Золото Русской Калифорнии

Глава 1.

Боевой и революционный 1848 год преизрядно взбаламутил старушку Европу. Тряхнуло Италию, Пруссию, германские княжества. Австрийцы безуспешно пытались договориться с гонористыми венграми. Но наибольшее впечатление на государя императора и «сливки общества» Российской империи произвели дела французские.

Николай Павлович рвал и метал, проклиная европейских карбонариев, от которых непременно наберутся революционной скверны отечественные студенты, поэты и прочие вольнодумцы. Папенька несколько раз поминал декабрь 1825 года, что свидетельствовало о невероятном нервном напряжении самодержца, тему восстания гвардии он затрагивал крайне редко.

А тут ещё племянник великого корсиканца, аферист и мошенник международного масштаба Шарль Луи-Наполеон Бонапарт после летнего противостояния и победы «сил реакции», ну так нас учили на уроках истории в советской школе, «прорвался» в президенты Франции.

Как раз в те дни, когда родственник «Бони» вёл выборную кампанию, великий князь Константин Николаевич сочетался законным браком с Александрой Фридерикой Генриеттой Паулиной Марианной Элизабетой, сестрёнкой троюродной, тут никаких отступлений от генеральной исторической линии.

Невеста, принцесса Саксен-Альтенбургская, ожидая жениха из американского далека в Санкт-Петербурге, с энтузиазмом приняла православие и став Александрой Иосифовной и великой княгиней, предложила уже мужу совершить «променад» по монастырям и храмам Святой Руси. Отбиться от благочестивых намерений молодой жены удалось исключительно из-за непростой международной ситуации. Не время сейчас в молитвах лбы расшибать – враг когти точит на державу! Так что церковные службы Сандра (так я звал милую на ушко) посещала в сопровождении свиты, а генерал-адмиралу флота российского и без того не хватало 24 часов в сутках…

Балтийский флот моё возвращение отметил массовой подачей прошений о переводе на Тихий океан. Моряки полагали, что после женитьбы Константин Николаевич вновь ломанётся в Калифорнию, уже с молодой женой и серьёзным экспедиционным корпусом.

Слух прошёл по всей Руси великой, что многие тысячи крепостных (в разных версиях от ста тысяч и до миллиона, каков масштаб!) получат свободу и поедут жительствовать вольными хлебопашцами на реке Амуре и в Американской губернии. И хотя основная масса крепостных на «агитплакаты» не велась, постоянно по пути следования находились «живчики», бухавшиеся в ноги моей охране и просившие гвардейцев помочь «записаться в американские казаки». Это преизрядно веселило. Указ о создании «Американского казачьего войска» да, был. Но знать то о нём крестьяне в России попросту не могли, исключительно «чуйкой» в своих мечтах измысливая чудесную жизнь «мериканских казаков».

Причина тому – рекламные плакаты с видами красот дальневосточных и калифорнийских, отпечатанные за два последних года общим тиражом под полтора миллиона экземпляров, вот народ и всерьёз взволновался. За время Экспедиции в моём окружении появилось с полдюжины человек, серьёзно увлекающихся новомодной фотографией, минимум два аппарата сопровождали великого князя в путешествии по стране. Денег на экипировку «фотографической роты» не жалел. Как итог – тысячи фотографий в самых разных жанрах. Заодно, возвращаясь не только рожу державно корчил в объектив, – запечатлены были Енисей, Обь, Волга, и прочие, менее значимые реки в предполагаемых «точках» сооружения мостов. Не всё же позёрствовать на общих фотографиях с лучшими людьми сибирских и поволжских городов, или с офицерами дальних гарнизонов, для которых совместный «фотографический портрет» с великим князем едва ли не ценнее ордена.

Но папенька чётко дал понять – пять лет прожить с женой молодой здесь, а вот потом, родив наследников, можно и подумать об Амуре и Америке.

Брат Александр поведал под большим секретом – с супругой не живёт плотски уже почти полгода, объясняя утрату пыла трудами тяжкими строительства железнодорожной магистрали, связующей столицы. Про фавориток Саша особо не распространялся, но мне уже маменька за первую неделю по возвращении под отчий кров все уши прожужжала, наставляя быть примерным супругом, не как старший брат. Кстати, интересная деталь, если невесту брата придворная камарилья поначалу третировала, что и послужило во многом причиной переезда их в Москву и создания там «молодого двора», то с моей «Сандры» разве что пылинки не сдували…

А это о многом говорило…

Лакеи и холуи, они ведь «сердцем чуют» кто в гору идёт, кто с горы катится. У Саши две прелестные дочурки, но для блага династии цесаревичу нужно произвести дитя мужеского пола, что он и проделал успешно, но – с княжной Гагариной. Наверное, потому ещё законная жена «игнорит» непутёвого братца.

А я по ранжиру, следующий в списке, так сказать «Лидер нации нумер три» – двадцать первый год пошёл, только что женился, и если первым родится мальчик, очень большие шансы, что Сашка откажется от короны в мою пользу. Тем более младшие подрастают, два оболтуса-погодка шестнадцати и семнадцати лет от роду, есть кому наплодить Николаю Павловичу официальных внуков, благо дело сие нехитрое и даже приятное.…

Николай и Михаил, изучая по газетам и рассказам папеньки мои приключения, страстно возжелали пойти по флотской части, путешествовать, ставить паруса, брать на абордаж пиратские бриги и каравеллы, отыскивать сокровища по старым картам.

Пришлось разочаровать балбесов, прочитать целую лекцию о новом флоте – без парусов, с паровой машиной и угольными погрузками. Стать механиками и кочегарами Коля с Мишей категорически не захотели и согласились служить там, куда их отец направит, где больше пользы Отечеству смогут принести. Император, при сём присутствовавший, в кои то веки мужская половина семьи собралась в полном составе, много смеялся и внезапно обратился ко второму сыну.

– Константин, так ты поэтому стараешься перегнать корабли с Балтики в Америку, стараясь чтоб парусные суда послужили напоследок России, перевезя в Калифорнию моряков и военные грузы?

– Да, отец. К чему без пользы гнить фрегатам. А так они заняты переброской через Тихий океан поселенцев из Владивостока.

– И пиратов воюют, – встрял в разговор эмоциональный Михаил.

– Нет, Мишкин, пиратов как таковых нам не попадалось. Хотя, браконьеры по сути – те же пираты, расхищающие природные богатства России, изничтожающие лежбища котиков и каланов…

– А кто победит, морской лев или амурский тигр?

– В воде или на суше?

И пока младший брат «завис», я, повинуясь жесту отца, проследовал с ним и с Сашей в кабинет императора.

Далее «соображали на троих», не посвящая Николая и Михаила во «взрослые» дела.

На первом месте по важности стояло получение наиболее полной информации о революционной ситуации в Европе. Отец очень обрадовался моему приезду, полагая командировать Константина в Варшаву, дабы постажировался второй сын у Ивана Фёдоровича Паскевича.

– Заодно, Костя, наладишь разведку в Пруссии и в Европе, генерал Образцов тебя очень хвалит, пишет, ты в Калифорнии и без него сумел создать сеть агентов.

– Не хочется от жены молодой уезжать.

– Да кто вас разлучает? Поедете со всеми удобствами! Возьмёшь свой Финляндский полк.

– Зачем столько штыков гонять по империи туда обратно? Обойдусь батальоном охраны.

– Делай как знаешь, если уж в шестнадцать лет показал себя зрелым государственным мужем, то в двадцать один поймёшь, что жену надолго оставлять нельзя.

Так, похоже родитель меня поучает, а Саше «как бы» намекает. Нет чтоб прямо приказать цесаревичу: «К исполнению супружеских обязанностей приступить»! Деликатен папенька, зря его историки самодуром изображали, ох зря…

Но, пока суть да дело, моя милая Сандра – Александра Иосифовна «залетела». Какая уж тут поездка, какая Варшава, – великая княгиня была «захвачена» императрицей. Матушка только что не квохтала аки курица над Сашенькой, рассказывая ей о своих беременностях и родах и о том какое это богоугодное дело – производить на свет Божий членов царствующего дома.

В Варшаву я таки сгонял, по настоянию отца, но всего на пару недель.

Чёрт, похоже, всё-таки батя наследником Александра не видит. Брат запутался в своих бабах, всем им пытался угодить, врал жене, любовницам, мямлил, нелепо изворачивался. Похоже, в этой реальности огромное влияние на наследника престола оказала смерть Пушкина в славном городе Казани, которую молва приписала брату – не уберёг дескать цесаревич солнце русской поэзии, напоил, поссорил с офицерами гарнизона, довёл до вынужденного самоубийства. И ведь прекрасно все знали, что Александр Сергеевич чисто по пьянке набедокурил, вынудил застрелиться не желающего с ним дуэлировать скромного гарнизонного поручика Храпова, большого поклонника поэта, а потом, проспавшись ужаснулся содеянному и себе пулю в лоб пустил. Да, «синдром пушкинский» психику цесаревичу всё-таки здорово «повернул»…

Потому-то и подталкивает отец меня к налаживанию добрых отношений с Паскевичем. Иван Фёдорович много лет наместничает в Царстве Польском, авторитет в армии и в стране – огромнейший.

Легендарный военачальник, как оказалось, живо интересовался моими похождениями на Дальнем Востоке и в Калифорнии. Несколько вечеров провели, расстелив на сдвинутых столах в его огромном кабинете, карты бассейна Амура и Северо-Американского континента.

Иван Фёдорович сравнивал боевые действия на Кавказе с войной САСШ и Мексики и посчитал, прикинув силы сторон, что после непременной победы у североамериканцев лет пять не будет желания и возможности напасть на Русскую Калифорнию. По мнению фельдмаршала, боевой порыв янки, после сильного ответного удара, сойдёт на нет. А массового самопожертвования от армии САСШ ожидать не следует, в то время как наши русские солдатики ого-го как любят Царя и Отечество.

И ведь Паскевич не с бухты-барахты такое утверждал. Нет, он читал европейские газеты, рассказывающие о войне САСШ и Мексики, именно он советовал императору обязательно поддержать инициативу Константина по отторжению у мексиканцев значительной части Калифорнии, сообразуясь исключительно с военной целесообразностью, – о золоте калифорнийском Иван Фёдорович ничего не знал. Зато прославленный полководец всецело одобрил моё нежелание занимать солдат муштрой и шагистикой, рассказав, как пострадал от Аракчеева, противясь превращению победителей Наполеона в акробатов с ружьями.

По возвращении в Петербург понял – Паскевич дал прекрасную аттестацию. Уж больно радостно и уважительно отец расспрашивал, как сошлись мы с Иван Фёдорычем…

Да уж сошлись, сработались. Чувствуется, придётся с фельдмаршалом в следующем году мадьяр усмирять. Цесаревич занят на достройке железной дороги Санкт-Петербург – Москва, открытие которой намечено на август 1849 года, вроде на пару лет раньше чем в нашей реальности. Ну, так тут и главного казнокрада Клейнмихеля заменили ответственные подрядчики и пост московского наместника, занимаемый братом, привёл к тому, что купечество старой столицы из кожи вон лезло, стараясь «московскую» половину магистрали запустить раньше, уесть чванно-чиновный Питер.

Пока же я видел, что на делах европейских российская аннексия Калифорнии не сказалась никак. Фридрих Энгельс, по биографии которого я в ТОЙ реальности писал реферат, и ЗДЕСЬ остановился в Кёльне, подзуживая в своих опусах поляков и мадьяр к вооружённому восстанию. Признаюсь, появилось желание послать пару ребят из «охранной роты», чтоб прирезали автора «Манифеста Коммунистической партии» и ярого русофоба. Но пока решил не рисковать – мои орлы хоть и наловчились топоры и ножи вколачивать в мишени и стрелять в движении, но основами шпионского ремесла владели слабо, а языками иностранными почти и не владели. Так и набрал их из гвардейцев и казаков, по принципу личной преданности. Они и не подводили, грудью закрыть готовы от бомбистов и стрелков-нигилистов. Хорошие ребята, – верные, отчаянные. Десяток самых толковых по прибытии в Петербург отправил учиться – будут держать экзамен на офицерский чин. Лейб-гвардии Финляндский полк сейчас изучает вооружение армии САСШ и практикуется в верховой езде. Отец не возражал по передислокации полка в Калифорнию, но выказал пожелание, дабы офицеры ехали исключительно добровольно. Да я и солдат возьму исключительно добровольцев – в гвардейских казармах калифорнийские плакаты пользуются бешеной популярностью, особенно когда со мной вернулись семьдесят лейб-финляндцев, проживших на североамериканском континенте пару лет. Они такую агитационную работу провели – через неделю или две после приезда офицеры Семёновского полка подходили с претензией – полста лучших, по 10-15 лет оттянувших лямку солдат решились уйти на лёгкую службу и волю к великому князю Константину, а думают о сём ещё пара сотен. Офицеры устраивать экзекуцию нижним чинам побоялись, мало ли, вдруг мне нажалуются, решились прочесть лекцию, с указанием на глобусе как далеко придётся добираться до Константинополя-Тихоокеанского. Однако эффект случился прямо противоположный, солдаты поняли – дурят их господа, не пускают в вольные солдаты-хлебопашцы, какого-то «колобка-глобуса» показали, не иначе обмануть хотят. Финляндцы если туда-сюда проехали, и мы смогём, к тому же великий князь разрешает ехать в далёкую Америку с бабой, а кто не женат – даёт денег на обзаведенье и девку молодую из сироток, шестнадцати годков – самый смак!

От таких подробностей я немало изумился, но отыскивать сказочника-первоисточник дело неблагодарное, пускай и дальше на проект переселенческий заливается соловьём курским…

Посмеялся вместе с семёновцами, просил не препятствовать добровольцам, а касаемо баб – пусть сами ищут суженых, великий князь им не сваха, а генерал-адмирал. Ну а семейным помощь в переселении будет обязательно.

Сибирское, точнее енисейское золото, привезённое в Петербург, ушло в казну. Нет, никакого грабежа, родитель честно рассчитался звонкой монетой, которая послужила ещё и «дымовой завесой». Дважды или даже трижды «забываясь» рассказывал, как вёз сундуки с золотым песком с Енисея до Владивостока и далее через океан. Как приманивал старообрядцев и казаков, якобы несметными сокровищами в горах калифорнийских сокрытыми, потрясая золотом сибирским, – ну вот позарез нужны переселенцы в русскую Калифорнию, а народ ехать не хочет, может на золотые россыпи поедет, как думаете, господа?

Байка зашла хорошо, придворные сплетники изрядно её разукрасили подробностями. И теперь пускай американцы и британцы думают, даже получив реальную информацию о работе золотоискателей в долине реки Сакраменто, – не обманутые ли это великим князем бедолаги с лотками рыщут.

Так, надо прикинуть, если всё пройдёт нормально, я папашей стану в конце апреля – начале мая 1849 года. Нормальный повод остаться в Петербурге, не мотаться за восставшими венграми, тем более орден Святого Георгия четвёртой степени у меня уже имеется – за присоединение к Российской империи Приморья и Калифорнии. Это всяко почётнее, чем в ТОЙ реальности – за Венгерский поход. Ещё бы с Крымской войной «порешать», ну да – попробуем!

Глава 2.

Генерал-майор Сергей Вениаминович Образцов волею великого князя Константина ставший генерал-губернатором Русской Америки, вертел в руках новенький «драгунский кольт». На столе лежал выпущенный чуть ранее «техасский кольт» или «кольт Уолкера».

По три револьвера каждого вида были доставлены доверенным человеком Образцова в Николаевск-Американский, который генералу ужасно хотелось назвать по старой привычке фортом Росс. Однако поименованный в честь государя город (да уже город, пусть небольшой, но город) должно проговаривать правильно!

Сергей Вениаминович беззлобно чертыхнулся, великий князь несмотря на славу поэта, ученика самого Пушкина, почему-то не понимал, что торжественные и помпезные Константинополь-Тихоокеанский и Николаевск-Американский переселенцы и солдаты мигом переиначили в Константиновск, Николаевск…

Нашлись, нашлись умники изрекавшие и «Костеокеанск», «Миколмериканск» – и ведь непонятно, издеваются над императором и великим князем, или искренне выговорить не могут «титульные» названия. Таким грамотеям бдительный жандармский полковник Михеев даже хотел устраивать принародную порку, Образцов еле уговорил «главжандарма всея Русская Америка» ограничиться строгим внушением и разучиванием в участке как должно называть города.

Генерал без малого половину из тридцати восьми лет жизни провёл в Северной Америке, почти с самого выпуска в качестве негласного военного агента, прикомандированного к Министерству иностранных дел. За эти годы Образцов, маскируясь под торговца, исколесил на фургоне восточные и южные штаты. И что такое дух пионерский, свободолюбивый прекрасно представлял. Вот сегодня выпорешь такого «шутника-пересмешника», а он завтра в Сан-Франциско сбежит, или к мормонам. Да мало ли куда – континент огромный, мало освоенный, иди куда хочешь, решительному и энергичному человеку все дороги открыты. Свободы, воли даже больше чем в Сибири. Там-то, несмотря на таёжный зелёный океан, в котором укрыться запросто, – всё равно остаёшься в пределах Российской империи. А здесь даже не окно, – дверь в большой мир!

Когда тайного агента Генштаба спешно отозвали в Санкт-Петербург, Сергей Вениаминович сразу понял, – причина тому явление в Калифорнии второго сына императора, которому ещё с детства прочили престол, в обход старшего брата. Уж больно Константин был серьёзен и суров, даже в детском возрасте его побаивались высшие сановники империи – с нехорошим прищуром смотрел на них юный Константин, как бы оценивая, запоминая.

Предчувствия не обманули опытного разведчика. Аудиенция у императора, трёхчасовой доклад, награждение и новое задание. Великий князь не знал, что подполковник Образцов имеет полномочия свернуть экспансию в Калифорнии, если увидит опасность прямого военного столкновения с САСШ и отстранить Константина от руководства Экспедицией, отправив его во Владивосток, а затем и в Петербург. И хотя генеральский чин знатоку дел американских был пожалован Николаем Павловичем, государь просил предъявить «секретный» указ о производстве Образцова сыну, чтоб посмотреть – умеет ли Константин разбираться в людях.

Сергей Вениаминович с немалым опытом агентурной работы заметил, как Константин «подготовился» к его визиту – в приёмной засели вооружённые лбы из охраны великого князя, очевидно решившего, что император хочет вернуть авантюриста в Петербург.

Знал бы генерал-адмирал Романов, кому обязан продвижением своей калифорнийской авантюры, ведь именно Образцов убеждал самодержца рискнуть и отторгнуть у Мексики северную половину Верхней Калифорнии! Никогда более обстоятельства не сложатся столь благоприятно для Российской империи! И раз уж оказался в нужное время в нужном месте сын самодержца, да ещё и при довольно таки сильной эскадре, грех таким случаем не воспользоваться, не создать настоящий, полноценный российский анклав в стратегически важном месте. Не считать же за плацдарм «географическую кроху» форт Росс…

Николай Павлович внимательно выслушал офицера, задал несколько вопросов по численности мексиканского населения, поинтересовался – перейдут ли потомки конкистадоров, инков и ацтеков в российское подданство.

Сергей Вениаминович тогда с превеликим трудом удержался от исторического и этнографического экскурса, лишь чётко доложив государю о ничтожности вооружённых сил Республики Мексика, к северу от Сан-Франциско и Сономы и невозможности быстро доставить в Верхнюю Калифорнию крупные воинские контингенты североамериканцами.

Так что в решении государя поддержать Константина Николаевича в Западном полушарии немалая лепта скромного подполковника, а теперь вот – генерал-майора Образцова. А губернаторство, если признаться честно, сюрприз, хоть и приятный, но неожиданный. Почему-то казалось «на воеводстве» Константин оставит контр-адмирала Невельского, чья карьера шла вверх, пожалуй, ещё более стремительно. Понятно, – моряк, воспитатель великого князя, узлы морские учил вязать, паруса ставить, на шлюпке вёслами управляться.

Но, отбыл Геннадий Иванович на Аляску и готовил экспедиции в устье Лены, намереваясь поставить там не просто зимовье, но отряд в полсотни охотников должен заложить порт и поселение. Три шхуны в прошлом году не прошли далеко – льды. Образцов ждал Невельского дабы решить с адмиралом вопрос перераспределения сил Тихоокеанской эскадры. Рискованные путешествия из Владивостока до русской Калифорнии хотя пока и обходились без потерь в кораблях, требовали неимоверного напряжения сил флота, а переселенцы прибывали в Константинополь и Николаевск изрядно «пожёванные» утомительным переходом через Великий океан.

Панамский перешеек – вот ключ к быстрому заселению Русской Америки! Сейчас, по завершении войны САСШ и Мексики и относительной стабилизации обстановки в регионе можно вести переговоры с САСШ и Новой Гранадой о пропуске российских переселенцев и обустройстве нормального тракта, в который Россия даже готова вложиться и деньгами и рабочими руками.

Переселенцы на Амур и в Приморье пусть так и бредут по Сибирскому тракту, а «новокалифорнийцев» стократ проще перебросить на транспортах через Атлантический океан, уж сотню вёрст по перешейку проскочат мигом. А в Тихом океане новосёлов будут ждать суда Российско-Американской Компании.

Великий князь Константин, отбывая в Петербург, просил Образцова заняться этим вопросом, провести переговоры с властями Новой Гранады и Никарагуа, предложить за транзит через их территорию русских переселенцев, разумную плату. Даже железную дорогу можно на паях с североамериканцами или англичанами построить – деньги есть.

Но наиглавнейшая задача губернатора Русской Америки – сохранение тайны калифорнийского золота. Иначе захлестнёт малонаселённую русскую губернию волна вооружённых авантюристов, не отстреляться. Да, генерал вновь взял в руки «драгунский» кольт. Его и закажем Сэмюэлу, три тысячи стволов! И это только на первое время. Великий князь намеревался, как он говорил «сблатовать», ох уж эти местечковые жаргонизмы, интересно, где их нахватался молодой Романов, мастеров из Тулы, дабы открыть в Калифорнии полноценный оружейный завод. «Свой» штуцер выпускать и улучшить револьвер Кольта, штамповать его под видом изделия русских оружейников. Широко размахнулся Константин, ох и широко, ну а почему бы, собственно и не вложить значительные средства в развитие промышленности Русской Калифорнии, – золота с избытком.

Да, а с золотом получается очень и очень интересно. Например, скакнувший из сотников в казачьи полковники Ефим Фомич Кустов свято уверен, что великий князь узнал о богатых россыпях от доверенных русских лазутчиков, таких как Сергей Вениаминович Образцов. Оттого и указал Константин Николаевич столь точно, где искать «жёлтый металл», десяток мест обозначил почти что «тютелька в тютельку». Да каких мест, – самородки за пуд не редкость, а помельче, так тех на многие десятки счёт шёл! Сказочное богатство, которое должно послужить укреплению Российской империи в Северной Америке, но отнюдь не спровоцировать большую войну.

Пока, насколько мог судить генерал-губернатор, тайну сохранить удавалось. Конечно, байки про золотые и серебряные россыпи ходили в народе, но так байками и сказками и оставались. В России считали, что хитроумный Константин, отчаявшись набрать народ в заморские колонии, сказками о золоте, молочных реках и кисельных берегах сманивает доверчивых крестьян. А усиленная работа по укреплению границы штата (губернии) списывалась на желание русских наилучшим образом подготовиться к отражению атак армии САСШ, победоносно завершившей войну с мексиканцами. Великобритания, вначале выказывала озабоченность проникновением Российской империи в Северную Америку, но после подписания мирного договора САСШ и Мексики после волнений в Европе, посчитала Россию хорошим противовесом к устремлениям североамериканцев по преобладанию на Панамском перешейке. То, что русские не планируют закрепиться в Центральной Америке, а хотят всего лишь кратчайшим путём перекидывать переселенцев в Калифорнию, англичан устраивало. А вот если контроль над перешейком получит САСШ и таки пророет канал – как такое может потерпеть «владычица морей»?

Мысль о канале, связующем два океана вылилась в совместную декларацию Лондона и Петербурга о недопущении верховенства какой-либо из великих держав на перешейке, а если канал будет прорыт – то управлять им должно международному консорциуму. И доля акций одной страны не должна превышать 20%.

Такое странное единение «кита» и «слона» вызвало немало пересудов и версий. Но Образцов, с его-то опытом понимал – сближения России и Великобритании не будет, джентльмены намерены использовать русского медведя исключительно против зарвавшихся «кузенов». А в недалёком будущем непременно захотят англосаксы подтолкнуть САСШ к захвату Русской Калифорнии, если уж Вашингтон и сбросит в море «бородачей», то истечёт кровью после такой «пирровой победы», боевые качества русской армии известны всему свету…

Впрочем, САСШ сначала надо «переварить» территории, забранные у Мексики. Пока же особого желания перебираться на запад, не без оснований именуемый Диким Западом у североамериканцев нет. Фермеры, конечно, понемногу осваивают бескрайние просторы, но мал их поток, мал. Всё-таки прав великий князь – пока не знают в «большом мире» о калифорнийском золоте, считая общину русских старообрядцев, отгородившихся от мира, дикарями и чудаками вроде мормонов, десятков тысяч переселенцев с Восточного побережья на границах русского анклава не будет. А с теми, кто имеется – справимся, разве мы не внуки суворовских чудо-богатырей?!

К тому же Вашингтону придётся изрядно повозиться с мексиканскими партизанами, не признающими отторжения огромных территорий и не подчиняющихся приказам Мехико прекратить вооружённую борьбу. Всё-таки хорошо, что на русской территории по южной границе сразу обустроили сильную пограничную линию. И хотя грамотному офицеру претило такое «размазывание» батальонов по заставам, для противодействия партизанам это куда как лучше, нежели чем концентрация сил в наиболее крупных городах.

Вон, североамериканцы заняв Сан-Франциско рьяно взялись за обустройство военной базы, должной стать местом дислокации Тихоокеанского флота САСШ. Но пока пыльный и сонный городок не очень привлекал торговцев и купцов. Куда больше кораблей приходило в два русских порта. Везли железо в чушках, бумагу для круглосуточно работавшей типографии, товары американских фабрик – русские брали всё. Расплачивались или «сибирским» золотом, или серебром, не гнушались и обменом на меха.

После разгона браконьерских эскадр северная часть Тихого океана уже именовалась «доброжелателями» – «Русским морем». Со всех сторон звучали призывы покарать обнаглевших московитов, но Лондон ограничивался лишь выражением озабоченности, признавая право России защищать своё побережье. Череда революций в Европе не располагала к началу конфликта с Российской империей, тем более из-за авантюристических экспедиций сына русского императора где-то на краю географии.

Да и далеко не все мексиканцы сложили оружие, партизаны преизрядно мешали победителям освоиться в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Монтерее. Полковник Игнасио, тяжело раненый и захваченный в плен отрядом полковника Ньюмена, едва оправившись от ран ухитрился бежать и, сколотив небольшой но воистину неуловимый отряд из нескольких десятков сорвиголов, бесчинствовал в окрестностях Монтерея. Североамериканские патрули выходили из Сан-Франциско Лос-Анджелеса и Монтерея не менее чем в полсотни всадников. Владычество САСШ над их частью Верхней Калифорнии оказалось весьма сомнительным. И хотя Игнасио убивал и русских, попавшихся на его пути, – так, два представителя Российско-Американской Компании пали жертвами мексиканских партизан, ущерб САСШ был несоизмеримо больше. В таких условиях колонизация американской Калифорнии заметно тормозилась. И вариант с Панамским перешейком был выгоден и Петербургу и Вашингтону. А то, что великий князь Константин может унаследовать престол, после вероятного отказа от короны цесаревича Александра, резко повышало интерес к заокеанскому российскому проекту.

Образцов отложил кольт, взял листок со статистическими данными. На сей момент в Русской Калифорнии насчитывалось восемь с половиной тысяч православных душ мужского и женского пола, считая с детьми. Мужчин несоизмеримо больше – солдаты всё ж таки первоначально перебирались в края здешние. Но уже идут, идут «караваны невест» предназначенные именно для заокеанских территорий, более никаких «хищений» девок гарнизонами в Сибири и на Амуре – всех невест перевозить в Константинополь-Тихоокеанский, строго-настрого указал Константин Николаевич. Впрочем, «рынок невест» образовался и в Сономе, ставшей эдаким «вольным городом» – плати пошлины и занимайся чем хочешь. В Сономе покупали-продавали всё что можно, и, разумеется, что нельзя. Оружие, боеприпасы, новомодные консервы, проволока для телеграфа, ткани, ювелирные изделия, женщины…

Для придирчивых и богатых русских солдат предлагались девственницы из мексиканских и индейских семей, неведомо какими путями похищенные или, скорее, выкупленные у родителей. Но как оно на самом деле обстояло, губернатора абсолютно не интересовало. По факту получал солдат жену, быстро обращал её в православие и уходил служить пограничником-ополченцем, заодно получая и земельный надел.

А дети народятся русские – какие тут могут возникнуть вопросы. Особая статья – матросы. Тут контр-адмирал Невельской рвал и метал, но против воли Константина не шёл. Матрос, нашедший пару, мог перевестись на суда пограничной службы или купеческие «корыта» Российско-Американской Компании, оставаясь формально на воинской службе, но зарабатывая хорошие деньги, позволяющие содержать супругу и детей.

Не миновала чаша сия и капитана Мезенцева. Бравый офицер долго сопротивлялся атаке экс-наложницы великого князя Перлиты-Моники, но в конце концов сдался, пришёл к губернатору с прошением разрешить брак с Моникой Константиновной Жемчуговой (так Перлиту записали в церковные книги при крещении).

– Андрей Дмитриевич, – Образцов тогда изрядно вспылил, – да чёрт бы вас побрал! Вы хоть понимаете, что творите?!

– Ваше превосходительство, не вижу никаких препятствий для создания семьи с Моникой Константиновной и не позволю никому ни словом, ни намёком оскорбить мою невесту!

– Да я вовсе не против вашего брака, – генерал «сдал» назад, – наоборот, я высоко ценю вас, господин капитан.

– Тогда в чём дело?

– Хм, если великий князь вернётся в Русскую Америку, да ещё и с супругой, вы понимаете, что я буду вынужден законопатить вас чёрт-те пойми в какую Тмутаракань, подальше от высокого начальства?

– Так точно. Вполне понимаю.

– А вы здесь нужны, уважаемый Андрей Дмитриевич. И сейчас и впоследствии. Такого офицера, днём с огнём не сыскать по всей империи.

– Благодарю за лестную оценку моих скромных способностей, ваше превосходительство. И, тем не менее, я настаиваю…

– Да пожалуйста, господин капитан. Пожалуйста. Где прошение? Вот, видите: «Не возражаю»! Совет да любовь, на свадьбу только попробуйте не пригласить!

И Константинополь-Тихоокеанский и Николаевск-Американский спешно застраивались. Офицеры, строго-настрого предупреждённые великим князем, не спускали жалованье в кабаках, а возводили дома на престижнейшей Офицерской улице Константинополя-Тихоокеанского. В бывшем форте Росс, он же Николаевск-Американский по большей части отстраивались административные здания и склады. Моряки базировались на Константинополь, как на более удалённый от границ губернии, а вот казаков генерал-майор старался расселить по периметру Русской Калифорнии. За два-три года переселенцы из России кардинально менялись, ничуть не напоминая себя прежних. Молодёжь бегло говорила на испанском и «американском» языках, старшее поколение также освоило пару сотен слов и вполне могло торговаться на рынках Сономы. Удивительное плодородие здешних почв, отсутствие зимы и возможность получать по два урожая в год сняли вопрос по обеспечению продовольствием американских колоний. Аляска, получая в достатке продукты и рабочие руки (солдаты отправлялись на заработки, даже в ущерб безопасности рубежей) отвечала мехами и китовым мясом и жиром. Дотошный капитан Мезенцев подсчитал, что здесь крестьянин, или же фермер может прокормить до полусотни, а то и более народа, занятого на работах по прокладке дорог или строительству домов.

Из Европы новости приходили одна интереснее другой. Старый континент оказался во власти пламенных карбонариев и запылал. В Германии и Италии правительства с трудом удерживали контроль за ситуацией, Франция в который раз свергла короля, Австрия вот-вот расколется надвое, судя по всему Россия поможет извечному врагу, направив против восставших мадьяр сильный экспедиционный корпус. А здесь, на тихоокеанском побережье Северной Америки, жаркое и сонное лето 1849 года. Но нельзя сказать, что совсем уж захолустье русские владения в Америке. Линия телеграфа, связавшая два «столичных» города протянулась на восток в старообрядческое «Беловодье» и на север, на границу со штатом Орегон. Заработал стекольный и три кирпичных завода, более десятка лесопилок, открыли два небольших месторождения железной руды, планировали постройку доменной печи и отсыпку дороги от месторождения до «цивилизованных» мест.

Прибывшие в последней партии переселенцев пять семей работников завода великого князя по изготовлению домашней утвари и инструментов, звенели молотами в кузнице. Похоже, через год-другой отпадёт надобность перевозить через океан чугунки, печные плиты и топоры-лопаты.

А два дня тому назад капитан-лейтенант Черкашин повёл две трофейные шхуны на юг, дабы провести рекогносцировку на Панамском перешейке, наметить наилучшие места для перехода партий переселенцев. Умеет замотивировать его высочество, подумалось генералу. Пообещал великий князь, если наладится маршрут через Атлантику и перешеек, тысячами невест в Русскую Америку отправлять. Потому в исследовательскую партию по сопровождению и охране двух офицеров-картографов желающих набралось раз в пять больше потребного.

САСШ намеревались приступить к строительству железнодорожной магистрали через перешеек, но почему то проект «заглох», вероятно, не хотели вашингтонские политики способствовать переброске русских в Калифорнию. А может и чисто коммерческие мотивы присутствовали, дело то новое, рискованное, больших вложений требует. Однако на предложение России – поучаствовать в стройке ответа пока не было. Образцов тяжело вздохнул и вышел из кабинета.

– Ваше превосходительство, – подскочил адъютант, – атаман Американского казачьего войска полковник Кустов телеграфирует о стычке патруля с бандой индейцев. У нас один человек убит и двое ранены, разбойники скрылись в направлении границы САСШ.

– Большая банда?

– Неизвестно, не сообщил полковник.

– Зачем телеграф тянули! Получить отрывочную информацию, на основании которой мы здесь можем делать самые общие выводы и предположения о делах на северной границе? Чёрт знает что. Свяжитесь и уточните состав неприятельского отряда, чем вооружены. В общем – всё узнайте. Действуйте, поручик!

Настроение генерал-губернатора испортилось окончательно. Если на южной границе североамериканцы вели себя образцово, стараясь поддерживать добрососедские отношения, то на северной границе переселенцы в Орегоне как будто целью задались спровоцировать русских на конфликт. Пограничные патрули неоднократно подвергались обстрелам, погибли два солдата и вот ещё одна жертва.

Придётся реагировать, слать ноту протеста «соседям», требовать выдачи преступников. Но наверняка закончится ничем. Что ж, пойдём путём иным, не засылать же в ответ на территорию САСШ отряд казаков в индейских нарядах, хотя атаман АКВ и намекал на такой вариант. Поступим иначе, и генерал зашагал к домику в котором третий день как отдыхал Герман Шульц, полунемец-полуирландец, давний агент Образцова.

Герман немало удивился, когда его приятель, «работавший на правительство» и Вашингтон, щедро плативший за информацию, оказался русским генералом и целым губернатором отобранной у Мексики Калифорнии. Но, будучи циником-космополитом, как и прежде исполнял просьбы Сержа, (тем более суммы заметно увеличились) вот сейчас образцы новейшего оружия доставил, проскочив на фургоне через пустыню «тропой Фримонта».

– О, скромного торговца мелочёвкой почтил вниманием сам господин генерал и губернатор! Прошу к столу, Серж, ваш русский борщ великолепен. А водка и борщ – рай для желудка!

– Охотно, Герман, охотно. Как ты, старый приятель, отдохнул?

– Хочешь вновь погнать продавца бус и скупщика мехов на край света?

– Гораздо ближе, Герман. Гораздо ближе.

– Понятно. Потому ты рекомендовал отсиживаться в этом доме, не высовывая нос на улицу. А так хочется посмотреть как преобразился форт Росс.

– Ещё насмотришься.

– Ясно. Что ж, Серж, говори, только помни, я никогда не буду рисковать жизнью, выполняя твои поручения. Ты большая шишка, – офицер, генерал, губернатор здешних мест, фаворит самого русского принца. А кто я? Мелкий торгаш, всё имущество которого умещается в фургоне… Мне не носить офицерский мундир, не блистать на балах…

– Как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, Герман. Не желаешь поступить на русскую службу? Первый офицерский чин я тебе присвою хоть завтра. А далее всё зависит от тебя.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно. Тебе тридцать лет, годам к сорока-сорока пяти вернёшься сюда, в Николаевск-Американский, построишь дом, заведёшь семью, или перевезёшь, если женишься раньше. Россия утвердилась в Северной Америке и флаг свой не спустит. Ты ведь не патриот САСШ, родился в бедной семье переселенцев из Европы, исколесил всю страну, нигде не прижился. А у нас борщ, водка, русское гостеприимство, красивые девушки, положение в обществе, наконец.

– Серж, ты, конечно большой человек. Я всегда понимал, что мелкая торговля не твоё, что ты предназначен для иных дел.

– Да, значит плохо я вжился в роль, плохо.

– Не в том дело, Серж. Теперь я понимаю, твоя всегдашняя уверенность, убеждённость в светлом будущем, которая так мне нравилась, основана на том, что ты дворянин, офицер. И ремесло шпиона не могло унизить дворянина, рискующего жизнью ради своей страны. И она пришла сюда, Россия в Америке, Серж! Выпьем за тебя, мой друг в генеральском мундире!

Образцов выпил, машинально отметив, что Герман глотает водку без всякого удовольствия, зато отварную картошку на топлёном масле ест с аппетитом, да и борща в чугунке осталось едва ли половина. Шульц попав на русскую территорию, сразу попросил устроить ему праздник русской кухни и русскую красавицу.

С кухней вопрос решился моментально, а вот с красавицами вышла заминка. Все переселенки были замужем, да и потакать похотливому коммивояжеру, нечего, пусть знает своё место. Так что губернатор, чуть подумав, велел доставить в дом агента развесёлых мексиканок, зато сразу двух. Шульц не возражал.

– Послушай, старина, я обещал тебе непыльную работёнку в Сан-Франциско.

– Да, мой генерал, именно так. Но речи про мундир офицера не шло.

– Ситуация изменилась, – Образцов импровизировал на ходу, – наш агент сломал ногу, лошади понесли. И теперь важное задание выполнить можешь только ты. О вознаграждении мы с тобой говорили, так оно будет вдвое больше.

– Интересно, что же такое я должен совершить? Выкрасть бумаги у Президента?

– К сожалению, менее героическое, но и совсем не опасное действие. Перебраться в Орегон, на побережье, вести там жизнь торговца, товары и деньги мы тебе предоставим.

– И собирать сведения.

– Да, собирать сведения. Я должен знать всё о тех, кто подпирает нашу Русскую Калифорнию с севера и востока. Видные члены переселенческой общины в Орегоне – кто они. Какой партии принадлежат, с кем ведут дела, какой сорт виски предпочитают.

– Понятно, и где мне осесть?

– Первые два-три года желательно провести в разъездах по штату, иногда выезжая за его пределы. Откроешь магазин в Сономе, чтобы был повод наведаться на русскую территорию. Чуть позже, когда «разбогатеешь», выкупишь участок в хорошем месте, там, где селятся орегонские «сливки общества». Да и ты уже будешь не торговцем разной мелочью, а серьёзным предпринимателем, ведущим дела, например, с Российско-Американской Компанией.

– Серж, а русский принц вернётся в Калифорнию?

– Великий князь Константин?

– Да, он.

– Даже не знаю, сейчас такая заваруха в Европе, в половине стран бунты и революции. Императору нужны поблизости верные слуги, тем более сыновья, поэтому ближайшие два-три года Константин наверняка проведёт в Петербурге, при родителях. А зачем тебе великий князь?

– Как зачем? А кто посвятит меня в дворяне?

– Ах, вот ты о чём. Личное дворянство получишь, когда подпишешь бумаги на российское подданство и согласие служить в секретной службе. А чтобы и дети твои стали дворянами Российской империи, надо послужить новому Отечеству.

– Серж, я готов! Ради детей, ради моих ещё не родившихся крошек. И мундир! Непременно мундир!

– Будет тебе мундир, в этом доме и повесим в шкап, чтоб дожидался хозяина.

– Серж! Господин генерал, я готов, что надо делать?

– Для начала проспись. А завтра в полдень подойдёшь к зелёному домику, что неподалёку от здания губернского правления. Я распоряжусь, никого постороннего на территории не будет. Там и завершим все формальности…

Глава 3.

Усмирение мадьяр прошло без меня. С марта по май почти все дни провёл подле жены, ждущей маленького, пылинки сдувал с ненаглядной Сандры(Александры Иосифовны). А как иначе – первая беременность, первые роды. Тем более девчонка мне действительно нравилась, она и ТОМУ Константину нравилась первую половину жизни, это потом великий князь «пошёл по наклонной», на балерин переключился и лоббировал продажу Аляски.

Третьего мая 1849 года государь император всероссийский Николай Павлович известный спартанским образом жизни и демонстративным уклонением от излишеств, злоупотребил алкоголем. Так и повод был – внук родился!

Все ждали, что малыша нарекут Николаем Константиновичем, но тут уж я проявил характер, хоть и довёл до слёз маменьку. Будь здоров, Александр Константинович Романов! Вот второго сына непременно назовём Николаем, а пока подождём рождения наследника, Николая Александровича, у цесаревича. Счастливый дедушка, кстати, нисколько не обиделся и наедине похвалил второго сына за мудрость и дипломатичность.

Брат мотался по «железке», требуя ускорить работы. Первый поезд от Петербурга до Москвы должен отправиться 15 сентября 1849 года. Два или три года форы с моей реальностью, вот что значит ответственный менеджмент и добросовестные подрядчики! Но Саша спешил, боялся «оплошать перед Европами» – слово то дал, что в середине первого осеннего месяца начнётся движение. Александру Николаевичу почтительно, но твёрдо возражали строители, – спешка негативно скажется на эксплуатации дороги, уж лучше ваше высочество, чуть позже, но так чтоб прочно и надолго!

Цесаревич располнел, начал выпивать чуть более чем соответствует приличиям, в каждом из трёх «дежурных» поездов, курсирующих по пока несоединённым участкам магистрали велел устроить винный погреб, ну или бар по нашему, по-американски…

Пару раз и я пригубил с братом, инспектируя трассу, заметил с какой жадностью и поспешностью наследник престола разливает вино по бокалам…

А ведь Саше только-только тридцать лет исполнилось, неужели всё-таки существует «проклятье Пушкина»? Да, есть такая легенда, знать бы кем запущенная в придворных кругах и широко разошедшаяся в народе. Согласно той байке цесаревич наследника мужского пола не дождётся и престол перейдёт Константину, любимому ученику великого поэта Пушкина. Константин же, под чужим именем пишущий стихи, обличающие крепостничество, станет воистину народным царём и отменит крепостное право, а всех желающих увезёт в американские райские места.

Вспомнил о Пушкине, справился о Гоголе, как оказалось – Николай Васильевич, тут, недалече от Москвы, в Калуге. Внезапный визит великого князя с внушительным конвоем произвёл в имении Смирновых изрядный переполох. Гоголь, составивший обо мне по рассказам Жуковского положительное мнение, и прочитавший сборник поэтических «трудов» К. Романова, рекомендовал больше времени уделять поэзии, потому как пишет великий князь, хоть и талантливо, но неровно.

– Дорогой Николай Васильевич, честно скажу – баловство, мальчишество мои стихотворные упражнения. По большей части писалось для семейных вечеров, да вот Василий Андреевич вытащил их на всеобщее обозрение. А кто в здравом уме станет критиковать сына императора?

– Отчего же. «Письма римскому другу» невероятно хороши. Как и стихи, ставшие песнями…

– Николай Васильевич, а ведь я не просто так приехал. Приглашаю пожить, поработать в Русской Америке. Ваш талант должен послужить Отечеству. Знаете, в Калифорнии офицеры вслух читали «Тараса Бульбу», по несколько часов кряду, сменяя друг друга. Так солдаты плакали, просили «их благородий» обождать, пока успокоятся и только тогда продолжить, чтоб ни слова не пропустить. Величайшее произведение, воспевшее гордый и энергичный народ. А сейчас на берегах Тихого океана нарастает новая нация – новых русских людей. Энергичных, гордых, отважных, предприимчивых! Вот вам герои! Куда там Чичикову да Собакевичу.

– Это так неожиданно, ваше высочество.

– Да полно, Николай Васильевич. Я же с такой свитой приехал не для того, чтоб великого писателя земли русской скрутить и доставить под конвоем в солнечную Калифорнию, его величество приказал беречься, вон что в Европе творится.

– Да ужасное время. Так, вдруг, бах – революция.

– Мы с братом, Николай Васильевич, ждём вас в Москве. Железная дорога, связующая две столицы через несколько месяцев заработает! Такое событие должно осветить лучшим перьям России. Как только решитесь ехать, дайте знать, вас встретят, всё покажут и расскажут. А потом, поговорим и про Калифорнию. Кстати, у меня там работает типография, самая что ни есть современная. Полное собрание ваших сочинений думаем напечатать.

– Да, я читал газеты: «Русская Америка», «Русская Калифорния»…

– Ещё есть «Русская Аляска», а вот литературного журнала, к сожалению, никак не можем создать. Возьмётесь, Николай Васильевич? Полная творческая свобода, никакой цензуры. Обещаю тираж литературного альманаха такой, какой скажете, на всю империю разойдётся!

Судя по тому, как «загорелся» Гоголь, как засуетился, сбивчиво начал благодарить, шанс увезти писателя за океан есть и немалый. В России он всё равно скоро свихнётся, уморит себя на почве религиозного фанатизма. А в Русской Калифорнии и солнышко яркое и пейзажи завораживающие.

– Думайте, Николай Васильевич, думайте хорошенько! Жалованье положу – генеральское, только творите. Что там Россия – мир зачитываться будет вашими рассказами и повестями о пионерах Американского континента!

Оставив классика «переваривать» информацию, поспешил в Москву. Там телеграф, надо жене любимой послание «отстучать».

В первопрестольной узнал свежие новости и о действиях русских корпусов против венгров. Собственно, всё предсказуемо – огромная, под 200 тысяч человек армия неспешно «ввалилась» в Венгрию через Галицию, сбив слабые заслоны противника на перевалах. Как обычно, бардак в интендантском ведомстве спровоцировал эпидемию холеры, досаждавшую Паскевичу-Эриванскому гораздо сильнее неистовых мадьяр.

По правде говоря, дела в Венгрии меня ничуть не интересовали, тратить время на показушное геройство совершенно не хотелось, и без того репутация у генерал-адмирала Константина Романова, прирастившего Россию Приморьем, Амуром и Калифорнией была ого какая. Однако младшие братья всё-таки упросили отправить их «на войну» – матушка, привыкшая к долгим отлучкам старших сыновей, пережила расставание с Мишей и Колей стоически.

Пока младшие Романовы геройствовали при штабе фельдмаршала Паскевича, мы с Александром инспектировали железнодорожную магистраль. Если отбросить мелкие недочёты, движение можно открывать в сентябре, однако ж беспокоили паровозы, выделки «Александровского завода Петербурго-Московской железной дороги». Слишком «сырыми» были сии «куски чугуна», ни за что не назвал бы их локомотивами. Заполучив «фитиля» от Константина паровозостроители рьяно начали усовершенствовать свои агрегаты, хоть будку для машиниста и кочегара соорудят и то хорошо.

Чёрт с ними, как-нибудь да «дотумкают» господа инженеры до приемлемых параметров. Здесь прогресс вскачь несётся, слабые места паровозов быстро выявятся в ходе эксплуатации, а мне в ближайшие лет 10-15 в краях далёких рельсы не прокладывать. Зато как придёт время, закажу лучшие паровозы, не эти «огрызки».

Но и о лошадках не забываю, старых партнёров, конезаводчиков порадовал, за счёт средств, собранных на переселение на Амур выкупил полторы тысячи вполне сносных, годных к строевой службе коней и усадил на них батальон лейб-гвардии Финляндского полка и тысячу флотских новобранцев. Сей «пластунско-драгунский» полк должен получить боевое крещение усмиряя мадьяр и уже обстрелянным, пороху понюхавшим, отправиться в Северную Америку. Потому и просил Ивана Фёдоровича моих орлов с другими частями не смешивать, давать сводному полку отдельные задания, использовать вроде «летучих отрядов» и не обращать внимания на слабую кавалерийскую подготовку. Паскевич, понимая, что великий князь готовит личный состав к войне на американском континенте, что называется, проникся, подобрал боевых офицеров-кавалеристов в качестве инструкторов и старался создать «калифорнийцам» более-менее сносные бытовые условия. Во всяком случае, холера ребят не затронула и случаи дизентерии были единичными.

А лошадей, после возвращения «Калифорнийского полка» из Австрийской империи необходимо сдать в Амурскую Экспедицию, желательно не сильно потеряв в поголовье. Хотя, чёрт знает, может и наоборот, трофейных коняшек у мятежников «отожмут», во всяком случае, я прямо так и намекал подполковнику Базарову – венгры что цыгане, коней у тех и у тех много, надо забирать при случае. Не знает, не знает ещё подполковник, что его отряду первым предстоит пройти новым маршрутом, попасть в солнечную Калифорнии протопав всего лишь жалкую сотню вёрст по Панамскому перешейку, с правительством Новой Гранады, где пока ещё числится Панама, договорённость достигнута, путь размечен. Деньги латиносам Базаров «за транзит» и отдаст, как только достигнут солдатики Тихоокеанского побережья. Ну а там Невельской уж встретит. Но, чтоб не расхолаживать бойцов и заставить беречь лошадок, – рассказал перед отправкой в Галицию о грядущем, к зиме ближе, конном переходе до Владивостока…

Российские конезаводчики паникёры каких поискать. Сколько лет их знаю, всё переживают, что вот-вот паровая машина придёт на смену крестьянской лошадке. Да лет 80 ещё как конь всему голова!

Не верят, ждут чуда, мгновенного прогресса, невероятных открытий, разгадки тайн мироздания. И ладно бы передо мной был какой Герберт Уэллс, который ещё если и родился, так пешком под стол ходит. Нет – заверяют о скорых полётах на Луну с помощью достижений науки мордатые купчики и снобы-помещики.

Хорошо хоть магистраль от Петербурга до Москвы разобрать не требуют, но настоятельно просят более рельсы не прокладывать и паровозы не строить. Обнаглели, сволочи, неужели думают – за ту первую взятку я на них пахать буду до доски гробовой.

Рявкнул. С использованием флотской терминологии. Матерной, разумеется.

Отечественные предприниматели повалились в ноги озверевшему Константину, а граф Черданцев так и остался в кресле. Хватил старика (всего 56 лет) удар, помер через три дня.

Остальные прослушали краткую лекцию и уяснили, что место своё знать должны, зарываться им Константин не позволит. И так помогает сколь может – на пять лет задержал покупку паровозов, первые вёрсты пути лошадки в упряжке вагоны катали (было дело, ждали с братом пока наберутся опыта свои мастера, зачем покупать паровоз, когда дорога ещё и не начата). И затем – подряды на железнодорожное строительство самые «вкусные» кто получал?

Ох, прав, прав суровый и строгий родитель, вор на воре сидит и вором погоняет. Министр дел внутренних, Лев Алексеевич Перовский ко всему прочему возглавляя местный «анти-коррупционный комитет», с работой которого я начал знакомиться, едва прибыв из Северной Америки. По словам Перовского, взятки берут практически все губернаторы, министры, полицейские чины. Мешает обличить взяточников и казнокрадов и то, что государь ко многим из них благоволит, как было с покойным Клейнмихелем, на котором просто клейма негде ставить…

Я сочувственно покивал головой, по идее – сам грешен, и хоть трачу подношения на благие дела, сие никак не извиняет. Видимо и тут Николай Павлович скажет старшему сыну: «Сашка, только мы вдвоём с тобой в России и не воруем». А про меня папенька наверняка подумает: «Ух, тот ещё жук наш Константин»!

Да, моё «крышевание» сибирских золотопромышленников большинство здешней элиты расценивает как самую обыкновенную коррупцию, вот и Перовский смущённо закашлялся и отвёл глаза. На фоне кристально чистого и незапятнанного цесаревича я и в самом деле выгляжу ой как неприглядно: и конезаводчики и золотопромышленники, и весомый пай в Российско-Американской Компании, полученный за защиту интересов оной…

Который раз ловил себя на мысли, что будто заново перечитываю «Исторические миниатюры» Пикуля. С нынешней то памятью, мог вспомнить тексты едва ли не построчно, а сейчас напрямую общаюсь с героями произведений Валентина Саввича. Лев Перовский помимо борьбы с казнокрадами весьма серьёзно занимался крестьянским вопросом, ратуя за осторожность и постепенное раскрепощение крестьян, непременно с землёй. А я просил министра придумать «схему» по которой крестьяне желавшие уйти от «нехорошего» барина выкупались в казну за символическую плату, но без земли. На Амуре, да в Маньчжурии намерим таким семьям десятин ого сколько, не говоря уже о Калифорнии.

Поговорили со Львом Алексеевичем и о его брате, герое миниатюры Пикуля, запавшей в память с лет студенческих – «Хива, отвори ворота!»…

Василий Алексеевич ещё не знал, что предстоит ему через пару лет. а то и раньше, вернуться в Оренбург и заняться обустройством степного края. В этой реальности я постарался воздействовать на императора, дабы как можно скорее отправить генерала от кавалерии Перовского «на воеводство» в Оренбург. Тем более, здесь и сейчас Аральское море вполне себе немаленькое внутреннее море, пересыхать не думает и кому как не офицерам флота помочь Азиатской Экспедиции, перебросить провиант и личный состав по глади морской, существенно сократить транспортные издержки.

С Перовским, покорителем пустынь, я несколько раз встречался в Петербурге и просил Василия Алексеевича «делать дело» молча, не декларируя уж особо громко намерение привести в русское подданство ханов, беков и прочих «чебуреков». В настоящее время реально (и то с трудом немалым) привести к покорности Кокандское ханство, а вот в Хиву покамест, лучше не соваться – далеко, трудно, рискованно, не может Россия позволить себе понести поражение от плохо подготовленной Экспедиции.

Только-только с Великобританией наладилось хрупкое такое взаимопонимание. И рушить его, показывая намерение Российской империи отыскать кратчайший путь в Индию, я считал неуместным. Сама экспедиция должна подаваться для «общественности» – как освободительный поход за пленными, за русскими рабами, томящимися в зинданах и умирающими под палящим солнцем с мотыгой в руках. Только так и никак иначе. Освободим братьев по вере и уйдём (ну, пусть так англичане думают).

Перовский хмыкал, хмурился, но в целом согласился, что прочно утвердиться в краях пустынных сможем лишь при тщательной подготовке карательных рейдов и когда накопим достаточно сил и средств. Как жаль, что не переживут браться Перовские своего императора, уйдут вслед за Николаем. Хотя, о чём это я, – «порешаем» вопрос по недопущению Восточной войны, не допустим в Крым супостатов и наверняка папенька будет жив, здоров и весел. А там, глядишь, и слуги его верные протянут на лет пяток поболее…

Но надо, край как надо сменить, омолодить верхушку российского чиновничества. После возвращения в Петербург пришлось принимать участие во многих десятках совещаний, – насмотрелся на «государственных мужей», никаких сил и нервов не оставалось. Нет, на флоте и в Русском Географическом Обществе всё было замечательно. РГО контролировал Литке, а Фёдор Петрович, да ещё поддержанный немалыми деньгами с енисейских приисков – страшная сила! С десяток Экспедиций учредил от имени Общества, и кадровые офицеры флота и купцы-архангелогородцы ринулись исследовать Великий Северный Морской Путь. Уже и первые отчёты пошли, а Василий Латкин и Михаил Сидоров из Красноярска совершили бросок в Норильский промрайон моей реальности, и, по неуклюже шифрованным отчётам «наковыряли» там нечто ценное. Литке страшно возбудился и готовился в 1850 году на двух пароходах «прорваться» в Енисей. Пришлось удерживать наставника, – он как мой заместитель в Русском Географическом Обществе в Петербурге должен пребывать, ибо незаменим-с! А Балтийский флот, частью перебазировавшийся на Тихий океан, ожил – молодёжь рвалась в дальние плавания, навстречу подвигам и карьере. «Старики» и карьеристы, понимая, что болтаться в «Маркизовой луже» изображая отважных мореплавателей, более не получится, пачками уходили в отставку или переводились на Чёрное море. Ну да ничего, им там адмиралы лазаревской школы покажут, как полагается служить. Если честно, с черноморцами у меня отношения складывались не то чтобы прохладные, но далеко не такие дружеские как с балтийцами, сподвижниками по освоению Приморья и североамериканского континента. Да и пару раз всего побывал в главной базе Черноморского флота, – понятно, считают себя обойдёнными вниманием генерал-адмирала севастопольцы.

Однако ж, своего первого «жмура-казнокрада» Константин заполучил именно в Севастополе. Приехавшие с великим князем ревизоры буквально за несколько часов работы «накопали» приписки в части поставки продовольствия на суда, находящиеся в ремонте. Мелкий чинуша, некто Наливайкин, чего-то покаянно блеял, нисколько не опасаясь великокняжеского гнева, утверждал стервец, что бумаги многократно просмотрены и одобрены высоким начальством. Нисколько тому не удивлюсь, заслуженные морские волки адмиралы и каперанги, безусловно честные люди, тоскливо глядят на фолианты отчётности и становится понятно, – не первый раз им так «прогоняют картину».

Не выдержал, вытащил из сапога плётку, подаренную на прощание калифорнийским казачеством, встал во весь свой немалый (за 190 если в сантиметрах брать) рост и хрястнул плетью по столу.

– Ты у кого воруешь, мразь?! Ты у меня воруешь! Выбирай – утопить тебя, или повесить?!

И ещё раз, перед самым носом воришки по полу – ХРЯСЬ!

Помер Наливайкин, прямо тут, в штабе Черноморского флота и помер. Прибежавший врач только констатировал смерть от сердечного приступа. А конезаводчик граф Черданцев уже после был…

Разумеется, такой случай не мог возбудить ко мне любовь офицеров Черноморского флота, поставленных перед фактом раскрытия многолетних злоупотреблений в Севастопольской базе.

Зато матросы ликовали и радостно приветствовали генерал-адмирала при посещении пароходофрегата «Владимир». Лекций о преимуществе гребного винта перед гребным колесом читать не стал, просто приказал, опираясь на «донесение разведки» отдать приоритет строительству кораблей с гребным винтом, как более скоростных и мореходных.

Авторитет великого князя, несмотря на молодость дважды пересекшего Тихий океан и фактически ставшего основателем Тихоокеанского флота России был велик. Во всяком случае, возражений не последовало.

Ну и, уезжая из солнечного Севастополя, просил набросать проекты по прокладке железной дороги от Петербурга и от Москвы до Крыма, как только свяжем две столицы железнодорожной «ниткой», пора озаботиться и улучшением сообщения с югом державы.

По правде говоря, я лоббировал восточное направление. Уже изыскательские партии «прошлись» до Казани, Николай, Александр и Константин Романовы два вечера «колдовали» над будущей магистралью, стараясь найти оптимальный вариант (я ратовал за как можно большее «спрямление» пути).

Но отец волевым решением приказал начинать работу над магистралями Москва-Севастополь (ответственный великий князь Александр Николаевич) и Петербург-Варшава (ответственный великий князь Константин Николаевич). А на Казань и далее – в Сибирь, «железку» пускай Костя тянет на личные денежки, у него их «много», подколол государь император.

Александр весело расхохотался, приближался день торжественного открытия «Санкт-Петербурго-Московской железной дороги» и с моей помощью строители таки вошли в график. Даже немного раньше запустимся, погоняем «нелегально» составы, чтобы 15 сентября уж удивить так удивить мировое сообщество, ну, или как ТУТ говорят, «поразить Европу». А всего то и надо было – правильно распределить силы и средства. Какой смысл бросать бригады на обустройство вокзалов и станций? Надо дистанцию подготовить, как только рельсы положили, так сразу погонять состав тяжелогружёный, проверку основательную учинить. И сразу следующий участок, и следующий и следующий. А лепниной украсить здания – успеется, главное функционал, а красота приложится. 2 сентября мы с цесаревичем без шума, можно даже сказать – конспиративно прибыли из Москвы в Петербург, открыв сквозное движение на магистрали. Через день Саша отбыл обратно, а я три дня отдыхал в кругу семьи, тем более милой Сандре было уже «можно»…

Кстати, когда любимая жена, скрывая смущение, поинтересовалась, где, в каких краях я такого «возмутительно-бесстыжего» опыта набрался, ни секунды не медля ответствовал, что индийские брахманы стали первыми переселенцами на североамериканский материк и жрецами у ацтеков. Потому-то картинки индийского трактата «Камасутра» и наскальные рисунки в калифорнийской пустыне совпадают один к одному. И начал набрасывать на бумаге позы и позиции, которые ещё не опробованы. Александра Иосифовна покраснела и спряталась под одеяло, откуда и была извлечена и принуждена исполнять долг супружеский как у нас в Калифорниях и положено…

Да-с. Дело то молодое, равно как и тело. Это в башке совокупно опыт 65 лет, в двух жизнях прожитых. А так-то – ого-го!!!

Правда, что делать с желанием супруги посмотреть на наскальные рисунки индийцев-индейцев в долине реки Сакраменто, каковые мы с ней только что не без успеха и удовольствия воспроизводили? Да, ладно, не к спеху сим вопросом «грузиться», когда ещё попадём в места американские, похоже, надолго я застрял в Петербурге. Вот и начальствовать над постройкой линии до Варшавы предстоит. Папенька и младших братьев к делу строительства железнодорожных магистралей решил приспособить, Михаила мне в подручные определил, а Николая – к цесаревичу.

В принципе, «главный Романов» всё правильно делает – на строительстве вполне себе прекрасно работают сапёрные батальоны – чётко, слаженно, качественно! А у нас половина мужчин в семье – сапёры по воинской специальности. На семейном совете прошло моё предложение – сделать строительство железных дорог подконтрольным Генеральному штабу, дабы не мешала частная инициатива и жажда наживы делам государственным. И чтобы проекты как крупных, связующих города и губернии, шоссейных дорог, так и абсолютно всех железных, обязательно проходили через генерал-квартирмейстерскую службу.

Паскевич предсказуемо усмирил венгров при минимальных потерях русской армии и фельдмаршала ждал торжественный приём в Петербурге, отец даже предлагал перенести открытие «железки» на более поздний срок, дабы с ветерком прокатить Ивана Фёдоровича до первопрестольной. Но тут уж Саша «закусил удила» – 15 сентября, и ни днём позже, как он и обещал европейским газетчикам. А слово великого князя – свято!

Николай Павлович только покивал благосклонно, с рождением внука, император заметно подуспокоился и уже планировал, как Россия будет жить и развиваться в «постниколаевскую эпоху». Полста три года всего самодержцу, здоровья на десятерых, и вдруг такие минорные настроения. Хотя, это в 21 веке мужчина в сорок пять ещё «молодой человек», а здесь уже в сорок – ветеран, сединами убелённый.

Александр Константинович за два дня перед открытием движения по железной дороге изволил прихворнуть, то ли зубы резались, то ли ещё какая напасть, но с учётом высокой детской смертности в это время, всё наше семейство «встало на уши».

Так что я лишь проводил с вокзала два разукрашенных поезда с царствующей фамилией, двором и послами великих держав, отправляющихся в древнюю столицу и весь на нервах, засел в «мужской половине» дворца. Дабы не терять время попусту и немного отвлечься взялся за корреспонденцию.

Первым делом прочитал донесения губернатора Русской Америки. Сергей Вениаминович докладывал, что неподалёку от месторождения железной руды нашли и серебро в изрядном количестве. Скрыть сей факт вряд ли получится, но решили перспективы рудника сильно занизить, вроде как исчерпается через полгода. Хм, началось в колхозе утро. Кустов ранее докладывал о пяти серебряных месторождениях, которые кержаки не разрабатывали даже, спеша выбрать «верховое» золото. А здесь месторождение нашли инженеры, достаточно много свидетелей. Ладно, будь что будет. Российскую империю из Северной Америки никакая сила сейчас вышибить не способна. Европа только-только оправляется от революционных потрясений, Великобритания ревностно смотрит на экспансию САСШ, опасаясь за канадские провинции, и не возражает, наоборот, всячески способствует налаживанию нового маршрута из Петербурга в Калифорнию, через Атлантический океан и Панамский перешеек. Чтоб русские и североамериканцы как можно больше и дольше убивали друг друга при неизбежной в будущем конфронтации. А как спровоцировать войну среди стран-конкурентов, в том бритты большие специалисты…

Соседи-турки потихоньку загнивают и «разваливаются», не зря Николай Павлович приоритетной посчитал железную дорогу до Севастополя. Но мне-то известно, что Османская империя довольно таки прочная держава и «больной человек Европы» умирать вовсе не собирается. Рано, рано ещё делить турецкое наследство. На недавнем «семейном совете» я прямо поставил вопрос о захвате Стамбула не ранее чем в 1865-1870 годах. Отец, не планирующий жить и править столь долго, нахмурился, видно было – обиделся «старик». Но брат, неожиданно горячо поддержал, горячо и весьма аргументировано. Нельзя быть сильными везде, а сейчас активно осваивается Калифорния, строится Тихоокеанский флот, идёт переселение на Амур. Ближайшие десять лет России нужен мир. Тем более перевооружение армии, по сути, и не начиналось, по сию пору не получилось восполнить запасы переданных Дальневосточной Экспедиции дальнобойных ружей. Склады и арсеналы пусты, интендантов надо вешать через одного…

Мысленно я Саше аплодировал, правду говоря, не ожидал от цесаревича такой поддержки. Вот что значит, поработал человек руководителем большого проекта – научился разбираться и в мелочах и глобальных вопросах. Эх, может сам собой рассосётся «Восточный вопрос» приведший к столь несчастливой войне?

Прибежала радостная супруга, остановилась шагах в десяти и громко нашептала – малышу полегчало, но мне в комнаты к Александру Константиновичу пока нельзя. И тут же, послав воздушный поцелуй, убежала, опасаясь взаимодействия с болезнетворными бактериями, которых я мог нахвататься на вокзале.

Развернул машинально скомканное при появлении Сандры письмо Образцова. Как раз в том месте смял, где генерал-губернатор сообщал о бракосочетании Моники Константиновны Жемчуговой с капитаном Мезенцевым. Почему то так и думал, что именно капитана изберёт себе в мужья Моника-Перлита. Не захотела в глухомань мексиканскую возвращаться, чертовка, хотя и денег при расставании отсыпал ей ой как немало. Так и заслуживала того девчонка, по правде говоря. Ладно, это пока вопрос дальней перспективы, как только соберёмся ехать с женой в Калифорнию, тогда и про фрески любовные предстоит придумывать что-то (например, раскололи их при добыче серебра – чем не версия) и как неистовую мексиканку нейтрализовать. Мало ли какие глупости ей на ум придут. Пойду лучше к аппарату телеграфа, установленному во дворце – гляну, чего же из Москвы сообщают дорогие родственники. И ответ отстучу, успокою – миновал кризис у Александра Константиновича, пускай дедушка с бабушкой порадуются…

Глава 4.

Знакомство со Львом Толстым, молодым и стеснительным юношей (на год меня младше) состоялось в конце января 1850 года. Вырвался к брату в первопрестольную на пару дней, а в приёмной цесаревича большая делегация тульских помещиков. Понятно, переживают за железную дорогу, идущую от Москвы на Севастополь. Разведку и разметку будущей трассы уже провели, как раз когда спало напряжение на магистрали, связующей столицы империи, тогда и перекинул брат часть артелей на южное направление, чтоб не простаивали квалифицированные работники. А у нас на «железке», сложились хорошие такие коллективы, ещё в начале строительства трассы Санкт-Петербург-Москва я ненавязчиво «внушал» Александру, что куда выгоднее обходиться меньшим количеством ответственных и толковых рабочих, обучить их, нежели чем мучиться с толпой пьянчуг и лодырей. Брат идеей «лучше меньше да лучше» проникся и за годы моих странствий по Дальнему Востоку и Калифорнии сумел собрать на стройке магистрали несколько тысяч рабочих, мастеров и инженеров, ставших подлинными профессионалами и, даже если хотите, романтиками прокладки железных дорог по России-матушке.

Не последнюю роль играло и осознание того, что работой и достойным заработком они обеспечены на всю жизнь, – велика Россия, а рельсы тянуть во все уголки державы предстоит. Тем более в случае увечья или гибели полагалась пенсия и выплаты семье. Если конечно не по пьянке об рельс головой навернулся. Но народ подобрался, как уже и говорил выше – ответственный и толковый, шантрапу всякую сами взашей гнали, чтоб в артели нахлебников не было. Зато своих тянули как только возможно. Нередко случалось, что вместо поднаторевшего в забивании костылей отца приходил на месяц-другой старший сын и его старались обучить или на другую какую работу поставить, чтоб заработок в семью шёл по прежнему. Так ведь и работали бок о бок в основном соседи или родственники в таких бригадах (это словечко я ввернул, а народ и подхватил) стояли друг за дружку. Что понравилось и мне и брату, – за дело переживали артельщики, недобросовестных подрядчиков, везущих гнилые шпалы или там песок некондиционный, мигом выводили на чистую воду. В будущем, каждый толковый труженик при увеличении темпов железнодорожного строительства станет как минимум звеньевым, а то и свою артель-бригаду возглавит, так мы с Сашей планировали…

Кстати, артели старообрядцев составляли от общего количества работников на магистрали почти половину, их так и величали – «константиновцы».

По правде говоря, особой нужды в конспирации более не было – ну благоволит великий князь староверам, привечает. Так исключительно оттого, что их официальная церковь и власть гнобят, а Константину Николаевичу поселенцы в землях дальних край как надобны. Да ежели б волю объявили, неужто народ к князю в Америки не поехал? Да завсегда рады!

Я против такой трактовки моих симпатий к кержакам не возражал, хотя и понимал прекрасно – русский среднестатистический мужик сколь угодно будет сам себя накручивать и настропалять, но на следующий день напрочь забудет, как рвался переменить жизнь незавидную. Даже не будучи пьяным, сделается чуть погодя на удивление «забывчив».

А кержаки – молодцы! Работящи, малопьющи и, самое главное – ОРГАНИЗОВАННЫ!

Кстати, о крепостном праве. Тульские помещики почему такой толпой к брату прибежали – прошёл слух, что там где пролегли рельсы железнодорожной магистрали имения выкупаются в казну по совершенно заоблачной стоимости, а крестьянам предоставляются наделы и воля вольная, дабы они проживали рядом с «железкой» и бар по рельсам катающихся, молоком да курицей потчевали. Вот и зашевелился народ – с землёй то волю получить все захотели. Господа помещики изрядно перетрусили и опасаясь возможных бунтов рванули к цесаревичу вместе с чадами и домочадцами, оставив усадьбы на верных «Архипычей». То-то когда шёл коридорами удивлялся – откуда барыни и детишки понабрались в присутствии.

Александр, моему приезду страшно обрадовался и перенаправил туляков ко мне, мол великий князь Константин имеет интерес к вашим поместьям и за разумную цену готов прикупить землю недалече от славного города Тула.

Действительно, имел такое намерение. Сибирское золото собирался вложить в станки, прессы и паровые машины, потребные для строительства современного оружейного завода под Тулой. Тут и логистика хорошая, от Москвы недалече, железная дорога на юг пройдёт. Да и кадры в Туле самые те, что надо собраны. Будет Крымская война, не будет, а винтовки массово штамповать надо. Равно как и револьверы, пересланные мне из Америки. Творение Кольта наши тульские Левши обещали не просто переделать до неузнаваемости, а совсем новый пистоль сочинить. Мастера у меня собрались молодые, честолюбивые, горы свернуть готовые. Строго предупредил, что если не получится с новым, с российским револьвером управиться, не тянуть до последнего, не скрывать правду, а тупо штамповать заокеанский вариант. Прониклись, впряглись в работу. Я им и не мешал, так, справлялся раз в неделю как дело идёт, не нужно ли чего. Пока ответы получал самые утешительные.

И вот, общаясь с тульскими дворянами, обратил внимание на нескладного, угловатого молодого человека немного смахивающего на неандертальца и немного на актёра Диму Дюжева, того самого Космоса из «Бригады». Ещё подумалось – от какого же «Герасима» прижили сего дворянчика. И только потом шандарахнуло – это ж САМ ЛЕВ ТОЛСТОЙ!!!

Едва не подавившись морсом, подаваемым в приёмной брата посетителям, бросил в пространство первую пришедшую на ум фразу, дабы завязать беседу непосредственно с гением русской словесности.

– Господа, а чьё имение «Ясная Поляна», есть у меня предложение к её хозяевам.

– Да вот, Льва Николаевича.

– Да-с, молодого графа Толстого.

Будущий классик вскочил и неловко поклонился.

– Гм, Лев Николаевич, не соблаговолите ли пройти в мой кабинет, поговорим о том, о сём. А вас, дамы и господа прошу успокоиться – резких движений по имущественным делам не предвидится. Да, землю под железнодорожный путь выкупаем и будем выкупать, чуть выше средней стоимости. Но сказочных цифр не ждите, сразу говорю. И не вздумайте проматывать деньги на безделицы и пускание друг другу пыли в глаза. Разоритесь, по миру пойдёте с тягой к шику и размаху, подумайте о детях, вложите деньги в дело! В ДЕЛО, дамы и господа!

Прихватив классика, ретировался из приёмной московского генерал-губернатора, поймав умоляющий взгляд Михаила Сергеевича Арефьева, старшего в канцелярии брата Саши. Они то надеялись, что Константин «разрулит» вопрос с нашествием туляков. Но Толстой важнее, хотя он ещё и зелёный совсем.

Переместились в кабинет, где я не часто, но всё ж таки бывал, решал вопросы, возникающие в старой столице. Прошедший вперёд прапорщик Задереев, то ли адъютант, то ли секретарь, а скорее – телохранитель, уже затеплил свечи. Два фельдфебеля лейб-гвардии Финляндского полка, изрядно поколесившие со мной по свету, и являющиеся чистыми телохранителями расположились у двери.

– Граф, а вы вино пьёте?

– Простите, ваше императорское вы…

– Полно, Лев Николаевич, вы примерно моих лет, давайте по имени отчеству, ну а ежели потом на брудершафт дербалызнем, то и на ты перейдём, почему и нет?

Автор «Льва и собачки» смотрел на великого князя и благоговейно и одновременно с тем – испуганно. После бокала красного Толстой немного подуспокоился и начал более-менее связно отвечать.

Оказалось, что помимо самообразования, игры в карты и намерения поступить в университет Лев Николаевич вёл дневник и немного учительствовал в школе для детишек крестьянских, им же и организованной.

– Это так мило, – только и смог произнести ошарашенный великий князь, – а вы бы попробовали, граф. Написали несколько рассказов о крестьянских детях, их жизни нелёгкой, тяге к образованию. Как вам сюжет – крестьянский мальчуган пяти лет по имени Филипок не по годам смышлён, но в школу его старший брат не берёт – мал ещё. Но Филипок тайком пробирается в школу, показывает строгому, но доброму учителю знание нескольких букв и зачисляется в класс. Вам то, граф, со знанием деревенской жизни сам Бог велел заняться литературой. Пишите, Лев Николаевич, пишите.

– Ваше высочество. Если вы скажете, то я конечно… Ваши стихи, песни, они гениальны… И если вы находите, что у меня есть некоторые способности…

– Есть. Есть у вас способности, Лев Николаевич! Ежели б вы не разбрасывались, сосредоточились на литературе. Дайте слово, что прекратите играть, и начните, начните писательский труд с небольших рассказов о деревенской жизни. О крестьянском труде, о нелёгкой доле земледельца. В моих газетах «Русская Америка», «Русская Калифорния» не хватает рассказов из жизни российской деревни. А переселенцы, они ведь хотят знать, как живут их соседи, оставшиеся в родных краях, у дедовых могил.

– Хорошо, ваше высочество, я постараюсь. Но что вы хотели узнать по Ясной Поляне?

– По имению вашему есть задумка выкупить его, за хорошую цену. И устроить там (господи, помоги придумать быстро хоть что-нибудь) устроить там школу для переселенцев в Русскую Америку.

– Как интересно. – Толстой застеснялся, – я же, ваше высочество тоже собирался ехать в Калифорнию, язык учил.

– Вот как? Что ж, граф, вас мне сам Бог послал! Знали бы, как нужен образованный патриот, да ещё со знанием английского, который бы готовил моих гвардейцев к переселению в Калифорнию и на Аляску. Помимо языка преподавая географию, историю, да будем честными – письму и счёту б обучил некоторых. А у вас ещё и опыт преподавания крестьянским ребятишкам.

– Ну что вы, какой там опыт.

– Не скромничайте, Лев Николаевич, не скромничайте. Великое всегда начинается с малого! Давайте поступим следующим образом. Ваше имение при вас и останется, а как разместить три десятка финляндцев из первого «американского батальона» в Ясной Поляне сами и продумайте, только учитывайте – все затраты казна возместит, денег на обучение и обустройство школы не жалеем. Вам же надлежит быть устроенным в Российско-Американскую Компанию, чтоб и служба пошла и в чинах расти начали пораньше. Года через два-три, поедем через океан. Знали бы вы, граф, как прекрасна долина реки Сакраменто…

Да, это я удачно к брату зашёл. Так бы взял да укатил молодой Толстой в Америку, а там пока одного Гоголя хватит. Николай Васильевич после памятной беседы преисполнился энергии и прям таки жаждал перебраться в Калифорнию, что ему и устроили. Именно Гоголь прошёл с первым эшелоном через Панамский перешеек, ухитрившись наваять в дороге несколько дивных рассказов о замечательных русских воинах, по приказу вождя раздвигающих пределы державы от края тьмы до края света. Чую, выйдет вскоре из-под пера Николая Васильевича «Тарас Бульба 2» очень уж красочно и мощно начал классик. Пять рассказов Гоголя о посадке двух батальонов в транспорта в Кронштадте, переходе через Атлантику, рейде по перешейку и величественной панораме Тихого океана открывшейся перед путешественниками, по сути были началом интереснейшего романа. Дай то Бог, глядишь и излечится писатель от хандры, проживёт лет на 10-15 дольше. Рассказы были переданы Николаем Васильевичем лично мне, дабы великий князь определил, что можно публиковать, а что вызовет раскрытие секретов российских воинских перевозок иным державам. Ай да Гоголь, ай да голова! Что ж, пока писатель добирался на фрегатах Тихоокеанской эскадры до Русской Калифорнии и восхищался природой и вершинами Сьерра-Невада его рассказы вышли в «Ведомостях» без купюр и цензуры.

Надеюсь, генерал-губернатор Образцов сумеет увлечь Гоголя, влюбить творца в далёкую но всё-таки нашенскую, русскую землю!

Ладно, Гоголь далеко, а Толстой вот он – в двух шагах, надо занять графа, денег на обустройства ликбеза в Ясной Поляне потребуется не так много, да и на Льва то Николаича не жалко. Надо, надо его подопнуть, простимулировать к творчеству. Здесь он на военную службу не поступит, пускай в Российско-Американской Компании карьеру делает, а не на Кавказе.

Решив вопрос с графом Толстым, начинающим, но таким многообещающим литератором, прошёл к брату.

Разговор предстоял серьёзный. Папенька как и в той реальности начал абсолютно на ровном месте выёживаться на Францию, на Англию, а если учесть моё послезнание и то, что племянник великого корсиканца вот-вот совершит переворот и провозгласит империю во главе с собой любимым…

Эх, как же хорош был «король-буржуа», Луи-Филипп во главе прекрасной Франции, но увы, назад сей политический фарш провернуть невозможно, придётся играть теми картами, что получены при раздаче.

Англичане при первой возможности сойдутся с без пяти минут Наполеоном мать его так третьим, будут подтравливать сумасброда и авантюриста на Россию. Насколько помню, батя, предварительно рассорившись со всей Европой, начал эпическую битву за ключи от церкви Рождества Христова, что и спровоцировало столь несчастливую для империи Восточную войну.

Конечно, в этой реальности на пару лет раньше запущена в эксплуатацию железная дорога между столицами, идёт спешное перевооружение армии штуцерами-дальнобоями. Пришлось даже урезать и существенно расходы на флот, что серьёзно уронило авторитет Константина среди моряков. Ну да ладно, переживём. Но предпринимаемых мер всё равно недостаточно, надо перехватывать управление империей, метлой поганой выметать большинство высших сановников, забронзовевших на своих постах и погрязших в казнокрадстве.

Честно скажу, мысль «уконтропупить» самодержца стояла в списке на последнем месте – отец же! Но сменить министров, дать дорогу молодым энергичным и в армии и в министерстве иностранных дел необходимо уже сейчас.

– Костя, почему ты настаиваешь, чтобы я поговорил с отцом наедине?

– Саша, если два старших сына придут к неограниченному монарху с таким списком требований какой у нас образовался, это однозначно расценивается как мятеж. Конечно, ничего страшного не произойдёт, возможно попадём под домашний арест, меня может быть торжественно выпнут в разлюбезную Калифорнию. Но тогда – быть войне, которая потрясёт основы самодержавия.

– Ты полагаешь? Но ведь англичане вполне лояльны к России, особенно после прекращения движения на юг, к Хиве.

– Брат, говорю же – во Франции ползучий переворот, Бонапарта скоро провозгласят императором, только представь как отец отреагирует на такого «брата-монарха»…

– Да, представил.

– И ты полагаешь, Великобритания останется в стороне? Да они натравят на нас французов и австрияк в Европе, САСШ и Мексику в Америке, атакуют российское Приморье, помогут оружием и инструкторами Китаю. Брат, мы не отобьёмся, как бы самоотверженно не сражались наши солдаты – будем биты и биты страшно. А если ещё отец разозлится и отдаст Мишку с Колькой на дрессировку к напыщенному индюку Меншикову? Нет, разговаривать надо тет-а-тет. Ты наследник, понимаешь, что Нессельроде ведёт не туда, предлагаешь притормозить на пять-десять лет, заняться внутренними реформами. Тот же крестьянский вопрос решить, наконец. Я на это и сибирского и калифорнийского золота не пожалею!

– Жаль отца, он после наших «семейных совещаний» с таким лицом постаревшим выходит. Костя, я думаю, папа тяготится короной, но, понимая какова её тяжесть, даёт нам время возмужать, набраться опыта. Я почувствовал себя взрослым, самостоятельным человеком совсем недавно, когда пошли поезда из Санкт-Петербурга, а я по часам представлял, где сейчас состав, на какой станции, перед глазами вставала картинка ТОГО вокзала, паровозного депо, путей, пакгаузов, стрелок. Я всё это знал, строил, понимаю, как ЭТО ЧУДО работает! В тридцать с лишним лет, Костя я ощутил себя взрослым. В тридцать с лишним лет! Всё это время отец прикрывал от суровой правды жизни, брал всё на себя. Ну, ты то другое дело, повзрослел уже в пелёнках.

– Чуть позже брат, после подслушанного разговора отца с кем-то из дежурных генералов. Как раз шло усмирение Польши, папа подошёл к детской кроватки и пожелал, чтобы я и ты скорее вырастали и становились ему помощниками…

У брата, как ранее и у отца от такой душещипательной истории увлажнились глаза…

Разошлись спать далеко за полночь, а на другой день меня порадовал фельдъегерь, спешащий в Петербург с Востока. Надо признать, прокладка телеграфа здорово облегчила общение между двумя столицами. Всего было три линии, причём специальная «царская линия» обслуживала исключительно государя и московского генерал-губернатора, или наместника (брата называли и так и так). К весне 1850 года телеграф заработает и в Казани, а лет через пять, кровь из носу – дотяну «проволоку» до Владивостока!

Так вот, фельдъегерь передал адресованный мне пакет из замечательного города Красноярска, который я с нетерпением и распечатал.

Ай да молодцы земляки-сибиряки-красноярцы! Не зря перед ними распинался, рассказывая, как в недалёком будущем паровозы будут бороздить сибирские просторы и как построится в Сибири свой Университет. Хотя про универ я томичам вещал, но неважно.

Заработал, заработал первый в Сибири телеграф между Енисейском и Красноярском! Купцы и промышленники, польщённые уважительным к ним отношением царского сына, решили воплотить мечты великого князя в жизнь и соединить Томск-Енисейск-Красноярск не только «треугольником дорог», что сложно, но и телеграфной линией, что гораздо быстрее. Оставалось ещё дотянуть «проволоку» до Томска, но к моему дню рождения, так сказать к 23 годочкам клятвенно обещали сибиряки сие исполнить. Вот черти, уважили.

Спешно загрузился в литерный поезд и помчал в Петербург, заодно прихватив и курьера. Сашу просил о сибирском телеграфе умолчать, хотелось сделать императору сюрприз. Надо сразу сказать – получилось.

– Смотри, Костя, твои компаньоны не только города спаивать умеют, но и на пользу Отечества стараются. А это что за список?

– Папа, это уважаемые люди Енисейска и Красноярска. Если ты выразишь им монаршью благодарность, да ещё перечислив поимённо, представляешь, как они будут счастливы?!

– Хм, и только? Говори, что ещё придумал.

– Твой рескрипт с перечислением фамилий из списка я увеличу в типографии, издам на лучшей и плотной бумаге тиражом тысячи в две. И перешлю в Енисейск и Красноярск. Представь, что твориться будет в городах, да люди эти листы рядом с иконами выставят! А потом и Томск также поздравим. И получим бум строительства телеграфа по всей необъятной России, да ещё и без особого привлечения казённых сумм.

– Костя, сам хитроумный Одиссей признал бы твоё первенство. Может, ты и со службой определишься, возглавишь, не сразу, конечно, министерство дел иностранных? Моряк из тебя прямо скажем, какой-то чересчур сухопутный получился. Что скажешь, сын?

– Служить под началом Нессельроде?

– Чем вам с Сашей так не угоден Карл Васильевич? Верный слуга престолу и Отечеству. Считаете его ретроградом? Так какие ваши годы, посмотрю я на тебя лет в сорок, если доживу.

Папенька разгорячился и прочитал получасовую лекцию, начав, как водится с восстания декабристов, когда только Божий промысел и верные слуги помогли удержать Россию на краю бездны. Намекнул и на то, что мои шашни с сибирским, а потом и с калифорнийским золотом были ведомы ему с самого начала (ну, это врал, важности ради) но решил подождать, посмотреть, как сын распорядится нежданным богатством. Распорядился, по правде говоря, неплохо, за что и был «премирован» Калифорнией, которая России ну вот абсолютно не нужна и только вызывает раздражение у великих держав и у опасного американского соседа – САСШ.

Далее государь-император предсказуемо перескочил на главенство России в православном мире и пенял на моё демонстративное небрежение нуждами южных славян, стонущих под турецким игом. Не пристало великому князю отмахиваться от просьб о помощи и предлагать православным братьям перебраться на постоянное жительство в Россию, дабы благоденствовать «под сенью дружеских штыков». А водрузить крест на Святую Софию?

– Война с турками при непокорённом Кавказе, это война без тыла и флангов.

– Костя, при чём здесь Кавказ? Есть Валахия, Молдавия, оттуда и двинутся корпуса. Я уже стар, а вам, Саше и тебе предстоит освободить Константинополь. Тот, настоящий Константинополь, ключ к Средиземноморью, а не жалкое поселение на американском берегу.

Ого как императора заусило, что случилось то, неужели какой то виртуоз из Третьего отделения в камине подслушивал, когда мы с братом «перекраивали» внутреннюю и внешнюю политику?

Нет, непохоже. Но что раздраконило самодержца, неужели Нессельроде наябедничал? Ну, так почтенный Карл Васильевич последнее время ходит с трагически перекошенной физиономией, надоел канцлер, ой как надоел.

– Скажи, что за бумаги по Крестьянскому вопросу показывал тебе Александр?

– Да не знаю, папа, право слово – Саша действительно что-то говорил, но я отмахнулся, знаешь ведь, что я считаю освобождение крестьян без земли затеей преступной и глупой и тратить время на ознакомление с очередным фантастическим прожектом не посчитал нужным.

Оказалось, «группа польских товарищей» предложила или подложила Александру очередной план по освобождению крестьян, и уравниванию в правах католической и православной церквей. Брат, не обратив внимания на религиозный пункт, или даже подпункт, посчитал данный план крайне дельным и велел его размножить и передать постоянным членам Крестьянского Комитета каковой наследник и имел честь возглавлять.

Конфуз случился преизрядный, цесаревич из Москвы уже отбил покаянную телеграмму о собственном недосмотре, но разговоры по Питеру поползли ой какие нехорошие.

– Ах, папа. Ну право, что тут такого страшного. Замылился у Саши глаз, не углядел махонький кусочек текста.

– Костя, – император нервно оглянулся, – пройдём в парк, там и поговорим.

Интересно. Чего так опасается хозяин земли русской, заметно сдавший за последние полгода. В моей реальности Николай Павлович ушёл из жизни в 1855-ом, да и то, судя по воспоминаниям современников, после проигранной войны сам искал смерти, едва ли не яду у лейб-медиков выпрашивал. А здесь ещё 1850 только начался. Странно. Неужели императора начали подтравливать. Млядь, но тогда всё наше святое семейство под прицелом.

– Костя, – продолжил отец уже в парке, – ты читал о проклятии тамплиеров?

– Гм, в общих чертах, – не пересказывать же здесь, прямо на аллее, роман Дрюона про «Проклятых королей». Тем более писатель не родился ещё, да наверное и родители писателя не родились…

– Только не считай меня, пожалуйста, сумасшедшим, – от такого предостережения я едва не выматерился, но удержался и лишь кивнул.

– Заговор декабристов, который должен был расколоть Россию, удалось чудом предотвратить. Из потомков императора Павла лишь у меня был наследник, что и предопределило коронацию.

– Но, папа, у тебя теперь четыре сына, и внук уже есть.

– Потому я и говорю с тобой, Костя, – Николай Павлович нервно и резко дёрнул головой, – король Филипп, уничтоживший орден рыцарей Храма, ненадолго пережил тамплиеров, а сыновья короля Филиппа вскоре умерли, династия пресеклась. И это не было злым роком, их целенаправленно уничтожали.

– Отравления? Отец, ты плохо выглядишь, и едва пошёл разговор о храмовниках, я подумал, что…

– Молодец, Костя, мгновенно соображаешь, потому разговор веду с тобой, а не с Александром. К тому же, как мне стало известно, твои люди сами закупают провизию, проверяют продукты и поваров. Ты что-то знаешь и опасаешься?

– Много кого опасаюсь, – революционеров, английских агентов, османских наймитов. Лейб-медиков, к которым лучше не попадаться, а пойти к Пирогову. Я разве не рассказывал, как в Америке моя охрана задержала трёх охотников из клана мормона Бригама Янга? Там задержала, где они никак не должны появиться. Все трое были отменными стрелками, способными с полверсты попасть в цель.

– И что?

– Они ни в чём не признались. Но пришлось троицу охотников убрать. Генерал Образцов обещал к моему следующему приезду в Калифорнию решить проблему с предводителем секты мормонов.

– Америка далеко, а здесь можно и не прибегать к крайним мерам, Александра запросто отлучить от престола за шашни с католиками, тебя за посещение монастырей и церквей старообрядцев. Умру я, и кому перейдёт корона? Николаю или Михаилу? Они молоды и безалаберны, любят балы, кутежи и будут идеальными куклами на престоле.

– Где кукла, там обязательно кукловод, кто же кукловод, отец? Кто?

– Если бы знать, Константин, если бы знать.

– То есть, ты считаешь, что заговор существует против династии? К примеру, англичане решили посадить на российский престол какого-нибудь Гольштейн-Готторпского родственничка? Или восстановить Рюриковичей в правах?

Дальнейшая беседа показала, что его величество страдает бессонницей, оттого так плохо и выглядит, а виной тому предупреждения главжандарма Бенкендорфа о страшной угрозе, нависшей над семейством Романовых. Якобы декабристы и поляки, подстрекаемые коварными англичанами, только и думают, как отомстить за поражение в декабре 1825, совсем как средневековые тамплиеры. Николай Павлович внимательно прочитал трактат о причинах изничтожения рыцарей Храма, сравнил себя с Филиппом Красивым и всё – пазл сошёлся. Не за себя переживал император – за детей и внуков, которых мстительные изуверы «Союза 14 декабря» поклялись извести под корень. Наверняка такой «Союз» – одновременно профсоюз и кассу взаимопомощи декабристы и создали, не удивлюсь, если подвыпив они начинали скрежетать зубами и проклинать императора и весь царствующий дом. Только вот в МОЕЙ реальности ни хрена подобного не было и краеведам приходилось проявлять недюжинную фантазию, дабы сочинить как декабристы во глубине сибирских руд продолжали ревборьбу.

Как мог успокоил самодержца, обещал удвоить бдительность и провести розыск своими силами, без привлечения орлов Александра Христофоровича. В ответ получил озвучку плана передать корону Российской империи мне, минуя Сашку. Ибо брат доверчив и расхлябан – быстро даст вовлечь себя в богопротивные проекты.

Кругов по дорожкам парка мы нарезали преизрядно, когда вернулись, отец немного подуспокоился. Я же кликнув собственный конвой направился к себе, по дороге думу думая невесёлую. Похоже, и в той и в этой реальности Николай Павлович то ли от болячки какой, то ли от умственной переработки и недосыпа начал потихоньку сходить с ума, что и послужило причиной Крымской войны – никто и подумать не мог, что пустячный вопрос кому звенеть ключами от храма столкнёт две империи. А вот оно случилось, а потом как понеслось. Ё-тамплиеры…

Глава 5.

После разговора с императором отбил срочную телеграмму Саше, настоятельно просил наследника бросить все дела и мчать в Петербург. Получилось донельзя удачно, – как раз маменька приехала повозиться с внуком Александром Константиновичем (сентиментальна стала на старости лет) тут два старших сына прямо с вокзала и напросились на беседу с её величеством.

Александра Фёдоровна расплакалась и поведала Сашеньке и Костеньке страшную государственную тайну. Императора с 1848 года мучила бессонница, опасался за державу Николай Павлович, получая известия о революционном пожаре, охватившем Европу. Да ещё Бенкендорф старался, приносил чуть ли не еженедельно сведения о всё новых и новых группах недовольных царствующей фамилией. А поскольку реального ресурса у оппозиции середины века девятнадцатого не было, полки на Сенатскую площадь вывести ну никак не получилось бы, «несогласные» делали ставку на террор, грезя убийством царской семьи.

Вы будете смеяться, но три «могучие кучки» то ли заговорщиков, то ли трепачей в Варшаве Питере и Москве, не сговариваясь, одновременно додумались ухайдакать сразу ВСЮ династию Романовых, устроив крушение царского поезда. Приурочить теракт намеревались к какому-нибудь празднеству, чтоб всё семейство собралось в одном вагоне, переезжая из Петербурга в Москву (ну, или наоборот) а вот далее были варианты…

Поляки хотели перебить охрану и подпилить мост на магистрали, обрушив поезд в реку, москвичи просто и незамысловато пооткручивать гайки на железнодорожных путях, а вот питерские карбонарии задумали подорвать полотно в момент приближения состава и рассуждали, кто будет героем-смертником. О дистанционном подрыве речь не шла, не инженеры такие планы строили, а околосветские хлыщи, полагающие себя «просвещёнными европейцами»…

Положим, мы с Сашей про такие злоумышления против династии знали, император старших сыновей информировал своевременно. Но то, что цинизм и сатанинская беспощадность новой поросли революционеров, жаждущих уничтожить ВСЕХ Романовых-Гольштейн-Готторпских, включая и младенчиков малых, подкосит здоровье и душевное равновесие Николая Павловича, переживающего за детей и внуков, ни я ни брат предположить не могли.

– Константин, – матушка «по старой памяти» была со мной строга и официальна, а как же, главный «бунтовщик» в семье, – как только завершилась твоя американская одиссея, и ты вернулся в Петербург, государь решил постепенно отойти от дел, передать Россию вам с Александром. Вопрос о престолонаследии осложнён отсутствием сыновей у Саши. И он сам в этом виноват! Молчи!!!

– Но, мама, – брат застыл с нелепо разведёнными руками.

– Молчи, я буду говорить! Вы увлеклись своими прожектами железных дорог и железных кораблей и совершенно не замечаете, как сдаёт отец, как он за вас переживает! Я прекрасно помню двадцать пятый год и чего он стоил династии и нам с Николя…

Выволочка от маменьки продолжалась с четверть часа, потом её величество изволило выслушать покаянные речи сыновей оболтусов. Александр порывался отказаться от престола в мою пользу и сосредоточиться на обустройстве старой столицы, тем более москвичи брата очень хорошо приняли. Но такой подставы от цесаревича я ожидал и предложил компромиссный вариант, согласно которому Александр Николаевич оставаясь наследником, берёт на себя тяжкое бремя государственного управления, заменив чёрта старого Нессельроде на посту как канцлера, так и главы Министерства иностранных дел, и формирует своё ответственное Правительство, с которым и начинает Реформы. Ну а великий князь Константин брату старшему поможет. Из Москвы. Первопрестольную надо обязательно держать под контролем, тем более там сильны позиции старообрядческих общин, весьма благосклонных к Константину Николаевичу. А помимо прокладки железнодорожных путей на юг и восток можно ускорить промышленное развитие в отдельно взятом регионе, создать несколько показательно-экспериментальных «агрохолдингов» как в Нечерноземье, так и на воронежских чернозёмах. Надо же золото вложить с наилучшей отдачей, не только в промышленность, но и в сельское хозяйство, как всегда на Руси в глубочайшей заднице пребывающее.

Матушка осерчала, – Нессельроде верный слуга престола и опытный дипломат! Александр стушевался и начал мямлить нечто невразумительное, совсем позабыв о наших договорённостях.

А договаривались с братом понудить императора выпнуть в почётную отставку практически всех «заслуженных» министров, не одно десятилетие изображающих видных государственных мужей. Революционный 1848 год показал необходимость обновления чиновничьего аппарата и когда как не сейчас, пока Николай Павлович ослаблен бессонницей и нервным истощением, провернуть «кадровую революцию» должную уберечь Русь Святую от революции настоящей. Оптимальный вариант когда Саша трудится канцлером, собирает вокруг себя честолюбивую молодёжь и вершит реформы. Ну и, с супругой помирившись, старается «заделать» наследника. Если не получится, тогда только престол переходит ко мне, не хочу пока выходить на первые роли. Кажется, всё обговорили, все варианты предусмотрели и в первом же споре «поплыл» цесаревич.

Конечно, матушка – авторитет, ого какой, но нам-то надо обязательно её «уломать». Делать нечего, кинулся брату на выручку…

– Нессельроде старая сволочь, погрязшая в чревоугодии и воровстве! Если дать таким министрам как Карлуша ещё пять лет – от России ни черта не останется!

– Константин, – голос маменьки зазвенел как струна, – как ты смеешь ругаться в моём присутствии!

– Смею, маменька, смею! Речь идёт о сохранении страны и династии, а вы придираетесь к словам!

– Ты всегда, с самых малых лет был грубияном!

– Да как вы не поймёте, – обострять, так обострять, – нас ждёт пугачёвщина! Пугачёвщина!!! С такими невежами и казнокрадами как Нессельроде, Меншиков и прочие пни трухлявые, Россия катится в пропасть! Вы думаете, когда мужики с вилами ворвутся в Царское Село, придворная шушера бросится на вашу защиту, маменька?

– Константин, не забывайся!

– Я не забываюсь! Я давно уже не маленький мальчик, равно как и Саша. И нам страшно, матушка, страшно за будущее наших детей. Ваших, кстати, внуков. Год 1848 разбросал искры революции по всей Европе, в Российскую империю тоже залетело немало. Неспокойна Польша, зашевелились даже старички-декабристы, к которым так добр был папенька четверть века назад. Да что декабристы – наросло новое, ещё более хищное и циничное поколение карбонариев, нацелившихся истребить всех Романовых. И действовать в такой ситуации надо стремительно и решительно, как на войне! А Нессельроде и иже с ним – балласт, камень на шее пловца. России не выплыть с грузом чиновников времён очаковских и Крыма покоренья! Нужны реформы, нужен новый канцлер, коим я вижу Александра.

– А как же отец?

– Отцу надлежит сосредоточиться на крестьянском вопросе. Только он, с его железной волей сможет провести освобождение крепостных без революционных потрясений. Нам же следует помогать государю, трудясь каждый на своём посту.

– Ясно, сговорились братья, – маменька недовольно поджала губы.

Но в итоге Александра Фёдоровна сменила гнев на милость. Ещё бы – любимчик Сашенька остаётся наследником, а несносный Константин не мечтает о короне, жаждет уехать в Москву и жить вдали от родителей, строить железные дороги. Так Костя всегда был букой, с первых месяцев жизни, как будто чужой ребёнок, как будто не ей рождённый…

Заполучив в союзники императрицу, удалось и Николая Павловича убедить побольше отдыхать, меньше думать о проклятии тамплиеров и каждодневно заботиться о собственном здоровье. Очень помогла Варвара Нелидова, искренне нахваливавшая императору Александра и Константина – выросли сыновья то, молодцы какие, настоящими помощниками стали в делах государственных!

Варвара Аркадьевна рассказала, взяв страшную клятву о неразглашении, что как только завершился мой заокеанский вояж, государь император понял – пора, пора старшим сыновьям передавать бразды правления Россией. Новое время, новые люди должны рулить державой. Но, жаль было государю своих верных соратников, которых Саша с Костей непременно задвинут. Оттого и мучился старик. Да, старик, теперь точно старик, очень уж резко сдал папенька. Всё-таки не исключаю, что подтравливают его понемножку шептуны и лизоблюды.

Закралось даже подозрение, что так стараются «мои» кержаки. А что – самое время, у Саши нет наследника, всё на мне сходится. Придворной то камарилье Александр выгоден, но никак не Константин Неистовый. Ладно, будем думать…

Но особо долго думать не пришлось. Папенька, ослабленный бессонницей и пиявками, второго апреля 1850 года (хорошо хоть день выждал) с почётом проводил Карла Васильевича Нессельроде на заслуженный отдых и сделал Александра канцлером Российской империи.

Пару месяцев Петербург бурлил, слухи разносились самые невероятные. Вплоть до того, что старшие сыновья заточили государя и диктуют больному отцу все решения. И где, интересно, заточили, когда Николай Павлович продолжал свои ежедневные прогулки по столице, разве что болтуны принимали за конвой офицеров свиты?

В департаментах притихли, ожидая богатырского замаха «новой метлы» и тихо радуясь, что цесаревич очень даже неплох и мягок в сравнении с братом. Так на то и был расчёт, я сразу после памятного разговора с маменькой в открытую начал называть Нессельроде маразматиком и даже (в сугубо мужских компаниях) старым пердуном, который давно смердит и для блага державы надо эту падаль поскорее закопать где подальше. Карл Васильевич, наслушавшись от доброжелателей пересказов моих гадостей в его адрес, при встречах пытался корчить мудро-страдальческую физиономию, но удавалось сие почтенному государственному мужу далеко не всегда.

Такая демонстративная, за гранью, наглость великого князя накладывалась на сплетни о плохом здоровье императора. Петербург готовился к «смене караула», высокопоставленные сановники срочно «заболевали» и просили паспорта для поездки на излечение на европейские курорты. Злопамятного грубияна Константина реально боялись. Рассказы о зверствах великого князя, лупящего проворовавшихся чиновников арапником, невзирая на дворянское происхождение, обрастали всё новыми и новыми подробностями. А обещание приравнять казнокрадство к измене и злоумышлению против царствующей фамилии вообще делали из Константина Николаевича сущего монстра.

Когда батюшка отставил Нессельроде, дав широчайшие полномочия Александру, сливки общества облегчённо выдохнули, – цесаревич явно был «добрым следователем». Так на то, мы с братом, собственно и рассчитывали…

В Москве нового наместника встретили колокольным звоном и представительными делегациями от всех сословий, общин, цехов и конфессий.

С места взял в карьер – показал план строительства российских железных дорог, где Москва центр «паутины». Лучшие люди города впечатлились и пожелали сорганизоваться в акционерные общества, подмогнуть державе в прокладке рельсов во все стороны света от Первопрестольной.

Пришлось задуматься над безопасностью железнодорожных перевозок, в конце-то концов чеховского «злоумышленника» никто не отменял. Меж двух столиц курсировали конные патрули и ручные дрезины (по моей подсказке). На вокзалах полиция высматривала потенциальных террористов готовых жахнуть себе под ноги пуд-другой взрывчатки и вознестись на небеса вместе с царскими сатрапами и паровозом в придачу. Вообще железные магистрали сразу стали особо охраняемыми объектами. Разумеется, в ближайшем будущем, когда рельсы протянутся на многие тысячи вёрст, уследить за каждой шпалой будет невозможно. Но пока дорога то всего от Питера и до Москвы, да вот до Тулы тянем в рекордно короткие сроки «чугунку», народ в артелях наловчился и показывает чудеса производительности.

Первое покушение и произошло как раз во время поездки в Тулу, в десяти верстах от города оружейников на разъезде «нумер 2». Там Константина Николаевича ждали инженеры и старшие артелей прокладывающих «Южную» магистраль. Александр, сосредоточился на внешней политике, стараясь наладить нормальные отношения с Францией, а мне пришлось заняться дорогами, чтоб не расхищали казённые миллионы как в ТОЙ реальности. Хотя, здесь уж точно объёмы воровства в разы, а то и на порядок меньше. Подрядчики великого князя уважают и боятся, всё как положено – страх и уважение в одном флаконе, стараются работать честно, а если и «отщипывают» в свою пользу, то делают это так технично и в столь мизерных масштабах, что можно пренебречь…

Выскочив из поезда я быстро прошёл к столу на котором начальник участка и старший инженер разложили чертежи, придавив листы для надёжности, от порывов ветра, тщательно протёртыми гайками. На суетливого блондинчика, сунувшего руку за полу форменной шинели Корпуса инженеров путей сообщения, среагировал не я – «двойная матрица».

Пока террорист тянул револьвер в моём направлении, время как будто замедлилось, «поплыло». За ничтожные доли секунды успел выхватить из ножен кортик и (с десяти шагов промахнуться невозможно) метнул парадное оружие генерал-адмирала в правое плечо незадачливого карбонария. Никто ничего и понять не успел, оно и понятно – о невероятной реакции Константина в фехтовальных залах Петербурга легенды ходили. Плохо, что не среагировала охрана, хотя нет – вон как метнулись к стрелку. Молодцы, у них-то нет эффекта «наложения матриц», но быстро поняли, что к чему – «калифорнийская» выучка! Да, не забыть поощрить ребят…

Начальник дистанции Владимир Власович Дьяконов так и застыл с открытым ртом, не успев произнести первые приветственные слова. Неудачливый стрелок, которому судя по всему, мои орлы вывернули и раненую руку, орал благим матом. Будущий светоч русской литературы Лев, пока ещё не Николаевич Толстой, рядом с которым и стоял инженер-террорист, превратился в соляной столб, совершенно не отреагировав на работу моих телохранителей, мгновенно «обшмонавших» тульского помещика на предмет наличия оружия – мало ли, вдруг сообщник.

Из поезда выскакивали всё новые и новые солдаты в форме лейб-гвардии Финляндского полка. Как чувствовал, взял полуроту, чтоб в Туле учредить филиал «Сибирской промышленной компании», а гвардейцев поставить на охрану складов и «казны» – огромного железного ящика с якобы сибирским золотом, но на деле совершенно пустого.

«Комитет по встрече» великого князя отходил от столбняка минуты полторы-две. Первым пришёл в себя жандармский поручик, метнувшийся в домик телеграфистов. Телеграфная линия с опережением шла по трассе и Тула уже давно была «подцеплена» к телеграфу, чем туляки очень-очень-очень гордились.