Зуботолог по обмену, или Шире рот, Клыкастик

Глава 3

На следующее утро, стоило мне снова прийти на каторгу, в коридоре с обшарпанными стенами уже сидела толпа пациентов. Галдеж стоял неимоверный, каждый пытался выторговать себе местечко у двери, дабы протиснуться вне очереди.

Я поспешно скрылась в кабинете, боясь, что мне припомнят вчерашнее бегство. Зуботолог как обычно сидел за столом, занятый привычным делом – успокоением нервов.

– Опять ты опоздала, Риска, бестолковая редиска, – лениво кинул в меня уже привычной фразой мужчина, цокнул языком и встал со своего места, потягиваясь и хрустя косточками.

От такого обращения меня обуяло возмущение. О чем я там хотела вчера поговорить? Ах да, выбить себе зарплату и нормальные условия труда. Если я так и буду возвращаться домой поздно вечером, то долго не протяну. Да и в новом – старом жилье необходимо навести порядок. В конце концов, я не мылась и нормально не ела с тех пор, как сюда попала.

– Значит так, Корнеух, тьфу, Корнезуб, – начала я с напором. – Я давно раскусила все твои махинации, и если ты не будешь платить мне пятьдесят процентов от дохода, то первый Лорд, да и все пациенты узнают о твоих проделках, – уперев руки в боки, я угрожающе шагнула в его сторону.

Была не была, пора брать быка за рога. А то ишь, чего удумал.

– Не дури, пришибленная. Ты ведь пойдешь, как соучастница, – он скептически посмотрел на меня и усмехнулся, скрестив руки на груди. – Забыла, как по помойкам рыскала, и кто тебя по великой милости подобрал? Тогда ты была согласна на крышу над головой и тарелку похлебки, а теперь подавай ей половину прибыли. А морда не треснет? – теперь уже он сделал угрожающий шаг в мою сторону.

– Хорошо, давай тридцать процентов, – уже не так уверенно предложила я и отступила.

Ох, Раиса, не быть тебе успешной предпринимательницей и переговорщиком. Как бы сейчас даже достигнутого прогресса такими темпами не лишиться.

– Ты и так вчера получила золотых монет на всю твою жалкую жизнь вперед. Может, тебе по башке дать, чтобы твои куриные мозги встали на место? – его ухмылка стала шире, будто он и вправду собирался сделать это. – Не боишься вновь оказаться на улице? Соскучилась по своим соседям-крысам и оборванцам? Так я сейчас быстро организую тебе встречу с ними, вышвырну за шкварник, даже глазом не моргну.

– Блеф. Ты не сделаешь этого. Я сдам тебя Лорду Адальберту, – неуверенно пискнула и схватилась за дверную ручку, чтобы в случае чего спастись бегством, но я все же надеялась договориться, поэтому продолжала смотреть на этого зубодера.

– Никто не поверит безродной сироте. Твое слово против моего. Так что захлопни свой бесполезный рот и принимайся за работу. Сегодня останешься без обеда, – Корнезуб нетерпеливо махнул рукой, чтобы я пригласила пациента, отмахиваясь и не принимая меня всерьез.

Что ж, первый бой проигран вчистую. Мне нечем крыть его аргументы. Ну ничего, когда этот коновал немного успокоится, обязательно придумаю что-то другое. Тем более, если всё развернется совсем по плохому сценарию, уж я не поскуплюсь и подберу слова для первого лорда, чтобы убедить в том, что его надули.

– Это не бегство, а всего лишь тактическое отступление, – буркнула себе под нос, убеждая и стараясь не злиться, ведь это вранье.

За таким самобичеванием и потянула за ручку, хотела позвать первого желающего на экзекуцию, но не успела я и рта открыть, как дверь вышибли бесцеремонно с той стороны, внутрь технично проникли, а я была схвачена под белы рученьки крепкими мужиками. О Боже, неужели решили взять зуботологию штурмом? Ой-ой, это явно вчерашнее бегство мне так аукнулось.

– Зуботолог Кривозуб, вы арестованы за умышленное причинение вреда первому лорду империи Адальберту Сияющему! – выдвинул обвинение самый крупный мужик в чёрной форме, исковеркав имя врача.

Мой шеф все это время сидел с открытым ртом на своём стуле и взирал на происходящее со страхом и шоком.

– Э… – выдавил из себя нечленораздельно, нашёл взглядом меня и выпалил, неприлично тыкая пальцем: – Это все она! Ее загребайте! Я честный человек! Профессионал своего дела! Беспредел!

И стал так громко голосить, что у меня уши трубочкой свернулись. Выглядело все это представление настолько жалко, что я лишь оторопела и никак не возразила на его перевод стрелок и подставу моего тщедушного тельца.

– Риска, я так понимаю, – произнес главный из стражей, прищуривая глаза и глядя на меня с презрением.

В это же время двое других схватили верещащего зуботолога и скрутили ему руки, не обращая внимания на взбрыкивания и крики.

– Р-риса, – сглотнула, трясясь от страхе под мужским тяжелым взглядом из-под кустистых бровей.

– Сами пройдете или вас связать? – кивнул на Кривозуба, которого выводили из кабинета в полусогнутом состоянии.

Черт! Накаркала этим арестом. Видимо, кто-то вчера из пациентов подслушал наш разговор и доложил куда следует. Оперативненько, однако. Теперь и я попаду под раздачу на пару с этим бессовестным коновалом. И что делать?

– Сама, – все же ответила, видя любопытные морды пациентов, которые не стеснялись заглядывать в открытый проем в ожидании эпичного представления.

Пираньи, охочие до сплетен. Самый нелюбимый вид клиентов. В общем, пришлось гордо выходить из здания под конвоем, делая вид, что так и должно быть.

Нас посадили в карету, а Корнезубу еще и рот тряпкой заткнули. Я немного позлорадствовала, ведь это оказалась та самая, которая то на полу валялась в антисанитарных условиях, то использовалась для вытирания рта клиентов. Вот она, карма в действии.

До неприметного серого здания нас довезли быстро, завели внутрь и разъединили по разным кабинетам. Местный полицейский участок, я так понимаю.

– Вы в курсе, в чем вас обвиняют? – спросил меня главарь банды стражников спустя час, когда я уже устала от тишины, сидя на единственном стуле в одиночестве.

Первым допрос учинили, видимо, зуботологу. Уверена, виноватой тот выставил меня.

– Просветите, будьте добры, – благосклонно кивнула, хотя внутри меня основательно так лихорадило.

Как теперь выпутываться из этой пренеприятной ситуации?

– Господин Кривозуб утверждает, что лорд Адальберт пострадал из-за ваших халатных действий, – изогнул бровь мужчина, словно ожидая от меня какой бы то ни было реакции.

– А вы? – по опыту земной жизни знала, лучше меньше говорить и как можно больше слушать.

А то ещё не хватало загнать себя на плаху из-за излишне длинного языка. Этим фараонам палец в рот не клади, мигом съедят и не подавятся. Все мои слова перевернут и поймут превратно.

– Виноват, несомненно, Кривозуб, но вы пойдёте сообщницей, – сделал много значительную паузу, – если не пойдёте на сделку со следствием.

Так-так-так, миры разные, а методы у всех одинаковые.

– Что вы хотите знать?

И зачем я задала этот вопрос? Прозвучало пафосно, а на деле информатор из меня пшик. Ну что я могла сказать? Что Корнезуб неквалифицированный прохиндей, которому кривой пяткой выдавали диплом? И как обосную? Понятно, что я-то в отличие от коновала – стоматолог совершенно на законных основаниях, но если открою рот, то выдам, что я знаток, и привлеку к себе внимание. А по словам Корнезуба, бывшая хозяйка тела – бомж. Как объяснить, что сирота безродная разбирается в лечении лучше, чем дипломированный врач? Задача, однако!

– Нас интересует картотека ваших посетителей за последние полгода, – улыбнулся мужчина, демонстрируя белизну зубов.

Ничего не смогла с собой поделать и наклонилась вперед, желая разглядеть поближе идеально ровные маляры и острые клыки. Видимо, этот представитель местной фауны не пренебрегал личной гигиеной в отличие от завсегдатаев столичной зуботологии. Хотя и у первого лорда зубы были в хорошем состоянии, насколько я успела их рассмотреть. Зачем же он тогда приходил на прием? Странно!

– Я в глаза не видела картотеку. Корнезуб меня не подпускал к ней. Я была у него на побегушках, принеси, подай, убери, постирай. Всю лечебную работу, если можно ее так назвать, он выполнял сам. Но вы ведь можете просто обыскать кабинет и посмотреть все, что вас интересует, – я тщательно подбирала слова и, как оказалось, напрасно. Следователю это показалось подозрительным.

– Мы-то можем, но в данный момент меня интересует ваша роль в зубном мошенничестве. И очень уж вы красиво говорите для уличной девчонки, – он прищурился и внимательно посмотрел мне в глаза. – К тому же, Корнезуб сообщил, что вчера вы получили взятку в размере трех золотых монет.

– Так это не взятка была, а компенсация, – я искренне возмутилась. – Первый Лорд может подтвердить, что два дня назад ударил меня молнией. А вчера Корнезуб потребовал с него компенсацию и большую ее часть оставил себе.

– Если вы говорите правду, то лорд Адальберт подтвердит это на суде, он благородный оборотень и врать не будет.

– Тогда мне бояться нечего, – так я и знала, что этот лорд далеко не человек.

– Что ж, раз вам сказать больше нечего в свою защиту, и о своем начальнике дать больше информации не можете, считайте, что допрос закончен, – подвел итоги следователь. – Стража! Уведите ее в темницу, – отдал приказ он, когда на зов в кабинет вошли два амбала.

– Есть, командир Стейнар! – отчеканили стражники и потянули свои громадные лапища ко мне.

– Как в темницу?! – воскликнула, когда меня бесцеремонно схватили под руки.

– Если вам нечего больше сказать, смысла в беседе нет, – пожал плечами бравый воин Стейнар, привлекая внимание к их ширине и фактуре.

Сглотнула, впервые видя такой мощный экземпляр. Да что же это делается-то. Только удалось встретить прилично выглядящего мужика, и тот – негодяй, желающий упечь меня за решетку. Ах, да, их целых двое – Адальберт и Стейнар. У-у-у, негодяи.

– Подождите, подождите! Есть, что сказать, есть! – я начала упираться и одергивать руки, чтобы меня не держали, словно последнюю преступницу.

– Внимательно слушаю, – командир жестом остановил своих подчиненных, вызвав у меня вздох облегчения.

– Вы его не слушайте, он – негодяй и мошенник, – решила подставить ближнего под обстрел, ну так, этот горе-зуботолог мне вообще не друг, его телеса не жалко, тем более, в моих словах ни грамма лжи. – Он нарочно лечил первого лорда неправильно и занимался вредительством, чтобы тот чаще приходил и оставлял у нас свое золотишко.

– У вас? – усмехнулся и вздернул брови господин Стейнар, раздражая меня своей улыбкой.

До того злость во мне взыграла, что хотелось надавать ему тумаков, чтобы пару клыков выпало. Нечего тут сверкать своей красотой и насмехаться над несчастной сиротой.

– В зуботологию, – процедила сквозь зубы, потихоньку закипая от того, что он цепляется к моим словам, пропуская мимо ушей их смысл.

– И? Разве не все таким промышляют? – скрестил руки на груди и обвел меня своим нахальным взглядом, особо задержавшись на груди, вот же нахал. – Только и тянете с приличных граждан золото да нервы.

Я ахнула от такого оскорбления, но не нашлась, что ответить. Всё же частично он прав, многие нечистые на руки, но я-то, я-то… Открыла и закрыла рот обратно, ведь крыть было нечем, я тут вообще без роду-племени, на птичьих прав, без диплома и приличного стажа.

– Проверьте его диплом, обыщите зуботологию, увидите, что я тут совершенно ни причем. И вообще… – покрутила головой и вздернула подбородок, говоря всё более уверенно с каждой минутой. – Я тоже жертва обстоятельств и действий Корнезуба. Вот!

Захотела быстренько переквалифицироваться из соучастницы в потерпевшую, авось отпустят домой.

– Корона благодарит, что поделились своими подозрениями, – как-то язвительно произнес Стейнар, а затем снова подал знак стражникам, – но суда вы все равно будете дожидаться в темнице.

И на этой ноте меня силком выволокли из кабинета. Я пыталась возмущаться, только на мои жалкие потуги никто не обращал внимания.

Путешествие через длинный коридор в полумрачное подвальное помещение было стремительным. Меня бесцеремонно бросили в камеру, да так, что я упала на колени, а за моей спиной с грохотом захлопнули решетчатую дверь.

– Никакого уважения к женщинам, – зло прошипела я, встав на ноги и отряхивая ладони от налипшей грязи.

На мое возмущение в камере неожиданно разразился дружный хохот.

– Ты с какого дерева свалилась, подруга?! К падшим женщинам уважения никогда не было! – и снова хохот.

Я удивленно подняла глаза, поняв, что попала не в одиночную камеру. Осмотрелась и закатила глаза вверх. Миры разные, а ничего в этой жизни не меняется, везде одно и тоже. Гадство!