Зовите меня форс-мажор

Глава 2

По приблизительным прикидкам Трэша, он преодолел около ста километров за вчерашние ночь и часть дня. Правда, это не по прямой, ведь приходилось выбирать самый безопасный маршрут. Старался не выдать себя: не показывался на глаза вероятным наблюдателям, не оставлял заметного следа. Враги скорее всего радиус взяли больше, с запасом, предполагая, что он мог мчаться напролом с максимально возможной скоростью.

Где проходит кольцо оцепления? Сто пятьдесят километров? Двести? Нет, вряд ли двести, ведь, насколько он помнит карту, в этом случае значительная часть площади круга поисков выберется далеко за границы зоны ответственности. А там уже не только преследователи Трэша охотиться будут, там и на них охотники могут отыскаться.

Но даже если они ограничились ста двадцатью километрами, это чертовски много. Длина такой окружности – семьсот пятьдесят километров. Даже если все «Хантеры» поднять, получится по одной машине на два с половиной десятка километров. А ведь прочесать надо не только крайнюю линию, а и всю площадь, не оставляя при этом лазеек и укрытий для «дичи».

Нет, не сходится. Даже если каждого под ружье поставить и выгнать из стабильных кластеров всех местных союзников, возможностей вырваться из капкана останется предостаточно.

Слишком велики масштабы операции, слишком сложная добыча и слишком мало бойцов и техники. Экспедиционные силы контролируют эту территорию точечно, неплотно. Главная задача – держать под контролем дальние подступы к базам, не позволяя агрессивно настроенным аборигенам транспортировать и использовать тяжелые виды вооружения.

Включая ядерное.

Ситуация для экспедиционного корпуса новая. Никто к ней не готов. Обкладывать придется не группу туземцев, а одиночное существо, способное пройти где угодно.

И это существо обладает человеческим разумом, что вообще в голове не укладывается.

Но Трэш, все это просчитав, не стал наглеть. Утро он потратил, чтобы перебежками от укрытия к укрытию добраться до реки, петлявшей между изрядно заболоченных берегов. Зараженные воду традиционно не любили, на этом и строился его расчет. Да, противник понимает, что на этот раз вариант нестандартен, но шаблонное мышление не так просто в себе побороть. Враг должен уделять таким местам меньше внимания.

Да и укрываться от дронов здесь проще. Это однажды сработало. Заслышав шум двигателя, Трэш бесцеремонно затащил Второго на глубину, где нырнул вместе с ним в омут и отсиживался там, пока не досчитал до шестидесяти. Спутник и без того не очень-то восторгался водными процедурами, а после случившегося и вовсе пригорюнился.

Наверное, в глубине души сильно жалеет, что связался с таким вожаком.

А есть ли у него душа? Интересный вопрос…

По реке прошагали около пятнадцати километров. Дальше берега изменялись, вместо болот и пойменных озер потянулись луга и леса. Слишком много открытых мест. Здесь и заметить могут издали, и велик шанс нарваться на засаду, потому что хватает грунтовых дорог.

Ни экспедиционные силы, ни союзные им аборигены не любят передвигаться пешком. Это Трэш помнил прекрасно. Чем непроходимее местность, тем меньше риск на них нарваться.

Пришлось, к радости Второго, отказаться от передвижения по воде. Сначала шли по густому пойменному лесу, где то и дело приходилось с шумом прокладывать себе путь через непролазные заросли. Потом вдоль опушки обогнули поле с пристроившейся за ним деревней.

Населенные пункты – это опасно. Преследователи прекрасно знают, что беглец нуждается в большом количестве пищи. Именно у жилья найти ее проще всего, так что запросто могли оставить наблюдателей или подвесить малозаметный зонд со следящей аппаратурой. Такой не выдает себя шумом, и разглядеть его выкрашенную под цвет небес оболочку можно только на фоне густой облачности.

А таковой сегодня не наблюдается.

Дальше выдался рисковый момент, когда пришлось бегом пересечь почти километр открытого пространства. Зато потом двигались по лесополосе, как по путеводной нити. Она вела именно туда, куда Трэш стремился. Он помнил эти места и уже почти не сомневался, что замысел удался.

Второго перестала согревать радость расставания с рекой, и он переключился на любимую тему:

– Хочется есть.

– И мне хочется.

– Надо поискать еду. В этих кустах еды нет.

– Зато они нас хоть немного прикрывают.

– Я слышал звук вон в той стороне. Такой звук издает еда.

– Это теперь не еда для тебя. Запомни. Ты мой Второй, и ты будешь питаться самой лучшей едой, а не этой дрянью.

– Самой лучшей? И где же она? Я ее хочу.

– Вот же прорва ненасытная… Потерпи немного, и все у тебя будет.

Второй, резко остановившись, уверенно заявил:

– Туда не надо идти. Там не бывает вкусной еды. Там никакой еды не бывает. И там все чешется. Зачем идти туда, где все чешется и нет еды? Пойдем в другое место.

Трэш, грубо толкнув спутника в плечо, скомандовал:

– Шагай давай. Первый лучше тебя знает, где есть еда, а где – нет. Еда там есть. Самая вкусная еда в мире. Не сомневайся.

Зараженные в отличие от электроники могли подолгу находиться на территориях с деструктивной аномальностью. В обиходе такие места иногда называют чернотой. Второй полностью прав, едой там разжиться проблематично. Да и у Трэша есть опыт затяжного перехода по зоне, оккупированной безжизненными кластерами. Он тогда с голодухи едва ноги не протянул.

Но сейчас все иначе. Сейчас он знает, куда идет, а не наобум шарахается, ничего не соображая и сам себя не понимая.

Однако Второй мысли читать не умел и потому, давя кривоватыми ступнями черную траву, непрерывно жаловался на нехватку калорийного питания. Трэш периодически толкал его в спину, заставляя ускорять шаг. Хотелось побыстрее укрыться среди превратившихся в уголь стволов деревьев. Там беглецов уже не разглядят со стороны живых кластеров. Сейчас опасаться надо лишь наземных наблюдателей, авиация возле границ аномальных кластеров нормально работать не может.

Добравшись, наконец, до лесочка, Трэш присел на исполинский черный пень и великодушно разрешил:

– Можешь немного отдохнуть. Здесь можно, здесь уже безопасно.

Второй, оглядевшись, унылым тоном выдал привычное:

– Здесь еды нет, а есть очень хочется.

– Будет тебе еда, – в который раз пообещал Трэш. – Самая лучшая еда в этом дерьмовом мире.

– Первый обещал много раз. И ни разу не накормил.

Трэш, прекрасно понимая, что Второй ничего не поймет, скорее для себя, чем для собеседника, разразился затяжным монологом:

– Давно, в другой жизни, я здесь бывал. То есть не совсем здесь, а рядом. Мы тогда тестировали новый метеозонд. Мы такие подвешиваем, чтобы отслеживать изменение воздушных границ аномалий. Оболочка с гелием, простейший передатчик, солнечная батарея, подзаряжаемый аккумулятор и шнур, к которому крепят зонд. Нехорошие местные жители любят шнуры перерезать, но везде им не успеть. А мы получаем дешевое и относительно надежное средство мониторинга. Если заглох передатчик, это значит, что аномалия до него добралась. Отправляем группу, те зонд спускают, меняют блок и заново поднимают. Обычно аномалии быстро откатываются к прежним границам, так что зонд может работать и дальше. В тот день я повесил на зонд старую камеру от турели. Интересно стало. Хотел посмотреть, как выглядит чернота с высоты птичьего полета. Включил камеру в режим серийной съемки, чтобы каждые десять секунд по кадру делала и меняла зум. Камера хорошая, с высоким разрешением. Испытания длились почти час, и все это время она снимала. Потом я перекинул отснятые кадры с карты памяти. Знаешь, как это делается?

– Никогда не ел карту памяти. Она вкусная?

– Нет, Второй, она тебе не понравится. Хотел тебе рассказать, как мы перекидываем данные с устройств, побывавших в зараженной среде, но не стану. Ты не оценишь. В общем, некоторые фотографии получились удачными. В том числе сделанные при высоком увеличении. Чернота эта, оказывается, не сплошная. На стыках кластеров попадаются треугольные участки с живой растительностью. Ну да это обычное дело. Необычным оказалось то, что дальше посреди черноты есть нормальный кластер. В том смысле, что он большой, на несколько квадратных километров, а не треугольник в половину гектара. Обычные поля, лесок, озеро и несколько строений. На деревню не похоже, скорее всего это ремонтная база для сельской техники. Я там и комбайны рассмотрел, и трактора, и хлам непонятный. И еще я там рассмотрел коров. Много коров. Ты знаешь, что такое коровы?

– Это вкусная еда.

– Я слышал, что вам такая больше всего нравится. Она ведь очень вкусная, так?

– Да, очень вкусная, – оживился Второй.

– Там, на этом кластере, интересно получается. При каждом обновлении туда попадает стадо коров. Выбраться они не могут, потому что животные в черноту не полезут. Там на много километров вокруг одна чернота. Никто этих коров не увидит, только если, как я, с воздуха не подсмотрит. Твои коллеги там не бродят, им тоже чернота не нравится. Получается, этих коров там никто не сможет съесть. Ты меня понимаешь?

Второй, поднявшись, завертел головой и жадно заявил:

– Съесть их можно. Я знаю способ. Надо просто туда прийти. Почему мы не идем?

На последних метрах черноты Трэш поймал себя на мысли, что идея съесть корову целиком, со шкурой, внутренностями и костями, кажется ему привлекательной.

Да и варить ее вовсе не обязательно.

Все же проголодался он изрядно. Уже пару суток почти без еды обходится, растрачивая силы на длительные переходы. Так можно и до одобрения людоедства себя довести.

Гм… Нехорошие мысли. Может, оболочка чудовища давит на психику, стараясь и ее сделать нечеловеческой?

Брр. Что угодно, но только не это. Трэш в ужас впадает от мыслей, что может превратиться в хищное животное. И одновременно подумывает над прелестями суицида. Жить хочется, но не любой ценой. Такая вот парадоксальная личность.

– Коровами пахнет, – обрадовался Второй, прибавив шаг.

Ну да, запашок навоза ощущается отчетливо. А вот самих коров при этом не видать. Ну да кластер немаленький, стадо может находиться в любом из его уголков.

Стада на кластере не оказалось по той причине, что оно разбрелось. Коровы наблюдались по всей территории, пасущиеся одиночками и мелкими группами.

Выглядели они испуганными, что легко объяснялось внешним видом пожаловавших из черноты гостей. Подпускать таких образин к себе животинки не желали.

Ну да и ладно, такие гости в согласии не нуждаются.

Второй легко догнал молодого бычка, завалил на бок, порвал ему шею и тут же впился в брызгающее кровью мясо. Трэш, не представляя, как в таких условиях можно сварить продукты, был вынужден оторвать пару задних ног, грубо содрать шкуру и начать есть так, сырятину.

Еда сытная, но по вкусовым качествам до вареной ей далеко. Или это сказываются воспоминания цивилизованного человека? Непонятно.

Пережевывая сочное мясо, Трэш прикидывал дальнейшие расклады. В поле зрения по полям он насчитал под шесть десятков коров, телок и бычков. Это приблизительно двадцать тонн живого веса. Убрать кости, шкуры и малопривлекательные внутренности, все равно останется столько, что хватит на несколько месяцев скромного существования.

А ведь и четверти площади кластера не осмотрено. Кто знает, сколько еще домашнего скота пасется по его просторам.

Следовательно, вопрос с пищей можно считать решенным. Трэш может и на сыром мясе сколько угодно продержаться. А уж Второму оно в радость, он вареное никогда и не видел.

Но они сюда пришли не только мясом объедаться. У них есть куда более важная цель.

Точнее, цель есть у Трэша.

Если окончательно отбросить уже почти оставшиеся в прошлом мысли о суициде, в целом ему хочется жить. Вот просто хочется, и все. Даже загнанный в ужасающую оболочку умирать не желает.

Вот только желающих отправить его на тот свет в этом мире более чем достаточно. По сути, врагами приходится считать абсолютно всех. Бывшие сослуживцы и аборигены-союзники – в первую очередь. Он уже изрядно им насолить успел, да и само его существование для них неприемлемо, как себя ни веди.

Туземцы тоже вряд ли захотят дружить с тем, кого считают воплощением своего самого страшного кошмара. Даже те иммунные, которые только-только начнут делать первые шаги в этом мире, при виде Трэша свалятся с разрывом сердца.

Или врежут по нему из всех стволов.

Итак, чем заниматься дальше, кроме как поглощением сырого мяса?

Первое: надо разобраться в себе. В своих новых возможностях. Обстановка спокойная, можно покопаться в себе, не опасаясь налета авиации или танковой атаки. После предательства, оставившего Трэша в одиночестве, в нем много чего изменилось и продолжает меняться. Он это ощущает, но не понимает сути происходящего.

Надо понять.

Второе: пора начинать использовать все возможности, чтобы усилиться. Как это сделать? Сложный вопрос, ведь он пока не знает, какие ресурсы можно раздобыть на этом кластере.

Чудовища сражаются голыми конечностями, уповая на мощь своей брони. Но с Трэшем все не так, он монстр только внешне. Внутри заперт человек, неплохо разбирающийся в некоторых технологиях. И у него уже есть опыт, показывающий, что чем больше аргументов в твоих руках, тем победоноснее оказывается бой.

Насколько Трэш понимает, ему здесь нигде не рады. Вроде как, если забираться далеко на запад, вначале закончится территория зон контроля различных экспедиционных сил. Именно на ней поддерживается самая низкая плотность зараженных во всем мире. Дальше тянется полоса, где мертвяков побольше, но не сказать, что чересчур много. Это туземные районы.

Туземцев следует опасаться, ведь они люди непростые. Этот мир меняет их внутренне, из некоторых получаются такие колдуны, что связываться с ними опасно даже элите.

За территорией аборигенов начинаются места, сведений о которых немного. Но то, что Трэшу известно, напрягает. Да, там, может, и нет или почти нет людей, зато зараженных очень много и иногда они ведут себя необъяснимо. Сплачиваются в исполинские стаи и мчатся из тех краев, сметая все на своем пути.

Почему это происходит – неизвестно. Возможно, они чего-то боятся.

Вот и Трэшу страшно оказываться там, где что-то пугает целые полчища развитых зараженных.

Пока что оптимально – обосноваться на краю знакомых мест. Тут и знания выручать будут первое время, с ними меньше риск нарваться. Он не станет лезть в драку, будет тщательно просчитывать все шаги, скрывать расположение убежища. Или убежищ, ведь делать ставку на одно безопасное место рискованно.

И третье: надо подумать о нормальной команде. Одного Второго явно недостаточно, придется создать собственное войско.

И, кстати, о Втором.

Трэш напрягся, отстранился от окружающей реальности, погрузился в себя. Усилием воли вызвал невидимое и неосязаемое. Что-то вроде образа Второго, засевшего в голове. Звучит странно, но понятнее происходящее не объяснить.

Почуяв, что мысленно ухватился за образ, Трэш захотел увидеть то, что видит Второй.

И обнаружил перед глазами жестоко изгрызенную шею убитого бычка.

Получилось. Он, оказывается, способен видеть глазами членов стаи. До этого Трэш только подозревал о такой возможности, подсознание то и дело нашептывало: только пожелай, и это получится.

А как этим управлять?

Почувствовал сопротивление. Напрягся, заставляя Второго оторваться от кровавого пиршества. С явной неохотой, будто через вязкий кисель продираясь, спутник отстранился.

А теперь приказать подняться.

Есть! Получилось!

Отключившись от Второго, Трэш потряс головой, стряхивая неприятные ощущения, суть которых не объяснить тому, кто никогда не бывал в чужой шкуре.

Итак, он может использовать органы чувств членов стаи. И может управлять действиями «подчиненных зараженных».

Ценное открытие.

Только что ему с того? У нынешнего Второго вместо рук грубые грабли с огромными когтями. Выполнять с его помощью тонкую работу не получится. Даже тушу разделать, а потом сварить мясо не получится.

– Пошел отсюда! Иди туда, где тебя не будет видно! Не то съем тебя! – внезапно рявкнул Второй.

Трэш, прекратив витать в облаках, сосредоточился на происходящем. И понял, что, пока он копался в мозгах спутника, к пиршественному столу пожаловал неожиданный гость.

Мужчина выглядел скверно. Кожа землистого оттенка, морщинистая, местами свисающая складками. Одежда частично растеряна, а та, что сохранилась, сильно запачкалась, рваная и вонючая. Идти не может, неуклюже ползает, подволакивая ноги. В глазах жалкое выражение, будто бедолага умирает от голода.

Почерневшие губы дрогнули, уродливое создание издало едва слышимое урчание.

Это для человеческого уха урчание. Трэш должен слышать слова. Но не слышит.

Все с этим уродцем понятно. Застрял на низшей степени развития, оголодал до полной потери сил. Даже членораздельно высказаться не в состоянии. Не исключено, что это пастух, следивший за стадом. В отличие от буренок переродился, но найти себе еду не сумел. Возможно, причиной тому травма ноги: на изодранной штанине темнеют характерные пятна, да и чуткие ноздри элитника уловили запашок застарелой крови.

Если этот зараженный и дальше продолжит голодать, быстро растеряет остаток сил и умрет.

Трэш швырнул несчастному недогрызенную коровью ногу:

– На вот, порубай.

– Первый, зачем так?! – возмутился Второй. – Это наша еда. Еда нашей стаи. Она нам нужна. Давай я лучше его убью.

– Нет, ты его не тронешь, – приказал Трэш. – Теперь он в нашей стае.

– Ты взял его в стаю? – удивился Второй.

– Да. Третьим будет.

– Слаб он для Третьего. Надо его убить и найти Третьего получше. Зачем в стае нужен такой слабак? На этого хлюпика придется много мяса потратить. Чтобы сильным стал.

– Зато этого искать не надо, он уже здесь. И мяса у нас полно.

– Мясо вечным не бывает, – горестно заметил Второй.

Трэш мог бы ему возразить. Сколько времени живет этот кластер? Три месяца? Четыре? Пять? В любом случае проходит не слишком много времени до обновления, при котором здесь оказывается новое стадо.

Но возражать не стал. Второй не блещет интеллектом, не поймет такие расклады.

Думать за всю стаю приходится Трэшу.