Зов памяти

Глава 2

Прошло около двух часов. Никому не хотелось разговаривать, каждый размышлял о чем-то своем. Лишь Тоша беззаботно носился по лужайке и иногда лаял на четырехглазое подобие бабочек. Дмитрий уснул под деревом, отдаленно напоминающим березу. Москворецкий сначала пытался разговорить Марию, но, поскольку та отвечала односложно и неохотно, в конце концов умолк и он. Трухин читал книгу, иногда отрываясь и с опаской поглядывая по сторонам. Матвейка сооружал приспособление для рыбной ловли. Яр и Кирилл Андреевич все это время провели в пещере. Выйдя из нее, профессор спросил:

– Ну что, коллега, есть какие-то соображения?

– Да, есть, – ответил Яр, присаживаясь на траву. – Судя по содержимому грота, здесь кто-то организовал хранилище.

– Кто это мог сделать? – спросил профессор, устраиваясь рядом.

– Точно сказать не могу, но абсолютно убежден, что представители внеземного сверхразума, – ответил Яр. – Если бы здесь находились капсулы только из тридцать первого века, можно было бы подумать на кого-то из землян. Но, согласитесь, как земляне могли заархивировать человека из девятнадцатого или двадцатого веков…

– Погодите, – перебил Кирилл Андреевич, – что значит «заархивировать человека»?

– Заархивированный человек находится в капсуле. Теперь это очевидно, он может храниться в таком состоянии очень длительный период. Вы и ваши современники – тому наглядный пример. У нас такие эксперименты приостановлены Высшим советом, поскольку нам не удается восстановить память человека после его разархивации. Мы архивируем животных, насекомых – да что угодно. В такую капсулу можно «загнать» даже дом приличных размеров. Но человека архивировать запрещено. Я просто поражаюсь, как они смогли заархивировать девушку вместе с собакой? Даже мы в четвертом тысячелетии не смогли этого сделать.

– Выходит, кто-то много-много лет хозяйничал на нашей планете, – сказал Кирилл Андреевич.

– Да, – согласился Яр. – Вы видели темные коридоры, ведущие от центральной аллеи в пещере?

– Видел, – ответил профессор.

– Я думаю, что здесь хранятся несколько тысяч капсул, – сказал Ярослав.

– Но почему здесь все из России?

– Пока точно неизвестно, все ли из России… – ответил Яр.

– Интересно, кому это нужно? – спросил профессор.

– Узнав ответ на этот вопрос, мы решим полпроблемы, если не больше, – ответил Яр и добавил: – То, что мы проснулись, – это случайность.

– Да, кстати, меня это очень сильно удивило, – ухмыльнулся профессор. – Открытая пещера, а мы тут спим тысячу лет.

– Обратите внимание вон на ту глыбу, – перебил Яр и пальцем показал на камень рядом с входом в пещеру. А теперь смотрите на левую сторону входа. Что вы видите?

– Точно! – воскликнул Кирилл Андреевич. – Это же отколотый кусок скалы!

– Да, – подтвердил Яр. – Видимо, здесь произошло землетрясение. Внутри пещеры посыпались камни, некоторые упали на ваши капсулы, и вы проснулись…

– Так нам еще повезло, что образовался выход, – покачал головой профессор.

– Повезло, и очень сильно, – подтвердил Яр, – поскольку грот был законсервирован. Если бы кусок скалы не отвалился, вы бы погибли внутри пещеры без света и воды.

– Я думаю, капсулы расположили в хранилище по какой-то системе, поскольку мы оказались почти из одной эпохи, – предположил профессор. – Матвей чуть подальше, а остальные все рядом.

– Да, я тоже так думаю, – согласился Яр. – Моя капсула находилась в самом конце нашей аллеи. Нужно будет заняться расшифровкой надписей на пластинах из-под капсул. Кирилл, я хотел попросить вас поговорить с вашими людьми, чтобы они ничего не трогали в гроте и ничего не передвигали. Иначе потом мы запутаемся, а тут еще я отключен от глобальной сети.

– Хорошо, я поговорю. Кстати, пойдемте, пройдемся к воде, – предложил Кирилл Андреевич.

– Пошли, – согласился Яр.

Они поднялись с земли и направились к водоему, решив заодно обследовать близлежащую территорию.

– Кирилл Андреевич! Кирилл Андреевич! – окликнул его Дмитрий. – Вы к реке? Можно я с вами?

– Идем, – махнул рукой профессор, и они отправились втроем.

Подойдя к реке, они набрали воды в ладони и выпили.

– Никогда бы не подумал, что мне в тридцать первом веке придется вот так утолять жажду, – улыбнулся Яр.

– Да мы с Дмитрием и в двадцать первом уже так не пили, верно?

– Верно! – подтвердил Котуков.

Все трое расположились на берегу. По воде плавали птицы, иногда взлетая и садясь на противоположном берегу.

– Насколько мне известно, – продолжил разговор Яр, – в двадцать первом веке люди уже понимали, что главное – это сохранить здоровье, увеличить продолжительность жизни?

– Понимать-то понимали, но… в нашем веке еще слишком много несуразностей.

– Было много несуразностей, – поправил Яр.

– Ну да, – усмехнулся профессор, – конечно, было. Я все еще не могу привыкнуть к тому, что наша жизнь осталась в прошлом. Какая-то невероятная история. Пока она не умещается в моей голове. Да, кстати, Яр, позвольте узнать, а какова сейчас, в смысле в тридцать первом веке, средняя продолжительность жизни на земле?

– В тридцатом веке нам удалось поставить рекорд – двести лет. Но ученые говорят, что это не предел. В ближайшие два–три века люди, вероятно, смогут жить и триста лет.

– Ну вы даете, ребята! – улыбнулся Кирилл Андреевич.

– А мне можно вопрос, Яр? – вмешался Дмитрий.

– Конечно можно, – кивнул Яр.

– А вам сколько лет? – спросил Дима.

– Девяносто, – ответил Яр. – Конечно, без учета сна в гроте.

– Ничего себе! – удивился Дмитрий. – У нас таких называют… называли долгожителями.

– Раньше экология была ужасной, – пояснил Яр.

– Да и до ужасной экологии люди столько не жили, – возразил Дима.

– Согласен, но в глубокой древности не была развита медицина, – пояснил Яр. – Сейчас, то есть в то время, когда жил я, и с экологией разобрались, и медицину подняли до небывалых высот.

– Я правильно понимаю, что в тридцать первом веке земляне в атмосферу не выбрасывают миллионы тонн вредных веществ? – спросил Кирилл Андреевич.

– Нет, что вы! – замотал головой Яр. – Это большое, очень тяжкое преступление.

– А как же энергия? Чем вы…

– Все оттуда. – Яр показал на небо. – Человечество научилось использовать солнечную энергию по максимуму. Да и глупо не использовать то, что лежит на поверхности.

– Нефть, газ и прочее уже не в ходу? – спросил Кирилл Андреевич.

– Лет семьсот точно, – кивнул Яр. – Последний автомобиль на нефти…

– На бензине, наверное, – поправил Дмитрий.

– Да, точно, – улыбнулся Яр. – Так вот, последний автомобиль на бензине, вернее, двигатель к нему, был уничтожен в 2370 году. Это были уже музейные экспонаты, их запретили запускать.

– А на чем же вы передвигаетесь? – удивился Дима.

– Все через паснет. В любую точку земли вас доставят в течение часа. Есть, правда, и индивидуальные эфиролеты. Они работают от солнечной энергии, а передвигаются над землей с помощью радиоволн.

– А аварии бывают? Они сталкиваются? – поинтересовался Дима.

– Нет, что вы! – рассмеялся Яр. – Они не могут столкнуться. Даже пролетая на расстоянии нескольких миллиметров, они не прикоснутся друг к другу. Ими управляет искусственный интеллект. В двадцать восьмом – двадцать девятом веке еще случались накладки, но теперь это в прошлом. В принципе, сейчас на земле индивидуальный транспорт не нужен. Смысла в нем нет. Ты вызываешь капсулу на такое количество человек, на какое тебе необходимо, она стыкуется прямо к твоему жилищу. Дальше ты выбираешь пункт назначения, и через несколько минут ты на орбите. А еще через несколько минут космолифт спускает тебя к тому месту, куда ты запланировал прибыть. Какие проблемы? Зачем индивидуальный транспорт? Им пользуются государственные деятели, курьеры, дипломаты, жители Марса, Луны и так далее.

– Жители Марса? – Дмитрий раскрыл рот. – Вот это да! На Марсе есть жизнь?

– Да уж давно, мы еще в двадцать четвертом веке построили там поселения, как на Луне.

– И на Луне? Вот это да! А вы были на Марсе? – спросил Дима.

– Я там работаю, – улыбнулся Яр. – Месяц тружусь на Марсе, потом улетаю и месяц отдыхаю на Земле.

– Здорово! А я могу туда попасть? – неожиданно спросил Дима.

– Конечно. Туда можно слетать по туристической карте, – сказал Яр и, вздохнув, добавил: – Только сначала нужно отсюда выбраться.

– Да выберемся, – рассмеялся Дмитрий. – Раз уж проснулись, теперь выберемся.

– А сколько времени вам нужно сейчас, чтобы добраться до Марса? – спросил Кирилл Андреевич.

– Есть два вида транспорта, – пояснил Яр, – коммерческий и рабочий…

– Ну коммерческий, конечно, намного быстрее, – язвительно произнес профессор.

– Нет, наоборот, – улыбнулся Яр. – Коммерческий – с туристами, летит неделю, а рабочий – трое земных суток. Я заметил ваш сарказм, коллега, но сейчас у нас на планете все подчинено в первую очередь целесообразности. Турист отдыхает, а марсиане (так мы называем тех, кто трудится на Марсе) работают на благо планеты, на благо нашего континента.

– А что значит «на благо континента»? – спросил профессор. – Континент – это…

– Это отдельное государство, их теперь на планете пять: наше, Северная Америка, Южная, Австралия и Африка.

– Но вы говорите по-русски, это значит…

– Это значит, что у нас теперь на континенте два государственных языка – русский и китайский.

– А как же остальные? – удивился профессор. – Английский, немецкий, итальянский, французский и другие?

– Все сохранены, но они являются региональными языками, – ответил Яр. – А бывший материк Евразия теперь называется Росазия.

– Удивительно, – покачал головой Кирилл Андреевич. – Просто удивительно. В наше время темные силы пытались расчленить Россию на мелкие государства, посеять рознь между народами. Значит, сделать это никому не удалось?

– Не удалось! Я не историк, конечно, но у меня здесь много информации… – сказал Яр и постучал себя по голове.

– Да, кстати, – показал профессор на лоб Ярослава, – а что это за анализатор памяти, можете пояснить? А то вы, ссылаясь на законы тридцать первого века, нас даже в преступники записали…

– Да, сейчас запрещено жить на планете без анализатора. Это не только дополнительный объем памяти, но и индивидуальный аналитический центр.

– Что-то вроде дополнительных мозгов? – спросил профессор.

– Можно и так сказать, – улыбнулся Яр и добавил: – Но самое главное – это еще и детектор узнаваемости.

– Неужели человек не может без этого обойтись? – задумчиво произнес Кирилл Андреевич.

– Да, – утвердительно ответил Яр. – Дело в том, что наш мозг не может претендовать на право истины, поскольку эволюция создала его несовершенным, то есть как бы в спешке, не учитывая реалий и интерпретаций космического бытия. Наш мозг не способен сразу понимать законы всего мироздания. Именно поэтому после войны с инопланетянами в двадцать пятом веке внедрение анализатора в мозг человека стало обязательным для всех землян. Это своего рода мощнейший компьютер, дополнительная память или, как вы выразились, дополнительные мозги, способность анализировать ситуацию, мгновенное распознавание чужепланетца. Почему я и удивился, встретив вас…

– Вы приняли нас за инопланетян? – рассмеялся Дима.

– Да, – подтвердил Яр, – поскольку сейчас на планете вы не встретите землянина без анализатора памяти. Его встраивают в мозг при рождении. Это еще и электронное удостоверение личности, вся родословная человека, его профессиональная принадлежность и так далее.

– То есть все под колпаком государства, – произнес профессор с сарказмом и тяжело вздохнул.

– Нет-нет, государство в личную жизнь человека без надобности не вмешивается…

– Без надобности… – усмехнулся Кирилл Андреевич. – В этом и подвох…

– Никакого подвоха, – возразил Яр. – У нас очень развита судебная система. Только суд может дать добро на проверку вашей памяти, но для этого нужны очень и очень веские основания. То есть если вас заподозрили в совершении тяжкого преступления.

– Что это за преступления? – спросил профессор.

– В основном убийство, государственная и планетарная измена.

– Значит, люди продолжают убивать и предавать? – покачал головой профессор.

– К сожалению, да, – сказал Яр. – Наверное, это искоренить невозможно. Люди передвигались на лошадях, затем – на автомобилях, теперь – на эфиролетах, но ничего не изменилось в их психологии: они все по-прежнему влюбляются, ревнуют, изменяют, ругаются, завидуют, предают, мстят и так далее. Здесь мы бессильны. Когда на нас напали инопланетяне, они хотели нас изменить, сделать из нас своего рода роботов, правильных и послушных…

– Не эти ли инопланетяне нас сюда забросили? – спросил Кирилл Андреевич.

– Я думаю, нет. Это какой-то другой сверх-разум. Еще в ваше время ученые начали изучать звезду Сириус. Вы наверняка знаете о ней. Однако в двадцать первом столетии не хватало технических возможностей для ее подробного изучения. В наше же время космобеспилотники стали совершать экспедиции далеко за пределы Солнечной системы.

– Даже так? – удивился Кирилл Андреевич. – В двадцать первом веке это казалось неосуществимым.

– Благодаря этому, – продолжил Яр, – на орбите Сириуса были обнаружены разные планеты. Наши беспилотники стали получать различные сигналы, но даже в тридцать первом веке мы не смогли их расшифровать и изучить. А в последнее время стали догадываться, что за нами кто-то следит из космоса. Мы применили все наши способы обнаружения объектов, но ничего не нашли. А шпионы все же оставляли следы, например, космический мусор непонятного происхождения на орбите Земли. Более того, во все века бесследно и при странных обстоятельствах исчезали люди. Теперь вот становится ясно, где они все… и мы в том числе, оказались.

– Вы думаете, здесь хранятся те, кто пропал без вести?

– Подозреваю, что так, – кивнул Яр. – Не все, конечно, но есть и такие.

– Но у вас же этот, как его… микрокомп в голове, – сказал Дмитрий. – Вас должны были засечь какие-то приборы. Как же вас похитили?

– В заархивированном виде анализатор не действует.

– У меня в голове не укладывается, – сказал профессор, – как можно сжать живое существо до таких размеров, а потом его оживить? Уму непостижимо!

– А вы попробуйте Матвею объяснить, что такое аэродинамика и почему многотонный металлический самолет в двадцать первом веке летал по небу и не падал на землю, – рассмеялся Ярослав.

– И то верно! – согласился Кирилл Андреевич.

Неподалеку раздался смех: к собеседникам приближались Мария и Алексей. Он что-то ей рассказывал, та звонко смеялась. Увидев Профессора и Дмитрия с Яром, парень с девушкой пояснили, что их сюда привела жажда.

– Вы пили воду прямо из реки? – удивилась Маша.

– А что делать? – пожал плечами Кирилл Андреевич. – Самоваров нам в пещеру никто не завозил.

– Не представляю, как же ее пить? – скрестила Маша руки на груди и, вдруг заметив, что ее пудель набросился на воду, закричала: – Тоша, фу! Фу, собака! Что ты делаешь? А вдруг заболеешь?

– Ну что ты ему фукаешь, – махнул рукой Леха. – Пусть попьет.

– Не представляю, чем мне его кормить, – закатила глаза Мария.

– Ты подумай сначала, что ты сама будешь есть, а она о пуделе беспокоится, – съязвил Леха.

– Мне не привыкать, – хихикнула Маша, – я могу три дня ничего не есть, жить на одной воде. А вот как быть с Тошей, даже не знаю.

– То есть ты думаешь, что мы провалялись здесь тысячу лет, а теперь за три дня решим вопрос и разъедемся по домам? – съязвил Алексей.

– Ну так мы же проснулись? – резонно заметила Маша. – Что нам тут теперь делать?

– И твои предложения? – Москворецкий в упор уставился на девушку.

– Найти людей и… ехать домой, – сказала Мария.

– А где наши дома? Кто нас ждет? – нахмурился Леха. – И еще вопрос: ехать, извини, на чем? На разноцветных оленях?

– Обратимся в полицию, объясним, так, мол, и так, нас похитили, а теперь вот мы нашлись. У меня, кстати, и паспорт с собой. Даже два – еще и заграничный, мне недавно выдали на десять лет.

– Ага, как найдемся, смотаемся на Гоа, – съехидничал Леха. – Не против?

– Почему на Гоа? – насупилась Мария. – Может, у них другие курорты есть? И вообще, если честно, я не верю во все эти тридцать первые века и так далее. Мне кажется, я этого Яри-ка видела в турфирме. Уверена, это просто мой «Экстрим-Тур». Не зря же я пять тысяч долларов заплатила.

– А что это у тебя за телефон? – спросил Алексей, заметив в руке Марии трубку, и протянул руку. – Дай взгляну.

– Это смартфон, – сказала Мария.

Алексей покрутил его в руке и с удивлением спросил:

– А почему он без кнопок? Как же с него звонить?

– Ха! – ехидно произнесла Мария. – Леша, какой ты дикий! Тут же сенсорный экран.

– Сама ты дикая, – возмутился Леха, – сказано же: я сплю с 1997 года. Чего ты выпендриваешься?

– Да шучу я, Лешенька, – рассмеялась Маша. – Ну тут прямо на монитор нужно давить, кнопки виртуальные. Понимаешь?

– Понимаю. Так сразу и объяснила бы…

Леха задумался, затем отошел к дереву, сел под него и закрыл глаза. Мария долго ходила по берегу, в конце концов тоже напилась воды из реки. Через некоторое время сюда подтянулись и Трухин с Матвеем. Все хотели есть. Матвей приступил к рыбной ловле, остальные стали за ним наблюдать, и вдруг профессор громко рассмеялся:

– Вот уж воистину говорят: один с сошкой, семеро с ложкой.

– У нас чуть по-другому, – поправил Леха, – один с удочкой, шестеро с ложкой.

– Ничего не по-другому, – возразила Мария, – нас как раз семеро!

– Семеро, но Матвей-то с сошкой! – сказал Леха.

– Да, Матвей с сошкой, но нас-то семеро – с Тошкой.

Услышав рифму, все дружно рассмеялись, а Дмитрий повторил только что родившуюся новую пословицу:

– Матвей с сошкой, а нас семеро с Тошкой.

– Смех смехом, – сказал профессор, – а нам нужно подумать и о ночлеге, и об ужине. Да и о завтраке не мешало бы. Во-первых, сегодня уже бессмысленно отправляться на поиски братьев по разуму, а во-вторых, посмотрите, как небо заволокло. По-моему, собирается дождь.

– Я не могу понять одного, – развел руками Ярослав, – почему у меня нет связи с космосом. Это настолько невероятно. Я даже не знаю, что и думать.

– Твой чип не работает? – поинтересовался Котуков.

– Работает, но в автономном режиме, то есть от энергии моего тела, но это не главное. Вы ведь тоже живете без этого устройства. Оно позволяет мне понимать и говорить на любом языке или адаптировать русскую речь к любому столетию. Я могу по памяти прочесть любое произведение – хоть древних авторов, хоть современных. Но без связи с паснетом я не могу ни с кем общаться. Даже не представляю, в каком месте мы сейчас находимся. Навигационная система отключена, связи с орбитой нет. Это все очень странно. Этого просто не может быть.

– Не может быть, но ведь есть, – уныло усмехнулся Дмитрий.

– Не понимаю, что происходит! – ответил Яр. – Я живу в тридцать первом веке, и такое…

– Теперь не имеет значения, кто в каком жил веке, друзья. – Кирилл Андреевич встал и начал прохаживаться. – Мы все оказались в равных условиях. Связи с внешним миром нет, людей рядом с нами не наблюдается, нас семеро человек плюс собака, мы должны позаботиться о том, как нам здесь выжить. И начинать мы должны прямо сейчас. Первое: нужно заготовить дрова. Ночью в пещере может быть прохладно, а пледов, одеял и матрасов нам тут никто не оставил. Выход один: развести костер и поддерживать огонь до утра. Второе: нужно собрать камней и на ночь загородить вход, чтобы не повстречаться с местными любителями полакомиться человечинкой.

– Господи боже мой! – вздрогнула Мария. – Какие ужасы вы говорите, Кирилл Андреевич, у меня аж мороз по коже.

– Простите, Мария, но сейчас нам не до сантиментов. Мы сегодня видели непонятного оленя, а кто нам даст гарантию, что к нам ночью не пожалует какой-нибудь медведь или лев? Все может быть! Не молчите, предлагайте свои варианты. Я не преувеличиваю, ситуация более чем серьезная. Проблема в том, что о нас никто не знает. Мы пролежали здесь как минимум тысячу лет, никто не пришел, не поинтересовался, что это за колбочки такие тут стоят. Если бы о нас знали, мы бы все уже давно проснулись и прожили бы свои жизни. Но так вот получилось, что нам предстоит жить всем вместе здесь и сейчас. Думайте, друзья. Усиленно думайте!

Подошел Леха и, показывай рукой на пещеру, сказал:

– Взгляните туда! Ничего не напоминает? Только внимательно! Когда я служил в армии, у нас так выглядело овощехранилище.

– Очень меткое сравнение, – согласился Кирилл Андреевич, кивая головой. – Впрочем, нас здесь и хранили, словно овощи. Только в капсулах.

– Вот-вот! Мне эта мысль не дает покоя, – сказал Алексей. – Кто и для чего нас тут столько лет мурыжил? Кому мы понадобились, да еще в законсервированном виде? Вроде огурчиков-помидорчиков в банках.

– Зато прожил тысячу лет! – усмехнулся и произнес с сарказмом в голосе Кирилл Андреевич.

– Если честно, меня это как-то не радует, – вздохнул Леха. – Во-первых, не прожил, а проспал. Ну как это так: проспать всю жизнь в какой-то яме! А во-вторых, что это такое? – Он раскинул руки и сделал оборот на триста шестьдесят градусов. – Где наша жизнь? Здесь? С этими, – кивнул он в сторону кустов, – четырехглазыми кракозябрами? Эх, – тяжело вздохнул Леха и, махнув рукой, добавил: – Да ладно, переживем. Что теперь хныкать?

В небе раздался гром, сверкнула молния. Все, кроме Матвея, поторопились в укрытие. Матвей, не обращая внимания на небесные проделки, продолжил рыбачить.