Черничная Чайка

Глава 3 Лагерь

Когда-то тут на самом деле был лагерь. Ну, я имею в виду настоящий исправительный лагерь.

Конечно, не такой, как, допустим, в двадцатом веке, без вышек, без проволоки колючей, без овчарок Кауфмана, но все-таки настоящий. Перевоспитывали тут, было кого. Допустим, не хочет какой-нибудь мальчик жить правильно. Грубит, из дома сбегает, хочет походить на Сэма Драгго, космопроходца и беспощандера, ни родителям от такого житья, ни соседям. Или девочка какая, мама в детстве в вибросоковыжималку уронила. Жила-жила эта девочка, а потом – бах – парад планет, и решила она сделать своим кумиром Маргариту Чумак Первую. Покрасила волосы в зеленый, в окно выпрыгнула, родители, разумеется, в пыль, а она стоит вся такая самодовольная. И вот когда праздник отрицания в самом разгаре, появляются агенты Карантинной Службы и подхватывают героев под их непослушные жабры.

А дальше уже все по порядку, в мозгах немного покопались – и на остров.

Съезжались сюда лучшие педагогические силы, профессора, академики, практики, спортсмены великие. Они всей своей мощью наваливались на несчастных девиантишек и перевоспитывали их, как капризных собак. Почти со стопроцентным результатом. А тех, кого перевоспитать не удавалось, тех сбрасывали со скалы. С этой самой, в центре острова.

Это я шучу. Их и дальше перевоспитывали, до полного перевоспитания.

Видимо, Аврора была самым проблемным подростком Южного полушария, хотя, если честно, все эти ее жалкие выкрутасы не могли идти ни в какое сравнение с моими свершениями. Но, судя по всему, сама Аврора считала по-другому. Думала, что право имеет, и вообще.

Ладно, подумал я, это мы исправим.

Я спрыгнул с койки, быстренько оделся и выбрался на воздух.

Утро, хорошо выспался…

Я потянулся и тут же насторожился – подумал, что на меня сейчас же накинутся всякие Песталоцци, Сухомлинские, Блэйки и прочие, как говорится, запесосы, как следует возьмут меня в оборот, скажут мне – «устыдись!», сверкнут очами, и я тут же устыдюсь и побегу в «Армию Свободного Труда» записываться. Однако никаких педагогических светил я не обнаружил. На всякий случай я даже немного посвистел – авось сбегутся-слетятся, как мухи на приданое, но никого не появилось. Что было делать? Я решил, что, наверное, их еще не завезли. Что сидят они где-нибудь в Парамарибо, дуют пинаколаду и планируют, как лучше сделать из меня настоящего человека.

И отправился гулять.

Вообще лагерь был построен просто, но, на мой взгляд, тоже бестолково – по линейному принципу. Одна длинная улица с тусклым названием «Приморская», хотя я бы назвал бы ее по-другому – улица Макаренко, допустим.

Бунгало. Разноцветные, но с облупившейся краской. Много. На всякий случай я заглянул в парочку. Ничего интересного. Столы, стулья, разобранные койки. Контингента никакого. В одном бунгало на стенке выцарапано – «Боже, храни королеву!!!» К чему бы это?

Посчитал. Семнадцать бунгало, в каждом по три человека. Всего пятьдесят один. Да, раньше матушка-Земля просто ломилась от правонарушителей! Щедра была, богата. Тут один я – проблема, а пятьдесят один я?!

Я представил и поежился. Все бы разнесли. Содрогнулось бы мироздание. Нет, раньше времена были другие. Серьезные, строгие, настоящие. Не то что сейчас. Грустно, грустно, конечно. Отрицательная динамика налицо. Полсотни – и один. Эту Аврору, разумеется, в расчет можно не принимать. Один-одинешенек…

Извели они мою породу, извели…

Все-таки я реликт. Меня не перевоспитывать, меня беречь надо! Культивировать даже. Конечно, сейчас все спокойно, мир во всей Галактике, летаем туда-сюда, жизни радуемся, о Контакте мечтаем. А кто может поручиться, что Контакт правильный получится? Все эти ксенологи-теоретики дудят нам, что разум не может быть разрушающим, что даже если разум в каком-нибудь пауке разовьется, то будет этот паук добрым и мудрым, питаться будет клон-мухами, играть на скрипке и восхищаться Рабиндранатом Тагором.

Я вот лично на этот счет серьезно сомневаюсь.

Мир на Земле, все хорошо, все карамельно…

А если все не так будет?

А если пробьет Урочный Час? А? А вдруг из какого-нибудь Магелланова Облака полезут какие-нибудь… Такие. С щупальцами, с рогами, и у каждого по четыре мегараптора в четырех руках. И в ногах еще… этот, дизруптор, блин… А в клюве бактерии… Ну, не знаю, хтониты какие-нибудь. И скажут нам эти хтониты: – «А давайте-ка мы вас тут немножко поработим, а?»

И что тогда?

Кто сядет за штурвал новейших Z-файтеров? Урбанайтес? Так он только шишки может считать! И ими же любоваться! Кто, сжимая в бестрепетных пальцах тяжелый бластер, кинется навстречу сонму мерзейших подземных чудищ, навстречу ядовитейшим жалам, навстречу огню? Потягин?

Нет.

Я. Только я смогу поднять с колен человечество и двинуть…

Замечтался. Бывает. Это, кстати, тоже отличительное качество монументальных личностей – фантазия. Фантазия движет человечество…

Стоп.

Бунгало закончились.

Людей вообще видно не было, не прибыли еще. Да и ботов тоже, хотя откуда-то, наверное со стороны кухни, тянулся запах пирогов. Я втянул воздух посильнее и опознал пироги с рыбой и пироги с капустой. Это мне пекут, с удовольствием подумал я. Эта Аврора будет грызть свои плесьневые батончики, а я пироги. Как человек.

От грядущих пирогов у меня улучшилось настроение, я огляделся с энтузиазмом, подумал: пусть перевоспитывают, легче лбом монорельс погнуть, чем меня перевоспитать, хотя, с другой стороны, я всегда открыт для здравых идей, для гласа разума.

По правую руку начиналась длинная лестница, спускающаяся к морю. По левую выползало из земли строение, похожее на старый северокорейский дот, – круглое, метров пять в высоту, архитектуры угрюмой. Или мини-каток, или тир. Лучше бы тир, на коньках я не большой любитель, разве что в керлинг, но там и вообще коньков не нужно…

Я направился к этому каземату, пнул тяжелую дверь.

Внутри пахло пылью, льда не было, сверху свисали ржавые цепи, лет сто назад архитекторы на цепях просто помешались, подвешивали их везде. Все-таки тир. Настоящий, как раньше делали – с умом. По стенам вплавленные в горное стекло образцы оружия, от древних кулеврин и бомбард до мощных «Гренделей», «Громов» и «Ласточек». Даже пара бластеров есть, из старых, с черными стволами. При виде всего этого богатства у меня даже руки зачесались, подумал я даже взять и отковырять себе что-нибудь, но потом понял, что бесполезно – вряд ли они боевое оружие стали бы тут оставлять, наверняка все сначала испортили. У «Гренделей» запаяны стволы, у бластеров сплавлены фокусировочные камеры.

Поэтому я оставил идею насчет разрушения стеклянной стены и отправился вниз, в залы.

Спустился, пнул другую дверь, она изумительно скрипнула, совсем как в доме у Магистра Ордена, у него даже доводчики на дверях имеются, ну, это неважно…

Свет зажегся. Я обнаружил себя в круглой комнате, стены которой были увешаны оружием. Уже настоящим, боевым – какой смысл держать в тире имитацию? В основном огнестрельным. Ну, еще пара арбалетов и луков, но эти штуки я не люблю, тут требуется умение. Однажды я стрелял из лука, содрал кожу на левой руке, растянул мышцы на спине, промазал, убил павлина. Не, лук я не любил и во всех реконструкциях, где надо было стрелять из лука, я не участвовал…

Нашелся еще сплин-генератор, выражаясь простым языком – «плакса». Любимое оружие Авроры. Не самая новая модель – такой черный кабанчик с серебряной рукояткой, по ствольной коробке крупным золотом выложено «ПАША». Остроумно. И удачно – при случае паша мне понадобится. Интересно, почему «плакса» Паша? Хотя есть же Павлины…

Я снял со стены «плаксу», выщелкнул батарею.

– Заряд батареи восемьдесят процентов, – сообщил коммуникатор.

Батарею можно и без самой «плаксы» использовать – у нее специальные рожки выдвигаются, сунь под нос – и час в отключке, а потом ревешь, как двенадцать белуг, и жить не хочется. Удобная вещь, особенно в ближнем бою.

Но сейчас я выбрал штуцер. Слонобой. И патронташ, сорок патронов, тяжелых, медных, блестящих. Можно было взять автоматический вариант, но я выбрал ручной, так интереснее.

Зарядил два патрона, перекинул через плечо патронташ. Отстегнул терминал на стене. Выбор симуляций оказался небогатым. Вернее, он наличествовал, имелись и «Выползень», и «Восстание на Марсе», и «Пелларус»… но запускались только «Квази» и «Юр».

Выбрал «Юр».

Жаль, что запретили «Чикаго». Я сам, правда, в «Чикаго» не стрелял, но люди рассказывали, что симуляция выдающаяся. Двадцатые годы двадцатого века, разборки между бандами, револьверы, томмиганы. Теперь запретили. Теперь пали или по инсектам из «Квази», или по заврам из «Юра». По заврам страшнее. Особенно с ручной перезарядкой.

Ну что ж, посмотрим.

– Симуляция! – крикнул я и закрыл глаза.

Просчитал до десяти, открыл.

Запах ударил в нос. Листва и орхидеи, и еще что-то, что пахло миллион лет назад. Под ногами проскрипела длинная суставчатая тварь, вонючая и страшная, я отпрыгнул в сторону. И тут же увидел. Не знаю, как его звали, он походил на гигантскую курицу, только с толстым красным клювом. Вскинул ружье, прицелился в глаз, в оранжевое глупое яблоко.