Золотое правило Трехпудовочки

Глава 8

– Небольшая нестыковка в показаниях, – заметила я, когда Димон примолк, – Влада Сергеевна сказала, что Юра говорил, будто Нина сообщила: Аня воспитывалась у Веры до смерти старухи.

– «Она сказала, что он говорил, будто баба сообщила», – передразнил меня Коробок, – столько лет прошло, а директриса помнит в деталях незначительную беседу?

– Не соглашусь с тобой, – перебила я его, – ситуация с Аней Киселевой непростая, Влада Сергеевна крепко хранит ее в голове.

– Странно, что она обладает столь редкой способностью к устным мемуарам, – заухал Коробок.

– На вид ей и пятидесяти пяти не дать, – уточнила я, – из-за болезни суставов работу покинула.

– Ладно, пусть Влада Сергеевна суперкомп, – согласился Димон, – но я гляжу в документы. Олеся Семеняка скончалась примерно пятнадцать лет назад. Анне тогда еще не было трех месяцев, но нигде не указано, с кем жила девочка. Бумаги не врут.

Мне пришлось признать правоту Коробка.

– Ладно. А как с некой Ниной? Ну той, что пыталась всучить девочку Юрию?

Хакер оглушительно чихнул.

– Невезуха прет из всех щелей. Нина Петровна Семеняка, двоюродная сестра Олеси, проживала в Бодольске, работала в торговом центре кассиром, скончалась от пневмонии, похоронена на том же кладбище, что и Олеся.

– То есть никого из семьи Семеняк в живых нет? – уточнила я.

– Вера имела двух сыновей, Олега и Петра, – зачастил Димон, – мужики страдали самой распространенной на земле болезнью – алкоголизмом и умерли, не дожив до тридцати пяти. Жена Олега, став вдовой, тоже увлеклась выпивкой и ушла на тот свет, оставив дочь Олесю. Внучку забрала бабка. Олеся не пошла в родителей, хорошо училась, в шестнадцать лет досрочно получила аттестат и поступила в институт.

– Ого! – воскликнула я. – Непросто это для девочки без родителей.

– Диплом ей вручили в двадцать один год, – не останавливался Димон. – Олеся устроилась на службу в детсадик воспитательницей. Оклад был невелик, но и опыта работы у нее не имелось. Потом родила Аню и умерла. У Нины другая судьба, ее мама тащила одна через ухабы, Ниночка любила погулять, выпить, короче, ей досталась папина генетика. Когда мать скончалась от сердечного приступа, девушка кое-как окончила торговое училище, пристроилась кассиром сначала в один магазин, потом в другой, лечилась от любви к водке, посещала занятия местного клуба «Больше ни капли», вроде исправилась и умерла от воспаления легких. Баба Вера пережила сыновей, невесток и внучек. Может, мне съехать жить в деревню? Справлю там столетний юбилей.

– Тебе не поможет! – усмехнулась я. – И что мне теперь делать?

– Кто у нас ведет дело? – забухтел Димон. – Я типа поисковой системы, так, скромно сижу в углу, починяю примус. Промежду прочим, с примусом не всегда получается, как хочется. Я не нашел дело об удочерении Киселевыми Ани.

У меня вырвался возглас удивления:

– Почему?

Димон кашлянул.

– Смею предположить, что таких бумаг не существует в электронном виде. Увы, в России такое случается. Если очень-очень надо, тебе придется искать папку по старинке, рулить в архив, договариваться с начальником, спускаться в подвал, рыться там в пыльных скоросшивателях. Может, и обнаружишь нужное, а может, увидишь милое семейство крыс, которое слопало документы. Увы, в России и это бывает, причем довольно часто. Либо архив утонул или переезжал в новое помещение, а в процессе утерял ряд коробок. Важен результат: дело об удочерении девочки Киселевыми отсутствует. Равным образом нет и сведений о детдоме Ильченко. Кто у них там содержался десять лет назад, неизвестно. Ну не дошел прогресс до интерната, не поставили там компьютер в конце девяностых. Тебя это удивляет?

– Нет, но мне нужен твой совет, – сказала я. – Куда бежать, если везде шлагбаум?

– Остается Гвоздев, – серьезно ответил Коробок, – можно взять анализ ДНК, и тогда сомнений относительно его отцовства не возникнет. Мы имеем два варианта: Аня дочь Юрия, Аня не дочь Юрия. Молчишь? Не нравится мое предложение?

– Оно лучшее из всего возможного, но, боюсь, Гвоздев не согласится, – замямлила я. – Плохо получается. Лена задумала продемонстрировать обнаглевшей приемной дочери, что ее биологические родители – отребье общества, пьяницы-наркоманы, которые подбросили ненужного ребенка на порог интерната. По мнению Елены, увидев жутких, опухших родителей, Аня должна утратить самоуверенность, понять, что неродная мама вовсе не так уж плоха, прекратить хамить и жить дальше с Леной в любви и согласии. Немного наивно, но может сработать. Однако, если верить Владе Сергеевне, отец Ани богатый, уважаемый человек, главврач крупного медцентра, меценат, благодетель, полезный член общества. Его матушка и предполагаемая бабушка Ани Степанида Андреевна – хозяйка дела, ворочает миллионами. К гадалке не ходи, бизнес завещан любимому сыну. Боюсь, Ане такие папа и бабушка придутся больше по вкусу, чем Елена. Может, предупредить Киселеву?

– Лучше сходи к Юрию, – предложил Димон, – у тебя есть удостоверение сотрудницы агентства «Честные новости», прикинься корреспонденткой и прощупай обстановку.

– Можно попытаться, – обрадовалась я.

– Уно моменто, – пропел Димон, – спагетти – тефтели… Марчело-Брутелло, записывай номер мобилы Гвоздева. Однако телефонная компания наняла на работу лохов, хакнуть их служебные тайны – как пончик у зайчика отнять. Хотя, полагаю, косой начнет отчаянно защищать вкуснятину, засандалит лапой по черепу любому, кто на его жрачку покусится. А эти, не побоюсь грубого слова, телефонисты!.. Трехлетка до их списка абонентов доберется. Звони Гвоздеву!

Вдохновленная Коробковым, я незамедлительно набрала только что узнанный номер и услышала приятный тенор:

– Слушаю вас.

– Можно господина Гвоздева? – спросила я.

– Слушаю.

– Вас беспокоит Первый канал Центрального телевидения, – обнаглела я, – мы готовим программу о людях, которые помогают чужим детям. Надеемся привлечь внимание к проблеме малышей, брошенных родителями, им не оказывается вовремя и в необходимом объеме медицинская помощь. Вы сталкивались с подобным явлением?

– К сожалению, чаще, чем хотел бы, – ответил Гвоздев, – центр «Светлое детство» не государственный, родителям нужно заплатить энную сумму за диагностику и лечение, но у нас существует программа для неимущих, а каждый десятый малыш обслуживается бесплатно.

– Очень интересно, – возликовала я, – можно подъехать для более детального обсуждения? Я редактор, в мои обязанности входит правильно подготовить вопросы для ведущей, чтобы она с вами не о ерунде трепалась, а по сути.

– До одиннадцати вечера я буду в центре, – произнес Юрий. – Если захотите, могу показать клинику. У нас лучшее оборудование в столице, и это не пустые слова.

Пообещав приветливому доктору прибыть через полтора часа, я, прихватив пакет с покупками, двинулась к метро, не уставая по дороге повторять про себя:

– Молодец, Танечка! Редкий руководитель коммерческого заведения откажется покрасоваться в эфире Первого, главного телеканала страны, ты нашла отличный способ подобраться к Юре.

Внутрь современного здания меня впустили безо всяких формальностей. Охранник у двери не стал спрашивать пропуск, а симпатичная женщина на рецепшен, узнав, что я хочу видеть главврача, спокойно сказала:

– Поднимайтесь на пятый этаж, лифт за буфетом.

Я пошла по коридору, устланному ковровой дорожкой. Меньше всего центр Гвоздева напоминал медицинское учреждение. Тут и там слышался смех, а не плач детей, на стенах висели простые картины с изображениями героев сказок, из буфета пахло пирогами, а медицинский персонал носил яркую форму, совсем не напоминающую белый халат.

Пройдя почти до конца коридора, я не нашла никакого лифта и остановила мужчину со стетоскопом на шее:

– Простите, как подняться на пятый этаж?

Врач улыбнулся.

– Вы двигаетесь не в ту сторону. Здесь отделение для детсадовцев. Если у вас проблема со школьником, лучше вернуться во двор и пройти через третий подъезд. Сюда вас с подростком не впустит секьюрити.

– Но меня никто не остановил, – удивилась я.

Доктор кивнул.

– Вы, наверное, оставили ребенка в машине? У нас четкое разделение. Пациенты до года идут в первый подъезд. С двенадцати до тридцати шести месяцев – второй вход. Детский сад – пожалуйте в третий. Дети разных возрастов не пересекаются, а если ваше чадо с температурой, кашлем, насморком, то проход исключительно через бокс. Вот я и сделал вывод: раз вы хотите попасть на пятый этаж, значит, привели подростка.