Зона желаний

ГЛАВА 5

Вот уже несколько недель трансгалактический экспедиционный крейсер «Гея» висел между восьмой и девятой планетами звезды, в поле тяготения которой он попал. Капитан Эриксон объявил войну мистеру Чамингу и имел неосторожность заявить во всеуслышание, что не приблизится к третьей обитаемой планете, пока Чаминг не окажется в его руках. Сделал он это заявление сгоряча, сразу после того, как было покончено с «пожирателем звездолетов». Но если бы капитан, прежде чем открыть рот, хорошенько подумал да припомнил все, что успел сообщить о Чаминге полковник Смол, то, скорей всего, он просто прикусил бы себе язык.

Чаминг, поиски которого по приказу Эриксона непрерывно вела команда дисциплинарного модуля, словно превратился в невидимку. Не помог и Сеньков, не по приказу, а по просьбе капитана пытавшийся «вычислить» его.

Командир дисциплинарной службы Петр Мейси каждый вечер докладывал Эриксону о ходе поисков Чаминга, но эти поиски велись обычными, проверенными способами, их результаты тоже были нулевыми.

На крейсере зрело недовольство.

В сложившейся ситуации капитан вынужден был принять решение: никаких карательных мер к навигаторам, поднявшим на крейсере бунт, не применять. Что касается командира навигаторов, то судьба сама вынесла ему приговор. Игорь Тинетин стал одним из двух сотен геян, погибших во время нападения «пожирателя звездолетов» на крейсер. От командира десантников не осталось ничего: ни тела, ни комбинезона, ни личного оружия…

Первые два-три дня Чаминга дружно ловили всем экипажем. Началась настоящая шпиономания. Каждый замечал во всех остальных странности поведения и сообщал куда следует — в дисциплинарную службу, что такой-то или такой-то, скорей всего, и есть ненавистный всем Чаминг. Даже на Эриксона пришла анонимка, в которой говорилось, что капитана видели на Фрагии за несколько часов до гибели планеты. Отсюда: Эриксон — это преступник, которого разыскивала полиция. Это он, замаскировавшись под капитана «Геи», хладнокровно уничтожил планету…

— И ты что, серьезно веришь в эту чушь? — возмутился Пол, когда командир дисциплинарной службы Петр Мейси пришел к нему производить допрос по всей форме.

— Я ничего не знаю, капитан. У меня приказ. Ваш приказ. Проверять каждый сигнал. Вот я и проверяю. Что вы делали на Фрагии в тот злополучный день?

— Ты сошел с ума… Ну, хорошо… Я гостил у отца.

— Сколько вы у него гостили?

— Всего несколько часов. Я вернулся тогда из одной экспедиции и тут же должен был отправиться в другую.

— У вас есть свидетели, которые могут подтвердить ваши слова? Что вы все это время были у отца, а не монтировали устройство, вызвавшее цепную реакцию легких элементов?

— Какое устройство?! Я гостил у отца! Понимаешь?

— Ваш отец, профессор Эриксон, был личностью известной, неоднозначной и загадочной… Я даже слышал, что он не погиб во время взрыва. Будто его видели на последнем стартовавшем с планеты пассажирском звездолете…

— Я тоже слышал… Но это полнейшая чушь.

— Вам видней… То, что профессор Эриксон недолюбливал Содружество, то, что у него были крупные неприятности в связи с его последним проектом под названием «Голем», нисколько не повлияло на его материальное положение, а скорее даже наоборот… У меня есть информация, что вы, капитан, получили солидное… очень солидное наследство… С этой точки зрения, смерть отца вам была выгодна. И может быть, поэтому вы так уверены в ней!

— Здорово! В чем ты еще меня подозреваешь?

— Хорошо… Предположим, никакого отцеубийства не было. Но вспомните, что говорил про Чаминга полковник. «Способен запросто менять не только внешность, но и пол». А теперь смотрите… На каком-то этапе Чаминг убивает капитана Эриксона и занимает его место. Отец капитана обнаруживает подмену. Лже-Эриксон убивает беднягу и избавляется от тела очень оригинальным способом: уничтожает планету. Получается, что вы, капитан, — Чаминг. Логично?

— О Господи! — простонал Эриксон. — Тогда… подозреваются все! И ты в том числе, между прочим!

— И это логично! Однако… речь о вас, капитан. Повторяю вопрос: кто-нибудь из экипажа может подтвердить, что вы эти несколько часов на Фрагии не покидали дома отца?

— Отчасти. Мы прилетели на планету вместе с Вуху Иотахо. Было утро, и я пригласил его к отцу позавтракать. Вечером он ужинал с нами. А после ужина мы улетели на Туату.

— Ага! Значит, физик Иотахо тоже был на Фрагии в последние ее часы. Так и зафиксируем!

Эриксон поднялся и стал расхаживать по каюте.

— Это невозможно, Петр! Так работать нельзя. Экипаж потихонечку сходит с ума. И дернул же меня черт вставать в позу. Я не могу отменять своего решения в этой ситуации. Мы не тронемся с места до тех пор, пока не «вычислим» Чаминга. Но если мы не разыщем его в ближайшие день-два… Ты понимаешь меня, Петр?

Командир дисциплинарного модуля смотрел на Эриксона своими ясными голубыми глазами. И в них можно было прочитать только два слова: есть, капитан!

А через несколько часов после этого разговора, когда Пол уже спал беспокойным сном, кто-то разбудил его, инициировав связь по чрезвычайному каналу.

— Это Мейси, капитан!

— Что опять, Петр? Тебя интересует, не было ли в поведении моего отца чего-нибудь странного? Было! Он не пустил меня в свою домашнюю лабораторию…

— Мы подстрелили Чаминга, капитан!

Эриксон вскочил с постели и стал лихорадочно одеваться.

— Ты уверен, что подстрелили именно его? Где вы находитесь?

— В резервном модуле.

Через несколько минут капитан стоял над телом десантника по имени Табер Маккадум, изуродованным выстрелом из пучкового оружия. В рубке управления резервным модулем, где Маккадума настиг роковой выстрел, были видны следы короткого боя. Табер расстрелял дежурную смену в полном составе. Телами резервщиков уже занимались медики во главе с Назаром Серовым.

— …в модуле отдыха между ними завязалась драка, — стоя рядом с Эриксоном, рассказывал Петр Мейси. — Несколько человек слышали, как Риттер назвал Табера Чамингом. Табер убил его и бросился бежать в направлении десантного модуля. Тут же сообщили нам. Я попытался связаться с командиром десантников, но связь уже была заблокирована. Тогда я разделил своих людей на две группы. Одну послал к десантному модулю, другую — к резервному.

— Резервному?

— Ну да! Он идет сразу за десантным. Убийство в глубоком космосе карается корректировкой памяти. Это — та же смерть. Единственная возможность избежать наказания для Табера — затеряться на третьей планете, пригодной, как он знал, для жизни. Но до нее еще надо добраться. Десантная капсула не подходит. Крейсер ее легко догонит. А то и догонять не будет, просто даст по ней залп! Другое дело гравитационный тайник. Спрятаться в него без дополнительной подготовки, на которую нужна уйма времени, может только резервный модуль! Мы ворвались сюда на мгновение раньше того, как прошла команда на подготовку к расстыковке… но, к сожалению, на мгновение позже того, как погиб последний из дежурных… Двоих моих ребят убил. Вот что мы нашли у него. — Мейси протянул Эриксону значок десантника. — Блокировщик связи.

— Да, это улика… Еще есть что-нибудь?

— Вот. — И Мейси передал капитану металлическую нашивку сержанта «смертников космоса».

— Еще один блокировщик?

— Нет. Синтезатор голоса. Нашли в его личных вещах.

— И это тоже улика, — кивнул Эриксон. — Но почему нашивка «смертников»?

— Маккадум участвовал в планетарных войнах. Проявлял особую, патологическую жестокость. Был неоднократно задействован в карательных экспедициях… Обладал экстрасенсорными способностями… Обучался трансформации тела у снайпов… После окончания последней войны попал под всеобщую амнистию.

— Да-а, — задумчиво протянул Эриксон. — Получилось все очень удачно… Подумать только! Неуловимый Чаминг — и такой глупый, бесславный конец… Командир дисциплинарного модуля! — официальным тоном сказал Пол. — За своевременную ликвидацию опасного преступника объявляю вам и всем вашим людям благодарность от народов Содружества Кольца и от себя лично! — И уже отеческим тоном добавил: — Ну что, Петр, полетели к третьей планете?

— Полетели, капитан! — улыбнулся довольный Мейси.

Через несколько дней после смерти Чаминга «Гея» подлетела к планете, с которой все связывали большие надежды. Те, кто не мог смириться с мыслью, что возвращение на Алдан невозможно, ждали чудес от предстоящего контакта с братьями по разуму, которые должны были объяснить геянам, куда их выбросило из гиперпространства, и показать им дорогу домой. Те, кто понимал, что от предстоящего контакта многого ждать не следует — за все время полета «Гея» не встретила ни одного чужого звездолета, а сама планета упорно «молчала», не проявляя никаких признаков разумной жизни, — были рады самой возможности высадиться хоть где-нибудь и начать жизнь заново.

Весь экипаж напряженно следил по всем терминалам во всех модулях, как на глазах растет, загораживая собой все космическое пространство, голубой приплюснутый диск с белыми причудливыми разводами облаков от Северного полюса до Южного.

Планета не была похожа на родной Алдан. Скорее она напоминала один из трех спутников Алдана — Вееру.

По давней традиции с крейсера запустили вымпел, на котором было обозначено имя первооткрывателя: «Гея». Вслед за вымпелом около сотни зондов-разведчиков, каждый размером с ладонь, покинув корабль, унеслись в сторону третьей планеты. Еще с десяток зондов стартовали в противоположную сторону — к единственному ее спутнику.

Несколько минут — и все зонды вошли в атмосферу третьей планеты. А еще через несколько минут на «Гею» обрушился целый поток информации, разобраться в котором мог не каждый.

На терминалах, быстро сменяя друг друга, возникали картины — леса, степи, льды, пустыни… Но в основном вода, вода, вода…

Картинки были изрезаны колонками цифр: химические и биохимические, физические и биофизические параметры всех без исключения объектов, попавших под анализаторы зондов.

Корабельный «мозг», которому Эриксон придумал новое имя — Эл и новый голос — приятный, мягкий баритон, — и командир биологического модуля Федор Шумаков, удачно дополняя друг друга, давали краткие комментарии, выхватывая из всей массы информации, на их взгляд, наиболее важную.

Пол Эриксон поймал себя на том, что не вникает в смысл слов, сказанных Шумаковым, а внимательно вслушивается в интонацию, с какой эти слова были произнесены.

Капитан никак не мог избавиться от ощущения, что в голосе Шумакова есть нотки, которые присутствовали в голосе Чаминга.

В то, что Табер Маккадум — Чаминг, Эриксон не поверил. Петр Мейси понял откровения Эриксона по поводу скорейшей поимки Чаминга слишком буквально… Блокировщик связи… Синтезатор голоса… И вот уже обычная драка, закончившаяся смертью одного из дерущихся, и попытка угона резервного модуля, приведшая к гибели еще нескольких человек, превратились в целую историю о последних минутах жизни Чаминга.

Нет, Чаминг — это кто-то другой. Но для всех им стал десантник Маккадум. Как только об этом было объявлено, Эриксон просто физически почувствовал: напряжение, висевшее в воздухе все эти недели, спало. А приказ лететь к третьей планете и вовсе вызвал у людей небывалый трудовой энтузиазм… И в каком-то из модулей трудился не покладая рук настоящий Чаминг… И теперь Эриксон один на один с ним. И нельзя ни с кем поделиться, посоветоваться… Разве что с корабельным «мозгом» — с Элом. Один из вечеров Эриксон провел в долгой беседе с ним. Тема: снайпы и трансформация.

Эл выдал все, что ему было известно.

Снайпы — негуманоидная раса, ставшая гуманоидной. Случалось и такое! Когда была открыта планета, названная Снайп, ее посчитали необитаемой. Сильно разреженная атмосфера, жесткое излучение… На планете были найдены «мягкие камни». С виду камни как камни, но на ощупь — мягкие. Вот это «на ощупь»… Прикосновение к «мягкому камню» вызывало У человека ощущение разрядки, освобождения от отрицательной энергии. Не было никого из членов экипажа звездолета, открывшего планету, кто не прикоснулся хотя бы раз к какому-нибудь из камней… Про планету забыли… Когда она вновь попала в поле зрения космического флота Содружества, Снайп оказался уже обитаемым! На планете, практически лишенной атмосферы, с жестким, уничтожающим все живое излучением, жили люди!… Но, как оказалось, это были не совсем люди. Точнее, совсем не люди. Это были все те же «мягкие камни», которые впоследствии задним числом были признаны одной из форм разумной жизни, владеющей способностью трансформироваться в любые другие живые и неживые формы, примерно равные им по массе. Ничего нового снайпы — так прозвали «мягкие камни» — Содружеству дать не могли, потому что повторяли то, что было известно донорам — людям, касавшимся их. Но с одной областью знаний они все же познакомили людей — с трансформацией. Чтобы овладеть ею, человеку приходилось жить на Снайпе несколько лет в полнейшем одиночестве, в специально оборудованном бункере, без всякой информации о том, что происходит в мире. Выдержать курс обучения мог не каждый. Но сумевшие победить себя обретали способность менять свою внешность и даже пол. Снайп так и не был включен в состав Содружества. В первое время Совет Содружества смотрел на уроки снайпов по трансформации сквозь пальцы. Но потом одумался. Планета была закрыта. Обучение трансформации было объявлено противозаконным, все бункеры на планете, пригодные для жизни человека, разрушены. Но все равно находились смельчаки, которые ради уникальной способности — менять что-то в себе на физическом уровне — прилетали на Снайп, терпели невероятные лишения и, как правило, умирали. Немногие возвращались назад… Чаминг наверняка был одним из счастливчиков, кто смог завершить обучение и остаться целым и невредимым.

Из долгой беседы с Элом Эриксон понял одно: для трансформации нужно минимум семь дней. Во время трансформации те участки тела, которые ей подвергались, теряли свою обычную форму. Если Чаминг захочет стать, например, капитаном Эриксоном незаметно для других, он должен исчезнуть, поменять сначала внешность, а уж потом делать что-то с настоящим капитаном.

Пол дал распоряжение «мозгу»: в случае пропажи кого-нибудь из членов экипажа немедленно сообщать ему лично…

Капитан продолжал вслушиваться в знакомые интонации в голосе Шумакова: Чаминг или нет?…

Командир биологов был у него с самого начала под большим подозрением. Во время нападения на крейсер «пожирателя звездолетов» Федор покинул смотровую площадку десантного модуля вслед за Полонским. Шумаков имел достаточно времени, чтобы подготовить трюк с десантной капсулой номер тринадцать…

— …Предварительные данные подтвердились: очень высокое содержание кислорода.

— На семь и три десятых процента выше, чем на Алдане. Докладывали Федор Шумаков и корабельный «мозг» — Эл.

— Растительный и животный мир по форме отличается от флоры и фауны планет Содружества, но все основные отряды представлены почти полностью.

«Значит, с охотой здесь все в порядке», — отметил про себя Пол.

— Продолжительность суток — двадцать четыре часа. Это на час меньше, чем на Алдане.

— Климат суровый. Наиболее благоприятные условия на экваторе. Шесть больших континентов.

— Видимых следов разумной жизни на планете не обнаружено. Судя по всему, разумной жизни здесь нет!

Эриксон услышал всеобщий вздох разочарования. Надежда, что на планете существует достаточно развитая цивилизация, представители которой могли бы точно ответить на вопрос, в каком секторе вселенной оказалась «Гея», — надежда эта рухнула.

— Есть человекоподобные существа — гоминиды, — словно оправдываясь, сказал Федор Шумаков. — Я предполагаю, они должны были занять биологическую нишу, предназначенную человеку… Найдены примитивные орудия труда, возраст которых… около двадцати пяти тысяч лет. Видимо, тогда эволюция затормозила процесс превращения человекоподобного существа в человека. Хотя… по идее, такого быть не могло. Это противоречит тем же законам эволюции. Боюсь, что здесь совсем другие причины.

После короткой паузы командир биологов и корабельный мозг продолжили свои комментарии.

Покончив с третьей планетой, они перешли к ее спутнику, Успели сказать всего несколько фраз и вдруг неожиданно замолчали.

Капитан Эриксон, внимательно слушавший эту своеобразную перекличку и не менее внимательно разглядывавший изображение, передаваемое со спутника зондами-разведчиками, хотел спросить, что случилось. Но в этот момент увидел… нет, не увидел — осознал, чем на самом деле является странный объект, мелькнувший на одном из терминалов.

— Капитан, вы видели? — взволнованно спросил Шумаков. — Сейчас мы вернем картинку.

На главном терминале — чуть в стороне от длинной цепочки гор, на краю глубокого кратера — появился тот самый объект, который попал в поле зрения зонда номер два. Правильной формы, с ободком тусклых огоньков по краю…

— Голову даю на отсечение — это космический корабль! — выкрикнул командир десантников Жан Браге. — Но к кораблям Содружества он не имеет никакого отношения.

— Что мне твоя голова, Жан! Эл, ты подтверждаешь?

— Данный звездолет не является кораблем Содружества и никогда им не являлся, — последовал ответ «мозга».

— Если планета необитаема, — сказал Эриксон, — значит, он такой же пришелец, как и мы.

Капитан оторвал взгляд от экрана, посмотрел вокруг. Он почувствовал, какое напряжение повисло в воздухе рубки управления основного модуля.

«Чужак! Друг или враг? Будем надеяться, что нас еще не заметили и есть время подготовиться», — пронеслось в голове Эриксона.

— Внимание всем службам! — не без волнения в голосе сказал капитан. — Полная боевая готовность! Время пошло!… Без суеты, ребята, — добавил он неофициальным тоном.

Напряжение тут же спало. Астронавты, стремительно повскакавшие со своих мест после слов «боевая готовность!», без суеты, со знанием дела стали готовиться к предстоящей операции.

Сделать из «Геи» — бывшего флагмана военно-космического флота Алдана — боевой корабль не составляло особых трудов. Экспедиционный крейсер по своим функциональным возможностям по-прежнему оставался десантным кораблем стратегического назначения, на котором алданиане захватывали планеты своих врагов. Все модули переходили на полное автономное обеспечение, обретая способность действовать самостоятельно. Команды модулей из мирных специалистов — физиков, биологов, аналитиков, генетиков — за несколько минут превращались в боевые, хорошо вооруженные группы, способные эффективно нападать и искусно защищаться.

Каждый член экипажа надевал тяжелый скафандр — на самом деле он был не тяжелее легкого, но в нем можно было летать, погружаться на большую глубину в самые афессивные среды, жить, в конце концов, и достаточно продолжительное время… Каждый брал из арсенала полный боевой комплект: излучатель с максимальной зарядкой, генератор биопомех — защиту от телепатической атаки потенциального противника, дополнительные источники энергии, контейнер с пищевой пастой… А к стимулирующим прививкам, которые десантники всегда получали перед каждой вылазкой, была добавлена еще и «фотопрививка», позволявшая организму работать в режиме «растения», используя для своих нужд энергию света. Были раньше во всей этой амуниции еще «скручи» (скручиватели) — фанаты, способные мгновенно свертывать заранее установленный объем пространства, перемалывая все, что попадало в данный объем. Но именно с этой экспедиции они, скручиватели, отлично зарекомендовавшие себя во времена планетарных войн, попали под запрет…

Капитан Эриксон решил подождать, пока от основного модуля отстыкуется резервный.

— Мы начали, — отрапортовал командир резервщиков. Все прошло как нельзя лучше. Из стыковочных узлов вырвались остатки газа и воды тут же распылились в вакууме.

— Прошла расстыковка. Уходим в гравитационный тайник. Резервный модуль стал медленно дрейфовать в сторону третьей планеты и вдруг исчез — стал невидимым, искривив вокруг себя пространство, превратив его в кокон-обтекатель, который отнял у резервщиков возможность принимать активное участие в предстоящей боевой операции, но дал взамен Другое: почти стопроцентную неуязвимость. Почти! В коконе было несколько пеленгационных окон и один проход для людей, позволявший попасть в модуль и покинуть его, не выводя из рабочего состояния. Таким образом, существовала пусть ничтожная, но вероятность прямого попадания.

— Даю пеленг, — вновь раздался голос Ричарда Прайса.

Пол закрыл глаза. Да, он слышал эти позывные, улавливаемые бикомом. Теперь, если, не дай Бог, все боевые единицы погибнут, последняя надежда оставшихся в живых — резервный модуль, на котором они смогут спастись.

«Уверен, до этого не дойдет», — сказал себе Эриксон.

Уже несколько часов «Гея» находилась в пределе видимости чужака; Были отработаны все возможные инструкции по экстремальным контактам. Но результатов не было никаких. В конце концов по приказу Эриксона зонд номер два, обнаруживший чужой космический корабль, совершил посадку на небольшом расстоянии от него.

— Скорей всего, корабль мертв, — наконец сказал вслух Полонский то, о чем, наверное, думали все. На экране главного терминала, рядом с тем местом, где зонд совершил посадку, в мощных лучах света, исходивших от него, виднелась груда искореженного материала, похожего на металл, — остатки либо малого летательного аппарата, либо вездехода. Неподалеку — обломки еще одного аппарата, и еще. Их было много, очень много.

В борту самого космического корабля, словно скала нависшего над зондом, зияла огромная брешь.

— Нет, это не пробоина, — вырвалось у Эвы Смит. — Идеально ровные края. Это что-то вроде нашего причального отсека.

Пол приказал поднять зонд и направить его прямо в причальный отсек чужого космического корабля. Зонд, повинуясь командам с «Геи», оторвался от поверхности и медленно, словно ощупывая перед собой дорогу, полетел в раскрытую пасть звездолета.

Без особых приключений он проник в причальный отсек, и в тот же миг со всех сторон в зонд ударили мощные пучки света.

— Сработала автоматика…

— Ты была права, Эва, — сказал Эриксон, — это действительно причальный отсек. Бывший причальный отсек.

В огромном пустом отсеке стояло несколько летательных аппаратов. В том, что это именно летательные аппараты, не было никакого сомнения. Места, размеченные для остальных, пустовали.

— Голову даю на отсечение — это дверь!

Зонд медленно плыл по причальному отсеку, его «глаза» были направлены на обшивку, в которой и в самом деле угадывалась дверь. Вскрывать ее не пришлось. Часть переборки исчезла, беспрепятственно пропуская разведчика.

— Зонд попал в шлюз, — прокомментировал Шумаков.

За шлюзом оказался отсек, напоминавший склад. Тут стояли ровными рядами большие, с закругленными вершинами и ребрами параллелепипеды, очень похожие на контейнеры, поверхность которых была испещрена непонятными вмятинами и выщербинами. Здесь же — несколько механизмов для транспортировки грузов.

Зонд-разведчик беспрепятственно попадал с одного уровня на другой по узкому пространству винтовой лестницы, из одного отсека в другой — по широкому пространству закругленных переходов. О назначении некоторых отсеков можно было легко догадаться: жилые каюты со столами, стульями и кроватями, несколько небольших бассейнов, залы, лаборатории…

— Все как у людей!

— Да, с большой долей вероятности они такие же, как мы. Они — люди! Были людьми…

— Чем они дышали, Шумаков?

— Кислородом… Состав воздуха почти идентичен нашему.

— Что значит «почти»?

— Никак не могу понять. В воздухе присутствует субстанция, которая анализу не поддается. Очень малая, исчезающая масса. Это все, что можно сказать об этой субстанции… Капитан, наверное, надо увеличить количество зондов, а то провозимся неизвестно сколько.

— И все же, где люди? — задал вопрос Полонский. — Такое впечатление, что экипаж внезапно покинул звездолет. Что у них там произошло?

— А это мы узнаем в ближайшее время, — ответил Эриксон. — Внимание экипажа! Даю отбой полной боевой готовности. Всем вернуться к нормальному режиму работы.

Пол первым снял шлем и сделал глубокий вдох.

— Мне всю ночь снилось, что я выгуливаю свою собаку, — весело сказал он. — Сон в руку… Десант!

В отряде десантников, который получил задание высадиться близ звездолета-чужака, был почти пятидесяти процентный недокомплект. Десантники больше всех пострадали от встречи с «пожирателем звездолетов».

С недокомплектом покончили достаточно быстро. Было столько желающих участвовать в вылазке, что пришлось выбирать лучших из лучших.

Среди счастливчиков, отобранных командиром десантников Жаном Браге, оказалось несколько навигаторов и их новый командир — Иван Сеньков. Эриксон сместил Сенькова с должности своего первого помощника. Иван сделал попытку выдернуть из-под Эриксона капитанское кресло. Пол не мог больше работать с ним бок о бок. Они не становились врагами — ни в коем случае. Но они уже не были друзьями. Сначала капитан хотел назначить Сенькова рядовым «мусорщиком» в модуль вторичной переработки, но нашел более компромиссное решение — назначил Ивана командиром навигаторов вместо погибшего Тинетина.

Вместе с навигаторами в сборном отряде десантников оказались Эва Смит и сам Эриксон.

Исполняющим обязанности капитана «Геи» Пол оставил своего нового первого помощника — Полонского. Александр тоже прошел отбор в отряд десантников, ему тоже было интересно высадиться близ чужака — первого чужака в его непродолжительной карьере астронавта.

— Я ваш помощник, капитан, а не заместитель, — злился на Эриксона Полонский. — Я должен всегда быть рядом с вами. Если уж на то пошло, вы не имеете права покидать крейсер!

— Я не приключений ищу, — оправдывался Эриксон. — Я бывший десантник. И остаюсь им в душе до сих пор. Мой опыт может пригодиться. Кто из людей Жана имеет возможность похвастаться такой находкой? Никто! А на моем счету три чужака.

Все же Эриксон изменил свое решение: в этой ситуации он смог позволить себе такое. Исполняющим обязанности капитана в последний момент был назначен командир биологов.

Эве и Эриксону выпало лететь одной капсулой. Скорее всего, это не было простой случайностью. Пол видел, как Эва Смит подошла к Жану и о чем-то попросила его. Командир десантников, некрасивый угловатый коротышка, смутился и только кивнул в ответ.

Эва быстро заняла место второго пилота, капитан — место первого.

— Семнадцатый готов! — отрапортовал Пол.

Перед его глазами вдруг разверзся космос — россыпи звезд и большой голубой шар, приплюснутый на полюсах, — планета, которая была обречена стать их второй родиной.

Отряд из двух десятков капсул сделал виток вокруг «Геи» и взял курс на спутник — в тот квадрат, где совершил свою последнюю посадку чужак.

— У нас есть несколько минут, капитан, чтобы поговорить, — сказала Эва. — Не бойтесь, нас никто не слышит.

«Чего мне бояться!» — хотел возмутиться Эриксон, но осекся.

— Я слушаю тебя, Эва, — твердо сказал он.

— Не знаю, с чего начать…

— Начни с главного.

— Хорошо… Я люблю вас, капитан Эриксон! — с грустью в голосе сказала женщина.

Вот этого Пол никак не ожидал. Эва — железная женщина, никакой жалости к себе и другим, никогда ни слова жалобы, никаких сантиментов… разве что нечаянный взгляд… И вдруг!… Рука капитана дрогнула, капсула вильнула, рискуя столкнуться с номером шестнадцатым.

— Семнадцатый, — раздался окрик командира десантников, — перейти на автопилот!

Эриксон беспрекословно повиновался.

— У меня уже больше нет сил скрывать это. Может быть, я нашла бы в себе мужество молчать… Но, Пол! Мне кажется, что ты тоже… Что ты готов… Но тебе нужен маленький толчок… — Эва замолчала. — Боже мой, — вновь заговорила она после короткой паузы, — какая же я дура! Дура! Дура! Дура! Прости меня, Пол! Прости! Забудь все, что я здесь тебе наговорила.

И вслед за этими словами послышался ее плач.

— Эва, перестань реветь… — будничным тоном сказал Эрик-сон. — Я понимаю… Неудачный гиперпрыжок, ощущение близкого конца… Мы все на пределе… Ну хочешь, я скажу тебе то, во что еще сам не верю? Если я забуду Беллу…

Имя Белла сразу разрушило особое, почти нежное чувство, которое вдруг возникло между ними.

— Никогда не прощу себе тот выстрел, — упавшим голосом сказала Эва. — Никогда… Откуда… Откуда взялся в ее руках пульт?… И оружие?

— Чтобы больше не возвращаться к этой теме… Ты стреляла в Чаминга. Мы все были уверены: Белла — это Чаминг. Он подставил ее вместо себя. Если бы не «пожиратель звездолетов»… Ты всего лишь спасла нам жизнь… Можешь не винить себя.

Повисло тягостное молчание. Оно было невыносимым, но, слава Богу, отряд десантных капсул уже подлетал к чужаку.

Они прошли над самой поверхностью спутника планеты, повторяя маневр зонда-разведчика. Чужак — неопознанный звездолет — поразил Эриксона своими размерами. С борта «Геи» он казался таких же размеров, как и крейсер. Но отсюда, с нижней точки, сразу становилось ясно, что чужак раза в два больше.

— Черт те что! — невольно вырвалось у Эриксона.

— Да, звездолетик что надо! — подхватил кто-то.

— Здесь и заблудиться недолго.

— Это что! Помню, мы высадились на красный астероид. Четыре таких корабля, как этот. Так он оказался куском какой-то планеты, которую разнесло в клочья ядерным взрывом. Представь, весь астероид испещрен ходами, переходами, ловушками. И мумии на каждом повороте. Как потом выяснилось, мы наткнулись на фрагмент подземного мегаполиса. Чего там только не было!

— Разговорчики! Идем на посадку. Перейти на ручное управление.

Пол Эриксон взял управление на себя. Он выбрал место, плавно сел и, долго не раздумывая, покинул капсулу. Вслед за ним на покрытие чужого причального отсека спрыгнула Эва. Оба с нескрываемым любопытством стали озираться по сторонам. Несколько маленьких летательных аппаратов с прозрачными фонарями, защищавшими кабину пилота, — и это было все, за что мог зацепиться взгляд.

— Похож на жука, — сказала Эва, дотронувшись до одного из них.

Пол нагнулся, чтобы получше разглядеть, что там внутри. К своему удивлению, кроме кресла, на вид вполне удобного, больше в кабине он ничего не увидел.

— Все очень просто, — словно прочитав его мысли, сказала Эва Смит. — «Жук» управляется с помощью биотоков.

Десантники собрались у входа в шлюз. Командир Жан Браге счел нужным еще раз, вкратце, повторить инструктаж:

— Быть постоянно на связи со мной и с «Геей». — При этом он бросил многозначительный взгляд на Эву. — Быть начеку. В особо подозрительные места не соваться. Все самое интересное собирать в карантинные контейнеры… Наша основная задача — поиск любых носителей информации, которые дадут ответы на вопросы: что это за звездолет? откуда он? с какой целью оказался здесь? Причина, по которой экипаж покинул его? И еще что-то важное… Да, поосторожней с личным оружием. Не палите в первого встречного. Этим встречным, скорее всего, буду я или кто-то из наших. На звездолете никого нет. Вопросы есть?

— Все ясно! — ответил за всех Иван Сеньков. Он улыбнулся, бросил на Эву и Эриксона насмешливый взгляд и подмигнул им.

«А что, если Чаминг — это Сеньков? — задал себе вопрос капитан. — Он настаивал на высадке и контакте. Он подсиживал меня — пытался захватить власть на крейсере законным путем. Если бы не Тинетин, неизвестно, чем бы закончилось заседание чрезвычайного совета. Сеньков — Чаминг?! Нет… слава Богу, нет… Еще на орбите Алдана Иван был все время рядом. Второй выстрел Беллы предназначался бы ему… Нет, Сеньков — не Чаминг. И еще два человека вне подозрений — Полонский и Эва. В тот день они тоже были со мной до конца…»

Десантники беспрепятственно прошли в шлюзовую камеру, оттуда– в складской отсек. Дальше они спустились на нижний уровень звездолета, где все разбрелись в разные стороны.

Эриксон и Эва оказались опять в паре. Так приказал Жан.

На них были скафандры, оставаться в которых на все время десанта приказал сам Пол. Эта неуловимая субстанция в воздухе чужака не давала покоя Эриксону. Зачем она здесь? Или все же те, кому принадлежал звездолет, не простые люди и чем-то очень существенным отличались от них, раз для дыхания им требовалось еще что-то. Или эта субстанция — именно та причина, по которой звездолет остался без экипажа. Или что-то третье, о чем догадаться невозможно. Во всяком случае, пока оставалась неизвестной природа этой субстанции, нужно было защищаться от нее!

Пол и Эва переходили из каюты в каюту — все помещения были обставлены скромно, без излишеств. Светло-серые переборки: ни тебе «ребер жесткости», ни световых табло, ни указателей… Если смотреть на них день за днем, да еще несколько лет подряд, — взбесишься!

— Кажется, я догадываюсь, почему они все сбежали с корабля, — нарушил молчание Эриксон. — Скучновато здесь.

— Я думаю, дело опять в биотоках. Здесь все управляется биотоками. Наверняка переборки — это что-то наподобие экранов. Видишь, — опять углубление и выпуклость, как в кабине «жука». Если бы наши биополя совпадали… здесь сейчас такое бы началось!

По общему каналу связи вдруг раздался истошный крик. Эриксон невольно схватился за оружие.

— Ура! — завершил свой вопль один из десантников. — Мы нашли лаулит! Звездолет использует его в качестве топлива. Теперь мы все — миллионеры!

«Глупец, — подумал Эриксон. — Здесь твой лаулит ничего не стоит».

После короткого всеобщего ликования осмотр чужака был продолжен. В одном из отсеков Пол и Эва вдруг наткнулись на целую кучу вещей. И это было очень странно.

— Кладовка, что ли? Или мусорный контейнер?

— Обычный жилой отсек. Вот это, между прочим, кровать. Эва сбросила часть вещей на пол, легла, придав позе соблазнительный вид.

Эриксон с вожделением посмотрел на нее.

— Я знаю, о чем ты подумал, — поднимаясь, сказала Эва. — Ты подумал: жаль, что мы в скафандрах.

Она угадала! Пол почувствовал, как краснеет, и отвернулся.

— Наверное, здесь жил обыкновенный мелкий воришка, — сказал он. — Обкрадывал своих товарищей и получал от этого удовольствие. Надо прихватить с собой самое интересное.

Эриксон взвесил на руке прозрачный, слегка голубоватый шар. Они собрали в контейнер с десяток занятных вещиц и пошли дальше. По винтовой лестнице, узкой и неудобной, они поднялись на следующий уровень.

Здесь Эриксон остановился и внимательно осмотрелся. Вокруг все те же невзрачные переборки и больше ничего.

Эва бросила на капитана вопросительный взгляд.

— Странно, — пробормотал тот, — у меня такое ощущение, что за нами все время кто-то наблюдает… Нервы, конечно.

— Семнадцатые! Как дела? — позвал командир десантников. — Что-то вас давненько не было слышно.

— Жан, у меня есть кое-какие соображения. Ты на каком уровне сейчас? — спросил Эриксон.

— Шестой… Нет, кажется, седьмой.

— Как ты туда попал? По лестнице?

— Лифтов здесь я что-то не заметил.

— Ты обратил внимание, что лестницы рассчитаны на одного человека? Вдвоем здесь еле разминешься. А представляешь, если нужно что-то большое тащить с уровня на уровень?

— Представил. Смешно. А ты к чему клонишь, семнадцатый?

— Да к тому, что лестницы им не нужны были вовсе. Лестницы — что-то вроде запасного варианта.

— То есть… ты хочешь сказать…

— Да — телепортация!

— Что?! -донеслось одновременно несколько голосов.

— Телепортация.

— Ой ли? Каким образом?

— Это нам и предстоит выяснить. Чувствует мое сердце, нас здесь ждут настоящие чудеса.

Капитан так увлекся разговором и своей гипотезой, что потерял из виду Эву.

— Эва! — позвал он. — Эва!

Но ответа не последовало.

Эриксон посмотрел по сторонам и увидел неподалеку в переборке характерное углубление — дверь. Это была ближайшая к нему дверь, и Эва наверняка вошла в нее.

Капитан хотел последовать за Эвой, но вдруг почувствовал, что не может этого сделать. Нет, все было в порядке, но его вдруг охватило такое волнение, какого он никогда еще не испытывал.

Неожиданно из-за угла на него двинулась чья то тень.

Эриксон среагировал мгновенно — вскинул оружие и выстрелил… Но выстрела не последовало.

— Капитан!

Эриксон тряхнул головой. Перед ним стоял Иван Сеньков.

— Иван! Кто ж так подкрадывается! Скажи спасибо, что оружие подвело!

В этот момент дверь, за которую хотел шагнуть Эриксон, открылась сама и на пороге появилась Эва. Она была бледна и как-то по особенному грустна.

— Что случилось? — в один голос выкрикнули Эриксон и Сеньков.

— Пол, — медленно проговорила Эва, — даже не знаю, как тебе сказать…

Эриксон хотел отстранить своего напарника и пройти в помещение, из которого она только что вышла, но Эва задержала его.

— Подожди, Пол, — все так же медленно проговорила она. — То, что ты там увидишь… В общем, настройся… Иди… — и подтолкнула Эриксона вперед.

Он оказался в замкнутом пространстве. Посередине возвышалось что-то похожее на узкий высокий стол. На этом столе Пол увидел женщину. Она лежала головой к нему. Но с этой точки было видно, что на женщине нет никакой одежды. Руки ее были вытянуты вдоль тела, волосы собраны в тугой пучок на затылке.

Чтобы взглянуть в лицо незнакомки, Эриксон должен был обогнуть стол. С замирающим сердцем он сделал шаг, потом еще один. Пол старался не смотреть на женщину. И только тогда, когда оказался у нее в ногах, поднял глаза.

— Белла! — только и смог прошептать капитан.