Злобный критик

40 лет назад Клиффорд Саймак написал один из своих лучших романов - "Заповедник гоблинов", Роберт Шекли - роман "Координаты Чудес", а Север Гансовский - рассказ "Демон истории". Первое из названных произведений оказалось для большинства советских читателей и первой переведенной на русский книгой fantasy - при том, что вся история с участием дракона, гоблинов, баньши и духа Вильяма ненашего Шекспира была нанизана на прочную научно-фантастическую ось (нуль-транспортировка, инопланетный "колесник", искусственная планета, доверху набита знаниями и т.п.). Саймак продемонстрировал редкостную свободу игры с разнообразными сущностями и лукавого приведения к общему знаменателю разножанровых понятий и явлений. Шекли с еще большей раскованностью (порой граничащей с безбашенным абсурдизмом) предложил читателю свою версию "роуд-муви" - с поправкой на возможность перемещения между мирами. Перепрыгивая с одной Земли на другую, вечный странник Кармоди (по сути, выездная модель американской Алисы в царстве непрерывных чудес по десять центов за штуку), не имел ни права, ни желания задержаться где-нибудь надолго. Пластичная, яркая, сумасшедшая вариация действительности, где каждый второй мог оказаться Болванщиком, а каждый первый - Мартовским Зайцем, заслуживала бы ярлык Искаженного Мира - кабы мир реальный не был еще более безумен... Наш Север Гансовский тоже поменял координаты реальности, сочинив первый для советской фантастики альтернативно-исторический сюжет. Немецкий диктатор Юрген Астор был убит, и на смену ему пришел Гитлер, а когда Гитлер был убит (в романе Стивена Фрая "Как творить историю"), пустующую нишу заняла такая же сволочь, и ситуация могла повторяться и повторяться в дурной бесконечности. Вывод фантаста печален: главный урок прошлого - неумение извлечь уроков. Сколько бы бабочек ни раздавили хронопутешественники в Юрском периоде, человечеству придется пройти - пусть и с разными вариациями - все тот же скорбный путь, набив столько шишек, сколько на роду написано.

30 лет был создан роман Кира Булычева "Сто лет тому вперед" - книга о, быть может, не самом ярком, но наверняка о самом известном приключении Алисы Селезневой. Популярность книге обеспечило ТВ, а именно сериал "Девочка из будущего" с участием объекта безответной влюбленности сотен тысяч тинейджеров середины 80-х Наташи Гусевой. При чтении этой книги сегодня испытываешь щемящую ностальгическую грусть: такого искренне-безоблачного будущего нам теперь никто уже не рискнет предсказать. Даже если прекрасное далеко и не будет, согласно песне, к нам жестоко, оно и через семьдесят, и через сто семьдесят лет едва ли будет таким, как у Булычева. Пусть даже прилетят из космоса пираты, а ученые изобретут миелофон, - булычевская сказка все равно не сделается былью. Мы пойдем дальше - но пройдем мимо.

БОДАЛИСЬ ДУБОЧКИ С ЗЕРКАЛОМ

Для кого существует критика вообще и критика фантастики, в частности? Казалось бы, ответ прост и в силу этого очевиден.В первую очередь, для обычного читателя-любителя, которому читатели-профи (с филологическим образованием или без) должны вдум-

чиво и популярно, с цитатами из современников и грамотными отсылками к нетленной классике жанра, объяснить, какие книжки сегодня стоит читать, к каким отнестись с сомнением и опаской, а на какие лучше не тратить силы, время и деньги.

Во вторую очередь, потребителями критических выступлений должны быть сами творцы фантастических миров, готовые посмотреть со стороны на свои свежевыпущенные сочинения, задуматься, остановиться, оглянуться, обрадоваться (или огорчиться) и, возможно, сделать выводы, необходимые для собственного будущего.

Третьей фокус-группой - хотя, возможно, первейшей по значимости - ценителей мудрого критического слова должны, по идее, быть издатели. Они могли бы хотя бы изредка спускаться с сияющих вершин бизнес-технологий на грешную землю и сверять свои ощущения с мнениями знающих людей, а в каких-то случаях и (чем черт не шутит!) корректировать после этого издательские планы...

Все это, однако, только сухая теория. Российская практика решительно не желает ей соответствовать. На практике рядовой читатель en masse в критические разделы даже специализированных фант-изданий заглядывает редко, доверяясь либо своим вкусам, либо фамилии автора, либо названию серии, либо названию книжки, либо рисунку на обложке. (Популярность, например, фантаста А. Белянина проистекает именно из трех последних условий; многие российские читатели из глубинки и по сей день путают его с А. Беляевым, воображая, будто автор "Человека-амфибии" благополучно жив, отрастил казацкие усы и при этом отчаянно шуткует...)

Про то, насколько господам издателям плевать на мнение экспертов - если это не эксперты по маркетингу, - ведущий рубрики уже вкратце писал в своей статье "Ад рецензента" (сентябрьский номер "FANтастики"). Большая часть вины ложится даже не на боссов, которые редко интересуется творящимся у подножья их Олимпа, а на среднее, наиболее агрессивное бизнес-звено, занятое продвижением брендов. Эти граждане активно презирают читателя, полагая его быдлом и загоняя его четко очерченное стойло. Не о читателе они, понятно, пекутся, а просто облегчают себе жизнь, сужая все богатство фант-литературы до считанного количества жанров и видов, а еще проще - серий. Слева живой Головачев, справа покойный Асприн, между ними упомянутый выше Белянин со своими царем и горохом. Все, что кроме, - неформатно, непродажно, непрезентабельно (от слова "презентация") и подлежит ленивому удушению.

Кто остается? Сами писатели, которые (что бы они там не говорили) за критикой ревниво следят. Но толку от этого, за редчайшим исключением, никакого. Пора признать: нынешние граждане, пишущие фантастику, критиков недолюбливают по-любому. Инстинктивно. На уровне спинномозговых рефлексов. Как собака - палку. Как радостно бухающий в день зарплаты румяный советский пролетарий - застенчиво-трезвого серолицего интеллигентика в очках и шляпе.

Тех критиков, которые мягки с фантастами и даже слегка перед ними заискивают (такие выродки среди нашего брата, увы, встречаются), фантасты просто презирают, хотя и изредка подкармливают некондиционными бутербродами. Ну а злобных критиков терпеть не могут - активно, деятельно, ничуть не стесняясь своих чувств.

Критиков из разряда злобных не сажают в президиумы, обделяют наградами, не зовут на презентации и не только не дарят книжек с трогательными автографами, но и бдительно следят: не купил ли змей их сочинения за деньги? не намерен ли гад употребить покупку во зло? не стоит ли напасть на него в темном переулке, стукнуть по башке и отобрать свои шедевры от греха подальше?

В редакциях журналов фантастики мешками копятся ультиматумы рассерженных авторов: мол, если вы в вашем замечательном издании не перестанете разрешать рецензировать мои нежно-удивительные творения (кстати, удостоенные премий им. Царя Салтана, хана Батыя, Св.Себастиана и В.Д.Бонч-Бруевича!) этому дураку, козлу и иностранному шпиону NN, то я и сам откажусь от подписки на вашу помойку, и чадам-домочадцам (включая тещу) велю отказаться, и вообще ждите визита пожарных, санэпидстанции, налоговой и ФСБ...

Чтобы не подставлять никого из коллег, дальше обрисую ситуацию на личном примере: патентованному злодею Р.А. терять нечего.

Выбрав в ранней молодости тернистый путь критика, ваш колумнист с трудом представлял себе, ЧТО его ждет в будущем, хотя и смутно догадывался, что служба литературе медом ему не покажется. Реальность превзошла все ожидания. К 46 годам автор этих строк столь часто сталкивался со всеобщей неприязнью, переходящей в ненависть, что не мог не сделаться мизантропом.

Каких только чудовищных слухов не распускали обо мне в писательских кулуарах! Что я читаю книги по диагонали, открываю их наугад, не читаю вовсе, не умею читать вообще, нанимаю для чтения толпу литнегров, рву книги на части, топчу ногами, прижигаю напалмом и выбрасываю с балкона (да у меня и балкона-то нет!).

Обиженные мною фантасты с радостью передавали друг другу, например, весть о том, как оскорбленный в лучших чувствах фантаст Лев Вершинин - если и известный миру, то лишь по моим же двум отрицательным рецензиям, - из-за меня покинул родную Одессу и печально отбыл на историческую родину, а перед этим показательно надавал критику Р.А. пощечин. (Открою тайну. Не так все это было. На самом деле Вершинин пытался физически угробить критика, столкнув в бездонную шахту лифта; однако, будучи пьян в стельку, мститель забыл, что действие происходит на первом этаже).

Столь же слабую связь с реальностью имеют нелепые слухи о том, будто бывший таллинский писатель-фантаст, а ныне московский философ, создатель Всеобщей Теории Всего Сущего М. Веллер, поймав злобного критика в кулуарах Московской Книжной Ярмарки, прострелил зоилу из арбалета правую ладонь. (В действительности же решимости Веллера хватило только на один плевок на свитер обидчика и поспешнейшую ретираду; арбалет не был им даже расчехлен).

Если ради интереса набрать слова "критик" и "Арбитман" в поисковой системе "Яндекс", то услужливый Интернет тотчас явит россыпь обидчивых суждений. Года два назад, к примеру, харьковский писатель-андрогин А. Зорич, раздосадованный прохладной рецензией на свою бессмертную имперскую дилогию "Завтра война" и "Время - московское", собрал в Интернете армию своих преданных фанатов, дабы устроить критику показательную порку. Фанаты не подкачали. Критик был припечатан разнообразными словосочетаниями, наипронзительнейшим из которых было выражение "ментальный пидарас".

А вот еще цитаты из Сети - почти навскидку. Фантаст В. Васильев: "Имя Арбитмана вызывает чувство гадливости". Фантаст К.Бояндин (мамой клянусь, сроду о нем ничего не писал!): "Hапоминает мне некоторых старых диссидентов - которые озлоблены на весь мир". Фантаст А. Громов: "Ядовитый, как сколопендра, Арбитман". Фантаст О. Дивов: "Его статьи полны ругани, но почти не содержат конструктива". Фантаст И. Новак: "У него слишком уж много вкусовщины в рецензиях". Фантаст С. Лукьяненко: "Hе будут объективными высказывания неудавшегося писателя-фантаста и автора бульварных детективов о современной фантастике". Фантаст Э.Геворкян: "Ромка ругает? Значит, вещь удалась на славу!" (Кстати о Э.Г. Его роман "Времена негодяев" злобный критик когда-то имел неосторожность не обругать, а похвалить; следуя вышеприведенной логике, роман тот придется, видимо, признать сущей дрянью).

Впрочем, чаще всего писатели-фантасты разделываются с критиком совсем уж "бесконтактным" способом - на страницах собственных книг (примерно так же писатель Франсуа Мерлен из знаменитого фильма "Великолепный" с Бельмондо сводил счеты с водопроводчиком и электриком). Автор этих строк столько раз встречал "себя" на страницах разнообразных опусов, что Юра Семецкий, убиваемый уныло и однообразно, может позавидовать! Материала мне хватило бы на большую статью "Образ Арбитмана в современной фантастике".

У А. Столярова в повести, к примеру, Арбитман способствовал приходу Дьявола на Землю. В повести С. Лукьяненко и Ю. Буркина Арбитман был всего лишь Кощеем Бессмертным (соавторы даже вручили иллюстратору первого издания мое фото - можете полюбоваться, вот очки, вот усы). В рассказе А. Бушкова еще один Арбитман тащил грязную таратайку и трусливо сбегал от дракона. У В. Головачева в романе возникал на миг некто Роман Рабитман, быстренько получал по физиономии и исчезал в никуда. В Интернете, по-моему, до сих пор висит обширный НФ опус "Рейд обреченных" некоего Д. Виконтова из Львова, где злодейский полковник Арбитман не доживает даже до середины текста. И так далее, и тому подобное...

В том, что критик выглядит для писателем средоточием Тьмы и часто выступает в роли виртуального мальчика для битья, нет ничего фантастического. Психологически это вполне объяснимо. Нелицеприятность всегда неприятна. Но. Но. Но. Следует иметь в виду, что неприятие всякой критики, самодовольство и самоуспокоенность авторов ведут к полной их деградации, а потому катастрофична...

Увы, сдается мне, что писатели-фантасты, наткнувшись и на эту "колонку злобного критика", едва ли произведут переоценку ценностей. Ведь проще ежеутренне пенять на упрямое зеркало, чем попытаться произвести хотя бы минимальный апгрейд собственной рожи.