Звездная застава

Глава 1

Впереди, до самого горизонта, расстилалась Топь — горячая, зыбкая, переливающаяся всеми оттенками розового цвета. Множество огненных потоков перекрещивались, вливались друг в друга, и тут же вновь ветвились, на глазах меняя окраску. В нескольких местах пурпурными пятнами взбухали «огневороты», над которыми дрожали полупрозрачные столбы местного Мальстрема, знаменитого своими миражами. Сейчас, днем, он был еще пассивен, и, лишь хорошо приглядевшись, можно было разглядеть над ним желтоватый шар какой-то луны, изъеденный оспинами кратеров.

Корин стоял в километре от берега Топи, на массивном бетонном пирсе, служащем одновременно посадочной площадкой для глайдеров, и пытался найти хоть какой-то эквивалент всему увиденному. Потоки лавы при извержении венерианского вулкана? Глаз урагана на Юпитере? Или, может, озеро расплавленного олова на Меркурии?

Молодой лейтенант Службы безопасности, сопровождавший прославленного хроноспасателя от самого Екатеринбурга, переминался с ноги на ногу и демонстративно поглядывал на часы, встроенные в рукав бронескафандра. Ему было не по себе от того, что он не мог приказывать.

— Странно, — сказал наконец Корин, повернувшись к спутнику. — Какой-то огромный взбесившийся калейдоскоп. И это все, что породил загадочный Заповедник за пять лет? Я разочарован.

Лейтенант нервно усмехнулся.

— На первый взгляд все это выглядит довольно мирно? — спросил он.

— Хм-м… Честно говоря, полуживые джунгли Венеры произвели на меня куда более сильное впечатление. Пока мы летели сюда, вы рассказали мне столько ужасов про Заповедник, Борис, а сейчас… Озеро неостывающей лавы — это забавно, не спорю. Но при чем здесь мы, хроноспасатели?

— Такие иллюзии бывают у всех новичков, — заверил его лейтенант. — И они очень быстро проходят.

Он повернулся и зашагал по бетонной поверхности пирса к куполу филиала Института Времени, возвышавшемуся над грядой серых скал. Двигался Борис легко и даже изящно, и трудно было поверить, что его скафандр относился к классу «Б» и весил почти шестьдесят килограммов. «Боятся, — с недоумением подумал Корин, вспоминая добрый десяток КПП, которые ему пришлось преодолеть с помощью пачки разноцветных пропусков от Екатеринбурга до этих Богом забытых мест. — Как же все они боятся! Но чего?»

Прежде чем последовать за лейтенантом, он в последний раз взглянул на Топь. Внимание его привлекла неровная кромка берега, усеянная крупными валунами. Поток «лавы» возле него был тусклым, почти холодным, кое-где застывшим стеклянистыми островками. На одном из таких островков косо стоял тяжелый танк «Краб», предназначенный для исследования глубин земли. Левая его гусеница наполовину вплавилась в стеклянистую массу, а правая, нелепо задранная вверх, густо заросла странными губками и грибовидными растениями.

— Игорь Васильевич, — зазвучал укоризненный голос лейтенанта. — Вас ждет директор Института Крайнев. Сами понимаете, он человек занятой, так что…

Корин усмехнулся, закинул за плечо видавший виды рюкзак (надеть скафандр он категорически отказался) и пошел вслед за Борисом. Воздух был не по-сентябрьски прохладным, и Игорь пожалел, что не захватил с собой утепленную куртку. Обернулся он только у стальных дверей гигантской, десятиметровой высоты ограды. Что-то неуловимо изменилось в окраске Топи, она потемнела и заметно ускорила ритм движения своих «лавовых» потоков. Небо над ней стало пепельно-серым, а там, на горизонте, над набирающим стремительные обороты «Мальстремом», набухало ослепительно белое сияние, в глубине которого угадывались контуры только что рождающегося миража. Вороненая плита плавно опустилась перед лицом Корина.

— Все, — с облегчением сказал лейтенант и снял шлем скафандра.

Лицо у него было бледное, мокрое от пота, глаза мутные.

— Видели? — глухо спросил он.

— Ничего я не видел, — сердито буркнул Корин и пошел по длинному переходу, ведущему через обширный двор в здание Института. Лейтенант сделал шаг в сторону, уступая дорогу, и с недоумением посмотрел ему вслед.

Корин сидел у костра, развевающего свою оранжевую гриву на легком вечернем ветерке, и, держа в руках пластмассовый стаканчик с коньяком, никак не мог прийти в себя от удивления.

— Игорек наш сегодня не в духе, — ядовито сказала Марта, подбрасывая в костер охапку тонких сухих веток. — Порастерял наш знаменитый колдун дар прорицателя и белого мага. Не иначе как неудачно предсказал какой-нибудь местной Далиле ее судьбу, и она в отместку…

— Брось, девочка, — прогудел Вадим Асташевский, деловито раскладывая на газете вареную картошку и длинные пучки павы — синей марсианской травы, незаменимой закуски к марочному грузинскому коньяку. — Не опускайся до пошлой женской ревности. Кто-то из древних сказал — не ревнуй меня, ибо я возгоржусь. Лучше помоги накрыть на стол!

Корин одним глотком выпил терпкую обжигающую жидкость и растроганно оглядел товарищей, непринужденно устроившихся прямо на траве и с веселыми возгласами выкатывающих из раскаленных углей печеную картошку. Группа «Дельта» в полном составе! Вот сюрприз так сюрприз…

— Сколько же мы не виделись? — задумчиво спросил Виталий Саблин, подбрасывая на ладонях дымящийся черный клубень. — Последний раз четыре года назад на Ганимеде, верно, Ашот?

— Верно, дорогой, но тогда с нами не было Поплавского, — певуче сказал знаменитый водитель Ашот Мирзоян, осторожно обкусывая розовый кусок мяса, только что вынутый из огня. — Ай, какой шашлык получился, шампур проглотишь! Игорь, ты почему пьешь, а не закусываешь? Марта, дорогая, возьми над ним шефство.

Пламя костра поднялось выше, налилось пурпурным цветом, выбрасывая в темнеющее небо пригоршни ослепительных искр. Марта сидела рядом с Кориным, чуть прислонившись плечом, и не сводила с него сияющих глаз. Он знал, что это ровным счетом ничего не значит — Марта напрочь равнодушна к мужчинам вообще и к нему в частности, и все равно не мог сдержать волнения. «Сколько же раз мне попадаться в одну и ту же ловушку?» — с легкой горечью подумал он.

Кусты на берегу озера заколыхалась, и ворона, оглушительно каркая, тяжело полетела к опушке леса. Хлюпая сапогами, на поляну вышел Поплавский в потрепанном туристическом комбинезоне и торжественно потряс садком с жирными золотистыми карасями.

— Шашлыками балуетесь, консервами травитесь, — пророкотал он бархатистым басом. — Совсем обленились у себя во Внеземелье… Здесь такие, братцы, озера, о-о… Ашот! Это ты спаиваешь славную группу «Дельта»? Чувствую, быть тебе сегодня дежурным…

Мирзоян тяжело вздохнул и без возражений поплелся к ближайшей канаве чистить рыбу, то и дело оглядываясь на коптящиеся над углями шампуры.

— Ну что, страннички небесные, закусим чем Бог послал? — пригласил всех Асташевский, разряжая возникшую томительную паузу.

— По идее полагается посвятить сегодняшний вечер воспоминаниям, — сказал Поплавский, усаживаясь у костра. — Шесть лет не виделись и прочее…

— Четыре, — резко отозвалась Марта, не глядя на него. — Наша группа встречалась ровно четыре года назад на перевалочной станции Ганимеда, когда Вадик уходил к Плутону.

— Да, но не было меня, — весомо возразил Поплавский, смакуя коньяк крошечными глотками. — Я возглавлял тогда какую-то комиссию и не мог вырваться ни на час… Впрочем, это теперь неважно. Мы наконец встретились, но вовсе не для того, чтобы выяснять, насколько каждый постарел. Напротив, предстоит доказать, что мы еще достаточно молоды и кое на что способны.

— Может, потом? — проворчал Асташевский, настраивая гитару. — Марта, помнишь балладу о влюбленном пришельце?

— Подожди, бард, — поморщился Саблин, втыкая шампур в землю. — Зачем нам портить настроение своими хриплыми воплями? Видишь, командир говорить будет.

— Лично я с удовольствием послушаю, — оживился Ашот, откладывая в сторону карасей, проявляющих активность даже с выпотрошенными внутренностями. — Иначе стоило ли меня отрывать от важных дел на Луне, чтобы третий день подряд заставлять потрошить несчастных рыбок?

Все собрались в кружок возле костра и под тихое треньканье гитары выслушали рассказ Поплавского.

Дело, ради которого всех членов группы хроноспасателей собрали со всех концов Внеземелья, сводилось вкратце к следующему. Около пяти лет назад здесь, над предгорьями Уральского хребта, произошел чудовищный по силе взрыв. Было ли это ледяное ядро кометы или какой-то неизвестный космический аппарат, установить достоверно пока не удалось. В результате катастрофы огромное пространство площадью около ста квадратных километров оказалось под действием губительных космических лучей. Эпицентр взрыва располагался над необитаемыми лесистыми районами, но под смертоносное излучение попал знаменитый уральский Дом творчества с прилегающим к нему по селком писателей…

Точную цифру погибших при взрыве Поплавский назвать не смог — официальные сообщения о катастрофе были весьма скудными, а до закрытой информации даже ему добраться не удалось. К счастью, дело было поздней осенью, когда отдыхающих в этих местах бывает не так много, но, судя по всему, числа жертв перевалило далеко за сотню. Среди них было несколько известных ученых и художников.

Спасательные части прибыли к месту катастрофы спустя три часа после взрыва, но попасть в зону бедствия не смогли — невероятно сильные колебания провременного поля сделали ее практически недоступной для любых средств, в том числе и автоматических. Телеуправляемые вездеходы либо сразу же проваливались в хронотрещины, либо попадали под пресс искаженного пространства так, что их потом невозможно было узнать. Все виды связи, в том числе и лазерная, в зоне действовали крайне ненадежно.

Несколько смельчаков рискнули пробиться к поселку на вертолете — и исчезли над кромкой леса на глазах ошеломленных товарищей. А затем с самолета были сделаны снимки зоны с пятикилометровой высоты, и спасатели только руками развели от удивления — над эпицентром взрыва висел яйцеподобный «колпак» серого тумана. Зондирование его всеми видами излучения ничего не дало.

Спустя несколько месяцев на опушке леса наблюдатели обнаружили несколько неизвестных видов растений, а чуть позже из глубокого оврага за пределы зоны стала вытекать странная холодная лава. Затопив одно из озер, она образовала огненную Топь.

— И что же теперь? — спросил, не удержавшись, Ашот, когда командир закончил свой рассказ.

— А ничего, — усмехнулся Поплавский, с наслаждением снимая губами с шампура истекающий соком кусок мяса. — Изучают. Построили, не поленились, вокруг зоны высоченную ограду, затем отгрохали за месяц здание филиала Института Времени, все засекретили и стали гнать отчет за отчетом… А Зону для успокоения общественности ласково назвали просто Заповедником.

— Неужели никто не пытается проникнуть в поселок писателей? — спросил Асташевский, поигрывая могучими мускулами. — Парни здесь есть что надо. Я вчера в волейбол с ними играл — давненько такого удовольствия не получал!

— А техника безопасности на что? — хладнокровно ответил Поплавский. — Были, конечно, попытки и жертвы тоже были. Одного директора, известного академика, сняли. За ним последовал второй, а потом директором стал член-корр. Крайнев, который хочет стать академиком. Он и навел здесь порядок… На этом все затихло. Всем СМИ заткнули глотки — неудивительно, что мы во Внеземелье о катастрофе ничего не слышали.

— Странно, — покачала головой Марта. — Как-то не укладывается в голове.

— Почему же странно? Ведь никто не знает, что там скрывается в долине под непроницаемым серым колпаком. Может, корабль пришельцев, а возможно, просто обломки метеорита неизвестного вида, кстати, любимая рабочая версия Крайнева. Ради чего рисковать? Ведет себя Зона вполне спокойно — разве что Топь расширяется потихоньку, и причем ее пока остановить не удается. Зато миражи над ней — засмотришься! На этой Топи уже диссертации вовсю защищают.

Поплавский помолчал, обвел товарищей пристальным взглядом и поднял рюмку коньяка.

— А вот теперь давайте выпьем за встречу первую рюмку. И если мой рассказ навел вас на определенные размышления — то, надеюсь, и последнюю. Учтите, нас сюда никто не приглашал, рассчитывали обойтись как-нибудь собственными силами. А ведь опыт прохождения хронотрещин есть только у нашей группы. На несчастье Крайнева, два месяца назад я прилетел на Землю в отпуск и от друзей в правительстве России узнал об «уральском феномене» — так теперь принято называть катастрофу. Я понял — это шанс для нашей бывшей группы. Крайнев попытался ставить мне палки в колеса, но тут наблюдатели сообщили сенсационное известие — приборы зарегистрировали идущие из глубины Зоны странные радиосигналы!

Хроноспасатели изумленно переглянулись.

— Выходит, кто-то из людей остался жив? — спросил Асташевский.

— А вот это нам и предстоит выяснить, — улыбнулся Поплавский. — На днях к Заповеднику должны перебросить нашу «Белку» (Ашот радостно вскинул голову). Она уже лет шесть пылится в музее космонавтики на Луне. Я добился ее срочного ремонта и монтажа дополнительного хроноизлучателя на башне…

— Уже установили, — почтительно перебил Поплавского Саблин. — Я не успел сказать вам, Владимир Павлович, в Институте получена срочная радиограмма из Лунограда. Ремонт закончен, завтра «Белку» должны перевезти на Землю, в уральский космопорт.

Друзья помолчали, каждый думал о своем, потом все чокнулись, пригубили коньяк и не сговариваясь выплеснули почти полные рюмки прямо в костер.

К полуночи над лесом взошла крутобокая луна, отражаясь золотым пятном в туманной глади лесного озера. Марта шла рядом с Кориным, полузакрыв глаза и жадно вдыхая терпкий лесной воздух. Она казалась такой близкой, что у Игоря слегка закружилась голова.

Поймав его восхищенный взгляд. Марта неожиданно громко рассмеялась.

— Игорь, милый, мне кажется, ты впал в лирическое настроение. Того и гляди разразишься стихами. Похоже, я сейчас выгляжу томной лесной красавицей, только и ждущей жарких признаний…

— Ты не так далека от истины, — сухо сказал Корин, отодвигая рукой тугие ветви орешника, нависающие над тропинкой. — Сегодня в тебя нетрудно влюбиться.

— Сколько раз я говорила — не обращай внимания на мою внешность, — усмехнулась Марта, отбрасывая в сторону букетик лесных цветов. — Ты же знаешь, что это чистейшей воды мимикрия. Просто во мне где-то глубоко-глубоко встроен программный автомат, доверху набитый чисто женскими инстинктами и хитростями. Стоит мне чуть зазеваться, он тут же заставляет меня принимать загадочный вид, кокетничать, искать ваших восторгов, бедные мои мужчины. Однако ты меня уже достаточно знаешь, чтобы поверить — ко мне это не имеет никакого отношения…

— Твой автомат после брака с Поплавским заметно усовершенствовался, — ровным голосом произнес Корин. — Кстати, я не знал, что вы развелись.

Они продолжали идти рядом вдоль берега озера, но недавнее очарование рассеялось. Похоже, усилием воли Марта смогла выключить свой пресловутый аппарат инстинктов, ее походка вновь стала размашистой, движения по-мужски сильными и угловатыми — словом, рядом был уже совсем другой человек, знаменитый астробиолог, орденоносец и лауреат Марта Петровна Шадрина.

— Не сердись, — сказала она и вновь взяла Корина за руку. — Поверь, ты должен быть мне только благодарен за тот отказ. Иначе твоя жизнь превратилась бы в сплошную пытку! А Поплавский… он слишком самоуверен… Вбил себе в голову сказочку о мертвой царевне и решил разбудить то, чего во мне никогда не было. Со стороны мы выглядели очень эффектной парой… Ему завидовали, да и мне тоже. А мы мучились… Ни в хозяйки, ни в любовницы я не гожусь, да и не хочу заниматься этими глупостями, меня они лишь раздражают. Полгода мы устраивали у себя в коттедже под Марсоградом прием за приемом, изображая самую счастливую пару на свете, а потом я сбежала. И ни разу не пожалела об этом. Видишь, чего ты сумел избежать?

— А если я заявлю, что был бы только счастлив, оказавшись хоть на день на месте Володьки? — просто сказал Корин.

— Не надо, Игорь, я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы так мучить моего единственного друга. Ох, что бы я только не отдала за то, чтобы однажды утром вдруг проснуться мужчиной! Впрочем, мне чужды ваше вечное мальчишество и дурацкие страстишки… Я машина, умная и работящая машина, и ничего более…

— И это говорит самая очаровательная женщина, которую я когда-либо встречал! — возмущенно прервал астробиолога Корин. — Марта, милая, что с тобой случилось, зачем ты юродствуешь, строишь из себя женщину-робота? Ты же ласковая и добрая, умница, каких мало, да и Царевной тебя в свое время прозвали не зря! Наверное, не одна сотня нас, мужиков, оказалась в космосе только ради надежды познакомиться с тобой…

Марта слушала, недобро усмехаясь, а перед глазами невольно проплывала вереница ее знакомых и подруг, бесконечно завидовавших ей и сумевших так отравить их с Поплавским совместную жизнь, что она порой начинала завидовать мужчинам. Насколько же проще им и жить, и работать…

Друзья некоторое время шли молча. Ночь постепенно вступала в свои права, лес налился густыми синими сумерками, тяжелые запахи поползли с озера вместе с плотным туманом испарений. Было зябко.

— Поплавскому сейчас нелегко, — неожиданно сказала Марта. — Вы все ничего, ровно ничего о нем не знаете…

— Почему же? — холодно ответил Корин. — Безвоздушное пространство, как известно, прекрасный проводник для слухов. Ты имеешь в виду дело с венерианскими подводными фермами? Кажется, там погибло несколько человек?

— Поплавский в той катастрофе не виноват, — грустно сказала Марта, — он в то время был на Земле на каком-то симпозиуме. Но злые языки, конечно, нашлись. А потом было еще несколько неудач — на Луне, на орбитальной станции ГЕЯ-3… Его выручали, да и громкое имя помогало… Извини, мне не хочется вдаваться в подробности, не люблю я сплетен. Главное, что в Поплавского многие постепенно перестали верить, а кое-кто из бывших «друзей» стал поговаривать, что, мол, не тот стал бывший прославленный хроноспасатель, не справляется с ответственной работой… Кто ему сейчас поможет, если не мы?!

— Так, — ошеломленно пробормотал Корин. — А я-то удивлялся, каким это чудом Володьке удалось собрать всю нашу группу за такой короткий срок? Все мы теперь люди солидные и тяжелые на подъем. Ашот, как я слышал, чуть ли не директором треста «Астероидстрой» стал, а о Вадиме Асташевском я и не говорю, все прочат его в руководители первой межзвездной…

— Но ты только не подумай, что Поплавский скис! — горячо перебила Марта. — Он-то сам глубоко уверен, что это он нам помогает, а не наоборот! А если бы ты видел, как он боролся с местной ученой братией, отсиживающейся второй год за бронированными стенами! Сумел добиться срочного созыва президиума Академии наук, убедил всех, что Крайнев — типичный перестраховщик, а выдвигаемая им гипотеза о падении метеорита не выдерживает ни малейшей критики, что необходимы решительные меры и здесь не обойтись без помощи опытных внеземлян…

— Похоже, ты восхищаешься Володькой, — с горечью заметил Корин.

— Ничего ты не понимаешь, — мягко сказала Марта. — Бывает, личные интересы совпадают с общественными. Делу это пойдет на пользу.

— Меня ты почти убедила, — задумчиво сказал Корин. — А себя?..

Глава 2

Первые два километра от бетонной ограды Заповедника лунотанк прошел играючи. Широкие титановые гусеницы перемалывали каменистую почву в пыль. Две передние клешни-манипулятора расчищали дорогу, с легкостью вырывая из земли стволы метровой толщины и отбрасывая их в сторону, словно щепки. Спасатели не могли сдержать довольных улыбок. Да, такой могучей машины, как «Белка», на Земле еще не видывали! Конструкторы проектировали ее для работы в лунных горах, а на Марсе она была дополнена решетчатой башней хроноизлучателя и приобрела пару форсажных двигателей. И все же «Белка» сохранила отдаленное сходство со своими предками — боевыми танками, особенно после того, как ее сплюснутую каплевидную башню оборудовали скорострельной пушкой. Она очень пригодилась спасателям из группы «Дельта» там, на Марсе, во время схваток с грабителями древних городов. Здесь же, на Урале, мощь лунотанка казалась даже излишней.

Вслух эту мысль высказал Ашот. Он сидел в водительском кресле, умело орудуя многочисленными рычагами управления. Его голова была закрыта шаровидным черным шлемом, на внутренней поверхности которого, как на дисплее, высвечивалась круговая панорама окрестностей, а также показания всех необходимых приборов.

— И почему здесь нас так долго ждали, а? — весело сказал он, отшвырнув клешнями лунотанка здоровенный валун. — Неужто земные спасатели разучились дело делать, а? Подумаешь, хронотрещины… На Марсе сейчас через хронотрещины ездят даже необстрелянные кадеты-спасатели. Держись!

Цокнув языком от удовольствия, Ашот бросил танк с крутого Обрыва прямо в зеркало небольшого озера. В воздух поднялся фонтан воды. Машину тряхнуло так, что даже привыкшие ко всему гидравлические амортизаторы кресел жалобно звякнули, а зевнувший в это время Саблин больно прикусил язык.

Поплавский, сидевший, как всегда, в башне на подвесном кресле возле обзорного экрана, недовольно взглянул сверху вниз на водителя.

— Полегче, Ашот, — негромко заметил он. — Мог бы включить антигравитаторы и просто перелететь эту котловину. Зачем лишний раз испытывать прочность излучателя?

— Это точно, — проворчал массивный Асташевский и тяжело заворочался, пытаясь ослабить ремни безопасности. — Это тебе не Марс, Ашотик! Забыл, какая на Земле гравитация?

— Э-э, не учи, дорогой, — ухмыльнулся Ашот, направляя лунотанк в сторону леса. — Ты давно смотрел на экран хронолокатора, а? Посмотри как следует, Вадик, а потом поблагодари меня. Энергию атомных батарей здесь надо экономить, понимаешь или нет?

Асташевский что-то недовольно буркнул, но все-таки повернулся и взглянул в дальний конец салона, где у пульта управления хроноизлучателем сидели, согнувшись, Корин и Марта.

— Что, уже началось? — спросил он.

— Да, — сквозь зубы процедил Корин, не отрывая глаз от дисплеев. — И еще как! А теперь помолчи,. Слон, побереги силы — твой выход еще впереди. Марта, что там творится на опушке?

Марта посмотрела на боковой дисплей и покачала головой.

— Плохо, Игорь. Две трещины, каждая глубиной от пяти до восьми хроноватт.

— Как, уже? — удивился Корин. — Но только минуту назад…

— Да, только что там был ровный фон в полтора хроноватта, — вздохнула Марта. — Таких резких колебаний поля на Марсе мы не видели. Пожалуй, Ашот прав — энергию батарей надо экономить. Володя, пора включать излучатель!

Поплавский промолчал. Нервно покусывая губы, он смотрел на приближающуюся стену леса. Только теперь он начинал понимать, почему за пять лет существования Института огромная, почти в пятьдесят километров в диаметре, территория Заповедника оставалась почти неисследованной. Падение метеорита из глубин Галактики (на этой гипотезе твердо настаивал директор Института Крайнев) вызвало вблизи Уральского хребта необычные катаклизмы. В отличие от Марса здесь были искривлены не только вектора времени, но и пространственные координаты. Практически это выглядело так, будто большинство деревьев в лесу побывало в гигантской мясорубке. Некоторые вековые пихты были закручены в спирали, другие переплелись с соседями в непроходимую сеть, третьи словно бы висели в воздухе на метровой высоте от земли. Заинтригованный Поплавский усилил в десять раз увеличение на экране и с удивлением увидел, что огромные стволы опирались на… тонкие, в палец толщиной, побеги! Конечно, это были шутки колебания провремени. Но для «Белки» такие забавы могут плохо закончиться — при отказе хроноизлучателя ее просто разорвет на части, которые окажутся в различных временных интервалах.

Командир взглянул на дальномер, и когда до ближайшей хронотрещины осталось не более тридцати метров, нажал на красную кнопку на командном пульте. И сразу же салон лунотанка наполнил глухой гул — это заработал излучатель. Лучи хронополя обрушились на ближайшую к «Белке» часть трещины и, судя по показаниям приборов, она стала затягиваться. К моменту, когда машина достигла опушки, перед ней уже лежала пятиметровой ширины дорожка нормальной, не «размазанной» во времени земли. Как только лунотанк миновал ее, трещина вновь раскрылась, но теперь она была уже неопасна.

Поплавский мысленно перекрестился — первое препятствие было позади. На Марсе это означало бы, что можно слегка расслабиться и переброситься с подчиненными парой шутливых фраз, но здесь, в Заповеднике, не предвещало даже редких минут передышки.

— Ашот, правее на восемь градусов, — хрипло сказал Поплавский. — Да правее же, говорю!

Лунотанк с хрустом развернулся на месте и неспеша поехал в сторону небольшого холмика, заросшего жухлой травой. На его склоне лежало какое-то переломанное пополам дерево. Разглядев его как следует, Ашот тихо выругался. Это был вездеход — но в каком виде!

— Вадим, пора на выход, — приказал Поплавский. — Не забудь надеть скафандр.

— Легкий? — хладнокровно осведомился десантник, поднимаясь с кресла и открывая один из встроенных шкафов.

— Да… пока хватит легкого.

Легкий скафандр был довольно-таки тяжел — почти полсотни килограммов легированной стали плюс тридцатикилограммовый ранец с мини-стабилизатором хронополя. На Марсе спасатели из «Дельты» провели в таких скафандрах сотни часов, гоняясь по пустыням за грабителями древностей, но там сила притяжения была почти в три раза меньше. Впрочем, двухметровому мускулистому Асташевскому такая тяжесть на плечах была нипочем. Не зря же еще в курсантские времена его прозвали Слоном!

Корин помог другу облачиться в серебристый скафандр, очень напоминающий рыцарские доспехи, и застегнул лямки ранца на спине. Но, когда рука Асташевского потянулась к полке, где лежало оружие, Корин запротестовал:

— Не дури, Вадим! Здесь некого опасаться.

— Это еще неизвестно… — пробормотал Вадим и, разгладив по старой привычке пышные казацкие усы, надел шаровидный шлем с узкой прорезью для обзорного стекла. Поколебавшись, автомата он все-таки не взял.

Поднявшись по лестнице к кессону, десантник обменялся несколькими фразами с командиром и только затем протиснулся в люк. Спустя две минуты, как и положено по инструкции, автоматически раскрылся внешний люк. Асташевский выбрался наружу и некоторое время постоял, опираясь рукой на решетчатую башню хроноизлучателя. Вокруг царила удивительная, неприятная тишина. Не было слышно даже звона Цикад, которых пропасть сколько на лугу возле здания Института. Похоже, ученые правы — здесь, в Заповеднике, ничего живого не осталось — ни людей, ни даже насекомых… Э-э, а это еще что?

Асташевский даже крякнул от удивления. Спустившись с лунотанка, он зашагал в сторону разрушенного вездехода, увязая в сыпучей почве почти по щиколотку. Теперь он уже сожалел, что не взял автомат.

Вездеход представлял собой обычную армейскую танкетку, оборудованную автоводителем и дистанционным управлением. Судя по отсутствию приборов внутри, никаких особых задач перед машиной не ставилось — только дойти до леса. Но и этого несчастная танкетка сделать не сумела, несмотря на солидную броню.

Хронотрещина изжевала вездеход, словно жвачку. Колебания поля провремени исказили практически все его геометрические размеры, так что более или менее сохранилось лишь одно заднее колесо. Броня почему-то приобрела золотистый цвет, и местами была смята, как фольга. Передняя часть машины немного заходила за край хронотрещины, и потому с периодичностью в одну-две секунды она то возникала, то исчезала, проваливаясь куда-то в прошлое.

Однако видавшего виды Асташевского поразило не это.

Он с изумлением смотрел на правый бок вездехода — там на сравнительно хорошо сохранившемся участке брони были видны следы огромных зубов и когтей. Казалось, какой-то могучий зверь пытался зачем-то прорваться внутрь покореженной танкетки. И судя по огромной рваной дыре, ему это удалось.

Асташевский невольно облизал губы. Он слыл бывалым охотником и провел в Африке не одно сафари Да и звери древних марсианских городов были не по дарком — но такого он прежде не видел. У неведомой твари были акульи зубы, а хватка словно у гризли. Впрочем, куда там какому-то гризли!..

Подойдя ближе, Асташевский нагнулся и заглянул в дыру корпуса вездехода. Он увидел сиденье водителя на котором лежали какие-то зеленые лохмотья и полоски белой жести. Сомнений не было — кто-то из механиков, готовивших машину, оказался растяпой и оставил на сиденье рюкзак с НЗ. Местный гризли — здоровый такой зверюга, с акульими зубами из легированной стали, — учуял запах тушенки и с удовольствием позавтракал ею, разорвав консервные банки когтями. Недурно!

— Вадим, что там? — послышался в шлеме нетерпеливый голос Поплавского.

Десантник выпрямился и коротко рассказал об увиденном.

— Возвращайся, — после паузы приказал командир. — И впредь без оружия никому не выходить!

— А я о чем говорил? — усмехнулся Асташевский. — Видели бы вы, какими взглядами меня вчера провожали дамочки из биолаборатории. Мол, какое право вы, марсианские варяги, имеете брать с собой в поход оружие? Варвары, дикари. Конаны XXI века! А я им спокойно объясняю: мол, не верю, что Заповедник вымер, и нечего мне в лицо ваши пропыленные отчеты тыкать. Много вы, черви книжные, узнали об этих местах с помощью подзорной трубы? Ничего не узнали и не узнаете, и нечего командовать.

Вернувшись в «Белку», Асташевский взял автомат и парочку гранат, вновь вылез из люка и уселся на своем любимом месте, между опор излучателя. Поплавский поморщился, но удержался от замечаний. «Белке», кажется, угрожало не только взбесившееся поле провремени, но и кое-что более материальное. А в подобных случаях Асташевскому равных не было.

— Стреляй только парализующими пулями, — на всякий случай все же предупредил командир. — Дамочки из биолаборатории сделают из тебя котлету, если ты уничтожишь местных мутантов. Сам понимаешь, как они важны для науки.

Марта на минуту оторвалась от дисплея излучателя и вопросительно взглянула на Поплавского.

— А почему ты решил, Володя, что они — мутанты? — спросила она.

— А кто же еще? — удивился командир. — Ладно, посмотрим. Ашот, пройди немного направо вдоль опушки. Судя по карте, где-то там была дорога к поселку писателей.

Водитель недовольно поморщился. «Как же, есть здесь дорога, — пробурчал он. — Скоростное шоссе, четырехрядное…»

Пройдя вторую хронотрещину, лунотанк лихо развернулся на правой гусенице и неспешно пополз вдоль стены перекореженного леса. Не прошел он и сотни метров, как Асташевский вскочил на ноги и послал в переплетение темных стволов короткую очередь, затем вторую, третью.

— Видели? — возбужденно крикнул он, спуская дымящийся ствол автомата. — Вот это тварь!

— Ничего мы не видели, — мрачно ответил Корин, растирая слезящиеся глаза — он едва не ослеп от вспышек трассирующих пуль, отозвавшихся на его oбзорном экране целым водопадом радужных огней. — Ты что за канонаду устроил, да еще трассирующими пулями?

Поплавский в отличие от Корина успел включить светофильтр и потому кое-что разглядел.

— Эта тварь напоминала змею? — спросил он. Асташевский хмыкнул.

— Да — только толщиной в полметра. И чешуя на ней серебристая, с ладонь, не меньше.

— А голова?!

— Голову не успел толком разглядеть. Но зубы видел. Клянусь, эта тварь раскрыла пасть и собиралась броситься на меня! По-моему, у нее на туловище были небольшие крылья, но ручаться не могу.

— Летающий дракон хотел съесть нашего Слона, — с иронией заметил Ашот. — Понятно, оно вкуснее, чем консервы из НЗ! Слушай, дорогой, а тебе это не привиделось, а? Где дымящийся труп, покажи? С такого расстояния даже я не промахнулся бы.

Асташевский хмуро оглядел переплетенные стволы. На некоторых из них виднелись следы от попавших пуль. Он мог поклясться, что всадил в серебристого змея целую обойму, но тот все же бесследно исчез.

Лунотанк вновь продолжил движение вдоль опушки, и в это время на пульте управления вспыхнула красная лампочка вызова. Поплавский чертыхнулся.

— Не терпится Крайневу… — проворчал он, но все же нажал кнопку приема.

— …А Семенычеву скажи — мне его выставка уже в кошмарах снится! Третий раз менять состав экспозиции — это уже слишком. Ах он гений, ах он Гоген середины XXI века? Пускай сначала ухо себе отрежет…

— …гонорар издательство опять задерживает… Нет, книга неплохо расходится, но кто-то из компьютерных хулиганов два месяца назад где-то раздобыл черновой вариант и запустил его во всемирную компьютерную сеть. Ты представляешь, какой я устроила компьютерным воротилам скандал? Обещали компенсацию, но…

— …Ленечка, Ленечка, скажи быстрее — малина пошла в лесу? Я обожаю свежую малину и готова хоть сейчас вылететь на своем флиттере…

Красная лампочка погасла. Поплавский ошеломленно погладил свои курчавые волосы.

— Это еще что? Какая выставка, какая малина? Игорь, ты у нас физик — объясни.

Корин пожал плечами.

— Похоже, кое-какие хронотрещины сохранили остатки радиопереговоров — тех, что велись жителями поселка писателей в момент катастрофы. Только не спрашивайте меня, как это могло произойти. Одно дело, когда из провала во времени появляются материальные предметы, но электромагнитные сигналы… Это что-то новенькое.

— Вижу дорогу в лесу, — напряженным голосом произнес Ашот. — Если это, конечно, дорога…

Саблин на корточках вылез из люка машинного отделения. Отряхнув комбинезон, он поднялся по лесенке к Поплавскому и тихо сказал:

— Неважные дела, командир. Второй хроногенератор перегрелся. Надо бы его отключить хоть на час и посмотреть что к чему. Вот она, торопливость перед отъездом, чем оборачивается.

— Сейчас не время, — отрезал Поплавский, не отрывая глаз от обзорного экрана. Подключай резервный генератор.

Саблин хотел было возразить, но сдержался. Лунотанк свернул налево, разбросал клешнями-манипуляторами завал из нескольких стволов и въехал в лес. Когда-то здесь действительно проходила дорога. Ныне бетонные плиты были вздыблены, часть из них развалилась на куски, из которых торчали остатки арматуры. Натужно урча, лунотанк пополз вперед, подминая под себя остатки плит. Вскоре ему преградила путь сеть из толстых, в руку толщиной, лиан, спускавшихся с вершин деревьев почти до самой земли.

— Стой, — приказал командир, но Ашот уже и сам нажал на рычаг тормоза.

Некоторое время спасатели молча смотрели на чуть раскачивающуюся зелено-бурую преграду.

— Насколько я понимаю, на Земле таких растений нет, — наконец прервал молчание Саблин. — Марта, может, когда-то в далеком прошлом…

Слегка побледневшая Марта покачала головой.

— Вряд ли. Это что-то другое… Посмотрите, лианы словно составлены из небольших суставов… И они движутся! Вадим, осторожно, это животное!

Но Асташевский уже и сам понял, какая угроза нависла над ним и «Белкой». Он встал, уперся прикладом автомата к плечу и переключил его на режим «огнемет». Огромная сеть вздрогнула и медленно поплыла к машине, словно намереваясь захватить ее в свои объятия. Десантник выстрелил. Длинный факел пламени ударил в центр буро-зеленой занавеси. По ней сразу же пробежала волнообразная судорога. Концы сети сорвались с ветвей деревьев и, словно зеленые стрелы, ринулись на «Белку». Асташевский стрелял не переставая, но странное животное не так легко было остановить.

И тогда гулко застучала автоматическая пушка. Клочья зелени полетели во все стороны. Через несколько секунд серые бетонные плиты были засыпаны дымящимися холмиками вяло шевелящихся останков живой сети.

— Фу, какая гадость, — сглотнув, прошептала Марта, с ужасом глядя на свой экран. — Это животное — внеземное животное!

Спасатели озадаченно переглянулись. Нельзя сказать, что они были совсем неподготовленными к такому повороту событий. За неделю, проведенную в местном Институте, они наслышались, в основном в курилках, самых фантастических гипотез. Идею падения метеорита из далеких областей Галактики разделяли далеко не все ученые. Молодежь предпочитала более экзотичные варианты — от неудачной посадки космического корабля пришельцев до попадания на Землю контейнера со «спорами жизни», которые некая суперцивилизация рассылает в различные звездные системы.

И вот эта, последняя, самая безумная идея, неожиданно получила сейчас весомое подтверждение!

— Наблюдатели липовые… — проворчал Асташевский, вставляя в автомат два новых магазина.

— Что? — спросил Корин.

— Я говорю — даром хлеб едят наблюдатели из Института, — пояснил Асташевский, оглядывая лес. — Пять лет эти парни следят за стеной и не заметили здесь ничего живого. А мы только въехали — и пожалуйста! Успевай отстреливаться!

— А может, серебристая змея и живая сеть — это ИХ НАБЛЮДАТЕЛИ? — усмехнулся Корин.

— Кого — ИХ? — опешил Асташевский.

— А вот это нам и предстоит выяснить. Марта озадаченно взглянула на Корина.

— Послушайте, может, нам стоит вернуться? — предложила она.

— Не хватает, чтобы мы огнем и мечом прокладывали себе путь среди пришельцев со звезд — пусть даже это просто животные. Это же уникальные существа, они бесценны для науки! Сюда надо срочно послать экспедицию ученых-биологов, и не с автоматами, а с приборами и контейнерами-ловушками. Володя, ты слышишь меня?

— Слышу, — холодно отозвался командир. — Вперед, Ашот! Не забывайте, друзья, что радиосигналы могли послать оставшиеся в живых люди. Если их там не окажется — что ж, тогда мы сможем вернуться со спокойной совестью, и пускай сюда едут все кто захочет. Только вряд ли директор Крайнев будет рисковать их жизнями — и своим креслом. Забыли, с каким трудом нам удалось пробить разрешение на этот поход? А стрелять действительно нужно лишь при крайней необходимости, и лучше парализующими пулями. Вадим, понятно?

— Понятно, — отозвался десантник. — Только хорошо бы мне кто-нибудь объяснил, где у этих тварей находится нервный центр и какие парализующие пули могут их усыпить. Ладно, буду стараться вести себя вежливо.

Лунотанк вновь двинулся в путь по старой дороге, Хронотрещины шли чередой, так что излучатель работал почти на полную мощность. Лес по сторонам калейдоскопически менялся — деревья то исчезали, та превращались в молодую поросль, то вдруг уступали место могучим дубам и ясеням — такой растительность здесь была, наверное, еще до ледникового периода. Всем, даже обычно невозмутимому Асташевскому, стало не по себе. Таких глубоких хронотрещин они прежде не встречали. «Однако не провалиться бы в прошлое прямо на обед к динозаврам», — тихо сказал Саблин, но на его шутку никто не отреагировал.

Пройдя километров десять, лунотанк свернул налево и спустился по довольно крутому склону к берегу странной реки. Впереди ярко-рыжей лентой тек поток «лавы» — похожей на ту, что спасатели видели в Топи. То и дело на ее поверхности вспухали полупрозрачные пузыри и, достигая почти двухметрового диаметра беззвучно лопались, разбрасывая далеко вокруг золотистые брызги.

Над огненной рекой, теснясь и наползая друг на друга, плыли «миражи». Здесь они выглядели почти материальными, и лишь напрягая зрение можно было разглядеть сквозь них контуры могучих елей на противоположном берегу.

Поначалу спасателям показалось, что в невообразимом переплетении причудливых контуров нет никакой системы, но уже спустя несколько минут они поняли: перед ними как на конвейере движутся бесплотные модели каких-то гигантских машин. Едва не задев «крылом» шлем Асташевского, мимо проплыл аппарат, чем-то напоминающий обычный флайер, но со странным фюзеляжем, густо усеянным тонкими серебристыми иглами. За ним, в желтом тумане горячих испарений, проследовали машины многоугольной формы, с множеством шарообразных колес. Их конструкция показалась десантнику немного знакомой, но уже следующий, пирамидальный «мираж», свитый из сотен пульсирующих труб, сбил его с толку. Закусив губы, Вадим проводил загадочную пирамиду недоуменным взглядом, затем вновь обернулся — и невольно отпрянул. Из-за поворота реки на него ползло необъятных размеров сооружение, похожее внешними обводами на океанский лайнер, но украшенное десятками кристаллической формы башен. «Лайнер» быстро заполнил собой весь овраг, и Асташевский с трудом сдержался, чтобы не спрятаться от этой махины за броней лунотанка. «Мираж» на несколько минут поглотил его, и ничего, кроме боли в глазах от бесчисленных крошечных вспышек света, десантник не почувствовал. Наконец «лайнер» уплыл дальше по течению реки, и его корма, напоминающая хвост рыбы, исчезла за деревьями.

— Володя, ты слышишь меня? — осипшим от волнения голосом произнес Корин. — Я нашел для «Белки» дорогу — гладкую, без хронотрещин. Только странная она какая-то…

Глава 3

Поплавский долго смотрел на бесконечную череду странных колышущихся контуров, плывущих над огненной рекой.

— Марта, мы можем пройти вверх по реке? — наконец спросил он.

— Да… кажется, да, провремя ведет себя над потоком довольно спокойно. Но эти «миражи»… что это?

— Всего лишь замкнутые энергетические поля, — ответил Корин, осмотрев показания приборов. — Поразительно, как они сохраняются без внешних экранов? Кто бы ни были эти пришельцы, но ребята они толковые. Впрочем, для «Белки» эти блуждающие поля неопасны, и для человека в тяжелом скафандре, думаю, тоже.

— Вадим, спускайся, — приказал Поплавский. — Рисковать не стоит.

Асташевский бросил последний взгляд на бурлящую реку, а затем с явной неохотой распахнул люк и спустился в салон. Но скафандр снимать демонстративно не стал.

Ашот включил гравитационные двигатели. Лунотанк поднялся в воздух, медленно спустился к «лавовому» потоку, а затем поплыл на метровой высоте вверх по течению. «Миражи», сталкиваясь со стальным корпусом, вспыхивали мириадами искр. Некоторые после этого бесследно таяли, другие продолжали свое неспешное движение к Топи.

Река круто петляла среди обрывистых берегов. Деревья здесь выглядели почти нормально, однако подлесок заполонили странные шаровидные растения венчиками длинных радужных игл. Чем дальше продвигалась «Белка», тем больше вокруг появлялось инопланетных растений. Наконец издалека послышался глухой стук — казалось, где-то за деревьями работала какая-то исполинская машина.

Асташевский вопросительно взглянул на командира, и тот после некоторого колебания кивнул. Десантник вновь выбрался наверх. На этот раз он вооружился посолидней, наряду с автоматом захватив и гранатомет.

Местность стала подниматься, и вскоре на левом берегу появился холм, заросший серебристыми, похожими на гигантские зонтики деревьями, впрочем, еще больше они напоминали энергоустановки.

У подножия холма стояла огромная, метров в десять высотой, установка, опиравшаяся на суставчатые металлические «ноги». Внутри ее что-то постоянно грохотало. Из-под брюха металлического монстра то и дело выплывали призрачные «макеты» различных машин, о назначении которых можно было только догадываться.

Рядом с «фабрикой миражей» стояли три крабовидных робота. Вытянув длинные щупальца и клешни, они тщательно ощупывали контуры очередного энергетического объекта, а затем поворачивали друг к другу округлые «головы», увенчанные усиками или антеннами. Казалось, «крабы» о чем-то советовались. После короткой паузы очередной «макет» был отправлен в реку, и он плавно поплыл, присоединившись к десяткам других неудачливых белесых собратьев. Зато следующий «макет», изображавший приземистую машину с тремя парами колес и конусообразным корпусом, придирчивых роботов явно заинтересовал. Они ощупывали его минуты две, а затем дружно вытянули щупальца в сторону «фабрики». В ее металлическом боку раскрылся широкий люк, и призрачная конструкция была отправлена туда.

Лунотанк развернулся и подлетел к берегу. Гравидвигатели были остановлены, и машина опустилась на широкие гусеницы. Двигатель взревел, и лунотанк стал подниматься по склону, отбрасывая в стороны клочья вырванного дерна.

«Крабы» повернулись, услышав странный шум. Поначалу вид лунотанка не вызвал у них тревоги. Но затем они вновь сблизили головы и переплели передние щупальца, словно обмениваясь впечатлениями. Затем торопливо побежали к «фабрике» и скрылись за ее массивным корпусом.

Прошла минута, другая, и «фабрика» загрохотала так, что затряслись соседние зонтичные «деревья». Внезапно одно из них испустило в сторону «Белки» пурпурную молнию. Энергощит лунотанка отразил ее, но корпус машины затрясся словно от могучего удара.

— Ого, — негромко сказал Поплавский. — Кажется, непрошеных гостей здесь не любят.

— Это мы-то гости? — зло возразил Асташевский, поигрывая гранатометом. — Можно, я по-дружески отвечу на это приветствие?

— Нет, — отрезал командир. — Мы не воевать сюда приехали. А это еще что?

На боковой стенке «фабрики» с лязгом открылся широкий люк, и из него с урчанием выполз металлический монстр, раза в два больший по размерам, чем «Белка». С первого взгляда было ясно — это не «мираж», а настоящая машина. И боевая машина. Две подвижные башни ощетинились добрым десятком пушек, а в передней части кузова угрожающе засветился красный глаз. Он вспыхнул, и земля перед гусеницами лунотанка запылала.

— Лазерная пушка, — пробормотал Саблин. — Это уже серьезно. Командир, ответим залпом? Поплавский с хмурым видом покачал головой.

— Нет. Лучше отступить. Не хватало еще начать войну с пришельцами.

— Верно! — поддержал командира Корин. — Нам пока вежливо дают знать — мол, ваше присутствие здесь необязательно.

Асташевский презрительно скривил губы и на всякий случай поднял гранатомет.

Боевая машина пришельцев медленно приближалась к «Белке», угрожающе нацелив на нее все орудийные стволы.

— Ашот, назад! — крикнул Поплавский. Водитель выругался. Он вновь включил гравидвигатели, подняв тяжелую машину в воздух, и включил задний ход, спускаясь к огненной реке.

Спасатели тревожно ожидали залпа, но металлический монстр больше не проявлял агрессивности, однако отслеживал орудиями все эволюции движения гостей.

— Продолжаем идти вверх по реке, — приказал командир. — Эта «фабрика» явно управляется автоматами, никого из хозяев здесь нет. Виталий, сколько осталось до поселка писателей?

Саблин достал из планшета карту, расстелил ее на коленях и вскоре ответил:

— По прямой — восемь километров. По старой дороге — еще двенадцать, она здорово петляет в лесу между холмами.

— Значит, все двадцать, учитывая различные сюрпризы, — заключил Поплавский. — Надо спешить — хорошо бы добраться туда до полудня…

— …«Белка», вызываю «Белку», — внезапно в салон порвался чей-то усталый, осипший голос. — «Белка», отвечайте…

Глаза Поплавского удивленно округлились. Связь с Институтом заработала? На такой подарок от взбесившегося поля провремени он и не рассчитывал.

— Я «Белка»! — крикнул он. — «Филин», слышу вас!

— …вызываю «Белку», — безнадежным голосом продолжал бубнить чей-то голос. — Срочно идите в квадрат А-117, вездеход с сотрудниками Института час назад передал сигнал о помощи. «Белка», вызываю… на водоочистительной станции… срочно…

Голос исчез, заглушенный сильным треском и шумом помех.

Асташевский неожиданно расхохотался.

— Черти! Все-таки не удержались! — одобрительно воскликнул он. — Понимаю этих ребят из Института. Сколько они готовились к походу в Заповедник, а перед ними руководство все время опускало шлагбаум. А тут заявились некие заезжие варяги — и им сразу же дали «добро». Обидно же!

Поплавский не разделил восхищения своего друга. Напротив, он коротко выругался.

— Черт побери, весь план экспедиции летит коту под хвост! Из-за этих горе-энтузиастов мы сегодня до поселка можем и не добраться… Но что делать! Ашот, поворачивай на север. Виталий, садись за командный пульт. А я, пожалуй, выпью кофе — что-то в горле пересохло.

Путь к квадрату А-117 оказался настоящим кошмаром. Ашот, посоветовавшись с Кориным и Мартой, рискнул поначалу подняться над вершинами деревьев, чтобы сократить путь, но вскоре был вынужден отказаться от этой безумной затеи. Спокойствие провремени, как оказалось, заканчивалось на десятиметровой высоте, а дальше на «Белку» обрушились такие хроноволны, что излучатель стал раскаляться от перенапряжения.

Пришлось идти напролом через лес. Клешни манипуляторов неустанно работали, и вековые гиганты летели в разные стороны, освобождая путь гиганту стальному. Ашот ловко орудовал рычагами управления, выжимая из двигателя всю его мощь. Корин с Мартой управляли излучателем, защищая «Белку» от колебаний провремени. Саблин выполнял роль штурмана, а командир был наблюдателем. Один Асташевский отдыхал, расслабленно откинувшись на спинку кресла. Впрочем, это продолжалось недолго.

Лунотанк тряхнуло раз, другой, а затем в салоне тревожно завыла сирена.

— Баста, — сказал Поплавский. — Дальше идти напролом нельзя — хронотрещины становятся все глубже и глубже. Виталий, далеко до водоочистительной станции?

— Около двух километров, командир. И местность, как назло, холмистая.

— Вадим, надевай тяжелый скафандр. Будешь вести «Белку», насколько будет возможно. Мы прикроем тебя излучателем. В крайнем случае, пойдешь на станцию один.

— Ясно, — ответил десантник.

Асташевский шел по узкой, едва заметной звериной тропинке и изнывал от жары. Тяжелый скафандр сковывал его движения, и каждый шаг давался с трудом. Вадим понимал, что одышка и легкое головокружение объясняются лишь психологическим напряжением, но ничего поделать с собой не мог. «Эй, десантник, знаменитый покоритель марсианских пустынь, — подумал он. — Что-то ты мне сегодня не нравишься…»

В радиофоне зашуршало, и уравновешенный голос Поплавского прервал его невеселые размышления.

— Вадим, как ты? Корин настоятельно советует тебе сделать еще с десяток шагов, а затем свернуть с тропинки и идти налево в сторону оврага. Понимаешь, что-то не нравится Колдуну эта тропинка…

Колдуном Корина прозвали еще на Марсе, когда ему первому — и пока последнему из землян — в качестве эксперимента встроили в мозг миниатюрный хроностабилизатор. Прибор, созданный руками древних марсиан, позволял его обладателю мысленно словно бы переноситься в прошлое. Для исследователя древних городов такое качество было бесценным, и Корин не раз потрясал других спасателей своей безошибочной интуицией. Но Асташевский к подобным вещам относился скептически.

— Начинается! — разозлился он. — А я-то думал — почему это знаменитый Колдун с самого старта ведет себя тихо, словно обычный грешный человек? А он, оказывается, ждал момента, чтобы начать гонять меня по всем окрестным буреломам!

Поворчав еще немного, Асташевский все же свернул с тропинки, хотя показания хронолокатора, встроенного в рукав его скафандра, ровно ни о чем опасном не говорили. И в то же мгновение метрах в пятнадцати перед ним тропинка дрогнула, затянулась мутной пеленой, а затем вдруг обернулась полосой заснеженной земли.

У Асташевского мгновенно пересохло в горле. То, что сделал Корин, было действительно колдовством. Предсказывать изменение хронополя не мог ни один, даже самый совершенный компьютер!

Без возражений он преодолел зону бурелома, хотя в его тяжелом облачении сделать это было нелегко. На солидной дистанции за ним следовал лунотанк, стараясь не отклоняться от намеченного десантником пути ни на метр в сторону.

— Пройди еще метров двадцать, а затем спускайся по склону оврага, — напряженным голосом сказал Поплавский. — Там недалеко друг от друга расположены две очень глубокие хронотрещины. Постарайся найти для «Белки» более или менее нормальный путь.

— Если такой путь вообще существует, — вздохнул Асташевский и включил кондиционер, чтобы хоть немного охладить разгоряченное, потное лицо. — Время в этой части леса совершенно взбесилось. Такого мы не видели даже на Меркурии!

— Верно. Но другого пути к водоочистительной станции нет. Кстати, только что я услышал обрывов какой-то радиопередачи. Кажется, среди парней, попавших в ловушку, есть один тяжелораненый. И вообще вокруг станции творится что-то страшное. Торопись, Вадим!

Поиски дороги для «Белки» оказались долгими и утомительными. Неоновая лампочка хронолокатора то и дело вспыхивала тревожным красным светом — и Асташевскому не оставалось ничего иного, как забирать все левее и левее, уходя от станции в сторону. Лес становился сумрачнее, мелкий кустарник сменили заросли орешника. Кое-где на ветвях висела оранжевая паутина, а среди валунов то здесь, то там росли овальные, похожие на дыни грибы. Асташевский старался обходить их стороной. Еще метров через сто местности резко понизилась, под тяжелыми металлопластовыми сапогами начало хлюпать.

Здесь, в низине, границы хронотрещин стали неровными, они то и дело выбрасывали в стороны длинные «языки», так что Асташевскому приходилось петлять словно зайцу, не сводя залитых потом глаз со шкалы хронолокатора. И все же, не рассчитав, он дважды попадал ногой за край трещины. На него сразу же обрушивался мутный поток тошноты, кровь красным туманом бросалась в глаза, сердце начинало бешено колотиться. К счастью, мощности переносного хроностабилизатора хватало, чтобы вытащить его из прошлого до того, как он терял сознание. Наконец заболоченный участок леса кончился и Асташевский, хрипло дыша, поднялся по крутому склону оврага и остановился среди старого березняка.

Впереди, за редкими бело-черными стволами, открывалась большая округлая поляна. От нее в обе стороны тянулась широкая просека. Слева она упиралась в овальную старомодную балюстраду, эффектно нависающую над глубоким оврагом, а справа вдали виднелось желтое двухэтажное здание — это был «охотничий домик», филиал уральского Дома творчества. Посреди поляны, в неглубокой котловине, виднелись три кирпичных приземистых здания водоочистительной станции. Асташевский был поражен — на вид им было по крайней мере лет сто, так же как и окружавшему станцию бетонному забору, позеленевшему от ползущего мха.

Поглядев на противоположную сторону поляны, Асташевский и думать забыл о заборе.

Дальняя опушка леса кишела странными механизмами. Большинство из них напоминало человекоподобных роботов — четырехруких, с мощными туловищами и самыми разнообразными ногами — от колесных до гусеничных. Встречались среди киборгов и черепахоподобные танкетки, и металлические пауки на длинных ногах-ходулях.

И все это стальное воинство с тупой яростью штурмовало станцию. Волна за волной роботы накатывались на прибежище попавших в ловушку людей, но всякий раз на их пути вставали хронотрещины.

Прыгающие, бегущие, катящиеся, летающие механические создания пытались преодолеть каких-то пятьдесят метров, отделявших их от бетонной ограды, но провременное поле безжалостно скручивало их в спираль, отрывало конечности, разрезало на десятки частей, скатывало в шары… Казалось, сама природа встала на защиту людей от роботов. Но помочь ей стоило.

Десантник оглянулся — «Белки» поблизости не было. Тогда он коротко рассказал командиру о происходящем, поставил прицел автомата в положение «хроно» и сделал первую прицельную очередь. Одна из танкеток, обросшая сверху острыми шипами, перевернулась и задымилась. Остальные машины, нападавшие на станцию, словно бы не заметили этого. Следующая автоматная очередь снесла голову одному из четырехруких андроидов.

Механическая армия как по команде замерла. Все машины повернулись к Асташевскому, стоявшему между высоких берез с автоматом навскидку.

Дальше все произошло с ошеломляющей быстротой. Андроиды внезапно набросились на «черепах» и стали их буквально раздирать на части. Спустя минуту-другую на земле лежала солидная груда из сотен агрегатов и деталей. А еще через две-три минуты четырехрукие роботы собрали из них огромного андроида, очень напоминавшего Асташевского в скафандре, только раза в четыре выше и с восемью парами мощных рук. В каждой из них суперробот держал по автомату солидных размеров.

Асташевский пережил в свои двадцать восемь лет немало тяжелых, порой безвыходных ситуаций и справедливо считал себя бывалым бойцом. Но на этот раз он, пожалуй, впервые растерялся — однако не настолько, чтобы ввязаться в неравный бой. Забыв о гордости, он прыгнул в сторону, болезненно приземлился за стоящим неподалеку валуном. И вовремя — воздух буквально взорвался от автоматных очередей. Место, где только что стоял десантник, превратилось в дымящуюся воронку. Пули скосили две березы, словно соломинки, и они с протяжным грохотом рухнули на землю.

Морщась от боли в ушибленном боку, Асташевский рискнул выглянуть из-за валуна. И напрасно — десятки пуль тотчас пролетели в считанных сантиметрах от скафандра. Однако десантник заметил, что андроид уже успел переделать четыре своих автомата в солидных размеров пушку под стать авиационной. Такой «игрушке» ничего не стоило размолотить в пыль даже гранитный валун.

Как раз в этот момент на опушку леса, тяжело переваливаясь, выехала «Белка». Андроид-гигант слегка повернулся и выпустил в нового противника добрый десяток снарядов. Силовое поле вокруг лунотанка ослепительно засияло, но все же сумело отразить атаку. Повторной очереди робот сделать не успел — орудие «Белки» несколько раз выстрелило. Металлический гигант развалился на дымящиеся куски, охваченные столбом пурпурного огня.

Оставшиеся роботы отхлынули к противоположному краю леса. Но немногим из них удалось спастись. Орудие лунотанка посылало им вслед снаряд за снарядом. Асташевский, вскочив на валун, поднял гранатомет и сделал несколько выстрелов, превративших край поляны в пекло. Из-за колебаний поля провремени далеко не все выстрелы попадали в цель, часть снарядов либо бесследно исчезала, либо уходила «в молоко», но все же урон среди осаждавших станцию роботов был велик.

Когда последнее из механических чудищ скрылось за стволами деревьев, стрельба прекратилась.

— Вадим, как ты? — спросил по радиофону Поплавский.

— Порядок. Только мне показалось…

— Что такое?

— Да нет, ничего. Похоже, мы вовремя успели! Эти механические уроды едва не добрались до парней из Института. Кстати, а в каком корпусе они прячутся?

— Подожди.

Через несколько минут люк на башне лунотанка распахнулся, и наружу выбрался Поплавский, также облаченный в тяжелый скафандр с хроностабилизатором за спиной. Командир «Дельты» был прекрасным атлетом, и все же здесь, на Земле, чувствовал себя в таком облачении не очень уютно. Он осторожно спустился по лесенке на землю и медленно пошел в сторону поляны, с заметным трудом передвигая ноги.

Подойдя к Асташевскому, он посмотрел на дымящиеся обломки робота-гиганта и покачал головой.

— Что-то часто мы стреляем, Вадим. Марта устроила нам чуть ли не истерику. Она считает, что мы ведем себя с пришельцами весьма бесцеремонно. Говорит, что теперь контакт с ними будет установить непросто.

— Это они ведут себя бесцеремонно! — сердито возразил десантник. — Заповедник — НАША территория! А они напичкали ее своими зверюгами, растениями и сворой механических болванов да еще устроили самую настоящую осаду станции. Ладно, черт с ними, с пришельцами, потом разберемся. Где находятся парни из Института?

Поплавский достал из планшета схему станции, выданную бортовым компьютером. Взглянув на нее, Асташевский присвистнул от удивления.

— Вечно я забываю про шуточки провремени, — раздосадованно сказал он. — А я-то гадаю — откуда здесь могли сохраниться допотопные водоотстойники столетней древности? А их, оказывается, давно уже нет.

— Старую станцию разобрали по кирпичикам еще тридцать лет назад, — пояснил Поплавский. — Та, что мы видим, — лишь призрак времени. Ныне там, в котловине, стоят две современные водоочистительные башни и полностью автоматизированный корпус управления очистки сточных вод. Но ее накрыла здоровенная хронотрещина глубиной этак лет в пятьдесят…

— Понятно, — кивнул Асташевский. — И как ребят из Института угораздило в нее вляпаться? Связи с ними, конечно, нет?

— Побойся Бога, Вадим!

— Ладно. Каков план действий, командир? Поплавский коротко все объяснил, указывая на схему станции. Хронотрещины так густо окутали поляну, что, даже включив все мощности, «Белка» не смогла бы пройти к главному корпусу, где скорее всего скрываются незадачливые энтузиасты. Но Корин провел хронолокатором зондирование почвы и выяснил, что провремя вело себя под землей довольно мирно. По крайней мере, на двухметровой глубине можно рискнуть пройти в тяжелом скафандре. К счастью, кое-какие старые коммуникации сохранились. Один из водосточных туннелей вел к башне, расположенной всего в десяти метрах от корпуса управления.

Асташевский кивнул. На Марсе ему в свое время пришлось вдоволь поползать по хитрым лабиринтам подземных пещер и даже преследовать там грабителей. Однако его энтузиазм сразу же испарился, когда Поплавский, непрерывно сверяясь с планом, подвел его к засыпанному хвоей колодцу, закрытому чугунной крышкой.

— Э-э, да я в него не пролезу! — запротестовал Асташевский. — Это же самое настоящее игольное ушко! Придется надевать легкий скафандр, да и то…

— Ни в коем случае! — резко возразил Поплавский. — Тебя может просто разорвать на части.

— Но…

— Я говорю: без тяжелого скафандра здесь делать нечего!

— И где же я найду такой маленький скафандр? — с иронией осведомился Асташевский. — А главное, как я в него влезу?

Вскоре такой скафандр нашелся. Услышав по радио этот разговор. Марта, не обращая внимания на протесты Корина и Саблина, надела свои доспехи и выбралась из лунотанка.

Асташевский с досады даже хлопнул себя металлической перчаткой по бедру. Но делать нечего — из всех спасателей по узкому колодцу могла пройти лишь Марта, выглядевшая по сравнению с могучим десантником чуть ли не миниатюрной.

Поплавского такой поворот событий далеко не обрадовал. Никто из спасателей не сомневался в том, что командир по-прежнему влюблен в свою бывшую жену. Марта держалась с ним подчеркнуто по-товарищески, ни разу не давая выхода своим эмоциям. Одно то, что она вернулась в «Дельту», оставив работу в Институте Иного Разума, давало Поплавскому кое-какие надежды. И все же командир был вынужден взять себя в руки.

— Не рискуй ни в коем случае, — довольно спокойным голосом сказал он. — Мы сможем спасти ребят из Института только в одном случае — если их вездеход на ходу и хроноизлучатель цел. На днях я осматривал их машину — убогая железяка, но все же она кое на что способна. Если ее излучатель будет расчищать дорогу, двигаясь в сторону «Белки», мы сумеем совместными усилиями затянуть хронотрещину. Главное — чтобы мы увидели вездеход. Но если он непоправимо разрушен…

Марта молча подошла к колодцу. Асташевский, проклиная все на свете, снял чугунную крышку, и молодая женщина осторожно спустилась в темное жерло.

Глава 4

Марта не без труда пробралась по узкой лесенке в глубь колодца и оказалась в трубе старого водостока. Когда-то по ней на водоочистительную станцию поступали стоки из «охотничьего домика» и прилегающих к нему построек. Об этом свидетельствовал толстый слой грязи, в который Марта погрузилась по щиколотки.

Включив нашлемный фонарь, молодая женщина согнулась (в тяжелом скафандре это было сделать нелегко) и заглянула в трубу. Ничего необычного она не обнаружила. Может, здесь, на глубине пяти метров, провременное поле стабилизировано? Приборы, встроенные в запястье скафандра, подтверждали это, но Марта не обольщалась. Она помнила о нелегких испытаниях, которым хроноспасатели подвергались в подземных коммуникациях марсианских городов — хотя там случались колебания лишь одного временного поля. Нет, надеяться на чудо не стоит…

— Марта, как дела? — послышался в наушниках радиофона напряженный голос Поплавского.

— Отойдите на всякий случай к «Белке», — сквозь зубы процедила Марта и, опустившись на колени, осторожно забралась в водосток. И сразу мощный луч нашлемного фонаря стал тускнеть.

Марта закусила губу — она прекрасно знала, что предвещал этот, казалось бы, пустяковый факт. Своим появлением она внесла возмущение в локальное провременное поле — и теперь оно могло отреагировать как угодно. Легкие колебания могли быстро затихнуть, но могли и…

На всякий случай Марта проверила радиосвязь — она больше не действовала. Э-эх, и угораздило же молодых ребят из Института вляпаться в это жуткое болото! И как их оттуда вытаскивать? Впрочем, на станцию еще надо попасть.

Первые десять метров пути по бетонной трубе Марта преодолела сравнительно благополучно. Потом она заметила, что на серо-грязной поверхности водостока стали появляться трещины. Сердце женщины глухо забилось. Та-ак, пространственные координаты искривляются… Интересно, выдержит ли древний бетон внешние нагрузки. Кажется, в прошлом веке бетон для прочности армировали железными прутами… нет, сварной сеткой. Колебания в два-три хроноватта он должен выдержать…

Но бетон не выдержал. Стоило Марте продвинуться еще на несколько метров вперед, как труба внезапно изогнулась и с оглушительным треском начала завиваться вокруг своей оси словно резиновая. Хрупкий бетон мгновенно приобрел пластичность, а это означало, что и хронополе «потекло»…

Под обзорным стеклом шлема тревожно вспыхнула неоновая лампочка — стабилизатор провремени скафандра перешел автоматически на аварийный режим. Еще минуту-другую атомные батареи выдержат, а затем…

Марта едва не запаниковала, но громадным усилием воли заставила взять себя в руки. «Что бы сделал в моем положении Вадим? — лихорадочно подумала она. — Какую-нибудь нелепую на посторонний взгляд штуку… что-то безумное и очень рискованное… А-а!»

Марта вспомнила один трюк, которым Асташевский однажды поразил ее на Марсе, и немедленно воспользовалась им. Открыв лючок управления на боку скафандра, она щелкнула тумблерами, и немедленно из локтевых сегментов выдвинулись две зубастые дисковые пилы. Когда они начали стремительно вращаться, Марта мысленно перекрестилась и, улегшись на Дно трубы, погрузила локти в слой грязи. Зубья впились в бетон — и Марта быстро заскользила вперед, разбрызгивая вокруг веера влажных комьев.

Риск был громадным — но другого выхода у нее не было. За считанные секунды она преодолела почти полсотни метров. Стекло ее шлема быстро залепило грязью, и все же Марта не столько увидела, сколько почувствовала — впереди преграда! С огромным трудом она вновь приподняла обе руки, и вскоре слой грязи затормозил ее продвижение вперед.

Отдышавшись, Марта очень осторожно отвела правую руку назад и, открыв лючок на боку, выключила тумблер. Дисковые пилы с визгом остановились и, сложившись, словно веера, спрятались в сегментах рукавов скафандра.

Привстав на колени, Марта достала из кармана скафандра влажную губку и кое-как очистила стекло шлема. К счастью, оно нигде не треснуло. Приборы успокаивали: колебания провремени здесь были незначительными — а это означало, что хронотрещина осталась позади.

В который раз она подумала — просто чудо, что парни из Института смогли пройти на своем вездеходе до станции! Но еще большим чудом будет, если она поможет им выбраться оттуда…

Марта поглядела вверх, в жерло колодца водостока, и поправила себя — ОТСЮДА. Да, она была уже на территории станции!

Осторожно поднявшись по металлической лестнице, она выглянула наружу. Первое, что она увидела был вездеход, стоявший рядом с серебристой стеной куполообразного здания. Он выглядел неплохо, если не считать, что капот весьма напоминал жеваную бумагу. Казалось, по нему кто-то ударил мощной металлической дланью… Дланью?

Только сейчас Марта вспомнила о полчище роботов, еще недавно штурмовавших станцию. Странно, подумала она, что-то здесь не сходится… Такие монстры могли без всякого труда уничтожить вездеход на расстоянии — а ходовая часть машины, судя по всему цела и невредима. Может, роботы пытались… удержать людей? Ну конечно! И как она раньше этого не поняла?

Несмотря на всю сложность ситуации, Марта неожиданно рассмеялась. Она вспомнила, как бравый Слон, лежа за валуном, расстреливал металлическое войско — войско СПАСАТЕЛЕЙ! Таких же спасателей, как он сам, только инопланетного происхождения! Понятно, что роботы тоже не разобрались в ситуации и начали огрызаться — ведь чудовища в металлическом облачении мешали им спасать попавших в беду землян!

Разумеется, это была лишь догадка, но она заметно приободрила Марту. Ситуация типа «кругом одни враги» могла оказаться чистейшей воды иллюзией, плодом обычного недоразумения, причиной которого стал, как ни странно, богатый опыт «Дельты». Некогда на Марсе Поплавскому и его группе пришлось вступить в схватку с расхитителями древних ценностей, и там каждый из хроноспасателей приобрел свой боевой опыт. Он-то и подвел сейчас космонавтов. С самого начала все были готовы к борьбе и даже схваткам с неведомым противником — а здесь, в Заповеднике, его могло и не оказаться.

Осмотревшись, Марта решила отложить свои сомнения на более подходящее время и не спеша выбралась из колодца. Окна куполообразного здания были закрыты металлическими жалюзи, и невозможно было понять, есть внутри кто-то из людей или нет. Вокруг царила неестественная тишина, что насторожило женщину. До двери было всего полсотни метров, и лужайка, заросшая травой и забрызганная солнечными зайчиками одуванчиков, казалась милой и уютной, но…

Стрелки на приборах, измеряющих напряженность провременного поля, мелко дрожали. Этот эффект назывался «мертвая зыбь». Марте дважды приходилось сталкиваться с ним на Марсе, и приятных воспоминаний это не оставило. Для жизни человека в хроноскафандре «мертвая зыбь» была неопасна, однако у незащищенных людей она могла вызывать побочные эффекты — от сильной тошноты и головокружения до шизоидного состояния.

Не медля ни минуты Марта пошла к двери. Она была готова ко всему, даже к самому худшему.

Когда Иван Родин, начальник маленького отряда добровольцев-спасателей, закончил свой рассказ, Марта с осуждением покачала головой.

Вид у молодых энтузиастов — самому старшему из них едва стукнуло двадцать пять лет — был весьма жалкий. Двое лежали на полу без сознания, остальные выглядели так, словно пережили приступ бурной морской болезни. Маломощные хроностабилизаторы, установленные на вездеходе, каким-то чудом позволили сорвиголовам преодолеть цепь хронотрещин, но вот колебания пространственного поля полностью парировать они не смогли. В результате водитель — Андрей Губин из Твери — возле самой станции потерял правую руку, неосторожно высунув ее из кабины. Руку словно бритвой срезало чуть выше локтя, и никакие болеутоляющие средства не могли спасти молодого парня от страданий. Марта сделала Губину укол морфозана, и сейчас водитель наконец заснул, свернувшись калачиком на каких-то грязных мешках.

— Выпороть вас мало, — не выдержав, сердито сказала Марта. — Как прикажете вас спасать? Даже «Белка» не может сюда пройти! Конечно, рано или поздно провременное поле вокруг станции на минуту-другую успокоится, но когда это случится?

Темноволосый атлет покраснел, но каяться вовсе не собирался.

— А никто и не просит нас спасать! — с вызовом сказал Родин, нервно потирая свои могучие ладони. — Сами заварили кашу — сами и будем ее расхлебывать В конце концов, ничего страшного пока не случилось Вода и продовольствие у нас есть, вездеход — на ходу хотя его и слегка помял проклятый робот пришельцев Кто знал, что он не хотел уничтожить нас, а проста пытался не пустить к станции, в опасное место? Зато мы — заметьте, мы, ученые Института, первыми встретили эту машину, создание иного разума!

Марта с иронией усмехнулась:

— Не беспокойтесь, во всех газетах так и напишут! Иван Родин первым всадил в инопланетного андроида заряд из дробовика. Прославленная группа «Дельта» в этом полезном деле оказалась лишь второй — правда, мы орудовали все больше гранатометами да автоматами…

Родин опустил голову.

— Простите, Марта Петровна, сказал глупость, — с раскаянием признался он. — Но поймите — нам было так обидно! Два года мы готовились к походу в глубь Заповедника, своими руками построили хроностабилизатор, провели десятки тренировочных походов… И всегда в последний момент руководство Института опускало перед нами шлагбаум: мол, рано, рано… И вообще, это не дело ученых лезть в пекло, наше дело — сидеть в лабораториях и строчить отчет за отчетом, статью за статьей…

— И тут, как снег на голову, появляется знаменитый Владимир Поплавский со своей группой и с ходу берет быка за рога, — продолжила за него Марта, с сочувствием глядя на Родина. — И вся слава достанется ни за что ни про что заезжим варягам…

Лицо молодого ученого болезненно исказилось.

— Да поймите вы — не в славе дело! Именно наша группа впервые поймала таинственные радиосигналы, идущие из глуби Заповедника! Мы провели анализ сигналов на компьютере и установили, что это результат действия какой-то мощной энергетической установки. А что же Крайнев? Объявил нас чуть ли не фальсификаторами. Мол, упорядоченные радиосигналы не укладываются в его теорию падения метеорита из другой Галактики, и потому никаких радиосигналов не было и быть не может. Мы взбунтовались и написали письмо самому Президенту России. Надеялись, что нам помогут, разрешат самим разобраться во всем… А вместо этого на сцене появляются совершенно посторонние люди, которые до последнего времени о нашем Заповеднике и слыхом не слыхивали. Разве это справедливо?

Марта кивнула.

— Да, согласна, несправедливо. Но считайте, что мы теперь квиты — из-за вашего гусарского наскока на Заповедник весь план нашей экспедиции полетел коту под хвост. Более того, «Белка» застряла возле этой станции всерьез и, кажется, надолго. В шахматах это называется красиво — размен ферзей. А в обычной жизни говорят проще: ни себе, ни людям. Если нам всем повезет, то через энное время мы дружно вернемся к воротам Заповедника и предъявим Крайневу… Да ничего мы ему не предъявим! А ваш членкор прослезится от счастья и воскликнет: «Я же предупреждал? Я же говорил!» А затем повесит на ворота пудовый амбарный замок.

Родин еще больше помрачнел, и Марте стало его жаль. Она ласково погладила молодого ученого по плечу своей металлизированной перчаткой.

— Простите, Иван, я говорю глупости. В любом случае мы вернемся не с пустыми руками. Как-никак, мы обнаружили инопланетных животных и растения, «фабрику миражей» и множество роботов пришельцев… Даже могучему Крайневу не устоять перед такими фактами! Но вы сами прекрасно понимаете: после такого открытия в Заповедник не пустят ни вашу группу, ни нашу. Найдутся умные головы, которые скажут: да они же не готовы к встрече с иным разумом, к никто к этому пока не готов! И тогда вокруг Заповедника соорудят еще один забор, повыше, а вокруг него как грибы вырастут филиалы еще десяти институтов, уже международных. А пойманные вами радиосигналы могут означать, в частности, что пришельцы живы. Кто знает, быть может, они сумели спасти и кого-то из попавших в катастрофу людей?

Родин серьезно взглянул на прославленную космонавтку.

— Вы правы, Марта Петровна. Вашей группе нельзя возвращаться в Институт не разобравшись, что же на самом деле происходит в Заповеднике. Смотрите…

Молодой ученый достал из планшета лист бумаги. Изумленная женщина увидела карту Заповедника — очень приблизительную, с многочисленными белыми пятнами — но карту!

— Мы составляли эту карту три года, — пояснил Родин, любовно разглаживая на коленях лист бумаги. — Обобщили все данные наблюдателей и получили кое-что любопытное. Конечно, на первом же Ученом совете наше детище разнесли в пух и прах, но мы стоим на своем. Видите — здесь есть и река миражей, и водоочистительная станция, и поселок писателей — он, по нашим данным, переместился на двадцать километров севернее, к Скалистой долине.

— Откуда же взялась эта долина? — недоуменно спросила Марта, разглядывая карту. — Ого, какие высокие скалы ее окружают… Вы считаете, что именно над этим местом произошел взрыв?

Родин кивнул.

— Да. Мы собирали данные о долине по крохам. Видите ли, серый купол над Заповедником порой становится не таким уж непроницаемым… Наблюдатели считали, что некоторые фотографии со стационарного спутника — результат нелепых флюктуации провремени и выбрасывали снимки в мусорную корзину. А мы все фотографии собирали, и из них удалось кое-что слепить. А затем… — Родин поднял глаза и пристально посмотрел на Марту. — А затем мы установили, что радиосигналы идут именно со стороны этой долины!

Марта сложила карту и спрятала ее в карман скафандра.

— Спасибо, Иван, — растроганно сказала она. — Вы очень помогли нам. Кажется, маршрут «Белки» все-таки придется изменить… Стоп!

В наушниках радиофона что-то зашуршало, и Марта услышала то, что давно ожидала — хриплый, усталый голос Корина:

— Марта, отвечай… Ты слышишь меня? Марта, как дела? Отвечай, отвечай…

Провремя наконец смилостивилось, и Марта получила возможность в течение почти трех минут спокойно разговаривать с «Белкой». Поплавский выслушал ее короткий доклад и предложил единственный возможный путь спасения:

— Говоришь, вездеход на ходу? Это дает нам шанс. Пускай парни усаживаются по своим местам, а ты, Марта, берись за управление машиной. Даю пеленг «Белки».

— Есть пеленг! — воскликнула Марта, глядя на вмонтированный в рукав скафандра атомный компас.

— Иди на прорыв. Мы прикроем вас излуча… Связь прервалась, но это было уже не страшно. Вскочив на ноги. Марта сказала, стараясь скрыть дрожь в голосе:

— Иван, поднимайте ваших парней. Если повезет, они отоспятся в своем общежитии. А вы займетесь хроностабилизатором вездехода. Выжимайте из него всю мощь, ясно? Если мы прорвемся к «Белке», все обойдется.

Родин кивнул и стал бесцеремонно расталкивать лежащих на полу друзей.

Когда Марта уселась на сиденье водителя и положила руки на рычаги управления, ее вновь охватил страх. Страх не за себя — а за жизнь шестерых молодых ученых, доверившихся ей.

Если бы они знали, какой она неумелый водитель…

Но тут Марта вспомнила уроки Ашота и решительно нажала кнопку стартера.

К вечеру маленький караван добрался до ворот Заповедника. «Белка» вынуждена была идти очень медленно, чтобы, не дай Бог, вездеход не вышел из зоны действия ее излучателя. Как и следовало ожидать, хроностабилизатор вездехода вышел из строя во время прорыва из водоочистительной станции, так что атомные энергоустановки лунотанка вынуждены были с той поры работать на полную нагрузку. Поплавский чуть ли не каждые пять минут поглядывал на прибор энергорасхода, и редко когда мог сдержать вздох сожаления. Увы, незапланированная операция по спасению ребят из Института обошлась «Белке» очень дорого… Зато карта, переданная командиру Мартой, утешала его. Порой Поплавскому даже казалось, что все к лучшему, и он принялся насвистывать какую-то песенку. Если горе-спасатели правы, то первоначальный маршрут «Белки» был ошибкой. Дойдя до южной границы Заповедника, машина была вынуждена повернуть — но куда? Теперь же цель казалась ясной: поселок писателей и далее Скалистая долина.

Когда до массивных бетонных ворот осталось всего три сотни метров, над одной из наблюдательных башен вспыхнули прожектора. Чуть позже тревожно загудела сирена, предупреждая о необычном происшествии на границе Заповедника.

Поплавский выбрался из «Белки» и зашагал в сторону вездехода, увязая металлопластовыми сапогами в песке. Он открыл переднюю дверь, и Саблин со вздохом облегчения вылез из кабины водителя.

— Как ты? — коротко спросил командир.

— Спать хочется, сил нет, — зевнув, ответил Саблин. — Этот допотопный драндулет меня утомил до предела возможностей. Ему не через хронотрещины лазить, а по асфальту кататься!

— Ладно, иди отсыпайся, — сказал Поплавский. Командир неуклюже втиснулся в салон. Его встретили настороженные взгляды пятерых ученых. Шестой, раненый водитель вездехода, продолжал спать, одурманенный уколами морфозана.

Поплавский снял металлопластовую перчатку и крепко пожал руки неудавшимся спасателям.

— Спасибо, Владимир Павлович, — прочувствованно сказал Родин. — Теперь мы понимаем, какого сваляли дурака. Со стороны работа хроноспасателей казалась нам довольно простой… Э-эх, если бы не вы…

— Еще неизвестно, кто кому больше помог, — улыбнулся Поплавский. — Но если ваша карта окажется неверна… Учтите, у меня черный пояс по дзюдо!

Парни засмеялись. Один из них дружески похлопал Родина по могучим плечам.

— Ставлю на нашего Ивана-богатыря, — объявил он. — Как вернетесь, мы устроим товарищескую встречу в институтском спортзале!

Родин пристально посмотрел в глаза Поплавскому и тихо добавил:

— Только вы обязательно вернитесь…

— Обязательно, — серьезно ответил Поплавский. — Знаете, наша группа побывала почти на всех планетах Солнечной системы — как-то глупо после этого погибнуть у себя дома, на Земле.

— О чем я могу доложить Крайневу, прежде чем он снимет с меня скальп? — спросил Родин, натужно усмехаясь.

— Обо всем, — после недолгой паузы ответил Поплавский. — И передайте, что я отлично знаю, какую ответственность беру на себя. Конечно, не дело хроноспасателей лезть в первый в истории контакт с инопланетянами, но, боюсь, теоретики Контакта до них просто не доберутся. Кстати, Марта Шадрина несколько лет работала в Институте Иного Разума и не всякий случай взяла с собой последние из программ Контакта.

— Но почему же пришельцы, если они живы, сами не вышли из Заповедника? — спросил один из ученых. — Ведь мы, земляне, могли бы им помочь…

— А вот это нам и предстоит выяснить, — спокойно ответил Поплавский. — Если, конечно, пришельцы уцелели в катастрофе, в чем я не уверен… До свидания, нам надо ехать, пока сюда не прибыла делегация встречающих во главе с Крайневым. Передайте ему мой пламенный привет!

Когда бетонные ворота с протяжным скрипом раскрылись и к вездеходу бегом бросились несколько человек в легких скафандрах, лунотанка на опушке уже не было.

Экипаж «Белки» предпочел переночевать в глубине леса.

С первыми лучами солнца «Белка» двинулась в путь по новому маршруту.

Глава 5

Корин не раз видел ранее фотографию уральского Дома творчества, построенного в стиле монументализма 50-х годов двадцатого века — широко раскинувшиеся золотистые флигеля, украшенные белыми колоннадами, шестиугольное центральное здание с крутым куполом и множество наивных, но милых архитектурных излишеств. Здание великолепно вписывалось в обширный парк, разбитый с чисто русским размахом и окаймленный по краям старыми липовыми аллеями. Несколько гигантских фонтанов и величественных беседок, разбросанных по уютным уголкам парка, придавали всему ансамблю определенное изящество и завершенность.

Теперь эти места трудно было узнать, казалось, они подверглись массированной бомбежке. Фасад здания покрылся многочисленными трещинами, кое-где покосился, крыша провалилась внутрь, а покореженный взрывной волной купол напоминал голову какого-то доисторического чудовища, силящегося раздвинуть плечами стены и выбраться на свободу.

Лунотанк стоял на краю парка рядом с вывороченными с корнями березами и полусгоревшей липовой аллеей. Корин прислонился к одной из массивных опор решетчатого хроноизлучателя, установленного прямо на башне вездехода, и, тяжело дыша, пытался прийти в себя после пройденных в Заповеднике километров. Часы показывали, что переход от опушки леса до поселка писателей занял всего восемь часов, но трудно было поверить в это — слишком тяжело достался им этот путь, то и дело грозивший провалом в бездонные хронотрещины, в другие века и даже тысячелетия, откуда нет возврата.

Здесь, наверху, дышалось легче, и Корин не захотел спускаться в салон даже тогда, когда лунотанк плавно поднялся на метр над поверхностью земли и не спеша двинулся через парк к поселку, минуя безжизненные деревья. Казалось, они пережили жестокий мороз — кора на них потрескалась, вздулась, местами опала, обнажив желтоватую кость ствола. Все вокруг было пустым, мертвым, и сколько ни напрягался Корин, он не мог обнаружить признаки живого в радиусе трех-четырех километров. Его утешало только то, что время здесь наконец стабилизировалось и лишь несколько мелких хронотрещин, словно паутина, покрывали дно высохшего бетонного бассейна, в центре которого красовалась мраморная рыбина с широко раскрытым ртом.

Около невысокой деревянной ограды, за которой начинался поселок писателей, лунотанк неожиданно остановился. Из распахнувшегося люка с довольным видом вылезли Асташевский, Саблин и Марта в легких скафандрах и, спрыгнув на землю, сразу же стали энергично разминаться, перебрасываясь веселыми репликами. Поплавский тоже выбрался из танка, и пристроился рядом с Кориным на башне под раструбом хроноизлучателя.

— Игорь, возьми ребят и пройдись по поселку, — сказал он, вглядываясь в густое месиво раскидистых елей, среди которых угадывались очертания изящных двухэтажных коттеджей. — Примерный план маршрута мы уже обговаривали — улица Строгова и прилегающие к ней переулки… А мы с Ашотом отдохнем, пособираем цветочки — я думаю, мы это заслужили?

Было решено разделиться на две пары — Асташевский с Саблиным направились в Дом творчества, а Корина повела Марта, почему-то жаждущая изучить ближайший коттедж, отличавшийся забавной радужной окраской стен. Они перемахнули через шаткое ограждение и не спеша пошли по дачному участку, держась метрах в трех друг от друга. Поначалу Корин никак не мог сосредоточиться, но вскоре почувствовал присутствие чего-то непонятного и тут же перестроился на тщательный анализ окружающего. И увидел следы.

Они тянулись еле заметными округлыми проплешинами между клумбами с одичавшими венерианскими розами и вели не к дому, уютно устроившемуся под двумя могучими елями, а в дальний угол участка, где за густой завесою орешника виднелись какие-то сараи. Корин успел заметить краем глаза, как Марта осторожно стала подниматься по перекошенным деревянным ступеням крыльца, и тут же его синтезатор сам переключил время. На миг все вокруг дернулось, утонуло в тумане, и Корин почувствовал, что его сознание постепенно переходит в отрицательное время. Он увидел серое утро, низкие облака, затянувшие небо сплошной пеленой, серебристые нити росы на жухлой траве. Следы сейчас вырисовывались совершенно отчетливо — казалось, травинки распрямляются прямо на глазах. Потом пришел сильный, пропитанный запахом гари ветер и неприятный ноющий звук, доносившийся со стороны сараев. Корин свернул чуть в сторону от цепочки следов и двинулся обходным путем в эту часть сада, как вдруг напоролся на что-то невидимое. Переключившись на минуту в реальное время, он увидел, что наткнулся на вывороченный с корнем колючий куст облепихи. Такие вещи с ним нередко случались, стоило только излишне увлечься, забыть, что отрицательное время существует только в твоем сознании, собранное из тысяч разнородных фрагментов мозговым синтезатором, а твое тело пребывает в реальном времени, как неприятностей не миновать.

Возле ограды он увидел обширный алюминиевый гараж с широко распахнутыми воротами. В его глубине матово отсвечивал массивный корпус старомодного глайдера, а рядом с ним, нависнув над телом распростертого на земле человека, стояло странное существо, напоминавшее двухметрового кальмара. Корин подошел чуть ближе, с трудом сдерживая бессмысленное желание выхватить бластер и разрубить чудовище огненным лучом пополам, не дав ему насытиться своей страшной трапезой…

Не сделав и двух шагов, он понял, что совершенно напрасно поддался обманчивым эмоциям, достаточно было приглядеться чуть внимательнее, как становилось ясно, что все это отвратительное людоедство не более чем плод его же распаленного воображения. Монстр и не пытался поглотить грузное тело погибшего мужчины, а лишь беспрестанно ощупывал его мертвенно-бледное лицо пучком тончайших красноватых щупалец, нет, даже и не щупалец, а проводов, тянущихся к небольшой треугольной «голове» над бурым клубком и к овальному прибору, висящему на его «спине». Казалось, монстр изучает голову мертвеца, и не более того, но по вздрагивающим мышцам его тела Корин догадался, что это стоит «кальмару» огромных усилий. Через несколько минут монстр наконец пошевелился, одним из своих массивных щупалец осторожно снял путаницу датчиков с человека и, пошатываясь двинулся прочь из гаража прямо навстречу Корину…

Отчаянным усилием воли Игорь попытался хоть на мгновение еще задержать перед своим внутренним экраном поразительный «кадр», стараясь разглядеть «лицо» пришельца, но уставший мозг уже отказывался повиноваться ему…

Кто-то рядом громко произнес его имя, затем еще и еще раз. Корин с трудом разлепил глаза — и едва удержался на ногах, все вокруг плыло, в ушах стоял тонкий, комариный звон. Не сразу он понял, что стоит у ворот гаража, опираясь спиной на их влажную гофрированную поверхность, а под руку его поддерживает встревоженная Марта.

— Что с тобой? — сдавленным от волнения голосом спросила она. — Прости, может, я тебе помешала, но ты так страшно закричал… А потом стал пятиться из гаража, словно увидел что-то невероятное. Но вокруг же никого? Или… или ты поймал «картинку»?

Корин натянуто улыбнулся и высвободил руку.

— Пойдем-ка в дом. Марта. Что-то я не в себе… Они поднялись по расшатанным ступенькам на крыльцо, открыли покосившуюся дверь, еле висевшую на одной петле, и вошли в сумрачную комнату. И сразу же наткнулись на груды холстов.

Корин не считал себя знатоком живописи, но то, что он увидел, произвело на него глубокое впечатление. Покойный Давыдов работал в реалистической манере старых мастеров, тщательно отрабатывая каждую деталь — будь то локон или прихотливый изгиб ткани. И в то же время каждая композиция была прицельно насыщена мыслью. Художник не применял новомодных «текущих» красок, с помощью которых можно были создавать «живые» картины, сюжет которых развивался бы в течение любого выбранного мастером срока, и окончательно открывал его замысел лишь потомкам. Такие полотна у публики было принято называть «фига в кармане» — ибо даже владелец самого роскошного «парадного» портрета не был до конца жизни уверен, что же именно хотел сказать о нем живописец останутся ли на его пиджаке ордена, да и сам пиджак тоже… Не чувствовалось и специфических запахов «парф-красок», обладающих легчайшим наркотическим действием, совершенно безвредным даже для детей, но способным создать на некоторое время полный эффект присутствия… Нет, это была добротная умная живопись, в которой ощущалось влияние Яна ван Эйка, Мемлинга и других ранних голландцев.

Не обращая внимания на негодующие возгласы Марты, Игорь в два прыжка преодолел завал холстов и без сил рухнул в объемистое кожаное кресло.

— Посмотри в окно, «Белка» еще здесь? — тихо сказал он, закрывая утомленные глаза. — Мне срочно нужен Поплавский. Лучше, если он придет сюда…

— Ты что-то увидел? — с любопытством спросила женщина, присев на колени и складывая холсты, рухнувшие с полок, на место. — Никогда не думала, что у тебя может быть ТАКОЕ лицо… Нет, лунотанк ушел — видно, Вадим с Виталиком тоже нашли что-то интересное. Может, вызвать командира по радио?

— Погоди… Дай собраться с мыслями, — пробормотал Корин, массируя одеревеневшее лицо ладонями. — Он скоро сам нас вызовет… Кстати, узнаешь руку художника?

Марта взглянула на друга с иронией.

— Ну конечно, что за вопрос. На выставках я бываю, милый, значительно чаще, чем все вы, вместе взятые… а потом Давыдов меня дважды рисовал. Так, наброски пастелью, и все равно мне было очень приятно. Может, ты мне что-нибудь расскажешь? Я умираю от любопытства…

— Так и быть, расскажу… если поцелуешь, — легкомысленно произнес Игорь и тут же пожалел об этом. С Мартой так нельзя, она даже легчайшего флирта никогда не понимала.

Раздался прерывистый сигнал зуммера, и Корин тут же включил радиофон.

— Игорь, Марта, возвращайтесь на «Белку»! — зазвучал голос Поплавского. — Мы нашли дорогу к Скалистой долине, и эта дорога хорошо наезжена! Похоже, пришельцы на самом деле остались живы и не раз зачем-то приезжали в поселок. Игорь, ты слышишь меня?!

— Да, слышу, — ответил Корин и коротко рассказал о том, что несколько минут назад увидел «в прошлом» возле гаража. Марта изумленно смотрела на друга и не перебивала его.

Поплавский долго молчал.

— Вот как, — наконец сказал он. — Выходит, пришельцы — негуманоиды… Ситуация все больше запутывается. |

— Может, стоит вернуться в Институт? — робко предложила Марта. — В стране найдутся куда более знающие ксенопсихологи, чем я. Пойми, Володя, мы же совершенно не готовы к контакту с инопланетянами! Да еще эта ужасная катастрофа, гибель десятков людей… Если пришельцы могут свободно перемещаться по Заповеднику, почему же они за пять лет не дали людям знать о себе? Ответ очевиден — они просто НЕ ХОТЯТ!

— Марта права, — поддержал ее Корин. — Получается, что мы играем роль непрошеных гостей. Но, с другой стороны, на совести инопланетян — множества загубленных жизней землян. В поселке нет даже та трупов… Черт побери, не знаю, что и делать…

— А я — знаю, — холодно заявил Поплавский. — И запомните — с пустыми руками я из Заповедника не выйду! В последние годы у меня было немало неудачно это будет просто катастрофой! Пришельцам придется вступить с нами в контакт — пусть даже под дулом пистолета. Понятно?

— Понятно, — тихо сказал Корин, стараясь не смотреть на побелевшее лицо Марты.

Глава 6

Начало смеркаться, когда лунотанк преодолел последний крутой подъем и взобрался на вершине перевала. Члены экспедиции поспешно выбрались из распахнутого люка башни и с изумлением осмотрелись вокруг. Внизу простиралась песчаная долина, окаймленная высокими остроконечными скалами. В западной части долины мерцало голубое зеркало озера, дымящееся предвечерним туманом. По его пологим берегам были разбросаны округлые камни и множество крупных раковин.

Невдалеке от озера возвышались почти два десятка странных статуй. Они изображали фигуры существ, чем-то напоминавших индийских божков: с мощными, свитыми из нескольких торсов туловищами, на которых словно лепестки ромашки были насажены овальные головы с множеством выпуклых глаз. Ноги колоссов уходили глубоко в песок, разветвляясь внизу словно древесные корни. Статуи были изваяны из какого-то серебристого камня, покрытого многочисленными оспинами. Позы у них были очень живыми, динамичными — казалось, загадочные гиганты застыли в буйном танце.

Неожиданно Марта издала громкий возглас и протянула руку по направлению к трем остроконечным скалам, располагавшимся на противоположной стороне долины. Там, среди хаотично разбросанных валунов, виднелись приземистые прямоугольные строения, грубо сложенные из толстых каменных плит. Окна — узкие, словно бойницы, — были темны.

Через несколько минут «Белка» плавно преодолела перевал и опустилась на землю невдалеке от озера. Подул несильный ветер, взрябив водную гладь, так что мелкие волны выплеснулись на отлогий берег, покачивая шипастые раковины. Небо внезапно стало наливаться чернильной темнотой, проколотой искорками незнакомых созвездий, а еще через некоторое время из-за зазубрин скал степенно выплыли две зеленые луны и осветили долину зыбким светом.

— Хотел бы я знать, к чему вся эта бутафория? — пробурчал Асташевский, сложив могучие руки на груди. — Откуда взялись зеленые луны? Не должно быть здесь никаких лун.

— Вадик, милый, — засмеялась Марта, обнимая Десантника за плечи. — Не тебе задавать такие вопросы. Помнишь, мы вечно подшучивали над твоим пристрастием таскать с собой везде альбом со стереофотографиями твоего родного Марса?

— Это совсем другое дело, — смущенно кашлянув ответил Асташевский.

— Почему же? — вмешался в разговор Поплавский облокотившись на гусеницы лунотанка. — Не исключено, что пришельцы тоже любят вспоминать родные пейзажи. Земное небо Заповедника наверняка кажется им бесконечно чужим и холодным.

— А каменные истуканы? — не сдавался Асташевский. — Нет, тут что-то другое…

Корин не принимал участие в споре. Он стоял чуть в стороне, поеживаясь от прохладного ночного воздуха, и пытался «прощупать» местность хотя бы на сотни метров вокруг. Это ему никак не удавалось, ощущения были путаными, смутные образы мелькали перед его «внутренним экраном» и быстро гасли, не успев принять ясные очертания. Но он явно чувствовал присутствие чего-то живого там, на противоположной стороне долины.

— Ну что, Колдун, они здесь? — тихо спросил Поплавский, положив руку ему на плечо.

Игорь покачал головой, разглядывая дрожащие на глади озера огоньки созвездий.

— Никак не могу схватить «картинку» — слишком много новых впечатлений, — нехотя произнес он, не оборачиваясь. — Одно могу сказать — они здесь. Их немного, не больше трех, и они спят.

— Спят? — разочарованно пробурчал Поплавский включая обогрев своего скафандра. — Впрочем, почему бы им не спать… Пять лет до них никто не мог добраться — естественно, что они расслабились.

Корину послышалось легкое осуждение в голосе командира, и он невольно улыбнулся. Сам Поплавский такого беспорядка никогда не допустил бы, он выставил бы ночные посты даже на голом астероиде.

— В принципе нам тоже не помешает крепкий здоровый сон перед завтрашними трудами, — широко зевнул Вадим, выразительно поглядывая на командира. — Сегодня нам здорово досталось, особенно в том проклятом березняке…

Тихо звякнула крышка люка, и на башне показалась худощавая фигура водителя.

— Владимир Павлович! — возбужденно сказал он. — Саблин выяснил, откуда над долиной взялись зеленые луны! Возле звезды Барнарда находится небольшая планетная система — ее обнаружил лет пятнадцать назад автоматический космозонд. Вокруг четвертой планеты, кстати, довольно похожей на Землю, вращаются точно такие же луны — даже пятна на них совпадают…

— Спасибо, Ашот, — перебил его Поплавский. — Я ожидал нечто подобное. Скажи Саблину, пусть немедленно готовит инфралокатор.

Повернувшись к удивленным товарищам, он добавил:

— Боюсь, Асташевский, спать нам сегодня совсем не придется… Марта, приготовь ребятам что-нибудь тонизирующее. Сильные стимуляторы не нужны, они пригодятся позднее.

Встревоженная Марта молча пошла к лунотанку. Асташевский, тихо ругаясь, начал делать энергичную разминку — так, что даже воздух засвистел. Игорь нехотя последовал его примеру, искоса поглядывая на задумчивого командира.

— Конечно, это эмоции, Игорь, но… — после долгой паузы произнес Поплавский. — Меня смутил наш дурацкий разговор насчет родного пейзажа и домашнего микроклимата…

Он бросил камешек в зеленое пятно луны, отраженное в неподвижной глади озера, и добавил:

— А ведь соседняя звездная система совершенно безжизненна! Четвертая планета имеет, правда, атмосферу, обширные леса, несколько морей и вполне пригодна для обитания. Но, кроме простейших микроорганизмов, на ней нет ничего живого!

После краткого, но весьма бурного совещания в тесном салоне лунотанка было решено не терять драгоценного времени и на ночь собрать как можно больше сведений о долине. На Корина и Асташевского была возложена задача изучения зданий, стоящих у подножия скал, и заодно — загадочных статуй, Поплавский и Саблин вместе с водителем должны были провести скрытую воздушную разведку. Марте же предложили выспаться в теплой надувной палатке здесь, на берегу озера.

Астробиолог немедленно пришла в ярость: «Я-то дура, надеялась, что хотя бы здесь перестанут со мной нянчиться, как с английской королевой! — сказала она, обводя презрительным взглядом смущенных товарищей. — Вы же прекрасно знаете, что я вынослива и могу работать без всяких скидок на мой пол!» — «Мы это отлично понимаем, — спокойно возразил командир, — но завтра утром тебе предстоит выход на Контакт. Только ты одна из нас прилично разбираешься в ксенолингвистике…» — «Но я хочу работать наравне со всеми, Владимир!» — «Вот и хорошо, завтра поработаешь». — «Может, вы еще перед сном споете мне серенаду под балконом?» — «Отличная мысль! Слон споет тебе по радиосвязи жестокий романс. Он уже третий день пытается это сделать».

Кончилось это препирательство тем, что Марта гневно фыркнула и удалилась к себе в крошечную каюту, громко щелкнув замком. Мужчины облегченно вздохнули и расстелили на столе карту Заповедника, составленную Иваном Родиным, но их остановил удивленный возглас Ашота. На большом экране, только что залитом тускло-зеленым светом лун, возникла целая буря разноцветных огней.

— Похоже, хозяев мы все-таки разбудили, — недовольно сказал командир. — Игорь, ты как считаешь?

Корин сосредоточился и на несколько минут замер, расслабленно откинувшись на спинку кресла полузакрыв глаза. Потом он уверенно сказал:

— Вряд ли. Хозяева по-прежнему видят сны, а в долине вообще ничего не изменилось. Тихо, как в пустой бутылке.

— Тихо? — недоверчиво переспросил Асташевский, пристально вглядываясь в экран. — Это ты, брат, врешь. Поглядите, в долине вырос целый город!

— Всем надеть скафандры! — звенящим голосом приказал Поплавский. — Ашот, включи систему безопасности и поставь силовое поле метрах в десяти от танка!

Командир некоторое время постоял у экрана, разглядывая выросшие словно из-под земли призрачные контуры странных спиралевидных зданий, по которым пульсирующе пробегали лиловые огоньки.

— Нет, это не город, — пробормотал он, — это просто мираж… Где-то я уже видел эти странные дома — но где?

Корин стоял перед высоким полупрозрачным зданием, ребристые стены которого уходили прямо в звездное небо. На фасаде не было видно ни окон, ни дверей, но, возможно, просто нельзя было рассмотреть из-за мелькания каких-то синих узких лент, висящих прямо в воздухе и закрывающих всю нижнюю часть небоскреба. Над ними медленно проплывали бело-голубые шары, то собираясь в огненную «колесницу», то рассыпаясь причудливым серпантином. Все выглядело совершенно правдоподобным — казалось, стоит только протянуть руку, и можно коснуться извивающихся синих лент. Но опыт подсказывал Корину, что перед ним ничего нет. Решившись, он сделал несколько шагов по направлению к зданию и тут же с удивлением заметил, как «ленты» начали тревожно сжиматься, собираясь в тугой узел, словно почуяв в нем чужака. «Стражи! — восхитился Корин. — Искусственные силовые поля! Впрочем, кто знает…»

Он не решился подойти к небоскребу еще ближе, потому что вращающийся клубок «лент» выглядел весьма угрожающе, да и шары достаточно выразительно стали спускаться вниз. «Вадима бы это не остановило, — с легким смущением подумал Корин, — а вот я для решительных действий совершенно не пригоден. Кстати, а где наш десантник?»

Отойдя от ребристого здания («ленты» тотчас вернулись на прежнее место), он без труда поймал биоизлучение напарника и направился к озеру. Над отлогим берегом висело огромное хрустальное «яйцо». Под его прозрачной оболочкой поднимался целый лес куполообразных строений, вершины которых заканчивались серебряными шпилями. Нижняя часть парящих зданий была опоясана темным широким ободом, на котором Корин заметил знакомую мощную фигуру. Асташевский, казалась, шел по «ободу» вокруг летающего города, разглядывая его многочисленные купола. Корин не сразу сообразил, что Вадим использовал антигравитационный пояс — ходить по призрачному «яйцу» было, конечно, невозможно.

Асташевский несколько минут упрямо не отзывался на вызовы Корина, и только когда Игорь стал проявлять нетерпение, нехотя ответил по радиофону:

— Любопытная это штука, Игорь! И знаешь, что в ней самое интересное? Я где-то уже видел это «яйцо» — но где? А теперь отстань, испарись хоть на полчаса, договорились?

На Асташевского нельзя было обижаться — когда он работал, разговаривать с ним было бесполезно. Поэтому Корин не стал напоминать другу, что неписаный закон внеземлян не позволяет вести исследование в незнакомой местности в одиночку. Было ясно, что здесь, в долине, все это не имеет никакого смысла Ничего угрожающего вокруг не было.

Поколебавшись, Корин пошел в сторону центра призрачного города по широкой улице, разглядывая причудливые здания. Он увидел множество башен, напоминавших фантастические растения с суставчатыми «стволами» и раскидистыми «ветвями», в которых светились овальные бусинки окон. Башни сменили грибовидные коттеджи, а их, в свою очередь, — молочного цвета пирамиды, опрокинутые вершинами к земле. Каждый квартал завершался обширной площадью, украшенной уже знакомыми каменными статуями.

Вскоре Корина утомило пестрое разнообразие зданий-миражей. «Надо возвращаться, — вяло подумал он, — эта прогулка не имеет смысла. Я не архитектор, здесь ничего интересного для меня нет. Лучше заняться делом, на которое гожусь. Попробовать, что ли, уйти в отрицательное время — хотя бы на час? Похоже, я уже созрел для этого…» И тут он вышел на квадратную площадь, расположенную в самом центре города.

Вокруг было тихо, пустынно, ветер лениво гонял песчинки по гладким розовым плитам. Впереди, метрах в двадцати над землей, в воздухе плыли тысячи крошечных огоньков, свитых в спиралевидное галактическое облако. Под ним, на высоком постаменте, стояли две фигуры. Одна из них изображала человека, а другая, мощная, приземистая, напомнила облик монстра, которого он недавно видел у гаража погибшего художника.

Изумленный Корин машинально сделал несколько шагов вперед, пытаясь лучше разглядеть статуи, но неожиданно все вокруг заколебалось, окружающие площадь дома наклонились в разные стороны и медленно поплыли, словно подхваченные могучим течением. Через несколько минут все призрачные здания «стекли» к южной части долины, где в гряде остроконечных скал находился глубокий узкий проем, и тут же начали таять, образуя огненный поток. «Так вот откуда питается река миражей и Топь!» — подумал ошеломленный Корин. Вязкая пунцовая жидкость, вспухая огромными пузырями, быстро поднялась до уровня зазубренного проема и бурным водопадом стала низвергаться через скалы, увлекая за собой миражи города, сбившиеся в беспорядочную светящуюся массу.

Что-то щелкнуло, зашуршало в радиофоне, и насмешливый голос Асташевского произнес:

— Все, господа присяжные, заседание кончилось. Интересно, как пришельцы строят эти призрачные дома — и зачем? Знаешь, Игорь, одно из этих фальшивых зданий показалось мне знакомым. Года два назад я случайно попал на одну градостроительную выставку… Впрочем, это наверняка лишь совпадение. Пошли-ка, друг Колдун, к нашему шалашу.

— Что-нибудь случилось? — настороженно спросил Корин.

— Ничего особенного! Просто Саблин несколько минут назад сообщил мне, что они с Поплавским обнаружили в километре отсюда, в лесу, чей-то космический корабль.

Когда Корин закончил короткий доклад о результатах разведки, в салоне наступила тишина. Члены экипажа на некоторое время углубились в изучение цветных стереофотографий, предусмотрительно сделанных Асташевским. Только Марта, надувшись, сидела у экрана, демонстративно отвернувшись от друзей, и делала вид, что любуется пейзажем ночной долины, тускло освещенной светом зеленых лун.

— Забавно, — наконец сказал командир, недоуменно пожимая плечами. — Марта, кажется, твоя теория о домашнем микроклимате и прочих сантиментах дала трещину. Сомнительно, чтобы на родной планете пришельцев, кто бы они ни были, стоял памятник, символизирующий братание двух цивилизаций. Поскольку никто из людей с монстрами-«кальмарами» еще контакта не имел, то о дружбе говорить рановато…

— Это еще неизвестно, — загадочно усмехнувшись, прервал Поплавского десантник.

— Что ты имеешь в виду? — с удивлением спросил водитель, привычным движением потирая горбатый нос.

Вместо ответа Асташевский достал из груды фотографий, разложенных на столе, изображение «хрустального яйца», висящего над озером. Затем, подойдя к небольшому книжному шкафу, встроенному в стену салона, достал с полки журнал в глянцевой обложке.

— Я еще перед походом заглядывал как-то в этот проспект, больно красивые здесь картинки. Извольте полюбоваться, каталог первой марсианской градостроительной выставки. Та-а-ак, открываем страницу тридцать два… находим статью корифея архитектуры Петра Лазарева «Города в воздухе»… кстати, с дарственной надписью Поплавскому. Володя, это ты притащил каталог в «Белку»?

Командир озадаченно кивнул. Отобрав у Вадима издание, он стал неторопливо листать статью, обильно украшенную фотографиями макетов суперсовременных зданий. На одной из страниц он действительно нашел изображение яйцевидного летающего города, как две капли воды похожее на то, что увидели Корин с Асташевским над озером.

— Любопытно, — нахмурившись, процедил командир. — Не думаю, что это сходство случайно. Пришельцы, прежде чем попасть в катастрофу, могли некоторое время тайно изучать земную цивилизацию. Не исключено, что они могли сделать с орбиты и фотографии марсианской выставки.

— Но она состоялась два года назад, Володя, — напомнил ему Корин.

— Ну и что? — раздраженно ответил командир. — Давайте не будем отвлекаться на мелочи. Главное сейчас не этот мираж, а то, что мы с Саблиным обнаружили космолет! Если позволите, я доложу вкратце результаты нашего полета над долиной.

Рассказ командира все выслушали с неослабевающим вниманием. Снимок ажурной конструкции космолета, чем-то напоминающего Эйфелеву башню, пошел по рукам. Даже Марта не выдержала и, вскочив с кресла, попыталась разглядеть фотоснимки из-за спин сидевших товарищей.

— Вот они, милые, где собрались, — прогудел сквозь пышные усы Асташевский, разглядывая изображения желто-бурых «кальмаров», скопившихся в расщелинах скал вблизи корабля. — Ого, сколько их! Десять… нет, Даже двенадцать. Интересно, чего это они копошатся?

— Мы наблюдали за космолетом минуты две, не больше, — нерешительно произнес Саблин, искоса поглядывая на невозмутимого Поплавского. — Я могу, конечно, ошибаться, но у меня сложилось впечатление…

— Они готовятся к отлету! — перебил его Ашот, энергично взмахнув рукой. — Я сам видел, как двое чудищ оттащили от корабля вспомогательные фермы. Что я, предстартовой подготовки не видел, что ли?

— Положим, предстартовой подготовки инопланетян ты не видел никогда, — иронически возразил командир. — Не стоит наводить панику, не располагая точными фактами. Саблин, продолжай.

Когда-то Виталий начинал свою работу в космосе механиком старта, и потому его мнение представлял особый интерес. Заместитель командира не привык быть в центре всеобщего внимания. Его стихией был второй план, подыгрыш ведущим, но в создавшейся ситуации отмалчиваться было невозможно.

— Согласен с вами, Владимир Павлович, — после некоторого колебания произнес он, с трудом выдавливая из себя слова. — Как только инопланетяне заметили нас, один из них немедленно начал уничтожать лазерным лучом часть ферм и какие-то пустые емкости. Подобные операции, как известно, входят в перечень работ по предстартовой подготовке земных космолетов…

— Итак, пришельцы готовятся к отлету, — холодно прервал Саблина командир. — Корпус Станции для них не помеха, корабль пройдет через него как сквозь пустоту. Возникает вопрос — почему «кальмары» пытаются исчезнуть, даже не попытавшись за прошедшие месяцы вступить в контакт с людьми? Возможность для этого у них была, хотя бы во время встречи со спасателями…

Заметив недоуменные взгляды товарищей, командир нехотя пояснил:

— Должен признаться, я до сих пор умалчивал кое о каких фактах — на этом настаивали мои друзья из правительства. Да черт с ними, с секретами! Короче, через несколько дней после загадочного взрыва в Заповедник все-таки сумела проникнуть армейская группа спасателей. Тогда-то и произошло странное событие. На лесной дороге вездеход едва не наехал на монстра, обвивающего тело молодой женщины длинными змеевидными щупальцами. Нервы у парней не выдержали. Они отогнали чудище в сторону от трупа и сожгли его в пепел лучами бластеров.

— Да-а-а, — выдавил из себя потрясенный Ашот. — Хороший секрет, интересный. Без него как-то спокойней было.

— Спасателям, конечно, никто не поверил, — продолжал Поплавский, внимательно наблюдавший за реакцией товарищей на его рассказ. — Доказательств-то у них не было! На всякий случай ребят списали в запас, дабы монстры посреди бела дня им больше не чудились. Разумеется, никому и в голову не могло прийти, что чудовища — это разумные существа!

Корин насторожился. Ему показалось, что командир пытается повернуть разговор в какое-то иное русло, но тут вмешался Вадим:

— Ох, наломали дров братья по разуму, — сокрушенно произнес он. — Горы трупов, мутирующий лес с его дьявольскими хронотрещинами… Я бы на месте пришельцев тоже не рвался вступать в контакт. Тем более что и мы, люди, умеем палить из бластеров без суда и следствия.

— Постойте, я не совсем понимаю, — сказала Марта, внимательно изучая фотографии, сделанные Саблиным во время полета над долиной. — Почему же «кальмары» не улетели сразу после вынужденной посадки в Заповеднике? Коли их космолет получил серьезные повреждения, то как объяснить игры с Топью, миражами, каменными истуканами? А что означает статуя, которую увидел Игорь в центре призрачного Города? Похоже на символ братания двух цивилизаций — и вместе с тем пришельцы явно избегают контакта с людьми. Загадки, одни загадка…

— Верно! — поддержал астробиолога Асташевский. — И самая большая тайна все-таки состоит в сходстве наших зданий с бесплотными строениями инопланетян. Володя, ты ничего не слышал в последнее время о Лазареве? Интересно, он бывал когда-нибудь в этих местах?

— Очень интересно, — сухо прервал Вадима командир, словно не услышав его вопроса. — Но самое любопытное, товарищи, в том, что до рассвета осталось всего два часа. Хорошо еще, что наш очаровательный ксенопсихолог догадался загрузить бортовую ЭВМ «Белки» различными видами программ типа «Контакт» — так, на всякий случай. Марта, как у тебя дела? Сейчас надежда только на тебя.

— Я пошла готовить оборудование, — вздохнув, сказала Марта, поднимаясь с кресла. — Вадик, милый, ты мне поможешь?..

Вскоре салон опустел — один Поплавский остался сидеть у экрана, глубоко задумавшись. Пододвинув поближе журнальный столик, на котором беспорядочно были разбросаны фотографии, он небрежно отбросил в сторону изображение космолета пришельцев» увеличенные снимки самих «кальмаров» — и пристально стал всматриваться в овальные здания, висящие над озером. Помедлив, он встал, подошел к сейфу, встроенному в стену салона, и достал оттуда папку со списками имен людей, погибших в Заповеднике во время катастрофы. На второй же странице он обнаружил строчку, на которую раньше почему-то не обращал внимания: «Лазарев Петр Борисович, архитектор, пропал без вести…»

Услышав в коридоре чьи-то шаги, командир быстро вновь спрятал бумаги в сейф, а фотографию города-«яйца» после некоторого колебания засунул в нагрудный карман.

Глава 7

В комнате было пыльно и грязно, пол усыпали мелкие камешки, искореженные металлические детали, а у выхода лежал, опираясь на стену, пульт управления двигателем космолета, отсвечивая множеством матовых экранов. В дальнем, плохо освещенном углу стоял длинный монтажный стол, на котором, тихо жужжа, копошились крошечные роботы-наладчики, приводя в порядок снятые с пульта блоки.

Дорианин — этим словом пришельцы, кажется, называли себя — лежал на каменной плите у темного проема окна, свесив до самого пола жилистые «щупальца», и пристально смотрел на Марту тремя фасетчатыми, как у стрекозы, глазами.

Астробиолог устроилась в мягком кресле неподалеку от инопланетянина и устало регулировала переносной компьютер, то и дело поглядывая на дисплей. Марта чувствовала себя на редкость разбитой, и даже таблетки этомина, которые она время от времени принимала вместе с кофе, не вызывали у нее приступов бодрости. Провода путались в непослушных руках, контактный разъем то и дело выскакивал из гнезда, но хуже всего было то, что она не имела никакого желания продолжать контакт с пришельцем…

Вот уже третий день она проводила долгие часы в здании, грубо сложенном из огромных каменных блоков, где безуспешно пыталась сломать стену отчуждения между людьми и «кальмарами». Нельзя было сказать, что дориане проявили недружелюбие или уклонялись от встреч. Порой пришельцы даже позволяли людям присутствовать при операциях ремонта и сборки каких-то сложных подсистем, которые немедленно затем отправлялись на космолет. Но этим пассивным отношением все и ограничивалось. С Мартой постоянно встречался только один из дориан, которому травма нескольких «щупалец» не позволяла с полной нагрузкой работать в мастерской. Два-три раза в сутки он оставлял центральный сборочный пункт и перебирался сюда, в лабораторию. Сама Марта почти не покидала здания. Она не могла выдержать вопросительных взглядов товарищей, их нарочито небрежных вопросов: «Ну как дела?» Нет, никто не торопил ее, все отлично понимали сложность стоявшей перед ней задачи, но дело практически не продвигалось, и она чувствовала свою вину.

— Начнем сеанс, — сказала Марта на линкосе, универсальном языке, созданном учеными специально для давно ожидаемого контакта. — Вы готовы, дорианин?

Марте показалось, что пришелец утвердительно кивнул, но она тут же одернула себя — в жестикуляции дориан она совершенно не разбиралась. Впрочем, так же как и в глухом, невнятном потоке их речи, который упрямо отказывался расшифровывать мощный компьютер.

На дисплее высветилась (в который уже раз!) таблица контакта первой ступени. Дорианин тут же уставился в нее круглыми глазами и что-то неразборчиво забормотал. Марта некоторое время пыталась уловить в потоке шипящих звуков какие-либо знакомые словосочетания, которые ей с грехом пополам удалось выудить во время предыдущих сеансов, но вскоре, отчаявшись, откинулась на спинку кресла, полузакрыв глаза. У нее было ощущение, что «кальмар» каждый раз говорил на разном языке. Уловить какую-то систему в этой каше звуков казалось совершенно невозможно.

Звонко щелкнул зуммер радиотелефона. Пришелец сразу же отвлекся от дисплея и уставился на Марту холодными глазками.

— Привет, как себя чувствуешь? — услышала Марта голос Корина. — Я не видел тебя целых два дня и успел соскучиться.

В другое время Марта просто отключила бы связь и при случае устроила бы разговорчивому Корину разнос — как он посмел вмешиваться в процесс контакта! Но сейчас она только устало ответила:

— И напрасно, Игорь. Сейчас я не в лучшей форме… и выгляжу, наверное, как кукла со стеклянными пуговицами вместо глаз.

— Что, нет никаких успехов?.. Могу тебя успокоить — наши дела обстоят не лучше.

— Не утешай меня! — резко прервала его Марта. — Все ваши неудачи начинаются в этой комнате.

— Это как сказать… Знание языка дориан, конечно, нам бы не помешало, но штука в том, что они вообще не хотят иметь с нами никакого дела. Третий день мы бьемся как об стенку, облазили все скалы, нашли космолет «кальмаров» — но подойти близко не смогли. Пришельцы предусмотрительно отгородили его силовым полем. Даже Слону не удалось пройти!

— А как там ребята?

— Э-эх… Работают как лошади, даже спать по ночам перестали, глотают стимуляторы целыми пригоршнями. Так же, кстати, поступают и дориане. «Кальмары» совсем не вылезают из лабораторий, где с бешеной скоростью ремонтируют один блок космолета за другим. От нашей помощи не отказываются, но предпочитают использовать ребят в качестве чернорабочих киберов. Особо им приглянулся Асташевский — все-таки Слон… ему пришельцы доверяют нести к кораблю самые тяжелые блоки аппаратуры, но за силовой купол Вадима тоже не приглашают.

— И ты пошел в подсобные рабочие? — съязвила Марта. Она отлично знала, что ребята не поручают Игорю более ответственных операций, чем отвинчивание гаек.

— Шутишь… Я, конечно, попытался вложить свою лепту в братание двух цивилизаций, но случайно уронил какой-то хрупкий блок на пол — хорошо еще, что один из роботов успел подхватить его на лету! После этого один из дориан на пару с Поплавским вежливо вытолкали меня в шею на свежий воздух.

— И что же ты делаешь?

— Вот, брожу на лоне природы, размышляю, отвлекаю от дела занятых людей…

Марта насторожилась. Что-то странное мелькнуло в глазах дорианина, словно он понял суть разговора и встревожился. Желая проверить это, она спросила Корина напрямик:

— Неужели ты наконец поймал «картинку»? Вот молодец, Игорь! А то мы все бродим как в тумане.

— Хм… Ты там поосторожней…

— Ничего, «кальмар» все равно ни бельмеса не понимает. Он только таращится на меня изумрудными глазками да бормочет что-то на тарабарском языке.

— Ты так полагаешь? — насмешливо сказал Корин. — Боюсь, ты заблуждаешься, звезда астробиологии! Я действительно час назад кое-что увидел в прошлом… Если не ошибаюсь, дорианин преотличнейше понимает наш разговор. На всякий случай, передай ему привет от Колдуна, думаю, это произведет на него впечатление! Чуть не забыл — Поплавский по моей просьбе объявил общий сбор в «Белке» ровно в пятнадцать часов. У меня есть кое-какие любопытные соображения. Очень ждем и тебя, раскрасавица.

— С русско-дорианским словарем под мышкой? — горько спросила Марта.

— Чепуха, обойдемся без него. Так ты не забудь — сбор в пятнадцать ноль-ноль. Мы, мужики, без тебя совсем опустились, даже педант Саблин бороду третий день не бреет! Ну, пока!

Марта отключила связь и пристально посмотрела на дорианина. «Кальмар» по-прежнему лежал на каменной плите, уставившись в дисплей, и что-то тихо шепелявил. Марта без особой надежды нажала на клавишу анализирующего устройства и сосредоточенно стала изучать голубую перфоленту, медленно ползущую из принтера. Не то, опять не то…

— Не трудитесь, не стоит… Ваш друг прав, мы действительно хорошо знаем русский язык, — неожиданно прозвучал рядом чей-то хриплый голос.

Едва не опрокинув дисплей, Марта вскочила, растерянно озираясь. Дорианин по-прежнему неподвижно лежал на каменной плите, мерно покачивая треугольной головой. Но кто же тогда говорил?

— Мы узнали вас и потому решили больше не играть в кошки-мышки, — произнес дорианин, не спеша поворачиваясь к астробиологу.

— Ваше имя Марта Шадрина?

— Да, — тихо сказала женщина, осторожно опускаясь в кресло. Ей казалось, что она бредит.

— Этого следовало ожидать, — задумчиво произнес инопланетянин.

— Рано или поздно сюда, в долину, должны были прийти опытные люди… к сожалению.

— Кто вы? — срывающимся от волнения голосом спросила Марта, не сводя с дорианина расширенных глаз.

Тот факт, что пришельцы знали русский язык, не очень смутил ее — кто знает, быть может, до катастрофы они успели основательно изучить Землю? Однако так, эмоционально, с теплыми, разнообразными интонациями, говорить мог только…

— Да, я человек, — словно угадав ее мысли, сказал пришелец.

— Вернее, я дорианин с мозгом человека. В комнате воцарилось молчание. Мерно гудел ненужный теперь компьютер, выбрасывая из своего чрева голубую перфоленту, экран дисплея упрямо высвечивал универсальную таблицу линкоса, а за окном шумел ветер, шурша по стенам песчаной пылью.

— А я вас рисовал когда-то, — мягко произнес дорианин. — Помните, Санкт-Петербург, летний вечер, набережная Мойки…

— Давыдов? — невольно вырвалось у Марты. — Алексей Дмитриевич?

Все спуталось у нее в голове: золотистые стены домов, освещенные предвечерним солнцем, старое, изборожденное морщинами лицо знаменитого художника — а потом все вытеснили серебристые ворота гаража, рядом с которыми Корин увидел в отрицательном времени тело погибшего человека. Выходит, это был не Давыдов?

И тогда дорианин стал рассказывать.

Марта машинально щелкнула тумблером оповещения на пульте управления своим скафандром, а затем включила радиофон, чтобы инопланетянина могли слышать все члены экипажа «Белки». То, что рассказал «Давыдов», было невероятно, чудовищно, шокирующе…

Долгие годы разведывательный космолет дориан посвятил исследованию периферийных областей Галактики. Были найдены несколько обитаемых миров, однако дориан интересовали планеты, пригодные для расселения их расы. Одна из них была найдена в системе звезды, которую земляне называют звездой Барнарда. Следующим объектом изучения должна была стать небольшая желтая звезда, а вернее — одна из ее планет, крошечный голубой шарик с белыми пятнышками облаков…

Космолет, как обычно, вошел в подпространство и совершил мгновенный прыжок через пропасть в шести световых лет. По нелепой случайности корабль вышел в нормальное пространство в опасной близости от поверхности Земли. Объятый пламенем, он рухнул сюда на лесистый район вблизи Уральских гор…

Двигатели раскололись как орехи. Смертоносное излучение обрушилось на район катастрофы, став причиной гибели многих десятков людей.

Дориане также оказались в отчаянном положении. Взлететь они не могли, а идти на контакт с землянами после всего происшедшего не решились. Сложная этическая система дориан, построенная на заповеди типа «око за око», оставляла для экипажа единственный выход — самоубийство. Но один из ученых, психолог предложил более достойный путь.

Дело в том, что особенности биологического развития привели к тому, что издревле понятия «личности» и «памяти» считались у дориан практически эквивалентными. На заре развития цивилизации дориане часто погибали, не достигнув зрелого возраста, из-за многочисленных генетических болезней. Долгое время физиологическое несовершенство организмов было серьезным тормозом на пути развития дорианского общества. Проблему в конце концов решали самым необычным способом. Ученые создали аппарат, позволявший за считанные минуты переносить информацию, заложенную в клетках мозга умершего, в любой мозг-матрицу. Поскольку множество дориан рождались умственно неполноценными, проблема бессмертия была вскоре практически решена.

Неудивительно, что, обнаружив в поселке тела многих погибших людей, пришельцы решили хоть как-то исправить ужасные последствия катастрофы. Они пошли на массовое самоубийство, но самоубийство по-дориански: не своего тела, а своей памяти, своей личности. В течение нескольких дней группа из почти двадцати инопланетян, с трудом преодолев сеть хронотрещин, проникла в разрушенный поселок землян и сумела перенести в себя информацию, хранившуюся в мозговых клетках почти шести десятков погибших людей. Однако полностью использовать резервы своей обширной памяти пришельцы не смогли из-за быстрого разложения трупов.

Дальнейший рассказ «Давыдова» был скомкан. Марта только поняла, что дориане, не принимавшие участия в операции по «пересадке памяти», погибли в скалах под камнепадом во время монтажа силовых установок. В долине остались лишь те, кого нельзя было в полной мере назвать ни дорианами, ни землянами…

«Давыдов» неожиданно замолчал, судорожно задергавшись — видимо, на него нахлынул очередной приступ боли. Марта, полная жалости, терпеливо ждала, но дорианин, или, вернее, нью-дорианин, не произнес больше ни слова.

Из радиофона послышался голос Поплавского — Марта усилила громкость звучания, насколько это было возможно, чтобы «Давыдов» мог слышать командира.

— Почему вы молчите? Что произошло дальше? Как вы смогли выжить, оказавшись в теле пришельцев? И самое главное — почему вы не искали контакта с людьми?

Несколько минут в комнате висела напряженная тишина. Затем «Давыдов» нехотя ответил:

— А что вы предлагаете нам делать? Вернуться к родственникам, друзьям, любимым — ТАКИМИ? После того, как они уже похоронили нас?

— Вы должны были прежде всего вернуться к людям, — упрямо произнес Поплавский.

— Должны? — с насмешкой переспросил нью-дорианин. — Почему же именно должны?

— Поверьте, ваша судьба нам далеко не безразлична, — после некоторого раздумья продолжил командир. — Мы понимаем, в каком ужасном положении вы оказались, очнувшись после… э-э, смерти в чужих телах пришельцев…

— Что вы можете понимать? — вскричал «Давыдов» с яростью. — И как вы смеете рассуждать об этом?

— Простите, — раздался в радиофоне мягкий голос Корина. — Командир выразился не совсем точно. Мы понимаем, что вы попали в труднейшее положение, и готовы искать выход сообща. Мы должны…

— Опять «должны», — устало возразил нью-дорианин. — Что-то часто вы произносите это слова.

— Вы, наверное, считаете себя представителями нового биологического вида? — осторожно спросил Поплавский.

— А почему бы и нет? — с вызовом ответил «Давыдов». — Не спешите нас осуждать — то, о чем я нашел возможным рассказать, лишь часть действительного положения вещей. Мы не механический гибрид памяти землян с телами дориан, нет! Каждый из нас, нью-дориан, представляет собой коллективный разум. Вы принимаете меня за погибшего художника Давыдова — ну что ж, пусть будет так, коли вам это удобнее. Но во мне собраны и другие, не менее яркие индивидуальности: двое писателей, скульптор, театральный режиссер, инженер… Впрочем, для вас важнее другое — каждому из нас достался «по наследству» и немалый кусок памяти дорианина…

— Ужасно! — не выдержав, сказала Марта. — Но, может, не все еще потеряно? С помощью той же аппаратуры можно, наверное, совершить и обратную операцию, и каждому из вас вновь вернуть человеческий облик? Я все думаю с том, где найти людей-матриц. Раньше на Земле существовало немало больниц для людей с врожденными умственными дефектами. Но сейчас, когда мы овладели практической генетикой…

— Подожди, Марта, — с досадой перебил ее Поплавский. — Ты говоришь глупости.

— Почему же? — довольным голосом произнес «Давыдов». — Этого мы и ждали от вас, людей.

— «Вас, людей»? — ошеломленно переспросила Марта, но нью-дорианин не отреагировал на ее реплику.

— Меня заинтересовало ваше предложение насчет умственно неполноценных людей, — продолжал «Давыдов». — Не знаю, как отреагировал бы художник Алексей Дмитриевич Давыдов, если бы ему предложили продлить свою жизнь, «переселясь» в мозг молодого, несчастного от природы человека — в той, ушедшей жизни, я был способен на многое. Но сейчас, став совсем иным существом, я считаю такое предложение неприемлемым для себя.

— Для себя? — немедленно переспросил Поплавский. — А что на это предложение ответили бы остальные нью-дориане?

— То же самое, — холодно ответил «Давыдов».

— Мы еще вернемся к этому позже, — вновь вмешался в разговор Корин, — это слишком сложный вопрос. Меня волнует сейчас другое — что вы намереваетесь делать дальше? Я понимаю, что встреча с людьми… я имею в виду — обычными людьми, не может доставить вам на первых порах особой радости. Но нужно же искать какой-то выход!

— Мы его уже нашли, — высокомерно сказал нью-дорианин.

— Я догадываюсь, что вы намекаете на четвертую планету в системе звезды Барнарда, — напряженным голосом произнес Игорь. — Нам знакомы две зеленых луны, которыми вы освещаете по ночам свой призрачный город. Полет к другой звезде… не похоже ли это на бегство от себя, на уход от реальности?

— Что вы можете в этом понимать? — резко сказал нью-дорианин. — Для вас, людей, мы не более чем несчастные калеки… или даже уроды, место которых в каком-нибудь закрытом интернате… Надеюсь, не в зоопарке? Среди вас мы никогда не сможем почувствовать себя полноценными разумными существами, мы навсегда останемся лишь БЫВШИМИ ЛЮДЬМИ.

Даже если со временем человечество и предоставить нам какую-то автономию, то о полной самостоятельности и мечтать не приходится. Так что выход, который вам кажется «бегством от реальности», для нас — единственный шанс. Поверьте, нам непросто далось такое решение. Многие из нас, бывших людей, пережили тяжелейшие душевные драмы, были и случаи помешательства, особенно у… у бывших женщин. Впрочем, никакие роды не проходят без боли и страданий.

— Роды? — недоуменно переспросила Марта.

— Я устал, — неожиданно тихо сказал «Давыдов», — мне надо немного отдохнуть перед работой. Такой сложный разговор невозможно закончить так, сразу… Вы должны уяснить одно — мы, нью-дориане, считаем себя вполне жизнеспособным видом, случайно возникшим на перекрестке путей двух могучих цивилизаций. Решение о своей дальнейшей судьбе мы намерены принимать самостоятельно! Мы мечтаем строить новый мир, исследовать новые звезды… а не прятаться за закрытыми дверями от бывших родных и знакомых. Вы видели призрачные здания этой ночью в долине? Пока «технари» из нашего экипажа восстанавливала космолет, остальные, «гуманитарии», не теряли времени даром. «Призрачный город», например, не что иное, как проект нашей будущей столицы — его создает известный в прошлом архитектор. Мы моделируем и новые типы самых разнообразных машин, задумываемся о принципах нью-дорианской музыки, литературы, живописи… Словом, пытаемся синтезировать элементы будущей цивилизации, используя достижения обеих культур — человеческой и дорианской. Нам очень помогает струйная техника, с помощью которой можно за считанные минуты создать в деталях «мираж» любого устройства. Впрочем, — «Давыдов» неожиданно хохотнул, — мы, художники, все-таки предпочитаем иметь дело с естественным материалом. Вам понравились мои скульптуры из камня?

Марта пробормотала что-то невнятное, смущаясь под насмешливым, как ей показалось, взглядом «Давыдова».

— Ну что ж, не буду выжимать из вас комплименты. Каждый из нас пойдет отныне своим путем, и не стоит ожидать, что мы во всем будем нравиться друг другу. Но во многом мы все же остались людьми и дружеского расположения к вам, землянам, не потеряем никогда. В конце концов, разумное существо — это прежде всего память…

Он не успел договорить — в дальнем углу комнаты раздался негромкий взрыв. Марта с изумлением обернулась и увидела, как пульт космического корабля медленно оседает на пол, расколовшись пополам.

Инопланетянин пришел к вечеру. После загадочного случая со взрывом пульта космолета, причины которого установить не удалось, нью-дориане насторожились и неохотно вступали в контакт, встречался с людьми один только «Давыдов», представлявший руководящую группу экипажа корабля пришельцев. В течение четырех дней Марта вместе с Поплавским в определенные часы приходила в лабораторию и безуспешно пыталась убедить нью-дорианина перед отлетом вступить в переговоры с правительством страны. К несчастью, дальняя радиосвязь в Заповеднике отсутствовала из-за сильных колебаний провременного поля, а пускаться в путь в сторону Института «Давыдов» отказывался наотрез.

В этот день все члены экипажа «Белки» были приглашены «Давыдовым» в самую отдаленную лабораторию, расположенную в лесу почти в километре от долины. Марта техникой пришельцев не интересовалась и в сильнейшем приступе хандры осталась в лагере, запершись в лунотанке. Она сидела в своей каюте, держа на коленях раскрытую книгу и стараясь ни о чем не думать, смотрела на панораму серой каменистой долины, в оправе которой сияло голубое стекло озерка. За последние дождливые дни оно заметно увеличилось и почти полностью закрыло водой огромные раковины, созданные нью-дорианами с изысканной фантазией.

В иллюминаторе вдруг появилась овальная бурая голова «кальмара». Три зеленых глаза в упор уставились на астробиолога. Это было настолько неожиданно, что Марта едва не вскрикнула. С трудом взяв себя в руки, она деланно улыбнулась и распахнула круглое окошко.

— Это вы, Алексей Дмитриевич? — приветливо начала она, лихорадочно думая о том, что означает этот странный визит. Обычно нью-дориане избегали людей, а сюда, к лунотанку, не приходили еще ни разу. — Разве вы не пошли с нашими ребятами в лабораторию?

Но она уже понимала, что это не «Давыдов».

— Вы ошибаетесь. Марта Петровна, — произнес гость приятным женским голосом. — Зовите меня… «Софьей», так вам будет удобнее. Мы с вами еще, к сожалению, не встречались. Вы можете уделить мне несколько минут?

Марта озадаченно молчала. После взрыва пульта командир запретил членам своей группы вести разговоры с пришельцами с глазу на глаз, опасаясь возможных провокаций. Поплавский утверждал, что среди нью-дориан есть несколько существ, враждебно относящихся к любым попыткам контакта с людьми. Они, мол, организовали взрыв в лаборатории, и на этом, конечно, не успокоятся… Но разве вежливо с ее стороны сейчас отказаться от разговора? Не прогонять же этого… эту нью-дорианку.

— Хорошо, я выйду к вам, — поколебавшись, решила Марта.

Выходя из своей маленькой каюты, она захватила с собой портативный магнитофон — так, на всякий случай.

День был тихим, безветренным. Купол неба затянули серые облака, изредка ронявшие на землю капли холодного дождя. Выбравшись из люка на башню «Белки». Марта инстинктивно обвела взглядом долину — быть может, кто-нибудь из мужчин уже возвращается?

«А ты, кажется, трусишь, гусар в юбке, — мысленно одернула она себя. — Насколько я помню, раньше ты за широкие мужские плечи не пряталась».

Но неуверенность не проходила. Спрыгнув с трапа на землю, Марта медленно пошла в сторону озерка, где на берегу, на большом валуне, уютно устроилась «Софья». Она была несколько крупнее «Давыдова» и отличалась более плавными и изящными движениями. Впрочем, последнее Марте могло лишь показаться.

— Я включу магнитофон, если вы не возражаете, — предупредила Марта, усаживаясь на небольшой камень невдалеке от нью-дорианки.

— Ни в коем случае! — резко возразила «Софья». — Надеюсь, вы понимаете, что я пришла сюда отнюдь не по разрешению «Давыдова»?

— Но я не могу нарушить приказ командира, — нерешительно сказала Марта, вертя в руках красную пластмассовую коробочку.

— Вы уже нарушили его, когда согласились прийти сюда, — логично возразила «Софья». — Знаете, почти все составляющие меня личности — бывшие женщины, и поэтому я имею право предложить: давайте поговорим начистоту, как женщина с женщиной. Нельзя же до бесконечности во всем потакать мужчинам!

Марта со вздохом бросила на песок ненужный магнитофон.

— Ну что ж, попробуем.

— У меня к вам только один вопрос, — начала «Софья», и в ее голосе послышалось заметное волнение. — Случайно нам удалось узнать, что после взрыва в Заповеднике выжил один человек… один мальчик. Это верно?

Марта кивнула.

— Я слышала об этом, правда, очень немногое. Два месяца назад на берегу Топи, у самых границ Заповедника, из леса вышел паренек, одетый в какой-то дикарский наряд из листьев. Общаться с ним оказалось очень непросто — мальчик почему-то говорил на древнегреческом языке. Какой-то феноменальный случай… Некоторые из ученых полагают, что ребенок выжил, потому что в нем проснулась «память предков». Он умел, несмотря на возраст, разводить огонь, Кроить жилье, делать примитивные орудия труда — хотя, по его словам, после катастрофы жил в лесу совершенно один. Малыш потерял всех близких…

— Что же здесь странного? — волнуясь, спросил «Софья». — Мальчик, наверное, был сообразительным и очень начитанным.

Марта с жалостью посмотрела на нью-дорианку. Ей вдруг мысленно представилась жуткая картина, будто бы внутри этого мускулистого тела «кальмара» стоят вплотную друг к другу плененные женщины и в страхе ждут приговора. И многие из них надеялись на чудо, на то, что найденный мальчик — ее СЫН!

— Все не так просто, — собравшись с духом, ответила Марта. — Мальчик знал слишком много для обыкновенного дикаря. Он был знаком с азами математики, физики, астрономии, прекрасно владел несколькими языками. Словом, это был по-своему широко образованный человек, который мог не только выжить в самых суровых условиях, но и сохранить искорку из очага человеческой цивилизации. В Институте родилась совершенно фантастическая гипотеза. Некоторые ученые полагают, что природа последние тысячелетия скрытно продолжала работу по отбору и генетическому кодированию важнейшей информации в подкорке головного мозга человека. Мол, она необходима для сохранения вида хомо сапиенс даже после самых страшных и глобальных катастроф типа всемирной ядерной войны…

— Вы сказали «был»? — резко прервала ее «Софья». — С мальчиком что-то случилось?

— Нет, что вы! Он жив и здоров! Но, попав людям, он стремительно растерял все свои знания и буквально через неделю стал тем, кем и должен был быть — любознательным и милым десятилетним ребенком.

— Десятилетним? — разочарованно воскликнул «Софья». — Значит, это не мой…

Она замолчала, опустив треугольную голову — так как это сделал бы в горе человек.

— Я не помню, как его звали! — в отчаянии произнесла Марта, не зная, чем помочь бедной нью-дорианке. — Его отец, кажется, был армянином, а мать — русской учительницей…

Дикий вопль вырвался из узкого рта «кальмара». Что-то крича на непонятном языке, «Софья» забилась в конвульсиях. Марта не выдержала и отвернулась, не в силах больше сдерживать слезы. Несколько минут спустя астробиолог услышала твердый голос нью-дорианки:

— В это трудно поверить… Мы прочесали весь лес в поисках близких, но находили только трупы, десятки трупов. Впрочем, в Заповеднике были зоны, где провременное поле было настолько неустойчивым, что даже с помощью дорианской техники мы не смогли пробраться через хронотрещины. Видимо, в одной из этих зон и жил бедный Арсен… Сейчас его мать потеряла сознание и временно изолирована. Жаль, что так случилось… Пожалуй, я напрасно нарушила приказ «Давыдова».

«Теперь-то ты, конечно, жалеешь, — подумала Марта, неприязненно разглядывая „Софью“. — Еще бы, ты ждала от меня другой вести… Боже мой, чего же в нас, людях, только нет!»

— Не знаю, чем вам помочь. Есть только один шанс вернуть ребенку мать. Если вы согласитесь покинуть Заповедник, захватив с собой дорианскую аппаратуру для «пересадки разумов», то, быть может, через месяц-два мы найдем выход из положения.

— Месяц-два? — глухо сказала «Софья». — А вы знаете, что завтра утром мы должны стартовать?

— Не может быть! — ахнула от неожиданности Марта.

— Вы так считаете? Нельзя же быть такими доверчивыми… Кстати, сегодняшняя затея «Давыдова» с экскурсией в дальнюю лабораторию не более чем отвлекающий маневр. Мы хотели увести вас подальше от Космолета — сейчас он проходит предстартовые испытания. Вчера ночью на борт погрузили «Фабрику миражей» и другое оборудование.

— И вы, «Софья», так откровенно мне говорите об этом? — удивилась Марта. — Не боитесь, что я сейчас свяжусь по радиофону…

— Нет, не боюсь. Я все рассчитала, перед тем как прийти сюда.

— Рассчитала? — возмущенно переспросила Марта. — Речь идет о судьбе матери и ее сына, который может остаться сиротой, а вы занимаетесь эгоистическими расчетами. До чего же вы бессердечны!

— Вам ли говорить об эгоизме, дорогая Марта? — глухо ответила нью-дорианка. — Что вы сами готовы сделать ради счастья Арсена?

— А что я могу сделать? — растерянно спросила Марта.

— Мы хотим, чтобы вы не осуждали, а пожалели нас, — неожиданно мягко произнесла «Софья». — Подумайте о том, сколько нам всем довелось вынести за последние пять лет! Потерять многих близких, очнуться в обличии инопланетного монстра… Хотим мы или нет, но должны идти новым путем, и это путь дориан. Остаться здесь, на Земле, в то время как все остальные отправятся к звездам строить наш новый дом… нет, это немыслимо, даже ради спасения матери Арсена. Но до старта есть еще один день. Только вы, Марта, можете нам помочь. Мы кое-что знаем о вас — женщина вы знаменитая! Кажется, ваша личная жизнь сложилась неудачно? И вы не раз публично говорили, что тяготитесь своим женским естеством, что вы созданы для науки, для полетов к далеким звездам! Спасите бедную мать Арсена, и ваши мечты исполнятся. Перед вами откроется Вселенная… Среди нас, нью-дориан, много гуманитариев, мы так далеки от вашей страсти к космосу — а он распахнут перед нами!

— Вот на что вы рассчитывали, идя на встречу со мной, — прошептала ошеломленная Марта. — Да… Я действительно не раз говорила нечто подобное свой коллегам-мужчинам, пытаясь добиться от них хоть толики равноправия… Но ведь никто — ни я, ни они не воспринимали мои слова всерьез! Неужто вы думаете что я чувствую себя менее женщиной, чем вы?

— Чем я? — грустно переспросила «Софья».

— О-ох, простите… Я сама не знаю, что говорю… Поймите, не женской своей природой я тяготилась, а бесконечными неудачами… Мне уже за тридцать, а я не смогла сделать счастливым ни одного мужчину. Красота и молодость с каждым годом безвозвратно уходят — а что я могу еще предложить любимому человеку? Ордена и медали? Славу знаменитого астробиолога? Видно, мне на роду написано остаться одинокой… Страшно стареть, сознавая, что так никогда и не была по-настоящему молодой и счастливой…

— Вот видите — а мы дадим вам единственный, хоть и несколько странный шанс вновь помолодеть! Мне, вернее, моему телу всего шестьдесят — по дорианским понятиям это детский возраст. У меня… и у вас, если вы захотите стать моей частью, все впереди: сотни лет жизни, любовь, семейное счастье, радость материнства!

— Я все понимаю… но отказаться от своего тела, от человеческого образа жизни… Нет, я не готова на такую огромную жертву. И потом есть человек, которому я необходима.

— Этот ваш ясновидящий… Игорь Корин?

— Нет… Его зовут Владимир Поплавский.

— Ваш бывший муж? Но вы же сами ушли от него!

— И все же это единственный человек, который мне необходим, хотя он и не догадывается об этом. Но главное — ему нужна я, особенно сейчас, если ваш звездолет действительно стартует завтра утром, то мы вернемся из Заповедника с пустыми руками. Володю в этом случае ожидают тяжелые дни… На него разом набросятся все его противники, особенно Крайнев и другие руководители Института. Слишком многие влиятельные люди имеют зуб на него, и когда выяснится, что Поплавский не смог установить контакта с вами, нью-дорианами… Страшно подумать, что произойдет! Мне очень жаль Арсена и его бедную мать, но я должна быть все время рядом с Володей!

— Постойте… выходит, все, что вас удерживает, — это лишь забота о Поплавском? — с нескрываемой радостью спросила «Софья».

— Разве это так мало — жизнь и благополучие близкого тебе мужчины?

— Я не об этом. Просто вы недостаточно знаете своего командира, дорогая Марта.

— Что вы можете о нем знать? — вскипела Марта. — И какое вы имеете право вмешиваться в наши и без того сложные взаимоотношения?

— Видите ли, мне недавно приходилось беседовать с вашим бывшим супругом при довольно любопытных обстоятельствах. Кстати, именно от него я и узнала о спасенном мальчике.

— Беседовать? — недоуменно спросила Марта. — Но когда же…

— Не далее чем прошлой ночью. Это для вас сюрприз? Не сомневалась, что Поплавский держит свои переговоры в секрете от друзей.

— Переговоры?!

— Все было очень просто, уважаемая Марта Петровна. Три дня назад перед рассветом Поплавский неожиданно появился рядом с космолетом, дежурный заметил его, когда он, рискуя жизнью, вплотную подошел к силовому барьеру, крича во все горло: «Петр! Петр! Лазарев! Я знаю, что ты здесь, ты должен быть здесь!» Оказалось, что ваш командир узнал среди призрачных зданий в долине один из старых проектов Лазарева, кстати, моего бывшего соседа по даче. В тот страшный час, когда произошла катастрофа, мы сидели вместе на веранде и пили чай. Я читала Петру свою новую статью — тогда, в той жизни, я была довольно известным литературным критиком… Впрочем, сейчас это неважно. Знаете, что хотел Поплавский от нас?

«Софья» выдержала длительную паузу, а затем стала говорить глухим, полным негодования голосом и каждое ее слово взрывалось словно граната, обсыпав Марту сотнями острожалящих осколков. Астробиолог не выдержала, зажала уши ладонями, но от страшной правды не было спасения, и ей оставалось только беспомощно шептать:

— Не может быть. Не верю! Не может быть…

Когда «Софья» закончила, настала томительная пауза.

— Надеюсь, теперь вы согласны? — наконец вкрадчиво спросила нью-дорианка. — Вспомните, кроме вас, здесь нет никого, кто бы мог спасти мать Арсена! Будьте же великодушны.

— Дайте мне еще хотя бы пять минут! — взмолилась вконец обессиленная Марта. — Я должна заставить себя решиться…

— А вы уже решились, — просто сказала «Софья».

Глава 8

На следующее утро над долиной пошел мелкий холодный дождь. Низкие рваные облака неслись по серому куполу неба на север, напоминая о близкой осени. В расщелинах между скал забурлили мутные ручьи, унося в своих пенных водах мириады мелких камешков.

Стоя на краю каменной площадки, козырьком нависающей в десяти метрах над поверхностью долины, Корин поежился и поглубже натянул на голову капюшон длинного брезентового плаща.

— Терпеть не могу дождей, — произнес он, смахивая с лица водяную пыль. — Как ни оденься, ледяные капли так и норовят проскользнуть за шиворот. Неудачное время ты выбрал для прогулки, Ашот!

Водитель, казалось, не разделял мрачного настроения своего друга. Распахнув плащ, он с наслаждением подставил разгоряченное от подъема лицо под колючие освежающие капли.

— Ничего ты не понимаешь, дорогой, избаловался ты, отучился радоваться самым простым вещам. А еще, Игорь, ты хитрый как беркут. Сколько раз я учил тебя водить лунотанк, а ты до сих пор так и норовишь в ближайший овраг въехать. И другие наши ребята тоже так делают. А все почему? Потому что у нас, у водителей, судьба скучная — как у рабов на галерах. В разведку водителя не пускают, в опасные вылазки — тоже.

Потому что вам страшно остаться без извозчика. Ты знаешь, что такое извозчик?

— Знаю, — раздраженно ответил Корин. — Это когда на твоей спине ездят все кому не лень.

— Слушай, откуда знаешь? Я и есть извозчик. Двадцать лет в космосе, побывал на всех планетах, и много ли видел? Один проклятый экран панорамного обзора. Рассказать сыну толком нечего…

— Нам пора, Ашот, — нетерпеливо перебил его Корин. — Командир приказал выгулять тебя в течение двух часов, дабы ты продолжал так же радоваться жизни, когда поведешь «Белку» в обратный путь. Так что не теряй времени — я тебе еще скалы не показал.

— Слушай, почему скалы? Командир приказал сводить меня к каменным истуканам, про ночной город рассказать! А ты меня по кручам как барана гоняешь…

— На что тебе эти статуи, Ашот? Да и не статуи это, я знаю, а просто куклы, что смеешься? Конечно, куклы, только играют в них не детишки, а младенческая цивилизация нью-дориан. И призрачный их город — не больше чем крепость из песка, вылепленная малышами на берегу реки. Нет, Ашот, мы с тобой не в том возрасте, чтобы прогуливаться по детский площадкам. Давай-ка лучше, извозчик, пошевелим своими ослабевшими конечностями. Ну-ка, кто быстрее?

И Корин, хохотнув, большими прыжками понесся вверх по влажной бугристой круче.

Давно ему так не хотелось бегать, выжимая из себя всю мощь тугих, отлично тренированных мышц — быть может, потому, что настойчиво требовал отдыха мозг, зашедший в тупик, и жаждала разрядки издерганная событиями последних дней психика. До чего же это хорошо — ни о чем не думать и ни в чем не сомневаться, а только давать команды дрожащим от напряжения ногам: прыжок! Еще прыжок! Выше, вот на этот иззубренный выступ, а теперь еще на метр левее, и еще и еще…

Он успокоился, только взобравшись на плоскую вершину двухсотметровой скалы, напоминавшей своей формой медведя, поднявшегося на дыбы. Минуты через две рядом встал водитель, тяжело дыша и вытирая с лица градом катившийся пот.

— Что-то не вижу на твоей физиономии, Ашотик, чувства наслаждения простыми радостями жизни, — ехидно заметил Корин, делая энергичные дыхательные упражнения. — Заметь — в эту часть скал не забирался еще никто из наших. Будет тебе о чем рассказать и детям, и внукам. Наш бравый Вадим проглотит свои казацкие усы от зависти, когда мы помашем ему ручной во-о-от с того пика…

Неожиданно Корин запнулся Его глаза сузились от удивления. Ашот растерянно улыбнулся, потом проследил направление взгляда Колдуна и увидел невдалеке, на дне широкой расщелины между скал, серую крышу какого-то приземистого здания.

То, что он принял за крышу, вблизи оказалось тонкой матовой пленкой, затягивающей расщелину. Она искусно маскировала комплекс приземистых установок пирамидальной формы. На вершине каждой «пирамиды» располагалась параболическая решетчатая антенна, устремленная своим раструбом в небо.

Друзья осторожно осмотрели все установки, с трудом пробираясь через переплетение толстых кабелей, объединяющих «пирамиды» в единое целое.

— Забавно, — мрачно сказал Корин. — Если я не ошибаюсь, мы нашли энергетическую станцию, которая питает все эти пиротехнические эффекты с зелеными лунами и городом миражей. Но зачем в таком случае было ее так тщательно маскировать?

— Ежу ясно, зачем, — буркнул Ашот, вытряхивая из башмака мелкие камешки. — Ты посмотри, какие здесь задействованы колоссальные мощности! Похоже, нью-дориане хотят пробить в атмосфере Земли нуль-пространственный туннель и тихонько улизнуть. Помнишь, «Давыдов» нам вчера рассказывал в лаборатории, что космолет серьезно поврежден и самостоятельно не сможет уйти в подпространство? Он нас не обманывал, просто умолчал об этой станции… Хитрец!

— Тихо! — предостерегающе поднял руку Корин настороженно прислушиваясь.

Ашот осмотрелся вокруг. Вскоре он услышал, как на другом конце расщелины, у объемистого серебристого цилиндра, раздался звон — словно что-то стеклянное упало с большой высоты на камень.

Через минуту внеземляне были уже рядом с установкой, которая более всего походила на энергетические емкости. Звон раздавался изнутри цилиндра — раз и еще раз, потом что-то массивное обрушилось на пол, так что стенки установки заметно вздрогнули.

Они быстро обнаружили вход — овальная дверца была многозначительно распахнута. Корин нагнулся и первым вошел внутрь, морщась от неприятного резкого запаха. Внутри было сумрачно, сизое облако дыма медленно плыло над полом. Некоторое время Корин стоял, сощурившись, и осматривал странные светящиеся колонны, поднимавшиеся до самой крыши. Под их стеклянистой оболочкой волнами пульсировал голубой свет. Корин как завороженный следил за прихотливой игрой мириадов искристых огоньков и потому не сразу заметил, как откуда-то из полутьмы боком вышел человек, держащий в руках солидного размера булыжник. Не заметив Корина, он подошел к одной из колонн и, примерившись, с размаху швырнул в нее камень. Оглушительный звон прокатился под сводами помещения, но колонна выдержала. Человек тихо выругался, подобрал камень и развернулся, готовясь нанести по колонне сокрушительный удар. И в этот момент Корин, напружинившись, прыгнул ему на спину.

Когда Саблин закончил рассказывать, низко опустив голову, в салоне лунотанка воцарилась тишина. Поплавский сидел, откинувшись на спинку кресла, насмешливым взглядом обводил товарищей. Потом словно потеряв ко всему интерес, он демонстративно отвернулся и стал любоваться панорамой долины.

— Это как же так, друзья? — тихо спросил Ашота, постепенно закипая. — Выходит, все эти шуточки с разбитыми пультами — наших же рук дело? Пока мы братались с нью-дорианами, чуть ли не «Подмосковные вечера» в обнимку пели, командир им втихую — шило в колесо?

Поплавский сморщился, но промолчал. Он решил дать возможность экипажу «Белки» выпустить пар, что тот и сделал. Всласть. Не особенно стесняясь в выражениях, поскольку Марта со вчерашнего вечера заперлась в своей каюте, упорно не желая оттуда выходить.

Через полчаса все выдохлись, осипли и стали передавать друг другу сифон с содовой водой словно кубок.

— Успокоились? — насмешливо спросил командир, оторвавшись от созерцания пейзажа долины с многорукими каменными исполинами. — Покричали, обвинили, заклеймили, облили помоями презрения? А теперь давайте поговорим спокойно.

— Слушай, о чем говорить? — вяло сказал Ашот, терзая ручку сифона, который отзывался лишь сиплым кашлем. — Приедешь в Москву, будешь с Государственной комиссией разговаривать.

— Ошибаешься, милый, — зло улыбнулся Поплавский. — Неинтересно будет комиссии со мной разговаривать. И с тобой тоже. Ей любопытно было бы встретиться с нашими братьями по разуму, понять, кто они такие и на что способны. Но не выйдет — не смогли мы, бравые космонавты, объяснить этим лжедорианам, что негоже, напакостив, покидать тайком Землю.

— Надо было, конечно, взять пришельцев под микитки и проводить их куда следует, — задушевно сказал Асташевский, поигрывая желваками на скулах.

— Это все же лучше, чем, обливаясь слезами умиления, махать вслед им платочком, — отпарировал командир. — Да вы что, друзья? Вам ли, опытным внеземлянам, объяснять такие элементарные вещи? Напоминаю, нас послали сюда исключительно для проведения разведки. И вовсе не потому, что в случае необходимости мы способны представлять человечество, а только потому, что у нас есть опыт работы в экстремальных условиях. Правом что-либо решать мы не облечены. А мы обнаглели! Раз смогли преодолеть лес с хронотрещинами, то нам и карты в руки. Захотели нью-дориане улететь — пожалуйста! Летите, голуби, летите, основывайте свое поселение у нас под боком. Пользуйтесь на здоровье знаниями, украденными у человечества, стройте космический флот, плодитесь и размножайтесь… А что, нам не жалко! О небеса…

— А мешать пришельцам улететь — разве на это нас кто-то уполномочивал? — вскипел нетерпеливый Ашот. — Что, Мировой совет благословил нас на то, чтобы мы фугаски под пульт управлений подбрасывали, энергоблоки булыжниками били?

— И не надо, Володя, прикрываться заботами о благе человечества, — вмешался в разговор Корин, недобро прищурив глаза. — Вовсе не безопасность Земли тебя тревожит — а то, как ты предстанешь перед комиссией с пустыми руками. И как ты посмотришь в глаза Крайневу. Прилетел ты, Володя, незваным на Урал, нашумел, раздал всем сестрам по серьгам, а сам-то то что? Спугнул пришельцев, потерял бесценную для человечества возможность обогатиться новыми знаниями — да еще и ломом помахать успел. И не помогут тебе никакие бывшие заслуги… Вот о чем ты думаешь и чего ты боишься.

— Бьешь ниже пояса, Игорь, — грустно усмехнулся Поплавский, потирая виски. — Не ожидал… Мы давно знаем друг друга, товарищи, и потому я могу говорить откровенно. Да, частично Корин прав. Я очень, очень не хочу возвращаться из Заповедника с пустыми руками! В последние годы я не раз падал… и такого шанса вновь всплыть на поверхность у меня больше не будет. Что же здесь дурного? Я всегда повторял: цели быстрее достигнет тот, кто не только обязан это сделать, но и искренне хочет этого! Я никогда не скрывал своего честолюбия, не отказывался от наград, славы, почестей, но никогда не шел ради этой мишуры на сделки совестью. Ладно, оставим… Знаете ли вы, дорогие судьи, что дориане обладают способностью при необходимости чрезвычайно быстро размножаться? Причем они способны передать своим отпрыскам любую информацию, накопленную родителями, я уж не говорю о том, что оптимальными условиями для существования нью-дориан являются земные условия, которые, по их словам, встречаются в Галактике крайне редко.

— Это точно, — озабоченно пробормотал Асташевский, терзая усы. — Вчера вечером я разговаривал с одним из техников…

— Погоди, Вадим, — раздраженно прервал его командир. — Я подошел к самому важному. Нью-дорианин — это гибрид тела инопланетянина и коллективного разума землян, причем не рядовых, а творчески одаренных личностей. Кто из вас решится утверждать, что мы в ближайшее время не станем конкурентами в освоении Галактики? Кто даст гарантию безопасности для Земли на тысячу, сто или хотя бы несколько десятков лет?

Поплавский помолчал, переводя пристальный взгляд с одного члена экипажа на другого. И глухо добавил:

— А что касается твоего вопроса, Игорь… Не скрою, когда недавно мы садились в «Белку», я надеялся выиграть, и по-крупному. Тогда мне казалось, что стоит чуть-чуть подтолкнуть Крайнева в спину — и этот глиняный колосс рухнет, освободив для меня место. Но, как только я увидел лабораторию в скалах, я понял — это конец. Ты верно заметил: что бы я ни сделал, найдутся люди, которые скажут — что же ты наделал? Какое ты имел право дать улететь нью-дорианам? Или — какое право ты имел не дать им улететь? Зарвался ты, Поплавский, переоценил свои силы, пора тебе, брат, разводить пчел на загородной даче…

Командир сидел грустный, постаревший, так не похожий на привычного Поплавского — громогласного, самоуверенного, с неизменной победной улыбкой.

— В старину, говорят, был в деревнях такой обычай, — неожиданно сказал Асташевский. — Девушки, выходя замуж, обязательно приходили жить в дом жениха… Что улыбаешься, Ашот, Татьяну свою вспомнил? Так вот, девушки уходили, а сыновья оставались в родном доме под отцовской опекой. Представляете, собирается за столом по воскресным дням целое гнездо: деды, отцы, сыновья, а рядом жены с малышами. Чем плохо? Так до самой старости сыновья и не могли отделиться.

— Вижу, куда клонишь, — резко сказал командир. — Мол, появилась на эволюционном дереве человечества новая ветвь, а я ее предлагаю — топором. Верно, Игорь?

— Похоже на то, Володя. Ты подумай — ведь мы, внеземляне, тоже особая ветвь — таких людей раньше не было. Многие ли из землян способны пробыть на Марсе без скафандра несколько минут, выдерживать без вреда для здоровья солидные дозы космических излучений, подключаться напрямую к любым компьютерным системам? В старые добрые времена взяли бы нас служители господни да за белы ручки… А сейчас ничего, терпят. Кое-кто даже называет космическим десантом человечества. Может, из соображений безопасности родной планеты нас тоже под корень — черт его знает, кто из нас, внеземлян, потом вылупится? А вдруг мы превратимся в монстров? 1

— Мы — другое дело, — неуверенно возразил Корину Ашот. — Мы, внеземляне, от отцовского хозяйства пока не отделялись.

— Ой ли?.. Часто ли мы бываем на Земле? Ну хорошо, я соглашусь — пока мы еще во многом зависим от альма-матер. А кто даст гарантию, что внеземляне не приобретут автономию через сто, двести лет? Никто. Но себе мы свято верим. А стоило нам встретить новую веточку на древе эволюции, случайно привитую от инопланетной цивилизации, как мы хватаемся за садовый секач. Послушай, Володя, быть может, все гораздо проще? Не мы ли, внеземляне, испугались при мысли, что У НАС появятся могущественные конкуренты?

— Пустой разговор, — сухо сказал Поплавский, поднимаясь. — Никто никакую «веточку» срезать не собирается. А разобраться в ситуации надо, и лучше, если этим займутся ответственные товарищи. Не внеземляне или земляне, а ЛЮДИ. Неужто вам не ясно, что мы не имеем права упустить из рук сокровища технических арсеналов дориан? И в первую очередь — их достижения в физике провремени. Поймите же: техника дориан — это ключ к Вселенной!

Все сидящие в салоне молча переглянулись — слова Поплавского попали в цель.

— Ладно, ладно, будем считать бунт на корабле подавленным, — добродушно произнес командир, подмигнув растерянному Корину. — С вами, ребята, не соскучишься — каждый вечер жду от вас черную метку… Ашот! Готовь «Белку» к походу. Вам с Саблиным я поручаю в кратчайшее время добраться до Института с обстоятельным докладом. Вручите Крайневу мое послание — пускай старичок поломает голову. Мы же здесь продолжим налаживать контакт с нью-дорианами, и…

— Нет! — неожиданно сказал Саблин. Все с нескрываемым удивлением посмотрели на него. Это был первый случай на их памяти, когда верный оруженосец прервал речь своего рыцаря.

Заместитель командира вытер тыльной стороной ладони пот с лица и, не глядя на товарищей, упрямо повторил:

— Нет, Владимир Павлович, контакт продолжать вы не будете. Кто угодно, только не вы.

В салоне повисла напряженная тишина. Поплавский поднялся во весь свой двухметровый рост, уперся головой в потолок, обитый стеклокожей, и, словно медведь, навис над маленьким, словно мальчишка, Саблиным.

— Не понял, — медленно сказал он.

— Объяснять ничего не буду, — опустив голову, процедил Виталий. — Но вам не удастся сплавить меня подальше, Владимир Павлович. Всегда ребята называли меня вашей рыбой-прилипалой. Несправедливо, по-моему. Но теперь я действительно к вам прилипну. Мне плевать на то, улетят нью-дориане по собственному желанию или им даст «добро» Мировой совет — все это не моего ума дело. Но больше вы не будете встречаться с инопланетянами по ночам, это я гарантирую.

— Он тайно встречался с нью-дорианами? — потрясенно произнес Асташевский, беспомощно разводя руками. — Когда и зачем? Мне кто-нибудь объяснит что здесь происходит?

— Ай-яй-яй, командир, — Ашот, сокрушенно покачал головой. — Вот куда тебя занесло честолюбие…

— То-то ты не спешил связываться с Крайневым, — презрительно добавил Корин. — Видимо, надеялся все-таки выиграть… Головой ручаюсь, ты пытался нью-дориан шантажировать. И я, кажется, понимаю, чего ты от них требовал. Здесь, среди людей, твоя карта бита, а если бы ты вошел в среду нью-дориан путем «пересадки разума»… Тогда смог бы начать все снова. Власть, бессмертие, открытые настежь просторы Вселенной! Соблазнительно, ничего не скажешь. А ведь какую идейную базу подвел под свои рассуждения — заслушаешься.

— Чепуха! — хрипло сказал командир, дрожащими руками расстегивая на груди «молнию» комбинезона. — Все это — подлая ложь, никто не сможет доказать…

Он неожиданно замолчал, словно пораженный какой-то мыслью, и медленно повернулся к улыбающемуся Корину.

— Проклятый Колдун! Как я мог забыть о тебе… Хорошо, мы еще поборемся. Посмотрим, кому из нас поверит комиссия! И главное, кому из нас поверит Марта.

Нетвердым шагом он подошел к двери, ведущей В каюту астробиолога, и забарабанил по ней кулаками.

— Хватит прятаться, Марта! — закричал он гневно. — Ты нужна нам немедленно! Слышишь — ты нужна мне!

Дверь распахнулась, и Марта, с красными, распухшими от слез глазами, вышла навстречу своему бывшему мужу. И тут же на внеземлян обрушился оглушительный раскат грома. Лунотанк затрясся, по его бронированному корпусу застучали мелкие камни. Раскат грома повторился еще и еще раз…

Корин спрыгнул с башни на вязкий песок и едва не задохнулся от колючего ветра, наполненного пылью. Серые клубы дыма неслись ему навстречу, почти полностью закрывая видимость. Подняв голову, он сумел разглядеть лишь размытое красноватое пятно, постепенно уменьшающееся в размерах. Через несколько мгновений космолет вошел в нуль-пространственный туннель, и небо вновь стало серым, затянутым пеленой быстро несущихся облаков. Раскаты грома все еще перекатывались по долине, отражаясь от скал. Сзади кто-то кричал отчаянным голосом, запрещая уходить от лунотанка, но ему не было до этого дела. Он хотел найти Марту, которая на несколько секунд раньше его выпрыгнула из люка. Вокруг ничего нельзя было разглядеть, и Корин пошел вслепую, закрываясь руками от хлестких ударов горячего ветра, несущего тучи мелких колючих камушков. Наконец пыль немного осела, и Корин разглядел впереди огромную четырехликую статую, угрожающе накренившуюся над землей. Еще мгновение — что-то оглушительно треснуло у ее основания, и каменный колосс медленно стал заваливаться на бок. Почва содрогнулась от удара, статуя прокатилась несколько метров, теряя руки, и наконец успокоилась в пыльном полупрозрачном облаке.

Корин что-то кричал, не слыша своего голоса, и, утопая по щиколотки в вязком песке, бежал к скалам. Ему мерещилось, что где-то там, впереди, мелькает оранжевый комбинезон Марты, но твердой уверенности не было. Одним прыжком он вскочил на торс поверженного исполина, и только тут увидел женщину.

Она сидела, съежившись, на обломке соседней статуи и раскачивалась из стороны в сторону, обхватив голову руками. Казалось, она непрерывно повторяла чье-то имя. Корин спрыгнул на землю и медленно пошел к женщине. Краем глаза он заметил фигуры товарищей, бегущих к ним, но он знал, что успеет первым задать мучивший его вопрос.

— Марта, что с тобой? — тихо спросил он, обнимая астробиолога за плечи, вздрагивающие от беззвучных слез.

Он уже обо всем догадался, но ни за что не хотел верить в случившееся. Женщина обернулась, размазывая ладонями по лицу мокрые полосы. Она еще раз всхлипнула, привычно встряхнула пышными волосами — и недоуменно взглянула на Корина.

— Кто вы? — спросила она до боли знакомым голосом. — Постойте, вас, наверное, зовут Игорь?

Корин не выдержал, отвернулся и невидящим взглядом обвел опустевшую долину, рухнувшие статуи, развалины лабораторий нью-дориан, частично погребенных под обломками скал, и глухо сказал:

— Я рад за вашего мальчика, за Арсена. Что ж, давайте знакомиться.