Знаменитые римляне

Гай Юлий Цезарь

Гай Юлий Цезарь принадлежал к знатному патрицианскому роду Юлиев. Говорили, что основателем этого рода считался сын Энея, внук самой богини Венеры. Сородичи Аврели, матери Гая, гордились тем, что их родоначальником был один из первых римских царей Анк Марций.

Гай Юлий Цезарь родился в тот год, когда Марий отразил нашествие тевтонов и кимвров. Тетка Цезаря Юлия была женой этого великого полководца. Юному Гаю было всего 16 лет, когда его женили на дочери Корнелия Цинне, ближайшего сподвижника Мария. Знатное родство сулило юноше блестящую карьеру. Но приход к власти Суллы положил конец и жизни, и могуществу влиятельных покровителей Цезаря.

Сулла потребовал, чтобы Цезарь развелся с супругой, а когда тот отказался, диктатор отобрал у него приданое жены и лишил отцовского наследства.

Гнев Суллы угрожал жизни дерзкого юноши, и Цезарю пришлось скрываться, меняя каждую ночь свое убежище. Среди знакомых Цезаря нашлись люди, близкие к Сулле, которые уговорили диктатора не обрекать его на смерть. Говорят, что Сулла назвал этих людей глупцами; «они не понимают, что в мальчишке сидит сотня Мариев», — сказал он, но все-таки пощадил юношу. Когда слова Суллы передали Цезарю, тот немедленно уехал из Италии.

В Малой Азии Цезарь некоторое время служил в римской армии. Недалеко от Милета он попал в плен к пиратам, хозяйничавшим на море и на многих островах. Пираты потребовали с него выкуп в 20 талантов.

— Недорого же вы меня цените, — рассмеялся Цезарь, и предложил им 50 талантов за свое освобождение.

183 Разослав своих спутников собирать деньги для выкупа, Цезарь остался с другом и двумя слугами у пиратов, где и провел более двух месяцев. Нисколько не опасаясь разбойников, во власти которых он находился, Цезарь вел себя так, будто они были его телохранителями. Ложась спать, он запрещал им шуметь и распевать песни, участвовал в их гимнастических упражнениях, читал им свои речи и стихи. Так как его сочинения не вызывали у пиратов восторгов, то он бранил их, называя дикарями и обещая распять на кресте. Эти слова казались разбойникам смешными, и они не раз удивлялись веселому характеру пленника.

Но оказалось, что слова Цезаря не были пустой угрозой. Как только доставили 50 талантов и пираты, получив их, вернули ему свободу, Цезарь снарядил несколько военных кораблей и погнался за своими обидчиками. Он застал их врасплох возле того острова Фармакуссы, где держали его в плену, и переловил почти всех. Выплаченные им деньги Цезарь отобрал, а разбойников приказал распять без суда, не дожидаясь решения римских властей. Впоследствии придворные льстецы превозносили доброту Цезаря, который, чтобы облегчить страдания приговоренных, распорядился сперва их удавить, а потом распять.

Суллы уже не было в живых, но возвращаться в Рим Цезарь все еще не решался. Тогда он отправился на остров Родос, чтобы изучить там искусство красноречия. (В тогдашнем Риме успеха в политике мог добиться лишь тот, кто блестяще выступал в суде или Народном Собрании.) Продолжая мечтать о политической карьере, Цезарь провел на Родосе больше года, занимаясь у знаменитого Аполлония Молона, обучавшего ораторскому искусству самого Цицерона. Упорный труд дал хорошие результаты: современники восхищались блестящим красноречием Цезаря, и даже Цицерон признавал его речи остроумными, краткими и выразительными. Тщательный отбор слов, изящное построение фраз придавали выступлениям Цезаря особую торжественность. Его успеху способствовали также прекрасный звонкий голос и выразительная жестикуляция.

В Риме после смерти Суллы противники установленного им режима подняли восстание, и Цезарь счел этот момент благоприятным для своего возвращения. По совету матери он не принял участия в восстании, которое, как она предсказала, закончилось поражением.

Цезарь быстро завоевал любовь народа, смело привлекая к суду влиятельных друзей умершего диктатора. Стремясь к популярности, он был со всеми приветлив и ласков, охотно устраивал богатые приемы и угощения, не жалея денег.

Поведение Цезаря почти ни у кого не вызывало подозрений. Никто не догадывался, что этот человек неспроста растрачивает свое состояние, что на уме у него далеко идущие политические замыслы. Цезарь так ловко умел прикидываться пустым франтом, стремящимся лишь к внешнему успеху, что даже самые проницательные из его противников были сбиты с толку. «Когда я вижу, — говорил Цицерон, — его щегольскую прическу, так что и голову он почесывает только одним пальцем, чтобы не растрепать ее, я не могу поверить, чтобы такой человек мог замышлять ниспровержение республики». Первый раз Цезарь выступил на форуме на похоронах своей тетки, вдовы Мария, объявленного Суллой врагом отечества. Цезарь не только осмелился дать высокую оценку деятельности великого римского полководца, но и приказал нести за гробом статуи Мария, которых народ не видел с того самого дня, как Сулла захватил власть. Аристократы, поддерживавшие Суллу, были возмущены поступком Цезаря, но народ приветствовал его. Это побудило Цезаря выставить в центре Рима на Капитолии позолоченные статуи Мария. Надписи на них рассказывали о прославленных, но несправедливо забытых победах. Сенат был всерьез обеспокоен возрождением народной партии популяров и тем, что «Цезарь уже не подкапывается под республику, а наступает на нее с осадными орудиями», — как выразился один из сенаторов. Более 100 лет никто из предков Цезаря не занимал высокого положения в государстве. По римским законам гражданин, прежде чем стать консулом, должен был последовательно пройти все предшествующие республиканские должности: квестора, эдила, претора. После каждой должности полагалось провести не меньше года в провинции в качестве наместника или представителя Рима. Мало кому удавалось добиться места консула, так как их было всего два; чтобы пройти на каждую из выборных должностей, требовалось истратить огромные деньги на подкуп избирателей. Цезарь не жалел средств, стремясь занять почетное положение в республике. Казалось, что он слишком дорого собирается заплатить за пустую славу, но на деле он добился великих возможностей сравнительно небольшой ценой. Прежде чем получить первую должность, Юлий Цезарь издержал на пиры и угощения больше 1000 талантов, большую часть которых он взял взаймы. К этому времени относится его сближение с победителем Спартака богачом Крассом, поддерживавшим Цезаря деньгами, надеясь с его помощью одолеть Помпея, с которым он соперничал со времени их совместного консульства.

Выбранный квестором, Цезарь служил в Испании, а затем, вернувшись в Рим, выставил свою кандидатуру на должность эдила. Большие средства истратил Гай Юлий на ремонт и украшение знаменитой Аппиевой дороги, ведшей из Рима в Капую, но еще больше он прославился устройством зрелищ для народа. Так, однажды во время празднеств он выставил одновременно 320 пар гладиаторов.

В обязанности эдилов входило украшение города, а также устройство игр и зрелищ. Цезарь украсил не только форум — место собраний римских граждан, но также и Капитолийский холм, где он построил портики и выставил для всеобщего обозрения свои великолепные коллекции. Цезарь попытался добиться звания Великого понти-, -' фика — самой высокой жреческой должности в Риме. В это время жрецов, подобно другим магистратам, избирало Народное Собрание, и единственным отличием было то, что они выбирались не на срок, а пожизненно. Должность Великого понтифика имела не только религиозное, но и большое политическое значение, так как понтифики ведали календарем, завещаниями, ведением государственной летописи и списками должностных лиц. Соперниками Цезаря являлись виднейшие сенаторы, руководители аристократической партии оптиматов. Выступить против них было большой дерзостью, и вся надежда Цезаря была на поддержку городской бедноты. Говорят, что в день выборов, уходя в Народное Собрание, Гай сказал матери: «Сегодня ты увидишь меня или Великим понтификом, или изгнанником!» Успех Цезаря на выборах был столь бесспорен, что оптиматы пришли в ужас и решили любыми средствами, препятствовать дальнейшему продвижению этого опасного человека.

В этот год был раскрыт заговор Катилины. Сам Катилина бежал в Этрурию, а его сторонники в Риме, обвиненные в изменнических сношениях с галлами, сознались в своем преступлении, и вопрос об их судьбе должен был решаться в сенате. При допросах выяснилось, что Красс и Цезарь более двух лет поддерживали тайную связь с Катилиной, рассчитывая с его помощью добиться неограниченной власти в республике.

Но богатый Красс испугался смелых планов Катилины, обещавшего своим сторонникам отмену долгов и раздел имущества богачей, отступился от заговорщиков и передал консулу Цицерону обличающие их документы. Цезарь, которого народ считал своим защитником, занимавший к тому же высокую должность Великого понтифика, был слишком популярен, чтобы Цицерон, несмотря на неопровержимые улики, решился обвинить его в участии в заговоре. Консул был уверен, что ради собственной безопасности Цезарь не станет вмешиваться, когда сенат будет решать судьбу заговорщиков. Однако у Цезаря хватило ума и мужества не молчать, когда сенаторы осуждали на смерть его бывших товарищей. Народ не простил бы ему, если бы он не заступился за людей, которые осмелились подняться против засилья богачей и аристократов. Цезарь произнес великолепную речь. Он делал вид, что беспокоится не о заговорщиках, а о сенаторах, которые чересчур крутыми мерами могут привести к взрыву народного возмущения. Цезарь надеялся запугать сенаторов и убедить их сохранить жизнь заговорщикам. Он говорил, что по закону осужденные имеют право обратиться к Народному Собранию, а ни один из сенаторов не захотел бы, чтобы этот вопрос решался беднотой на улицах и площадях Рима. Цезарь предлагал ограничиться тем, чтобы, конфисковав у заговорщиков имущество, подвергнуть их заключению в разных городах Италии. Речь Цезаря убедила многих, но сенат все-таки осудил сторонников Катилины на смерть. При выходе из сената толпа молодых аристократов набросилась на Цезаря с обнаженными мечами, и ему лишь с трудом удалось спастись. Но зато он сохранил, что казалось ему в это время главным, доверие простого народа. Через несколько дней, когда Гай дольше обычного задержался на заседании сената, беднота заподозрила, что сенат арестовал его. Огромная толпа, собравшись у здания, с криком требовала, чтобы Цезаря немедленно отпустили. На следующий год — Цезарь занимал в Риме должность претора — высшего судьи и заместителя консула. Привлекая к суду вождей аристократической партии, Гай Юлий до того разгневал сенаторов, что те отстранили его от должности. Однако это вызвало волнение среди простого народа, и решение сената пришлось отменить. Более того, чтобы привлечь на свою сторону бедноту и приуменьшить ее любовь к «единственному заступнику» Цезарю, один из вождей аристократов сенатор Катон провел закон об увеличении числа бедняков, получающих продовольственное вспомоществование от государства. После исполнения должности претора Цезарь был назначен наместником провинции Испании, где он надеялся обогатиться и расплатиться с неотложными долгами. Однако враги Цезаря решили не допустить его в Испанию. По их наущению толпа кредиторов окружила Цезаря и грозила не выпустить его из Рима, пока он не возвратит им деньги. Гаю Юлию Цезарю пришлось снова прибегнуть к помощи Красса, который освободил его, дав ему возможность выехать в провинцию.

Рассказывают, что, когда, удрученный этими неприятностями, Цезарь со своими слугами проезжал бедный городок в Галлии, кто-то из свиты, желая развеселить полководца, смеясь спросил его: «Неужели здесь, в этой глуши, люди тоже борются за власть, затевают интриги и завидуют друг другу?»

«Конечно, — ответил Цезарь. — Но я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме!»

Это было не единственное доказательство тщеславия и честолюбия Цезаря. Однажды, уже в Испании, читая книгу об Александре Македонском, он вдруг заплакал.

«Что случилось?» — спросили приближенные.

«Александр в мои годы покорил много стран, — сказал Цезарь, — а я не совершил еще ни одного великого подвига».

В Испании Цезарь впервые понял, что неограниченной власти, к которой он так стремился, можно скорее добиться, опираясь на преданное ему войско, чем на городскую бедноту Рима. Целью своего пребывания в провинции он считал прежде всего обогащение и создание верной ему армии. Помимо двадцати когорт, которые уже были в Испании, Гай набрал еще десять, доведя таким образом свое войско до трех легионов. Затем Цезарь предпринял завоевание западных областей Испании вплоть до Атлантики. Обитавшие здесь племена лузитанов сохраняли еще свою независимость. Учитывая военное превосходство римлян, они старались задобрить Цезаря тщательным исполнением всех его распоряжений. При приближении римских войск некоторые города сами отворяли ворота, но Цезарь искал не покорности, а денег. Заняв город, полководец сразу же отдавал его на разграбление. Некоторые города он спас от разрушения, взяв с них за это огромный выкуп. За один год пребывания в Испании Цезарь нажил изрядное состояние. Солдаты, довольные щедростью полководца, провозгласили Цезаря императором.

Однако от триумфа Цезарю пришлось на этот раз отказаться. Он торопился в Рим, чтобы выставить свою кандидатуру в консулы на следующий год. Так как желающие получить триумф должны были ждать за пределами городской черты, Цезарь решил отказаться от него, но не терять право добиваться должности консула.

Несмотря на сопротивление партии сената, Цезарь был избран консулом. Вторым консулом выбрали непримиримого аристократа Марка Бибула. Знать постаралась сразу ослабить значение победы Цезаря. Сенат принял постановление, чтобы консулов этого года не назначали наместниками в провинции, а дали бы им малозначительные и невыгодные должности заведование государственными лесами и пастбищами. Цезарь понимал, что одному ему не справиться с сенатом. Возобновив дружбу с Крассом, Цезарь привлек к их союзу и прославленного полководца Помпея. Хотя Красе и Помпей вот уже десять лет были соперниками и не любили друг друга, Цезарь сумел их примирить. Он убедил их, что, бессильные в одиночку, они смогут общими силами добиваться любых решений как от сената, так и от Народного Собрания. Помпей надеялся, что союз с Крассом и Цезарем поможет ему добиться утверждения всех распоряжений на Востоке и награждения его солдат-ветеранов. Поэтому он охотно вошел в союз с Цезарем и даже породнился с ним, женившись на его дочери Юлии. Союз — «триумвират» вначале был тайным. Но, когда сенат продолжал противодействовать всем предложениям Цезаря — раздаче хлеба, основанию колоний и т. д., он вышел на форум вместе с Крассом и Помпеем и просил друзей помочь расправиться с теми, кто с оружием в руках мешает провести законы, нужные народу. Оба обещали помощь, а Помпей к тому же добавил, что против поднявших меч он тоже пойдет с мечом и щитом. Вскоре после этого Помпей с вооруженными людьми занял форум и таким образом добился утверждения угодных ему и Цезарю законов. Распоряжения, которые он сделал во время Восточного похода, были утверждены, ветераны получили обещанную землю, Цезарю же, во изменение первоначального решения, отводилась после консульства провинция Галлия и командование стоящими там 4 легионами. Второй консул Марк Бибул пытался было сорвать принятие новых законов, ссылаясь на неблагоприятное небесное знамение, но Цезарь прогнал его с форума. На следующий день Бибул заявил протест в сенате, но никто не осмелился поддержать его, опасаясь гнева триумвиров. Это привело Бибула в такое отчаяние, что он заперся у себя дома и не выходил до самого конца своего консульства. С тех пор Цезарь решал все дела по собственному усмотрению, и некоторые шутники стали, указывая дату, писать не «год консульства Цезаря и Бибула», а «год консульства Юлия и Цезаря». У римлян в эпоху республики не было понятия эры, то есть отсчета времени от какого-либо события, год которого принимается за начало летоисчисления. Каждый год обозначали именами двух консулов, правивших в Риме. Приведенная шутка основана на том, что Юлий и Цезарь — два имени (родовое и фамильное) одного лица.

Когда закончился этот страшный для многих сенаторов год консульства Цезаря, он отправился в отведенную ему провинцию Галлию. Богатые возможности этой страны казались ему залогом будущих триумфов. Народное Собрание дало ему в управление Предальпийскую Галлию по обе стороны реки По, расположенную так близко от Рима, что, находясь там, Цезарь по-прежнему влиял на ход событий в столице. По предложению Помпея Цезарю было поручено также управление Нарбонской Галлией, которую называли просто провинцией. Эта плодородная полоса побережья вдоль Средиземного моря от Италии до Испании, с центром в городе Нарбон, находилась южнее «лохматой Галлии», еще не подчиненной Римом. Так называли свободную Галлию римляне, потому что жители ее не стригли волос и ходили лохматыми, как звери. Населяли «лохматую Галлию» многочисленные племена, враждовавшие между собой. Эти племена сильно отличались друг от друга. Самые дикие — белги жили на севере между реками Сеной и Рейном. Они не вели торговли с римскими купцами, у них не было влиятельных богачей, а вожди племен подчинялись Народному собранию, состоявшему из мужчин, способных носить оружие. Совсем иначе жили ближайшие соседи провинции — эдуи и арверны. Римские купцы вели с этими племенами оживленную торговлю, покупая за бесценок медь, золото, а также обращенных за долги в рабство галльских бедняков. Местная знать лишила власти старинных племенных вождей, и собрания воинов не имели у этих народов прежнего значения. Все это вызывало недовольство и волнения среди бедняков. Народ добивался отмены долгового рабства, справедливого раздела земли и восстановления демократических порядков. К движению народа присоединились и некоторые племенные вожди. Они с горечью видели, что галлы, еще недавно державшие в страхе соседей, вынуждены теперь платить дань пришельцам из-за Рейна — германцам. Вождю одного из германских племен Ариовисту удалось укрепиться на западном берегу Рейна, и теперь всей Галлии угрожало германское нашествие. Перед лицом опасности необходимо было объединить разрозненные племена галлов и провести внутренние реформы, чтобы облегчить положение бедноты и сплотить население для защиты родины. Вожди народной партии заключили союз с гельветами — сильным и воинственным племенем восточной Галлии, населявшим альпийские области вокруг Женевского озера. Их уговорили переселиться на плодородные земли Запада, где они должны были вступить в борьбу с Ариовистом и приостановить германское нашествие. Гельветы сожгли свои города и села, которых, как говорят, было больше четырехсот, и двинулись в путь с женами и детьми. Однако знать в Галлии была недовольна подготавливающимся переселением, так как боялась, что приход гельветов усилит народную партию и приведет к установлению старинных демократических порядков, которые еще сохранились у этого племени.

Едва Цезарь (весной 58 г. до н. э.) прибыл в Нарбонскую Галлию, как к нему явилась депутация знатных эдуев с просьбой воспрепятствовать переселению гельветов. Цезарь еще в Италии изучил положение в Галлии и знал, что в борьбе за нее у римлян будут два соперника — гельветы и германцы. Посольство эдуев пришло как нельзя более кстати: представился повод для военного вторжения в Галлию, а главное, возможность сокрушить врагов поодиночке. Переселение началось в противовес наступлению германцев, а значит, Ариовист не станет заступаться за гельветов, когда Цезарь попытается использовать удобный момент и уничтожить одного из главных соперников.

По слухам, гельветов насчитывалось более 300 тыс., и примерно четверть от этого числа составляли воины. У Цезаря были все основания увеличить свою армию, и в дополнение к своим 4 легионам он спешно набрал в Предальпийской Галлии еще два.

Гельветы, боясь вступать в борьбу с Римом, просили у Цезаря разрешения закончить начатое переселение. Однако наместник отказал им: ему нужен был предлог для увеличения своей армии, и мирный исход переговоров его не устраивал. Вскоре, убедившись, что переселение гельветов на Запад продолжается, Цезарь начал их преследовать. Гельветы уклонялись от решающего сражения, а сочувствующая им часть галлов задерживала поставку обещанного Цезарю провианта. Положение римлян стало критическим, так как продовольствия оставалось только на два дня. Прекратив преследование, Цезарь повел свои войска на Запад, где, как он знал, в городах племени эдуев было запасено много продуктов. Увидев, что Цезарь отходит, гельветы уверились в своей силе и, погнавшись за римлянами, напали на них в окрестностях столицы эдуев города Бибракте. Разыгралось сражение, в котором превосходство римской тактики и оружия обеспечили римлянам победу. Полудикие гельветы, обремененные к тому же большим обозом, отступили, понеся огромные потери. Цезарь приказал гельветам вернуться в оставленные ими области, опасаясь, как бы германцы не захватили опустевшие земли.

После победы над гельветами к Цезарю явились депутации почти всех народов восточной Галлии и стали настойчиво просить его помочь отразить нашествие германцев. Теперь, когда не было надежды на помощь гельветов, страх перед дикими и жестокими германцами объединил все население Галлии. Цезарь понял, что, если он не хочет потерять завоеванное с таким трудом положение в Галлии, ему не миновать столкновения с вождем германцев Ариовистом.

Предлог для войны с Ариовистом найти было легко. Цезарь предложил предводителю германцев освободить союзников Рима эдуев от дани и явиться к нему для переговоров. «Если мне понадобится Цезарь, — ответил гордый германец — я к нему тогда и пойду. Если же я нужен Цезарю, пусть придет ко мне. Чем беспокоиться об участи эдуев, завоеванных германцами, не лучше ли Цезарю освободить от дани тех галлов, которых покорили римляне».

Этот ответ заставил Цезаря ускорить подготовку к войне. Прежде всего встала задача обеспечить снабжение армии. Ариовист зашел в тыл римлянам и перерезал дорогу, по которой они подвозили продовольствие. В лагере Цезаря возникло уныние. Юноши из знатных семей, занимавшие в римской армии командные должности и отправившиеся с Цезарем в Галлию в надежде разбогатеть, были особенно недовольны. Цезарь предложил им отправиться по домам. «Я, — сказал он, — не думаю, что германцы Ариовиста сильней кимвров и тевтонов, а себя не считаю полководцем хуже Мария». Трусы были изгнаны, и боевой дух армии восстановлен.

Цезарь решился на смелый шаг, разделив свою армию и послав в тыл врага два легиона, которые отрезали германцев от земель, откуда к ним поступали продовольствие и подкрепления. Ариовист напал на стоявшие у него в тылу легионы, но хорошо организовавшие оборону римляне устояли. Когда же подошли основные силы Цезаря, германцы были разбиты. Цезарь преследовал противника до Рейна. Сам Ариовист спасся, но значительная часть его войска погибла во время бегства и переправы.

Оставив командование армией своему помощнику Лабиену, Цезарь отправился зимой (58–57 гг. до н. э.) в Предальпийскую Галлию, куда съехались многие политические деятели Рима. Каждому Цезарь охотно давал или обещал все, что бы у него ни попросили. Лучшим применением захваченных у неприятеля средств Цезарь считал подкуп влиятельных сограждан. Вскоре, однако, тревожные вести заставили его снова возвратиться за Альпы.

Среди галльских вождей были люди, мечтавшие объединить страну и создать независимое галльское государство. Теперь, когда гельветы были разбиты, а германцы отброшены за Рейн, Рим стал главной угрозой независимости страны. Последней надеждой галльского народа были обитавшие севернее реки Сены многочисленные племена белгов. Понимая, что римляне неминуемо двинутся в их страну, эти дикие свободолюбивые народы объединились и создали огромное по тем временам войско. Увеличив армию еще на 2 легиона, Цезарь, не дожидаясь нападения белгов, форсировал Сену и повел своих легионеров на север.

Главной заботой Цезаря было расположить свои войска так, чтобы белги не смогли перерезать дороги и помешать римлянам подвозить подкрепления и продовольствие из провинции. Когда появилась огромная армия белгов (по словам перебежчиков их было больше 300 тыс.), Цезарь заперся в укрепленном лагере, уклонившись от сражения. Враг попытался захватить римский лагерь, но не смог преодолеть глубокие и широкие рвы, валы и частоколы. Не удалось им также захватить дорогу, по которой, в лагерь Цезаря подвозили провиант. Вскоре, испытывая голод, племена противника начали расходиться. Окрестности были опустошены, а наладить регулярную доставку собираемого по всей стране продовольствия белги не могли. Вожди племен пообещали друг другу помощь на случай, если римляне вторгнутся в их земли, и отпустили свои армии по домам. Почти без кровопролития Цезарю удалось разделить самый воинственный народ Галлии на части, и теперь покорение их было только вопросом времени.

На первых порах Цезарь даже не поверил в свой успех и, подозревая военную хитрость, боялся начать преследование отступающих. Когда же легионы, наконец, двинулись на север, часть белгов сразу перешла на сторону римлян. Только восточные племена оказали сопротивление. Но судьба их была предрешена, ибо теперь на стороне римлян было не только военное, но и численное превосходство. Цезарь осадил их города и заставил сложить оружие. Война на севере Галлии продолжалась еще целый год, и случалось, что римлянам приходилось плохо. Однажды, опрокинув римскую конницу, белги окружили 2 легиона и перебили всех командиров. Цезарь, схватив щит, бросился вперед и через ряды сражающихся пробился к окруженным. Увидев угрожающую их полководцу опасность, воины наиболее преданного Цезарю десятого легиона ринулись за ним. Если бы не этот порыв, едва ли кто-либо из окруженных уцелел. К концу года покорение Бельгии закончилось. Из 60 тыс. продолжавших сопротивление уцелело, как полагал Цезарь, не больше 500, а из нескольких сот их вождей лишь трое. Независимость сохранили только самые северные племена, жившие в устьях рек Рейна и Шельды.

Вторую зиму своего проконсульства (57–56 гг. до н. э.) Цезарь провел в Предальпийской Галлии. Из Рима поступали тревожные вести. В отсутствие Цезаря отношения между Крассом и Помпеем снова ухудшились, и враждебная триумвирату старая знать не преминула использовать это. Чтобы укрепить положение тройственного союза, нужно было поразить воображение римлян успехами, достигнутыми победоносными триумвирами. Римские рабовладельцы жаждали новых завоеваний: привыкшие к роскошной жизни, они наделали за последние годы долги, рассчитывая на богатства азиатских провинций. Однако хищническая эксплуатация разорила славившуюся своими несметными богатствами Азию. В Риме стало не хватать денег, и все громче стали раздаваться голоса, требовавшие новых захватов.

Первые успехи Цезаря не давали еще оснований утверждать, что вдвое превышавшая Италию по территории и не уступавшая ей по населению Галлия покорена окончательно. Однако Цезарь решил использовать настроение римлян и немедленно объявить о завоевании Галлии. Это был как раз тот случай, которого он ждал так долго и с таким нетерпением. Наконец-то Цезарь мог опередить соперников и выдвинуться на первое место в триумвирате.

Упускать момент было нельзя. Цезаря не смущало, что нога римского солдата еще не ступала в западную Галлию, что южная Галлия — Аквитания еще была свободна, что даже самые дружественные римлянам племена — эдуи, секваны, ремы согласились считать римлян союзниками, покровителями, но не господами. Все отступало на задний план перед главной целью _ стать, наконец, первым человеком не только в провинции, но и в самом Риме.

Послав для виду 1 легион принять знаки покорности мелких племен, населявших область между Сеной и Луарой, Цезарь отправил римскому сенату донесение, что завоевание Галлии закончено. Это сообщение вызвало в Италии подъем энтузиазма. Сенат постановил провести 15-дневные празднества и благодарственные молебствия по случаю одержанной победы. В Предальпийскую Галлию отправили депутацию приветствовать и благодарить победоносного полководца.

Цезарь знал, что даже теперь он не может в одиночку сокрушить могущество старой знати и завладеть Римом: путь к власти по-прежнему лежал через триумвират. Шумный успех и возросший авторитет Цезарь решил прежде всего использовать для, укрепления триумвирата. По его просьбе к нему в Галлию в город Луку прибыли Помпей и Красс. Триумвиров сопровождали их сторонники. Всего в Луке собралось более 200 сенаторов, которых сопровождало 120 ликторов. На совещании приняли решение добиваться, чтобы консулами на следующий год были избраны Помпей и Красс. После консульства Помпею полагалось получить в управление Испанию, а Крассу- Сирию. Победитель Спартака рассчитывал стяжать на Востоке славу Александра Великого, вступив здесь в войну с хватили врасплох и истребили больше 5 тыс. римлян, а затем осадили в лагере легион, которым командовал Квинт Цицерон — младший брат знаменитого оратора. Цезарю пришлось отказаться от поездки в Италию и немедленно повернуть назад.

Прежде всего он поспешил на выручку Квинту Цицерону, осажденному в земле нервиев. Противник выступил ему навстречу. Цезарь выбрал место, где с небольшой армией можно было защищаться против многочисленного врага, и построил лагерь. Он удерживал своих воинов от стычек, всячески показывая, что боится превосходящих сил противника. Когда же нервии, забыв осторожность, стали нападать на лагерь, римляне, сделав вылазку, нанесли им сокрушительное поражение.

Эта победа успокоила на время северных галлов. Всю зиму Цезарь неустанно разъезжал, энергично пресекая готовящиеся повсюду новые заговоры и волнения. Многих поражало, как легко переносит Гай Юлий трудности походной жизни и суровую зиму. Ведь в Риме он был известен своей изнеженностью, которая казалась неприличной для воина. Думали, что его хилое тело, частые головные боли, припадки падучей болезни, случавшиеся с ним, сделают его негодным для военной службы. Однако тех, кто знал непомерное честолюбие Цезаря, нисколько не удивило, что он сумел перебороть свои слабости, легко перенося лишения, которые были не по плечу сильным людям. Обязательным условием воспитания воинов Цезарь считал, чтобы полководец наравне со всеми переносил любые лишения. Он не искал в слабости здоровья предлога для облегчения своих обязанностей; суровость военной жизни стала для него лекарством от всех болезней. Беспрестанными маршами, умеренной пищей, постоянным пребыванием на свежем воздухе он победил свою слабость и сделал тело сильным и выносливым. Спал он обыкновенно в повозке под открытым небом. Любимым развлечением Цезаря была верховая езда: отведя руки назад и сложив их за спиной, он мог скакать во весь опор по любой дороге. Сидя на коне, Цезарь, как рассказывали его подчиненные, диктовал письма сразу двум секретарям, так что те едва успевали записывать. Недаром о нем сложилась легенда, что Цезарь мог одновременно заниматься двумя и даже тремя делами.

Воины с восторгом передавали рассказы о скромности и неприхотливости Цезаря. Однажды зимой он вместе с приближенными был застигнут в пути непогодой и попал к бедняку, у которого в хижине мог поместиться всего один человек. «Почести, — сказал Цезарь, — предоставляют сильнейшему, а необходимое слабейшим».

Впустив в хижину своего секретаря старика, Цезарь с остальной свитой устроился под навесом перед дверью дома.

Другой раз Цезаря принимал богатый житель столичного города в Предальпийской Галлии. Хозяин угощал спаржей, политой неочищенным оливковым маслом. Гости были возмущены. Многие открыто высказывали свое неудовольствие. «Если вам не нравится, — сказал Цезарь, — отставьте еду молча. Кто обличает чужую невоспитанность, сам не может служить образцом вежливости». С этими словами он, не торопясь, доел предложенную ему пищу. Простота в обращении, смелость, умение привлекать к себе подчиненных — все это особенно пригодилось Цезарю на шестой год его пребывания в Галлии (53–52 гг. до н. э.). В этом году пришло известие о страшном поражении, постигшем римлян, пытавшихся завоевать Парфию, и о гибели ближайшего друга и сподвижника Цезаря Марка Красса. Эта весть означала, что триумвирату, 7 лет державшему в руках римскую политику, пришел конец. Общественное мнение в столице резко изменилось. Римляне, еще недавно восторгавшиеся захватническими войнами, мечтавшие о новом Александре Македонском, теперь гневно выступали против людей, втягивающих государство в опасные авантюры.

Этот гнев легко мог обратиться и против Цезаря. Опасность была велика, и надо было как можно скорее покончить со всеми враждебными силами, выступление которых способно могло вызвать новый взрыв освободительной борьбы галлов. Римляне вторично перешли Рейн, чтобы устрашить германцев. Резко изменилось отношение к незамиренным галлам. Надо было во что бы то ни стало быстро сломить их сопротивление. Цезарь приказал объявить-по всей Галлии, что на территории племен, не подчинившихся римлянам, каждый может безнаказанно грабить и убивать кого он захочет. Всех, участвовавших в мятеже прошлого года, Цезарь казнил, а отобранное у них имущество роздал своим сподвижникам. Немалая пожива досталась и купцам, следовавшим по пятам за наступающей римской армией. За кувшин вина покупали они у воинов захваченных пленников, захваченных на поле сражения. Только при взятии одного города, рассказывают очевидцы, было продано в рабство 53 тыс. человек.

Уверенный в том, что теперь наступило спокойствие, Цезарь уехал на зиму в Италию. Но, как это часто бывает, упоенный победами завоеватель утратил представление о том, что творится в покоренной им стране. Чем более жестокой становилась власть Рима, тем больше усиливалось влияние враждебной римлянам народной партии. Возмущенный непрерывными грабежами и казнями галльский народ восстал. В городе Кенабе, на реке Луаре, племя карнутов перерезало римских купцов, а вместе с ними и интендантов, заготовлявших продовольствие для римской армии. У соседей карнутов — арвернов, опираясь на бедноту, к власти пришел вождь народной партии Верцингеториг, которого римляне незадолго перед этим изгнали из страны. Арверны восстали, и все племена Средней Галлии присоединились к ним. Римские легионы, оставленные Цезарем зимовать на севере поближе к ненадежным белгам, оказались отрезанными от провинции.

Положение могли спасти только быстрота и решительность. Оставив вновь набранные в Италии войска защищать провинцию, Цезарь стал пробиваться через глубокие снега в область арвернов. Стремительность натиска испугала галлов. Они вызвали Верцингеторига, который со своей армией находился в это время на севере у племен, еще не решавшихся примкнуть к восстанию. Пока армия галлов стягивалась к области арвернов, Цезарь с отрядом всадников, никем не замеченный, прошел через всю Галлию и присоединился к своим легионам, стоявшим в Бельгии. Теперь под его командованием снова была большая армия, состоящая более чем из 10 легионов.

Воевать в чужой стране в зимних условиях было нелегко, но Цезарь не стал ждать благоприятной погоды. Прежде всего он решил отомстить за убийство римских граждан и, вторгшись в область карнутов, сжег Кенаб. Затем, переправившись через Луару, он стал разрушать один за другим галльские города.

Верцингеториг избрал против римлян тактику партизанской войны. Уклоняясь от решительного сражения, он сжигал при отступлении все запасы продовольствия и, перерезая линии римских коммуникаций, нападал на обозы, шедшие с юга. Видя, что галлы отступают, Цезарь разделил свою армию. Четыре легиона (под командованием своего помощника Лабиена) он послал на север, а с остальными шестью легионами вторгся к арвернам и осадил их столицу Герговию. Взять арвернов измором было трудно, так как у римлян самих не хватало продовольствия, и Цезарь решился на штурм. Хорошо укрепленная крепость устояла. Римляне отступили, потеряв убитыми и ранеными почти легион. Это случилось в первый раз, что войска под командованием Цезаря понесли крупное поражение. Победа Верцингеторига сделала его народным героем. Племена, во время всех предыдущих восстаний хранфшие верность Риму, как например эдуи, примкнули теперь к арвернам. Их пример увлек остальных галлов. Пламя восстания охватило всю страну от Пиренеев до Рейна. Заложники, знатные юноши различных галльских племен, содержавшиеся в римском лагере, были освобождены, казна Цезаря захвачена восставшими, мосты через Луару разрушены. Казалось, близится долгожданный момент свержения римского ига.

Неожиданно для всех Цезарь повел войска из страны восставших эдуев не на юг, в сторону Италии, а на север к бел-гам. Он не мог оставить на верную гибель находившиеся там четыре легиона под командованием Лабиена. Риск был велик, но Цезарь не видел другого выхода: оставить своих людей без помощи означало навсегда лишиться их доверия. Рухнули бы надежды Цезаря на достижение при помощи армии высшей власти. Он предпочитал погибнуть, чем отказаться от своих замыслов.

Окруженные со всех сторон врагами, без продовольствия, усталые, упорно пробивались легионы Цезаря на север. На их счастье, Лабиен разбил врага и собрал богатую дань с северных племен. Когда римляне, наконец, соединились, голодавшие войска Цезаря получили продовольствие и возможность отдохнуть.

Однако долго отдыхать было нельзя. Галлы лихорадочно готовились к решающей битве. Все восставшие племена прислали своих представителей в столицу эдуев город Бибракте: здесь был составлен план войны и установлено, сколько воинов выставит каждое племя. Верцингеториг, избранный командующим всего галльского ополчения, обучал своих воинов строить и укреплять лагерь, рыть траншеи, совершать переходы и маневрировать. Он понял причины успехов римлян и внушал свободолюбивым, но диким галлам, что назначение воина состоит не только в том, чтобы сражаться: надо уметь ежедневным упорным трудом подготавливать победу. Обучение разноплеменного войска еще только начиналось, а галлы, воодушевленные победой при Герговии, требовали, чтобы Верцингеториг преградил путь Цезарю и уничтожил его легионы.

Галльский вождь приказал построить возле города Алезии лагерь, расположенный недалеко от скрещения дорог, по которым Цезарь мог возвращаться с Севера в Нарбонскую Галлию. Сюда Верцингеториг собрал большие запасы продовольствия, 15 тыс. всадников и часть пехоты.

Когда полные уныния отступавшие из Галлии римские войска поравнялись с Алезией, они были атакованы вражеской конницей. Внезапность атаки не привела римлян в замешательство. Первый натиск был отбит незадолго перед этим набранной Цезарем конницей, о существовании которой галлы не подозревали. Отбросив врага, легионеры сомкнутыми колоннами преследовали отступавших и уничтожили больше 3 тыс. человек. Противник отступил к Алезии, где у стен города находился его укрепленный лагерь. Римляне получили, наконец, возможность вернуться на родину-. Но Цезарь не был бы Цезарем, если бы не попытался использовать неожиданно открывшиеся перед ним благоприятные перспективы. Римские войска повернули на север и подошли к Алезии.

Расположенный на вершине высокого холма, омывавшегося двумя реками, галльский лагерь казался неприступным. Только длительная осада могла бы сломить галлов. Цезарь заставлял солдат работать по 16 часов в сутки, и вскоре город был опоясан линией валов, отрезавших осажденных от внешнего мира. Незадолго до этого Верцингеториг приказал своим всадникам покинуть город: для защиты лагеря конница была не нужна, а продукты питания необходимо было экономить. Всадники, разъехавшись по всей Галлии, вскоре собрали большую армию добровольцев, которые и поспешили на выручку Верцингеторига.

Приближение вражеской армии, в несколько раз превосходившей осажденную в Алезии, ставило римлян в затруднительное положение. Цезарь хорошо понимал, что для того, чтобы не выпустить Верцингеторига, ему придется сражаться на два фронта. Теперь надо срочно строить оборонительную линию, за которой можно было укрыться от приближающегося ополчения врага. Галлы могли сосредоточить все силы на одном каком-либо участке, в то время как римлянам придется держать оборону и на внешней, и на внутренней линиях укреплений. Недостаток в воинах следовало возместить превосходством техники. Три широких рва, промежуток между которыми не превышал 100 метров, следовали один за другим. За рвами высился вал, укрепленный частоколом, за которым могли укрыться оборонявшие крепость стрелки. Через каждые 25 метров на валу были построены многоэтажные башни с расположенными там метательными орудиями для перекрестного обстрела. Перед рвами в землю были вкопаны стволы деревьев, сучья которых переплетались между собой, образуя густую колючую сеть. Пять рядов таких заграждений шли вплотную один за другим. В поле перед ними были вырыты прикрытые землей ямы-ловушки, на дне которых торчали кверху острые колья и крючья.

Строительство мощной линии обороны потребовало шести недель напряженного труда, но когда галльское ополчение, наконец, подошло к Алезии, римляне легко отразили два первых приступа. Третий приступ едва не окончился взятием римского лагеря, но римская конница, зайдя в тыл галлам, неожиданно напала на них. После ожесточенной схватки галлы обратились в бегство. Конница преследовала и уничтожала беглецов. После этой неудачи галлы потеряли всякую надежду на победу. Галльское ополчение разошлось по домам, а вскоре сдался и Верцингеториг. Цезарь не пощадил вождя галлов: почти шесть лет его держали в тюрьме, чтобы провести в триумфальном шествии на потеху римской толпе, а затем казнить.

После падения Алезии борьба в Галлии продолжалась еще около года. Жестоко расправляясь с восставшими, привлекая на свою сторону знать, Цезарь сумел, наконец, усмирить страну. За 8 лет он взял штурмом более 800 городов, покорил 300 племен. Против римлян боролось три миллиона человек, из которых, как утверждал Цезарь, один миллион он уничтожил, а другой взял в плен. Только после взятия Алезии каждый римский воин получил в награду по одному рабу. Галлов обязали вносить в римскую казну ежегодную подать в 40 млн. сестерциев. В страну были выведены колонии римских граждан: заброшенную во время войны землю по дешевке скупали римские рабовладельцы. Приток денег из Италии способствовал быстрому восстановлению хозяйства. Галлия была втянута в экономическую жизнь Римского государства. Быстро менялись культура и язык галлов, находившихся под римским влиянием. Новые связи прочнее, чем размещенные в стране гарнизоны, приковали Галлию к Риму. Успех в Галлии вызвал беспокойство Помпея. Раньше он относился к Цезарю с пренебрежением, считая, что нетрудно в любой момент уничтожить человека, который целиком обязан ему своим возвышением. Однако после своих завоеваний Цезарь сравнялся с Помпеем в силе и славе, превзойдя его богатством, составленным из военной добычи. Это давало ему огромные преимущества в тяжелые годы полного упадка нравов, когда в Риме люди, добивавшиеся должности, выставляли на площадях столики с деньгами для подкупа избирателей, а подкупленный народ приходил на собрания, чтобы с оружием в руках бороться за тех, кто дал деньги. Государство уподобилось кораблю, потерявшему управление, и многие открыто говорили, что наступило время заменить республику монархией. Знатные считали наиболее подходящим правителем Помпея, еще при Сулле стоявшего на стороне нобилей и никогда, подобно Цезарю, не заигрывавшего с беднотой. «Если уж, — говорили они, — суждено больному государству принять это горькое лекарство, то лучше получить его из рук более приятного врача. Помпей будет все-таки мягче Цезаря». По предложению аристократа Катона сенат передал Помпею власть обоих консулов и продлил ему проконсульство в Африке и в Испании, позволив управлять этими странами, оставаясь в Риме. Тогда Цезарь также потребовал, чтобы продлили его проконсульство в Галлии. Сенат, вставший на сторону Помпея, отказал Цезарю. Узнав об этом, один из командиров галльской армии сказал, ударив по рукоятке меча: «Вот, что продлит проконсульство Цезаря». Вслед за этим сенат решил изгнать из своей среды сторонников Цезаря — Антония и Куриона, которые, опасаясь за свою жизнь, вынуждены были бежать из Рима в одежде рабов.

Когда римские воины увидели двух почитаемых политических деятелей, ставших жертвой беззакония, они были возмущены. Если сенат так обошелся с людьми, занимавшими высшие должности в государстве, то как могли простые воины рассчитывать на обещанные им пенсии и вознаграждения. Цезарю теперь было нетрудно разжечь своих солдат и повести их против сената.

В Предальпийской Галлии зимой (50–49 гг. до н. э.) находился только один легион. Не желая дать противникам времени на подготовку к войне, Цезарь не стал дожидаться прихода всей галльской армии и двинулся в Италию, располагая всего 5 тыс. человек. Достигнув реки Рубикон, считавшейся границей между Галлией и Италией, Цезарь долго стоял на берегу, не решаясь дать войскам приказ начать переправу. Переход границы означал начало гражданской войны. Наконец, со словами «Жребий брошен!» он первым двинулся через реку.

Сенат поручил Помпею оборону столицы. Войска Помпея находились в Испании и Африке. Но стремительность Цезаря не оставила времени для переброски их в Италию. Когда в Риме поняли, что отстоять город не удастся, всеми овладела растерянность. Началось повальное бегство из столицы. Большинство сената, как и сам Помпей, покинули Италию и бежали в Грецию. Цезарь вступил в Рим, не встретив никакого сопротивления.

Помпей не успел в спешке вывезти государственную казну, и теперь она попала в руки победителя. Когда один из народных трибунов, ссылаясь на закон, пытался запретить ему взять деньги, Цезарь воскликнул: «Разве ты не знаешь, что оружие не считается с законами!»

Подчинив Италию, Цезарь отправился в Испанию, где были расположены главные силы Помпея, так как боялся, что эти войска будут угрожать ему с тыла, когда он двинется против соперника. После короткой, но жестокой борьбы Цезарь принудил испанскую армию Помпея к капитуляции.

Осенью Цезарь вернулся в Рим, где был провозглашен диктатором. Вслед затем с отборным отрядом кавалерии и пятью легионами он направился на юго-восток Италии в Брундизий, а оттуда отплыл в Грецию. Переправить на Балканский полуостров сразу всю армию Цезарь не мог из-за отсутствия транспортных средств. С имеющимися силами Цезарь не только не мог перейти в наступление против Помпея, собравшего к этому времени значительную армию, но и сам попал в затруднительное положение. Увидев, что оставшиеся в Италии войска медлят, так как в Адриатическом море господствовал флот Помпея, Цезарь решил лично сам возглавить и ускорить переправу. Тайно от всех был снаряжен небольшой быстроходный корабль, на который поднялся человек в одежде раба с закрытым лицом. Экипаж корабля не догадывался, кто этот молчаливый путник. Знай помпеянцы, что на судне находится сам Цезарь, им не составило бы особого труда захватить его в открытом море.

В этот день на море разыгралась буря. Убедившись, что маленький корабль не выдержит далекого плавания, кормчий приказал повернуть назад. Услыхав команду. Цезарь схватил его за руку и сказал: «Не трусь! Ты везешь Цезаря и его счастье». Узнав полководца, матросы забыли про бурю и, как бы приросши к веслам, гребли с величайшим усердием. Однако плыть дальше стало невозможно, и Цезарь вынужден был вернуться.

Наконец, Антоний, командовавший оставшейся в Италии армией, переправился в Грецию и соединился с Цезарем. Вскоре после этого в Северной Греции при Шарсале произошло решающее сражение. Новобранцы Помпея не устояли против закаленных в боях с галлами ветеранов Цезаря. Остатки армии Гнея Помпея капитулировали, а сам он бежал в Египет, где был предательски убит.

После смерти Помпея Цезарь отправился в Египет. Здесь он собирался взыскать с жителей для своего войска 10 млн. сестерциев. В это время наибольшим влиянием в стране пользовался один из царедворцев, правивший от имени малолетнего царя Птолемея. Чтобы не делить ни с кем власть, он изгнал из столицы, города Александрии, старшую сестру царя Клеопатру. Этот правитель, боясь за свое положение, сразу стал проявлять враждебность к римлянам. Солдатам Цезаря он отпускал только старый, залежавшийся хлеб, говоря, что людям, которые едят чужое, нечего привередничать. Цезарь располагал в Египте слишком незначительными силами, чтобы начать войну. В поисках опоры среди местного населения он решил вернуть из изгнания Клеопатру. Молодая царица села в маленькую лодку и под покровом ночи, имея лишь одного спутника, подплыла ко дворцу, занятому Цезарем. Боясь попасть к врагам, она спряталась в матрасный мешок и таким образом была доставлена в покои Цезаря. Восхищенный смелостью и красотой царицы Цезарь возвел ее на престол, вступив с ней в брак.

Вмешательство во внутренние дела Египта и поборы пришельцев вызвали восстание местного населения, и небольшой отряд римлян попал в опасное положение. Враги отрезали Цезаря от кораблей, и, чтобы спастись, римляне подожгли город. Во время пожара сгорела знаменитая Александрийская библиотека. Спасаясь от разъяренных жителей, Цезарь укрылся в александрийской гавани на маленьком острове Фаросе. Однажды, когда Цезарь плыл, чтобы соединиться со своими войсками, египтяне окружили лодку и, чтобы спастись, ему пришлось броситься в воду. Со всех сторон на него сыпались стрелы, однако Цезарь упорно плыл к берегу. Самое удивительное даже не то, что он сумел спастись от смертельной опасности, а то, что и в воде он не выпустил из рук своих дощечек с записями, с которыми никогда не расставался.

Несмотря на все опасности, римлянам удалось продержаться до прибытия вызванных из Сирии легионов, и восстание было подавлено. В это время на Востоке сын понтийского царя Митридата VI Евпатора, Фарнак, начал войну против Рима. Ему удалось занять значительную часть Малой Азии. Цезарь выступил против Фарнака с тремя легионами. Победа досталась так легко, что, сообщая о ней в Рим, Цезарь ограничился всего тремя словами: «Пришел, увидел победил!».

Остатки легионов Помпея собрались в Африке. Во главе их встал давний враг Цезаря Катон. К помпеянцам присоединился нумидийский царь Юба. Неспокойно было и в Испании, где в римских гарнизонах находилось много ветеранов Помпея. Казалось, гражданская война готова вспыхнуть с новой силой. Цезарь поспешил в Африку. Около города Тапса противники встретились. Судьба, как и раньше, была благосклонна к Цезарю: в течение трех часов он захватил три вражеских лагеря. Потери помпеянцев, по слухам, достигали 50 тыс.; сам же Цезарь потерял только 50 воинов. Катон понял, что дело его проиграно, и покончил жизнь самоубийством. Цезарь вернулся в Рим, где отпраздновал триумф в честь всех одержанных им побед: в Галлии, Египте, Малой Азии и в Африке. Воинам Цезарь роздал подарки, а народу устроил богатое пиршество. На 22 тысячах столов было выставлено угощение для всех граждан. Гладиаторские бои на суше и на море довершили празднество.

Вскоре после этого Цезарь, в четвертый раз выбранный консулом, отправился в Испанию, где против него подняли восстание сыновья Помпея Гней и Секст. При городе Мунде произошло ожесточенное сражение. Солдаты Цезаря, измученные бесконечными войнами, страдая от нехватки продовольствия, дрались неохотно, и победа была достигнута ценой больших потерь. Говорят, что, вспоминая эту битву, Цезарь сказал: «Раньше я дрался с врагами за победу, на этот раз мне пришлось сражаться за жизнь». В битве при Мунде погибли последние вожди помпеянцев; только младшему сыну Помпея — Сексту удалось скрыться. Эта война была последней, которую вел Цезарь.

Казалось, после битвы при Мунде уже не существовало силы, способной уничтожить могущество Цезаря. Утомленные смутами и гражданскими войнами, римляне видели в монархии единственную надежду на установление долгожданного покоя. Трудно даже представить, какие бедствия претерпел Рим за эти годы. Проведенная в городе перепись показала, что из 320 тыс. граждан погибло больше 170 тыс., и это, не считая потерь, понесенных жителями остальной Италии и провинций. Устрашенные римляне склонились перед счастливой судьбой Цезаря и безропотно позволили надеть на себя узду. Победитель уже не довольствовался десятилетними диктаторскими полномочиями, данными ему после битвы при Тапсе. Теперь он получил звание пожизненного диктатора. Он получил также право назначать половину всех должностных лиц и таким образом стал неограниченным властителем Рима. Воспользовавшись этим, Цезарь значительно увеличил число квесторов, эдилов и преторов. Желая привлечь на свою сторону как можно больше влиятельных лиц, он назначал их, хотя бы на короткий срок, на высшие должности. Так, например, когда накануне выборов умер один из консулов, Цезарь назначил на его место полководца Ребилия. По обычаю сенат отправился приветствовать Ребилия, и участвовавший в шествии Цицерон воскликнул: «Спешите, друзья! Если солнце зайдет, мы уже не застанем его консулом».

С этой же целью Цезарь в полтора раза увеличил число сенаторов, введя в высший Совет государства своих подчиненных и даже вольноотпущенников. Добиваясь расположения армии, он наделял отставных солдат землей как в самой Италии, так и далеко за ее пределами. Несколько десятков тысяч ветеранов получили землю в Галлии, в Африке — на месте разрушенного Карфагена — и в Греции — на месте разрушенного Коринфа.

Занимая должность Великого понтифика, Цезарь стоял во главе римских жрецов. Понтифики ведали календарем, отличавшимся сложностью. Все были заинтересованы в том, чтобы упростить счет времени. Цезарь пригласил в Рим египетских астрономов, и под его руководством они провели реформу, разбив год на 12 солнечных месяцев. К каждому четвертому году регулярно добавлялся дополнительный день, так называемый високосный. Месяц, на который приходился день рождения Юлия Цезаря, был назван в его честь июлем. Римский календарь оказался самым точным из всех, существовавших в древности, и введение его прославило имя Цезаря на тысячелетия.

Чтобы крепче связать Рим с подчиненными ему провинциями, Цезарь предоставил многим провинциалам право римского гражданства. При нем начали чеканить золотую монету, чем значительно облегчили заморскую торговлю. На монетах вместо герба был изображен Цезарь, увенчанный лавровым венком.

Достигнутые успехи не только не успокоили деятельную натуру Цезаря, а наоборот, казалось, толкали его на новые смелые предприятия. Говорили, что теперь, когда ему не с кем соперничать, он соревнуется с самим собой, стремясь будущими подвигами превзойти уже совершенные. Мало кто понимал, что не тщеславие, а необходимость толкает Цезаря вперед, что он стал рабом своей удачи и уже не может остановиться. Армия требовала награды за испанскую войну, а денег в казне почти не было. Чтобы расплатиться с солдатами, приходилось начинать новую войну.

Замышлявшийся Цезарем поход должен был затмить славу похода Александра. Он мечтал совершить то, что не удалось Крассу, — разгромить Парфянское царство, а затем вернуться в Италию северным путем через Скифию, Германию и Галлию. Все свои надежды возлагал Цезарь на этот поход. Самым важным для него теперь было переломить настроение римского общества, утомленного бесконечными войнами. Цезарь решил соблазнить римлян множеством блестящих проектов, выгодных всем слоям населения. Для их осуществления нужны были большие средства, а легче всего казалось добыть их, завоевав богатую Парфию.

Было решено осушить огромные болота к юго-западу от столицы, что могло дать дополнительную плодородную землю тысячам малоземельных крестьян. Большие выгоды обещала постройка канала, который, сделав Тибр судоходным для морских судов, должен был одновременно осушить заболоченные местности в устье реки. Строительство морской плотины сулило превратить Остию в крупнейший порт, а прорытие канала через Коринфский перешеек должно было соединить Ионийское море с Эгейским и оживить торговлю Востока с Западом. Предполагавшаяся застройка Марсова поля, сооружение роскошных театров, библиотек и других общественных зданий могли обеспечить выгодной работой римскую городскую бедноту.

Перед тем как отправиться в поход, Цезарь решил упрочить свое положение в Риме, считая, что для этого лучше всего объявить себя царем и основать династию, подобную династиям эллинистических монархов. Так как у него не было детей, он усыновил племянника своей сестры, семнадцатилетнего Октавия. Октавий после усыновления изменил, согласно обычаю, свое имя на Октавиана. Впоследствии, когда он сделался императором, его стали называть Августом.

Сторонники Цезаря распространяли по городу слухи, будто в древних книгах сказано, что парфян сможет победить только царь. Однако ненависть к монархии была очень сильна в Риме, и Цезарю, чтобы избежать осложнений, приходилось искусно маневрировать. В год своего последнего консульства Цезарь назначил вторым консулом преданному ему Марка Антония. Однажды в праздничный день Цезарь явился на форум в яркой пурпурной одежде триумфатора. Здесь к нему подошел Антоний и хотел надеть на него золотую корону. Люди, заранее собранные Антонием, стали аплодировать. Однако, когда Цезарь оттолкнул корону, аплодисменты стали громче и раздались приветственные крики. Антоний был уверен, что Цезарь отказался только для виду, желая, чтобы его попросили еще раз. Тогда он снова поднес корону Цезарю, и снова нанятые хлопальщики усердно старались изобразить народный восторг. Но Цезарь, почувствовав настроение толпы, и на этот раз отказался от царской власти. Раздраженный неудачей, Цезарь решил покарать своих противников, не взирая на их общественное положение. Когда народные трибуны сорвали со статуй Цезаря короны и арестовали людей, приветствовавших его как царя, диктатор отстранил трибунов от должности и изгнал из сената. Это вызвало против Цезаря взрыв возмущения, так как трибуны считались самыми священными из должностных лиц. Особенно возмущены были представители старой римской аристократии, которые еще со времени заговора Катилины видели в Цезаре опасного смутьяна. Они не замечали, что, придя к власти, Цезарь вовсе не был склонен выполнять данные народу обещания. Так, он отказался провести закон об отмене долгов, распустил союзы ремесленников, игравшие большую роль в защите прав бедняков, уменьшил число граждан, получавших бесплатный хлеб от государства. Аристократы ненавидели Цезаря, но понимали, что бессильны бороться против его диктатуры. Единственную надежду они возлагали на смерть Гая Юлия Цезаря. Среди сенаторов возник заговор, ставивший целью уничтожить Цезаря и восстановить старые республиканские порядки. Во главе заговора встали Марк Брут, Децим Брут Альбин и Кассий. Число заговорщиков скоро достигло 60, и слухи о готовящемся покушении поползли по городу. Друзья предостерегали Цезаря и советовали ему усилить охрану, но он не прислушивался к многочисленным доносам, поступавшим к нему ежедневно. В большинстве своем доносы были ложны. Доносчики пытались разделаться с личными врагами и выслужиться перед диктатором: сегодня они обвиняли в заговоре Брута, завтра Антония. Цезарем овладела апатия. «Лучше, — говорил он, — один раз умереть, чем жить в постоянном страхе. Что предназначено судьбой, того не предотвратить. Самая лучшая смерть та, которая приходит неожиданно».

Заговорщики решили убить диктатора в иды марта 1. В этот день должно было состояться заседание сената, на котором Цезаря предполагалось провозгласить царем всех заморских владений и разрешить ему носить царскую корону за пределами Италии. За несколько дней до этого какой-то гадатель предупредил Цезаря, чтобы тот опасался мартовских ид. Хотя Цезарь не верил прорицателям, но на этот раз встревоженная жена уговорила его сослаться на болезнь и не выходить из дому. Мятежники догадывались, что о заговоре известно, и опасались отсрочки заседания. Децим Брут, которому диктатор так доверял, что даже назначил его одним из своих наследников, отправился к Цезарю.

«Ты, — сказал он, — и так слишком часто пренебрегал сенатом. Не стоит делать это сейчас, когда сенаторы согласились провозгласить тебя царем». Гонимый честолюбием, Цезарь пренебрег советом жены и вышел, из дому. По дороге к курии Помпея 2, где должно было происходить заседание сената, они встретили гадателя, предупредившего Цезаря об опасности. «Почему не сбывается твое предсказание? — насмешливо спросил Цезарь. — Иды марта пришли, а я все еще жив». «Пришли, но не прошли», — будто бы ответил прорицатель. Эти слова стали потом поговоркой.

Когда Цезарь подошел к самому входу в курию, один из его приверженцев передал ему маленький свиток папируса с сообщением о готовящемся покушении. «Немедленно прочти это, Цезарь, — сказал он, — и не показывай никому. Здесь написано о важном для тебя деле». Однако множество просителей отвлекли диктатора, и он вошел в сенат, так и не прочитав свитка. Опасаясь, что силач Антоний сможет помешать убийцам, Децим Брут ловко задержал его разговором у входа в сенат.

Между тем Цезарь вошел в курию, и все стоя приветствовали всесильного диктатора. Несколько десятков заговорщиков окружили кресло Цезаря. Один из них, Туллий Кимвр, настойчиво стал просить вернуть из изгнания его брата. Когда Цезарь отказал, Туллий схватил диктатора за край тоги и, сильно дернув, оголил ему шею. Это было сигналом. Заговорщики, выхватив из-под плащей мечи, бросились на диктатора. Они договорились заранее, что каждый нанесет Цезарю хотя бы один удар, чтобы никто не мог утверждать, что он не виноват в происшедшем. Возникла свалка, и, целясь в Цезаря, заговорщики переранили друг друга. Куда бы ни бросался Цезарь, всюду его встречали направленные на него мечи. Ему нанесли 23 раны, но только две из них были смертельны. Сенаторы молча взирали на происходящее, не смея ни вступиться за Цезаря, ни даже позвать на помощь. Диктатор упал, обливаясь кровью, у подножия статуи Помпея. Казалось, что Помпей с удовольствием смотрит на своего противника, распростертого у его ног. Когда все было кончено, Марк Брут хотел обратиться с речью к сенату, но, очнувшись от оцепенения, сенаторы бросились бежать, распространяя по городу страх и смятение.

Цезарь умер 56 лет от роду, пережив Помпея почти на четыре года. Ему не пришлось воспользоваться могуществом и властью, к которым он стремился всю жизнь и которых достиг такими великими трудами. Но и заговорщики не добились своей цели: власть сената не была восстановлена. Ни один человек, сколько-нибудь причастный к убийству Цезаря, не уцелел. Об их судьбе будет рассказано в биографии Брута.