Знак Скорпиона

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Дело действительно было не самым легким. Судя по видению, кто-то все же имел отношение к гибели мальчишки. Можно предположить, что смерть все же была случайна, а неизвестный просто обнаружил тело. Но в таком случае, зачем был заменен шприц? Наиболее вероятным Яне казалось, что шприц заменили для уничтожения на нем отпечатков пальцев убийцы. Ведь в тот момент, когда его видела Милославская, неизвестный был, несмотря на жару, в тонких черных перчатках. Если же он сам делал мальчишке укол, тоскорее всегоперчаток у него в тот момент не было.

Вот только почему нет следов борьбы, сопротивления? Можно предположить, что либо Олег не противился, сам дал согласие на укол, либо он был в бесчувственном состоянии. Но в таком случае его наверняка бы ударили или отравили, усыпили, а следов подобных действий не обнаружено. Следовательно, он знал предложившего ему наркотик человека и даже доверял ему. Значит убийцу следует искать среди друзей и знакомых Олега.

Но каков же мог быть мотив? Яна последние несколько лет была не по наслышке знакома не только с экстрасенсорикой, но и с некоторыми зачатками сыщнической работы, поэтому знала: большинство дел, как говорил Руденко, раскрываются в том случае, если удается выяснить мотив. То есть «Qui prodest»? Кому выгодно? При этом не следовало забывать, что выгода могла выражаться не только в виде богатого наследства от убиенного дедушки, то есть сугубо в материальной форме, но и в том, что устранив кого-то человек возвращал или обретал таким образом определенный душевный комфорт. Конечно, если равновесие в душе и помраченном рассудке убийством вернул себе какой-то маньяк, понимание мотива не так уж сильно облегчала поимку убийцы. Но вот убийства из страха, ненависти, мести, ревности, устраняющие негативный раздражитель, таким образом вычислить было легче, так как круг подозреваемых значительно ограничивался.

В таком случае, конечно, как Яна уже намекнула Руденко, нельзя было отказываться от версии, что убийством Олега желали наказать папочку-депутата. Быть может он не угодил кому-то из криминальной среды.

Мотивы могли быть и другие, но Яна ни на секунду не забывала, что главнейшей причиной, способной побудить некоторых на совершение убийства, являются желание власти, куда входит убийство из-за денег, ведь они также дают власть, отчаянное положение, вынуждающее защищать свою жизнь и имущество. Конечно, могли быть и другие мотивы. Но при первом знакомстве они практически не просматривались. Яна решила прежде всего как можно больше узнать о молодом человеке.

Беспокоило Милославскую и то непонятное видение, которое она получила, используя карту «Джокер». Что обозначали эти могилы, к чему они вели и на какую мысль наталкивали? Призрачность всего представшего тогда перед ее глазами смущала и тревожила. Вероятно, стоило отыскать увиденные могилы и рассмотреть их внимательнее. Вполне возможно, это натолкнуло бы Милославскую на какую-то дельную мысль, позволяющую узнать что-то о неизвестном убийце, а может даже и встретить его. Некоторой сложностью являлось неясность и размытость видения. Яна не представляла, какое именно кладбище ей привиделось. Если оно находилось в Тарасове, не возникало никаких проблем. Но ведь видения не ограничивались пространством города. Можно было обратиться за помощью к Руденко, но ведь Яна еще и сама не могла предположить, что ей даст эта могила. И все же план, как узнать, есть ли нужная ей могила в Тарасове, Милославская выработала.

В таких раздумьях прошел оставшийся день. Яна решила приступать к изучению обстановки на следующее утро, после похорон. Именно там она и хотела в первый раз визуально познакомиться с друзьями и родственниками, среди которых, вполне возможно, и скрывается, по ее предположениям, убийца.

На следующее утро, после легкого завтрака, состоящего из кофе и стакана апельсинового сока, Яна в задумчивости остановилась перед своим гардеробом. Она собиралась отправиться на похороны Олега, чтобы приглядеться там к людям, окружавшим ранее покойного, и теперь необходимо было выбрать подходящий наряд.

Одеваться во все черное в такую жару она не собиралась – все-таки Милославская не только не относилась к родственникам и близким друзьям, но даже и никогда не видела юношу живым. Визуальное знакомство через видение никак нельзя было засчитать. Но и проявлять неуважение, нарушая принятый этикет не хотелось. Конечно, Яна собиралась держаться все время в сторонке, наблюдая за присутствующими, причем не при прощании дома или в морге, а сразу на кладбище. Остановилась она на темно-синей юбке и такого же цвета легкой блузе с вышивкой без рукавов. Босоножки с тоненькими ремешками дополнили наряд. Захватила она также и легкий лиловый шелковый платочек, который можно было накинуть на голову. В таком виде Яна не будет слишком выделяться среди скорбящих родственников и просто любопытных.

Кладбище находилось в противоположном конце города, так что уже в одиннадцать часов Яна вышла из дома, ласково сказав Джемме, вскочившей в надежде отправиться вместе с хозяйкой:

– Нет, девочка, тебе туда никак нельзя. Покарауль-ка лучше дом, а мне никакая опасность там не угрожает, – неосмотрительно проговорила она, не подозревая, что готовит ей этот жаркий день.

Джемма укоризненно посмотрела на хозяйку и обиженно улеглась у калитки, просунув свой нос через решетчатое ограждение. Всем своим видом она выражала оскорбленное достоинство.

Яна довольно быстро поймала машину. За рулем бутылочного цвета «девятки» сидел жизнерадостный мужичок. Услышав адрес, он сперва было заколебался, но затем, окинув женщину оценивающе-одобрительным взглядом, махнул рукой, приглашая садиться. Всю дорогу Яна мучительно пыталась сосредоточиться, обдумывая нелегкое дело и свои дальнейшие действия. Конечно, водитель, как Милославская и опасалась, всеми силами пытался ей в этом помешать. Мужичок ни на минуту не закрывал рот, комментируя все, что только попадалось им на пути, включая водителей других машин, ГАИ, погоду, предстоящий путь через весь город и саму Яну. Причем только последний пункт – то есть сама попутчица, воспринимались им одобрительно. В результате, расплатившись, Милославская стрелой вылетела из машины, до конца все еще не веря в чудо избавления от говорливого водителя.

Она прибыла на кладбище немного раньше, чем рассчитывала. Было еще только без четверти двенадцать и, вспоминая о видении, которое преподнес ей «Джокер», Яна решила пока прогуляться между могилами в надежде случайно обнаружить что-то из увиденного. Конечно, вероятность подобного была чрезвычайно мала, но все же стоило рискнуть.

Яна медленно побрела между рядами бесчисленных могил. Через несколько минут у нее уже рябило в глазах от множества однообразных памятников, навеки скрывших под собой чьи-то надежды и чаяния, горести и радости. В результате время пролетело незаметно. Спохватившись, Яна в последний момент отправилась к входу. Как она и ожидала, микроавтобус с провожающими Олега в последний путь, а также вереница легковых машин притормозили прямо у входа. Ведь родители усопшего были не только очень богаты, но и влиятельны, так что почетное, лучшее место у самого входа на кладбище любимому сыночку было обеспечено.

Желающих проститься с Олегом оказалось очень много, причем как раз его ровесников по какой-то причине можно было пересчитать по пальцам. Большинство представительных, богато одетых людей, по всей видимости, являлись родственниками или имели отношение скорее к родителям, чем к мальчику.

Похоронная процессия с несомым впереди гробом двинулась вперед. Яна, стоя в стороне, внимательно наблюдала за присутствующими. Она решила как бы случайно завести разговор с кем-то из присутствующих. Конечно, можно было подойти к Дарье Владимировне, но Милославская желала найти человека, способного вести разговор и отвечать на вопросы, а не биться в истерике. Именно поэтому Яна решила выбрать себе в спутницы не родственницу, а ту самую соседку, которая, по словам Руденко, была так близка с Сизовыми.

Яна слегка отвернулась, чтобы не быть узнанной, когда четверо мужчин пронесли мимо роскошный гроб. За ним проследовали священник и, все в черном, скорбящие родственники. Первой шла спрятавшая в платочек лицо безутешная Дарья Владимировна. Ее поддерживал упитанный высокий мужчина с самодовольным лицом, несколько подпорченным читающейся на нем скорбной растерянностью. За ними следовала молоденькая девушка и еще один мужчина, цветом волос и глаз напомнивший Яне Сизову.

Далее, видимо, прошли дальние родственники и друзья. Народу было много, но где-то ближе к концу процессии Яна выделила из толпы красивую, державшуюся чрезвычайно прямо, женщину с пышными формами, но довольно-таки тонкой для подобной фигуры талией. Черный цвет удивительным образом ей шел, оттеняя мягкие, почти детские черты лица. Она шагала как-то особняком и казалась несколько чужеродной этому сборищу представительных господ, старательно удерживающих на лицах напускную скорбь. Лицо же приглянувшейся Яне женщины сохраняло отрешенное, почти бесстрастное выражение. Лишь бросаемые время от времени рассеянные взгляды из-под черного кружевного платка развенчивали впечатление того, что женщина из-за глубокой скорби погрузилась в ступор и двигается чисто механически.

Яна незаметно пристроилась рядом. В руках ее был букет цветов, предусмотрительно приобретенный у ворот кладбища. Через несколько секунд Милославская демонстративно оступилась и подвернула ногу. Тихонько ойкнувона как бы случайно оперлась на идущую рядом женщину.

– Простите, – еле слышно пробормотала Яна, делая вид, что очень смущена. – Мне так неловко, в такой скорбный момент… Вы не могли бы подержать секундочку букет, пока я поправлю ремешок на босоножке.

– Конечно, – женщина доброжелательно смотрела на Милославскую.

– Я вас раньше вроде бы видела, – Яна проявила чудеса догадливости, решив войти в доверие. – Вы случайно не соседка? Как-то я к Даше приходила и с вами столкнулась.

Яна желала расположить к себе женщину, котораясудя по описанию, данному ей ранее Руденкои должна была являться Воронцовой. В то же время, с помощью ловкого маневра с якобы подвернутой ногой, она заставила женщину приостановиться, оказавшись в самом конце процессии.

– Извините, должно быть неудобно, что я вас обременяю в такой момент разговорами, – Яна была сама любезность. – Но, понимаете ли, я мать сестры племянницы Дарьи Владимировны, – с ходу наворотила она это хитросплетение родственных уз, надеясь раз и навсегда запутать новую знакомую, создав у нее ощущение, что Яна – родственница усопшего.

– Мы давно не виделись с Сизовыми, я уезжала на несколько лет за границу, – продолжала Яна. Тем временем свободной рукой, так чтобы не заметила ее новая знакомая, она потихоньку извлекла из кармана карту «Внушение» и сжала ее. Затем Милославская вздохнула:

– Раньше мы были так близки. Помню Олежика еще вот таким малышом. а теперь он без меня вырос, ничего о нем не знаю – сами понимаете, что такое письма да телефонные переговоры. К Даше с такими вопросами подходить неудобно – у нее горе, ей говорить об этом больно, а мне хотелось бы понять, что случилось с Олежкой, как он жил последние дни. Не могу поверить в случайность его гибели – мальчик из такой хорошей семьи не в состоянии стать наркоманом!

Женщина взглянула на Яну доброжелательно. Произнесенная той тирада произвела желаемое впечатление. Видимо, обмануть ее было не столь уж и сложно. В этот момент Милославская крепче сжала вспотевшей рукой карту, пытаясь воздействовать на сознание женщины. Первые мгновения та не поддавалась, даже возникло какое-то, совершенно неожиданное подсознательное противодействия – Яна поняла, что Анна даже собралась было избавиться от цветов, а также от их хозяйки и прибавить шаг. Но Милославская, делая вид, что боль в ноге все сильнее, опиралась на ее руку, крепко вцепившись в рукав черной блузки. Скандал в таком месте незнакомке поднимать не хотелось и она временно смирилась с присутствием странной родственницы.

Тем временем Яна сосредоточилась на воздействии. Она понимала, что на человека, не отличающегося быстрым умом повлиять легче, так что особых проблем вроде бы не предвиделось: «Ты сейчас в неуравновешенном состоянии, – мысленно повторяла она, сконцентрировав свои силы. – Осознание близости смерти, скорбь нервирует и выводит тебя из равновесия. Поэтому ты открыта для моих воздействий». Яна решила внушить незнакомке приветливость, податливость, чтобы совершенно неосознанно та восприняла Яну в качестве старой подружки, с которой можно поболтать и посплетничать о знакомых.

– Как вас зовут? – голос Яны был успокаивающе вкрадчив.

– Анна, Анна Дмитриевна Воронцова.

«Видимо подействовало», – возликовала Яна. В то же время она чувствовала, что до конца женщина не поддается, ее сознание, словно пытаясь опомниться, сбросить себя чужую власть, стремилось замкнуться и отстраниться.

– А меня Яна Борисовна, но зачем нам эти церемонии, называйте меня просто Яной. Вы давно знаете Олега?

– Уже… да, больше семи лет, с тех самых пор как мы с Сизовыми стали соседями.

– К нему часто приходили друзья? – Милославская пыталась прощупать тему, которая помогла бы ей в дальнейшем расследовании.

– Нет, не очень часто. Иногда только девушки, пока нет родителей – разные девушки, Олег их часто менял. Он был такой непостоянный, кидался на все новенькое. И еще один мальчик приходил, Дима, я слышала, что они дружат с детства. Олег сам очень часто уходил к своим друзьям.

Яна чувствовала, что напряжение собеседницы нарастает. Чем-то ей была неприятна именно эта тема, поэтому Милославская перевела разговор на другое:

– А как вы сами относились к мальчику? Должно быт ьэто страшный удар…

– Я? Мне Олег очень нравился. Но я научилась относиться к смерти философски. За мою жизнь пришлось похоронить столько близких, что испытывать такую боль я уже не в состоянии. Ведь рано или поздно такой момент наступит в жизни каждого. Смерть неизбежна и все зависит лишь от того, где была поставлена точка, каким умер человек – всеми презираемым, вызывающим ненависть или любимым и уважаемым.

Анна разговорилась. Яна видела ее раскрасневшееся лицо и понимала, что сила воздействия карты постепенно увеличивается. Видимо, что бы ни говорила женщина, эти похороны выбили ее из равновесия. Милославская решила перевести разговор на интересующую ее тему:

– Вы были дома в тот день, когда пропал Олег?

– Да, – мысли Анны все еще были заняты своими потерями.

– Скажите, быть можетвы видели, что к нему кто-то пришел, слышали какие-то странные звуки?

– Нет, – покачала головой Анна. – Моя квартира довольно-таки большая, а перегородки хорошие. Даже, когда Олег очень громко музыку включал, у нас практически ничего не было слышно. Так что никаких звуков из коридора или от соседей в тот день не доносилось. Я была не одна…

В этот момент все подошли к могиле и Яна, как и Анна, решила не нарушать воцарившуюся тишину, прерываемую лишь густым басом священника. Она отложила карту и задумалась. Не так уж и много было получено информации от соседки. Впрочем, на большее Яна и не рассчитывала. Ей просто хотелось, так сказать, войти в обстановку, выслушать мнение окружающих о мальчике и его семье, прочувствовать обстановку.

Во время траурной церемонии Яна оглядывала присутствующих. Безусловно, спины представительных господ с супругами мало о чем говорили. Но ее больше всего интересовали в данный момент друзья Олега.

Молодых людей было не много. Прежде всего, еще раньше Яна отметила того худенького мальчика, которого она видела на фотографии рядом с Олегом. Он явно был в шоке. Видимо это Дмитрий, лучший друг. Его заботливо поддерживала симпатичная девушка с пышной шапкой обесцвеченных до платинового цвета волос, ее непокорные кудри с большим трудом удерживались маленькой черной кружевной косынкой.

Трое молодых людей, которых Яна также видела на фотографии, стояли несколько в стороне от родственников и прочих представительных гостей. Еще несколько парней и девушекпо всей видимостипришли сюда вместе с родителями. «Скорее всегородственники», – подумала Яна. Больше всего ее удивляло именно отсутствие молодежи. Так что сразу после церемонии Милославская вновь принялась донимать вопросами Анну:

– А кто этот молодой человек, рядом с блондинкой?

– Дмитрий, лучший друг Олега. Они с детства общались, разве вы не помните? Перспективный мальчик из очень обеспеченной семьи, – язвительно усмехнулась Анна. – И блондиночка эта очень перспективная. Сизовы уже распланировали было, что она станет супругой Олегу в будущем. Вот только он сам не торопился. Никак угомониться не мог.

– Я так давно не общалась с Олегом, – невинно проговорила Яна. – Помнюв детстве он так легко заводил знакомства! а сейчас здесь так мало его друзей…

– Почему мало? – Анна удивленно взглянула на собеседницу. – Я же говорила, он почти никого домой не приводил. Олег был очень целеустремленный, – в голосе женщины прорвалась некоторая раздраженность, – он дружил лишь с теми, кто мог в дальнейшем принести какую-то выгоду ему или его родителям. Случайные знакомые, приятели «для души» ему совсем не нужны были. Он использовал людей, только умело использовал, – женщина говорила тихо и быстро, как в беспамятстве. Милославская даже наклонилась к ней поближе, боясь пропустить хоть слово и не зная, как долго будет действовать карта, вызвавшая данный взрыв откровенности. – Те, кого он удостаивал своей дружбой или «любовью», если это можно так назвать, сами были очарованы и считали его благодетелем. Умел Олежек, влезть в душу, – презрительно, почти с ненавистью усмехнулась она. – Прятал свою порочность, только я-то все увидела!

Яна задумалась. Эти слова несколько преображали лучезарный образ хорошего мальчика, нарисованного его матерью. Но, осознав сказанное, Анна вновь замкнулась, она и так сказала больше, чем надо, судя по напряженному лицу. Так что как Яна ни старалась, ничего интересного узнать об Олеге ей больше не удалось.

К этому моменту скорбящие уже подошли к своему автотранспорту. Анна, видя, что ее новая знакомая без машины, предложила подвезти. Милославская, которая вовсе не собиралась отправляться на поминки, тут же отказалась. Пришло время воплотить в жизнь намеченный план поиска привидевшейся ей ранее могилы.

Яна без особого труда обнаружила рядом со входом на кладбище небольшой обшарпанный домик, где располагалась администрация кладбища. Это было несложно сделать, так как из открытых окошек раздавался стук костяшек домино и отборный русский мат, без которого присутствующие там «джентельмены» не могли связать и двух слов. Яна проскочила в комнатку, где на старом застеленном рваными и грязными газетами столе валялись бумаги и стоял телефон. По всей видимостиэто и была контора. Мужик в грязной рубашке с красным откормленным лицом поднял на нее страдальческие глаза, еще не отошедшие с последнего похмелья. На всю комнату от него разило перегаром, как от свежесорванной розы ароматом.

– Здравствуйте, – лучезарная улыбка засияла на лице Яны. – Мне необходимы сведения о номере участка, где захоронена моя прабабушка.

– Зачем? – после недолгой паузы, понадобившейся на обдумывание и переваривание информации, спросил мужик. Он смотрел на Яну так подозрительно, как будто она была по меньшей мере шпионом, пробравшимся в святая святых – в Кремль или даже к самой ядерной кнопке в портфеле президента и только лишь он остался последним заслоном между преступницей и предметом ее вожделенных мечтаний.

Яна, быстренько и незаметно извлекая десяткусказала первое, что только пришло в голову:

– Я хочу поставить новый памятник, гранитный. а в фирме требуют номер участка прабабушки. Кстати, выпейте за ее здоровье, помяните покойницу.

Яна не успела положить десятку на стол, как самым невероятным образом та исчезла, растворилась в воздухе. При этом мужик все также сидел насупившись. Затем, с большой неохотойон встал, подошел к полке с рядом папок и проговорил:

– Когда умерла, имя, фамилия?

Яна тут же выложила запомнившиеся ей данные:

– Митяева Ирина Владимировна1923 год.

Бугай извлек папку и медленно принялся в ней копаться. Видимо, буквы и цифры отплясывали перед его глазами неведомую чечетку. Тут он спохватился:

– А месяц и число какие?

Яна, не имеющая об этом ни малейшего представления, тут же напридумывала себе провалы памяти, одновременно преподнеся мужичку пятидесятирублевую ассигнацию. Тот загоревшимися глазами глянул на деньги и задумался. Видимоэтот процесс был несколько непривычен, а вот провалы в памяти как раз вполне близки и понятны. Кроме того, полученные бумажки жгли его карман, так что он всунул Яне в руки журнал, велел искать там прабабушку, пока он срочно отлучится по очень важным делам.

Когда «очень важные дела» были найдены и распиты, а покачивающийся, но очень довольный собою хранитель кладбищенского покоя вошел в комнату, Милославская успела не только обнаружить номер участка нужной могилы, но даже по валяющемуся на столе плану определить, где, приблизительно, он находится. Так что хозяин преусловутого офиса лишь оглядел несколько осоловевшими глазами пустой кабинет, задумавшись, не приснилась ли ему неизвестная благодетельница, икнул, и довольный отправился играть в домино с приятелями-могильщиками.

Яна бодро шагала по кладбищу. Ряды бесчисленных могил уже не наводили на нее такую тоску. Ведь она совершенно точно представляла, куда направляется, хотя и не была уверена в том, что обнаружит. Путь Яны был недолгим – через пять минут она принялась внимательно разглядывать памятники в поисках нужного. Еще несколько шагов и перед ней предстало знакомое тонкогубое лицо суровой старушки. На секунду Яне показалось: вокруг воцарилась неестественная тишина. Медленно она обернулась, боясь и в то же время желая вновь увидеть лицо подростка на фотографии в черной рамке. Но Яна совсем забыла, что могилы стоят рядами, обращенными в одну сторону. Поэтому за ее спиной нужного памятника не оказалось.

«Что бы это значило? – подумала Яна, внимательно осматривая расположенные по соседству памятники. – Быть может, фотография символизировала что-то другое?». Поиски были безуспешны. Поблизости нужной могилки не оказалось.

Тогда Яна принялась рассматривать памятники, удаляясь все дальше от найденной прабабушки. Тревога в душе не утихала. Она описывала круги, удаляясь все дальше и дальше и почти что пришла в отчаяние. И лишь через двадцать могил от Митяевой на нее вновь смотрел этот темноволосый мальчик. Яна прочитала его имя и фамилию и задумалась. Несколько минут Милославская молча, очень внимательно смотрела на памятник. На душе ее было тревожно, но понятьзачем видение привело ее сюда, она не могла.

Солнце пекло все сильнее и сильнее. Шагая по кладбищу к выходу, Яна почти задыхалась от заполнявшего легкие тяжелого зноя. Она решила поймать первую же встречную попутку и добраться до центра, чтобы оттуда позвонить Руденко.

– Семен Семеныч, – проговорила Яна, услышав в трубке недовольный голос лейтенанта.

– А, ты, – недовольства от этого открытия меньше не стало. – Что скажете? На похоронах заскучали?

– Твои люди там меня зафиксировали? Ты из-за этого теперь пыхтишь?

– Да мне-то что, иду куда хочешь, ты лучше выкладывай, с чем пожаловала, некогда мне тут рассусоливать.

Яна отрапортовала:

– Дай-ка мне адрес лучшего друга Олега и его девушки, которую родители все сосватать пытались.

– Подожди, – трубка надолго замолчала, и лишь когда Яна посчитала, что их давным-давно разъединили, вновь прорезался голос Руденко:

– Записывай адрес друга: Московская 25 дробь 11, квартира 8. А про какую невесту ты речь ведешь понятия не имею. Все. Пока.

В трубке послышались гудки.

Яна тут же отправилась по указанному адресу. Как она и ожидала, новенький дом в престижном районе был снабжен железной дверью и домофоном. Рассчитав, что с поминок молодой человек должен уже вернуться, Яна нажала на кнопку с цифрой 8. Через несколько секунд она услышала женский голос:

– Вас слушают.

– Мне необходимо поговорить с Дмитрием. Я от Сизовой Дарьи Владимировны.

– Поднимитесь на четвертый этаж.

В двери что-то щелкнуло и она открылась. Яна поднялась на лифте на четвертый этаж и позвонила. Открыла немолодая женщина в кокетливом чистеньком фартуке и косынке.

– Проходите, – приветливо проговорила она, заученная вежливая улыбка не затрагивала безразличных и усталых глаз. Она проводила Яну в просторную светлую комнату.

Удобные кресла с белой обивкой, изящная мебель из красного дерева, в стиле8 века, несколько картин и гобелен на стене обличали не только богатство нуворишей, но и полное отсутствие у них вкуса. Яна понимала, что вещи собраны, в принципе, ценные, но вот их неудачное соединение в одном помещении и расположение оставляло желать лучшего. За массивным столом из красного дерева сидел представительный худощавый мужчина с короткими светлыми волосами. Очки в дорогой оправе придавали ему вид интеллектуала, значительным образом прибавляя обаяния. Портило только лишь неприступное, настороженное выражение лица. Казалось, он, окидывая Яну внимательным оценивающим взглядом, как боксер на ринге примеривается, куда именно ударить будет вернее, чтобы сразить противника наповал.

– Я вас слушаю, – сухим тоном проговорил он, по-прежнему пристально рассматривая Милославскую.

– Мне хотелось бы поговорить с Дмитрием, – вновь повторила Яна.

– Я его отец, смело можете изложить мне суть вашего вопроса.

По канцелярским фразам и роскошной обстановке Яна предположила, что данный раздувшийся от важности джентельменскорее всегоработает где-нибудь в управленческом аппарате, если не области, то города Тарасова. Подумав, Яна решила на этот раз действовать открыто. Она без приглашения присела в кресло и обворожительно улыбнулась:

– Я по поручению Сизовой Дарьи Владимировны занимаюсь расследованием гибели ее сына, – Яна лишь не стала уточнять, что она не детектив, а экстрасенс. – Узнав, что ваш сын и Сизов раньше были друзьями, я решила поговорить с ним, чтобы узнать немного больше об Олеге и о его окружении.

– Моему сыну ничего не известно, – столь же неприветливо отрезал не представившийся джентельмен. – Совершенно незачем впутывать его в это дело. Его даже не было в городе в день смерти Олега. Он гостил у родственников.

– Никто и не подозревает вашего сына, – Яна вновь безуспешно пыталась воздействовать на мужчину своим обаянием. Он же от этого лишь становился угрюмее и неприветливее. – Я хочу всего лишь узнать от него об Олеге.

– Мой сын в данный момент слишком расстроен. Я же настоятельно рекомендую вам больше ничего здесь не вынюхивать и не приближаться к Дмитрию. На эту тему я побеседую с Дарьей Владимировной. Думаю, она будет полностью со мной согласна.

Яна не успела даже извлечь свои карты, чтобы тем или иным образом воздействовать на этого человека или хотя бы понять, по какой причине он так старательно выставляет ее из дома, как Никитин позвал женщину, видимо, прислугу, и строгим непререкаемым тоном приказал ей проводить Яну до выхода. Видимо, сам он уже определил, к какой именно категории по его личной классификации можно отнести Яну и как с ней при случае можно расправиться. Так что теперь она ему уже была не интересна.

Милославская не стала сопротивляться и настаивать, а спокойно удалилась. Выйдя из подъезда, она бросила взгляд на окна четвертого этажа. Ей показалось, что за раздвинутыми жалюзи мелькнуло чье-то бледное лицо.