Зло торжествует

Глава 7

Увидев Бата в дверном проеме конференц-зала, Синклер Мак-Нил с трудом сглотнул подступивший к горлу комок. Руки гиганта были сжаты в кулаки, на бедре висел пистолет, а широкую грудь пересекала лента с обоймами. Но, судя по развороту плеч и яростному оскалу, Бат собирался разделаться с подонками голыми руками. Пистолет он взял только потому, что даже ему было известно, что глупо вступать в схватку с врагом безоружным.

– Я не могу отпустить тебя, Бат. – Син оглядел комнату, ожидая поддержки, и получил ее от Раджани и Хэла, но Йидам, Вета и Кроули остались равнодушны к его молчаливому призыву. – Ты с ними не справишься.

Огонь в глазах Бата наводил на мысль о безумии, но холодная жесткая улыбка ясно сказала Сину, что борец полностью владеет собой.

– Я не нуждаюсь в твоем разрешении.

– Бат, это глупо. Ты даже не знаешь наверняка, что стреляли «арийцы». – Син отчаянно старался изгнать из голоса умоляющую нотку, но у него ничего не получалось. – Если ты пойдешь, то предашь Койота, который тебе верил.

– Нэтч мертва. Она тоже мне верила. – Бат поднял руки и свел напряженные пальцы, словно схватил кого-то за горло. – Генрих и его «Воины» зарвались. Теперь они заплатят за все.

– Бат, ты не понимаешь… Койот в нейрологическом центре Барроу. Может быть, он выйдет из комы и скажет нам, кто это сделал.

Бат опустил левый кулак на стол переговоров. Кофейные кружки со звоном подпрыгнули, а на крышке осталась вмятина.

– Я тебе не подчиняюсь. Ты здесь не командуешь.

– Перед уходом на радио Койот попросил нас с Неро держать всю работу под контролем. – Син потер пальцами лоб. – Я понимаю, почему ты взъелся на Жнецов – они забрали тело Нэтч, и у тебя есть свидетели, готовые это подтвердить. Но все остальное требует доказательств. Нам не нужна еще и твоя смерть. Отложи оружие и начни думать разнообразия ради.

– Я много думал, Мак-Нил. Я понимаю твою игру, – прежде чем Син успел пошевелиться, Бат в два шага преодолел расстояние между ними и сгреб его за воротник. Без видимого напряжения борец оторвал Сина от пола и прижал к стене. – «Арийцы» работают на твоего отца. Не рассчитывай, что тебе удастся их защитить. – Бат занес правый кулак. – Я сотру твоего папашу в порошок, но сначала превращу в отбивную тебя.

– Нет, – раздался тихий шепот, и бледная рука с длинными пальцами обвила правое запястье Бата. Когда борец попытался выбросить кулак вперед, рука на его запястье напряглась и потянула руку Бата вниз и назад. Он отпустил Сина и развернулся.

Оба – и Бат, и Мак-Нил – Замерли с открытыми ртами.

– Джитт?! – воскликнули они в один голос.

Син всегда видел в ней прекрасную женщину, живущую в невидимой клетке. Он знал, что она исполняет роль компьютерного мага группы, и не раз имел возможность убедиться в ее мастерстве.

Но она всегда казалась ему ходячим автоматом – не бесчувственной, но неспособной чувствовать и разделять чувства. В это мгновение Син осознал, что воспринимал ее скорее как некое устройство, чем как человеческое существо.

Белокурая красавица кивнула им с Батом:

– Я тоже… думала. Я должна принести всем вам извинения, потому что в случившемся есть большая доля моей вины. Мне следовало бы предвидеть… события. Я верю, мы вернем то, что утратили, но для этого мне нужна ваша помощь – всех вас.

Син сел за стол, даже забыв поправить рубашку. Джитт изменилась – разница была едва различимой, но все же заметной. На ней была та же, что и всегда, одежда, скрывающая ее тело, словно кокон, но неуловимо изменились движения Джитт.

Казалось, теперь она не только движется вместе со своим коконом, но и сражается с ним. Син слышал, что она помогала Нэтч накраситься перед тем, как девушка ушла с Койотом, поэтому он пристально вгляделся в лицо Джитт, отыскивая хоть какие-то признаки косметики. Ему не удалось ничего заметить, но, может быть, она пользуется косметикой настолько мастерски, что тут нужен очень наметанный глаз?

Бат плюхнулся в ближайшее кресло, а Джитт пошла к креслу, стоящему во главе стола.

– Прогнозы медиков в отношении Койота очень пессимистичны. В службе безопасности «Скорпион» полагают, что он ухитрился правой рукой оттолкнуть себя от гранаты, поэтому удар пришелся не на голову и плечи, как должно было бы случиться, а на тело. Он получил осколочные ранения в грудь, живот и ноги. Многие внутренние органы пробиты или разорваны, но сердце не задето. – Джитт вздрогнула и поморщилась. – Кость и осколки гранаты проникли в мозг. Он еще недостаточно окреп для операции. При таком положении вещей, если он вообще выйдет из комы, то вряд ли сможет ходить и скорее всего потеряет левую руку. Правую руку, возможно, удастся спасти, если врачи извлекут осколки. Вообще же, если Койот и выживет, то, вероятнее всего, навсегда останется калекой.

Бат скрипнул зубами:

– Он хотя бы жив.

– А Нэтч мертва. – Джитт замолчала, словно пыталась понять, почему по ее левой щеке катится слеза. – Ты разделался с теми, кто забрал ее тело.

– Не со всеми. Пока еще.

– Ты сломил их. Этого пока достаточно, Бат.

Убийцам Нэтч мы отомстим вместе, в должное время, но сейчас перед нами стоит более неотложная задача, и мы должны справиться с ней.

– Более неотложная задача? – Бат покачал головой. – Нэтч мертва.

– По крайней мере ей больше не больно. – Джитт вскинула голову. – Посмотри на меня, Бат.

Посмотри, что сделал со мной Пигмалион. – Она поднесла руку к голове и пропустила пальцы сквозь длинные волосы. – Это не мои руки. Это не мои волосы. Это не мои глаза. Он убил меня, отняв все, что у меня было, и дал взамен это-тело. – Ее синие глаза полыхнули огнем. – Ты видел, что он сделал с Мики. Ты знаешь: он делает, что захочет, с кем захочет и когда захочет. Он не признает никаких ограничений – внутренних или внешних. Если на его стороне будет Риухито, его могущество усилится вдвое, если не вчетверо, а ему, в отличие от Скрипичника, открыт доступ на Землю.

Бат неохотно кивнул, но Син видел, что плечи его по-прежнему напряжены.

– Ладно, сначала Пигмалион, для разминки.

Но потом «арийцы» умрут.

– Я думаю, мистер Кабат, вам следует сосредоточиться на Пигмалионе, а об «арийцах» лучше забыть. – Деймон Кроули встал из-за стола, аккуратно задвинул стул на место и обвел взглядом присутствующих. – В ближайшее время вам от меня будет не много прямой пользы. Но два полезных дела я все-таки сделаю. Они в какой-то мере облегчат вам подготовку к борьбе с Пигмалионом.

Джитт чопорно кивнула:

– Объяснитесь, пожалуйста.

Кроули улыбнулся:

– Во-первых, я заберу Койота в такое место, где он сможет поправиться. Как вам, наверное, известно, некоторые протоизмерения обладают свойствами, совсем не похожими на физические законы нашего мира. Существует одно измерение, известное в греческой мифологии как Тартар.

Там действительно живет гигантское существо, которое отзывается на имя Титий. Он прикован к скале, и огромные хищные птицы каждый день терзают его тело, а ночью раны заживают, и эта пытка может продолжаться вечно. Но регенерация тканей происходит не из-за особенностей организма Тития, а благодаря свойствам его тюрьмы.

Синклер кивнул. Он припомнил, что Койот рассказывал ему об этом измерении, а внезапное омоложение Кроули служило доказательством того, что это место действительно чудотворно. До тех пор пока Син не увидел созданий из других измерений, таких как Йидам, Вета или твари, созданные Скрипичником, он не верил историям, которые ему рассказывали. Но сейчас он отчаянно надеялся, что такое измерение существует и там Койот исцелится.

– Я заберу Койота из больницы и перенесу туда. Разница между течением времени там и здесь такова, что он должен выздороветь очень быстро, хотя осколки гранаты в его теле могут усложнить дело. – Кроули пожал плечами. – Но я не знаю, как может повлиять измерение Тития на человека, который находится в коме. Не исключено также, что сам Койот, будучи в коме, повлияет на свойства измерения.

Син помрачнел:

– А поврежденные нервные центры там восстанавливаются?

Кроули кивнул:

– В этом измерении восстановился целиком весь мозг, так что те дырки, которые Койот получил здесь, и смещенный перелом позвоночника – не проблема. – Кроули перевел взгляд на Бата, и в его зеленых глазах вспыхнул огонек. – А после этого я убью воинов "Арийского Мирового Союза".

– Нет!

– Да. – Голос Кроули упал до ледяного шепота, от которого у Сина похолодело внутри. – Они – мое дело, и я возьму их на себя. Если вы хотите поспорить со мной, мистер Кабат, я к вашим услугам, но все равно после этого у меня останется достаточно сил и на них.

Бат вскочил, но Кроули, казалось, даже не заметил этого.

– Они убили Нэтч.

– Правильно, они убили Нэтч, и по этой причине по меньшей мере один из них заслуживает смерти. Но это не значит, что они все заслуживают смерти. – Кроули подтянул за отворот серую перчатку. – Они – бомба замедленного действия.

Я их обезврежу. Навсегда.

– Я настаиваю на праве…

Кроули покачал головой:

– Нет, Бат, в данном случае у вас нет никаких прав. На самом деле среди присутствующих, кроме меня, есть только один человек, который может претендовать на выполнение этой миссии.

Я говорю о Мак-Ниле.

Сина будто ударило током, когда он услышал свое имя.

– Почему я?

Кроули твердо выдержал негодующий взгляд Бата.

– Что скажут «арийцы», если вы на них нападете, Бат? Они вспомнят, что вы поляк. Вы – не один из них. Для них вы – недочеловек, поднявший руку на представителей высшей расы.

Они увидят в вас предтечу великой расовой войны, в которой низшие создания попытаются уничтожить избранный Богом народ. Хэла заклеймят недочеловеком из-за его расовой принадлежности, Йидама и Раджани – тоже. Джитт очернят, потому что ее имя – датский вариант еврейского имени Юдифь. – Кроули показал на Сина, потом – на себя. – Мак-Нил и я ничем не отличаемся от них. Мы – полноправные представители высшей расы. Мы можем их уничтожить, и это будет называться борьбой за чистоту расы, а не "сумерками богов" и не увертюрой к Апокалипсису.

Бат покачал головой:

– Они скажут, что вас одурачили. Они назовут вас предателями собственной расы.

– Разумеется, но это значит, что те, кто в следующий раз организует такой союз, будут постоянно искать предателей среди своих. Им придется подозревать членов собственной партии, что приведет к мании преследования и анархии. Они сожрут себя изнутри. – Кроули прищурил глаза и хищно улыбнулся. – Никто из нас не в силах искоренить страх и невежество, которые питают ненависть этой партии. Мы можем справиться с ними только одним способом – играя по их правилам. Пусть люди сами найдут изъяны в их логике. Тогда число их сторонников перестанет расти. Движение начнет загнивать. Тогда-то мы и нейтрализуем их.

Бат насупился. Его ноздри трепетали.

– Мне это не нравится…

– Но ты подчинишься, – закончила за него Джитт.

– Ладно, пусть Кроули разбирается с ними. Я могу и подождать.

– Вот и славно. – Джитт неуверенно улыбнулась, потом на ее лице появилось обычное бесстрастное выражение. – Все мы помним, какие задания дал нам Койот. Мы будем продолжать работу. Хэлу и Теду понадобятся помощники: с завтрашнего дня "Солнце надежды" начинает прием заявлений от кандидатов на наши рабочие места. Неро Лоринг приспособил одно из старых сканирующих устройств для проверки, способен ли человек работать в других измерениях.

Он переделал сканер в аппарат для проверки зрения и встроил туда окошко в другое измерение.

Устройство позволит нам определить, зрячим или слепым будет наш кандидат в иных мирах. Мы не можем допустить, чтобы участники экспедиции оказались там слепы, но для людей, которые не могут видеть в измерениях, можно будет создать несколько рабочих мест здесь. Полагаю, пока этого достаточно. Нам нужно спешить. Любая задержка играет на руку Пигмалиону. Нельзя допустить, чтобы он закончил обучать Риухито.

– Не беспокойся, – улыбнулся Син. – Проект сооружения разрабатывается, Неро ищет Риухито, а японцы собирают оборудование, которое нам потребуется. Если с набором рабочих не возникнет сложностей и найдется подходящая строительная площадка, мы свалимся Пигмалиону на голову прежде, чем он успеет заметить, что за ним идет охота.

– Мой господин надеется, что вы правы, мистер Мак-Нил. – Вета склонила голову. – Неожиданность – преимущество, от которого нельзя отказываться, ибо любой, даже самый незначительный, Темный Властелин не тот противник, с которым легко сражаться, особенно если он ждет нападения.

Глава 8

Уилл уже три часа стоял в очереди, выстроившейся у фонда "Солнце надежды". Труднее всего было выдержать первый час, потому что этот час он отстоял на улице. Для человека, который родился и вырос в резервации к востоку от Феникса, небо из черных пластин, висящее всего в сотне футов над головой, было невыносимо. Уиллу хотелось бежать прочь от этого искусственного темного мира, созданного белым человеком, но он не покинул своего места в очереди.

Каждый раз, когда на него накатывало желание удрать, два ярких воспоминания не давали ему этого сделать. Первое – о двух «арийцах», готовых убить человека, лежащего на больничной койке. Хотя Уилл считал, что имеет полное право не вмешиваться в раздоры белых между собой, тогда он вмешался и спас Хэла. Хотел он того или нет, он был частью этого мира, и не мог самоустраниться от его проблем.

Второе воспоминание вызывало у индейца улыбку. Он видел перед собой дедушку, качающего на колене младенца – сына Уилла. Уилл, если ты хочешь, чтобы, этот мир был домом для твоего сына, местом, где он может вырасти и стать счастливым, ты должен это сделать. Я бы пошел сам, но я старик. У тебя есть дар, у тебя есть сердце. Это твой долг.

Еще два месяца назад Уилл считал свой «дар» пережитком ушедших времен. Из уважения к старику он выслушивал то, чему учил его дедушка, но всякий раз, когда ему открывался намек на иную реальность, непохожую на общепринятые представления о мире, Уилл отступал. Он был достаточно образован, чтобы верить в непреложность научных истин.

Все изменилось, когда Уилл встретился с человеком, которого, как он теперь знал, звали Микаэль Лоринг. Лоринг сказал ему, что за пределами реальности действительно может что-то существовать. Уилл рассудил, что если человек, возглавляющий многонациональную корпорацию, способен преуспевать, живя в мире, где существует нечто, неподвластное разуму, то ему, Уиллу, тем более не повредит сознание ограниченности собственного опыта.

Стоило Уиллу изменить точку зрения, и многое открылось ему совершенно в ином свете. Он начал видеть взаимосвязь событий и серьезнее относиться к тому, чему учил его дед, и лучше ладить с миром. Ему было по-прежнему нелегко поверить, будто попутчица, которую они подобрали на дороге у Флагстаффа, была гостьей с другой планеты, но этот случай позволил ему поставить еще одну точку, отстоящую от графика реальности на величину куда большую, чем удвоенное среднеквадратичное отклонение.

А теперь другие мерзавцы из "Арийского Мирового Союза" ранили Лоринга и убили его помощницу. И произошло это сразу после того, как Лоринг объявил о наборе рабочих через фонд "Солнце надежды". Человек, которого Уилл спас от «арийцев», возглавлял этот фонд. Такое совпадение показалось и Уиллу, и его дедушке зловещим предзнаменованием. Пообещав позаботиться о ребенке, дедушка отправил Уилла в Феникс, чтобы он предложил свои услуги Хэлу Гаррету и "Лорике".

Войдя в здание, Уилл оказался в просторном, ярко освещенном зале, дальняя часть которого была отделена низкой деревянной стеной. За ней стояли рабочие столы, а за столами сидели люди, которые беседовали с кандидатами. Перед перегородкой были расставлены другие столы – там работали люди из "Солнца надежды". Они помогали кандидатам правильно заполнить бумаги, а потом провожали их к столам за перегородкой.

В центре зала стояли многочисленные пластмассовые стулья, но по общему молчаливому согласию их оставили женам и детям соискателей, которые переминались с ноги на ногу вдоль стен большего помещения.

Уилл с написанным на руке номером терпеливо ждал своей очереди. Он даже видел Хэла Гаррета, руководившего процессом отбора кандидатов из-за кулис, но не стал привлекать его внимание. Если бы у Уилла имелись какие-то сомнения относительно того, примут ли его, он, возможно, попытался бы что-то предпринять. Но, поскольку сомнений у него не было, он просто спокойно ждал.

Наконец кто-то выкрикнул его номер, и Уилл пошел было на этот голос, но его остановил громкий возглас Хэла Гаррета:

– Я заберу номер 1337 сюда.

Уилл повернулся и увидел, что высокий негр, улыбаясь ему, открывает небольшие воротца в огороженную часть комнаты.

– Рад видеть тебя, Уилл.

Уилл пожал протянутую руку.

– И я вас, сэр. – Он подошел вслед за Хэлом к столу и сел на стул, лицом к негру. – Вы выглядите намного лучше, чем в нашу прошлую встречу.

Хэл кивнул и выдвинул из стола ящик.

– Благодаря тебе я и чувствую себя намного лучше. – Хэл начал писать, потом остановился и улыбнулся. – Ты спас мне жизнь, а я даже не знаю твоей фамилии.

Индеец весело рассмеялся.

– Рэйвен. Это укороченная форма родового имени моего деда. – Уилл назвал Гаррету адрес и сообщил другие сведения, необходимые для заполнения первой части анкеты. – Аллергией не страдаю, хронических заболеваний не имею, наркотиков не употребляю, в полиции досье на меня нет.

Хэл все записал и перевернул анкету на другую сторону.

– Работать придется очень далеко отсюда. Ты не боишься путешествий?

Уилл поежился.

– Нет, нисколько. – Он замялся, потом решительно посмотрел Хэлу в глаза. – Дедушка велел, чтобы я сказал вам о своих особых способностях, которые позволят мне пойти туда, куда большинство людей пойти не смогут.

Чернокожий гигант отложил ручку и хлопнул в ладони.

– Твой дедушка произвел на меня впечатление весьма необычного человека. Принимая во внимание твое последнее признание, я думаю, мы сможем обойтись без дальнейших формальностей. – Он снова взглянул на анкету, потом поднял голову. – Дед – твой ближайший родственник?

Уилл покачал головой:

– Нет, у меня есть сын. Ему восемь месяцев.

Дедушка о нем позаботится. Если вы оформляете страховой полис, деньги по нему должны перейти мальчику.

– А как насчет его матери?

Индеец опустил голову:

– Она решила, что это для нее чересчур большая ответственность. Она ушла. Я не знаю, где она сейчас. Но это не имеет значения, потому что мальчик в хороших руках. Дедушка вырастил меня, вырастит и моего сына. Мои тетки ему помогут.

Хэл протяжно вздохнул:

– Я не могу принять тебя, Уилл. Существует правило, по которому мы не имеем права подвергать опасности людей, дети которых могут остаться круглыми сиротами. Мне жаль, но я ничего не могу поделать.

Уилл прищурил глаза:

– Значит, вы тоже туда не собираетесь?

– Что?

– Ваша жена погибла при налете, когда вас ранили. Но у вас остались дети. Если вы поедете, они могут остаться круглыми сиротами. Если ваше правило безусловно, вы не должны принимать участия в проекте "Лорики".

Хэл откинулся на спинку стула:

– Из всякого правила есть исключения.

Уилл подался вперед:

– Тогда пусть это будет еще одно исключение. Дедушка сказал, что я должен пойти сюда, должен разделить ваши заботы, если хочу оставить сыну мир, достойный того, чтобы в нем жить.

Я не слишком хорошо вас знаю, но, мне кажется, вы здесь по той же причине. Мы должны изгнать Зло из нашего мира, и не имеет значения, какую цену за это заплатит лично каждый из нас, потому что, если мы останемся в стороне. Зло поглотит и нас, и наших детей. – Уилл почувствовал, что Гаррет отнесся к его словам с искренним уважением, но в глубине души еще колеблется. – Позвольте мне также подчеркнуть, что, помимо особых талантов, у меня есть навыки, которых вы не найдете ни у кого из тех, кто вырос в Великой Тьме. Я не жил под навесом. Я умею охотиться и читать следы. Я знаю, как выжить во враждебной обстановке. Я зряч там, где другие слепы.

Гаррет кивнул:

– Пойдем со мной. – Он встал и повел Уилла к двери в задней стене. Хэл дважды постучал и подождал ответа. Не дождавшись, он набрал код на панели замка, и дверь с жужжанием открылась. Хэл провел Уилла в маленькую темную кабинку с другой дверью в дальней стене и указал на кресло.

Уилл сел и обнаружил перед собой машину, очень похожую на аппарат для проверки зрения.

Громоздкое цилиндрическое устройство с выдающимся вперед окошком напоминало формой гигантский судейский свисток. Уилл заметил несколько переключателей, под каждым из которых находилась своя шкала, и два провода, идущих от задней панели прибора, но их назначение было ему совершенно непонятно. Уилл решил, что прибор не советского производства, хотя громоздкий корпус наводил на мысль, что его собрали не в Штатах.

Наклонившись вперед, Уилл уперся лбом в специальную подставку и посмотрел в объектив. Как он и ожидал, внутри была обычная таблица для проверки зрения. Правда, вместо букв на ней были картинки, но его это не удивило. Уилл знал, что некоторые добровольцы неграмотны, поэтому им легче отличить собаку от ананаса, чем «С» от "А".

– С какой строчки мне начинать? Я легко различаю последнюю. Мышь, автомобиль, боб, ручка, монета и кошка.

– Хорошо. Расскажи мне, что ты видишь теперь.

Уилл услышал щелчок переключателя, и изображение внезапно поменялось. Вместо статичной таблицы он смотрел на багрово-розовую картинку, которая на первый взгляд казалась случайным нагромождением цветных кругов. Сначала Уилл подумал, что это тест на дальтонизм, но тогда там должен быть рисунок, а он его не видел, хотя и не был дальтоником. Потом Уилл увидел, что пятна перемещаются и делятся. Они нападали друг на друга, словно вели войну на клеточном уровне. Уилл решил было, что он разглядывает каплю воды на предметном стекле микроскопа, но эти твари не имели ничего общего с земными простейшими.

– Я вижу… я вижу багровые и розовые круги. Они убивают друг друга. – Уилл запнулся, по спине у него пробежал холодок. – Розовые проигрывают, я чувствую их панику.

Прозвучал резкий щелчок, и свет в приборе погас. Уилл отклонился от окошка и посмотрел на Хэла Гаррета.

– Это ведь не тест на зрение, верно?

– Тест, только особого рода. Он подтвердил, что ты сможешь видеть там, куда мы отправимся. – Хэл положил руку на плечо индейца. – А твоя способность воспринимать эмоциональное состояние этих тварей означает, что я не могу отказаться от твоих услуг, даже если считаю, что следовало бы.

– Я принят?

Хэл кивнул:

– Ты принят. – Он прошел у Уилла за спиной и открыл другую дверь. – И принят бессрочно. Ты получишь возможность сразиться со Злом, и ради нас всех, я надеюсь, что ты используешь ее с толком.

Глава 9

Существо, известное соратникам Койота под именем Скрипичник, простерло сознание во внешнее пространство и уловило слабые сигналы, посланные ему Бетой. Он выяснил через нее значение слова «Скрипичник» и испытал удовольствие от образа создания, наводящего страх и предпочитающего держаться в тени. Имя, данное ему людьми, означало, что его боятся, и сознание этого само по себе пьянило его.

Правда, поймав себя на этом, он слегка огорчился, потому что он никогда не позволял себе испытывать радость. Самодовольство – да, гордость – да, но радость – никогда. Чувство радости означало слабость, оно подрывало его могущество и, что еще хуже, делало его беспечным.

"А беспечность, – размышлял он в пустоте, где нет ни пространства, ни времени, – это смерть".

Его питомец. Койот-Джеггер-Кейн, знал, какую опасность таит в себе беспечность. И все же, несмотря на годы, щедро потраченные Скрипичником на его обучение, едва не погиб, оказавшись слишком беспечным. Койот – Скрипичник больше не мог называть его про себя Джеггером – покинул свое убежище невооруженным и во всеуслышание объявил о своем местонахождении.

Эти две ошибки поставили под угрозу весь так тщательно разработанный план.

Скрипичник снова и снова проворачивал в уме впечатление, которое сложилось у Веты от Кроули. Мысль о нем билась в сознании, словно муха в паутине. Кроули – или Эль Эспектро, или Призрак, или любое на выбор имя из легиона других имен – постоянно вызывал у Скрипичника чувство досады. Хотя Кроули не обладал могуществом Темного Властелина, зато владел искусством, которое не позволяло его обнаружить, и не раз доставлял Скрипичнику крупные неприятности. Впрочем, сейчас Скрипичник был доволен его намерением восстановить Койота.

Темный Властелин знал, что Койот, как и он сам, умеет извлекать уроки из своих ошибок. Создавая Пигмалиона, Скрипичник не ограничил его способность наращивать свое могущество и тем самым допустил серьезный промах. Сотворив Койота, он создал оружие, с помощью которого собирался исправить положение. На этот раз он принял меры, гарантирующие, что новая забава не сможет восстать против создателя. Пусть Койот – несомненно, благодаря вредному влиянию Кроули – мешает Скрипичнику захватить Землю, но в конце концов он проиграет.

Для разума Скрипичника, разума, поглотившего воспоминания, мечты и мыслительные способности населения целого измерения, самые сообразительные агенты из людей казались до смешного примитивными. Даже одна миранджейка обладает лучшими аналитическими способностями, чем все нобелевские лауреаты вместе взятые. А когда тысячи подобных умов работают сообща, а тысячи других проверяют результаты, просчитать возможные варианты человеческого поведения – дело нехитрое.

Одинокий голос – а он-то надеялся, что избавился от него, когда отторг Вету, – ударил Скрипичника в самое уязвимое место. Да, признался он себе, Пигмалион был всего лишь человеком, и поэтому его бунт явился для Скрипичника полной неожиданностью. Впрочем, все объяснимо. В то время Скрипичник полностью сосредоточился на поисках последней представительницы племени джесда на Земле. Он намеревался подчинить ее себе, и тем самым усилить свое могущество.

Это была сложная задача, и ему потребовалась помощь Пигмалиона. Пигмалион ненавидел джесда такой лютой ненавистью, что Скрипичник не сумел различить скрытую за ней жажду власти.

Эта ошибка вдохновила его на создание Джеггера-Кейна. Скрипичник не упускал из виду ни одной стороны жизни юноши, начиная от его мировоззрения и кончая физическим развитием. Он кропотливо трудился над созданием своего охотника, ограждал его от нежелательного постороннего влияния и мешал возникновению у него каких бы то ни было нездоровых пристрастий. В итоге получилось уникальное творение, которое обладало личностью и даже аспектом, но было лишено главного недостатка любой личности – стремления возвыситься.

Теперь Скрипичник сознавал, что он создал личность, идеально подходящую на роль Койота.

Недаром предшественник Кейна выбрал его забаву себе на замену. В результате полученного воспитания Джеггер видел в себе защитника – защитника Скрипичника, – и такое восприятие себя подготовило благодатную почву, на которой великолепно взошли семена, брошенные предыдущим Койотом. Темного Властелина весьма забавляли потуги его питомца противоборствовать собственному создателю. Он знал Джеггера лучше самого Джеггера и поэтому не сомневался, что в конце концов победа останется за ним.

Хотя при этом Скрипичник хорошо понимал, что все его попытки вернуть Койота себе обречены на неудачу. Его забава потеряна для него навсегда. Конечно, Койот еще может принести пользу, но теперь он не заслуживает доверия. Отступник способен пойти на предательство, это следовало учесть при просчете вариантов.

Скрипичник гордился безупречностью своего первоначального плана завоевания Земли. Поскольку он не мог проникнуть сквозь сферический пространственный барьер, окружающий планету, ему оставалось одно – телепортировать себя через межпространственные врата – устройство, предназначенное для перемещения из одного измерения в другое. Когда Скрипичник задумал захватить Землю, там не было ни одного такого устройства подходящего для него размера. Скрипичник тайно подменил дочь Неро Лоринга, Нерис, своим созданием и через него заставил Неро создать требуемое сооружение.

Койот понял назначение сооружения и сорвал планы Темного Властелина. Мало того, он сделал! так, чтобы Скриличник никогда больше не смог воспользоваться вратами. Скрипичнику пришлось обратиться к запасному варианту. Он решил заманить к себе Риухито, внука императора крупнейшей технической державы Земли – Японии.

Скрипичник не сомневался: чтобы вернуть внука, император прикажет создать межпространственный тоннель таких размеров, чтобы он вместил большое войско. Знакомство императора с Кроули, располагающим необходимыми знаниями и техникой, служило гарантией, что такое устройство будет создано.

Темный Властелин лениво вытянул переднюю" конечность и коснулся кольца валунов, отмечающих вход в бездействующие межпространственные врата в протоизмерении, где он залег. Это устройство, единственное из всех ему известных, было достаточно большим, чтобы перебросить его через пространство. Если бы все пошло так, как он задумал, императорский тоннель соединил бы эти врата с другими, через которые император отправил бы войско за своим внуком. Этой лазейкой Скрипичник собирался воспользоваться, чтобы проскользнуть на Землю и усилить, свое могущество.

Когда Пигмалион украл Риухито, Скрипичник лишь немного подправил своя план. Он заручился поддержкой Койота у и тот согласился построить для него межпространственньве, врата, которые должны привести Скрипичника в убежище Пигмалиона. Если врата будут созданы, то потом ими можно будет воспользоваться, чтобы прорваться на Землю. Поход Скрипичника ненадолго откладывался, но возможность поквитаться с бывшим учеником стоила этой задержки.

Правда, Кроули и Койот весьма осторожны. Они могут догадаться о его замыслах. И хотя многочисленные разумы внутри Скрипичника подсчитали, что вероятность этого не превышает восьми процентов, Скрипичник не особенно доверял этой цифре. Джеггер слишком часто опрокидывал все прогнозы. Значит, придется его уничтожить.

Темный Властелин вытянул передние руки в пустоту. В его сознаниях замелькали миллионы разных планов уничтожения. Сонмы разумов анализировали их, отбрасывая абсурдные и неизящные. Каждый план опирался на какой-нибудь изъян в личности Джеггера. Скрипичник отмел все, кроме тех, которые основывались на самоуверенности Койота.

Скрипичник направлял воспитание Койота-Джеггера-Кейна, и, естественно, его воспитанник полагал, что достигнет успеха в любых начинаниях, выйдет победителем из любой ситуации. Он знал, что хорош, необыкновенно хорош, он знал, что не может проиграть. Это сознание собственного превосходства сочеталось с уверенностью, что он сумеет найти выход из любого положения, если у него будет время подумать. Единственный способ переиграть Джеггера – захватить его врасплох.

Темный Властелин почувствовал, как что-то коснулось его ладоней. В левой руке он держал выпотрошенный труп Арриго Эль-Лехтера. Внутренности вывалились из распоротого живота и висели, словно клубок коричнево-розовых шлангов. Разрез шел через все тело Эль-Лехтера, и даже его позвоночник был перерублен.

В другой руке Скрипичник держал тело человека, убившего Эль-Лехтера. Полковник Нагашита, и без того маленький, казался еще меньше из-за вдавленных внутрь ребер. Но даже после смерти воин не выпустил из рук катану, которой убил Эль-Лехтера.

Темный Властелин свел передние руки вместе. По рукам пробежал зеленый пульсирующий луч и проник в кокон ладоней, обвивших трупы.

Скрипичник отогнул пальцы, потом сделал несколько легких движений, словно пекарь, замешивающий тесто. После секундной паузы, приняв от Веты новые сведения о человеческой психологии, Скрипичник возобновил работу.

Когда он снова открыл ладони, в пустоте повисло новое создание. Несмотря на массу, равную общей массе двух мужчин, оно было не выше полковника Нагашиты, зато вдвое шире в обхвате. Черные одежды полковника при трансформации распались, и из прорех выпирали мощные мускулы.

Но изменения не ограничивались одним увеличением мышечной массы. Восхищенный одержимостью Нагашиты, Скриличник в основном сохранил его облик и личность. Арриго Эль-Лехтер, напротив, был наказан за поражение. Его конечности переплавились в хлыстообразный мускулистый отросток, приросший к телу полковника в том месте, где позвоночник соединяется с тазом. Лишенное рта лицо Эль-Лехтера украсило конец мясистого скорпионьего хвоста; в синих глазах полыхнул ужас. Светлые волосы Эль-Лехтера превратились в шерсть, покрывающую хвост по всей длине.

Там, где должен был бы находиться нос Эль-Лехтера, торчал клинок катаны. Плавный изгиб клинка завершал кривую хвоста. Создание сначала расслабило хвост, потом сократило мышцы и серебряной молнией выбросило катану вперед.

Синие глаза были сфокусированы на конце клинка и помогали направить его точно в цель.

Скрипичник осмотрел свое новое творение и по внезапной перемене в сознаниях, заключенных в нем, понял, что оно хорошо.

Темный Властелин снова позволил себе испытать удовольствие. Он создал Джеггера, чтобы избавиться от Пигмалиона. Он создал эту тварь, сасорихито, чтобы избавиться от Джеггера. После того как она выполнит свое предназначение, Скрипичник ее ликвидирует. Окончательная победа будет за ним.

Глава 10

Силой мысли Риухито поднял себя над землей и завис над ареной. На глубокий поклон создания, стоящего в центре круга, он ответил едва заметным кивком. Риухито ощутил исходящую от существа радость от того, что на него обратили внимание, но к радости примешивался ужас, вызванный воспоминанием о награде, которую оно получило за прошлую победу.

Внук японского императора обвел взглядом арену. По внешнему кольцу лежали тридцать два трупа – одни целые, другие разрубленные. Черный песок пропитался жидкостью, вытекшей из изуродованных тел. Следующее кольцо – на десять метров ближе к центру – украшали шестнадцать трупов, скрюченных агонией. Внутреннее кольцо меньшего радиуса содержало восемь трупов, следующее – четыре и последнее – два.

В самом центре над единственным поверженным соперником стоял победитель.

Риухито вновь посмотрел на чемпиона. Двухметровый гигант относился к классу укрупненных гуманоидов, созданных его высочеством. Помимо внутреннего скелета Риухито наделил его внешним – другими словами, снабдил его сегментными хитиновыми доспехами, которые не мешали движениям. Предплечья, например, закрывали наручи, состоящие из двух плотных полос, облегающих руки у запястий и плеч, и шести прочных стержней, которыми соединялись полосы.

Прежние эксперименты Риухито со сплошными экзоскелетами оказались не очень удачными.

Его воины были чересчур неповоротливы. Материал наподобие рога оказался достаточно упругим; он выдержал почти все удары. Но, что важнее, из него получились замечательные шипы на локтях, коленях, плечах и суставах пальцев. Это дополнительное оружие усиливало деструктивные способности воина. Хотя суставы оставались незащищенными, что делало создание более уязвимым, быстрота и ловкость воина, как показала проверка боем, с лихвой искупали этот недостаток.

Рассматривая свое новое творение, Риухито мысленно сравнивал его с воином, которого создал и отправил в Японию Пигмалион. Внешность Мики куда больше радовала глаз, Риухито считал, что врага необходимо устрашить, и поэтому снабдил своего воина рогами, клыками и горящими красными глазами. В результате создание Риухито казалось порождением ночного кошмара. Пигмалион стремился к совершенству в работе и с функциональной, и с художественной точки зрения. Риухито же просто желал создавать послушных рабов, которые, не задавая вопросов, выполнят любое приказание своего господина.

Усилием воли Риухито создал меч, который выглядел так, словно был выкован из солнечного луча. Кивнув в последний раз своему созданию, создатель вонзил клинок в его грудь, потом сделал какое-то движение, и луч расщепился, словно открывшийся зонт. Лазерные спицы рассекли существо на шестьдесят четыре куска и разметали их по стартовым позициям за внешним кругом.

Предвкушение радости творения не изгладило в сознании Риухито воспоминания о муках уничтоженного им создания. Несмотря на то, что внук императора наслаждался могуществом, которым делился с ним Пигмалион, он не мог отгородиться от боли и обиды, источаемой его созданием. Каждый кусок плоти пульсировал этой болью, и Риухито поморщился, будто по его совести полоснуло лезвие бритвы.

Он попытался как можно быстрее отогнать неприятное чувство и обнаружил, что на сей раз это далось ему легче, чем в предыдущий. И как только он справился с собой, его захлестнула волна тепла и ощущения собственной силы. Страдания его творения увеличивали его могущество, а могущество позволяло создать больше новых воинов, чтобы вобрать больше страданий и еще больше могущества, и так далее, в бесконечном, словно смена дня и ночи, цикле. Созидание – свет, а боль – необходимая темнота.

Не думайте об их страданиях, ваше высочество. Телепатическое послание Пигмалиона развеяло последние переживания по поводу смерти создания. В ваших жилах – кровь богини Аматэрасу. Вы. – бог. Творить и уничтожать – ваше право и долг.

Риухито медленно повернулся лицом к Пигмалиону. Маленький человечек брел по черному песку, небрежно перешагивая расчлененные трупы. "Он выглядит хрупким, словно китайская кукла, – подумал Риухито, – но какая же великая сила заключена в этом безобидном на вид теле" —.

Большие темные глаза и тонкие руки казались воплощением беспомощности, которая требовала сочувствия. Лысая голова выглядела чересчур крупной для худого маленького тела, и это невольно наводило на мысль о сходстве Темного Властелина с младенцем.

– Мне не составляет никакого труда творить и уничтожать, сэнсэй, – осторожно сказал Риухито, выразив обращением «сэнсэй» должное почтение Пигмалиону. Риухито твердо решил никогда не называть Пигмалиона «господин». «Учитель» – более подходящее слово. Пигмалион восстал против своего господина, и Риухито знал, что когда-нибудь тоже станет соперником Пигмалиона.

Выбрав такое обращение к тщедушному Темному Властелину, Риухито позволял прорасти в своей душе семенам мятежа.

Пигмалион кивнул. Ты позволяешь содержанию влиять на форму.

– Да, но это лишь стадия грубой проверки, сэнсэй. Я сравнивал строения и формы, которые оказались лучшими с функциональной точки зрения, а сейчас приступлю к работе над вариациями на эту тему. – Риухито махнул свободной рукой в сторону одного из фрагментов своего чемпиона, и из нее, словно огонь из пальцев мага, вырвался луч света. После ослепительной вспышки восстановленный победитель, целый и невредимый, стоял на прежнем месте. – Начну с этого, он будет основой.

Еще один взмах, еще одна вспышка – и новый вариант победителя, более крупный и длинноногий, встал напротив первого. Новый жест, на этот раз обеими руками – и Риухито создал уменьшенную версию чемпиона с облегченными доспехами, потом – высокого и более гибкого воина с хлыстообразными многосуставчатыми руками. С увлеченностью дирижера, руководящего оркестром, Риухито вызывал из своего воображения создание за созданием. Наконец, он заполнил внешний круг шестьюдесятью четырьмя гладиаторами.

Пигмалион снисходительно улыбнулся и указал на сгорбленное создание с плоским черепом.

Вот этот, с многоцентралъной нервной системой, будет грозным противником. Впрочем, они все – грозные воины, только вот армии из них не получится.

Риухито нахмурился.

– Они будут непобедимы. Ни одна армия не устоит перед ними.

Зачем с ними драться, если можно просто их обойти, не обращая на них внимания? Ты упираешь на физическую мощь, а тебе следовало бы. помнить, что главная сила – в знании. Как они пойдут на врага, если не сумеют его обнаружить?

– Сумимазен, сэнсэй. – Риухито поймал мысль Пигмалиона на лету. В мгновение ока он создал воина поменьше и попроворнее и начал вносить изменения. Он увеличил ему глаза и наделил новое создание способностью хамелеона сливаться с фоном; увеличил уши и переделал горло и голосовые связки, чтобы биоробот мог использовать пассивный и активный сонар для эхолокации; наполнил его клетки гибридом хлоропласт-митохондрия, чтобы создание могло напрямую питаться солнечной энергией; сделал веки восприимчивыми к теплу, чтобы оно могло «видеть» в инфракрасном спектре.

Пигмалион хлопнул в ладоши. Ты, скор и решителен. Замечательные качества для того, чей аспект – созидание. Разведчик у тебя вышел замечательный. Испытаем его?

Риухито кивнул и создал еще четырех разведчиков, черпая силу в страданиях одного, чтобы произвести следующего. Он дал им мысленную команду, и они рассеялись по пересекающимся лабиринтам, разбросанным по ближайшим измерениям. Уловив безмолвный вопрос Пигмалиона, Риухито улыбнулся.

– Их пути пересекаются, сэнсэй, поэтому я смогу оценить, хорошо ли они умеют прятаться.

Выяснив это, я узнаю, что нужно сделать еще.

Великолепно!

Риухито расцвел от похвалы Пигмалиона, но тут же подавил в себе чувство радости. На миг в его сердце отозвалась боль его созданий, и Риухито почувствовал, с какой жадностью Пигмалион впитывает его муку. "Он пришел вовсе не для того, чтобы меня наставлять, он пришел урвать от меня кусок". Риухито пытался справиться с гневом и негодованием, вызванными этим открытием, но увидел, что Пигмалион улыбается, и почувствовал, что наставник стал сильнее.

Я прошу так немного в обмен на то, что даю вам, ваше высочество. В мозг Риухито просочилась досадная нотка насмешки. Пигмалион забавлялся. Пойми, я знаю о твоем желании восстать, и благодаря ему становлюсь сильнее. Но не такой, как мой господин, я не повторю его ошибок. Я оставил Скрипичника, а теперь его новый ученик бросил ему вызов. Ошибки Скрипичника многому меня научили. Я делюсь с тобой могуществом, а взамен беру то, что ты можешь мне дать. Ты, зависишь от меня и ненавидишь свою зависимость, а я становлюсь сильнее от твоей ненависти. Человечек взмахнул рукой над ареной. Твои успехи радуют меня.

Свершения ученика возвеличивают мастера, ты. не считаешь?

Риухито помедлил с ответом, и Пигмалион резко сжал левую руку в кулак. Принц дернулся; все мышцы его тела разом сократились.

Именно так ты и думаешь, верно?

Риухито поборол боль настолько, что ему удалось кивнуть.

– Да!

Пигмалион улыбнулся. Просто "да"?

– Да… господин.

Пигмалион открыл ладонь, и мышцы, предавшие Риухито, расслабились.

Господин… Это мне нравится. Ты ведь хочешь всегда доставлять мне удовольствие?

Риухито понуро опустил голову:

– Да, господин.

Глава 11

Живое воображение Уилла Рэйвена рисовало ему множество чудесных и захватывающих приключений, связанных с его новой работой, но он никак не предполагал, что в первое же утро будет подтягивать ремень автомата "Инграм Мак-10" под оценивающими взглядами огромного четырехрукого страшилища и человека, которого дедушка Уилла называл "Призраком, Который Ходит". И даже в страшном сне Уиллу не могло привидеться, что он отправится с Деймоном Кроули на выполнение такого задания.

Он подвигал плечами, поправляя кобуру и кевларовый жилет, одетый под черным комбинезоном.

– Мне кажется, что забрать мистера Лоринга из нейрологического института Барроу – не самое лучшее решение. Перемещение может ему повредить.

– При обычных обстоятельствах я, возможно, согласился бы с тобой, Уилл, – сказал Кроули, натягивая перчатку. – Но сейчас мистер Лоринг в таком состоянии, что ему не выкарабкаться, если мы оставим его в больнице. А без него нам не справиться. Он нужен нам здоровый, и как можно быстрее.

Йидам согласно кивнул; при этом его клыки блеснули желтоватым светом.

– Кроме того, место, куда мы намерены переправить Койота, находится в той же пространственной сфере, что и измерение, в котором Неро Лоринг обнаружил признаки пребывания Риухито. А если мы отправимся вместе, переход пройдет легче.

Уилл кивнул, хотя не вполне представлял себе, о чем идет речь. Дедушка рассказывал ему о других невидимых мирах, более того, Уилл даже видел их, когда курил лофофору,[1] но никогда не воспринимал свои видения всерьез, считая их галлюцинациями. Теоретически ему не так уж трудно было поверить, что видения, вызванные наркотиками, не продукт его одурманенного воображения, а реальные отражения реально существующих миров, куда он заглядывал, словно в замочную скважину.

Но допускать существование иных миров и знать, что ты можешь посетить их физически, – совсем разные вещи. Уиллу требовалось время, чтобы принять и осмыслить новую информацию.

Кроули с щелчком вставил обойму в свой "Мак-10".

– Ну ладно, я готов.

Йидам, одетый в такой же черный комбинезон, только гораздо большего размера, повесил на правое плечо автомат с пистолетной рукояткой.

– Я тоже. – Он поправил нижними руками ленты с обоймами и вопросительно посмотрел на Уилла:

– А ты?

– Надеюсь. – Уилл попытался изгнать сомнение из своего голоса, но ему это плохо удалось. Оба его спутника снисходительно улыбнулись, и Уилл решил, что не так уж опростоволосился, дав им понять, как он себя чувствует. – Что я должен делать?

Кроули положил руку в перчатке ему на плечо:

– Для начала – расслабься. Тест, который ты прошел у Хэла в тот день, когда подавал заявление, – помнишь, тот, с розовыми и багровыми кругами? – показал, что ты достаточно чуток, чтобы воспринимать происходящее в других измерениях.

– А разве мои видения во время церемоний не указывают на эту способность?

– Не всегда. Тут есть разница, сродни разнице между полной слепотой, частичной слепотой и стопроцентным зрением. Наркотики могут привести к тому, что к подслеповатому человеку на время вернется острое зрение, но от индивидуума, который не в состоянии видеть, когда у него ясная голова, нам проку мало. – Кроули проверил, легко ли вынимается из кобуры автоматический пистолет. – Четкое, ясное восприятие необходимо там, куда мы отправляемся, а умение быстро соображать может подарить тебе ту секунду, которая отделяет жизнь от смерти. Возможно, это звучит чересчур мелодраматично, но так оно и есть на самом деле, и тебе лучше не забывать об этом.

Уилл с торжественным видом кивнул:

– Да, сэр.

– Сейчас мы с Йидамом собираемся проделать дыру между этим кабинетом и больницей.

Для этого мы воспользуемся измерением с одним замечательным свойством: расстояния в нем сокращены примерно в сотню раз по сравнению с нашими. Один шаг там будет соответствовать сотне шагов здесь.

Йидам улыбнулся.

– Уилл, по-моему, у твоего народа есть легенда о мокасинах, которые позволяют преодолевать огромные расстояния в мгновение ока.

– Гайавата. Не мое племя, но эту легенду я помню.

Кроули улыбнулся и кивнул в сторону Йидама:

– Эти буддистские полубоги – мы для них все на одно лицо.

– Конечно, у вас же у всех только по две руки.

Все трое посмеялись, и Уилл почувствовал, что его напряжение немного спало.

– Пройдя через это измерение, мы быстро доберемся до больницы, верно?

– Вот именно, – кивнул Кроули. – Там мы сделаем все необходимое, чтобы удостовериться, что Койот перенесет путешествие, и переправим его в другое измерение, где и оставим до полного исцеления. Это будет непросто, но ты можешь облегчить себе переход, если выполнишь мои указания.

– Все что угодно, сэр.

– Закрой глаза и начинай дышать на четыре счета. Очисти сознание от всего, кроме счета, и расслабь мускулы.

Уилл закрыл глаза и начал дышать размеренно. Он узнал охватившее его ощущение покоя – он испытывал его во время и после ритуалов, которым учил его дедушка. Его поразило, что техника, которую он использовал, чтобы очиститься и войти в соприкосновение с царством духов, подобна технике перехода через измерения. Эта мысль на миг захватила его, но Уилл отогнал ее, и сознание его стало пустым.

Он почувствовал, как Кроули схватил его за правое запястье, Йидам – за левое, а потом его медленно повлекло вперед. Он ощутил жар, когда выплыл за пределы кабинета с кондиционированным воздухом, и открыл глаза. Оказалось, что он находится в мрачном месте, где на первый взгляд не было ни стен, ни границ, но тем не менее он чувствовал, что какая-то сила сдавливает его тело, словно он зажат между двумя дымчато-серыми стеклянными пластинами.

Слева от себя Уилл увидел Йидама, но" посмотрев направо, вместо зеленоглазого, темноволосого Кроули обнаружил лишь тень человека. Тень имела глубину, и на пальце ее правой руки блестело золотое кольцо, но это было единственное цветное пятнышко в его силуэте. Он не человек!

Тень повернулась к Уиллу:

– Я человек, очень даже человек. Просто за пределами нашего измерения я…

– Эксцентрик, – подсказал Йидам.

Кроули рассмеялся:

– Эксцентрик. Хорошо сказано.

Хотя никто не сделал и шага, Уилл чувствовал, что они движутся вперед и вниз. Потом вокруг стало темнее, и движение вниз прекратилось.

– Мы в Великой Тьме?

– Скользим прямо под ней, если быть совсем точным. – Темнота вокруг немного рассеялась, и воздух стал прохладнее. Кроули уверенно кивнул:

– Прибыли.

Вокруг прояснилось, будто кто-то протер запотевшее окно. Уилл почувствовал давление на подошвы башмаков, посмотрел вниз и увидел под ногами пол. Он ожидал, что путешествие вызовет у него тошноту и головокружение, и сосредоточился на своем физическом состоянии, чтобы справиться с беспокойством и потрясением от своего первого межпространственного перехода, но ничего этого не случилось.

Кроули, вновь принявший человеческий облик, пересек комнату и приоткрыл дверь. Он выглянул наружу, закрыл дверь и хрипло прошептал спутникам:

– Мы в 954-й палате. Койот – в 958-й, через две двери. В коридоре как будто чисто.

Он снова открыл дверь и вышел из комнаты.

Уилл последовал за ним и по знаку Кроули захватил тележку с небольшим кислородным баллоном, оставленную кем-то в коридоре. Кроули придержал дверь, и Йидам с Уиллом вошли в палату Койота. Дверь за ними закрылась, и Уилл вздрогнул: после ярко освещенного коридора полумрак палаты показался ему зловещим.

Микаэль Лоринг лежал на больничной койке, окруженный приборами. Его голова была обмотана бинтами, под которыми не было видно лица.

Только пластиковая кислородная маска оставалась на виду. По неестественным очертаниям груди под толстым одеялом Уилл догадался, что тело Лоринга заковано в гипс. С правой стороны от койки стояла капельница; игла на конце тонкой прозрачной трубки впивалась в узенькую полоску кожи между бинтом и рукавом сине-зеленой больничной рубахи.

Уилл ощутил холод, исходящий от приборов, которые окружали кровать, и понял, что Лоринг скорее мертв, нежели жив. Мониторы мигали красными и зелеными огоньками. Ощетинившаяся зеленая волна бежала по маленькой координатной сетке, красные цифры на счетчике показывали частоту пульса и дыхания. Уилл несколько секунд наблюдал за всполохами на экранах – в них было больше жизни, чем в самом Койоте, – потом снова переключил внимание на человека.

Его поразила какая-то не правильность в фигуре Лоринга. Он всмотрелся и судорожно сглотнул воздух, когда понял, в чем дело.

– Его левая рука…

Кроули кивнул:

– Ее ампутировали два дня назад. Началось заражение. – Он показал на баллон с кислородом. – Сними его с тележки и осторожно положи в ногах кровати.

– Кто-то идет! – прошипел Йидам от двери.

– Черт! А я надеялся, что все пройдет тихо. – Кроули выдернул прозрачный шланг из аппарата, измеряющего частоту дыхания, нацепил конец на патрубок кислородного баллона и открыл вентиль.

Уилл услышал шипение кислорода в маске. – Подержи эту штуку, Уилл. Викрам, берись!

Йидам обошел койку с правой стороны, снял с подставки бутылочку с жидкостью для внутривенного вливания и бросил ее Уиллу. Уилл подхватил ее правой рукой и поднял над головой, а левой рукой уцепился за край кровати. Дверь за его спиной открылась и кто-то завопил:

– Что вы здесь делаете?

– Пошли! – крикнул Кроули, и кровать заскользила вперед. Изголовье уперлось в стену и поначалу встретило сопротивление, но потом кровать медленно, словно двигаясь в вязкой среде, поползла дальше. Стена начала растягиваться и утончаться, как оболочка наполняемого газом воздушного шара. Безобразная серо-синяя краска на стене побледнела, а по краям изголовья стала и вовсе белой. Крики за спиной Уилла зазвучали громче; им вторил пронзительный вой монитора, возвещавшего, что у пациента вдруг пропал пульс.

Неожиданно стена лопнула, словно мыльный пузырь, Уилл почувствовал рывок, а потом – пустоту под ногами. Кровать вплыла в темноту и в то же мгновение ухнула вниз, как с утеса. За изголовьем Уилл увидел ржаво-красный мир камней и. песчаных водоворотов. Этот ландшафт напомнил ему пустынные места в северной Аризоне, куда дедушка в прежние времена водил его учить. Только этот мир казался очень маленьким, и созвездия на черном куполе неба были Уиллу незнакомы.

– Сосредоточься и попытайся тянуть ее вверх!

Уилл посмотрел на Кроули и по его напряженным плечам понял, что он изо всех сил борется с гравитацией. Со стороны казалось, будто Кроули стоит на твердой земле и пытается вытянуть кровать из крутого пике, а тело Уилла болтается сзади, словно хвост бумажного змея. Бросив взгляд в сторону Йидама, Уилл убедился, что буддистский демон тоже прилагает свои нечеловеческие усилия, чтобы предотвратить крушение при посадке.

Бросив бутылочку от капельницы на постель рядом с кислородным баллоном, Уилл ухватился правой рукой за заднюю ножку кровати. Он напряг мышцы живота, согнул ноги, подтянул колени к груди и представил себе, что упирается ими в невидимый пол, на котором стоят оба его спутника.

Его каблуки ударились обо что-то твердое и заскользили по невидимой поверхности, словно Уилл, ухватившись за бампер, пытался остановить разогнавшийся автомобиль. Сообразив, что именно это он и делает, Уилл откинулся назад и уперся каблуками в заднюю стенку кровати. Он представил себя точкой опоры и изо всех сил потянул кровать вверх.

Тело Уилла пронзила боль, но он почувствовал, что койка изменила направление движения.

Секунду-другую она шла вверх, потом снова попыталась нырнуть. Она виляла, сопротивляясь его усилиям, словно гигантская рыбина, попавшая на крючок. Уилл потянул на себя еще сильнее. Потом кровать неожиданно подалась и пихнула его назад, но Йидам ее перехватил. Кровать вздыбилась и пошла вправо. Кроули громко крякнул, по его призрачным мышцам пошла рябь, и кровать снова выровнялась.

Напрягая все силы, трое мужчин продолжали тащить койку вверх. Уилл осознал, как сильно они потеряли высоту, когда, вздымая клубы красной пыли, они пронеслись над самой долиной, которую он видел с птичьего полета. Кровать вдруг понесла, словно взбесившаяся лошадь с отпущенными поводьями. Стремительно набирая скорость, она ракетой взмыла к звездам. Уилл приготовился снова сражаться с ней, но понял: если кровать начнет крутиться или нырнет вниз, он отлетит, как последний в цепочке ребенок в игре "Щелканье бича".

– Ну что ж, по-моему, теперь все в порядке.

Уилл посмотрел на Кроули:

– Что вы имеете в виду?

Звезды, оставив свои места на небосводе, закружились в общем хороводе и образовали туннель.

Кровать, набирая скорость, устремилась к его центру. Через несколько мгновений сине-красные световые блики слились в сплошную стену света. Когда они вошли в туннель, на Уилла обрушилась стена леденящего холода, потом его обдало нестерпимым жаром, а в следующий миг все прошло.

– Мы в том красном мире, где предшественник Койота убил себя у него на глазах. В сознании Койота это место связано со смертью. Когда мы освободили его от пут нашего измерения, он, ни секунды не думая, притащил нас сюда.

Йидам с сомнением покачал головой:

– Не могу поверить, что он хочет умереть. Не такой это человек.

– И я не могу. – Кроули положил ладонь на лоб Койота. – Вероятно, он предчувствует смерть, и поскольку здесь умер другой Койот…

– Очень подходящее место, – мрачно согласился Уилл. – И что теперь?

– А теперь мы направляемся в измерение, которое его исцелит.

Уилл вопросительно посмотрел на Кроули:

– Это вы несете нас туда или он?

Кроули пожал плечами:

– Я внедрил координаты измерения в его мозг. Его сознание функционирует на очень низком уровне, и это к лучшему. Он живет, по существу, одними рефлексами. Ему проще доставить нас туда, а мы сэкономим силы.

Йидам прищурил глаза:

– Но по какому маршруту он нас туда доставит: по тому, который безопаснее, или по тому, который короче?

– Этого я не знаю.

Световой тоннель неожиданно кончился, и кровать ворвалась в мир с океанами из расплавленной серы. Серные волны непрестанно обрушивались на изрезанный лиловый берег. Одеяло задымилось, но тут же остыло: они проломили незримую стену и попали в мрачную неприглядную страну с ленивыми азотными реками, глубоко – миль на пять – врезавшимися в поверхность планеты. Кровать неслась прямиком на высокий азотный водопад, но, прежде чем они ощутили смертоносное дыхание жидкого азота, пронзила новый барьер и попала в следующее измерение.

Неожиданно она остановилась как вкопанная.

Уилл по инерции пролетел вперед и приземлился в грязь за изголовьем кровати. Сгруппировавшись, он несколько раз перекатился через голову и мгновенно вскочил на ноги.

Он оглянулся и увидел Йидама, медленно поднимающегося с земли. Тень Кроули лежала в пыли неподалеку от кровати. Уилл увидел над ним большой, в человеческий рост, дольмен и догадался, что Кроули в полете врезался в него.

Человек-призрак лежал на спине, прижимая левую руку к груди.

Уилл бросился к нему и опустился рядом на колени. Не было сомнений, что рука у Кроули сломана. Даже учитывая однотонность его фигуры, можно было разглядеть края кости, торчащие из руки, словно осколки черного кристалла. Из раны у локтя сочилась черная жидкость, но, отделившись от тени, она стала красной, и Уилл понял, что это кровь.

– Открытый перелом. Мы должны отнести вас обратно, в больницу.

Кроули покачал головой:

– Нет необходимости – да и времени тоже. – Он повернул голову к Йидаму:

– Лучше вправь мне ее.

Монстр кивнул и подошел к Кроули с другой стороны. Уилл подвинулся; Йидам присел и положил маленькие, более тонкие руки по обеим сторонам раны.

– Я не могу тебя прочитать; ты закрыт для меня.

Уилл ощущал опасения Йидама, но от Кроули не исходило абсолютно ничего.

– Ему нужно сделать рентгеновский снимок и наложить гипс.

Кроули покачал головой и замычал от боли.

– Не надо особенно мудрствовать. Просто вправь ее так, чтобы края кости сошлись достаточно близко. Я могу немного воздействовать на нее, чтобы она срослась правильно.

– Откройся мне, и я все сделаю.

– Нет. – Кроули посмотрел Йидаму в глаза, и – Уилл был уверен – в глазах гиганта на миг вспыхнул серебряно-синий огонь.

Йидам напрягся, потом медленно склонил голову, соглашаясь.

– Ты мудр. Я сделаю, как ты просишь. – Он схватил руку Кроули у запястья и у локтя могучими верхними руками. Сузив глаза, он рывком сблизил руки и слегка повернул кисти.

Кроули пронзительно закричал, потом осторожно втянул в себя воздух. Он ничего не говорил, только дышал часто и неглубоко, словно мелкий зверек. Все говорило о том, что этот человек испытывает сильную боль, но Уилл не мог ничего уловить. Способность чувствовать боль и беспокойство других была у Уилла, сколько он себя помнил. Он считал ее совершенно естественной и присущей всем. Только теперь, не сумев уловить эмоций Кроули, Уилл осознал, насколько удивителен его дар.

Кроули сел, по-прежнему прижимая руку к груди.

– Там наверху, в склоне холма, есть пещера.

Если ты, Викрам, отнесешь туда Койота, я позабочусь, чтобы его никто не потревожил, пока он не выздоровеет.

– Вы хотите остаться здесь и охранять его, пока у вас не заживет рука? – спросил Уилл.

Человек-тень покачал головой:

– Нет. Свойства этого измерения таковы, что моя рука будет как новенькая через день-другой, а в Фениксе тем временем пройдет не больше нескольких минут. Исцеление Койота займет куда больше времени. Я не могу оставаться здесь и ждать, пока к нему вернется сознание и отрастет новая рука. В последний раз я приходил сюда лечиться от весьма распространенного недуга – от старости. У меня нет ни малейшего желания снова пережить период полового созревания.

Кроули протянул здоровую руку, и Уилл помог ему подняться. Йидам понес Койота к пещере в травянистом холме, а Кроули показал Уиллу узенькую тропинку.

– Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Уилл поднялся вслед за ним на гребень короткого горного кряжа. Оттуда открывался вид на широкую долину. С этой высокой точки мир, в который они попали, имел вид чаши размером не больше четырнадцати миль в поперечнике. Глядя на реки, деревья и луга с буйволами, Уилл вспомнил картинки из книжки про Троянскую войну и Одиссея. Купол неба накрывал чашу по краям горизонта, и создавалось впечатление, будто какой-то безумный бог вырезал кусок из Греции и слепил из него новый мир, используя в качестве формы гигантскую выдолбленную тыкву.

Это впечатление усилилось, когда Уилл присмотрелся к большому плоскому камню, поднимающемуся над поверхностью реки, которая текла по долине. На камне, прикованный цепью, лежал невероятных размеров гуманоид. Его курчавые темные волосы и густая борода напомнили Уиллу мужчин, изображенных на древнегреческих урнах. В землю рядом с головой гиганта было воткнуто копье, у его ног лежал бронзовый щит.

Кроули показал на горные вершины, окрашенные первыми лучами солнца.

– Рассвет. Сейчас они на него набросятся.

Прежде чем Уилл успел задать вопрос, воздух наполнился скрежетом металла. Уилл повернулся и увидел целую стаю стервятников, летевших к долине. Хотя двигались они грациозно, как настоящие птицы в полете, он разглядел, что это механизмы, созданные при помощи шестеренок, звездочек и пружин. Их головы, тела и приваренные к ним крылья были выкованы с невероятным мастерством. Твари хищно клацали изогнутыми клювами и оглашали долину механическими криками.

Три металлические птицы описали круг над пришельцами. Уилл потянулся к оружию, но Кроули удержал его руку.

– Не беспокойся. Ты все равно не сможешь вывести их из строя, а мы их не интересуем. Их создатель заложил птичкам простую программу: когда солнце на небе, они кормятся Титаном. Другими словами, обед для них – самое крупное существо в измерении.

Но Уилл все равно чувствовал себя неуютно до тех пор, пока трио механических хищников не устремилось в долину к Титану Титию.

– Кажется, клювы у них не особенно-острые.

– Да, бронза печально известна тем, что ее нельзя как следует заточить. – Хищники опустились и начали терзать Титана, а Кроули добавил:

– Не думаю, впрочем, чтобы острые клювы и хоть какое-то облегчение его боли были частью программы.

Исступленный рев Титана эхом прокатился по долине. Стервятники разодрали его живот от груди до пупка и начали рвать внутренности.

Уилл отвернулся, когда две окровавленные птицы прыгнули Титану на грудь и вырвали по куску печени.

– Разве возможно, чтобы такие архаичные механизмы действовали подобным образом? Это магия?

Кроули пожал плечами:

– Такова природа этого места, и этим все сказано. У разных измерений, созданы они или возникли случайно, свои физические законы, свое течение времени, свои причинно-следственные связи.

Уилл сложил руки на груди.

– И свои опасности?

– И свои опасности. – Кроули посмотрел в направлении пещеры; Йидам уже возвращался. – Вы с Йидамом убедитесь в этом, когда будете искать подходящий для нас плацдарм. Желаю вам удачи.

– Спасибо. – Уилл нахмурился. – А что будете делать вы, когда мы отправимся на разведку?

– Подлечусь немного, – засмеялся Кроули. – А потом покажу "Воинам Арийского Мирового Союза", что у Земли тоже есть свои опасности.

Глава 12

Уилл сосредоточился на дыхании и позволил Йидаму увести себя из измерения Тартара. Он не стал закрывать глаза, но, когда крики проклятий грека стихли, все заволокло черным туманом. Уилл заморгал, но все равно ничего не видел – пока через несколько шагов перед его глазами не возник удручающе красный мир. Горячий ветер донес до него тяжелый липкий запах горящих свечей.

Пейзаж подрагивал, словно мираж в пустыне, но Уилл понял: то, что он видит, – не иллюзия.

Казалось" этот мир сделан из полужидкого воска.

Справа от него медленно стекал с холма густой непрозрачный ручей; потом на его поверхности появилась трещина, и на башмаки Уилла упала капля воска.

Йидам опустился на колено, окунул палец в жидкость, потом поднес руку к лицу, понюхал палец и лизнул его.

– Воск.

Уилл нахмурился:

– Мир из воска? Как он мог возникнуть?

Йидам пожал плечами:

– Можно придумать сколько угодно объяснений. Возможно, это могильник, хранящий весь воск, который пропадает при изготовлении форм для отливки металла.

Индеец хихикнул:

– Мне бы никогда не пришло в голову такое объяснение. – Он посмотрел под ноги. Лужа воска у его башмаков начала застывать. – По-моему, этот мир недостаточно стабилен для наших целей.

Йидам покачал головой:

– А жаль. В этом измерении много избыточной энергии, которая нам очень нужна. Но его неустойчивость доставит нам массу неприятностей, в этом ты прав. И все же хорошо, что мы его обнаружили. Возможно, энергия просачивается отсюда в соседние измерения. Это сильно облегчило бы нашу задачу.

Уилл вытащил ногу из застывшей лужи.

– Ну, отправляемся дальше?

Йидам кивнул и осторожно сжал правое запястье Уилла нижней левой рукой. Два шага вперед – и восковой мир раздвинулся, словно занавес. Они вступили в серую мглу, повеяло холодом, потом сумрак развеялся, и они оказались в зеленом мире пологих холмов. В сердце травянистой долины лениво бежал зеленый поток. Двойное солнце омыло их теплом весеннего полдня.

– Недурно. – Уилл присел на корточки и провел рукой по высокой траве. – Черт! Да это осока! – Он поднял окровавленные пальцы и показал Йидаму.

Йидам хмыкнул, но Уилл его не услышал, потому что в этот момент журчание ручья сменилось ритмичным щелканьем. Повернувшись спиной к ветру, Уилл посмотрел на поток и увидел, что тот изменил русло. Одна часть реки продолжала течь к горизонту, другая отделилась от нее и потекла вверх, на холм, где они стояли.

У Уилла отвисла челюсть, когда он понял, что на самом деле представляет собой поток. Миллионы и миллионы переливчатых зеленых жуков покинули долину и неумолимо надвигались на двух путешественников. Там, где поток разделялся надвое, зеленый ковер превратился в полосатый: нетронутые участки перемежались тропинками с примятой осокой и камнями, отполированными до блеска лапками несметного воинства насекомых.

– По-моему, это место нам не подходит. – Йидам схватил Уилла за талию и без усилий прыгнул вперед. Уилл вздрогнул, полагая, что прыжок Йидама приведет их прямо в гущу потока но дыра в новое измерение поглотила их прежде, чем они коснулись земли.

Они приземлились в сумрачном мире с голубыми растениями и обширными лесистыми долинами. Тут было прохладнее, чем в предыдущих двух измерениях, и ветерок предвещал вечерние заморозки. Уилл посмотрел на синее небо, подернутое легкой дымкой, и увидел, что солнце этого мира кажется довольно маленьким. "Скорее всего оно находится дальше от планеты, чем наше Солнце от Земли", – решил он.

Йидам поставил его на сине-зеленую поверхность скалы.

– Пожалуй, какое-то время нам тут нечего опасаться. С тобой все в порядке?

Уилл кивнул. Торс у него немного побаливал в том месте, где его обхватил Йидам, но Уилл понимал, что боль скоро пройдет. Рука уже не кровоточила. Посмотрев на лазурную саванну, простиравшуюся внизу, Уилл увидел что-то похожее на стадо, неторопливо бредущее по лугу, и стаю плотоядных, которые спали в тени высокого дерева.

– Похоже на картинку из старого фильма про Тарзана, раскрашенную любителем голубого цвета.

Йидам улыбнулся, но скорее из вежливости, а не потому, что оценил шутку., Во всяком случае, Уилл не уловил в его эмоциях понимания. Йидам осторожно взял руку Уилла и осмотрел порезы.

– Неглубокие.

Уилл кивнул:

– Вы хотите их залечить?

– Залечить?

Уилл нахмурился:

– Я думал, вы умеете. Раджани – она ведь ваша дочь, не правда ли? – залечила Хэлу две огнестрельные раны. Эти порезы, должно быть, пустяк для вас.

Йидам присел на корточки, и его глаза оказались на уровне глаз Уилла.

– Да, она умеет делать такие вещи. Но это не наследственная черта, а приобретенный навык. Я никогда не учился этому искусству. И – да, полагаю, она моя дочь.

– Полагаете? Мне кажется, в таких вещах сложно ошибиться.

Йидам рассмеялся.

– Она действительно продукт объединения моего генетического материала и генетического материала женщины моей расы, которая была моей женой. Я хорошо знал их обеих, мы жили одной семьей, пока дочь не стала подростком.

Потом все изменилось.

Индейца озадачили эмоции, хлынувшие из Йидама. Он различил в них родительскую гордость и любовь, что было естественно, но под ними таилось другое течение: сложное смутное чувство с примесью страха.

– Что изменилось? Она же по-прежнему ваша дочь.

– Правильно, но я больше не ее отец. – Йидам пожал плечами. – Когда я был ее отцом, меня звали Викрам, и я не так уж сильно отличался от тебя или Кроули – только цвет кожи другой да золотистый рисунок на теле. Ночью, в подходящей одежде, я мог бы сойти за человека.

Когда Темные Властелины открыли пути к Земле я нашел убежище в Кангенпо, тибетском монастыре, который защитил меня от влияния Темных Властелинов. К несчастью, это дорого мне обошлось. Я попал в центр очень специфической религиозной системы, приверженцы которой очень сильны по части внушения.

– Я не совсем понимаю…

– Мы – раса психоимитаторов. Мы меняемся, подобно хамелеонам, имитируя доминирующую форму жизни в окружающем нас мире. Эта способность обычно пропадает у нас в раннем возрасте, но я был адептом философско-религиозной системы, практиковавшей особый вид медитаций, которые позволяли нам изменять и улучшать себя. Обычно такие медитации проводят в изоляции, потому что способность к изменению делает нас очень чувствительными к внешнему влиянию. – Йидам поднял нижние руки и погладил свои клыки. – Я спрятался в монастырском гонкханге, пространстве под алтарем главного божества. Это место издавна считается жилищем Йидама, духа, охраняющего храм. Монахи – а у этих монахов исключительно сильная воля и непоколебимая вера – силой своих молитв изменили меня. Их влияние превратило меня из Викрама, отца Раджани, в их Йидама.

Уилл опустился на колени и подобрал голубой голыш.

– Но вы же по-прежнему считаете ее своей дочерью.

– Так-то оно так, но я изменился не только внешне. Приняв форму духа-хранителя, я научился думать, как он. – Йидам замялся, потом решился:

– Время, проведенное в монастыре, преобразило меня. Хотя я по-прежнему горжусь своей дочерью и люблю ее, я настолько изменился, что больше не способен ее понимать.

Уилл покатал бирюзовый камешек на ладони.

– Я… если бы мой сын… Я вам не завидую.

Потерять дочь таким образом… Я встречал ее прежде, и она произвела на меня большое впечатление. У вас есть все основания гордиться ею.

Йидам улыбнулся и сошел с камня в голубую траву, мягко колышущуюся под ветром.

– Спасибо. Она мне по-прежнему исключительно дорога, как, наверное, тебе – твой сын. Хотя я и горюю о потере, но тогда я не мог поступить иначе.

– Вот и я здесь по той же причине. – Уилл швырнул камешек подальше и улыбнулся. – Мне кажется, мой дед был бы рад познакомиться с вами. Вы не показались бы ему странным или пугающим. Он отнесся бы к вам как к очередному открытию. Для него все новое – еще один шаг к познанию мира.

Йидам сорвал травинку и прикусил стебелек.

– Дочь рассказывала мне о своих приключениях после выхода из стасис-капсулы. Твой дедушка играет в этих рассказах не последнюю роль, как и Хэл, и этот Синклер Мак-Нил. Ты его знаешь?

Уилл улыбнулся:

– Немного. Он, наверное, не помнит, но я был его кадди на одном из турниров по гольфу. Он умен и энергичен. И богат к тому же.

Йидам впился в него взглядом.

– Если бы у тебя была дочь, ты бы хотел, чтобы она полюбила его?

Отдаленный грохот копыт на миг отвлек внимание Уилла. Внизу, на равнине, плотоядные напали на стадо. Уилл увлеченно следил, как плотоядные – немного похожие на волков, но полосатые, как сине-голубые зебры, – отрезали от стада и догнали животных, похожих на антилоп, фырканье и победные вопли эхом прокатились по равнине. Когда пыль осела, стадо паслось уже вдали от хищников.

– Думаю, если бы у меня была такая дочь, как Раджани, я доверял бы ее суждению. – Уилл пожал плечами. – Она умна и может сама принимать решения.

– Согласен. – Йидам повернул лицо по ветру и понюхал воздух. – Но ты не ответил на мой вопрос. Что бы ты чувствовал, если бы твоя дочь влюбилась в него?

Уилл неожиданно понял, о чем спрашивает его Йидам.

– Наверное, то же самое, что чувствуете сейчас вы. Радость, смешанную с тревогой. Должно быть, это чувствует любой отец, когда его дочь находит себе любимого. Ваши чувства совершенно естественны. Не настолько вы изменились, чтобы вас нельзя было понять.

Опустившись на корточки, Йидам провел когтями верхней руки по почве и выдернул одно растение с корнем. Если не считать голубого оттенка, оно выглядело совершенно земным.

– Скажи мне, Уилл, что ты думаешь об этом месте?

Индеец откинул со лба черную прядь и зацепил ее за ухо.

– Оно выглядит вполне нормальным. Однажды я слышал гипотезу о том, что вся растительная жизнь на Земле была бы голубой, если бы не морские водоросли. Поскольку они голубоватые и поглощают солнечную энергию в голубой части спектра, другим растениям, чтобы выжить, пришлось черпать энергию излучения зеленой части. Температура тут подходящая, а постоянный ветер, вероятно, позволит использовать ветряные генераторы для производства электроэнергии.

– Согласен.

Уилл посмотрел на Йидама:

– Отсюда достаточно близко до измерения Пигмалиона?

– Полагаю, что да. – Йидам отбросил растение и встал. – Нужно вернуться в Феникс и представить нашим соратникам предварительный отчет. Потом вернемся сюда с измерительными приборами, вычислим силу ветра и другие параметры и решим, подходит ли этот мир для наших целей. Как ты заметил, флора и фауна здесь достаточно близки к земным, чтобы наши рабочие не свихнулись в первый же день.

– Почти все они родились в Затмении и никогда не выезжали из Феникса. Можно сказать им, что это Кения, и они поверят. – Уилл улыбнулся. – На мой взгляд, это замечательное место. Мирное и прекрасное.

– Надеюсь, таким оно и останется. – Йидам протянул к нему руку. – Поскольку мне оно тоже нравится, не хотелось бы думать, что я могу здесь умереть.

Глава 13

Синклер Мак-Нил откинулся в кресле и потер глаза. Вращающееся кресло накренилось, и ноги Сина повисли в футе от стола. В кабинете, предоставленном ему «Лорикой», горела только настольная лампа да светился экран компьютера.

Экран заполнился цифрами, и, хотя Син на секунду закрыл глаза, цифры все равно продолжали светиться у него в мозгу. Он крутил их и так и этак, но ответ всегда получался одинаковый: экспедиция в измерении с кодовым названием «Бирюза» столкнется гораздо с большим числом трудностей, чем предполагалось вначале.

– Даю пенни за твои мысли, Синклер.

Син стремительно выпрямился и развернулся вместе с креслом, едва не стукнувшись коленной чашечкой об угол стола. Из полумрака кабинета ему улыбалось прекрасное, как сон, видение – Раджани. Золотые волосы свободно ниспадали ей на плечи, голубая куртка с подбитыми плечами подчеркивала тонкую талию, белая блузка жемчужно переливалась на фоне эбеново-черной кожи. На мгновение его поразили золотые ромбики ее зрачков – они напоминали зрачки рептилий, – но в миндалевидных глазах Раджани и ее улыбке не было ничего зловещего. Синие джинсы и белые теннисные туфли довершали ее повседневный наряд, но даже в нем она выглядела элегантно. Сип радостно улыбнулся:

– Ты у нас телепат, вот и скажи мне, о чем я думаю.

Раджани покачала головой:

– Я только хотела узнать, не хочешь ли ты посвятить меня в свои мысли.

– Ну хорошо. В данный момент я думаю, что ты – прекрасное видение.

Улыбка Раджани стала шире. Она посмотрела на компьютер за спиной Сина.

– Я почувствовала какое-то беспокойство, когда вошла. Что-то не так?

Син потянулся и встал.

– Да нет в общем-то. Мир, который нашли твой отец с Уиллом, вероятно, лучшее место для нашего плацдарма. Он стабилен, довольно безопасен и достаточно похож на Землю, чтобы у наших рабочих не начались кошмары. – Син обнял Раджани за плечи и почувствовал тепло ее тела. Он повел девушку, к нише, устроенной в кабинете для переговоров, усадил на коричневый кожаный диван и сам опустился рядом. Подвинув стопку распечаток на кофейном столике, Син положил на него ноги и откинул голову на спинку дивана. – Для наших людей его можно назвать идеальным.

Раджани сунула под себя ногу и привалилась к мягкому подлокотнику дивана.

– Но у него есть и недостатки, иначе ты бы так не беспокоился.

Син кивнул:

– Неро Лоринг посчитал, сколько энергии потребуется, чтобы привести в действие межпространственные врата. Он показал мне расчеты.

Получается, что нам нужен эквивалент Гуверовской гидроэлектростанции, работающей на полную мощность. Было бы просто великолепно, если бы в Бирюзе была река, которую мы могли бы перегородить плотиной.

– А ее нет?

– Ничего похожего.

– Но мне казалось, отец говорил про ветер. – Глаза Раджани по-кошачьи блеснули в темноте. – Ведь можно использовать ветряные генераторы, правда?

Можно, если поставить их тысяч пять и устроить хорошую бурю. – Син закрыл глаза и устало помассировал виски. – Все не так уж плохо, но; средняя скорость ветра в Бирюзе – пять миль в час, а чтобы получить минимальное количество необходимой, по расчетам Неро, энергии, она должна быть по меньшей мере вчетверо больше.

Он услышал, как Раджани развернулась, постом почувствовал, что она легонько тянет его за плечи.

– Иди сюда, Син. – Она повернула его к себе спиной и заставила вытянуться на диване. Ее колени мягко сжали его по бокам, и Раджани начала массировать ему шею и плечи. – Можно решить эту проблему как-нибудь иначе. Вета отправилась в Плутонию набрать нам в помощь тамошних обитателей, и, судя по всему, они обладают способностями, которые будут нам полезны.

Син медленно поворачивал голову, чувствуя, как сильные пальцы Раджани снимают напряжение в мышцах.

– Немного ниже ж левее… да, вот здесь. Конечно, судя по рассказам Вата, из плутониан получатся превосходные вьючные животные, и нам не придется перетаскивать в Бирюзу массу тяжелого оборудования. Но не думаю, что у них развита техника, которая позволяет создавать более эффективные генераторы.

– Я не это имела в виду, когда говорила о других решениях. В Бирюзе может смениться время года, и ветер усилится. Может быть, мы найдем способ перекачать туда энергию из измерения Туссо. Отец и Уилл ищут другие измерения с избыточной анергией.

Син почувствовал, что Раджажит вздрогнула, и поднял голову.

– Что с тобой, девочка? Твой отец отличный разведчик, с ним ничего не случится.

– Я знаю. На самом деле меня беспокоит другое. – Она с силой провела костяшками пальцев по позвоночнику Сина. – Тебе ведь известно, зачем меня помещали в стасис?

Он кивнул:

– Тебе нужно было провести какое-то время в изоляции, чтобы ты смогла настроиться на Скрипичника и подслушивать его мысли. Когда он чуть не прорвался в Фениксе прошлым летом, ты преждевременно вышла из капсулы, потому что он был очень близко, и ты его засекла. Ты – наше секретное оружие.

– Не такое уж хорошее я оружие, Син. – Пальцы Раджани мяли его затекшую шею. – Мне не нравится, что в последнее время я перестала слышать Скрипичника. Боюсь, он замышляет против нас какие-то козни. Мы все знаем, что ему нельзя доверять, но меня постоянно мучает вопрос: насколько сильно он может нам навредить и кого он выбрал в качестве жертвы?

Син почувствовал, что Раджани чего-то не договаривает.

– А твой отец и Уилл за пределами нашего измерения в очень уязвимом положении? Но я за него не тревожусь. Там Скрипичник его не достанет. С твоим отцом ничего не случится.

– Я знаю, просто… – Ее голос упал, она замолчала и всхлипнула. – Я не могу прочитать Скрипичника, но и его тоже не могу прочитать.

Син высвободился, сел и прижал ее к себе.

– Кого его? – Он взял Раджани за подбородок и посмотрел в ее блестящие от слез глаза. – Ты должна рассказать мне все, иначе я вынужден буду разнюхивать сам.

Раджани фыркнула, потом нахмурилась.

– Я просто немного расстроена. Мой отец и я… мы оба стали другими. Раньше мы были близки, как Мики, Тед и Дороти, а теперь все иначе. – В ее глазах играли золотые блики. – Как ты относишься к своему отцу?

Син коротко засмеялся и плюхнулся обратно на диван.

– Ну, в основном я стараюсь не обращать на него внимания.

– Почему?

– Это помогает мне не думать о том, как сильно я его ненавижу. – Син проглотил подступивший к горлу комок. – Мой отец несколько раз поступил со мной очень подло. Я, как и все, недоумевал, чем же я заслужил такую немилость. Понимаешь, он же мой отец, он всегда заботился обо мне, и вдруг – так меня наказать! За что? Я никак не мог понять, в чем дело, терялся в догадках, весь извелся. – Он приподнялся на локтях. – И только в Японии сообразил: он хочет подчинить меня себе, хочет мною управлять. Я отказался ему повиноваться, он пошел на уступки, и я вернулся домой. Он держал меня в кулаке, время от времени позволяя мне маленькие бунты, потому что они давали мне возможность выпустить пар, и я оставался с ним, под его контролем. В конце концов Койот довел дело до развязки, мы расстались, и я понял, что никакого примирения быть не может.

Раджани покачала головой:

– У меня с отцом сложность совсем в другом. Мы отдалились друг от друга и не можем найти общую почву.

Син снова сел и положил локти Раджани на колени.

– Не правда, просто вы пока не смогли найти общую почву. Но твой отец пытается ее отыскать. Ты обращай внимание не на слова, а на поступки, тогда ты это поймешь.

– В самом деле? – Раджани нахмурилась. – В последнее время он больше внимания обращает на тебя, чем на меня.

– Ты не правильно истолковала его мотивы. – Син улыбнулся. – После возвращения из первой экспедиции в Бирюзу он проводит со мной много времени по двум причинам. Мы с тобой близки, поэтому, во-первых, он может многое узнать через меня о тебе. Но, что более валено, зная о нашей близости, он хочет понять, что я собой представляю, достаточно ли я хорош для тебя.

– Ты так думаешь?

– Я знаю. – Син взял руки Раджани в свои. – Я не могу читать чужие мысли. Порой мне и "в собственных-то непросто разобраться, но ты мне очень дорога. – Он смущенно засмеялся. – Как все-таки странно… Сижу здесь, в темноте, держу за руки женщину с другой планеты…

– Я родилась здесь, в Юте.

– Ну хорошо, женщину прекрасную, как будто она с другой планеты… И мне легко и радостно, как ни с одной другой женщиной в мире. – Он покачал головой. – Ее отец – дух-хранитель тибетского монастыря, а сама она обладает невероятными способностями. Благодаря ей я избежал смертельной ловушки. Благодаря ей и ее друзьям я вовлечен в невероятную войну. Чудовище с мозгами набекрень пытается овладеть миром, и я помогаю его остановить.

Раджани сжала его ладони.

– Мне не нравятся ваши слова, мистер МакНил, но я одобряю ваши поступки. – Она наклонилась и легко коснулась губами его губ.

Син улыбнулся:

– Я тоже одобряю ваши поступки, мисс Раджани. – Он поцеловал ее более крепко, и она не отстранилась. – Я влюблен в тебя, и влюблен здорово, тебе это известно?

– Известно. Я почувствовала, что меня тянет к тебе, когда мы с Нэтч вломились в твой номер в Японии. По одному только впечатлению от твоей комнаты я поняла, что ты должен быть сильным, добрым и мудрым. – На мгновение она опустила глаза, потом бросила на него озорной взгляд. – Потому-то я и стащила твои цепочки. Они связывали меня с тобой.

– Поскольку ты воспользовалась ими, чтобы найти меня и спасти, я очень рад, что ты их взяла.

Раджани погладила его по щеке.

– Я разделяю твои чувства, Син, и твои сомнения. Мы оба мучаемся вопросом, искренни ли наши чувства или они просто порождены обстоятельствами, в которые мы оба попали. Мы знаем о нависшей над нами угрозе и, естественно, тянемся друг к другу. Нет ничего странного в том, что мы хотим бороться за свою жизнь вместе.

– Ты права, это естественно. И то, что мы ближе друг к другу, чем нашим родителям, тоже естественно. – Син наклонился и поцеловал Раджани в шею. – Для меня – потому что мой отец подонок, которому было бы исключительно полезно принимать ванны в соляной кислоте. Для тебя – потому что твой отец уже не простой смертный. Ему трудно понять наши страхи, трудно думать так же, как мы.

– Если бы я знала, как дать ему понять, что я по-прежнему его люблю! – Раджани грустно посмотрела на Сина. – Как ты думаешь, он знает об этом?

– Думаю, знает, и эта мысль наполняет его гордостью. – Син поцеловал ее в кончик носа, потом похлопал себя по животу. – А вот у меня внутри совершенно пусто.

– Ты закончил с делами? Пойдем поедим?

Син выпрямился, освободив ноги Раджани, и посмотрел на компьютер.

– Да, это чудовище будет грызть цифры еще пару часов. Мы можем пойти к мексиканцам, и ты расскажешь мне, что психологи насобирали на Пигмалиона.

– Договорились, но только при условии, что ты вовремя отправишься в постель.

Син поднял бровь. Раджани засмеялась.

– Чтобы прочесть эту твою мысль, не нужно быть телепатом, Синклер. – Она встала и потянула Сипа за собой. Обняв его за талию, она положила голову ему на грудь. – На самом деле я имела в виду, что тебе нужно отдохнуть, но, учитывая постоянную угрозу, с сознанием которой мы живем, я не могу лишить нас обоих любви, счастья и чувства безопасности этой ночью.

Глава 14

Деймон Кроули не терял времени зря за те два дня в измерении Титана, которые понадобились для его исцеления. Он периодически навещал Койота и проверял, как идет процесс восстановления, время от времени отправлялся на разведку в соседние протоизмерения, а в промежутках усердно трудился, делая напильником крестообразные насечки на головке каждой пули в обоймах своего "Мака".

Покончив с последней, он удовлетворенно улыбнулся и в последний раз поднялся в пещеру проведать Койота.

В конце первого же дня Койот перестал нуждаться в дополнительном кислороде, и случилось это весьма своевременно, потому что баллон уже почти опустел. В капельнице отпала необходимость в первый же день. Организм Койота высосал ее досуха, а потом отторг иглу как инородное тело.

Кроули присел на корточки и откинул одеяло с Койота. В полутьме пещеры он с трудом разглядел несколько красноватых бугорков, покрывших его ноги. По внешнему виду они напоминали сыпь, высыпающую при кори. Кроули провел над ними рукой и ощутил тепло. Организм работал, выталкивая из себя осколки гранаты. Если процесс восстановления и дальше пойдет с такой скоростью, тело Койота избавится от осколков в течение недели.

Он встал и посмотрел на культю, торчавшую из левого рукава больничной рубахи. Швы уже рассосались и багрово-красные шрамы почти исчезли. Культя уже переросла отметку, которую Кроули сделал на стене пещеры в первый день, и на конце ее появилось что-то вроде почки, похожей на ручку эмбриона. Кроули не сомневался: пройдет не так уж много времени, и рука снова будет целой и невредимой.

– Кома. С ней будет посложнее. – Кроули сосредоточился и попытался прочесть мысли Койота, но ничего не уловил. Мозг Койота по-прежнему функционировал и, судя по тому эпизоду, когда кровать едва не рухнула вниз в другом измерении, мог воздействовать на окружающий мир, но после того, как они прибыли в измерение Титана, Койот закрылся.

Кроули улыбнулся:

– Могу понять тебя, дружище. Выздоравливай поскорее. Ты нам нужен. – Он снова укрыл Койота одеялом и вышел из пещеры. Неподалеку от входа валялись крупные камни. Кроули перекатил их поближе и заложил отверстие. За работой он развлекал себя мыслью, что не он первый заваливает камнями вход в средиземноморскую пещеру с надеждой на воскресение того, кто лежит внутри. Только Кроули был готов отпустить Койоту больше трех дней и очень надеялся, что тот вернется к ним всего лишь человеком.

Несколько раз согнув левую руку и убедившись, что она совершенно здорова, Кроули вытянул ее вперед и проделал дыру между измерением Титана и Землей. Он шагнул в земное измерение и очутился в тенистом дворике в самом сердце Затмения. Кроули посмотрел сквозь листву деревьев на небо и увидел черную сталь и пластиковые панели, которые вытягивали энергию из солнечного света, чтобы питать ею огромный город в пустыне. Благодаря маленькой щели в черном куполе, созданной Городским Центром, дом Кроули находился в узком каньоне света и напоминал ему о тех временах, когда город был залит солнцем.

Два огромных клыкастых зверя, окраской напоминающих доберман-пинчеров, а размерами и жесткой шерстью – ирландских волкодавов, выскочили из двухэтажного дома и застыли на верхних ступенях заднего крыльца. Собаки оскалились и злобно зарычали, предупреждая пришельца, что ему не поздоровится, если он вздумает подойти ближе.

Кроули замер как вкопанный.

– Кара, Амас, это всего лишь я. – Он не шевелился, дожидаясь, пока звери узнают его и успокоятся.

Собаки понюхали воздух, прыгнули с крыльца и подбежали к нему. Кроули опустился на колени, по очереди обнял своих грозных стражей, потом встал и, сопровождаемый почетным эскортом, направился к черному входу. Он открыл дверь, нисколько не удивившись ни тому, что она не заперта, ни тому, что его имущество осталось нетронутым.

Последний любитель легкой наживы проник во владения Кроули несколько месяцев назад. На этот самоубийственный шаг бедолагу толкнули подначки дружков по шайке. Правда, жизнь незадачливому воришке удалось спасти, но с тех пор у него появилась новая кличка – Малыш Импо.

Кроули спустился в подвал, открыл шкаф для инструментов и нажал потайную кнопку. Задняя стенка шкафа уехала в потолок, открыв арсенал.

У Кроули была внушительная коллекция оружия, самого разнообразного, но одинаково смертоносного. С полки, где еще сохранились очертания «Мака-10», висевшего сейчас у его бедра, он взял тяжелый цилиндрический глушитель и навинтил, его на ствол пистолета. Потом приладил лазерный прицел, прицепил ремень и повесил оружие на плечо.

Кобуру от «Мака», висевшую на поясе, Кроули заменил другой, более тонкой, с серебряным цилиндром внутри. Он вытащил из нее сорокасантиметровую дубинку и щелкнул выключателем, чтобы проверить, не сели ли в фонаре батарейки.

Убедившись, что все в порядке, Кроули выключил фонарь и убрал дубинку в футляр.

Он осмотрел остальное оружие, но решил, что хватит и того, что он выбрал. Уже собираясь закрыть шкаф, Кроули спохватился и натянул пару черных кожаных перчаток с мешочками свинцовой дроби, вшитыми в районе суставов. Он выбросил вперед правую руку, и его кулак врезался в стену, оставив в ней вмятину. Кроули стряхнул штукатурку с перчатки и закрыл шкаф.

Потом он перешел в центр подвала, сделал несколько глубоких вдохов и сосредоточился. Он погружался в себя все глубже, покидая личность Деймона Кроули и приближаясь к истинной своей сути, к самому ядру. Серо-голубая жемчужина приобрела зеленоватый оттенок и разбухла, приветствуя его. Убедившись, что остался верен себе, он позволил себе улыбнуться, затем с холодной решимостью настроился на выполнение своей мрачной миссии.

Первым делом он вызвал в сознании образ штаб-квартиры "Воинов Арийского Мирового Союза". Благодаря своим интересам в городе и связям с предшественником нынешнего Койота Кроули хорошо знал, где она находится. Более того, однажды он даже помог другому Койоту проникнуть туда для рекогносцировки. Они тогда вошли и вышли никем не замеченные, и Кроули не забыл того, что увидел и почувствовал там.

Он простер сознание во внешний мир и начал искать место, которое соответствовало сложившемуся у него образу логова «воинов». Шаг за шагом решал он свое уравнение и в конце концов через соседнее измерение переместился туда. Материализация в штаб-квартире «воинов» была мучительно медленной, но, к счастью, никто его не заметил.

Он точно рассчитал место своего появления – темный угол на территории гаража. Проверяя еще раз оружие, Кроули пожалел, что не укрыт тенью, которую всегда носил за пределами, но через секунду после рождения этой мысли убил ее. Работу, которую ему предстояло выполнить, должен был сделать человек, не тень.

Два высоких светловолосых «арийца», вооруженные автоматами, прохаживались по помосту, окружавшему верхний уровень гаража. Кроули выступил из тени и двумя выстрелами снял часового в дальнем конце помоста. Одна пуля пронзила «арийцу» грудь, вторая угодила в живот. Он врезался спиной в стену и сполз на помост, оставив на стене алую полосу.

Второй охранник, увидев, что напарник упал, вскинул оружие и начал поворачиваться к Кроули. Двухсотграновая пуля, выплюнутая «Маком», довершила за него поворот. Она попала в ногу над коленным суставом, пошла вверх и вправо, превращая в крошево бедро охранника, и вышла в четырех дюймах от входного отверстия вместе с кровью, ошметками мяса и обломками кости.

"Ариец" вцепился в перила, пытаясь удержаться на ногах, и хотел закричать, но не успел: его настигли еще две пули. Одна пробила легкое, другая разнесла череп, забрызгав стену кровью и серой кашицей. Охранник повалился на спину, дернулся пару раз и затих.

Кроули замер, прислушиваясь, но все было тихо, только воздух со свистом выходил из легкого мертвого «арийца». К запаху кордита примешивался запах крови и зловоние фекалий. Кроули не раз чувствовал его прежде и иногда позволял себе поддаться жалости, которую будил в нем этот спутник насильственной смерти, но на сей раз жалости места не было. Он не хотел считать тех, кого убил, людьми – да «арийцы» ими и не были.

Под оболочкой человеческого тела скрывались чудовища. Они умели ходить на двух ногах и разговаривать, но никто из них не мог сойти за человека, потому что их идеи ставили их вне человечества.

К чудовищам не может быть сострадания.

Кроули продвигался по штаб-квартире «воинов», словно библейский ангел возмездия, явившийся поразить перворожденных Египта. Два «арийца», сидящие перед мониторами камер наружного наблюдения, умерли, даже не успев повернуться. Еще шестеро скончались во сне, грезя о Белой Империи, которую обещал им их вождь.

Следующие трое, среди которых были и те, что стреляли в Нэтч и Койота, встретили смерть, нестройно и фальшиво распевая в душевой. Еще четверых Кроули обнаружил в столовой. Троим хватило по одной пуле на каждого. Четвертый умер, предварительно убедившись на двух наглядных примерах, что кофейный автомат, хотя он и непрозрачен, не является пуленепробиваемым.

Перезарядив оружие, Кроули поднялся на второй этаж и заглянул в две пустые классные комнаты на южной стороне здания. Опасаясь ловушки, он осторожно приблизился к открытому дверному проему в северном конце коридора, который проходил через весь второй этаж. За открытой дверью оказался довольно просторный зал, пол и стены которого были закрыты толстыми матами. В дальнем конце зала стоял на коленях худой невысокий мужчина.

Опасаясь засады, Кроули вошел в зал на цыпочках и быстро отскочил в сторону от дверного проема, но обнаружил, что коленопреклоненный субъект – единственный человек в зале. На стене висел огромный портрет Гитлера в окружении более мелких изображений Ива Меша, Тома Мецгера, Дэвида Дьюка и Пэта Бучанана.

Кроули направил пистолет на мужчину, но, к его удивлению, тот не проявил ни малейшей тревоги при виде оружия.

– Я почувствовал ваш приход.

– В самом деле? – Зеленые глаза Кроули недобро сузились. – Тогда ты был должен почувствовать, зачем я пришел Мужчина важно кивнул:

– Я ожидал чего-то в этом роде, особенно после исчезновения Лоринга из больницы. Я поставил там своих людей для наблюдения. Ловко это у вас получилось. – Он склонил голову к плечу. – Но вас я не ждал. Я думал, они пришлют поляка.

– Я не оставил им выбора, Генрих.

– Разумеется. Вы же представитель высшей расы, мистер… Кроули, если не ошибаюсь. – Генрих выпрямился и поднял голову. – Какая жалость, что такой мастер умрет из-за каких-то сионистов, обманом склоняющих слепцов к измене своей расе. Вы хоть одного оставили в живых там, внизу?

– Они слишком глупы, чтобы жить. Они пошли за тобой, творили по твоему приказу грязные дела и потому умерли. – Кроули поднял указательный палец свободной руки. – И – просто чтобы ты знал – я действую сам по себе. Я не являюсь ничьим орудием.

Генрих рассмеялся – искренне, но, пожалуй, излишне громко.

– Нет? А я-то думал… Готов спорить, вы верите, например, в фикцию под названием Холокост.

– Только дураки отрицают историю, – не сводя глаз с Генриха, Кроули покачал головой. – Нацисты убивали евреев, цыган, славян, гомосексуалистов и любых коммунистов, которые попадали им в руки. Сталин убивал не только их.

Культурная революция Мао, Народная Кампучия, курды в Ираке, массовые бойни в Латинской Америке – все это факты истории. Вы можете спорить о количестве погибших, можете играть словами, чтобы не называть вещи своими именами но никто не может отрицать последствий той ненависти, которую вы проповедуете. Изуверство и фанатизм, которые вы распространяете, убивают людей.

– Забавно слышать это от человека, который только что убил почти два десятка людей. – Генрих улыбнулся.

– Нет, Генрих, таким способом тебе меня не задеть. Вы – нравственный эквивалент бациллы. Вы – интеллектуальная Черная Смерть, только против вас не бывает иммунитета. Вас нужно просто уничтожать – и за этим я пришел сюда.

Генрих плавным движением поднялся на ноги.

– Вы слышали что-нибудь об айкидо, мистер Кроули?

– Это имеет какое-нибудь отношение к нашей дискуссии?

– Имеет. – Генрих поклонился. – Такого мастера айкидо, каким являюсь я, нельзя застрелить. Едва вы только подумаете о том, чтобы нажать на спусковой крючок, я увижу образ пули в вашем мозгу и уклонюсь.

Кроули вскинул бровь:

– Спорим на вашу жизнь?

Нет, на вашу. – «Ариец» холодно улыбнулся. – я просто хотел, чтобы вы поняли, каким образом я смогу пересечь комнату и убить вас.

Кроули быстро выстрелил в Генриха. «Ариец» скользнул в сторону, и пуля впилась в обивку стены, подняв облачко перьев.

– Десять шагов, Кроули. Теперь уже девять. – Генрих вильнул вправо, потом по диагонали – влево. – Восемь.

Кроули выстрелил еще раз, но Генрих отскочил и, сделав колесо, сильно сместился влево.

– Сдавайтесь, Кроули. Вы уже все равно что мертвы.

– Я? – Кроули прищурился. – Вы не слышали такого высказывания, Генрих: "Чтобы зло восторжествовало, нужно только, чтобы добрые люди бездействовали"? А вы знаете, какой логический вывод следует из этого утверждения?

"Ариец" продвинулся вперед еще на один шаг.

– Нет, но вы мне, конечно же, скажете.

– Чтобы восторжествовало добро, добрые люди должны устроить так, чтобы злые люди не делали ничего. – Кроули навел оружие на Генриха и нажал на спусковой крючок. – Именно так я и поступлю.

Пуля размозжила коленную чашечку Генриха, раскромсала связки, хрящи, чуть не оторвала ему ногу. С диким воплем вождь "Воинов Арийского Мирового Союза" упал на маты. Он вцепился в окровавленное колено и уставился безумными глазами на Кроули, не в силах поверить в происходящее.

– Это невозможно, – прошептал он, отчаянно пытаясь отрицать очевидное. – Вы не могли выстрелить. Я ничего не видел.

Кроули неторопливо пошел к "арийцу".

– Правильно, маломерок, ты ничего не видел.

А до того видел лишь потому, что я тебе позволял. – Кроули улыбнулся жесткой улыбкой. – Ты исчерпал мое терпение, и теперь пришел час расплаты.

Генрих оттолкнулся правой ногой и, вцепившись в мат, попытался отползти от Кроули.

– Это не имеет значения. Есть и другие. Они вернутся сюда. Они тебя выследят. Ты все равно не выиграешь.

– Я уже выиграл, Генрих. Если есть другие, я их уничтожу, и никто не станет оплакивать тебя или их. – Кроули обошел кровавую полосу на мате и приставил ствол пистолета ко лбу Генриха. – Никому нет дела, жив ты или мертв, Генрих, поэтому тебе придется умереть.

Он выстрелил.

Генрих упал на спину. Его мертвые глаза уставились в потолок, вокруг головы образовался черный нимб из крови. Из дыры во лбу потек тоненький ручеек. Он добежал до переносицы, разделился надвое, медленно наполнил кровью обе глазные впадины, а потом кровавые слезы побежали по щекам Генриха.

Глядя на маленькое тело у своих ног, Кроули подумал, что Генрих был прав по меньшей мере в одном: другие «воины» действительно были – глупые, кровожадные фанатики, – и они вернутся.

Они найдут своих мертвых товарищей и поклянутся отомстить. И если они узнают, кто расправился с их друзьями, то начнут охоту за ним.

Кроули улыбнулся. Они слишком тупы. Им нужна подсказка, чтобы они вычислили виновного. Кроули решил дать им эту подсказку.

Он вставил в "Инграм Мак-10" новую обойму и, усевшись, принялся ждать.

Глава 15

Уилл наполнил пластиковый стаканчик жидкостью, которая в Бирюзе называлась кофе. Он обошел группку людей, сидящих кружком в центре палатки-столовой, и нашел складной стул, который выглядел достаточно прочным, чтобы выдержать вес его тела. Едва он сел, как задние ножки погрузились в землю, и стул начал заваливаться назад, но Уилл успел вскочить, не пролив ни капли. Он переставил стул на более плотный участок, снова сел и положил усталые ноги на стол.

Уилл подул на горячую жидкость и сделал осторожный глоток. По сравнению со вчерашним днем вкус пойла улучшился; по крайней мере Уиллу так показалось. Он решил, что не принимает желаемое за действительное, поскольку несколько рабочих добровольно вызвались следить за качеством кофе и пищи. Ежедневно поставки продовольствия приносили какие-нибудь сюрпризы, отчего жизнь в голубой глуши становилась пусть и напряженной, но увлекательной.

Уилла позабавил сложный и тщательно разработанный план доставки рабочих в Бирюзу, автором которого была Джитт. Она полагала – и совершенно справедливо, по мнению Уилла, – что рабочие не смогут плодотворно трудиться, если поймут, куда они попали. Оказаться вне Земли, в другом измерении, возможно, опасном для человека, – это, пожалуй, чересчур необычное приключение. Джитт доказывала, что тревога в рабочих лагерях может привести к массовому дезертирству и беспорядкам.

Чтобы избежать этого, рабочих переправляли в Бирюзу в три этапа. Из Феникса волонтеры полетели на реактивном самолете в Японию. Для большинства рабочих – за исключением нескольких человек, отслуживших в армии, – это был первый в жизни полет, и их не пришлось долго убеждать принять пилюли от тошноты. Седативное средство, которое им дали, не только успокоило их желудки, но и притупило восприятие до такой степени, что они стали походить на зомби.

Сразу по прибытии в Японию рабочих погрузили в автобусы и отвезли из аэропорта в Галбро.

Там, под предлогом прививок, их снова накачали наркотиком и переправили в Бирюзу через пространственный тоннель, расположенный в Центре. Здесь Уилл, Тед и другие посвященные расселили почти ничего не соображающих рабочих по времянкам, сооруженным японской СВБ.

Третий этап включал в себя акклиматизацию рабочих. Для большинства из них этот процесс не был тяжелым, потому что перемена декораций их заворожила. Более прохладный климат и изобилие растительности – хотя и голубой – подействовали на рабочих благотворно. Очень немногие в достаточной степени были знакомы с астрономией, ботаникой или биологией, чтобы догадаться, что они не на Земле, а тех, кто все-таки выражал тревогу, быстро переубеждали и успокаивали самозваные эксперты, мнившие себя знатоками в любых вопросах, которые обсуждались между рабочими.

Постепенно все привыкли к своему новому, временному, дому. Многие считали, что находятся где-нибудь в Юго-Восточной Азии, а недавно начало распространяться мнение, будто строительство ведется на Борнео. Если Уилл знал, что ночные концерты насекомых и птиц в джунглях не похожи на пение представителей земной фауны, то у жителей Затмения не было никаких критериев, чтобы прийти к такого рода заключению. Не располагая фактами, они создали собственную реальность и чувствовали себя в ней вполне уютно.

Уилл постепенно втянулся в игру и даже начал приводить доказательства, подкрепляющие объяснения новоявленных экспертов, поскольку это помогало поддерживать в лагере спокойную обстановку. Труднее всего ему было привыкнуть к тому, что голубая листва, увядая, начинает зеленеть, а потом превращается в слизь. Один из рабочих выдвинул такую гипотезу: синеватый оттенок означает, что растение лучше приспособлено к холоду. Ведь всем известно, что кожа и губы у людей синеют на морозе. Зелень превращается в слизь, потому что она становится слишком горячей и просто тает. Хотя это объяснение выворачивало логику наизнанку, Уилл углядел в нем зерно здравого смысла и согласился с ним, подкрепив тем самым самоуважение рабочего, который предложил эту гипотезу.

В палатку вошел Тед Фарбер. Он хлопнул нескольких рабочих по плечу, посмеялся чьей-то шутке, потом налил себе кофе и подсел к Уиллу.

– Длинный сегодня денек, а, Уилл?

Индеец кивнул:

– Действительно длинный, но ты, кажется, держишься молодцом.

Тед гордо улыбнулся и расправил плечи. Уилл чувствовал, что Фарбер черпает силу в сознании возложенной на него ответственности. Рабочие, похоже, считали Теда кем-то вроде неофициального инспектора и часто делились с ним своими маленькими проблемами. Из-за явного уважения, которое выказывал по отношению к нему Бат, охранники, патрулирующие лагерь, прислушивались к мнению Теда, и благодаря этому ему легче было поддерживать порядок в лагере.

Растрясаю жирок, который накапливал годами. – Тед хлопнул себя по животу. – В него вошло столько ящиков пива, что уже не упомню сколько, но за эти десять дней оно вышло из меня потом. Мы опережаем график работ по строительству ветряных генераторов и можем выдерживать такой темп и дальше, если призрачные каменщики нас не подведут.

Говоря о призрачных каменщиках, Тед понизил голос. С помощью Веты в Бирюзу для тяжелых работ переправили несколько созданий, которых Джитт называла плутонианами. Размером с трактор, внешне они напоминали муравьев, произведенных той же фирмой, которая выпускает броненосцев. Плутониане были невероятно сильны и, как выяснилось, действительно обладали примитивным разумом. Во всяком случае, получая от Веты простейшие указания, они расчищали на склоне холма террасы и устанавливали на них постаменты из огромных каменных глыб, обеспечивая необходимую для работы ветряных генераторов высоту сооружений. Как-то вечером Уилл видел их за работой; после этого две ночи подряд его преследовали кошмары.

Один из рабочих оглянулся на Теда:

– Эй, шеф, как вы думаете, призрачные каменщики выйдут сегодня ночью?

Тед покачал головой:

– Сколько раз повторять тебе, Билл, – это эльфы. Ты выставляешь им мисочку молока, а они делают за тебя всю работу.

Уилл посмеялся, чтобы поддержать шутку Теда. С самого начала они столкнулись с серьезной проблемой: рабочие, в общем-то вполне дисциплинированные, рвались из лагеря посмотреть, как возводятся постаменты для генераторов. Отсутствие тракторных следов вокруг строительной площадки, молчание двигателей и тяжелый, почти удушливый запах, который время от времени доносил с той стороны ветер, были загадкой, и люди жаждали ее разгадать. Тед говорил всем, что за эту часть проекта отвечают японцы, но несколько смельчаков предпринимали попытки выяснить, что же на самом деле происходит там по ночам.

Индеец разглядывал поверх чашки рабочих, собравшихся в кружок. Двоих недостает. Толстяка Кента и парнишки из Айовы. Он схватил Теда за плечо.

– Нет Кента и Билли Кауфмана.

Тед поставил на стол чашку с кофе и выругался.

– Вот черт! Муни, ты что, вешаешь мне здесь лапшу на уши, а Кент с Билли тем временем пытаются подглядеть за япошками? – Он встал и покачал головой. – Если охранники поймают, это еще полбеды, но у японцев там шныряют киберниндзя. Ребята, вы оставайтесь здесь. Уилл, пошли поищем этих удальцов, пока они не нашли неприятностей на свою голову.

Уилл выбросил стаканчик из-под кофе в мусорное ведро и вышел следом за Тедом из палатки.

– Беги за Батом, пусть отправит людей к ограждению, а я расскажу о пропавших Хэлу, он предупредит ниндзя.

Тед кивнул и бросился к палатке Бата, а Уилл побежал в противоположном направлении. Точно в центре расчищенного участка стоял передвижнои домик, где находился командный пункт плацдарма. Уилл одним прыжком вскочил на деревянное крыльцо и распахнул дверь.

– Извини, что врываюсь, Хэл, но у нас два парня… – Он замялся, увидев, что Хэл Гаррет не один, и кивнул Йидаму и облаченному в тень Кроули. – Два парня ушли в джунгли, чтобы посмотреть на "призрачных каменщиков". Ты должен предупредить…

–..японцев, – закончил за него Хэл и потянулся к рации. – Они найдут их, не волнуйся.

В этот момент хриплый мужской вопль разорвал тишину морозной ночи. Уилл развернулся, спрыгнул с крыльца и бросился бегом на север, в направлении джунглей и ветряных генераторов за ними. Йидам нагнал его в два прыжка, а Кроули дышал Уиллу в затылок, хотя в последнее время он немного прихрамывал на правую ногу.

– Не знаю, что это может быть, – мы же не нашли в джунглях крупных хищников.

– Может быть, наоборот, это что-то настолько мелкое, что кто-нибудь, не заметив, споткнулся и сломал ногу.

Впрочем, Кроули сам понимал, что это объяснение неубедительно. Они проломились через подлесок и вступили в чужой мир. Ночной концерт прекратился, и джунгли превратились в неподвижную декорацию с длинными тенями и обманчивыми перспективами. Уилл бессознательно перестал полагаться на зрение и сосредоточился на звуках, запахах и ощущениях.

Кроули и Йидам свернули влево. В правильном направлении, машинально отметил Уилл. Он бежал через джунгли, стараясь производить как можно меньше шума, и поэтому слышал стоны и тихий шелестящий звук, который он принял за успокаивающий шепот товарища пострадавшего.

Индеец знал, что надо бы направиться к ним и предложить помощь, но что-то тянуло его в глубь джунглей.

Еще совсем недавно Уилл не стал бы доверять своим чувствам. Сейчас, пробираясь по джунглям, он в полной мере оценил произошедшую с ним перемену. В эту минуту он был не столько Уиллом Рэйвеном, сколько кораблем, которым управлял неведомый дух. Уилл Рэйвен чувствовал себя чужаком, непрошеным гостем в первобытном девственном мире Бирюзы; но тот, кто вселился в него сейчас, был частью этого мира. И едва Уилл осознал это, как ему тут же стало ясно: существо, которое он преследует, в высшей степени чужеродно Бирюзе.

Уилл раздвинул границы своего восприятия, и протоизмерение под названием Бирюза ожило для него. Он чувствовал своих товарищей по лагерю и ощущал сочившийся из них страх. С севера он уловил охотничий азарт поисковой партии японцев, приближавшихся к месту, откуда донесся крик. От Йидама исходили чуждые, непонятные эмоции, но все же более понятные, чем от Веты и плутониан со строительной площадки, правда, Уилл не почувствовал ничего, что указывало бы на местонахождение Кроули, но сейчас это его не беспокоило: Йидам достиг источника боли, который Уилл принял за Билли или Кента, так что впечатления Кроули могли затеряться на фоне этого фейерверка страданий.

Уилл еще круче взял вправо и почувствовал, что расстояние между ним и преследуемым сокращается. Он не мог бы сказать, за кем гонится, но ощущал принципиальное отличие этого существа от всего, что его окружало. Оно было каким-то не правильным, неуместным в этом мире, как неуместна механическая собачка среди живых щенков. Не правильность заключалась не в размерах существа, и не в форме, а в какой-то его искусственности. Уилл настроился на этот искусственный аспект и побежал, словно влекомый невидимой нитью.

Уилл понял, насколько он близок к цели лишь в тот момент, когда едва не врезался в существо.

Из-за маленьких размеров зверя ему казалось, что расстояние между ними несколько больше. Существо повернуло голову и разинуло пасть в беззвучном крике, от которого Уилла бросило в дрожь. Существо отскочило и врезалось спиной в толстое дерево.

Сознание Уилла как бы раздвоилось. Одна его часть понимала, что глупо бросаться на неизвестного противника с одним лишь ножом, другая без колебаний отдала приказ атаковать. Уилл шагнул вперед, сделал ложный выпад и, когда тварь бросилась на него, отскочил. Острые когти распороли ему руку; он скрипнул зубами, но чутье тут же подсказало ему, что рана поверхностная.

Индеец прыгнул вперед и полоснул изогнутым лезвием по туловищу противника. На груди существа появился тонкий порез, края его разошлись, из раны выступила черная жидкость, но Уилл не почувствовал ужаса, который должен был бы исходить от раненого существа. Вместо того чтобы броситься наутек, тварь отклонилась вправо и ударила костлявым кулаком Уилла по ребрам.

Удар отшвырнул Уилла на куст метрах в трех позади. Юноша сгруппировался в падении, приземлился на спину, перекувырнулся через голову и мгновенно вскочил. Инстинктивно нырнув вправо, он избежал столкновения с ринувшимся на него существом, выскочил на небольшую полянку и повернулся лицом к противнику.

В этот момент он вновь почувствовал странное раздвоение. Он видел, словно со стороны, как кружит над низеньким, тощим, закованным в панцирь зверем, словно койот, выискивающий уязвимое место у дикобраза. Уилл понимал, что существо напало на него, защищаясь. Оно надеялось напугать преследователя или ранить его достаточно сильно, чтобы положить конец погоне. Оно хотело удрать от Уилла, а не убивать его.

Несмотря на устрашающий вид существа, Уилл знал: оно не приспособлено для настоящего боя.

Большие глаза, крупные уши и склонность бежать по первому побуждению подсказали Уиллу, что перед ним не хищник. Это открытие в сочетании с механической природой создания неожиданно натолкнуло индейца на новую мысль. Уилл понял, зачем оно здесь, в Бирюзе.

И эта догадка означала, что Уилл должен его уничтожить. Для этого он сам должен был стать хищником. Не раздумывая, Уилл освободил свое сознание и предоставил себя духам, как учил его дедушка.

Частичка человеческого разума, оставшаяся в нем, отметила, что дух, избравший его, был духом Ворона. Он подбросил в правой руке нож, и в кривом лезвии отразился изогнутый клюв ворона.

Потом Уилл пошел на врага.

Ложный выпад отвлек внимание противника; существо отшатнулось, и Уилл лягнул его прямо в грудь. Прыжок вперед, еще один удар ногой, и противник отлетел, кувыркаясь в воздухе.

Уилл прыгнул ему на спину и приставил лезвие ножа к мягкой полоске под подбородком существа. С силой потянув нож на себя, Уилл почувствовал, что лезвие погружается в толстые мышцы.

Он откинулся назад и резанул, изо всех сил прижимая нож к шее врага. На руки Уилла хлынула черная кровь, но почему-то холодная, со сладковатым запахом разлагающейся плоти. Существо дернулось раз, другой, и затихло. Поднимаясь, Уилл заметил, что конечности убитой твари вывернуты под совершенно неестественным углом.

Он почувствовал на плече чью-то руку и – человеческое сознание полностью вернулось к нему – увидел перед собой призрачную фигуру Кроули.

– Занятная у тебя добыча, Уилл.

Индеец хмыкнул и сея на корточки.

– Это разведчик, мистер Кроули. Он создан специально для этой цели.

Человек-тень кивнул:

– Интересно, почему он не покинул Бирюзу, когда понял, что обнаружен?

Уилл пожал плечами:

– Может быть, решил, что я не представляю для него серьезной угрозы? Или у него не сработал инстинкт самосохранения…

– Или конструктор подчинил его чувство самосохранения чувству долга. – Кроули опустился на корточки рядом с Уиллом и дотронулся до хитиновой маски существа. – Похоже на боевую маску самурая, ты не находишь?

Уилл кивнул:

– Может быть. И это наводит на определенные подозрения. Я прав?

– В том, что Риухито приложил руку к созданию этого существа? Возможно. – Кроули уперся локтями в колени и переплел пальцы. – Тот факт, что оно не покинуло измерение, когда его обнаружили, можно истолковать и так: его создатель ни на минуту не предполагал, что оно может столкнуться с подобной ситуацией.

Думаете, это испытательная модель, попавшая сюда случайно?

Кроули кивнул:

Боюсь, это лучшее, на что мы можем надеяться.

Уилл хмыкнул:

– А в худшем случае сюда заявятся его старшие братья и обрушатся на нас, как смог на Лос-Анджелес?

– И скоро, – добавил Кроули. – Очень, очень скоро.

Глава 16

Предательство!

Риухито улыбнулся: это слово пробудило в нем чувства, наполнившие его грудь огнем. Предательство! Он смаковал его, впитывая каждую каплю боли и праведного гнева, которое оно несло с собой.

Как его великий дед, заносивший в каталог новые виды морских беспозвоночных, Риухито фиксировал каждую подробность того, что исследовал. Он соотнес свои новые впечатления с уже известными и пришел к выводу, что сталкивался с предательством раньше, правда, в более завуалированной и не такой обидной форме.

Он парил над четверкой вернувшихся разведчиков и думал, что предательство известно ему с рождения. Гигантские технокорпорации, которые правили Японией, образуя промышленный сегунат, на самом деле только изображали преданность императору. Если дед Риухито возражал против действий того или иного министра, впавший в немилость подавал в отставку, а корпорации выбирали ему на замену другого – идеологическую копию первого, – и все шло по-старому. Самое неприятное, конечно, заключалось в том, что уволенный министр не только не искупал свою вину, сделав сеппуку, но и – как частенько бывало – принимал предложенный корпорациями пост, который давал ему больше власти, чем было у него в правительстве.

Риухито окинул взором свои владения и подпитал себя ощущением собственной правоты, которое вобрал от башни, где он парил. Отобрав лучших своих воинов, Риухито размножил их и создал две армии, которые заставил биться друг с другом. Это были эпические битвы. Потерпевших поражение он уничтожил, а победителей обессмертил. Им было дозволено стать стенами и полами его башни. Таким образом, он жил в окружении верных вассалов, как императорский дом с давних времен.

Корпорации насмехались над традициями Японии, на которых зиждилась власть императора.

Риухито видел, как сильно переживал дед каждый конфликт с корпорациями, и приходил в ярость от несправедливости существующего положения вещей. Корпорации вели себя так, словно вынужденный отказ от власти, данной императору по праву рождения, мог лишить членов императорской семьи божественности. Даже постороннему наблюдателю бросилась бы в глаза вся смехотворность подобного предположения, но главы корпораций, видно, совсем ослепли от тщеславия, ибо не видели в своей позиции ничего нелепого.

Скоро они горько пожалеют о своем высокомерии. Риухито удовлетворенно кивнул самому себе. Его нынешнее положение помогло ему увидеть свое прошлое в перспективе, и юноша сделал важное открытие. Он понял, что чужое предательство может дать ему больше могущества, чем чужая боль. Рожденный в Японии воспринимает предательство более остро, чем боль. Предательство – это нарушение кодекса самураев, и душа японца не знает побуждения более сильного, чем побуждение восстановить поруганную честь.

Риухито сосредоточился на текущих делах.

Когда один из его разведчиков не вернулся с обследования ближайших измерений, Риухито решил, что Пигмалион назло ему уничтожил его создание. Представив себе причину, по которой мастер мог это сделать, Риухито едва не сгорел от стыда, но потом подумал, что какую бы ошибку он ни допустил, это не дает Пигмалиону права на столь унизительный урок.

Риухито уже привык к тому, что его разведчики всегда возвращаются и докладывают об увиденном. Броня и защитная окраска оберегали их от нежелательных столкновений, и наиболее серьезную угрозу для них представляли лишь неблагоприятные для всего живого условия в некоторых измерениях, а не туземная фауна.

Потеря разведчика огорчила Риухито. Теперь все данные, собранные им, безнадежно утрачены, а все потому, что он кое-чего не предусмотрел.

Снабдить разведчика способностью телепатически передавать информацию было бы не так уж м сложно. Хотя, признался он себе, создание существа которое могло бы передавать сообщения с учетом сдвига времени между измерениями, пожалуй, стало бы серьезным испытанием для его мастерства.

А еще Риухито понял, что у его разведчиков есть и другой изъян: они не могли предупредить друга об опасности. Отныне он решил делать их так, чтобы при малейшем признаке тревоги ближайший разведчик отправлялся бы выяснить, что случилось с его товарищем по команде. С учетом того, что передача данных будет производиться в реальном времени, большая часть информации так или иначе будет доступна, но сбор дополнительных сведений никоим образом не помешает.

Риухито сделал пометки в списке модификаций и снова сосредоточился на идее предательства. Пусть ты, и господин, все равно твоему поступку нет оправдания.

О каком поступке идет речь, ваше высочество? – раздался у него в мозгу насмешливый вопрос Пигмалиона, и маленький человечек собственной персоной появился в сводчатом окне башни, возведенной Риухито из высушенных оболочек воинов-победителей.

Риухито разжал ладонь и указал на терпеливо ожидающих приказа разведчиков.

– Один из них не вернулся. Твой наглядный урок показал мне изъяны в их конструкции, но если бы ты пришел ко мне и объяснил, что в них не правильно, то достиг бы той же цели, не унизив меня насмешкой.

Пигмалион задумчиво кивнул и облизнул губы, как будто только что съел что-то вкусное.

Да, насмешка действительно имеет оттенок предательства и пренебрежения. Я почувствовал твое разочарование и задумался, чем оно порождено. А оказывается, источник твоего огорчения – я. Как интересно.

– Ты отрицаешь, что уничтожил моего разведчика?

Пигмалион направил указательный палец на одного из разведчиков, словно ребенок, изображающий рукой пистолет. Щелчок большого пальца – и первый разведчик рассыпался в прах. Второй щелчок – и следующий разведчик испарился; третий – и очередное создание Риухито вспыхнуло ярким пламенем. Последним щелчком Пигмалион ликвидировал четвертого разведчика, потом поднес палец к губам, подул на него и убрал в воображаемую кобуру.

Судьба твоих игрушек нисколько меня не волнует, принц. Они – лишь средство к достижению моей цели. Через них я помогаю тебе осознать потенциал, которым ты обладаешь. Одно время твои эксперименты с экзоскелетами меня забавляли, но я не нашел в твоих творениях подлинной красоты, и скоро они мне наскучили. – Пигмалион пожал плечами, потом нахмурился. – Где именно пропал твой разведчик?

Риухито помедлил с ответом. Его уверенность в том, что Пигмалион убил его создание, желая досадить ученику, таяла на глазах.

– В Синей Африке. Заурядный, ничем не примечательный мир.

Непримечательный для тебя, потому что там нет ничего, что представляло бы опасность для твоих воинов. Мне это место известно. Если бы оно существовало в ускоренном времени, как это измерение, я, наверное, выбрал бы его себе.

Там нет ничего, что могло бы погубить твоего разведчика.

– Я пришел точно к такому же выводу.

Пигмалион резко взмахнул рукой, и острая боль пронзила голову Риухито от виска до виска.

Думай, болван! Если там нет опасности для разведчиков, и все же один не вернулся оттуда, что это может означать?

Риухито вскрикнул от боли, потом усилием воли отогнал ее от себя.

– Должно быть, там что-то появилось. Но что?

Не что, а кто. Пигмалион со свистом выдохнул воздух через стиснутые зубы. Это не Скрипичник и наверняка не Императрица Алмазов.

Барон Самдей? Мидас? Камиллайен? Кто бы это ни был, он пытается привести меня в замешательство и отвлечь от главного.

Риухито задрожал, глядя, как сжимаются и разжимаются маленькие пальчики Пигмалиона.

"Его враги пришли за ним. Он перестал быть неуязвимым".

Нет, дитя мое, я не считаю себя неуязвимым, но на то, чтобы справиться с тобой, моих способностей хватит с избытком. Да, у меня есть враги. Я перехитрил Скрипичника уже во второй раз и, значит, обрел могущество. Мои собратья. Темные Властелины, заметили меня и хотят выяснить, насколько я силен. Если они сочтут меня слабым, мне несдобровать. Они попытаются разорвать меня в клочья. Черные глаза Пигмалиона на миг опустели, потом ожили и загорелись злобным огнем. Вы, ваше высочество, станете моим орудием. Вы уничтожите моих врагов.

Риухито кивнул:

– Я создам других разведчиков, и мы выясним, кто вторгся… Забудь о своих разведчиках, раздраженно прошипел Пигмалион. Я белел туннелерам проложить тебе дорогу через измерения к одному месту, связанному с Синей Африкой. Там ты проведешь свои батальоны через пространственные ворота и уничтожишь все живое в Синей Африке. Обратно можешь вернуться через туннель.

– Но разве это не выдаст меня твоим врагам?

На этот риск я готов пойти. Я не чувствую там ничего, обладающего могуществом, достаточным, чтобы причинить тебе вред. Ты – бог.

Если мои враги узнают, что ты на моей стороне, они задумаются, а любое промедление с их стороны мне на руку. Пигмалион улыбнулся и бросил взгляд в окно, через которое вошел. Ты со своими воинами выиграешь время, а, как тебе известно, мне нужно его совсем немного. Иди, Риихито, и убивай все, что тебе встретится.

Пусть, глядя на тебя, мои враги поймут, что война со мной – верный путь к забвению.

Глава 17

Уилл почувствовал себя одновременно и лучше, и хуже, когда в трейлере Бат расстегнул молнию пластикового мешка, и на труп убитой Уиллом твари упал свет лампы. Тесное помещение сразу наполнилось тошнотворным запахом гниющей болотной воды. Даже Йидам поморщился, но все же вместе с Кроули подошел поближе" – чтобы лучше рассмотреть существо.

На свету Уилл впервые как следует разглядел свою жертву. Длинные уши с кисточками напомнили ему уши летучей мыши, и, как он подозревал, эта тварь тоже обладала способностью ориентироваться при помощи эхолокации.

К сожалению, перерезав ей горло, Уилл повредил голосовые связки, и теперь не было никакой возможности подтвердить эту догадку. Неестественно большие глаза состояли почти из одних зрачков, окруженных тонюсеньким белым ободком.

Как справедливо заметил Кроули, твердое панцирное покрытие на лице создания очень смахивало на боевую маску самурая, а оттенок грудных пластин напомнил Уиллу восходящее солнце на флаге Японии.

Существо едва достигало 130 сантиметров в длину, а короткий торс и длинные ноги создавали впечатление, что его конструктор заботился главным образом о скорости, а не о силе. Но боль в ребрах не давала Уиллу забыть, что и силы у существа хватало.

Бат осмотрел рану на горле.

– Великолепная работа. Перерезаны и дыхательные пути, и артерия.

Уилл поморщился:

– Наверное, я должен сказать «спасибо». – В глубине души он все еще не мог осознать, что убил эту тварь своими руками. Опустив глаза, он увидел черные пятна крови у себя на рубашке и черноту под ногтями, но все же ему никак не удавалось заставить себя поверить, что он действительно нанес этот смертельный удар. Нечто завладело им и воспользовалось им как орудием.

Уилл знал, что дедушка счел бы это благословением, но, хотя молодого индейца охватывал благоговейный трепет при мысли об оказанной ему милости, в глубине души такое благословение его пугало.

Кроули подцепил одну из бледно-зеленых грудных пластин существа. Пластина с сочным хлюпаньем отделилась от плоти, к которой была прикреплена, и соскользнула к грудине. В ноздри Уиллу ударила новая волна гнилостного запаха.

– Занятно.

Хэл нахмурился, взял со стола нож для разрезания бумаги и протянул его Кроули.

– Нельзя сказать, что у нас есть все необходимое для вскрытия, но, если хотите…

Кроули покачал головой:

– Его устройство нисколько меня не интересует. Любопытно только, что эта тварь уже начала разлагаться. Похоже, в этом измерении обитают микроорганизмы, которые питаются хлорофиллом.

Это объясняет, почему умирающие растения меняют цвет с голубого на зеленый, а потом превращаются в слизь.

Уилл улыбнулся:

– Ну конечно! Пожиратели зеленого хлорофилла ускоряют процесс разложения и возвращают продукты распада в почву, тем самым питая ее и обеспечивая рост новому поколению растений. В этой твари есть хлорофилл – наверное, ее создатель не желал, чтобы она отвлекалась, и снабдил ее всем необходимым для пассивного питания. – Он посмотрел на Кроули. – Так вот почему здесь растения голубые!

Кроули скрестил руки на груди.

– Интересно, не эти ли микроорганизмы вдохновили Герберта Джорджа Уэллса на создание "Войны миров"?

Тед Фарбер подошел к окну, глотнул свежего воздуха и вновь повернулся к остальным:

– Герберт Уэллс? Не вполне понимаю, при чем тут Уэллс?

Хэл улыбнулся:

– Способность видеть в других измерениях – талант, который дан далеко не каждому. Без людей вроде Кроули наши возможности путешествовать по измерениям были бы ограничены путешествиями во сне или в состоянии транса. В таком состоянии сознание находится как бы в свободном дрейфе, и Уэллса могло занести сюда.

Йидам кивнул:

– А принимая во внимание временной поток между измерениями и то обстоятельство, что сознание, как правило, путешествует кружными путями, возможно даже, что он слушает наши рассуждения по поводу источников его вдохновения, тем самым позволяя нам внушить ему то, о чем мы говорим.

Уилл поморщился.

– Не думаю, что мне хочется размышлять на эту тему. – Он показал на труп разведчика. – Мистер Кроули, вы сказали, что появление здесь этой твари и ее гибель могут повлечь за собой нападение на нас. Что предпринять? Не следует ли начать эвакуацию рабочих?

Кроули посмотрел на Хэла Гаррета:

– Это твоя епархия, Хэл. Тебе решать.

Негр выпрямился, насколько позволяла высота трейлера.

– Я готов рассмотреть любые предложения, особенно если есть вероятность, что нам грозит нападение. – Он помолчал. – Вы знаете, я не сторонник насилия. Я не одобряю вашей расправы с «воинами», но мне вовсе не улыбается перспектива стать мучеником, а тем более – делать мучеников из других. У вас есть предложения?

Кроули кивнул:

– Тед, собери рабочих и скажи им следующее: кто-то прорвался через охрану, и мы подозреваем, что тварь, столкнувшая Кента в овраг, – разведчик террористической группы, которая хочет сорвать нам строительство. Никто не должен выходить за территорию лагеря без вооруженного сопровождения. – Он снова потыкал труп. – Экзоскелет – хорошая защита против зубов и клыков, но пулю он не остановит. Надо раздать оружие всем людям Бата. Думаю, Уиллу и Теду тоже не помешало бы вооружиться. Теперь сюда, наверное, пришлют усиленную разведгруппу, и мы должны встретить ее как полагается. – Кроули повернулся к Хэлу:

– Может быть, ты тоже хочешь получить пистолет?

– Нет, я – пас. – Хэл повернулся к Бату:

– Иди вооружай своих людей, – и снова переключил внимание на труп. – Вы говорите, Риухито имеет отношение к созданию этой твари? Значит ли это, что он обрел статус Темного Властелина, и если да, то каким образом нам теперь справиться с ним?

– Эта тварь – детская игрушка по сравнению с тем, что может создать Темный Властелин. Самая страшная опасность, которая нам грозит, – это[Пигмалион. Если ему зачем-то понадобится это место, он может послать против нас свое войско. – Кроули перевел взгляд на Теда:

– Если мы столкнемся с десятком воинов вроде вашего сына, с нами быстро будет покончено.

Тед покачал головой:

– Я рад, что здесь нет Мики.

– Аминь. – Хэл взял рацию. – Думаю, было бы неплохо посоветоваться с японцами относительно сложившейся ситуации.

– Согласен. Мы должны считать себя десантом в глубоком тылу врага. – Йидам постучал по грубо нарисованной карте, висевшей на стене. – У нас не самая лучшая позиция для обороны, но на открытом пространстве отстреливаться удобнее. Это очень напоминает мне одну битву из вашей истории.

– Литтл Биг Хорн?[2] – с надеждой спросил Уилл.

Тед бросил на него косой взгляд:

– У большинства из нас нет родственников, которые сражались на стороне победителей в этой битве, Уилл.

Йидам покачал головой:

– Роркс Дрифт.[3]

Хэл нахмурился:

– Возможно, я все-таки запасусь оружием.

– Ну и отлично, а то я могу использовать только два ствола одновременно. – Бат вошел в трейлер и бросил Хэлу «Мак-11» на ремне и две патронные сумки. Такое же снаряжение он вручил Теду и Уиллу. – Мои тяжеловесы не пропустят воинов Риухито, но если им все-таки удастся прорваться, нам этого хватит, чтобы их остановить.

Уилл перепоясался ремнем.

– Будем надеяться.

– При чем тут надежда? Я знаю, что говорю. – Бат снял с плеча АР-15, и Уилл заметил у него на бедре ножны.

– Как я понимаю, ты рассчитываешь подобраться к ним вплотную и схватиться врукопашную?

Бат примкнул к АР-15 штык.

– Тебе-то нож пригодился.

"Пригодился, но мне бы ни за что не хотелось снова испытать это удовольствие", – подумал Уилл, но вслух ничего не сказал, лишь щелкнул затвором «Мака» и снял пистолет с предохранителя.

Бат подошел к двери и выглянул наружу:

– Похоже, у нас неприятности. И неприятности крупные.

– Что случилось? – Тед повернулся к южному окну и пожал плечами. – Подумаешь, солнце восходит, большое дело!

– По-моему, вы забыли, мистер Фарбер, – заметил Кроули, вытаскивая из кобуры пистолет-пулемет, – что в этом измерении солнце восходит не на юге.

Риухито отправил почетный караул вперед, потом сам вошел в Синюю Африку через кольцо пространственных врат. В Синей Африке ворота выглядели как ничем не примечательное кольцо термитников, тогда как в измерении Гирасол они представляли собой водоем радужного сияния.

Риухито прошел ворота и, стараясь не обращать внимания на связанное с межпространственным переходом головокружение, поднялся в воздух на диске золотистого цвета.

Синяя Африка предстала перед ним во всем предрассветном великолепии. Внизу, у подножия холма, над которым он парил, раскинулся палаточный лагерь с несколькими фургончиками. К северу от лагеря Риухито увидел густые джунгли, а за ними – холмы, ограждающие долину с другой стороны. С такого расстояния ему удалось различить на дальних холмах террасы и камни, но деталей он не разглядел, да это и не имело значения, поскольку его задача – уничтожить все, что он обнаружит. Совершенно очевидно, что первым делом надо ликвидировать лагерь.

Когда его армия выкарабкалась из пространственных ворот, Риухито плавно опустился на землю. Первый батальон уже построился, и, посмотрев на него, принц улыбнулся. Стройные ряды воинов, отражая сияние господина, мерцали зеленым. Риухито не сомневался, что его армии будет более чем достаточно, чтобы уничтожить чужаков, вторгшихся в Синюю Африку.

Первым к месту назначения прибыл смешанный наступательный батальон. Первый его отряд составляли создания, которых Риухито назвал Ударниками. Благодаря мощному телосложению и толстому панцирю они образовывали сплошную стену, под прикрытием которой наступали остальные отряды. Сорока Ударников, развивающих скорость до пятнадцати миль в час, обычно хватало, чтобы пробить брешь в обороне противника в пробных сражениях Риухито. Ни фортификации вражеских солдат, ни их мощные кулаки с костистыми шипами не могли остановить неудержимого наступления Ударников.

За ними шли восемьдесят маленьких – в половину человеческого роста – воинов с многоцентральной нервной системой, которых похвалил Пигмалион. Как Риухито ни старался, он не сумел придумать конструкцию, которая обеспечивала бы более высокую степень выживаемости в бою. Благодаря нервным узлам, находящимся в местах сочленений, эти создания продолжали функционировать даже в том случае, если у них отрывало конечность. Правда, ранение в грудь могло вывести их из строя, но, поскольку у них было два сердца – одно повыше, другое пониже, – даже таким образом убить их было нелегко.

Москиты, как он называл их, поражали противника клыками и когтями, а невероятная быстрота реакции и проворство позволяли им с легкостью уклоняться от ударов. Они шли вперед, не останавливаясь, и вынуждали врага тратить на них больше усилий, чем того заслуживали их боевые качества. После того как Ударники пробивали брешь в обороне противника, Москиты врывались туда и начинали резню.

За Москитами шли воины, которых Риухито называл Парагонами. Высокие и гибкие, они могли пролезть или дотянуться куда угодно. Их невероятно тонкие многосуставчатые руки действовали как хлысты – каждый удар сдирал с противника кожу. В то же время Парагоны обладали достаточной силой, чтобы раздавить грудную клетку противнику, заключив его в свои объятия, похожие на кольца удава. Ноги Парагонов строением удивительно напоминали лапки саранчи, благодаря чему они могли совершать гигантские прыжки, но, в отличие от саранчи, у Парагонов на ногах были когти, способные разодрать стальной лист. Длинный плоский хвост, которым Риухито снабдил каждого из них для устойчивости, был достаточно силен, чтобы ломать кости и разбивать камни.

Уверенный в победе, Риухито поклонился своему войску. Ответом ему были глубокие почтительные поклоны. Немного ослабив свое сияние, Риухито махнул рукой в сторону джунглей и лагеря:

– Ступайте, дети мои, угостите как следует тех, кто хочет нам зла.

Надежно укрытый стеной Ударников, Риухито повел за собой Москитов, словно учитель, отправляющийся с непоседливыми детьми на пикник.

Очень скоро он осознал свою первую ошибку.

Ему следовало бы наделить своих воинов способностью передвигаться бесшумно или, на худой конец, дать им голоса, наводящие ужас. Хотя они и пробирались через лесные заросли довольно осторожно, им не приходило в голову, что нужно обходить сухие ветки или кучки камней, и звуки, сопровождающие наступление, выдавали противнику их позиции. Риухито понимал, отчего произошла эта ошибка: до сих пор он вел битвы в пустынном, сухом мире измерения Пигмалиона и не подумал о том, что в других условиях его воинам могут понадобиться другие навыки. Что же касается пугающих голосов, то, конечно, он бы не смог вынести постоянную какофонию, которая сопровождала бы его военные игры.

Пока Риухито размышлял над досадной оплошностью, из-за которой его войска производили совершенно излишний при наступлении шум, раздался гром первого выстрела, от которого принц вздрогнул. Грохот расколол ночь и почти заглушил свист пули, снесшей полголовы у Москита, который шел рядом с принцем. В тот же миг Риухито осознал, что стрелял снайпер, сидящий где-то наверху, на дереве, иначе пуля не прошла бы сквозь стену Ударников. Не имея возможности ответить на выстрел – еще одна ошибка в конструкции, – он отдал единственно возможный в такой ситуации приказ:

– Сровнять джунгли с землей.

Ударники набрали скорость и врезались в стоящие перед ними деревья. Громкий, сочный треск. эхом вторил выстрелам. Ударники сомкнули ряды и начали расчищать дорогу шириной футов шестьдесят. Двое снайперов соскочили со своих насестов и бросились наутек, но Риухито понимал, что действует не слишком удачно. Дорога получалась чересчур широкой, а двигались его воины чересчур медленно. Расчищая путь, Ударники не могли развить высокую скорость. Кроме того, их примитивного интеллекта не хватало, чтобы понять, какие препятствия следует обходить, поэтому выступы скальной породы оставили широкую брешь в их рядах.

Прежде чем Риухито успел что-либо предпринять, в эту брешь хлынули Москиты. С тявканьем и улюлюканьем они ринулись в заросли. Риухито видел, как они проворно взбираются на стволы деревьев, обрывают ветки и осыпают землю кусками коры. Ему впервые пришло в голову, что Москиты всегда определяют противника по действиям Ударников: на кого Ударники нападают, тот и враг. И сейчас Москиты жизнерадостно повели войну против джунглей.

А неприятель, засевший в зарослях, времени зря не терял. Одиночные выстрелы постепенно слились в непрерывный грохот, как будто над лесом разразилась гроза. Москиты скулили и завывали, когда винтовочные пули сбрасывали их с деревьев. Сосредоточенный огонь заставил пошатнуться даже Ударников. Облегченные экзоскелеты, которыми Риухито снабдил их для большей подвижности, оказались слишком уязвимы для пуль. Изрешеченные десятками выстрелов, истекающие черной кровью. Ударники попятились.

Когда их линия сломалась, Москиты ринулись вперед, прямо на пули врага.

На мгновение Риухито показалось, что Москиты спасут положение и принесут-таки ему победу.

Люди в джунглях не жалели патронов, они буквально искромсали в куски наступающих Москитов но те продолжали идти вперед, хотя огонь такой плотности давно уничтожил бы любой отряд, состоящий из обычных людей. Только вот по сравнению с людьми у Москитов был один существенный недостаток. А именно – недостаток мозгов.

Они знали лишь две команды: напасть и убить; остальные приказы для них ничего не значили.

Пули не столько свалили Москитов, сколько разнесли их в клочья. Риухито смотрел, как гибнут его создания без всякого сожаления. Их наступление отвлекло внимание людей, чем он и воспользовался. Поставив Парагонов в арьергард, Риухито отправился обратно, на холм, где его дожидался второй батальон.

Он посмотрел на воинов, потом оглянулся на притихший в тревожном ожидании лес.

– Несколько изменений вам не помешают, дети мои. Совсем не помешают.

Быстрыми резкими движениями руки Уилл показывал рабочим, куда укладывать мешки, поспешно наполненные песком. Ни один человек в лагере не отнесся легкомысленно к предупреждению о террористической организации, а когда люди Бата ушли в сельву, напряжение в лагере возросло до предела. Когда раздались первые выстрелы, часть рабочих забралась в укрытие, а остальные, вооружившись лопатами, кирками, отбойными молотками и косами, объединились в партизанскую армию.

– Этим дерьмовым террористам-фанатикам, этим поганым япошкам не удастся свернуть шею американцам! – таким заявлением один из рабочих выразил общее настроение.

Удивлению Уилла не было предела, когда он увидел Кроули, который в открытую шел по лагерю. Правда, в следующее мгновение индеец сообразил, что люди не видят ничего странного в темной фигуре на фоне относительно темного неба. Кроули постоял, понаблюдал за приготовлениями, потом обернулся и кивнул подошедшему Уиллу.

– Как они поступят теперь? – спросил его Уилл.

– Введут в бой тяжелую артиллерию. – Кроули указал на лесок, где захлебнулась последняя атака. – Первый штурм смахивал на игру в солдатиков. Сначала шли ударные войска, потом легкие, более маневренные. Но у наших пуль и то оказалось больше мозгов, чем у них. Сдается мне, что следующая волна будет состоять из таких же придурков, вот только броня у них будет потяжелее.

Индеец нахмурился:

– По-моему, предпринимать лобовую атаку во второй раз – довольно глупо.

– Да, но сомневаюсь, что Риухито это понимает. Он создавал своих воинов с тем, чтобы они наступали сплошной стеной. Он должен испробовать грубую силу еще разок или признать свою глупость.

– Но лобовой атакой он только докажет свою глупость.

Кроули похлопал Уилла по спине:

– Точно, и именно поэтому нельзя допустить, чтобы он сделал третью попытку. Невозможно предугадать, что он предпримет в третий раз. – Кроули посмотрел на север. – Я знаю, что мы сумеем побить его на этот раз, но потом…

Где-то на юге одиночный выстрел разорвал тишину ночи. Уилл бросился вперед и присел за баррикадой из мешков с песком. Пока он доставал из кобуры свой «Мак-10», Кроули побежал к опушке леса. Через мгновение, скорее поддавшись чувству, чем следуя доводам рассудка, Уилл выскочил из укрытия и побежал за ним. Индеец плюхнулся на землю рядом с темным силуэтом, потом прополз немного вперед, к дереву.

– Не возражаете, если я временно заменю вашего постоянного спутника? – спросил он.

– Я рад, что ты рядом, Уилл.

Уилл напряг слух, но ничего не услышал.

– Они идут? Я их не слышу.

– Тут не слушать, тут чувствовать нужно, Уилл. – Индеец увидел блеск кольца на пальце Кроули, когда тот круговым движением руки обвел джунгли. – Ты почувствуешь, когда они полезут оттуда. Ты умеешь, я знаю.

Уилл сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух через плотно сжатые губы. Прищурившись, он пожелал, чтобы границы его восприятия раздвинулись, и устремил свое сознание в лес, направляя его, не позволяя ему отвлечься на эмоции рабочих, оставшихся в лагере. Уилл улыбнулся, поняв, что научился управлять своим восприятием здесь, в Бирюзе, и вновь почувствовал, как древние духи спешат к нему на помощь.

Барьер его восприятия отодвигался все дальше, пока не достиг ущелья на южной границе лагеря. На темном фоне крутого холма Уилл уловил напряженность Бата и его людей. Они справились со своим страхом, утопив его в необузданной ненависти. Они знали, что столкнулись с врагом, не похожим ни на кого из прежних противников, и эта мысль их взбудораживала. Они жили, чтобы убивать бестий из мрака, и Уилл понял, что они, вероятно, умрут ради этого.

Граница его восприятия отодвинулась еще дальше. Уилл продолжал разглядывать разворачивающийся перед его мысленным взором ландшафт. Он миновал ручеек, текущий по дну ущелья, и поднялся по пологому склону на другую сторону. Он обнаружил место, где захлебнулась и умерла первая атака. Из многочисленных тел утекала жизнь, но, лишь начав считать отдельные ручейки, Уилл осознал, как много погибло врагов. Ему казалось, что боль и агония должны висеть над полем боя удушающим туманом, но ничего подобного не было.

Иссякающие ручейки жизненных сил утекали вверх, словно струйки дыма. Уилл не сразу понял, что они не возносятся к небесам, а текут вверх по склону холма и исчезают за гребнем.

Уилл довернул голову так, чтобы его лицо было обращено к холму, и на вершине его он увидел крестообразный силуэт на фоне бледного сияния, которое, возможно, исходило от поднимающегося солнца. Он проследил за тонкими струйками жизней поднимающимися к вершине, и отправился за ними.

По мере продвижения вверх в душе у него нарастал ужас, но он продолжал проталкиваться дальше, пока не уперся в стену, за которую не смог проникнуть. Это вызвало у него досаду и разочарование, но в глубине души Уилл испытал огромное облегчение. Как бы ни хотелось ему знать, что творится по другую сторону холма, он не испытывал ни малейшего желания столкнуться с тем, кто воздвиг эту стену.

Он уже хотел повернуть обратно, но понял, насколько важно проникнуть за этот барьера Уилл поискал в себе скрытые силы и нашел их там, где советовал искать дедушка. Вновь ему показалось, что его сознание растворилось в сознании его тезки – Ворона, в честь которого был назван род Уилла. Внезапно он почувствовал себя вороном, летящим на стену. Он ощущал сильные удары несуществующих крыльев, толкающих его вперед, и с каждым их взмахом его уверенность в себе крепла. Он приложил последнее усилие и с победным карканьем пронесся над вершиной холма.

Уилл конвульсивно дернулся – сознание резким скачком вернулось в тело. Он выронил оружие и обхватил себя руками.

– Боже милостивый, нет!

Он почувствовал на своих плечах руки Кроули.

– Легче, легче. Тебе не обязательно пытаться пробить эту стену. Мы можем подождать здесь и успеть предупредить своих, когда начнется штурм.

– Вы не поняли, мистер Кроули. Я прорвался.

– Прорвался?

– Да, я прорвался туда. – Уилл встряхнулся и отогнал охвативший его ужас. – Там, наверху, Риухито, и воинов у него видимо-невидимо. Это какие-то бегемоты в броне. И с каждой минутой прибывают новые. Это не Роркс Дрифт и не Литтл Биг Хорн. – Уилл поднял свой «Мак». – Это "Буря в пустыне", а мы – защищающийся Ирак.

Глава 18

Риухито окинул взором горделивые ряды своих воинов и понял, что победа будет за ними. Он превратил Ударников в Суперударников, заделав бреши в их броне и увеличив вдвое их размеры.

Он увеличил им мозг и умудрился наделить их элементарными мыслительными способностями, позволяющими распознавать непреодолимые препятствия и действовать по обстановке. Теперь они непобедимы.

За двумя отрядами Суперударников следовали два отряда Шершней. Бывшие Москиты стали крупнее и получили более прочные экзоскелеты. Необходимость сделать их более умными требовала централизованной нервной системы, но дополнение в виде рогов и толстых черепных пластин защищало добавочный мозг, который Риухито впихнул им в головы. Кроме того, он внес усовершенствование в конструкцию их наручей, снабдив их метательными устройствами, благодаря чему Шершни могли точно поражать цель и сеять смерть среди снайперов.

Риухито гордился простотой и изяществом конструкции. Четырехконечные хитиновые звездочки лежали на поверхности наручей плашмя, но, когда кто-нибудь из Шершней отгибал кисть вверх и назад, внутреннее давление поднимало и разворачивало верхнюю звездочку таким образом, чтобы один из наконечников оказывался между суставами двух средних пальцев Шершня. Если же воин выносил руку вперед и сопровождал это движение поворотом запястья, хитиновый сюрикен высвобождался и летел в направлении движения.

Благодаря особенностям своего устройства создания Риухито могли производить метательные снаряды непрерывно, поскольку хлорофилл позволял им черпать энергию непосредственно из солнечного света. Однако теперь питательных веществ им требовалось значительно больше, и, прежде чем приступить к работе над Парагонами, Риухито отправил Шершней добывать себе фураж. В результате они опустошили обширный участок на склоне холма, уничтожив всю растительную и животную жизнь, которую им удалось обнаружить за позициями Суперударников.

В конструкцию Парагонов Риухито внес самые незначительные изменения – сделал сплошными их экзоскелеты и увеличил мышечную массу, чтобы они могли достаточно легко двигаться. Хитиновые пластины на спинах Парагонов он изменил таким образом, чтобы они, подобно надкрыльям жуков, могли расходиться в стороны и помогали воинам направлять в прыжке полет. Вместе с массой возросла боевая мощь Парагонов; Риухито хотел снабдить и их каким-нибудь метательным приспособлением, но потом решил, что это ни к чему. Самураи отказывались от огнестрельного оружия, потому что не видели чести в такой победе. Пусть и Парагоны останутся незапятнанными.

Риухито хлопнул в ладоши, созывая подкармливающихся Шершней. Он усилил свое сияние, чтобы воины могли подзарядиться, а потом показал на лес и на лагерь за ним.

– Там ваши враги, дети мои. Вам выпала честь преуспеть там, где ваши собратья потерпели неудачу.

Уилл посмотрел на посветлевшее небо и с трудом проглотил подступивший к горлу комок.

– Они идут.

Кроули кивнул и встал:

– Возвращаемся на баррикады. Оттуда удобнее вести огонь.

Индеец нахмурился:

– Разве нам не следует остаться и прикрыть людей Бата в случае отступления?

– Ты всерьез думаешь, что они отступят?

Уилл покачал головой и побежал назад к баррикаде. Перед ней была устроена заградительная полоса шириной метров двадцать: заостренные колья, врытые в землю и обвитые колючей проволокой. Уиллу показалось странным, что колья, густо натыканные к границам лагеря, ближе к центру попадались значительно реже. И за заслоном из мешков с песком в центре оборонительной линии не оказалось ни одного защитника, хотя за остальными четырьмя укрылись группы вооруженных людей. Очевидно, Кроули и Хэл надеялись направить атаку неприятеля в центр. Но, если удержать оборону не удастся, враг расколет лагерь пополам и уничтожит защитников.

Уилл посмотрел направо, потом налево. Справа, через два заслона от него, стоял Тед, окруженный суровыми, полными мрачной решимости рабочими. Тед крепко сжимал рукоятку «Мака» и указывал вниз, на темный лес и сияющий холм за лесом. Люди за его спиной держали в руках лопаты и другие орудия, словно поджидали штрейкбрехеров, пытающихся прорваться через рабочие пикеты. Уилла восхищала их храбрость, но после того, что открылось ему за холмом, он понимал: только чудо может спасти этих людей от неминуемой гибели.

Слева Уилл увидел Кроули. Он разговаривал с рабочими тихим, но уверенным голосом. Лица людей сначала немного вытянулись, потом посуровели, в глазах загорелась решимость. Кроули назвал им численность противника, и они приняли страшную цифру. Уилл улыбнулся, припомнив, как сам был горд, заслужив одобрение Кроули. Этот человек – прирожденный вожак.

Уилл оглядел людей, стоящих рядом с ним. В желтых пластмассовых касках, поношенных фланелевых рубахах и грязных джинсах они являли собой на редкость неприглядное зрелище. Поймав на себе их выжидательные взгляды, Уилл догадался, что они признали его своим командиром. Это открытие показалось ему тем более поразительным, что у себя дома, в Затмении, они запросто могли быть членами шайки, которая с радостью расправилась бы с ним только потому, что он – индеец.

– Нам придется нелегко, ребята. – Уилл невесело улыбнулся рабочим, и те нервно ухмыльнулись в ответ. – Я буду обрабатывать их огнем, а вы добивайте внизу. Можете использовать отбойные молотки, чтобы проламывать им головы и раскалывать спины. Вспарывайте их от пупка до черепа, спереди и сзади. У этих типов доспехи, что-то вроде панцирей – настоящая фантастика.

Один парень пренебрежительно отмахнулся от последнего замечания Уилла:

– Не нужно лгать нам, браток. Тед шепнул нам пару слов. Мы далеко от дома, и какая-то нечисть открыла здесь ворота преисподней.

– О'кей, удачи вам. – Ущелье внизу огласилось выстрелами, и Уилл пригнул голову. – Они идут, и они – не люди. Убивайте их, сколько сможете, потому что они не пощадят никого.

Гром выстрелов стал оглушающим. Уилл напряг слух, пытаясь различить чьи-нибудь крики, но ничего не услышал за слившейся в один громовой гул канонадой. Он попробовал сосредоточиться и раздвинуть границы восприятия, чтобы увидеть битву в долине, но страх рабочих и выстрелы отвлекали его. Через некоторое время выстрелы начали затихать, и на смену им пришел оглушительный треск. Эхо подхватило его с севера и с юга и многократно усилило. Скоро стало ясно, что треск приближается к лагерю, и Уилл понял, за кем осталась победа в долине.

Но даже Уилл – единственный здесь человек, видевший армию Риухито во всем великолепии, – оказался неподготовленным к зрелищу противника, наступающего на лагерь. Деревья на опушке леса дрогнули, закачались и начали падать, словно их сшибал гигантский паровой каток. Рухнуло последнее дерево, и вражеский авангард на мгновение замер на краю поля.

Огромные тяжелые создания уставились на защитников лагеря свиными глазками, полными неукротимой ненависти. Их мощные передние конечности оканчивались здоровенными кулачищами, по которым текла кровь и сок растений. Броня некоторых тварей была пробита, открытые раны кровоточили. Один за другим они поднимали морды к небу и испускали леденящий душу вой. Потом они пригнулись и пошли вперед.

Их широкий фронт сузился к центру утыканного кольями поля, и Уилл открыл огонь. Пистолет-пулемет затрясся; Уилл крепче сжал рукоятку, пытаясь справиться с отдачей. Очередь пробила броню на плече одного из чудовищ и развернула его; идущий сзади воин толкнул раненого, и тот полетел на колья.

Четыре заостренных деревянных древка вонзились в броню монстра, но три из них с треском сломались под тяжестью его панциря. Тело по инерции проползло вперед, сбив еще несколько кольев. Существо, подстреленное Уиллом, погибло под ногами своих собратьев, но расчистило им дорогу.

Уилл выбросил пустую обойму и вогнал в рукоятку «Мака» новую. Когда он вскинул оружие, земля у него под ногами дрогнула. Тед прострелил колено еще одному чудовищу, оно рухнуло и пробило брешь в заслоне из кольев. Идущий за ним перепрыгнул товарища и бегом устремился вперед; за ним острым клином припустили остальные. Уилл попытался поймать цель, но тут от тряски свалились несколько мешков. Нам конец!

Приготовившись принять смерть, Уилл прищурился и разрядил обойму в одного из надвигающихся монстров. Тот упал, и Уилл снова перезарядил оружие, нисколько не сомневаясь, что жить ему осталось не больше нескольких секунд. И вдруг уголком глаза он уловил новое движение.

За последними рядами противника возникли огромные, стремительно набирающие скорость туши Призрачных Каменщиков. Плутониане галопом ворвались в гущу неприятельского войска, словно карфагенские слоны, топчущие каре римлян. Уилл увидел, как один из вражеских «бегемотов» взлетел в воздух, словно клочок бумаги. Треск панцирных пластин, раскалывающихся под гигантскими лапами, заглушил звуки выстрелов. Едкий, насыщенный запах волной залил поле битвы.

Бета, белесая богиня смерти, ехала верхом на спине первого плутонианина. Прорвавшись сквозь отряды врага, она развернулась, чтобы встретить лицом атаку резервного войска. Уилл заметил мелькнувшую в воздухе пластинку-звездочку, которая рикошетом отскочила от костяного тела Веты. Одна из тварей, высоко подпрыгнув, бросилась на миранджейку, но та пронзила передней конечностью ей грудь и отбросила тело, еще не достигшее высшей точки прыжка.

Атака плутониан разметала вражеские ряды, словно торнадо – легкие фургончики, и в образовавшиеся бреши хлынули более мелкие твари.

Уилл услышал свист и обернулся на булькающий звук. Один из рабочих лежал на земле с хитиновой звездочкой в горле.

– Ложись! Ложись! – заорал индеец и, сунув ствол пистолета в дыру, образовавшуюся в стене баррикады, выпустил длинную очередь по переднему ряду врагов.

Привалившись спиной к мешкам, чтобы перезарядить оружие, Уилл увидел, что еще двоих рабочих сразили звездочки. Теперь за их баррикадой осталось только четверо защитников. Но в этот момент – на хвосте атаки плутониан – в бой включились японские киберниндзя.

– Йии-а! Вот и кавалерия подоспела! – закричал Уилл и в следующее мгновение рассмеялся, как безумный, над собственными словами.

Автоматические винтовки изрыгали пламя, как пасти драконов. Киберниндзя продвигались вперед, прикрывая друг друга и направляя испепеляющий огонь в кипящую массу тел. Плотный огонь остановил наступление врага, и прилив начал сменяться отливом.

Уилл привстал на колено и снова сунул ствол «Мака» в просвет между мешками, но тут над ним навис один из «бегемотов» и занес кулак для сокрушительного удара. Уилл отшатнулся и стал падать назад, судорожно пытаясь оттолкнуться ногой, но он уже понимал, что ему не спастись.

Внезапно кто-то ухватил его за воротник и дернул назад. Отшвырнув Уилла нижней парой рук, Йидам шагнул вперед, уткнул дуло невероятно огромной винтовки чудовищу под подбородок и нажал на спуск. Вспышка пламени вырвалась из пасти и ноздрей чудовища. Из макушки «бегемота» брызнул фонтанчик крови, и зверь упал навзничь, придавив своей тушей двух воинов помельче.

Кроули помог Уиллу подняться и крикнул ему в ухо:

– Это те, кого ты видел, верно?

– Да, но там еще полно других. – Уилл дважды выстрелил по очередной твари, забравшейся на мешки. Она упала, и один из его людей размозжил ей голову отбойным молотком, после чего побежал за отрядом японцев.

– Откуда они берутся?

– Проходят через кольцо термитников, Йидам присоединился к ним и вскинул на плечо свою немыслимую винтовку. Винтовка – она была длиннее Уилла – выплюнула двухфутовую вспышку пламени, и Йидама развернуло отдачей на сто восемьдесят градусов. Еще один «бегемот» подпрыгнул и упал замертво.

– Да что это за штука, черт побери? Противотанковая винтовка?

– Да, и не тебе ли радоваться, что Йидам ее прихватил? – Кроули показал на холм. – Уилл говорит, что там, наверху, межпространственные врата. Нужно закрыть их, иначе мы и глазом моргнуть не успеем, как Риухито получит подкрепление.

Йидам кивнул:

– Но Риухито это не понравится.

– Согласен. – Кроули обхватил Уилла сзади за шею. – Пойдем.

– Но подождите… – Уилл оглянулся и через дымное марево увидел, как упал Тед. – Мы нужны здесь.

Кроули потянул его назад, и поле боя исчезло за серой дымкой.

Нет времени, Уилл. Мы должны остановить войска, которые проникают сюда, или погибнут – Человек-тень чуть ли не тащил его на себе.

Они поднялись на холм, и Кроули рубящим движением ладони рассек дымку. – Посмотри получше.

Уилл вскинул оружие и направил его на круг термитников. Он уже собирался объявить, что путь свободен, когда одна из тварей поменьше неожиданно появилась в круге и начала карабкаться к ним. Уилл выстрелил, и бестия завертелась на месте. Кроули прошил ее очередью, оставившей ровный ряд дырочек на груди. Тварь упала и больше не шевелилась.

Йидам поднял бровь:

– Они вылезают оттуда гораздо более бодрыми. Те, с кем мне довелось иметь дело, двигались как сонные мухи.

Кроули хмыкнул и опустился на колени перед ямой, которая смахивала на одиночный окоп, окруженный бруствером.

– Хлорофилл, помнишь? Они подкармливаются от Риухито, а в темноте батарейки у них садятся. Он сам придумал им такой метаболизм, что в темноте они впадают в спячку. Не исключено, что он до сих пор не отдает себе в этом отчета.

Кроули умолк и принялся разглядывать узор из восьми неглубоких лунок, выкопанных в земле. Лунки были расположены в два ряда – по четыре в каждом, – ив каждой из них лежала небольшая кучка голышей. Кроули ткнул пальцем в несколько камешков и оглянулся на термитники, потом пожал плечами, выковырял два камешка из одной лунки и бросил их в углубление напротив.

Уилл присел рядом с ним на корточки.

– Овари?

– Почти угадал. Это управляющий механизм межпространственных врат. – Кроули вынул и" лунки красный камешек и зашвырнул его подальше. На глазах Уилла камешек вновь появился в той же лунке. – Примитивно, но эффективно.

Сейчас я заблокировал ворота, и другие твари сюда не попадут.

– Хорошо, – отдаленный звук выстрела поставил точку после этого слова. – Теперь мы можем вернуться и помочь нашим. – Он встал и загнал в «Мак» последнюю обойму. – У меня еще остался десяток пуль, чтобы угостить эту нечисть.

Кроули покачал головой:

– Мы не можем уйти, – Почему?!

Йидам повесил винтовку на плечо.

– Мы должны ждать.

Спокойная решимость их тона подействовала, как ушат воды на огонь мщения, бушующий в душе Уилла.

Мы должны подождать, чтобы убедиться, что никто не откроет ворота снова, правильно? – Кроули и Йидам кивнули, и Уилл закончил:

– Значит, мы ждем его. ад холмом воспарил солнечный диск и устремился на них.

– Кто вы такие? Как смеете вы гневить бога? – Риухито ступил на землю и шагнул вперед. Солнечное сияние осветило вершину холма, словно галогенная лампа. – Ваши друзья погибнут внизу, а я убью вас здесь.

Когда Риухито оказался в пределах досягаемости, Уилл набросился на него с кулаками.

Принц небрежным движением парировал удар и отшвырнул Уилла в сторону, словно игрушку.

Уилл почувствовал обжигающую боль в том месте, где его коснулась рука принца. Ударившись о землю, он перекатился через голову, встал на одно колено и прижал к себе обожженную руку.

Риухито рассмеялся.

– Я – бог, малыш. Тебе не дозволено касаться бога.

Йидам бросился вперед и схватил мощными верхними руками Риухито за запястья. Он оторвал принца от земли и широко развел руки в стороны, но Риухито не казался ни встревоженным, ни напуганным. Его сияние усилилось, и от одежды Йидама начал подниматься дымок. Ремень винтовки сгорел, но Йидам не ослабил хватки. Более того, он начал тузить Риухито нижней парой рук.

– Это невозможно! Я – бог! – взревел Риухито.

– Я тоже им стал, – процедил Йидам сквозь стиснутые зубы и, словно тараном, ударил головой в грудь принца.

Риухито громко всхлипнул, и его сияние слегка померкло, но потом снова набрало силу. Солнечный свет сфокусировался в двойной луч и упал Йидаму на грудь. Зашипела обожженная плоть, и Йидам вскрикнул от боли. В следующее мгновение он отогнул большие пальцы и погрузил когти в запястья Риухито.

Кровь принца жидким огнем потекла по рукам Йидама. Уилл вдохнул горько-сладкий запах паленой шерсти, ринулся вперед и схватил за ствол упавшую винтовку Йидама. Не раздумывая, не глядя, доверившись духам, которые вели его прежде, он замахнулся винтовкой, словно огромной бейсбольной битой, и со всей силы врезал прикладом Риухито по затылку. Оружие исчезло во вспышке пламени, и Уилл почувствовал, что его кружит волчком в океане расплавленного золота.

В мгновение ока все погрузилось во тьму. Уилл не понимал, ослеп ли он, потерял ли сознание, или произошло что-то еще. Он чувствовал себя так, будто это его огрели по голове. Кожа на ладонях горела, пульсирующая боль проникла в сознание, сигнализируя о серьезных ожогах. Уилл попытался сделать шаг, но обнаружил, что Сначала ему придется встать. Он моргнул и увидел тени, движущиеся в темно-сером мраке.

Уилл моргнул еще раз, и по его щекам побежали слезы. Он увидел, как Кроули оттаскивает неподвижное тело Риухито от Йидама. Уилл пополз к ним, поднял голову и посмотрел на тень Кроули.

– Он мертв?

– Думаю, ты проломил ему череп, но большая часть приклада сгорела, так что убить его тебе не удалось. – Кроули перекатил Риухито на спину и сложил руки юноши на груди. – Он довольно долго пробудет без сознания, а я знаю одно измерение с замедленным течением времени, где он не придет в себя, пока мы не решим, что с ним делать.

Уилл машинально кивнул. Он смотрел на Йидама. Лучи Риухито выжгли крест на груди буддистского божества. Кожа обуглилась и вздулась пузырями. Верхние руки и ладони Йидама были покрыты страшными ожогами. Уилл содрогнулся, представив себе, какую боль должен испытывать сейчас этот гигант.

– Что я могу сделать для вас?

Йидам заставил себя улыбнуться:

– Просить косметическое средство против загара уже поздно, я полагаю.

Кроули покачал головой:

– Мы погрузим тебя в ванну с соком алоэ и заставим выздороветь.

– Нет. Как выяснилось, я не настолько бог, чтобы остановить Риухито самостоятельно, и во мне слишком много от простого смертного, чтобы я оправился после этой попытки. – Йидам перевел взгляд на Уилла, потом снова на Кроули. – Передайте моей дочери, что я ее помнил. – Его спина выгнулась от боли, потом тело обмякло, и глаза остекленели.

Кроули протянул руку и закрыл Йидаму глаза.

– Пигмалиону придется заплатить и за это.

Уилл покачал головой:

– Его убил Риухито, не Пигмалион. Твой народ верит в "око за око", не так ли?

– Да, но мы так же придерживаемся мнения, что господин отвечает за действия своих вассалов. – Кроули поднял Риухито и перекинул его через плечо. – Конечно, я не стал бы проливать слез, если бы Риухито отдал здесь концы. Но я бы предпочел видеть его на нашей стороне. Я знаю нескольких людей кое-где, которые могли бы кое-чему научить принца. Йидам пришел оттуда.

Уилл медленно поднялся на ноги, осторожно вытянув перед собой обожженные руки.

– Я бы тоже хотел у них поучиться.

Кроули кивнул:

– Могу это устроить. Хочешь один урок прямо сейчас?

Уилл улыбнулся и пошел за ним следом к восьми лункам.

– Что я должен делать?

– Переложи один из этих голубых камешков из лунки два в лунку четыре. Хорошо. Когда я пройду через пространственные ворота, перекладывай камешки по кругу. Пусть Пигмалион попотеет, выслеживая меня. – Кроули поудобнее пристроил на плече Риухито. Из лагеря донесся звук одиночного выстрела. – Потом возвращайся, собери уцелевших. Я скоро вернусь за вами. Когда Кроули повернулся к термитникам, Уилл овил какое-то движение за его спиной. Индеец прыгнул и сбил Кроули с ног в тот самый миг, когда тварь, подстреленная ими раньше, выбросила обе руки вперед. Хитиновая звездочка, со свистом рассекая воздух, пролетела всего в нескольких дюймах над упавшим Кроули.

Человек-тень в кувырке сбросил принца и вскочил на ноги уже с «Маком» в руке. Очередь вспахала землю по прямой линии между ног твари, потом пошла вверх. Пули сорок пятого калибра распороли монстра от паха до горла и отбросили его на забрызганный кровью термитник.

Кроули вогнал новую обойму в дымящийся "Мак".

– Должно быть, световое представление Риухито оживило эту гадость для последнего броска.

– Оно сделало свое дело. – Уилл попытался перевернуться на бок, но боль в груди, в том месте, куда ударила хитиновая звездочка, остановила его. Он кашлянул и почувствовал, как боль, словно игла, пришпилила его к земле. Уилл кашлянул еще раз, и боль немного ослабла, но он ощутил во рту вкус крови, и по подбородку побежала теплая струйка.

Кроули опустился рядом с ним на колени:

– Держись, Уилл. Я избавлюсь от Риухито и сразу назад.

Уилл слабо оттолкнул его от себя:

– Уходи, пока я еще могу перекладывать камни.

Кроули мрачно кивнул и встал:

– Твой сын никогда ни в чем не будет нуждаться, знай это. Я даю тебе слово.

Индеец кивнул:

– Мой дед тебе доверяет, и я тоже. Человек, Который Умирает Далеко От Дома, верит Призраку, Который Ходит.

Кроули поднял Риухито и вошел в кольцо термитников. Уилл увидел голубоватую вспышку.

Он вытянул левую руку и начал перебрасывать камешки из одной лунки в другую. Он мерил остаток своей жизни количеством камней, которые ему удавалось переложить между приступами кашля. Он умер не так быстро, как боялся, но и прожил не так долго, как надеялся. Но он умер счастливым, зная, что вместе с ним умирают все надежды врага отыскать Риухито.