Злые сумерки невозможного мира

13

Утром они совершили маленький марш-бросок, в целях закрепления навыков. Потом часа полтора медитировали в комнате-тренажере.

— Вызывай своего капитана, — сказал Большой, закончив занятия.

Эдуард встретил их на тракте, сидя на передке милицейского «бобика». Рядом о чем-то судачили молодой подтянутый лейтенант и грузный, по-медвежьи увалистый сержант предотставочного возраста. Артём помаячил им из окна «БМВ», ведомого руководителем экспедиции.

— Ага! Вот и подследственный прибыл со своими защитничками! — обрадовался Эдуард. — По местам!

Лялька чмокнула брата в заросшую морду, выбралась из машины и пересела в евдокимовский «мерс». Оба прикомандированных — и лейтенант-салага, и матёра-сержант — проводили ее тем откровенно голодным взглядом, в котором горького мужицкого разочарования в собственной судьбе сконцентрировано куда больше, чем в смертельном запое. Артём, сопровождавший девушку, спиной почувствовал их взоры, полные зависти и недоброжелательства.

— Знаешь, — сказал он Ляльке, наклонившись к самому ее розовому ушку, — а ведь вы с Тигром ничего в твоем брате не поняли. Про таких, как он, раньше былины слагали. Как бывший следователь тебе говорю: маскировка и суть — понятия абсолютно разные.

Лялька улыбнулась и поцеловала его в лоб.

— Пригляди за ним, — попросила тихонько. — И сам поостерегись, я за вас свечку поставлю.

— Эй, ловелас недобитый! — послышался бычий рев из передней машины. — Уснул там, что ли? Шуруй сюда, салага!

Димыч, сидящий за рулем, ухмыльнулся во всю ширь своей круглой ряхи.

— Иди давай, — сказал он, плавно притапливая педаль газа. — И удачи вам!

Дорога к пункту перехода заняла изрядно времени. Монастырь, откуда Большой привык стартовать, располагался в соседней области. Глядя на леса и груды каменных увалов, проплывающие за окном, Артём внезапно подумал о том, что повторяет историю Пал Палыча Гуселетова — бывшего инженера и бывшего «бича». Интересная вырисовывается картина.

Поступая на службу, он, как и всякий уважающий себя человек, грезил о торжестве справедливости, и когда Реальность больно хрястнула его об колено, попытался всю свою боль списать на существовавший порядок. Но порядок сменился, а новая оплеуха не заставила долго ждать. Теперь он о справедливости и не мечтал. Холодный, язвительный, он ставил в заслугу себе уже то, что не кинулся в объятия криминальных группировок, не скрывавших своей заинтересованности в услугах профессионала, знающего расклад в коридорах власти, а главное — известного в кругу этих властей.

И только разглядев подлинную натуру Большого, Артём сумел осознать, что для него — прирожденного следователя — роль частного детектива ничуть не выше, чем «должность» бича для бывшего инженера.

Большой свирепо жевал тлеющую сигару, Евдокимов спал, откинувшись на спинку сиденья, мучительно морщился во сне. Понемногу светало.

— Не психуй, — проворчал ас адских трасс, сворачивая на почти незаметную, изрядно заросшую грунтовку. — Достанем андрюхину суженую, домой вернемся целехоньки. Чую!

— Не ходи туда больше, атаман, — попросил его Артём. — Себя тебе не жалко, знаю. Но сестру пожалей, если себя не хочешь. Пока ты там, она здесь с ума сходит.

Большой хмыкнул с невыносимым сарказмом.

— Много ты понимаешь, слепушник! — И добавил минуту спустя: — А сам видишь не дальше лялькиного носа! Это, парень, от недостатка информации.

— Ну так просвети, коль на то пошло.

— Пугать неохота! — буркнул Большой.

Машину мягко подбрасывало на ухабах, спящий Андрей сполз в угол салона.

— А ты попробуй, — настаивал Артём. — Вдруг да не испугаюсь?

Большой откусил растрепавшийся кончик сигары, смачно плюнул в кусты на обочину.

— Помнишь, ты про графа этого рассказывал?

— Про князя, — поправил Артём.

— Не суть важно, пусть — князя. Так вот: дурак он — твой аристократ… Есть в Аду мертвые! Есть! Да не просто мертвые, а убитые по такой дьявольской технологии, какая самому де Саду во сне не снилась.

В зеркальце было хорошо видно, как наливалась дурной черной кровью морда Большого, как скалился в судорожном извиве рот. Ярость, запечатленная в этих неуправляемых корчах лица, превосходила все проявления этого чувства, когда-либо встречавшиеся Артёму.

— Вон оно что! — сказал Артём, невольно поежившись. — Ну, если для расплаты, тогда…

— Для расплаты?! — зарычал Большой. — Что ты вообще понимаешь, мальчишка?! Как я с ними могу расплатиться?! Чем?! Да им все — до фени!

— Ты говоришь про автономные сущности, насколько я понимаю? — осторожно спросил Артём.

В ответ послышался отборный мат. Проснувшийся Андрей недоуменно оглядывался, стараясь понять, что же, собственно, такого произошло, что вызвало такой взрыв эмоции.

— Не вертись! — рявкнул Большой.