Знак снежного бога

Пролог

Боги зимы и весны могли встретиться в подлунном мире только здесь – на том отрезке года, когда холодный сезон плавно сменяется теплым.
Ланеж не протестовал. Он знал, что это заведенный порядок вещей, а потому, устроив несколько прощальных вьюг, демонстрирующих его могущество, спокойно отходил в сторону, уступая место давнему врагу и приятелю, сейчас скачущему следом. Еще день-другой, максимум неделя – и придется возвращаться на север. По пути собирать снежные тучи, пристегивая их к седлу, снимать символы стыни с озер и рек, вытаскивать длинные льдистые иглы, воткнутые в горные вершины… Они снова осядут хищными голубоватыми зазубринами на его мече, кромка которого сейчас была идеально гладкой.
Зима пролетела быстро – как всегда. Ланеж успешно добрался до южных земель, задержался там, как всегда, на три недели, а затем наконец сдал дежурство своему давнему приятелю Анихи.
Как всегда, весенний божок был нагл, невыносим и общителен. Его безмятежная – и чаще всего напускная – веселость раздражала, но это был один из немногих богов, который нормально общался с ним и не лез на рожон, прекрасно зная силу снега. Еще бы ему не знать – в тот единственный раз, когда они по молодости подрались из-за прекрасной Зари, Анихи пришлось несладко. Снег тогда шел до самого лета, посевов не было, какие были – все померзли, и разразился голод…
Тогда вмешался сам мир. Словно огромная рука отшвырнула молодых богов друг от друга, вырвала мечи и смяла их. 
Иначе лежать бы Анихи в ледяной гробнице на крайнем севере, ждать, пока снежный бог оттает…  
Ланеж чуть заметно, самыми уголками губ, ухмыльнулся, крепче стиснув коленями бока Северного ветра. Им в спину дышал Южный, на котором ехал закадычный недруг. Но фора есть, а соревноваться бессмысленно. Торопиться тоже некуда.
Они были соперниками столько, сколько Ланеж себя помнил. И до сих пор нередко устраивали потасовки, но больше серьезными катаклизмами их шалости не оборачивались. Ланеж границ дозволенного не нарушал, хотя изредка и позволял себе лишнее. С другой стороны, Анихи в маленьких радостях тоже себе не отказывал, и Ледяные чертоги заливало не раз и не два…
На неподвижном бледном лице снова мелькнула едва заметная усмешка, и бог, откинув на спину белоснежные волосы, тряхнул строгим мужским веером. Черным, по контрасту с его белым одеянием. С кромки сорвалась серебристая пыльца – чтобы вьюгой разлететься по окрестностям. А ведь стараниями Анихи почти все растаяло…
За спиной взревел теплый Южный ветер. Ох, кто-то недоволен…
Перед северным богом молниеносно соткался силуэт в светло-зеленых одеждах, крепко сжимавший коленями янтарного скакуна с длинной черной гривой, спускающейся ниже копыт. Юное, почти мальчишеское лицо Анихи недовольно сморщилось. Древние, глубокие, неестественно зеленые глаза, походившие на мутные озера, берега которых поросли лесом, источали жаркий гнев.
- Ты опять за свое, снежный бог? – грозно осведомился он.
- Всего-то пошалил немного, - равнодушным тоном сообщил Ланеж. Он больше не улыбался – богу льдов и снега такие проявления эмоций, согласно всеобщему мнению, не свойственны. Хотя сейчас так и подмывало.
- Вот оно что… пошалил… - покивал бог весны. Выбросил руку, пытаясь пробить снежную тучу и направить вниз солнечные лучи, но Ланеж только бросил вверх короткий взгляд – и туча осталась на месте, словно прибитая гвоздями к небесной тверди.
Анихи гневно – и обескураженно – уставился на зимнего бога.
Если бы на бледном лице мелькнул хоть призрак усмешки – не миновать нового противостояния… Поэтому Ланеж сдержался.
- Хочешь драться – в главных чертогах богов, - бесстрастно сообщил снежный. – Там я буду к твоим услугам.
- Делать мне нечего, - проворчал тот, смирившись. Хотя Ланеж не сомневался – обида нанесена и непременно будет возвращена, в кратчайшие сроки.
На губах Анихи появилась пренеприятная ухмылка, означавшая, что сейчас будет сказана гадость.
- Кстати о чертогах… - вкрадчиво произнес он. – Представишь нам наконец своих подопечных?
Ланеж чуть заметно вздрогнул – но и только. Холодное, бледное лицо, которое с такой точностью копировали человеческие скульпторы для статуй в храмах, не изменило бесстрастного выражения, но глубоко в душе вспыхнула застарелая боль, на миг отразившаяся в глазах, белоснежные радужки которых были  окружены тонкой черной нитью. Зрачок резко расширился.
Подло.
Ударил в самое уязвимое место.
У бога зимы наликаэ не было, и Анихи прекрасно об этом знал.
Кто захочет такого покровительства? Присутствие Ланежа гасило семейные очаги, сковывало льдом кормящие реки, укрывало съедобные травы и корни в лесах, а иногда и вымораживало посевы. И никому не было дела до того, что тот же снег потом питал землю, что только благодаря исправной службе ледяного бога, благодаря его ежегодному унижению перед всеобщим любимцем – богом весны – цикл жизни в мире продолжался...
Впрочем, мир знал. И этого было достаточно. Мир был спокоен и удовлетворен, радуясь возвращению тепла так же, как до того радовался наступлению холодов. Мир был доволен, когда боги, действуя гармонично и согласно, поддерживали порядок. Этого должно быть достаточно.
- Может, попробуешь еще раз? Вдруг теперь тебе повезет? – подначил Анихи.
Издевка вновь попала в цель. Бесстрастное лицо Ланежа опять-таки не изменилось, но в неестественно светлых и колючих глазах пронеслась тень, и он чуть опустил голову, чтобы длинные белоснежные пряди скрыли их.
- Я не нуждаюсь в подопечных, - спокойно произнес он. – У меня хватает обязанностей и без них, ни к чему утруждать себя заботой о смертных.
Наликаэ выбирали себе все боги, это была одна из трех заповедей мира, законам которого они подчинялись беспрекословно, ибо мир создал их. В душе каждого жило желание найти в смертном человеке родственную частичку, взрастить ее и взлелеять, окружить незаметной, но ласковой заботой. Однако для создания такой связи одного желания бога было мало. Человек должен был показать себя достойным – и принять душой покровительство, принять божественную метку.
Это была третья заповедь.
Второй мир обязывал богов не делать земли смертных местом собственного противостояния и не играть их жизнями в своих целях, благородных или не очень.
Первой и главной он завещал порожденным им богам не менять существующего мироустройства, не идти против принципов, на которых зиждились жизнь и порядок во Вселенной.
Заповеди соблюдались безусловно.
Был лишь один случай отступления от них. Эту глупость совершил предшественник Ланежа, Сньор. Бог-отступник, возомнивший себя сильнее прочих, попытавшийся (и не так чтоб безуспешно) превратить мир в ледяную пустыню, был низвергнут в самые недра и расплавлен внутренним огнем  земли. Гнев богов был страшен, казнь – ужасна. О судьбе Сньора помнили все, и желающих повторить его путь не было.
Это было очень, очень давно. Даже для богов. Что до смертных…
В их памяти не сохранилось даже имени былого снежного бога.
Ланеж покачал головой. Он искренне не понимал, к чему богу снега безраздельная власть. Она не принесет ни большего почтения, ни большей любви. Взяв верх над другими, он лишил бы мир разнообразия – если, конечно, сумел бы подчинить его своей воле. При всей своей холодности Ланеж любил многоцветие и яркость мира. В чем радость бесконечного сидения в замороженной пустыне, где все происходит исключительно по твоей воле, где нет места случайностям и шуткам других богов? Для чего такая жизнь нужна? 
Достаточно того, что он проводит большую часть своего времени в ледяном безмолвии. 
Север. Там Ланеж властвовал безраздельно, там его почитали, суеверно боясь и пытаясь откреститься то одним даром, то другим. Но хотелось иного. Он сидел все время в своих ледяных чертогах, фактически в одиночестве – и преимущественно в тишине.
В чертогах снежного бога нечасто раздаются молитвы из срединных земель, где зима проводит по четверти года. Чем южнее, тем реже звучат звонкие голоса жриц; в южных регионах они не раздаются вовсе.
Северяне, конечно, были бы рады его покровительству, нет слов. Но Ланеж слишком хорошо знал, как они к нему относятся. Его боялись, ему не радовались, хотя и благоговели перед ним. Они были суровым народом, который умел выживать в самые страшные морозы, они воспринимали снег как естественную часть своей жизни, молились ему, Ланежу, главный храм никогда не пустовал, но…
Но среди них он не нашел тех, кому хотел бы предложить свое покровительство.
У Анихи подопечных было десять - и это только сейчас. У Радужки, которая скоро проснется и будет сопровождать сперва Анихи, затем летнего Кэлокайри и осеннего Фтинори – десятки, она покровительствовала красивым девушкам. Про богиню удачи и говорить не приходится. У верховных (даже у Тилара или, как его звали восторженные фанатики, Танатоса, бога смерти) тоже хлопот с людьми хватало, эти вообще лениво выбирали наликаэ из толп желающих, посещающих их храмы. 
У Ланежа еще ни разу не было ни одного.
Сказав, что не нуждается в подопечных, он солгал – и оба бога это прекрасно знали.
Анихи безмятежно улыбнулся, довольный тем, что словесная молния угодила точно в цель.
Что ж, сам напросился.
Ланеж вскинул вверх руку. Снежная туча угрожающе набухла, и землю заново устлал пышный белый ковер.
Лицо бога весны приняло страдальческое выражение.
- Я же еще три дня это изобилие растапливать буду! – возмутился он.
- Значит, найдешь чем заняться помимо упражнений в остроумии, - все тем же гулким ледяным тоном бросил снежный бог…
И вдруг осадил Северный ветер, заставив белоснежного скакуна недовольно всхрапнуть и остановиться.
Внизу, среди заснеженного леса мраморным изваянием застыла девушка, глядя на пушистый серебристый ковер.
Сердце Ланежа дрогнуло. 
Она была смертным воплощением великого Севера. Дивной красоты создание. Светлые, как лучи луны, волосы, яркие голубые глаза цвета чистых льдов под зимним небом, бледное личико с нежным румянцем, словно предрассветные розовые облака над бескрайними снегами… 
Прекрасна.
Ланеж простер вниз руку, и снежинки закружились вокруг нее в волшебном танце, осыпая зимним серебром.
Снег перед ней разметался, мягким ковром стелясь под ноги, не давая провалиться. По бокам снежинки сложились в диковинные узоры.
Девушка подняла лучистый взгляд на небо, и Ланеж почувствовал, как в нем вновь вспыхнула надежда.
Как этой льдистой красоте пойдет его знак!
Если это не родство – то что тогда?
В облаке снежинок, резко крутанувшись, бог опустился на землю, не слушая, что там кричал ему в спину Анихи.
Снег не проседал под его шагами, когда Ланеж направился к девушке, гадая, почувствует ли она его присутствие.
Вблизи она оказалась еще прекраснее. Тонкие, правильные черты лица, стройный, хрупкий силуэт, купающийся в бледно-голубом шелке. Изящные пальцы придерживали снежно-белую меховую накидку. Алмазные серьги сияли Северными звездами.
Ланеж был очарован, хотя боги обычно не находят в смертных очарования. Для того, кто живет вечно, человек – символ увядания. В глазах бога он умирает – каждый день, каждый час, каждую секунду, неотвратимо и неизбежно.
Но даже несмотря на это, девушка была прекрасна.
Затаив дыхание, Ланеж протянул руку ей навстречу. Он знал, что она сейчас чувствует: ледяное дуновение, порыв холодного ветра…
Он осторожно коснулся пальцем лба смертной, закрыл глаза, призывая силу, и отвел руку.
Великолепно, как он и ожидал.
Восьмиконечная снежинка украсила высокий бледный лоб, засияв серебром и придав новый блеск ярким глазам. Чарующая картина…
В этом году он все-таки предъявит всем свою подопечную! И какую!
Девушка вздохнула.
- Затянулась зима в этом году, - нахмурилась она. – Ненавижу снег.
Два слова. Два ножа, вонзившихся в сердце.
Знак снежного бога дрогнул – и разлетелся белыми иглами.
Как десятки раз до того.
Ланеж чуть сгорбился, позволив девушке пройти мимо. Проводил ее взглядом. Шевельнул было пальцами, но в последний момент сдержался. Ни к чему мстить смертной, окружать вьюгой, срывать порывом ветра меховую накидку, отмораживать щеки и руки… Она ведь не виновата…
Бог ставит метку от сердца, и сейчас сердце мучительно болело.
- Снег в доме не нужен никому, Ланеж! – крикнули сверху.
Он взял себя в руки и отстраненно глянул на Анихи.
Молча взвился в воздух в ледяном вихре, вскочил в седло и, быстро пристегнув к седлу первую снежную тучу, помчался прочь. В пути молниеносно вспорол ее мечом, позволяя  напоследок усыпать мир холодным серебром. И так же поступил с остальными. Будет целых три сезона на то, чтобы пополнить запасы. 
Анихи это заслужил.
Хотелось домой. В ледяной замок на краю мира, где живет только он да старуха Зима. Хотелось тишины, одиночества, в которых можно будет покрыть инеем новую рану. Хотелось опять, по прошествии очередного года (двух, трех, десяти?), позволить расцвести жестокой надежде на то, что однажды и его знак примут, с радостью и благодарностью. Что и он, Ланеж, однажды будет нужен, что эта пустота в груди заполнится…
После последней яростной, жестокой вьюги весна в срединные земли пришла на удивление быстро.

Глава 1

Снег в этом году выпал неожиданно рано. Мало кто был этому рад – как же, еще не успели собрать поздние яблоки, а кое-кто и груши со сливами. Не повезло… к тому же озимые культуры следовало посадить, а теперь, в мерзлую землю…
Но двух девушек, выходивших из небольших, но величественных ворот местного пансиона такие вещи не заботили. Они обе принадлежали к достаточно влиятельным и зажиточным семьям, чтобы не знать работы в саду и огороде, не говоря уже об оброке у деодаров. Деодары владели всей землей, являясь могущественнейшими из людей. Поэтому так и назывались – на одном из древних языков, еще сохранившихся в религии, «део» значило «бог». Не то чтобы они претендовали на обладание какими-либо божественными чертами, вовсе нет, да и преклонения не требовали. Но правили сообразно собственным представлениям о справедливости, нередко – железной рукой. Не отвечали ни перед кем, кроме императора.
Однако местный деодар был не так уж плох. Безалаберный, но не жестокий. В соседней тайо дела обстояли куда хуже.
Девушки, негромко разговаривая, затворили за собой тяжелые створки из светлого, покрытого прозрачным лаком старинного дерева. Одна из них, не прекращая монолога, двинулась дальше и даже не сразу заметила, что вторая замерла, подняв голову к небу.
- Здравствуй, - негромко произнесла она.
- Ты что, Рэлико? Что-то сказала? Прости, я не расслышала…
- Нет, Арати, ничего, - ее подруга заметно стушевалась. – Просто… снег идет.
- Да… не люблю первый снег, мороки от него много… всегда тает потом, оставляя мокрые потеки… лучше уж сразу дождь, чтобы стек в канавки, и улицы снова сухие. А снег бы пусть ложился сразу как положено, в свой час, укрывая землю. Хотя, - она сморщила нос, - я и зимой не люблю по нему ходить. Особенно в ученических деревянных туфлях. Скользко.
- Я люблю снег, - негромко произнесла Рэлико, завороженно следя за танцем белоснежных пушистых хлопьев, которые мягко падали, чуть кружась, густым светлым туманом окутывая улицы, не давая разглядеть что-либо дальше десяти метров.
- Странная ты, - улыбнулась Арати. – А с виду такая огненная, - произнесла она, шутливо дернув подругу и однокурсницу за рыжий локон.
Но вздрогнула Рэлико не поэтому. Ей показалось – только показалось, - что на миг за белоснежными хлопьями, осыпающимися с неба, соткался в воздухе неясный силуэт, который она даже не успела разглядеть.
- Огонь в душе, Арати, не мешает восхищаться холодной красотой, - со странной тоской произнесла рыжеволосая девушка с большими карими глазами. – Я каждый год жду первого снега… и вот дождалась, - и она протянула ладони навстречу падающим снежинкам.
Случайный порыв ветра налетел так неожиданно, что девушки охнули и поспешили запахнуть ученические плащи, колючие, но теплые. Он был не то чтобы холодным… просто сильным.
- Ух ты! – с восторгом протянула Арати. – Глянь на себя, Рэлико, у тебя словно снежный венок на волосах!
Не мудрствуя лукаво, девушка склонилась над голубым ледком, стянувшим утренние лужи.
И правда… на ярких рыжих волосах почти правильным кругом собрались крупные снежинки, похожие на зимние ледяные цветы. Более мелкие алмазной россыпью усыпали пряди. Рэлико счастливо улыбнулась, не собираясь их стряхивать, и подняла сияющий взгляд на подругу.
- А вот и первое зимнее чудо! – произнесла она.
Ати тряхнула головой.
- Лучше бы стряхнула, пока они не начали таять, - дружески посоветовала она. – Чудо чудом, но волосы намокнут, еще простынешь, чего доброго…
- Вот еще, - фыркнула та, явно не собираясь прислушиваться к доводам рассудка. – Когда еще выпадет возможность почувствовать себя настоящей знатной дамой? Ведь такие уборы носят только они. А за этот меня не оштрафуют.
- Семнадцать лет скоро, а по-прежнему мечтаешь о глупостях, - притворно нахмурилась Арати. – Вот гляди, расскажу твоему папеньке…
- Ой, нашла чем напугать! – Рэлико снова склонилась над лужей, любуясь снежинками, ярко контрастировавшими с ее рыжими волосами. – Папенька меня даже за венок из осенних листьев не наругал, заставил только голову вымыть. Помнишь, это когда две недели назад мы вместе в парк ходили?
- Да и моим ни слова не сказал, - хихикнула светловолосая и голубоглазая, пошедшая красотой в мать, Арати. – Хороший у тебя папенька, добрый.
- Хороший, - согласилась Рэлико, не видя смысла спорить с правдой.
- А помнишь… 
Арати двинулась дальше по улице, волоча за собой подругу и погрузившись в воспоминания, а потому не заметила, как та, обернувшись, шепнула холодному северному ветру, словно гладившему рыжие волосы:
- Спасибо…

***

Снежному богу было скучно. Ланеж мчался, как всегда, на крыльях бури, над огромными, изрезанными ветрами и льдом горами, над равнинами, лесными массивами, величественными фьордами...
Север. Здесь он властвовал безраздельно, здесь его почитали, суеверно боясь и пытаясь откреститься то одним даром, то другим. Но ему изрядно надоел вид этих суровых, бескрайних просторов. Хотелось иного...
И вместо того, чтобы привычно послать вперед себя своих вестников, духов Зимы, которые по ночам заставляли  деревья обрастать инеем, а лужицы - ледком, Ланеж принялся собираться. Привычно прихватил чересседельную сумку с символами стыни, прицепил к поясу меч с хищными зазубринами, которые скоро, превратившись в ледяные иглы, будут притягивать снега к вершинам гор, и двинулся в путь, хоть и раньше обычного, оседлав своего верного скакуна и принеся с собой дыхание Севера в среднюю полосу.
Здесь было интереснее. Множество деревень, больших городов, людей. Совсем других, внешне не похожих на суровых северян, но таких же бестолковых. Ланеж проносился над улицами и со снисходительной улыбкой наблюдал за тем, как жители пытаются расчищать улицы, веря, что могут поспорить со стихией... 
Но снег проникал всюду, послушный веянию капризных зимних ветров. Порой Ланеж напоминал людям о своем могуществе, обрушивая смешные препятствия вроде ветроломов и навесов, которые они пытались возвести на его пути… но нечасто. 
Над очередным городом бог задержался, осадив Северный ветер. Отстегнул малую тучу от седла и взмахнул мечом, вспарывая брюхо серому облаку, тут же повисшему над узкими улочками. Затем под покровом посыпавшихся белых крупиц неслышно и незаметно спрыгнул с седла, опустился на серые камни мостовой. И пошел дальше пешком, незримый, неощутимый, неведомый, краем уха слушая чужие разговоры.
Здесь его не чтили. Здесь его боялись и кляли. Но он все равно прилетал, послушный зову мира, который знал, где требуется его сила и для чего…
А разнообразие - само по себе неплохо. Даже такое. Ничего нового он все равно не услышит.
«Здравствуй».
Ланеж замер, надежно скрывшись за снежной пеленой. 
Обращались к нему. Он даже на миг решил, что послышалось или почудилось.
Но нет, слова прозвучали четко и ясно, и услышал он всем своим существом, как молитву...
Лишь на миг его силуэт проглянул из тучи белых, чистых хлопьев, медленно осыпавшихся на черную землю и серые камни мостовых. 
«Я люблю первый снег».
Он чуть приоткрыл снежную завесу, без труда вглядываясь своими бесцветными глазами вдаль.
Забавная огненная девочка. Хрупкая, тоненькая, с упрямыми, упругими рыжими, красиво вьющимися локонами. И с доброй улыбкой на хорошеньком, румяном личике.
Если бы он был человеком, то непременно улыбнулся бы, увидев ее.
Но его белоснежные глаза продолжали наблюдать, а выражение бледного лица не изменилось.
«Я каждый год жду первого снега… и вот, дождалась!»
И рыжеволосое недоразумение протянуло ладошки, словно желая погладить пушистого белого зверя…
Бледные до синевы губы все-таки дрогнули в легкой усмешке. В душе поднялось удивление, смешанное с интересом. 
Приняв решение, Ланеж поднес ладони к лицу и легонько дунул на них.
Красивый венок из снежных кристаллов лег на рыжие волосы. Как все его дары, он будет недолговечным… но пусть девочка порадуется. Поприветствовав его, она преподнесла дар ему самому. Будет невежливо оставить его без ответа.
Даже ледяное сердце можно отогреть, не растопив – добрым словом, улыбкой, теплом души. Восторгом в сияющих глазах.
И Ланеж неожиданно для самого себя улыбнулся - не легонько, а по-настоящему, широко и беззаботно. Протянул к ней руку, осыпая волосы мелкой серебристой крошкой. Почему-то показалось, что порывы ветра ее не испугают и не разозлят... как ту северную красавицу. Сколько лет назад это было? Пятнадцать? Двадцать?
Вторая, кстати, очень похожа на нее...
Улыбка сбежала с лица. Рука так и замерла в воздухе.
Склонившись над лужей и с явным удовольствием полюбовавшись собой, огненная девушка с подругой двинулась дальше, но на полушаге вдруг обернулась и тихо шепнула:
«Спасибо»…
Рука бога дрогнула и медленно опустилась.
Он стоял и смотрел ей вслед из снежного кокона, надежно укрывавшего его от взглядов смертных.
...Пожалуй, здесь я сделал достаточно.
Ланеж легко поднялся в воздух, оседлал Северный ветер и пришпорил его ледяными шпорами.
Шевельнулось на миг желание оставить свою метку…
Но он после прошлого раза разучился верить в чудеса.
И Ланеж, поборов глупое стремление попытаться вновь, промчался мимо. Хватит с него разочарований.
На душе, тем не менее, было непривычно тепло.
Определенно он не зря приехал сюда. Скука рассеялась без следа, приподняв серое, удушливое одеяло с разума, разжав когти, царапающие душу.
Где-то кто-то, к счастью, все-таки бывает ему рад.
Той зимой первый снег не растаял.