Золотая муха

* * *

Вальдемару Костик вроде бы понравился. Рекомендацией служило знакомство со мной. То еще знакомство, видела человека второй раз в жизни и понятия не имела, что он собой представляет. Во всяком случае, вечер мы провели вместе с хозяевами, рассматривая янтарь Вальдемара.

— Разница между алмазом и янтарем заключается в том, что в алмазе ценится одна сторона — лицевая, оборотная не в счет. Янтарь же, с какой стороны ни посмотри, дает неожиданные эффекты, не знаешь, какую предпочесть, — вздохнул Костик. — А если еще подсветить... Вот, глядите.

Мы с Вальдемаром хищно глянули. Костик принялся поворачивать кусок янтаря разными гранями, и тот волшебно засиял в ярком свете настольной лампы. Эффекты действительно потрясающие, можно любоваться без устали многие часы прозрачностью камня, его солнечной искристостью, богатей-; шей цветовой гаммой.

— Вы правы, — согласился Вальдемар с новым квартирантом, извлек из кучки янтаря небольшой кусочек, поднес его к лампе. Он оказался дымчатым посередине и прозрачным по краям. — Вот не знаю, что выберет настоящий мастер. С этой стороны...

— ...опаловый непрозрачный, — подхватил мастер, — а вот с этой поразительные переходы красноватого тона. Если пластинкам придать легкую сферическую выгнутость — это очень просто, разогревом, обычный технический прием, — добьешься такой выразительности!..

— Так ведь ни одна баба не светится собственным светом, — скептически заметила я. — Она не лампа, на шее ни кулон, ни бусы не дадут такого эффекта.

— Ну, не скажи! Если подумать, можно многого добиться, у янтаря возможности колоссальные. Впрочем, я имею в виду не только ювелирные изделия, в разных поделках такой простор для фантазии... Вот, смотри.

И, вынув из рук Вальдемара янтарь, Костик продемонстрировал возможности камня. Если, скажем, оправу сделать в форме реденькой корзиночки из тончайших серебряных прутиков, то такой кулон сможет вращаться вокруг оси, тогда со всех сторон разглядишь. Мы с Вальдемаром пришли в восторг от идеи, а главное, от того, что Костик не предложил распилить камень.

Тут мне вспомнились японские шарики, и я вслух предположила:

— Наверное, японцы свои шарики тоже так используют. Такую оправу.

— Что за японские шарики? — заинтересовался Костик.

Вальдемар выразительно посмотрел на меня и ловко перевел разговор.

— А вот с этим я не расстанусь, — заявил он, поднося крупный темно-красный камень к лампе. — Вроде бы на вид как жженый сахар, а на свету медовым становится. Глядите! Если стесать, уже не будет красным.

Я поняла — не желает он говорить о японских шариках. Костик поймался на удочку.

— Если в некоторых местах подчистить, вот здесь и здесь, а остальное оставить, краснота сохранится. У меня есть несколько красных, но, говорят, красный янтарь встречается только в земле.

— Только в земле, — подтвердил Вальдемар. — Море такого темного не дает, лишь розоватый.

— Римляне больше всего ценили красноватый янтарь, за него давали раба. За кусок янтаря!

Японские шарики были забыты. На все остальные Костиковы вопросы Вальдемар отвечал охотно. Кстати, я узнала, что этот шакал Терличак собрал замечательную коллекцию янтаря. Долгие годы собирал и очень неохотно с ней расстается, причем цены заламывает жуткие. Костик явно взял Терличака на заметку.

— Да и у моих братьев кое-что имеется, — добавил Вальдемар. — Младший, к примеру, выловил кусище граммов в четыреста, не знает, что с ним делать, молочный, может, и продаст. А вот на Валтасара пусть пан не надеется.

Я не упустила случая и подхватила:

— Да, Костик, ты не успел мне ответить, знаешь Валтасара? Это посредник.

— Знаю, все его знают. Такая удача, что смогу сам договориться с местными рыбаками, чтобы обойтись без Валтасара. Только постарайся не очень широко об этом всех оповещать, гласность мне ни к чему. Посредники не выносят конкуренции, обидятся на меня и больше ничего мне не продадут, а где я в Варшаве без них раздобуду янтарь? Да и прибить могут, это у них запросто, они народ серьезный. Надеюсь, сейчас Валтасара здесь нет?

— Вот именно, есть! — безжалостно ответил Вальдемар. — Он всегда здесь, если подходит янтарь. Но они с Терличаком друг друга на дух не выносят, так что у пана есть шансы.

Когда мужчины приступили к конкретной части общения, я тактично их покинула. При обсуждении цены свидетели нежелательны, да и надо воспользоваться возможностью вымыться, пока ванная свободна, потом наверняка ее займет Костик, а на втором этаже она одна. Хорошо, Мешко уже спит и не претендует.

Я слышала, как Костик поднялся наверх. Вскоре он постучал в мою дверь.

— Можно ненадолго зайти? Пан Вальдек считает, что завтра не будет янтаря, потому что ветер с севера, так что тебе нет необходимости вставать чуть свет.

— Я так и подумала, что захочешь поговорить, даже кресло освободила, прибрала тряпье. Садись. Могу предложить только пиво, лень спускаться в кухню за чаем.

— Очень хорошо, люблю пиво. А во что нальем?

— Холера, позабыла о стаканах. Ладно, кажется, имеется другая посуда.

Осторожно наполняя пивом коньячные рюмки, Костик поинтересовался, обнаружив недюжинную память:

— Так что там с японскими шариками? Какая-то таинственная история? Можешь прояснить?

Я засомневалась. Вальдемар не хотел говорить по простой причине — боялся конкуренции. Поскольку в этом отношении Костик ему не опасен, могу, пожалуй, и рассказать. И рассказала.

— А, так вот почему!.. — вырвалось у Костика.

— Что «почему»?

— Вот почему в последнее время так трудно достать порядочный кусок янтаря, а мне для поделок плоские не всегда подходят. Честно говоря, я еще и из-за этого сюда приехал, хотел выяснить... А зачем это японцам?

— Никто не знает. А не желают говорить на эту тему потому, что получается контрабанда, сплавляют янтарь за границу. Вот если бы наши внешторговцы были поумнее, не упустили бы такое золотое дно.

— Да, янтарь мы продавать не научились. Как, впрочем, и все остальное. У Вальдемара прекрасный янтарь, но я все-таки разочарован. Наслушался и ожидал совсем уж чего-то необычного. Ни одного насекомого, например.

— Янтарь с насекомыми Вальдемар держит отдельно, припрятал, и правильно, потому что у Валтасара имеется милая привычка шарить в чужих домах в отсутствие хозяев.

— Неужто крадет?

— Если бы крал, его сюда и на порог бы не пустили. Вынюхивает, а этого здесь не любят.

— Как думаешь, с насекомыми Вальдемар продал бы? Или хотя бы показал?

— Думаю, покажет, если море заштормит. На рыбу не пойдешь, — значит, будет у него время. А насекомые у Вальдемара имеются, сам мне говорил — паучок и шесть маленьких мушек в одном куске.

— Я бы предпочел одну, да зато крупную.

Это было сказано как-то так, что я ощутила сигнал тревоги. Что я, собственно, знаю о Костике? Да ничего. Но ответила спокойно:

— Насчет крупных не слыхала. А у меня есть комарик, сегодня нашла. Но не продам, я собираю для себя.

— Знаешь, я тебя очень хорошо понимаю. Думаю, сам бы не продал.

Я разыскала плоский янтарик в россыпи, обсыхающей на батарее, и мы принялись рассматривать насекомое, подсвечивая себе фонариком.

А что касается погоды, то Вальдемар оказался прав. Вскоре с чердака отчетливо донесся нормальный волчий вой средней мощности. Шторм, но не из особо страшных. Я деликатно дала Костику понять, что на сегодня можно было бы и закончить нашу светскую жизнь. Хотя, честно признаюсь, смотреть на него было весьма приятно, наверняка намного приятнее, чем на меня.

Костик поднялся.

— Хорошо, завтра тоже будет день. Ты уж извини, какое-то время я буду к тебе приставать. Ох, не то хотел сказать, пойми меня правильно.

Я заверила, что понимаю правильно.