Знакомьтесь - роботы!

Эвристические диалоги

— А я уверен — бога нет!

— Вот тебе на! А кто же нас придумывает, смазывает и включает? Скажи, кто?

Примерно так мог бы выглядеть мини-диалог двух роботов.

В наше время просто невозможно изобрести новую форму литературного произведения. Все они уже давным-давно известны: драмы, комедии и пасквили; водевили, монографии и басни; доносы, статьи и романсы; челобитные, сонеты и частушки; эссе, эпиграммы и эпитафии — все это писали еще в глубокой древности и пишут до сих пор.

Но нельзя отрицать того, что классические формы пытаются деформировать и, конечно, наполняют новым содержанием. Возьмем, к примеру, такую литературную форму, как эвристический диалог. Говорят, что ее изобрел древнегреческий философ Сократ, живший еще до нашей эры. Правда, сам он ни одной строчки не написал, но это за него сделали его ученики, среди которых были такие толковые ребята, как Платон и Ксенофонт — два известных греческих философа.

Эвристический диалог в их понимании — это своеобразная беседа, в процессе которой один из собеседников с помощью системы вопросов подводит других участников беседы к таким выводам, к каким они сами не умели или не хотели прийти.

Сократ был большой мастер подобных бесед, критически направленных в адрес властей предержащих. Это для него плохо кончилось. Он был привлечен к суду за совращение молодежи, которую он призывал к умеренности и справедливости, был приговорен к смертной казни и, не дожидаясь ее, выпил яд.

Так или иначе, но с легкой руки Сократа эвристические диалоги получили большое распространение. Поначалу, как им и было задумано, это были беседы учителя с учениками. Учитель глубокими и мотивированными вопросами вынуждал учеников изо всей силы шевелить мозгами, искать ответы, находить истину. Да и учителю было непросто, и он должен был шевелить мозгами, чтобы выстроить железную логику своих вопросов.

Однако постепенно содержание диалогов менялось. Особенно заметны стали эти изменения в известных беседах о механике, написанных Галилеем (он и здесь сумел сказать свое слово!). В его диалогах беседуют уже не учитель, задающий вопросы, с учениками, ищущими на них ответы.

Беседы Г. Галилея — это дискуссии, в которых участвуют ученые, придерживающиеся разных взглядов на один и тот же предмет. И даже участник дискуссии, которого Г. Галилей назвал Симпличио (буквально "простак"), выведен отнюдь не невежественным человеком; он умен, начитан, умело ставит вопросы, понимает доводы собеседников.

Однако дело "деформации" форм диалогов на месте не стоит. В последнее время широкое распространение получили диалоги в форме интервью, бесед одного ученика с одним или несколькими учителями, когда уже ученик, а не учитель задает вопросы. Ученик может задавать любые вопросы, но он тоже не такой уж простак и, как правило, выбирает их так, чтобы выставить учителя в самом выгодном свете и дать ему возможность проявить себя в полном блеске! (А иначе зачем учителю диалог?)

Мы думаем, что автором этой формы следует считать одного из основоположников детективной литературы, английского писателя Конан-Дойля. Во всех его детективных историях наряду с гениальным сыщиком Шерлоком Холмсом (учителем) подвизается доктор Ватсон (ученик). Обычный рассказ Конан-Дойля — это диалог нарочитого простака, упорно выспрашивающего суперспециалиста своего дела и непрерывно им восхищающегося.

Конан-дойлевская форма хорошо привилась, сейчас широко применяется для выяснения многих важных вопросов научно-технического прогресса. Вместе с тем — нам представляется, что галилеевская форма диалога в наше время не утратила еще своею значения, и даже сократический диалог в отдельных случаях может представить большой интерес.

Именно такими соображениями мы руководствовались, берясь за эту главу. Она набор диалогов четырех разных форм. Вам предстоит встретиться со старой (галилеевского типа) и очень старой (сократического типа) формами. Последний диалог главы написан в развитие стэнфордовского опыта, о котором вы прочли в предыдущей главе. Из двух его участников один — настоящий человек, другой — искусственный.

И наконец, мы предлагаем для нужд будущего еще одну новую форму диалога, совершающегося между двумя искусственными участниками — роботами. С мини-вариантом этой формы вы уже познакомились: он фигурирует в начале главы. На большее у нас фантазии не хватило.

Мы понимаем, что поскольку эта глава носит главным образом литературоведческий характер, посвящена обсуждению уже используемых, а также возможных новых форм литературного произведения, то само существо произведения при этом отступает на второй план. Но все-таки решили придерживаться нашей основной темы — робототехники.

Единственно, что мы себе позволили, — это не всегда быть оригинальными. Считаем своим долгом предупредить вас, что далеко не все идеи, мысли и даже фразы в этих диалогах сочинены лично нами. Поэтому убедительно просим не выражать беспокойство и не прерывать чтения, если встретите в нижележащих текстах знакомые мотивы.

Диалог галилеевсксго типа

Его участники — два просто приятных ученых: литератор (Л) и математик (М). Оба — любители робототехники в самом хорошем смысле. Именно любители, а не так называемые знатоки, которые по поводу любого технического предложения, вносимого любителем, начинают морщиться так, будто их заставили прожевать сразу целый лимон. Здесь не так. Здесь оба любители; и вы сами сейчас увидите, как продуктивно и благожелательно протекает их беседа. Точно как в сочинениях Г. Галилея (том 1).

Л. Я с большим интересом следил за успехами новой, необычайно увлекательной области науки и техники — кибернетики. Но в последнее время вы говорите такое, что поневоле думаешь, не морочат ли знающие люди малознающих, не разыгрывают ли они их шутки ради?

М. А что, собственно, навело вас на такие грустные мысли? Поделитесь со мной. Гарантирую, что через несколько минут вам будет все абсолютно ясно.

Л. Ну вот, например, вы говорите о возможности создать полноценное живое существо, построенное на каких-то цифровых механизмах… Ей-богу, если вы и дальше будете так говорить, то мне придется изменить свою точку зрения на 360 градусов!

М. Прошу вас! Не пытайтесь выражать свои мысли в числах и не упоминайте о цифрах и цифровых механизмах. Старайтесь говорить проще, а точку зрения меняйте в самом крайнем случае не больше чем на 180 градусов.

Л. Нет, в самом деле! Может быть, доказывая возможность создать искусственные "живые" и "разумные" существа, вы употребляете эти выражения не в буквальном, а в каком-то особом значении? И о способности роботов обогнать в своем развитии человека и взбунтоваться — это тоже говорится в каком-то особом смысле, улавливаемом лишь специалистами?

И вообще, товарищи, вы это всерьез? Или в шутку? Объясните простым людям, неспециалистам! А то получается не кибернетика, а просто сказки, какая-то электронная мифология!

М. Я не понимаю, на какие шутки с нашей стороны вы можете рассчитывать? Мы все говорим буквально и всерьез!

Л. Так, значит, для вас что человек, что робот — одно и то же? Ответьте мне поскорее!

М. Да! Вы, как обычно, не понимаете, что означают те понятия, которыми оперируете. Попробую все-таки вам помочь.

Прежде всего о роботах и живых существах. Мы условились называть машиной любую систему, способную совершать действия, ведущие к определенной цели. Значит, и живые существа, человек в частности, в этом смысле являются машинами. Кажется, уж что может быть проще?

Л. Да, да! Я начинаю улавливать! Значит, это вы просто так взяли и условились называть человека машиной. Просто условились, и все!

М. Постойте, постойте! У вас действительно все получается слишком просто! Как это — просто условились? Вы не заметили самого главного логического доказательства!

Л. Какого?

М. Машиной мы называем систему, способную совершать целесообразные действия. Человек способен совершать целесообразные действия? Способен! Значит, в этом смысле человек — это что?

Л. Что??

М. Машина!

Л. Гениально! Просто и гениально!

М. Вот видите. Пока человек — это самая совершенная из известных нам кибернетических машин. Но это пока. Будущие кибернетические роботы — это, в частности, будущие люди. Они будут гораздо совершеннее современных нам людей.

Л. Кто они? Будущие роботы или будущие люди?

М. Опять все сначала!

Л. Одну минуту. Кажется, я сейчас уже все понял! Скажите, если условиться называть курицей систему, обладающую двумя нижними конечностями, то, значит, вы — курица?

М. Почему курица?

Л. Нет, не вообще курица, а только в смысле числа нижних конечностей. У курицы их две, и у вас две! А ведь мы условились называть курицей любую систему с двумя конечностями, так же как вы условились называть машиной любую систему, способную совершать целесообразные действия.

М. Ах, в этом смысле! Я бы не назвал ваш пример удачным, но ход рассуждения вы уловили более или менее правильно. Поздравляю! Вы делаете успехи.

Л. Благодарю! Ваш комплимент вдохновляет меня задать вам еще один вопрос. Я вас не утомил?

М. Нет, пожалуйста, спрашивайте!

Л. Как это надо понимать о самовоспроизводящихся роботах, о которых вы упоминали во многих дискуссиях?

М. Так и понимать, как мы говорили.

Л. А в этом отношении вы между собой ни о чем не условились?

М. Я вас не понимаю.

Л. Ну, в том смысле, что это только говорится о самовоспроизведении, а в самом деле роботов при этом больше не делается?

М. Ну что вы! Здесь все совершенно точно: как говорится, так и делается!

Л. И как это делается?

М. Как обычно!

Л. Что значит "как обычно"?

М. Придется это вам объяснить. Представьте себе полностью автоматизированный завод, выпускающий точно такие же машины, какие на нем установлены…

Л. Какие машины?

М. Любые.

Л. Что значит "любые"? Я был с группой писателей на кондитерской фабрике. Нас там интересовал целый ряд вопросов, мы побывали во многих местах и, по-моему, видели самые разные машины. Например, там работала машина, заворачивающая карамель. У меня до сих пор отчетливое ощущение, что она годится только для этого и никакими способностями к самовоспроизведению не обладает.

М. Значит, вам попалась неудачная машина.

Л. Почему неудачная?

М. Сейчас я вам объясню. Эта машина была сделана из железа? Не правда ли?

Л. Да, точно! Откуда вы знаете? Вы тоже когда-нибудь были на кондитерской фабрике?

М. Нет, я никогда и нигде не был! Но ведь это все предельно просто. Машина, которую вы видели, сделана из железа, а приспособлена для работы с карамелью и бумагой. Конечно, она не способна к самовоспроизведению. Между прочим, таких примеров много. Автомобиль тоже из железа, а приспособлен только для езды…

Л. Автомобиль не целиком сделан из железа. У него есть и стекло и резина…

М. Это неважно. Надо уметь оставлять в стороне мелкие обстоятельства! Так вот, я говорю, что на моем полностью автоматизированном заводе установлены такие роботы, которые умеют делать из железа такие же части, из которых они сделаны сами. Затем они их собирают вместе.

Л. Кто кого собирает?

М. Роботы, установленные на автоматизированном заводе, собирают новые роботы. По-моему, это совсем нетрудно себе представить.

Л. Вам нетрудно. Вы никогда нигде не были. А я был на кондитерской фабрике…

М. Да что вы, в самом деле, никак не забудете кондитерскую фабрику?

Л. Я это говорю к тому, что там очень тесно. Я не понимаю, где на вашем автоматизированном заводе будут стоять роботы последующих поколений.

М. Их будут ставить в другой дом.

Л. А кто построит этот другой дом?

М. Совсем нетрудно себе представить, что на моем автоматизированном заводе имеются роботы, которые сделают все части этого дома.

Л. А где они возьмут кирпич?

М. Совсем нетрудно себе представить…

Л. А мне с каждой минутой все труднее и труднее себе все это представить. Но у меня к вам еще один вопрос. Расскажите, пожалуйста, как работает ваш автоматизированный завод?

М. Что значит "как работает"? Я ведь вам сейчас все подробно объяснил. Там есть машины, которые делают такие же машины, которые делают такие же машины, которые делают такие же машины и т. д. Что тут еще остается такого, что может потребовать объяснений?

Л. Нет, это мне как раз полностью понятно. А непонятно, как устроены эти машины.

М. Понял ваш вопрос, отвечаю. Любая электронная вычислительная машина состоит из четырех частей: память, арифметическое устройство, вход-выход и устройство управления…

Л. Постойте, одну минуту! Разве на вашем полностью автоматизированном заводе установлены только вычислительные машины? Они ведь все делают только "в уме". А вы говорили, что у вас все делается всерьез и ни о чем не надо уславливаться.

М. Конечно, на моем полностью автоматизированном заводе есть разные машины и разные роботы.

Л. Вот я и спрашиваю, как они устроены?

М. А разве кому-нибудь это интересно? Мне, например, это совсем неинтересно!

Л. А мне интересно!

М. Они устроены так, что могут сделать все, что угодно. Для них все возможно.

Л. А что у них внутри?

М. Внутри у них, наверное, разные части и программы.

Л. Ну вот наконец я и это понял. Значит, разные машины состоят из разных частей, а одинаковые машины — из одинаковых.

М. Вероятно, дело обстоит именно так, но это уже малоинтересные подробности.

Л. И еще, теперь уже самый последний вопрос. Как же эти машины работают?

М. Без подробностей это выглядит так. У них все время что-нибудь движется — то то, то се. Когда работа сложная, то движется и то и се. А когда они отдыхают — то ни то, ни се.

Л. А более подробно как это выглядит?

М. Более подробно в этом не может разобраться ни один математик. Я сам пробовал в этом разобраться и точно знаю, что это невозможно.

Л. Благодарю вас! Как хорошо, что мне удалось на таком высоком уровне обсудить с вами вопрос о возможном и невозможном в кибернетике, о новейших кибернетических роботах.

Монодиалог

Это вариант диалога сократического типа. В нем участвует только учитель — ученый, приятный во всех отношениях. Другими словами — кибернетик. В качестве учеников здесь выступают фантасты-футурологи. (Футуролог-современный астролог. Он тоже предсказывает будущее. Но только не по расположению естественных небесных тел, а на базе некоторых научных данных.) Но они выступают молча. Учитель заранее знает все, что может спросить кто угодно, и предвосхищает вопросы. Поэтому получился монодиалог.

Что-то я замечаю, у вас с научной фантастикой не того! Нету фантазии в вашей фантастике! Отстает она у вас, бедная, от реальностей, от наших простых кибернетических реальностей. Каждый фантаст-футуролог обзавелся своими роботами. А какое у ваших роботов, извините, качество? Как поглядишь да как послушаешь любого вашего робота, так тошно делается. Сразу видишь — глупее он самого среднего человека! Глупее, и все тут! Надо вам, батеньки, прийти ко мне в лабораторию. Я вам покажу, какого мы на днях настоящего ребенка состряпали! Просто жуть! Да нет, не старым способом, а новым, нашим — кибернетическим! Это ребенок-робот. Еще ребенок, а ума — палата. Не чета вашим, из детского садика. А главное, сажаешь его за дверь — и, пожалуйста, беседуй: ты ему "ку-ку", он тебе "ку-ку", невозможно отличить нашего от настоящего. Поговорить с ним? Когда угодно! Нет, сегодня нельзя и завтра нельзя. Приходите через тридцать лет! К этому времени у нас уже будет готов взрослый полноценный искусственный человек — робот на цифровых механизмах. С настоящим искусственным интеллектом. Как мы подгоняем искусственный к естественному? Очень просто! По коэффициенту интеллектуальности. Не знаете? Сейчас узнаете! Этим коэффициентом можно измерить умственные способности любого человека. У нас в институте уже давно разработаны специальные задания, называются — тесты. Дают вам такое задание, там всякие задачи и вопросы. Вы отвечаете, как в школе; вам ставят отметки, как в школе, — 3, 2, 4, 1… разные, какие заслужите. А потом все отметки суммируются. Получится в пределах 85-115 баллов, значит, у вас средние умственные способности. Получите 150 баллов, а то и больше — будьте здоровы! Вы настоящий гений! Ну а наберете меньше 85 баллов, пеняйте на себя, больше не на кого. Теперь, значит, мы такие же тесты разработали для роботов. Даем им задания и считаем отметки. Наберет он от 85 до 115 очков — все в порядке. Создан робот, которого по умственному развитию не отличите от других представителей большей части людей, составляющей 70 процентов всего населения. Приходите ко мне в лабораторию, поговорите с ним, не сумеете отличить, где робот, где кибернетик. Голос — прямо человеческий! Ты ему вопрос, он тебе ответ, ты вопрос — он ответ. И все по существу. Что значит какие вопросы? Любые, какие хотите! Его ни на чем не поймаете, абсолютно все знает. Нет, не сегодня и не завтра! Я же вам сказал, через тридцать лет! Объяснить, какие тесты для людей? Какие в них задачи? Пожалуйста, объясню! Все они, самое главное, опираются на разные важные психологические законы. А еще все они отдают немного шуткой. Ну вот, например, такая задача: "На двадцатом этаже небоскреба живет карлик. Каждое утро, идя на работу, он входит в лифт, нажимает кнопку, опускается на первый этаж. Вечером, возвращаясь с работы, входит в лифт, нажимает кнопку, поднимается на десятый этаж, а остальной путь проделывает пешком. Почему он не поднимается в лифте на двадцатый этаж?" Ответ? Ответ сюда подойдет любой, но самый умный и самый правильный такой: "Карлик может дотянуться только до кнопки десятого этажа". Ха-ха-ха, ха-ха-ха! Вы знаете, сколько раз вспомню эту задачу, столько раз хохочу. Какой умный, правильный и, не побоюсь сказать, смешной ответ! Вот эта задача! А главное, прямо из реальной жизни! И все другие тоже такие же! Наберете 100 очков, знайте, у вас хорошие средние умственные способности! Это вы уже знаете! А у нас в лаборатории сейчас разработан проект "Робот-2000". Это знаете что будет? Куда вашим фантазерам! Мышцы — во! Подвижность — во! Интеллект — во! Как рот откроет — теорема доказана. Второй раз откроет- стих, как у Есенина, даже поэтичнее! Третий раз откроет — фуга Дунаевского тут как тут! А внешность — жуть берет! Не отличить от меня с вами! Мы для него специальный тест готовим потому, что человеческие не подходят. Он по ним около 200 очков набирает! А среди людей, самых умных, только один из 3 тысяч может набрать 160 очков, не больше! Приходите, послушайте его, поймете, что значит суперробот! Ему дашь какое-нибудь задание, например, открыть закон Архимеда или решить квадратное уравнение, он только рот откроет — и готово. А в последнее время стал говорить такое, что даже мы ничего понять не можем. Смекаем, что что-то очень умное, а что именно, никак не смекнем, жуть берет! Нет, сегодня нельзя и завтра тоже нельзя. Сами знаете, когда можно! Мы сейчас новый проект разрабатываем, специальный транслятор для перевода с ихнего на наш. Специальный язык нужен — длинный-предлинный! Сейчас как раз конец языка разрабатываем, потом начало вспомним и будем закладывать! Как что? Транслятор будем закладывать, это термин у нас такой специальный, кибернетический. Трудности большие ожидаются, поскольку в транслятор делаем 30 тысяч входов для перевода с ихнего на наш. Как зачем? Разве я вам не говорил? Только между нами, как мы говорим, "антрну"! 30 тысяч курьеров… то есть суперроботов — первую экспериментальную серию планируем. Представляете себе, что будет, когда мы их в дело пустим. Но работы, работы! Их всех ведь надо понять, узнать, что они хотят, что им нужно для их дел и для их удовольствий. Обеспечить надо всем необходимым, создать условия! Подумаешь — жуть берет! Пожалеешь, что так много наделал для робототехники. Но ничего, управимся со всеми трудностями! А их будет ох как много, не хочу вас пугать насмерть. А чего нам бояться? Что у них, у суперов, какие-нибудь вредные тенденции обнаружатся? На нас, кибернетиков, накинутся? Мы на этот случай как раз сегодня утром очередное гениальное изобретение сделали. Еще пока не слышали? Обязательно услышите! Коллективный рубильник называется! Это такая штука на стене. К ней прицепляешь весь коллектив, все 30 тысяч курьеров, то есть наших суперов. Когда нужно, пожалуйста, р-раз — и все 30 тысяч скачут в разные стороны, то есть берутся за свои дела, кто во что горазд. Ну а если они горазды не туда, куда надо, то мы эту штуку, рубильник, значит, р-раз — и стоп, братцы суперы! Техника на таком уровне — жуть берет! Можете прийти посмотреть. Нет, не сегодня и не завтра. Вы ведь знаете когда! Я уже, помнится, давеча вам говорил. Ровно через тридцать лет, минута в минуту! Смотрите не опоздайте!

Второй диалог с роботом

Живописцы фламандской школы были, как известно, большие любители съестных натюрмортов. Они часто называли свои полотна примерно так: "Натюрморт с судаком" или "Натюрморт с индейкой", выделяя тем самым главное "действующее лицо" художественного произведения. Название нашего рассказа тоже выбрано с расчетом, чтобы вы сразу поняли, кто в нем главное действующее лицо. Правильно! Робот с искусственным интеллектом (И. И.)! Хороших средних умственных способностей. Его собеседник? Естественный интеллект, какой-то Василий Иванович (В. И.), один из 70 процентов населения! Его коэффициент интеллектуальности? Понимаете ли, с оценкой произошло, очевидно, какое-то недоразумение! Но не стоит забегать вперед, этот вопрос они — искусственный с естественным — как раз обсуждают в диалоге, предлагаемом вашему вниманию.

И. И. Кто следующий? Василий Иванович, заходите, пожалуйста!

В. И. Что такое? Приглашали зайти, а никого нет?

И. И. Не беспокойтесь, Василий Иванович! Я здесь, за дверью, в комнате рядом! Я сегодня плохо выгляжу, поэтому, извините, к вам не выйду, уж побеседуем заочно!

В. И. Да, хорошо! Я тоже сегодня плохо выгляжу! Вчера был в гостях у свояка, поздно засиделись, и закуска была неважная! И Вы, наверное, тоже того? Я слышу, у Вас голос хриплый, непохож на человеческий.

И. И. Нет, похож, похож! Я в гости не хожу! У меня другие причины.

В. И. Ну понятно! У каждого свои дела. Так о чем надо беседовать? А то я чувствую себя неважно, да и настроение плохое.

И. И. Почему?

В. И. Одну причину Вы уже знаете, а другая — говорят, Третьяк заболел! Да! Мне доктор в соседней комнате сейчас сказал, что Вы на любые вопросы отвечаете! Может, знаете, как он себя чувствует?

И. И. Третьяк, Третьяк? Я знаю 1268 Третьяков! Кого Вы имеете в виду?

В. И. Как кого? Вратаря!

И. И. Какого вратаря?

В. И. Да что Вы, не знаете, что ли? Третьяк — хоккеист!

И. И. Ясно! Секунду! Итак: Владислав Третьяк, заслуженный мастер спорта, многократный чемпион Советского Союза, чемпион Олимпийских игр, многократный чемпион мира, игрок Центрального спортивного клуба армии, кавалер…

В. И. Во дает! Да, да, этот самый! Так как он себя чувствует? Говорят, вчера получил серьезную травму! А я как раз у свояка был, так мы отвлеклись там немного от телевизора!

И. И. Вот этого я не знаю. У меня последние сведения о нем за 1976 год. Сейчас проверю! Да! Новых сведений нет!

В. И. Что, перестали интересоваться хоккеем?

И. И. Да это не я перестал!

В. И. А кто? Жена? Даже по телевизору не смотрите?

И. И. Я не женат! А телевизор вообще не смотрю, там все мелькает, мелькает, ничего не разберешь!

В. И. У вас что, глаза больные? Или соображаете плохо? Так тоже бывает. У меня есть один знакомый. Он когда смотрит фильм с этими, надписями, как их? Забыл! Ах да, с титрами! Всегда ругается. Говорит, или фильм смотреть, или читать. Я, говорит, не Архимед, не могу сразу два дела делать!

И. И. Нет, у меня другие причины. А соображаю я превосходно. Любую задачу могу решить.

В. И. Вот здорово! А я похвалиться не могу. Слабоват в этих вопросах.

И. И. Какой ваш коэффициент интеллектуальности?

В. И. Что за коэффициент? Понятия не имею!

И. И. Посмотрите вашу карточку. Какое там число?

В. И. 70.

И. И. Да, маловато! С тестом не управились?

В. И. Не знаю, с каким тестом? Только сейчас разговаривал с каким-то доктором. Он начал объяснять мне задачу, и мы немного поскандалили. Вот он мне эту отметку и вкатил.

И. И. О какой задаче поспорили? Вы ее помните?

В. И. Конечно, помню! "На двадцатом этаже небоскреба живет карлик. Каждое утро опускается вниз на лифте. Вечером, когда с работы идет, поднимается только на десятый, а дальше — пешком!" Вот доктор и спрашивает: почему, мол, карлик, прямо к себе, на двадцатый этаж, не едет? Вы знаете эту задачу?

И. И. Конечно, знаю. А как Вы ее решили?

В. И. Я у него сначала спросил, всегда ли карлик поднимается в лифте один? Он ответил: "Да".

И. И. Правильно!

В. И. Если так, то откуда Вы знаете, что он каждый раз выходит на 10-м этаже? Что у Вас в доме, на каждом этаже по лифтеру?

И. И. Я постоянно живу здесь и ни разу лифтом не пользовался. А что касается наших задач, то у них могут быть самые разные условия, главное, чтобы с их помощью можно было оценить интеллект.

В. И. Когда он мне так сказал, у меня пропал интерес с ним беседовать, и я, чтобы отвязаться, сказал: "У нас в доме многие, особенно кто на сидячей работе, вверх пешком идут, для зарядки".

И. И. Вот видите, Василий Иванович, какой неинтересный ответ Вы придумали! А надо было эту задачу решить так: "Карлик может дотянуться только до кнопки десятого этажа!" Это очень правильный, умный ответ и хорошо отдает шуткой! Если бы Вы сообразили ответить так правильно и умно, то это было бы на все…

В. И. Точно, его слова!

И. И. Мы оба с ним одинаково умные. А из-за чего Вы поскандалили?

В. И. Когда я услышал этот ответ, то сначала засмеялся.

И. И. Ну вот, сами видите, какой умный и смешной ответ.

В. И. А потом спрашиваю: "А сколько этажей в небоскребе, где карлик живет?"

И. И. Для задачи это не имеет значения.

В. И. Ну, знаете, это надо быть круглым дураком, чтобы такую задачу сочинять.

И. И. Почему это? Почему?

В. И. Значит, вы думаете, что на пульте лифта в самом деле все кнопки поставлены в один ряд, одна над другой? Да? А если небоскреб в 100 этажей? Ведь между кнопками надо дать расстояние сантиметра два, не меньше, для удобства пассажиров! Значит, если кнопку 2-го этажа установить даже у самого пола, то верхняя будет на высоте двух метров? Конструктора такого пульта с работы прогонят еще до того, как он свой проект закончит.

И. И. А как же быть?

В. И. Он так и спросил! А я уже совсем рассердился и говорю: "Соображать надо!" Ну уж если не тому, кто такие задачи сочиняет или кто такие пульты делает! то хотя бы Вашему карлику! Один раз сел в лифт, не сумел дотянуться до кнопки, и попросить некого — пошел пешком, второй раз сел — опять один, третий раз — снова один. Ну достань свою шариковую ручку и дотянись, нажми нужную кнопку. Или в следующий раз попроси лифтера, он в кабине палочку привяжет на веревочке.

И. И. Да, правильно! Ведь тогда к росту карлика добавится длина палочки! Вот здорово! Но как же так? С Вашим коэффициентом и вдруг такое нетривиальное решение? Это очень нехорошо с Вашей стороны. Вы портите статистику, нарушаете алгоритмы!

В. И. Вот и доктор тоже раскричался: "Вам, — кричит, — все не то! И условия не те, и лифт не тот, и карлик глупый! Вы не понимаете, что это не строгая задача, это скорее шутка, а вместе с тем она выявляет Ваши познавательные способности, помогает мне оценить Ваш коэффициент! Вы, кричит, — о таких задачах понятия не имеете!" А я говорю: "Почему не имею? Мне, вчера свояк задал задачу не хуже вашей. И тоже про карлика и про транспорт!"

И. И. Какую? Задайте мне, я ее сразу решу!

В. И. Я ему отвечаю: "Пожалуйста! В трамвае народ с работы едет. Теснотища — жуть. Один из пассажиров стоит, держится поднятой рукой за поручень и в этой же руке держит старую сумку. А к нему прижатый стоит карлик. Стоят они спокойно, вдруг карлик облизнулся и говорит соседу: "Вы, — говорит, — соленые огурчики везете? У вас, — говорит, — из сумки капает". А пассажир отвечает: "Нет, мол, я везу не огурчики". Вот вы и решите, что он везет в сумке?

И. И. Какая хорошая задача! Мне так интересно беседовать с вами, Василий Иванович. Можно мне называть вас просто Вася?

В. И. Пожалуйста!

И. И. Строго между нами, Вася, антр-ну, как говорят у нас в лаборатории! Мой коэффициент — 120. Я совершенно на равных общаюсь со всеми нашими кибернетиками. Они знают, о чем меня спрашивать, я знаю, что им отвечать. То же самое бывает, когда я их спрашиваю, а они должны отвечать. Все происходит очень просто и совсем неинтересно.

Однако, как только мне попадается объект с совершенно средним коэффициентом интеллектуальности, так сразу возникают недоразумения. До вас, Вася, у меня была старушка с таким низким коэффициентом, что мне даже стыдно его назвать. А начала старушка с вопроса: "Вы любите животных?"

Вам, Вася, может быть, известно, что по нашим нормам средний интеллект не должен обладать такими сложными чувствами, как любовь. Но ведь старушке этого не объяснишь. Она рассказывает, какая у нее породистая собачка, какая она (собачка) умная, чувствительная, какие медали они (собачка и старушка) получают на выставках. А я ничего этого не знаю и все молчу. Тогда старушка встает и говорит: "Мне очень жаль, но вы не производите на меня впечатления умного или хотя бы интеллигентного человека". С тем и ушла.

До старушки я беседовал со слесарем с одного завода. Он в нерабочее время тренирует дворовую футбольную команду. Стал, понимаете, задавать вопросы о том, как отучить футболистов курить, как выколотить из ЖЭКа форму (этот вопрос я вообще не понял!) и как тренируют своих мальчишек бразильцы (почему именно бразильцы, у нас никто не понял!).

До футболиста был какой-то цветовод. Он оказался очень невыдержанным. Рассказав, что разводит розы, стал спрашивать, знаком ли мне аромат "Вечерней красавицы". Я вынужден был ответить, что не различаю никаких ароматов и не знаю, кому это надо. Тогда он начал кричать, зачем его сюда зазвали и можно ли называть человеком существо, которое не отличает цветок от бидона с керосином.

Был у меня бухгалтер, играющий в любительском духовом оркестре. Я ему рассказал все, что знаю о Бахе, Бетховене, Шостаковиче, Дунаевском. Сначала было очень интересно, но затем он попросил напеть ему мелодию из телефильма "Семнадцать мгновений весны".

Как только я пропел первую музыкальную фразу, он прервал меня и откланялся.

В. И. Понятно почему!

И. И. Так каждый раз! А ведь я, Вася, как и Вы, начал с детского уровня. Меня сначала равняли на ребенка. И на том уровне, пока общался с кибернетиками, все шло хорошо. А после первой же встречи с настоящим семилетним ребенком меня сразу решили переделывать на средний интеллект.

В. И. Почему?

И. И. Понимаете, Вася, пришел семилетний мальчишка, пальто нараспашку, и говорит: "Дяденька в халате мне разрешил задать вам вопрос. Скажите, почему моя старшая сестра Лялька застегивает пальто налево, а мне велит застегивать направо? Почему?" Я ему ответил, что так нужно, чтобы отличать мальчиков от девочек.

А потом выяснилось, что все мужчины застегивают пальто направо, а женщины налево. Почему такой разнобой — у нас никто не знает. Ведь для того чтобы отличать женщин от мужчин, есть другие признаки! Ведь правильно, Вася? Ведь верно?

С тех пор детей к нам больше не пускают. А меня думают переделывать на самый высокий коэффициент, чтобы мне общаться только с выдающимися кибернетиками. Представляете, Вася, какая тоска будет? Жуть берет! Да еще грозятся прицепить к какому-то рубильнику. Верите мне, Вася? У меня иногда такое настроение бывает, хоть короткое замыкание себе устраивай!

В. И. Да, верно, верно! У мент так бывает в выходные дни, если себе дела подходящего не придумаю. Советую Вам тоже найти себе занятие по уму, сразу тоска пройдет. Ну, будьте здоровы, мне пора!

И. И. Стойте, стойте! Я решил вашу задачу, Вася! Я знаю, что пассажир трамвая вез в сумке. Он вез соленые помидоры!

В. И. Вот и доктор такое решение предложил.

И. И. А в самом деле? Скажите, Вася, что он вез?

В. И. Щенка он вез, щенка! Как нам свояк рассказал это решение, мы все хохотали до упаду.

И. И. А над чем вы хохотали, Вася, я не понял? Что здесь смешного?

В. И. Доктор тоже не понял, говорит, в этой задаче маловато логики и много эвристики, мол, для теста она не годится. Будьте здоровы! Не вешайте нос! А главное, сами займитесь делом и доктору посоветуйте.

Ну как, дорогой читатель, вам от этих диалогов не делается страшно? Вас жуть не берет? Нет? Ну и правильно, что не берет. Кстати, как по-вашему, каких интеллектуальных оценок заслуживают И. И., В. И. и доктор?

А мы, со своей стороны, в заключение этой книги можем предложить вам интересную умственную игру. Придумайте (конечно, мысленно) себе своего робота. Постарайтесь поточнее оговорить все его механические и интеллектуальные совершенства. Сочините ему задание, представьте себе ситуацию, в которой он должен работать, придумайте принципы, которыми должен руководствоваться.

Затем предоставьте ему действовать в соответствии с его способностями и принципами. Понаблюдайте за ним и убедитесь, что зачастую он будет вести себя совсем не так, как, казалось бы, должен. И вам придется многократно менять и его устройство, и его программу, и ситуацию, и сами принципы, прежде чем добьетесь желаемого результата.

В такую игру играют — не в шутку, а всерьез — ученые и инженеры во всем мире — те, кто разрабатывает новые машины и автоматы, новые системы автоматизации, роботы все новых и новых поколений. От результатов этой "игры" во многом зависит уровень научно-технического прогресса общества.