Зубастая правда

Глава 6

Ноги сами несут меня обратно на работу. С другой стороны, податься мне все равно некуда. Дома Змей Горыныч в виде любимых родственников. Они ж так просто не отстанут, если увидят, в каком я состоянии, живо начнут строить из себя коллег-психологов и вытягивать из меня правду. И орудия для развязывания языка у них имеются. У бабушки пироги, у мамы мартини с оливками, Аннушке грустного взгляда достаточно. Домой сегодня не пойду, и точка.

К подружкам тоже не вариант. Вникать в их проблемы не хочу, а про свои рассказывать еще не готова. Лучше уж любимый офис. Там и диванчик есть, и салфеток море — реви не хочу.

Грустно вздыхая, я иду к небольшому двухэтажному офисному зданию. На первом этаже располагается «Бодрый Питер». На втором, благо вход туда с другой стороны, ютится никому не известный и оттого мало посещаемый банк.

Вхожу в пустую приемную. Похоже, Верочка опять сбежала домой пораньше. Но у нее трехлетний сынок. Ей можно. В коридоре тоже на удивление безлюдно. Ни психологов, ни клиентов. Центр наш не впечатляет ни размерами, ни количеством персонала. Всего одиннадцать психологов разного профиля, две уборщицы и бухгалтерский отдел. Бухгалтерия на работе никогда не засиживается.

— Лерочка!

Это мой супервизор, Рогов. Появился из-за угла, словно черт из табакерки.

— Как хорошо, что ты пришла. Вечерних ни у кого нет, все домой разбежались. Сторож придет, как обычно, в семь. А я уже опаздываю. Посидишь здесь, чтобы центр совсем не бросать?

— Не вопрос, — отвечаю я. — Буду в своем кабинете.

Всю ночь свою горькую жизнь оплакивать… Это я уже про себя добавляю.

— А что такая грустная? Подумаешь, приступ у клиента случился. Не переживай. Завтра разберем твой случай. Ну, пока.

И уходит. Так, о моем утреннем бедствии ему уже сообщили, но Рогов подозрительно спокойно отреагировал. Я-то ждала грома и молний…

Машу ему рукой и закрываюсь у себя.

С чего бы начать? Фото. Мне срочно нужно удалить все фото Стаса из телефона и компьютера.

Процесс оказывается очень увлекательным. Я остервенело швыряю в корзину все холеные физиономии теперь уже бывшего суженого. Потом наступает очередь телефона. Сообщения тоже не щажу. Пальцы мечутся по экрану мобильного с удивительной скоростью.

Едва убеждаюсь, что о Стасе мне больше ничего напоминать не будет, по крайней мере в моей розовой мобилке, как раздается стук в дверь.

— Валерия, можно?

Черт, черт, черт…

А про тебя-то, Свиридов, я совсем забыла, дурья моя башка! Ведь совсем несложно поднять трубку, позвонить клиенту и перенести сеанс. Ладно, не буду к себе слишком строга. В свете последних событий некоторая забывчивость с моей стороны вполне объяснима.

— Проходите, пожалуйста, Антон Львович, — приглашаю его.

Это седовласый, но вполне бодрый высокий пятидесятилетний мужчина. И с осанкой у него все в порядке. Царственная такая, как и его походка. И лишнего жира у него наберется от силы килограммов пять. Взгляд цепкий, как будто рентгеном просвечивает.

Может, и хорошо, что не отменила сеанс.

Во-первых, клиент очень уж выгодный — целых двадцать сеансов заранее оплатил. Трое коллег яростно за него сражались, а Рогов отдал мне. За хорошее поведение и успехи на трудовом поприще.

Во-вторых, случай весьма любопытный. Человек страдает двумя фобиями одновременно. Это тебе не банальная работа с поднятием самооценки, распутыванием клубка семейных отношений, поисками нереализованных талантов. Здесь все серьезнее. Танатофобия и клептофобия — это по-нашему. По-русски — боязнь смерти и страх быть ограбленным. Эти две замечательные фобии живут в душе Свиридова довольно давно и на удивление дружно.

Мы все боимся смерти. Кто-то больше, кто-то меньше. Кто-то об этом не думает. Свиридов же думает об этом каждый день. Раз этак по сто. В хорошие дни пятьдесят. Боится погибнуть в результате нелепого случая или быть убитым каким-нибудь злоумышленником. Отсюда нервозность, тревожный сон. Тотальная смена привычек за последние два года жизни. Теперь Свиридов крайне редко выходит из дома. А сам дом напоминает скорее крепость, обнесенную двухметровым забором с острыми (я не шучу) кольями. Страх воров вписался в новые реалии его жизни вполне гармонично. Свиридов не доверяет банкам, держит все нажитое, весьма внушительное имущество в виде золота в подвале за семью печатями, чтобы не дай бог даже никто из домашних к его сокровищам не подходил. Нередко обходит свои владения с пистолетом наизготовку.

Полтора месяца назад он чуть не пальнул в жену, которая ночью спустилась на кухню выпить водички. Мадам Свиридовой страшно надоело самодурство мужа. Случай на кухне стал переломным в их отношениях.

— Или развод, или идешь лечиться! — бушевала она тогда.

Терять дражайшую супругу Антон Львович не хотел ни за какие коврижки. Поэтому послушно приходит ко мне на сеансы вот уже четыре недели подряд. С оружием. Куда же без него, родимого. Разрешение имеется, отчего ж не носить. Первые два сеанса я с недоверием косилась на его оттопыривающийся пиджак. Но агрессии он не проявлял, и я успокоилась.