Звёздный час

10

Все становилось на свои места. Как и предполагала Лаура, бульварные газеты перепечатали эту историю из американской прессы. Одно из популярных изданий даже посвятило целый разворот ужасам, которые довелось пережить Джессу, после того, как его переправили через границу Венесуэлы и доставили в самый отдаленный и труднодоступный район Колумбии.

Это был рассказ о стойкости и отваге, о долгих месяцах заточения и смертельной схватке с бандитами, в которой он добыл свободу, едва ли не более страшную, чем плен, — свободу одиночки в непроходимых джунглях, где понадобилось все его мужество и силы, чтобы выжить. Если бы не помощь маленького племени речных индейцев, выхаживавших беглеца во время тяжелых приступов тропической лихорадки и доставивших затем в небольшой лагерь золотоискателей, он имел все шансы никогда не вернуться в Англию.

Отбросив газету, Лаура тупо уставилась в пространство, охваченная тяжелыми воспоминаниями об их первой встрече в Хантерсе. Перебирая в памяти события прошлых дней, она окончательно поняла, как больно должны были ранить Джесса ее горькие слова обвинения. Ах, если бы он тогда сказал ей правду!.. Пришла пора платить за вздорную самонадеянность. Ничего удивительного, что он так легко отвернулся от нее.

И вот — рокировка на ферзевом фланге. Элен де Буи, его истинная любовь, вернулась с самым дорогим подарком, какой она только могла сделать — его ребенком, корсиканской кровинкой. Воплощением надежд и чаяний Нелли!

Лаура скользнула невидящим взглядом по валявшейся рядом газете. Щемящая боль утраты пронзила ее сердце. Какое счастье, что у нее нашлись средства вернуться в Англию и оставить влюбленных на ристалище наслаждений, не изводя их своим присутствием…

Мелодичный звук дверного колокольчика прервал ее мысли. Наверное, посыльный с продуктами, насчет которых она распорядилась. На цыпочках, босиком она проскочила в холл, от крыла дверь и… ее вежливая улыбка поблекла при виде взбешенного Джесса, явно готового штурмовать дверь.

— Что за чертовщина взбрела тебе в голову, когда ты затевала этот идиотский розыгрыш?

По-хозяйски прошествовав мимо нее, он заглянул в полуоткрытую дверь спальни и направился в гостиную, которая почти не просматривалась сквозь матовые витражи.

— Я же оставила телефонный номер, по которому ты мог бы связаться… — начала она с гулко бьющимся сердцем. Вполне естественное потрясение и радость при виде Джесса схлестнулись с взвихренным порывом иррациональных чувств, вызванных его близостью.

— От этого толку, как от козла молока! — прорычал он, оборачиваясь на ходу. — Твой адвокат никогда не слышал ни о какой Лауре Фоклейн, или там Дэвис. И о Лоре Пэркью, наконец! — Джесс размашисто заходил по гостиной, как заключенный в камере. — Буквально клещами удалось из него вытянуть, что у него есть клиентка по имени Лаура, но он отнюдь не склонен раскрывать ее полное имя или лондонский адрес, пока не услышит просьбу от нее лично.

— Тогда, как же?.. — с тоской начала она, беспомощно наблюдая, как он, сбросив ботинки, завалился на персидский ковер.

— Проверив ваше первое брачное свидетельство, мисс Бауэр, — огрызнулся Джесс. — Когда ты вышла замуж за Мартина Дэвиса, то указала как место жительства именно этот адрес… — Его темные глаза внимательно изучали изысканный интерьер. — Боже мой, Ло, и это доставляет тебе удовольствие? Выставлять себя такой бедненькой, непонятой женой, обреченной доживать одинокий век в нищете? — Пронзительный взгляд без тени сопереживания безжалостно обвинял ее.

— Как ты смеешь так со мной разговаривать? — У Лауры мелькнула мысль, что он значительно опередил ее с возвращением в Англию. Она пересекла комнату и стала прямо перед ним со сжатыми кулачками. — Все, чем владеют мои родители, они заработали честным трудом. Да, мне повезло, что я их дочь. Но это не мешает мне искать собственное предназначение в жизни.

— Чтобы что-то дать обществу взамен? — сардонически скривился Джесс, сидящий по-турецки у ее ног.

— Не смейте насмехаться надо мной, мистер Фоклейн! — Разъяренная Лаура замахнулась на него кулачком, но совершенно непроизвольно пальцы разжались и по-кошачьи вцепились в воротник темной рубашки. — Я врач по призванию. Мне доставляет радость помогать людям обрести утраченные силы, и я не намерена оправдываться. После смерти Мартина… — Она осеклась, увидев выражение его лица, и сконфуженно замолчала.

— Очередной сюрприз, малышка Ло Пэркью? — Она почувствовала на запястьях его железные пальцы. — Как ты понимаешь, я слышу это впервые. Позволь поинтересоваться: ты и впрямь не подозревала о том, что твой статус «вдовы» должен быть зафиксирован в брачном свидетельстве?

— О-о! — только и смогла вымолвить Лаура. Возразить было нечего. Все делалось в такой спешке, что она не зарегистрировала факт первого замужества. Поэтому, то и дело язвительно прохаживаясь по ее неудачному браку — на Корсике и до этого, — он не мог знать, что тот «прервался» из-за смерти прежнего супруга, а не из-за кризиса в их отношениях.

Тем не менее, задетая оскорбительным тоном человека, решившего поразвлечься за ее счет, она решила защищаться.

— Ну и что? Это ничего не меняет. Ты сам предпочитал думать обо мне как о ветреной дамочке, проворонившей мужа. Я просто не пыталась влиять на твое мнение. Кроме того, — продолжала она, начиная оправляться от потрясения, вызванного неожиданным визитом, — ты тоже не был искренен со мной. Какие причины помешали тебе разубедить меня в твоем циничном отношении к собственной бабушке? Ведь тебя же на самом деле все это время держали в каком-то колумбийском аду? — Она кивнула в сторону газет, в беспорядке разбросанных на полу. — Гордость? Оскорбленное самолюбие?

— Нет, без сомнения, этому были другие, но все же весьма веские причины. В конце концов, мне пришлось бы все рассказать.

Лаура делано расхохоталась.

— Ну хорошо, пусть «причины» остаются на твоей совести. Как говорится, это мы уже проходили.

— Ладно, по крайней мере, два непонятных вопроса прояснились. — В его голосе появился тревожный оттенок. — Теперь попробуем разобраться с третьим вопросом. Почему ты сбежала от меня?

Треснуть бы этого болвана по затылку!

— Ты прочел мою записку? Иначе бы тебя не было здесь. А что, по-твоему, мне следовало делать? Осыпать вас лепестками роз? — К своему ужасу, она почувствовала, как горячие слезы наворачиваются на глаза, и поспешно зажмурилась. — Самое лучшее, что я могла сделать, это устраниться, позволив вам с Элен наслаждаться примирением.

— Каким примирением? — раздраженно спросил Джесс. — Не знаю, как долго ты стояла и подслушивала около дома…

— Вполне достаточно, чтобы понять, что «невеста» все еще любит тебя, и… — Она хотела еще сказать, что все знает о ребенке, но Джесс резко перебил ее:

— Элен никогда не любила никого, кроме своей персоны! Я окончательно понял это вскоре после начала нашего путешествия по Южной Америке. Только там до меня дошло, каким я был ослом. У нас с ней не нашлось ничего общего.

— За исключением кое-чего? — иронически предположила Лаура, озадаченная его неожиданным отречением от возлюбленной.

— Не было даже этого, — отрезал Джесс. — Красота без сопереживания вскоре теряет свою притягательную силу, а Элен любила только свое отражение в зеркале. Подумай об этом, Ло. Если бы в ее прекрасную головку заронили чуть больше человечности, разве могла бы она изменить мне так гнусно? — Он произнес это с неподдельной горечью.

Что бы там ни творилось между этими «влюбленными», Лаура испытывала сейчас лишь холодное отрешенное любопытство.

— Тем, что вышла замуж за модного автогонщика, — прошептала она, не спрашивая, а, скорее утверждая.

— Тем, что преспокойно укатила в Штаты. Обозлилась, что я не встретил ее! — отчеканил Джесс, передернувшись от гадливого пренебрежения. — Ты же читала об этой истории. Тебя не удивило, что никто не заметил моего исчезновения?

— Я думала, ты был один, а Элен уже покинула тебя. — Лаура пристально всмотрелась в его лицо, с ужасом вспоминая разговор, подслушанный в хижине.

— Нет. — Джесс покачал головой, поймав ее испуганный взгляд. — Сначала мы решили, что Элен поедет со мной на лекцию, которую я согласился прочесть в городке, расположенном невдалеке от колумбийской границы. Но накануне вечером ее пригласили на праздничный обед в другом городе, до которого было шестьдесят миль. Она потребовала, чтобы я отказался от выступления и поехал с ней на званый обед.

— Но тебя уже ждали. Как можно отказываться в последний момент?

— Именно. — Он кивнул. — К несчастью, Элен не разделяла эту точку зрения. Она решила идти на прием одна, и мы договорились, что я за ней заеду ближе к ночи.

— И когда ты не приехал вовремя… — Лаура запнулась на мгновение, чувствуя, как холодная волна ужаса накатывала на нее. — Она тут же упаковала вещи и преспокойненько укатила в Штаты, даже не попытавшись узнать, что с тобой?

— Да, — коротко ответил Джесс. — Она сочла вечер испорченным и не собиралась ждать очередных сюрпризов. Оттого и решила наказать меня за опоздание своим отъездом, считая, что я тут же помчусь за ней с ворохом оправданий, цветов и подарков.

— Ах, так… — Лаура была потрясена столь неприкрытым эгоизмом и мстительностью. — И никто больше не обнаружил твоего исчезновения?

— Никто, — хмуро подтвердил он. — Мы уже оплатили гостиничный номер и забрали вещи. Элен предпочла ехать на свой чертов обед в машине, взятой напрокат. А хуже всего, что накануне мы переиграли маршрут путешествия. Собирались в Каракас, а номер в отеле еще не забронировали. Понимаешь? Нас никто нигде в тот момент не ждал.

— А когда ты, вопреки ожиданию «мадемуазель», не помчался в Штаты, она, вместо того чтобы попытаться выяснить, что случилось, или связаться с тобой в Англии, вышла замуж за Хуана, — произнесла Лаура, как только до нее дошел весь ужас последствий такой «легкомысленности».

— Да, чтобы преподать мне урок. И, можешь не сомневаться, она этого добилась! Урок мною усвоен. Ее образ в моих глазах разом приобрел необходимую полноту. Законченная эгоистка, бездушный манекен!

Лаура по-женски попыталась хоть как-то оправдать чудовищный поступок Элен, но не смогла. Мало того, что эта стерва ни капли не любила Джесса. Она фактически поставила его на край гибели.

— У тебя, конечно же, были документы, удостоверяющие личность? — спросила она наконец.

— Все осталось в машине, — отмахнулся Джесс. — Паспорт, кредитные карточки, багаж. Террористов интересовал только я. Вернее, американский сенатор, который, по случайному совпадению, разъезжал на точно такой же машине. Кто-то из их компании загремел в Штатах. Мальчики собирались как следует поторговаться. Вытащив меня из машины, они тут же подожгли ее и столкнули со скалы, чтобы замести следы.

Лаура присела на ковре рядом с ним.

— Если бы в тот вечер, когда ты возвратился в Хантерс, я хоть капельку догадывалась о том, что ты пережил, я бы никогда не вела себя так враждебно, — печально подытожила она.

— А если бы я знал, что ты вдова, то никогда бы не травил тебе душу бесконечными ревнивыми напоминаниями о несчастном мистере Дэвисе!

— Почему? — Она вздрогнула от его мрачного тона. — Мой глупый обман ничего не меняет. Наша свадьба была совершенно законной, и это единственное, что по-настоящему произошло за последнее время.

— Для тебя — возможно. Для меня все было не так. Я любил бабушку, люблю наш дом в Хантерсе. Но я лишил бы ее покоя, а себя — наследства, если бы единственным выходом была женитьба на совершенно незнакомой женщине.

— Я не понимаю…

— Неужели не понимаешь? — с отчаянной злостью поинтересовался Джесс. — Хотя сначала я тебя даже не узнал при новой встрече, я вскоре почувствовал, что у нас старые счеты… А когда я наконец понял, кто ты… — Он с грустью усмехнулся. — Ощущение было такое, словно поднялся занавес во тьме, укрывавшей мою жизнь. Ты была частичкой моего счастливого прошлого, Ло. Тех золотых дней, когда все шло как по писаному. И я вдруг осознал, что хочу видеть тебя частью моего будущего.

Не в силах объять разумом смысл этих слов, Лаура обескуражено смотрела на него сквозь бешено вращающийся калейдоскоп воспоминаний.

— О чем это ты говоришь? — прошептала она.

— Все очень просто. — Джесс с иронией покосился на жену. — Если бы я тебя не любил, я никогда не попросил бы тебя выйти за меня замуж. А потом, узнав, что ты вдова, а не просто разведена, как я вбил себе в голову с твоего молчаливого благословения, я понял, насколько был ослеплен злостью.

Лаура онемела, боясь поверить услышанному.

— Да, это правда, Ло. — Его голос был полон мучительной боли. — Поскольку я считал твое первое замужество ошибкой, то, набравшись наглости, решил, что смогу, в отличие от твоего первого мужа, пробудить в тебе чувство. Я не смел бы на это надеяться, будь мы с тобой совершенно незнакомы… — Лаура, как завороженная, молчала, не сводя глаз с его искаженного страданием лица. — В этом главная причина разыгрывания корсиканской карты. Я хотел увезти тебя подальше от Амершема и твоего тамошнего окружения. Побыть с тобой наедине, попытаться приручить… Я был настолько самоуверен, что вздумал, будто время и уединение помогут мне вернуть прошлое и разжечь в тебе ответную любовь!

Ответную любовь? Боль пронзила сердце Лауры, словно раскаленный клинок. Увы, слишком поздно… Нет, невозможно поверить, и к тому же…

— Так вот почему ты так рьяно загонял меня в постель… — пролепетала она, впервые поняв природу его сарказма и насмешек, так бесивших ее в их первую ночь на Корсике.

— Я дразнил тебя, хотел вывести из равновесия, чтобы выманить правду о твоем прошлом, — согласился он. — Потому что чувствовал неладное и сходил с ума от этого. Мог ли я тягаться с воспоминаниями о любимом, которого смерть разлучила с тобой? В тот момент мне казалось, что мечты о нашем совместном будущем не стоят ломаного гроша.

— Нет! — Ослепленная мстительной вспышкой памяти, Лаура яростно набросилась на эту мучительную ложь. Как могла она хоть на краткий миг поверить в возможность его любви, если у нее были неопровержимые доказательства противоположного? — Не оскорбляй меня притворством! — Ее голос дрожал от горя. — Ты злился из-за того, что думал, будто я намеренно вожу тебя за нос ради собственной выгоды. Ревность? Все проще, Джесс. Пусть Элен предала тебя, но ты все еще безнадежно, слепо любишь ее. Я могла быть для тебя не более чем резиновой куклой! — Болезненное воспоминание вспухало, как нарыв, оттесняя все мысли, рвалось наружу. — Зачем вилять? После того, как мы поженились, ты заговорил об Элен, — когда я запаковывала вещи, помнишь? Ты спросил меня, как жить после того, как потерял любимого человека. Хотел узнать, какие чувства испытываешь, если не можешь до него дотронуться. Спрашивал, что я думаю о подмене, когда нужно закрывать глаза, чтобы не видеть, с кем целуешься?! — в истерике кричала она. Лицо ее с красными пятнами гнева было неузнаваемо. Сколько огорчений он ей доставил, каким отчаянием иссушил сердце! — Тебе больше не нужно лгать, Джесс. Я прошла через это унижение с открытыми глазами и уйду прочь, не оглянувшись. Обещаю, что не буду тебе стоить ни пенни.

— Ты уйдешь такая же слепая, как сама любовь! — горько возразил он. — Неужели ты ничего не понимаешь? Когда я задавал эти вопросы, я как раз успел раскусить тебя. Все мои планы завезти тебя на Корсику, постепенно завоевать там твое доверие и любовь и обольстить в романтической обстановке были вдребезги разбиты твоим недоверием. Именно тебя, а не кого-либо другого я имел в виду, когда спрашивал. Именно твоего ответа ждал с такой надеждой. Подумай об этом, Ло! Я стремился понять, дает ли мне история твоих отношений с Мартином хотя бы малейший шанс на то, что ты сможешь меня полюбить…

Оглушенная неистовством его порыва, Лаура с тревожно бьющимся сердцем безмолвно смотрела на него. В самом ли деле Джесс говорит правду? А какой смысл ему лгать? Это могло бы многое объяснить — его сарказм, беспокойную язвительность обращений и резкость ответных выпадов — все, что так контрастировало с нежностью его ласк. В их последнюю ночь он заставил ее понять, что значит быть на седьмом небе от счастья. А она-то, дура, вообразила себя дублершей Элен. Возможно ли, чтобы после всего этого Джесс продолжал любить ее? Она начинала видеть события последних дней в совершенно ином ракурсе, понимать подоплеку колкостей мужа, его циничную браваду, хмельную смесь желания и ненависти в их объятиях.

Голова шла кругом. Лаура облизнула пересохшие губы, тщательно подбирая слова. Она должна как-то внушить Джессу, что ее любовь к Мартину была иной. Совсем не такой, как всепоглощающая страсть, которая наполняла и продолжает наполнять каждую клеточку ее тела, когда она рядом с Джессом.

— Мартин… — начала она робко. — Мартин и я…

— Можешь не объяснять, — резко перебил он. — Я бы никогда не повез тебя на Корсику, если бы узнал правду. — Джесс мрачно усмехнулся. — И, конечно, не вел себя так бесцеремонно.

— Ты знаешь, что это неправда. — Ее щеки вспыхнули. — Я так же сильно желала тебя, как и ты меня. А что до глупых недоразумений, то все обошлось бы, если бы я вначале так не взъярилась на тебя и невольно не сделалась частью твоих кошмаров. — Лаура почувствовала, что слезы вот-вот хлынут по щекам, и сделала нечеловеческое усилие, чтобы сдержать их. — Я заслужила твое презрение, Джесс. Казалось… казалось, Нелли так успешно идет на поправку. Не могу понять, как я проглядела тревожные симптомы, почему не позвала врача осмотреть ее. Мне кажется, я хотела переложить часть собственной вины на кого-то еще. И вдруг — ты, великолепный козел отпущения. — Всхлипнув, она умолкла, отчаянно пытаясь взять себя в руки.

Джесс медленно покачал головой.

— Я был обязан понять твое настроение. Бог знает, в каком я перед тобой долгу за то, что ты так заботливо ухаживала за бабушкой. Вместо этого я оскорблял тебя и втянул в брачную аферу. — Смотреть в его глаза, наполненные болью самобичевания, было совершенно невыносимо.

— Если бы ты прямо спросил меня о первом замужестве… — Лаура едва заметно улыбнулась, — я бы сказала тебе правду, что любила Мартина только как… друга. И никогда бы не вышла за него, если бы не его просьба. Тогда мы оба уже знали, что он умирает от лейкемии. — Она услышала дыхание Джесса, когда тот приблизился, почувствовала, как его руки тянутся к ней, чтобы обнять, и позволила себе роскошь спрятать лицо у него на груди. — Мы поженились у него в больнице, незадолго до конца…

— Ты имеешь в виду, что, когда мы узнали друг друга?.. — Его глаза совершенно округлились от изумления. — Что ты… что я… — Он потрясенно замолчал.

Лаура кивнула.

— Да, милый, ты был моим первым близким мужчиной…

— О, Боже мой, что же я натворил! — вырвалось у него.

— Подарил короткий, но незабываемый праздник, — улыбнулась Лаура.

— И замечательный повод ненавидеть меня.

— Нет, — тихо возразила она.

Говорят, исповедь хороша для души, и хотя слова, которые она собиралась произнести, жгли язык, как раскаленные угли, он должен их услышать. Сейчас муж узнает правду, даже если впереди их не ждет ничего, кроме пустоты.

— Я люблю тебя, Джесс, — сказала она тихо. — Каждым вздохом, каждым ударом сердца. Да, мне понадобилось время, чтобы понять это. Хотя я никогда и не надеялась заменить тебе Элен, в глубине души оставалась крохотная надежда, что, может быть, если мы вернемся в Хантерс и попытаемся стать прилежной супружеской парой, это когда-нибудь случится.

— Ло, маленькая…

— Нет! — сорвавшимся от страдания голосом вскричала Лаура, уклоняясь от его объятий. — Слишком поздно. Ты не можешь бросить Элен. Как бы жестоко она ни обошлась с тобой, она все еще любит тебя. И она — мать твоего ребенка. Твоего сына, Джесс! — Заметив, что он, раздраженно фыркнув, собирается перебить ее, Лаура возвысила голос, полагая, что все прочее сейчас несущественно. — Ему будете нужны вы оба, как одна семья… — Голос ее предательски завибрировал.

— Ты не понимаешь, о чем говоришь! — Он сгреб ее за плечи и крепко встряхнул.

— Я знаю, знаю, — упрямо твердила Лаура. — Я все слышала. Как она вышла за этого испанца, когда узнала, что беременна твоим ребенком.

— Тогда ты и сделала ноги, да? — спросил он с лицом заговорщика.

Лаура подавленно кивнула.

— Я не могла ворваться к вам и подслушивала слишком долго. И мне стало ясно, что нужно уйти, чтобы дать вам шанс помириться. — Меньше всего на свете Лаура хотела бы признаться, с каким трудом ей далась эта жертва.

— Глупышка! — В его голосе смешались нежность и раздражение. — Продержись ты еще несколько минут, ты бы услышала, как я развеял этот миф, как мыльный пузырь. — Он тяжело вздохнул. — Нет никакого ребенка. Его никогда и не было. Элен и я прекратили близкие отношения за месяц до ее возвращения в Штаты. Даже такой самовлюбленный болванчик, как Нимейра, заметил бы шестимесячную беременность. Кроме того, дети никогда не входили в планы этой куклы, уверяю тебя!

— Но бывают же ошибки… — Сердце Лауры судорожно забилось.

— Только не в этом случае, — заверил он. — Элен вскоре призналась, что солгала, хватаясь за соломинку, когда поняла, что все другие средства исчерпаны. Она и правда горько сожалеет о браке с Хуаном. Говорит, ей пришлось занять в его жизни место где-то позади его машины, спортивной команды и болельщиков, и что ей осточертело сидеть дома.

— Но на что она надеялась, обманывая тебя?

— Как раз на то, из-за чего ты чуть ей не уступила! На то, что я свяжу себя какими-то обязательствами, после чего она могла бы признать, что наш ребенок существует только в ее воображении. Это был ход ва-банк, сделанный в отчаянии, так как я не спешил встречать ее с распростертыми объятиями.

— Но ты не можешь быть абсолютно уверен… — слабо сопротивлялась Лаура.

— Я полностью уверен в ее лжи, — непреклонно возразил Джесс. — И не так уж много времени понадобилось, чтобы припереть ее к стенке. Как только до нее дошло, что в ее истории все шито белыми нитками. Клянусь, Элен никогда не родит ребенка мужчине. А если ты все еще сомневаешься, позвони в Мадрид, и общительный Хуанито не даст мне соврать.

Он вздохнул, борясь с невольным раздражением.

— Господи, Ло, как ты думаешь, что я почувствовал, когда пошел выпроводить «разродившуюся мадам» и наткнулся на наш завтрак, брошенный на полке? Одному Богу было известно, как долго ты подслушивала или подглядывала. А каково мне было потом — когда я получил твою записку и понял, что ты сбежала?.. — Он заглянул ей в лицо.

— А ты можешь представить, что почувствовала я, когда увидела тебя полуголым в объятиях этой смазливой шлюшки?

Теперь, с облегчением выслушав правду и поверив в нее, Лаура могла, наконец, позволить себе роскошь лягнуть поверженную соперницу.

— Я едва успел натянуть на себя хоть что-нибудь, чтобы открыть дверь. — Джесс широко улыбнулся. — Думал, ты в ванной и собирался еще поваляться, пока ты не придешь ко мне снова.

По телу Лауры мгновенно прокатилась волна желания, и сердце ее учащенно забилось.

— Почему ты решил так сделать? — спросила она, невинно округлив синие глаза. — Ты ожидал, что тебе подадут завтрак в постель?

— Не ожидал, а ждал. — Его зовущий взгляд ласкал мягкие очертания ее тела, а в голосе таилась знакомая истома. — Я люблю тебя, дурочка, люблю тебя всю. Такую теплую, нежную, сострадательную. Я хочу обнять тебя, я хочу тебя… — Руки Джесса заскользили по ее телу, вновь и вновь лаская каждый его трепещущий изгиб. — Я хочу быть для тебя всем. Мужем, любовником, отцом твоих детей… — Обжигающе-чувственные поцелуи крупным дождем сыпались на ее счастливое личико.

— Это зависит… — дразняще медленно начала она, продлевая сладострастную паузу, — от некоторых условий…

— Назови их!

Лаура раскраснелась от жара, вспыхивающего под кожей в ответ на его прикосновения.

— Мне бы хотелось продолжать делать то, что я умею. Помогать таким людям, как Нелли, учить их снова говорить, — призналась она, затаив дыхание.

— Сколько хочешь, если только ты не будешь забывать при этом обо мне и детях. — Он слегка ущипнул ее за ямочку на щеке. — Это все, малышка Ло Пэркью?

— Нет! — быстро поправилась она, произнося слова в такт плавным движениям мужа, которые ассоциировались с теплой морской волной, похитившей хрупкую лодку и все сильнее раскачивавшей ее. Погрузив руки в это тепло, Лаура ощутила неистовый напор его страсти. И тогда она выдвинула второе условие, зная, что в этот момент ей простится все.

— Никогда даже не думай называть меня малышкой Ло Пэркью, — строго потребовала она. — Знаешь, кто я? Госпожа Лаура Фоклейн, леди Хантерс.

— И любимая супруга сэра Джесса Фоклейна. Отныне и навсегда!

— Да, — радостно согласилась она. — Навечно!

Подхватив Лауру на руки, он проследовал в спальню, где без лишних слов освободил от халата и трусиков, предоставив ей желанную возможность совершить подобный ритуал и с ним.

Лаура делала это медленно, с нежностью и сдержанной осторожностью, которая заставляла Джесса стонать от нетерпения, когда прохладные пальчики касались пылающей кожи, пока наконец, распростершись на тонком льняном белье, не пригласила его войти. Вдвоем они нашли ритм, объединивший их тела в пульсирующем единстве, чистом и трепетном, неукротимо влекущем к сиюминутности экстатического небытия.

Еще долго, немыслимо долго, Лаура умирала и воскресала от наслаждения, извиваясь в объятиях Джесса. Возможно, именно здесь, в роскошных, но, увы, лишенных семейного тепла апартаментах они зачали ребенка — подлинного наследника, плоть от плоти и кровь от крови своей, которому было суждено исполнить завет Нелли Гасьер и продлить власть корсиканского рода над поместьем английских аристократов.