Золотая Валькирия

3

Еще не говорил тебе, как прекрасно ты выглядишь? – прошептал Ланс Руби на ухо Хани, принимая у нее из рук накидку из черного бархата и помогая ей устроиться за маленьким столиком бара. – На фоне черного бархата твои волосы сияют, словно серебро. Я рад, что сегодня ты не стала укладывать их.

Хани с виноватым видом поправила упавшую на лоб длинную прядь.

– Я сделала это не из-за тебя! – заявила она. – Просто мне не хотелось лишний раз напоминать Алексу о моей роли. Кроме того, я не должна выделяться…

– Но ведь это я сказал тебе, что Алекс не захочет считать тебя телохранителем, – немедленно заметил Ланс Руби. – Значит, ты все-таки прислушиваешься к моим словам?!

Хани смущенно расправила на коленях подол черного бархатного платья. Опять он ее подловил!

Принц окинул ее внимательным взглядом собственника. Платье, которое Хани надела сегодня, было скроено достаточно целомудренно: воротник "лодочкой" был совсем неглубоким, а узкие и длинные рукава с манжетами доставали почти до запястий. Беда была только в том, что платье это отнюдь не скрывало ни хорошо развитых выпуклостей, ни гармоничных плавных линий, из которых состояло тело Хани, и все встречные мужчины оглядывались на нее с откровенным вожделением.

Принц, разумеется, не мог этого не заметить.

– Что касается твоего намерения не привлекать к себе внимания, Медок, то ты не слишком преуспела, – небрежно проговорил он, опускаясь на соседний стул. – Впрочем, лично я не представляю, во что тебе следует одеться, чтобы на тебя тут же не устремлялись все взгляды. Для частного детектива это, наверное, не слишком удобно… – Он лениво огляделся по сторонам. – Какое своеобразное местечко. Ты часто здесь бываешь?

Последовав его примеру, Хани тоже быстро осмотрелась.

– Нет, это заведение не в моем вкусе. Просто мне показалось, что вам будет интересно… – Она озорно улыбнулась. – Кроме того, здесь вы уж точно не встретите ни мэра, ни губернатора штата.

– Ты уверена? – переспросил принц, с новым интересом оглядываясь по сторонам. – Значит, эта забегаловка – гнездо порока местного значения? Выглядит она, во всяком случае, вполне безобидно.

Обстановка и ритмичная электронная музыка популярного диско-бара "Звездный взрыв" были вполне под стать его громкому названию. Просторный зал освещался только разноцветными вспышками света под прозрачными пластиковыми панелями в основании слегка приподнятой над уровнем пола круглой танцевальной площадки. В самом центре ее под толстым армированным стеклом пульсировало багрово-красное пятно, которое то рассыпалось ослепительно-яркими искрами, то снова сжималось в раскаленный докрасна круг. Вспышки красного света, ритмичная музыка и темнота создавали в баре интимно-эротическую атмосферу.

– Ты преувеличиваешь, – рассеянно уверила Ланса Хани. – Просто это один из филиалов хьюстонского "мясного рынка"… – Она нахмурилась и снова оглядела полутемный зал, на этот раз с откровенным беспокойством. – А где Алекс? Мне казалось, что он все время шел за нами.

– Он задержался в вестибюле, чтобы позвонить. Не беспокойся, никто не сможет его похитить, пока у него есть такой бдительный страж. Кстати, что такое "мясной рынок"?

Хани постаралась расслабиться и с легким вздохом откинулась на спинку стула.

– Неужели ты никогда не слышал этого выражения? – спросила она удивленно. – А похвалялся, будто знаешь английский! "Мясным рынком" обычно называют дискотеку или бар, посетители которого особенно активно общаются с лицами противоположного пола.

– Весьма доходчивое объяснение, – не то похвалил, не то упрекнул ее принц Руби, с искренним интересом наблюдая за дергающимися в такт музыке парочками. – И, насколько я заметил, самое активное "общение" с лицами противоположного пола происходит не на танцплощадке, а в темноте вокруг нее.

– Конечно, – согласилась Хани, насмешливо улыбаясь ему. – Вот поэтому я и подумала, что вы двое будете чувствовать себя здесь как рыба в воде. Кстати… – она слегка наклонила голову и с любопытством поглядела на него. – Я заметила, что вы с Бен Рашидом неплохо владеете американизмами, хотя ты и не знал, что такое "мясной рынок". Да и говорите вы без акцента, как настоящие американцы. Вряд ли вас могли этому научить в Оксфорде.

– Нас с Алексом воспитывал американец по имени Кленси Донахью. До того, как попасть в Седикан, он был десятником на нефтепромыслах в Техасе, – объяснил принц, задумчиво улыбаясь своим воспоминаниям. – Надо сказать, его американизмы зачастую были гораздо более крепкими, чем твои. Медок.

– Довольно странный выбор воспитателя, – удивилась Хани. – Скажи, у вас в Седикане так принято, чтобы принцев и наследников шейха воспитывали американцы с таким… с таким богатым прошлым?

– Если бы ты получше знала Карима Бен Рашида, деда Алекса, ты бы так не удивлялась, – сдержанно ответил принц Руби. – Это хитрый старый бандит, который питает слабость ко всему американскому. Кроме того, шейх Карим боится растерять свои богатства, а сохранить их совсем не так просто, как может показаться. Правда, Седикан фантастически богат нефтью, но именно в этом и кроется главная опасность. Сколько я себя помню, на границах постоянно происходили вооруженные стычки, да и политическое маневрирование… оно подчас бывает еще более опасным, чем прямое столкновение с врагом. Не знаю, почему шейх остановил свой выбор именно на Кленси, но он, очевидно, показался ему наиболее подходящей кандидатурой. Насколько мне известно, Кленси успел побывать наемником, контрабандистом и Бог знает кем еще, прежде чем лет двадцать назад он появился на нефтепромыслах Седикана. Мне было десять, а Алексу – двенадцать лет, когда Карим Бен Рашид передал нас в его "ласковые" руки со строгим наказом сделать из нас настоящих мужчин.

Принц Руби снова улыбнулся, и в его глазах заплясали лукавые огоньки.

– Методы, к которым прибегал Кленси для воспитания двух принцев, были достаточно… нетрадиционными, но старого шейха они вполне устраивали, – продолжил он. – Кленси научил нас всему – начиная с тактики партизанской войны и заканчивая навыками по укрощению нефтяного фонтана. Помню, в четырнадцать лет я участвовал в настоящей пограничной стычке… Да, Кленси определенно знал, что такое настоящая жизнь!

– А твои родители? – удивилась Хани. – Как они отнеслись ко всему этому? Неужели им было все равно, что шейх Карим и этот… Кленси подвергают тебя таким опасностям?

Губы принца скривились в циничной усмешке.

– Тамровия, как и любая другая страна, очень нуждается в нефти. Шейх Карим хорошо знал, за какие ниточки следует потянуть, чтобы у его наследника был достойный товарищ детских игр. Кроме всего прочего, он считал, что я способен как-то воздействовать на вспыльчивый характер Алекса, который достался ему в наследство от всех предыдущих Бен Рашидов… – Ланс Руби пожал плечами. – В конечном итоге для всех, кого это касалось, подобное решение оказалось самым разумным. Видишь ли, я с детства доставлял своим родителям массу хлопот. Они привыкли вести спокойную, размеренную жизнь, а мне этого было мало. Да что там говорить – я всегда чувствовал себя в Седикане лучше, чем в Тамровии! Страна Бен Рашида стала моей второй родиной, да и Алекс мне ближе, чем мог бы быть родной брат.

– А что сталось с Кленси Донахью? Он все еще в Седикане? – с интересом спросила Хани, внимательно разглядывая бронзовое лицо Ланса, которое то озарялось мигающим багровым светом, то снова скрывалось в трепещущей тени.

Голос принца звучал достаточно спокойно и умиротворенно, но в его взгляде ей почудилась застарелая горечь.

– Кленси? – задумчиво переспросил принц Руби, и – Хани готова была поклясться чем угодно – на его лице появилось выражение самой настоящей любви и суровой нежности. – Кленси теперь официально числится в свите Алекса. Обычно он сопровождает его по всему свету, но в эту поездку Алекс его не взял. Слышала бы ты, как Кленси рвал и метал!.. – Принц негромко усмехнулся. – Но Алекса можно понять: дело в том, что к старости Кленси стал слишком подозрителен. Ему повсюду мерещатся заговоры, а меры, которые он предпринимает, чтобы предотвратить возможное покушение… гм-м… они несколько не соответствуют имиджу цивилизованного джентльмена, которого Алекс старается придерживаться во время своих деловых поездок.

– Наверное, как раз в эту поездку ему все-таки следовало взять мистера Донахью с собой, – с упреком заметила Хани и нахмурилась. – Если он не признает официальную программу и не хочет, чтобы его охраняла я, тогда… Он же может оказаться в очень неприятном положении, и ему будет просто некому помочь!

– Мы с Алексом и так неплохо справляемся – что вдвоем, что поодиночке, – отмахнулся принц. – А к тебе он, по-моему, отнесся очень хорошо. Во всяком случае, насколько я заметил, за ужином Алекс был чрезвычайно внимателен и предупредителен. Если так пойдет и дальше, то со временем он, возможно, и разрешит тебе предпринять кое-какие меры безопасности. Из чистой любезности, разумеется.

Хани с сомнением покачала головой.

– Твой брат, конечно, был очень мил, но, боюсь, он способен терпеть меня только в качестве соседки по столу.

Впрочем, она не могла не признать, что до сих пор вечер был весьма приятным. Они ужинали втроем, и Хани чувствовала себя удивительно свободно и непринужденно в обществе принца и Бен Рашида. Следить за их шутливой пикировкой и пытаться угадать истинные мысли и чувства, скрывающиеся за этим фонтаном остроумия, было на редкость увлекательно. Они понимали друг друга с полуслова, и теперь, когда принц Руби признался, что Алекс Бен Рашид стал ему ближе, чем родной брат, у нее не возникло ни малейших сомнений в его правдивости. Стоило только внимательнее вглядеться, и под маской легкой конфронтации, которую они носили на людях, можно было различить взаимное уважение, привязанность, преданность и искреннюю, неподдельную любовь.

Их отношения были такими давними и такими тесными, что любой в их компании должен был бы почувствовать себя посторонним. Однако Хани, к своему огромному удивлению, довольно скоро обнаружила, что ее признали за свою. Очевидно, это Ланс незаметно, исподволь ввел ее в их тесный круг, а Алекс – пусть с дерзкими шуточками и насмешками – согласился с его решением. К тому времени, когда они, поужинав, покинули номер, Хани уже, не стесняясь, называла по имени не только Ланса, но и Алекса, а узы дружбы, в саму возможность существования которых она ни за что бы не поверила всего несколько часов назад, успели согреть ей сердце и душу.

Хани не сразу заметила, что все это время принц Руби пытался сдерживать свою пылкую чувственность, чтобы дать ей время освоиться с непривычной ролью. Когда же она наконец поняла это, ею овладела искренняя признательность.

– Ты, кажется, сказала, что Алекс был очень мил? – нарочито грозно воскликнул принц, отвлекая Хани от ее мыслей. – Я хотел, чтобы вы подружились, но ты, черт возьми, не должна была находить милым его! Это я должен был очаровать тебя своим умом и ослепить блеском мужественности! Ну что ж, придется впредь действовать другими методами…

Он ловко придвинулся к ней вместе со стулом, так что Хани почувствовала, как его твердое, мускулистое бедро прижалось к ее ноге, и опустил ей на колено руку.

– Ну что, теперь я завладел твоим вниманием? Хани решительно сняла его руку со своего колена и, положив ее обратно на скатерть, слегка похлопала сверху ладонью. Она просто не могла сердиться на Ланса, когда он вот так задумчиво глядел на нее своими голубыми глазами, в глубине которых все равно прятался резвый, озорной бесенок.

– Мне кажется, что за свою жизнь ты слишком привык к женскому вниманию, Ланс, – сказала она. – Интересно, ты хоть помнишь всех своих женщин по именам?

– Не всех, – откровенно признался он. – Только самых последних.

На лицо Хани наползла тень, и принц это заметил. Накрыв ее руку другой ладонью, он сказал удивительно мягким тоном:

– Почему я должен помнить их. Медок? Они ничего для меня не значили. То, что я чувствую к тебе, это совсем другое…

Хани опустила взгляд и посмотрела на свою руку, которая оказалась зажатой между его большими ладонями, словно листик салата в сандвиче. Она надеялась, что ее опущенные ресницы скрыли от принца боль и обиду, вызванные его необдуманными словами.

– С моей стороны было бы глупо верить всему, что ты скажешь, – холодно проговорила она. – Я уверена, что через месяц ты повторишь те же слова другой женщине и даже не вспомнишь, кто такая была Хани Уинстон.

Теперь уже в его глазах промелькнула тень обиды.

– Я не обманываю тебя, – сказал Ланс напряженным голосом. – Я и сам пока не знаю, почему отношусь к тебе иначе, чем к другим женщинам, но я уверен, что ничего подобного еще не испытывал. Когда я впервые увидел тебя в такой нелепой ситуации, свернувшейся клубком, точно шаловливый котенок, на нижней полке тележки, когда ты взглянула на меня своими большими иссиня-фиолетовыми глазами, я почувствовал себя так, словно… словно меня кто-то ударил молотком по голове!

– Это все физиология, – Твердо ответила Хани, стараясь не смотреть на него. – Химия гормонов. Что еще это может быть?

– Откуда мне знать? – мрачно ответил принц и насупился. – Но если это просто "химия", как ты выражаешься, тогда почему мне кажется, будто я знаю тебя уже тысячу лет? Почему мне кажется, что твое место – рядом со мной? И не только сегодня – всегда? Почему…

Он неожиданно замолчал, и Хани, машинально вскинув на него взгляд, на мгновение застыла. Кажется, она перестала даже дышать, а ее сердце сбилось с ритма – таким напряженным, таким обжигающим был его ответный взгляд. Неужели не только она чувствовала, что между ними возникло некое загадочное взаимное притяжение? Вот только бы понять, к добру это или к худу…

– Может быть, мне стоит сходить позвонить еще кому-нибудь, чтобы не мешать вам? – вежливо поинтересовался у нее за спиной Алекс Бен Рашид.

Ни Хани, ни Ланс не видели, как он подошел, но его появление избавило их от неловкости, и оба дружно задвигались, преодолевая сковавшее их тела напряжение. Впрочем, сходной оказалась только первая их реакция, в дальнейшем они вели себя по-разному.

– Ну что ты, конечно, нет! – ответила Хани с излишней поспешностью. – Мы уже начинали беспокоиться, куда ты девался. Тебя так долго не было!

Все это время она пыталась выдернуть ладонь из рук Ланса, но он положил конец ее трепыханиям, властно сжав ее пальцы в своих.

– Да, нам начинало тебя не хватать, – мрачно подтвердил принц. – Может быть, ты в самом деле пойдешь еще прогуляешься, чтобы это прекрасное чувство успело окончательно созреть и оформиться?

– Ланс! – с негодованием воскликнула Хани, потрясенная его бестактностью. – Как ты можешь?!

Но Бен Рашид только улыбнулся и, сверкнув глазами в сторону брата, грациозно опустился на свободный стул.

– Возможно, чуть позже… – проговорил он нараспев. – В настоящий момент я намерен выяснить, какие именно тридцать три удовольствия мы можем получить в этом почтенном заведении. Кстати, Хани, я поражен, что ты сочла возможным пригласить нас сюда, не боясь смутить ненароком наши неокрепшие души. Между прочим, на пути из вестибюля я был атакован тремя дамочками, две из которых предложили поставить мне выпивку, а третья очень настойчиво приглашала танцевать – почему-то не здесь, а в своем номере в каком-то мифическом мотеле. Скажи, Хани, ваши хьюстонские женщины все такие агрессивные?

– Нет, только те, кто проводит свое время на "мясных рынках", – блеснул познаниями Ланс, с неохотой переводя взгляд на Алекса. – Думаю, тебе не нужно объяснять, что это такое… Однако меня удивляет, почему ты не согласился! Неужели ни одна из них не показалась тебе достаточно привлекательной?

– Там была одна премиленькая рыжая студенточка, но я решил сначала оглядеться, прежде чем принимать окончательное решение.

– Ах, рыжая!.. – протянул Ланс, искоса глядя на брата. – Ну, тогда все ясно. Не понимаю только, зачем тебе понадобилось пудрить мне мозги: я же знаю, что ты все равно выберешь ее. – Специально для Хани он пояснил:

– Алекс питает слабость к рыжеволосым девушкам едва ли не с тех пор, когда мы оба были подростками.

– Я решил, что ей стоит немного поостыть, – небрежно откликнулся Алекс и, оглядевшись по сторонам, величественным жестом подозвал официанта. – А то она была что-то слишком возбуждена, так что я уже начал сомневаться: кто из нас рыжий, а кто – Бен Рашид… Что ты будешь пить, Хани?

Хани наконец удалось вырвать руку из крепких пальцев Ланса. Почувствовав свободу, она немедленно отодвинулась от него, стараясь действовать незаметно, но решительно. Его горячее бедро, пребывавшее в непосредственной близости от ее ноги, слишком отвлекало ее от окружающего.

– Имбирный эль, пожалуйста, – попросила она.

Когда официант, записав заказ, удалился, Ланс повернулся к ней и удивленно приподнял густую каштановую бровь.

– Ты что, никогда не пьешь ничего крепче пива?

Хани, смущенно улыбнувшись, покачала головой.

– Нет. Однажды я обнаружила, что после крепких напитков у меня слишком развязывается язык. С тех пор я стараюсь не пить ничего, кроме пива или сухого вина.

– Любопытно, – промурлыкал Ланс. – Надо это запомнить – авось пригодится. Когда-нибудь попробую влить в тебя несколько порций виски – и узнаю все твои секреты!

Неожиданно между Лансом и Хани протянулась женская рука с ярко накрашенными ногтями, похожая на птичью лапу, и с треском припечатала к столу пятидесятидолларовую банкноту.

– Это для тебя, красавчик! – пробормотала женщина слегка заплетающимся языком и покачнулась, улыбаясь принцу пьяной улыбкой. – И это еще не все – там, откуда взялись эти пятьдесят баксов, их довольно много… Джоанна Джессап умеет не жалеть денег, когда ей чего-то хочется! Идем со мной, пусик, я покажу тебе кое-что такое…

– Простите, – спокойным голосом отозвался Ланс. – Вы ко мне обращаетесь?

– А то к кому же? – с пьяным достоинством ответствовала Джоанна Джессап, опуская руку ему на плечо, а другой пытаясь потрепать по щеке. – Тебе крупно повезло, рыженький! Я п… положила на тебя глаз, как только ты вошел! Впрч… Ну, в общем, такого жеребца трудно не заметить.

– Благодарю вас, – осторожно ответил Ланс. – Это очень любезно с вашей стороны. А теперь прошу нас извинить…

Агрессивное и откровенно бесстыдное поведение женщины настолько поразило Хани, что в первые секунды она только смотрела на нее широко раскрытыми глазами. Джоанна Джессап совсем не походила на молоденькую потаскушку, которых часто можно встретить в подобных заведениях: ей было по меньшей мере пятьдесят. Оплывшее, дряблое тело Джоанны не вызывало ничего, кроме отвращения, крашеные светлые волосы, уложенные в замысловатую прическу, растрепались. Кричаще-яркое платье для коктейлей с глубоким декольте было дорогим, но безвкусным; к тому же женщина была настолько под хмельком, что это сразу бросалось в глаза.

Переведя взгляд с потрясенного лица Ланса на расслабленную, пьяную ухмылку Джоанны Джессап, Хани не удержалась и прыснула. Принц с неудовольствием покосился на нее.

– Что, красавчик, мало? – Женщина едва ли не по локоть засунула руку в свою внушительную сумку, которая совсем не вязалась с платьем, и, достав оттуда еще пятьдесят долларов, с размаху швырнула их на столик. – Мне следовало догадаться, что ты дорого себя ценишь, Рыжик! – проворковала она и, наклонившись к Лансу, игриво ущипнула его за ухо. – Но ты стоишь этих денег, голубчик! Мне нравятся рыжие: в постели они – ну просто огонь!

– Я всегда это говорил, – пробормотал Бен Рашид. Лениво откинувшись на спинку стула, он с явным удовольствием наблюдал за развитием инцидента.

– Очень смешно!.. – огрызнулся Ланс, пытаясь оторвать от себя цепкие пальцы Джоанны. – Мисс Уинстон, – воззвал он к Хани, с укором глядя на нее. – Кажется, вы считаетесь моим телохранителем? Займитесь же наконец своими прямыми обязанностями, защитите мое тело, черт побери!

Хани стерла с лица улыбку, но в ее глазах все еще прыгали веселые огоньки, когда она слегка поклонилась Лансу и почтительно произнесла:

– Одну минуточку, сэр. Будет исполнено, сэр.

С этими словами она повернулась к Джоанне и что-то прошептала ей на ухо. Джоанна немедленно выпустила Ланса из своих страстных объятий и выпрямилась.

– Вы, наверное, шутите! – чуть не плача, сказала она, жалобно глядя то на принца, то на Бен Рашида, то на Хани.

Хани молча покачала головой, ее лицо было сейчас торжественным и мрачным. Джоанна Джессап сгребла со стола деньги и убрала их в сумочку.

– Вы уверены? – спросила она уже без всякой надежды, бросив на Ланса последний умоляющий взгляд.

– Абсолютно! – подтвердила Хани со всей возможной твердостью.

– Вот жалость-то! – вполголоса пробормотала Джоанна. – Впрочем, я сама знаю: все самые красивые мужики – они из них, из этих… А нам, бабам, ничего не достается!..

С этими словами она неуверенно развернулась и пошатываясь, пошла прочь, бормоча себе под нос что-то жалобное.

– Что ты ей сказала? – требовательно спросил Ланс, как только Джоанна удалилась на порядочное расстояние.

– Я сказала ей, что ты и Алекс – любовники, – просто объяснила Хани.

– Что?! – Принц так и подскочил на месте, а Бен Рашид негромко пробормотал какое-то арабское ругательство. – Ты сказала, что мы гомики?

– А вы хотели, чтобы я устроила здесь показательную рукопашную схватку? – парировала Хани, изо всех сил стараясь сдержать рвущийся наружу смех. – Ты же сам велел мне избавиться от мисс Джессап, а это был самый быстрый способ. Кстати, на мысль меня навело замечание Алекса насчет рыжих. Оно прозвучало так выразительно!

– Боже мой! – простонал Алекс и закрыл лицо руками. – Если ты ее сейчас же не пристукнешь, Ланс, я это сделаю сам!

– Это моя привилегия, – мрачно ответил Ланс и встал так резко, что едва не опрокинул стул. Наклонившись над Хани, он схватил ее за запястье и рывком поставил на ноги. – Идем! – коротко приказал он.

– Куда? Куда мы идем? – испуганно спросила Хани, чувствуя, что принц тащит ее за собой.

– Мне необходимо избавиться от раздражения, – мрачно пояснил он. – И, чтобы не повредить тебе, мне придется направить свою энергию на что-нибудь другое.

Он заставил Хани подняться на танцевальную площадку и, развернув резким рывком, поставил ее перед собой.

– Танцуй со мной, черт побери!

И она танцевала с ним – танцевала так, как еще никогда в жизни ни с кем не танцевала. Строго говоря, это даже нельзя было назвать танцем. Оглушительная ритмичная музыка доносилась сразу со всех сторон, под ногами пульсировала багрово-алая клякса, а движения танцующих были такими порывистыми, словно они участвовали в какой-то первобытной брачной церемонии. Лицо Ланса то озарялось красным, и тогда становилось похожим на бронзовую маску грозного языческого бога, то тонуло в полутьме, словно диск призрачной луны. Но это не помешало Хани разглядеть на нем выражение чувственного голода, который немедленно передался и ей. Прежде чем она успела решить, стоит ли бороться с этой неожиданно вспыхнувшей в ней страстью или лучше отдаться ей, а там – будь что будет, музыка внезапно изменилась. Бешеный ритм оборвался, и в уши Хани полилась тягучая, медленная мелодия, в которой тоже была страсть – томная и жгучая, еще более сильная, чем та, которую вызвала предшествующая неистовая какофония.

Хани и Ланс несколько мгновений не двигались, тяжело дыша и ощущая, что чувства их обострены до предела, а в жилах гуляет адреналиновый шторм. Но захлестнувшая обоих жаркая волна наконец бросила их в объятия друг друга. Ланс обхватил Хани обеими руками и крепко прижал к себе, а она, почти не понимая, что делает, инстинктивно просунула руки под его пиджак и обняла Ланса за пояс. Голова Хани склонилась к нему на плечо, и они медленно двинулись по кругу, не замечая ничего и никого вокруг. Хани почти не слышала музыки, которая настойчиво ломилась в уши, и только стук сердца Ланса доносился до нее, как сквозь слой ваты. Зато она явственно ощущала надежность его сильных рук, которые как будто баюкали ее, чувствовала напряженные мышцы ног, легко касавшихся ее бедер, и думала только о том, какую странную слабость рождает в ней прикосновение его тела. Хани как будто плавилась в его горячих объятиях, и это было не только удивительно, но и прекрасно.

– Медок… – прошептал ей на ухо Ланс.

– М-м-м-м?.. – сонно откликнулась Хани, крепче прижимаясь к нему.

– Я никакой не гей.

– Я знаю, – вздохнула Хани, которая именно в данную минуту ощущала это со всей очевидностью. – И это замечательно…

Ланс довольно хмыкнул, но в его голосе Хани почудились нотки растерянности.

– Я никогда в этом не сомневался, но рад, что ты со мной согласна, – сказал он, легко коснувшись губами ее виска. – Ты ведь знаешь, что ты со мной делаешь, правда?

Хани кивнула и с неожиданным чувством собственницы сжала его талию. На мгновение она задумалась о том, насколько этот жест не соответствует избранной ею линии поведения, но тут же отбросила эту мысль как не стоящую внимания. Куда делось ее обычное холодное спокойствие, ее рациональное отношение к жизни?! Все это оказалось забытым, ввергнутым в небытие грохочущим волшебством музыки, игрой света и магией простого физического прикосновения.

Ланс так крепко прижимал ее к себе, что Хани начинало казаться, будто они стали одним существом.

– Давай вернемся в отель! – прошептал Ланс. Он остановился посреди танцевальной площадки, развернул Хани и повел к столику, продолжая удерживать ее так близко от себя, что при каждом шаге их бедра легонько сталкивались, как во время танца, и она невольно прильнула к его твердому плечу. Однако окутывавшая ее золотистая дымка блаженной эйфории сразу потускнела, когда Хани обнаружила, что Бен Рашида нигде не видно.

– А где Алекс? – тревожно спросила она, обшари-вая взглядом полутемный зал. Как она могла так забыться и пренебречь своими обязанностями?! А вдруг с Алексом что-нибудь случилось?

– Твой постоянный интерес к моему брату начинает меня раздражать, – скрипучим, неприятным голосом ответил принц. – Я не сомневаюсь, что он отправился в местные джунгли, чтобы прицепить к поясу еще один рыженький скальп. Можешь за него не переживать – Алекс вполне в состоянии сам о себе позаботиться. Это обо мне ты должна беспокоиться!

Он накинул ей на плечи черный бархат и небрежно бросил на стол деньги.

– Неужели тебе до сих пор не ясно, как сильно я нуждаюсь в тебе?! Вдруг еще одна Джоанна Джессап прыгнет на меня из засады и утащит в свое гнездышко? Что ты тогда будешь делать?

– Но мы не можем просто так уйти, – запротестовала Хани, вырываясь из рук Ланса. – Я отвечаю и за Алекса тоже! Я должна его найти.

– Говорю тебе, он не тот человек… – Взгляд Ланса упал на сложенный листок бумаги, торчащий из пустой салфетницы. – А это что?

Он развернул записку, быстро проглядел текст, и на его губах появилась довольная улыбка.

– Это от Алекса! Как я и говорил, он решил отправиться на охоту, поскольку ты поставила под сомнение его мужественность. Алекс здесь пишет, чтобы мы его не ждали. Он вернется прямо в гостиницу… – Ланс насмешливо сморщил губы. – …не позднее завтрашнего утра.

– Но куда он отправился?! – в отчаянии простонала Хани. – Как я могу его охранять, если я даже не знаю, где он находится?

– Увы, никак, – подтвердил принц с фальшивым сочувствием в голосе. – Почему бы тебе не перестать беспокоиться, раз ты все равно ничего не можешь сделать? Уверяю тебя: Алекс появится завтра утром, как и обещал. Он знает, что я заказал вертолет на десять часов, чтобы лететь в "Каприз".

– В "Каприз"? – недоуменно переспросила Хани, пока Ланс тащил ее за собой к выходу из бара.

– Ну да! – Принц властным взмахом руки остановил проезжавшее мимо такси. – "Седикан Петролеум" недавно приобрела шикарное поместье, расположенное на острове в Мексиканском заливе. Приобрела, разумеется, вместе с островом… Это в девяноста милях от Галвестонского побережья.

Говоря это, он галантно открыл перед Хани дверцу такси, помог ей сесть, после чего с размаху плюхнулся рядом и назвал шоферу адрес отеля.

– Раньше, – продолжил он, привлекая ее к себе, – этот остров принадлежал англичанину по имени Томас Лонсдейл, и с тех пор поместье называют "Капризом Лонсдейла".

– Почему? – поинтересовалась Хани, положив голову ему на плечо.

– Кто знает? – пожал плечами Ланс. – Может быть, потому, что остров расположен в поясе ураганов, и все здания Лонсдейлу пришлось строить из сверхпрочного камня. Одна доставка строительных материалов должна была обойтись ему в целое состояние…

Рука Ланса сдвинулась чуть-чуть вверх и принялась небрежно поигрывать ее распущенными волосами.

– Мы с Алексом арендовали это поместье два года назад, когда в последний раз были в Хьюстоне, – рассказывал он. – И обнаружили, что оно нам более чем подходит. Остров достаточно близко от побережья, чтобы Алекс мог играть в свои коммерческие игры, и достаточно далеко, чтобы он мог отдохнуть от них, когда пожелает. Это довольно-таки уединенное местечко, и…

– А ты? – негромко спросила Хани. – Чем "Каприз" понравился тебе?

Лицо Ланса неожиданно стало замкнутым.

– Остров дает мне все, что нужно, – сдержанно ответил он и, прежде чем Хани успела спросить, что же именно нужно принцу, несильно потянул ее сзади за волосы, заставив запрокинуть голову так, что их глаза оказались друг напротив друга. – Надеюсь, ты обратила внимание, что я тебя еще ни разу не поцеловал? – спросил он с такой теплотой и нежностью, что Хани почувствовала легкое головокружение.

Ей это тоже казалось невероятным. За сегодняшний вечер они пережили несколько моментов, насыщенных настолько глубокими, почти интимными переживаниями, что Хани просто физически ощущала связывающие их золотые оковы страсти. И, несмотря на это, оба ухитрились ни разу не выйти за рамки общепринятых норм – словно и в самом деле не испытывали друг к другу ничего, кроме дружеских чувств.

– Я больше не могу ждать! – сообщил Ланс хриплым шепотом. – Конечно, мне не хотелось бы, чтобы это произошло на заднем сиденье такси, но ты нужна мне сейчас. Медок…

Ее удивленный взгляд остановился на его напряженном, сосредоточенном лице, которое склонялось все ниже. Первое прикосновение его губ было совсем легким, как будто Ланс намеренно ее дразнил. Впрочем, в этом не было необходимости: слегка приоткрыв рот, Хани всем телом подалась ему навстречу, и их губы соединились в головокружительно сладком поцелуе. Ей показалось на мгновение, что она погрузилась в сон, ощущая только ладони принца на своем лице – такие же мягкие, как и его губы.

– Боже мой, как это было чудесно! – услышала Хани, когда они наконец оторвались друг от друга. – Ты даже не представляешь, какая ты сладкая штучка, мой маленький Медок!

Ланс тут же поцеловал ее снова, и это оказалось так же волшебно, как и в первый раз.

– Я не маленькая! – слабо возразила Хани, запрокинув голову, когда его губы соскользнули на ее шею.

– Нет? – неуверенно удивился он. – Да, конечно… Наверное – нет. Просто, когда я думаю о тебе, ты почему-то представляешься мне маленькой и очень аппетитной.

Ланс снова прильнул к ее губам таким долгим и страстным поцелуем, что когда он снова заговорил, оба слегка задыхались.

– Может быть, ты и не маленькая, но определенно аппетитная и мягкая, – пробормотал он, погладив ее по щеке, а потом его руки нырнули под черный бархат накидки и приятной тяжестью легли на мягкие округлости ее грудей.

– Мягенькая, кругленькая, пухленькая… – шептал Ланс, и Хани, не удержавшись, усмехнулась:

– Если верить твоим словам, то я похожа не на че-ловека, а на бабушкину пуховую перину, – задыхаясь, пробормотала она и невольно ахнула, когда Ланс нашел под тонким бархатом платья ее сосок и несильно ущипнул.

– Недаром же мне хочется заполучить тебя в свою постель! – отозвался он странным низким голосом и, опустив голову, прижался щекой к ее груди, продолжая методично ласкать соски большими пальцами рук. – С каким бы удовольствием я зарылся в мягкую перину твоего тела… Господь свидетель, я не лгу! Мне действительно этого хочется!

"И не только тебе!" – в отчаянии подумала Хани, чувствуя, как от его легких эротичных прикосновений тяжелеют и набухают ее груди, становясь похожими на двух пробуждающихся кошек. Горло Хани внезапно перехватило судорогой, так что каждый вздох давался ей теперь с огромным трудом, а принц продолжал ласкать ее руками и языком – и там, где он касался ее, по коже Хани разливался жидкий огонь.

Поглощенная своими переживаниями, она не сразу обратила внимание на то, что руки принца переместились к ней за спину и пытаются нащупать застежку платья. Даже когда Ланс расстегнул ее и Хани почувствовала на коже спины его горячие ладони, она не вздрогнула, не пошевелилась: подобное развитие событий казалось ей только естественным. Но внезапно взгляд Хани упал на неестественно неподвижный и напряженный загривок шофера, и она тут же пришла в себя. Боже, что они делают?!

– Нет! – прошептала она, машинально прикрывая руками грудь и плечи, с которых Ланс в нетерпении сорвал накидку. – Не надо, Ланс! Отпусти меня…

Он поднял на нее затуманенный взгляд, и Хани поняла, что Ланс все еще находится в состоянии эйфории, от которого она с таким трудом пытается освободиться.

– Отпустить тебя? – удивленно спросил он, словно не сознавая, о чем идет речь. – Ты же знаешь, я не могу…

Он впился в ее губы поцелуем настолько же жестоким и властным, насколько нежными и мягкими были предыдущие. Почти насильно раздвинув ей губы, принц вторгся внутрь, словно завоеватель в поверженный город, и его быстрый язык, пробежавший по ее горячему и влажному нёбу, заставил Хани снова забыть обо всем.

– Теперь понимаешь? – задыхаясь, спросил Ланс, с трудом оторвавшись от ее губ. – Разве я могу остановиться?

О, как прекрасно она его понимала! Их сердца бились в унисон – и бились так сильно, что эти удары наверняка были слышны человеку на переднем сиденье.

О, Боже!..

– Водитель… смотрит, – чуть слышно прошептала Хани, движением головы указывая на темную неподвижную фигуру шофера. Впрочем, она тут же подумала, что ей абсолютно все равно: еще немного, и она, забыв обо всем, снова отдалась бы охватившей ее волне страсти и возбуждения.

Но Ланс вовремя опомнился и негромко произнес какое-то арабское ругательство. Его руки на мгновение сжались вокруг Хани, словно он таким образом заявлял на нее свои окончательные и неоспоримые права, но в следующее мгновение он судорожно вдохнул воздух и ослабил свою медвежью хватку.

– Х-хорошо, прошептал он. – Дай мне одну минутку…

Ему, однако, потребовалось гораздо больше времени, чтобы успокоиться и выпустить Хани из своих железных объятий. Наконец он отодвинулся от нее на безопасное расстояние и пожал плечами.

– Извини, – пробормотал Ланс, пытаясь нащупать у нее на спине застежку платья. Руки его слегка дрожали. – Извини меня, – повторил он. – Ты наверняка уже заметила, что действуешь на меня, как валерьянка на кота. Обычно я не занимаюсь любовью на заднем сиденье случайного такси. – Ланс недоуменно потряс головой. – Кто бы мог подумать?! – вырвалось у него. – Если бы ты не остановила меня, я, наверное, овладел бы тобой прямо здесь.

Справившись наконец с "молнией", он подобрал с пола изрядно помятую накидку и, встряхнув ее, бережно укутал плечи Хани.

– А теперь постарайся не двигаться, иначе я могу не выдержать искушения, – предупредил он.

Хани послушно замерла, но Ланс не мог сидеть спокойно. Он принялся нетерпеливо вертеть головой, выглядывая в окно.

– Боже мой! – не выдержал он наконец. – Даже в такой поздний час у вас на улицах столько машин, сколько, наверное, не бывает в часы пик в Нью-Йорке!

– Хьюстон быстро растет, а вместе с ним растут проблемы, – рассеянно откликнулась Хани, раздумывавшая о том, какие у Ланса мужественные скулы и линия подбородка.

Принц бросил на нее быстрый взгляд, и, очевидно, от него не укрылось еще не остывшее желание в ее широко раскрытых задумчивых глазах; он заметил ее порозовевшие, чуть припухшие губы и улыбнулся с легким самодовольством.

– Можешь мне поверить, в эти минуты я вполне сочувствую тебе, – сказал он низким густым голосом. – Сочувствую… Это значит, я чувствую то же, что и ты. Впрочем, какого черта! – неожиданно сорвался он, стремительно наклоняясь к ней. Его губы приникли к ее губам, язык ловко задвигался, вызывая в Хани ответное желание.

– Должны же мы хоть чем-то заниматься, пока стоим в пробке, – пробормотал Ланс, на мгновение оторвавшись от ее губ. Потом его руки снова скользнули под бархатную накидку Хани и начали ласкать ее напрягшиеся груди.

– Я не хочу, чтобы ты остыла или отвлеклась, – шепнул Ланс. – А то еще возьмешь да и передумаешь…

"Ну, этого можно не опасаться", – с легким раскаянием подумала Хани. Ее тело отзывалось на его чувственные ласки помимо ее воли; оно пело, как скрипка в руках опытного маэстро, и горячий, плотный туман окутал Хани со всех сторон. В забытьи страсти и желания она даже не почувствовала, что такси остановилось и больше не движется.

На счастье, Лансу каким-то чудом удалось заметить, что они наконец приехали и что такси стоит перед ярко освещенными дверями отеля.

– Слава Богу! – сбивчиво прошептал он и, не глядя вытащив из бумажника какую-то купюру, протянул ее ухмыляющемуся водителю.

Впрочем, выражение лица последнего мгновенно изменилось, но Ланс, не обращая внимания на его почтительные благодарности, стремительно распахнул дверцу и выбрался в прохладную ночь.

– Выходи! Скорее! – бросил он, нервно облизывая губы, и, схватив Хани за руку, едва ли не силком вытащил ее наружу. – Еще пять минут – и я не выдержу!

"И я!.." – подумала Хани, испытывая огромное облегчение. Она тоже чувствовала, что ей уже все равно – пусть бы у них был не один зритель, а несколько тысяч, как на стадионе. И почти не заметила, как Ланс быстро провел ее сквозь двери в просторный, богато обставленный вестибюль отеля.

– Одну минуточку, ваше высочество!.. Они оба машинально повернулись на голос, и в тот же миг были ослеплены яркой вспышкой света.

– Отлично! Теперь еще разок…

Хани услышала, как принц громко выругался. Его рука, лежавшая на ее талии, сжалась сильнее, словно он хотел защитить ее от какой-то грозной опасности.

Почти бегом они пересекли вестибюль, но худой остролицый фотограф не отставал ни на шаг.

– Будет ли мисс Уинстон сопровождать вас в вашем турне постоянно? – на бегу трещал репортер. – Были ли вы знакомы до того, как ваше высочество приехали в Хьюстон? Что думают о вашем знакомстве их величества?..

Он попытался проскользнуть следом за ними в кабину лифта, но Ланс резко, по-боксерски, толкнул репортера в грудь и быстро нажал кнопку двадцать второго этажа. Двери лифта автоматически закрылись прямо перед носом разочарованного газетчика.

– Надо было сказать водителю, чтобы подъехал к черному ходу, – раздраженно пробормотал Ланс. – Но, откровенно говоря, я не думал, что эта настырная братия все еще будет болтаться в фойе в столь поздний час.

Заметив, что Хани внезапно побледнела, он обеспокоенно наклонился к ней.

– С тобой все в порядке, Медок?

– Да, – ответила Хани непослушными губами и трясущейся рукой отвела волосы со лба. – Только я не понимаю, откуда они узнали мое имя…

Ланс пожал плечами.

– Я думаю, Джош Дэвис опубликовал свой пресс-релиз. Он наверняка предвидел, что, когда репортеры пронюхают о том, что ты поселилась в моем номере, начнутся всякие пересуды и догадки, и поспешил их предупредить. Разве тебе не кажется, что в сложившихся обстоятельствах это был самый разумный шаг?

Прозвенел мелодичный сигнал, двери лифта беззвучно разъехались в стороны, и Хани первой вышла в коридор, застеленный мягкой ковровой дорожкой. У номера Ланс галантно распахнул перед ней высокую дверь из резного тикового дерева.

Самый разумный шаг… Самый? Впрочем, почему бы нет? Разумные люди потому и называются разумными, что они умеют находить компромиссы в самых невероятных ситуациях. А она-то хороша, совсем потеряла голову! Если бы лампа-вспышка этого дурачка-фотографа не привела ее в чувство, она бы сейчас уже лежала в постели принца. Интересно, удалось бы ей потом найти разумное объяснение случившемуся, чтобы успокоить свою совесть?

Ланс щелкнул выключателем на стене, и гостиная осветилась ярким светом нескольких ламп.

– Так что все-таки случилось, Медок? – спросил он, поворачиваясь к ней.

– Я думаю, ты знаешь… – ответила она, глядя в сторону.

Ланс прищурился.

– Не имею понятия.

Хани, не отвечая, шагнула в комнату. Она боялась поднять на него взгляд и с преувеличенным интересом принялась рассматривать висевшую над диваном литографию Коро.

– Черт меня побери, Хани! – раздраженно воскликнул принц. – В машине ты была совсем другой. Даю голову на отсечение: ты хотела меня так же сильно, как я тебя! А сейчас между нами как будто пролегла тысяча миль. Что случилось?

– Я просто пришла в себя, – с горечью объяснила Хани. – Ты действительно удивительный мужчина, Ланс. Временами я чувствовала, что у меня просто голова кругом идет.

– Ты употребила прошедшее время, – едко заметил Ланс. – Недолго музыка играла… Стало быть, ты пришла в себя? – В его голосе звучали разочарование и гнев. – Смотри на меня, черт побери! – взорвался он неожиданно. – Что тебе далась эта дурацкая картина?!

Хани не посмела ослушаться и повернулась, чтобы бросить взгляд на его напряженное, сердитое лицо. И тут же почувствовала, как вновь начинают падать все внутренние барьеры, которые она пыталась возвести между ними. Ну почему она не может спокойно видеть строгую мужскую красоту этого бронзового лица, этих ярко-каштановых волос, позлащенных льющимся сверху светом?!

"Мужчина не имеет права быть таким красивым!" – с отчаянием подумала она. Больше всего Хани хотелось сейчас закрыть глаза или каким-нибудь другим способом отгородиться от воздействия его жаркого, сильного тела.

– Я… Мне… Просто мне кажется, что игра не стоит свеч, Ланс, – проговорила она, прилагая отчаянные усилия, чтобы голос ее не дрожал. – Мне не хочется быть твоей временной подружкой, а еще меньше – фигурировать в бульварных газетках в качестве твоей очередной любовницы. – Ее глаза потемнели от гнева. – Мне не нравится компания, в которой я могу оказаться! Разве не о тебе писали, как шесть месяцев назад некий балканский принц появился на Ривьере в сопровождении одной шикарной дамы, о которой всем было известно, что она работает девушкой по вызову для представителей высшего общества?

– Ради Бога, Хани! – с негодованием воскликнул Ланс. – Ну какое это может иметь отношение к нам?

– Я уверена, – с горечью парировала Хани, – что каждой своей новой знакомой ты говоришь примерно одно и то же. Маленькая, спасительная ложь… "Это не имеет отношения к нам… С тобой у нас все будет по-другому!", – передразнила она, сверкая глазами. – Ты мог бы придумать что-нибудь пооригинальнее!

С этими словами она повернулась и, стараясь сохранить достоинство, зашагала к дверям своей комнаты.

– Черт возьми, Хани, я не лгу! – крикнул ей вслед принц. – Я знаю: то, что случилось внизу, не могло не шокировать тебя. Но если бы ты подумала как следует, ты непременно поняла бы, что все это не имеет никакого отношения к нашим чувствам друг к другу. И не пытайся убеждать меня, что в такси только я стремился к близости, а ты была совершенно равнодушна.

На пороге комнаты Хани остановилась и подняла на него полные слез глаза.

– Я этого не говорила, – проговорила она неожиданно севшим голосом, и ее губы предательски задрожали. – Да, я тоже хотела тебя. Если бы я сказала, что это не так, я бы погрешила против истины. Но ты не знаешь… просто не можешь знать, насколько серьезны для меня такие вещи! И мне не по душе быть очередной любовницей принца Руби. С этим я никогда не могла бы смириться. – Она беспомощно пожала плечами. – Возможно, мне просто не хватает характера, но это так…

Лицо Ланса неожиданно смягчилось, а весь гнев, казалось, куда-то улетучился.

– При чем тут характер? – тихо спросил он, качая головой. – Я сразу понял, что ты очень серьезная, славная и милая женщина. И ты нужна мне, нужна вся – от макушки до пяток… – Он неуверенно улыбнулся. – Прости, наверное, я слишком поторопился, мне нужно было еще немножко подождать. Что ж, беги, спасайся, прячься в нору, зарывай голову в песок! Рано или поздно, ты все равно выглянешь из своего убежища, и я буду к этому готов. Я буду ждать тебя, Медок!

– Ты не понял, Ланс, – нетерпеливо перебила его Хани. – Меня в принципе не устраивают такие отношения. Я просто не знаю, что с ними делать…

– Это ты не поняла меня, – Ланс улыбнулся ей теплой, любящей улыбкой, и его голубые глаза ярко сверкнули. – Судя по всему, ты действительно даже не представляешь, чего я от тебя хочу. Но я умею быть очень терпеливым, очень упрямым, и своего часа я дождусь.

Хани уже закрывала за собой дверь, когда он негромко окликнул ее из гостиной.

– Хани?..

Она замерла в какой-то смутной надежде.

– Я заказал завтрак на девять часов утра, – сказал принц. – Если тебе нужно собирать вещи, займись этим сегодня. Завтра ровно в десять мы летим на остров.