Золото партии

Горы Сакраменто. Штат Нью-Мексико. Наши дни…

Педро Суарес взглянул на часы и, с трудом подавив очередной перекосивший рот зевок, заставил слипающиеся глаза снова посмотреть на дорогу. Был третий час жаркой и душной июльской ночи. Два ярких пятна от фар все время рыскали по темно-серой ленте шоссе из стороны в сторону и, хотя рулевое колесо в руках Педро занимало одно и, тоже положение, ему казалось, что машина движется как ползущая по камням гремучая змея. Это, невероятное на первый взгляд, явление объяснялось очень просто… Тем, что зажатая в его левой руке бутылка бренди, была уже на половину пуста, а тело в такт льющейся из динамика мелодии «Бесаме Мучо», раскачивалось в кабине машины из стороны в сторону.

Педро сегодня было от чего выпить! Сделка, которую он провернул на базаре в Лас-Крусес, принесла ему неплохой барыш. Поэтому он задержался в городке дольше обычного и выехал на шоссе, ведущее к поселку, где проживала его многочисленная семья, когда уже начинало смеркаться. Задержка объяснялась тем, что стоящего покупателя на свой товар он смог найти только к вечеру. Затем последовала почти двухчасовая «беседа» за рюмкой текилы, во время которой, каждый из них тянул цену на себя и только перед самым заходом солнца они смогли договориться и десять ящиков жгучего перца «чили» ушли к покупателю по цене доллар за фунт.

Нащупав в кармане пачку новеньких стодолларовых банкнот, Педро радостно улыбнулся и стал раздумывать на чтобы их потратить. День его свадьбы приближался и, если он не хочет ударить лицом в грязь, ему предстояли большие расходы. Да и свадебное путешествие, которое они вместе с его невестой Карлитой планировали провести на Багамах, тоже требовало немалых средств. Но будущее рисовалось ему в радужных тонах. Если все его сделки будут такими же успешными, как сегодня, недостатка в деньгах он испытывать не будет.

Заметив впереди крутой подъем, Педро прибавил газ и когда его «Форд» взобрался на пригорок, с хрустом врубил пятую передачу. Неожиданно свет фар выхватил из темноты, стоящий прямо на шоссе вертолет. Педро успел нажать на тормоз. «Форд» занесло и он, визжа тормозами, задом неуклюже скатился в глубокий кювет. Громко, проклиная все на свете, Педро с трудом выбрался из помятой кабины.

— Usted ser maldicho! Будь ты проклят! — заорал он в темноту, и эти слова словно застыли у него на губах.

Глаза Педро удивленно расширились.

— Mi dios! Мой бог!.. — тихо прошептал он, растерянно озираясь по сторонам.

Такую картину он видел только в нашумевших на всю страну гангстерских боевиках! Вся местность вокруг шоссе была оцеплена полицейскими машинами с включенными красно-синими мигалками. Чуть поодаль стояли выкрашенные в пятнистый цвет вертолеты. А человек двадцать вооруженных помповыми ружьями полицейских окружили одиноко стоящий у обочины старенький «бьюик». Его двери были распахнуты настежь, и от него к вертолету, в который чуть было, не врезался Педро в окружении плотного кольца одетых в темно-синие куртки людей шли три человека. До них было метров десять, и Педро разглядел, что одной из них была высокая закутанная в шерстяное одеяло женщина. Двое других: седой мужчина и примерно его возраста юноша, понуро опустив головы, шли рядом с ней. Глаза женщины и Педро вдруг встретились и он, пораженный ее красотой беззвучно замер на месте. Лицо женщины, как магнит притянуло его. Ее глаза, словно что-то хотели ему сказать. Просили о чем-то… Искали помощи… Проходя мимо него, она вдруг споткнулась, и покрывающее ее одеяло упало на дорогу. Один из полицейских ногой отбросил его к обочине. А женщина, повернув голову, глазами показала на него Педро.

— Стоять!.. — послышалось рядом и, Педро увидел, как два здоровяка, одетые в темно-синие куртки с надписью «FBI», отделившись от окружавших «Бьюик» полицейских, направились в его сторону.

У Педро перехватило дыхание. Здоровяки жестом приказали ему лечь на землю и, прижав прикладами автоматов, не отпускали до тех пор, пока стоящий рядом вертолет, пронзительно ревя двигателем и мигая разноцветными огнями, не взлетел в ночное небо. Затем раздался шум винтов других вертолетов и спустя минуту Педро остался на дороге совершенно один. Встав с земли, он нашел брошенное женщиной одеяло. На одном из концов одеяла губной помадой был написан номер телефона. Педро хотел отбросить одеяло подальше от себя, но что-то заставило его остановиться. Он вспомнил печальные глаза женщины, и, повинуясь какому-то необъяснимому чувству, вытащил из кармана мобильник и набрал на нем, написанные на одеяле цифры. После третьего гудка в трубке послышался спокойный уверенный голос.

— Посольство Российской Федерации. Вас слушают…

Лас Вегас. Наши дни…

Поблескивая разноцветными огнями, вертолет с пронзительным свистом несся в ночном небе. В кабине пилотов зеленоватыми бликами переливались панели многочисленных приборов, а в пассажирском отсеке было темно и, несмотря на работающий за тонкой перегородкой двигатель, относительно тихо. Надежда, Федоров и Андрей, молча, сидели на откидных диванчиках и, положив закованные в наручники руки на колени, смотрели друг на друга. Говорить, им было запрещено. Рядом с каждым из них сидели по два агента ФБР и, придерживая за локти, внимательно следили за их лицами. Стоило кому-нибудь из них пошевелиться, как два крепких плеча тут же сжимали ослушника с двух сторон, а пальцы фэбээровцев клещами впивались в запястья рук. «Не двигаться!» — слышался в салоне грозный окрик, и все пленники, затаив дыхание, замирали на месте.

Спустя час за стеклом иллюминатора показалось слепящее многоцветие огней Лас Вегаса. Пролетев над взлетной полосой аэропорта Маккаран, вертолет сделал круг над прямой как стрела Фримонт-стрит и, обогнув линии электропередач и ветряки энерго генераторов, приземлился в шести километрах от города на небольшом частном аэродроме. Здесь в окружении полицейских автомобилей стоял, поблескивая серебристым фюзеляжем двухмоторный «Боинг-737» с опознавательными знаками ВВС США. Пленники вышли из вертолета и их, в сопровождении вооруженных автоматами полицейских, быстрым шагом повели к самолету. Идя по бетону взлетной полосы, Надежда вдруг подняла голову и увидела стайку летящих высоко в небе птиц. Присмотревшись, она узнала в них жаворонков. Клин стаи медленно тянулся к югу и в их неспешном полете, она почувствовала, что птицы летят домой в Россию. Уже поднимаясь по ступенькам трапа к входу в самолет, она еще раз оглянулась на них и, словно прощаясь, махнула вслед закованными в наручники руками.

Вашингтон. Наши дни…

Рано утром «Боинг» подлетал к Вашингтону… За окном иллюминатора уже промелькнули утопающие в садах бело-голубые кварталы и проспекты Филадельфии, и до посадки в аэропорту имени Даллеса оставалось не более получаса. Майкл Дуглас неимоверным усилием воли заставил себя открыть сонные глаза и, в очередной раз, проверив на мобильнике почту, включил лежащий на коленях ноутбук. Хоффман звонил уже третий раз и срочно требовал отчет о проведенной в Лас-Крусес операции. Судя по его взволнованному голосу все руководство ФБР, пребывало в нервозном состоянии. С Государственным департаментом вдруг связалось посольство России и в настойчивой форме потребовало дать исчерпывающую информацию по факту задержания российских дипломатов в Нью-Мексико. Директору бюро позвонили из администрации президента и попросили прояснить ситуацию, и он срочно потребовал к себе на ковер Хоффмана. Сейчас директор поехал объясняться в Госдеп, и в каком настроении он оттуда вернется и что за этим последует, никто не знал.

Дуглас озабоченно потер ладонью лицо и, не сдержавшись, выругался.

«И когда только эти русские успели обо всем пронюхать? — с досадой подумал он. — С момента задержания прошло только три часа, а им уже все известно! Правда, задержан только один дипломат, и даже не дипломат, а сотрудник ООН. Двое других имеют американский вид на жительство и формально под юрисдикцию посольства не попадают. Но избежать скандала все равно не удастся, так как арестованный сотрудник ООН все же имел дипломатический статус и являлся лицом неприкосновенным. Откуда же могла произойти утечка информации? — напряженно размышлял Дуглас, перебирая в памяти всех, кто знал о предстоящей операции. — Из ФБР?.. Исключено. Из полиции?.. Тоже маловероятно. Там не знали, на кого организуется облава. Где же произошел прокол?.. — ломал голову он, чувствуя, что за этот скандал с него как с руководителя операции спросят в первую очередь. — И что делать дальше?.. — все настойчивее спрашивал он сам себя. — По разработанному ими с Бродди плану арестованных, пока посольство было в неведении об их судьбе, должны были доставить на одну из военно-воздушных баз и там попробовать «расколоть». Физические меры воздействия применять не планировали. Но даже с помощью наркодопроса имелись хорошие шансы их основательно «выпотрошить». Теперь ситуация менялась! Посольство, зная, где находятся интересующие его люди, будет внимательно следить за их судьбой, и, если с ними поступят слишком жестко, может пойти на ответные меры. Например, взять и похитить в Москве одного из работающих там сотрудников ЦРУ. Конечно, такой вариант был маловероятен, учитывая, какое влияние сейчас имеет в мире, Россия и какое США. Но исключать его полностью тоже было нельзя. Весь смысл операции по задержанию Смирновой, Федорова и Черкашина и сводился к тому, чтобы их исчезновение осталось бы тайной для окружающих. Именно поэтому руководство ФБР дало согласие на ее проведение. Официально о своей поездке они никого в известность не ставили. И мало ли что могло с ними случиться в безлюдных и труднодоступных районах Нью-Мексико. Никакой ответственности за них официальные власти штата не несли. Пока бы их разыскивали, из арестованных можно было выжать всю необходимую информацию, а если сильно постараться, то и перевербовать их. В случае отказа сотрудничать с ФБР их просто бы ликвидировали, а трупы оставили где-нибудь в горах, имитируя несчастный случай. Вначале все шло согласно разработанному плану… Арест произвели на пустынном участке шоссе, вдалеке от населенных пунктов. Телефоном никто из задержанных воспользоваться не успел, так как их машину остановили сотрудники бюро в форме дорожной полиции и заковали в наручники за считанные секунды. И надо же было в конечном итоге так проколоться!..»

Дуглас с раздражением захлопнул ноутбук и, отложив его в сторону, встал с кресла. Недовольство и гнев душили его, не давая, сосредоточится и закончить текст отчета, и чтобы немного успокоить нервы, он решил пройтись по салону самолета. Взяв на стойке бара стакан с апельсиновым соком, он прошел в отсек салона, где находились арестованные. Первый ряд кресел, в которых они сидели, оцепили красной лентой и поставили вокруг нескольких сотрудников ФБР, вооруженных помповыми ружьями. Такие меры предосторожности показались Дугласу излишними, но когда он сказал об этом шефу отделения бюро в Лас Вегасе, который лично руководил посадкой арестованных в самолет, тот раздраженно ответил, что от них и вообще от русских можно ожидать любых неожиданностей. Перешагнув через ленточку, Дуглас остановился рядом с пленниками. Против каждого из них на откидных креслах разместились одетые в штатское детективы и, борясь со сном, внимательно наблюдали за арестованными, хотя те, в отличие от других, летевших в самолете пассажиров, давно и крепко спали. Их лица утомленные и угрюмые были опущены на грудь, и только лицо женщины можно было хорошо рассмотреть.

Дуглас непроизвольно задержал на нем взгляд и был вынужден признать, что, несмотря на покрывающие ее следы от синяков, оно ни в чем не уступало тому лицу, которое он впервые увидел на дисплее своего компьютера полгода назад. Он уже много раз внимательно изучал ту фотографию, стараясь запомнить самые мелкие ее детали, и с каждым разом признавался себе в том, что лицо, изображенное на ней, нравилось ему все больше и больше. Теперь он видел перед собой оригинал, и ощущал, как возникший у него когда-то интерес к этой женщине все сильнее овладевает им, заставляя почему-то учащенно биться сердце.

Дав знак одному из фэбээровцев уступить место, Дуглас сел напротив спящей женщины и из- под прищуренных век стал внимательно ее разглядывать. Он прекрасно понимал, что напротив него сидит враг. Причем, враг опытный, коварный и опасный, с которым он вел много месяцев жестокую и бескомпромиссную борьбу. Но вместе с этим он понимал и другое. Несмотря не на что, перед ним все же сидела женщина. Очень красивая и, судя по ее поступкам, очень неглупая. И сейчас в душе Дугласа боролись два чувства. Одно было хорошо знакомо ему. Чувство ненависти и презрения ко всем, кто посягал на благополучие Америки. Другое же чувство он до настоящего момента еще не испытывал. И оно пока еще слабое и неуверенное, тем не менее, не давало ему почему-то покоя.

Внезапно ресницы женщины дрогнули. Ее лицо напряглось. Губы чуть приоткрылись. И Дугласу вдруг показалось, что женщина улыбнулась. Причем улыбнулась не кому-то, а именно ему. Его губы тоже непроизвольно потянулись в стороны. Он не хотел делать это движение, сопротивлялся ему, но оно совершилось помимо его воли. Как будто кто-то другой приказал ему сделать это. Дуглас хотел опустить глаза, но вдруг его взгляд встретился с взглядом женщины, сидящей напротив.

— Хай! Как себя чувствуете?.. — сам не зная зачем, чуть смутившись, спросил он.

Нью-Йорк. Наши дни…

На стол консула России в Нью-Йорке легла шифротелеграмма. «Москва. МИД. Срочно обеспечьте необходимую консульскую и юридическую поддержку арестованным в штате Нью-Мексико гражданам России: Федорову Дмитрию Николаевичу, Смирновой Надежде Владимировне, Черкашину Андрею Станиславовичу…»

Нью-Йорк. Наши дни…

Помещение для допросов штаб-квартиры ФБР размещалось в небольшой комнате, почти лишенной мебели за исключением двух стульев и стола. В стены и потолок комнаты была вмонтирована многочисленная аппаратура, позволяющая записывать, и затем анализировать поведение арестованного во время допроса, отмечая малейшее изменение интонации его голоса, мимику лица, температуру тела и многое другое. Все эти данные обрабатывались мощным вычислительным комплексом, и результаты этих вычислений тут же выводились на мониторы, установленные в соседней зале. Здесь размещался своеобразный «штаб» допроса и сидящие в креслах аналитики, врачи, психологи и другие специалисты могли по получаемым от ЭВМ данным и по своим наблюдениям, сказать, лжет арестованный или говорит правду. Ведущий допрос детектив имел радиосвязь со «штабом» и через вставленный в ухо микрофон периодически получал советы, как лучше построить тактику ведения допроса и о чем в первую очередь следует спросить арестованного.

Сейчас за столом в комнате в одиночестве сидела Надежда Смирнова. Детектива, который должен был ее допрашивать, напротив пока не было, потому что в «штабе» никак не могли решить, кто же это будет делать. Кандидатура Бродди однозначно отпадала, так как раскрывать оперативного сотрудника ЦРУ даже арестованному русскому агенту было небезопасно. Хоффман хоть и работал до ФБР в городской прокуратуре Нью-Йорка и имел большой опыт ведения следственных дел тоже не подходил, так как пока еще плохо знал специфику контршпионажа и знакомился с материалами по делу Смирновой от случая к случаю. Доверить ее первый допрос лучше всего было Дугласу, но всех смущала его молодость и полное отсутствие опыта следственной работы. Наконец заместитель директора ФБР, видимо приняв решение, хлопнул Майкла по плечу и сказал.

— Я думаю этой дамой надо заняться вам Дуглас. Вы с ней одного возраста и это поможет преодолеть между вами некоторые барьеры. Конечно, опыта у вас маловато, но мы вам поможем. И побольше импровизации. Не следуйте слепо тем установкам, о которых вам рассказывали в Куантико. Я думаю, у вас все должно получиться.

Видя, что отказываться бесполезно, Дуглас поблагодарил за доверие и взял со стола ярко-красную папку, на которой большими черными буквами было выведено «Nadegda Smirnova».

Зайдя в комнату, он положил папку на стол и, отодвинув стул, занял место напротив арестованной. Та казалось, не замечала его и, подняв глаза вверх, рассматривала перемещающиеся по потолку камеры видеонаблюдения. Дуглас слегка кашлянул. Смирнова взглянула на него и, тяжело вздохнув, откинулась на спинку стула и небрежно закинула ногу на ногу.

Фактически это был их первый разговор, так как пообщаться в самолете Дуглас с ней, так и не успел. Их непродолжительная беседа состояла всего из двух десятков слов, из которых семнадцать сказал Майкл и только три «неплохо», «да» и «нет» сказала Смирнова. Вопросы, которые задавал Майкл, касались ее самочувствия, потребности посетить туалетную комнату и желания сделать какое-нибудь заявление. В таком же порядке прозвучали и ответы Смирновой. На этом их общение закончилась, так как в салоне раздался голос стюардессы с просьбой пристегнуть ремни и информацией о том, что «Боинг» заходит на посадку.

После посадки, аэробус загнали в ангар, где арестованных уже ждали три темно-синих пикапа с затемненными стеклами. В каждый из них посадили по одному арестованному и машины, включив сирены и проблесковые маячки, выехали из ворот аэропорта. Доехав до Пенсильвания-авеню, они притормозили у здания штаб-квартиры ФБР и спустились в расположенный под ним подземный гараж. Здесь арестованных вывели из машин. Федорова и Черкашина поместили в расположенные прямо в подвале камеры предварительного заключения, а Смирнову на лифте подняли на второй этаж и отвели в комнату для допросов.

Раскрыв папку с делом, Дуглас вытащил оттуда бланк протокола допроса и, достав из кармана пиджака авторучку, задал первый вопрос.

— Ваша фамилия, имя и отчество?

— Надежда Владимировна Смирнова… — почти сразу последовал ответ.

— Ваше основание для пребывания на территории США?

— У меня постоянный вид на жительство.

— Когда вы его получили?

— Три года назад, и сейчас я подала заявление о предоставлении мне полного гражданства.

Дуглас тщательно записал ответы Смирновой в соответствующие графы бланка.

— Где вы родились? — снова спросил он.

— В России…

— Ваши родители живы?

— К сожалению, нет.

— А родственники, проживающие в России, у вас есть?

Смирнова вздохнула.

— Тоже нет… — чуть помедлив, с грустью ответила она.

Дуглас внимательно посмотрел на сидящую напротив женщину.

— Этот вопрос вызвал у вас негативные эмоции? — осторожно спросил он.

— А вам какое до этого дело? — в свою очередь спросила его женщина и в ее глазах появилась печаль.

В микрофоне, вставленном в ухо Майкла, послышался довольный голос Хоффмана: «Молодец Майкл, попробуй ее на этом зацепить. Дамочка сентиментальной оказалась!»

Дуглас пожал плечами.

— Нам просто хотелось бы побольше узнать о вас. Кстати, я не представился. Меня зовут Майкл Дуглас. Я являюсь специальным агентом Федерального бюро расследований.

— Ну а меня как зовут, я вам уже сказала. — ответила Смирнова.

— Это я понял. А какую вы занимаете должность?

— Где?.. — удивленно спросила Смирнова.

Майкл усмехнулся.

— Ну как где… Я думаю, вам прекрасно известно название этой организации.

Смирнова пожала плечами.

— Понятия не имею, о чем вы говорите.

Майкл приподнял левую бровь.

— Так уж и не имеете…

Смирнова бросила на него недоумевающий взгляд.

— Ну что ж, — сказал Майкл. — тогда я вам это название напомню… — он выдержал паузу и затем делая ударение на каждом слове произнес. — Служба внешней разведки России…

На лице Смирновой возникло непередаваемое выражение растерянности и испуга. Не спуская с него глаз, Майкл улыбнулся и затем несколько раз хлопнул в ладоши.

— Браво!.. — сказал он. — Вашей игре Надежда Владимировна может позавидовать любой актер из нашего бродвейского мюзикла.

— А почему вы считаете, что я играю? — спросила Смирнова. — Я действительно не понимаю, что может быть общего между мной и этой как вы ее назвали… службой.

В наушнике опять послышался голос Хоффмана: «А хорошо чертовка притворяется! Хоть сейчас на сцену выпускай. Даже наши компьютеры ее пока не могут поймать. — затем он добавил. — Покажи-ка ей Майкл пару документов из папки. Посмотрим, что эта пташка дальше запоет…»

Майкл вытащил из папки лист бумаги и положил его перед Смирновой.

— Хорошо, а что вы скажите по поводу вот этого документа?

— А что это? — Смирнова наклонилась над листом.

— Это… — усмехнулся Майкл. — Протокол обыска вашей квартиры и акт об изъятии найденного там ноутбука. А также заключение наших экспертов, что программа, установленная на нем, используется для шифровки и дешифровки электронных сообщений. Кстати, пароль к ней мы так и не нашли, хотя пользователи вроде вас обычно наклеивают его на монитор. Может быть, вспомните, где он у вас хранится?

Смирнова пожала плечами.

— Я о такой программе ничего не знаю. Возможно, я ее случайно скачала где-то в Интернете.

— Я ожидал услышать от вас такой ответ, — заметил Майкл. — Но все дело в том, что программы с аналогичным кодом мы уже находили у других разоблаченных русских агентов. Поэтому ваша отговорка меня не устраивает.

Смирнова усмехнулась.

— Увы, ничего другого по этому поводу я вам сказать не могу. Понятия не имею, откуда она там взялась.

— Хорошо! — Майкл встал, снял пиджак и повесил его на спинку стула. — Похоже, наш разговор с вами мисс Смирнова будет долгим.

Смирнова молча из-под прикрытых век, смотрела на него.

Почувствовав в руках предательскую дрожь, Надежда мысленно приказала себе успокоиться и на несколько секунд прикрыла ресницами глаза. Ее веки чуть подрагивали, и ей пришлось приложить неимоверные усилия, чтобы нервы поскорее пришли в порядок. «Ну что ж, будем ждать новых сюрпризов. — подумала она, когда нервный тик у нее, наконец, прошел. — Этот парень похоже новичок. — она еще раз из-под опущенных ресниц взглянула на Дугласа. — И судя по разговору в самолете, я ему нравлюсь. А это уже хоть какая-то надежда… — усмехнулась она, вдруг получившемуся каламбуру. — Ничего другого, кроме этой программы, у них, скорее всего, нет. Этот арест может быть просто отголоском событий в Париже трехлетней давности. Пока волноваться нечего. Посмотрим, что этот фэбээровец скажет дальше.»

Смирнова со скучающим видом обвела взглядом стены комнаты. Перехватив ее взгляд, Майкл достал из папки еще один документ. Лицо Смирновой немного напряглось, и ее глаза непроизвольно потянулись к нему. Положив несколько переплетенных пластмассовой пружинкой листов бумаги на середину стола, Майкл сказал.

— А вот еще одно любопытное совпадение. Оказывается, ваш друг и по совместительству руководитель нью-йоркского филиала банка «Восток-Кредит» Мишель Нуаре на самом деле является гражданином России: Федоровым Дмитрием Николаевичем.

Дыхание у Надежды от давящего на грудь спазма почти остановилось и ей показалось, что сердце вот-вот упадет к ее ногам. Она, не отрываясь, смотрела на фотографию Федорова, наклеенную на первой странице документа. «А вот это уже провал… — с ужасом подумала она. — Откуда ФБР смогло про это узнать?»

Мельком взглянув на лежащий перед ней документ, Смирнова скривила губы.

— Может он действительно… Федоров или кто-то другой. Мне это безразлично. Я с ним общалась исключительно по вопросам моих вкладов, размещенных в банке «Восток-Кредит».

— По показаниям сотрудников банка вы были очень дружны с Нуаре. — возразил Дуглас.

Смирнова едко усмехнулась.

— Вы верите каким-то грязным сплетням? Этот старикан мне абсолютно безразличен. — она нервным движением откинула со лба прядь волос. — Смею вас заверить, у меня есть более молодые и более состоятельные поклонники.

В микрофоне раздалось: «Отлично Майкл, она занервничала. Продолжай дальше…»

Дуглас продолжил.

— Федоров, как ваш поклонник нас не интересует. Нас, заинтересовал другой факт. — сказал он. — …то, что он бывший а, возможно и действующий сотрудник разведслужбы России. Так что ваши знакомые, прямо скажем, не внушают нам доверия!

Брови Смирновой удивленно приподнялись.

— А откуда вам это известно? — с растерянным видом спросила она.

«Хорошо играет…» — подумал Майкл и непроизвольно почувствовал уважение к сидящей напротив него женщине.

— Откуда?.. — переспросил он. — У нас есть человек, который может подтвердить это, и я хочу вас с ним сейчас познакомить.

Смирнова с безразличием пожала плечами.

— Пожалуйста, только я не вижу в этом большого смысла.

— Сейчас увидите! — заверил ее Дуглас и снова подумал: «А неплохо держится девочка. Другая на ее месте уже давно в обморок упала.»

Мысли у Надежды беспорядочно метались в голове. Она никак не могла сосредоточиться, и взять себя в руки и, хотя ее лицо было абсолютно спокойным, внутри у нее все клокотало и бурлило, как в готовом взорваться и выплеснуть поток лавы жерле вулкана.

Дверь комнаты медленно открылась, и на ее пороге появилась худощавая фигура Лисовского. Взгляды Смирновой и Лисовского встретились и, так и не разлучались, пока он от двери шел к столу. Присев на его край, Лисовский, вкрадчиво улыбнувшись, сказал.

— Здравствуйте, дорогая Надежда Владимировна! Я очень рад снова вас увидеть. И надеюсь, вы меня тоже. Или вы уже не думали встретить меня на этой грешной земле?

Лисовский провел ладонью по шрамам, покрывающим лицо.

— Как видите, я жив. И надеюсь, вы не будете утверждать, что не знаете меня. Я работал начальником службы безопасности у покойного Вахтанга Гонгадзе и если вы по-прежнему числитесь его любовницей, то не встречаться со мной вы просто не могли. Мы слишком долго прожили с вами вместе на вилле Гонгадзе под Ниццей.

Смирнова, не спуская с Лисовского глаз, молчала. Объектив видеокамеры на потолке, вращаясь из стороны в сторону, нацелился прямо ей в лицо. Майкл с напряжением тоже впился в него глазами.

— Что вы можете сказать по этому поводу, мисс Смирнова? — спросил он.

Какое-то время Смирнова продолжала молчать, затем с трудом произнесла.

— Я не буду говорить, что не знаю этого человека. Это было бы глупо… Но что это меняет? — она сделала паузу. — Даже если Мишель Нуаре не тот, за кого себя выдает, я-то, здесь причем? Ничего предосудительного я не совершала. Живу я под своей фамилией и никогда не скрывала, что родилась в России. В чем конкретно вы можете меня обвинить?

Лисовский и Дуглас переглянулись.

— Не буду скрывать… — сказал Дуглас. — Конкретных доказательств вашей шпионской деятельности, кроме этой программы, у нас пока нет. Но это, как вы понимаете, вопрос времени. Мы их обязательно соберем.

Смирнова невесело усмехнулась.

— Вот когда они у вас появятся, я буду готова продолжить нашу беседу. А пока отправьте меня в камеру и вызовите моего адвоката. Конкретно кого… вам скажет мой секретарь в офисе.

Она опустила голову на грудь и положила на колени руки. Майкл вопросительно посмотрел на Лисовского. Тот пожал плечами. Вдруг в микрофоне Майкла раздался голос заместителя директора ФБР. — «Заканчивайте допрос Дуглас. Она больше ничего не скажет.» — недовольно сказал он.

Вашингтон. Наши дни…

В кабинете заместителя директора ФБР собрались пятеро: владелец кабинета, Хоффман, Дуглас, Лисовский и Бродди. Единственный вопрос, который они должны были обсудить, заключался в следующем: будет Смирнова в ходе следствия сотрудничать с ФБР или нет? Хоффман на правах старшего решил высказаться первым.

— Трудно сказать, сэр, как поведет себя Смирнова. — сказал он. — Но судя по первому допросу, она крепкий орешек и колоться сама вряд ли станет. Возможно, в ходе следствия она изменит свою позицию…

Заместитель директора с безнадежным видом махнул рукой.

— Если человек с самого начала отказывается говорить, то без соответствующего давления он будет молчать до конца.

— В этом вы правы, сэр. — согласился Хоффман. — Но тогда, откровенно говоря, я не вижу выхода. Серьезных доказательств, против нее у нас нет. Сама она ничего рассказывать не будет. Учитывая, что это дело получило широкую огласку, выбивать из нее показания мы не можем. Других участников сети, кроме Федорова мы не выявили и не арестовали. Черкашина придется скоро выпускать. Что касается Федорова, то он, скорее всего всю вину возьмет на себя, а Смирнову попробует вывести из-под удара. И если мы выйдем на суд только с этой программой для шифрования, нас ее адвокаты на смех поднимут. Ведь самих шифровок мы так и не нашли.

— Да, ситуация очень непростая. — согласился с Хоффманом, Бродди. — Может быть мы поторопились с арестом Смирновой и Федорова? — спросил он, обращаясь к присутствующим на совещании. — Обрадовались, что нашли деньги, вывезенные из СССР, и за этим успехом не продумали, как следует все аспекты ареста российских нелегалов.

На лице заместителя директора появилась гримаса сожаление.

— Да, в чем-то вы, Бродди правы. Это наш промах. И если с Федоровым все ясно. Улик против него больше, чем достаточно. Одно нелегальное проживание на территории США чего стоит. То в отношении Смирновой мы, как вы правильно заметили, не располагаем убедительными доказательствами ее вины.

Заместитель директора поднялся из-за стола и начал неторопливо прохаживаться по кабинету.

— Ну что ж, подведем итоги… — сказал он, остановившись у окна, занавешенного тяжелой желтой шторой. — По требованию посольства, Черкашина мы сегодня вечером выпускаем. В отношении Федорова вопрос я думаю ясен. Если он откажется сотрудничать с нами, материалы на него можно передавать в суд, и пожизненное заключение ему гарантировано. Что же касается Смирновой, то тут все значительно сложнее… — заместитель директора обвел, сидящих за столом, тяжелым взглядом. — Серьезных доказательств ее вины у нас нет. Сама она, ничего рассказывать не будет. Поэтому у нас остается только один способ заставить ее дать показания… это Бруклинский ад! — со значением пояснил он.

— Вы говорите о Бруклинском Централе, сэр? — ежась, словно от холода, спросил Хоффман. — Но это способ может поставить под угрозу ее жизнь… — засомневался он.

— Да, именно Бруклинский Централ я и имею в виду… — подтвердил заместитель директора. — А что касается вашего опасения Хоффман, то пусть Смирнова решает сама, что для нее важнее… Ее жизнь… или сомнительная честь остаться верной своей погрязшей в воровстве и коррупции Родине.