Знак ведьмы

Часть 4 Укок – связь миров. Иванна

Итак, я на Алтае и направляюсь в составе группы эзотериков в его самую загадочную и сакральную часть – на плоскогорье Укок. Ранним утром мы выехали с турбазы на «уазике» наших проводников – Паслея и Сапрана, которые сразу предложили называть их более привычными для нас именами: Василий и Софрон. Маленький разговорчивый живчик Василий и молчаливый, худой и длинный как жердь Софрон (как по мне, было бы проще называть его Сапраном) очень серьезно подготовились к предстоящему путешествию – они загрузили в машину помимо палаток, спальников и запаса бензина пластиковый ящик водки. На наши робкие замечания, что мы едем туда не на пикничок, Василий серьезно пояснил:

– Без этого там нельзя – шибко холодно ходить и смотреть, в палатке не заснешь, а водка душу согреет, мысли успокоит и… – Он очень натурально изобразил храп.

– Если будет такое звуковое сопровождение, то ничто не поможет заснуть, – скривившись, заметила Мила.

– Водка поможет! – убежденно сказал Василий.

Теперь мои коленки упираются в ящик, бутылки противно дребезжат, но я не собираюсь возмущаться – меня ведь предупреждали о трудностях походной жизни. Мы двигаемся по Чуйскому тракту, дорога не ахти, что уж говорить о преодолении перевалов: мотор «уазика» надрывно воет, жалуясь на разреженный воздух высокогорья, но все же вползает по серпантинам на высшую точку, где мы непременно останавливаемся, чтобы размять ноги и сфоткаться на память. Саша беспрерывно «строчит» затвором «Никона», обещая по приезде сделать панорамные фотографии. Но то, что способен охватить глаз человека, не сможет отобразить никакой фотоаппарат. Возможно, в будущем человечество додумается до такого: кликнул глазами – сделал фотку, спрятал в памяти. Надо достать – нажал на голове нечто вроде малюсенькой кнопки-мышки, поискал, извлек из памяти. Надо показать друзьям – тогда нужно связаться с ними проводами, или нет, лучше беспроводная связь. Человек пока не додумался использовать свои скрытые резервы, все еще разрабатывает примитивные технические средства. А ведь есть множество легенд о том, что в прошлом люди летали, хотя конструкторы и физиологи возражают: мол, человеческое тело для этого не приспособлено. А если путешествует некая нематериальная субстанция, одна из невидимых оболочек человека? Мне же удается путешествовать во времени в виде астрала, так почему не предположить, что таким способом каждый человек может перемещаться на огромные расстояния в настоящем, только пока не знает, как это сделать? Возможно, в далеком прошлом люди, пусть даже только избранные, знали этот секрет, но потом он был утерян. Ведь во сне мы иногда летаем и видим новые края, принимая это за свои фантазии и сновидения. А что, если и в самом деле наши сущности каким-то образом отделяются от тела, преодолевают за мгновение огромные расстояния и видят это наяву? Тогда становится понятно, почему иногда человека, попавшего в незнакомую местность, начинает мучить мысль, что он уже был там, в итоге он решает, что она напоминает знакомые места. Ведь по-иному не может быть, поскольку мы рабы устоявшихся понятий и взглядов.

Анкх, которым теперь владею я, позволяет путешествовать во времени, значит, следует признать, что он и есть тот удивительный прибор, который никак не могли создать люди в древности. Выходит, он – творение инопланетного разума? Проклятый Феликс, владея анкхом на протяжении почти двухсот лет, имел внешность тридцатилетнего. Возможно, что в рассказе геолога Гоши о планете Нибира и ее колонистах, обосновавшихся на Земле, есть рациональное зерно и анкх – это их прибор, дарующий вечную или очень-очень долгую молодость. Я уже знаю, что планета Нибира – плод фантазии писателя и исследователя палеоконтактов Захария Ситчина, но это не имеет значения – ведь анкх существует и он у меня! Я нащупала его под одеждой, и меня охватило радостное ощущение, что со мной ничего не может случиться, пока он со мной.

«Уазик» скрипит тормозами, спускаясь по серпантину с Чике-Таманского перевала, и у меня замирает сердце от сознания того, что может произойти, если они откажут. Мои путешествия в астральном теле неутомительны и безопасны, не в пример этому. Мне вспомнилась предыдущая ночь в номере на турбазе, который я разделила с Милой. Вечером началось нашествие комаров, они нескончаемо, эскадрилья за эскадрильей атаковали меня. Именно меня, так как Мила, укрывшись с головой одеялом, заснула. Я попробовала последовать ее примеру – несмолкаемое гудение комаров, идущих в пике, не давало заснуть, и, хотя теоретически они не могли добраться до меня через одеяло, мне все равно казалось, что им это удается и они то и дело вонзают свои пики-хоботки в мое тело. Не выдержав, я вскочила, размахивая руками, словно ветряная мельница крыльями, то и дело награждая себя пощечинами, подошла к окну и обнаружила в москитной сетке дыру. Через нее в комнату проникали все новые и новые полчища голодных летучих тварей. Я хотела было спуститься на ресепшн и потребовать, чтобы мне дали другой номер, но тут в голове зазвенел тревожный звоночек. Ночевать одной в номере? Хоть и спящая, Мила в случае чего станет дополнительным препятствием для злоумышленника, собирающегося добраться до анкха. Я надела куртку, набросила на голову капюшон и закуталась с головой в одеяло. Было очень жарко, душно, но мне все же удалось забыться тревожным сном. Мне приснилось, что дверь в номер открыли отмычкой и внутрь вошли люди в темных масках, скрывающих их лица.

Вдруг я почувствовала, что меня душат, и это могла быть только Мила. Еще не вполне проснувшись, я попыталась оказать сопротивление, но запуталась в одеяле. Тут я окончательно проснулась и поняла, что душит меня не что иное, как капюшон куртки, обмотавшийся вокруг шеи. В номере было темно и тихо – комары куда-то исчезли. Мила спала, по-прежнему укутавшись с головой в одеяло. Мне было очень жарко, и я сняла куртку. Подошла к двери и проверила – закрыта, ключ торчит в замочной скважине изнутри. Глядя на спящую Милу, я задалась вопросом: почему я думаю, что охотник за анкхом обязательно мужчина? Это вполне может быть и женщина. До утра я так и не поспала как следует, время от времени погружалась в полудрему и вскоре в тревоге просыпалась.

– Хорошо, что Чике-Таман уже позади; думаю наши мучения закончились. Скоро начнется степь, – обрадованно произнес Кирюша, как и я, страдающий из-за длинных ног, прижатых баулом с консервами и палаткой. – Нам еще долго ехать? Может, сделаем техническую остановочку?

– Ты еще настоящих перевалов не видел. – Василий рассмеялся. – Теплый ключ – вот это да! Трехтысячник! А вон те тучи вдали мне не нравятся. Как бы они не преподнесли нам сюрприз на перевале. Ехать нам долго и стоять тоже немало. Может, потерпишь? Уже недалеко до поселка Агач, там, пока будем оформлять у погранцов пропуск на Укок, отдохнете. Но если невтерпеж…

– Выдержу. – Кирюша вздохнул. – Хочется побыстрее добраться до места. Сегодня мы попадем на Укок?

– Это как получится, – хмуро отозвался Софрон, сидевший за рулем. – Лучше не загадывать – когда приедем, тогда и приедем.

Дорога тянется мимо подножия горы Белькенек, она буквально нависает над нами, закрывая чуть ли не полнеба. Нас окружают горы – Южно-Чуйский хребет, и остро чувствуешь рядом с такими исполинами свою уязвимость. Речка Чуя, вдоль которой мы едем, яростно пенится, закручивается вокруг черных шапок валунов, торчащих из зеленоватой воды.

– Если есть желание, можем сделать остановку и сходить к курганам-могильникам, а оттуда к пещерам, где есть древние изображения животных. Там несколько лет работали археологи, – предложил Василий.

– Там нечего смотреть – кучка камней, по высоте меньше, чем мне до пояса, – хмуро возразил Софрон, видимо, считая свой рост эталонным. – Лучше поберегите силы до Теплого ключа.

Я открыла было рот, чтобы поддержать Василия, не из-за того, что горела желанием все это увидеть, а из-за интонации Софрона. Именно она вызывает желание возражать и предлагать противоположное, не вникая в смысл сказанного им. Но благоразумие и усталость взяли вверх – после длительной зубодробильной дороги выйти из авто и куда-то лезть по скалам было выше моих сил.

– Было бы любопытно взглянуть, – неуверенно согласился с Василием Кирюша.

– У нас другая цель, а эта задержка лишь приведет к тому, что мы сегодня не доберемся до Укока, – сказала, как отрезала, Мила.

– Мы не в гонках участвуем, кто быстрее доберется до Укока, – с нажимом произнес Саша. – И соперников у нас нет. Поэтому мы можем позволить себе роскошь сделать незапланированную остановку. Можем проголосовать – я за демократию. Иванна, твое мнение?

Я молча состроила кислую гримасу, и он все понял.

– Ясно, мы с Кирюшей в меньшинстве, так как женщины всегда правы. Вопрос снимается с повестки дня.

Поселок Акташ расположен в довольно живописном месте, на южном склоне Курайского хребта. В центре поселка двухэтажные деревянные дома вытянулись строго по прямой линии. Василий пояснил, что этот поселок возник рядом с шахтой, где добывали руду, и заводом по переработке ее в металлическую ртуть. По пути я заметила несколько продуктовых магазинчиков и возмутилась: зачем надо было везти столько продуктов и водки, если все это можно было купить на месте и не мучиться из-за баулов, бидонов и ящиков, захламивших салон «уазика»? Очередное придорожное кафе с вывеской «Позная» принимаем как должное, уже не шутим и не фантазируем на тему названия – приелось. За время пути неоднократно угощались бурятскими позами – как по мне, так ничего особенного, нечто среднее между хинкали и мантами. Может, это из-за того, что я ни разу не поддалась на настойчивые уговоры местных кулинаров есть их руками?

Мы сходили в пограничную часть для оформления пропусков на плоскогорье Укок, которое граничит с тремя государствами: Китаем, Монголией и Казахстаном. Выслушали инструктаж погранцов: руками ничего не трогать, никуда не лазить, ни во что не вмешиваться, не шуметь, чтобы не спугнуть многовековую тишину (как, интересно, это возможно?), траву и цветы не рвать, снежных барсов не обижать, с местными жителями не контактировать, а если это произошло, ни в коем случае водкой не поить. Любое из этих действий чревато горестными и тягостными последствиями. У меня создалось впечатление, что мы – группа разведчиков, направляющихся в тыл врага, и мы ни в коем случае не должны там «наследить», иначе нам невредимыми оттуда не вернуться. Теперь наше путешествие представлялось боевой операцией с непредсказуемым результатом.

Вскоре ландшафт стал меняться: горы отступили, и мы покатили по желто-зеленой степи. На подъезде к Кош-Агачу, районному центру, по здешним понятиям крупному населенному пункту, я увидела картинку, которая возникла в моем воображении, когда я представляла Улан-Удэ, – караван верблюдов, неспешно шествующий по степи. На улицах Кош-Агача намного оживленнее, чем в Акташе. Нам пришлось вновь потерять время, оформляя разрешение у местных властей.

Выбрались за пределы городка – и нас встретила Чуйская степь, довольно каменистая, лишь местами покрытая иссушенной зноем травой. Горные хребты отступили, но были хорошо видны. Почва здесь по крепости не уступает камню, и наш «уазик» лихо помчался по едва заметной дороге, отчего езда начала напоминать скачку на лошадях. Затем мы поехали прямо по степи, исполосованной следами шин автомобилей, и стало меньше трясти. Выполнив немыслимой конфигурации фигуру, «уазик» вновь выехал на дорогу, а проводники объяснили, что таким образом сократили путь. Мне же показалось, что им просто захотелось погонять с ветерком по степи. По сравнению с горным этот ландшафт давит однообразием, от чего быстро устаешь. Но скучать долго не пришлось – горы вновь приблизились, мы оказались у подножия хребта Жумалыныр, и вскоре путь нам преградил шлагбаум – это была пограничная застава Тархатинская. От других застав ее отличал росший недалеко куст, увешанный множеством цветных ленточек. Пограничники проверили документы – и мы оказались по ту сторону шлагбаума.

– Сейчас мы проехали ворота Укока. Это единственная дорога, ведущая туда, – сообщил Василий.

Наши проводники неожиданно решили остановиться и прямо на капоте приступили к уничтожению водочных запасов, правда, налили по чуть-чуть – для настроения. Мы от их приглашения отказались, молчаливо выказывая свое недовольство, даже не вышли из автомобиля. Потом Кирюша все же составил им компанию.

Местность чуть оживилась, когда мы вновь оказались в предгорьях. Стал ощущаться подъем, довольно пологий, но ужасно каменистый, так что скорость была сравнима со скоростью пешехода, который никуда не спешит. Ко всему стала портиться погода – впереди сгустились грозовые тучи, подул пронизывающий ветер. Софрон в обычной своей манере мрачно сообщил нам, что перевал в такую погоду закрыт, надо останавливаться на ночлег, пока совсем не стемнело и не пошел дождь.

В гористой местности найти более или менее ровную площадку непросто, а из скупых слов проводников стало ясно, что желательно поставить лагерь так, чтобы нас не было видно с дороги.

– На всякий случай, – многозначительно произнес Василий, словно информируя, что теперь мы ступили на тропу войны и должны быть готовы ко всяким неожиданностям, маловероятно, что приятным.

Проводники нашли подходящую площадку недалеко от дороги, но она была скрыта пригорком, так что мы никому не будем мозолить глаза. Только успели натянуть тент, как пошел дождь, и, пока ставили палатки, мужчины промокли насквозь. Мы с Милой быстро приготовили ужин, в основном состоящий из бутербродов и консервов. Мила оказалась в этом деле более опытной, чем я. Теперь от водки никто отказываться не стал, особенно замерзшие в мокрой одежде мужчины.

– Здесь весьма малолюдно, – заметил Саша, отпив немного из своего стакана.

– Ха! – выдохнул Василий и одним глотком осушил полстакана водки. – Это на первый взгляд здесь безлюдно. Сколько себя помню, когда приезжаю на Укок и становлюсь лагерем, хотя кругом ни одного огонька, а тишина прямо звенящая, только стакан поднесу ко рту, и… сразу гости. – Он хрипло рассмеялся, и в этот момент послышался нарастающий звук двигателя автомобиля.

Наша компания замерла, думаю, нас посетила одна и та же мысль: проедет мимо или остановится рядом?

Словно в подтверждение слов Василия, автомобиль затормозил недалеко от нас и стал съезжать с дороги. Вскоре нас ослепило ярким ксеноном, затем фары погасли, и в мягком свете габаритов стало видно, что к нам подъехал громадный джип темного цвета. Со стороны водителя опустилось стекло и послышался женский голос:

– Guten Abend, Freunde! Sie werden nichts dagegen, wenn wir die Nacht zusammen verbringen?[47]

Затем дверцы джипа, как по команде, распахнулись с двух сторон, и перед нами предстали две крепенькие блондинки в походных брючных костюмах.

– Main God! – восхищенно воскликнул Кирюша. – Немки!

Мне вначале показалось, что они близнецы, но, присмотревшись, я поняла, что их роднят лишь волосы неестественно белого цвета, явно ненатурального. Та, которая вышла с водительского места, была ниже, полнее, и личико у нее было круглее. Красотой она не блистала, а лет ей было не менее сорока.

Дамочка, вышедшая с пассажирского места, была на вид моложе лет на пять; стройная фигура говорила о том, что она любит спорт и, возможно, бодибилдинг – в моем представлении самый ужасный для женщины вид спорта после тяжелой атлетики. Разве это красиво, когда у женщины груда мышц? Жесть!

Личико у нее тоже подкачало – продолговатое, лошадиное. Но немки никогда не славились красотой.

– Добрый вечер. Прошу простить нас за вторжение, но уже темнеет, и нам не хотелось бы искать другое место для ночлега. И безопаснее для двух слабых женщин, когда рядом люди, – без акцента сказала «культуристка». – Меня зовут Нинель.

«На слабых женщин они никак не похожи и, несомненно, уверены в своих силах, раз путешествуют вдвоем. Или слишком наивны».

– Чего уж там, располагайтесь, места всем хватит, – гостеприимно развел руками Кирюша, а Саша недовольно на него посмотрел.

Блондинки другого и не ожидали, поставили рядом с нашим скромным «уазиком» своего монстра и умело установили палатку, так что стало ясно: они бывалые путешественницы. Потом они представились, точнее, одна из них представила обеих – Нинель оказалась переводчицей. Вторая, Мадлен, приехала из Кёльна, чтобы попутешествовать по Алтаю, и кроме немецкого знала еще английский, чем вначале безумно обрадовала Кирюшу, но выяснилось, что несколько фраз – весь его словарный запас, и, исчерпав его, он сник. К нашему костру дамы пришли с бутылкой хорошего вискаря и сэндвичами.

– Блэк лейбл, – отметил, глядя на этикетку Кирюша, перед тем как разлить виски.

К моему удивлению, проводники от вискаря отказались, предпочтя свою дешевую водку, но в питии они проявили меру. Софрон свободно заговорил по-немецки, и мы рты пораскрывали от изумления. Выяснилось, что он и английским свободно владеет, так как закончил университет в Новосибирске, работал преподавателем английского языка, но из-за денег пошел работать проводником. А знание языков при такой работе отнюдь не лишнее.

– Софрон – уникум! – В голосе Василия ощущалась гордость за товарища. – Он книги с немецкого переводит.

– Это было разово, больше заказов от издательства нет, – с сожалением произнес, качая головой, Софрон.

Вот так иногда получается – видишь человека совсем не таким, какой он есть на самом деле. Оказывается, наш узкоглазый проводник по знанию языков любого из нас за пояс заткнет, он даже переводил книгу! И с таким багажом знаний работать проводником! Только ли деньги тому причина или существует другая, более важная? Вспомнив бурятского шамана, мгновенно завладевшего телом Метелкина, я с опаской посмотрела на Софрона. Тревога вновь охватила меня – интуитивно я чувствовала, что воплощение черного шамана обязательно появится рядом со мной и попытается завладеть чудесным анкхом. Возможно, он уже рядом. Им может быть любой из моих спутников или одна из путешественниц, прибившихся к нам. Невидимый враг особенно опасен – он может выбрать удобный момент и неожиданно, подло нанести удар, когда ты менее всего этого ожидаешь.

За ужином Василий рассказал о найденной на Укоке мумии принцессы Кадын. Неразумные археологи зря потревожили захоронение принцессы-жрицы, которая и после смерти оберегала край от черных сил. Мумию перевезли в Новосибирск – для научных исследований. Дух принцессы добрый, но он все же проявил свой гнев: произошло несколько землетрясений, и это было предупреждение о надвигающейся ужасной беде. Ведь только кажется, что Укок – это Богом забытый уголок, негостеприимная земля. На самом деле это перекресток миров, и отсюда исходит добро и зло. Где-то за заснеженными вершинами прячется легендарная Шамбала, но попасть туда непросто. Алтайские камы считают, что она находится где-то возле вершины высочайшей горы Алтая Белухи, но они не совсем правы. Шамбала находится и там, и везде, так как, для того чтобы попасть туда, надо оказаться в другом измерении.

В этом месте речь Василия стала пестреть научными терминами: второе начало термодинамики, теория относительности, модель многомерного мира, фатальный детерминизм, ось времени iCt Мира Минковского, теория времени Козырева.

– Активный контакт времени со всем, что происходит в мире, должен приводить к взаимодействию, к возможности воздействий со стороны происходящих процессов на свойства времени. Hо тогда для определения будущего необходима фактическая реализация всех предшествующих моментов. Без этого будет существовать неопределенность будущего, в отличие от Мира с пустым, не взаимодействующим временем, который можно заранее построить. – Василий разгорячился, и теперь его было проще представить на научной конференции, чем в предгорьях Алтая. – Вот Николай Александрович[48] и предложил…

– Василий, извините, – невежливо прервала я лектора-проводника, невольно перейдя на «вы», поскольку меня поразила его способность с легкостью оперировать мудреными словечками, от которых меня клонило в сон, – а вы кто по специальности?

– Мы с Софроном знакомы еще по универу, только я заканчивал физмат.

– Понятно, – буркнула я и отправилась в палатку спать, Мила последовала за мной.

Мы поставили две палатки, в одной должны были ночевать я, Мила и Саша, во второй – проводники и Кирюша. Несмотря на то что было довольно холодно, я не рискнула доверху застегнуть спальник, чтобы хотя бы руки были свободными в случае чего.

– Интересные типы наши проводники. Очень странные, – поделилась я с Милой своими мыслями.

– Люди как люди, – не согласилась Мила и категорически закрыла тему, причем совсем не сонным голосом: – Спокойной ночи, – и тут же затихла в спальнике.

Я же еще долго ворочалась, невольно прислушиваясь к тому, о чем говорят мужчины у костра.

– 2012 год многие прорицатели связывают с концом света. Вот даже календарь майя заканчивается в 2012-м, – сказал Кирюша.

– Конец света ожидали не один раз, и в 666-м, и в 999-м, и в 1000 году. У христиан церковный календарь заканчивался в 7000 году, или в 1492-м по современному летоисчислению, так как имелось предсказание: «Сей мир сотворен на 7000 лет». И «конец света» для многих наступил, так как люди не посеяли зерновые и был страшный голод, – это вступил в дискуссию Саша.

– Но ведь даже современные астрономы рассчитали, что в декабре 2012 года орбиты недавно открытой планеты Нибира и Земли максимально сблизятся. Не говоря уже о том, что в этот год состоится «парад планет», – горячился Кирюша.

Я перевернулась на другой бок и неожиданно уснула.

Я лежу в гамаке, а подо мной целое море раскаленной докрасна лавы. Гамак начинает раскачиваться – это Софрон, зверски улыбаясь, пытается меня вытрясти из него вниз. Я упираюсь руками и ногами, а он трясет гамак изо всех сил.

«Перестань!» – кричу я и просыпаюсь. В палатке суматоха, Мила испуганно визжит, такое ощущение, что несколько человек одновременно ухватились за палатку с разных сторон и трясут ее.

– Выходите наружу! Это землетрясение! – Обеспокоенный голос Саши приводит меня в чувство.

«Выходите! Выползайте – это будет правильнее», – подумала я. Стоя на четвереньках возле палатки, я ощутила, что земля больше не движется, а голова продолжает кружиться и подташнивает. Саша помогает мне принять вертикальное положение, рядом со мной стоит бледная Мила. Наверное, я выгляжу не лучше, так как Саша встревоженно смотрит на меня.

– Уже все прошло. Здесь землетрясение – довольно частое явление. Сейсмически опасная зона.

– Месть принцессы Кадын?

– Землетрясения в этом крае случались и до обнаружения этого мумифицированного тела. В ее руках был магический жезл, и это указывает на то, что она была жрицей. Как ее звали и отчего она умерла, по прошествии тысячелетий никто не сможет сказать наверняка.

Возвращаемся в палатки, но всем теперь не до сна, мы живо обговариваем недавнее происшествие, и оно нам кажется ужасно смешным. Мы шутим, хохочем, и я думаю, что это нервная разрядка после испытанного страха.

Полог палатки открывается и внутрь просовывается голова Кирюши, у него испуганное лицо. Нам и это кажется ужасно смешным, мы снова хохочем, и до нашего сознания не сразу доходит смысл сказанного им:

– Софрон исчез.

Выбираемся наружу. Все сгрудились, вытягивают шеи то в одну, то в другую сторону. Здесь же немка с переводчицей, лишившейся интересного собеседника. Куда мог подеваться человек в этой безлюдной, нецивилизованной местности? До землетрясения он мирно дрых в спальнике, а потом не вернулся в палатку. Он мог остаться снаружи покурить, поэтому его отсутствие соседей по палатке сразу не встревожило. Василий тут же заснул, а Кирюша стал читать электронную книгу на покетбуке. Когда стало светлеть, а Софрона все не было, Кирюша разбудил Василия и вынудил того заняться поисками пропавшего товарища. Исходив лагерь вдоль и поперек, вышли на дорогу, но и там Софрон не обнаружился. Вот тогда Кирюша обеспокоился и позвал нас на помощь.

Первое, что пришло в голову, – Софрона похитили. Но кому нужен проводник, пусть и знающий пару европейских языков? Разве что снежному человеку, йети, понадобилось общество. Осторожно выясняем у Василия, случалось ли до этого что-нибудь подобное. Разговорчивый Василий после исчезновения партнера по бизнесу стал скупым на слова. Его поведение подозрительно: или он знает, куда подевался его товарищ, но не хочет нам говорить, или сильно напуган, что-то подозревает, но, опять-таки, не хочет с нами этим делиться. Саша, наш неформальный лидер, сзывает совещание с единственным вопросом на повестке дня: «Что делать?» На нем с правом совещательного голоса присутствуют Мадлен и Нинель, так как они невольно стали участниками этих загадочных событий. Саша предельно краток и сразу начинает говорить по существу:

– Исчезновение Софрона ставит под удар нашу дальнейшую поездку. Мы должны вернуться к пограничникам и сообщить о ЧП. Понятно, что в этом случае нам Укок не видать. Какие будут предложения?

– Почему мы сразу предполагаем, что с Софроном могло произойти что-то плохое? – тут же заговорил Кирюша. – Мобильная связь здесь пока работает, мы не так далеко отъехали от Кош-Агача. Вдруг ему позвонили или прислали важное сообщение и он был вынужден вернуться? Понятно, что в этом случае мы бы все равно поехали на Укок с Василием, а ему пришлось бы рассчитывать на попутку. Лучшего места для того, чтобы сесть на попутный транспорт, чем пограничный пункт, здесь не найти. Он отправился туда пешком, чтобы не терять зря время. Нам надо продолжить путь – это мое мнение.

– В словах Кирюши есть логика, что не всегда скажешь о его поступках. – Мила была дипломатична и критична. – Нужно выслушать мнение Василия, а уж потом принимать окончательное решение.

– Пусть Василий выскажет свою версию исчезновения Софрона. Я за Милино предложение. – Я нашла взглядом Василия, который вроде как стал еще меньше ростом.

– В том, что Софрона с нами не будет, беды особой нет, с обязанностями водителя и проводника я могу справиться и один. Может, ему и в самом деле понадобилось срочно вернуться и он не захотел нас ставить в известность, – как-то вяло сказал Василий, и у меня больше не осталось сомнений: он знает причину отсутствия товарища.

Софрон, конечно, человек странный, и эта выходка вполне в его стиле. Я тут же поддержала предложение продолжить путь. Мадлен что-то закудахтала по-своему, и Нинель озвучила ее просьбу:

– Раз здесь происходят странные события, связанные с исчезновением людей, то она считает более безопасным путешествовать вместе с вами, если вы не будете против.

Возражений не последовало, мы быстро собрали лагерь, и наши два с половиной авто – монстр, на котором ехали Мадлен и Нинель, тянет на полтора обычного автомобиля – двинулись в путь.

Мы движемся по гравийной дороге со скоростью пешехода. Пейзаж унылый – голые скалы и редкие пятна растительности вроде усохшей травы. Медленно, но упорно приближаемся к трехтысячному перевалу Теплый ключ. После странного исчезновения Софрона большую часть пути молчим, думаем каждый о своем. Я – о том, что времени с момента исчезновения Егора прошло немало, а я до сих пор ничем не смогла ему помочь, да и не знаю как. Судя по мечтательному виду Кирюши, он думает о женщинах. По его утверждению, в свободное время ни о чем другом он думать не может. Мила, судя по ее нахмуренному лбу, думает о том, что ей эта поездка все меньше нравится, и она корит себя за то, что ввязалась в это предприятие. Саша улыбается, видимо, мысленно он уже воздвиг стены солнечного ашрама. Взрослые люди придумывают детские забавки, с восторгом дают обычным вещам величественные, космогонические названия и, наверное, при этом ощущают себя чуть ли не творцами Вселенной.

Василий невозмутим и спокоен. Пока была мобильная связь, по нашему настоянию он при нас позвонил Софрону на мобильный, но связи с ним не было. Наш автомобиль забирается все выше и выше, а мои думы становятся все тревожнее. Меня беспокоит не только странное исчезновение Софрона, но и то, как ведут себя члены нашей группы. Саша, вместо того чтобы организовать поиски пропавшего проводника и сообщить о происшедшем пограничникам, устраивает спектакль с демократическим принятием решения, ехать дальше или нет. Он не похож на религиозного фанатика, которому идея построения солнечного ашрама застилает все иное, или я ошибаюсь? Он мне симпатичен и одновременно подозрителен. При случае надо узнать, что именно означает «построение солнечного ашрама». Закладка первого камушка в фундамент? Отведенного на эту поездку времени не хватит даже для постройки примитивной лачуги.

Кирюша тоже странен, он необычен по-своему. За его ребяческой восторженностью мне видится умение просчитывать ситуацию. Мила – «вещь в себе». Вначале я думала, что ее погнала в дорогу тайная любовь к Саше и ненависть к возможной сопернице, то есть ко мне. Теперь вижу, что ошиблась. Ее манит Укок, но по какой причине, мне неизвестно. Не знаю, может ли душа черного шамана для воплощения выбирать женские тела? Или у него гендерная предрасположенность? Из этой троицы Мила подозрительна больше других, а с ней мне приходится коротать не только дни, но и ночи. Единственное, что успокаивает: если бы ей надо было добраться до анкха, то она сделала бы это в номере на турбазе, но она этой замечательной возможностью не воспользовалась. Или для нее, то бишь для души черного шамана, все не так просто и требуется провести какой-то ритуал?

Василий суперподозрителен. Думаю, он знает причину отсутствия Софрона, но скрывает это от нас. Почему? А если он виноват в исчезновении Софрона – что-то не поделили, и он воспользовался случаем, чтобы расправиться с недругом в пустынном месте? Чушь! Софрон по виду гораздо мощнее коротышки Василия, который с ним так просто не справился бы, да и времени у него было мало – пока мы обсуждали землетрясение. Другое дело Кирюша – в самом ли деле он был занят чтением? Вот у него было больше времени и возможностей сотворить что-либо с Софроном. Но какие у него могли быть мотивы?

Мадлен и Нинель не вызывают доверия – отправиться в столь дикие места без сопровождения! Что на самом деле их привело сюда? Не удивлюсь, если у них интимные отношения, но здесь не самое подходящее место для того, чтобы спокойно наслаждаться друг другом. Какова их истинная цель? У меня создалось впечатление, что вокруг плетут дьявольские сети, мне готовят ловушку. Или я стала чересчур подозрительной?

У нас остановка – радоновый источник, с виду невзрачный ручеек. Василий ведет нас по тропинке к каменной купальне. Рядом деревянный домик, и там тоже имеется купальня, отделанная деревом. Я и Мила игнорируем обе купальни, но наши мужчины без всякого стеснения раздеваются догола, лезут туда и блаженствуют в горячей воде. Мы завидуем им, но разворачиваемся и уходим. На полпути я одумываюсь, оставляю Милу в одиночестве и поворачиваю назад. Но я заблудилась. Пока петляла в поисках нужной тропинки, желание искупаться пропало. Меня догнали мужчины, что-то уж чересчур веселые и возбужденные, тогда как я слышала, что радоновые источники действуют на нервную систему успокаивающе и способствуют крепкому сну.

С этого места, с двух тысяч метров, собственно, начинается подъем на перевал Теплый ключ высотой почти три тысячи метров. Он не похож на перевалы, которые мы преодолевали до сих пор, здесь нет серпантина, но все увеличивающаяся крутизна захватывает. Погода испортилась, дует холодный пронизывающий ветер, как к снегу; небо покрылось ужасными черными тучами, которые, словно монстры, хищно наблюдают за нами, определяя, годимся ли мы в качестве добычи. Мотор «уазика» надсадно ревет, машина с трудом ползет вверх. Нам приходится на ходу покинуть автомобиль, чтобы облегчить ему подъем. Самое худшее, что нас может ждать, – это если мотор заглохнет и мы останемся в этом ужасном месте на ночь. Поэтому мы не только готовы выйти, но и вытолкать «уазик» на седловину перевала, хотя идти по крутому склону очень тяжело. Разреженность воздуха дает о себе знать, я себя чувствую так, как будто постарела лет на тридцать, и любое движение дается с трудом. «Уазик» все же преодолевает подъем, вслед за ним мы выходим к небольшому озерцу. Там мы бросаем друг в друга снежками – и это в начале сентября! Здесь находятся заброшенное деревянное строение и большой деревянный крест, вид которого лишил нас изрядной доли оптимизма и добавил мрачных мыслей. Автомобиль принял нас в свое нутро, и начался не менее ужасный спуск со скрипом тормозов, от которых зависела наша жизнь. Откажи они, и мы установим рекорд скорости, промчавшись со стремительностью гоночного болида «Формулы-1», пока не встретимся с одной из скал, которых здесь в избытке.

Нам удалось спуститься вниз раньше, чем погода испортилась окончательно. Вскоре пошел дождь, постепенно переходящий в мокрый снег. Темнота упала внезапно, словно сверху на нас набросили плотное одеяло. О том, чтобы ставить палатки, не было и речи, мы только съехали с дороги, если ее можно так назвать, поскольку на ней попадались камни величиной с полколеса нашего авто. Решили переночевать в «уазике», а поужинать сухим пайком, обильно запивая его водкой, так как все ужасно продрогли, а ночь только начиналась. Не знаю, кто назвал Укок зоной покоя, – снаружи вой и грохот, словно происходит сражение с использованием всех видов вооружения.

Название Укок переводится как «Слушай небеса». Сейчас эти небеса дают нам концерт по полной программе, и нетрудно понять, что до нас хотят донести: «Валите, ребята, отсюда, пока не поздно!» Предполагаю, что так же думают и остальные члены экипажа нашего автомобиля, испуганно замирая, когда ураганный ветер раскачивает наш «уазик».

Но вот буря начинает стихать, за окном сереет, и Василий заводит «уазик» и при свете фар начинает движение. Джип немки не захотел оставаться в одиночестве, он ожил и двинулся вслед за нами. Монотонное движение после бессонной ночи убаюкивает, и я не противлюсь этому и отдаюсь сну.

Геолог Гоша тянет меня, схватив за руку, в горы. Я хочу воспрепятствовать этому, но у меня не получается – силы покинули меня. Он несет что-то невразумительное, а мы поднимаемся все выше и выше. Скалы здесь невероятного желтого цвета, а зелени не видно – она под снегом. Лучи синего солнца обдают холодом, и сердце сжимается от ощущения, что если я поднимусь еще выше, то замерзну насмерть.

– Мы пришли! – радостно орет Гоша, и вдруг ближайшая скала начинает шевелиться, вытягивается вверх и превращается в исполина с крыльями за спиной.

У него ужасное безносое лицо с редкой бородой, нечто среднее между обезьяньим и лягушачьим. Оно обратило на меня огромные глаза с очень маленькими, горящими огнем зрачками, и мне становится страшно.

– Кто это?! – только и могу я прошептать.

– Это один из истинных хозяев земли, нефилимов, потомков нибирян, колонизировавших нашу планету. Нефилимы сумели их сокрушить. Их еще называют суйлами, ангелами, в их власти Добро и Зло. Ты хотела, чтобы они выполнили твою просьбу. Говори, не бойся.

– Я хочу, чтобы Егор вернулся.

Отвратительное лицо нефилима скривилось в не менее мерзкой улыбке. В его глазах я прочитала алчную похоть, и меня даже передернуло от его взгляда.

– В награду за спасение Егора я отдам анкх, – предлагаю я обмен.

– Этого мало. – Гоша продолжает играть роль посредника между мной и чудовищем. – Егор находится в Долине заблудших душ, и за его душу ты должна отдать анкх и свое тело.

Монстр радостно кивает и хлопает в ладоши. Его голова высится метрах в трех надо мной, и я отвешиваю пощечину Гоше, чтобы он передал ее своему хозяину. Гоша странно смотрит на меня и звенит бутылками в авоське, неизвестно как оказавшейся в его руке. И я просыпаюсь.

За окном хмурилось утро, окружающая местность была мрачной, годившейся для съемок фильмов ужасов или о космических приключениях на других планетах. С одной стороны раскинулась плоская каменистая степь, покрытая растительностью бурого цвета, с одиночными невысокими холмами, с другой вниз уходил узкий каньон, на дне которого, судя по характерному звуку, на порогах бурлила речка. Зато впереди виднелись пять заснеженных вершин горного массива, и это было великолепное зрелище, хотя на горы за время путешествия я насмотрелась вдоволь. Но самое интересное находилось в салоне. Нет, отвратительного крылатого нефилима из моего сна здесь не было, зато присутствовал геолог Гоша, он складывал в сумку бутылки водки. Заметив, что я проснулась, он дружески кивнул мне, не прерывая своего занятия:

– Привет, Иванна! Рад вновь увидеть тебя. Как поживаешь?

– Мухам бы понравилось.

– Чего так мрачно, Иванна? Посмотри, прямо перед тобой знаменитая священная гора Табын-Богдо-Ола, проще говоря, Табынка.

– И что мне делать? Молиться на нее? – Настроение после неприятного сна у меня было отвратительное.

– Почему бы и нет? – послышался восторженный голос Саши, и он заглянул в открытую дверь автомобиля.

Я огляделась – в салоне были только я и геолог. Мой сон был необычайно крепок, раз я не услышала, как автомобиль остановился и все выбрались наружу.

– Лучшего места для солнечного ашрама не найти – здесь все насыщено энергетикой, – сообщил Саша. – Если есть потаенные желания – проси здесь, и они обязательно исполнятся. Наш солнечный ашрам будет форпостом в борьбе с силами Зла. Неподалеку мы обнаружили места силы – они еще больше подпитали нас энергетикой. Хочешь поучаствовать в создании солнечного ашрама? Чем больше людей будут участвовать, тем лучше. Мы все вместе замкнем магический круг, взявшись за руки.

– Сегодня у меня с энергетикой неважно, подождем, пока я заряжусь. – Плохое настроение не покидало меня.

– Как хочешь. – Саша явно обиделся и ушел.

– Я думала, что такой запас водки проводники взяли для себя, а они, оказывается, торгуют ею.

– Василий и Софрон славные ребята, выручают нас. Выпивку мы можем купить лишь в Кош-Агаче, а это неблизкий свет. Телевизор здесь не работает, танцплощадка закрыта, так что вечерами делать одиноким мужчинам, кроме как играть в карты и пить водку?

– Каждый выбирает себе занятие в соответствии с мерой своей распущенности… Софрон пропал. Как ты думаешь, куда он мог подеваться? Василий тебе ничего не говорил?

– Не думаю, чтобы Софрон попал туда, где оказался твой муж.

– Егор мне не муж, но это не суть важно. Ты что, знаешь, где находится Егор?

– Я уже говорил тебе, что он попал в воронку времени.

– Выходит, ему никто и ничто не поможет?

– А этого я не говорил. Его спасение в его руках.

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, – с иронией произнесла я.

– Пусть это покажется странным, но это так. Для него единственная возможность вернуться назад – постараться повлиять на прошлое так, чтобы это могло оказать влияние на будущее. Вот тогда время само вытолкнет его обратно.

– Откуда такие познания? – Ирония била из меня ключом.

– Это логический вывод, основанный на известных феноменах времени. Эксперимент «Филадельфия»[49] лишь подтвердил его – тогда при помощи мощных торсионных генераторов удалось отправить в другое время целый корабль с командой на борту, но они через несколько минут вернулись. Представь себе: если бы огромный военный корабль очутился в прошлом, пусть даже в начале ХІХ века, а не в Средневековье или еще раньше, он в любом случае оказал бы влияние на дальнейший ход истории, и время вытолкнуло его. А что происходило с людьми, попавшими из прошлого в будущее? В основном они становились пациентами психиатрических клиник. То же ожидало людей, переместившихся из будущего в прошлое, если они не могли воспользоваться имеющимся у них багажом знаний, реализовать их. Если бы они попытались как-то повлиять на ход истории, например убить Наполеона до того, как он начал восхождение на императорский престол, или дать возможность Адольфу Шикльгруберу проявить свои таланты художника, или разумно воспользоваться информацией накануне Великой депрессии в США, все это могло отразиться на будущем и на нас с вами. Природа времени удивительна и мало изучена.

– Получается, все происходящее предопределено и изменить это невозможно?

– Возможно, в незначительной степени, поскольку, как считал ученый Козырев, время движется веерообразно.

– На этом наш научный диспут давай завершим. – Не знаю, то ли от голоса Гоши, то ли от смысла сказанного им у меня начала болеть голова. Все, что он говорил, было сумбурным и бездоказательным.

– Ты спросила – я сказал, – равнодушно согласился Гоша, закончил перегружать бутылки из ящика в сумку и вышел из автомобиля.

Я последовала за ним, сладко потягиваясь. Кирюша, Мила, Мадлен и Нинель стояли кружком вокруг Саши, что-то им горячо рассказывающего, по-видимому, о солнечном ашраме. Он просто помешан на идее борьбы абстрактных Зла и Добра! Я же считаю, что и добро, и зло имеют конкретное лицо человека, их совершающего. Поэтому их детские игры с созданием виртуальных центров борьбы со Злом у меня вызывают лишь улыбку. Но, возможно, они искренне в это верят, для них это не игра. Василий поднял капот автомобиля и хмуро ковырялся в его внутренностях.

– Иванна! – окликнул меня геолог.

Рядом с ним стоял невысокий крепкий мужчина, по виду монгол. Тонкие усики спускались с обеих сторон рта; узкие прорези глаз словно испускали лучики, от этого пронзительного взгляда веяло холодом.

– Познакомься – это Дамирхан, он работал егерем и сопровождал твоего возлюбленного. – Гоша гаденько ухмыльнулся, опошлив этим слово «возлюбленного».

– Работал? Теперь он, что ли, егерем здесь устроился?

Внутри у меня все сжалось: что-то здесь было не так. Почему эти двое одновременно оказались за тысячу километров от места, где они жили и работали не один год? Мне вспомнился пасьянс, который я раскладывала ночью с помощью призрака Ларисы Сигизмундовны, и все последующие события, в итоге приведшие меня сюда. Все говорило о том, что здесь должны произойти главные события, которые помогут мне вызволить Егора или…

О том, что может произойти в противном случае, я не хотела думать. Теория Гоши о том, что время способно само устранять возникающие огрехи, расставляя все по местам, была любопытной. В таком случае время представляет собой некую разумную субстанцию, предопределяющую ход событий, но одновременно и дающую им некую свободу развития, отметая этим казалось бы неизбежный фатализм. Я представила время как некий поток, подобный горной речке, с «порогами», «водоворотами», «ямами». В один из таких «водоворотов» затянуло Егора, и теперь от его усилий зависит, выбросит его обратно или затянет на самое дно. Вот только я не уверена, что Егор сможет проявить себя как харизматичная личность, способная повлиять на ход исторических событий, в результате чего его выбросит обратно в наше время.

Не знаю, к чему Гоша рассказал мне все это, но, если следовать его логике, мне оставалось только ждать или поставить крест на возможности возращения Егора. Получается, все, что я предприму, изначально бесполезно.

– Дамирхан после случая с твоим возлюбленным, – опять та же гадкая ухмылка Гоши, – стал безработным, и я предложил ему поехать вместе со мной на Укок. Он человек свободный, без семьи, поэтому принял мое предложение. Кстати, когда я рассказал ему о нашей с тобой встрече в самолете, он предугадал, что мы встретимся с тобой здесь.

Дамирхан стоял напротив и молча ощупывал меня взглядом. Из-за этого мне захотелось поскорее с ними распрощаться, хотя поначалу я собиралась расспросить бывшего егеря о Егоре. Впрочем, что нового он мне мог сообщить, кроме того, что я уже знаю? Разве что какую-нибудь байку о темных силах, властвующих в том месте, где пропал Егор.

Гоша погрузил водку в кабину «ГАЗ-66», в кузове которого стояла глухая будка, закрытая на замок, сел за руль, на прощание помахал мне рукой, и они с Дамирханом уехали. У меня сразу перестала болеть голова, и я решила спуститься к речке, чтобы умыться, а заодно и напиться чистейшей воды. Захватив полотенце, я начала поиск удобного спуска.

Хотя склоны здесь довольно крутые, я все же нашла более или менее пологий спуск и без особых сложностей, держась за кусты, крепко вцепившиеся в скальный грунт корнями, сошла вниз. Речка здесь очень мелкая, мне примерно по колено, но очень чистая – на дне можно было разглядеть каждый камешек. Я с удовольствием умылась холодной водой, и мое настроение улучшилось, я взбодрилась. Разгоряченная спуском, я испытала дикое желание окунуться в ледяную воду, омыть тело, затем растереться полотенцем. Почему бы и нет? Но не в этом месте – меня могли увидеть сверху; я двинулась вверх по течению, рассчитывая за дальним, в человеческий рост валуном исполнить свое желание. Зайдя за валун, я убедилась, что здесь и место для купания более удобное. Раздеваясь, я смотрела по сторонам, словно меня мог кто-то увидеть в этой пустынной местности. Я прикусила губу, едва сдержав крик, – мои страхи оказались не напрасны, но не в смысле подглядывания. Метрах в десяти от меня, среди камней, я заметила кисть человеческой руки. Несмотря на то что была полураздета, я чуть не побежала прочь, но сумела взять себя в руки. Быстро оделась, не сводя взгляда с торчащей руки, которая не шевелилась, и в этом ощущалось дыхание смерти, принадлежность иному миру. Дрожа мелкой дрожью, я все же осторожно приблизилась к ней и вскарабкалась на осыпь, готовая в случае чего убежать. Но бежать не было нужды – лежащий в луже засохшей крови человек был мертв. По всей видимости, этой ночью, в бурю, он заблудился и свалился с крутого обрыва вниз. Высота здесь вряд ли была больше десяти метров, но он упал крайне неудачно, размозжив голову о выступ скалы. А может, его специально сбросили вниз, инсценировав несчастный случай?

Одежда лежащего у почти отвесной скальной стены человека мне показалась знакомой, но лицо, залитое кровью, не позволяло мне убедиться в правильности своего предположения. Я поспешила назад, рискуя поскользнуться и подвернуть ногу на осыпи, словно от скорости моего передвижения зависела возможность чем-то помочь несчастному. Добравшись до места своего спуска, я начала кричать что было сил.

Первым отозвался Саша, он с улыбкой посмотрел на меня сверху.

– Что, проказница, вниз спустилась, а наверх подняться не можешь? Сбросить веревку?

– Спускайся немедленно сюда! – Мне было не до шуток после увиденного. – Там Софрон!

– Почему же он не пришел с тобой? – Но до того, как я ответила, он все понял. – Ничего там не трогай! – Он сразу стал серьезным.

Возле него собрались члены нашей группы, они забрасывали Сашу вопросами, но он от них отмахнулся:

– Подождите, сейчас во всем разберемся. Кирюша, за мной!

Через несколько минут, запыхавшиеся, они оба стояли возле меня. Пришлось мне вновь проделать путь к телу Софрона, если я не ошиблась и это действительно был он. Но ошибки не было – Саша и Кирюша подтвердили мою догадку. Посоветовавшись, мы решили тело не трогать и как можно быстрее сообщить о случившемся пограничникам. Нелепая смерть Софрона вызвала массу вопросов. Как он мог оказаться здесь, если пропал много часов тому назад? Следы веревки или чего-то другого на запястьях указывали на то, что его где-то удерживали силой, он стал чьим-то пленником. Но кто? Где? Вчера, еще до его исчезновения, нас обогнали всего два автомобиля, оба быстро исчезли из поля зрения. Выходит, кто-то затаился неподалеку и выжидал момент, чтобы захватить Софрона. Но для чего? Разборки местного криминалитета? Или кому-то не понравилось, что наша группа нарушает покой Укока?

Сегодня утром нас разыскал Гоша, вроде как он приехал за обещанной водкой. У него на кузове будка, где вполне можно было держать связанного Софрона. Возможно, пленник сбежал, но почему тогда после этого Гоша явился к нам? Или он уже знал, что Софрон мертв? Почему мы решили, что Софрон сбежал? С ним могли таким способом расправиться.

Была еще одна версия, не сговариваясь, мы с Сашей одновременно озвучили ее:

– Немки!

У них огромный джип с затемненными стеклами, и внутри они вполне могли прятать Софрона. Для чего – это уже второй вопрос. В таком случае их появление и желание отправиться на Укок вместе были не случайными, они все заранее спланировали. Странное поведение Василия теперь стало понятным: он сообщник «немок» и помог им захватить Софрона. Непонятно другое: почему они продолжают ехать с нами? Выходит, не Софрон был их целью, а кто-то другой, а Софрон мог им чем-то помешать. Я невольно нащупала под одеждой анкх, но промолчала.

Снова встал вопрос «что делать?». Саша предложил, улучив момент, отобрать у Василия ружье и с его помощью разоблачить подозрительных «немок» и лживого проводника. Я и Кирюша заколебались, но что еще мы могли предложить? И мы согласились с Сашей. Несмотря на произошедшее, я не смогла отказаться от водных процедур и отправила мужчин вперед, а сама, раздевшись, стала коченеть в брызгах ледяной воды – купанием это не назовешь. Склоны ущелья здесь почти отвесные, но при желании можно выбраться наверх, хотя та тропа, которую я обнаружила, более удобна. Зато, поднявшись здесь, я сократила бы путь к автомобилю.

Сказано – сделано. Я стала довольно быстро подниматься, ощущая себя человеком-пауком. Но, добравшись до середины склона, я попала на «живую» осыпь и сразу же пожалела о решении выбрать кратчайший путь. Я не могла двинуться, как говорится, ни туда и ни сюда, а сорвавшись, упала бы на острые камни. Желания повторить судьбу Софрона у меня не было, но я не знала, что делать.

– Саша! Кирюша! – несколько раз крикнула я изо всех сил, но шум пенящейся внизу речки заглушал мой голос.

Я все же рассчитывала, что Саша или Кирюша, заметив, что я не вернулась, отправятся за мной, но они не появлялись. Вниз метров десять, вверх – метров шесть. Оценив ситуацию, я поняла, что спуститься будет сложнее, но с каждым метром подъема увеличивается вероятность трагического исхода, если я сорвусь вниз. Перебрав все «за» и «против», я все же стала осторожно подниматься. Теперь я ощущала себя не человеком-пауком, а до смерти перепуганной девчонкой, которая не рассчитала своих сил и попала в очень непростую ситуацию. Хорошо, что я пока контролирую свои эмоции.

Каждый раз, становясь на камень, я не нагружаю сразу эту ногу, а прежде проверяю его «усидчивость», при этом цепляюсь руками за выступ, ищу трещины в скале. Чем выше, тем круче подъем и тем сильнее я прилипаю к скале.

– Иванна! Спускайся – там опасно! – слышу снизу голос – это Нинель.

Она улыбается, машет мне руками, но я еще энергичнее ползу вверх. То, что она отправилась искать меня, говорит о том, что события пошли не так, как задумали мы с ребятами. Теперь мое безумное решение подняться именно здесь выглядит вполне оправданным. Не знаю почему, но часто мои алогичные поступки потом мною и другими расцениваются как единственно правильные действия, так что здравый смысл у меня – все отдыхают!

Осторожно смотрю вниз и вижу, что Нинель торопливо возвращается, рассчитывая перехватить меня наверху. Если я буду и дальше ползти, как сонная черепаха, то у нее это получится. Мне остается преодолеть всего метра два, а Нинель, чтобы добежать до тропы и подняться, потребуется минут десять.

На последнем метре я буквально впиваюсь ногтями в голую скалу, сама не знаю как выбираюсь наверх и, обессиленная, падаю на землю, жадно глотая разреженный воздух высокогорья. Расслабляться нельзя, надо что-то делать. Из последних сил встаю и осторожно двигаюсь к нашему лагерю. Вижу джип немок и наш УАЗ, возле которого стоят на коленях, со связанными руками Саша и Кирюша. Их охраняет Мадлен, в руках у нее карабин «Тайга», который раньше принадлежал Софрону.

Я решаю подобраться к джипу – может, внутри найду что-нибудь подходящее для данной ситуации? Ползу по каменистому грунту, вся в пыли, осознавая, что ледяное купание было лишним. Захожу с противоположной стороны джипа, чтобы Мадлен меня не увидела, и дергаю за ручку задней боковой дверцы. К счастью, они не закрыли автомобиль. Открываю дверцу и вижу нацеленное мне в лицо дуло пистолета. Но больше я потрясена другим.

– Любо?! Что ты тут делаешь? – спрашиваю я, хотя все и так ясно.

– Извини, Иванна. Я рассчитывал, что все пройдет менее болезненно, но эти остолопы, родственники слона, попавшего в посудную лавку, напортачили. Пока все не перебьют, не успокоятся. Раз маски сброшены, отдай мне анкх и не вынуждай меня прибегать к грубой силе.

– Любо, зачем он тебе?

– Зачем вечная жизнь человеку с онкологическим заболеванием? Хороший вопрос. Зачем он тебе, Иванна, ведь ты так молода и впереди у тебя долгая жизнь?

– У тебя рак?

– Лейкемия. Выживаю за счет химиотерапии и, если бы не материальное благополучие, давно распрощался бы с белым светом. Вначале я строил карьеру, корпел в библиотеках, работал без выходных, пожертвовал личной жизнью, рассчитывая внести весомый вклад в отечественную науку. Когда все полетело к черту, я поставил перед собой цель: заработать деньги, чтобы ни в чем себе не отказывать. Я всего добился, но на это ушли годы жизни, и вот, когда пришла пора пожинать плоды своих усилий, я должен распрощаться с жизнью. Справедливо ли это?

– За границей есть множество клиник, успешно борющихся с этим заболеванием.

– Там лишь продлевают агонию, а я хочу жить полноценной жизнью.

– Я не уверена, что анкх спасет от любого заболевания.

– Он не лечит, зато не позволяет умереть. Из твоего рассказа о прошлогодних приключениях и о том, как анкх попал к тебе, я это усвоил. Дело в том, что, когда умерла бабуля Лара и я занимался похоронами, ко мне подкатывал молодой человек, который хотел арендовать или купить ее квартиру.

– Феликс Проклятый! – выдохнула я.

– Он назвался другим именем. Когда он понял, что я не намерен продавать квартиру, которая, как он предполагал, досталась мне по наследству, то очень оперативно собрал обо мне сведения, и даже из медицинской карточки, и узнал о лейкемии. На похоронах бабы Ларисы он тоже был.

– Венок с надписью «От друга юности», – вспомнилось мне.

– Именно так. Меня тоже шокировала эта надпись, учитывая, что выглядел он как тридцатилетний. Все, что он рассказывал, стараясь добиться своего, я принял за симптомы шизофрении и тактично посоветовал ему лечиться. Оказывается, напрасно. Но я поверил тебе, когда, подвыпив, ты поведала историю о чудесном анкхе, позволившем Феликсу прожить молодым почти двести лет.

– Я заметила беспорядок в своих вещах, когда прилетела в Красноярск, но не могла поверить, что это ты, такой рафинированный и аристократичный, тайком рылся в них. До чего ты опустился, Любо!

– Цель оправдывает средства, и о брезгливости приходится забыть. Я нанял двух идиотов, иначе их не назовешь, и они шли за тобой по пятам.

– Погром в гостиничном номере в Улан-Удэ – их рук дело?

– Они не отличаются хорошими манерами и гибкостью ума. Поэтому, когда ты отправилась на Алтай, я решил руководить ими на месте. Для этого мне пришлось стать затворником и не выходить из джипа, а им – переодеться в женскую одежду. Как артисты они сыграли отлично – вы ничего не заподозрили. Вот только идея Янеку прикинуться немкой чуть все не испортила.

– Софрон что-то заподозрил и вы его похитили?

– Его знания немецкого хватило, чтобы он понял: Янек – не немка, и ночью, взяв карабин, он отправился на заставу к пограничникам. Тут Янек и Сидор сработали чисто – Софрона перехватили, и он стал моим попутчиком-пленником. Он скрасил мое затворничество, во время движения я вытаскивал кляп из его рта, и мы разговаривали. Ему чудом удалось освободиться от веревки, когда я дремал, и ночью, во время бури, он выскочил из джипа. Янек и Сидор бросились вслед за ним и отрезали ему путь к вашему автомобилю. Тогда была настоящая Вальпургиева ночь, стоял адский шум, так что вы ничего не услышали и не увидели. Мои помощники вынудили Софрона бежать в противоположную сторону, но, так как ничего не было видно, он сорвался в ущелье и погиб. Мне очень, очень жаль, что так случилось, но его не вернешь.

– Его смерть на вашей совести, Любомир!

– Совесть живет в человеке, пока он сам жив. А ради продления жизни человек способен на многое. Поэтому прошу, отдай анкх и не вынуждай меня применять силу.

– У себя дома вы производили более благоприятное впечатление. – Я тянула время, лихорадочно выискивая выход из создавшегося положения. – Неужели вы решитесь в меня выстрелить?

– В зависимости от жизненной ситуации человек меняется. Поэтому не вынуждай меня заходить дальше, чем я планировал.

– Человек всегда один и тот же, только в такие моменты проявляется его суть. – Я понимала: можно с ним и дальше препираться, но времени у меня в обрез, надо что-то делать, пока мы с ним одни. – Существует примета, что через порог нельзя ни здороваться, ни что-либо передавать. – Я расстегнула куртку и сделала вид, что хочу снять с шеи цепочку с анкхом.

– В твоем положении только и остается, что верить в приметы. – Любомир покровительственно улыбнулся и начал медленно выползать из салона, продолжая держать меня под прицелом.

Я резко захлопываю дверцу автомобиля и наваливаюсь на нее всем телом. Его руку с пистолетом придавило дверцей, от боли он орет и выпускает оружие. Наклонившись, я продолжаю удерживать дверь и тянусь к пистолету. Раздается выстрел, пуля взбивает столбик пыли рядом с ним, и я в испуге отскакиваю назад.

– Не трожь то, что тебе не принадлежит! – раздается сзади голос «Нинель».

В руках лжебарышни карабин, и по улыбочке ясно, что ей, точнее ему, не терпится вновь пустить его в ход. Лишаю его такого удовольствия и отступаю еще на шаг. Дверь джипа открывается, оттуда выползает бледный Любомир, кривясь от боли, придерживая левой рукой ушибленную правую. Его появление придает мне храбрости, и я поворачиваюсь к «Нинель».

– Гермафродит! Гомик в женском платье! Петух гамбургский!

– Его зовут Сидор, – говорит Любомир и объявляет подручному: – Маскарад закончен, можете переодеться.

– Откуда такие познания в немецком у тебя и твоего товарища Янека? – интересуюсь я, хотя мне это фиолетово – просто нужно что-то придумать, чтобы не отдать анкх.

– Пять лет возил таких дамочек, как ты, в немецкие бордели. Если хочешь, могу составить тебе протекцию, но, конечно, не за «спасибо». – Его лошадиная физиономия морщится от смеха.

– Вижу, что и ты прошел через бордель, – уж больно ловко управляешься с платьем, да и голос у тебя подходящий. Бюргеры были тобой довольны? При такой лошадиной роже, как у тебя, им наверняка приходилось использовать подушку.

Лицо у Сидора перекосилось от злости, он прищурился – похоже, уже увидел меня через прицел карабина. Видно, я попала своими словесными выстрелами точно в цель. Он стал медленно наводить на меня карабин.

– Сидор, перестань! – заорал Любомир и, подскочив к нему, рукой отвел в сторону ствол карабина.

Воспользовавшись этим, я подскочила к пистолету, наклонилась, и он оказался в моей руке, прежде чем Сидор смог оттолкнуть Любомира. Ствол карабина вновь был направлен на меня, но и дуло пистолета смотрело на Сидора. Я вспомнила про предохранитель, только не знала, где он и снят ли.

– Посоревнуемся, – сладко улыбнулся Сидор, – в точности стрельбы?

– Прекратите! – заорал Любомир. – Иванна, не делай глупостей – это газовый пистолет! У тебя нет ни малейшего шанса против карабина. И хватит дразнить моих помощников – боюсь, если будешь продолжать в том же духе, то даже я не смогу тебя уберечь от них.

Может, Любомир меня обманул и это не газовый пистолет, но не буду же я играть в дуэль с бандитом? Я отбросила пистолет в сторону.

– Теперь я попрошу отдать мне анкх, – сказал Любомир.

Я отрицательно покачала головой, хотя понимала, что сопротивляться бессмысленно. Любомир сделал знак Сидору, и тот неохотно отошел на несколько шагов.

– Все это неразумно, Иванна. Я думал, что ты более рассудительна. Твое упрямство приведет к тому, что Сидор тебя обыщет – при этом он не обойдется без грубостей – и заберет у тебя анкх.

– Что будет с моими спутниками?

– Неужели ты думаешь, что я кровожадное чудовище? – Любомир рассмеялся. – Вот если ты расскажешь моим помощникам о том, какую ценность представляет собой крест, то, боюсь, ни ты, ни твои спутники, ни я отсюда живыми не выберемся. Поэтому я отослал Сидора и решил с тобой договориться. Мы уедем на джипе первыми, на пограничном пункте сообщим, что у вас автомобиль неисправен и требуется помощь. Они вам ее окажут. А у нас будет несколько часов для того, чтобы оторваться от вас.

– Что-то во все это не верится. А что, если я попытаюсь каким-либо образом вернуть себе анкх?

– Насколько я тебя знаю, ты будешь действовать в правовом поле. Возможны следующие варианты развития событий: ты заявляешь пограничникам или властям, что на вас напали и отобрали анкх. При этом ты должна будешь пояснить, чем так ценен небольшой коптский крест. Если скажешь правду, никто не поверит, а если поверят, то креста тебе больше не видать. Если сообщишь, что он ценен своей древностью, то тебе надо будет пояснить, как он у тебя оказался, и придется пройти через суды, а это очень дорого и долго. И не забывай о моих финансовых возможностях. К тому же я не исключаю, что все это время буду находиться за границей, а в суде меня будет представлять адвокат. Но это лишь предположения. Лучше не усложняй ситуацию, пока я не приказал тебя обыскать. Есть еще вариант, что ты обратишься к бандитам, но они люди дотошные, смогут разузнать, какова истинная ценность анкха, и тогда ни тебе, ни мне несдобровать. Твое решение? Мне позвать Сидора?

Выбирать мне не приходилось, по крайней мере пока. Представила, как Сидор ощупывает мое тело, – и меня от отвращения передернуло. Решение взять в поездку анкх было ошибочным, он не только ничем не помог мне, но в итоге я его лишусь. Я сняла с шеи цепочку с анкхом и протянула Любомиру, а потом, наверное от отчаяния, отшвырнула его от себя подальше. Любомир потрусил к тому месту, где упал крест, и без труда нашел его, засветился от радости.

Сидор отконвоировал меня к остальным пленникам. У Саши, Кирюши и Василия руки были связаны за спиной. У Милы руки были свободны, но она и без того была ужасно бледна и напугана. Думаю, если бы в таком состоянии ей попало в руки оружие, она бы его с испугом отбросила. Подозрения в отношении проводника Василия оказались напрасными, он, как и мы, стал пленником бандитов.

Сидор и Янек по очереди переоделись в мужскую одежду, сняли парики и предстали перед нами в образе лысых братков. Артисты они были неплохие, натурально изображали немок и так же быстро вошли в роль наглых бандитов. К счастью, нам долго не пришлось терпеть их присутствие – погрузившись в джип вместе с Любомиром, они укатили. Я и Мила развязали мужчин. Василий сразу бросился к «уазику», но тот не завелся. Он поднял капот, посмотрел, крякнул от досады и опустился на землю.

– Что-то серьезное? – Саша подошел к нему.

– Как сказать! Они закоротили аккумулятор – теперь его можно выбросить – и забрали провода с крышки трамблера. Так что нам без чужой помощи не выбраться, – с горечью произнес Василий, продолжая сидеть на земле.

– Спущено два задних колеса, – сообщил Кирюша.

– Остается только надеяться, что в этот уголок обширного плоскогорья кто-нибудь наведается, но это может произойти и через несколько дней. Здесь и в самом деле настоящая зона покоя, туристы, да и местные жители нечасто сюда забираются. Будем ждать, – развел руками Василий. – Продуктов у нас должно хватить, но все равно надо экономить. Зато воды более чем достаточно. Что делать с телом Софрона? Мы несколько дней продержимся, но его надо похоронить.

Меня затошнило, видно, Милу тоже, так как она отошла в сторону. Мне удалось справиться с тошнотой, и я осталась на месте.

– Захороним там, где он погиб, – заложим тело камнями. Когда выберемся отсюда, укажем это место пограничникам, а они пусть сообщают в милицию и все прочее, – принял решение Саша.

– Бандюганам это так просто с рук не сойдет. Они Софрона удерживали у себя, и из-за них он погиб, – мстительно произнес Кирюша. – Над нами измывались. Им светит срок, и немаленький.

– Расслабься, Киря, – скривившись, сказал Саша. – Через день-два им нечего будет опасаться. Скорее всего, они запланировали смыться за границу и получили визы. Им только бы до Барнаула добраться, а на своем монстре они домчатся туда намного быстрее, чем мы добирались сюда. Если в ближайшее время мы никого не встретим, то они будут для нас недосягаемы. Как я понимаю, Иванна, они охотились за тобой, точнее за тем предметом, что находился у тебя. Что это было?

– Старинный серебряный крест. Антикварная ценность, – скупо пояснила я, не желая развивать эту тему.

– Судя по предпринятым с их стороны усилиям и затратам, он стоит миллионы.

– Не знаю. Думаю, гораздо меньше.

– Почему-то мне кажется, что ты юлишь, не хочешь открыть правду, – обиженно сказал Саша. – Не ради прогулки ты сюда приехала. И непонятно, зачем надо было брать в такие безлюдные места столь ценную вещь.

– Это допрос?

– Нет, но раз мы вынужденно вовлечены в эту криминальную историю, то хотели бы знать все.

– Смотрите – дым! Там люди! – радостно закричала Мила, избавив меня от необходимости лгать.

Вдалеке мы увидели клубы темного дыма, хотя порывы ветра, дующего здесь постоянно, то и дело прибивали их к земле.

– Я бы не стал так радоваться. – Саша посерьезнел. – Похоже, у тех людей проблемы похуже нашего. Это не дымок от походного костра. Там пожар, что-то горит. Может, дом, а может, автомобиль. Что бы там ни горело, надо идти, разведать обстановку и оказать посильную помощь.

– Как бы из огня мы не попали в полымя! – хмуро произнес Василий.

– А кто нам поможет? – возмутился Кирюша.

– Бдительность не повредит, но чует мое сердце, что там люди попали в беду. Разобьемся на две группы: одна останется у автомобиля, другая отправится туда, откуда валит дым, и узнает, что там произошло. Иванна, не хочешь ли пойти со мной в разведку? – Саша выжидающе уставился на меня.

Особого желания тащиться по этой малопривлекательной местности после того, как я по глупости лишилась анкха, не было. С другой стороны, это меня отвлечет от горестных размышлений. Все уже случилось: у меня больше нет анкха, возможности путешествовать во времени и жить вечно.

– Как думаешь, далеко нам придется идти? – без особого энтузиазма поинтересовалась я.

– Километра два-три.

– Как бы не так! Скорее пять, а то и восемь, а может, и десять, – не согласился Василий. – Здесь очень трудно ориентироваться: кажется, что это рядом, а можешь идти целый день.

– Далековато. – Я заколебалась, но все же решилась. – Но лучше идти, чем мучиться ожиданием.

– Кирюша, Мила и Василий, вы остаетесь на хозяйстве. Мы с Иванной отправляемся на разведку. Если помощь придет раньше, чем мы вернемся, то, чтобы не разминуться, Кирюша, засеки направление нашего движения по компасу.

– Саша, почему ты постоянно решаешь за нас? – Мила заметно нервничала. – Самый умный, да? Пока твои мудрые решения привели лишь к тому, что мы остались без средств передвижения, можно сказать, в пустыне. Лишились одного проводника, оказались замешанными в какую-то непонятную криминальную историю. И все из-за того, что ты потворствовал своим жеребячьим инстинктам и взял в поездку неизвестно что представляющую собой особу. Этим ты подверг опасности наши жизни! – Мила не смотрела в мою сторону, но ее тирада была направлена против меня.

Внутри у меня закипело, но я старалась держать себя в руках. Ведь отчасти она права: отправляясь на Алтай, я предполагала, что «вызываю огонь на себя», и не подумала, что подвергаю опасности жизни своих спутников.

– Чего ты хочешь? – сухо, неприязненно поинтересовался Саша.

– Не сидеть здесь, уповая на то, что кто-то будет проезжать мимо, – это в ближайшее время вряд ли произойдет, а всем вместе отправиться на погранзаставу, до которой… – Она повернулась к Василию. – Сколько туда километров?

– До ближайшей пограничной заставы километров двадцать будет.

– Отправляемся на погранзаставу все вместе. Чем сидеть и мучиться неизвестностью, лучше прогуляться по степи. Возьмем с собой палатки и продукты.

Ее лицо раскраснелось, она по-прежнему старалась не смотреть в мою сторону. И тут я поняла, в чем дело: она меня ревнует и не хочет, чтобы мы с Сашей остались наедине. До сих пор мы были все вместе, в поле зрения друг друга. Наверное, я не ошиблась, предположив, что, после того как у нее с Сашей был роман, ее чувства так и не остыли. Как ее убедить в том, что Саша мне безразличен, что чем больше его узнаю, тем холоднее к нему отношусь?

Разгорелись дебаты, Саша настаивал на своем решении, поддерживал его Василий, Мила и Кирюша были против. Таким образом, решающее слово было за мной, и я поддержала предложение Милы. Наскоро собравшись, мы тронулись в путь. Желания Саши идти в сторону дыма и Милы к погранцам не противоречили друг другу – это было одно и то же направление. Дым за это время стал не таким черным, как раньше, но не пропал.

Вокруг раскинулась безжизненная степь: сухая, ломкая трава, каменистая почва – ландшафт другой планеты, здесь все выжжено солнцем и обвеяно ветрами. Но только на первый взгляд степь казалась безжизненной. Здесь было немало птиц, а по пути мы видели множество забавных сусликов, выстроившихся у своих нор. Они смешно двигали ушами при нашем приближении, видно, были непугаными. Саша «завел пластинку» о солнечном ашраме, вечной вселенской борьбе Добра со Злом, о переходе на природные энергоинформационные отношения, необходимом для восстановления гносеологического Разума, о том, что, несмотря на все трудности, которые нам встретились, он все равно добьется своей цели, и это будет величайшим благом для всего человечества, только оно узнает об этом не сразу. Он все бубнил и бубнил, но меня это развлекало, особенно если я не вслушивалась в смысл сказанного. Если бы мы шли молча, то вскоре я умерла бы от скуки. Я старалась не забывать время от времени вставлять дежурную фразу вроде «ты прав», «обязательно так и сделай», просто «конечно» или и того проще – «умгу». Поглощенный своей идеей фикс, он особо не прислушивался к тому, что я говорила, поэтому я не боялась попасть впросак. Я удивлялась: когда я с ним познакомилась, он казался мне совсем другим человеком, и я чуть не поддалась его мужскому обаянию. Теперь я поняла, что это вылитый «ботаник», далекий от реалий жизни. Но надо отдать ему должное: за время нашего путешествия он показал себя хорошим организатором и оперативно принимал решения в проблемных ситуациях. Хотя «немок» он не раскусил, как, впрочем, и я. Лишь Софрон их вычислил, но сглупил, решив во всем разобраться сам.

Десять километров топать не пришлось, уже через час пути мы подходили к тому месту, откуда поднимались клубы черного дыма. Это было метрах в трехстах от нас, но дым выходил как бы из-под земли, и это почти на плоской равнине, лишь с редкими одинокими скалами, торчащими то там то здесь, как гнилые зубы давно почившего великана. У меня тревожно сжалось сердце.

– Вдруг там вход в ад и черти приготовили для нас казан с горящей смолой? – предположил вслух Кирюша, и совсем не шутливым тоном.

Я увидела вдали, метрах в пятистах, стоящего на скале человека. Внезапно он сорвался и полетел вниз. Я вскрикнула от неожиданности, но тут же мне захотелось заорать от ужаса уже во все горло. Однако в следующий момент я увидела, что человек полетел, взмахивая огромными крыльями! Саша обернулся ко мне, похоже, он ничего не заметил.

– Что случилось? Чего ты такая перепуганная? – спросил он.

– Человек может летать? – Я никак не могла прийти в себя после увиденного.

Крылатый человек скрылся за скалой. Может, мне все это померещилось и это был не человек, а птица? Только очень большая, нет, просто огромная птица, хотя с такого расстояния размеры трудно определить. А если это человек, то он тоже вроде не маленький. Я вспомнила недавний сон про Гошу и крылатого нефилима, и мне стало не по себе. Больше никто из моих спутников не выказывал признаков удивления или беспокойства – выходит, крылатого человека видела одна я?

– Может. На самолете – раз, на вертолете – два, на ракете – три, на ковре-самолете – четыре…

– А как насчет летающих людей? – Понимаю, что порю чушь, но ведь я только что собственными глазами… Мираж? Галлюцинация? Слышала, что подобное бывает в пустынях.

– Разве что в романе Алексея Толстого «Аэлита». Иванна, ты, случаем, не перегрелась на солнце?

– Скорее объелась грибов.

– Ха! В нашем меню грибов не было. Давай, колись!

Но мы уже подошли к месту, откуда поднимался черный дым, и оказались на краю глубокого оврага, вернее расщелины, образовавшейся, судя по всему, в результате давнего мощного землетрясения. Внизу, догорая, лежал вверх колесами огромный джип, испуская черный удушливый дым. Никто не сомневался, что это был автомобиль Любомира.

Мила невольно схватила Сашу за руку, уткнулась лицом ему в плечо и едва слышно произнесла:

– Какой ужас! Неужели они сгорели?

Кирюша побледнел, по его лицу было видно, что он борется с тошнотой. У меня было не лучшее состояние.

Как их угораздило свалиться вниз при хорошей видимости? Разве что автомобилем управлял слепой или сумасшедший. Удалось ли им выбраться из джипа до того, как он загорелся? Пересилив себя, я снова посмотрела на догорающий автомобиль, и мне показалось, что я увидела в сторонке лежащего человека. Саша тоже увидел его:

– Надо спуститься туда – внизу человек, и он нуждается в помощи.

Конечно, это был кто-то из тех троих, кто недавно удерживал нас в плену, угрожая оружием, но я считала, что в такой ситуации ему надо помочь.

Склоны оврага были довольно крутыми, и мы прошли с полсотни метров, пока нашли более или менее пологое место для спуска. Даже Мила решилась спуститься, правда, сделала это довольно неуклюже. В усилившемся запахе дыма ощущалось нечто ужасное, и колонна мурашек пробежала по моей спине, кровь заледенела в жилах. Возле джипа находилось тело единственного человека, который сумел выбраться из него до того, как тот загорелся и, судя по всему, взорвался.

Это оказался Любомир. Он лежал ничком, уткнувшись лицом в камни, и я подумала, что он мертв. Но когда Саша перевернул его на спину, Любомир застонал. Я не злилась на него и не злорадствовала из-за того, что он похитил у меня анкх, я испытывала лишь сострадание.

Любомир был без сознания и громко бредил, но я, как ни прислушивалась, не могла разобрать ни слова. Саша достал из рюкзака баллон с питьевой водой, налил в чашку и побрызгал ему в лицо. Любомир застонал и открыл глаза. У него были сильно расширенные зрачки, во взгляде читался ужас.

– Кто вы?! – прохрипел он, не узнав склонившегося над ним Сашу.

Я решила, что лучше будет мне пообщаться с раненым, и, положив Саше руку на плечо, показала жестом, чтобы он уступил мне место. С явной неохотой он повиновался.

– Любо, это я, Иванна. Что с вами произошло? – Я увидела, что его взгляд стал осмысленным.

– Он атаковал нас… Негде было укрыться, казалось, что он нападает со всех сторон!

– Кто – он?

– Крылатый демон… Он свалился на нас сверху, разбил лобовое стекло… – Любомир задрожал, видимо, вспомнив все происшедшее в деталях.

– Как он выглядел?

– Ужасно! Красные светящиеся глаза… Янек давил на газ, пытаясь оторваться, но он нападал на нас снова и снова. Сидор начал стрелять, джип бросало из стороны в сторону, и нельзя было прицелиться, а монстр стал нападать сверху. Тогда Сидор наполовину высунулся в окно и… – Любомир затрясся. – Он страшно кричал, и я его с трудом втянул в кабину. У него не было глаз, лишь кровавые впадины. Карабина тоже не было… Затем все закружилось, и я понял, что мы падаем вниз… Дальше беспамятство, и вы… Извини, Иванна. – Его рука стала шарить на груди, но тут же замерла.

– Возьми сама, Иванна… Он мне принес… несчастье…

Я расстегнула верхние пуговицы его куртки, а потом рубашки и обнаружила анкх. Осторожно приподняв Любомиру голову, я сняла цепочку с крестом.

– Это сулья! – воскликнул Василий, и в его голосе слышался неприкрытый страх. – Нам надо немедленно уходить отсюда!

– Можно мне посмотреть? Из-за этой штучки весь сыр-бор разгорелся? – Мила просительно взглянула на меня и протянула руку.

У меня не было желания давать ей анкх, чудом вернувшийся ко мне, даже на мгновение, но я не могла придумать причину для отказа.

– Если вы, конечно, не против. – У Милы от обиды дрогнул подбородок, и она убрала руку.

– Ладно, посмотри. – Я с неохотой протянула ей анкх.

– Ты в самом деле не против, чтобы я взяла его? – Мила робко улыбнулась.

– Возьми и смотри сколько хочешь.

– Что это такое – сулья? Или кто? – поинтересовался Кирюша и достал свой неизменный блокнот.

– Сульи – это здешние духи. Я не слышал, чтобы встреча с ними заканчивалась так плачевно. Видимо, они разгневаны и нам надо поберечься!

Кирюша попытался перехватить мою руку.

– Какой прикольный крестик! – воскликнула Мила.

Она оказалась проворнее: мельком взглянув на анкх, она тут же надела его себе на шею.

Меня будто током ударило, и я потянулась к анкху, но наткнулась на ее выставленную вперед руку и жесткий взгляд…

Меня закружило, завертело, словно я оказалась внутри смерча, не было возможности даже вдохнуть, и я погрузилась в легкое беспамятство.

Очнулась я на большом камне, неприятно холодившем спину, и не узнала местности. Она не стала веселей, наоборот, выглядела более мрачной. Я находилась в узком ущелье, а вокруг вздымались отвесные черные скалы. Кругом были только камни, а напротив стояла Мила, с торжествующей улыбкой она смотрела на меня. В ее лице я заметила нечто новое и в то же время очень знакомое. У меня все похолодело внутри, и я вспомнила, у кого видела этот взгляд: черный шаман, находясь в колодках, вот так, с усмешкой, смотрел на меня.

– Нечего рассиживаться, вставай и идем! – Мила говорила жестко, приказным тоном.

– Где мы? Куда ты хочешь меня вести?

Мой голос дрожал, и я с силой сжала пальцы в кулак, больно уколов ладонь ногтями. Нет, я не проснулась, но эта боль помогла мне прийти в себя.

– Здесь одна дорога, и ведет она в Долину заблудших душ.

– Зачем мы туда пойдем?

– Ради воскрешения черного шамана. Встретившись, две души позволят ему заново родиться и сделают его еще могущественнее.

– Никуда я не пойду! – заявила я и увидела, что глаза Милы стали подобны огненным уголькам, а взгляд парализовал мою волю.

Как могла, я сопротивлялась этому, но силы мои таяли. Я понимала, что ей нужно мое тело, и удивлялась, почему до сих пор шаману не удалось добиться своего. Ведь я видела, как легко и просто у него получилось с Метелкиным и Кайсаровым. На меня легла тень, я подняла голову и застыла в ужасе: сверху пикировало чудовище – крылатое человекоподобное существо с оскалившейся в смехе козлиноподобной рожей и большими перепончатыми крыльями.

– Покорись мне, и тогда ты не станешь обедом для сульи, – вкрадчиво произнесла Мила.

Летающий монстр все приближался, его рот кривился в плотоядной ухмылке.

– Я согласна! – в ужасе крикнула я и услышала торжествующий смех Милы.

Вдруг летающий монстр жалобно вскрикнул, его пике перешло в беспорядочное падение, казалось, его туша вот-вот раздавит меня…

Меня с силой швырнуло в сторону, словно невидимый великан решил использовать меня вместо мячика. Я больно приземлилась на камни метрах в пяти от места, где стояла. Летающий монстр почти у самой земли перестал падать и, тяжело взмахивая крыльями, попытался набрать высоту, но это ему плохо удавалось. Движениями монстр теперь напоминал подбитый самолет, пытающийся выбраться с враждебной территории. С трудом перевалив через острые скалы, чуть не касаясь их крыльями, он пропал из моего поля зрения. Я оглянулась на Милу, но ее не было. Она непонятным образом исчезла за то время, что я следила за ее летающим дьявольским подручным. Меня стало колотить, руки ходили ходуном, ноги не держали, и я сползла на землю и закрыла глаза…

Мое беспамятство переходит в легкий сон, и я вижу Егора, бегущего по степи мне навстречу. Он радостно смеется, я раскрываю ему объятия, как вдруг с неба на него падает летающий монстр, подхватывает и уносится ввысь.

– Егор! – что есть силы кричу я, словно этим могу спасти его, и прихожу в себя.

Я лежу на спальнике, неподалеку стоит грузовой автомобиль «ГАЗ-66», а в двух шагах возятся с костром Гоша и Дамирхан. В котелке над костром что-то варится. Все тело болит, словно его пропустили через жернова. С трудом приподнимаюсь и сажусь.

– Проснулась? – Гоша оборачивается ко мне и скалит зубы в улыбке.

Я оглядываюсь: кругом безрадостный, но знакомый пейзаж плоскогорья Укок. Прямо передо мной пятиглавая вершина священной горы, только я запамятовала ее название – уж больно оно мудреное. Проследив за моим взглядом, Гоша подсказывает:

– Табын-Богдо-Ола.

– Как я сюда попала? Где Мила? Где все остальные?

– Почему тебя интересует Мила? – Гоша смеется, и тут я обращаю внимание на то, что у него глаза словно льдинки.

Он холодно смотрит на меня, так смотрит мясник на свинью перед тем, как ее зарезать. Мое сердце сжимается от страха – мне кажется, что следует ожидать продолжения и оно мне не понравится.

Вскочить на ноги и бежать? Куда? Когда-то я неплохо бегала, занималась легкой атлетикой. Мне вспомнилось, как два года тому назад ночью, в Полесье я бежала по лесу, спасаясь от оборотней. Тогда мне это удалось… Я оглядываюсь.

– Гоша, что ты мучаешь девушку? – Дамирхан говорит, не поднимая головы, мешая ложкой в котелке. – Ты ведь получил разрешение на разговор с ней.

Пахнет довольно вкусно, и, несмотря на серьезность обстановки, я понимаю, что очень голодна.

– Что за разрешение? – Я невольно втягиваю в ноздри вкусно пахнущий воздух. – Чье?

Гоша по-прежнему изучающе смотрит на меня, у него вид учителя, собирающегося рассказать сложный материал ученику-дебилу и заранее уверенного, что его не поймут. Он все же решается:

– Буду оперировать более или менее понятными тебе терминами. Разрешение получено из Шамбалы.

Я смотрю на него, как на идиота, он на меня – как на тупоумную.

– Это та Шамбала, которую не могли разыскать экспедиции Сталина и Гитлера?

– Она самая.

– Группа старцев, обладающих всеобщим знанием и способных влиять на развитие мира? – уточняю я.

Гоша и Дамирхан переглядываются, при этом Гоша тяжко вздыхает. Видимо, в его глазах я выгляжу ужасной тупицей. А он понимает, кем представляется мне?

– Постараюсь пояснить на аналогичных примерах. Где мы сейчас находимся?

– В степи. – Вижу, что Гоша недовольно кривится, и уточняю: – На Укоке.

– Что это?

– Плоскогорье.

– Какой «бигборд» ты видела при въезде на плоскогорье Укок?

Похоже, терпение Гоши истекает с молниеносной быстротой, столкнувшейся с моим тугодумием. Откуда мне знать, чего он от меня хочет?

– Зона покоя Укок, – безнадежным тоном выговариваю я.

– Вот-вот! – сияет Гоша. – Очень тепло! А кто ее объявил зоной покоя?

– Это решение ООН, – вспоминаю я написанное на плакате. – В селении Джазатор даже находится представительство ЮНЕСКО, отслеживающее, что происходит в заповеднике «Зона покоя Укок» – Ukok Quiet Zonе, – решаю блеснуть я знанием английского.

– Горячо! – радуется Гоша, как будто я доказала теорему Ферма (по правде говоря, я не знаю, что это за теорема). – Теперь, Иванна, представь себе, что вся наша Земля – это зона покоя.

– Не представляю, – признаюсь я. – Какой тут покой, когда то и дело возникают войны, экономические кризисы, голод, великое потепление, глобальные катастрофы? Это все равно что объявить зоной покоя студенческое общежитие в день получения стипендии!

– Покой относительно Земли означает внешнее невмешательство в ход естественного развития человечества.

– Не знаю, кто придумал такую чушь. Мне кажется, что человечество за то, что оно сотворило с природой, надо выпороть или поставить на колени. На горох!

– Дело в том, что человечество уже пытались поставить на колени, вернее поработить. Вспомни историю открытия и завоевания американского континента, когда небольшие группы авантюристов, пользуясь технологическим превосходством, захватывали целые царства и страны. Эрнан Кортес Франциско Писсаро Диего де Альмагро. Нуньес де Бальбоа. Теперь представь, что Землю колонизировали авантюристы с другой планеты, имея на вооружении технологии, во много тысяч раз превосходящие земные. Танки и самолеты против легионов Цезаря! С лазером против первобытного человека!

– Ты имеешь в виду гипотезу высадки десанта с планеты Нибира в прадавние времена? – припомнился мне его рассказ. – Создание ими для собственных нужд биологического робота – человека?

– Запомнила, – с довольным видом кивает Гоша. – Относительно биологического робота я, конечно, загнул, но с генетикой первобытного человека они поработали основательно. И не важно, с какой планеты эти авантюристы прибыли – с Нибиры или какой-нибудь другой. Вернее, космический сброд сюда ломанулся с разных планет и галактик, пользуясь тем, что Земля находится в стороне от трансгалактических путей. Они хотели здесь установить свое господство, основанное на рабстве. Поэтому c древних времен остались стартовые космические площадки в пустыне Наска и на Укоке, и поэтому очень похожи религиозные верования и мифы народов, разделенных тысячами километров. Долго вести пришельцам жизнь богов не пришлось – Межгалактический совет и Комиссия нравов их обнаружили и приняли меры для нейтрализации захватчиков. Иногда использовались самые жесткие способы – к примеру, уничтожение городов Содом и Гоморра, о чем известно из Ветхого Завета. Не стану тебе рассказывать эту историю подробно, думаю, для этого у нас еще будет время. Главное то, что Земля была объявлена зоной покоя и невмешательства для инопланетных цивилизаций, а для наблюдения за выполнением этого решения было учреждено межгалактическое представительство – Шамбала. Был определен ряд планет, отправляющих сюда наблюдателей, которые категорически не должны были вмешиваться в дела землян, разве что в случае новой попытки захвата Земли инопланетянами.

– Хочешь сказать, что ты инопланетянин?

– Нет, я лишь их эмиссар из числа землян, наша задача – изнутри человеческого общества следить за выполнением принятой резолюции Межгалактического совета.

– Подожди, мне сразу это трудно воспринять… Ты меня, случаем, не разыгрываешь? – Я с недоверием посмотрела на Гошу и Дамирхана. Их лица были предельно серьезны. – А как объяснить путешествие из тела в тело души черного шамана, которая должна встретиться с другой душой для воскрешения?

– Жизнь на планетах имеет разнообразные формы, и представители разумных рас с других галактик не всегда похожи на людей. Да и развитие цивилизаций пошло различными путями. Я не ученый, не хранитель тайн абсолютного знания, а лишь землянин, привлеченный инопланетянами для выполнения определенных функций. Поэтому я объясню, как сам понимаю и основываясь на информации, полученной от имеющегося тут представительства – Шамбалы.

– Я вся внимание. – Не знаю почему, но я начинаю верить в эту галиматью.

– После того как колонизация Земли космическими пиратами не удалась и здесь обосновалось постоянное представительство Межгалактического совета…

– Шамбала, – я не удержалась и вставила это словечко.

– Именно так. Космические бродяги, пираты, авантюристы, как хочешь их назови, – это в основном представители планеты Энерджи. Так вот, после неудачи с Землей они пошли иным путем, отказались от вмешательства извне. Душа человека – это некая энергетически-информационная субстанция, и энерджи, используя особенности своего строения и достижения науки, научились ее вытеснять из тела человека, заменяя своей астральной сущностью. Они не проявляют себя, потихоньку паразитируют и постепенно вынуждают человека поступать так, как им нужно. Путешествуя из тела в тело, они стараются занять командные позиции в нашем мире. Для них камнем преткновения является Шамбала, чьи многочисленные эмиссары, разбросанные по всему миру, выявляют этих паразитов и принимают меры по их уничтожению.

– Если они астральные сущности, то как их можно уничтожить?

– После уничтожения физической оболочки, не имея возможности перейти в другое тело, они гибнут. К сожалению, это пока единственный способ.

– Я видела, как они легко путешествуют из тела в тело. – Я тяжко вздохнула.

– К счастью, так легко они проникают не в каждое тело и практически всем эмиссарам это не грозит – они имеют врожденный иммунитет.

– Вы его имеете?

– Да. И ты тоже.

– Я?!

– Да, именно ты. Поэтому ты стала их главной целью.

– Разве они охотились не за анкхом?

– Это была второстепенная задача. Им нужна была ты, точнее твое тело, чтобы с его помощью проникнуть в Шамбалу и уничтожить ее.

– Разве я могу беспрепятственно попасть в Шамбалу? – Еще немного, и я обалдею от этих разговоров.

– Это непросто, но имея анкх и владея некоторыми знаниями – можешь.

– Чем же я отличаюсь от других людей?

– Знаком ведьмы.

– Что?!

– В Средние века инквизиция охотилась за ведьмами и ведьмаками. Для их опознания имелось множество способов и примет. Был даже написан научный трактат по демонологии, его авторы – инквизиторы Шпренгер и Крамер, и называется он «Молот ведьм». Одной из примет ведьм и ведьмаков считалось большое родимое пятно. Вот такое. – Гоша закатал рукав штормовки и показал красное пятно на руке.

Дамирхан также показал подобное на ноге, закатав штанину.

– У меня тоже есть… – Я покраснела, не решаясь назвать его месторасположение. То же самое мне говорил экстрасенс Аввакум, а я скептически отнеслась к его словам.

– Кто бы сомневался! – Гоша улыбнулся. – Такую нелепицу распространили энерджи, сумевшие добраться до высших церковных чинов, и этим нанесли тяжелейший удар по рядам эмиссаров Шамбалы. Многие погибли мученической смертью. Выявленные энерджи были уничтожены, но остановить разгул мракобесия не удалось – некоторым людям это было на руку. Строгие инструкции Совета не давали возможности бороться с людьми, распространявшими эту хрень, а только с энерджи. Это было подобно вспышке чумы: один инфицированный заражал тысячи. Но мы выстояли, хотя энерджи еще не раз выкидывали подобные штучки. Поэтому покой в зоне покоя Земли нам только снится. Идет постоянная беспощадная борьба.

– А как же Любо? У него ведь тоже был такой знак на лице!

– Не только был, но и есть. С ним все будет в порядке – его жизни теперь ничто не угрожает, хотя дров он наломал.

– Он тоже эмиссар Шамбалы? Он обманул меня, сказав, что ему нужен анкх для того, чтобы побороть лейкемию?

– Извини, ему надо было придумать причину, чтобы ты ничего не заподозрила. Узнав, что у тебя имеется анкх, он предпринял шаги, чтобы потихоньку изъять его. Но делал это очень неуклюже, погибло три человека, и в этом его вина. После выздоровления его отправят на переподготовку, а потом комиссия в Шамбале решит, можно ли его восстановить в прежней должности…

– Что же такое анкх?

– Я тебе уже рассказывал. Это прибор, замедляющий старение организма, которым инопланетяне с Нибиры награждали особо ценных помощников из нефилимов и людей. У него есть и другие функции, а сработан он на совесть, и его можно использовать не одно тысячелетие. Его современные аналоги более функциональны, но не такие надежные, как он.

– Вернемся к Егору. Что же с ним произошло?

– Это моя недоработка. – Дамирхан сокрушенно покачал головой. – Человечество только подходит к пониманию истинной природы времени, его неоднородности и одновременного существования прошлого, будущего и настоящего. Вследствие неоднородности времени возникают некоторые казусы, такие как ловушки времени. В наши функции входит выявлять их и информировать о них Шамбалу, а там принимают меры по их устранению. Это как полотно дороги, которое при необходимости надо отремонтировать. После того как целое поселение провалилось в прошлое, меня поставили на этот участок работы, чтобы ничего подобного больше не происходило. У меня даже в мыслях не было, что после рассказанных мной ужастиков Егор один, ночью отправится в тайгу, в то место, где находится дыра во времени. Я считаю, что здесь не обошлось без происков энерджи – они там периодически появляются. Думаю, от него они получили информацию о тебе, Иванна. То, что у тебя есть анкх и ты имеешь возможность путешествовать во времени, означает, что ты – одна из избранных, и это подтверждает вот такая отметина. – Дамирхан указал на свое родимое пятно. – Они взяли тебя в разработку, а выяснив, что ты со своими возможностями не являешься эмиссаром Шамбалы, решили этим воспользоваться. К счастью, мы вовремя вмешались.

– Что с Милой?

– Ее больше нет. Точнее, нет энерджи, скрывавшегося под этой оболочкой.

– А что это за летающие монстры?

– Сульи – это прадавние человекоподобные существа, выведенные в результате генетических опытов для своих нужд колонистами с Нибиры. Их уцелело очень мало после всеобщей охоты на них людей, и они спрятались в уединенных местах, подобных Укоку. Постепенно они совсем одичали, деградировали. Эволюция может двигаться и в обратном направлении. Есть всего лишь несколько мест, где они обитают. Сульи стараются избегать встреч с человеком и редко на него нападают. В данном случае тоже не обошлось без энерджи – он сумел завладеть телом сульи и атаковал автомобиль Любо. Затем поспешил на помощь Миле. Он должен был тебя запугать, сломить внутреннее сопротивление, чтобы энерджи-Мила сумела завладеть твоим телом.

– И это им почти удалось. – Я вздрогнула, вспомнив, как запаниковала и практически поддалась усилиям Милы. Еще немного, и… Холодок страха пробежал по спине.

– Когда вы думаете вернуть Егора? – пошла я в атаку. – Ведь вы сами признали, что он попал в ловушку времени по вашему недосмотру!

– К сожалению, инструкции Совета… – начал Гоша, но я его прервала:

– К черту Совет! Мне нужен живой и невредимый Егор, и как можно скорее! – категорическим тоном потребовала я. – Иначе я такую бучу подниму! Привлеку журналистов, телевидение. Вы меня еще не знаете!

– Надеемся узнать. Из Шамбалы мы получили разрешение привлечь тебя к нашей работе. Но прежде тебе придется немного подучиться, пройти собеседование и…

– Ты мне зубы не заговаривай, Гоша! Мне нужен Егор, а все остальное – курсы, собеседование – будет потом!

– Скажу честно – у нас нет возможности помочь Егору вернуться, – вмешался Дамирхан, и у меня даже рука зачесалась от желания оттягать его за волосы. По его вине пропал человек, а он разводит руками, признаваясь в своей беспомощности! Пусть теребит тех, из Шамбалы, у них наверняка есть такая возможность. Поняв по выражению моего лица, что творится со мной, он быстро добавил: – Но у нас есть информация, что он скоро вернется.

– Вы меня не обманываете? – Я недоверчиво посмотрела на Дамирхана и Гошу.

– Егор в прошлое отправился с ружьем и чуть было не изменил ход истории. Там он сотворил вместе с членами общества «Назад к природе» почти революцию – освободил рабов. Затем, используя ружье, они попытались повлиять на исход сражения и убить предводителя племени – агрессора Сайрыма. Они не знали, что Сайрым в этой битве должен был погибнуть от стрелы, а выжившие военачальники не поделят власть и войско распадется, так и не совершив Великого похода. А кроме того, Егор чуть не застрелил одного из воинов, охранявших шамана Кайсыма. Этот воин еще не переспал со своей невестой, и это могло бы иметь непредвиденные последствия. Дело в том, что смерть этого воина оборвала бы цепочку, которая в итоге должна через полторы тысячи лет привести к рождению Аттилы, великого предводителя гуннов. Ты представляешь, чем это грозит?!

– Многие тысячи людей не погибнут.

– Ход истории изменится, а это крайне опасно своей непредсказуемостью! События будут развиваться по неизвестному сценарию.

Я пожала плечами: мне фиолетово, как изменится ход истории, главное, чтобы Егор вернулся.

– Принято решение Егора вернуть. Хотя были и другие варианты… – многозначительно произнес Гоша, и я поняла: эти варианты для Егора обернулись бы трагедией.

– Когда я увижу его?

– Езжай домой, он сам доберется. Все, с вопросами и ответами покончили, переходим к обеду.

– Последний вопрос: где находится Шамбала? Ведь ее не могли найти множество экспедиций. Неужели я могу туда попасть?

– Все узнаешь в свое время, – недовольно пробурчал Гоша, но, увидев, что я огорчилась, пояснил: – В другом измерении. Она находится здесь и везде, и, чтобы попасть туда, не обязательно отправляться в горы. Ты сама все узнаешь, когда приступишь к работе.

– Я еще не дала своего согласия.

– Это такое предложение, от которого нельзя отказаться.

– А я подумаю!

Гоша и Дамирхан привезли меня на пограничную заставу, где уже находились Саша, Кирюша и проводник Василий. Все они места себе не находили после внезапного исчезновения меня и Милы. Они помнили лишь, что вдруг стало темно, а когда мрак рассеялся, нас уже не было. Я рассказала им, что непонятно каким образом оказалась далеко в степи, где меня подобрали Гоша и Дамирхан.

– Здесь и не такое бывает, – поддержал меня Василий, хотя я заметила, что после моего исчезновения он стал меня опасаться.

Вскоре пограничники подогнали наш «уазик», который вновь был на ходу. Приехал из Кош-Агача следователь, снял с каждого из нас показания, также были организованы поиски Милы. Здесь мы с ребятами расстались. Саша и Кирюша прибились к автотуристам из Перми, которые направлялись в урочище Бертек, к скифским курганам, надеясь уговорить их на обратном пути завернуть к подножию Табын-Богдо-Олы и построить там солнечный ашрам.

– Саша, как ты собираешься что-то строить, если здесь негде взять стройматериалов, разве что использовать камни? – Я не смогла не задать этот давно мучивший меня вопрос.

– Для его построения не требуется кирпич или дерево, так как это поиск пути к самому себе для духовного обновления. Чем больше людей примут участие в его закладке, в духовной практике, тем он будет энергонасыщеннее, и его не потребуется обозначать на местности или на карте. Он сам о себе будет заявлять, когда человек окажется рядом с ним! Все, что с нами происходило, было испытанием, данным нам свыше, мы его выдержали, и я теперь духовно готов к построению солнечного ашрама. – Его покрасневшее от степного ветра лицо еще больше зарделось, а глаза застлала мечтательная дымка.

Нет, он не мужчина моей мечты, и я расставалась с ним без сожаления. Я не настолько безумна, а может, не настолько умна, чтобы черпать через чакру энергию космоса или часами медитировать. А вот пранаямы – дыхательные упражнения – очень полезная вещь.

На обратном пути было не до веселья – за нашими спинами стоял металлический гроб с телом Софрона. Любо пограничники отвезли в районную больницу. Василий всю дорогу был хмур и неразговорчив, а я спала или мечтала, глядя на сказочные виды гор и облаков. Мне не верилось, что все уже позади, и хотя безвозвратно утерян уникальный анкх, я не жалею о нем – грустно, когда душа старится раньше тела.

Как только мы оказались в зоне действия мобильной связи, Танюша, секретарь шефа, достала меня в прямом смысле, сообщив сухим, официальным тоном, что шефу надоели мои выбрыки и сегодня утром он подписал мое третье заявление об увольнении, и замолкла, ожидая моей реакции.

– Когда будешь в Мачу-Пикчу, не забудь, что там есть валун, который все время горячий, даже ночью, когда резко холодает. Говорят, из него энергетика так и прет, можно даже подзарядить мобилку. Проверь это, Танюша. Удачи тебе и хорошей поездки! А мне горы уже порядком надоели.

– Спасибо, Иванна, – смягчилась Танюша. – Я воспользовалась твоим советом и за эти дни испанский с преподом здорово подтянула.

На самом деле я с жадностью рассматриваю мелькающие за окном горные пейзажи, ведь неизвестно, попаду ли я сюда еще когда-нибудь. Мне грустно уезжать, но я рада, что все закончилось и тревоги, опасности уже позади. В Бийске мы с Василием расстались и я села на автобус, следующий в Барнаул.

Ближайший рейс на Москву, на который есть билеты, через восемь часов. Долгое ожидание в чужом городе – это забиться в номер гостиницы или посвятить время экскурсиям, познакомиться с местными достопримечательностями. Но какие экскурсии, когда уже темно? Праздное шатание по улицам чужого города? Или затворничество в четырех стенах номера отеля и чай из пакетиков? Мне не хочется ни того ни другого.

Ради интереса приезжаю на железнодорожный вокзал. Поездом до Москвы ехать два с половиной дня, но зато он отправляется через двадцать минут. Я решаю, что лучше уехать сейчас, чем долго ждать. Мне захотелось никуда не спешить, прилипнуть к окну вагона и бездумно глазеть на мелькающие, убегающие пейзажи. Беру билет на поезд – вагоны полупустые, и это неудивительно: в наше время скоростей большинство людей предпочитают самолеты. Но мне некуда спешить – я безработная, а из намеков Гоши поняла, что Егора увижу не скоро.

Поезд трогается, я одна в вагоне, за окном уплывает вечерний город, который я толком не увидела. В купе полумрак – включено лишь боковое освещение. Заказываю проводнице чай, в ожидании грызу сухарики. Здесь есть вагон-ресторан, но туда отправлюсь позже – развеять меланхолическое настроение. Возможно, закажу себе коньяку, нет, все же остановлюсь на вине. Каким чудным белым вином угощал меня Любо в Питере! В двери протискивается квадратная проводница, в руках у нее два стакана в подстаканниках, и она оба ставит на стол.

– Вообще-то я заказывала один, но пусть будет два, раз вы принесли.

– Извините, но это вашему соседу, точнее соседке. – Она широко улыбается.

У нее свежее круглое лицо с чистой кожей, она молода, возможно, моего возраста, но уже носит одежду шестидесятого размера. Полнота – это врожденная предрасположенность или следствие человеческой расхлябанности?

– Что у вас со светом?

– Придется несколько минут подождать, включат генераторы, и будет нормальный свет.

Проводница уходит, вместо нее в купе спиной вперед входит женщина – видимо, тащит за собой тяжелый багаж. Она в джинсах-варенках и легкой курточке. Горячий чай приятно расслабляет меня, пью его мелкими глоточками.

– Может, вам помочь? – предлагаю я и приподнимаюсь с сиденья.

Женщина оборачивается, и я, пораженная, буквально падаю на свое место. Это Мила!

– Не ожидала?! – Она смеется. У нее в руках лишь небольшая сумочка, которую она небрежно бросает на полку. – Думала, что все уже закончилось? Что тебе сказали обо мне те придурки? – Она не скрывает торжества.

– Я рада… – выдавливаю из себя.

– Не верю! Продолжим то, что мы не так давно начали?

Что-то здесь не так! Гоша обязательно предупредил бы меня об опасности, если бы она существовала. Или он не хотел, чтобы я раньше времени беспокоилась? Неужели лучше неожиданно столкнуться с ней лицом к лицу?! Я помнила: к Миле нельзя прикасаться и встречаться с ней взглядом! Баллончик со слезоточивым газом у меня в сумке, к нему непросто подобраться. Действовать надо незамедлительно, пока она уверена, что я шокирована ее появлением.

Я мгновенно выплескиваю горячий чай ей в лицо. Мила вопит, закрыв лицо руками. Хватаю второй стакан – чай обжигает ей руки, а я уже у двери купе. Неожиданно она открывается и внутрь заглядывает улыбающийся Гоша с чемоданом в руке. В этот момент в купе зажигается яркий свет.

– Вы уже познакомились?

Сразу оценив ситуацию, я влепляю ему пощечину.

Моя попутчица громко плачет от боли. К счастью, у Гоши с собой оказалась аптечка, а в ней бинт и противоожоговая мазь. Настоящее имя моей попутчицы – Соня, у нее обожжена левая часть лица, к счастью, не сильно, и мазь оказалась кстати. Соня категорически воспротивилась дикой идее Гоши воспользоваться бинтом. Мы, женщины, готовы перетерпеть любую боль, лишь бы внешность не пострадала. Идея загримировать Соню под Милу, как я и думала, была Гошина. Он предполагал меня попугать в течение минуты, а затем войти и разрядить обстановку. Вопли Сони он услышал на двадцать третьей секунде нашего с ней знакомства и поспешил ей на помощь. Она оказалась очень милой девушкой и не держала на меня зла из-за ожогов, возложив вину на Гошу.

– Иванна, извини, но пока вернуться домой не получится, придется поехать в другую сторону. Твоя кандидатура утверждена, ты станешь эмиссаром, тебе надо лишь пройти шестимесячное обучение и сдать экзамены, а я не сомневаюсь, что ты все сдашь.

– Почему кто-то решает за меня? Я что, давала согласие?! Я, между прочим, работаю помощником депутата!

– Тебя же уволили сегодня, – быстро произнес Гоша и виновато спрятал глаза.

Его реакция показалась мне очень подозрительной.

– Не удивлюсь, если ты приложил к этому руку. Покайся, пока не поздно, грешник!

– Грешен, но руку к этому не прикладывал, а только подал идею.

– Какую?!

– Чтобы жена твоего шефа узнала, что ты его любовница.

Обе мои ладони тут же отпечатались на его щеках, он не успел подставить руки.

– Зато во время обучения ты сможешь побывать в любом уголке земного шара, где только захочешь. – Гоша теперь прикрывал лицо руками, следуя пословице: береженого Бог бережет.

– Где захочу? – недоверчиво переспросила я. – Даже в Мачу-Пикчу?

– Без проблем! – твердо произнес Гоша и рискнул немного опустить руки. – Тебе наша работа очень понравится, и оплачивается она неплохо.

– У меня дома кошка Желя. Кто ее будет кормить?

– Наш человек этим займется, и от голода она не умрет.

– Отвечаешь за нее головой! – грозно предупредила я и поинтересовалась: – Когда вернется Егор?

– Он уже вернулся в свое время и через пару часов будет дома.

– Я его смогу увидеть?

– Увидеть – нет, в школе, куда ты отправляешься, строгий распорядок, как в армии. А поговорить по мобильному сможешь.

– Если ты меня обманул…

– То не сносить мне головы! – закончил за меня Гоша.

– Чего это ты и твое руководство такие покладистые? Очень хочется заполучить меня? С подобными родимыми пятнышками, я думаю, на свете гораздо больше людей, чем ваших эмиссаров.

– Ты права. Кроме этого у кандидата в эмиссары должен быть твердый характер и хорошая реакция на непредвиденные ситуации. – Гоша указал взглядом на обожженное лицо Сони. – А еще он должен обладать даром.

– Ведьминым даром! – улыбнувшись, уточнила я. – Раз на теле имеется ведьмин знак, то и дар – ведьмин!

– На следующей станции мы выходим, нас будет ждать автомобиль. А что дальше – увидишь.

– Как мне быть с Егором? Он будет спрашивать, где я, когда мы увидимся?

– Мне понравилась постановка вопроса, и ты сама на него ответила. Ты же не спросила, когда ТЫ с ним увидишься, не сказала, что ТЫ не можешь столь длительное время обходиться без него.

– А все же?

– Для него такая будет легенда: ты прошла собеседование и уехала в качестве собственного корреспондента одного известного информационного агентства в Афганистан. При всем желании он не сможет тебя там навестить, а время и расстояние залечивают любовные раны.

Поезд стал замедлять ход, и Гоша засуетился:

– Быстро на выход! Здесь остановка всего две минуты.

Мне было тревожно и радостно – начиналась новая жизнь. Прежде чем выйти из купе, я присела «на дорожку» – чтобы в новой жизни встретить свое счастье.