18. Не будет звездной стражи!

Кана старался оценить ситуацию. Он в мундире, не хватает лишь оружия. Если бы не часовой, он мог бы просто выйти из комнаты, смешаться с толпой зевак и покинуть здание, прежде чем поднимется тревога. Потом он смог бы выбраться из Прайма. Оставалось решить проблему часового. Он принялся разглядывать его. Часовой старательно подавлял зевок. Ясно, что он не ожидал никаких беспокойств от пленника. И это было не помещение для содержания арестантов, а скорее комната ожидания для посетителей низшего ранга. Скамья, на которую было приказано сесть Кана, оказалась мягкой, слева от него, вне видимости часового, находился видеоэкран. Можно ли его как-то использовать? Немного импровизации. Он подождал, пока внимание часового опять не привлек кто-то в коридоре, и затем вскочил на ноги.

— Красный тревожный! — воскликнул он, как будто изумленно.

Часовой повернулся, сделал шаг, а затем бросил на Кана сердитый взгляд.

— Был красный тревожный! — настаивал Кана, указывая на экран.

Охранник пребывал в нерешительности. Если на экране был действительно красный тревожный сигнал, то его долг ясен, он немедленно должен обратиться за распоряжением. А он не был уверен, что сигнала не было.

— Держите меня под прицелом бластера, — сказал Кана. — Говорю вам: был красный тревожный!

Охранник вытащил бластер и нацелил его на Кана. Потом, прижимаясь спиной к стене, не отводя глаз от пленника, стал двигаться к экрану.

— Сидеть! — выпалил он Кана.

Кана опустился на скамью, но тело его было напряжено до предела, и все его мускулы были готовы к действиям…

У него будет лишь одна секунда, когда охранник, чтобы нажать переговорную кнопку над экраном, вынужден будет повернуться к нему спиной. И если только он сумеет двинуться…

Она наступила, эта секунда. Охранник повернул голову. В то же мгновение Кана бросился на пол. Плечи его ударились о колени охранника, голова того с глухим стуком ударилась о экран. Экран разбился. Кана быстро повернулся, готовый продолжить борьбу. Но тело под ним было вялым.

Несколько ошеломленный этой феноменальной удачей, Кана встал на колени, торопливо присвоив себе меч охранника и его бластер. Только охранник на посту мог носить его. На улице Кана тут же задержат, если увидят бластер. Он сунул меч в ножны, надеясь, что удача будет сопутствовать ему.

Охранника, связанного собственным поясом, с кляпом во рту, он закатил под скамью так, чтобы от двери его нельзя было увидеть. Затем Кана поправил мундир, надел шлем, потерянный им в короткой схватке, и, глубоко вздохнув, вышел в коридор, закрыв за собой дверь. У него было пять минут, может, немного больше, прежде чем начнется преследование. Теперь, когда у него снова меч, никто не отличит его от сотен арчей на улицах Прайма.

Улицы Прайма — чем быстрее он уберется с этих улиц, тем лучше. Бегство было чистейшей импровизацией и поэтому сработало эффективно, но он хотел как можно быстрее уйти из Прайма. Четкой походкой солдата, отправленного с поручением, он миновал коридор и вышел из здания на площадку коптеров, примерно в двадцати этажах над уровнем земли. Из одной такой машины вышел ветеран, и она уже была готова взлететь, когда Кана махнул рукой. Пилот нетерпеливо ждал его.

— Куда?

Жаль, что он плохо знает географию города. Но он был уверен, что попытка приблизиться к космопорту или к одному из трансконтинентальных аэропортов ни к чему хорошему не приведет. Они хорошо охраняются, и сообщение о его побеге будет немедленно отправлено туда. Немного обеспокоенный вопросом пилота, он назвал единственное место, где бывал раньше.

— Дом Найма!

Они поднялись в воздух и полетели на восток. Кана пытался опознать объекты под собой. Можно ли бежать по воде? Из Прайма ведут лишь пять наземных дорог и каждая преграждена барьером. Все машины там останавливаются и досматриваются.

— Прилетели, — коптер опустился на стоянку Зала Найма. Кана поблагодарил и на лифте спустился вниз. Но не в сам зал и не на этаж, где офицеры по найму сидели в своих кабинетах. Он направился в единственное место, где не только надеялся укрыться, но и найти помощь в обдумывании следующего шага.

Комната записей была так же тиха, как и в тот раз, когда он впервые перешагнул порог. Одна кабина у входа была занята, а остальные свободны. Он быстро выбрал четыре катушки и направился в самую дальнюю кабину в ряду. Опустив катушки в машину, он сел в качающееся кресло.

Час спустя была прослушана последняя катушка. Итак, имеются два ответа. Он снял наушники, но с кресла не встал. Что ж, по крайней мере, у него есть выход. Кана стремительно встал и подошел к двери кабины, чтобы осмотреть помещение. Свет в первой кабине погас. Но теперь были заняты три другие. Подозрительно ли это? Он не видел возможности выследить его здесь. Самое логичное с его стороны было попытаться как можно быстрее выбраться из Прайма. Разумеется, никто не ожидает, что он станет изучать катушки в архивах Зала Найма.

Два пути… Он снова сел в кресло и, глядя невидящими глазами в потолок, принялся размышлять. Морской путь. Он умеет плавать, хотя в последнее время у него было мало практики. И подземный, построенный древними. Может, полиция считает, что, поскольку его там поймали, то второй раз он не захочет туда войти. Он был голоден. Тщательно подобранная тюремная диета не давала возможности накопить энергию. А он не осмеливался пойти в столовую. Пришлось бы показать браслет, который тут же выдал бы его. Но сначала нужно было выбраться из Прайма, а там уж можно будет подумать о еде.

И долго задерживаться здесь нельзя. Он впитал всю информацию, которая содержалась в катушках. Пора идти, и Кана принял решение.

Самым старым зданием современного Прайма был исторический музей. Поскольку история не пользуется популярностью у современного населения Земли, то здание всегда пустует. Но, как узнал Кана из катушек, оно сооружено на фундаменте доатомного здания. Возможно, там сохранился выход в подземелье. Говорят, во всех довоенных зданиях они были. Вероятность успеха один к тысячи. Но его учили принимать во внимание и такие вероятности.

Кана собрал катушки и вышел из кабины. Три другие кабины были по-прежнему заняты, и он торопился пройти мимо. Вернув катушки, он вышел из комнаты, сосредоточившись на том, чтобы вести себя неторопливо и обычно. К счастью, нужное ему здание находилось в трех кварталах, а мундир сделает его неузнаваемым на улицах. Спускаясь по широкой лестнице к тротуару, он услышал за собой шаги. Кто-то торопился. Он ускорил шаг и положил руку на пояс, поблизости от рукоятки меча. Если его догнали, он будет сражаться. И лучше погибнуть в огне бластеров, чем провести всю жизнь в рабочих отрядах…

Кто— то крепко ухватил его за руку, отводя пальцы от оружия. Справа и слева от него шли мощные арчи с угрюмыми лицами.

— Продолжай идти…

Кана механически продолжал двигаться, глядя вперед. Его вели не к штабу. И не приземлялся коптер, чтобы подобрать пленника и тюремщиков. Они продолжали идти к музею. Не способный догадаться, что происходит, он молча шел между арчами. Для любого прохожего они были тремя друзьями, гуляющими по Прайму. Перед входом в музей солдат, который своим сжатием парализовал руку Кана, сказал:

— Сюда…

Совершенно сбитый с толку, Кана повернул в музей. В широком зале, уставленном витринами с реликтами довоенного периода, никого не было. И никто не появился, когда они спустились по узким ходам в подземелье. Неожиданный провал, когда он считал себя в безопасности, парализовала волю Кана, но сейчас он начал приходить в себя, собирая силы, чтобы при первой же возможности попытаться освободиться. Но почему его привели сюда? Неужели его считают членом подпольной организации и надеются, что он приведет полицию к своим товарищам? И любопытство сменило удивление, он решил ждать, пока что-либо прояснится.

Они миновали множество залов с витринами, коридоров, тускло освещенных комнат со шкафами и картотечными ящиками. Один или два раза им встречались занятые работой люди, но никто из них даже не поднял головы, чтобы взглянуть на Кана и его компаньонов. Как будто они втроем были невидимы. Наконец, они дошли до конца этого лабиринта и оказались в большом помещении, занятом механизмами. Должно быть, системы отопления и кондиционирования воздуха. Один из арчей прошел вперед и открыл незаметную дверь. За ней оказалась лестница, ведущая в тускло освещенное помещение с рельсами. На рельсах стояли платформы. На платформы грузили какие-то громоздкие ящики, но никто из грузчиков также не обратил внимание на Кана и его спутников.

— Туда, — протянутый палец указал на небольшой вагон. Кана скорчился на тесном сиденье. Один из стражников сел перед ним, а другой сзади. Вагон двинулся, быстро набирая скорость, и погрузился во тьму туннеля. Неужели они направляются в штаб? Но почему под землей? Гораздо проще было бы впихнуть его в коптер и перевезти открыто… Проходили минуты, и Кана начал догадываться, что они не только миновали штаб, но, должно быть, приближаются к границам Прайма. Кана потерял всякое представление о направлении. Они могли находиться под дном залива или далеко в глубине острова, когда вагон остановился у платформы и ему приказали выходить.

На этот раз они не поднимались, а прошли по боковому коридору в какое-то место, где вовсю кипела жизнь. Здесь тоже были комнаты с картотеками и лаборатории с многочисленными работниками.

— Сюда…

Снова Кана подчинился приказу, вошел в комнату и остановился — ошеломленный.

— Три часа десять минут, — Хансу сверился с часами. Потом повернулся к рядом стоявшему человеку в мундире советника. — Вы мне должны полкредита, Матт. Я говорил вам, что он продержится. Чуть-чуть дольше, но все же продержался. Я знаю своих кандидатов!

Советник достал из кармана монету и торжественно протянул ее Хансу. Высокий чин, опустивший монету в протянутую руку Хансу, был именно тем самым Маттиасом, который совсем недавно с каменным лицом осудил Кана.

Теперь внимание Хансу снова вернулось к Кана. Хансу критически осмотрел его.

— Довольно живой для мертвеца, — таково было странное замечание Хансу. — Вы, — он протянул палец, — час назад были убиты при попытке выбраться с острова.

Вторично Кана открыл рот, но на этот раз сумел произнести несколько слов:

— Интересно…, если это правда…, сэр… Такой открытой улыбки Кана никогда раньше не видел у Хансу.

— Как драматично, — по-прежнему Кана ничего не понимал. — Добро пожаловать в Прайм, в настоящий Прайм. Познакомьтесь с его губернатором — командиром Маттиасом.

— Ты хорошо держался, сынок, — советник одобрительно кивнул Кана. — Побег прошел так гладко, будто мы договорились заранее.

— Я вам говорил, — вмешался Хансу, — он готов к любому назначению.

Кана начал понимать, почему его оставили в той комнате и как ему удалось так легко справиться с охранником.

— Вы дали мне щель, — сказал он почти обвиняюще. — За мной следили?

— Нет. Твой побег должен был выглядеть естественно. Мы просто предоставили время, место и возможности. Все остальное зависело от тебя, — ответил Хансу.

— Но как же ваши люди нашли меня?

— По информационным катушкам, заказанным в архиве. Вы заказали «Историю Прайма», «Морской берег», «Остатки древних построек в Прайме» и «Карту Прайма». Все это было заказано в одно и то же время одним человеком. Поэтому мы просто послали за вами ребят.

Кана без приглашения опустился на скамью. События развивались слишком быстро. Логично…, но все, о чем говорил Хансу, свидетельствовало о разветвленной и прекрасно функционирующей организации. Что это за организация? Он задал один из множества возникших у него вопросов:

— А рабочие лагеря?

— Они существуют и предназначены предположительно для преступников и недовольных разного рода, — весело ответил советник. — Агенты ЦК были бы удивлены, посетив какой-нибудь из них, кроме тех двух-трех, которые специально для гостей. Сейчас вы находитесь в лагере номер один. И мы можем дать вам не менее ста должностей, и все они будут работой против существующего положения. Таким образом, вы и будете исполнять приговор. Не думаю, что вы пожалеете о своей судьбе. Хансу не жалеет. Или в глубине души все-таки что-то есть, а?

— Нисколько, Матт, — улыбка Хансу стала еще шире. — Я жалею, что раньше не был посвящен в эти дела. Так много нужно сделать…

— А как Кости и Ларсен, сэр? И вся орда на Фронне?

— Кости и Ларсен приземлились далеко на юге и были встречены нашими людьми. Агенты ЦК о них и не подозревают. А что касается орды — что ж, придется кое-что предпринять тут и там. Пока что они в безопасности у вентури… Я думаю, мы сумеем договориться с этими торговцами. Именно такие нам и нужны. Мы сумеем забрать орду раньше, чем эти изменники и агенты ЦК до нее доберутся. С другой стороны, мы не можем просто так покончить с Дейвисом и рассказать все, что мы узнали о нем и его покровителях. Но вентури будут знать, что мы свое слово сдержали. Здесь, в Прайме-2, у нас считается, что обещания нужно выполнять, если это в человеческих силах.

Кана чувствовал себя так, будто его выбросили в космос без корабля. Если бы ему только объяснили последовательно, с самого начала, в простых словах, чтобы прекратилось это головокружение, и ему стало бы легче.

— Хотите факты? — Маттиас будто читал его мысли. — Что ж, положение не настолько плохо и не настолько просто, чтобы можно было объяснить его в нескольких фразах Весь проект уходит в наше прошлое — почти на три века назад. Вы знаете: если спросить арктурианина или проционца, что он думает о землянах, тот нарисует картину глубокого варвара. Мы это сознательно поддерживали. Враги были польщены, а нас это не беспокоило.

На самом деле Земля уже по меньшей мере 250 лет является двойным миром, хотя об этом знает относительно небольшое количество ее обитателей. Одна Земля и один Прайм точно и аккуратно подошли к заданному ЦК образцу. Теперь это один из низших членов конфедерации, довольный своей третьестепенной ролью. Но вот уже сто лет один из войсковых транспортов, взлетающих с этой планеты, является вовсе не военным транспортом. Один из двадцати. Он несет пионеров-исследователей. Мужчины и женщины, отобранные по определенному свойству мозга и тела, улетают в анабиозе, чтобы поселиться на планетах, найденных нашими наемниками На одних планетах цивилизация деградировала и почти исчезла, другие лишены разумной жизни, на третьих господствующая раса молода, это гуманоиды, с которыми мы можем сожительствовать. Можно даже полагать, что это потомки тех легендарных космонавтов, что покинули Землю задолго до атомных войн и теперь забыли о своем происхождении. Сейчас земляне тайно расселились почти на тысяче планет. На тридцати наши колонии не выжили, помешали местные болезни, резкие изменения климата, местная хищная жизнь. На шести планетах все еще идет борьба за выживание. На остальных земляне процветают ЦК заметил сокращение населения Земли и решил, что наша раса, способная бросить вызов более древним расам, вымирает ЦК считает, что сработал его план и только недавно до ЦК начали доходить сведения о том, что происходит на самом деле, и он начал действовать. Но он опоздал по меньшей мере на десять поколений Невозможно предпринять действия против тысячи разных планет и сохранять видимость справедливости и тщательно поддерживаемое равновесие сил — Вы еще забыли о наших союзниках, — напомнил Хансу.

— Солдат в поле имеет право делать замечания представителю штаба, — согласился Маттиас. — Да, несколько молодых энергичных рас подпали под этот же запрет на колонизацию и исследования, что наложен на нас. Когда эти расы узнают о наших действиях, а мы специально посылаем к ним своих специалистов по контактам, они начнут копировать наши действия и методы. Теперь по нашим следам идет еще двадцать цивилизаций. Происшествие на Фронне — обвинение и убийство Йорка и его офицеров — это удар нам в спину, и он может обнаружить весь наш план. Но мы не боимся этого, мы подготовились. И если они собираются учинить суд, то мы слишком много знаем об их планах. Тем временем. — он кивнул Хансу, как бы приглашая его продолжить.

— Тем временем операции будут продолжаться как обычно и здесь и в космосе. И, как специалист по контактам, вы будете работать в соответствии с приговором…

Кана наконец понял.

— Я с радостью принимаю приговор, сэр. Но когда и где я начну?

Хансу развернул карту Галактики.

— Они пытались оградить звезды — и не смогли. Ни одна раса не имеет права на это! У тебя большой выбор, сынок. Перед тобой весь космос!

Загрузка...