Звезда Гаада

Часть 1

И упаси нас, Небо, от всяческого Блага!

Молитва Белика

Прежде чем открыть глаза, я почувствовала, что операционный стол подо мной как-то изменился. Стал ещё более неудобным, что ли. И нечто пушистое вскочило мне на ногу.

Пушистое? Вскочило?!

Я б сама от ужаса распахнула веки и села, но ум сказал: вот ты сядешь – и все их приборы дёрнутся, а уж что после этого станет с твоим многострадальным телом… поэтому просто распахну веки и взгляну на кота, пробравшегося в операционную. Жаль, не узнала прежде: время в больнице прошло бы намного веселее в объятиях с местным котом. Если бедолагу не убьют за вмешательство в операцию. Кстати, что-то врачи подозрительно притихли. Как бы не убили в самом деле несчастную зверюгу.

Глаза открыла. Но на больничный потолок небо и кроны деревьев явно не походили. И на навесной потолок тоже.

Потрясённо села.

Белка соскочила с моей ноги, вскарабкалась на ближайшее дерево.

Вокруг лес. Сосновый, с редкими вкраплениями лиственных деревьев. После прежних операций мне такого не мерещилось. Да ещё и так ярко!

Прошлась с любопытством. Лес как лес. Чем-то напоминает тот, возле нашей дачи. Мы туда же ходили за грибами. Столько же деревьев навалено. Примерно. Хотя пейзаж незнакомый. Что они в наркоз намешали?!

Ходила, кажется, долго. Но лес так и не кончился. Никто не вылез ко мне: ни люди, ни звери. Хотя кое-где птицы поют. Вроде лес обычный.

Прошла ещё сколько-то. Несколько часов, судя по тому, как солнце на небе сдвинулось. К несчастью, на этом мои познания ориентирования в пространстве закончились. Тем более, лес явно был мне не знаком.

Хотя прошла ещё сколько-то и внезапно поняла, что хотя меня этот затянувшийся сон уже начал подбешивать – ноги в сандалиях из-за мокрого мха промокли и мёрзли практически натурально, да ещё и хвоёй и ветками их кололо весьма ощутимо – однако же усталость скорее была в моём настроении, чем в теле. Тело вообще не устало. И сердце… билось спокойно. Странно, у меня ж раньше от долгой ходьбы оно начинало сбиваться с ритма. А уж после бега…

Постояв немного и оглядевшись – в лесу вокруг ничего не изменилось – сорвалась на бег. Почти сразу же ногой на сучок напоролась. Больно, зараза! Но моя научная теория занимала меня побольше, так что я и дальше побежала, ругаясь на проклятую ветку. Бежала, бежала, бежала…

И потрясённо остановилась.

Хоть сердце и билось после долгого бега неровно, однако же это была не та пулемётная очередь, что и прежде. Да и сердцебиение с дыханием намного быстрее выровнялась. Ух ты! Вау, а мне нравится этот сон! Да и этот милый лес… воздух чистый… хорошо б поспать ещё пару часов. Побродить на природе.

Кстати, а что на мне надето?

Хм, платье почти до земли, ворот у шеи. Покрой не обтягивает фигуру, а очень сдержанно сообщает о её очертаниях. Хотя талия подчёркнута. Цвет платья какой-то неопределённый. Ну, назовём его серым. Пожалуй, и к лучшему, что такой фасон. Не люблю свою фигуру. Ежели я по-своему красива, то это какой-то греческий тип красоты. Полные бёдра, увы, не плоский живот. А ну нафиг. Погуляю, пока сплю. Кому я тут вообще сдалась с моим прикидом! Зато воздух какой, мм…

Через некоторое время пути – сердце по-прежнему билось спокойно, непривычно спокойно – я ощутила голод. Свинский какой-то сон. Жрать хочется, а ягоды вблизи не растут. Разве что грибы. Местами как у нашей дачи, съедобные, только я не умею костёр без спичек разводить. Тьфу, блин! Ладно, наркоз – штука временная, так что эти глюки скоро уже закончатся. А пока можно и погулять. Тем более, тут красиво. Никаких помоек с холодильниками и тазами облупившимися. Никаких бутылок пластиковых позеленевших. Никаких пакетов оборванных. Экология… до чего же красиво! Жаль, только во сне.

Внезапно вышла на дорогу. Без асфальта, просто земля утоптана, как в захолустье каком-то. Следы от тонких, плоских колёс и копыт кое-где въелись в грязь. И впереди разглядела двухэтажное деревянное здание. С его стороны плыл запах жарящегося мяса и… что за божественный аромат? Неужели, хлеб пекут? Тот, настоящий, который ели мои прабабушки и прадедушки в сёлах? И наверняка он тут не бесплатный. Карманы у моего платья имеются? Да. А в них монеты есть?

Вытягиваю кожаный мешочек, стянутый верёвкой. Заглядываю внутрь. Почти все монеты серебряные, но есть медные и даже золотые. Убираю кошель – так, наверное, это называется – и довольно направляюсь к зданию. И почти у самого его порога запоздало понимаю, что могу и не понять местной речи. Ладно, хоть проверю. И вообще, это же просто сон.

Войдя, оказалась в небольшом помещении, со стойкой, столами и лавками. За стойкой скучал какой-то мужик в хлопчатой, замызганной рубахе и штанах свободных. За узким столом у окна два молодых парня, одетые как-то поопрятней. Поэлегантней даже: штаны тёмные в обтяжку, рубашки из тонкой материи, с пышными рукавами и широкими манжетами, кожаные сапоги. Вау, у них ножны с мечами! Похожие на настоящие. Стой, а стоит ли мне этому радоваться? Но на их тарелках так аппетитно пахнет похлёбка…

Парни обернулись ко мне. Под их недовольными взглядами мне стало неуютно. Желание доказать, что я – мессия, и на меня нельзя так смотреть, и желание, чтоб меня приняли за свою, обычную, сцепились во мне разъярёнными кошками. Второе быстро ободрало шерсть с первого и стало победителем в этой нешуточной схватке. Хотя чё я парюсь? Это же просто наркоз!

– Чего пялишься? Милостыни не подаём! – проворчал один из парней, лет эдак двадцати двух на вид.

Вообще, был он строен, голубоглаз, блондин, с красивыми чертами лица. Длинные волосы аккуратно собраны в «хвост» ушеи, ни одна волосинка не выбилась. В отличие от соседа, у которого волосы были немного встрёпаны. Красавец. Но мне этот хам совершенно не понравился. Предательский румянец залил мои щёки. Эх, не умею я наорать в ответ и дать отпор. Что самое обидное, даже во сне не могу!

– А мне и не… – начала я. Всё же могу по ихнему разуметь и говорить. Шикарно!

Но светловолосый мерзавец улыбнулся до того насмешливо, что не смогла договорить.

Тут скрипнула за мной входная дверь, и кто-то произнёс довольно-таки странную молитву:

– И упаси нас, небо, от всяческого блага!

Мой обидчик скривился, будто от зубной боли. То ли ему не понравилась молитва, то ли её произнёсший.

Вошедший встал около меня. Парень лет двадцати. Черноволосый. Невысокий, ростом примерно с меня. Глаза как у азиата. Карие. Подбородок треугольный. Кстати, и сам незнакомец симпатичный. Как будто не местный, если сравнивать со служащим и более ранними гостями. Тоже вооружён мечом. Одет в тёмно-коричневые штаны и чёрную рубаху с короткими рукавами. Длинные чёрные волосы собраны у шеи простым кожаным шнурком. Не знаю почему, но я в его глаза засмотрелась. Было что-то такое в нём. Не знаю, что. Завораживающее. Холодное. Нет, обычное. Вполне нормальные глаза.

– Могу угостить тебя, – предложил мне черноволосый.

– У меня есть деньги, – гордо вскидываю голову.

– Что-то эта девка слишком высокого о себе мнения, – кивнул на меня жгучий брюнет, сидящий рядом с блондином.

– По ней не скажешь, будто из богатой семьи, – откликнулся мой обидчик. – Может, любовница какого-нибудь богача? И тот сейчас войдёт сюда и даст нам по лбу?

– Пусть попробует! – фыркнул приятель светловолосого. Явно полагал, будто никто не сможет ничем ему навредить.

Обида во мне сплелась с ненавистью. Черноволосый как будто понял, что творится в моей душе, и примирительно хлопнул меня по плечу. Но вместо ободрения и утешения почему-то повторил:

– И упаси нас, небо, от всяческого блага!

– Если ты сейчас не заткнёшься… – спутник моего обидчика сердито вскочил.

Видимо, эти трое уже знакомы. И даже успели из-за чего-то поцапаться.

– Полно вам, парни, – отозвался мужчина из-за стойки. – Как бы вам не накликать беду вашими шутками! – он молитвенно сложил руки и смиренно попросил: – О Небо, убереги нас от Гаада!

На что блондин как-то усмехнулся, а брюнет – и вовсе заржал.

Сон стал ещё страннее. Я так мечтала встретиться с Гаадом, а он, похоже, считается здесь очень плохим! Или… их тут много таких, Гаадов? Типа, имя популярное и всё такое? Да тьфу, сдались они мне! Жрать хочется.

Робко приблизилась к стойке, спросила, что у них в меню. На меня вытаращились, как на сумасшедшую. Явно этого слова в местном языке не было. Исправляюсь:

– Ну, поесть что есть?

Мужчина нехотя перечислил имеющиеся в наличии блюда. Я заказала пирог с капустой. Всё-таки, мясо в блюдах чужого мира меня смущало. Мали ли из кого они его готовят?!

– Сколько кусков? Один? Два? – скучающе осведомился тот.

Ежели сейчас не съём, так с собой унесу. В дороге пригодится. Здесь оставаться с этими хамами мне как-то не охота. Да и в местных деньгах я как-то не разбираюсь.

Вытащила самую большую медную и протянула хозяину или его слуге.

– Обжора, – прокомментировал брюнет.

Блин, это сон, но обидно по-натуральному!

– Мила! Пирог тащи! – зычно крикнул мужчина.

Прячу кошель, чтоб не мозолить им глаза никому из парней. А то вдруг они бандиты какие-то? И шутки у них странные.

Вскоре дверь, ведущая в какое-то помещение, открылась. И показалась дородная женщина с огромным подносом, на котором был… вот это пирог! Мне его надолго хватит. Сон явно успеет закончиться скорее.

Пришедшая спокойно водрузила поднос на стол и вопросительно взглянула на приказавшего ей, хозяина или супруга.

– И полотенце какое-нибудь простенькое, чтоб завернуть.

На мой взгляд, мне притащили простыню. И тотчас же завернули в неё пирог. Ладно, отойду отсюда подальше, разверну и поем. Ох, да как же его нести-то?

После кратких раздумий подхватила завёрнутый пирог под руку. Пришедшие и работники фыркнули.

Я с достоинством вышла из этого заведения, осторожно прикрыла дверь и углубилась в лес, туда, где приметила густые кусты. Оглянулась. Нет, никто не пошёл за мной. Первым встреченным из местных я тоже была особо не интересна. Блин, даже обидно! Но, может, это и к лучшему? Прогуляюсь спокойно.

Уже на подходе к кустам подумала, нет ли в них какого-нибудь зверя или монстра. Как знать, кто в этом мире водится в лесах? Вот ведь парни эти с оружием ходят. Пожалуй, надо будет какую-нибудь солидную палку найти, чтоб хоть как-то обороняться в случае чего.

Поев, поднялась, огляделась в поисках какой-нибудь подходящей штуки. Приметив толстую ветку, подошла к ней, наклонилась, чтоб подобрать с земли. И мне через плечо вместо моего обычного хвостика перекатилась длинная и тугая косища, перевязанная бордовой лентой. Подёргала её. Она не отвалилась. Дёрнула сильно-сильно. Ай, больно. Она моя! Ух ты! Кстати, а моя чёлка? Нету? Ладно, в глаза лезть ничего не будет. Ох, а лицо? Изменилось ли оно в лучшую или худшую сторону?

От страха, смешанного со жгучим любопытством, едва не забыла о ветке. Подняла пирог, завернула его, взяла поудобнее и отправилась на поиски какой-нибудь лужи. Правда, уже через пару шагов вспомнила о своей беззащитности, вернулась за веткой. Обломала с неё тонкие боковые веточки. Получилось нечто вроде толстой трости. Значит, пирог подмышку, в другую руку палку – и в путь.

После долгих поисков я наткнулась на небольшое озерцо. Пристально вгляделась в своё отражение. Кроме причёски и одежды ничего во мне не изменилось. Интересно, а по местным меркам я красивая?

Вскоре мои мысли потекли в ином направлении. Что это за лес? Где тут человеческое жильё? Мне ж нужно где-то устроиться: не могу жить в лесу, как дикий зверь. Кстати, о зверях. Какие тут водятся? Похожие на тех, которые в моём мире? Хм, белки есть. А прочие? В книжках и фильмах по дикой природе частенько шастают всякие неприятные создания. Да и парни местные с мечами ходят среди бела дня. Хотя… вокруг трактира местного не было забора. Да и служащие не были вооружены. Не похоже, что тут клыкастые хари шляются среди бела дня.

Прошла немного и успокоилась. Сон же.

Интересно, где я нахожусь? Сколько до ближайшего села или города идти? В каком направлении? Всё-таки, весь свой сон по лесу пробродить – скукотища. Города бы диковинные какие-нибудь посмотреть.

Почувствовала сквозь ткань платья, как в моём кармане появилось что-то ещё. Опустила палку наземь. Вынула странный предмет. Он оказался картой. Нерсерии. Интересно страна называется. И я даже могу читать по-местному.

На карту упала зелёная тля. Эдак поблизости от одного из городов. Или что у них там означают крупные кружки? И проку мне с вашего насекомого?!

Тля деловито поползла к ближайшему крупному кружку. Даже если это подсказка, то пользы от неё не будет: мне же неизвестно направление.

На правый верхний угол карты опустился большой чёрный жук с длинными усами. Он потоптался на каком-то большом круге со спиралью в середине, потом сполз с него. Хм, а вокруг круга какие-то линии. Расходятся как лучи. Да ведь это солнце!

Поднимаю голову. Тусклые тучи чуть расходятся, сквозь них проглядывает солнце. Ага, сейчас я могу сориентироваться. О, мне в ту сторону. А стоит ли идти в указанный населённый пункт? Вдруг меня там ждут? И не с распростёртыми объятиями? Мм… Уважаемые… боги или кто тут за мной следит? Можно мне в другую сторону?

Ноль реакции. Видимо, мне предоставили некую свободу выбора. Или я всё выдумала? Может, эти насекомые и солнце вовсе ничего не означают? Как же быть?

По лесу мне гулять вскоре надоело. Пирогом закусила ещё, но его весь за раз съесть было невозможно. Присела недоумённо у озера.

Вид красивый. Цветами с поляны какой-то пахнет. Ещё б тут с вязанием засесть. Ниток бы. И крючок.

Потяжелело в кармане.

Недоумённо достала моток белых шерстяных ниток, толстых и колючих. Вот вредный сон! Кстати, а то длинное и металлическое…

– Эй! – возмутилась уже вслух. – Это что ещё за безобразие! Я у вас просила вязальный крючок!

Никакой реакции.

Эх, эта палка металлическая должна быть потоньше, вытянутая более, загнутая на конце…

И выронила этот предмет, внезапно изменившийся, вслед за моими мыслями. Ну, почти так. Крюк на конце поменьше и чтоб стал гладким, поменьше… оу, а вот это уже близко к истине! Почти удобно.

Навредничав в видении своём, расселась с вязкой у озера. Ух, хорошо! Цветами пахнет, лёгкий ветерок, тёплый весенний или летний денёк…

Хотя после третьей салфетки мне это дело тоже надоело. Отрезала очередную нить камнем поострей, найденным у озера. Свои творения и материалы по карманам распихала. Сон всё не заканчивался. Странно. Ай, хоть посмотрю, что у них тут за города.

Покуда шла, надо мной пролетело что-то. Большое, белокрылое. К людям захотелось поскорей. А то мало ли.

Хотя, когда я опять голову подняла, вскоре уже, проверить, то надо мной… пролетел белокрылый человек! Вообще меня не заметив. К счастью. Прижалась к ближайшему дереву. Сердце встревожено забилось. Что это… тот свет?.. Я… я сдохла, что ли, на операционном столе?! Хотя… если тут люди с белыми крыльями летают, то всё в целом неплохо. Хотя обидно. Блин, я же хотела выздороветь и что-нибудь успеть, пока живу. И вообще, если я всё-таки умерла, то почему ангелы летают мимо? Местный рай на каноническую версию как-то не слишком походил. Вот, взять ещё тех троих местных с оружием. И без крыльев. Так рай, всё-таки, или не рай?..

Лесная затянувшаяся прогулка закончилась у города, ограждённого солидной каменной стеной. Между ней и лесом широкое открытое пространство. Нафиг в раю строить крепостные стены? Что-то тут не то. Хотя на ад, каким его описывают, местный мир тоже вроде не походил.

Глубоко вдохнув, направилась к воротам. Там стояли пять стражников. С мечами, с кинжалами. Средневековье тут, что ли? Но, как назло, без общения с местным населением я тут не пойму ничего. К счастью, я речь ихнюю разумею.

– Что это ты несёшь? – спросили у меня воины, когда приблизилась к ним.

– Пирог. С капустой. Вот, взгляните, – зажав палку под мышкой, открыла им край пирога.

Они потребовали развернуть весь. Выполнила. Толстый усатый мужик отломил кусок с широченную ладонь размером, медленно слопал.

Я смотрела в землю, стараясь не выдать моего негодования.

– Ничего так стряпня, – отметил стражник, доев.

Поспешно завернула своё сокровище, желая, чтоб его у меня не отобрали. Мужчины засмеялись. Точнее, загоготали.

– Кстати, девка, если ты спешила на казнь, то опоздала, – подмигнул мне самый молодой.

– К-казнь? – аж поперхнулась.

Что это за рай, в котором кого-то убивают?! Да ещё и публично, при всех?!

– Ага, руку тому воришке уже отрезали. Его родственники уволокли.

– И только-то? – вздохнул усатый толстяк.

У меня сердце забилось неровно. Это был какой-то безумный сон. В котором реально кого-то убивают! Да и внимание местных стражей мне не понравилось. Как будто ощупывают.

– Можно мне пройти? – спрашиваю как можно вежливее.

– А плата? – нахмурился толстяк.

– А сколько нужно заплатить?

– Тридцать поцелуев. Нет, столько от такой девки маловато будет…

Не удержавшись, одарила его гневным взором.

– Издеваетесь?!

Они заржали.

Мне захотелось огреть кого-нибудь из них или расплакаться. Вероятно, бить их небезопасно. Остаётся заплакать. А вдруг им ещё больше захочется надо мной поиздеваться, если они увидят мои слёзы? Палка при мне. Но разве палка защитит от металлического лезвия? Ох, бедная я и невезучая! Хотя казнили тут не меня. Но всё равно обидно. И страшно. Жутко страшно.

Глаза предательски увлажнились.

– Ну что ты, красавица? Я ж пошутил, – толстяк из грозного и страшного превратился в дружелюбного.

– Правда? – робко посмотрела на него.

– Разумеется, нет, – он ухмыльнулся. – Но если ты быстро пройдёшь мимо, и я не успею тебя поймать…

Быстро пробежала между ними. Мне вслед полетел громкий смех. И тихое:

– Как она на тебя смотрела! Прям так и прикидывала, куда ударить!

– А стоило ли её с этой палкой пропускать?

– Подумаешь, оружие нашла! Да его любая девка сломает.

Мне ещё больше захотелось заплакать. А так же выкинуть моё скверное оружие. Однако после некоторых раздумий решила: лучше я сломаю палку о кого-нибудь, кто посмеет меня обидеть или оскорбить – и не выкинула.

У кого-то из прохожих спросила, где та площадь, где людей казнят.

– Так всё уже закончилось! – старик явно моему вопросу удивился.

Тьфу, изверги!

– Да я это… я крови боюсь. Мне бы… это…

– Тогда тебя не следует ходить вооон в ту сторону, – и рукою указал. – А то покуда кровь на плахе не просохнет, там мрачновато, – выдохнул шумно, оглядел меня скептически. – Как ты рожать-то будешь, ежели такая пугливая?

Рай, роды, странные развлечения у местных… это явно был не рай. Это больше начинало смахивать на кошмар.

Отошла от старика, побродила по городу, минуя жуткую площадь для расправ.

Домики здесь каменные, простенькие, двухэтажные. Кое-где клумбы, кое-где длинные аллеи. Довольно-таки чисто на улицах. Пожалуй, даже чище чем в моём родном городе. Горожане одеты просто. Или же мне попадались лишь простолюдины? Похоже, меня принимают за местную. Значит, есть прок от моей одежды, обуви и сменившейся причёски. Вот только за волосами такой длины будет сложно ухаживать. И не расплести их – горожанки не ходят с распущенными. Девчонки и девушки ходят с косами, женщины молодые и постарше – убирают косы вокруг головы и закрепляют какими-то заколками. Получается нечто вроде короны. Красиво. Может быть, эта причёска замужних женщин?

Кстати, тот толстый стражник назвал меня красавицей. Если он это серьёзно сказал, то, выходит, по местным меркам, я красивая. Как приятно! Прям плечи расправляются, спина выпрямляется, подбородок поднимается.

Ух ты, а на меня местные парни и мужчины начинают заглядываться! Нет, так не годится. Надо спокойно идти, чтобы не приставал ко мне никто. А, нет, они больше смотрят на мою палку и завёрнутый пирог. Досадно. Но моё скромное оружие не брошу!

Споткнулась и едва не выронила свою драгоценность. Всё-таки, нос задирать вредно. Буду лучше под ноги смотреть. Ну, и по сторонам тоже.

А потом опять захотелось поесть. Хотя у дороги сесть, вон как те нищие дети оборванные, было как-то стрёмно. Да и взгляд их на меня и мой пирог мне не понравился. Ушла поскорее и подальше от пугающих детей.

Есть захотелось больше. Сон всё не заканчивался. Солнце уже перевалило за половину неба. Ночевать в незнакомом мире под открытым небом не хотелось. Денег у меня было не слишком-то и много, а на мою наглую просьбу добавить новых в кармане ничего не потяжелело. То к моим просьбам прислушались, то вдруг уже нет. Сон начинал надоедать, но он всё длился и длился.

Да и испытать на том свете да хоть во сне, каково, как прилюдно мне отрезают руку, совершенно не хотелось. Если мне тут было холодно и голодно, а ещё царапины от веток, цеплявшихся на бегу, болели, то отрезание руки явно будет болезненным. Деньги не вечны в любом мире. Тем более, мои последние мольбы остались без ответа. Кратковременная сладкая мысль «а вдруг я тут мессия – и счас меня прибудут встречать с торжественной процессией?» вскоре закончила меня преследовать. На мир, приготовившийся ко встрече к мессией, этот неправильный рай явно не походил. И вообще, в рай ж не убивают. Вроде. Остаётся только вариант самой денег заработать.

Что умею? Готовлю не очень хорошо. Точнее, почти не умею готовить. Стирать и убираться в принципе могу. Могу пересказывать содержание книг и фильмов. Как бы меня за ведьму какую после моих рассказов не приняли и не сожгли. А то вдруг есть и такое у местных развлечение? Умею шить несколькими способами. Вышиваю, правда, плохо. Из более-менее достойных умений: бисероплетение и вязание крючком. Как в мою худую голову пришла идея повязать у озера и наколдовать себе нитки и крючок – ума не приложу. Но, кажется, та бредовая идея оказалась лучшей идеей этого странного дня. От неё и буду плясать.

Набравшись решимости, обратилась к безобидной на вид бабке, шедшей мне на встречу:

– Скажите, пожалуйста, где находится рынок? Он рядом с площадью? Ну, этой… на которой вора казнили.

Смерив меня подозрительным взглядом, горожанка объяснила. Нужное место находилось неподалёку. В стороне от площади для пыток. Ура!

Рынок, кстати, тоже больше походил на средневековый. Прямо как в фильмах исторических или фэнтези. Только, блин, тут людей реально казнят и убивают. Вон, те трое из первых встреченных ходят с мечами. Да и среди горожан некоторые попадались с оружием. Хотя и не все.

Походила по рынку, осмотрелась. Вязанных вещей тут вообще нет. Ни крючком вязанных, ни спицами. Кружев нет. Разве что цветистые платки и ткани. Хм, и ассортимент ниток маленький. О, всё-таки, выбор есть, но это для вышивания. Хотя есть нитки потолще, из которых можно вязать. Но шерстяные тут колючие. Эх, будет неудобно вязать. Хотя, как говорится, на безрыбье и рак – рыба. Вязание – дело приличное. Хотя в моих сладких мечтах о приключениях и других мирах я никогда не думала, что я там буду салфетки вязать. Вот обидно быть ни разу не мессией! И даже не магичкой.

Хотя… учитывая, как в некоторых фильмах и книгах эксплуатировали мессий… может, оно и к лучшему. Просто жизнь проживу. Другую. С сердцем, кажется, здоровым. Я же хотела вылечиться! Хотя, блин, не так. Тут у меня тоже есть шансы до старости не дожить, ибо по-простому зарежут. Главное, чтоб не сожгли. Главное не высовываться, покуда я о здешнем мире ничего толком не выяснила. Кроме того, что здесь по-настоящему убивают, бррр…

Прикинув, сколько стоят обычные ткани, сколько стоят крашеные ткани, нитки, украшения, выбрала свободный уголок с краю, близ стола со всякими лентами, цветными нитками и прочими приятными для женщин вещами, встала там, вытащила одну из салфеток, развернула. Рот продавца всяких девичьих вещей широко раскрылся, когда он разглядел моё творение. Впрочем, парень быстро скинул с себя изумление и торопливо спросил:

– Почём продаёшь?

– А во сколько вы и добрые люди оценят? – громко спросила я.

Он аж руками замахал. Мол, говори потише. Небось, испугался, что другому продам. Значит, могу сбыть моё рукоделие за высокую или хотя бы среднюю цену. А за мелочь её продавать нельзя. Да и жить в незнакомом городе на что-то надо.

Торговцу не повезло: две толстых женщины с высокими причёсками уже приметили мой товар. Подлетели ко мне, впились в мою салфетку взорами.

– Что такое?!

– Какие кружева!

– Никогда таких не видела!

– Да толстоваты для кружев! – одна горожанка поморщилась. – Нитки вообще шерстяные!

Но она была единственной, кого что-то не устраивало.

– За сколько продашь?

– Продай!

– А за сколько купите?

– Два медяка! – предложила одна.

– Три медяка! – торопливо сказала другая.

И они сердито уставились друг на друга.

Подошли ещё несколько женщин, привлечённые их криками. И стали торговаться, переругиваться друг с другом. На шум собрались другие возможные покупательницы. Самым лучшим предложением было восемь медяков. Больше восьми давать или не могли, или не хотели.

– Десять! – прокричал молодой торговец. И показал мне крупную монету.

Эх, надо было все монеты из кошеля рассмотреть, тогда бы разобралась в их числах!

Лица возможных покупательниц, увидевших его медную монету, стали унылыми. Уж им-то известно, больше предложенное им или меньше. Но жадность заставила меня поинтересоваться, даст ли кто-то больше.

Кто-то предложил девять. Больше никто не хотел давать.

– Тогда я продаю её вам, – протягиваю салфетку парню.

Тот торопливо сунул мне монету, спрятал покупку за пазуху. Может, стоило потребовать больше? Попробую.

Достаю вторую салфетку, с таким же узором. Погрустневшие было женщины и девушки – тех тоже порядочно набежало – приободрились.

– Девять! – выкрикнули две.

– Десять! – перекричал всех молодой торговец. Его глаза, устремлённые на вторую салфетку, алчно блестели.

Но я из вредности вопросила:

– Кто даст больше?

Парень нахмурился, но тотчас предложил:

– Одиннадцать! – и торопливо показал мне две монеты – крупную, какую дал мне, и поменьше, которой я за пирог и полотенце расплачивалась.

Ой, а вдруг я в трактире или, всё-таки, корчме, больше чем нужно заплатила? Но тогда бы те парни с мечами как-то выдали своё удивление: взглядом, усмешкой, колким словом. А они вполне нормально себя повели. Да и пирог мне продали большой. Пирог… который украли уже. Блин! Тут ещё и воруют?!

– А больше?

Девушки и женщины подавленно молчали. Я стала торговаться с парнем-торговцем. После долгих споров сошлись на шестнадцати. Трудно определить, на кого после второй продажи смотрели более завистливо: на продавца или на покупателя.

Спрятав выручку в тот же карман, что и первую – кошелем на рынке светиться не хочу – извлекла третью салфетку, с более затейливым узором: когда мне надоела любимая схема, я решилась пофантазировать.

Ахи и вздохи посыпались со всех сторон. Толпа увеличилась втрое.

– Сколько предложите, люди добрые? – я уже вошла во вкус.

То ли во мне есть некая торгашеская черта, то ли жадность разыгралась.

Молодой торговец сцапал край салфетки:

– Семнадцать!

Какая-то девушка с волосами, собранными в косу, протолкалась ко мне, тоже ухватилась за салфетку. Едва не плача, произнесла:

– Десять!

– Семнадцать! – парень торжествовал, полагая, что и из этой торговой схватки выйдет победителем.

– Десять! – девица шмыгнула носом.

– Кария, да ты что! – бурно среагировала какая-то худощавая женщина лет сорока, возможно, мать, родственница или знакомая. – Это ж все твои сбережения!

– Десять! – упрямо стояла на своём Кария.

– Восемнадцать, – молодой торговец решил раздавить соперницу.

Та заплакала от досады. Да, десять медяков – всё, что у неё было. Или всё, что осталось.

Посмотрев на девушку, не выпускавшую салфетку, на нахально усмехающегося парня, сказала то, чего ни сама от себя, ни они от меня не ожидали:

– Хватит плакать, Кария! Я продам тебе её за пять медяков.

Какой тут шум поднялся! Молодой торговец стал браниться, другие девушки и женщины начали наперебой уговаривать продать им за пять медяков. А как смотрела на меня Кария! Творцу приятно, когда его творение так кому-то понравится, что последние деньги готов отдать, а то и душу. Кто-то второпях предложил шесть, семь. Я осторожно освободила салфетку из руки парня и произнесла, обращаясь к девушке:

– Кария, давай пять монет.

Она взглянула на меня и недоверчиво, и радостно. Что-то во мне дрогнуло от её взгляда. Похоже, эта горожанка не богата и для неё десять медяков – солидная сумма. Имею ли я право требовать хотя бы пять? Но это ж мой труд, в конце концов! Так что мне решать.

Девушка протянула мне крупную монету, по размеру как та, считавшаяся за десять медных. Разве что значок на ней был иной. Хм, никто не возмущался, значит, это монета действительно считается за пять мелких.

– Я буду самой красивой на свадьбе, – и счастливо мне улыбнулась.

Я сунула монету в карман, она торопливо положила добычу в корзинку, под другие покупки, потяжелее которые, и выскользнула из толпы. Женщины и девушки, ворча, разошлись.

Кстати, увлёкшись, я совершенно забыла о палке. Моё скромное оружие попало под ноги неудавшихся покупательниц. И теперь было грязным и в некоторых местах раздавленным. Ходить с таким оружием – только на смех себя выставлять. Ладно, я себе другую палку достану. И пирог новый куплю. К счастью, уже есть на что. Но за карманами надо будет бдительно следить.

Только сделала шаг от стола, как молодой продавец ухватил меня за запястье.

– Чего тебе? – окидываю его недовольным взором.

– Скажи, где ты их взяла?

Гордо поднимаю голову:

– Не скажу. Отпусти меня!

Он послушался. И повторил вопрос.

– Ну, какое тебе дело?

– Как какое? – растерялся парень. – Если я узнаю, кто их делает, смогу заказать у него.

Шучу:

– Дашь два медяка – скажу.

Он торопливо достал две монеты. Потребовал:

– Теперь говори!

Победа мне совсем голову замутила, я упёрла руки в бока и нагло заявила:

– Сначала деньги отдай.

– Точно скажешь? – продавец нахмурился.

– Точно. И все они слышали, – показываю ладонью на ближайших продавцов, наблюдающих за нами.

Получив монеты, признаюсь:

– Я их сделала.

Тотчас ближайшие продавцы – один из них едва свой стол с товарами не перевернул – и покупатели, прислушивающиеся к нашему разговору, бросились ко мне. И осыпали меня заказами. Парень, купивший две салфетки, опять вцепился в меня как клещ. Пока торговцы и простые горожане делали заказы, кто-то что-то стащил из товаров, оставленных владельцами без присмотра. Кто-то из людей, находившихся поодаль, кому до чужих столов добраться быстро не удалось, с досады прокричал:

– Воруют!!!

Тотчас поднялся переполох. Кто-то кинулся за ворами. Кто-то под шумок ещё что-то утащил. И их попытались поймать. Надо сваливать, покуда мою зарплату и, самое главное, инструменты, не украли!

Я пообещала немногочисленным заказчикам, оставшимся подле меня, подумать над их предложениями. Потом вдруг обнаружила, что у моего покупателя милые нитки. И некоторые из них мне бы подошли. Парень, заметив, как я смотрела на нитки, торопливо объяснил, какие сколько стоят. Видимо, теперь мои глаза алчно заблестели. Торговец, усмехнувшись, сообщил, что при определённом выборе возьмёт с меня чуть меньше.

– Но в мои карманы столько не влезет! – едва не плача выдавила я свой последний аргумент против покупки.

Парень, улыбнувшись как Дед Мороз, точнее, мужик, им притворяющийся, при раздаче своих даров, извлёк из-под стола плетённую корзинку.

– Возьму ещё меньше, если ты купишь и нитки, и её, – произнёс он, подмигивая мне.

Призвав на помощь всю мою рассудительность… или это опять вылезла моя жадность? Я немного поторговалась. В конце концов, он попросил на два медяка меньше, чем хотел. От него отходила, держа корзинку, заполненную моточками и катушками с очаровательными нитками. И, хотя я оказалась хрен знает где и хрен знает как, сердце у меня пело после покупки ниток. Рукодельницы они такие… неизлечимые.

Хотя, странно, я вроде не очень-то и увлекалась, вязала редко. Но, впрочем, как мама справедливо зудела иногда над ухом: «Полезно много всего уметь – что-нибудь где-нибудь да и пригодиться». Тем более, вязать – не столь уж и сложное занятие. Куда приятнее, чем содержанкой дурня богатого какого-нибудь быть. Да и… нет, каюсь. Статус особого мастера, творца женских грёз – это тоже что-то приятное. Даже романтичное. А без замужа и последующих родов в нестерильных больничных условиях я как-нибудь обойдусь. Потом и сон мой закончится. Если закончится. Если это вообще сон. Но о неприятном я лучше подумаю потом. «Я подумаю об этом завтра», как говорила Скарлетт.

В этом нерсерийском городе я и устроилась. Снимала комнатку на чердаке в доме у вдовы, у неё же покупала еду за приемлемую цену. Вязала салфетки на продажу. Продавала их на рынке. Они, кстати, пользовались спросом. Правда, горожанки почему-то пришивали их на свои платья. Как будто кружева. Ладно, главное, чтобы платили.

Вдова, прознав, что это я – таинственная мастерица, попросила оплачивать проживание и питание моими изделиями. Получив первую оплату, тотчас же пришила на своё платье. И зачастила по гостям. Правда, кормила она меня исправно, так что мне не на что было жаловаться.

Сначала я вязала на память салфетки вроде тех, что делала в родном мире по журналам для рукодельниц. Их у мамы огромная стопища была – выбирай, не хочу. Обвязаться можно по самое не могу. А что я не все ряды со схем помнила, так и ничего – чего-то додумывала сама. Они же не знают, как там по правде схемы те выглядят!

Но со временем я в это дело втянулась. Стала долго и придирчиво нитки выбирать, а продавцы, наоборот, стали приторно дружелюбными, многие.

Раз с неделю провела в томлении и волнении, узнав, что скоро в соседний город, приморский, придёт корабль с другого материка или, хм, острова, точно не знаю, но вот тамошний купец много всего привозит для портных и богатых дам, вечно какие-нибудь диковинки притащит. Да ещё и на второй день меня огорошили, что он может и не доплыть! Корабли-то, они того… они временами тонут. Или попадаются пиратам. Короче, не каждый доплывает до цели. Да ещё по пути их уже могут ограбить разбойники, чьи банды тоже иногда попадаются и не всегда убиваются стражниками и воинами короля при облавах. И я, как-то пришибленная этими средневековыми буднями, страшно тогда огорчилась. И оставшиеся дни была вся на нервах.

Вдова даже начала пошучивать, не присмотрела ли я себе здесь кого, вот будто бы жду свидания с кавалером? Впрочем, нравы здесь были серьёзные, так что особо соблазнять меня на любовные приключения она и не стремилась своими разговорами.

Корабль, к счастью, приплыл. И это такое блаженство, как оказалось, ходить у новых лотков с заморскими нитками и тканями! И с тамошним купцом мы вроде подружились. Он то звал меня в компаньоны, то замуж – класс, впервые позвал меня кто-то – то пытался похитить. Но, к счастью, Аким, торговец тот нитями и прочими рукодельными штуковинами, с которым мы в первый день сторговались, меня вовремя предупредил. И я в тот день на рынок не пошла, не желая расставаться с моей свободой. А на следующий день купец и его слуги уже покинули город. Но на рынок я пришла ещё через четыре дня. Или это была попытка оклеветать конкурента?..

Но хрен с ними, с мужиками. Тем более, что рукодельницам и прочим успешным умелицам и ремесленницам, замуж можно было не спешить.

Я в какой-то день вдруг решилась сильно изменить запомнившийся мне узор. И оказалось, что это подлинное блаженство – равнять ряды и виды петель по себе. А потом смотреть, что из этого получается.

А ещё интересней оказалось, когда ты берёшь моток и крючок, и начинаешь, даже не представляя, что из этого в итоге получится! Когда смешиваешь пухлые пышные столбики с рядами воздушных петель или всплесками столбиков с одним накидом, тонкими, лёгкими и изящными. Пухлое с тонкой сеткой. Ровные ряды или ромбики с веерами по пять-семь столбиков с одним или двумя накидом и… о да, сеткой столбиков без накида или с одним накидом, да воздушных петлей. Веера на лёгкой сетке, мм!.. Или изящные цветы с тонкими лепестками, сложенные из воздушных петель и столбиков с одним, двумя, тремя накидами, мм… изящество и элегантность! Нет, я пробовала делать столбики с четырьмя, пятью, шестью накидами. Но надолго моего терпения на этот мазохизм не хватило.

Я раньше даже не подозревала, что сама так смогу! Думала с растерянностью или завистью, листая иногда мамины журналы по вязке крючком или спицами, что как только люди придумывают столько всего? Да ещё и так красиво? Удивлялась маме, которой даже не требовалось схем: она просто смотрела но фото готового изделия – и уже вязала. Тем более, в начале, когда нитки как будто назло мне путались, а салфетки, обязанные быть изящно симметричными, даже по выверенной создателями схеме, в моём исполнении выходили до жути косыми, но… со временем оказалось, что и я так могу!

К тому же горожанкам и торговцам мои эксперименты по дизайну понравились. Польщённая их вниманием, я расходилась всё больше и больше. А у некоторых женщин и торговцев стало навроде развлечения: ходить смотреть на итоги моего очередного опыта. Хотя, конечно, они все мечтали, что я у них надолго задержусь, замуж пока не выйду и, долго не погрязая в домашнем хозяйстве, столько навяжу, что на всех хватит! И что мои творения даже со временем подешевеют, когда уже будут у всех. Я, случайно подслушав такие разговоры, ухмылялась. И шла мимо.

Да и вообще… Я поняла, что это наслаждение, когда тебя подхватывает невидимой волною – и куда-то сносит! И нечто новое рождается из твоих рук, но как будто мимо тебя, минуя сознание. Просто сел, изредка что-то обдумывая… редкие всполохи мыслей, какой бы узор пошёл к этому готовому ряду… и потом… всё. И готовое чудо на твоих руках. Изящное и красивое.

Но если очень честно…

Других развлечений здесь особо и не было. На казни и пытки местные я не ходила. К счастью, посещение там было не строгое, никто не отмечал, кто ходит, а кто – нет. Жуткий, жестокий мир. Странный, подозрительно долгий сон. Но было страшно, если в этом сне меня будут по-настоящему убивать. Лучше без таких развлечений. Тем более, я тут руку ножом порезала и обожглась весьма по-натуральному.

Разве что с кумушками на скамейках обсуждать сплетни в свободные часы вечерние или с девушками – мужей и женихов. Я боялась много говорить с ними, боялась, заболтавшись, себя выдать. Да, по рынку пройтись, смотря на поделки разных ремесленников, прицениваясь к товару, спрашивая у торговцев, не завезли ли чего нового из ниток и лент? Но и с торговцами не собиралась сближаться, хотя некоторые из них вроде были не против. Даже старые, толстые, лысые и женатые. Они почему-то считали, будто профессия и состояние мужчины – всего важнее для женщин. А в помощницы жёны мало у кого лезли из них. Торговок было в разы меньше.

В основном-то, здесь уделом женщин было вести хозяйство, детей растить и рукоделие. Да, ко мне пытались упроситься в ученицы, вон, даже та Кария, чьё имя позаимствовала, но я не пустила. Ни к чему плодить конкурентов. Мой заработок – моя жизнь, мой воздух. Как я выстою без него? Так что лучше быть жадной.

Выходных на каждой неделе не было. Когда я случайно обмолвилась с вдовой о том, что вот у нас так было принято, она не поверила. И так назойливо меня потом снова о быте в моём родном городе выпытывала, брр! Я уж пожалела, что рассказала.

Праздники случались редко. Не каждый месяц. Хотя я один застала.

И вроде в детстве в цирке была десяток с чем-то раз, да в мире моём родном номера были покруче, скажем, когда зрителей от арены отделяли сеткой, а тигра на шаре поднимали почти к самому потолку. А мне опять покупали или, наоборот, не покупали светящиеся палочки или медальоны с лампочками внутри – и во втором случае я страдала и люто завидовала детям, чьи светящиеся, волшебными кажущиеся штуковины мерцали в темноте, яркие. Здесь-то такого с тиграми не выкинешь! Не купишь светящихся палочек.

Но с голодухи увлечёшься и не таким. Я даже перестала недоумевать, чего так эти женщины любят сплетни, а мужики – радостно сбегаются смотреть на каждую драку, когда нету срочной важной работы. Вроде и на казни сбегались. Людей тут людям было чужих не слишком жалко. Жуткий мир!

Словом, неподалёку играли бродячие музыканты, кто-то поодаль танцевал даже, а я стояла, смотря, как мужчина лет тридцати, усатый, рыжий, жонглирует факелами. Да смогла в толпе испариться, заметив приветливо мне заухмылявшегося Акима. Да ещё и очень кстати прикупила у торговки с лотком кулёк с засахаренным миндалём. И, чтобы лакомство в толпе не стырили голодные мальчишки – а у кого-то, судя по воплям, уже свистнули передо мной – отошла от толпы. Да, не видно дальнейшего, но зато миндалём приятно похрумкать.

Но миндаль едва не застрял у меня в горле, когда столкнулась с пристальным взглядом молодого мужчины, богато, но неброско одетого, то и дело задумчиво прикладывающегося к бутыли с вином.

Да этот же гад был с тем блондином, что меня оскорбил в трактире в первый мой день здесь! Да ещё и вылупился так… узнал будто.

Я назад отступила. Он вдруг растерянно встал и стал каким-то сгорбленным и даже жалким, отчаянно протянул ко мне свободную руку, позвал:

– Анжела!

Что тон его тогда насмешливый, что возможность моего облапывания по поводу принятия меня за другую бабу, меня не радовали. Потому торопливо отступила обратно в толпу.

На моём кульке, пока отчаянно смотрела на него из-за чужих плеч и голов, цепко сомкнулись чьи-то тонкие руки. Я укоризненно на ворюгу посмотрела. Кожа да кости, грязный, глаза голодные. И руку разжала. Проворчала:

– Ладно. Иди уж.

И меня царапнуло, как просияли от счастья его глаза, когда худые пальцы сжались на мешочке с заветным лакомством. Что ж, я себе ещё куплю. А кому-то и от этой мелочи будет целый праздник. Но с нищетой я ничего сделать не сумею. Не могу вступиться за пойманных воров, которых толпой избивали. А особо часто попадавшимся тут прилюдно руки резали, увы.

Но почему-то с того дня торговцы ничьих рук, ползших в мой карман, не хватали. Да, парни и мужики, старики хотели мне угодить, но рук за моим имуществом ко мне больше не тянулось. А я, смекнув запоздало, решила каждую неделю выдавать кому-нибудь из детей-попрошаек по кульку с засахаренным миндалём.

Странное дело, они потом, когда шла уже с рынка, обычно обнаруживались где-нибудь неподалёку, да трескали всё вместе с другими товарищами из бедноты. Раз только один умыкнул всё, чтобы сожрать в одну харю. А последующие дни ковылял, потрёпанный больше обычного, да с фингалом под каждым глазом.

Что ж, так тоже можно жить. А надоест тут – подамся путешествовать с торговым караваном. И, может, где-нибудь в пути очарую своим искусством какого-нибудь принца! Ах, мечты, мечты! Но если местных менестрелей да болтунов послушать – и за искусство принцы да короли в девушек бедных влюблялись. Хотя, конечно, женщина в искусстве – это здесь в редкость было. Но если я, обычная самая девица… и вдруг принц! Мм…

Хотя, спустя время, ещё больше наслушавшись о всяких разных принцах, я как-то поиспугалась мысли, что вот бы на меня счастье их любви навалилось. Они могли быть толстые, старые, с гнилыми зубами. Да и девок могли да жён чужих зажимать, когда им вздумается, а те не могли даже отбиться. Говорили, одна в другом городе отбилась от короля на охоте, так её потом повесили. И, обсуждающие это событие двухлетней, кажись, давности, даже осуждали её. Мол, так ей, хамке, и надо.

Нет, хорошо, что я пришла в город, где в основном собирались ремесленники! Здесь ежели чего-то умеешь – не пропадёшь. Даже если ты – женщина. Даже если девка ещё незамужняя. И знати почти не водилось.

Всё-таки, не подвело меня неведомое божество. Если те насекомые действительно были подсказкой о пути. Но, впрочем, бесплатный сыр бывает только в мышеловке. И от мыслей, что однажды этот бог, Творец и кто-то там ещё придёт по мою душу, да чего-то стребует, сжималось напугано сердце.

В этом мире моё сердце почему-то вело себя как здоровое. Поначалу мне было очень не по себе, а потом привыкла. Одно время радовалась своему выздоровлению, потом загрустила: кто поручится, что в моём мире я тоже буду такой? Вот привыкну быть здоровой, вернусь в родной мир – и вдруг всё сначала?

Если я вообще когда-нибудь ещё раз переступлю порог моей квартиры. Вдруг я помру здесь – и обратно уже не вернусь? Так что лучше не лезть на рожон.

К тому же, стала выяснять, куда же это меня занесло. Осторожно, чтобы не приняли за чужую. Быть может, выяснила бы намного больше, спрашивая иначе. Вот только влипать в неприятности мне не хотелось. Впрочем, мне даже от моих скромных открытий стало жутко.

В этой стране – утверждали, что и во всём мире – все от мала до велика знали, что Гаад – главный среди неких чёрных хранителей, какой-то там Старейшина. Сложно сказать, в чём его не обвиняли: Гаад был виноват и в подгоревшем пироге, и в недопитой бутылке, выроненной пьянчугой, едва стоящим на ногах, и в эпидемиях, и в стихийных бедствиях, и в войнах. По всеобщему мнению, он был мировым злом или же его повелителем. Или демоном. Тут такого словечка не было, но по описаниям Гаад подходил. Белых хранителей, воевавших против него, почитали как воинов добра или как каких-то ангелов. Опять же, на языке моего мира. Ну, этих. Я, кажется, в первый мой день здесь видела двух таких. И, к счастью, их совершенно не заинтересовала. Я и молилась иногда местным богам, чтобы меня тут не трогали и не тащили на роль каких-то там мессий. А то мало ли. Хрен их знает, как они тут мессий эксплуатируют.

Правда, кто там верховодил среди белых хранителей, никто не знал. Или же в данной стране его давно не видели. Иноземцы то утверждали, что встречали его, то, что он помогал им, то, что они с ним вместе пили, то, что он – прославленный сердцеед из Террии, едва ли не королевских кровей. Короче, глава у добрых был, но не успел примелькаться, как глава злых.

Короче говоря, навряд ли имечко Гаад тут будет популярным. Но… мальчика из моего сна так звали. Интересного, милого мальчика. Вот только… а что если он, повзрослев, стал вот этим самым Гаадом, которого здесь все до жути боятся? Или, всё-таки, это был его тёзка?

Страшно осознавать, что я напросилась в чужой мир помогать его властелину тьмы и главному злодею! Исполнять его мечту о звезде! А вдруг и не было никакой такой мечты? И сон мой – обманка, приманка для дуры издалека? Или такая мечта у него была, но в его далёком детстве, о котором он давным-давно забыл? Может быть, меня сюда заманили, чтоб убить с исполнением какого-то особого ритуала? Не факт, что совместимого с жизнью. Или, всё-таки, тот Гаад – его тёзка? Или помер уже давным-давно?

Да и стрёмно о мечтах главного злыдня этого мира у местных расспрашивать. Стопудово не так поймут. О чём б он ни мечтал тут, мечты его никого не волновали. Все ожидали от него какой-то дряни. И о смерти его мечтали, о да! Но он, правда, врагам своим всё никак не попадался. Да и, говорили, что, мол, злыдень этот то-сё… и никто точно не знал, сколько уже десятков лет он тут творит своё зло.

Может, всё это бред?.. Из-за наркоза? Из-за того, что в одиночестве слишком увлекалась фантастикой и фэнтези, бредовыми мечтами? А если это не сон и не воздействие наркоза? Если это самый настоящий параллельный мир, в котором я могу умереть? И это будет больно? Может, я умру в этом мире и так же в своём?

Ох, что я наделала! Зачем?! Как мне вырваться из этого страшного места? Как избежать встреч с этими чёрными хранителями?

Вопросы, сплошные вопросы! И ни одного ответа, ни одного утешения нет. Для чего я поверила этим проклятому сну о мальчике, мечтающем зажечь свою звезду на небе? Мечтала пообщаться с ним! Дура! Может, из-за этого меня сюда притащил их местный бог? Хотя он со мной поговорить тоже не явился. Как будто вообще никому не нужная я тут. Вот блин. Хотя… раз меня не тащат тащить куда-то волшебное кольцо, да не шлют убивать того самого Гаада, может, и к лучшему, что я тут самый простой человек? Хотя без магии в другом мире пожить как-то обидно. Да вроде тут магов своих и нет. Вот блин! А я так мечтала попасть куда-нибудь, в настоящую магическую школу! Домечталась, ёжики зелёные!

– Кария, что с тобой? На тебе лица нет! – взволнованно спросила хозяйка.

Я не знала, дают ли здесь имена, подобные моему, поэтому, когда вдова спросила, как меня зовут, назвала ей единственное здешнее имя, которое мне было знакомо. И грустно, и смешно. За пару месяцев в этом мире успела соскучиться по своему имени. Услышу ли я его когда-нибудь? Увижу ли моих родных?..

– Мысли тяжкие одолевают.

– В нашем городе есть целебный источник, – дружелюбно сообщила хозяйка. – Он и болезни лечит, и душу успокаивает, и надежду даёт. По словам мастеров – и вдохновения прибавляет. Тебе непременно нужно туда сходить, воды попить да умыться ею. И чем скорее, тем лучше. Жаль, у меня нынче дел много: не могу тебя проводить. Но каждый человек, будь то старец или малец, тебе дорогу к нему укажет.

– А от этой воды никаких побочных эффектов нет? – настороженно уточнила я.

– Чего? Что это за болезнь такая, этот «эффектов»? – недоумённо уточнила женщина.

Я мысленно выругалась на саму себя. Опять прокололась. Как бы очередная ошибка не стоила мне жизни. Становлюсь параноиком. А что мне ещё делать в такой-то ситуации? Даже при том, что ведьм тут не жгут – о хвала местным богам, сто тысяч и пятьсот раз хвала местным богам – тут всё-таки по-натуральному казнят и убивают.

Оправдываюсь:

– А это болезнь такая редкая, ею только в моей родной местности болеют.

Хозяйка поспешно отодвинулась от меня.

– Да вы не беспокойтесь, она не заразная! Уже много поколений это проверяли.

Вообще-то, во всех виденных мной фильмах и прочитанных книгах, герои, попав в иной мир, не так отчаивались. Или это мне такие оптимисты попадались?

– Кария, я вот что-то не поняла. Вот эта «эффектов»… ею от воды плохой заболеют?

Может, стоило объяснить иначе? Увы, поздно.

– Не знаю и отчего. Так, просто спросила.

– Но если ею болеют только у вас, откуда мне-то знать? – не отставала вдова.

– Я просто спросила. Глупый вопрос вышел, да? Простите, что вас побеспокоила, – склонила голову в лёгком поклоне. – Я схожу к этому святому источнику, о котором вы говорили. Прямо сейчас пойду. Надеюсь, и мою болезнь вылечит.

– К какому такому источнику? – нахмурилась женщина.

– К целебному.

– Нет, ты какое-то другое слово сказала.

Она бы долго пытала меня. И неизвестно, к чему бы в конце концов привели мои сбивчивые оправдания. К счастью, в это время к ней зашла соседка с очередной сплетней. И мне удалось улизнуть из дома. Я спросила у подвернувшегося мне мальчишки, как пройти, и отправилась в указанном им направлении.

Странное дело, во всём этом мире только одна религия. Или как её назвать?.. В общем, здешние люди отличались какой-то необыкновенной любовью к небу. И ещё верили, что там осталось некое создание Творца, которое наблюдает за миром, за соблюдением законов мирозданья и справедливости. Якобы оно наказывает злодеев и награждает хороших людей. Правда, не лично. Как, я пока не поняла. Ясно, что обращаясь к небу или к небесам, местные думают, будто это создание их слышит. Может, это оно меня сюда затащило? Но на небесного жителя оно не откликалось. И на Стража Небес тоже. И вообще после первого дня никак не реагировало ни на мои просьбы, ни на призывы, будто решило, что заботы обо мне уже достаточно. Или… меня сюда притащил не Страж Небес? Но тогда кто?..

Целебный источник нашёлся в небольшом парке, в окружении клёнов и берёз. На вид – обычный родник. Ничем не выделен: ни таблички о полезности воды, ни оградки вокруг. И людей около него нет. Не знала бы – прошла мимо. Зачерпнула воды, а она… засветилась. Я испугалась, выплеснула её.

Родник остался таким, как был, вот только вокруг меня стала голая земля. Везде она, куда ни смотри. Где же город? Как туда вернуться? Что со мной будет? Началось?..

Отступила на несколько шагов.

И вдруг земля вокруг меня превратилась в воду, взметнулись между мной и источником высокие чёрные волны. Испугалась, что утону, закричала.

Из волн впереди меня появился какой-то рыжеволосый человек. Спиной ко мне. Пытался усмирить волны взмахом руки. И те притихли, будто следуя его приказу. Бушующее море превратилось в бескрайнее озеро с зеркальной поверхностью. И мы стояли на воде, будто на земле. Вот только вода эта была чёрной.

Мне не хотелось, чтобы незнакомец обернулся и увидел меня.

«Не сейчас! – мысленно взмолилась я. – Приходи за мной попозже!»

Он вздрогнул, словно сказала это вслух, стал поворачиваться ко мне… и упал. Но не погрузился в воду, лежал на ней. С одной из его ладоней стекали две струи: чёрная и белая. Как будто вытекали сквозь кожу. И отчего-то струи не смешивались, хотя находились близко друг к другу. Чем больше вытекало из него, чем больше увеличивалась лужа вокруг него – чёрная и белая жидкость в ней никак не желали соединяться – тем бледнее он становился. Дыхание его стало неровным.

Я не понимала, что с ним происходит, но отчего-то во мне появилась уверенность: все эти странные явления причиняют ему вред и даже могут убить его. Робко приблизилась. Опустилась на колени подле него, попыталась растормошить. Парень продолжал смотреть куда-то невидящим взором. Помахала ладонью у него перед глазами. Не дождавшись реакции, склонилась и заглянула ему в лицо. Мгновение его глаза были обычными, потом мне показалось, будто в глубине его зрачков текут белые и чёрные струи. Текут отдельно друг от друга. И, кажется, это убивает его.

Как его спасти? Жаль, что я такая бесполезная!

– Не разделяйтесь! – сорвалось с моих губ.

Ещё что-то кричала. Не сразу поняла, что обращалась к этим двум струям. Так словно они были живые и понимали меня. Струи не слушались, текли раздельно.

По моим щекам потекли слёзы. Я не желаю, чтобы этот человек погиб. Или даже… даже если и не человек. Не хочу его смерть видеть!

Когда мои слёзы упали на тело парня, струи в его глазах, на его ладонях неожиданно соединились. Его лицо быстро приобрело здоровый вид. Ресницы дрогнули.

«Увидит и узнает! Нет, не так скоро!» – вскочила, быстро отступила от него. Развернулась и побежала.

Долго бежала, но берегов озера всё не появлялось и не появлялось. Неужели, мне придётся вечно слоняться по этому странному месту? По чёрной зеркальной воде? И ни единой живой души вокруг. Или я без нормальной воды и еды умру? И то, и другое ужасно.

Остановилась. Может, тот рыжий тип знает выход? Что бы он там обо мне ни подумал, за кого бы ни принял, всё равно!

Повернулась. Незнакомец исчез. Или это я слишком далеко отбежала? Может, если повернуться назад… но куда ни глянь – везде одно и то же! И это меня путает. Как же быть?

Ну, я прибежала примерно вот оттуда. И так или иначе увижу его, если вернусь? А вдруг он уже ушёл? Или исчез так же, как и появился? Эх, будь тут солнце, могла бы прикинуть направление. Но надо мной бледно-голубое чистое небо.

Побежала назад так быстро, как только могла. Надеюсь, направляюсь именно в ту сторону. Если ошиблась… вот тогда и буду думать об этом!

Поверхность покрылась рябью. Как бы ещё какая-нибудь пакость не случилась! А разве может стать ещё хуже?

Некстати вспомнился анекдот, где пессимист ворчал: «Хуже быть уже не может», а оптимист жизнерадостно заявлял: «Может, может!».

Рябь сменилась небольшими волнами: бежать стало тяжелее. Раз пять я поскальзывалась, падала. Жидкость становилась мягкой, чуть прогибалась подо мной. И я не расшибалась об неё. Вставала и продолжала путь. Надеюсь, доберусь до этого таинственного типа.

Волны увеличились. Я уже передвигалась с трудом.

Наконец, впереди появился нужный мне парень. Он сосредоточенно рассматривал жидкость впереди себя, задумчиво почёсывал затылок. Я хотела крикнуть ему что-то, чтобы он вдруг не исчез, и уже открыла рот…

Волны взметнулись вверх, на несколько мгновений разделили нас. Испугалась, что всё-таки утону. Тут волны уменьшились. Возле рыжего стоял черноволосый парень. Тот самый, встреченный мною в трактире в первый день в этом мире.

– Белик, ты в порядке? – он встревожено руку положил на плечо другому.

И я с ужасом поняла, что они заодно. Может оба из тех каких-то хранителей. Повезёт, если из белокрылых.

– Гаад, тут такое дело… – озадаченно произнёс спасённый мной.

Гаад?!

Сердце сжалось напугано.

Учитывая славу того, вроде главного из неких чёрных хранителей, вряд ли бы его именем охотно называли новых детей. А тот самый Гаад… а-а-а, я не хочу знакомиться с главой местных демонов!!!

Волны опять разделили нас. Впрочем, подслушивать они мне не мешали.

– …Здесь жуткое нарушение Равновесия, – продолжил рыжий. – Когда попытался исправить, то сильно пострадал.

– Да, ты висел на волоске. Но что?..

Волны схлынули, открывая мне жутких хранителей. Я опять припомнила, что им – особенно, злыдням – столько всего приписывали, что она явно не походили на людей.

– Кто-то вытащил меня, – Белик нахмурился. – Я бы сам так быстро очухаться не смог.

– Но здесь нет следов: ни наших, ни их! – потрясённо выдохнул Гаад.

– Пока я цеплялся за жизнь, ко мне кто-то подошёл, – его знакомый сосредоточенно подбородок под губой потёр. – Какая-то женщина… слов я не разобрал… – рыжий потёр уже лоб. – Да и она скоро замолчала.

– М-да, тёмная история, – вздохнул черноволосый.

Или это не тот? Тот-то, главный злыдень который, вроде уже не одно десятилетие зверствует. А этот совсем молодой.

– И не могла же женщина…

– Могла! – вдруг резко сказал Гаад.

– Жена бы так не ушла, меня оставив!

– Или это была… Посланница! – воскликнул черноволосый.

Волны доставали мне до пояса. Я поспешно легла.

Не слышала ни разу, чтоб местные ангелы или демоны искали какую-то там посланницу. А вот местные демоны убивали невинных людей – наслушалась уже. Нафиг их всех. Вдруг меня тут убьют – и смерть эта случится в обоих мирах?

Чёрная жидкость будто издевалась, катая меня по волнам. Вдруг сейчас подбросит к ногам хранителей? И как мне отсюда выбраться? Эх, что ж мне выбрать-то? Вот если б я могла переместиться отсюда куда-нибудь, к примеру, в снимаемую мной комнату, но так, чтоб из-за перемещения меня не нашли.

Неведомая сила подхватила меня и резко потащила вверх. Я завопила от страха.

И только зависнув высоко над землёй, сообразила, что вопль может выдать меня с головой. Посмотрела вниз, ожидая увидеть ангелов или демонов, разглядывающих девичью фигурку над ними. Но парни как будто ничего не заметили: они оживлённо разговаривали. Хотя… ой, Белик указывает на то место, где только что стояла я! Не хочу тут быть! Не хочу! Не хочу попасться им!!!

Неожиданно бескрайнее чёрное озеро исчезло. Я висела над городом, точно над целебным родником в парке. Около него никого не было. Лучше не заморачиваться по поводу того, откуда взялось то странное озеро и как я… ой, мамочки!

Стала падать…

И вдруг оказалась на чердаке, на своей кровати. Ноги у меня подкосились, я опустилась и замерла в какой-то нелепой позе. И потом мне было как-то всё равно, что сижу поверх своего одеяла в обуви.

Новости, принесённые вдовой, погрузили меня в отчаяние, такое же тёмное и бескрайнее, как то странное озеро, по воде которого недавно ходила. Оказалось, целебный источник иссяк через несколько часов после моего возвращения. К счастью, никому не пришло в голову обвинять в случившемся меня. Даже моей хозяйке.

К моему ужасу, в беде обвинили того самого демона Гаада. Кто-то утверждал, что своими глазами видел его возле источника. Мол, он плевался в целебную воду, потом вымыл в ней свои сапоги. Затем довольно улыбнулся и исчез. И вода перестала прибывать. Потом высохла уже имеющаяся.

Тот мальчик, мечтавший о своей звезде… и этот злодей… это один человек или нет? И… человек ли?.. О тех самых хранителях тут знали не слишком-то и много, но у них явно какие-то особые силы были. Ох, если бы не тот сон и не моё желание встретится с мальчиком, мечтающим зажечь звезду… или я бы всё равно попала сюда, вне зависимости от моих желаний и нежеланий? Но зачем?.. Или просто так свезло?

Продолжила работать, но жуткий Гаад не шёл из моей головы. Если главу демонов так зовут, то кто-то из ангелов вряд ли будет носить такое имя. Это ж выходит… выходит, я видела местного дьявола?! Нет! Нет-нет-нет-нет….

Но сидеть вечно на чердаке тоже было не выносимо. Да и тихо было в городе. То есть, шумно как обычно. Это значит, что после гибели целебного источника мировое зло в город в гости заглянуть не решилось. И чудно. Я всеми руками и ногами за подобную дискриминацию. Город, в котором гуляют обычные люди – это лучший город из всех! Ну, кроме родного моего. Куда я не знаю как попасть.

С тоски решила прогуляться на рынок. Собрала семь готовых салфеток, сложила их в корзинку, прикрыла сверху куском ткани. Вышла на улицу.

И едва не столкнулась с каким-то парнем. Он придержал меня, чтобы не упала. Хотела поблагодарить, но узнала его и передумала.

Это же оскорбивший меня блондин! Тот самый, встреченный в первый день в этом мире.

Стряхнула с себя его руки. Смерила негодяя презрительным взором.

– Можно подумать, я тебя чем-то обидел, – осклабился парень.

Он ещё и забыл! Хотя с чего ему помнить каждую девушку, о которой говорил гадости?

– Именно!

– Сама на меня налетела!

– А ну стой, благо неуёмное!!! – завопили сбоку.

Светловолосый недовольно поджал губы, обернулся к крикуну.

Ой, это же Гаад!!! Тот, встреченный у целебного источника! Или в ином измерении, куда я попала от родника. И, возможно, тот самый, главный местный дьявол. Ой, блин! Вот как тут выжить, в этом странном мире, если даже не знаешь, каким богам молиться, чтобы уберегли?!

Черноволосый парень резко двинул кистью. Из неё вырвалась чёрная струя. Она сбила меня с ног, откинула в сторону. Я больно ушибла бок, а моё рукоделье выпало на мостовую. Стало обидно до слёз.

– И кто тут после этого грубиян? – язвительно спросил мой первый обидчик.

Глаза парня яростно сверкнули. Он взмахнул рукой. Блондина охватило пламя. Мгновение – и от парня ничего не осталось.

Люди разбегались, а я как будто примёрзла к мостовой. Не имея сил ни кричать, ни подняться. Только смотрела как прикованная на безжалостного убийцу. А демон спокойно подошёл ко мне, поднял одну из салфеток с земли. Спросил так, будто ничего серьёзного не случилось:

– Сама сделала?

Я молча смотрела на него и мысленно прощалась с жизнью.

– Прости, что сбил тебя, мастерица, – виновато произнёс он, собирая мои салфетки с земли.

Отряхнул их, сложил в корзинку, поставил ту на дорогу. Потом протянул мне руку, видимо, желая помочь подняться.

Он не походил на главного местного дьявола: того описывали каким-то маньяком. Хотя… сжёг человека заживо ни за что! Он точно демон! И, возможно, тот самый! Самый жуткий из всех, кто тут есть из злых.

С трудом встала сама. Отвернулась. Медленно побрела прочь. Не хотела ни забирать вещи, к которым он прикоснулся, ни смотреть на него.

– Наверняка ты долго делала их. Что ж бросаешь? – послышалось за моей спиной.

Чуть погодя он удручённо прибавил:

– Это от того, что я к ним прикоснулся?

Промолчала. А что было говорить?..

Ожидала, что Гаад рассердится, и меня постигнет та же участь, что и светловолосого обидчика. Особенно, если он тот самый, главный из злыдней. Но смотреть на этого жестокого парня было свыше моих сил. И любезничать с тем, кто так запросто живьём сжигает других, мне вообще не хотелось. Нет, пусть уж лучше сожжёт и меня!

Но местный дьявол почему-то позволил мне уйти.

Долго ходила по городу, избегая той улице, где случилось жуткое убийство. Потом окольными путями вернулась к вдове. Подходя к её дому, корзинки с рукоделием не увидела. Стырили, значит. Ну и пусть.

На следующий день отправилась продавать новую салфетку. Город гудел, обсуждая вчерашнюю выходку Гаада и гибель несчастного парня, который ему чем-то не угодил. Особенно шумели женщины: несчастный был красавцем, а такого им было жалко вдвойне.

Блин, я нахамила местному дьяволу! Хотя так он за мной домой и не пришёл. И в тот день отчего-то притворялся интеллигентом. Хотя вроде дьяволы это умеют.

Но высидеть долго на чердаке в молчании даже с любимым делом было сложно долго. И творить вообще не хотелось. Руки дрожали, как видела вязанье и опять вспоминала сгорающего заживо на моих глазах человека. Тем более, в городе шумели как обычно. Значит, местный дьявол сюда заходил ненадолго. Фуух. Вроде пронесло.

На рынке меня обступили с расспросами: всё-таки я была ближе всех к тому месту. И все это видели, хотя вроде и сбегали сломя голову. Пробурчала, мол, ничего не знаю, и вообще мне крупно повезло, поскольку осталась жива. Хотела быстро продать свой труд и уйти подальше от этих людей. Подошла к стройному седовласому мужчине, скупавшему всякие поделки. Новенький. Видимо, из приезжих. Обратилась к нему. Он обернулся ко мне. Думала, ему за пятьдесят, а у него было молодое лицо. Лет двадцати семи на вид. Его короткая борода и брови тоже белые. Отчего он так рано поседел?

– Я видел Гаада, – пояснил молодой мужчина, сообразив, о чём мои мысли.

– Вчера? – задрожала.

– Нет, несколько лет назад. Отправился с войском моего короля в поход. Неожиданно появилось это жуткое существо, злобно посмотрело на моих соратников – и около сотни из них вмиг упали мёртвыми. Выжившие вернулись седыми.

Просто так убить много людей! Всего лишь взглянув на них!

– Но за что он так?

– Без причины.

Того наивного мечтателя из моих снов в реальности не существует. Есть какой-то монстр, носящий то же имя. Гаад… да гад он и никак иначе!

– А что вы хотите мне предложить?

Показала седовласому своё рукоделье. Оно ему очень понравилось – и торговец заплатил мне тридцать серебряных. Может, надо было поторговаться, но мне неожиданно уж очень сильно захотелось вернуться в свой угол – дом-то мой был далеко – и забраться под одеяло. Когда я снова окажусь в моей родной комнате? Услышу ли когда-нибудь своё настоящее имя?

Оказавшись на чердаке, заперла дверь, скинула сандалии и прямо в платье забралась в постель. Зажмурилась, чтобы только не видеть этих противных стен, части страшного и чуждого мне мира. Долго лежала. Плакала. Мне было жаль светловолосого, жаль воинов, убитых одним взглядом, но больше всех – себя.

Вдова звала меня обедать. Я отказалась, сославшись на боль в животе. Она поела сама и ушла к какой-то подруге. У неё хотя бы есть подруги, а я в этом мире совсем одна. Впрочем, дружить с кем-то мне совершенно не хочется. С друзьями можно расслабиться. А стоит перестать быть бдительной – и можно сильно проколоться, выдать себя. И неизвестно, что тогда со мной будет.

Очень долго ходила кругами по комнате, пытаясь движениями отвлечься от жуткой картины: парня, которого охватывает пламя. Да, он очень быстро сгорел, почти мгновенно, но это ж жуткая смерть! И, выходит, я таки встретила того самого злобного Гаада. Другой б не смог. Только после всего этого встреча с парнем с таким же именем, как и у того интересного мальчишки из сна, меня не радует.

Поднялась, задвинула занавеску на окне. И уже нагнулась за сандалией, как заметила на полу большую тень. Подняла голову. И столкнулась со спокойным взором карих глаз. Гаад стоял, прислонившись к стене, около запертой двери.

– Есть разговор, Кария, – он дружелюбно улыбнулся. – Тебя же Карией зовут, да?

Закричать бы. Но кто прибежит меня спасать? Да и может ли кто-нибудь это сделать?! Мне надо было подняться тогда с его помощью, взять те проклятые салфетки и сказать, что ничего страшного, что я их с лёгкостью отстираю. В общем, быть самой любезностью. А я повернулась к нему спиной и молча ушла. К нему, главному демону этого мира! Блин, на хрена я тогда молча ушла?!

– Ты же умеешь говорить! Я слышал, – пока в его тоне не было угрозы.

Да и зачем ему угрозы? Взгляд – и я упаду замертво. Взмах – и от меня даже пепла не останется. Что же станет в моём мире с моим телом? Оно умрёт на операционном столе? И там ли оно? Или это бред? И я сейчас лежу в особой палате и сплю? И моя мама тихо сидит возле меня, боясь меня потревожить.

Разбуди меня, мама! Разбуди меня, умоляю! Я не хочу больше смотреть этот страшный сон! Мамочка, возьми меня за руку, как ты делала это после прошлых операций, когда я лежала в особом отделении! Скажи мне что угодно, хоть наори на меня! Мне нужно услышать твой голос, только твой! Даже если ты скажешь, что я опять попала в те проклятые десять с чем-то процентов, которым нужна новая операция!

– Кария…

Не хочу больше слышать это чужое имя! Ненавижу его!

Чёрный хранитель шагнул ко мне. Я вжалась в стену.

– Я хочу только поговорить с тобой. Не бойся, я не причиню тебя вреда.

Разве могу тебе поверить после того, как ты на моих глазах заживо сжёг человека?! Даже если он был твоим врагом, кто дал тебе право его убивать? Блин, и кому я тут нужна со своими моральными принципами? Если здесь так спокойно людей убивают. А так ли плохо мне жилось в своём мире? Оказывается, нет. Боги! Или кто тут заместо вас?.. Я домой хочу!

Меня начала бить дрожь. Но на мой мысленный призыв никто из местных богов не откликнулся. Похоже, они меня кинули. Оставили на растерзание Гааду. За что?!

А убийца спокойно произнёс, внимательно смотря на меня:

– Если ты ответишь на мои вопросы, то сразу же уйду.

Крохотная надежда зажглась в моей душе.

– Правда, уйдёшь?

Ой, наверное, надо было говорить на «вы». Он же тут главный злодей, как ни смотри. А я и спиной к нему повернулась, игнорируя, и «тыкаю» без страха и стыда.

Гаад опять оперся о стену около двери.

– Да, – и внимательно посмотрел мне в глаза.

Пожалуй, он похож на японца из моего мира. На симпатичного японского актёра с глазами, увеличенными при помощи пластической операции. Разве что его длинные волосы не были смешно взъерошены или взлохмачены, а попросту стянуты в хвост. Роста он среднего, чуть-чуть выше меня.

– Так… что ты хочешь спросить?

– Во-первых, Кария… или я перепутал твоё имя?

Вздохнув, соврала:

– Ты его правильно запомнил. Я – Кария.

– А где ты родилась? – взгляд его скользнул по моей фигуре, впрочем, быстро, да на груди и прочих пикантных местах не застревая, и снова встретился с моим взглядом.

Как могла бодро ответила:

– В другом городе.

– Что ж ты одна делаешь в этом? – его голос стал участливым. – С родителями что-то случилось? – да ещё и физиономию сделал сочувствующей.

Ага, прямо так я разбежалась и поверила!

– Да, – изображаю на лице скорбь.

– Во-вторых, Кария… – он задумчиво поковырял корку запёкшейся крови на своей руке, потом посмотрел куда-то на стену близ меня, взглядом каким-то отсутствующим. – Ты же Посланница небес, да?

– Нет! – слишком поспешно ответила я.

Очередной внимательный взор мне в глаза. Будто он хочет через мои глаза увидеть всю мою душу. Жуткое ощущение! Такое ощущение, будто меня видят насквозь.

– И верно, ты – не Посланница, – он задумчиво погладил запястье, то, раненное недавно. Вон, корка даже не отвалилась.

И…

Я примёрзла к месту, увидев, как корка спекшейся крови с раны соскользнула с его запястья, открывая тёмно-розовую полоску свежей крови. Которая прямо на моих глазах посветлела. И… и будто и раны никакой не было. Ничего себе регенерация! Такого, кажется, если и убивать, то чтоб сразу и наверняка, а то он быстро вылечится. Нет, против такого лучше вообще не выступать. Ибо я самая обыкновенная.

Чуть помолчав, будто давая мне на него и его руку насмотреться, Гаад опять заглянул в мои глаза:

– Значит, ты можешь быть только хранительницей Равновесия. Странно, что это скрыто. Ты же нарочно свои способности прячешь, верно?

Отчаянно выдохнула:

– Нет! Я ничего такого не знаю… и…

– И вправду скрываешь, – Гаад нахмурился.

– Но я же сказала, что не…

– Белая или чёрная? – молодой мужчина мрачно прищурился.

– Я – не хранительница!

Он повторил вопрос.

– Но я…

– И сама не знаешь. Хм… – демон подошёл ко мне вплотную, провёл ладонью в воздухе около моей щеки, потом отошёл и опять прислонился к стене, на сей раз намного ближе ко мне. И с лёгкой улыбкой уточнил: – А как тебя на самом деле зовут, изначальная?

– Я же сказала! – срываюсь на крик.

– Да скрывай, мне-то что!– усмешка. – Кстати, собери вещи, которые тебе нужны.

Робко возмущаюсь:

– Ты обещал…

– Я не могу упустить новую хранительницу, – Гаад нахмурился. – Чем позже они узнают о твоём существовании, тем лучше.

Сейчас он взглянет на меня особым взглядом и…

– Поторопись, пожалуйста.

– К-куда т-ты х-хочешь м-меня з-забрать?

– Туда, где они тебя не найдут.

Теперь у меня не только руки задрожали, но и зубы громко застучали друг об друга.

Чуть помолчав, демон мягко добавил:

– Кария, ты же можешь по-хорошему собрать вещи, правда?

А того парня он просто сжёг заживо. Но я-то ему на что?! Но от взгляда нового на него сердце забилось как будто пулемёт.

Трясущимися руками, достала большую сумку, сшитую в этом злополучном мире. Сложила в неё начатую салфетку, недовязанную шаль, часть кофты, мои накопления, которые бы мне пригодились после побега, нитки и особую мою драгоценность – крючок. Если я смогу убежать от него, то мне надо будет как-то выжить. А я рядом с ним надолго не останусь! Ни за что!

– Думаю, ты понравишься Неёле, – с улыбкой произнёс хранитель.

И тотчас мы оказались среди густого леса, у небольшого двухэтажного деревянного дома. Гаад открыл дверь. Я вошла, судорожно сжимая лямку сумки.

– Выбирай любую комнату, – дверь захлопнулась за моей спиной.

Первым моим желанием было вылезти в раскрытое окно и убежать, куда глаза глядят. Благо мой похититель сразу куда-то ушёл. Но в этом лесу вполне может водиться нечто клыкастое, которое мечтает об обеде и ужине, и мне неохота способствовать исполнению подобных мечтаний. Демон всё-таки! И, вероятно, меня в своё логово уволок! В ад, что ли? Нет, там, по описаниям, всё выглядит не так! А были ли хоть раз в аду те, кто много о нём говорил? А вдруг это сторожевое чудовище совсем близко? Допустим, оно сейчас залегло за каким-то кустом и незаметно наблюдает за мной. Ну, ты и дура! Ты же переместиться можешь по своему желанию! Так, в какое-нибудь очень далёкое место. А ещё лучше – домой!

Увы, эта затея провалилась: отчего-то мне не удавалось переместиться как тогда, у родника. А желудок неожиданно запросил еды. Захотелось опустить тяжёлую сумку на пол. Эх, остаётся только обследовать дом.

Жилище главного злодея оказалось вполне себе чистым и уютным. Никаких зловещих орудий для пыток мне на глаза не попалось. Разве что в комнате на первом этаже лежала горка испачканных кровью тряпок и очень изрезанные штаны. Труп, вероятно, уже где-то закопали. Или сожгли. Рядом с тряпками стоял кувшин с сомнительным травяным варевом. Пока я разглядывала оное, хлопнула входная дверь и кто-то позвал:

– Гаад!

Я не откликнулась. И попробовала забиться под кровать. Вместе с сумкой. Кто-то деловито прошёл мимо меня. Вдруг чего-нибудь сопрёт? А-а, пускай, дом-то не мой.

Незнакомец облазил все комнаты и углы, пользуясь отсутствием хозяина. Наконец заглянул под кровать. Растерялся, увидев меня. Поначалу подумала, что это Белик. Приглядевшись, поняла, что у него лицо другое. К тому же, он немного моложе того. Может даже, мой ровесник. Рыжие волосы очень коротко обрезаны. Будто его стригли «под ёжика», но то ли парикмахер был нетрезв, то ли мучился с похмелья. В общем, «ёжик» вышел жуткий, как будто сам с похмелья.

– Ты кто? – заинтересованно спросил рыжий.

– А тебе что? – проворчала я, забиваясь к самой стене. Тут бы и чихнуть ему в лицо, но на полу было подозрительно чисто.

– А что ты под кроватью Гаада делаешь?

Пробурчала:

– Какая тебе разница? – всё равно хуже Гаада кого-то встретить уже просто невозможно.

– Да просто интересно, – дружелюбная улыбка.

– А я скажу Гааду, что ты у него чего-то спёр! – неожиданно для себя проворчала я.

– Гаад поймёт, что врёшь ты, а не я, – парень ухмыльнулся.

– А чего ты столько времени по дому его лазил? И чем это у тебя карманы рубашки заполнены?

Парнишка сунул мне под нос солидный пучок какой-то сушёной травы. Нюхнув стебельки, расчихалась.

– И вообще, Гаад умеет отличать правду от лжи, – незнакомец выпрямился, а потом опять заглянул под кровать, но уже без травы.

– Да ну?

Ой… а ведь Гаад несколько раз переспрашивал моё имя. И не поверил, что я – Кария. Не от этого ли? Сам спрашивал – и тайными методами проверял, а не вру ли я? Но тогда выходит, что с ним опасно разговаривать: он будет знать, когда я солгала, а когда нет.

– Ну да, – многозначительно произнёс рыжий.

И ушёл в другую комнату греметьглиняной посудой.

Вот возьмёт и объест Гаада. И пусть, меня не нанимали следить за припасами главного злодея этого мира. Эх, на полу прохладно, но под кроватью чувствую себя уютнее.

Незаметно для себя уснула. Мне снилось, будто моё тело стало прозрачным и сквозь кожу видно множество чёрных и белых нитей, тесно сплетённых между собой. Вдруг одна из нитей, в области груди, стала тоньше, позже и вовсе порвалась. Мне стало очень больно. Закричала. И очнулась от прикосновения чьей-то тёплой ладони к щеке.

– Мама, у меня…

Увы, надо мной склонился Гаад. Он водил ладонью в воздухе над моим сердцем и от этих движений боль медленно исчезала.

– У тебя дар хранительницы проявляется, – сказал он невозмутимо. – Тебе что-нибудь приснилось?

– Не-е-т…

На что он взял да и пересказал мой сон. У меня и без того ни капли доверия к нему не было.

– Наверное, ты прочувствовала состояние мира, – добавил Гаад после минутного раздумья. – Сердцевина его давным-давно испорчена. И лишь какое-то чудо удерживает его от разрушения.

– И… скоро он погибнет? – я отодвинулась подальше от демона.

Мой похититель невозмутимо пожал плечами. Потом, не обращая внимания на мои протесты, подхватил меня на руки и перенёс с пола на кровать, которая, кстати, стояла уже в другом углу комнаты. И нагло растянулся рядом со мной. Потребовал:

– Посмотри на меня особым взглядом. Тем, которым до того смотрела на себя.

– Но я не могу… не умею… – отодвинувшись от него, падая на пол.

И… зависла в воздухе. И даже приподнялась повыше, зависнув на уровне постели.

– Просто пожелай увидеть Свет и Тьму внутри меня, – заметил Гаад так спокойно, будто напротив него каждый день какие-то девицы в воздухе висели.

А ничего, кстати. Как будто в гамаке лежу.

– Мне обязательно нужно…

Он приподнялся на локтях и мрачно взглянул мне в глаза:

– Этому миру ты нужна, поэтому тебе достался дар хранительницы. Чем быстрее ты научишься восстанавливать Равновесие, тем лучше. И не делай такое унылое лицо. Рыбы спокойно живут под водой, потому что созданы для этой жизни. Хранители так же спокойно должны обнаруживать любое нарушение Равновесия и исправлять его.

Этому миру я нужна? И поэтому попала сюда?

– Будешь отлынивать от занятия, останешься без еды, – и негодяй опять растянулся на кровати.

Взгляд его стал блуждать по потолку. Иногда мне казалось, будто этот парень видит сквозь потолок что-то невидимое мне, производит какие-то расчёты. Мой желудок обиженно заурчал. Придётся выполнять задания хранителя. Знать бы ещё, как?

Долго-долго сверлила Гаада взором. И ничего не происходило.

– Коснись моей коленки. Любой, – потребовал он.

– А… – я с опаской покосилась на пол подо мной.

– Просто слезь! – недовольно пробурчал парень.

То есть, он на вид парень, а вот сколько ему веков или тысяч лет, неизвестно.

Осторожно села. Так, спустим на пол ногу. Теперь другую. Всё, я на полу. Так, а эта невидимая штука? Ох, уже пропала? Интересно, что это?

– Мне двадцать раз повторять нужно?! – заорал хранитель.

Неохотно подошла к кровати, робко дотронулась до его левой ноги чуть ниже колена.

– Судя по тому, какими темпами ты учишься, тебе бы лучше сесть.

Недоумённо смотрю на него.

– В смысле, ноги побереги! Да сядь же!

Рядом с ним? За что мне всё это?!

– Ну, стой, раз тебе так нравится, – он закинул руки за голову и закрыл глаза.

Наверное, прошёл час или больше, пока я стояла, как дура, держа руку на его ноге. А Гаад спокойно спал. Быть может, от меня в этом мире есть какая-то польза, но неужели я тут затем, чтобы пялиться на ноги местного дьявола? И вообще, отправьте меня домой! Я же ничего не могу-у-у!!!

Наверное, прошло часа два. Мои ноги стали затекать. Да и рука тоже. Но я боялась пошевельнуться и нарушить сон Гаада. Вдруг он очень разозлится и меня убьёт? Может, это единственный способ покинуть этот мир, но нет гарантии, что после этого я сразу же вернусь в свой. Если вообще это случится. Может, и в родном мире помру заодно, не только в этом.

Уныло глянула на свои ноги. Неожиданно они стали совсем прозрачными – и я увидела сквозь них пол. Жуткое зрелище. Вдруг внутри моих ног забурлило что-то чёрное. И это было ещё страшней.

– А теперь взгляни на мои ноги! – потребовал демон, открывая глаза.

Исполнила. Неожиданно увидела и сквозь его кожу: множество чёрных и белых нитей, проходящих у него в коленях, были порваны. Какое-то время я смотрела на рваные и целые нити равнодушно, потом почувствовала его боль так явно, будто это с моим телом что-то случилось, а не с его. Отдёрнула руку, но боль не оставила меня.

– Почувствовала? Отлично. А теперь лечи, – учительским тоном заявил парень.

– Но как?

– Тебе должно быть известно. Ты же спасла жизнь Белику.

Похоже, роль подопытного кролика его нисколько не смущала.

Я долго стояла у кровати и смотрела на его ноги, чувствуя себя несказанно глупо. Ещё и это ощущение его боли в моём теле или где-то внутри меня…

Откуда-то прилетел заманчивый запах борща. Мой живот тотчас же отозвался мечтательным урчанием. Мой похититель мрачно произнёс:

– Похоже, еда приготовленная Карстом, успеет стухнуть, прежде, чем ты выполнишь задание.

Вскоре на пороге возник ухмыляющийся рыжий.

– Так идите и спасите мою стряпню. А то я в одиночку окажу ей помощь!

– Пожалуй, лучше перекусить, – мгновение – и Гаад уже стоял на полу. На меня посмотрел сердито. – Странно, ты спасла жизнь Белику, у которого было чудовищное нарушение Равновесия, а с моими порезами справиться не можешь, – он мрачно прищурился, испытующе смотря мне в глаза. – Или ты просто не хочешь меня лечить?

Проворчала отчаянно:

– Я не умею!

То я вижу штаны, прикрывающие ноги, то вижу сквозь его ноги эти странные нити. Откуда мне знать, что у него там порезы?

С минуту Гаад сверлил меня мрачным взором, потом проворчал:

– Ну, раз ты по хорошему не хочешь… следуй за мной!

Неохотно поплелась за ним. В голове крутились мысли одна страшней другой. Их было два вида: первый – какую гадость со мной могут делать, второй – какой дрянью меня попробуют накормить.

Кухонька оказалась маленькая, простенькая. И пахла свежими сосновыми досками, явно срубленными летом: у других не такой сладкий запах. И стол на шесть человек застлан бледно-бежевой скатертью из грубого полотна. А на столе всякие кушанья. И в центре стола на плетёном подносе Он. Настоящий, домашний, только что испечённый хлеб. Я такого в своём мире ни разу не пробовала. Да куда мне, горожанке-то? А в этом мире попробовала – и влюбилась.

Гаад сел и указал мне на пол, слева от него. Недоумённо моргаю.

– Сюда сядь и лечи. Пока не выздоровею – еды не получишь.

В общем, они наелись до отвала, а я всё ещё сидела на полу, у ног этого хмыря, и отчаянно сдерживалась, чтоб не плакать. Есть так хотелось! Я даже готова была вылечить этого гада, но мне не удавалось.

– С тобой помрёшь, так и не дождавшись лечения, – вздохнул он, отодвигая тарелку. – Ну, пойдём.

Я бросила последний взгляд на благоухающий свежеиспечённый хлеб, на его мягонькую, пухленькую, такую заманчивую внутренность, на румяную корочку, которая так призывно хрустела, когда её отламывал Карст… даже не знаю, что хуже: сидеть на полу перед этим негодяем будто рабыня или не попробовать этого заманчивого хлеба?

Демон опять привёл меня в свою комнату, снова улёгся на кровати и приказал:

– Лечи, – и опять заснул.

Со мной так гадко ещё не обращались! Ха, а на какое ж ещё обращенье рассчитывать, попав в лапы к главному вредителю чужого мира? Да и имечко у парня соответствующее: Гаад. Правда, не пойму, почему его так выговаривают, будто в нём две «а»? Должна ж быть одна. Ведь и так понятно: гад он. Причём, с большой буквы.

И стояла я так час или больше, и жалела горькую свою судьбинушку. Потом с сильным опозданием поняла, что не это мне нужно делать. Наверняка я тут для истребления этого злодея, а не для того, чтобы стоять около него как каменное изваяние. Во всех подобных историях, что мне довелось прочитать в книгах и увидеть по телевизору, люди попадали в другой мир именно ради истребления главного негодяя, средоточия всех злых сил. Правда, им приходилось долго искать, где сиё зло обитает и как оно вообще выглядит, да ещё и добиваться встречи с ним, проходя сквозь мыслимые и немыслимые испытания. А мне повезло: я почти сразу, без каких-либо особых трудностей попала в логово местного зла. Правда, теперь стою возле него, спящего, как дура, а никакого оружия для его истребления не имею

Эй, боги этого мира! Или кто там в первый день помогал мне? Хотя бы меч дайте мне, а? Ну и что с того, что я им пользоваться не умею? Я это оружие на Гаада уроню. Не, если вам жаль крутого меча, какого-то особого артефакта с неизвестно какими силами – дайте обычный, ржавый. В принципе, если очень постараться, можно так уронить этот меч, что со злом в этом мире будет покончено. А ещё можно ноги себе отдавить. И вообще без них остаться. Не, ну это свинство. Эй, кто там свыше или снизу?! Я вам заявляю, что свинство так с мессиями обращаться! Даже ножа мне не дали! А ежели я не мессия, так и не фиг было меня сюда тащить!

И стояла я так с час или с полтора, но ни подсказки, ни нормального оружия не получила. Да пошли бы вы все, а? Вот сами с вашим гадом и разбирайтесь!

Села на пол по-турецки, скрестила руки. Сердито вдохнула, выдохнула. Гаад неожиданно перевернулся на бок, подпёр голову рукой:

– Так ты меня лечить будешь?!

– Какое, блин, лечение! Схватил, куда-то притащил, даже не накормил.

– А я тебя кормить должен? – негодующий взгляд.

– А что, хранительнице еды не полагается? – от злости ответила похожим взглядом.

Вообще, не следует ему хамить. Да и лицо надо сделать спокойным. Надеюсь, живая хранительница ему нужнее мёртвой.

– А что за странное использование названия еды?

Ой, у них же так не ругаются! Меня же могут раскусить!

Испуганно опускаю глаза.

– В каком смысле мне тебя раскусить? – мрачно уточнил демон.

Он ещё и мысли мои читает?!

Потрясённо уставилась на него. Мерзавец расхохотался.

– Значит, ты об этом думала, да?

Мгновение – и он очутился у меня за спиной, положил руки мне на плечи, наклонился к моему уху.

– В каком месте мне тебя раскусить, а красна-девица?

Я дёрнулась, он надавил мне на плечи, так, что и не вырвешься, чуть помолчал – я запоздало отметила, что от его одежды идёт лёгкий запах дикой мяты – и вдруг нежно на ухо сказал:

– Выглядишь ты очень аппетитно…

Заорав, рванулась. Он был сильнее меня. Неужели, я вот так погибну? Не хочу! Оставь меня в покое! Уйди от меня! Убери свои руки! А-а-а!!!

Дом затрещал, Гаад вдруг куда-то делся, а я больно приложилась о землю.

Справа кто-то присвистнул. Повернулась. Это Карст застыл с веником сбоку от большого прямоугольника, выкопанного в земле. Тут вроде как дом стоял?

Глянула назад. На огромной куче щепок и обломков досок, мебели и прочего растянулся глава злыдней. Как будто дом ураганом сдуло, а спустя мгновение – и Гаада. Ой, а вдруг это из-за меня? Хм, ну оно и к лучшему. Так, надо дать им всем понять, что это моих рук дело.

– Видимо, чернокрылая… – протянул гад задумчиво.

Вскакиваю, упираю руки в бока:

– Будешь знать, как на меня покушаться!

– Да я просто пошутил! – проворчал хранитель. – Дом-то за что?

– Ежели ты не вернёшь меня обратно, я…

– Что ты? – он со стоном сел.

Меня понесло: мысль, что я тоже могу ему подгадить, меня сильно воодушевила.

– Я с тобой что-то сделаю!

– В каком смысле? – усмешка.

– Не в том смысле! И не мечтай!

– Карст, по-моему, это она на меня покушается! – возмутился Гаад и вдруг ловко соскользнул вниз.

– А ты ещё не привык? – ухмыльнулся рыжий.

– Мне это уже успело надоесть, – хранитель скрестил руки на груди, смерил меня вызывающим взглядом. – Ну, и что ты со мной сделаешь? Начинай!

– А не боишься? – многозначительно хмурюсь.

– Не, мне интересно, что со мной хотят сделать на этот раз.

Вмазать бы ему, вышибить его из окна да на самое высокое дерево… вот только противный дар не желает мне подчиниться. Дом так круто расколошматил, но теперь ничего не выходит. Почему? Почему так?! Почему меня теперь силы оставили, да ещё и беззащитную, да перед злым Гаадом?!

– Да ничего ты не можешь! – презрительный взор.

И я робко потупилась. Ну, так… почти ничего не могу.

– Тряпка! – припечатал главный злыдень.

Промолчала. Видимо, так. Наверное. Блин, ещё и оскорбляет!

Но глаз на него поднять не посмела.

– Или, всё-таки, краснокрылая? – сказал парень очень задумчиво.

Рядом вдруг очутился, плечо моё сжал. Хотя и не больно. Взгляд испуганный подняла на него.

– Вы с Карстом уходите. В лес. На два дня. И раньше срока не возвращаться.

Чего?! Два дня на сожранье диким зверям? Или комарам?!

Мой похититель мрачно сощурился.

Хотя… если этот парень, не выглядящий слишком вредным, пойдёт со мной, то, может, никто нас и не сожрёт? Ну, кроме комаров? Если их тут много, то битва выйдет не на жизнь, а на смерть. Но, всё-таки, компания комаров не так страшна, как пытки, рождённые изуверской фантазией Гаада. И, можно сказать, за развал его дома я ещё легко отделалась. Вроде.

– Хорошо, Старейшина, – Карст кинул веник в кучу обломков. Потом, склонившись, стал что-то искать сбоку. – Счас, погоди только, мне ещё нужно кое-чего найти.

Чё-то не поняла. Он тут кто? Ему сам главный злыдень приказ отдаёт, а он ещё и медлит. Причём, в ноги не кидается, до земли не кланяется. Даже не умоляет его величайшее злыдчество подождать хоть чуток.

Гаад спокойно наклонился, достал из сапога ножны с тонким кинжалом. Ой, сейчас Карсту будет за…

Но главный злыдень просто кинул оружие с ножнами Карсту. А тот, рванувшись, поймал. Правда, равновесие нарушил и едва не упал в обломки мордой. Нет, всё-таки, устоял.

– Это всё? – строго спросил глава демонов.

– Теперь да, – рыжий благодарно улыбнулся.

– Тогда ступайте, – Гаад пошёл было пару шагов от развалин, но остановился, обернулся к нам. – И вот ещё: никому на глаза не попадайтесь! Держитесь подальше от жилья!

Ээ… типа в лес в гости к монстрам? И не прятаться?! Нет, всё-таки, мне за разгром влетело сильно. Да ещё и парня неповинного подставила. Но рыжий почему-то спокойно держится, будто монстров кинжалом протыкать для него – пара пустяков. Но он-то ловкий, а вдруг я из когтей чудовищ вывернуться не успею?

Но всё-таки дом был разрушен, бесповоротно, так что наказание надо было отбывать. Поэтому, когда Карст невозмутимо двинулся в лес, держа оружие в левой руке, я робко пошла следом.

Лес тут был как лес. Вроде тех, что в моём мире видала. Много хвойных деревьев. Некоторые, правда, очень высокие. А, нет, вон те два высоченных дерева, которые возвышаются над лесом, словно великаны, я никогда прежде не видела. Но, впрочем, куда важнее, кто тут водится.

Ступила поближе к Карсту. Он как раз скользнул под ветку, и я туда же. Если бы он не успел обернуться и подхватить её – я бы получила по лицу.

– Э… спасибо! – робко улыбнулась.

Парень вдруг руку положил мне на талию и рванул на себя, к стволу дерева. Я рот было открыла, но он мне его тут же зажал.

– А этот белокрылый к-а-а-к развернулся… – послышалось сверху.

Рыжий меня не слишком крепко держал, так что голову закинув, потрясённо замерла. Над деревьями медленно летели парень и мужчина, оба с огромными чёрными крыльями! Вроде лебединых. Болтали на лету. Люди… крылатые…

– И я ему огоньком!

– Судя, по твоему тону, он увернулся? – язвительно сказал его собеседник, постарше с виду.

– Почти, – фыркнул младший. – Я его потом копьём достал. Бошку ему пробил. А потом за ним Хисэ притащился. Мы и копьями друг друга били, и врукопашную. Я ему одёжонку его светлую замарал…

– Он, наверное, злился потом, отмываясь! Или… ты его прихлопнул?

– Не, этот гад был сильный.

Я потрясённо проследила за ними, пока они не скрылись за верхушками высоченных деревьев.

– Гаад просил нас не попадаться на глаза никому, – тихо напомнил мой спутник, сразу же меня выпуская.

Ну, хотя бы не лапал.

– И тут этот белокрылый кинжал соткал! – донеслось уже издалека. – И…

Что-то хрустнуло. Обернулась на звук. Это Карст невольно сжал в кулаке подвернувшуюся нижнюю ветку. Даже не сухую, толстую. С палец толщиной. Ветвь треснула, почти у самого основания, а из-под ладони парня заструилась кровь.

– Твоя рука… – начала я робко.

– Всех бы убил! – прошипел рыжий. – Всех!

И я отчаянно рванулась от него. Оступилась, наткнувшись на корень. Вскрикнув, упала.

Он взглянул на меня. Взгляд такой… ядовитый. Я испугалась, что он сейчас сожжёт меня, как Гаад того блондина. Но нет, Карст только нахмурился, губу куснул, ветку сломанную отпуская – и она упала почти у его ног, немного лишь тонкими ветками и листвою за другие зацепившись. Рябина.

– Не тебя, – сказал Карст глухо. – Я бы белокрылых всех убил, – вздохнул тяжко. – Если бы мог. Я их ненавижу! Уу, твари!

– А разве…

– Что?! – резко выдохнул он.

Но я говорить не стала. То, что вроде чёрные хранители – самые гады из всех. Потому что запоздало припомнила: этот парень запросто с самим Гаадом говорит, да ещё ему перечит понемногу. Так что, наверное, он всё-таки на их стороне. Или даже сам из них. Но… выходит, он тоже может летать? Как и они? И… Гаад тоже может? Блин, словила себя на проблеске зависти. Интересно, каково это, иметь крылья и подниматься в небо?..

Мой спутник сердито глядел на меня. Дышал тяжело. Нет, надо молчать. Не хочу ему под горячую руку подвернуться. Если они людей спокойно заживо сжигают.

Посмотрела на землю и корни, выступающие возле меня. На лужу, тонкую, подсыхающую. Вода уже отстоялась, потому в верхнем чистом слое отражалось небо и… и какой-то парень на ветке сосны возле нас. Он смотрел на Карста, внимательно, испытующе. Покачивался на ветру его плащ. А, нет. Но ветер же дует в другую сторону?! Да и плащ меховой, тяжёлый, наверно. Это бурю надо, чтоб такую одёжку раскачать! Но бури нету. Кстати, и ветка под ним тонковата. Вроде бы такая могла надломиться. Но… он сидит. Сидит там, нарушая законы физики! Карст его вообще не замечает.

Незнакомец дёрнулся, взгляд перевёл в сторону. Кажется, на меня. Нахмурился – успела заметить кривой шрам над его левой бровью – и исчез.

Может, кто-то из местных? Которым Гаад просил не попадаться. Или кто-то из их врагов в засаде сидел? Но меня спасать не кинулся, тьфу!

– Что там? – Карст взглянул на меня.

Бодро соврала, что ничего. Если местный демон и просто ушёл – и ладно. А если кто-то из их врагов тут гуляет – это тоже хорошо.

Карст подошёл ко мне – напряглась – и осторожно руки мне на плечи положил, слегка встряхнул.

– Ты, кажется, от голода или переживаний не в себе, – улыбнулся вдруг, как-то тепло, примиряюще – и почему-то мой страх пропал от его улыбки и ставших тёплыми глаз. – Но ты не переживай! Гаад нас на два дня выставил. Мы тебя как раз откормим.

– З-зачем?!

Дёрнулась, он меня отпустил.

– Ну, так… Я подозреваю, что он опять продолжит уроки в том же духе. Опять будет тебя лишать еды.

Ой, блин! Как же эта дрянь у меня из головы-то выскочила?!

– Поэтому пока ты со мной, тебе надо побольше покушать и хорошо отдохнуть, – парень подмигнул мне. – Пойдём. Тут поблизости черничник растёт. И ягоды уже созревать начинают.

– О, черника!

Кажется, мои глаза загорелись от радости – и этот свет отразился в его глазах.

Рыжеволосый парень, понемногу перечивший самому Гааду, почему-то страшным не выглядел. Особенно, когда улыбался мне так. Что это за странное чувство?.. Теплоты внутри? Будто… он колдует? Привораживает меня?!

Но мы всё равно были тут одни. И кто тут ещё водится – неизвестно. И жрать хотелось адски. Да и лапать он меня не начинал. Ну, если не считать тот момент, когда прятал от тех двух демонов. Вроде он не имеет против меня ничего? Или, по крайне мере, сочувствует? Ну, хоть местами.

До черники, кстати, оказалось не так уж и близко. Уже начала беспокоиться, что Карст обманул меня или уводит подальше. Но тут он, вроде бы дружелюбный. Местами. А сзади Гаад, у которого я расколошматила весь дом. И вот про Гаада всем в мире известно, какой тот гад, а про Карста меж людей Нерсерии ничего не говорили. Даже если рыжий и из здешних гадов, то явно гад не самый главный. Или только притворяется добрым, чтобы заманить меня?

Но когда я уже начала обдумывать пути отступления – если они были – тут уже начались кустики черники. Сначала маленькие, молоденькие, потом покрупнее, кустистые. И ягоды…

Я приседала, срывала маленькие, спелые ягоды, с наслаждением их поедала. Вставала, шла к другим, села, ела, поднималась. Даже не сразу поняла, что меня заодно поедают комары. Которые в здешнем мире были чуть мельче наших. А нет, эта зараза, которую пришибла, уже была покрупнее и потемнее. А те двое мелких, что кровавыми пятнами остались на моём рукаве – рыжие.

– О, смотри, тут такие крупные ягоды! – позвал Карст издалека.

И, подол чуть приподняв, к нему кинулась.

Он нашёл воистину чудесный куст, весь усыпанный крупными ягодами, да почти все из них – созревшие.

Вот только после третьей пригоршни, взгляд подняв, поняла, что посмотреть он позвал не только меня – на нас пялились жёлтые глазки с морды с рыльцем и клыками. И, кстати, морда от большой такой внушительной туши. С телёнка.

– К-кабан! – дрожащей рукой указала на зверя.

Ну, вроде так они называются.

Карст повернулся.

Зверь плотоядно хрюкнул. Ковырнул копытцем землю. И вдруг бросился на нас.

– Бежим!!! – отчаянно заорал парень, подскакивая.

Ко мне, слегка ошалевшей, подскочил, схватил за руку, увлёк за собою.

Я, запуталась в подоле, упала бы, не подхвати он меня. И, хотя парень был худой, хватка у него неожиданно оказалась крепкой.

– Юбку подбери! – скомандовал мой спаситель.

Выполнила его совет. Карст, прошипев что-то, ступил в другую сторону от меня, руку выпустив. А, сжал мою свободную ладонь, пальцы с моими переплетая.

– Бежим!

И мы рванулись сквозь черничник, давя такие заманчивые ягоды и сиренево-бордовыми пятнами покрываясь. А кабан, злобно хрюкая, мчался за нами. И, судя по треску – кусты сносил аки танк. Аа, не хочу получить этими копытами по лицу!

И вроде бежали ничего, но я уже запыхаться стала.

Карст, повернувшись, утешающе сжал мою руку. И вдруг рванул меня к себе, к дереву. Кабан промчал мимо нас. Но, впрочем, быстро развернулся. И землю копытцем мрачно ковырнув, опять попёрся на нас. Парень увлёк меня в сторону, отступая задом наперёд. Земля сначала под его ногами обвалилась, а потом уже с воплем полетела я.

Мы свалились на дно оврага. В мягкую грязную землю. Да ошмётки прошлогодней высохшей листвы. Карст вниз, а сверху него – я. Несколько секунд провалялись – я ощутила, как бешено бьётся его сердце. И запоздало поняла – и моё так же. А ещё он, наверное, ощущал мою грудь. Лифчиков здесь не носили.

Торопливо села. И он как назло поднялся одновременно со мной. И ударился. Нет, губами попал по мне. Был парень повыше – и потому случайно поцеловал мой лоб. И растерянно замер.

Странное ощущение. Его губы… такие нежные. И вообще, это был первый раз, когда меня поцеловали. Это же можно назвать так?

Парень отстранился. Взглянул на меня напугано.

Сверху хрюкнули. Будто издеваясь. И комочки земли полетели на нас.

Мы вскочили.

Скотина медленно и грозно топала на дно оврага, к нам, по пологому склону. Торжествующе прихрюкивая.

Рука парня вдруг сжалась на моей. Так, что вскрикнула. Но он, не заметив, оттолкнул меня за свою спину. Сам торопливо засунул руку в свой ворот, к самому поясу. И достал оттуда ножны с кинжалом, данным главным из злыдней.

Кабан топал медленно – он никуда не торопился, нас загоняя. Интересно, а местные кабаны плотоядные?

– Беги! – заорал Карст.

Навряд ли кабану.

– Н-но…

– А я потренируюсь, – сказал рыжий мрачно.

Блин, раз ты такой крутой, то что ж ты раньше не потренировался?!

Но он, вдруг оружие выронив, рванулся в сторону, меня за собой увлекая. Упал в грязь спиной, а я опять приземлилась сверху. Упал, рукой меня к себе прижимая. И опять в поцелуе коснулся. Щеки моей. Блин, а кабан?! Это он перед смертью романтики захотел, что ли?!

Сначала завоняло палённой шерстью. Потом уже – жаренным мясом. И ещё чем-то, противным.

Отшатнулась от Карста, села.

Вместо кабанчика на сухой, местами даже потрескавшейся земле, лежала жаренная туша. Башка почти вся сгорела – осталось немного над шеей – хвост, копытца тоже исчезли. И даже живот с внутренностями у зверя выгорели – вот, судя по очертаниям тела, аж до рёбер.

– А я думал, что их всех уже перестреляли, – сказали задумчиво сбоку.

Мы развернулись.

Сначала Белик стоял на краю оврага, но не падая, хотя там был слишком тонкий пласт земли, потом уже очутился прямо на дне. Шёл – и земля под его ногами и немного впереди высыхала.

– А раньше не мог?! – возмутился Карст.

И пополз за кинжалом.

Белик остановился возле него, посмотрел сверху вниз. Я уж испугалась, что сейчас моему никчёмному заступнику на руку ногой наступит. Но нет – невозмутимо мимо прошёл. А Карст, нащупав рукоять оружия, заулыбался. Правда, помрачнел, оглядываясь в поисках ножен.

– Там! – вдруг обернувшись, указал на останки прошлогодней листвы демон.

И верно, разрыв их, Карст нашёл потерянную вещь. А Белик присел на корточки возле туши. Эх, бедный кабан, сожгли его сразу. Живьём запекли.

– Он и испугаться не успел, – ответил парень, не оборачиваясь.

Э… он умеет читать мысли?!

– Ты так тоже научишься, – он обернулся ко мне, хищно блеснуло лезвие в его руке.

Отступила к Карсту.

Но нет. Белик просто отёр свой кинжал платком из-за ворота вытащенным. Потом спрятал платок. И отрезал кусок от жаренной туши, сверху. Наткнул на лезвие. Задумчиво осмотрел.

– Хорошо пропёкся, – Карст вставил. – Но только сверху. Туша слишком большая.

Белик задумчиво откусил мяса, прожевал. Сказал серьёзно:

– Ничего так. Есть можно.

– А, погоди! – Карст потянулся к склону, выдернул с корнями какой-то куст. С толстыми стеблями и толстыми листьями. И ещё один. И ещё три, разных видов. К нам подошёл, протянул.

– О, приправа! – улыбнулся убийца кабана, потом мне дружелюбно рукой махнул. – Давай, присоединяйся! Кажется, ты голодная?

Не то, чтобы мне очень хотелось есть местных кабанов. А, нет, живот сообщил, что ему-то как раз хотелось. А Белик мне протянул кинжал, осторожно за лезвие держась.

Эм… но это вроде оружие? А вдруг он им прежде человека убил? Но можно ли приставать к демонам со своими принципами? Наверное, лучше промолчать.

– На тогда этот, – он внезапно достал другой, из-за бляхи на широком кожаном поясе. – Этот новый.

Карст нахмурился, но смолчал.

Упс, Белик догадался, чего я боюсь. У него там шесть блях. Нет, семь даже. Это ж целый оружейный склад выходит.

Но и Карст мне протянул платок. Им протёрла лезвие, тщательно, на всякий случай. И, присев возле парней на высохшую землю, робко отрезала кусочек дикой свинины. Карст, тепло улыбнувшись, мне листьев от своих кустов отломил.

– С приправой веселее, – сказал.

Я понемногу попробовала. Одна трава была до жути горькой, мне прямо рот свело – и Карст туда торопливо кусок мяса заткнул, мол, закусить надо. Другие травы пробовала по чуть-чуть. Одна кислая, другая вообще сладкая. Терпкая. Солёно-горькая. В общем-то, так было и вправду вкуснее, да и я была голодная.

Карст ещё разных травок приволок. В том числе, пригоршню заячьей капусты. Я невольно сама к ней потянулась, к родимой. И парень отдал мне почти всю. Кстати, заметила, что мой горе-заступник больше травы жуёт, чем мяса. И раз даже как бы извиняюще погладил по зажаренному боку туши.

– Прости, скотина, – тихо сказал.

Возмутилась:

– Эй, он же нас едва не сожрал!

– Но всё равно ужасная у него кончина, – Карст вздохнул.

А наш спаситель мясо лопал с удовольствием, много, с нескольких сторон подковыривая. И вообще, они оба знали самого Гаада, общались с ним по-простому, без вежливости и маниакальной подчинённости. Вот, даже оба рыжие, хотя Белик волосы примерно до лопаток носил, часть собрал в хвост, часть – передние неровные прядки – выбились. Внешности оба славянской или всё же европейской? Если по-нашенски. Глаза светлые. Почему-то у меня такое ощущение, будто рыжие эти совсем не похожи.

Взгляд перевела в сторону.

Рядом – шагах в двадцати – прислонившись к тощей корявой сосне, растущей на дне оврага, стоял тот же тип со шрамом над левой бровью и клыком-кулоном. И внимательно смотрел на нас. Нет… на рыжих. Но тут, словно мысли мои о нём прочтя, заглянул мне в глаза, внимательно и серьёзно. И исчез, словно его и не было.

Друг? Враг?

Рыжие его почему-то не замечали. Вот, Белик жуёт, как будто кроме еды ничего не интересует. Или этот странный парень мне мерещится?

Всё расплылось пятнами, уплыло…

Очнулась на мягкой траве. Надо мной склонилось две рыжих физиономии. Точнее, двое рыжих парней. Правда, смотрели они друг на друга. Где-то в лесу раздавался шум нескольких топоров и пил.

– …Устала!

– Всё твои травы!

– Гаад…

– А это…

Парни тут же уставились на меня.

– Я немного подправил твоё состояние, – улыбнулся мне Белик. – Но ты всё же не объедайся много после голода. И… – мрачный взор на Карста. – И много приправы у него не бери. Он-то много всего жуёт, но тебе могло стать плохо от какой-то из-за непривычки.

То есть, тот парень со шрамом на лице мне просто так дважды примерещился?

– Кстати, Белик, – Карст сжал его плечо, осторожно, – нас Гаад просил никому не попадаться на глаза.

– Ладно, я вас не видел, – тот поднялся, отряхнул штаны.

Мимо меня проползла туша кабана, убитого и поджаренного.

С отчаянным воплем шарахнулась к Карсту. Сама не знаю, почему именно к нему. Он меня обнял осторожно. А туша поползла дальше. Голову повернула. А, туша ползла чуть над землёй и травой, чтобы не пачкаться вслед за Беликом. Как он это делал без верёвок, не пойму. А, нет, кажется, следом веяло холодком. Что, впрочем, ничего не объясняло. Хотя… Видимо, нам полагалось сделать вид, что кабанчика тоже не было. Типа натуральный обмен фактов для амнезии. Ой, он же уходит!

Робко позвала:

– Белик…

– Ась? – тот остановился.

И едва не был сшиблен поджаренным кабаном, хряпнувшимся ему под колени.

Правда, демон среагировал мгновенно, резко отводя назад руку. На нас полыхнуло холодом, а кабанчик взмыл куда-то в небо. Откуда-то сбоку донёсся отчаянный мужской вопль и, кажется, местный мат. И куда-то за деревьями приземлился отчаянно орущий чернокрылый мужик, задавленный кабаньей тушей. Причём, скотина так приземлилась, словно обнимала его толстыми жареными ножками.

Грянул громкий всплеск – и тишина наступила.

– Он его потопит! – испугался Карст.

– Нет, Отрад ещё борется, – ухмыльнулся Белик, на меня взглянул насмешливо. – Говори быстро. Боюсь, Отрад захочет мести.

Но стоит ли демону рассказывать о том, со шрамом над бровью? Вдруг то их враг пробрался и может меня спасти?