуманоидом, или даже самкой чернокожего гуманоида.

Гарм знал, что Сомий не верит ни одному его слову. К счастью, это не имело никакого отношения к успеху планируемого мероприятия. Вполне достаточно убедить это ничтожество действовать определенным образом.

– Ты можешь отказаться, – Дед достал из рукава давно припасенный козырь.

– Я, пожалуй, так и сделаю, – усмехнулся Джог, сообразив, что началась открытая игра. – В чем-то ты меня обманываешь. Сейчас вытащу Дио…

– В случае твоего отказа «Гедабас» не покинет орбиту этой планеты, – спокойно заявил Гарм Скабед. – Сейчас я отдам приказ разгерметизировать контуры охлаждения реакторов. Ты понимаешь, что гибель одного из моих электронных клонов не имеет для меня никакого значения. Я – бессмертен!

– Уговорил, – легко согласился Сомий. – При одном условии. Я хотел бы продолжить жить в своем теперешнем теле.

– На звездолете есть необходимое оборудование для клонирования.

– Я имел в виду в этом теле, – Сомий похлопал себя по груди, – а не в копии.

– Твое мнение будет учтено. И всё же я буду настаивать, чтобы на охоту за Истоком отправился именно ты.

– Ладно, посмотрим. Еще вопрос. Почему ты сам не хочешь сделать это? Ты сказал, что у тебя много копий. Одну из них ты мог бы отправить на поиски Чрева Разума.

– Исток Сущего не нужно искать. Я знаю, где он, точнее, она. И рядом с ней уже есть мой клон, причем не один. Слушай последнюю инструкцию…

– Почему последнюю? Ты решил меня покинуть?

– Нет, но осознавать себя сгустком электронных импульсов довольно противно. Я хотел бы на время погрузиться в виртуальную реальность, где у меня есть тело, и отдохнуть. Так вот последнее, что я хотел тебе сказать: «Гедабас» больше не нуждается в ремонтниках. После активации основной программы текущее обслуживание будет осуществляться специализированными роботами. До встречи на орбите Эстеи.

Рожица на мониторе помахала Сомию смешной маленькой ручкой и исчезла.

– Жду ваших приказов, господин Скабед, – произнес кибермозг женским голосом.

– Ты знаешь, что делать, – устало произнес Сомий. – Летим в гости к Истоку Сущего. Как хоть называется ее планета?

– Эстея, господин Скабед. Старт через пять минут.

– Точно. Именно Эстея, – Сомий откинулся в кресле. – Кстати, кибер, запомни, называть меня можно только господин Джог. Это приказ.

– Да, господин Джог.

– Умная девочка.

С сырого потолка равномерно и надоедливо капала вода. Каждая капелька долго набиралась сил. Тяжелела, вытягивалась, из последних сил цеплялась за шершавую каменистую поверхность и, наконец, переполнившись влагой, со звоном срывалась вниз. После стремительного падения ее короткая жизнь обрывалась похоронным шлепком о гладь грязной лужи.

Элеонора зябко поежилась. В камере, куда ее запер Какун, царил холодный влажный полумрак. Желтоватый свет хиленькой лампочки едва пробивался сквозь густые заросли паутины. Он освещал голые камни стен и почерневшие кости человеческого скелета. Прошлый узник этого склепа умер, прикованный к стене железной цепью. Останки были настолько старыми, что давно превратились в кучку мусора, из которой пустыми глазницами задумчиво взирал череп.

Мебель в камере отсутствовала. Возможно, когда-то, в незапамятные времена, здесь имелось что-то вроде прибитой к стене откидной шконки и такого же откидного стола. Но сейчас от них остались только коричневые от ржавчины петли и дюжина болтов в покрытых плесенью лужах. Пол камеры, к счастью, был наклонным, и вода стекала к дальней стене. Таким образом, у двери образовался крошечный сухой островок. Здесь, под дверью, на холодных камнях, Элеонора иногда спала, свернувшись калачиком, как бездомная дворняга. Случалось это, правда, очень редко и только тогда, когда усталость побеждала страх заработать воспаление легких. Во время бодрствования королева слонялась из угла в угол или сидела на корточках, стараясь не касаться спиной стылых стен.

Пожалуй, графская тюрьма по условиям содержания была самой худшей из всех мест заключения, которые она могла себе представить. Еду здесь приносили крайне нерегулярно и неаккуратно. Просто забрасывали краюху хлеба сквозь специальное окошко в двери. Воду не давали совсем. Тюремщики справедливо полагали, что в камере и так достаточно влаги. Элька долго воздерживалась от питья, но в конце концов муки жажды стали невыносимыми, и теперь она смачивала пересохшие губы вонючей жидкостью из лужи.

Королева не знала, сколько дней прошло с тех пор, как ее бросили в этот каменный склеп. Черствый хлеб приносили пять раз, но Элька не была уверена, что это делали каждый день. Если судить по отросшим ногтям, то она здесь не меньше недели. Плохо. Очень плохо. Жаль, Виктор сейчас на Земле. Старый друг всегда умел выручить ее из любой беды. Еще с институтских времен она привыкла чувствовать рядом его надежное плечо. Помнится, когда на Земле Эльку похитили бандиты, ему потребовалось всего шесть часов, чтобы отыскать ее и вырвать из лап смерти. Кстати, в тот раз камера была гораздо комфортабельнее: чистые кафельные стены и лампы дневного света. Зато здесь ее не бьют.

Элеонора подошла к самой глубокой лужице и ладошкой зачерпнула немного воды. Потом она целый час простояла, почти не шевелясь. Ждала, пока осядет муть в горсти воды, и только, когда рука начала затекать и подрагивать от усталости, она сделала пару маленьких глотков и выплеснула остатки обратно. У скудной пищи и малого количества воды был один большой плюс: Эльке еще ни разу не захотелось в туалет. Подвергнутый жестокому стрессу организм жадно расщеплял, едва ли не на атомы, любую пищу, попадавшую в пищевод и, как губка, впитывал воду, ничего не исторгая наружу.

Скрипнула ржавая задвижка. С треском открылось смотровое окошко. Элька вздрогнула и испуганно оглянулись. Она никак не могла привыкнуть к этим звукам. В камеру влетела законная пайка тюремного хлеба. Окошко захлопнулось. Затвердевшая от старости горбушка упала в заплесневелую лужу. «Ужина сегодня не будет», – философски рассудила Элеонора и брезгливо вытолкала безнадежно испорченную еду на сухое место. Не хватало только развести тут мокриц!

Королева сделала несколько задумчивых кругов по камере. Многодневное бездействие порядком ей надоело. Все мысли уже сто раз передуманы, страхи и жуткие ожидания наскучили настолько, что стали совсем не такими страшными, как вначале. Элька ждала хоть каких-нибудь новостей, но ничего не происходило. Дифор, скорее всего, погиб. Жак всё не приходит, чтобы вызволить ее из плена. Если, конечно, он вообще способен куда-нибудь прийти. Кошмарный образ любимого, лежащего на пожухшей траве, предстал перед ее внутренним взором. Белое лицо, по щеке ползает зеленая трупная муха. Грудь пронзена мечом. Бурая кровь запеклась на блестящем клинке… Элька мотнула головой. Жак жив, и пока она не увидела его мертвым, нельзя думать о смерти. Унылые мысли только привлекают настырную костлявую старуху с косой. Пусть она и на этот раз пройдет мимо. Нужно думать только о хорошем. Правильно, Жак просто не может ее найти. Корабль взлетел быстро и почти сразу упал. Никто не знает, где он оказался. Хорошо, если кто-то заметил направление полета. Если же нет, то Жак вызовет второй бот с орбитальной крепости и пошлет его осматривать местность с небольшой высоты. Бот полетит по расходящейся спирали и рано или поздно пролетит над местом катастрофы.

«Пролетит мимо и отправится дальше», – безрадостно проскулил внутренний голос, и Элька была вынуждена с ним согласиться. Бот, на котором она летела, взорван, а на израненном теле Эстеи слишком много шрамов, чтобы обращать внимание на ничем не примечательную воронку. Жаку следует действовать иначе. Лучше всего связаться с имперцами. Король Эстеи всё равно собирался заключать с ними мир. Имперцы – отличные вояки. Наверняка они отслеживают перемещение всех воздушных целей в атмосфере планеты. Они укажут ему точное место падения бота, и очень скоро король будет здесь. Только бы он догадался обыскать подземелья. Ведь он может просто спросить графа Вонримса или Какуна, не навещала ли королева этот замок, и они соврут ему всё, что угодно, а Жак им поверит. Ведь у него нет причины не доверять этим мерзавцам.

«Меня может спасти только чудо», – сделала Элеонора неутешительный вывод. Только слабая надежда на капитана Дифора грела ее душу. Капитан очень красиво спрыгнул с балкона. Но выжить при падении с высоты башни он просто не мог, и даже если ему повезло, Какун немедленно отправил в погоню десяток стражников. Элька горестно вздохнула и посмотрела на сухой угол своей темницы. От безнадежных мыслей лучше всего помогает крепкий сон, но спать совсем не хотелось. Интересно, зачем всё это понадобилось графу Вонримсу? Лишить свободы королеву – серьезное преступление, чреватое потерей головы. Вряд ли это его личная инициатива. Граф – всего лишь незначительная фигура большого заговора. Возможно, нападение на королевский дворец – один из пунктов чьего-то зловещего плана. Кто же посмел встать на пути короля?

Тихий свист заставил Эльку задрать голову. Под самым потолком, рядом с лампочкой, появилась крошечная оранжевая точка. Она вращалась с бешеной скоростью и издавала неприятный писк, едва ощутимый на самой грани слышимости. Точка медленно раздулась до размеров большого мыльного пузыря и, словно наливаясь тяжестью, неторопливо опустилась вниз. «Похоже на сквозной гиперпереход, – с надеждой подумала Элька. – Давненько я не видела подобных фокусов. Неужели спасение всё-таки пришло? Сейчас шар раздуется, и можно будет войти в него и перенестись… Куда перенестись? Какая разница! Хоть в лапы скитмуров. Там однозначно будет лучше, чем здесь».

Между тем шар телепорта вел себя не совсем обычно. Он достиг полуметра в диаметре и начал вытягиваться вверх, неустойчиво дрожа пупырчатыми апельсиновыми боками. Элеонора отступила в угол и слегка согнула руки в локтях, будто собиралась отразить внезапное нападение. Свечение непонятной субстанции становился всё ярче. Оранжевый свет заполнил всё вокруг, окрасив древние камни в неожиданно легкомысленные тона. Оказывается, стены камеры были не асфальтово-серыми, а лимонно-желтыми с приятными малахитовыми прожилками. А может, это излучение шара искажало цвета? Неожиданно гигантский огурец с надутыми лоснящимися боками сдулся, пахнув в лицо Элеоноре резким запахом озона. На месте несостоявшегося телепорта появилось странное существо. Элькин рот сам собой открылся, а глаза округлились. Перед королевой стоял стеклянный скелет. Она уже встречала нечто подобное на одной погибшей планете. Элеонора хорошо помнила прекрасный храм на вершине пирамиды. Точно такое же существо сидело там на троне с большой книгой на хрустальных коленях. Но той планеты давно не существует, и скелет не мог уцелеть в той страшной катастрофе, уничтожившей целый мир. Слишком страшным был взрыв. Жак, помнится, утверждал, будто именно это загадочное создание помогло им спастись. Может…

– Опять забыла меня? – весело спросил скелет. Элька зажмурилась. Ей померещилось, что стеклянный гость хитровато прищурился. Как может прищуриться прозрачный череп с двумя огромными ограненными рубинами в глазницах, было совершенно непонятно, но Элеонора готова была поклясться, что он именно прищурился. А сейчас очень мило улыбнулся. Хотя, может быть, это и не глюк. Все скелеты всегда очень широко и радостно улыбаются. Такая уж у них жизнерадостная натура. Да и в самом деле, чего грустить? Всё самое плохое уже позади.

– Надоела мне твоя игра в смертных, – с легким раздражением произнес скелет. – Лада просила передать тебе, что она закончила работу в новом мире. Теперь ты должна населить его разумными. Только она очень просила не уничтожать ее любимых гигантских рептилий. Почему ты каждый раз методично истребляешь их?

Искорка воспоминания на мгновение затуманила сознание королевы Эстеи.

– Эти твари злые и невкусные, – пробормотала она. Искорка погасла, и Элеонора снова с интересом новорожденного младенца начала рассматривать скелет.

– И всё-таки на этот раз она просила тебя воздержаться от массовых убийств невинных животных.

Грудная клетка чудища равномерно сжималась и расширялась, как будто он дышал. Элька зажала уши руками.

– Скажи еще пару слов, – попросила она его. – Никак не могу сообразить, как ты издаешь звуки. Ведь у тебя нет горла. Неужели это телепатия? Или я сошла с ума?

– Я думал, что безграничная глупость – это отличительное свойство тех якобы разумных, которых ты создаешь. Теперь я знаю, кто наградил их этим талантом, – челюсть скелета двигалась, как будто он действительно говорил, но, похоже, его слова напрямую транслировались вмозг. Зажатые уши ничуть не ухудшили слышимость.

– Галлюцинация, – убежденно заявила Элеонора. – Ничего страшного. В тюрьме такое случается. С призраком даже веселее.

– Дура, – обиделся скелет. – Твои игры плохо кончатся.

– А я и хочу, чтобы всё закончилось, – вздохнула Элька. – Зачем ты сюда явился, Хадаг? Я же сказала, что ухожу.

Ее прозрение было мгновенным и горьким. Она опять вспомнила всё. Всё, о чем мечтала забыть. Ревущее пламя рождающейся вселенной. Скорлупка звездолета мечется в еще не очень устойчивом пространстве, выискивая привычные четырехмерные «пятна». Двигатели могут работать только при трех пространственных и одном временном измерении. Волны искажений постоянно накатывается на звездолет. Вместо одной простой и понятной линии время периодически ощетинивается ежиком осей, и тогда бортовые компьютеры, захлебываясь и вереща от напряжения, записывают информацию из будущего и из прошлого. Превращают в магнитные коды рождение и гибель звездных систем, тяжелую поступь небиологического разума, сжимающего в каменистых объятиях трепещущие жизнью миры.

Силуэты двенадцати существ, стоящих на корабельном мостике, мигают и пропадают, но Сейдн крепко держит штурвал своей трехпалой рукой. Он каждый раз находит безопасную щелку между темпоральными взрывами и пространственными вихрями. Двенадцать разумных, двенадцать бессмертных выстроились у большого экрана. Их родная вселенная погибла, и уже нельзя сказать, была ли она когда-нибудь или только будет. Слишком сильно исказилось время. И неясно, где остались их родные планеты. Может быть, они уже не в прошлом, а в далеком будущем? Может быть, эти двенадцать бессмертных еще не рождены? Миллион вариантов прошлого. Миллиард вариантов будущего. Темные холодные планеты, вращающиеся вокруг погасших светил, остались только в памяти путешественников. Их родичи сделали всё, чтобы построить этот волшебный корабль и протолкнуть его в иное измерение. Они сожгли в топках последнее топливо, расщепили последний уран только ради того, чтобы эти двенадцать смогли принести пламя жизни в новую только появляющуюся вселенную. Никто не верил, что они вернутся и спасут тех, кто остался. Найти обратную дорогу сквозь дебри измерений не под силу никому. Последние из разумных той гибнущей вселенной дали жизнь новой вселенной, а сами остались умирать на скованных оледеневшим азотом планетах, кружащихся среди разрастающихся раковыми опухолями черных дыр.

Двенадцать бессмертных не посрамили свои народы. Новая жизнь расцвела в этом пространстве, едва стихли бури Большого взрыва. Стоящий сейчас перед Элъкой Хадаг создавал новые планеты. Усилием мысли он сгущал пылевые облака, концентрировал межзвездный газ, и через пару миллиардов лет вокруг осчастливленных им звезд уже вращались новые миры. Тогда он уступал место ящероподобному вечножующему Сейдну. Смешливый монстр долго чесал толстую шкуру на своем животе и долго ползал по острым горячим камням новых планет. Когда он уходил, у планеты уже имелась плотная атмосфера, а бурлящий океан омывал угловатые первобытные скалы. Лада создавала животных и растения. После нее наступал черед Белой богини. Так ее звали до того, как богиня стала Элеонорой.

Элька раздраженно сплюнула.

– Какого черта? – процедила она сквозь зубы. – Ятебе уже объясняла, что хочу всё забыть. Бессмертные имеют право на смерть. Все остальные ушли, и я хочу. Мне всё надоело. Миллионы лет работы, и всё только для того, чтобы, когда в этой вселенной погаснет последняя звезда, жалкие остатки выживших разумных существ могли пропихнуть в новую вселенную очередной ковчег, на котором отправятся двенадцать несчастных бессмертных, дабы выполнить новую бессмысленную миссию. Почему ты отказываешь мне в праве на смерть?

– В прошлый раз я обманул тебя, сказав, что нас осталось только двое. Думал, ты осознаешь всю тяжесть возложенной на нас ответственности. Прости меня.

– А Кволуд?! Он растворил свое эфирное тело в плазме квазара!

– Кволуд – идиот! Туда ему и дорога. Без него будет легче. Концентрация зла, которое он проповедовал, безусловно, дает мощнейший импульс для выживания, но не способна стимулировать длительное развитие. – Скелет завертел своей хрустальной черепушкой, осматривая камеру. – Плохое жилище. Не могу поверить, что ты по доброй воле поселилась в этой убогой квартирке. – Хадаг толкнул плечом дверь. – Да еще и запертой снаружи.

– Ты всегда любил устраиваться с максимальным комфортом, – усмехнулась Элька и сделала круговое движение рукой с растопыренными пальцами.

Серые стены затянулись золотистой дымкой. Шершавый пол разгладился и превратился в мягкий ковер с аляповатым узором. Из него сами собой выросли два удобных кресла с высокими подголовниками. Скелет сразу же опустился в одно из них и щелкнул костяшками пальцев. Рядом с его правой рукой прямо из затхлого воздуха возник со вкусом сервированный столик. Хадаг поднял пузатую бутылочку и плеснул немного водянисто-зеленой жидкости в два изящных бокала. Элеонора села напротив гостя и взяла бокал за длинную тонкую ножку.

– Астральный курцегалоп. Мы пили его, когда были дома, – с ностальгической улыбкой проговорила она, рассматривая искрящийся напиток на просвет. – Ненавижу этот цвет раздавленной лягушки.

– Кстати, о земноводных, – скелет помахал своей костистой кистью перед ее лицом. – Здесь плохо пахнет.

Элеонора поставила бокал, снова растопырила пальцы и сделала несколько пассов. Ничего не произошло. Хадаг с насмешкой наблюдал за ней.

– Не мучайся, – сказал он. – Структура пространства вокруг этой планеты не совсем такая, как обычно. Здесь я позволил себе немного поэкспериментировать.

Элька вздохнула и опустила руку. Янтарно-абрикосовый туман, окутывавший стены, внезапно рассеялся. Непонятно откуда подул пропитанный йодом свежий ветерок. Он шевелил Элькины волосы и шуршал большими душистыми листьями на толстых виноградных лозах. Гибкие стволы со всех сторон обступили кресла и, переплетаясь, образовали живой свод над Элеонорой и ее гостем. Зеленая беседка стояла на самом краю утеса, глубоко врезающегося в бурлящее где-то внизу море. Перламутровое светило опускалось к самому горизонту и красиво тонуло в бирюзовых волнах, отбрасывая лазоревое зарево на нежно-оливковые облака. На далекой линии, отделяющей небесную сферу от водной глади, виднелся роскошный трехмачтовый парусник.

– Где это мы? – восхищенно спросила Элеонора.

– Моя фантазия, – отмахнулся Хадаг. – Разумная жизнь не может существовать рядом со светилами такого спектрального класса.

– А было бы неплохо попробовать, – Элька сделала маленький глоток из бокала. – На такой красоте можно вырастить добрую и сильную расу.

– Кажется, ты начинаешь возвращаться в ряды живых. Честно говоря, мне порядком надоело бороться с суицидальными настроениями среди богов.

– Ты действительно считаешь нас богами? – Элеонора взяла в руки пару изящных бамбуковых палочек и извлекла ими из красивой вазочки что-то непонятное, но очень ароматное. Чувство голода, а точнее, воспоминание о нем продолжало терзать ее, хотя бессмертные и не нуждаются в обычной пище. Они способны получать энергию из чего угодно, но сейчас ей хотелось просто от души налопаться.

– А кто же мы, по-твоему? Вечные, всемогущие, несокрушимые. Мы создали эту Вселенную.

– Эта Вселенная существовала до того, как мы пришли сюда, – Элька положила кусок незнакомой пищи обратно в вазочку и сотворила себе аппетитного цыпленка табака на одноразовой тарелке. Немного подумала и добавила к нему чесночную подливку с куском черного хлеба.

– Мы принесли сюда жизнь и разум, – высокопарно произнес Хадаг. Его челюсти обиженно щелкнули. Он всегда злился, когда кто-то пытался принизить его заслуги.

– В момент Большого взрыва, когда наш ковчег вошел в только что рожденное пространство, сюда проник кто-то еще, кроме нас, – возразила Элеонора.

– Да. Свора тараканов на камбузе нашего звездолета, – сварливо пробурчал Хадаг. – Эти твари расплодились, поумнели и подросли. Теперь их потомки, по прозвищу скитмуры, свирепствуют по всей Галактике и не дают покоя даже мне.

– Я говорю не про скитмуров. Я имею в виду того, кто пришел независимо от нас. Возможно, именно он привел нас сюда.

– Я не верю в Того, Кто Над Нами. Эту глупую легенду придумали сами демиурги, – отмахнулся скелет. – На этутему тебе лучше поговорить с восьмируким Маго, зажигающим звезды.

– Тогда, боюсь, ты не поймешь причины моего ухода, – Элеонора с аппетитом обсосала куриную косточку, потом макнула хлеб в соус и сунула его в рот. Ее глаза сами собой закрылись от удовольствия. Морской пейзаж при этом ничуть не изменился. Она еще несколько раз для проверки опустила и подняла веки. Ни виноградные лозы, ни парусник не исчезали. Пропадали только Хадаг, стол и кресла.

– Жулик! – весело выкрикнула она. – Это же наведенная галлюцинация! Так и я могу!

– А чего зря стараться? Ты решила родиться в человеческом теле, прожить человеческую жизнь и умереть человеческой смертью. Вот и получай обычные человеческие чудеса.

– Не злись, – примирительно произнесла Элеонора. – Мне, действительно, всё надоело. Наша работа бессмысленна. Боюсь, мы не те боги, которые нужны этой Вселенной.

– Значит, ты уходишь? – Голова Хадага низко наклонилась на гибких шейных позвонках. Рубиновые глаза смотрели исподлобья. В них вспыхивали целые снопы багровых искр. Элька помнила, что это означает крайнюю степень раздражения. Обычно, когда у Хадага так пылали глаза, он взрывал планеты и гасил звезды, чтобы успокоиться. – Значит, ты считаешь свою работу законченной? Ничего не хочешь исправить и желаешь выяснить, существует ли единый и всемогущий Создатель, причем намереваешься сделать это самым дурацким способом, доступным даже самому ничтожному смертному?

– В том-то и дело, что я больше вообще ничего не хочу, – Элька с сожалением отодвинула тарелку с обглоданными до блеска куриными косточками. – Дай мне еще пять минут.

– В твоем распоряжении целая вечность, – буркнул скелет. Искры в его глазах стали бледно-сиреневыми от безнадежности.

Элька решительно встала. Ее кресло осыпалось на ковер серебристыми блестками. Богиня пружинистым шагом подошла к краю утеса и посмотрела вниз. Звук прибоя едва доносился сюда, на невероятную высоту, где она стояла. Солнце почти зашло, оставив маленькое облако одиноко догорать в темно-синем небе. Черные волны безмолвно накатывали на узкую полоску пляжа. Элеонора провела рукой по груди, и одежда послушно исчезла, обнажив ее заметно ослабевшее после болезни тело. Женщина недовольно покачала головой. Ее кожа сразу порозовела и натянулась, став упругой и бархатистой. Дряблые мускулы налились силой и наполнились жаждой движения. Элеонора всё еще была недовольна, и через секунду она с ног до головы покрылась шоколадным загаром. Удовлетворенно мотнув распушившейся гривой волос, она раскинула руки и прыгнула в пропасть. Воздух уперся в ладони, послушной волной пробежал по груди и бедрам. Элька уверенно планировала по пологой траектории. Последние лучи светила погасли, и теперь перед ней раскинулась непроглядная чернота, в глубине которой поблескивали отражения звезд. Элеонора шевельнула руками и нащупала восходящий поток. Теплый ветер боднул ее в живот и без усилий потащил ввысь. Элька вытянулась в струнку, откинула голову назад, и вот она уже стремительно вознеслась к небу, обгоняя ласковые и надежные воздушные потоки. Выше! Еще выше! Вот и солнце опять появилось над горизонтом, но звезды в небе так и не погасли. Элеонора закувыркалась в лучах, каждой клеточкой впитывая неповторимое ощущение полета. Она всегда любила летать. Особенно, когда что-то не получалось и очередное созданное ее руками человечество сжигало себя в огне ядерных пожаров или гибло от боевых вирусов. Она возвращалась в обезлюдевший мир и перед новым великим подвигом творения долго парила над планетой, мечтая о том, как всё вокруг изменится через какую-то жалкую тысячу лет. Ни разу ее мечтам не суждено было сбыться! Люди, едва научившись ковать металл, в первую очередь использовали его для ножей и наконечников стрел. Люди строили великолепные города только ради того, чтобы было сподручнее обороняться от себе подобных. Они убивали и мучили друг друга. Порабощали и унижали слабых и миролюбивых. Даже, если на какой-то территории удавалось создать общество, ориентированное на созидание и мир, его немедленно поглощали более прагматичные и жестокие соседи. Как рыдала она в последний раз, когда осознала, что очередной эксперимент провалился и все жертвы, все человеческие страдания оказались напрасными. А победа казалась такой близкой!

– Последний раз спрашиваю, – громыхнул в голове голос Хадага, – ты остаешься с нами или уходишь?

– Ухожу и забываю!

Элька очнулась от звука шагов в коридоре. Во рту стоял устойчивый вкус курятины. Странно, ей даже не снилось ничего похожего на курицу. Ей вообще ничего не снилось. Однако откуда этот курино-чесночный привкус? И есть совсем не хочется! Элька вскочила на ноги и несколько раз подпрыгнула на месте, разминая мышцы. Воздух в камере был удивительно свеж и приятно пах морем. Может быть, она начала сходить с ума? Во всяком случае, с органами чувств явно не всё в порядке. Интересно, сколько времени она проспала?

Шаги замерли где-то совсем рядом. Ржавый засов с душераздирающим визгом проехался по обитой листовым железом двери. Наконец-то ситуация сдвинулась с мертвой точки и хоть что-то начало происходить. Невыносимое бездействие закончилось. Теперь у нее будет новая информация, новые возможности, новые шансы.

Дверь распахнулась. Ее ждал Какун с двумя стражниками. Эльке стразу стало грустно. Один из солдат держал в руках автомат Калашникова. На этой планете было всего двадцать «АКМов». Бравые ребята с Земли, ветераны локальных войн, отказывались отправляться в дальнюю командировку без любимого оружия. Еще будучи принцессой, Элеонора завлекла добровольцев на Эстею, рассчитывая сформировать свою личную гвардию. Наобещала им золотые горы и берегла отчаянно смелых парней пуще собственной головы. В глубине души она верила, что когда-нибудь они спасут ее от смерти. Но, видно, не судьба. Что-то не срослось в небесной канцелярии, и кто-то расправился с ее героями. А трофейные автоматы еще долго будут переходить из рук в руки и передаваться по наследству. На Эстее любят и берегут редкое оружие.

– Граф Вонримс хочет видеть тебя, – мрачно возгласил начальник стражи. Его руки были заложены за спину. Ион медленно покачивался на месте, ритмично перенося вес своего грузного тела с пяток на носки.

– А где титул, Какун? – нахмурилась Элеонора.

– У тебя больше нет титула, инопланетянка! – Какун мотнул головой, и стражники заломили руки Эльке за спину. Боли она не почувствовала, у нее с детства были очень гибкие суставы, но от унижения и обиды кровь прилила к голове. Запястья королевы стиснулись жесткими браслетами наручников. Она невольно разразилась бессильными ругательствами, доставив явную радость своим пленителям.

– У нас теперь новый король, – весело сообщил начальник стражи. – Праведный отшельник и скромнейший из живущих Муратон принял на себя руководство планетой. – Какун важно задрал к потолку подбородок. – Отведите бывшую королеву в подвал.

– А мы сейчас где? – потрясенно пробормотала Элъка.

– Скоро ты будешь думать, что эта темница – лучшее место на Эстее, – плотоядно пообещал главный стражник.

Он вытолкнул Элеонору в узкий коридор. Каменная нора с наклонным полом уходила куда-то в безнадежную глубину. Редкие факелы, вставленные в специальные держатели, раскрашивали гранитные глыбы кровавыми отблесками. Смолянистый факельный дым черным потоком струился по потолку вверх по коридору. Два стражника подхватили низложенную королеву под локти и поволокли ее в смрадный полумрак. Какун семенил где-то позади, подбадривая своих подчиненных энергичными окриками. Стражники и без его приказов знали, что делать. Они не давали Эльке продыху, энергично подгоняя ее чувствительными тычками.

Едва не сворачивая шею, Элеонора крутила головой, старалась увидеть и запомнить как можно больше. Возможно, когда-нибудь это ей пригодится. Тоннель уходил в недра, плавно изгибаясь по часовой стрелке. В плане он должен был представлять из себя спираль, в которой каждый новый, более глубокий виток в диаметре меньше, чем верхний. Из этого наблюдения Элька сделала неутешительный вывод, что ход пробит в скальной породе, расположенной гораздо ниже фундамента замка.

Через каждые сорок шагов в стенах были оборудованы полукруглые ниши. Там, подобно изваяниям, стояли облаченные в тяжелые латы воины. Элеонора никак не могла понять, живые они или это всего лишь удачная имитация. Коридор расширился. В нос ударил резкий запах бензина. Дальнейший путь пролегал по шатким деревянным мосткам, под которыми плескалась черная вонючая жидкость. Малоэффективные факелы здесь были заменены продолговатыми лампами дневного света. «Первая ловушка, – отметила про себя Элька. – Стоит врагу ступить на эти доски – бензин подожгут. В случае реального боя наивная хитрость вполне может сработать. А если учесть испарения… Объемный взрыв, замкнутое пространство… Разработчики вакуумных бомб разрыдаются от зависти». Следующим препятствием для возможного штурма были заостренные штыри, вбитые в пол под углом в сорок пять градусов. Около них процессия остановилась. Острия хищно смотрели прямо в лицо Эльке. Тщательно заточенные концы могли затормозить стремительную атаку, но Элька была уверена, что это не главный сюрприз, который хозяева замка приготовили незваным гостям.

– Оставь надежду! – пронзительно крикнул Какун. Элеонора вздрогнула. Каким образом этот слизняк сумел прочитать ее мысли? Штыри медленно опустились и прижались к полу. Начальник стражи просто выкрикнул пароль, и кто-то открыл проход в самые сокровенные тайники замка. Эльке очень не хотелось идти дальше. Она никогда не страдала излишним любопытством и точно знала, что если ее проведут в сердце крепости, то исхода оттуда уже не будет.

Только пинок в мягкое место заставил Элеонору сдвинуться с места. Руки, скованные за спиной, мешали сохранять равновесие, и королева едва не пропахала носом по полу. К счастью, один из стражников очень ловко поймал ее за шиворот и потащил вперед. Таким унизительным способом, в позе побитой собаки, она миновала кордон.

Подземное путешествие уже подходило к завершению. Радиусы поворотов становились всё меньше. В нижней точке огромной подземной спирали оказалась небольшая площадка с очень тесной винтовой лестницей, уходящей вертикально вверх. Стражники закинули оружие за спину и остановились у первой ступени. Элеонора подняла голову. На вершине ее ждали еще два воина внутренней стражи. Судя по амуниции, они занимали в местной иерархии более высокое положение, чем ее теперешние сопровождающие. Да и по галактическим масштабам эти ребята были, скорее всего, далеко не последними среди мастеров одиночного боя. За поясом у каждого внушительно поблескивали по два солидных «гибела», из-за плеч торчали стволы импульсных плазмометов, а на плетеных кожаных ремешках, обмотанных вокруг запястий, болтались рукояти лазерных мечей с регулируемой длиной луча. Фантастическая роскошь, которая много лет оставалась розовой мечтой Жака. Каждый такой «джедайский» меч стоил больше, чем «Тумфэр» – главный транспортный звездолет Эстеи.

«Зажрались графья на этой планетке, – с тоской подумала Элеонора. – Предупреждала я Жака, махровый феодализм до добра не доведет».

– Пошевеливайся! – прикрикнул на нее Какун.

Элька безропотно поднялась по лестнице. Начальник стражи последовал за ней. Воины, встречающие их на верхней площадке, вытянулись по стойке «смирно». Элькино лицо отразилось в зеркальном нагруднике одного из них. Она была так потрясена своим свежим видом, что даже не сразу осмотрелась по сторонам. А здесь было на что посмотреть.

Элеонора находилась на последнем рубеже защиты. Защиты от чего, она пока не знала, но интуиция подсказывала ей, что очень скоро и эта тайна ей откроется. Вопрос в том, сможет ли она когда-нибудь с шутками и прибаутками разгласить эту тайну в компании веселых друзей, собравшихся у нее дома за щедрым столом?

Элька сделала два шага и остановилась, не понимая, куда идти дальше. Помещение оказалось слишком огромным для глубокого подземелья. Гигантскую круглую арену накрывал сверху купол, отделанный листами блестящего металла. Сквозь бойницы, усеивавшие полусферу, виднелись галереи, на которых расположились солдаты в боевых скафандрах, стационарные огневые точки тяжелых лупперов и ощетинившиеся стволами пулеметные гнезда. Всё оружие было направлено на то место, где она стояла. «Отсюда меня никто не вытащит, – решила Элька. – Любая штурмовая группа обречена на быструю смерть». Ни человек, ни военный робот не продержатся здесь и доли секунды. Стоит недругу властителя мрачной подземной крепости подняться по винтовой лестнице, пространство этого круглого зала сразу же будет иссечено лазерными лучами настолько плотно, что не спасется даже самая крошечная муха. Кроме того, горемычного недруга нашпигуют крупнокалиберными пулями, приправят осколочными гранатами и поджарят сгустками высокотемпературной плазмы. Гвардия короля Эстеи умоется здесь кровавыми слезами, если попытается вызволить свою королеву.

Какун, тяжело пыхтя от напряжения, наконец-то вскарабкался по крутой лестнице и встал рядом с Элеонорой. Из-под самого купола к их ногам на тончайшем тросе опустилась прямоугольная платформа. «Могу поклясться, это единственный путь в заповедное место, – подумала Элька, ступая на шаткую пластину. Ее начало распирать от любопытства. – Что же они там такое прячут?» – почти без страха размышляла она.

Подъемник легко и бесшумно взлетел на высоту двенадцатиэтажного дома. Здесь тоже было просторно. Цилиндрическая комната с гладкими металлическими стенами, будто корона, венчала расположенный внизу купол. Когда Какун подвел ее к стене, она увидела тонкие линии, рассекающие монолитные плиты на аккуратные квадратные панели. Можно было не сомневаться, что за каждым квадратом скрывается ствол луппера или сверхмощного гамма-излучателя. Потолок усеян мелкими дырочками тоже совсем не просто так. Оттуда, в случае опасности, под давлением можно подать напалм или распыленную синильную кислоту, а может быть, и квантующийся газ. Создатели крепости не были стеснены в средствах и не жалели гравитронных монет на смертоносные игрушки. Если бы в распоряжении королей Эстеи имелась хотя бы третья часть этих денег, Империя давно бы оставила планету в покое, и вожделенный мирный договор был бы подписан уже в незапамятные времена.

Сплошная стена разошлась по одному из стыков. Появился узкий проход, в который мог протиснуться только один человек. Какун галантно подтолкнул Эльку в спину. Она, внутренне сжавшись, ступила в мрачный полумрак. За дверью ее встретил высокий холл. Сквозь прямоугольное отверстие в потолке виднелись летящие на бешеной скорости багрово-красные облака. Время от времени между ними проблескивали лиловые молнии. «Банально. Сделали плафон из мультимедийного экрана и запустили на нем бесконечный фильм, – подумала Элька, на ходу задирая вверх голову. – Однако где они засняли такой небосвод?» На Эстее было обычное небо, которое не могло принять подобный цвет даже в страшном сне.

В конце холла маячила еще одна дверь, над которой оскалился жуткой мордой декоративный барельеф. Маленькие глазки неизвестного Эльке существа злобно взирали на всех входящих. Высокий гладкий лоб предполагал наличие у этого монстра высокого уровня интеллекта, но его подобные бычьим рога не позволяли причислить существо ни к одной известной разновидности разумных. Кроме того, внушающие ужас клыки, торчащие во все стороны из широко разинутой пасти, наводили на мысль о полной нереальности подобных созданий. Признаки травоядного животного и хищника не могут гармонично сочетаться в одной твари, следовательно, у композиции не было подлинно существующего прототипа, и она является плодом воображения скульптора. Эту догадку подтверждали языки пламени, пылающие между клыками. Огонь был настоящим. Наверное, к барельефу подключили газовый баллон. Непонятно, кому нужно всё это великолепие в недрах забытой Богом скалы?

Жутковатый зал оказался всего лишь преддверием главного архитектурного сюрприза. Самый впечатляющий изыск безымянного архитектора открылся перед ней буквально через несколько десятков шагов. Гигантская подземная площадь подавляла своими циклопическими размерами. Колонны, увенчанные арочными перекрытиями, казалось, не поддерживают высокий свод, а упираются прямо в пышущие огнем небеса. Здесь картинка с бегущими облаками демонстрировалась не на скромном экране, а занимала весь безграничный потолок. Мрачноватая роскошь, бесспорно, подавляла каждого посетителя. Эльке даже почудился свист ветра и отдаленные раскаты грома, словно она и взаправду очутилась на незнакомой планете. И, только дойдя до середины зала, она поняла, что действительно слышит эти звуки. Визуальная картинка искусно дополнялась акустическими эффектами.

У дальней стены, между двумя гигантскими колоннами, располагалось главное украшение помещения: еще одна разинутая пасть неведомого чудовища. Кривые клыки окаймляли огромный раздвоенный язык, покрытый тонкими красными прожилками, которые очень походили на настоящие, наполненные кровью сосуды. В них действительно пульсировала какая-то светящаяся жидкость. Свод в глубине пасти очень напоминал горло. Впечатление дополняли два бурлящих фонтанчика справа и слева. Каменное чудище истекало слюной в ожидании очередной жертвы. Какун настойчиво толкнул Эльку в жадно разинутую исполинскую глотку.

Когда Элеонора переступила низкий порожек, ее спина сразу покрылась липким холодным потом, ледяной ручеек заструился между лопатками. Десятки исполненных страданиями глаз взирали на Эльку сквозь прозрачные стены коридора. В тесных стеклянных камерах кубической формы томились узницы. Запертые в крошечных объемах отсеков, они разом зашевелились при появлении королевы. Элеонора замедлила шаг. Среди пленников не было ни одного мужчины. За каждым Элькиным движением с надеждой и тоской следили изможденные женщины. Многие из них были беременны. Некоторые держали на руках крошечных грудных детишек. Так вот какую судьбу уготовил ей граф Вонримс! Ее превратят в редкий живой экспонат подземного музея или в наложницу – объект сексуальных утех благородного садиста. Или…

Неужели она очутилась в тайном храме сатанинской секты? На Эстее не существовало ни одной официальной религии. Верить разрешалось во всё, что угодно, но любые тайные ритуалы, собрания и публичные проповеди под страхом смертной казни запретил еще основатель династии Тиноров. Древний король, клоны которого правят на Эстее уже много тысячелетий, в стародавние и весьма смутные времена железной рукой и реками крови добился мира на планете, истребив большую половину населения. Когда в его руках оказалась абсолютная власть, он решил закрепить свои великие достижения навсегда. С тех пор закон запрещал любые политические партии, религиозные объединения и все национальные языки, кроме государственного. Кроме того, легендарный король полностью разрушил банковскую систему и ввел смертную казнь за ростовщичество. Тогда же он отменил гравитронный валютный стандарт и ввел местный – на основе золота. А чтобы весьма недорогой во всей остальной Галактике металл не завозили на Эстею огромными партиями, он объявил королевскую монополию на космические перелеты. Дабы исключить династические войны, он отменил систему наследования. Теперь престол всегда переходил к его клону. Эти дурацкие на первый взгляд законы принесли Эстее долгожданный мир и процветание, но навсегда законсервировали на планете дремучее средневековье. Великим и мудрым был король. Однако полностью искоренить религию ему не удалось. Кроме невинных иконок в углах крестьянских изб, скромных идолов на перекрестках дорог и тайных проповедников, кочующих по планете под видом сказителей, уцелели самые жестокие и бесчеловечные формы верований. И в реальности беспощадного культа Элеоноре сейчас предстояло убедиться на собственной шкуре.

Зачем же в храме злых сил нужен еще и этот человеческий зоопарк? Только для жертвоприношений! Элька с ужасом озиралась по сторонам. Начальнику стражи приходилось постоянно подталкивать ее. А может, это…

– Людоводческая ферма! – прошептала Элеонора.

Перед ее глазами, как на экране монитора, промелькнули кадры общегалактической хроники, последний выпуск которой ей довелось посмотреть на Зене. Совместная карательная операция Конфедерации и Кибер-Империи в каком-то отдаленном мире. Жителям этой планеты не удалось нормально преодолеть этап межгосударственной разобщенности и объединиться в единое человечество. В результате одна часть населения возомнила себя высшей расой и подмяла под себя все остальные народы. Журналисты долго смаковали кошмарные сцены, которые им удалось запечатлеть на оккупированных «высшей» расой территориях. Больше всего Эльку поразили огромные предприятия, где разводили людей, чтобы потом разделывать их, как коров, и частично пускать на изготовление элитной жрачки для господ, а частично использовать в производстве запасных органов для «сверх-человеков». Целые народы, не сумевшие отстоять собственное достоинство, вымирали на руинах своих разрушенных городов. «Сверхчеловеки» приезжали туда на охоту. Пыточные аттракционы, сшитая из человеческой кожи одежда и вымощенные черепами дороги – всё это вызвало дрожь и омерзение по всей Галактике и впервые за много лет объединило Кибер-Империю и Конфедерацию. Невзирая на все идейные разногласия между Императором и Верховным Советом, без лишних споров была создана совместная карательно-спасательная экспедиция. Плечом к плечу имперцы и конфедераты высадились на планету и утопили в крови «высшую» расу. Кадры массовых расстрелов, фонарные столбы, увешанные трупами «сверхчеловеков», как новогодние елки шарами, еще долго будут отбивать охоту у кого бы то ни было ставить один народ выше другого. В настоящее время и имперцы, и конфедераты трогательно заботятся о деградировавших «второсортных» жителях планеты, склоняя их каждый в свою веру.

Элька была потрясена. Неужели на провинциальной Эстее она встретила ту же самую жуть, которую каратели недавно выжгли в отдаленном мире? Но беременные женщины, а главное – маленькие дети подтверждали леденящую кровь догадку.

Страшный коридор тянулся дальше, но Какун, сам того не ведая, совершил акт милосердия и направил Эльку в боковой переход, где она не могла видеть страшных, молящих о пощаде глаз. Здесь начальник стражи остановился и с почтительного расстояния указал ей на обитую медными листами дверь, у которой несли дежурство два солдата в скафандрах высшей защиты. Стражники немедленно расступились, пропуская королеву. Похоже, ее здесь ждали. Может быть, даже с нетерпением.

Элеонора, гордо вскинув голову, вошла в комнату. Сейчас, наконец-то, всё должно проясниться.

Помещение довольно просторное и светлое. Обстановка по большей части простая и привычная. Напоминает научную лабораторию со скромным финансированием. Одинокий монитор персонального компьютера уютно мерцает в дальнем углу, рядом со столом, заваленным рулонами распечаток. Стена справа целиком изготовлена из толстого стекла с сиреневым отливом. Похоже, граф испытывает нездоровую слабость к прозрачным стенам. За стеклом в ярких лучах люминесцентных ламп установлен помост, на котором возлежит зафиксированный железными цепями дарлок. Запах от его зеленых, покрытых пузырчатыми язвами кожных покровов пропитывает воздух. Тело мертвяка оплетают многочисленные провода и трубки. На специальных стойках рядом с помостом висят бутыли с красной жидкостью. Дарлок шевелится и, по-видимому, издает какие-то звуки, но сквозь стекло можно разобрать только невнятное бурчание. У прозрачной стены спиной к Элеоноре застыл высокий худощавый мужчина, одетый в поношенный камзол и сильно потертые на ягодицах штаны. Он взирает на чудовище и целиком поглощен скучным неаппетитным зрелищем.

– Объяснитесь, граф. Что означает весь этот балаган?! – громко выпалила Элька. Она сразу догадалась, кто перед ней.

Вонримс вздрогнул и оглянулся. Бывшая королева вспомнила этого человека. Их представляли друг другу на балу, который устроил Тинор Первый после торжественного бракосочетания Жака и Элеоноры. Граф был среди гостей и еще тогда вызвал в ней чувство глубокого омерзения. Особенно гадкими были большие глаза, подозрительно выглядывающие из-под тяжелых надбровных дуг, и тонкая, как папиросная бумага, кожа, туго обтягивающая череп не совсем обычной для человека формы. Придворные шептались, что в роду Вонримсов было несколько гридеров, изгнанных из родного сообщества за расовые преступления. До появления графа на том балу тогда еще принцесса Элеонора несколько часов терпела подобострастные поцелуи, которыми верноподданные короля должны были слюнявить «переднюю сторону нижней части бедра августейшей особы». Кажется, так было написано в правилах проведения торжественных церемоний. Помнится, Элька тогда стойко терпела прикосновения чужих губ к своей ноге. В подоле свадебного платья предусматривался специальный вырез, в который по очереди и тыкались своими холодными носами аристократы всех калибров. Этот странный обычай казался Элеоноре довольно противным, но она могла бы выдержать и не такое, лишь бы не ссорить Жака с его семьей.

На том балу Вонримс подошел одним из последних Он произнес обычную и традиционную в подобных случаях чушь. Какие-то неоригинальные вариации на тему невинной чистоты небесного ангела, покорившего своей красотой сердце несравненного принца Дкежрака. После чего чмокнул Элькино бедро. Вполне обычное официальное лобзание, ничем не отличающееся от почти сотни предыдущих. Однако Элеонору передернуло от отвращения. Ей стало настолько плохо, что она была вынуждена покинуть церемонию, сбежать в свои покои и распечатать заветную пачку бактерицидного мыла. Потом она долго мылась под холодным душем. Горячая вода в Глогаре была редкостью. Туземцы всегда считали, что мытье в ледяной воде полезней для здоровья. Элька тогда плескалась в студеных струях до тех пор, пока посыльный Жака не вызвал ее обратно.

Вонримс бросил на пленницу мимолетный взгляд и стразу же обратился к окаменевшему у входа Какуну.

– Почему она такая тощая? Ты ее не кормил? – капризно спросил он у Какуна. – Ты что, не знаешь, для чего мы ее готовим?

– Вы сами приказали посадить ее на хлеб и воду, – затравленно пролепетал начальник стражи. – Я в точности выполнил приказ. Она совсем не похудела. Кажется, даже маленько раздобрела.

– На хлеб и воду? Я приказал? – хмуро буркнул Вонримс таким тоном, будто изобличил своего подчиненного в обмане. – Ты дурак? Я не мог повелеть подобную глупость. Почему ты мне об этом не доложил?

Какун потупился, натянув на лицо маску верноподданнического идиотизма. Ни в коем случае нельзя перечить начальству, даже если твой шеф бредит.

– В общем, так, – смилостивился граф. – Вертись как хочешь, но через час мне нужны два литра ее крови. Она – наша последняя надежда.

– Вы не поздоровались, Вонримс, – высокомерно напомнила о своем присутствии Элеонора. В ней проснулась королевская гордыня, прежде ей совсем не свойственная. – И зачем вам понадобилась моя кровь?

– Как будто вы не знаете, ваше величество, – граф плотно сжал тонкие губы и просканировал ее с ног до головы своими колючими, будто репейник, глазами. «Ваше величество» в его устах прозвучало как непристойное ругательство. – Вы же сами открыли и испытали лекарство от пепельной немочи, а теперь удивляетесь, что я собираюсь использовать ваше открытие.

– Какое лекарство? – не поняла Элька.

– Вы спасли принца Дкежрака, перелив ему свою кровь. Не так ли? – Тоненькие, будто нарисованные усики Вонримса радостно распушились на кончиках.

– И ты решил… – Элька задергалась, пытаясь освободить скованные за спиной руки от наручников. – Безумец!

– Возможно, – легко согласился граф. – Но это единственный способ спасти наш род.

– Ты берешь кровь у беременных женщин?! – В голове Элеоноры не могла уложиться мысль, что подобное чудовище способно топтать землю. Что оно еще не провалилось в ад! Туда, где ему и место.

– И у грудных младенцев тоже, – торжествующе подтвердил Вонримс. – У всех, кто выжил после эпидемии. У всех, у кого есть иммунитет.

– Но зачем? – простонала Элеонора, пытаясь понять логику монстра. Никаких оправданий подобным деяниям существовать просто не могло.

– Цель моя благородна. Хотя средства, может быть, и сомнительны, – процедил сквозь зубы граф. Он весь сжался и, кажется, как-то мгновенно постарел лет на десять, будто подумал о том, какую кару приготовили для него боги. Высшие божества всех планет и религий, сколь различны бы они ни были, одинаковы в одном – они напрочь теряют всё свое человеколюбие, когда в их руки попадает убийца и истязатель младенцев.

– Не существует такой цели, ради которой следовало бы мучить детей!

– Не считайте меня нелюдем, – отмахнулся Вонримс. – Дети совсем не мучаются. Мы их усыпляем, перед тем как умертвить.

– Гад! – взвизгнула Элька, и только хорошая реакция Какуна спасла графа от зубов королевы. Элеонора готова была вцепиться в горло ненавистного графа.

– Сатанист окаянный! – всхлипнула она, тщетно вырываясь из цепкого захвата начальника стражи.

– Почему сатанист? – искренне удивился Вонримс и почти сразу же самодовольно усмехнулся. – Вы видели алтарь дракона. Это всего лишь храм жертвоприношений, оставленный мне одним далеким предком. Я сохранил его как произведение искусства, а подсобные помещения приспособил под собственные нужды. Я не являюсь адептом культа дракона Наки. Я – атеист.

– Ты – дьявол!

– Я – атеист, – повторил Вонримс. – Королевская пропаганда убедила меня, что человек живет только один раз, и как только останавливается его сердце, всё заканчивается. Нет никакой награды за хорошие поступки или наказания за грехи. За всё воздается здесь и сейчас, – Вонримс показал рукой на подопытное существо за стеклом. – Посмотрите вот на это, ваше величество.

– Обычный дарлок, – проворчала Элька, стараясь стереть выступившие на глазах слезы о плечо. – И тринадцатый день, похоже, давно прошел.

– Это мой сын, – горестно поведал граф. – Он заболел пепельной немочью три недели назад, и я сделаю всё, что угодно, лишь бы вылечить его.

– Будешь убивать чужих детей?

– Уже начал. А впереди будут еще сотни жертв, крошка. Ведь у меня только одна жизнь, иу моего сына тоже одна жизнь. Я спасу его, даже если придется выпотрошить саму королеву.

«Положение стало безвыходным, – Элеонора хладнокровно оценила ситуацию. – Спасти меня может только чудо».

Словно в ответ на последнюю мысль, за правым плечом Вонримса появилось слабое радужное мерцание. Элеонора зажмурилась и снова открыла глаза. Мерцание пропало. Померещилось. Очевидно, начались предсмертные галлюцинации.

– Разрешите уточняющий вопрос, господин Вонримс? – Какун робко, как застенчивый ученик, поднял руку. – В газете писали, что она была, как бы это сказать, на сносях.

– В какой газете? На каких сносях? – Граф нахмурился. – О чем ты болтаешь?

– В той газете, где писали про спасение принца Дкежрака, – еще больше смущаясь, напомнил Какун. – Там было ясно написано, что принцесса Элеонора была беременна, когда делала переливание своей крови больному принцу.

– Правильно, Какун. Я помню об этом. А в чем состоит суть твоего вопроса?

– Не осмеливаюсь делать предположений относительно ее теперешнего состояния…

– Ну так сделай ее брюхатой! Она нужна мне с набитым животом! – вспылил граф. – Будешь изображать из себя глупца, сам забеременеешь и даже родишь! Позови солдата или лучше дюжину, если сам неспособен.

– Просто это может занять некоторое время, – Какун покраснел и начал сильно заикаться. – В смысле, беременность не наступает мгновенно.

– Ну так, поспеши! – отмахнулся Вонримс и, потеряв интерес к пленнице, вернулся к созерцанию дарлока за стеклом.

Элеонора, конечно, могла бы по-христиански посочувствовать отцовским переживаниям графа, но масштаб преступлений, которые творило это существо для спасения своего сына, находился за пределами понимания. Ее собственная судьба сейчас отошла на второй план. Кто-то должен остановить этот кошмар! Что же делать?! Есть только одна слабая надежда. После полового акта все самцы обычно расслабляются и тупеют. Возможно, удастся завладеть лучеметом, перебить стражу, прорваться через кордоны спирального тоннеля… Безнадега!

Какун грубо схватил королеву за локоть и поволок к выходу. Элька не сопротивлялась. Берегла силы для решающего боя. Разговаривать с Вонримсом бесполезно. Никакие аргументы не смогут пробить мысленную броню, которую выстроил мозг сумасшедшего для сохранения собственных безумных иллюзий. Даже опытному психиатру понадобится несколько недель ежедневного кропотливого труда, чтобы поколебать уверенность графа в своей непогрешимой правоте.

У самого выхода Эльку чуть не сбил с ног запыхавшийся взмыленный стражник. Он нес на руках младенца, завернутого в пеленку, грязную и серую, как старая портянка. Малыш хныкал, беспомощно разевая беззубый ротик. Он явно был очень голоден.

– Вы просили доставить вам ребенка, – тяжело дыша, доложил солдат.

– Ну наконец-то! – обрадовался граф. – Сколько можно ждать? Ты слишком долго возился. Будешь наказан.

Вонримс бросился к солдату и жадно выхватил у него ребенка.

– Вы просили здорового, – оправдывался стражник. – С трудом нашел. У всех остальных уже выкачано много крови, и они сильно истощены. Доктор сказал, что они почти при смерти.

Граф не слушал его. Он сдернул пеленку и жадно ощупал тщедушное тельце. Ребенок заплакал. Сил на полноценный громкий крик у него просто не было.

– Я еще не испытывал живую кровь, – возбужденно бормотал душегуб.

– Тебе лечиться надо, – вздохнула Элеонора.

– Не мне, а моему сыну, – поправил ее Вонримс. – Живая детская кровь – лучшее лекарство для него.

– Это тоже чей-то сын!

Граф посмотрел на пищащий комочек и радостно оскалился. Элькино лицо исказилось от отвращения. Нельзя! Нельзя так поступать! Ибо сказано, в детях – Бог, и силы зла не имеют над ними власти. Нет долга чище и священнее, чем служение детям. Даже бледная немочь их не трогает и дьявол обходит стороной.

– Девочка, – прошипел граф. – Тем лучше. Вы ошиблись, ваше величество, это чья-то дочь!

Левой рукой Вонримс схватил ребенка за горло. В правой блеснул кинжал. Солдат услужливо поставил у ног графа эмалированный тазик, дно которого было покрыто бурыми следами предыдущих кровопусканий.

– Хотите посмотреть, ваше величество? Я возьму жизнь у крестьянского выродка, зачатого в стоге сена среди мух и крыс, и подарю ее аристократу древнейшего рода.

Элька оглянулась. Рядом стояли двое сильных мужчин. У них было оружие, но ни один из них не собирался останавливать безумца. Единственный выстрел мог бы прекратить весь этот ужас. Но ни Какун, ни стражник и не подумали достать лучеметы. Наоборот, они с восторгом наблюдали за графом. Какун даже облизывал губы от возбуждения и нетерпеливо переступал с ноги на ногу.

Вонримс взмахнул кинжалом. В глазах Элеоноры потемнело. Она пошатнулась. Начальнику стражи пришлось ее поддержать, чтобы она не рухнула на пол. В ушах королевы громовыми ударами отдавался стук трепещущего детского сердечка, и чей-то до боли знакомый, но совершенно неузнаваемый голос непрерывно повторял:

– Очнись! Останови его! Вспомни! Очнись!

Лезвие коснулось розовой кожи. Брызнула кровь.

Тело Элеоноры забилось в предсмертной агонии. Она почувствовала, что умирает. Будто кинжал Вонримса вонзился в ее тело, и сейчас ее сердца коснется холодная сталь. Она увидела себя со стороны. Глаза остекленели, губы застыли в немом крике. Гаснущий разум убедительно твердил, что ничего особенного не происходит. Просто гибнет еще один ребенок. Сколько их умирает во всех мирах? Вполне ординарное событие в череде прочих ординарных событий, имеющих место быть в разных концах Галактики. Один бессовестный политик способен погубить гораздо больше детей, чем сотня графов Вонримсов. Стоит ли из-за этого так уж сильно переживать?

Из глаз Элеоноры проступили красные капли. Кровавые слезы заструились по щекам.

Время остановилось и медленно поползло в обратную сторону. Вот граф Вонримс неспешно отвел руку от окровавленного трупика, и невредимый младенец снова заверещал и задрыгал ножками.

«Я сошла с ума», – невозмутимо осознала Элеонора.

– Ты вспомнила! – торжествующе пророкотал теперь уже узнанный голос Хадага.

Первым неладное почуял Какун. Почуял буквально носом. Пахло жженой тканью и костью. Начальник стражи начал беспокойно оглядываться по сторонам в поисках источника дыма. Граф только собирался нанести смертельный удар, когда Какун увидел невероятное. Кандалы на запястьях Элеоноры начали плавиться. Стальные кольца блестели и трепетали, будто были сделаны из ртути. Металл потерял форму и стек на пол. Какун отступил на один шаг назад и потянулся к лучемету.

Элеонора сжала зубы и напряглась всем телом. Солдат, который принес ребенка, взвизгнул и кинулся к выходу. В Элькиных глазах полыхнули отсветы багрового ипамени. Она медленно подняла руку. С ее рукава еще стекали остатки оков. Элеонора резко растопырила пальбы. Вонримс заверещал и отбросил в сторону младенца. Ребенок повис в воздухе, не коснувшись холодного пола. Неизвестно откуда появившееся одеяло заботливо укутало озябшее тельце. Уставшая девочка мгновенно заснула и не видела, как кожа на лице ее мучителя запузырилась и большими лоскутьями начала сползать с мышечной ткани. Дети не должны становиться свидетелями подобных вещей. Элька сжала руки в кулак, и в одно мгновение граф самым непостижимым образом остался без кожных покровов. Его стоны и душераздирающие вопли превратились в утробный рев погибающей биомассы. Пожираемыйчудовищной болью Вонримс всем телом бился о стекло и оставлял на прозрачной стене кровавые отпечатки.

– И посолить! – сказал Хадаг, по-гурмански оттопырив мизинчик. Хрустальный скелет с самого начала незримо присутствовал в этой комнате и использовал всю свою телепатическую мощь, чтобы заставить Эльку очнуться от странного сна, прекратить глупые игры в смертного человека и вынудить ее вернуться в нормальное состояние демиурга.

– И поперчить, – Элька мотнула головой, и на воющем от боли куске мяса, еще минуту назад бывшем грозным графом Вонримсом, проступили белые и черные нятна.

– Признавайся, негодяй, ты устроил этот подземный концлагерь? – Элька осуждающе посмотрела на Хадага и взяла на руки спящую девочку.

– И в мыслях не было, – Хадаг прижал костлявую ладонь к ребрам. – Я на такое не способен. А вот твоему появлению здесь я действительно посодействовал. Твой посадочный бот должен был рухнуть в пятидесяти километрах западнее Гремящих Ключей.

Элька ласково погладила младенца. Ребенок удовлетворенно закряхтел и заулыбался во сне.

– Какая симпатяга, – умилилась Элька. – Голодная, наверное. Сейчас тебя мама накормит.

Элеонора накрыла девочку ладонью, будто хотела защитить от всех бед, которые с ней могли бы приключиться. Розовое тельце окуталось голубым туманом и с тихим мелодичным перезвоном исчезло, оставив после себя нежный запах жасмина, молока и меда.

– Ступай домой, малышка. Ты проснешься в своей колыбельке и ничего не будешь помнить, – Элька выглядела абсолютно счастливой.

– Мама ее уже ждет. Я постарался. – Хадаг самодовольно ухмыльнулся. – Мертвых воскресил. Больных вылечил. Всех освободил и из заключения, и от ненужных воспоминаний. Охранники рвут на себе волосы. Не могут найти ни одного узника, – радостно доложил скелет и добавил с мечтательной интонацией: – Детям без мам нельзя. Я до сих пор свою помню, а сколько лет прошло.

– У тебя была мама? – удивилась Элька. – Никогда бы не подумала! Тогда почему ты сам не разобрался с этим адом? Зачем нужно было впутывать меня? Я же сказала…

– Помню-помню. Тебе всё надоело. Ты уходишь. Вот я и пришел тебя проводить, а заодно и показать, что твоя работа еще не закончена. Твои дети не смогут обойтись без тебя. Некоторые из них шалят, а некоторые…

– Сейчас я задам этим шалунам такую трепку, – процедила Элька, поворачиваясь к ползающему по полу Какуну и хнычущему рядом с дверью стражнику.

– Я не могу на это смотреть, – Хадаг с ухмылкой закрыл лицо костлявой ладонью. Его рубиновые глаза лукаво сверкали сквозь хрустальные фаланги пальцев. Элька снова сжала кулачки, что-то тошнотворно хлюпнуло, и гладкий череп Хадага покрылся мелкими кровавыми брызгами. Покончив со стражником, который превратился в груду дергающихся мясных лохмотьев, Элька повернулась к Какуну. Тот вскочил на ноги, громко сглотнул и, прижав ствол лучемета к виску, торопливо нажал на курок. Регулятор мощности бластера, похоже, был настроен на максимум. От головы начальника стражи не осталось даже пепла. Обезглавленный труп некоторое время стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Обугленная шея дымилась и распространяла зловоние. Элька толкнула укороченное тело Какуна в грудь и решительно направилась к дверям.

– Держитесь, сволочи! На этот раз вам мало не покажется, – со злостью прошептала она.

– Рад приветствовать тебя в рядах бессмертных, – Хадаг радостно помахал ей рукой. – Счастливой охоты!

Десятник Реварт смежил веки и погрузился в состояние полудремы, прислонившись спиной к стене. Отдыхать стоя очень неудобно, но если он рискнет прилечь, то наверняка заснет совсем. В этом, конечно, нет ничего особенного, и даже начальство относится с пониманием к слабостям подчиненных. Многие солдаты спят на своих постах. Однако Реварт не мог позволить себе расхлябанности. Он просто перестанет себя уважать. Совесть и честь мастера ратного дела не позволяют ему проявлять халатность в своей работе. Он должен хранить покой крепости, пока почти все бездельники беззаботно дрыхнут. Изредка Реварт приоткрывал один глаз и внимательно вглядывался в светящийся во тьме монитор. На изумрудном поле экрана сонно ползали несколько синих точек. Хорошо было видно, как на соседней сторожевой башне режется в кости расчет зенитчиков. Их отметки на экране образовывали правильный четырехугольник. У ворот замка нарезал круги одинокий стражник. Это Дрест. У него бессонница после недавней контузии.

Время от времени сторожевой монитор показывал, как кто-то неопознанный пересекает внутренний двор замка. Отметки двигались по издавна заведенному ночному маршруту: казарма – туалет – казарма. Реварт привычно не обращал на них внимания.

За каменными стенами крепости царило могильное спокойствие. Даже пьяные селяне не шлялись по проселкам. Датчики и сканеры не фиксировали ни малейшегодвижения в радиусе двух часов пешего пути. Только качающиеся от ветра ветки деревьев в лесу и мелкие ночные животные давали легкую засветку по краям экрана. Реварт не понимал, зачем вообще нужны дежурные на башнях. Вполне достаточно вывести монитор в теплое караульное помещение, и можно пялиться в него сколько душе угодно, развлекая себя небольшими порциями слегка подогретого пивка. Десятник замерз, и ему сейчас ужасно хотелось согреться кружкой теплого пива. Ночные сквозняки, сменившие приятную вечернюю свежесть, забирались под одежду противными холодными пальцами. От этих ледяных ласк тело трепетало и покрывалось мерзкими пупырышками.

Если бы Какун хоть иногда прислушивался к своим подчиненным, то он давно бы приказал застеклить бойницы на башнях. Коченеешь тут, как полярный медведь на льдине, а так и печку можно было бы поставить. В случае опасности окна несложно открыть или просто разбить. Убыток будет невелик, да и случится подобная необходимость неизвестно когда. Реварт был уверен, что он не доживет до тех славных времен, когда ему наконец-то выпадет честь обрушить всю мощь подчиненного ему оружия на реального врага, а не на цель-имитатор. Грозный бут-грандер, могучей тушей покоящийся в центре круглой площадки на вершине башни, уже много лет даже не расчехляли для настоящего дела. Прошло больше века с тех пор, как неприятель пытался взять приступом родовое гнездилище графов Вонримсов. Графство Вонримс было самым скучным и затхлым местом на карте Эстеи. Завоеватели брезговали землями жабоедов. Конфликт мог возникнуть только из-за того, что кто-то из оскорбленных графским хамством соседей решил начистить рыло хозяину замка. Последний раз такая развлекуха приключилась полгода назад. Боевые действия ограничились двухнедельной осадой, сопровождавшейся круглосуточной взаимной бранью, усиленной десятком мегафонов. После приезда представителя короля осада была полностью снята.

В графстве отсутствовали даже месторождения гравитрона. Поэтому и вездесущих имперцев местные жители видели только на фотографиях в газетах. В прошлом году над крепостью пролетел имперский штурмовик, так сие потрясающее событие взахлеб обсуждалось целый месяц.

Реварт зябко поежился. Так недолго и насморк заработать, а то и чего-нибудь похуже. Гронго, например, едва не переселился на кладбище из-за пневмонии.

По брезентовой крыше забарабанил дождь. Брезент давно не штопали, и очень скоро дождевая вода начнет сочиться через дыры прямо на головы стражникам. Сделать на башнях нормальные крыши, к сожалению, невозможно. Тяжелая техника, установленная в самых высоких местах замка, должна иметь максимальный сектор обстрела. Цель может появиться прямо над головой, и постоянная крыша станет серьезной помехой при наводке.

Чувствуя, что коченеет, десятник оторвал спину от стены и подошел к столику, заставленному немытой посудой и живописно украшенному очистками жареных корнеплодов и обглоданными рыбьими скелетами. Нужно спрятать хлеб и мясо, оставшиеся от ужина. Если еда промокнет, то за завтраком придется тащиться на кухню, а там по утрам бывает только пресная каша и невкусный крахмальный кисель. Отщипнув кусочек подсохшей корочки, Реварт запихнул буханку в холщовый мешок. В котелке оставалось еще немного крови. Десятник понюхал: не испортилась ли, и сделал большой жадный глоток. Солоноватая жидкость приятно пощекотала пищевод и благотворно отяжелила желудок. По вкусу немного похоже на гростонский эль. Его тоже делают из крови. Правдa, не из человеческой, а из свиной. Всё-таки Вонримс гений. Первое время Реварт не понимал, зачем их всех заставляют каждый день пить кровь беременных женщин. Но, когда начался мор в окрестных деревнях, а в замке не появилось ни одного больного пепельной немочью, все оценили заботу и мудрость Вонримса.

Десятник с сожалением посмотрел на остатки крови. Пить уже не хотелось, а выплескивать было жалко. Он вздохнул, потряс над котелком солонку и через силу допил всё. «Лучше захлебнуться кровью, чем оставить что-то напарнику», – с усмешкой подумал Реварт и посмотрел на свернувшегося калачиком Нивса. Толковый паренек, несмотря на дурацкое имя, которым его наградили родители: Тамо А…ниве Друзякун. Хуже может быть только король Дкежрак Тинор Четвертый. Дрыхнет без задних ног, салага, а ведь должен бдеть и каждые пять минут обозревать окрестности сквозь окуляры тепловизоров. Ну и пусть дрыхнет! Сколько можно гнуть спину перед Какуном, который всё равно не оценит твоего рвения.

Реварт накинул на напарника свой плащ и посмотрел на часы. До рассвета еще очень далеко. Можно совсем закоченеть. Костер на башне разводить нельзя. Дурацкий приказ, изданный в незапамятные времена из-за того, что во время осады замка войсками давно сгинувшего в забвении барона вражеским ратникам удалось загнать ракету с тепловым наведением точно в бойницу и положить весь расчет бут-грандера. Как будто они не могли пустить обычную ракету и точно так же попасть в амбразуру?

Взгляд Реварта упал на матовые сгустки темноты, двухметровыми глыбами покоящиеся рядом с лестницей, ведущей вниз. Боевые скафандры высшей защиты. По уставу дежурная стража должна быть облачена в эти супердоспехи на протяжении всей смены. Но мало кто выполнял это требование. В скафандрах слишком жарко, а включать встроенные микрокондиционеры запрещал Какун, дабы не снижать ресурс аккумуляторов.

– Слишком жарко, – пробормотал Реварт. – Хорошо звучит.

Он обошел устрашающие, как памятники инопланетным захватчикам, скафандры сзади. Упаковаться в них можно только через специальную дверцу на спине. Десятник стянул с себя портупею с лучеметом и полез внутрь. Локоть зацепился за край люка. Пока Реварт выкручивал руку и пропихивал ноги в специальные пазы, прошло почти полминуты. Плохо. Надо будет потренироваться. Норматив составляет десять секунд, и раньше он в него укладывался.

С тихим гулом закрылся люк на спине. Ожили мониторы внутри шлема, загудел компрессор. Воздух поступает снаружи, но как только газоанализаторы зафиксируют подозрительные вещества, дыхание автоматически переключится на баллоны. Вся нужная информация выводилась с внешних видеокамер на двойную стереоматрицу прямо напротив глаз. Благодаря ей Реварт, несмотря на тусклое освещение, мог разглядеть каждую выщербину на стене и каждую щель в деревянных половицах. Изображение казалось чрезмерно четким. Наверное, даже отсюда, из дальнего угла, он смог бы различить во всех подробностях показания сторожевого монитора. Чтобы промерить свое предположение, десятник повернул голову. Подчинившись мысленному импульсу, нежно загудели приводы. Реварту даже не понадобилось напрягать мышцы шеи. Скафандр сам повернул его голову в нужном направлении. Нежно-зеленый монитор сплошь покрывала синяя рябь. Засветка от ливня.

Десятник подошел к пульту управления. Несмотря на кажущуюся громоздкость скафандра, движения получались плавными и быстрыми. Писк и стрекот сложнейшей автоматики был хорошо слышен только внутри. Снаружи казалось, что солдат в тяжелом боевом облачении движется абсолютно бесшумно. Реварт щелкнул кнопкой подавления помех. Большинство синих меток погасло, но некоторые остались. Десятник покрутил рукоятку тонкой настройки. Мерцающие точки по-прежнему плотно окружали крепостные стены.

– Будь проклят день моего зачатия, – тихо выругался Реварт и высунулся в амбразуру. Перед глазами мелькнуло несколько смазанных картинок. Лишь доля секунды потребовалась процессору, встроенному в скафандр, чтобы показать окружающий мир в наилучшем виде. Изображение стало устойчивым, но Реварт не поверил ни своим глазам, ни загадочным картинкам на стереоматрице. Он похлопал рукой, закованной в металлизированную перчатку, по своем затылку, нашел нужный крючок и поднял забрало. Шорох дождя и непроглядная темень сразу же окружили его со всех сторон.

– Ниве! Свет! – повысив голос, приказал Реварт, и за его спиной послышался шорох. Из парня выйдет отличный солдат. Только что почивал, как сытый кот на печке, а раздался приказ, и он без лишних вопросов бросился выполнять его. Всё-таки Реварт не прогадал, когда внял просьбам отца парнишки и взял Нивса в свой расчет.

Заскрипел тяжелый рубильник, и один за другим, щелкая высоковольтными реле, зажглись мощные прожекторы на крепостной стене. Они залили ярким светом остатки старого рва и ту странную субстанцию, в реальность которой отказывался верить разум десятника. Огромные тошнотворные черви копошились вдоль всей стены. Их были тысячи. Больше двух локтей в диаметре и длиной в три или четыре человеческих роста, они беспорядочно перемещались, каждую секунду меняя направление и переползая друг через друга.

– Ниве, посмотри, – Реварт уступил напарнику место у бойницы. – Скажи, ты видишь то же, что и я?

– Гигантские белые червяки, – подтвердил Ниве. – Какая гадость! Мне это мерещится?!

Реварт попытался связаться с начальником смены по встроенной в скафандр рации, но тот почему-то не отвечал, и десятнику пришлось воспользоваться стационарным переговорным устройством. Оно ожило на секунду раньше, чем он успел нажать кнопку вызова.

– Соседи! – послышался беззаботный голос командира зенитного расчета, дежурившего на южной башне. – По какому случаю иллюминация? Какой праздник отмечаем? Какун оторвет вам голову за перерасход электричества.

– Черви-переростки вот-вот отгрызут ногти у тебя на ногах, а ты этого даже не заметишь. Какие у вас там ставки, сосед?

– Уже никакие, – по интонации зенитчика Реварт понял, что командир расчета продул своему подчиненногоне меньше половины месячного жалованья. – Про каких червей ты говоришь? Тебе пора завязывать со смешной травой. Она до добра не доведет. По себе знаю.

Несмотря на уничижительный монолог, сосед, похоже, всё-таки потрудился выглянуть в амбразуру. Реварт понял это по крику, который был хорошо слышен и без помощи рации:

– Объявляй тревогу!

Буквально через секунду раздался терзающий душу визг сирены.

– Ниве, надень скафандр! – рявкнул десятник, срывая чехлы с бут-грандера и залезая в тесное кресло оператора.

– Уже сделано, командир, – голос напарника звучал через наушники. Значит, действительно уже упаковался. Реварт не удержался от того, чтобы еще раз мысленно не похвалить парнишку, а заодно и себя за мудрость в подборе кадров. Ниве, в четком соответствии с боевым распорядком, занял свое место рядом со сторожевым монитором.

– Вижу воздушную цель. Идет с северо-востока курсом на нас, – доложил он бесцветным голосом. «Испугался малец, – с не свойственной старому вояке нежностью подумал Реварт. – Ничего, это пройдет. Всё-таки первое настоящее дело». Десятник бросил взгляд на экран, вмонтированный в пульт управления лазерной пушкой, и продолжил готовить бут-грандер к бою.

– Далеко, – невозмутимо произнес он. – Попробуй идентифицировать.

Реварт ловко нажимал кнопки, действуя почти как автомат. Вот загудели конвейеры, поднимая из подвала капсулы с химическими компонентами, необходимыми для сверхмощных выстрелов из пушки. Они аккуратно укладывались в специальные зарядные устройства. Через несколько секунд загорелась зеленая лампочка готовности к стрельбе. Конвейерные ленты замерли. Магазины заряжены, а значит, лазер будет работать не менее тридцати секунд. Вполне достаточно, чтобы сбить спутник-шпион или расплавить десяток броневиков. Теперь нужно занять исходную позицию. Загудели мощные компрессоры, поднимая бут-грандер над зубчатыми стенами башни. Брезентовый тент с треском расползся на лоскуты. Реварт переключил изображение с экрана локатора на стереоматрицу и слился в единое целое с могучим оружием. Радары бут-грандера стали его глазами и ушами. Реварт теперь мог видеть всё, даже за горизонтом, даже в близжнем космосе. Ствол пушки послушно поворачивался в нужную сторону, стоило только подумать куда. Бут-грандер стал частью Реварта. Покорной и всемогущей.

Десятник с удовольствием отметил, что ему удалось опередить зенитчиков на несколько секунд. Их счетверенная скорострельная пушка прорвала брезентовый тент в тот момент, когда Реварт уже полностью подготовился к бою. Действия зенитчиков были непонятными и совершенно неадекватными обстановке. В первую очередь они попытались направить свое неуклюжее орудие на странных червей. По-видимому, они не видели воздушную цель и напрочь забыли о глухой мертвой зоне у основания крепостных стен. Реварт решил было связаться с соседями, но передумал. Не хотелось тыкать хорошего человека носом в его собственные ошибки. Зачем наживать себе недругов, тем более что время пока терпит, а крепость надежно защищена от любой атаки с воздуха?

А червяками займутся солдаты, которые уже заняли свои места на стенах. С муравьиной суетливостью они раскручивали шланги для подачи напалма и тащили по узким лестницам ящики с осколочными гранатами. Электрики тянули толстые кабели к стационарным турельным лучеметам. Враг, кто бы он ни был, очень пожалеет о том, что приблизился к замку Вонримсов. Очень скоро неизвестные организмы будут залиты напалмом, вбиты в грязь свинцовым и лазерным дождем, а для надежности разорваны на молекулы сотнями ручных гранат. Какун не станет экономить боеприпасы. Наоборот, он воспользуется возможностью лишний раз потренировать гарнизон в боевых условиях и израсходовать побольше материальных ценностей. Чем больше потратишь, тем больше получишь на покупку новых. И даже если эти черви – самые добродушные и безобидные твари в мире, тревога не окончится пшиком Можно не сомневаться – стрельбы будет много.

Реварта же в первую очередь волновала необычная воздушная цель. Компьютер никак не мог ее опознать. В базе данных радара содержалась прорва разнообразной информации обо всех известных и неизвестных летательных аппаратах, когда-либо созданных людьми в самых разных мирах. Обычно требовалась доля секунды, чтобы точно идентифицировать объект или признать его неопределимым. Однако эта цель постоянно менялась. Ее размеры то увеличивались, то уменьшались. Скакала скорость и высота. Иногда метка разделялась на две, летящие и противоположных направлениях. Иногда пропадала совсем.

– Биплан «Баражир», планета Элг, Красная Конфедерация, – напрягшись, изрек компьютер – Орбитальный бомбардировщик. Время импульса на гарантированное уничтожение – две секунды.

– Крепкий орешек. Откуда он здесь? – сам себя спросил Реварт.

– Ошибка определения, – невозмутимо признал свою глупость электронный мозг. – Су-27, планета Земля, протекторат Кибер-Империи. Несет на плоскостях опознавательные знаки Красной Конфедерации. Атмосферный истребитель. Время импульса… – на этот раз компьютер даже не успел закончить доклад. – Ошибка определения, – снова признался он – «Тартл-808», планета…

– Не знаешь, так и скажи, – пробурчал Реварт, включая принудительный прогрев квантрона второго каскада усиления. Бой предстоял горячий, и следовало подготовиться заранее ко всем неожиданностям. Конструкция предусматривала автоматическую замену ламп накачки, однако при резком перепаде температуры могут пострадать матовые зеркала и отражатели, что повлечет зa собой полный выход орудия из строя. Бут-грандер угрюмо загудел. Спирали охлаждения наполнились жидким азотом и покрылись искристым слоем инея. Рубиновые резонаторы напитались энергией и томно заиграли малиновыми переливами цвета. По патрубкам скользнули светло-зеленые химические компоненты. На пульте замигала кнопка «Огонь».

– Цель в зоне поражения, – доложил Ниве.

– Знаю, – буркнул Реварт, поглаживая кнопку. – Подпустим поближе. А то увернется.

В наушниках скафандра что-то зашуршало.

– Десятник Реварт, – послышался голос начальника дежурной смены.

– К бою готов, – отозвался десятник.

– Какун с вами не связывался?

– Нет.

– Нигде не могу его найти, – пожаловался начальник. – Ладно, воюйте. Не буду мешать.

Через секунду раздался щелчок отключения. «Обожаю нашего старшего караульщика, – ехидно подумал Реварт. – Он никогда ни во что не вмешивается и никогда не берет на себя никакую ответственность. Зато никому не мешает».

Десятник свесился из кресла и еще раз окинул зорким, усиленным стереоматрицей взором ближние окрестности. По стенам с прежней деловитостью шныряли трудолюбивые стражники. У них практически всё было готово к душевной встрече милых и симпатичных гостей. Не пройдет и минуты, как подступы к крепости будут озарены праздничными вспышками взрывов и веселыми фейерверками огненных вихрей. Белые черви, не догадываясь о том, какой сердечный прием их ожидает, беззаботно карабкались по гранитной кладке. Их склизкие туловища ритмично сокращались, подталкивая жутких тварей всё выше и выше. Реварт с удивлением отметил, что во рту у гигантских беспозвоночных имеется отличный набор огромных кривых зубов. Этот факт противоречил всем известным законам природы! У червей нет скелетов, а значит, не может быть и челюстей. Интересно, откуда взялись эти диковинные создания? С Плобоя? С Элга? С безмятежного берега реки Забвения?

Покончив с приготовлениями, защитники стен заняли места рядом с бойницами и по собственной инициативе, не дожидаясь дополнительных приказов, открыли огонь по приближающемуся противнику. Белесые твари довольно спокойно отнеслись к обстрелу из ручного оружия. Они делали вид, будто вонзающиеся в их дряблые шкуры лучи, пули и арбалетные стрелы не причиняют им ни какого вреда. Гладкие стены покрывались черным рубцами от бластерных выстрелов, пули высекали искры из камней, а монстры неумолимо продолжали свое пугающее продвижение. Реварт видел, как один из солдат даже прекратил стрелять и с изумлением уставился на свой лучемет. Кто-то из офицеров решился наконец взять на себя командование, и беспорядочная стрельба стала более организованной. Теперь весь огонь концентрировался на одном из чудищ. Эта грамотная тактика быстро дала нужный результат. Червяки начали падать в ров. Однако их было слишком много, и Реварт, прикинув в уме численность гарнизона, понял, что в ближайшее время стены будут сданы врагу.

– Есть контакт! – выкрикнул Ниве, и Реварт, позабыв о мрачных мыслях, вернулся к своим непосредственным обязанностям.

Цель вошла в зону, где вероятность ее поражения стала максимальной. Уже через полминуты неизвестный летательный аппарат может ворваться в «мертвый конус» над бут-грандером. Такого развития событий допустить никак нельзя. Десятник глубоко вздохнул и спокойно надавил пальцем на мерцающую красным огоньком гашетку. Во время боя допустимо испытывать страх, но нельзя волноваться и нервничать. Старое суеверие гласило, что сложные механизмы чувствуют состояние человека и реагируют соответственно. Реварту уже приходилось убеждаться в справедливости этого поверья.

Тяжелый ствол орудия метнулся в направлении противника. Казалось, пушка с нетерпением ждала дозволения человека, чтобы сцепиться с врагом, и теперь она будет резать и рвать его на куски, пока пылающие обломки не посыплются на влажную от дождя землю.

Толстый дымящийся луч предварительного выстрела шел в черноту ночи. Он прожег дыру в атмосфере, прошил насквозь пелену дождя, и вслед за ним по безвоздушному пространству скользнул черный сгусток основного луча. Он уперся в корпус летательного аппарата, тип которого компьютер так и не смог определить. Реварт убрал палец с кнопки. Нескольких секунд излучения вполне достаточно, чтобы вскрыть борт бронированного бота и выжечь ему все потроха.

– Цель идет прежним курсом, – сообщил напарник, дублируя то, что Реварт видел и сам.

– Ну, держись, – десятник скрипнул зубами.

Луч бут-грандера снова прочертил яркую полосу в небе. Теперь десятник не убирал пальца с гашетки, пока не иссякли химические компоненты в баллонах. Ни одно твердое тело не могло уцелеть в зоне выстрела из лазерной пушки подобного класса. Однако цель продолжала двигаться к крепости. Реварт приложил два пальца к лицевому щитку шлема и быстро прочитал короткую молитву, которой его научила мать. С точки зрения десятника, неуязвимость цели могла объясняться только ее потусторонним происхождением.

Платформа, на которой был установлен бут-грандер, плавно опустилась вниз. Зашелестел конвейер, пустые баллоны один за другим уплыли в подвал башни. На смену им конвейерная лента поднимала заполненные контейнеры со свежими компонентами. Перезарядка займет некоторое время, необходимое для приведения орудия в рабочее состояние. На раскаленном стволе заработали распылители, заливая покрасневший металл жидким азотом. По монитору побежали символы тестирующей программы. Не обошлось без небольших неполадок. Последний выстрел был слишком длительным. Автоматика заменила лампу накачки и предупредила о том, что еще три таких же продолжительных выстрела, и ствол можно будет выбросить на помойку.

– Сосед, я на перезарядке, – сказал Реварт, обращаясь к командиру зенитного расчета. Голос десятника едва заметно дрожал.

– Тебя понял. Думаю, у меня лучше получится договориться с нашим гостем. Дождусь визуального контакта.

«Идиотом жил, идиотом и помрешь. Причем очень скоро», – подумал Реварт и спрыгнул с кресла. Потом он несколько раз присел, разминая ноги и заодно проверяя, насколько легко работают коленные гидроприводы. Бежать придется очень быстро. «Давно хотел перебраться лоближе к Глогару, – размышлял Реварт, стараясь сохранять самоиронию. – Вот скоро и повод подходящий представится. Контракт расторгнут в связи с полным уничтожением предыдущего места работы. Никто не придерется. А может, прямо сейчас уволиться? Будет больше шансов спастись». Десятник высунулся в бойницу и посмотрел во внутренний двор крепости. Нет. Надо обождать. У ворот торчали четыре амбала из ударной группы. Все в скафандрах высшей защиты и к тому же с лупперами наперевес. У таких расчет получить не удастся. Такие сами кого хочешь рассчитают на первый-второй.

С крепостной стены раздался оглушительный треск. Низкие тучи окрасились багряным заревом. Реварт перебежал к другой бойнице. Черви уже прошли больше половины пути. Солдаты неустанно поливали их напалмом и забрасывали гранатами. Тугие струи из шлангов упирались в зубастые морды. Пылающая черная жидкость стекала по блестящим телам и, словно лава, огненными щупальцами расползалась по земле. Напалм, и взрывы гранат причиняли ущерб в основном самой страже. Несколько посеченных осколками и обожженных солдат корчились от боли под ногами обороняющихся, и никто не пытался оказать им помощь.

– Ерунда какая-то, – пробурчал Реварт и поднял руку. К рукаву скафандра крепился ствол луппера. Подчинившись мысленному приказу, стереоматрица увеличила изображение неумолимо ползущих по стене животных. Перекрестие прицела совпало с оскаленным рылом. С тяжелым вздохом луч вырвался из ствола и вонзился в голову чудовища. Гигантский червяк никак не отреагировал на выстрел. Реварту снова стало страшно. Словно в дурном сне, на него надвигались монстры, и никакое оружие не могло остановить их.

Стрекот зенитной пушки заставил десятника отвлечься от событий, происходящих на стенах. В воздухе дела обстояли еще хуже, чем на земле. Неизвестный летательный аппарат оказался самым заурядным трехголовым драконом из древних легенд. Он завис над соседней башней, величественно помахивая большими перепончатыми крыльями. Шквал разрывных снарядов из четырех стволов зенитки обрушился на его желтое брюхо, не нанося ни малейшего вреда. Снаряды, способные пробить гравитронную броню толщиной в палец, бессильно взрывались от удара о драконью чешую.

– Держись, сосед! – крикнул Реварт, бросаясь к своему креслу. Перезарядка закончилась. Магазины бут-грандера заправлены под завязку. Сейчас он объяснит крылатому посланцу преисподней, что ему лучше было бы оставаться там, где он пребывал до последнего часа. Платформа поднималась слишком медленно. Реварт дергался от нетерпения, палец трепетал над гашеткой, глаза неотрывно фиксировали каждое движение дракона.

Огромные головы на длинных гибких шеях рыскали прямо над соседней башней, пытаясь выцепить зубами кого-нибудь из зенитчиков. Пушка захлебнулась и замолкла. Утомленные стволы дымились, испаряя струи дождя. Теперь, приблизительно на час, орудие потеряло работоспособность. Оно тоже не было рассчитано на стрельбу длинными очередями. Ни один нормальный конструктор не станет учитывать возможность боя со сказочным неуязвимым драконом. Ведь для обычного противника вполне достаточно попадания двух или трех снарядов.

Бут-грандер занял боевое положение. Реварт решил не тратить ограниченный ресурс батарей на брюхо дракона. Проще всего поступить так, как действовали легендарные герои древности, и отстрелить чудовищу головы. Одна из трех пастей дракона распахнулась и исторгла из глотки огненный смерч. Ревущее пламя объяло соседнюю башню. В наушниках раздался вопль командира зенитного расчета.

– Зачем же так орать? – недоуменно прошептал Реварт, отключая канал связи с соседней башней. – Любой огонь бессилен против скафандров высокой защиты. В них можно даже купаться в звездной плазме. Правда, недолго.

Реварт тщательно прицелился и надавил на гашетку. Луч попал точно в огромный глаз дракона. Чудовище заверещало и всей тушей развернулось в сторону Реварта. Второй выстрел снес одну из трех голов.

– Сдохни, гад! – восторженно заорал десятник, ощущая себя былинным богатырем.

Огромная, размером с тяжелый танк, драконья башка рухнула на стену, давя и калеча защитников крепости. Две уцелевшие дружно разинули пасти. Шквал огня ударил в лицо Реварта. Стереоматрица на мгновение отключилась, спасая глаза воина от яркого света. Пронзительно пищали динамики внутри скафандра. «Угроза жизни, – невозмутимо произнес женский голос. – Немедленно покиньте опасную зону». Десятник стремительно выскочил из кресла и распластался на пылающем полу. Ниве грамотно укрылся за бут-грандером и испуганно водил из стороны в сторону стволом луппера, ожидая продолжения атаки.

«Система охлаждения скафандра вышла из строя, – сообщил всё тот же приятный женский голосок. – Пребывание в зонах с повышенной температурой запрещено».

– Спасибо на добром слове, милая, – проворчал Реварт и поднял голову.

Дракон приближался к башне. Устрашающе великолепный монстр размеренно махал крыльями. В грохоте боя его полет казался абсолютно бесшумным. Настоящая смерть, воплощенная в сказачное чудовище. Прекраснее этого зрелища мог быть только ядерный взрыв в центре мегаполиса. Если честно, летело чудовище с сомнительным изяществом раненой летучей мыши, и обезглавленная шея, безжизненно болтавшаяся под брюхом, немного снижала впечатление. Однако и в таком усеченном виде убийственное совершенство не подлежало никакому сомнению. Огорчало одно: место для отвлеченного созерцания было выбрано не слишком удачно.

– Отходим! – рявкнул десятник.

Повторять ему не пришлось. Ниве метнулся к люку в полу. Внезапно дорогу ему преградил непонятно откуда появившийся человек. Худощавый пожилой мужчина в старомодных доспехах времен четвертой Реставрации стоял, сложив руки на груди. Взгляд будто у доброго демона зимних празднеств, а лицо иссечено глубокими безобразными шрамами. Еще одно порождение реки Забвения! Но Нивса не так просто остановить! Напарник Реварта вскинул луппер. Старик слегка качнулся в сторону. Выстрел разнес кусок стены за его спиной. Гранитные осколки посыпались на пол. Второй выстрел прошил человека насквозь. Панцирь на груди испарился, и сквозь дыру отчетливо виднелись обугленные ребра и черный позвоночник с ошметками горелого мяса. Человек сделал шаг вперед и взмахнул мечом со странным волнистым лезвием. Реварт кровожадно оскалился. Скафандр легко выдержит любой удар. Ниве думал точно так же. Он смело двинулся на противника, намереваясь сокрушить его кулаками в бронированных перчатках. Лезвие обрушилось Нивсу на голову и рассекло скафандр высшей защиты до пояса. Юноша упал, даже не вскрикнув.

– Да что же это такое творится? – Реварт бросился к бут-грандеру и дернул за ручку управления. Ствол резко повернулся. Старец не ожидал удара с этого направления, и толстый ствол лазерной пушки, круша зубцы и стены башни, сбросил тварь вниз.

Дракон находился уже совсем рядом. Огромные пасти раскрылись, готовясь обрушить испепеляющий ураган огня на последнего защитника башни. Реварт кинулся к лестнице. Бетонные перекрытия должны надежно защитить его от мести дракона. Поняв, что не успевает, Реварт прыгнул в пролет. Изогнувшись в воздухе, десятник приземлился на промежуточную площадку и рванулся к двери, ведущей на крепостную стену. За его спиной, ломая бетонные конструкции, с оглушительным грохотом пролетел бут-грандер. Снося железные трапы, лазерная пушка провалилась в подвал.

Реварт головой выбил дверь и выскочил на стену. Спину обожгла струя огня. Боль была нестерпимой. Очевидно, ожог будет очень глубоким, но, возможно, не смертельным. Десятник упал на четвереньки и пополз прочь. Он вспомнил, что где-то поблизости, неглубоко под землей, хранится главный арсенал крепости. Какая судьба ждет башню, когда многотонный корпус бут-грандера проломит своды подвала, а потом в подземелье ворвется драконье пламя, гадать не приходилось.

Вокруг творилось что-то несусветное. Черви уже забрались на стену. Один из них пожирал солдата прямо рядом с Ревартом. Безглазая тварь поглотила тело несчастного с ног до пояса, окровавленные зубы терзали живот, но воин продолжал отчаянно сопротивляться, яростно молотя по голове монстра рукояткой лучемета. Десятник хотел помочь сослуживцу, но быстро передумал, пожалел энергоресурс луппера.

Повсюду валялись окровавленные трупы и части человеческих тел. Особенно много было рук, перегрызенных по локтевому сгибу. По-видимому, они не помещались в пасти чудовищ.

Крепость вздрогнула. Реварт испуганно оглянулся и, забыв про боль в спине, вскочил на ноги и побежал вперед, не разбирая дороги. Башня, из которой он только что выбрался, трепетала, словно карточный домик на шатком столе. Громоподобный гул терзал барабанные перепонки. Через мгновение, взметая в воздух огромные глыбы, из вершины башни вырвался столб огня и с грохотом уперся прямо в небо. Летящие с бешеной скоростью каменные обломки продырявили крылья дракона, и чудовище, кренясь на правый бок, спланировало подальше от крепости.

Башня несколько секунд выдерживала жестокий натиск взрывной волны, но древние стены всё-таки не устояли. Алая трещина разорвала кладку, и поток камней обрушился во двор. Огромные куски гранита каменным градом усеяли всё вокруг. Реварту казалось, что среди оглушительного грохота он различает тошнотворные хлюпы раздавливаемых человеческих тел. Камнепад добил тех, кто еще оставался жив, и уничтожил несколько десятков червей. Досталось и десятнику. Булыжник размером с конскую голову ударил его в плечо и мгновенно рассыпался в мелкое крошево. Броня скафандра надежно защищала от мелких неприятностей. Нужно срочно убираться с крепостной стены. Гигантские черви продолжали переползать через зубцы, а остановить их было некому. В такой критической ситуации начальник стражи имеет право прибегнуть к оружию отчаяния. Спасая свою шкуру, Какун непременно включит генератор силового поля, даже не заручившись санкцией Вонримса.

Реварт свесился со стены, прикидывая расстояние до мощеного плаца во дворе. Не близко. Скафандр, конечно, смягчит падение, но от увечий не убережет. Всё равно надо прыгать. Выбор невелик: переломать все кости, свалившись со стены, или погибнуть от убийственного удара силового поля.

«Обойдется», – решил Реварт, собираясь с духом перед тем, как кинуться в бездну. Сейчас ему будет очень больно. «Нет!» – Десятник мотнул головой и поднялся на ноги, собираясь направиться к уцелевшей башне. Пусть он потеряет пару минут, зато доберется до земли целым и невредимым.

Что-то нежно коснулось его ноги. Странно, что Реварт смог почувствовать прикосновение сквозь толстую броню. Десятник оглянулся и узрел зубастую морду червя рядом со своей лодыжкой. Зверюга примеривалась, как бы поудобнее обглодать ему пятку. Реварт почему-то не сомневался, что чудище схрумкает бронированный корпус скафандра, как песочное печенье. Какая-то неподвластная пониманию тайна заключалась в этих червях. Они не подчинялись законам этого мира. Даже дракон был ближе и понятнее человеческому разуму.

Уже не колеблясь, Реварт соскользнул вниз. Брусчатка резко и неотвратимо надвинулась на него. Захрустели сочленения и суставы скафандра. Погасла стереоматрица. Стало темно и тихо, как в могиле. И так же, как заколоченный в гробу покойник, Реварт ничего не чувствовал. Будто и не было падения с огромной высоты. Даже обожженная спина не болела! Неужели сломан позвоночник? Десятник дернулся. Боль пронзила сломанную кисть, и Реварт облегченно вздохнул. Раз он ощущает боль, значит, существует! Реварт еще раз попробовал подняться на ноги, но скафандр не слушался. Безнадежно испорченная боевая система превратилась в груду высокотехнологического хлама. На экран стереоматрицы не выводились даже скупые данные самодиагностики. Вся электроника отключилась. К счастью, замки люка предусмотрительные конструкторы оснастили автономным запирающим устройством. Десятник напряг уцелевшую руку и с огромным трудом дотянулся до спины. Механизмы, которые раньше облегчали движения, теперь оказывали нешуточное сопротивление. Почти выбившись из сил, Реварт нащупал замок и приложил средний палец к круглой бляшке электронного идентификатора. Послышался щелчок. Дверца на спине открылась, и десятник выполз из панциря. Больше всего он боялся увидеть рядом с собой слепого червя, но во дворе было пустынно. Пустынно и светло как днем. Гигантскими свечами горели башни. Пылал напалм, разлившийся по северной стене. Пожар охватил казарму и второй этаж графского дворца. Оттуда раздавались крики и короткие автоматные очереди. Кто-то от кого-то отстреливался, скупо расходуя последние патроны. Еще один выстрел, протяжный вопль, оборвавшийся на высшей ноте, и всё… Тишина…

Реварт беспомощно озирался по сторонам. Он не знал, что делать. Воюя всю свою сознательную жизнь, он так и не научился убегать и прятаться. «Пожалуй, разумнее всего в подобной ситуации поскорее пробраться в бомбоубежище, – рассудил десятник. – Бункер самое безопасное место в замке, а следовательно, всё начальство уже собралось там, дрожа от страха и читая молитвы, то есть обдумывая планы дальнейшей обороны и скорейшей победы над врагом».

По ушам полоснул пронзительный визг. Взвыла и сразу замолкла сирена. Кто-то всё-таки привел в действие одноразовый импульсный реактор. Реварт распластался на булыжниках. Тяжелая волна ударного силового поля прокатилась по телу, с силой вдавливая десятника в камни. Во дворе замка поле было слабым, а вот, когда оно доберется до стен… Оглушительный грохот сотряс крепость до самого основания. Десятник вжался в плац, мечтая стать похожим на плоскую пшеничную лепешку. Он зажмурился и не видел, как кренились башни, как крепостные стены разлетались на куски, заваливая окрестности грудами камней. Невыносимый лязг и скрежет на несколько бесконечно длинных мгновений заполнили Вселенную.

Только когда всё стихло и ласковый порыв свежего ветра пошевелил волосы на голове оглохшего Реварта, он отважился оторвать лицо от брусчатки и приоткрыть глаза. Большая часть стен отсутствовала, и воздух, напоенный ароматами леса, беспрепятственно выдувал из руин запахи гари, крови и смерти.

– Ну вот и всё, – облегченно прошептал Реварт. – Даже монстры Забвения не могут выдержать удар силового поля.

Словно поддакивая его словам, неспешно рассыпалась чудом устоявшая арка над исчезнувшими главными воротами. Реварт вжал голову в плечи и поспешил ко входу в графские покои. Нужно торопиться. Будет глупо погибнуть от упавшего на голову кирпича после того, как он выжил в такой страшной передряге.

Навстречу ему по ступеням, безмятежно и не глядя себе под ноги, спускались двое. Мужчина и женщина. Их совершенно не волновали разрушения и смерть, царившие повсюду. Они спокойно беседовали и улыбались друг другу. Женщину Реварт узнал сразу. Это была королева Элеонора. Помнится, как-то ночью Какун поднял весь гарнизон, чтобы организовать ей достойную встречу. Вскоре после торжественного построения десятник стал одним из тех, кто участвовал в уничтожении королевской свиты и пленении самой королевы.

Мужчина тоже был хорошо знаком Реварту, но десятник отказывался верить своим глазам. Рядом с королевой неторопливой походкой шел радист. Тот самый радист, которого Реварт по приказу Какуна прикончил в рубке. Десятник тогда стрелял с двух рук из двух арбалетов, и обе стрелы попали в предназначенные им цели. Реварт совершенно точно помнил, как из пронзенного горла радиста брызнула кровь. Предатель пытался передать в Глогар сообщение о том, что в замке в качестве вакцины от пепельной немочи используют кровь убитых детей. Дурак и самоубийца! Хотел погубить весь гарнизон, собака. Какун вовремя разоблачил изменника. Радист не мог сейчас идти по лестнице!

Королева ласково положила руку на плечо покойного радиста и проникновенно проговорила:

– Всё нормально, Пронт. Ты молодец. Ступай домой.

Радист удивленно озирался по сторонам, будто еще не до конца осознавал происходящее.

– А как же то место, где я жил с бабушкой? – плаксиво спросил он. – Там было так хорошо. Я думал остаться там навсегда. Когда я смогу вернуться?

– Обязательно вернешься, – успокоила его Элеонора. – Как говорится, все там будем. Но торопиться не следует. У каждого своя миссия. Иди.

Задумчиво посмотрев на Реварта и, похоже, не узнав его, радист направился к разрушенным воротам. Десятник и королева проводили его взглядами.

– Теперь ты, – Элеонора повернулась к Реварту и строго посмотрела ему в глаза. – Зачем ты убил хорошего человека?

Реварт непонимающе пожал плечами.

– Он еще дочку не родил, а ты в него из арбалетов, – она горестно покачала головой. – Ты хоть знаешь, кем станет его дочь? Хотя какая разница, кем она станет.

– Я выполнял приказ. – Реварт сурово насупился. Он точно знал, что ни один суд не может осудить его за то, что он был хорошим солдатом.

– Признавайся, кровь пил?

Десятник честно кивнул. От королевы исходила непонятная сила. Реварту даже не приходило в голову, что можно просто оттолкнуть ее и продолжить свой путь. Почему-то ему уже не хотелось никуда идти. Наверное, пришел час рассчитаться по старым долгам. Дорога десятника Реварта закончится на этой лестнице.

– Раскаиваешься? – Элеонора хитро прищурилась.

Реварт отрицательно помотал головой.

– Я поступал как все.

– Жить очень хотелось? – утвердительным тоном осведомилась королева. – А что в «Завете Предков» сказано про людоедство, помнишь? «Да испепелит горячий снег употребившего в пищу плоть человеков».

– Все религии врут. Не существует никакого горячего снега и никакой божественной длани, – безнадежно возразил Реварт.

– Я много лет прожила среди атеистов, – сказала королева. – Я сама во многом атеистка. Так вот то, что ты не веришь ни в богов, ни в загробную жизнь, не дает тебе права на убийство без веской причины. Спасение собственной жизни от болезни не является веской причиной. Ты это прекрасно знаешь сам. Это записано у тебя в генах.

– Я не мог отказаться, – Реварт понурился. – Граф приказал вешать всех, кто не станет пить кровь.

– Знаю. А ты не придумал ничего лучше, чем подчиниться. Ты думал, что ничего не можешь изменить, и просто был как все, – Элеонора печально посмотрела на него. – Ты не злодей. Ты просто трус и глупец. Поэтому умрешь небольно.

Она оттолкнула его слабой ручкой и пошла дальше. Реварт проводил взглядом ее маленькую фигурку с низко опущенными плечами. Что она хотела этим сказать? Он не собирается умирать. У него впереди еще очень длинная и интересная жизнь. Только почему так сильно хочется спать? Очевидно, он просто устал. Очень сильно устал. Веки отяжелели. Захотелось прилечь и немного отдохнуть. Реварт опустился на ступени и уютно подложил под голову кулак. Как же приятно лежать здесь, глубоко и сладко зевать, предвкушая приятный долгий сон. Осознание того, что сон этот будет бесконечным, не пугало Реварта. Ему смертельно хотелось спать.

Дифор задумался и сам не заметил, как задремал у дымного костра. Его разбудил забравшийся за шиворот противный дождик. Капитан улыбнулся холодным капелькам, ласкавшим кожу. Его сейчас радовали любые появления жизни, в том числе и не очень приятные. Жизнь – на то и жизнь, чтобы создавать мелкие неудобства. Полного комфорта и абсолютного согласия с окружающим миром можно достичь только в могиле.

Капитан взял кривую палку и, ткнув ею в костер, отодвинул в сторону чадящие сучья. На раскаленные уголья он водрузил вскрытую консервную банку с тушеным мясом. От чудесного аромата рот Дифора заполнился слюной. Вот оно счастье! Как прекрасно жить! Интересно, когда в последний раз он нормально ужинал? Давненько это было. Сразу и не вспомнить. Нужно возблагодарить ночную тьму за выпавшие ему безмятежные минуты мирного отдыха. Промозглая лесная чаща, конечно, не самый лучший курорт, но всё познается в сравнении. Мокнуть у костра гораздо лучше, чем болтаться на намыленной веревке или валяться у крепостной стены со сломанным позвоночником.

Дифор прикрыл глаза, и перед его внутренним взором снова замелькала каменная кладка старинной сторожевой башни. Его ноги снова болтались во все стороны, будто были подвешены на резиночках, словно у ярмарочного паяца, а воздух, ставший предательски упругим, опять очень настойчиво переворачивал его головой вниз. Капитан, как наяву, увидел неумолимо приближающуюся землю и затянутую ряской канаву. Дифор поспешно распахнул глаза. Прыжок из башни несколько раз мерещился ему в ночных кошмарах. И каждый раз он просыпался от дикой боли во всём теле. Чудесное спасение капитана во время побега из замка Вонримса можно было объяснить только тем, что его счастливая звезда в этот трудный час находилась в самом зените.

Ничего из произошедшего сразу после того, как он и спрыгнул с балкона, капитан не помнил. Каким образом он незамеченным добрался до леса? Как ему удалось ускользнуть от погони? Эта информация полностью стерлась из памяти Дифора самым невероятным образом. Капитан никогда прежде не страдал забывчивостью и был потрясен, когда, очнувшись на опушке, не смог вспомнить, как там оказался. Наверное, при падении он всё-таки сильно ударился головой. Почему его не схватили? Это тоже можно объяснить только везением. Странным образом забыв несколько часов жизни, мозг тем не менее сохранил полную ясность и четкость мысли.

Дождь усилился. Большие капли шипели в огне. Под открытым небом стало совсем неуютно. Капитан достал из кармана носовой платок и, обмотав его вокруг пальцев, схватил консервную банку за край. Быстро затоптав костер, он бросился в укрытие. Шорох ливня вскоре превратился в ровный мощный гул. Дифор пригнул голову и забрался под низкое крыло «Эрдогана». Не найдя более подходящего места, капитан поставил банку на турель пулемета. Можно, конечно, и в кабину подняться. Она абсолютно герметична и хорошо отапливается, но Дифор провел за штурвалом целый день. Хотелось хоть немного размяться перед тем, как продолжить путь. Тесное подбрюшье вертолета, безусловно, не лучшее место для расслабления, но ничего другого фортуна на данный момент не предлагала. Дифор подул на банку, наполненную прекрасным ароматным варевом, лишь слегка разбавленным дождевой водой. Мясо было еще слишком горячим, но капитан достал из ножен кинжал и наколол на острие маленький кусочек. Вид тугих волокон и жестких прожилок возбуждал зверский аппетит.

После скитаний по лесу, продолжительной голодовки и ягодно-травяной диеты его желудок соскучился по высокоорганизованной пище. Сразу после побега из замка Вонримса капитан решил идти к Урочищу Дымных Нор. Там располагалась секретная военная база Дкежрака и квартировало Элькино элитное подразделение. Личная гвардия принцессы. Может быть, хоть кто-нибудь из них уцелел? Дифор очень рассчитывал на их помощь. На базе есть транспорт, имеется хорошая связь с Глогаром. Капитан сразу двинулся туда, но, будучи сугубо городским человеком, он не сразу смог взять верное направление. Он долго мучительно вспоминал, с какой стороны у деревьев растет мох, и всё-таки перепутал. На выручку, как всегда, пришли звезды. Уж в них-то он разбирался лучше всех на планете. Ночи стояли ясные, и капитану удалось быстро выбрать нужный курс.

Секретную базу он нашел полностью разоренной. Казалось, все усилия пошли прахом. Дифор, опустив руки, стоял на изрытом воронками плацу и беззвучно повторял бессильные проклятья. Сожженные жилые корпуса равнодушно смотрели на него черными пустыми окнами. Подбитый танк обиженно опустил ствол к самой земле. На флагштоке бился обрывок простреленного в нескольких местах красно-сине-белого флага землян. Газон рядом с гарнизонной столовой скорбно украшали два деревянных креста. Только два. Крестами земляне метили могилы своих соотечественников. Значит, остальные выжили и ушли. Ушли достаточно организованно. Дифор сделал этот вывод из того, что нигде не валялись мертвые тела и единственная радиостанция, которую он нашел, была очень аккуратно, но безвозвратно выведена из строя.

Безнадежное положение. Связи нет, транспорта нет. До Глогара пешком не дойти. В отчаянии Дифор бросился на поиски ангара, где земляне хранили свою боевую технику. Не могли же они увезти или уничтожить всё. Ему снова несказанно повезло! Кроме маленького наполовину разобранного вездехода, стоящего на трех домкратах и двух кирпичах, он нашел свой любимый «Эрдоган». Вертолет, купленный Элеонорой на Земле. Дивная машина. В свое время Дифор буквально влюбился в нее и даже руководил заменой энергетической системы. После установки атомных реакторов винтокрылый динозавр стал настоящей мечтой для тех, кто не может жить без полетов. Старый космолетчик Дифор получал запредельное наслаждение, когда мчался на «Эрдогане», вжимаясь в складки местности, прячась за деревьями, скользя над склонами гор, а потом резко взмывая в небо.

Тогда его лишили радости невысоких полетов. Жак посоветовал забыть про баловство и побольше упражняться в космической навигации, а Элька заявила, что десантникам вертолет нужен для тренировок, и не стоит ради забавы тратить ресурс. Но судьба есть судьба. От нее не уйдешь, и вот сейчас черное инопланетное чудо приветливо улыбалось ему своей сплюснутой хищной мордой. От радости Дифор потерял осторожность и едва не подорвался на растяжке. Уходя, десантники тщательно заминировали летающее сокровище.

В тот же день Дифор поднял вертолет в воздух и направил многотонный и одновременно верткий, как маленькая птичка, «Эрдоган» в сторону Глогара. Он рассчитывал за несколько часов покрыть непреодолимое для пешехода расстояние. Атомные реакторы избавили от необходимости в дозаправке, и машина могла находиться в воздухе неограниченное время.

По дороге к столице Дифору продолжало сказочно везти. Огибая по широкой дуге второй по величине город Эстеи – Дигламп, он случайно поймал передачу местной радиостанции. Безнадежно глухой и немой эфир неожиданно начал бубнить скучным голосом диктора, зачитывающего официальные сводки. Новости оказались весьма занятными. Дифору даже пришлось посадить вертолет в чьем-то огороде, чтобы не пропустить ни одного слова. Из сообщений стало ясно, что в Глогаре произошел государственный переворот, королевская династия низложена, Дкежрак схвачен мятежниками и скоро будет умерщвлен. Называлась даже точная дата казни. Бесконечная война за гравитрон завершилась. Новый правитель Эстеи с плебейским именем Муратон заключил позорный мир с Кибер-Империей, которая отныне стала полновластной владелицей всех рудников. В общем, возрадуйтесь, жители Эстеи! У ваших детей украли надежду на счастливое будущее. Все провинции дружно присягнули новому правительству, а полиция объявила в розыск королеву Элеонору и приближенных свергнутого короля. Имя Дифора присутствовало в почетном списке преступников. Правда, награду за его голову назначили до обидного скромную. И это после стольких лет усердной и безупречной работы на благо трона. Неблагодарные свиньи!

Полет в Глогар сразу стал абсолютно бессмысленным. Помощи он там не получит, а вот публично четвертовать могут запросто. Дифор рассеянно выслушал сводку погоды и дал полный газ. Ураганный поток воздуха из-под винтов с корнем выкорчевал чахлые растения на приютившем капитана огороде. «Эрдоган» прыгнул вверх и, направляемый твердой рукой Дифора, взял обратный курс на замок графа Вонримса. На расстоянии пятнадцати минут полета до цели капитан позволил себе небольшой прощальный ужин у лесного костра.

«Что я могу сделать один против целого гарнизона?» – в очередной раз спрашивал себя капитан, вяло дожевывая куски сочного мяса. Банка тушенки была исполнением его последнего желания перед предстоящей вскорости смертельной битвой, в которой ему не суждено будет победить. Сырая поляна в ночном лесу, мокрый бок инопланетного вертолета и удивительно вкусная еда. Вот чем запомнятся ему заключительные часы жизни. Интересно, сможет ли он вспомнить об этом после того, как сложит голову во славу низвергнутого трона, или река Забвения недаром носит свое имя?

Капитан решительно отбросил консервную банку и вытер лезвие ножа о брюки. Дождь продолжал тоскливо стучать по бронированному корпусу «Эрдогана». Капитан вздохнул. Вся жизнь прошла впустую. Ничего он не сделал, ничего не добился. Красавица Гунилла ждет его на Зене и, наверное, уже не дождется. Миллиарды световых лет, оставленные за спиной ради нее и их чудесного ребятёнка, не принесут им счастья. Глупо всё получается. Откуда только взялась эта идиотская убежденность, что если он переступит через себя и, позабыв об офицерской чести, бросится спасать свою шкуру, то вселенские законы мироздания непременно пойдут прахом? На самом деле он умрет и ничего не изменится. Понятия дружбы, любви и чести не имеют материального воплощения. Почему же они обладают такой могучей силой? Что бросает солдата на вражескую амбразуру? Что задерживает руку пилота на рукоятке катапульты и уводит терпящий бедствие звездолет от города? Ни деньги, ни голод, ни инстинкт размножения не обладают даже маленькой толикой этой разрушительно-созидающей мощи. Что же это? Откуда? Что ведет сейчас капитана Дифора на смерть? Скоро Дифор умрет, выполняя последний приказ короля, и никто не узнает о его бессмысленном героизме.

Сквозь шорох дождя до капитана донесся далекий раскатистый гул. На грозу не похоже. Дифор поднял глаза, и его сердце радостно забилось в груди. Небо на юге озарилось вспышками, следующими одна за другой. Отголоски далекого боя с применением тяжелых орудий невозможно перепутать ни с чем. Именно в том направлении располагался замок Вонримса. Значит, не сгинуло еще королевство Тиноров! Значит, есть еще заряд в обоймах гвардейских лучеметов! В глубине души Дифор прекрасно понимал полное безумие своей веры в гвардию, предавшую короля, но ничего не мог с собой поделать. Ему очень хотелось уверовать в то, что гвардейские полки штурмуют сейчас графскую крепость.

Капитан поспешно забрался в кабину и включил прожектор. Яркий луч выхватил из ночи черные стволы деревьев, окружившие поляну со всех сторон Ветви ритмично дергались под ударами ветра. Казалось, лесные великаны танцуют для Дифора какой-то странный танец. Через несколько секунд лопасти вертолета превратились в размазанное серое пятно. Новая серия вспышек осветила низкое небо. Тучи окрасились багрянцем, словно на небесную сферу выплеснулся поток крови. Дифор надел шлем, и тучи исчезли. Окружающий пейзаж превратился в виртуальную схему, расчерченную правильными квадратами. «Эрдоган» погасил навигационные огни, приподнялся над вершинами деревьев и черной тенью устремился к замку Вонримса.

Спустя четверть часа оглушительно стрекочущая машина уже кружилась над руинами крепости. Сокрушенные стены графской твердыни напоминали сломанную челюсть великана, из которой гнилыми зубами торчали сожженные башни. Дифор переключил очки своего шлема на обычный визуальный режим и направил луч прожектора на груды битых камней. Белое пятно света долго рыскало среди пожаров и огрызков стен. Никаких признаков жизни. Даже трупов не очень много. Щелчок переключателя, и вот он видит всё в инфракрасных лучах.

Яркие пятна пепелищ, силуэты остывающих мертвых тел и снова никаких признаков жизни. Что здесь произошло? Чтобы выяснить это, нужно найти хоть одного живого свидетеля. Дифор хотел отправиться на поиски немедленно, но рассудительность настоятельно требовала дождаться рассвета.

Капитан совершил посадку на ближайшем холме, чтобы там встретить восход солнца. Подобно древней птице, озирающей окрестности с вершины горы, «Эрдоган» непрерывно сканировал радарами место, где совсем недавно высился гордый и неприступный замок Вонримса. Дифор с надеждой вглядывался в каждое тепловое пятно на чувствительном мониторе. Однако дождь гасил все надежды. Остывающие руины быстро превращались в унылые и безжизненные груды мусора.

К утру небесные хляби иссякли. Небо, вылившее на землю годовой запас влаги, прояснилось. В розовом свете первых лучей восходящего светила остатки крепости выглядели еще более удручающе, чем ночью. Казалось, костлявая рука тления уже коснулась руин, провожая в безвозвратное небытие и людей, и их замысловатые постройки. Вверх еще поднимались струи дыма. Где-то среди завалов тлели пожарища, а между белыми рваными облаками уже парили стервятники. Они точно знали, что никто не придет хоронить мертвые тела и сегодня их ожидает обильное пиршество.

Дифор чуть-чуть приподнял «Эрдоган» над землей и соскользнул с холма, задевая брюхом вертолета низкие кустики. «Я не уйду отсюда, пока не найду ее труп, – решил капитан. – Сдохну, а не уйду».

В этот момент ему почудилось, что под носом вертолета мелькнула знакомая фигура. Не веря своим глазам и сильно сомневаясь в твердости своего рассудка, Дифор выполнил неуклюжий вираж и совершил опасную посадку прямо на склоне холма. Элеонора лежала на мокрой траве и с равнодушием мертвеца смотрела в небо. Королева выглядела точно так же, как тогда, когда он оставил ее в лапах коварного Какуна. Может быть, она немного похудела и как будто кожа стала чуть-чуть темнее, словно она очень долго сидела у костра. Капитан выскочил из кабины и, скользя подошвами по мокрой земле, подбежал к Элеоноре. Она не шелохнулась. Неужели умерла? Дифор опустился на колени, боясь коснуться ее кожи. Боясь сделать свой страх реальностью. Всего одно прикосновение, и королева навсегда будет вычеркнута из списка живых.

– Ты это всё устроил? – не поворачивая головы, спросила Элеонора. Она по-прежнему не отрывала взгляда от лазурной выси, и в ее огромных глазах отражалось почти всё небо.

– Что устроил? Где устроил? – промямлил Дифор, заикаясь от счастья.

Королева перевела пустые, ничего не выражающие глаза на капитана и протянула ему руку. Он помог ей подняться.

– Замок ты разрушил? – Ее лицо стало строгим, словно она разговаривала с нашкодившим мальчишкой.

– Я не бог, – капитан пожал плечами. – Чудеса не по моей части. Скорее по твоей. Как тебе удалось выбраться?

– Я не помню, – растерянно вздохнула Элька. – Меня долго держали в тюрьме, потом граф хотел на моих глазах убить ребенка… Что было дальше – не знаю. Я вышла из замка и пошла к вертолету.

– Совсем ничего не помнишь? – без тени удивления уточнил Дифор. – Странное место, – капитан неопределенно махнул рукой. – У меня то же самое. Здесь помню, здесь не помню. И почему-то я не видел на радаре, как ты шла.

Взгляд Элеоноры стал более осмысленным.

– Что с Жаком? – быстро спросила она. – Почему ты не с ним?

– С королем – беда, – Дифор фамильярно взял королеву за локоть. – Пойдем в кабину, и я тебе всё расскажу.

– Пошли, – согласилась Элька. – Там расскажешь. – Она не очень торопилась узнать плохие новости. Плохие новости тем и хороши, что никогда не бывает слишком поздно их узнать.

Дифор кинул взгляд на руины крепости.

– Как там насчет провианта? – живо поинтересовался он. – А то я сегодня слопал последнюю банку тушенки.

– Если ты не питаешься человеческими останками, то не найдешь в крепости ничего интересного, – доверительно поведала королева.

Дифор рассеянно кивнул головой и неожиданно замер на месте, затаив дыхание. Ему почудилось какое-то движение в развалинах. Спустя секунду что-то ярко блеснуло в щели между двумя гранитными глыбами. Если это оптический прицел снайперской винтовки, то сейчас грянет выстрел.

– Пойдем, – теперь уже Элеонора потянула его за локоть. – Мне нужно знать, что случилось с Жаком. Он жив?

– Да. Пока жив, – Дифор, помог Эльке забраться в кресло второго пилота. – Но я не уверен, есть ли у него шанс оставаться живым и дальше.

Хадаг укрывался за огромным камнем, еще несколько часов назад служившим фундаментом самой высокой сторожевой башни. С этого неприметного наблюдательного поста он с тоской взирал на две человеческие фигурки, копошащиеся рядом с винтокрылой машиной.

«Она опять взялась за старое, – грустно думал он. – Она опять всё забыла».

Прозрачная, как горный хрусталь, слеза неторопливо скатилась по стеклянной щеке и упала на пропитанную кровью землю.

Муратон поднялся по парадной лестнице королевского дворца и гордо вошел в тронный зал. Здесь не осталось и следа от былого великолепия. Бархатные шторы сорваны. Обугленные по краям гобелены уже не украшают, а только уродуют стены. У покосившегося трона зияет воронка от взрыва ручной гранаты. И всё-таки каждый раз, когда Муратон проходил здесь, его скулы сводило от ненависти. Какая бессмысленная роскошь на фоне удручающей нищеты большинства населения планеты! Кому нужны эти люстры из чистейшего горного хрусталя, вазы, вырезанные из цельных кусков лазурита, паркет из редчайших пород дерева? Неужели вся эта пышность сделала счастливым хоть одного человека? Даже обитателям и владельцам дворца привычный шик не приносил радости. Тонны золота и квадратные километры старинных ковров стоили столько, что на эти деньги можно было бы сделать сносной жизнь нескольких десятков тысяч шахтерских семей. Но короли и их вельможи ни разу даже не подумали о несчастных полуголодных людях, и теперь эти люди пришли за их жизнями и душами. За все удовольствия в этом мире приходится платить. Иногда цена кажется высокой, но никогда не бывает чрезмерной.

Муратон торопливо прошаркал по паркету и нырнул в маленькую дверку, скрытую тяжелой пыльной занавесью. Здесь, рядом с тронным залом, в помещении без окон и украшений, находилось истинное сердце Эстеи. Тронный зал – всего лишь дорогостоящая декорация, подавляющая воображение имитация вместилища королевской власти. На самом деле всё управление планетой осуществлялось из скромной комнаты, расположенной позади трона.

Муратон тщательно запер за собой дверь и даже несколько раз подергал ручку, убеждаясь, что он надежно отрезан от внешнего мира. В этом помещении по его приказу поддерживалась комфортная для мутантов высокая температура, поэтому Муратон смог сбросить с себя надоевший скафандр.

Вдохнув побольше воздуха, чтобы успокоить бешено колотящееся сердце, он поднялся на небольшое возвышение и сел в удобное кресло. Он уже не раз бывал здесь и пользовался всей аппаратурой, но так ни разу и не смог без волнения взойти на этот виртуальный трон Эстеи. К парадному трону, стоящему в соседнем зале, Муратон был абсолютно равнодушен. Никчемная безделушка для торжественных церемоний. Много глупой мишуры и той самой золотой пыли, которую богатые обитатели планеты так любили пускать в глаза тем, кому не повезло с предками. А здесь, в селекторном центре, нет ничего лишнего. Всё очень просто и практично. Цифровая клавиатура на подлокотнике кресла и потертые наушники с чутким микрофоном. Короли проводили в этом кресле по нескольку часов в день, а в трудные времена они, наверное, дневали и ночевали здесь.

Как просто им было бы совершать добрые дела. Не сходя с места, только нажимая на кнопки и отдавая приказы, они могли бы прекращать войны, спасая тысячи невинных жизней, отменять оплату образования и медицинских услуг, повышать пенсии и закупочные цены на зерно. Снижать налоги, наконец. Так легко! Но они даже пальцем не захотели пошевелить для этого, и поэтому последний король ждет казни в самых глубоких подземельях планеты, а на королеву объявлена настоящая охота.

Муратон надавил клавишу, и на большом экране появилось изображение рабочего кабинета министра финансов. Министерское кресло пустовало. Было хорошо видно, что у окон роскошных апартаментов работают какие-то люди. Они вынимали из рам стекла и заменяли их листами железа. По-видимому, помещение перестраивали таким образом, чтобы оно стало пригодным для пребывания мутантов. Если оставить остекление, то очень трудно прогреть комнату до нужной температуры. Министр финансов помогал рабочим. Он сверлил дырки в листах железа.

– Кунелол, займи положенное тебе место, – строго потребовал Муратон.

Паренек сорвался с места и, роняя со стола письменные приборы, втиснулся в кресло. На нем был очень неудобный скафандр. Хороших костюмов для мутантов пока не хватало, но Муратон уже распорядился о форсированном увеличении их выпуска. Всё больше бывших дарлоков возвращалось в нормальное психическое состояние и становилось обычными заурядными мутантами, то есть людьми с незначительными изменениями в организме. Им всем необходима герметичная одежда с подогревом, чтобы спокойно ходить по улицам.

– Слушаю вас, верховный правитель, – уродливый шлем почтительно свесился в поклоне.

Муратон хотел отругать мальчишку. Он еще на прошлой неделе специальным указом отменил все старорежимные обряды. В том числе и поклоны, но делать замечание Кунелолу не хотелось. Он еще слишком молод, и к тому же, он – сын Ойо.

– Как продвигается перепись сокровищ в государственных хранилищах? – Муратон постарался сделать свой голос как можно более ласковым.

– Не знаю, – растерянно ответил министр финансов. – Вчера считали…

– Сходи и выясни, – верховный правитель погрозил пальцем Кунелолу. – Потом свяжешься со мной. Я хочу каждому, кто пройдет посвящение, выплачивать крупную премию. Мне нужно знать, на какую сумму можно рассчитывать. Таким образом мы решим сразу две проблемы: улучшим человеческую породу и повысим уровень жизни. Ты понимаешь меня?

– Да, ваше вели…

Муратон погасил экран, не дослушав юного министра, и сразу же включил его снова. На этот раз он связался с министерством здравоохранения. В этом учреждении министр остался прежним. Всё-таки людей лечить – это не золотые слитки пересчитывать. Здесь без знаний и умений не обойтись.

Добродушный толстяк с широким розовым лицом сразу заулыбался, когда изображение Муратона появилось на его экране. Хорошие зубы и хорошее настроение – два главных признака великолепного здоровья.

– Плохо выглядите, милейший, – заявил министр, не поздоровавшись. – Вам нужно соблюдать режим и побольше отдыхать.

– Работы много, – отмахнулся Муратон. – Скажите мне лучше, сколько человек вчера прошли обряд посвящения?

– Двести четырнадцать, – лицо министра сразу осунулось. Плечи опали. Казалось, он за одну секунду похудел сразу на пару пудов.

– Мало, – покачал головой верховный правитель. – Нужно форсировать процесс.

– Я не могу насильно заражать людей вирусом пепельной немочи, – пожаловался толстяк. – Ваше министерство пропаганды должно работать активнее.

– И министерство пропаганды, и жандармерия будут работать активнее, – пообещал Муратон. – Сколько человек вы можете заражать… – Правитель притворно закашлялся, прикрыв ладонью рот. – Сколько человек вы можете посвящать за один день?

– Две тысячи. А если дадите помощников, то и десять тысяч. Дурное дело – нехитрое.

– Помощники будут. С завтрашнего дня начинаете работать с полной нагрузкой. После того как сделаете прививку последнему жителю Эстеи, сможете и сами пройти обряд.

– Спасибо, верховный, – министр немного повеселел. Муратон тоже. Скоро все жители Эстеи станут мутантами, и тогда никто не будет оспаривать его власть. Кроме того, они все побывают в шкуре дарлоков, и Муратон сможет подробно ознакомиться с их мыслями и убеждениями. Тех, у кого они неправильные, придется отсеять и изолировать или даже уничтожить. Да, так будет лучше. Для народа нет ничего опаснее свар и междоусобиц. Задача верховного правителя не допустить их. Задавить в зародыше!

Муратон завершил сеанс связи с министром здравоохранения и решил немного передохнуть. Предстоял разговор с агентами на оружейных арсеналах Эстеи. У Муратона имелись богатые планы относительно старых ракет с ядерными боеголовками. Нужно будет потолковать с лучшими специалистами в области климатологии. Рядом с одним из экранов заморгал сигнал вызова. Всё-таки тяжело быть самым главным на планете. Ни минуты покоя. Опять кто-то хочет о чем-то его попросить. Надо выслушать человека. Что поделаешь? Таково сладкое бремя власти. Муратон обреченно нажал на кнопку, принимая вызов.

– Приятного вам пищеварения, верховный правитель, – в центре экрана повисла жутковатая синяя харя гридера. Своим приветствием он каждый раз напоминал Муратону о том, чем обязаны ему все мутанты Эстеи.

– И тебе того же, Ормаст, – правитель насупился. – Какие заботы омрачают твой разум? Чем я могу облегчить их?

– Мои печали вам известны, скромнейший. Я хочу знать, когда смогу получить королеву Элеонору?

– Ищем, – развел руками Муратон и потянулся к пульту, чтобы прервать неприятный разговор.

– Мне нужны подробности! – остановил его гридер. – Какие именно действия вы предпринимаете для выполнения своих обязательств?

– Я все свои обязательства помню, – раздражаясь, прошипел Муратон. Он уже отвык от того, что с ним можно разговаривать в подобном тоне, и не собирался унижаться перед каким-то инопланетником. – А вот ты про свои обещания забываешь. Помнишь, ты сулил мне семена кремний-органических растений и препараты, с помощью которых можно вызывать мутацию у домашней скотины. Мы не можем питаться одними водорослями. Нам нужно мясо. Кроме того, в ближайшее время я планирую изменить климат на планете. Все существующие в настоящее время злаки и животные погибнут, а крестьянам нужно что-то сеять и убирать.

– Семена и препараты уже находятся на Эстее. Вы незамедлительно получите их в обмен на Элеонору. А сейчас я прошу вас подробно проинформировать меня о мерах по ее поимке.

Муратон тяжело вздохнул. Прилипчивый гридер не успокоится, пока не получит самый полный отчет.

– В графство Вонримс, где упал посадочный модуль, на котором летела бывшая королева, высланы поисковые отряды, – скучным голосом сообщил он. – Лес прочесывается и…

– Этого мало. Что еще вы делаете?

– Вчера я договорился с имперцами о задержании любых кораблей, пытающихся покинуть планету.

– Отлично! Я вас недооценивал, правитель, – гридер удовлетворенно потер свои сухие синюшные лапки. – Чем еще порадуете?

Самое вкусное Муратон оставил напоследок.

– Кажется, гридеры исповедуют культ Трех Драконов? – неожиданно спросил он.

Ормаст непонимающе кивнул.

– Можете благодарить всех своих драконов, – таинственно улыбаясь, сказал Муратон. – В мои руки попал близкий друг королевы Элеоноры. Это землянин по имени Виктор. Я узнал об этом после того, как приказал инфицировать его вирусом пепельной немочи. Это ее очень близкий друг…

– Виктор Блинов в ваших руках? Вы – идиот, Муратон, – прошипел гридер, – это – агент Консулата Спасения Расы. Вы убили его телохранителя и своей пепельной заразой вывели из строя киберпаразита в его башке, из-за чего мы потеряли с ним связь. Немедленно выпустите Виктора.

– Я как раз собирался сделать это, – начал смущенно оправдываться Муратон.

– Глупое животное! Наверное, вы собирались шантажировать королеву Виктором? Каким образом? Ничего не получится, ей сейчас не до самцов.

– Никакого шантажа, – Муратон брезгливо поморщился. Похоже, гридер действительно считал его недоумком. – Даже если у нее есть десяток тайных любовников, но нам никак не поможет. Она слишком умна, чтобы попасться в такую простую мышеловку. Однако у меня есть уверенность, что именно с этим землянином она непременно постарается встретиться. В их отношениях есть нечто, превосходящее обычное любовное увлечение. Он не раз спасал ей жизнь. Думаю, она опять захочет попросить его о помощи. Позавчера я приказал оборудовать ему квартиру в Глогаре. Он вот-вот покинет нашу Цитадель и станет находиться под неусыпным наблюдением моих агентов. Очень скоро королева будет схвачена.

– Мы готовили его для других целей, но из-за вашего вируса всё пошло кувырком. По-моему, шансы схватить королеву таким необычным способом весьма невелики.

– Вашей расе известно понятие дружбы?

– Приятно было услышать добрые вести, – гридер невежливо отключился, не попрощавшись.

Муратон показал язык почерневшему экрану и пошел подкрепляться осточертевшей похлебкой из водорослей. Нужно восстановить силы. Сегодня предстояло совершить еще немало добрых дел.

Пиво в кружке наконец-то закипело. Виктор приподнял забрало шлема и отхлебнул обжигающе холодный напиток. Как странно устроен мир. Еще так недавно он спокойно сидел в баре «XXI век» на Земле и точно так же потягивал пивко, но тогда в его душе не было такого ощущения бесконечного счастья, как сейчас. Странно устроен человек. Тогда он был здоров, материально обеспечен и свободен, как ветер, а сейчас… Он только что перенес кошмарную болезнь, в результате которой стал инвалидом. Точнее, мутантом. Теперь для нормальной жизни ему нужна температура окружающей среды выше ста градусов. Кипяток кажется ему нестерпимо ледяным, а выйти на улицу он может только в скафандре со специальным подогревом. Причем приходится постоянно следить за ресурсом висящих за плечами батарей. Иначе он рискует не дойти до теплого убежища и получить серьезные обморожения. Да, можно считать, здоровье он потерял. Про богатство вообще лучше не вспоминать. Он нищ. Он беднее таракана на кухне одинокого пенсионера. Всё, что у него есть, он получил милостью достопочтенного господина Муратона, который и превратил его в убогое существо, боящееся вдохнуть воздух, не пропустив его предварительно через специальный фильтр с раскаленной спиралью внутри. Свобода? О какой свободе может идти речь, если в твоей черепушке сидит киберпаразит, смотрящий твоими глазами, слушающий твоими ушами и передающий всю информацию агентам Муратона. Что самое забавное, мутантам даже не пришлось устанавливать свое устройство. Они перепрограммировали старое, которое уже было встроено в нервную систему Виктора. Откуда оно могло взяться?

Кроме бдительного киберпаразита, заботливый Муратон приставил к Виктору трех унылых соглядатаев. Это не свобода, а черт знает что! И всё-таки он счастлив! Невероятно. Хотя почему невероятно? Он остался жив и, можно сказать, достиг своей цели. Он стремился найти Элькину планету и нашел ее. Случайно, конечно, но случайность – частное проявление закономерности. Очевидно, кто-то помог ему потерпеть крушение вблизи Эстеи. Возможно, не было никаких торпед, и бортовой компьютер яхты симулировал катастрофу, но это не главное. Самое интересное, что он почему-то ВСЕГДА оказывается в нужном ЕЙ месте в нужное ЕЙ время. Объяснить сей факт невозможно, да и не хочется зря ломать голову. Наверное, какие-то мистические узы связывают его с этой женщиной, которая никогда не будет принадлежать ему.

Виктор сделал еще один большой глоток и захлопнул лицевой щиток скафандра. Воздух здорово студил кожу на лице. Не хватало только обморозиться. Поставив кружку на спиртовку, он пододвинул ксебе газету. Виктор еще очень плохо читал на языке аборигенов, поэтому в газете он, как маленький мальчик, разглядывал картинки. Вот господин Муратон, важно жестикулируя, раздает приказы расфуфыренным аристократам. Те подобострастно смотрят на него снизу вверх. Зачем этот гад выпустил Виктора из подземелий? Зачем обеспечил отапливаемым жильем в столице? Можно не думать долго над этим вопросом – в соседней колонке фотография Элеоноры. Даже две фотографии. Одна в фас, другая в профиль. Полицейские во всей Галактике одинаковы. Все сыскные фотографии всегда сделаны в двух проекциях, хотя по ним порой и бывает довольно сложно опознать реального человека. Виктор смотрел на портрет и удивлялся. Он никогда не думал, что у Эльки настолько горбатый нос. Прямо, будто у бабы-яги. Виктор перевернул страницу. Жак в заключении. Подземный зал, двойная квадратная клетка, внутри которой сидит скованный якорными цепями король. Вдоль всех решеток – молчаливые охранники в тяжелых скафандрах. На всех стенах вращаются лопасти огромных вентиляторов. Они рубят воздух с чудовищной, скоростью. Простая и надежная защита от сквозных гиперпереходов. Друзья Жака не смогут телепортировать его из клетки на свободу. Король обречен.

Виктору довелось бывать в этом помещении. Он даже помогал устанавливать клетку, тогда еще не зная толком, для кого она предназначена. Сразу после завершения мутации его направили на работы в Цитадель, на старые серебряные рудники. Муратон распорядился создать в них приемлемые условия для выздоравливающих дарлоков. В считаные дни там оборудовали мощнейшую отопительную систему. Виктор работал в слесарных мастерских. Прошло совсем немного времени после жестокого пленения, а он уже начал свыкаться со своим состоянием. Человек действительно может выдержать всё, что угодно.

А потом Виктора переселили на поверхность. Наивная хитрость Муратона стала очевидной еще в подземельях. Прочитав все мысли в голове пленника, пока тот пребывал в состоянии дарлока, верховный правитель решил использовать космического горе-путешественника в качестве живца. Блажен, кто верует. Элька не настолько глупа и не попадется на такую простую уловку.

Виктор поднял голову от газеты и осмотрелся. Самая обычная таверна. Единственное ее достоинство в том, что она располагается рядом с его новым домом. Переходишь улицу, платишь золотой и можешь охлаждать свое горло пивом, которое совсем не пьянит. За соседним столиком томится шпик. Он жует горбушку и читает толстую книгу. Он всегда читает эту книгу. Похоже, когда она заканчивается, он заново открывает первую страницу и начинает сначала. Между столами шныряют официантки в белых передниках. Они разносят еду и напитки для нормальных людей и водоросли, горящие спиртовки и пиво для мутантов. И тех и других было среди посетителей приблизительно поровну. На сцене кривляется паяц. Глядя на его ужимки, задумаешься, относится ли он к разряду разумных или это всего лишь бритая человекообразная обезьяна.

Соглядатай отложил свою бесконечную книгу и начал нервно хлопать себя по уху. За столик Виктора подсела безвкусно раскрашенная девица с голубыми локонами.

– Развлечься не хочешь, космонавт? – развязно поинтересовалась она.

– Я для тебя слишком жаркий, милашка, – улыбнулся Виктор. – У меня вода на коже кипит. Рискуешь поджариться заживо.

«Забавно, – подумал он. – Вода на коже действительно кипит, а пиво в желудке нет. Интересно, почему?»

– Ничего, Блин, я ведь люблю погорячее. Надеюсь, ты не забыл об этом, – дама закусила нижнюю губу и сверкнула глазами.

Только сейчас до Виктора дошло, что она говорит с ним по-русски. Мало того, она знает его фамилию. Он внимательно вгляделся в лицо, покрытое толстым слоем косметики.

– Ты с ума сошла! – сдавленно прохрипел он. – Здесь каждая собака только и мечтает вцепиться тебе в глотку!

– Такую кошечку, как я, ни одна шавка не обидит, – Элька закинула ногу на ногу и бесстыдно обнажила коленку. По местным меркам – вершина непристойного поведения.

– За мной следят!

– Знаю. Один за моей спиной. Двое у главного входа и еще один хрюндель у черного. Как я рада тебя видеть, – дурачась, она чмокнула лицевой щиток Витиного скафандра.

– Ты забыла еще про одну штучку.

– Киберпаразит в твоей башке? Расслабься, мы забили полицейскую частоту помехами, и у нас с тобой есть еще… – она вскинула руку и посмотрела на большие «Командирские» часы у себя на запястье, – семь минут.

– Мы можем свалить, – обрадовался Виктор.

– Нет. Друг мой, Блинчик, ты мне нужен в стане врага.

– Жака вытаскивать?

– Ага, – Элька расплылась в радостной улыбке. – Какой ты догадливый.

– Это невозможно, – отрезал Витя.

– Знаю, но ты ведь у нас мастер по части невозможного.

– Я не могу совершить чудо. Я не волшебник.

– Можешь, Блин. Я верю в тебя. Ради меня, сделай это. Мы покинем эту чертову планету, как только Жак будет на свободе. Думаю, и тебя вылечим. Мутация не может быть необратимой, – на секунду она замолкла, будто прислушиваясь к чему-то в собственной голове. – Мне пора. Сегодня они сработали оперативнее, – она торопливо вскочила. – Понадобится что-нибудь сообщить, оставишь записку под кружкой пива. В этом гадюшнике полно наших людей, – Элеонора отступала к черному входу, не прекращая говорить. – И запомни, на этой планете ни одна сволочь не знает русского языка. Кроме меня, конечно, – она махнула рукой и скрылась за дверью.

– Удачи, – пробормотал Виктор, огорченный краткостью встречи с этой женщиной, которая уже давно стала его лучшим другом. В качестве надежного утешительного средства перед ним появилась полная кружка пива.

В таверну влетели две серые личности с малоприметной мышиной внешностью. Они бросились к соглядатаю, который внимательно изучал вынутый из уха наушник. Треск и щелчки были слышны даже за столиком Виктора.

Виктор снял пиво с асбестовой подставки и наполнил рот ароматным напитком, но глотать не стал. Во рту почти сразу забурлило. «Во рту кипит, а в желудке не кипит, – снова удивился он. – Бред какой-то!» Клокочущая жидкость настойчиво пыталась вырваться на свободу, но Виктор поплотнее сжал губы.

Тайные агенты шумно что-то обсуждали, выразительно жестикулируя. Он млел, наблюдая за ними. Кого они хотели обмануть своими дешевыми трюками? Несравненную Эльку? Ха-ха-ха три раза.

Густое пивное облако, не выдержав перегрева, вырвалось наружу через ноздри. Виктор расхохотался.

– Курите пиво, оно вкусно и полезно, – провозгласил он и одним махом опорожнил кружку.