Зона особого влияния

Мы поплелись за ней.

Ребят дома не было.

На первом этаже все было тихо. На втором – вполголоса о чем-то спорили Эльвира и Андрей – их голоса то затихали, то звучали громче. Слов было не разобрать.

Мы устало опустились на скамью. Жутко хотелось есть.

– Явились! – ехидно проскрипел голос кикиморы из-за печки. – Домовой с ума сходит, а они шляются! – Растрепанная Анна Ивановна выползла из своего закутка. – Вон, сидит на печи в своем истинном обличье! Дармоед! – она забормотала что-то себе под нос и опять скрылась за печкой.

Громко и раздраженно мяукнул кот. Кикимора, как обычно, сорвала на нем свое плохое настроение.

– Доброжил! – позвала Василиса. – Ты хоть поздоровайся, я давно у тебя в гостях не была!

– Не больно важный гость! – недовольно пробурчал домовой, но с печки все-таки слез, вернее спрыгнул.

На полу оказалось маленькое, сантиметров пятьдесят ростом, существо – лохматое и пыльное. Существо чихнуло и засеменило к столу.

Василиса подхватила это чудо и усадила рядом с собой.

Доброжил помолчал немного, потом встряхнулся, как мокрая собака, подняв вокруг себя тучу пыли и, рявкнул басом:

– А где мои пироги?! В гости пришла, а подарков не принесла! – Он обиженно засопел, сверкнув буравчиками маленьких глаз.

– Принесла батюшка! – пропела Василиса, подмигивая нам. Она незаметно щелкнула пальцами и, на столе возникло блюдо с аппетитными пирогами.

Домовой опять встряхнулся – на этот раз пыли было гораздо меньше – и стал расти. Приняв знакомый облик старика, он деловито спросил:

– С чем пироги-то?

– И с творогом, и с ягодой, и с картошкой, – запела Василиса, пододвигая блюдо поближе к Доброжилу.

Аромат стоял такой, что Лариска не удержалась и потянула руку к пирогам. Я вовремя толкнула ее коленкой под столом, и она смущенно отдернула руку.

– Пахнут, как настоящие, – прошептала она мне на ухо.

– Для домового они и есть настоящие, – так же шепотом ответила я. – Он же дух, а значит может питаться энергией волшебства, причем, ему все равно, как эта энергия выглядит, пирогами или колбасой.

Доброжил тем временем с аппетитом уплетал румяные пироги, громко чавкая и постанывая от удовольствия. Вся борода и усы были усыпаны крошками, которые он периодически стряхивал на скатерть.

Наевшись до отвала, он громко рыгнул и, выбрав пирожок побольше, запустил его по направлению к печке.

Не долетая, пирожок растворился в воздухе. Из-за печи раздалось чавканье, немного в другой тональности.

– Доброжил, – вкрадчиво начала Василиса, – что дома делается? Какие новости? Никто не беспокоит?

– Как тебе сказать, Василисушка, – домовой пожевал губами, – много чего произошло. Шастает кто-то по ночам. Студенты ночь не спали, караулили. Я им говорил, что сам справлюсь, только они не послушались!

– Чего накараулили? – Василиса с трудом скрывала свое нетерпение.

– А ничего! Шебуршить – шебуршит! По духу – нежить, но на глаза не показывается. Ох, чую беду неминучую! Да что же это деется?!

– А ты чего? – укоризненно спросила Василиса. – Лешак сказывал, что упыри в округе появились. Появились?

– Может и появились, – домовой равнодушно пожал плечами, – мне-то что? Меня упыри не тронут.

– Доброжил! – повысила голос альвинка, – да ты и впрямь рехнулся! Тебе дело доверили, а ты?

– А я вам что говорила! – подтвердила кикимора из-за печи.

– Мое дело дом охранять! – категорично заявил дед и замолк, исподлобья глядя на Василису.

– А чего ж не охраняешь? – голос Василисы стал вкрадчиво-угрожающим.

– Охраняю! – Доброжил гордо выпрямился. – Нежить в дом не лезет, а на улице – не мое дело! Домовому вообще не положено из дома выходить! Я не обязан упырей стеречь! – Он насупился.

– Я тебе сейчас устрою, пень старый! – не выдержала Лариска. – Ну-ка быстро рассказывай, пока в шапке из дома не выкинула!

– Правильно! – проскрипела кикимора. – Ему дело доверили, честь оказали бесстыжему! Совсем сдурел на старости! Уже триста лет стукнуло, а он…

– Помолчи! – рявкнула Лариска. – Тебя никто не спрашивает!

– А могли бы и спросить, – обиженно проскрипела кикимора, – не меньше его знаю!

– Так-так! – проворковала Василиса, сжимая кулачки. – С этого места подробнее! Что ты знаешь, говори!

– Упыри ночью по двору шастали! – почти мелодичным голосом откликнулась Анна Ивановна, радуясь такому вниманию. – В дом не полезли, а окна колупали! Студентов ваших перепугали, а они…

– Чего тебя, старую, понесло?! – с досадой прервал домовой. – Я и сам могу рассказать людям…

– Как же, ты расскажешь! – откликнулась кикимора. – Кто вчера с Лешаком шушукался? Кто решил не вмешиваться? Моя хата с краю! – передразнила она интонации Доброжила. – Все расскажу! Сговорились они, окаянные!

– Да я тебя…, – замахнулся на печку домовой.

– А ничего ты мне не сделаешь! – голос кикиморы становился все моложе и моложе.

– Я тебя из дома выгоню! Пойдешь на болото! – злорадно посулил Доброжил.

– Шиш, тебе! – Кикимора выскочила из-за печки с резвостью молоденькой девчонки. Она изменилась – горб пропал, волосы завитые, одежда чистая. – Я Запечная, а не болотная! – Щас все скажу! – Анна Ивановна встала посреди комнаты и подбоченилась, с вызовом глядя на Доброжила. – Значит так! Вчерась Доброжил с Лешаком под дверями шушукались, а я случайно услышала…

– Подслушивала! – негодующе заверещал домовой противно высоким голосом.

Кикимора слегка покраснела, хотя на ее лице это было почти незаметно.

– Супротив хозяина идешь! – Он закашлялся. – Да я тебе…

– Ша! – рявкнула кикимора басом. – Чего разорался?! Какой ты хозяин? Хозяин дом охраняет, за дело общее радеет! А ты, что? Как нашкодивший кот на печке спрятался!

– Это я кот?! – от возмущения у Доброжила мелко затряслась борода.

Диалог грозил перейти в затяжную ругань.

– Замолчите оба! – звонким голосом прикрикнула Василиса.

– А чего она?! – обиженно забормотал враз притихший домовой. – Я хотел сам все рассказать. Ну, приходил ко мне Лешак. И что с того? Может, он мириться приходил?! – Доброжил слегка повысил голос, с неприязнью взглянув на кикимору.

Та всплеснула руками:

– Опять за свое! Врать удумал?! А ну, рассказывай правду, пень старый!

– Не такой уж и старый! – запротестовал домовой. – Триста один годочек всего! Да я еще…

– Вы будете рассказывать?! – не выдержала Лариска. – У вас беда, а вы как дети ругаетесь. Сами себе помочь не хотите!

Нечисть, переглянувшись, одновременно смолкла.

– Ладно, – первым сдался домовой, – рассказывай сама! – Он горестно махнул рукой.

– Значит так, – продолжила кикимора торжественным голосом, – Лешак ему, – она кивнула в сторону Доброжила, – говорит: «В лесу безобразия творятся из-за людей. Пока их не было, в лесу порядок был. Недавно двух мертвяков у реки видел, а потом они пропали. Луки донесли, что они упырями стали и возле вашей базы шастают». Вот! – она замолчала, ожидая нашей похвалы за столь «ценную» информацию.

– Это все?! – в один голос воскликнули мы с Лариской.

Домовой злорадно улыбался, отвернувшись к окну.

– Где ребята? – раздался спокойный голос Эльвиры. Они с Аникиным торопливо спускались по лестнице.

– Я им не сторож! – тут же завопил домовой.

Эльвира так на него посмотрела, что он поперхнулся на самой высокой ноте и закашлялся, смущенно прикрыв бородатый рот рукой.

– Они не выходят на связь, – ответила Эльвира на наши недоуменные взгляды. – Я начинаю беспокоиться.

Дверь распахнулась, и ввалились живые и здоровые Санька и Ванька Королевы.

Домовой с кикиморой незаметно шмыгнули за печку.

– Где вы были?! – хором заорали мы, вскакивая со своих мест.

– Тихо! – Более рассудительный Санька в защитном жесте вытянул руки ладонями вперед, небезосновательно боясь, что их разорвут на мелкие кусочки. – Все нормально! Обследовали окрестности!

– Почему не отвечали? – Аникин решительно шагнул навстречу мальчишкам, машинально сжимая кулаки.

– Мы не отвечали?! – Они с удивлением переглянулись. – Эльвира Петровна, вы же с нами разговаривали!

– А потом? – Эльвира отчего-то забеспокоилась. – Пять минут назад я вас вызывала!

– Не было такого! – Мальчишки растерялись.

– А ну-ка, проверим! – скомандовала Эльвира и сосредоточилась.

– Мы ничего не слышим, – минут через пять сообщили вконец расстроенные близнецы.

– Я так и знала! – Эльвира устало потерла лоб. – Телепатические волны или совсем теряются или отклоняются в неизвестном направлении.

– Мы прекрасно обойдемся без связи, – Андрей обнял сестру за плечи. – Не волнуйся, мы справимся!

– Но у нас же дети! – почти простонала Эльвира, уткнувшись носом в плечо Андрея.

– Не такие мы и дети! – не выдержав, вмешалась я. – Почти все совершеннолетние!

– Вот именно! – подхватила Лариска. – Почти все совершеннолетние ведьмы и колдуны, а не дети! Вы нас недооцениваете!

– Может это мара балует? – спросил Ванька Королев, – поэтому связь пропала?

– А где ты оставил Жукова и Сандуленко? – обратившись к Андрею, спохватилась Эльвира, пропустив слова телепата мимо ушей.

– Не волнуйся, – Аникин вздохнул, – я оставил их наблюдать за входом, мне кажется, я его нащупал. Если ничего не изменится, мы сможем отправить детей обратно.

– Это хорошо. – Она рассеяно взглянула на Ваньку. – Что ты сказал?

– Я говорю, что мара ночью приходила, – он зевнул во весь рот.

Санька подхватил зевок и раскрыл рот еще шире.

– Мы почти всю ночь не спали, – пожаловался он.

– Доброжил! – Голос Эльвиры недобро зазвенел. – Откуда мара в доме?! Ты куда смотрел?! Я кому велела дом охранять?!

– А он с Лешаком калякал! – ехидно проскрипела кикимора. – Ему некогда было охранять! Совсем забыл свои обязанности! А я ему говорила…

– Не слушает она меня! – виновато отозвался домовой. – Говорит, что хозяин у нее теперича другой.

– Понятно, – вздохнула Эльвира, – поэтому мудришь? Стыдно, небось? Не уберег дом!

– Ой, не уберег! – запричитал домовой. – Ой, не справился!

«Ты бы еще голову пеплом посыпал от раскаяния, старый хрыч!» – подумала я, глядя на его страдания.

– А где Иванов и Цой? – спросила Черепанова у близнецов.

– Мы не знаем! – бодро доложили братья.

– Да что же это такое?! – всплеснула руками Эльвира. – Теперь еще и их искать! Ну, на пол дня оставить нельзя! А еще говорите, что взрослые!

– Успокойся, найдем, – Андрей направился к двери.

– Почему у них фамилии разные? – на ухо прошептала Лариска.

– Я не знаю, – так же шепотом ответила я.

– Получается, что он мой троюродный дядька, а я ничего не знала.

– Потом, – отмахнулась я, пытаясь расслышать, о чем говорят Эльвира и Василиса.

– Васька, – Эльвира говорила негромко, но мои любопытные уши, как антенны, улавливали все слова, – тебе придется пойти со мной. Андрей опытнее, поэтому он пойдет с ребятами. Колобкова надо найти, чует мое сердце, что беда с ними приключилась.

– Не переживай, подруга! – альвинка что-то зашептала ей на ухо, и я досадливо поморщилась, напрасно напрягая слух.

В дверях появился Аникин, держа за шиворот грязных и всклокоченных Иванова и Цоя.

Мальчишки дрыгали ногами в тщетной надежде освободиться из стальных рук проводника.

– Нашлись, голубчики! – Андрей, наконец, опустил бедолаг на пол. – Устроили засаду на опушке! Ну, объясните, кого вы там караулили?!

Коля Иванов с достоинством отряхнул одежду, причем, и себе и Ваське Цою, и гордо заявил:

– Упыря ловили!

– Ну и как, поймали? – насмешливо поинтересовалась Василиса.

– Ой, здрасте! – спохватился Коля. – А вы кто? – Он с любопытством уставился на альвинку.

– Это я вам потом объясню! – зловеще пообещала Эльвира, и он тут же скис.

– Мы ночью не спали, – начал рассказывать Иванов, – мара баловалась. Кому охота всю ночь кошмары смотреть? – он повернулся к Цою за поддержкой. Тот согласно закивал. – Я к окошку подошел, а там кто-то ходит. Странный такой. Двигается медленно, спотыкается. Я сначала подумал, что это Доброжил бродит…

– Чего это мне по ночам бродить?! – тут же возмутился домовой из-за печи. – Я ночами дома сижу, ваш покой охраняю!

– Наохранял уже! – прикрикнула Эльвира. – Лучше помолчи! – Домовой замолк, обидевшись.

– Я Ваську разбудил…

– Я не спал! – запротестовал Цой.

– Значит, хорошо притворялся! – огрызнулся Коля.

– Короче! – не выдержал этой тягомотины Аникин. – Четко и ясно сообщите, что произошло?!

– Мы вышли на улицу около часа ночи, – Цой решил взять инициативу в свои руки, – было достаточно светло из-за луны, поэтому могу сказать, что мужчина потрепанного вида в рваной одежде, с окладистой бородой, босой. Лицо одутловатое, в синяках, поцарапанное. Глаза дурные, выражение лица – невменяемое. Похоже, утопленник, – доложил он.

– Как он себя вел? – спросила Эльвира.

– Попытался войти в дом, но не смог, что-то ему мешало, – по военному отчеканил Цой.

– Мешало мое заклятие, – нетерпеливо перебила Эльвира.

– Нас заметил не сразу, – стал объяснять Иванов, – а когда заметил, то замычал и пошел на нас с вытянутыми руками. Ну, мы ждать не стали, поняли, что упырь, и сразу в дом зашли.

– Мы только на рассвете решили его изловить, – стал оправдываться Цой, под суровыми взглядами коллег. – Он до самого утра под домом ходил, в окна шкрябался.

– А вы где ночью были? – угрожающе нежно пропела Эльвира, обращаясь к близнецам.

– Мы чуть-чуть раньше ушли, – сообщил Санька.

– Мы за вторым упырем пошли, – Ванька с честью выдержал яростный взгляд Черепановой. – Наш упырь раньше пришел, но ушел почти сразу. Мы с Саней за ним почти километр шли, а он гад, как сквозь землю провалился! Утром пошли искать его берлогу, но не нашли.

– Значит, так, – подвел итог Аникин, – без моего разрешения с территории базы – ни шагу! Все мыться, переодеваться и отдыхать!

Василиса с Эльвирой быстренько сбегали в душ и, прихватив Андрея, устроили экстренное совещание на троих, удобно устроившись на веранде.

Нам с Лариской, как дамам, уступили право помыться в баньке первыми, правда лица у пацанов были при этом не очень довольные.

Бревенчатая банька, маленькая снаружи, внутри оказалась достаточно просторной.

В светлом предбаннике стоял широкий стол с самоваром и всем необходимым для чаепития. На высоких полках лежали чистые простыни и полотенца. Приятно пахло дымком, квасом, малиной и свежеспиленным деревом.

Быстро скинув грязную одежду, мы приступили к мытью.

Я сто лет не была в настоящей русской бане, поэтому просто млела от наслаждения.

Добротно смочив каменку квасом, мы нежились в клубах горячего пара, болтая о пустяках.

Лариска прихватила с собой отвар крапивы и усиленно смачивала свои, а заодно и мои волосы, попутно объясняя, как это полезно. Неожиданно она вскрикнула, подпрыгнув на полке.

Я тоже не удержалась от вскрика, когда кто-то чувствительно щипнул меня чуть пониже спины.

– Что это было? – одновременно спросили мы, глядя друг на друга.

Возле каменки раздался противный смешок.

– Тьфу, ты! – Лариска махнула рукой. – Не обращай внимания, это обыкновенный банник. – Делать ему нечего, так он людей пугает!

– Ничего себе не обращай внимания! – возмутилась я. – Больно же! – Я потерла место щипка, догадываясь, что синяк будет внушительным. Почему у рыжих такая чувствительная кожа?

Банник опять хихикнул.

Минут пять я настороженно оглядывалась и щупала горячие доски в надежде поймать этого безобразника, потом успокоилась, но как оказалось, напрасно.

В разгар нашей беседы он сильно дернул меня, а затем и Лариску, за волосы. Я резко развернулась, хватая руками влажный воздух позади себя, но никого не поймала.

Хихиканье раздалось в другом углу.

– Ты посмотри, какая дрянь! – разозлилась я. – Поймаю, убью!

– Эй ты, хранитель бани, – негромко позвала Лариска. – Хватит баловаться! Я тебе откуп оставлю. У меня заколка красивая есть, пойдет?

Банник удовлетворенно хмыкнул и затих. Больше он нас не беспокоил, по крайней мере, в парной.

Какое это удовольствие – березовый веник, я описывать не буду, мы просто отдыхали, подлечивая уставшие тела и души, полностью расслабившись!

Вдоволь напарившись, уставшие от активного отдыха, но счастливые, мы обмотались, пахнущими свежестью простынями, и отправились пить чай.

В предбаннике было прохладно и тихо, если не считать чавканья, отчетливо доносившегося со стороны стола.

Прямо посреди стола, прислонившись спиной к горячему самовару, вальяжно расположился банник. Вполне упитанное, плешивое и розовощекое существо, ростом сантиметров сорок, одетое в длинную холщевую рубаху чуть ниже колен, хряпало наше печенье, старательно обмакивая его в малиновое варенье и запивая ароматным чаем.

При виде нас банник любезно помахал пухлой ручонкой, не прерывая своего основного занятия – поедания наших продуктов.

– Это еще что такое?! – подбоченилась Лариска. – Кто тебе позволил безобразничать на столе?!

Банник тщательно прожевал печенье, проглотил, погладил себя по вздувшемуся животу, пошевелил босыми ногами, с тщательно подстриженными коготками, и уставился на нас глазами-пуговками.

– А я вас сюда звал? – изрек он неожиданным басом и обтер рот подолом рубахи, оголив толстые, короткие ножки.

– Интересно! – Лариска окинула его оценивающим взглядом. – Как ты думаешь, Александра, его утопить или просто за ноги подвесить? – обратилась она ко мне, незаметно подмигнув.

– Я думаю, что лучше в печку засунуть. Люблю жареных банников с хреном! – злорадно поддержала я, вспомнив про синяк.

– Сдурели что ли?! – пискнул банник и исчез. Он не ожидал от двух молодых девиц такой кровожадности.

– Видишь, как хорошо все обернулось, – Лариска приложила палец к губам, показывая, чтобы я молчала, – заколку не придется отдавать, она мне самой очень нравится!

Банник возник на старом месте, только не сидя, а стоя. Он в ярости так затопал ногами, что я испугалась за его пятки.

– Так не честно! – завопил он. – Я вас в баню пустил! Я вам помыться позволил! Я вас в свой родной дом…

– Не мельтеши! – прикрикнула Лариска. – Нечего было щипаться!

– Мне положено щипаться, – успокоился вдруг банник, снова переходя на бас. – Мое дело напугать, а ваше – откуп оставить! Так положено! Нельзя традиции нарушать, они не нами придуманы! Давай сюда заколку, раз обещала! – нагло потребовал он, протянув раскрытую ладошку.

– Это за что же тебе откуп? Ты воду носил?! Ты печку топил?! Даже чай пьешь из чужого самовара! – Лариска откровенно издевалась над мелкой нечистью.

– И печенье, между прочим, чужое слопал, – добавила я. – И баньку не ты строил! Скажи спасибо, что тебе жить здесь позволили! Он еще откуп требует, нахал!

– Да я…, да без меня…, – он покраснел от злости, раздув щеки. – Да без меня ваша банька развалится! Вот! – Он, наконец, нашел, что сказать.

– Не развалится, – успокоила его Лариска, – на нее заклятье наложено!

– Какое еще заклятье?! – перепугался банник. – Нет здесь никакого заклятия! Я ничего не чувствую, – он тщательно принюхался, повертев головой в разные стороны. – Врете вы все!

– А ты у Доброжила спроси, – сочувственно кивая головой, посоветовала Лариска. – Он тебе все расскажет!

– Не надо ничего Доброжилу говорить! – запротестовал банник. – Он в последнее время сам не свой! Зачем зазря хозяина беспокоить? Пожалеем старика, а? – заискивающе улыбаясь, предложил он. – Он устал! Он за всех переживает!

– Нам надо подумать, – словно нехотя, проговорила Лариска и сдвинула красиво очерченные брови.

– И откупа не надо! – расщедрился банник. – Пусть у тебя останется! Таким красавицам все к лицу, – перешел он к откровенной лести. – Не будем беспокоить хозяина, а?

– Мы не только красавицы, мы еще и ведьмы! – окончательно припугнула его я.

– Батюшки! Да как же я сразу не признал! Простите великодушно! – залебезил банник, на всякий случай, отодвинувшись подальше, насколько позволял стол. – Чаек горяченький, варенье! Кушайте на здоровье! – он подвинул к нам блюдце с малиной.

– Ну, нахал, – засмеялась Лариска. – Нашим же чаем нас угощает!

– Я его подогревал! – обиделся банник. – Не цените вы заботу! – Он сел на край стола и насупился, болтая ногами.

– Ладно, не дуйся, – сжалилась травница. – Возьми, – она протянула заколку – самый обычный «краб» с приклеенным к нему кожаным цветком, великодушным жестом.

Банник жадно схватил безделушку и, прижав к груди, исчез.

Через пару секунд он возник снова, но уже без заколки.

– Так как насчет хозяина? – робко поинтересовался он. – Жаловаться не будете? – Он скромно поковырял стол большим пальцем толстенькой ножки.

– Тебя как зовут, горе луковое? – вздохнув, спросила Лариска.

– Афанасием кличут, – смущенно потупил глазки банник.

– Давай так договоримся, Афанасий, – предложила травница, – если что подозрительное у дома заметишь, сразу нам скажешь. Согласен?

– Да это мы с большим удовольствием! – обрадовался Афанасий. – Если что, враз доложим!

– Вот и договорились, – заключила Лариска.

Длинно и витиевато поблагодарив нас за великодушие, банник исчез.

Пока мы сушили волосы на освободившейся веранде, мальчишки всем скопом отправились в баню.

Прошли не больше двадцати минут, как оттуда выскочил, наскоро обмотанный простыней, Ванька Королев.

С выпученными глазами и мылом на волосах он понесся по направлению к дому, выкрикивая что-то невнятное.

Испуганная Эльвира Петровна уже бежала ему навстречу с немым вопросом в глазах.

– Колобков! Эльвира Петровна, Колобков со мной связался! – задыхаясь, стал объяснять Ванька, когда Эльвира поймала его посреди поляны. – Он сказал, что ребята попали в плен!

– В какой плен? – одновременно удивилась и испугалась она. – Где они?!

– Он сказал, что в Заречье, рядом с ярмаркой, стоит деревня и там люди!

– Какая деревня?! Какие люди?! – растерялась Эльвира. – Глупости! В зоне нет никаких людей! Что он еще сказал?

– Больше ничего, связь прервалась, – тихо произнес Ванька, как будто сам был в этом виноват.

Подбежали Андрей с Василисой и тут же устроили совещание посреди поляны, предварительно отправив Королева в баню, а нас в дом.

Доброжил сидел на печи и лениво переругивался с кикиморой. Увидев нас, тут же спросил:

– А чего это из-за деревни все переполошились? Чем она такая особенная?

– А ты откуда знаешь? – вкрадчиво поинтересовалась я. – Подслушивал?!

– А чего мне подслушивать? – ни капли не смутился он. – Орали, как сумасшедшие!

– Так что ты по поводу деревни думаешь? – осторожно спросила Лариска.

– А чего об ней думать? – удивился домовой. – Деревня как деревня. Она тут испокон века стояла! Корчма при ней есть и ярмарку, стало быть, тоже там проводят.

– Так не было же никакой деревни! – мы были просто ошарашены словами Доброжила.

– Как это не было?! – возмутился он. – У кикиморы спросите, если мне не верите!

– Была! – подтвердила Анна Ивановна. – Всегда стояла у реки. Там у дороги и названье к вехе приколочено – Пожары. Раньше то она Ручьями звалась, а как несколько домов сгорели, так Пожарами и стала.

– Ничего себе, новости! – переглянулись мы. Ситуация становилась все запутаннее.

В свете последних новостей было решено провести обряд общения с духами.

Использовать состояние измененного сознания предложили наши шаманы – Коля Иванов и Василий Цой. Чего они хотели добиться этим обрядом, я не знаю, но мы должны были использовать все варианты, чтобы узнать, наконец, тайну Зоны.

Васька притащил на поляну свой бубен и заставил всех нас стать в круг. Коля достал какую-то скляночку и что-то накапал из нее в стакан с водой.

– Скорее всего, настойка пейота, – объяснила мне Лариска. – Пейот можно использовать в виде настойки, а можно и сушеный.

– По-моему – это кактус? – вспомнила я.

– Да. Его еще называют мескалито. Сильный галлюциноген, – подтвердила Лариска.

– А разве это не запрещено правилами института? – забеспокоилась я.

– Какие правила? – Лариска посмотрела на меня, как на чокнутую. – Нам бы выбраться отсюда живыми и здоровыми! Неужели ты не понимаешь, в какой опасности мы все?

Выпив настойку, Коля лег на спину, сложив руки на груди.

Васька стал бить в бубен.

Сначала удары были глухими, редкими и ритмичными. Постепенно они стали убыстряться, становясь все звонче и звонче.

Коля как-то странно дернулся и затих. Ритм ударов перестал убыстряться, держась на одной ноте. На слух это действовало завораживающе, хотелось раскачиваться в ритме бубна.

– Я его слышу! – вдруг радостно заявил Ванька.

– Говори вслух! – Эльвира тоже была этому рада.

Ванюша стал рассказывать:

– Он в норе. Нора очень узкая и ему трудно протиснуться. Он изменяет тело. Оно становиться узким и гибким. Он скользит вниз, под землю.

На пути – густо сплетенные корни, он не может двигаться дальше. Тело становиться текучим, как ртуть. Он протекает сквозь корни и двигается дальше. На пути подземная река. Течение несет его к пещере. Он в пещере, ищет выход из нее. Нашел. Впереди свет и зеленая поляна. Кругом цветы. Он видит озеро. Подходит к нему. Тело опять обычное. Вода в озере густая, как мед. Набирает воду в ладони. Вода медленно стекает вниз, меняя цвет – с голубого на зеленый.

На берегу сидит человек спиной к нему. Коля подходит к нему. Человек оборачивается. У него нет лица, только глаза. Глаза янтарно-желтые. Они плавятся и меняют форму. Человек не хочет отвечать на вопросы. Он встает и уходит прочь. Коля растерян, он не знает, как вернуться обратно.

Ритм ударов убыстрился до такой степени, что звуки слились воедино.

Я посмотрела на Ваську. Он побледнел до синевы, не прекращая стучать в бубен с сумасшедшей скоростью.

Мы замерли в тягостном ожидании. До меня дошло, что это очень опасно. Коля мог и не вернуться из этого измененного состояния.

Наконец Иванов дернулся и открыл глаза.

Бубен опять сменил ритм. Удары стали медленнее и, наконец, совсем затихли.

Мы с облегчением перевели дух – к Ваське вернулся румянец.

– Все! – Васька расслабился. – Нужно отнести его в дом, он проспит несколько часов.

Мы дружно отволокли Колю в дом и уложили в кровать.

Он проспал почти до вечера, ни разу не шелохнувшись.

Когда Иванов проснулся, то выяснилось, что дух посоветовал искать. Что искать? Кого искать? Все, естественно, расстроились, хотя ничего существенного от этого обряда и не ожидали.

Андрей с Эльвирой, посовещавшись, решили попытаться отправить ребят домой, их присутствие в Зоне стало необязательным, учитывая возникшую опасность.

Шаманы долго протестовали, затем упрашивали, но все было напрасно. Зона стала опасной и непредсказуемой. Эльвира с Андреем не захотели рисковать!

Телепортировались вчетвером. Меня Андрей взял на всякий случай, если Зона, вдруг, преподнесет неожиданный «сюрприз» и понадобиться дополнительная сила ведьмы.

Когда головокружение прошло, я огляделась. Мы были в лесу.

Жуков и Сандуленко мирно спали под густой чинарой, несмотря на то, что солнце едва спустилось к горизонту. Сандуленко, крепко обняв Вовку Жукова, смешно шлепал во сне губами.

– Смотри-ка, даже защитный круг не забыли поставить, счастливчики! – с завистью проговорил Коля, заметив рассыпанную соль.

– Андрей Павлович! – вновь заканючил Цой, – может мы останемся? Практика еще не закончилась! Мы еще пригодимся! Почему именно мы? Сейчас самое интересное начинается, а мы пропустим!

– По-моему, мы уже все решили, – Андрей к чему-то прислушался и с облегчением вздохнул. – Вход на месте!

У шаманов разочарованно вытянулись лица. Они до последнего момента надеялись, что вход исчезнет и они останутся в Зоне.

– Вам повезло, – Андрей несколько раз обошел предполагаемый вход в Зону, он же – выход, который на этот раз располагался между двумя кустами бузины.

– Ага, повезло, как утопленникам! – «обрадовано» отозвался Коля. – Кому повезло, так это Сандуленко с Жуковым! Спят, как младенцы и не о чем не думают!

Володьку и Серегу Аникин будить не стал, чтобы они не задавали лишних вопросов.

– Ребята, – напутствовал он шаманов, – пробовать вход нельзя, боюсь, что он сдвигается при его активации, поэтому вы рискуете. Я очень боюсь за вас, но другого выхода нет. Как только перейдете, сразу – в институт. Расскажете все Грофту. Если он сможет что-либо предпринять, будем только рады, если нет – постараемся справиться собственными силами. Ну, все! Надеюсь, до встречи! Ни пуха, ни пера!

– К черту! – дружно ответили шаманы и шагнули между кустами. Пространство вокруг задрожало, воздух слегка помутнел, затем опять стал прозрачным.

– Как я и предполагал, вход сдвинулся. Где теперь его искать? – вздохнул Андрей и принялся будить незадачливых охранников.

На обратном пути случилось то, чего мы опасались – портал стало глючить. Мы почувствовали это одновременно и, усилиями четырех магов, попытались его скорректировать. Попытка удалась, но не совсем. Нас зашвырнуло прямо в середину пруда позади дома.

Водоплавающих в воде, к счастью, не было – солнце уже зашло, поэтому мы избежали довольно болезненных щипков братьев наших меньших.

Прудик оказался мелким, но илистым. Пока мы барахтались в воде, скользя ногами по дну – весь ил поднялся на поверхность. Прудик превратился в грязную лужу, что, естественно, не прибавило приятного вкуса воде, которой мы невольно наглотались. Наконец, общими усилиями, помогая друг другу, мы выбрались на берег.

Компания выглядела очень живописно. Андрей Павлович заимел на шее чудненькое ожерелье из грязно-бурых водорослей и кособокий шиньон из зеленой тины на голове.

Володька, обвешанный водорослями с ног до головы, вытащил из-за шиворота симпатичного лягушонка, Сергей был просто грязным, как поросенок, а про меня даже говорить не стоит (мальчишки долго хохотали).

Когда мы, мокрые и грязные, ввалились в дом – смеяться стали все, включая домового и кикимору.

– Ну вы, прямо как водяные! – добродушно похрюкивал Доброжил.

– Ой, злыдни болотные! – повизгивая, вторила ему кикимора, пока Лариска не прикрикнула на них.

Приведя себя в порядок и, наскоро поужинав, все отправились спать, оставив для охраны дома Жукова и Сандуленко, которые, на свою беду, уже выспались под чинарой. Они получили строгие инструкции: не спать, из дома не выходит, в случае опасности – будить Андрея.

Ночь прошла на удивление спокойно, хотя наши горе сторожа, все-таки, уснули под утро, в чем и были уличены бдительным Доброжилом.

Упыри не появились, быть может, их больше привлекла деревня, так неожиданно возникшая в Заречье.

Утром мы узнали, что банник Афанасий доложил домовому о том, что в Пожарах изловили ведьму и двух колдунов и собираются их сжечь на ярмарочной площади, дабы навести порядок и избавить деревню от упырей, которых своим колдовством вернули к жизни упомянутые чародеи.

Информация была передана вездесущими листичами, которые случайно гоняли ветер у деревни. Им можно было верить, поскольку эти невидимые духи природы могли заглянуть в любой уголок, управляя своими тихими ветерками.

Нам стало по-настоящему страшно. Было решено срочно отправляться на выручку.

Василиса где-то достала старую лошадь и телегу, на которой нам предстояло отправиться в Пожары.

Лошадь, как объяснила она, нужна для маскировки, чтобы не отличаться от приезжих из других деревень. Василиса полагала, что Пожары не единственная деревня в Зоне, возникшая на пустом месте. Как выяснилось позже, она оказалась абсолютно права!

Василиса нарядила нас с Лариской и Эльвирой Петровной в праздничные сарафаны из своего гардероба, заплела наши волосы в косы и украсила их яркими лентами.

В телегу она погрузила несколько корзин с ягодами для продажи на ярмарке, которую объявили в честь казни колдунов. Видимо, жители новоиспеченной деревни предпочитали получать все удовольствия сразу! Интересно, в чью дурную голову могла прийти идея, совместить казнь с веселой ярмаркой?!

Андрею досталась рубаха с вышитым воротом и широкие шаровары. Я заподозрила, что это его собственная одежда, которую он носил в Зоне, когда отсутствовали студенты-практиканты.

Жуков и Сандуленко получили приказ – хорошенько выспаться, все-таки большую часть своего дежурства они не спали. Ребята попробовали было протестовать, но с Андреем и Эльвирой такие номера не проходят, характеры у них, точно, родственные.

Санька и Ванька, как всегда, остались на связи, обиженно надувшись на такую вопиющую несправедливость. Пока все исследовали территорию Зоны, они торчали на базе, обеспечивая связь.

Ванька попробовал напомнить Эльвире, что связь пропала, но это не помогло.

– В любой момент все может измениться! – отрезала Черепанова. Разговор был закончен.

Почти всю дорогу мы уныло плелись за телегой, жалея бедную клячу, которая и так еле передвигала ноги. Она останавливалась у каждого дорожного столба и возобновляла движение лишь после того, как ей в морду тыкали пучок травы, маня за собой.

Через пару часов, мы плюнули на жалость, поскольку жаркое солнышко сделало свое дело – головы разболелись, дорожная пыль осела на наших разгоряченных телах, а собственные колени стали подгибаться при каждом шаге. Все, кроме альвинки, взгромоздились на скрипучую телегу.

Почувствовав вес наших четырех упитанных тел, поскольку Василиса не захотела напрягать бедное животное, кобылка обиженно заржала и остановилась совсем. На все наши увещевания и крики «но!» она не реагировала, а только упрямо мотала головой. Пришлось, как миленьким, глотая пыль, идти пешком по проселочной дороге до самой речки.

У реки, в ожидании переправы, прямо на траве сидели люди.

Две бабы необъятных размеров прижимали к себе огромные корзины – из одной доносился поросячий визг, из другой – квохтанье кур.

При виде нас бабы еще крепче вцепились в свои корзины, с опаской поглядывая в нашу сторону, видимо воровство в Зоне расцвело махровым цветом.

Из корзины с курами высунул свою голову пестрый петух и звонко заголосил. На самой высокой ноте он, вдруг, поперхнулся и конфузливо спрятал голову обратно. Куры осуждающе закудахтали.

Три мужика, в таких же нарядных рубахах, как у Андрея, покуривали, засунув руки в карманы.

Прежде чем вернуться на базу, Василиса дождалась переправы.

Огромное бревенчатое сооружение, именуемое паромом, тянули четыре гмура. Было видно, что это работа дается им с трудом – они то и дело вытирали со лбов выступающий пот.

Как только паром причалил к берегу, крестьяне наперегонки ринулись занимать места, словно боясь не успеть.

Попав, наконец, на долгожданный паром, они в растерянности заметались, не зная, где лучше устроиться – места было многовато для пяти, даже очень крупных, крестьян.

Мы, не спеша, без излишней суеты, загнали на паром упрямую кобылу вместе с телегой и удобно устроились на сене, посреди корзин с ягодой.

Василиса подошла к гмурам, чем очень их обрадовала. Было видно, что они знакомы не первый день.

Гмуры окружили альвинку плотным кольцом и о чем-то возбужденно заговорили на своем гортанном языке, размахивая руками.

Картина напомнила сказку о Белоснежке и гномах. Маленькие гмуры едва доставали до колен Василисы. Телосложение у них было довольно плотным, а мускулистые руки казались чересчур длинными. Видимо, гмуры обладали недюжинной силой, если вчетвером могли тянуть тяжелый паром.

Их одежда выглядела вполне скромно – кожаные куртки без рукавов, скорее жилетки, и штаны, сплошь покрытые металлическими заклепками. На головах красовались широкополые, остроконечные шляпы, надежно прикрывающие их лица от солнца.

Все четверо были до неприличия мохнаты – волосы густыми пучками торчали из ноздрей и ушей, не говоря уже о бородах и общей волосатости тел.

Василиса заговорила и гмуры тут же умолкли, внимательно слушая.

Она махнула рукой в нашу сторону и, наклонившись, что-то зашептала. Гмуры согласно закивали головами.

– Ну что? – подошла к нам Василиса, окончив разговор. – До встречи?!

Андрей соскочил с телеги и, обняв ее за плечи, отвел в сторонку.

Они недолго поговорили, затем Аникин крепко обнял альвинку и, осуждающе взглянул на наши любопытные лица. Мы дружно сделали вид, что заняты серьезным разговором и никого в упор не видим!

Он с нежностью поцеловал Василису, что-то ей прошептав. Она украдкой смахнула слезу, а у меня противно заныло под ложечкой в предчувствии неприятных событий.

Когда Василиса ушла, помахав рукой на прощанье, Аникин сообщил:

– Гмуры сегодня не возьмут с нас денег за переправу, а на обратном пути придется платить. Какие деньги появились в Зоне – мы не знаем, но нужно их заработать.

– Проще наколдовать! – фыркнула Лариска.

– Князева, ну чему я вас учила? – покачала головой Эльвира. – Иллюзия держится не больше часа, кроме того, это обман. Кого ты хочешь обмануть? Гмуров, которые из сил выбиваются, чтобы заработать эти гроши?! Или, может, в корчме расплатимся иллюзорными деньгами, чтобы нас тут же отправили на костер, как ведьм?

– Я об этом не подумала, – покраснела Лариска.

Эльвира тактично не стала развивать эту тему дальше.

На ярмарочной площади было многолюдно, хотя самой торговли не было. Прилавки только готовили к предстоящей ярмарке, ремонтируя крыши и столы.

Толпа собралась в центре площади, рядом с приготовленным столбом, помостом и костром. Похоже, что все ждали казни, как циркового представления.

Мы привязали лошадь рядом с такими же клячами, в специально отведенном месте, и отправились обозревать окрестности.

Площадь была достаточно большой. С одного края строгими шеренгами стояли торговые ряды, сегодня пустовавшие. С другого – возвышалась церквушка с позолоченными куполами, скорее всего крашеными, и небольшой звонницей.

Деревенские домишки вплотную окружали площадь – их было около сотни. В основном дома были маленькими, с покосившимися частоколами и латаными крышами, хотя встречались и настоящие терема с высокими крылечками и флюгерами на крышах.

Недалеко от церквушки стояла корчма, с шикарной вывеской и зазывной картиной у входа – толстая тетка в праздничном деревенском наряде держит в руках расписной поднос с пирогами и бутылью мутного цвета.

При виде вывески мой желудок недвусмысленно дал понять, что не возражает против плотного обеда, тем более что запахи, доносившиеся сквозь неплотно прикрытые двери, содействовали выделению желудочного сока.

Внезапно толпа заволновалась. Люди стали перешептываться, толкая друг друга локтями и показывая пальцами на церковь.

Из церкви вышел священник в длинном черном одеянии, напоминавшем сутану. Одежда имела такой вид, словно была в стирке лет двадцать назад и ее забыли выгладить.

Голову священник прикрывал объемным капюшоном так, чтобы не было видно лица. Его сопровождали несколько служек, несшие в руках длинные витые свечи белого цвета.

Священник величаво взошел на помост и поднял руку.

Я мысленно пожелала ему совершить публичный акт самосожжения.

Толпа притихла.

– Братья и сестры! – воззвал он заунывным, блеющим голосом. – Завтра, на этой площади свершится правосудие! Мы очистим наши жилища от скверны! Одержимые Диаволом будут сожжены в очищающем пламени господнем! Простим их, братья и сестры, ибо не ведают они, что творят! Помолимся за них, грешных! – Толпа упала на колени.

Я стояла, раскрыв рот, пока Лариска не дернула меня за подол. Я поспешно бухнулась рядом, больно ударившись коленом.

– Диавол среди нас! – вдруг истошно завопил священник, усиленно размахивая кадилом. – Диавол! – истерично подхватила толпа, исступленно забившись головами о пыльную площадь.

– Прости, нас, Господи! – не унимался он, тряся жидкой бороденкой. Толпа в экстазе вторила: – Спаси и помилуй!

– Они все здесь чокнутые? – вслух поинтересовалась я.

Люди рядом с нами стали оглядываться. Эльвира так на меня зыркнула, что дальнейшие слова застряли в горле.

Когда священник, закончив службу, с достоинством облезлого козла, покинул помост, толпа облегченно перекрестилась и стала рассасываться.

– Не мешало бы сходить в корчму, – Андрей вопросительно посмотрел на сестру. – Там многое можно узнать.

– Не мешало бы, – согласилась Эльвира. – Василиса дала мне пару безделушек, возможно корчмарь польстится. – Она достала из узелочка украшения.