Зурванизм

«После, того как Ормазд передал женщин добродетельным мужчинам51, они убежали и перешли к Сатане; и Ормазд наградил добродетельных мужчин миром и счастьем, а Сатана обеспечил женщин тоже счастьем. Поскольку Сатана позволил женщинам просить все, что они хотят, Ормазд боялся, что они могут попросить иметь связи с добродетельными мужчинами, а это может причинить вред. Пытаясь избежать этого, он сотворил Бога Нарсеха (Narseh), юношу пятнадцати лет отроду. И он поместил его, в его природной наготе, за Сатаной, чтобы женщины могли видеть его, хотеть его и просить Сатану обладать им. Женщины взывали к Сатане: «Сатана, наш отец, отдай нам бога Нарсех как подарок».

[50. Христианское отношение к женщинам нам известно. При чем тут зороастризм?

51. Это христианский народный миф про Адама с Евой. Бундахиш же ж рассказывает вещи совсем другие]

Мнение Бундахишна в некоторой степени отличается от Теодоровского: есть только один Добродетельный Мужчина – Гайомарт, прародитель человеческой расы; и есть только одна женщина – Гех, Блудница, чье происхождение совсем не известно. Более того, Теодор, похоже, взял Бога Нарсех из аналогичного манихейского мифа, поскольку ему абсолютно не ведомо мнение Бундахишна.

В зороастризме мужчина52 – величайшее создание Бога, созданный для того, чтобы играть основную роль в разрушении аХримана и Лжи. Потому он был божественен, да так, что от одного его вида АХриман потерял сознание, такой безнадежной ему теперь казалась борьба.

[52. Крайне затруднительно ответить что имел ввиду РЧЗ под словом ‘men’. Если – ‘человек’, то это мнение для Бундахишна естественно, если ‘мужчина’, то это несколько односторонний взгляд.]

«Когда Разрушительный Дух увидел, что он сам и его демоны были немощны из-за Добродетельного Мужчины, он лишился чувств. Три тысячи лет он лежал в обмороке. И когда он лежал без сознания, демоны с ужасными мордами выкрикивали один за другим: «Поднимись, О, наш Отец, для того, чтобы мы могли начать битву, в которой Ормазд и Святые Бессмертные будут страдать». И один за другим они подробно рассказывали свои собственные злые поступки. Но проклятый Разрушительный Дух не был утешен, и не вышел из обморока из страха перед Добродетельным Мужчиной. Пока через три тысячи лет не пришла эта проклятая Блудница. Она взывала: «Поднимись, О, наш Отец, поскольку в предстоящей битве я принесу столько горя добродетельному Мужчине и трудящемуся Быку, что из-за моих действий они не смогут больше жить. Я заберу у них их достоинство (фарр): я поражу воду, я поражу землю, я поражу огонь, я поражу растения, я поражу все создания, которые сотворил Ормазд». И она рассказывала свои злые поступки так подробно, что Разрушительный Дух был успокоен, очнулся из обморока и поцеловал Блудницу в голову, и у Блудницы появилось осквернение, названное менструацией. А Разрушительный Дух объявил демону Блуднице: «Каково бы ни было твое желание, попроси меня, и я тебе это дам, если смогу». Тогда Ормазд благодаря своему всеведению знал, что в то время Разрушительный Дух мог дать демону Блуднице то, что она попросит, и что от этого ему будет большая выгода. (Внешность тела Разрушительного Духа была в форме лягушки) и Ормазд показал демону Блуднице пятнадцатилетнего юнца, и демон Блудница переключила на него все свое внимание. Демон Блудница потребовала от Разрушительного Духа: «Дай мне страсть к мужчине, чтобы я могла усадить его в доме как повелителя». Но Разрушительный Дух закричал на нее: «Я не предлагал тебе просить все что угодно, поскольку ты только и можешь, что просить то, что неприбыльно и плохо». Но прошло то время, когда он мог отказаться дать то, что она просила».

Пехлевийское слово для обозначения «блудницы», этимологически означает не более чем «тот, кто носит детей», и первоначально должно было означать просто «женщина», и скорее всего именно ей она первично была в мифологии. Более того, есть еще одно любопытное сходство с мнением Теодора бар Конаи. В отличие от других демонов, Блудница, похоже, не с самого начала с аХриманом. Она пришла к нему «после трех тысяч лет». Поэтому, кажется, в этой неортодоксальной версии создания Ормазд подарил Гайомарту супругу53, и эта пара существовала рядом на протяжении трех тысяч лет, ни разу не установив контакт друг с другом. И только после того как прошло три тысячи лет женщина, изрядно заскучавшая, решила поискать приключений в другом месте. Она расположила к себе АХримана и, разрешив ему себя поцеловать, стала безнадежно осквернена. Как будто этого было не достаточно, она продолжала «сливаться с Разрушительным Духом». Для осквернения женщин, она присоединилась к нему, а женщины, поскольку они оскверненные, могут осквернять мужчин, а тогда «мужчины» не смогут выполнять свою работу».

[53. А смысл существовать рядом с существом, которое не нуждается в дополнении (с Гайомартом)? ]

Осквернение мужчины женщиной

Кроме трех отрывков, которые мы процитировали, мы ничего больше не знаем о «Блуднице», и нам никогда не рассказывали конец истории. Однако, поскольку Блудница есть «самый серьезный противник Добродетельного Мужчины», и поскольку, просто называя вред, который она может ему причинить, она смогла поднять аХримана из того ступора, в который он впал, всего лишь взглянув на Добродетельного Человека, и поскольку ее цель – осквернить мужчину при помощи уже оскверненной женщины54, конец истории без сомнения таков: она заставила Добродетельного Мужчину заключить с собой союз. Только так можно объяснить, как Ормазд «знал, что в то время Разрушительный Дух мог дать все, чтобы демоница Блудница не попросила, и что это ему (Ормазду) будет выгодно55». Это был его замысел, что, несмотря на развращенное поведение женщины, два пола должны быть объединены, чтобы человеческая раса могла увеличиваться и размножаться. Задумав такой конец. он представил ей «пятнадцатилетнего юнца». Стратегия сработала, т.к. женщина сразу же потребовала от аХримана, что бы он дал ей «страсть к мужчине», чего, наверное, не мог дать Ормазд56. Преимущество сейчас было у Ормазда. Правда аХриману удалось осквернить женщину, а она в свою очередь осквернила мужчину, но как компенсация, было гарантировано то, что женщина подчинена мужчине навсегда, и что (что намного важнее) она даст Добродетельному Мужчине возможность размножать свою расу.

[54. Едва ли это существо стоит называть женщиной, поскольку оно так же собиралось причинить страдания и быку. Ну разве, что в ЭТОМ смысле… смелое конечно рассмотрение. Надо детям запретить читать этот пассаж

55. И каое это имеет отношение к желанию Ормазда?

56. Манихейская теория. Из текста Бундахишина это не вытекает]

Мы увидели, что одной из отличительных черт зурванизма является то, что он, при случае, представляет Ормазда как не очень премудрого и всемогущего. А потому нескольку удивительно читать в противоположной ортодоксальной книге Бундахишн, что он сам признается, что не мог найти другого способа обеспечить выживание человеческого мужчины, кроме как создав «женщину, - отродье блуда». И так он сокрушает:

«Я создал тебя, о, ты,– отродье блуда, и ты была создана так, что твой рот соприкасался с ягодицами, и совокупление кажется для тебя подобным вкусу вкуснейшей еды во рту, и ты – мой помощник, т.к. из тебя рождается мужчина, но ты меня, Ормазда, огорчаешь. Но если бы я нашел другой сосуд, из которого сделать мужчину, я бы никогда не создал тебя,– отродье блуда». Но я искал в воде и на земле, в растениях и в животных, в самых высоких горах и глубоких долинах, но не нашел сосуд, из которого добродетельный мужчина мог бы появиться, кроме как женщина, отродье – блуда».

В этом опять есть зурванитский привкус, поскольку Ормазд, всемогущий и премудрый, признает, что он ни то, ни другое. Чтобы увеличить количество мужчин в человеческой расе, которая борется против аХримана, он не придумывает ничего лучшего как создать женщину, несмотря на то, что она причиняет ему боль. Это приписывание Ормазду определенной наивности, в сочетании с почти ужасным отвращением ко всему, что связано с женщиной, кажется типичным для зурванизма. Женщина представлена как имеющая фатальную предрасположенность к злу, т.к. как и вода, и сама женщина, хоть и созданные Ормаздом, покидают его и принимают сторону Дьявола.

Однако, этот гностический элемент в зурванизме, который приравнивает женщину к злу, второстепенный, но однако он там. И именно это, без сомнения, побудило Первосвященника Манушчихра сказать, что его брат Затспрам нашел бы немногих, которые противоречили бы ему среди манихеев. Затспрам, разумеется, ближе всего к зурванитам из всех сохранившихся пехлевийских источников, и именно он, больше чем другие, возносит Аз-вожделение к почти манихейским высотам в иерархии зла. По крайней мере, нельзя не почувствовать, что для него Аз, как для манихеев, была не просто одна женщина среди многих, а «мать всех демонов».

Истинный зурванизм

Истинный зурванизм отличается от ортодоксальности тем, что он ставит над двумя первоначалами, Духами света и тьмы, добра и зла – первоначало Бесконечного Времени. Нет точный сведений о том, что культ для него имел какое-либо значение, или что он почтительно относился к Зурвану, как к богу. Разумеется, просто было бы мало смысла так поступать, поскольку, как Бесконечность, он непостижим, а как Конечное Время он – Судьба, от которой нельзя отклониться; закон, который нельзя изменить. Перед тем как мы оставим его более тщательно изучать богословие ортодоксальности, давайте посмотрим, каким богом он был.

Семисоставной Зурван

«У Зурвана - семь лиц, и на каждом лице – три глаза», мы читаем. Он – семисоставной бог, и каждый из семи аспектов его комплексной природы имеет три грани. Как Бесконечное Время его три аспекта есть бесконечное пространство, бесконечная мудрость и бесконечная сила, т.е. бесконечный потенциал первоначальных возможных существ, как добрых, так и злых. Он бесстрастный и индифферентный, «он не стареет и бессмертен; он не знает ни боли, ни гниения, ни разложения; у него нет соперников, и он не может быть лишен своего суверенитета в своей деятельности». Он не получает ни «удовольствия, ни боли от зла аХримана, или от доброты Ормазда».

Как конечное Время он первоначально «тот, кто делает мужественным; тот, кто делает совершенным; и тот, кто делает старым». В качестве альтернативы изменяется порядок атрибутов, и он становится «тем, кто делает мужественным; тем, кто делает старым; и тем, кто делает совершенным». Как таковой он бог жизни и смерти, осуществляющий контроль над рождением, зрелостью и смертью тела. Как Фрашокар, «тот, кто делает совершенным», он и бог, который доводит до зрелости, и автор Фрашкарта, «Становление Совершенным» или последнее Возрождение в конце жизни. Когда говорят о нем в этой роли, эпитет фрашокар, «тот, кто делает совершенным», появляется в конце цикла.

Рассматриваемый просто как Бесконечное Время, его аспекты есть: конечное Время, линия судьбы и год. Как Порядок, его аспекты есть: бог Митра, Дух Праведного Порядка (datastan) и Судьба. Как Судьба он также реальный закон или момент судьбы, решающий момент при котором происходит то, что предназначено судьбой, и установленное решение. На земле он представляет общественный порядок, а потому он – три великих общественных порядка: священники, воины и земледельцы. Он также автор добра и зла: он - Хранитель, Противник, и тот, кто управляет обоими. Так семисоставые функции Зурвана можно представить так:

Макрокосм и Микрокосм

Как конечное пространство и конечное Время, Зурван воплощен в макрокосм, а человек, микрокосм, сделан по его образу, части человека соответствуют во всех отношениях частям вселенной in toto. Таким образом, семь составляющих материального мира, которые соответствуют семи Святым Бессмертным – огню, воде, земле, металлам, растениям, и человеку - соответствуют завтра (? наверное, опечатка), крови, венам, сухожилиям, костям, плоти и волосам человека. Четыре элемента в макрокосме соответствуют дыханию, крови, желчи и мокроте в человеке; и так же как мир управляется и функционирует благодаря элементам огня и воздуха, так же и человеческое тело управляется и направляется Фраваши или внешней душой, тесно сотрудничающей с его жизненным духом. В мире этот жизненный дух называется Вайю, атмосферный ветер, поддерживающий макрокосм как живое существо, так же, как дыхание поддерживает человеческое тело в живых. В человеке душа (руван (ruvan) направляет тело и дает ему сознание; также и мир направляем мировой душой, которая есть ничто другое, как божественная сфера. Божественная сфера не только тело Зурвана, но также и его душа. И Зурван болен в душе.

Зурван, Бог Судьбы

Он болен в душе, поскольку он сомневался. И эта болезнь отражается на божественной сфере, т.к. она состоит не только из двенадцати Знаков Зодиака, которые выливают на землю изобилие, но также и из семи планет, которые перехватывают хорошие дары Зодиака и отправляют их людям, с целями, на которые они никогда не были предназначены. Таким образом, воплощенный Зурван – бог судьбы, а поскольку он сам должен выработать свое собственное спасение в конечном времени, постепенно искупить остаток своего греха, которого в нем еще достаточно много, он волей-неволей управляет как удачей, так и неудачей. Как макрокосм он подвержен (также как и микрокосм человек) разрушению аХримана; и как человека поражают болезни и грехи, так и баланс макрокосма нарушен беспорядочным движением планет, а это беспорядочное движение отвечает за несчастную судьбу на земле, которую человек иногда вынужден вынести. «Все благополучие и бедствия, которые приходят к человеку и другим созданиям, проходят через Семь и Двенадцать. Двенадцать Знаков Зодиака … есть двенадцать военачальников на стороне Ормазда, а семь планет, говорят, это – семь военачальников на стороне аХримана. А значит, семь планет угнетают все создания и отправляют их на смерть и причиняют им другое зло, т.к. двенадцать Знаков Зодиака и семь планет управляют судьбой мира».

Систематическое функционирование вселенной – ответственность Зодиака, равно как человеческая упорядоченная моральная деятельность направлена Добрым Разумом, пребывающим в нем. Планеты, с другой стороны, порожденные Ахриманом, уподоблены Злому Разуму в человеке, и как Злой Разум пытается вбить клин между разумом человека и волей, так и планеты пытаются внести беспорядок в божественную сферу, душу мира.

Зороастрийцы превратили планеты в демонов, поскольку не могли объяснить их беспорядочное движение. Однако когда они столкнулись с Вавилонянами, они познали «науку» астрологию, благодаря чему они приписали для разных планет различное влияние. Некоторые, как Сатурн и Марс, были неблагоприятными, другие, как Юпитер и Венера, благоприятными. Как это можно было объяснить? В зороастрийкой схеме вещей, каждая планета, сопровождающая аХримана в его нашествии на материальный мир, выбрала особое созвездие в качестве своего оппонента. Таким образом, Юпитер против Большой Медведицы, Венера против Скорпиона. В этом случае их оппоненты оказываются более чем достойными и вынуждают их делать то, что они хотят. Однако, и наоборот тоже так, Сатурн и Марс, которые сильнее, чем их выбранные оппоненты, свободны делать более или менее то, что им угодно.

Бог Смерти

Зурван, как конечное Время и Судьба, ни добрый, ни злой: он «окрашен» обоими свойствами. Как воплощенная вселенная он – местоположение добра и зла, также как человеческое тело местоположение греха и добродетели. Как божество, а не как абстрактное понятие, Зурван, судьба, первоначально считается богом смерти, и как таковой, он:

«могущественнее, чем оба создания – Ормазд и Разрушительный Дух. Время понимает действие и другое. Время понимает больше тех, которые понимают. Время лучше информировано, чем хорошо осведомленные, т.к. решение принимается посредством Времени. Время свергает дома – гибель происходит посредством Времени – и разрушает идолы. От него убегает смертный человек, хоть он и не летает сверху, хоть он и не роет яму вниз и там обосновывается, хоть он и не прячется под родником холодных вод».

Время – синоним смерти, и даже в Авесте тропинки Времени – тропинки, по которым должна пройти душа по пути от смерти к Суду Божьему.

Неизбежность смерти и человеческая беспомощность перед ней, постоянная скрытая тенденция всего великого в Персидской поэзии, и это полностью пессимистическое и почти патологическое направление в Персидской национальной традиции должно однозначно возвращаться к зурванитскому фатализму над которым Атурпат, сын Махраспанда, одержал победу. Типично этому меланхоличному предубеждению касательно банальной темы: «ему Время зашило глаз; на его спину взобрались, и он никогда больше не подымится; боль закралась в его сердце, и оно никогда больше не будет биться; его рука сломана, и она никогда больше не вырастет; его нога сломана, и он никогда больше не сможет ходить. Звезды атаковали его, и в другой раз он не выходит; судьба атаковала его, и он не может избавиться от нее».

Бог Воскресения

Смерь – участь каждого человека, и в этом смысле судьба макрокосма не отличается от судьбы микрокосма. Мир был рожден, вырастает, становится старым и умирает, но смерть мира – только начало преобразования в Фрашкарте, «Становление Совершенным», существования, когда конечное Время воссоединяется с Бесконечностью, и когда обретается Окончательное Тело, которое есть обновленное материальное создание. зурванизм в Зороастрийском контексте больше не пессимистичен, как ортодоксальность, т.к. Зурван не только Зарокар, «тот, кто делает старым», но также Фрашокар, «тот, кто осуществляет Фрашкарт». Тогда «Фаталисты», против которых боролся Атурпат, были не такими же как «классические» зурваниты, которые видели в Зерване отца Ормазда и Ахримана.

Фатализм эпоса Фирдоуси

Фирдоуси в свом великом эпосе мало говорит нам об истинном зороастризме. Однако вся его поэма насыщена атмосферой фаталистического уныния, который он мог унаследовать от «фаталистов» сасанидского периода. Возможно, это были настоящие зороастрийцы, которые просто расширили сферу судьбы от чисто человеческой материальной участи до его моральных поступков, люди, подобно автору Менок-и Храта, чей пессимизм мы уже упомянули; или подобно зандикам и дахрам, люди, которые выводили все вещи из Бесконечного Времени, и которые не имели понятия об Ормазде или аХримане. О том, что такая секта существовала, можно узнать из отрывка в Фирдоуси, который содержит то, что сильно похоже на катехизис Магов. Заль, отец великого иранского героя Рустама, вызван Богом, чтобы предстать перед иерархией Магов, и его требуют ответить на целый ряд загадок: его подвергают экзамену по религиозному знанию. Первый вопрос заданный ему таков: «Кто такие те знатные двенадцать кипарисов, растущие величественно и пышно, каждый из которых выпускает тридцать веток, которые ни растут, ни гибнут?»

Они есть, Заль отвечает, двенадцать молодых месяцев, которые появляются каждый год, а их ветки – дни месяца, поскольку «таково движение Времени».

Второй Маг задет свой вопрос: «Две лошади благородные и быстроногие скачут галопом, одна (темная), как озеро смолы, другая – блестящая, как белый кристалл. Они ускоряются, но никогда друг друга не догоняют». Зал говорит: «Обе, белая и темная, есть Время, и они по горячим следам догоняют друг друга. Они – ночь и день, всегда проходящие, считающие каждый момент божественной сферы над нами. Они не могут друг друга догнать в скачке, бегущие как добыча, преследуемая гончими».

Потом, его спрашивают о «тех тридцати всадниках, проносящихся перед королем – один исчезает; но если посмотреть правильно, опять появляются все тридцать, если их пересчитать». Они, Заль произносит, должно быть изображают подсчет молодых месяцев, а тот, который исчезает, это день, на который луна полностью исчезает из виду. Следующий вопрос касается «луга богатого зеленью и ручьями. Человек с большой острой косой дерзко шагает по направлению к лугу. Влажное и сухое он скашивает, и если обратиться к нему с мольбой, он не услышит». Заль без труда находит ответ на этот вопрос: «Это лесоруб Время, а мы – трава. Ему безразлично внук или дед, он не считается ни со старыми, ни с молодыми. Он охотится на любую добычу, которая попадается на его пути. Такова природа и структура мира, что если бы не смерть, ни одна мать не родила бы сына. Мы входим в одну дверь и выходим их другой. Время считает каждый наш вздох».

Затем его опять спрашивают о «двух высоких кипарисах, покачиваемых как камыш в штормовом море. На них птица свила себе гнездо: на закате она садится на один, на рассвете – на другой. Когда она улетает с одного, его листва засыхает, а когда она садится на другой, он издает мускусный запах. Один из них всегда свежий, а листья и фрукты другого – все увядшие».

Они, считает Зал, есть «две руки высокой небесной сферы, благодаря чему мы радуемся и печалимся… Летящая птица это - солнце, на которое надеется мир, и которого он боится».

Последний вопрос более мрачный:

«В горной стране я натолкнулся на огромную крепость. Мудрые люди покинули ту цитадель и поселились в равнине, поросшей колючим кустарником. Они построили здания такие высокие, что достигают луны. Некоторые из них стали прислугой, другие - людьми высокого положения. Вдруг началось землетрясение, и все их земли и жилища начисто исчезли. Нужда вернула их назад в цитадель и принесла им дурные предзнаменования. Эти слова заключают в себе тайну. Подумай и скажи нам громко и отчетливо».

Не поставленный в тупик, Зал говорит:

«Цитадель в горной стране – Дом Вечности и Место Страшного Суда. Место, поросшее колючим кустарником,- временное жилище, которое одновременно и удовольствие, и богатство, и печаль, и боль. Оно считает твои вздохи, оно дает возрастание и забирает его. Поднимается ветер и начинается землетрясение, и они приносят миру горе и плач. Плоды нашего тяжелого труда нужно оставить позади в этом колючем месте и нужно перейти в цитадель. Другие будут вкушать плоды нашего труда, но они тоже вынуждены будут оставить их и уйти. Так всегда было с самого начала, так есть и так будет всегда. Если наша характеристика – незапятнанная репутация, наши души будут чтить на другой стороне; но если наши поступки порочность (аз) и обман, все станет явным, когда мы умрем. Хоть наш дворец и превосходит Сатурн, ничего кроме савана нам не достанется. Когда кирпич и земля засыплют нас, тогда будет полное основание бояться, переживать, страдать».

Стиль этого отрывка не сравним ни с чем, из того, что мы встречали в зороастризме. Жизнерадостный оптимизм той религии сдался перед тотальным скептицизмом отчаяния, но все же использованная терминология показывает, что Фирдоуси заимствует из настоящей иранской традиции. Дом Вечности (saray-i dirang) просто царство Бесконечного Времени, чья суть - «вечное существование (drang), неразделенное на прошлое и будущее». Подобным образом «две руки высокой небесной сферы, благодаря чему мы радуемся и печалимся» соответствуют той самой сфере, которая есть тело Зурвана, и которая содержит как Знаки Зодиака – источник благополучия, так и планеты – угнетатели человека; добрую сферу, «которая дает хорошие вещи в изобилии», и злую сферу, «дающую их скупо». Далее, две лошади, темная и белая, которые есть ночь и день, напоминают нам о свете и тьме, из которых, согласно Эвдему Родосскому, произошли духи-близнецы, и которые были первой эманацией наивысшего Союза «Время» или «Пространство».

Опять же поглощенность днями, месяцами и годами, описанными Маги Фирдоуси, возвращает нас к Авесте с ее интересным почитанием разделений во времени. Фирдоуси заимствует из чисто иранского материала, но он скрывает зороастрийское послание надежды, которое утверждает, что хоть этот мир и есть временным, подверженным разложению, и хоть его баланс и был нарушен беспорядочным движением, принесенным в него аХриманом и его демонами, в конце все будет расставлено по своим местам, будет исправлено и «сделано совершенным» в вечности.

Об этом нет и намека у Фирдоуси. Дом Вечности это такое место, которые ты покидаешь, чтобы попробовать удачи в мире, который, как тебе известно, полон колючек. И это именно то место, куда тебя заставит вернуться только землетрясение и то только с «дурными предзнаменованиями». Подразумевается, что благодетель будет вознаграждена, а порочность разоблачена, но нет намека на том, какое это будет вознаграждение. Дом Вечности лишен радости, это «огромная крепость», больше похожая на осажденный город, чем на традиционный «сад» рая. Она - сам символ безысходности. Такие мрачные представления могли быть не только у фаталистов, но также и у зандиков, которые не верили ни в рай, ни в ад; ни в Бога, ни в Дьявола; а только в безличное и непостижимое Бесконечное Время, из которого произошел бесчувственный и непонимающий мир, в которое он был перепоглощен.

Тогда зурванизм, похоже, приютил у себя два совсем различных заблуждения: во-первых, приравняв женское начало со злом, во-вторых, приписав всю силу судьбе, таким образом сделав бесполезными все действия и решительность. Фатализм, возможно, был самой серьезной вещью, против которой должен был бороться зороастризм, поскольку он пытался подорвать скалу освобожденной независимости человеческой воли, на чем была основана религия Иранского Пророка. Сейчас самое время поразмышлять над тем, как ортодоксальность должна была ответить на этот трудный вопрос судьбы и свободной воли.

Ортодоксальное отношение к Судьбе

Фатализм в его крайней форме, хороший пример которого мы только что процитировали из Фирдоуси, возможно вошел в зороастризм из вавилонской астрологии. Его оспорил и опроверг Атурпат, сын Махрспанда, во время правления Шапура II. Его взгляды на эту тему можно считать авторитетными.

«Говорят, что Атурпат, сын Махраспанда, разделил вещи этого мира на двадцать пять частей: пять он отдал судьбе, пять – человеческим поступкам, пять – природе, пять – характеру и пять – наследственности. Жизнь, жена, дети, владычество и имущество – судьба. Спасение и проклятие, и качества, которые делают хорошим священником, воином или земледельцем – поступки. Принятие пищи, ходьба, становление женой, сон и удовлетворение природных потребностей – природа. Достоинство, дружба, доброта, щедрость и честность – характер. Ум, понимание, тело, рост и внешность - наследственность».

Таким образом, деятельность судьбы сводится к самому минимуму. Она контролирует только материальную сторону жизни, семейную жизнь, занимаемое социальное положение и доход. Главные добродетели постигаются «через характер», а это значит, предположительно, что в каждом человеке есть природная склонность к добродетели и ее противоположности, и что его природный дар добродетели, таким образом, изменчив. Это означает, что поиски спасения будут легче для одних, чем для других, и что люди, в этом смысле, не рождены равными. Однако всем дается шанс спасения, и каждый человек проклят только по его собственной вине. Спасение и проклятие происходит в результате наших собственных поступков и свободной воли, которая порождает их. Полу-зурванитский Менок-и Храт, как мы увидели, наделил судьбу страшной силой изменять характер человека. Она может сделать умного глупым, храброго трусливы, а энергичного ленивым, но это не типично, поскольку мы везде читаем, что «леность должна быть приписана поступкам, а не судьбе». И даже Менок-и Храт нигде не предполагает, что будущее души может быть обусловлено судьбой. Это правда, что материальная участь одного человека на земле может отличаться от другого, и это может повлиять на его поведение, но в конце концов это не может воздействовать на конечное духовное состояние.

«С любовной заботой о своих созданиях Господь Ормазд раздает все хорошие вещи добрым и злым равноправно, но когда они не достигают одинаковых результатов, это происходит из-за жестокости аХримана и его демонов и из-за воровства [благодати] семью планетами. Душа в духовном мире создана для того, чтобы получать заслуженное в соответствии со своими поступками, потому как каждый человек проклят только из за поступков, которые он сам совершил».

Судьба и усилия со стороны человека играют свою собственную роль в общей схеме вещей. Удовлетворенность своей долей – главная зороастрийская добродетель, но быть удовлетворенным своей собственной долей не значит приписывать свои моральные недостатки слепой и безжалостной судьбе, как это часто делает Фирдоуси в своем эпосе. Так зороастрийская ортодоксия часто переходит на сторону здравомыслия. Неудача должно быть появилась как временное несчастье, причиненное демонами, она не может длиться вечно, потому как демоны, ее авторы, сами обречены на уничтожение.

То, что уготовано судьбой, уготовано с самого начала и обычно не может быть изменено. Более того, силы добра могут ввести особые разрешения ради справедливости, но только на духовном, а не на материальном уровне, «потому как проклятый аХриман делает их предлогом для того, чтобы лишать добрых и достойных богатства и другого материального достатка при помощи силы семи планет, и в основном передает его злым и недостойным».

Такова природа вещей в этом мире, который пока существует в смешанном состоянии, и человеческие действия бессильны отвести удары судьбы, но усилия, приложенные в благих делах, приносят плоды в следующем мире. «Человек не может обрести при помощи стараний те выгоды, которые не были уготованы судьбой; но те, что были уготованы, всегда приходят, когда прилагаются усилия. Но старание, если ему не благоволит Время, бесполезно на земле, зато позже, в духовном мире, оно действенно приходит нам на помощь».

Тогда неудача, хоть и основана злым умыслом семи планет, косвенно побуждает человека на другие старания или, по крайней мере, так должно быть, т.к. «судьба и старания как тело и жизненный дух». Тело без духовного духа – бесполезный каркас, а жизненный дух без тела – неосязаемый ветер. Но когда они сливаются вместе, они мощны и чрезвычайно благотворны».

Ответ человека Судьбе

Правильное отношение к судьбе и человеческому стремлению даже лучше сформулировано в, так называемом, Послании Тансара, которое возможно было написано во времена правления Хусрава I.

«Наверняка известно, что тот, кто пренебрегает прилагать усилия и доверяется судьбе и доле, делает себя презренным, а тот, кто постоянно проявляет себя и прилагает усилия, но отрицает судьбу и долю, глуп и полон гордости. Мудрый человек должен найти середину между стараниями и судьбой, и не должен быть удовлетворен ни одним из них. Поскольку судьба и старания как два тюка багажа путешественника на спине мула. Если один из них тяжелей, а другой легче, груз упадет на землю, и поломает спину мула, а перед путешественником возникнет трудность и он не достигнет места назначения. Но если оба тюка одинаковы по весу, путешественнику не о чем беспокоиться, мулу будет удобно, и оба придут в пункт назначения».

Ортодоксальность не отрицает судьбу, но ограничивает сферу ее контроля. Она не может повлиять на окончательную долю человека, также не может она обмануть его в спасении. Она скорее есть проверка человеческого характера и правильное отношение к его философскому восприятию. К манере этого восприятия опять обращается Атурпат, сын Махраспанда, в поговорке, которая была, по общему мнению, в его последних словах. Он просит своих слушателей быть довольными в несчастье и спокойными в беде. Они должны доверять не жизни в этом мире, а скорее благим поступкам, поскольку «благие поступки человека есть его защитник, а злые – его обвинитель». Более того, есть шесть хороших причин для того, чтобы благосклонно смириться с неудачей.

«Нет ни одного несчастья, постигшего меня, Атурпата, сына Махраспанда, из которого я бы не извлек шесть видов утешения. Во-первых, когда несчастье постигает меня, я благодарю, что не стало хуже. Во-вторых, когда несчастье постигает не мою душу, а мое тело, я благодарен, т.к. мне кажется, что лучше, когда оно постигает тело, а не душу. В-третьих, я благодарен, что из всех несчастий, которые выпали мне на долю, одно, по крайней мере, уже прошло. В-четвертых, я благодарен, потому как я был таким хорошим человеком, что проклятый и отвратительный аХриман и его демоны принесли несчастье моему телу из-за моей добродетели. В-пятых, я благодарен, потому как тот, кто совершил плохой поступок, будет отвечать за него или сам, или через своих детей, а в моем случае только я сам расплатился, а не мои дети. В-шестых, я благодарен, поскольку весь вред, который проклятый аХриман и его демоны могут причинить созданиям Ормазда, ограничен, а значит любое несчастье, постигающее меня, будет убытком в его казне, и он больше не сможет нанести его второй раз на другого хорошего человека».

В этой поговорке Атурпата мы встречаемся с принципом, который, похоже, присутствует как в ортодоксальности, так и в «классическом» зурванизме, а именно: что зло, которое причиняет аХриман, должно полностью обратиться в пользу Ормазда и его сотворения. И равно как в этом отрывке аХриман проигрывает, так же и в зурванитской оценке перехода женщины от Ормазда на сторону аХримана конечный результат – хороший, поскольку она явно подчинена мужчине, а таким образом обеспечен надежный запас мужского потомства. В обоих направлениях зороастризма, несмотря на периодическую проницательность, которую приписывали ему зурваниты, аХриман, в конце концов, побежден своей собственной глупостью.

Реформированный зороастризм сасанидского периода был результатом сознательной попытки светских и религиозных авторитетов найти религию, которая бы была одновременно и национальной, и рациональной, и которая смогла бы объединить иранскую нацию. Такое объединение постоянно предвещало возвращение зурванизма в одной из его трех форм. Однако было бы неправильно утверждать, что реформированный зороастризм образовался в основном из-за политической целесообразности, поскольку во времена, когда Сасаниды свергли Аршакидов как правящий дом Ирана, зороастризм оставался живой верой. Правда, что он пошатнулся от удара Александра, и что его организация была разрушена, но должен был остаться значительный остаток, который сохранил основные учения Заратуштры. Этот остаток, названный Поруткешан, «последователи древней веры», и зурваниты в различной их форме считались новаторами.

Ортодоксальная реакция на три типа зурванизма

Мы попытались найти отличия между тремя отдельными сектами, которые рассматривали Время как источник всех вещей – зурванитские57 материалисты или зандики, фаталисты и «классические» зурваниты, которые подняли Зурвана до верховного онтологического статуса, как отца Ормазда и аХримана58. Однако не следует думать, что три секты не пересекались. Даже так, классический зурванизм нужно различать от зурванитского материализма, поскольку он не только признает существование Ормазда и аХримана, но также очень сильно подчеркивает дуализм добра и зла, как это делает ортодоксальность, и в этом он остается верным учению Пророка и в целом его отношению к религии. Зурванитский материализм, с другой стороны, который наверняка пришел из Индии или Греции, отвергал все, что веками было характерным зороастризму – свободную волю, воздаяние и наказание, рай и ад, самих Ормазда и аХримана. Он был совершенно не-зороастрийский поскольку он больше не думал в духовных рамках, он был без преувеличений диалектическим материализмом своего дня. Фатализм был его природным ответвлением, но поскольку недуховный материализм так, похоже, и не нашел признания у зороастрийцев (хоть в Денкарде и есть по крайней мер один отрывок, который похож на чисто материалистический), фатализм мог быть объединен или с классическим зурванизмом59, или с ортодоксальностью. Тогда с точки зрения ортодоксальности это был яд замедленного действия, т.к., поскольку вопрос, были ли Бог и Дьявол независимыми материями или произошли из лона духовно нейтрального Времени, возможно, самая серьезная теологическая проблема, он не обязательно должен противоречить основным зороастрийским догматам свободной воли, воздаяния и наказания и т.д. Однако, отождествляя Время с судьбой, и делая всю человеческую и божественную деятельность зависимой от нее, фаталисты лишили всей действительной силы не только аХримана, но и Ормазда. В ответе Заля Магам, прежде всего фаталистическом, есть незаметная ссылка на воздаяние и наказание, но это все что осталось от старой религии. Иначе Время, как в «Доме Вечности», так и в его «временном жилище», находится под полным и страшным контролем человеческой ситуации. Этот тип фатализма и зороастрийской ортодоксальности абсолютно несовместимы: их основы совершенно различны. Скорее, и зурванитский материализм и фатализм считались официальными аутсайдерами. Другим случаем был классический зурванизм. Миф о происхождении Ормазда и аХримана от Времени мог быть включен в ортодоксальность в философском, если не в мифологическом выражении. А если так было сделано, то почти не осталось того, что имело большое значение в разделении двух сторон. Даже вопрос о происхождении и природе женщин, похоже, не затронул чувства сторонников, поскольку миф о Первой Блуднице появляется как в зурванитском контексте, так и в Пехлевийских книгах. Единственная разница в том, что в то время как в зурванитском понимании она – женщина как таковая, которая бросает Ормазда ради аХримана, в Бундахишн она определена как «блудница». Более того, один раз упомянув, о ней быстро забыли; а человеческая раса изображена как появившаяся не от ее союза с Добродетельным Мужчиной, а от испускания семени последнего в Землю Мать, из которой он сам был создан. Из земли также появилась первая человеческая пара, которая через свое потомство доведет борьбу Ормазда против аХримана и Лжи к победному концу.

[57. А почему это названо словом зурваниты? Что общего? Вся эта работа так и не показала общности этих трех веток.

58. Ну и где это показано в данной работе, что реальные иранские зурваниты так считали, что Зурван отец Ормазда и аХримана??? Кроме Зенера, христиан и манихеев никто так не думает, но и мы их мнение можем считать существующим и принять во внимание, при этом не соотнося это с зурванизмом как таковым.

59. Слова “мог быть” в научной работе звучат весьма умозрительно…]