Знаменитость

Рисунки Н. Муратова

Очень горевал Сулейман, что ребята его не отличают. Да и за что? Учится он средне. Мускулов больших не нарастил. Скоро ему одиннадцать исполнится, а он даже на самолете ни разу не летал…

А кругом одни знаменитости живут. И в школе их полно. Алил вместе с папой в Москве побывал и по Кремлю расхаживал. Максуд в кружке юннатов какое-то открытие сделал. Шапи отправили в новую аульскую больницу и вырезали аппендицит. Везет же людям!..

Долго думал Сулейман, как бы ему тоже знаменитым стать. Не простое это дело. За что ни возьмись — обязательно тебя кто-то уже обогнал…

Что, если изобрести лекарство от головной боли?

Поздно. Кто-то уже изобрел — уж не человек ли по имени Пирамидон?

А может, взять мамин зонтик, приспособить его вместо парашюта и спрыгнуть с крыши кузницы?

Тоже поздно. Рыжий Гасан совершил такой подвиг еще в прошлом году.

Или — заболеть? Хорошо бы — заболеть! Ты лежишь в белой палате, а вокруг суетятся доктора, мама и бабушка пичкают тебя яблоками и персиками, каждый день ребята из школы прибегают: «Ну как, Сулейман? Красиво у вас здесь! А уколов ты не боишься?»

Нет, не удивишь сейчас товарищей болезнью! Надо было раньше о ней думать — когда Шапи еще аппендицит не вырезали!..

Совсем отчаялся Сулейман: не быть ему знаменитым! А тут вдруг купила ему мама книжку про цирк, и в той книжке рассказывалось, как один мальчик с помощью долгой тренировки стал «гуттаперчевым». Он делал со своим телом что хотел. Мог укусить локоть. Мог стоять на руках. Мог достать ногой попеременно то до левого, то до правого уха…

И только Сулейман прочел это, как его осенила счастливая мысль: он станет «гуттаперчевым» мальчиком!

Теперь после школы Сулейман не спешил на футбольное поле, где его товарищи без устали гоняли мяч. Вылазки в чужие огороды и на бахчи тоже его не прельщали. Все свое свободное время он отдавал тренировкам.

Четыре дня он тщетно старался укусить свой локоть. Но то ли руки у Сулеймана оказались чересчур длинными, то ли зубы слишком короткими, — выполнить это упражнение не удалось.

Опечалился он. Но, может, со вторым упражнением повезет больше?

Прежде всего, надо было найти место для тренировок. Сулейман выбрал старый сарай, что стоял за домом. Почему сарай? Во-первых, боялся, что в саду бабушка его увидит. Во-вторых, надо же куда-то для равновесия ногами упираться? А в сарае это удобно.

Поставил Сулейман руки на землю, оттолкнулся ногами, подбросил их вверх и со всего размаха опустил на стену сарая…

Трр-рр-ах! — это лопнула прогнившая доска. Ноги Сулеймана проскочили в образовавшуюся дыру и намертво застряли там, словно схваченные тисками. Теперь он просто-напросто висел вниз головой.

Сулейман терпел пять минут, десять, наконец не выдержал и закричал:

— Бабушка! Бабушка! — сначала тихо, а лотом громче. — Бабуш-ка! Ба-буш-ка!

В саду было тихо.

— Баааа-буш-каааа! — заорал Сулейман, чувствуя, что ноги сводит острой судорогой.

Послышались быстрые шаги — это бабушка вышла из дома. Она подошла к сараю и остановилась в оцепенении. Что такое, почему из дырки торчат ноги Сулеймана?

А ноги Сулеймана она узнала по ботинкам, измочаленным в беспрестанных футбольных сражениях.

— О аллах, — запричитала она, не в силах оторвать взгляда от лопнувшей подметки, — во что этот гяур превратил новые ботинки!

Потом, опомнившись, воскликнула:

— Боже мой, Сулейман, где твоя голова?

— В сарае! — заверещал Сулейман. — Ой, бабушка, умираю! Быстрей раздвинь доски!

Бабушка раздвинула доски, и Сулейман брякнулся на землю.

— Косточки целы? — жалобно спросила бабушка.

— Целы, — ответил Сулейман, разглядывая длинные царапины на ногах.

— А штаны порвал! — вскрикнула бабушка. В голосе ее почти не ощущалось злости. Больше было ликования. Казалось, она даже гордится тем, что сумела разглядеть такую маленькую дырочку на штанах внука. — Смотрите, люди! — Бабушка обернулась к деревьям, словно приглашая их разделить ее горе и обиду. — Одежда горит на моем внуке! Ботинки горят! Штаны горят! А разве это даром достается? О аллах, обрати гнев свой против футбола!

Бабушка еще долго жаловалась аллаху на недочеты сегодняшнего мира, а это означало, что папе и маме она жаловаться не будет.

Неудача не обескуражила Сулеймана. На следующий день он снова взялся за тренировку. Теперь у него остался последний шанс — надо научиться доставать ногой до уха!

За сараем была полянка. Вот тут Сулейман и принялся упражняться.

Он уселся на землю, взял правую ногу двумя руками и потянул ее к левому уху. Раз попробовал, еще раз, — не гнется нога, хоть ты что!

«Может, ее насильно надо гнуть?» — подумал Сулейман.

Нажал посильнее. Всего капельку и не хватает, чтобы большой палец прикоснулся к уху!

Даже вспотел Сулейман. А тренироваться надо — без тренировки «гуттаперчевым» мальчиком не станешь — это уж точно!

Посидел, отдохнул и снова за ногу взялся. И, может быть, на сотый раз косточки смягчились, и Сулейману удалось достать правой ногой до левого уха. Он себе не поверил: удача!..

Еле дождался Сулейман завтрашнего дня. Раньше всех в школу прибежал. Сидит и смотрит на дверь: когда же товарищи появятся?

Вот наконец появился Алил. За ним — Максуд. А тут и Шапи подоспел — про него в рассказе тоже говорилось, это у него в местной больнице аппендицит вырезали.

В общем, все знаменитости третьего «б» собрались.

— Здорово, ребята! — сказал Сулейман.

— Здорово, — недружно ответили знаменитости.

— А вот я спросить у вас хотел, — начал Сулейман, — кто может достать правой ногой до левого уха?

Алил, Максуд и Шапи так и застыли. Лица у них были растерянные. Сулейман торжествовал: что, задал я вам задачку?

Но вот Алил бросил портфель на парту, присел около учительского стола и стал тянуть правую ногу, загибая ее к левому уху.

— Давай, давай! — подбадривали его Максуд и Шапи. — Еще немного!..

Алил задыхался. На лбу его выступил пот.

— Больше не могу, — сказал он, вздыхая и поднимаясь на ноги.

— Я говорил, слабо! — усмехнулся Сулейман. — Чтобы так сделать, год тренироваться надо!

— Ничего, — сказал Максуд, — мы и без тренировок это осилим. — Он шлепнулся на пол и, выпучив глаза, потянул свою ногу вверх.

— Давай, давай! — болели за него Алил и Шапи. — Ну, капельку еще!

Максуд был красный, как кумачовый плакат со словами «Добро пожаловать!», что вывешен у ворот школы. Потом он стал лиловым, как осенняя слива.

— Уже близко! — радовался Алил. — Нажимай, Максуд! Не жалей свою ногу!

— Я не жалею, — прохрипел Максуд.

Остался какой-нибудь сантиметр, и он добился бы удачи. Но этот сантиметр был роковым — Максуд с ним не справился.

— Не выйдет, — отчаявшись, сказал он. — Живот мешает. Если б я утром галушек не поел — вышло бы!..

— Теперь моя очередь! — разгорелся Шапи. — Глядите, ребята!

— Ну, глядим, — лениво сказал Сулейман. — Думаешь, если тебе аппендицит вырезали, так ты ногой до уха дотянешь?!

— Достану! — Шапи сел на пол. — Умру, а достану!

Он схватил свою ногу и стал тянуть ее с таким ожесточением, будто имел дело со смертельным врагом.

— Э-ээ! — напрягался он.

Алил и Максуд не выдержали, запрыгали вокруг Шапи, крича:

— Жми! Дави! Тяни!

Потом Максуд наклонился к Шапи и сказал:

— Если дотянешь, я тебе яблоко отдам, которое мне мама на завтрак положила!

Шапи остановился.

— Правда, отдашь?

— Честное-пречестное! — обещал Максуд.

— Ладно, — сказал Шапи и с новыми силами стал тянуть ногу к уху.

И он дотянулся — видно, Максудово яблоко ему помогло.

Сулейман опустил голову. Как же так, выходит, чтобы быть «гуттаперчевым» мальчиком — не обязательно тренироваться? Шапи ведь не тренировался…

Он взял себя в руки. Не надо падать духом, еще не известно, кто кого. Он поднял голову, встретился глазами с Шапи и сказал как можно спокойнее:

— Подумаешь, достал! Я так тыщу раз могу! — Он быстро уселся на пол и трижды коснулся правой ногой левого уха. — Видел? А ты попробуй достать правой ногой до правого уха!

— Скажешь, у тебя получится? — спросил Шапи.

— Получится! — не отступал Сулейман. — Глядите, ребята…

Он глубоко вздохнул, потом взялся за ногу. К правому уху она шла неохотно. Не зря, видно, в той книге про цирк говорилось, что достать правой ногой левое ухо легче, чем правое…

А Максуд между тем отдал яблоко Шапи, и тот принялся громко грызть его. Он грыз и выжидающе глядел на Сулеймана, готовясь в следующую секунду закричать что-нибудь обидное.

«Назло вам всем достану!» — подумал Сулейман и что есть силы рванул ногу вверх.

И тут в животе у него раздалось: брээ-э-эк!

Ребята замерли. Лица у них побледнели. Сулейман заметил перемену в товарищах и побледнел сам.

— Что там у тебя в животе брэкнуло? — тихо и настороженно произнес Алил.

Шапи почесал затылок.

— Кишка у него брэкнула, — он. — Точно — кишка!

Хирургическая операция по удалению аппендицита не прошла для него бесследно. За время пребывания в больнице он набрался медицинских знаний.

— Ты думаешь, кишка? — спросил Максуд, глядя на Шапи с почтением.

Шапи важно кивнул головой, будто врач у постели больного.

— Кишка! — Он с жалостью поглядел на Сулеймана. — Теперь тебя в больницу повезут, живот разрежут и будут сшивать кишку… А знаешь, надо очень следить, чтобы хирург вынул все инструменты из раны. Бывает — не вынимают. Ходит человек, а у него в животе инструменты гремят. Смехота!

Но Сулейману не было смешно. В груди у него похолодело. Он попытался встать, и вдруг почувствовал, что ноги стали ватными, неустойчивыми.

— Сулейман, у тебя живот болит? — спросил Алил.

— Болит. Жутко болит!

Сулейману действительно казалось, что живот его разрывается на части. И не только живот — болело и ныло все тело!

— Ой! — вырвалось у него.

В этот момент дверь распахнулась и на пороге появился Гасан, который в прошлом году прыгал с кузницы, используя мамин зонтик в качестве парашюта.

— Что с тобой? — спросил он у Сулеймана.

— Кишка лопнула, — объяснил Шапи.

Глаза у Гасана изумленно блеснули.

— Эй, ребята? — заорал он, высунувшись в коридор. — Сулейман умирает! У него кишка лопнула!

Через секунду около Сулеймана был весь третий «б». Ребята смотрели на прилипшего к полу больного с жалостью и интересом. Кто-то предложил ему яблоко. Кто-то сунул в руку кусок свежего овечьего сыра.

Наконец-то Сулейман стал знаменитостью! Он так мечтал об этом! Он переплюнул всех — Алила, Максуда, Шапи и Гасана!

Но, честно говоря, это сейчас не радовало его. Наоборот. Ему до смерти не хотелось ложиться в больницу. Ему было до слез жалко кишку, которая лопнула, — чем ее теперь заменить? Кишка, как и ботинки со штанами, даром не дается!..

«И зачем я взялся за эти глупые упражнения? — думал Сулейман, прислушиваясь к зловещей тишине в животе. — Какая польза была от того, что я достал бы правой ногой до правого уха?»

Затренькал звонок, возвещая начало уроков. В класс вошел учитель, Гамзат Даудо-вич, и ребята бросились по местам. Лишь Сулейман, бледный, как стена, с каплями холодного пота на лице, продолжал сидеть на полу.

— А ну, вставай, Сулейман! — сказал учитель. — Садись за парту.

— Он не может! — хором ответил класс. — У него кишка лопнула.

Шапи встал, приосанился и пустился в объяснения:

— Он хотел правой ногой до правого уха дотянуться. Закрутил какую-то важную кишку, а она — брэ-эк! — и оборвалась…

Гамзат Даудович шагнул к Сулейману. Он наклонился и быстрым движением руки пощупал живот больного.

— А кишка-то — вот она! — смеясь, сказал он и поднял над головой обрывки лопнувшего пояса Сулеймана. — Вставай, а то, сидя на холодном полу, действительно заболеешь…

Сулейман в одно мгновенье был на ногах. Как хорошо, что он жив и здоров!

Он стал прежним — просто Сулейманом. Не очень везучим, далеко не первым учеником в классе, но все-таки — с целой кишкой!

Без печали простился Сулейман со своей неожиданной славой. Такая ему была не нужна. А другой — хотелось! Впереди у него много времени — он станет отличником, нарастит большие мускулы и даже на самолете полетит! А раз так — горевать нечего!..

^{_{Перевел с лакского Цезарь Голодный}}