Знаки на пути

Глава 5. Образ жизни

По мере духовного роста у человека меняется и образ жизни. Однако эта глава выделена из основного текста совершенно условно (как, впрочем, и все остальные главы), по личной просьбе Читателя.

По мере духовного роста у человека расширяется сознание сердца. Рост ментального сознания, вообще говоря, не связан с духовным ростом, однако большие ножницы между ментальным и сердечным сознанием для человека болезненны. Когда человек знает, но не любит, его знания не духовны. Поэтому ограниченный человек не просто ограничен (сознанием сердца), он испытывает сильное раздражение, когда умом видит, что у кого-то другого иная, сильно отличающаяся, чуждая и непонятная ему система ценностей: его сердце не понимает и не принимает того, что видит его ум, и возражает. Тогда человек старается либо начисто игнорировать неприятный для него факт, либо его извратить: исключает непонятного ему другого из сферы своих контактов или считает, что тот просто лицемерит, а на самом деле такой же, как и все (то есть я!).

По мере дальнейшего духовного роста описанное выше явление осознается. Тогда человек начинает, напротив, испытывать инстинктивное уважение к людям, которые постигли сердцем то, о чем у него имеется лишь поверхностное ментальное представление. В этот момент открывается путь ученичества.

В сознание сердца входят те объекты, которые человек любит, но не воспринимает как личную собственность, видя в них Бога, но вместе с тем испытывая за них высшую ответственность, то есть ощущая с ними кармическую связь.

На определенном духовном уровне эмоциональное отношение к объекту необходимо человеку для того, чтобы включить его в сферу своего внимания. Чтобы заниматься делом, такой человек должен испытывать сильный энтузиазм. Однако с ростом трудности задач и возрастанием концентрации внимания необходимая эмоциональность начинает падать. Сильные эмоции заменяются более спокойными, но и более глубокими чувствами. Влюбленность сменяется любовью.

Однако неэмоциональность не есть равнодушие. Наоборот, с ростом духовного уровня возрастает внимание ко всем объектам сферы сознания сердца.

Человек нуждается не в бурных эмоциях, которые служат исключительно радости низших программ эго, а во внимании.

Бхакти-йога считает все виды любви проявлением (на различных уровнях) любви к Богу. Но, независимо от вероисповедания и уровня философской подготовки, все философы, отцы церкви, святые и просто моралисты едины в одном: любить надо и притом бескорыстно — близких, вообще людей, родину, человечество, Бога, наконец. И в этом несомненная, а может быть, и высшая добродетель. В людях, исповедующих эту точку зрения, есть какая-то удивительная способность игнорировать существеннейшую черту реальности, а именно: "сердцу не прикажешь". Жена, которая с упреком говорит мужу: "Ты меня больше не любишь", занимает позицию страуса. Уж если кто и виноват в том, что тебя разлюбил муж, то скорее всего это ты сама, и уж наверное не он.

А что делать человеку, который любит только себя и свое, то, чем обладает и от чего получает удовольствие (то есть любит всегда "корыстно")? Он даже понимает, что это вроде бы нехорошо, что надо любить бескорыстно, но вот не умеет, и все тут.

Автор здесь заметит только, что корысть нельзя понимать как чисто материальную, а если включить в нее любые наслаждения, то и любовь матери к ребенку, сопровождающаяся водопадом удовольствий, и тем более любовь бхакта к своему Ишваре, которая есть сплошное блаженство и экстаз, глубоко корыстны.

Следует честно признать, что сама постановка вопроса ложна. Любовь не является долгом человека ни перед кем. Любовь (различного рода) и сопутствующее ей ощущение счастья есть знак на пути человека. Именно потому так редко встречается настоящая любовь к человечеству и Богу: для этого нужно подняться до такого уровня, чтобы ощутить человечество и, соответственно, весь мир как часть себя, включив их в сознание сердца. Не любовь как таковая является целью человека, но постижение сердцем мира. Любовь же к той части мира, которую мы включили в свое сердце, приходит сама собой, это откровение. Его следует зафиксировать в своем сознании как знак, подтверждающий правильность пути, и идти дальше, а не заниматься любовью, как рекомендуют специалисты; это занятие, хотя и приятно, но никуда не ведет (точнее говоря, ведет назад).

Изложенная точка зрения хорошо согласуется с указанием бхакти-йоги не привязываться к предмету любви. Если не обращать эмоционального внимания на любовь к объекту, возникающую на данном этапе духовного пути, то она сама собой проходит, когда этап пройден, не оставляя травмы; и заботиться о "непривязывании" не приходится, что очень важно, так как для искреннего человека специальные усилия по "непривязыванию" противоестественны.

Теперь о "корысти". Любовь дается нам не просто как знак, но и как помощь для преодоления трудностей на пути: это и есть единственная дозволенная "корысть". Так, при обучении иностранному языку в группе погружения очень помогает (на время обучения) влюбленность в преподавателя. Интересно, что такая любовь после окончания курса быстро проходит, не оставляя душевной боли. Аналогичным методом пользовался Фрейд при лечении неврозов: сначала угнетенное либидо пациента переключается на врача (то есть пациент влюбляется в него), а затем освобождается.

А все попытки использовать душевный подъем для иных целей, скажем, для удовольствия, приводят к падению духовного уровня, примеров чему можно не приводить. Эксплуатация любви в эгоистических целях — лейтмотив душевной жизни современного общества.

При попытке использовать любовь в эгоистических целях, она превращается во влюбленность. Последняя отличается от любви, во-первых, направлением внимания: в случае влюбленности оно направлено на себя, а при любви — на объект, а во-вторых, тем, что влюбленность — это эмоция, а любовь — нет. Любовь — это свет, озаряющий для нас объект и все чувства к нему. Любовь возможна только к Богу и, соответственно, возникает только тогда, когда мы видим Бога в объекте.

Теперь обсудим, как изложенное выше преломляется на уровне обыденного сознания. Рассмотрим одно распространенное явление, заключающееся в том, что если некто Икс любит некого Игрека, то все, исключая, возможно, самого Игрека, считают, что из одного этого факта любви уже следует, что Икс имеет перед Игреком значительные заслуги, и Игрек ему обязан (особенно остро эта ситуация проявляется, если Икс — родитель Игрека). Что же, однако, является причиной подобного мнения? Может быть, Икс никогда не причиняет Игреку зла? Очень даже часто. Может быть, Икс делает Игреку много добра? Вовсе необязательно. Может быть, Икс никогда не испытывает к Игреку нехороших чувств (зависти, злобы, раздражения…)? Испытывает регулярно. (Поучительный пример — отношения Гумберта и Лолиты в известном романе В. Набокова). В чем же заключается любовь? А в том, что Икс без Игрека "жить не может", то есть в его отсутствие быстро впадает в тоску, а в его присутствии, наоборот, испытывает иногда минуты счастья (если Игрек не ведет себя совсем уж отвратно). Указанная ситуация отягчается тем, что Икс воспринимает Игрека как собственность и часто норовит "наложить лапу" на его свободу, считая (часто подсознательно), что лучше знает, что нужно Игреку.

После всего этого обязан ли Игрек чем-нибудь Иксу? Описанная ситуация явно относится к области психопатологии. Что типично для подобных случаев? Все попытки как-то разрешить эту трудную для Икса ситуацию путем непосредственных разъяснений наталкиваются на каменную стену. Икс отвечает: "Но я же Игрека люблю!!!"

Переходя к анализу ситуации, заметим, она обусловлена тем, что Икс искренне считает: раз уж Бог дал ему (на фоне в целом не радующей жизни) такое светлое чувство, как любовь к Игреку, то уж грех не попользоваться и не выжать из этой любви все, что возможно. За такое грубое нарушение закона природы (описанного выше) Икс расплачивается очень жестоко, его карма сильно тяжелеет. Если Игрек — ребенок Икса, то в полтора года он будет с ревом вырываться из непрошеных объятий, в семь лет — хамить, а в восемнадцать — уйдет навсегда, если не физически, то эмоционально и духовно, и Икс до конца жизни будет обнимать и целовать холодный труп.

С другой стороны, Икс совершает еще одну грубую ошибку, считая, что его любовь к Игреку служит достаточным основанием для интимности с ним и тем более для ограничения его свободы воли. Дело в том, что когда кармы двух людей на некотором отрезке времени соединяются и между ними возникает любовь (любого рода: родителя и ребенка, учителя и ученика, супругов, чувство товарищества и т. п.), то одновременно возникает и мистическое чувство единства, которое также является знаком на пути и призвано облегчить трудности его прохождения. Пока у двух людей есть это ощущение единства, они могут принимать некоторые решения друг за друга, ограничивая тем самым чужую свободу воли, в тех рамках, которые позволяет их чувство единства. Однако как только общий участок духовного пути пройден, чувство единства исчезает, а любовь — вслед за ним. Если же пытаться нарушить этот закон, стараясь реанимировать любовь для сохранения сопутствующих ей удовольствий, то она начинает агонизировать, а от единства уже простыл и след. Вот и получается в чистом виде насилие над чужой (во всех смыслах) свободой, что есть грубая попытка нарушить закон кармы; а в результате завязывается сильный кармический узел.

В заключение несколько слов о различных видах любви.

О любви-эросе и любви-жалости. Фетишизацию любви-эроса мы наблюдаем повсеместно и ее печальные последствия общеизвестны. К фетишизации любви-жалости отношение более терпимое; это одна из любимых тем Достоевского. Бердяев справедливо замечает, что любовь-жалость — это взгляд духовно высоко стоящего вниз, на более духовно низко стоящих. Однако фетишизация этой любви, то есть сосредоточение на ней эмоционального внимания в равной мере приводит к тяжелым последствиям. Функции жалости те же, что и любой другой формы любви: облегчить человеку трудности духовного пути. Специфика жалости в том, что она направлена на существо, которому надо помочь пройти участок духовного пути, и помочь должен именно тот, кому послана жалость. Опасность же фетишизации любви-жалости заключается в том, что чувство единства с объектом жалости, появляющееся первым, очень легко переходит в чувство обособления от этого объекта, сопровождающееся обычно гордыней ("вот я, духовно высокий, спускаюсь до него, духовно низкого, и веду вверх"). Опасность последнего рассуждения в том, что при обособлении невозможна духовная работа. Кроме того, если духовная помощь совершается правильно, то от нее растет больше тот, кто помогает.

О любви эгоистической и альтруистической. Здесь сама постановка вопроса ложна, так как в конечном счете самый большой альтруист все равно заботится об удовлетворении своего чувства долга, рационального или мистического. Все дело в том, что если на любви сосредоточивать эмоциональное внимание, она сразу становится эгоистической, то есть направленной на удовольствия эго, и перестает служить смазочной жидкостью суставов нашего духа, идущего вверх по своему нелегкому пути.

Речь пойдет о силе воли в бытовом смысле этих слов, то есть о способности человека выполнять принятые сознанием решения.

Причины духовного развития человека и мира лежат глубоко в трансцендентном. Это основной закон Вселенной, определенный безличным Абсолютом, относительно которого не следует задаваться вопросами, предполагающими его антропоморфную природу (например, почему именно таковы законы Бытия). Нет, однако, сомнений в том, что импульсы духовного роста в человеке первичны, то есть не обязаны своим существованием никаким более глубоким причинам. Веданта говорит, что Дух, заключенный в человеке, стремится освободиться от сковывающих его оболочек и соединиться с Мировым Духом, то есть Абсолютом. Это и есть духовный путь. Основным орудием индивидуального Духа является человеческая воля.

Людям, обладающим так называемой сильной волей, принято завидовать, их ставят в пример. Однако воистину даром Божьим является не сильная воля, а трудолюбие. Трудолюбие есть качество человека, заключающееся в том, что он может систематически трудиться, не прилагая при этом особых усилий воли. У трудолюбивых людей энтузиазм приходит вместе с работой, и удовлетворения от нее вполне достаточно, чтобы оправдать соответствующие усилия. Такие качества даются упорным трудом в течение многих воплощений. Сложность выработки трудолюбия заключается в том, что оно появляется в результате систематического труда, а именно это и невозможно для нетрудолюбивого человека. Возникает порочный круг, непреодолимый на горизонтальном уровне.

Но все же главная проблема людей, жалующихся на недостаток силы воли (чтобы заставить себя трудиться) или трудолюбия заключается в том, что им не хватает внутренней скромности: они хотят бесплатно получить от Бога то, что им следует вырабатывать самим.

Импульс духовного роста является исходным для любой деятельности человека; правда, он может сильно исказиться под влиянием среды и подсознания. А судьба всех ложных импульсов деятельности именно такова: человек воспламеняется и быстро остывает, внутренний импульс желания истощается, и никакая, даже самая сильная, воля не в состоянии противостоять возникающим трудностям. Хочется (и не всегда корыстно!) очень многого: глаза-то завидущие, а руки загребущие! Однако по плечу человеку только те дела, которые соответствуют его духовному уровню. И неудача означает не недостаточную силу воли, а несоответствие замысла духовному уровню. Хочется (очень!) видеть Бога, общаться с ним, ну хотя бы верить в Него. Сколько страдания в словах героя Достоевского: "Я верую… я буду верить!" Но, увы! Он еще не достиг соответствующего духовного уровня, и никакие социальные преобразования ему, похоже, не помогут. Аналогична и ситуация с преждевременным аскетизмом.

Воля, однако, необходима для духовного развития. Она нужна для того, чтобы все же делать что-то в промежутках от одного духовного импульса до другого. А что именно делать — об этом, на самом деле, весь настоящий трактат.

Волю не следует путать с концентрацией. Есть люди, которым трудно сконцентрировать внимание для того, чтобы проделать некоторую работу. Им следует развивать не волю, а концентрацию — это путь раджа-йоги.

Согласно Веданте, целью духовного развития человека является постепенный уход из видимого мира майи (иллюзии), обретение свободы от причинно-следственного закона кармы и слияние с Абсолютом. Уход от майи включает последовательный отказ от материальных, эмоциональных и ментальных связей с этим миром. Однако ослабление этих связей является не целью, а признаком духовного роста и должно происходить само по себе, при минимальном участии воли. Что же получается, если человек преждевременно пытается освободиться от пут собственности или перестает есть мясо? Его вожделения из области материальной тут же переходят в область ментальную, что нисколько не лучше, а часто хуже, так как все внимание и мечты человека теперь поглощает, скажем, жареная индейка. К значительно худшим последствиям приводит преждевременная попытка освободиться от эмоциональных привязанностей — она приводит к сужению сознания сердца. Типичный пример — это человек зрелого возраста, в юности обжегшийся на неудачной любви и с тех пор оберегающий свое эго, подавляя в зародыше любые эмоциональные привязанности. В обоих рассмотренных случаях человек не достигает цели освобождения от майи: первый по-прежнему привязан к любимой птице, а второй — к ненаглядному эго (которое, в отличие от высшего "я", целиком относится к майе). И никакая воля этим людям не поможет (хорошей иллюстрацией ситуации служит рассказ Л. Толстого "Отец Сергий"). Труднее же всего отказаться от любимого привычного образа мыслей, то есть ментальной собственности. Если современному физику продемонстрировать телекинез, он, скорее всего, скажет, что это гипноз, в который, впрочем, он тоже не верит.

Путь аскетизма иной. Человек, постепенно изменяя направление внимания, теряет интерес к материальным благам и начинает ценить радость творчества, а не обладания. Далее, он постепенно постигает поверхностность эмоциональных радостей и горестей и сосредотачивает свое внимание на духовном труде; при этом он испытывает более глубокие чувства, чем обычные поверхностные эмоции (для таких чувств характерно то, что они не требуют немедленного выражения или воплощения). Наконец, человек постигает грубость ментальных представлений (моделей) и учится воспринимать мир непосредственно (это путь тантры; см. гл. 6).

Отказ от желаний идет по пути постепенного изживания дурных привычек. Следует отличать потребности человека, то есть то, что ему необходимо на данном духовном уровне, от капризов и того, что человек желает по привычке. Преодоление дурных (то есть оставшихся со времен низшего духовного уровня) привычек есть необходимая духовная работа, которая требует известной методичности, но не сильного напряжения воли. Если вы насилуете себя, то делаете либо не то, либо не так. Подсознание не прощает насилия никому, и менее всех своему хозяину.

Уход из мира совсем не обязательно осуществлять физически. Человек может принимать активное внешнее участие в текущей вокруг жизни: работе, развлечениях, разговорах, оставаясь внутренне не подключенным эмоционально. Это состояние не тождественно эгоизму: эгоист обязательно время от времени включается эмоционально или ментально, чтобы подкормить внешними ощущениями и мыслями свое эго, а уж потом действительно выключается и сосредотачивается на себе. Рассматриваемый скрытый аскетизм противоположен эгоизму, так как в этом случае основное направление внимания идет постоянно вовне; человек, осознает он это или нет, все время работает. Он воспринимает любую ситуацию, в которую он попадает, значительно полнее, поскольку постоянно настроен на нее, а не на себя, и тем самым имеет возможность включаться в нее гораздо более адекватным образом, увеличивая ее гармонию. Наблюдателю покажется, что этот человек обладает таинственным магнетизмом: хотя ничего особенного не говорит и не делает, все же люди тянутся к нему и в его обществе проявляются с лучшей стороны, так что меняется вся атмосфера ситуации. В зависимости от обстоятельств человек может просидеть весь вечер молча, или время от времени что-то произносить, или весь вечер проговорить, но в любом случае окружающим будет казаться, что он очень естественен и все делает ровно так, как надо.

По-настоящему естественным может быть только актер. Если в этом месте Читатель скажет, что автор одобряет двуличие, то он ошибется. Автор, вместе с С. Е. Лецом одобряет бесконечноличие, но только в том случае, когда оно бескорыстно.

Уход от мира не означает, что человек перестает испытывать наслаждения (в частности, физического плана). Напротив, по мере духовного роста, наслаждения, выпадающие на его долю, сильно возрастают. Для человека, испытавшего творческий и тем более религиозный экстаз, меркнут все "земные" радости. Но эти наслаждения интересуют его не сами по себе, а лишь как знак того, что он на верном пути.

"Все, что делается истинно, делается легко".

Путь карма-йоги обязателен для всех. На каком бы духовном уровне человек ни находился, он должен трудиться, не думая о наслаждении результатами своего труда. Но индивидуальная дхарма (мораль) предписывает отнюдь не любой труд. Каждый человек, находясь в определенном месте Вселенной и на определенном духовном уровне, имеет свои кармические обязанности, которые сообщаются ему внутренним голосом (если он способен его услышать) и никем другим. Однако наказание за невыполнение своих кармических обязанностей, выражающееся в отягощении кармы, не зависит от того, слушает человек свой внутренний голос или нет. Незнание закона не является смягчающим обстоятельством.

Духовный рост человека происходит тогда (и только тогда!), когда он наполняет свои действия духовным содержанием. В зависимости от духовного уровня эти слова имеют разное значение.

Минимальное требование духовности труда заключается в том, что труд происходит с полной концентрацией на процессе и с внутренним уважением к нему, каким бы бессмысленным он ни казался с внешней точки зрения. Так относится к своим действиям двухлетний ребенок. На более высоком духовном уровне человек осознает, что любую ситуацию, раз уж ее создал Господь, следует проработать с максимальной тщательностью: Он всегда имеет что-то в виду.

По мере духовного роста и расширения сознания человек начинает видеть необходимость членения своей и чужой жизни на поступки и осознания их высшего (духовного) смысла. Мораль начинает выступать не как горизонтальное средство регулирования жизни общества, а как проявление Божественного промысла, и в этот момент человек осознает свой внутренний (кармический) долг как основной. Постепенно он осознает, что каждый момент его жизни есть труд, в который он может вкладывать духовное содержание. Это означает, что каждое слово, каждый взгляд и жест происходят у него так, как будто Бог в этот момент пристально наблюдает за ним лично. И со временем он понимает, что на самом деле так оно и есть.

Наша героиня — Икс, мать двоих детей, служащая, замужем, сорок пять лет. Всю жизнь работает и дома и на работе, везде все в полном порядке, дети учатся хорошо (старшая в институте), ухоженные. Все хозяйство на ней, вечером падает с ног, но в целом держится. С мужем и детьми отношения хорошие, но контакт слабый. В глубине души всегда пасмурно, постоянно ожидает каких-то неприятностей; ощущение, что по жизни не идет, а как-то пролетает. Раньше чего-то ждала, теперь перестала. О грядущей старости и болезнях старается не думать. Спит плохо.

Психолог скажет: не реализовала себя. В юности были разные способности, но никакие не были развиты, отсюда внутренняя неудовлетворенность и невроз. Показан аутотренинг и молодой любовник.

Психолог прав, но он лечит не болезнь, а симптомы. Причины невроза глубже. Многочисленными способностями Икс была обязана своему определенному духовному уровню (в конечном счете, работе в прежних воплощениях). Выйдя замуж и считая своим долгом содержать все в порядке, взяла на себя весь дом (после пары неудачных попыток приспособить мужа к хозяйству и воспитанию детей). Нагрузка заняла все ее время и силы, в кино бывала один раз в год, книги — что полегче — в транспорте. Общение с подругами свелось до минимума, хотя раньше люди шли к ней с проблемами. С годами обнаружила, что многие знакомые отошли, некоторые — сами по себе, некоторые — почему-то обижаясь на ее самоочевидную занятость. Сначала что-то внутри скребло, потом привыкла.

Здесь мы видим, наряду с напряженнейшим трудом, постоянное нарушение дхармы, то есть личной морали. Муж был выбран не из соображений совместной духовной работы (глубинное ощущение "это — Он"), а по любви, точнее, влюбленности (обычный поверхностный эмоциональный подъем). Дальше, в процессе построения семьи, то есть фрагмента мира, Икс направляла свои усилия скорее на внешний вид этого фрагмента, чем на его внутреннюю гармонию. По ее дхарме ей следовало в первую очередь наладить духовную жизнь в семье, а уж какая там духовность, когда члены семьи спокойно (и как должное) воспринимают ее как домработницу и кормильца одновременно. Отсюда — их духовная деградация и взаимное отчуждение.

Этого мало. Икс по своей дхарме вообще не имела права замкнуться на своей семье. Отсюда — ее духовная деградация, уход подруг, сокращение общения, невроз. Как это ни странно с обыденной точки зрения, для духовного роста семьи часто важнее внешняя по отношению к семье деятельность членов семьи, чем внутренняя. Икс — духовный лидер, на ее поведение и излучение ориентируются прочие члены семьи.

В настоящий момент помочь Икс очень трудно. По-настоящему, она должна осознать и ощутить, что всю жизнь вела себя не только неправильно, но аморально. Ее духовный уровень упал, уровень внутренней честности понизился, и признать это ей будет нелегко, ни самой, ни с чужой помощью.

Вот несколько конкретных нарушений ее дхармы. Встретив (возможно) в юности своего настоящего Суженого, она не обратила внимания на то, сколь они подходят друг другу духовно, но сочла, что испытывает к нему недостаточные чувства. Или, не встретив его, не стала дожидаться, опасаясь к двадцати двум годам решительно стать старой девой. Разругавшись в очередной раз с мужем по поводу своего нежелания разогревать ему ужин, стала делать это независимо от усталости, превозмогая свое отвращение к нему и утешаясь мазохистскими чувствами. Вместо того, чтобы научить сына чистить картошку, предпочла делать это сама.

Первая ошибка Икс, то есть выбор мужа по любви в традиционном смысле этого слова, в значительной мере обусловлена общественным мнением и ложной установкой в семье ее родителей. Сигнал о неправильности выбора прозвучал очень скоро, но Икс постаралась закрыть на него глаза, хотя ее депрессия в этот момент была гораздо глубже эмоционального подъема любви. Все остальные (из перечисленных) ошибки заключались в том, что Икс шла по пути наименьшего сопротивления. Дхарма нередко предписывает выполнять самую трудную из тех работ, на которые человек способен. Икс могла отчасти перевоспитать мужа, в частности, приучить его помогать ей; это было очень трудно, но муж поднялся бы духовно, и она также. Вместо этого она пошла у него на поводу, заменив духовную работу физической. Сигнал о ее неэтичном поведении в виде внезапно возникшего отвращения к мужу и к себе был Икс подавлен, хотя и не без труда. Далее, вместо того чтобы, исполняя свой прямой долг перед детьми, приучить их к труду, она предпочла сама выполнять их работу, совершая при этом двойное преступление: лишая их возможности расти духовно и приучая их к безделью на фоне изнуряющей себя работой матери. Здесь сигналы были вполне определенными: сначала дети требовали участия в работе, потом категорически от нее отказались, у них испортился характер, а мать они перестали сначала любить, а потом — уважать. Ей, впрочем, повезло: формальные отношения с детьми пока сохранились, ввиду их материальной зависимости.

Итак, Икс воспринимала сигналы неблагополучия, но не реагировала на них, поскольку ее вводил в заблуждение механизм искажения реальности, созданный ее подсознанием в течение ее долгой неправильной жизни. Разные внутренние голоса говорили ей разные вещи, но все это было не то, камуфляж подсознания. А тот единственный голос, который мог ей сказать правду, она не слышала, его заглушали потоки лжи. Этот голос, от которого лишь иногда доходило какое-то странное неудобство, заставлявшее Икс особенно тщательно мыть посуду, говорил ей, в сущности, очень простые вещи: "Ты — лентяйка! Брось всю деятельность, которой занята, и помни только о душах, тебе вверенных: твоей собственной, детей, мужа и всех остальных, что попросят помощи…"

Как можно охарактеризовать жизнь Икс в целом? Она была фактически лишена творчества. Первоначально ее способности свидетельствовали об определенном духовном уровне, который по дхарме предполагает постоянный соответствующий уровень творческой активности, как бы ни сложилась судьба Икс. Соответственно, оказавшись в положении, когда главным ее делом оказалось построение семьи, она должна была относиться к этому творчески, к чему оказалась не готова. И в результате — духовная деградация и невроз, а кроме того, сильное отягощение кармы в целом. Невроз — только начало тех неприятностей, которые ожидают Икс в этой жизни и, возможно, следующих.

Это один из моментов, где высокая мудрость и мораль, требующие постоянного созидания добра, как будто противоречат житейской мудрости, гласящей, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным. Последнее утверждение отнюдь не следует отметать как холодный цинизм, в нем есть определенный смысл.

Прежде всего следует обсудить, что значит делать добро людям. Традиционное операциональное определение звучит так: зло для другого — это то, чего бы ты не хотел для себя, а добро — то, что понравилось бы и тебе. Подобная установка имеет два существенных недостатка: во-первых, она предполагает, что все люди одинаковы, и следовательно можно судить о других по себе, а во-вторых, она также предполагает, что добро человеку приятно, а зло неприятно. Оба эти предположения явно сомнительны.

Веданта учит: морально для человека то, что ведет к его духовному росту. Так же можно трактовать и добро для него. Существенным здесь является то, что вышесказанное — единственный критерий добра для человека, и только с этой точки зрения следует рассматривать все действия, на него направленные.

Типичный пример — материальные благодеяния. Если крайние случаи (дать ли кусок хлеба голодающему страннику и задаривать ли игрушками избалованного ребенка) обычно разногласий не вызывают, то в промежутке между ними господствующая точка зрения сильно смещена в сторону, противоположную аскетизму. Принята точка зрения, что кушать "хорошо" — хорошо, и можно к этому стремиться — и для себя и, в особенности, для детей. И хорошая, обеспеченная жизнь, включающая удовлетворение разнообразных потребностей вроде как является заслуженным вознаграждением за напряженный труд на благо общества.

Подобная концепция противоречит основному принципу карма-йоги: непривязанности к результатам своего труда. Как пишет Вивекананда, мы имеем право на труд, но не на плоды своего труда. Мы должны думать о труде, а результаты сами о себе позаботятся. При этом под плодами труда понимаются не только и не столько материальные блага, которыми благодарное общество осыпает честного труженика, а его радость и удовлетворение в момент окончания работы. Даже на эти "законные" удовольствия трудящийся не должен обращать эмоционального внимания. Они лишь знаки того, что труд происходит правильно, то есть ведет к духовному росту.

К каким последствиям приводит фетишизация материального вознаграждения за труд, общеизвестно. Более тонким искушением является фетишизация удовольствия от завершения работы. Она приводит сначала к попыткам резкого увеличения деятельности (за счет уменьшения качества труда), а затем к депрессии, сопровождающейся ощущением "всякая деятельность бессмысленна, так как людям ничего не нужно, или они сами не знают, чего хотят, а удовлетворения от любой работы все равно надолго не хватает", и остается только чувство внутренней опустошенности.

Теперь о материальных благах. Они являются благодеянием для человека только тогда, когда ведут к его духовному росту или устраняют препятствия к нему. В большинстве же случаев материальные блага этой роли не выполняют, но ведут к фиксации внимания на определенных удовольствиях, то есть препятствуют духовному росту. И в полном соответствии с этим "облагодетельствованный" не испытывает к "благодетелю" никакой благодарности и платит ему "злом за добро", а на самом деле злом за зло. Какова же должна быть благодарность и что такое истинное добро? Вот пример чистых отношений учителя и ученика.

Учитель в течение некоторого промежутка времени учит ученика, испытывая к нему любовь, но никогда не выражая прямо этого чувства. Ученик испытывает сходное чувство и употребляет душевный подъем на преодоление трудностей обучения, никак не выражая своих чувств к учителю. Закончив курс обучения, ученик уходит, никак не выразив своей благодарности учителю. Полученные учеником во время обучения знания и умения сами по себе уже должны быть учителю достаточной благодарностью, если тот вообще склонен мыслить в этих терминах.

Именно в этом причина того, что часто великие ученые не создают научных школ, несмотря на значительные усилия. Жизнью правит не научный и даже не моральный, а духовный закон. А занятия наукой, равно как и старания стать хорошим человеком, содействуют духовному росту только в определенные периоды жизни, после которых бывает необходимо пересмотреть свои конкретные цели.

Направление духовного роста в течение жизни человека меняется, и к этому очень трудно привыкнуть. Вопрос о выборе этого направления также труден, и его решение сопровождается постоянными схватками человека со своей низшей природой. Благодетель же автоматически берет на себя часть выбора человека, оказывая на него, хотя бы и косвенно, определенное давление. И горе благодетелю, если направление давления не соответствует карме благодетельствуемого! Закон кармы, хотя и не является личным, то есть не мстит в смысле оскорбленного антропоморфного Бога, но действие этого закона не замедлит сказаться на благодетеле. И ненависть со стороны человека, в чью судьбу мы вмешались недостаточно мудро и осторожно, будет еще наименьшей расплатой за наши поступки, хотя бы они и совершались с чистым (но глупым!) сердцем.

С другой стороны, не меньшая Харибда ожидает равнодушного человека, то есть такого, который, ощущая, что его судьба соединилась на какое-то время с другими людьми, пытается игнорировать это обстоятельство, обособляясь от них (иногда, в крайних случаях, от всего мира). Здесь автор хочет заметить, что сравнение жизненного пути с лезвием бритвы имеет один недостаток: лезвие бритвы, хотя и узкое, но прямое.

Вот типичный пример. Некто Икс чувствует, что по ситуации он должен помочь некому Игреку. Икс, повинуясь своему чувству, помогает Игреку, после чего их жизненные пути расходятся, причем Игрек испытывает смутное чувство неудобства от того, что не смог оказать какую-нибудь ответную услугу Иксу. Правильно ли чувство Игрека? Игрек получил энергетический импульс и теперь должен им распорядиться, использовав его для повышения духовного уровня или для удовольствий эго, и чувство неудобства связано именно с этим моментом выбора. Классическая мораль рекомендует Игреку сделать добро кому-нибудь еще; но это необязательно; можно направить энергию, полученную от Икса, например, на преодоление собственного несовершенства. Рассмотрим, однако, Икса. Обязан ли ему Игрек? Безусловно нет. Если Икс действовал бескорыстно, то есть не имея в виду удовольствия эго, то энергия, которую он потратил, автоматически восполняется из Космоса. Если Икс начинает хотя бы размышлять о том, что Игрек ему обязан (не говоря уже о том, чтобы требовать благодарности), то энергия начинает быстро из него вытекать (вот во что обходятся рассуждения о неблагодарности вскормленной на своей груди "змеи"). Поэтому Иксу лучше всего (эмоционально) забыть о содеянном, тем более, что он был поставлен судьбой перед довольно жестким выбором: если бы он не оказал Игреку необходимой услуги, он утяжелил бы свою карму. Интуитивно последнее обстоятельство ощущается многими людьми, чем и объясняются такие непонятные с точки зрения эволюционной теории Дарвина явления, как альтруизм, мирные демократизации политических режимов и т. п.

Проблема общения в значительно большей степени занимает психологов, чем моралистов и философов, а напрасно. Здесь трудности лежат в гораздо более глубоко спрятанных вещах, чем обычно думают. Рассмотрим пример: Зет, молодой человек, скованный в общении, неуверенный в себе; когда ему предлагают "расковаться", начинает хамить, чувствует неодобрение окружающих и "заковывается" обратно, втайне мечтая отправиться в геологическую экспедицию, где не действуют правила поведения в обществе. Разумеется, он сильно ошибается, так как в подобных изолированных малых коллективах действуют неписаные законы поведения, гораздо более жесткие, чем в обычной жизни. Однако не меньше ошибаются те, кто рекомендует Зету вести себя более естественно, непринужденно, раскованно, говорить комплименты женщинам, быть обаятельным и т. п. Об обаянии, комплиментах и прочих общепринятых средствах магии автор, может быть, напишет в другой раз, а здесь скажет несколько слов о "естественности".

Естественность и непринужденность манер не есть следствие соответствующей психологической установки: они связаны с внутренним ощущением того, что человек хорошо вписывается в окружающую действительность, адекватно ее воспринимает и в какой-то мере контролирует. Для этого Зету необходимо произвести большую внутреннюю работу. Конечно, он является микрокосмом, имеет бессмертный, всемогущий и вездесущий дух, и даже, быть может, в какой-то мере все это чувствует. Но сковывающие его дух оболочки спадут только после длинного и трудного духовного пути; а для начала Зет должен научиться воспринимать окружающий мир в такой степени, чтобы предвидеть ближайшее будущее и оценивать последствия своих возможных поступков, а также почувствовать, в какой момент следует совершить то или иное действие. Именно на эти проблемы ему следует направить внимание, а уж ощущения (истинные и внутренние) уверенности в себе, естественности и непринужденности манер придут сами по себе.

Рассмотрим теперь более подробно проблему общения. Здесь автор понимает под общением только такие взаимодействия между людьми, которые сопровождаются объединением биополя. В соответствии с тремя слоями ауры (жизненный, эмоциональный и ментальный) можно рассматривать общение трех основных видов: общение на уровне жизненных полей, эмоциональное и ментальное.

Пример общения первого типа — мать и грудной младенец, пожилые супруги, которые начинают физически неуютно себя чувствовать при длительной разлуке (при встрече это ощущение проходит). Сексуальная дисгармония часто связана с несовместимостью жизненных полей. Сюда же относится необъяснимое чувство симпатии или антипатии к человеку, которого вы только что увидели.

Общение на эмоциональном уровне — наиболее распространенный вид общения. Для него существенно согласование эмоций и несущественен образ мыслей. Типичный пример — систематические скандалы между супругами; часто это единственный способ общения между ними, совершенно удовлетворяющий обоих. Если в подобной семье некоторое время нет повода для конфликта, то в обоих супругах зреет "необъяснимое" раздражение, причиной которого является энергетический дефицит, возникающий в результате недостаточного общения (во время общения поля объединяются и происходит усиленный приток энергии из Космоса). Наконец, накопившееся раздражение находит повод для выхода и разражается очередной скандал. Удовлетворение после скандала сопровождается чувством брезгливости, которое связано с тем, что полученная партнерами энергия — не высшего качества, но все же на ней можно существовать дальше. Следует отметить, что общение влюбленных осуществляется, как правило, на жизненном уровне (эмоции, сопровождающие влюбленность, обычно сильны, но эмоциональное общение, то есть соединение эмоциональных полей, в этом случае не типично).

Ментальное общение отнюдь не сводится к передаче информации, его следует отличать от так называемых споров. Спор — это вид диалога, в котором каждый из собеседников стремится опровергнуть точку зрения оппонента и доказать свою. При этом собственно общения, то есть соединения полей, как правило, не происходит. Вообще спор как таковой есть занятие бесплодное. Доказывать правильность той или иной точки зрения или модели бессмысленно (см. следующую главу), поскольку любой взгляд на мир в чем-то справедлив, а в чем-то ограничен. В противоположность спору, ментальное общение имеет целью не доказательство чего-либо (обычная подсознательная цель спорщика — доказать, что оппонент дурак), а постижение, причем цели участников должны быть согласованы. Характерный тип ментального общения — обучение, когда учитель пытается донести до ученика свой способ видения некоторого объекта. Другой тип ментального общения — совместная медитация, размышление о некотором предмете. И в том и в другом случае ментальные поля объединяются, и участники получают значительный приток ментально окрашенной энергии, им в голову интенсивно начинают приходить мысли по данному предмету и возникает чувство единства. У учителя появляется телепатическое чувство, чего именно не понимает ученик и что нужно ему сказать, чтобы он понял. Ученик неожиданно для себя начинает понимать вещи, ранее казавшиеся ему недоступными. Интенсивное ментальное обучение может привести к объединению эмоциональных и даже жизненных полей (и наоборот), хотя это и необязательно. Общение одновременно на нескольких уровнях затруднительно, так как рассеивается внимание. Например, человеку, сосредоточенному на своем жизненном поле (скажем, выздоравливающему после тяжелой болезни), не рекомендуется волноваться и думать, то есть возбуждать эмоциональные и ментальные поля. Однако следует учиться концентрации, так как глубокое общение неизбежно затрагивает все слои ауры.

Следует отметить, что любой из описанных видов общения требует умения сосредоточиться на внешнем объекте; именно степенью этой концентрации в значительной мере определяется качество общения (и, конечно, исходной степенью согласованности полей партнеров). Поэтому общение так трудно для подростков, сосредоточенных в основном на себе и не умеющих еще в достаточной степени концентрироваться на другом человеке, а главное — не понимающих, что это необходимо. (Впрочем, понимание здесь, как всегда, приходит после интуитивного ощущения.)

Четвертый вид общения — духовное общение — это совместная медитация о трансцендентном.

Объединение полей в процессе любого общения дает сильные эмоциональные ощущения (удовольствие, душевный подъем), и требуется большое усилие для того, чтобы от них отвлечься и сосредоточиться на теме общения. Напротив, концентрация на удовольствиях общения ведет к сосредоточению внимания на себе, контакт прерывается, интенсивное совместное поле, обеспечивающее связь с Космосом, исчезает, и общение фактически прерывается. Таким образом, удовольствие человеческого общения является не роскошью (вопреки мнению А. де Сент-Экзюпери), а признаком правильности этого общения. Душевный и эмоциональный подъем, возникающий при общении, следует направлять на преодоление трудностей духовного развития, иначе получается обычный энергетический вампиризм.

В заключение следует сказать, что способность к общению возникает и развивается в человеке сама собой в процессе духовного роста. Сняв различного рода личностные зажимы, можно повысить способность данного человека к общению до некоторого уровня, который определяется его текущим духовным уровнем. Дальнейшие попытки совершенствования в собственно общении чаще всего ведут к злоупотреблениям. На определенном духовном уровне человек осознает, что общение оправдано только тогда, когда имеет (быть может, скрытые от собеседников) духовные цели.