Золотые узы

Глава 16

– Нет, – ответил Клейтон.

– А вы, мэм?

– Нет. – У Аурелии замерло сердце.

– А спиртного?

– Нет! – твердо сказал Клейтон.

– Только немного спирта для медицинских надобностей, – добавила Аурелия.

Таможенник поставил печать па их документы и крикнул:

– Следующий!

Снаружи им в лицо ударил порыв холодного ветра. У Аурелии все еще бешено колотилось сердце.

– Спасибо вам, – сказала она Клейтону, имея в виду его помощь в сокрытии револьвера.

– Не за что. – Клейтон взял ее за руку и повел к канатной дороге. – Теперь мы разобьем палатки и ляжем спать.

Аурелия стояла в стороне, пока он заколачивал колышки и натягивал брезент, а память уже подсовывала ей мучительно-сладкие воспоминания…

В ту ночь она крепко спала, обрадованная успешным переходом через перевал и готовая преодолеть любые трудности, которые ждали их впереди. В какой-то момент она проснулась и прислушалась к звукам, доносящимся из соседней палатки. Клейтон храпел, чего она не заметила той ночью, когда они спали в одном мешке. Но это был не громогласный храп, который часто издавал ее отец, заснув в своем любимом кресле у камина. Клейтон лишь слегка похрапывал. «К такому звуку легко привыкнуть», – подумала она.

Солнце встало около четырех часов утра. В половине пятого вершина горы уже была облеплена людьми. Аурелию разбудили пробившийся в палатку яркий луч солнца, аромат кофе и лай голодных собак. Когда она вышла, Клейтон загружал нарты.

– А теперь нам надо все это спустить по другую сторону горы.

– Что понесу я?

Клейтон показал на два небольших мешка с рисом.

– Но я носила и вдвое больше!

– Поверьте, этого достаточно. При спуске у вас будут дрожать от напряжения ноги, и вы будете рады, что не несете более тяжелую поклажу.

Аурелия не стала спорить. Она уже убедилась, что чаще всего ее спутник оказывается прав.

Клейтон продолжал укладывать груз на нарты, а Аурелия подошла к краю площадки и посмотрела вниз – на тот путь, который проделала вчера. По ледяной стене уже ползли новые смельчаки. А чуть в стороне разыгрывались сцены, похожие на зимний праздник. Аурелия изумленно покачала головой. Люди, которые только что добрались до вершины и сбросили на землю свою ношу, немедленно отправлялись назад за новой. Они напомнили ей детей, резвящихся на горке с салазками. Некоторые съезжали с горы на пустых нартах, некоторые прямо на спине, некоторые верхом на лопате. Другие просто шли вниз пешком по заполненным снегом расщелинам. Скоро они снова наденут тяжелые заплечные мешки и снова поползут наверх. Только всепоглощающая страсть может заставить человека подвергать себя таким пыткам.

– Это вы доктор? – спросил незнакомец. Аурелия и не заметила, как Клейтон подвел к ней сурового вида мужчину.

Тревожный взгляд Клейтона подсказал Аурелии, что этот человек принес плохие известия.

– Да, – ответила она. – Чем могу вам служить?

– Мне вы ничем служить не можете. Себя я вам не позволю потрошить, как жену Хиггинса. Нет уж!

– Миссис Хиггинс? – Аурелию охватила паника: она узнала его, это был один из приятелей Отиса Хиггинса. – С ней что-нибудь случилось?

– Случилось! Она умирает. Отис послал меня за вами.

Несмотря на то что Аурелия только-только проделала это мучительное восхождение, она чувствовала себя обязанной сделать для миссис Хиггинс все, что было в ее силах.

– Сейчас я возьму инструменты и лекарства.

– Нет, погодите! – Клейтон положил руки ей на плечи и заставил посмотреть на него. – Я не пущу вас обратно вниз.

– Я должна…

– Ничего вы не должны!

– Клейтон, она умирает!

– Миссионеры, наверно, вернулись в город. Пусть они…

Но Аурелия уже бежала к своим вещам.

– Тогда я пойду с вами, – крикнул Клейтон ей вслед.

Аурелия его едва услышала. Она схватила свой медицинский сундучок и начала спускаться по узкой заснеженной расщелине. Какие симптомы бывают при инфекции? Температура? А главное, как это лечить? Когда Аурелия уходила, ее пациентка, казалось, уже выздоравливала. С чего же это ухудшение?..

А может быть, Отис в своем стремлении к чистоте слишком часто мыл дом, и миссис Хиггинс простудилась от сырости? Или открыл окно, чтобы проветрить комнату, и вызвал у жены переохлаждение? Или в доме было слишком жарко и густой воздух затруднял дыхание?..

Аурелия спешила. Иногда она едва продиралась между каменными стенами расщелины. Снег хрустел под ногами. Она не отказалась бы скатиться с горы верхом на лопате, как делали многие мужчины. И только оказавшись внизу, девушка вспомнила, что ей снова придется карабкаться наверх. Но Клейтон – надежная поддержка – был рядом.

Вдвоем они отправились к Хиггинсам. Перед тем как войти в дом, Аурелия старательно счистила снег с сапог. В доме ничего не изменилось с тех пор, как она здесь была в последний раз: аккуратно сложенная шаль миссис Хиггинс по-прежнему лежала в ногах постели, корзинки, украшенные ленточками, по-прежнему были полны выстиранного и починенного белья. В доме было так уютно, так славно, если бы не стоявший на столе гроб.

Аурелия чуть не расплакалась. Отис стоял возле этого ящика из плохо обструганных досок, положив руку на крышку, словно все еще лаская лежавшую в гробу женщину. Он посмотрел на Аурелию пустым взглядом. В красных распухших глазах было отчаяние. Он глухо сказал, нежно поглаживая шершавое дерево:

– Один мужик в Дайе наделал гробов после лавины, надеясь продать, когда сойдет снег и обнаружатся трупы. Так что мне повезло.

– Боже, какая жалость! Примите мои соболезнования.

При этих словах Отис выпрямился и поглядел на нее с ненавистью.

– Соболезнуете? После того, как сами загнали ее в могилу! Не притворялись бы, что умеете лечить, и моя Джуил была бы жива.

Аурелия знала, что Отис кричит на нее от горя, но все же стала оправдываться:

– Ваша жена никогда бы не выжила без операции.

– Однорукий коновал сделал бы операцию лучше, чем вы!

Аурелию трясло. Она хотела сказать, что старалась изо всех сил, но слова комом застряли в горле. Она снова потеряла веру в себя.

Клейтон не произнес ни слова. Его руки бессильно висели, его отстраненный взгляд был устремлен на Отиса Хиггинса, словно это он, Клейтон, стоял у гроба, и в нем лежала его мертвая жена. В его глазах темнела боль собственных воспоминаний, горечь собственной утраты.

Аурелии здесь нечего было делать. Опустив голову, она вышла наружу, и ее ослепило яркое солнце.

Она не смогла спасти Джуил Хиггинс. Она не смогла облегчить душевную боль Клейтона. У нее ничего не получилось, совсем ничего! Это отрезвляющее сознание своей никчемности сделало ее нечувствительной к мукам повторного подъема на гору. На этот раз, добравшись до вершины, они уже не радовались успешному восхождению. Их молчание было признанием обоюдной потери.

В тот вечер партнеры почти не разговаривали. На следующее утро они молча упаковали вещи и направились вниз по склону по другую сторону перевала. Спуск, как и предупреждал Клейтон, оказался очень трудным. С каждым шагом Аурелия чувствовала, как вес собственного тела и ноши словно ударяет ей под колени. У нее дрожали ноги, юбка цеплялась за сапоги и мешала идти. Клейтон тем временем сражался с нартами. Перекинув направляющую веревку через левое плечо и держа правую руку на тормозном шесте, он старался плавно проводить нарты через ухабы. Приходилось двигаться очень медленно.

На полпути вниз Клейтон и Аурелия устроили привал, поели холодного бекона с хлебом, выпили холодный кофе. Сердце Аурелии разрывалось на части, ей хотелось топать ногами, кричать и бить посулу. Но она молча делала все необходимое. «Откуда я взяла, что могу самостоятельно оперировать, да еще в не приспособленном для этого месте? Что я о себе вообразила? Ни один здравомыслящий доктор не решился бы на такое. А я ведь еще не настоящий доктор».

Закончив упаковывать продовольствие, Аурелия подняла глаза и увидела, что Клейтон приближается к ней с ножом в руке. Выражение лица у него было очень решительным.

– Когда-нибудь вы мне это простите.

– Что? Что я вам прощу? – Она попятилась. – Клейтон, что вы задумали?

– Стойте смирно. – Он наклонился и ухватил подол ее юбки. – Мне надо было это сделать еще до того, как мы вышли из Дайи.

Аурелия услышала звук разрезаемой ткани. И прежде, чем она успела сообразить, что происходит, Клейтон отхватил по низу юбки добрых тридцать сантиметров.

– Что вы сделали? – Аурелия ухватилась за подол юбки и потянула его вниз, пытаясь прикрыть бесстыдно выглядывавшую нижнюю белую юбку.

– Может быть, спас вашу жизнь. Нас и так на каждом шагу подстерегают смертельные ловушки. Не хватает еще, чтобы вы запутались в юбке и свалились в пропасть.

Еще на прошлой неделе она устроила бы страшный скандал и невыносимо страдала бы от сознания того, что всем вокруг видны ее икры. Но не теперь. Джил Хиггинс умерла, и Отис Хиггинс обречен прожить остаток своих дней в одиночестве. Лили Лоберж погибла. Вальдо Пойзер изуродован на всю жизнь – только потому, что хотел доказать, что он настоящий мужчина. А Клейтон, конечно, никогда не женится на Аурелии.

Еще несколько дней назад Аурелия устроила бы скандал, а теперь молча надела заплечный мешок и пошла вслед за Клейтоном вниз по склону.

Наконец они спустились в долину, но в радиусе десяти миль не оказалось ни одного свободного местечка, где можно было бы поставить палатки. Дул пронизывающий ветер, и Аурелия снова почувствовала, что не переживет этого пути и никогда не доберется до Доусона. Никогда. До города оставалось еще больше пятисот миль, а было уже 26 апреля.

Они побрели дальше. У озера Кратер Клейтон приладил вертикально к нартам шест и привязал к нему вместо паруса одеяло. Ветер надул одеяло, и нарты легко заскользили по льду. Следующим на их пути было озеро Длинное. Клейтон снова поставил парус и заставил Аурелию сесть на нарты. По крайней мере хоть милю ей не надо будет идти пешком.

За озером Длинным дорога опасно шла по самому краю каньона. Аурелия не обращала внимания на величественно красивый пейзаж: покрытые снегом горы и сползавшие по их склонам голубые ледники. Она думала только о своем глупом самомнении и наивном оптимизме.

Но вот началось редколесье. Аурелия спотыкалась о корни деревьев, которые обвивали валуны, как щупальца спрутов, цеплялась за скалы и хваталась за низко нависшие ветви. У нее порвались перчатки, пальцы саднило. И все это время Аурелия продолжала казнить себя за самонадеянность.

Как она и опасалась, у озера Линдеман тоже не оказалось свободного места для палаток.

– Осталось всего несколько миль до озера Беннетт, – сказал ей Клейтон неожиданно бодрым голосом. – Там вроде есть гостиница. Дойдете?

– Озеро Беннетт? Это где мы собирались разбить лагерь?

– Да, примерно на месяц. Пока не сойдет лед. Вы уверены, что можете идти? – с тревогой спросил он.

Она кивнула. Кивнуть было легче, чем говорить. Клейтон обнял ее и прижал к себе.

– Скоро все кончится.

– Это и есть гостиница Беннетт-Сити? – изумленно спросила Аурелия, увидев крытое толем деревянное строение.

Вокруг было еще несколько подобных «гостиниц» и такое же количество палаток, как и на озере Линдеман. Девушка шла за Клейтоном, с трудом волоча ноги. Они обошли все гостиницы, одинаковые, как близнецы: в одной и той же комнате помещались кухня, столовая и танцзал, а вдоль стен тянулись нары. И нигде не было мест.

Они шли и шли, пока Клейтон не нашел место, с которого только что сняли большую палатку.

– Может, здесь расположимся? По крайней мере не надо сгребать снег. И смотрите, прежние хозяева оставили еловые ветви под спальные мешки. Идет?

– Ладно.

С трудом преодолевая усталость, Аурелия помогла Клейтону поставить палатки и разложить спальные мешки. Потом достала кофейник и бобы с беконом на ужин. Клейтон тем временем нарубил дров для костра.

– Я умею и получше готовить, но мне нужна плита.

– Завтра я привезу следующую партию груза, и плиту тоже. И не извиняйтесь – пахнет замечательно.

Аурелия задумчиво смотрела на огонь.

– Не могу себе представить, что завтра весь этот путь придется проделать заново.

– Нет, вам не придется. Один я двигаюсь быстрее. Уйду утром и к ужину вернусь.

Аурелия позавидовала его выносливости и хотела было поблагодарить за готовность взять на себя самую тяжелую работу, но тут вспомнила, что это входило в их соглашение: ведь и Клейтон хочет побыстрее попасть в Доусон и найти Виолетту.

– Тогда я завтра буду распаковывать то, что мы привезли.

– Вот и хорошо.

Клейтон покончил с ужином, набил снегом котелок и подвесил его над огнем. Снег вскоре растаял, и от воды пошел пар. Аурелия достала из ящика новый кусок мыла и собрала миски.

– Так и тянет к воде, – сказала она, сунув палец в подогретую воду. И вздохнула, подумав о том, как давно не мылась.

– Хотите, я поставлю котелок в палатку? Сможете хоть как-нибудь помыться.

Клейтон говорил неуверенно, словно касаясь запретной темы.

– Но мы в этом котелке кипятим воду для мытья посуды.

– Ну и что? Посуда подождет до завтра.

Аурелия не знала, что и думать. Клейтон так трогательно заботился о ней – так, как она привыкла заботиться о других. Очень приятно – и непривычно. И зачем только их разделяет эта черная туча?

Не дожидаясь ответа, Клейтон отнес котелок с горячей водой в палатку и поставил его на бочку.

– Пойду немного прогуляюсь. Позовите, если вам что-нибудь понадобится.

– Спасибо, Клейтон.

– Мы займемся вашим наследством, когда я вернусь, хорошо?

– Хорошо.

– Аурелия, – сказал ей вслед Клейтон. – Извините, что мне пришлось испортить вам юбку.

Она безразлично пожала плечами, мол, тут уж ничего не поделаешь, и нырнула в палатку.

Вернувшись, Клейтон окликнул ее и только после этого вошел в палатку. В воздухе еще чувствовался приятный запах мыла и лавандовой воды. Аурелия стояла на коленях на своем спальном мешке и расчесывала влажные волосы. Ее щеки порозовели.

– Клейтон, – сказала она, не поднимая глаз. – Я сама справилась с наследством. А ремень положила к себе в сумку. Вдруг мне снова понадобится.

Он был явно разочарован, и от одного этого Аурелии страшно захотелось снова ощутить его прикосновение.

– Вот и хорошо. – И, стараясь поднять ей настроение, сказал, потирая шов на руке: – Здорово вы зашили мне рану. Рука – как новенькая.

– Радуйтесь, что вам не понадобилась операция.

– Перестаньте. – Он сел рядом на спальный мешок. – Что толку без конца себя казнить? Медицинский колледж вам это не поможет закончить.

– Не знаю, стоит ли мне туда возвращаться. Клейтон был ошарашен. Она так воевала за право женщин заниматься медициной! Он не мог поверить, что Аурелия способна отказаться от своей карьеры. Клейтон наклонился и заглянул Аурелии в глаза.

– Не так давно я бы согласился с вами из принципа. Но теперь не могу. Вы так много сделали! Да, миссис Хиггинс умерла. Но вы рискнули. Для этого нужно иметь сильный характер. Вы сделали все, что могли.

– Не надо меня утешать. Для этого надо быть независимой, самоуверенной и, главное, мужеподобной женщиной.

– Я не стану спорить о независимости или самоуверенности, но мужеподобной? – Он ухмыльнулся. – Тут я не согласен.

– Мама предупреждала меня, что, если я выберу мужскую профессию, ни один мужчина не будет считать меня женщиной.

Клейтон улыбнулся как-то очень подозрительно и покачал головой.

– Ваша мать не права.

Аурелия была в смятении. Неужели здесь, в этих диких краях, она нашла мужчину, о котором мечтала? Нет, этого не может быть, он только разобьет ей сердце.

Клейтон провел рукой по волосам Аурелии, наслаждаясь их шелковистостью. Потом поцеловал ее, и в этом поцелуе была не только страсть, но и нежность. Он отодвинулся, стараясь взять себя в руки.

– По мне, так в Клондайке нет другой женщины, которую было бы так сладко целовать.

– А Руби Пухлые Губки?

– Кто? А, эта потаскушка из Дайи. Куда ей до вас.

Аурелия помедлила, потом все-таки решилась и спросила:

– Конечно, это не мое дело, но в тот день, когда мы высадились в Дайе… я видела, как вы дали ей деньги. Конечно, меня это не касается, но вы платили… за обычные услуги таких женщин?

– Да что вы! – воскликнул Клейтон и вдруг испугался. – Дьявол, я так и знал, что мне когда-нибудь придется вам об этом сказать! Я заплатил Руби и ее подруге не за их прелести, а за информацию… о вашей сестре. Они хорошо знают Виолетту.