Короны Ниаксии. Змейка и крылья ночи. Книга первая из дилогии о ночерожденных

Интерлюдия

Давайте я расскажу вам о том, как одна маленькая девочка однажды захотела стать кем-то другим.

Пять лет – миг для вампира. И полжизни для маленького человека. Король тщательно оберегает от всего кровавого мира недавно удочеренную девочку. Дает ей все, что она только может пожелать в пределах четырех стен.

Только когда девочке исполнится одиннадцать лет, ее желания отважатся выйти за пределы этих стен. Король пытался стать для нее всем. Но, несмотря на свою любовь и заботу, он все же на несколько сотен лет ее старше и принадлежит к совершенно другой породе живых существ.

Девочка помнила ту жизнь, которая была у нее до появления здесь, – пусть даже эти образы постепенно улетучивались, разъедаемые временем. Для такого маленького ребенка годы длинны, а память коротка. И тем не менее она помнила, что до этой жизни у нее была другая. Жизнь с теми, кто похож на нее.

Однажды вечером, когда король пришел навестить ее, она спросила его о своей семью. Уже не в первый раз. Она узнала выражение лица, которое появлялось у него, когда он готовился дать тот же ответ, что и всегда.

– Я знаю, что моих родителей нет в живых, – быстро сказала она, пока король не заговорил. – Но должны быть и другие.

– Другие?

– Другие, такие, как я.

– Люди.

Девочка кивнула. Король молчал.

Она подошла к книжному шкафу и вытащила с полки том, который весил почти столько же, сколько она. Девочке пришлось потрудиться, чтобы донести его до стола. Книга с глухим стуком ударилась о дерево, и девочка пролистнула несколько страниц атласа.

– Ты нашел меня в западных пределах Дома Ночи.

Король удивленно посмотрел на нее. Он никогда не рассказывал ей, где именно ее нашли.

Девочка просияла, довольная, что ей удалось удивить отца.

– Я догадалась, – сказала она. – Ришанские земли. Правильно?

Она не сумела понять, что выражает лицо отца. Он кивнул.

– Тогда где?

Она вела пальчиком по выцветающим строчкам – по городам и поселениям, которые для нее существовали только в виде чернил на карте.

– Это не важно, – сказал он.

Девочка помолчала. Это было очень важно. Еще как.

Она уже научилась аккуратно подбирать слова.

– А вдруг кто-то до сих пор там. Ищет меня.

– Маленькая змейка, твой дом здесь. – Король улыбнулся скупой, но теплой улыбкой. – Дом, который тебе нужен. Пусть у тебя красная кровь, но здесь ты дома.

Он не понимал. Здесь действительно был ее дом, но жизнь в его стенах означала постоянный страх.

– Не дома, – сказала она. – Здесь каждый хочет меня убить.

Король с ней не спорил. Он уже много раз говорил ей, что это правда.

Наконец он вздохнул.

– Я наткнулся на тебя в местечке, которое называется Салине. Далекие земли у границы Дома Ночи. Но даже если бы у тебя осталась там семья, я не смог бы ее найти.

Девочка не знала, как отчаянно держится за эту надежду – эту хрупкую, ею самой придуманную реальность, – и поняла это, только когда реальность разлетелась у нее в груди осколками.

– Почему? – выдавила она.

– Это ришанская территория. Как король хиажей и глава Дома Ночи, я не могу выступить туда без причины.

– Тогда я могу. – Она не колебалась ни секунды. – Я поеду!

Он рассмеялся, но девочка резко осадила его:

– Это не шутка!

Улыбка короля померкла. Он долго смотрел на дочь.

– Ты человек, – сказал он. – Для тебя это будет слишком опасно.

– Тогда обрати меня, – выпалила девочка. – Сделай меня такой, как ты. Я все об этом прочитала.

– Орайя, этого я тоже сделать не могу.

Еще одна надежда лопнула. В глазах стало жечь.

– Почему?

– Потому что ты слишком важна для меня. – Он погладил ее по голове. – Два из трех обращений заканчиваются смертью. Это больше половины. Я не стану так рисковать твоей жизнью.

У нее перехватило горло. В глазах саднило. Ей пришлось изо всех сил сдерживать слезы. Она входила в тот возраст, когда дети начинают осознавать будущее. И в этот момент маленькая девочка поняла: тюрьма человеческой плоти обрекает ее на жизнь в этих четырех стенах.

Она стремительно повернулась к отцу, сжав маленькие ручки в кулаки.

– Что-то должно быть, – сказала она. – Должен же быть способ. Должен.

Король усмехнулся, но глаза его были печальны и смотрели куда-то вдаль.

– Однако какие зубки!

Он долго молчал, и его улыбка понемногу угасла под тяжелыми мыслями. Он так долго ничего не говорил, как будто его ум переместился в какой-то совершенно другой мир. Девочка знала, что мешать нельзя, поэтому смотрела на него и ждала.

Она уже научилась читать по его лицу, но некоторые выражения оставались незнакомыми. Больше десяти лет спустя она будет вспоминать этот разговор, уже зная, что увиденное тогда означало внутренний конфликт – состояние столь редкое, что она еще не умела его определять. Она бесконечное количество раз думала о том вечере и о словах, что отец сказал дальше. О чем он размышлял тогда в молчании, так и осталось неизвестным, и этот вопрос преследовал ее.

Но маленькая девочка еще ничего этого не знала. Она просто ждала.

Наконец король подался вперед в своем кресле и сжал руками колени.

– Для тебя есть один способ однажды стать столь же могущественной, как я.

Девочку охватила надежда.

– Как? – выдохнула она.

Король скривил губы в грустной улыбке.

– Получить дар от богини.

Глава тринадцатая

Смех был низкий и глубокий, резкий и чистый одновременно – спокойный, но властно заполнивший всю комнату. Он был первым, что просочилось в мой одурманенный ум, первым, что прорезало мое затуманенное сознание.

Я перекатилась на бок. Тело запротестовало целой симфонией ощущений, но это было уже ничто по сравнению с тем, что раньше. Поражало отсутствие боли.

Пока я пыталась проморгаться после сна, первое, что я увидела, были крылья: в угольно-черных блестящих перьях теплыми черточками отражался свет фонаря. На ристалище у меня не было времени отдать должное крыльям Райна, но они – как ни бесило меня это признавать – были совершенно великолепны. Ришанские крылья я видела намного реже, чем хиажские, а крылья такого уникального цвета не встречала ни разу: глубокий черный, с лоснящимися проблесками красного, пурпурного и синего.

На кофейном столике сидела Мише, а перед ней на корточках – Райн. Он держал одной рукой ее ногу, наклонившись над ней в глубокой задумчивости, а в другой зажал рулон бинта.

– Мише, я же сказал, не вертись, – досадовал он.

– Слишком долго.

– Две минуты не можешь посидеть спокойно.

Слова были резкими. Но тон, которым Райн их произносил, гораздо мягче – даже нежнее.

Мише испустила страдальческий вздох и поерзала на столике, как нетерпеливый ребенок.

Я поморгала еще, и остальная часть комнаты приобрела четкие очертания. Мы были в гостиной каких-то апартаментов – очень и очень милой, хотя и обставленной по моде примерно двухвековой давности. По стенам были развешаны фонари, горевшие смесью огня и сине-белого света, который мерцал на парчовых обоях причудливым сочетанием тепла и прохлады. Восточную часть комнаты отделяла сплошная стена тяжелых бархатных гардин, – кажется, за ними скрывались большие окна от пола до потолка. Массивная мебель была подобрана гармонично: темное красное дерево или отделанный под мрамор черный сланец и обивка из шелковой парчи. По стилю все это казалось экспонатами из прошлой эпохи, но выглядело новеньким, изготовленным словно вчера.

– Я тебе сказала, все в порядке! Мне это нисколько не помешает… ой! Ой!

Мише спрыгнула со столика с таким волнением, что я уже предвкушала, как она заедет ногой Райну по лицу.

– Мы о чем с тобой только что договорились? – проворчал он, отклоняясь в сторону, но Мише пропустила его слова мимо ушей и понеслась ко мне.

У меня до сих пор кружилась голова, но я постаралась увернуться.

Мише застыла, подняв руки:

– Ой! Прости, пожалуйста! Я знаю – он меня предупредил. Надо медленно. – Неловко хихикнув, она пожала плечами.

«Он меня предупредил».

Мне это не понравилось. Как это, интересно, выглядело? «Она слабый маленький человечек, всего боится, так что обращайся с ней как с раненым животным».

Райн отвернулся, вполголоса выругавшись.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Мише.

Она села на пол, подогнула под себя ноги и положила ладони на колени – словно ей требовалось физически сдерживать себя, чтобы не подбежать ко мне. У нее были слишком большие глаза, почти комически непропорциональные по сравнению с маленьким носиком и постоянно улыбающимся ртом. И все же она почему-то выглядела ослепительно красиво. Впрочем, как все вампиры.

– Уже лучше, – после долгой паузы ответила я.

Мише просияла:

– Ну и хорошо! Я Мише. Очень рада, что мы наконец познакомились.

– Мы знакомились. На пиру.

– Я хочу сказать, по-настоящему познакомились. Райн рассказал мне об испытании, о том, как ты придумала найти вожака стаи. Это спасло мне жизнь, спасибо тебе.

Она рассмеялась и покачала головой, как будто пройти на волосок от смерти – далекое и приятное воспоминание.

Я еще не встречала вампира, который бы так себя вел. Даже когда они открыты, они все равно сдержанны. И все же я не могла отделаться от чувства, что она мне кого-то напоминает. Не вампира, как я поняла через некоторое время, а человека. Она напомнила мне Илану.

Конечно, Мише не обладала той язвительностью, что Илана. Но имела тот же громкий, безапелляционный тон. Она была… беззастенчиво яркой. Интересно, каковы отношения между ней и Райном? Они оба были странные по вампирским меркам, но при этом разные до невозможности.

Мише встала и развела руками, обводя жестом комнату.

– Добро пожаловать в наш дом. Правда потрясающе? Ну… может, тебе так не кажется. Наверняка по сравнению с замком ночерожденных это ничто. Но мы другого такого места еще не видели. Ну, Райн, может, и видел, а я…

– Жги тебя солнце, Мише, дай же ты ей хоть минуту, заговоришь ее до смерти!

Райн сунул руки в карманы камзола – длинного, черного, простого и слегка тесноватого ему в плечах – и подошел ко мне. На губах у него играла самодовольная улыбка, выводившая из себя.

– А ты быстро передумала.

– У меня не было выбора.

– Мы так и поняли.

– И слава богам, что ты все-таки сюда пришла, – выпалила Мише, – а то бы погибла.

Ее лицо посуровело.

– Эти кроверожденные – засранцы. Он тебя на куски хотел порвать!

«Слава богам», – сказала она. Не богине. Любопытно.

– У меня для тебя подарок, – небрежно бросил Райн, – в честь твоего появления в нашей маленькой семье.

Мише улыбнулась во весь рот. Меня покоробило, что такое солнечное и радостное выражение лица прочерчивали острые клыки.

– Ах да!

Она наклонилась к сундукам, стоящим у стены, а когда повернулась обратно, мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы не отшатнуться.

Это была голова.

Мужская, с бледной серой кожей, по большей части седыми волосами с несколькими каштановыми прядями. Уши были заострены. Зубы тоже – это было заметно через застывшую ухмылку, которая налипла на его губы даже в смерти.

Я едва ли рассмотрела напавшего на меня вампира, но, видимо, это был именно он.

Живот свело от внезапно подступившей дурноты. Пришло воспоминание – как всегда, короткими, поглощающими все остальное вспышками.

«У меня для тебя подарок».

Я изо всех сил заморгала, стряхивая с себя прошлое. Затем тщательно вернула лицу холодное безразличие.

– И что мне с этим делать?

– Не знаю, – пожал плечами Райн. – Злорадствовать?

– Как приятно! – язвительно сказала я. – Судя по его виду, теперь он в полной мере готов признать мое превосходство.

Улыбка Мише померкла. Райн с деланым недовольством поджал губы.

– Я уже дважды спас тебе жизнь и подарил тебе голову твоего врага, и этого недостаточно? Требовательная ты малышка.

– Все эти «подарки» ты делал себе. Я тоже помогла тебе выжить там, на ристалище. И я убеждена, что убивать этого типа тебе тоже было в охотку.

По лицу Райна пронеслось странное выражение, быстро сменившееся непринужденной улыбкой.

– Поэтому мы союзники. Наши интересы взаимовыгодны.

– Ха!

Я постаралась не показать виду, что от слова «союзники» похолодела до костей. Только сейчас я осознала все последствия моих действий. Меня вынудили принять решение от безысходности, и теперь я повязана с этими двумя.

Мише так и держала голову в опущенной руке, только теперь смотрела на трофей чуть надув губки.

– Он и правда был полная задница, – вздохнула она. – Даже раньше. Все равно бы потом подох. Ты его чуть ли не выпотрошила.

– Славная, должно быть, была драка, – прибавил Райн, – судя по состоянию вас обоих.

Я отважилась подойти к Мише на пару шагов ближе, чтобы разглядеть голову. Бледно-серый оттенок его кожи был необычен даже для вампиров, так же как и кричаще-яркие красные круги, обрамлявшие его безжизненные глаза. Вверх по горлу карабкалась паутина черно-алых вен. Они виднелись на шее и челюсти, в уголках губ и глаз. И даже после смерти они, казалось… пульсировали.

– Что? – спросил Райн. – Никогда вблизи не видела проклятия кроверожденного?

Мне не нравилось, что он так легко читает у меня по лицу.

– Это была жажда крови, – сказала я.

– Не только. Неизмеримо больше.

Его слова звучали как-то странно серьезно. Может быть, даже мрачно. Когда я оторвала взгляд от головы и посмотрела на него, дурацкая ухмылка на его губах уже пропала.

Но когда он заметил, что я смотрю, она тут же вернулась.

– Дни его в любом случае были сочтены. Просто акт милосердия. Наименее болезненный способ, которым он мог бы уйти. Так или иначе.

Ухмылка превратилась в лукавую улыбку.

– Я рад, что ты пришла в себя. Мише, избавишься теперь от этой штуки?

Мише кивнула, сунула голову под мышку и направилась к дверям.

– Орайя, я сейчас вернусь. И все здесь тебе покажу.

Райну и Мише и впрямь удалось найти отличное место. Апартаменты были просторны, включали в себя кабинет, кухню, кладовку, четыре спальни (каждая со своей ванной) и, конечно, огромную гостиную – все роскошно отделанное, даже по сравнению с замком ночерожденных. Все жители внутреннего города привыкли видеть Лунный дворец, стоящий на страже над Сивринажем как благословенный памятник Ниаксии, но только сейчас я задумалась, как он здесь появился и почему. Жил ли здесь кто-нибудь раньше? Если да, то почему ушли, предпочтя замок ночерожденных? Это здание было не меньше и почти столь же величественно.

Мише провела меня в мою комнату.

«Мы выделили тебе ту, где больше всего окон! – заявила она, – потому что… ну, ты понимаешь!»

Она оставила меня привести себя в порядок и отдохнуть. Моя спальня, как и все комнаты в этом дворце, была великолепно отделана, в каком-то древнем, несколько старомодном стиле – хотя, как ни странно, нигде не обнаружилось ни пылинки.

Гардины были из тяжелого темно-синего бархата, с серебряными плетеными шнурами. Я смогла их раздвинуть только с большим усилием. За окном открывалось почти зеркальное отражение вида из моей комнаты в замке ночерожденных. Его силуэт виднелся вдалеке в виде нескольких зловещих шпилей и лунно-серебряных куполов. Не помню, когда я в последний раз смотрела на него так издалека. Здания, которые из окна моей спальни едва виднелись, теперь оказались так близко, что можно было разглядеть все их изъяны… коих было немало. Да, архитектура была величественна, но золотая краска потрескалась, а лепнина раскрошилась. По каменным стенам, словно плющ, ползли трещины, а витражные стекла побились. Следы увядания, незаметные из моей комнаты в замке Винсента.

Я всегда считала, что уродство Сивринажа начиналось и заканчивалось в человеческих кварталах. Никогда не возникало мысли, что и внутренний город, возможно, приходил в упадок по-своему.

Мой взгляд упал на убогое пятно, резко темневшее на горизонте. Из моей комнаты во дворце Винсента я видела вдалеке дюны, изящные и молчаливые. Но здесь вместо них перед глазами открывались человеческие трущобы, частично скрытые за грандиозным силуэтом замка ночерожденных.

Не знаю, почему от этих двух видов, составлявших такой разительный контраст, мне стало настолько не по себе.

Я задернула гардины.

– Это ты с пира принесла?

– Ага.

Мише закинула в рот вишенку, прожевала – вместе с косточкой – и с большим удовольствием проглотила. Они с Райном ели по чуть-чуть, а в основном пили кровь из двух больших бокалов. Мише принесла мне блюдо с горой еды, искусно разложенной по цвету: ягоды, мясо, сыр – намного больше, чем я могла одолеть.

Я смотрела, как они потягивают кровь. Мише явно хотела, чтобы я сидела напротив нее, но я вместо этого передвинулась в конец стола. Мне было спокойнее, когда нас разделяло расстояние. Это давало время среагировать, если кто-то из них дернется.

– Чья? – кивнула я на бокалы.

Райн сделал глоток и промокнул губы.

– Оленья. Кажется.

Не знаю, испытала ли я облегчение, что не человеческая. Не хотелось думать, откуда она могла появиться, но раз они брали ее из кувшинов, меньше соблазна взять у меня. Не надо забывать, что для них не было ничего лучше человеческой крови.

Она была не единственной пригодной для употребления. Оленья, лошадиная, коровья, свиная были самыми распространенными. Куриная и воронья – самыми дешевыми, хотя малопитательными, да и по вкусу, видимо, гадость. При дворе Винсента часто готовили и превращали специями в деликатес лошадиную кровь. Но даже самые тонкие заменители не могли сравниться с человеческой кровью. Высший класс часто ею питался, собирая или поглощая прямо у продавцов крови, какой была Илана.

– Уже все кончилось, – сказала я, – когда я сегодня спускалась.

– Мы знаем, – ответил Райн.

Мы долго и неловко молчали, потому что все трое прекрасно понимали, что это могло означать. По крайне мере пока участники состязания могли покидать Лунный дворец в поисках новых запасов. Но у меня было чувство, что рано или поздно поводок затянут.

– Но у нас еще много! – радостно сказала Мише, прервав напряженное молчание, и подняла почти полный кувшин, взболтнув густую красную жидкость. – Взяли, сколько могли унести, пока остальные до нее не добрались.

– И еды тоже, – прибавил Райн. – Для тебя.

Стоило по крайней мере быть за это благодарной, в обоих смыслах. Хотя от их доброты мне становилось не по себе.

Одна из свечей на подсвечниках в центре стола осталась незажженной. Мише нахмурилась и щелкнула пальцами. На кончиках пальцев у нее вспыхнул огонек пламени, и она с удовлетворенной улыбкой зажгла им свечку.

Я с восхищением наблюдала. Здесь, на таком расстоянии, было не менее удивительно, чем тогда на ристалище. Любопытство одержало надо мной верх.

– Это не магия Ниаксии.

– Не-а. Это Атроксус.

Как я и думала. Но от подтверждения моих подозрений менее невероятными они не стали. Хотя каждого из тринадцати богов можно было призвать для различных форм магии, ни одно из двенадцати божеств Белого пантеона не позволяло, чтобы их силами пользовались вампиры. Вампиры, как-никак, были детьми Ниаксии, а Ниаксию Белый пантеон презирал.

Мише все прочитала у меня на лице.

– Вампир вполне может применять и ту магию, что находится за пределами могущества Ниаксии, – сказала она тоном, по которому можно было понять, что это объяснение ей приходилось давать уже много раз. – Просто нужны соответствующие способности, вот и все.

Кажется, она была горда собой. Но от меня не укрылось неодобрение на лице Райна, который именно в этот момент отпил крови из бокала – словно попытался не дать себе сказать ничего такого, о чем потом пожалеет.

– А ты? – спросила Мише. – Владеешь магией?

Я замешкалась с ответом. Может быть, не хотела им раскрывать, что владею, хотя моя магия по большому счету была бесполезна. Все равно преимущество. Но я молчала чуть дольше, чем следовало.

Мише усмехнулась и придвинулась поближе.

– Владеешь! Я чувствую. Только она робкая?

«Робкая». Шикарное слово. Я решила, что в следующий раз, когда Винсент отпустит уничижительный комментарий про слабость моей магии, я назову ее именно так.

«Не критикуй ее. Она просто робкая!»

Ему понравится.

– Так, слегка, – сказала я. – Всякие бесполезные штуки. Она мне никогда ничем не помогала.

Мой взгляд скользнул на Райна.

– А ты как?

– Да то же самое, – сказал он, делая еще один глоток. – Всякие бесполезные штуки.

Можно подумать, мы тут все не видели несколько дней назад, как он с помощью магии совершил убийство.

Мише захихикала, посчитав шутку Райна более забавной, чем я.

– Бесполезные штуки вроде Астериса? – прищурилась я.

У него дернулся угол рта.

– Именно.

БУХ-БУХ.

Я вскочила. Мой взгляд метнулся к входной двери, которая сотрясалась от каждого удара.

БУХБУХБУХБУХБУХ.

Райн едва взглянул в ту сторону.

– Судя по звуку, открывать не стоит.

– Райн Ашраж, ОТКРОЙ. ЭТУ. ГРЕБАНУЮ. ДВЕРЬ.

Глубокий женский голос громыхал из-за двери так, словно шел откуда-то изнутри апартаментов. Если стук продолжится, то скоро женщина будет здесь, вопрос нескольких минут.

Мише взглянула на Райна. Он, сощурившись, посмотрел на нее. Между ними шел безмолвный разговор.

– Ну почему всегда именно я? – простонал он. – Почему из-за солнцеклятой двери никогда не орут твое имя?

– Потому что я милая и славная, – лучезарно улыбнулась Мише.

– Милая и славная… – проворчал Райн.

Он встал, сгреб меч, который небрежно валялся на кофейном столике, и одним быстрым движением вытащил его из ножен. Затем неслышно подошел к двери и рывком распахнул ее, не дав тому, кто стоял по другую сторону, времени отреагировать, когда увидит меч у себя перед лицом.

– Привет, Анджелика.

И меч в ту же секунду встретился с холодным металлическим лезвием топора. Топор держала в руках женщина, предводительница участников из Дома Крови… и она была вне себя от ярости.

Сейчас, с близкого расстояния, она казалась мне самой мощной женщиной из всех, кого я видела. Ростом почти с Райна, она в ширину полностью заполняла дверной проем. Доспехи без рукавов не скрывали ее рельефных мышц, которые задвигались, когда она отразила всю силу встречного удара. И если судить по напряжению мышц Райна, он тоже себя отнюдь не сдерживал.