Звездная пасека

Николай Корешов

У Гарика был старый друг, с которым они когда-то работали в газете. Только Гарик пошел в копирайтеры, а друг — в литераторы. И теперь это был не Коля, а знаменитый фантаст Николай Корешов. Гарик и гордился таким знакомством, и завидовал другу. Странная эта была зависть. Я давно знаю Гарика, при всех его понтах, не такой он человек, чтобы завидовать чужим успехам. Просто Гарик был уверен, что если бы когда-то не ушел в рекламу, а занялся тоже фантастикой, то достиг бы сейчас той же славы. И оправдывался обычно тем, что у него ипотека, и выхода не было. Но как-то раз на Гарика накатило и он признался, что завидует тому, что Коля — не продажный. «Понимаешь, — сказал Гарик, — нас с тобой можно взять и купить, а вот Колю — никогда. У него свой путь, он настоящий писатель. Никакая ипотека, никакие деньги — ничем его не проймешь, он выше этого. Только бескорыстное служение чистой литературе. Даже если бы он не стал знаменитым, все равно бы не сломался, не ушел писать про йогурты. Я бесхребетный, я сломался, а Коля — никогда. Он идейный. Умрет, но не сдастся. Он дворником бы работал, но писал ночами, как Платонов. Вот этому я бесконечно завидую», — вздыхал Гарик.

Впрочем, всякий раз, если речь заходила о книгах или фантастике, Гарик спешил взять слово и как бы невзначай сообщал о своем знакомстве в самых пренебрежительных тонах. «Кольку-то знаете? — восклицал Гарик. — Ну Колька! Фантаст! Корешов Колька. Он классный мужик! Могу познакомить в любой момент, только свистните!»

Нас он уже знакомил в прошлом году: шла встреча Корешова с читателями, фантаст сидел у микрофона в книжном магазине и что-то рассказывал такое, что положено говорить видному фантасту, — о добре, о мире, о творческих планах. Гарик затащил меня в этот магазин, выбрал на книжной полке самый толстый том «Миры Николая Корешова: Звездная Пасека», а в конце встречи пробился к Корешову, расталкивая толпу, и взял для меня автограф. При этом он похлопывал Корешова по плечу и громко называл Колей. Я не уверен, что Корешов меня запомнил, потому что, когда Гарик меня выволок из толпы и представил, я только успел пожать Корешову сухую ладонь, и толпа снова сомкнулась передо мной. Но самое постыдное заключалось в том, что знаменитую «Звездную Пасеку» я так и не прочел. Честно собирался, просто времени не было. Зеленый томик до сих пор маячил у меня на этажерке немым укором. Признаться в этом Гарику, а, тем более, самому Корешову, было совершенно невозможно.

— Не, я не могу, — ответил я. — Да у меня и планы на вечер — мы с N договорились вместе поужинать.

— Отлично! — воскликнул Гарик. — У Коли и поужинаем!

— Не-не! — заупрямился я. — Нафиг я нужен Корешову, да еще с N?

— Конечно нужен! — воскликнул Гарик и совершенно непоследовательно добавил: — Зато какое впечатление на N произведешь! Она будет всем хвастаться, как ты ее познакомил с самим писателем Корешовым! Круто!

— Я не уверен, что она читала его книги, — тихо сказал я. — И не уверен, что вообще про такого слышала.

— Это совершенно не важно! — заявил Гарик. — Он ее экзаменовать по своим книгам будет, что ли?

— Ладно, — сдался я. — Раз ты считаешь, что это удобно…

— Сейчас я Коле наберу… — Гарик деловито вынул мобильник.

Говорил он, однако, совсем не так уверенно — для начала пришлось напомнить, кто он вообще такой, после долго уверял, что у него очень срочное и безотлагательное дело, связанное с фантастикой. И начал излагать историю про сны, постоянно сбиваясь и отвечая в трубку: «Да нет же, Коля, ни грамма не пил!» Мне стало неудобно, но разве Гарика остановишь? Наконец он закончил разговор и улыбнулся мне:

— Как я и говорил, Коля нас ждет! Звони своей N быстрей!

Я думал, что фантаст Николай Корешов живет если не в башне из слоновой кости, то, как минимум, в Кремле. Но он жил в старой пятиэтажке, а в подъезде у него пахло кошками совсем как у простого смертного. По крайней мере, такую мысль я прочел в глазах N.

Сам Корешов за минувший год чуть располнел, но был улыбчив и приветлив, особенно когда заметил, что мы принесли еду и коньяк. Если Гарик его оторвал от дел, то виду Корешов не показал. Квартира оказалась обставлена на удивление бедно, и здесь не чувствовалось женской руки. Зато в изобилии стояли книги, на стенах висели грамоты, а на полочке над компьютером стоял самый настоящий лавровый венок — явно самодельный, но сделанный с душой. «Сверстано с душой!» — сказал я, взяв его в руки, и Корешов сразу заулыбался: «читатели подарили».

N потянула меня за рукав к стеллажам — они занимали в комнатке всю стену. Книг у Корешова оказалось намного больше, чем я думал, мы с N шли вдоль шкафов и читали названия шепотом: «Лабиринт Пасеки», «Рыцари Пасеки», «Витражи Пасеки», «Князь Пасеки», «Герцог Пасеки», «Ведьмак Пасеки», «Свидетель Пасеки», «Портал Пасеки», «Бастион Пасеки», «Чаша Пасеки», «Реальность Пасеки» и «Армада Пасеки» — том первый, второй и третий… Корешов незаметно подошел к нам и встал рядом, тоже рассматривая стеллаж.

— А вот если честно: какая вам больше всего понравилась? — спросил он.

— «Миры Звездной Пасеки» — сказал я.

— Ну это понятно, — кивнул Корешов и широким жестом обвел стеллаж. — Это всё — миры Звездной Пасеки. А какая больше нравится?

К счастью, выручила N — она у меня умница.

— А вам самому что больше нравится? — спросила она, качнув ресницами.

— Писателю, — Корешов назидательно поднял палец, — нравится то, что он пишет сейчас!

— А что вы пишете сейчас? — не унималась N.

— А вы за новостями на моем сайте разве не следите? — удивился Корешов.

К счастью, тут в комнату вошел Гарик, по-хозяйски неся в руках тарелки и рюмки. N бросилась ему помогать.

Мы расселись, и все, кроме меня, выпили за встречу — я-то за рулем. А затем Гарик деловито и кратко, как положено опытному копирайтеру, снова изложил Корешову суть истории со снами. А заодно свои прогнозы. Наконец задал вопрос, ради которого мы приехали: что нам делать дальше?

Корешов выслушал все это, не перебивая, лишь время от времени морщился.

— Это уже было, — сказал он лениво.

— Где? — насторожился я.

— У меня в «Рыцарях Пасеки», — ответил Корешов. — Если помните, там с помощью нефритовых кристаллов из галактики Оптимус можно было являться в снах космолетчикам, и вся почта на этом строилась. Потом у Имелькиса было. Так что идейка так себе.

Гарик обиделся:

— Коля, ты думаешь, я тебе сюжет своей книги излагаю что ли?

— Не ты первый, не ты последний, — пожал Корешов плечами, — мне постоянно присылают свои сюжеты и требуют рецензий, я привык.

— Простите, — вступился я, — но это реальность! Вы можете поискать в интернете «сон, гномики» и увидите, сколько людей, не сговариваясь, видели этот сон сегодня!

Корешов снова пожал плечами.

— В интернете всякое пишут, — заметил он. — Бывало, наберешь свою фамилию — и такое вываливается, такое… И графоман, и дерьмо, и давно исписался… А на встречу с читателями придешь — оказывается, все наоборот! Все добрые, каждое слово твое ловят, диктофончики суют, цветы дарят, за автографами очередь, сфотографироваться все просят… Нет, друзья мои, не верьте интернету.

Мы с Гариком переглянулись.

— Интернет есть? — спросил Гарик, и не дожидаясь ответа кинулся к компьютеру.

Мы все-таки нашли для Коли подборку сегодняшних рассказов про сны — к вечеру их стало даже втрое больше. Коля сперва недоверчиво хмыкал, а затем стал понимать.

— Теперь верю, — признался он наконец. — Но если это так, это же прекрасно!

— А по-моему, это хамство, — сказала серьезно N, — если рекламу навязывают и все просыпаются с головной болью. Прекрасно было бы, если по желанию, как в кино…

Корешов нахмурился.

— А барышня права, — заметил он. — Я бы тоже не хотел, чтобы мой мозг во сне так обрабатывали. Действительно, гадко получается.

— Вот и я о том! — оживился Гарик. — Скажи, а какой твой прогноз? Что теперь будет?

Корешов задумался, налил себе рюмку, молча выпил и начал:

— Долгое время мозг человека, его сны и мысли, были абсолютно недоступны. Но нетрудно понять, что человеческий гений не стоит на месте, и придет век, когда рухнет этот бастион…

— Учись, как говорит! — шепнул Гарик, ткнув меня локтем.

— Об этом, — продолжал Корешов, — предупреждали многие поколения знаменитых фантастов. И ваш покорный слуга в том числе. Вы ждете от меня ответа? Я отвечу, но мой ответ будет песчинкой в море, и он, увы, не в силах изменить человеческую природу. Человек рождается эгоистом, человек — зло, и лишь цивилизация и культура, и книги особенно, помогают ему отказаться от зла, заложенного природой. Все, что делает человек, — это стремление к славе и наживе. Само понятие добро, благо — оно у всех народов означает деньги. Нажил добра, накопил благ… Я к тому, что всегда найдутся мерзавцы, которые используют любую технологию ради наживы. Скажу больше — любая новая технология создается именно для этого. Поэтому если в мире появился способ транслировать рекламу в спящий мозг, то это уже ничем не остановить. Даже если это подло, бесчеловечно, и губит нервную систему граждан. Но мерзавцев намного больше, чем мы думаем.

— Почему это вы так считаете? — вдруг обиделась моя несравненная N. — Вот я бы не стала заниматься таким делом. И Миша бы не стал.

— И Гарик не стал бы! — вспомнил я.

— Речь не про вас, — возразил Корешов. — Разумеется, есть люди, для которых честь дороже. Но их так мало! Ну, вы. Ну, Миша. Я, разумеется. А вот какой-нибудь Имелькис — за деньги согласился бы точно. Он как был журналистом, так и остался, что ему вопросы этики и чужая головная боль? Да и Гарик бы согласился. Он рекламщик, это его профессия…

— Коля, имей совесть! — обиделся Гарик. — Я бы не стал в этой сфере работать ни за какие деньги!

— Не обижайся, — печально качнул головой Корешов, — я тебя не осуждаю. Но ты знаешь, как я всегда относился к рекламщикам. А ты разве забыл свою любимую поговорку, что уж если продаваться, то дороже всех?

— Коля! — с отчаянием крикнул Гарик. — Но есть же предел! Ты же знаешь, что у меня свои идеалы, которые я никогда не продам!

— Какие же? — удивился Корешов.

— Я не рекламирую то, что приносит вред людям! Ни за какие деньги! Я даже в рекламе сигарет отказался работать, ты же помнишь!

Корешов пожал плечами.

— Помню. Но я не стану тебя осуждать, если ты устроишься на работу сценаристом рекламных снов. Там наверно неплохие деньги?

— Неплохие — не то слово, — угрюмо кивнул Гарик. — Знаешь, сколько они предлагают сценаристу за одну ночь трансляции?

— Сколько?

Гарик назвал цифру.

В комнате наступила тишина, стало слышно, как гудит вентилятор компьютера и тихо-тихо шипят не выключенные колоночки.

— Не может такого быть, — наконец произнес Корешов. — Столько за ночь даже лучшие валютные проститутки не получают. Это в рублях, да?

— Это в евро, — грустно ответил Гарик. — Только сценарий сначала надо утвердить с ними, чтобы рекламный продукт был грамотно вписан.

Снова наступила тишина.

— Нет, это фантастика! — покачал головой Корешов. — Я не верю. Я за свои книги столько не получаю!

— Не веришь — найди телефон НИИН и позвони им, — вздохнул Гарик.

— Ладно, — вмешался я. — Нам уже пора ехать, давайте по последней…

Все закивали, зазвенели рюмками. Напряжение куда-то улетучилось, и мы еще полчасика проболтали на самые разные темы. Когда речь зашла о молодых писателях, Гарик вдруг стал задумчив, а потом вытащил из кармана маленькую флешку и вручил Корешову, потупившись:

— Коль, по дружбе, — сказал он, отводя глаза, — я роман писал все три года, скажешь свое мнение?

Лицо Корешова сразу поскучнело, но он подошел к компьютеру и вставил флешку. На экране мелькнул ровный текст.

— Нет, нет! — засмущался Гарик. — Потом, не сейчас, прошу тебя! — Он даже закрыл ладонями экран. — Убери, прошу!

— Понимаю, — кивнул Корешов, нажал какую-то кнопку, и по экрану поплыли причудливые узоры скринсейвера.

Корешов проводил нас до двери, и мы еще долго прощались. Наконец я вспомнил, что оставил в комнате мобильник.

— Да ничего, пройди в ботинках, — махнул рукой Корешов.

На цыпочках я вошел в опустевшую комнату и оглянулся — мобильника нигде не было. Посмотрел на столе, на стульях, на диване, нагнулся — и увидел его под компьютерным столом. Как он туда закатился? Я встал на четвереньки, полез под стол, нашарил мобильник, стал выпрямляться… И больно ударился головой об клавиатурную подставку! Задребезжала и грохнулась на пол клавиатура, из всех щелей на пол посыпались авторучки и мелочь — совсем как у меня на столе. Мягко спланировал лавровый венок, чуть не надевшись мне на макушку.

— У тебя там все в порядке? — крикнул из коридора Гарик.

— А вроде не пил, — хмыкнул Корешов.

В коридоре засмеялись.

Я судорожно кинулся расставлять все по местам — это заняло не больше минуты. Затем я увидел, что скринсейвер сбросился, и на экране висит текст Гарика. Я лишь бегло глянул — мне было не до этого, зачем-то я принялся руками шарить по клавиатуре, вернуть скринсейвер, как было. И вдруг сердце сжалось и бухнуло в груди, хотя я еще не успел ничего понять. А затем я замер и пригляделся. Первая страница начиналась словами: «Стремительно темнело — оба солнца закатились за горизонт одно за другим. Белесые огни корчмы скрылись позади, проезжий Тракт казался безлюден и пуст…»