Звезды

- Ну что же, друзья, предлагаю пока разойтись на отдых до завтра, вы не против? – спросил я.

- Не против! Согласны! – одобрили все, и уже было потянулись к выходу, но тут Тамара, догнав Володю и Женю, спросила их с простотой, свойственной этому миру:

- А как у вас дела, молодожены? Как прошла первая брачная ночь?

Женя слегка покраснела:

- Очень хорошо, Тома! Я даже не думала, что это будет так здорово. Володя – замечательный!

- А Женя – еще лучше! – весело добавил Володя, обнимая жену. – Словом, мы нисколько не жалеем, что вчера отняли у Андрея десять минут. Кто знает, что ждет впереди, но этого у нас уже никто не отнимет! К тому же, Женя – стоматолог, и, если выбьет мне пару зубов, то сама же и вылечит! А я – психохирург, и, если наставлю ей синяков, быстренько их уберу! Словом, мы – идеальная пара, не переживайте! – закончил он под смех присутствующих.

- Знаете, мы с Катюшкой, когда я начинал ее тренировать, как-то дрались в спарринге, и я, не рассчитав, уложил ее на землю так, что она приходила в себя целых пять минут. А потом, поднявшись, поцеловала меня и сказала, что ей очень даже понравилось!

- А меня Стас пытался научить драться, но все время жалел. Наверное, потому у нас ничего и не вышло, я уже говорила, – рассмеялась Тамара. – А Катя здорово дерется, на базе она со мной немного поработала, и я уже кое-то умею.

* * *

Выйдя из медблока, мы все разошлись в разные стороны. Справившись, где находится отдел навигации, я пошел к эскалатору на девятый ярус. В большой комнате, среди множества компьютеров, я нашел Кунью – она сидела за пультом Искина, и, с помощью обеих рук, прокладывала на сенсорном экране курс, время от времени набирая что-то на клавиатуре. Когда я подошел, она обрадовалась:

- Смотри, Вадик, какая интересная задача!

Я сел рядом и взглянул на трехмерный экран, на котором сейчас замерли планеты и центральная звезда со спутником – это явно была система Ахернара.

- Что это?

- Вот вводная: орбита планеты пересекается с крупным астероидом, который с ней может столкнуться. На планете – люди, быстрая эвакуация невозможна. Нужно найти решение!

- Ну, - сказал я, немного подумав, - наверное, надо выслать тяжелый планетолет и отклонить астероид от орбиты планеты.

- Молодец, я это уже сделала. А вперед выслала легкий разведывательный катер, чтобы уточнить параметры малой планетки. Катер уже на астероиде и передает данные, планетолет движется к нему. – И Кунья снова протянула руки к экрану, картинка ожила. Теперь я различал маркеры катера на поверхности астероида и планетолета – в космосе. И вдруг в том месте, где только что был планетолет, сверкнула вспышка, и маркер исчез.

- Попадание метеорита! Планетолет выведен из строя! – воскликнула Кунья. – Пока долетит резервный, пока сцепится с астероидом – орбиты пересекутся! Что делать?!

Лишь на мгновенье она задумалась, и вдруг бешено застучала по клавишам:

- Если воспользоваться тягой катера, я успею отклонить астероид!

Тотчас маркер катера на поверхности астероида засветился красным – заработал двигатель. Сначала едва заметно, а потом все сильнее, орбита астероида начала отклоняться от расчетной, обозначенной зеленым пунктиром. Наконец, красный маркер погас – на катере кончилась энергия, но орбита астероида уже достаточно отклонилась, он явно расходился с планетой. Чиркнув по верхним слоям атмосферы, он помчался дальше в космос, а спасенная планета продолжила свой путь. Кунья облегченно вздохнула:

- Получилось! К счастью, это все так маловероятно… - она откинулась на спинку кресла и обняла меня. – А ты откуда?

- Мы были в медблоке, он точно такой же, как на базе. Всё осмотрели, и даже придумали и послали предложение по названию корабля.

- И какое же? Я пока не задумывалась…

- «Альфа».

- А, Альфа Эридана, да? Мне нравится.

- Это Володя предложил.

- А как у него с Женей? Ты не спрашивал?

- Тома спросила. Им хорошо вместе, это очевидно!

- Ну, уж не лучше, чем нам с тобой! – и Кунья, обнимая меня, перебралась ко мне на колени.

Некоторое время мы обнимались и целовались, и наконец, я улучил минутку и спросил:

- А как у тебя тут? Ты уже кого-то видела из начальства?

- Да, главного навигатора, Сашу Ивакина. Мы хорошо знакомы, уже работали вместе на базе. Он пошел отдыхать, а я осталась тут, чтобы порешать задачки – интересно же! Ну что, Вадик, пойдем в каюту? До ужина еще далеко… - и, соскочив с моих колен, она потащила меня за собой.

- А ты подашь предложение об имени корабля?

- Да, сейчас же, чтобы не забыть! – и она тотчас достала смартфон. – Я присоединяюсь к вам. «Альфа»! Смотри, за это имя уже больше двух третей предложений!

- А сколько всего уже высказалось?

- Двести восемьдесят человек!

- Ну, тогда, наверное, мы выиграли. Когда мы предлагали, было всего два десятка.

* * *

Придя к себе в каюту, мы по старой привычке разделись догола и легли на кровать, опустив верхнюю койку. Кунья обнимала меня, положив голову мне на плечо.

- Милый, шесть месяцев – это так долго! Я думаю, что можно сократить срок. Может, начальство так и решит? Ведь корабль уже готов, правда?

- Да. Но это от нас не зависит. Что у тебя на завтра?

- Полеты звена на слетанность. Мы летим до Марса и обратно, с посадкой на Фобосе. Подлетное время – шесть часов. А у тебя?

- Занятия с группой экипажа по первой помощи. Расширенный курс. А ребята дежурят в медблоке.

- Мы вылетаем в восемь. Проводишь меня?

- Конечно, не вопрос! У меня занятия с девяти.

- Ну, и отлично! – и она уселась на меня верхом, обняла и начала целовать в грудь и шею. – Знай, я намерена использовать каждую свободную минутку, предупреждаю!

- У, ненасытная! – шутливо оттолкнул я ее.

- А что, ты разве не хочешь?

- Еще как хочу!

И мы опять ласкали друг друга, перекатываясь по кровати, а потом лежали рядом, и голова Куньи снова была на моем плече.

- Катюша, ну, не странно ли? – спросил я. – Мы женаты уже семнадцать лет, но любим друг друга, как в первый день, и всегда готовы! Тебе не кажется, что тут что-то не так? С медицинской точки зрения, это патология!

- А мне плевать на твою медицину в этом вопросе! С тобой мне всегда хочется… Вот и все! И тебе тоже, верно?

- Да! А помнишь, как мы встречались на берегу, и старались не касаться друг друга? Ждали свадьбы.

- Помню. Это так странно, как мне теперь кажется. Сидеть рядом, и никого вокруг… И только разговаривать! Глупость какая. Теперь бы мы…

- Конечно! Ну, так мы теперь именно это и делаем… И вокруг – никого. – И я опять притянул Кунью к себе.

- А ты совсем не устаешь? – спрашивала Кунья, снова целуя меня. – Ты – уникальный мужчина!

- А ты? Ты тоже? Ты – уникальная женщина!

- Я – не устаю! Когда я с тобой… Это счастье!

- И для меня – тоже! Как ты и хотела, будем использовать каждую минуту…

* * *

На следующее утро мы встали пораньше и позавтракали в столовой, а потом спустились на нулевой уровень, где стояли катера. Кунья надела легкий скафандр, и с откинутым забралом шлема направилась к катеру. Я поцеловал ее и остался за пределами красной линии. Все пилоты, девять человек, выстроились в одну шеренгу и выслушали инструктаж командира звена, это была Кунья, а потом забрались в катера, и Кунья на прощанье помахала мне рукой. Провожающие покинули летную палубу, через несколько минут послышался звук, похожий на вздох – открылись створки выходных шлюзов, и катера покинули корабль. Мы пошли к эскалатору.

Я шел рядом с Ивакиным, начальником отдела навигации. Саша, коренастый невысокий мужчина лет тридцати, положил мне руку на плечо:

- Не волнуйся, Вадим! Катя – отличный пилот, лучший из всех, я думаю. А уж как она считает в уме, никакому компьютеру не угнаться! Даже я так не умею.

- Да, я знаю. Я летал с ней, и она меня всегда ругала, что я слишком полагаюсь на Искин корабля, а она сама все прикидывает в уме.

- Они вернутся через двенадцать часов, к вечеру.

Я вздохнул и направился в комнату возле медблока, где должен был проводить занятия. Пока еще было время, я зашел в медблок, там все было в порядке – Володя и Женя уже были на месте. Мы поздоровались, и ребята остались на дежурстве, а я пошел в учебный класс.

Время до вечера прошло незаметно. Поужинав, я вернулся в нашу каюту. Было уже девять часов, а Кунья еще не вернулась. Я вызвал Ивакина:

- Саша, что там слышно с катерами?

- А, волнуешься, Вадим! Катя будет часа через три. Там произошло ЧП – сразу после вылета с Фобоса отказал Искин одного из катеров – у него засбоила система навигации. Катя пересела на неисправный катер, и ведет его на корабль. Остальные уже здесь.

- А почему она?..

- Ну, ты же знаешь, что ей никакого компьютера не нужно, она и так долетит. Сама вызвалась. Ты не волнуйся, мы с ней постоянно на связи.

Я поблагодарил и отключился.

Кунья появилась около двенадцати ночи, она вошла в каюту тихонько, чтобы меня не разбудить, но я не спал, а лишь притворялся спящим. Она разделась и только хотела залезть в душ, как я вскочил и в сумрачном ночном свете обнял ее:

- Привет, космический бродяга!

- Привет! Извини, что заставила тебя ждать, но что было делать? На том катере был совсем неопытный пилот, его никак нельзя было отпустить без Искина.

Я обнял Кунью, от ее тела шел запах пота и особый, резкий запах скафандра.

- Погоди, я помоюсь, все-таки пятнадцать часов в скафандре – не шутка!

- Мне ты и так нравишься! Я так давно не чувствовал, как пахнет твое тело!

- Фу, разве это тело? Это скафандр так пахнет, - ответила Кунья, целуя меня. – А тебе правда нравится?

- Правда. Помнишь, как ты сказала, что хочешь ощущать мой запах? После того, как я предложил тебе не мыться? Когда ты грела воду…

- Помню. Но сейчас я лучше все же помоюсь. Ты подождешь?

- Конечно! Я волновался…

- Никак нельзя было отпустить этого мальчишку с неисправным Искином, - повторила Кунья. – Он совсем не умеет считать, почти, как ты, даже хуже! – и она засмеялась.

- А ты хоть ела?

- Да, во время полета. На борту свой рацион, не такой уж плохой.

Помывшись под душем, Кунья скользнула на кровать рядом со мной, и мы уже через полчаса спали в объятиях друг друга.

* * *

Быстро пролетело десять дней. Дубровский снова собрал собрание, и объявил, что голосование по поводу названия корабля не потребуется – больше половины всех членов экспедиции высказалось за имя «Альфа». Кроме того, он обрадовал нас всех, проинформировав, что правительственная комиссия решила сократить время пребывания корабля на орбите суточного спутника до одного месяца, так что уже через двадцать дней корабль отправится в путь.

- Это в значительной мере ваша заслуга, товарищи! Подготовка проходит настолько успешно, что они сочли возможным не затягивать наше пребывание рядом с родной планетой. Так держать, экипаж «Альфы»! – и Андрей улыбнулся.

Занятия, дежурства и тренировки продолжались, и стали уже привычной частью жизни. Кунья иногда отлучалась на несколько дней – они с группой катеров и транспортников летали по Солнечной системе, добираясь до Юпитера. Никаких происшествий больше не было, пилоты набирались опыта, и я не слишком волновался.

На пятнадцатый день, лежа рядом со мной, Кунья сказала:

- Вадик, через три дня мы в составе трех катеров летим на Титан. Это хорошая проверка как кораблей с их оборудованием, так и нас самих. Хочешь со мной?

- Конечно, Катюшка! Ведь это не на один день, да?

- Да. Почти двое суток полета, да сутки на Титане, и двое суток обратно. Я уже вышла с предложением на Андрея, и он дал добро – врач в полете лишним не будет, а он помнит свое обещание тебе. Я была уверена, что ты согласишься!

Оставшиеся три дня Кунья натаскивала меня по пилотированию катера, я изучал его техническую документацию и управление, а также условия на Титане, где была постоянная станция.

Наконец, на третий день утром, мы с Куньей подошли к катерам. Три изящные металлические сигары стояли рядом на нулевом уровне, четверо пилотов, собравшись возле них, оживленно беседовали. Когда мы подошли, они дружно обернулись к нам:

- А, вот и командир звена! Привет, Катя!

- Привет, ребята! Это – мой муж, Вадим, наш медицинский бог! Решили, что врач в этом рейде лишним не будет, со мной полетит он. Он неплохо летает на катерах, не сомневайтесь, я сама его учила. А как летаю я, вы все в курсе…

- Да уж! Говорят, это он склеил Круглова, когда тот разбился?

- Да.

Пилоты взглянули на меня с большим уважением и интересом – Вася Круглов тоже был пилотом, и все его прекрасно знали.

Мы прошли в гардеробную, чтобы надеть легкие скафандры. Это были костюмы из специального пластика, армированные полыми трубками. В нужные моменты трубки автоматически поддувались, обеспечивая противодавление в космосе. В таком скафандре можно было работать в вакууме, он обеспечивал термоизоляцию и при необходимости – автономность до четырех часов. Прозрачное забрало гермошлема опускалось вручную или автоматически – при падении внешнего давления, либо в наружной атмосфере, непригодной для дыхания. Внутри шлема было небольшое табло с индикаторами.

Скафандр надевался обычно на голое тело, в нем была собственная система сбора отходов жизнедеятельности, поэтому Кунья без малейшего стеснения скинула шорты и рубашку, и натянула комбинезон скафандра. Это было в порядке вещей, так что все остальные, и я в том числе, последовали ее примеру. Поправив пластик на груди, она наложила верхнюю часть со шлемом на плечи, раздалось легкое шипение, и костюм слился в единое целое.

Взглянув на индикаторы внутри шлема, и убедившись, что все в порядке, мы все направились к катерам.

* * *

Забравшись в катер, я хотел сесть на место второго пилота, но Кунья втолкнула меня в левое кресло:

- Садись за командира, заодно и потренируешься.

Пристегнув ремни, я проделал предстартовую диагностику. Все было в порядке, и я сказал в микрофон:

- Второй, третий, доложить о готовности!

- Второй готов!

- Третий готов!

- На исполнительный старт!

Все три катера двинулись к шлюзам. Двери шлюза закрылись за нами, индикатор на пульте замигал зеленым.

- Второй, третий, старт по готовности!

Люк впереди раскрылся, как лепестки огромного цветка, в глаза кольнули искорки звезд, заработали двигатели. Я посмотрел на экран заднего вида – корабль стремительно уменьшался, тая в космосе, слева светились фиолетовые огоньки термоядерных двигателей двух других катеров, а через минуту из-за края земного шара сверкнуло Солнце. Я сориентировался по курсу, и задал направление к Сатурну. Два ведомых катера послушно развернулись и последовали за нами.

- Ну вот, Катюша, мы на курсе, все в порядке.

- Да, Вадик, впереди почти двое суток полета. Жалко, что нельзя сократить время – запас скорости почти трехкратный, мы можем идти со скоростью до одной десятой световой, но полетное задание предусматривает именно такой график. Спешить некуда.

Внешняя связь включалась только по запросу, забрала шлемов были подняты, и мы с Куньей могли свободно разговаривать.

- Чем будем заниматься два дня?

- Поболтаем, поиграем в шахматы, почитаем книги… Не так уж часто выпадает на все это время.

Мы вволю наговорились, в основном о доме, и много раз сыграли в шахматы без доски, в уме. Кунья делала это шутя, с легкостью, мне же приходилось напрягаться, чтобы держать в уме позицию, я старался, но Кунья почти все время выигрывала, только пару раз мне удалось свести партию вничью. Время от времени я проверял курс и скорость – все было в норме, Искин послушно докладывал о состоянии всех систем. Каждый час я связывался с двумя другими катерами и выслушивал доклад, что и у них все в порядке, экстренных вызовов тоже не было. К концу первых двенадцати часов мы связались с «Альфой», связь была гиперпространственная, без пауз на прохождение радиоволн, Кунья доложила, что все в норме, и добилась от Ивакина разрешения увеличить скорость до максимальной, это позволяло сократить время в пути почти на сутки. Она тотчас поговорила с подчиненными и скорректировала полетное задание. Ребята откровенно обрадовались – перспектива скучать в кабинах двое суток их не очень радовала.

Наконец, поужинав в скафандрах специальной пастой нескольких видов, к слову, довольно вкусной, и запив еду кофе, Кунья сказала:

- Вадик, поспи, я подежурю. В твоем распоряжении шесть часов.

* * *

Я послушался – расслабился в кресле, и через несколько минут погрузился в сон. Мне снилось, что мы уже прилетели на Ахернар, расселились по планете, и выращиваем там пшеницу. Я пахал землю обычным ручным плугом, запряженным парой быков туров, как в Ку-Пио-Су. Сергей, мой сын, шел рядом, подгоняя быков, а я налегал на рукоятки плуга. Вдруг с неба упала темная тень, подхватила одного из быков, и понесла ввысь. В руках у Сергея появился лук, и он выстрелил. Стрела пронзила огромного птеродактиля, тот выпустил быка и стал пикировать на нас. Сергей непрерывно стрелял, стрелы поражали огромного летучего ящера, но он, казалось, не чувствовал этого. Наконец, он обрушился на нас, сбив Сергея с ног, я бросился к нему, и нанес удар топором. Голова ящера отлетела в сторону, а я, тряся Сергея за плечи, кричал:

- Как ты? Сейчас я тебя буду исцелять, потерпи, будет больно! – а он смотрел на меня своими серыми глазами, и почему-то улыбался, сжимая мое плечо.

Я открыл глаза. Кунья, улыбаясь, осторожно касалась моего плеча рукой. Увидев, что я проснулся, она сказала:

- Ну что, соня? Ты проспал восемь часов, не хотелось тебя будить. Теперь твоя очередь, веди звено, а я посплю.

- Мне снился такой сон! – сказал я, потягиваясь в кресле.

- Расскажи!

Я рассказывал, а Кунья, свернувшись калачиком на разложенном кресле, внимательно слушала.

- Счастливый! А мне дети давно не снились… Ладно, я буду спать, а то глаза слипаются. – И она тотчас уснула.

Я привел кресло в рабочее положение, запросил Искин о состоянии катера и связался с другими катерами. Все было спокойно, мы шли над плоскостью эклиптики, путь был свободен, и я задумался, поглядывая на звезды, горящие за лобовым стеклом. Мысли все время возвращались к дому, детям. Как они там? Как поселок?

Прошло уже часа четыре, полет проходил нормально, системы катера работали без замечаний, на двух других катерах, с которыми я связывался каждый час, тоже было все спокойно.

Вдруг запищал сигнал Искина. Я бросил взгляд на экран – мы догоняли какое-то небесное тело, оно было еще слишком далеко и чуть в стороне от курса, я не мог его видеть, и только маркер на экране обозначал его положение. Я запросил данные – по всем признакам, это было ядро крупной кометы, около ста километров в диаметре. Но встретили мы ее вне плоскости эклиптики, это с высокой вероятностью говорило о том, что комета – не из нашей системы. Как интересно!

Я взглянул на Кунью. Она спала, на лице ее было умиротворенное и мечтательное выражение. Будить ее очень не хотелось, но она же не простит ни мне, ни себе, если останется спать! Я протянул руку и коснулся ее плеча. Кунья, как всегда, проснулась мгновенно:

- Что случилось?

- Смотри! – я показал на экран. И правильно сделал – она восприняла информацию даже быстрее, чем я мог бы ей рассказать.

- Вадик, это комета из другой системы! Поворачиваем!

* * *

Пока Искин, повинуясь командам, нацеливал катер на отслеживаемое небесное тело, Кунья связалась с Ивакиным. Тот сразу заинтересовался:

- Катя, это же клад для науки! Ученые порвут нас, как Тузик грелку, если упустим! Догоняй, бери пробы, исследуй! Я доложу Дубровскому.

Кунья дала команду ведомым следовать за нами, но не подходить ближе, чем на сто тысяч километров, и быть все время на связи, а сама, взяв управление, пошла на сближение с кометой. Когда расстояние сократилось до десяти тысяч километров, мы ее увидели – небольшая, как казалось, глыба неправильной формы и темного цвета. С ее поверхности срывались и таяли в пространстве струи пара от замерзших газов – комета только недавно прошла проекцию орбиты Юпитера, и еще «дымилась» перед тем, как навсегда кануть в космос. Было очевидно, что вне плоскости эклиптики ее вообще никто не заметил, и мы встретились совершенно случайно.

Катер приблизился к комете и «приземлился». Гравигенераторы, работающие инверсно, прижали катер к поверхности – собственная сила тяжести небесного тела была совершенно ничтожна. Мы с Куньей переглянулись:

- Ну что, Катюша, выходим? Но ходить мы не сможем, любое движение унесет в космос навсегда, так что, только на реактивных ранцах!

Надев ранцы и захватив громадный ящик с лабораторными принадлежностями, благо, тут он ничего не весил, хотя инерция чувствовалась, мы по очереди прошли шлюз и ступили на поверхность кометы. Комета быстро вращалась, вид завораживал: звездное небо вокруг крутилось, как карусель. Но долго стоять и любоваться было некогда – разобрав приборы и емкости из ящика, мы разлетелись в разные стороны, заранее договорившись, что я занимаюсь твердыми образцами, а Кунья – газообразными.

Дело шло быстро – я отбил несколько образцов породы различного внешнего вида, собрал несколько камней, и упаковал все это в специальные пакеты и ящички. Оглядевшись, я никого вокруг не увидел. Где же Кунья? Тогда, взлетев метров на пятьсот над поверхностью кометы, я снова осмотрелся. И снова никого не увидел. Катер стоял на прежнем месте, но никаких объектов в космосе или на поверхности не наблюдалось. А тут еще постоянная звездная круговерть…

Я позвал в микрофон:

- Катя, ты где?

Ответа не было. Я запросил Искин катера, и получил ответ, что Кунья по расчетам должна находиться с другой стороны кометы. Я осторожно начал облет, и, выйдя из «радиотени», услышал:

- Вадик, слышишь меня? Отзовись!

- Слышу! Где ты?

- Меня сбросило с кометы внезапным ударом газовой струи, я удалилась примерно на десять километров. Возвращаюсь.

Я тщетно крутился в скафандре, пытаясь что-то рассмотреть, но ничего, конечно, не видел. Однако через несколько минут я снова услышал ее голос:

- Вадик, я уже рядом. Посмотри направо.

Повернувшись, я увидел приближающийся белый скафандр Куньи и вспыхивающий на ее шлеме яркий красный маячок, и вздохнул с облегчением. Через несколько секунд я уже обнимал ее. Прикоснуться к ее телу, хоть и через пластик скафандра, было приятно. Я прижался своим шлемом к ее прозрачному забралу, и сделал движение губами, как будто целуюсь. Кунья засмеялась – она держала в руках сетку с множеством емкостей для газа, часть из которых была заполнена, а я – мешок с образцами породы.

- Катюша, спускаемся и заканчиваем работу! Я буду тебя страховать.

Через полчаса мы уже сидели на своих местах в катере, Кунья отключила гравигенератор, и катер, медленно вращаясь, поднялся над поверхностью кометы. За то время, пока мы «гуляли» по небесному телу, Искин провел исчерпывающее астрофизическое исследование: масса, траектория движения, скорость вращения, плотность, вибрационное и ультразвуковое сейсмозондирование, солнечная и космическая радиация, плотность породы и газовый состав в месте посадки.

Уложив образцы в грузовой отсек, я вернулся в кресло. Кунья уже разворачивала катер, выводя его на курс к Сатурну, оставалось около десяти часов пути.

* * *

Когда катер вновь развил максимальную скорость, Кунья улеглась в кресле, собираясь продолжить прерванный сон.

- Вадик, подумать только! Эта комета путешествует в космосе миллиарды лет, а сегодня на нее впервые ступила нога человека. Это завораживает!

- Ей повезло, что мы ее встретили и навестили… Я оставил на ней флажок с гербом СССР. Если его случайно не унесет газовым выбросом в космос, кто-то, возможно, снова через миллиарды лет найдет его!

- Маловероятно. Ну ладно, я сплю, если что, сразу буди! – и она опять уснула.

Я снова остался на дежурстве, глядя на звезды, и раздумывая, что нас ждет на Ахернаре. Потом мысли вернулись к поселку. Я представлял, чем могут заниматься все наши друзья, дети… Потом я вызвал на экран книгу по Титану, и погрузился в чтение.

Незаметно пролетело восемь часов, и я разбудил Кунью. Она потянулась в кресле:

- Ну вот, через пару часов мы на месте.

Мы поели, и Кунья вывела катер в плоскость эклиптики. Мы приближались к Сатурну, его кольца виднелись во всей красе, сверкая в лучах далекого Солнца. Наконец, показался темный с этой стороны Титан. Мы заходили на посадку по приводному маяку, Искин вел катер на космодром постоянной базы, и скоро мы увидели контур ярких огней, окружающих место посадки. Катер завис над центром площадки, плавно опустился и замер. Кунья потянулась в кресле:

- Ну, все! Приехали.

Два других катера через несколько минут опустились рядом с нашим, и мы все вышли наружу. Нас встречали – десяток «аборигенов» в скафандрах, похожих на наши, окружил катера, а когда мы вышли, раздались приветственные крики и поздравления с благополучным прибытием, гости тут были редкостью. Тяжесть на планете была небольшая – даже чуть меньше, чем на Луне, хотя размеры Титана были немного больше, чем у спутника Земли.

Тотчас, всей толпой, мы направились к зданию базы – большому куполу в сотне метров от космодрома. Пройдя шлюз, все стали раздеваться, и Кунья снова оказалась голой в окружении десятка мужчин и пятерых женщин, молодых, стройных и красивых, как на подбор. Ничуть не смущаясь, она весело шутила, подтрунивая над теми из мужчин, кого это зрелище возбуждало, сочувствуя их «монашеской» жизни, и тотчас заявила, что прилетела с мужем, и им придется только смотреть и облизываться.

На это начальник станции, смеясь, ответил, что все они тут живут вместе с женами, так что особенно жалеть их не приходится, а удовольствие мужчин при виде такого совершенного женского тела вполне естественно.

- Вот погоди, расскажу их женам, те им живо мозги вправят! – смеялся он. Жены, стоя тут же рядом, ничуть не смущались, а смеялись еще громче мужчин.

Между тем, мы все оделись, и Кунья прежде всего заявила, что следовало бы помыться с дороги – больше суток, проведенных в скафандре, не улучшают самочувствия. Начальник предложил нам на выбор – бассейн, душ или баня. Переглянувшись, все прибывшие высказались за баню, и начальник в микрофон отдал соответствующее распоряжение, заявив, что все с удовольствием к нам присоединятся – они сами довольно редко баловали себя баней.

* * *

Баня, понятное дело, топилась не дровами, а электричеством, но каменка была самая настоящая, и когда один из обитателей базы плеснул на нее водой, пар так и рванулся во все стороны. Мы все, вместе с «аборигенами», за исключением двух дежурных по базе, полезли на полки, и взялись за веники. Веники были натуральные, березовые – их привезли по заказу месяц назад грузовым рейсом, вместе с продуктами и техническими материалами. То, что все были голыми, никого не смущало – в русских банях в старину всегда парились все вместе, мужчины и женщины.

Мы с Куньей не были в бане с самого отъезда из Ку-Пио-Су, поэтому испытывали истинное наслаждение, хлеща друг друга веником – мы оба были настоящими фанатами бани, впрочем, как и наши дети. Пар был горячий, полки и обшивка стен – из настоящего дерева, и вполне можно было на время забыть о том, что мы находимся на спутнике Сатурна, а снаружи – больше сотни градусов ниже нуля.

Наконец, удовольствие подошло к концу, все по очереди окатились ледяной водой и вышли в предбанник. Усевшись на лавки, мы не спеша натягивали шорты и рубашки на распаренное тело.

- Ну как, Катюша? – спросил я.

- Чудесно, Вадик, как дома! – ответила она, поправила мокрые волосы, и положила голову мне на плечо, а я обнял ее и поцеловал. На нас никто не обращал внимания, все были заняты своими делами – одевались и обувались.

- Знаешь, милый, - сказала Кунья, - я не стану обуваться, хоть один день похожу босиком! – с этими словами она встала и, взяв кроссовки в руку, направилась к выходу.

Мы все, пилоты катеров, переглянулись – нам вспомнился вылет с Земли, когда все мы ходили босиком перед отлетом. Я первый, не обуваясь, взял кроссовки и вышел в коридор вслед за Куньей, а за мной так же поступили и все наши. На вопросительные взгляды местных Кунья со смехом рассказала, как мы улетали с Земли.

- А вот теперь хотим прогуляться босиком по Титану! – шутила она. – Пусть не по самой планете, так хотя бы по полу станции. А если серьезно, то больше суток в скафандре очень располагает к хождению босиком.

В столовой на ужине мы все наелись до отвала, отведя душу после питания пастами в полете, а потом нас разместили в каютах, причем нам с Куньей предоставили «семейную», с довольно широкой койкой. Первым делом, усадив Кунью на кровать, я опустился на колени, взял в руки ее босые ножки и стал целовать пальчики, а она прижала мою голову к груди.

- Ты помнишь? – спросила она.

- Да.

Лежа рядом на кровати, мы страстно ласкали друг друга, ведь перед обратным полетом у нас была всего одна ночь.

* * *

Наутро, после завтрака, мы все шестеро надели скафандры, и вышли наружу. На Титане стояла пятнадцатидневная ночь, он, как и Луна, всегда был обращен к Сатурну одной стороной, на которой мы и находились. Облака ночью частично рассеивались, и в небе сияли кольца Сатурна, освещая станцию. Мы в сопровождении местных жителей шагали по поверхности и во все глаза смотрели по сторонам. Рядом были озера метана, а впереди виднелся огромный купол, где добывали гелий-3 и дейтерий – основные вещества, экспортируемые с Титана на Землю в качестве топлива для термоядерных электростанций и силовых установок кораблей.

Кунья попросила разрешения взглянуть поближе на метановое озеро, и мы, в сопровождении местных, подошли к каменистому берегу. Присев на корточки, мы все «потрогали» синеватую жидкость, заполнявшую впадину почвы. Она была почти неощутима – очень легкая и практически не оказывающая сопротивления погруженной в нее руке в перчатке.

Возвратившись после прогулки, мы переоделись и отправились в столовую. Праздничный обед был посвящен нашему прилету, жена начальника станции, Лариса, такая же молодая и красивая, как остальные, по этому случаю изготовила огромный торт, украшенный ягодами, выращенными в местной оранжерее. Мы наперебой восхищались и благодарили работников станции за гостеприимство, а они благодарили нас за то, что навестили их и скрасили их однообразное существование. Смена на Титане длилась год, а потом можно было улететь на Землю или остаться, по желанию. Как оказалось, все присутствующие «отбывали» уже второй срок, они привыкли, и им здесь нравилось, но следующий год, который начинался через три месяца, намеривались все же провести на Земле и отдохнуть, а потом опять вернуться. Поэтому они усиленно тренировали мышцы, отвыкшие от земной силы тяжести.

Я, как врач, вызвался осмотреть всех, здесь проживающих, обнаружил у них атрофию мышц и остеопороз костей конечностей, и незаметно, во время осмотра, привел все в норму. Когда все прошли медосмотр, они с удивлением отметили возросшую силу мышц, которую, как я надеялся, они не успеют растерять до отлета на Землю. Я рекомендовал им усилить тренировки на тренажерах.

Незаметно подошло время отлета. Мы простились с «аборигенами», которые проводили нас до катеров и долго махали руками, пока катера на гравитационных приводах медленно поднимались ввысь перед тем, как включить термоядерные двигатели.

И вот мы снова в космосе. Кунья вывела нашу тройку из плоскости эклиптики и задала курс на Землю. Снова потянулись однообразные часы вахт и отдыха, снова мы разговаривали, играли в шахматы, связывались с ведомыми и с «Альфой», читали книги. На этот раз никаких комет нам не попалось, и менее чем через сутки полета мы уже входили в шлюзы на нижней палубе.

Нас встречали Ивакин и сам Дубровский. Пожав нам руки, он поздравил с благополучным возвращением и отправил на отдых до послезавтра. До отлета из Солнечной системы оставалось всего несколько дней.

Однако, прежде чем пойти на ужин, мы с Куньей дождались планетологов, и передали им все собранные материалы по комете, которую, кстати, как первооткрыватели, официально назвали нашей фамилией – «комета Василенко». Сейчас эта комета следовала по своей орбите, уходя по пологой гиперболе все дальше в космос, чтобы уже никогда не вернуться в Солнечную систему. Кунья хотела, чтобы мы назвали комету моим именем, а я – ее, так что, в конце концов, сошлись на фамилии.

Поужинав, мы отправились в свою каюту, и снова, конечно, пытались угадать, что нас ждет на Ахернаре, но так ничего и не придумали. Я опять припомнил свой сон, предполагая, что нас там ждет столкновение с какими-то чудовищами, а Кунья считала, что опасность будет исходить из космоса. Наконец, обнимая друг друга в постели, мы постарались наверстать все, что упустили в течение четырех дней.

* * *

Между тем, время старта приближалось. Связь с Землей была устойчивой, и все могли пообщаться напоследок со своими родственниками и друзьями, только нам с Куньей и Олегу с Ниной было немного грустно – наши дети и друзья были слишком далеко, в ином мире, хотя никто об этом не догадывался.

Наконец, знаменательный день настал. Все были на своих рабочих местах согласно аврального расписания. Точно в полдень корабль начал разворот, и вначале медленно, а затем все быстрее устремился в пространство, выходя из плоскости эклиптики в направлении альфы Эридана. Все системы корабля работали нормально, и после первых шести часов полета был дан отбой аврала, на местах осталась только дежурная смена. Неспешный разгон корабля должен был продолжаться трое суток, и только, когда корабль достаточно удалится от плоскости эклиптики, будет дан старт гиперпространственного прыжка. Конечно, при разработке проекта уже совершались пробные прыжки, в том числе, и на пилотируемых кораблях, но прыжок на такое расстояние, около ста сорока световых лет, будет выполнен впервые.

Вечером Кунья спросила:

- Милый, а во время прыжка корабль уцелеет?

- Да. Я ознакомился с историей экспедиции, правда, в самых общих чертах – в подробностях эта информация мне была недоступна, и теперь я понимаю, почему. Корабль успешно достиг Ахернара и вернулся на Землю через два года. Часть экипажа осталась на планете в системе Ахернар и основала там колонию.

- И ты не знаешь, что там случилось?

- Увы, не знаю.

- Ладно, хотя бы первый этап пройдет успешно. – И Кунья, как всегда, обняла меня, и мы уснули.

Следующий день прошел спокойно. Корабль ускорялся, удаляясь от эклиптики в направлении свободного космоса. А на третий день был снова объявлен аврал. Мы все были на своих местах, врачи со мной во главе – в медблоке, Кунья – в центральном посту, когда пришел вызов:

- Начальнику медицинского отдела экспедиции прибыть в центральный пост!

Я поспешно поднялся по эскалатору в центральный пост управления кораблем, на десятый ярус. Тут я еще не был, и, входя в зал, с любопытством огляделся по сторонам.

Казалось, потолка центрального поста не существовало – над головой сияли звезды. За пультами у стен сидели навигаторы, и я сразу увидел Кунью, которая, не отрываясь, смотрела на экран перед собой, по нему скользили цветные линии, иногда сменявшиеся графиками и цифрами. Я подошел к главному пульту, за которым сидел Андрей, а рядом с ним – Ивакин.

Ивакин кивнул мне, и я, подойдя к Андрею, по старой армейской привычке доложил:

- Начальник медицинского отдела по вашему приказанию прибыл!

Андрей улыбнулся и кивнул на кресло рядом с собой:

- Садись, Вадим! Я предполагаю, что при прыжке возможны любые фокусы, и присутствие психохирурга такого уровня, как ты, не повредит. Кстати, и твоя жена здесь, - он улыбнулся. – Как думаешь, все пройдет нормально?

- Уверен, что нормально, Андрей!

- А я волнуюсь, честно говоря. Тяжело это – отвечать за все! Ладно, ты побудь с Катей, пока мы прыгнем – тебе тоже будет интересно. Не будешь ее отвлекать?

- Не буду, на работе она не отвлекается.

- Хорошо, ступай! В случае чего, будешь рядом.

- Есть!

Я подошел к Кунье и сел возле нее, в свободное кресло.

- Вадик! Ты как тут оказался?

- Андрей вызвал, велел посидеть рядом с тобой. Волнуется.

Кунья бросила на меня быстрый взгляд и кивнула:

- Хорошо, и мне так спокойнее. – И она снова вернулась к экрану.

* * *

Я смотрел на экран, пытаясь в переплетении цветных линий увидеть какой-то смысл. В правом верхнем углу сменялись цифры, ведя обратный отсчет, и я вдруг понял, что это – оставшееся до прыжка время, в секундах. Около пяти минут.

Кунья, наблюдая за экраном, мимоходом пояснила:

- Я контролирую фон гравитационных полей, мы не должны перед прыжком попасть в узел. Конечно, есть Искины, но и человек не помешает. В случае приближения к узлу надо задержать старт. Вероятность практически нулевая, и все же… Встретили же мы ту комету!

Цифры в правом верхнем углу неуклонно стремились к нулю. Линии на экране все так же сплетались в своем кружении. Наконец, цифры показали ноль, мир вокруг вздрогнул, звезды на куполе мигнули и мгновенно изменили рисунок. Я ничего не почувствовал, и быстро осмотрел окружающих. Все, как ни в чем не бывало, сидели на своих местах, глядя на экраны, Андрей манипулировал рычажками на пульте и водил руками перед собой, воздействуя на объемный сенсор, Кунья продолжала напряженно смотреть на экран, цветные линии на котором тоже мгновенно изменились. Трудно было поверить, что за неизмеримо малый отрезок времени была высвобождена порция энергии, достаточная, чтобы превратить в пар планету размером с Луну. Я перевел дыхание, и всмотрелся в центр купола, где ослепительно сияла голубая звезда. Ахернар!

Через пару минут напряженной работы Андрей, наконец, облегченно вздохнул и откинулся в кресле:

- Все, товарищи, приехали. Прыжок прошел успешно. – Голос его прозвучал совершенно буднично и немного устало.

Несколько секунд царило молчание, а потом тишина взорвалась аплодисментами, и только это позволило мне понять, в каком напряжении все находились последние минуты перед прыжком. Андрей улыбнулся, улыбка его была облегченной и утомленной одновременно.

- Товарищи, мы – в системе Ахернара, до Земли сто сорок световых лет. До плоскости эклиптики – неделя полета. Распорядок вахт и дежурств – обычный, всем свободным от вахт – отдыхать! – и он снова повернулся к пульту.

Мы с Куньей, держась за руки, покидали центральный пост, направляясь к выходу на эскалатор. Перед самой дверью мы оглянулись и снова посмотрели на купол поста. Альфа Эридана ослепительно сияла в центре, словно напоминая, что мы – уже здесь.

* * *

Пока корабль на средней скорости приближался к плоскости эклиптики системы, астрономы работали, не покладая рук. В системе, кроме спутника Ахернара, небольшой звезды, было множество планет. За эту неделю их насчитали тридцать шесть! Среди них были маленькие и совершенно безжизненные, вроде Меркурия, опаленные чудовищным огнем звезды, были и газовые гиганты на периферии, типа Юпитера, холодные и мрачные, с большим количеством спутников. И, наконец, была восемнадцатая планета, к которой мы и направились. Размерами – чуть больше Земли, гравитация – практически земная, мощная атмосфера, которая, впрочем, не мешала видеть поверхность, облака в ней были с разрывами. Насколько позволяли рассмотреть телескопы, там были моря, покрывавшие восемьдесят процентов планеты, и суша, судя по результатам спектрального анализа – с богатой растительностью. В атмосфере обнаружился кислород, около двадцати пяти процентов, и азот – все остальное. Словом, это был двойник Земли! Судя по всему, нам невероятно повезло, и биологам будет, чем заняться.

Кунья приходила со смены радостно возбужденная, и осыпала меня кучей сведений по планетной системе Ахернара – навигаторы помогали астрономам, выискивая малые планеты и метеоритные потоки с помощью оптических, радио-, и гравитонных телескопов. Я же, проведя день в медцентре практически без работы, жадно слушал.

- Милый, - говорила она, - представляешь, когда мы достигнем системы и обоснуемся на планете, сколько будет работы пилотам! Сколько полетов, исследований!

- Но это же риск! Можно потерять не один катер, и не одного человека!

- Мы будем очень осторожны. И никого не потеряем.

- Разве это зависит от вас? Столько разных случайностей…

- Но мы их все предусмотрим! Ты мне веришь?

- Конечно. Но я беспокоюсь за тебя.

- А ты не беспокойся. И, когда только возможно, мы будем вместе.

- Тогда я не боюсь. «Они жили долго и счастливо, и умерли в один день» - не так ли написано у Александра Грина?

- Да. И, если суждено, так будет и у нас. Но до этого я хотела бы увидеть поселок, наших друзей, детей…

- Не забывай, что нам еще предстоит что-то сделать. Очень важное, но мы пока не знаем, что.

- «Делай, что должно, и будь, что будет!», разве не так?

- Так.

- Тогда будем радоваться тому, что есть.

И мы опять радовались каждый день, а особенно – каждую ночь, стараясь прогнать прочь беспокойные мысли.

* * *

Корабль направлялся к восемнадцатой планете. Уровняв скорость, он вышел на круговую орбиту, и все занялись изучением Геи – так мы ее назвали.

Первый десант, в составе трех катеров, высадился на поверхность планеты на десятый день ее изучения. На первом катере шла Кунья, а я был за второго пилота. Мы сели на широкую поляну, возле леса, и сошли на землю. Группа биологов немедленно занялась исследованием воздуха, почвы и воды – по поляне протекал небольшой ручеек, а мы, все остальные, стояли в оцеплении и внимательно следили, не приблизится ли какая-то опасная живность. На всех были легкие скафандры, а вооружены мы были бластерами, которые стреляли тепловым лучом. В импульсном режиме каждый заряд позволял сделать сотню выстрелов, а в непрерывном – давал луч длительностью до десяти секунд. Обойма вмещала десяток зарядов, после чего ее можно было легко заменить.

Трава и листва деревьев, напоминающих пирамидальные тополя, были очень похожи на земные, такого же зеленого, только чуть более темного, цвета, и чуть более жесткие. Кунья, нагнувшись, потрогала траву рукой в перчатке, и сказала:

- А знаешь, милый, мне так хочется раздеться и побегать босиком! Тут совсем, как у нас на Земле…

- Не спеши, Катюша! Вот когда биологи все изучат…

- Конечно, я и не спешу. А вон, посмотри-ка! Сюда кто-то летит…

Мы все насторожились. Приближающаяся черная точка увеличилась и превратилась в летучего зверя, очень напоминающего птеродактиля, как его рисуют в учебниках – перепончатые крылья, большая пасть, полная белых зубов, маленькие красные глазки.

- Подстрелите его! – попросил начальник группы биологов, Антон. – Нам необходимы пробы его микрофлоры и ДНК.

Ящер кружил над поляной, присматриваясь к невиданным белым зверям, за которых он, несомненно, принимал людей в скафандрах, и раздумывал, годятся ли они ему в пищу. Некогда было дожидаться разрешения его сомнений – я вскинул бластер и нажал на курок. Бластер испустил почти невидимый луч, только по следу его прохождения светился воздух, голова ящера отвалилась от шеи, полетев на землю, а тело, судорожно забив крыльями, рухнуло в траву.

Мы, еще с двумя пилотами, подошли, и, дождавшись, пока почти двухметровое тело перестало биться, свернули крылья и положили его, вместе с головой, в специальный мешок. Кунья в это время стояла с бластером наготове, внимательно следя, не появится ли еще какой-то хищник. Кстати, когти ящера, длиной в несколько сантиметров, вполне могли бы с налета порвать пластик скафандра.

Тем временем биологи, собрав все необходимые пробы, занялись ловлей мелкой рыбы, кишевшей в ручье, крупных насекомых, реявших в воздухе, и жуков, ползающих по траве. Кто-то из них даже подстрелил небольшое животное, наподобие кролика, скачками приближавшееся по траве и павшее жертвой собственного любопытства. Еще через час, загрузив все пробы и объекты в катера, мы взлетели.

* * *

После прибытия на корабль все собранные образцы в герметичных мешках были доставлены в биологическую лабораторию, конечно, после наружного обеззараживания, которому подверглись также и мы все, и катера целиком. Для исследования было выделено десять дней, во время которых корабль оставался на круговой орбите, а мы неоднократно спускались на планету, обследуя различные ее области. Астрономы и навигаторы тоже не оставались без дела, они изучали систему, занося в память Искинов все объекты, представляющие интерес. Планетологи, включая и наших знакомых, Джима и Бетти, с орбиты изучали поверхность планеты, выискивая континентальные разломы и зоны вулканической активности.

Наконец, биологи закончили свои исследования. Результат их был поразителен – не было обнаружено никаких микроорганизмов и вирусов, отличных от земных! ДНК собранных биологических образцов также ничем не отличалась от знакомой, земной, хотя, конечно, принадлежала другим биологическим видам. Нам сказочно повезло – при первом же контакте с внеземной жизнью мы обнаружили мир, полностью идентичный нашему. Мы могли тут жить без скафандров, дышать местным воздухом, пить воду и есть мясо здешних зверей, разве что оно окажется слишком жестким или невкусным. Я, честно говоря, имел на этот счет свое мнение, но озвучил его только в разговоре с Куньей:

- А знаешь, Катюша, я как-то не очень и удивлен результатами биологических исследований. Ты же знаешь, как была создана Вселенная?

- Да, Вадик, я, признаться, тоже ожидала чего-то такого. Зачем, создавая жизнь на разных планетах, надо было бы делать ее принципиально различной?

- Скоро исполнится твоя мечта – побегать по траве босиком!

- Жду с нетерпением!

И мы дождались, уже на следующий день. Опять три катера приземлились на той же полянке, у ручья на опушке леса. Эксперимент решили произвести мы с Куньей и Стас с Тамарой, к нам добровольно присоединились также Джим и Бетти. Бетти пошутила:

- Должны же мы выяснить, как местный животный мир относится к черным!

Мы все вместе подошли к ручью и сняли скафандры, в то время, как остальные пилоты стояли рядом с бластерами, а биологи внимательно за нами наблюдали, готовые при необходимости оказать помощь. Под скафандрами на нас, как всегда, одежды не было, так что мы оказались совершенно голыми посреди чужого, но такого похожего на земной, мира. Звезда Ахернар сияла в небе ослепительным голубым блеском, и заметно пригревала, хотя и казалась непропорционально маленькой, в несколько раз меньше нашего земного Солнца.

Кунья первая ступила босой ногой на траву:

- Вадик, она мягкая! Как на Земле! – и она побежала к ручью.

В воздухе чувствовался запах травы, листьев и каких-то цветов. Осторожно, не спеша, Кунья вошла в воду, сначала по колени, а потом и по пояс – биологи уже установили, что никаких опасных животных в воде ручья не водится – ни хищной рыбы, ни змей. Постояв немного и плеснув себе на грудь прозрачной водой, Кунья нагнулась и сделала несколько глотков:

- Вода, как вода. Никакого особого вкуса! – обернувшись к нам, даже несколько разочаровано, сказала она.

* * *

Следом за ней мы все тоже полезли в воду, стали гоняться друг за другом и плескаться, как дети. Вода была теплой, температура воздуха достигала тридцати градусов. Биологи с живым интересом наблюдали за нами, а пилоты продолжали держать в руках бластеры, и не зря – скоро над лесом появился птеродактиль и стал кружить в вышине. Не было никакого сомнения, что на этот раз его нападение на голых людей добром не кончится, поэтому сразу три выстрела свалили его на землю. Мы, все шестеро, подбежали к его телу, которое уже перестало двигаться, и Кунья первая, присев на корточки, коснулась рукой его морщинистой кожи, покрытой мелкими чешуйками. Запах от мертвого ящера исходил не самый приятный – явственно разило падалью. Тем не менее, Кунья храбро намочила в темно-красной крови птеродактиля ладонь, провела себе по животу, а потом даже лизнула языком.

- Вкус крови такой же, как на Земле! – доложила она. – А как она воздействует на кожу, посмотрим!

Мы, все шестеро, уселись кружком на траву, биологи наблюдали за нами, а пилоты по-прежнему стояли с бластерами наготове. В течение получаса мы сидели под наблюдением биологов, и ждали, не случится ли с нами чего-либо, но самочувствие не менялось. Я, в свою очередь, время от времени оглядывал всех «медицинским зрением», и тоже не видел каких-либо изменений. А тут еще один из пилотов заметил приближающуюся со стороны леса стаю из десятка животных – уже знакомых нам «кроликов», и удачным выстрелом уложил сразу шесть из них.

Я подошел, собрал тушки животных, и, используя нож, входивший в комплект скафандра, быстро ободрал с одного из них шкурку. Собрав сухих веток на опушке, Кунья развела костер, разжегши огонь расфокусированным лучом бластера, и через несколько минут на длинных прямых ветках уже шипели над костром кусочки мяса.

Биологи, продолжая наблюдать за нами, высказывались в том смысле, что, чем больше мы проведем экспериментов, тем более будем уверены в полной биологической совместимости наших миров. Они нас не удерживали от продолжения опытов, так как после своих исследований местной биосферы были вполне уверены, что ничего вредного для человека в окружающем нас мире нет.

Когда шашлык изжарился, мы с Куньей осторожно откусили по кусочку мяса. Мясо было довольно приятно на вкус, и действительно напоминало крольчатину, мы с Куньей неоднократно ели такое, когда жили в Ку-Пио-Су. Но, понимая, что биоблокада предохраняет нас от отравления, впрочем, маловероятного, мы были очень рады, когда к нам присоединились сначала Стас с Тамарой, а потом попробовала мясо и Бетти. Вегетарианец Джим от пробы воздержался, заявив, что он лучше поищет в этом мире съедобные плоды и овощи. Все с похвалой отозвались о вкусовых качествах дичи, а потом Кунья снова вошла в ручей, и смыла кровь ящера с кожи живота. Внимательный осмотр показал, что никаких изменений на коже нет.

На этом биологи посчитали эксперимент завершенным, мы снова облачились в скафандры, причем забрали с собой в специальном мешке тушки кроликов, и на катерах вернулись на корабль. Там, после внешней обработки, не снимая скафандры, мы все проследовали в изолятор, где и остались на три дня. В изоляторе были предусмотрены все удобства, в том числе три отдельных «семейных» бокса с кроватями, так что жаловаться не приходилось. Была там и электрическая плита, а сковородки, картошку и приправы нам доставили, и мы, в дополнение к обычной пище, тушили и ели «крольчатину». Надо признаться, что, приготовленная надлежащим образом, она оказалась гораздо вкуснее, чем просто изжаренная на костре.

Когда через три дня карантина никаких последствий нашего эксперимента не обнаружилось (я, как врач, проводил ежедневный медосмотр), нас выпустили из изолятора и торжественно объявили по кораблю, что скафандры всем разрешено снять, а местными животными можно, при необходимости, питаться человеку. Впрочем, кроме нас с Куньей, да еще нескольких членов экипажа, когда-то игравших в ролевые игры на Земле, ни у кого соответствующего опыта не было.

* * *

Когда мы снова прибыли на планету, теперь уже в шортах и рубашках, здесь вовсю шло строительство. Доставленные с корабля блоки собирались в секции, монтировались на той самой полянке возле леса, и там быстро вырастал огромный купол из блестящего металла и пластика. Вокруг строительной площадки были установлены излучатели, которыми управлял Искин. Они пресекали любую попытку местных животных преодолеть периметр или подлететь сверху, никак не реагируя на людей. Кстати, животные очень быстро поняли, что приближаться к периметру смертельно опасно, и почти перестали гибнуть под лучами охранных систем.

Энергией все механизмы обеспечивала термоядерная установка одного из катеров, пока мы не смонтировали стационарную станцию в отдельном куполе, рядом с основным. В основном куполе был, в числе прочих помещений, выделен медблок, в котором постоянно дежурил кто-то из наших врачей. По периферии располагались каюты экипажа. Размер купола был таким, что в нем при необходимости могли разместиться все, прибывшие на корабле, однако большинство кают обычно пустовало.

Наконец, через месяц после начала строительства, первая стационарная станция для проживания людей на Гее была завершена, и «Альфа» начала готовиться к дальнейшему исследованию системы. На корабль вернулось около четверти экипажа, остальные остались на планете, чтобы заняться ее белее тщательным изучением и обустройством.

Кунья буквально разрывалась от противоречивых желаний – с одной стороны, ее тянуло в космос, а с другой – желание исследовать планету и каждый день ходить по траве босиком, было непреодолимо. В конце концов, я положил конец ее колебаниям, заявив, что мы остаемся, и, кроме того, большая часть людей тоже будет здесь, так что, если где и потребуется наше вмешательство, то именно тут, а не на корабле. Кунье поневоле пришлось согласиться. Как она мне потом призналась, она даже радовалась, что решение не пришлось принимать ей самой.

Спустя несколько дней после открытия станции «Альфа» ушла со стационарной орбиты, направляясь к периферии системы, чтобы начать исследование с внешних планет-гигантов, а мы стали обживать станцию и планету. Нам оставили три транспортных корабля и десяток катеров, а также большое количество различных запасов и материалов. Из врачей осталось пятеро, кроме меня, в том числе Володя с Женей. Осталась и Тамара, а с ней, конечно, Стас – для него беременность жены уже не была секретом. Начальником станции был назначен второй помощник Андрея, Константин.

Разумеется, остались и Олег с Ниной, которым в космосе делать было нечего, а здесь Нина в составе группы биологов работала над исследованием местных животных, мечтая их одомашнить – тут водились во множестве как ящеры, большие и маленькие, так и млекопитающие, в отличие от Земли, где появление млекопитающих и птиц совпало с массовым вымиранием рептилий. Олег всем помогал, а в свободное время рисовал, рисовал и рисовал. Остались и планетологи – они вместе с вулканологами собирались в первую очередь заняться исследованием приморского разлома, расположенного неподалеку от базы.

* * *

На второй день после отлета корабля мы с Куньей загрузили на борт одного из катеров двоих вулканологов, наших знакомых Джима и Бетти, остальные с оборудованием разместились на двух других катерах, и звено вылетело к берегу моря. Экспедиция предполагалась не на один день, поэтому мы взяли с собой запасы, а также секции для установки малого купола.

Через полчаса неспешного полета мы были на месте. Вдоль берега тянулись дюны, за ними начинались горы, поросшие лесом, а на песчаный пляж лениво накатывались волны. Мы приземлились за полосой дюн и дружно приступили к установке купола. Работы завершились только к вечеру, зато на ночь мы разместились с комфортом, в собственных каютах, хотя и небольших. Центр купола был отведен под лабораторию и склад.

Кунья ласкала меня в постели, говоря:

- Вадик, милый, как хорошо, что у меня есть ты! Терпеть не могу принимать сложные решения, а тут ты сам решил за меня…

- А как же математика? Разве не с точки зрения статистики мы тут нужнее, чем там?

- Ну, как сказать! Да, тут больше людей, но там – больше случайностей.

- Зато там этих случайностей легче избежать. Что может случиться с кораблем?

- А что может случиться с планетой?

- Кто знает! Одни только звери чего стоят!

- Я думаю, с этим справиться не так сложно. На что нам оружие?

- Зато там командует Андрей.

- Да, пожалуй. Он очень осторожен и предусмотрителен.

На этом мы закончили дискуссию и уснули – наутро группа в составе шести ученых отправлялась к разлому, ее должны были сопровождать мы с Куньей в качестве вооруженного эскорта.

Утром мы вдвоем встали пораньше и направились к берегу моря. Неизвестно было, водятся ли там опасные животные, поэтому мы не стали заходить далеко, а плескались на мелководье, где вода была не выше пояса. Она, кстати, оказалась соленой, хотя и не такой, как в земных океанах – соленость была меньше, чем в Черном море. Чуть подальше мелькали плавники каких-то тварей, похожих на акул, так что купаться, на всякий случай, приходилось с бластером на поясе, благо, он был водонепроницаем. Когда мы вышли из воды, зрелище было еще то – голые люди с оружием на ремнях! Мы переглянулись и расхохотались, натягивая рубашки и шорты. Обуваться мы не стали, а так и пошли босиком к куполу.

Вулканологи уже проснулись, умылись у ручья и собирались завтракать. Мы присоединились к ним, и за завтраком обсудили планы на сегодня. К счастью, все это были люди опытные, немало путешествовавшие на Земле, поэтому их не приходилось уговаривать соблюдать правила безопасности. Идти собрались пешком, чтобы по дороге исследовать геологическое строение пород и собирать образцы. С собой решили, на всякий случай, взять еще двух пилотов, а двое оставшихся должны были охранять катера и купол. Формально начальником экспедиции был я, как старший по должности, но весь поход, конечно, приноравливался к работе ученых.

* * *

После завтрака мы собрали запасы и приборы в рюкзаки и двинулись к горам. Я шел впереди, Кунья – сзади, двое пилотов – в середине колонны. Пройдя через редколесье, мы подошли к подножью горного хребта и начали подъем по склону. Склон был не крутой, идти было нетрудно. В середине дня мы устроили привал – выше начинались скалы. После обеда и короткого отдыха мы двинулись дальше, направляясь в ущелье, которое углублялось в горы. Ручеек, текущий по дну, издавал запах серы, и вода становилась все теплее – видимо, его питали горячие источники. В скалах по сторонам цвет породы менялся, стали попадаться жилки и гнезда белого серебристого металла. Геолог предполагал, что это никелевое железо, собирал образцы, но на анализы не было времени – до вечера мы хотели продвинуться как можно дальше.

Когда стало темнеть, мы выбрали полянку у ручья, с травой и кустиками, и поставили на ней три палатки, в которых и разместились на ночлег. Я связался с пилотами, оставленными охранять купол и катера, а потом и с базой. Связь была устойчивой, благодаря тому, что «Альфа» оставила на суточной орбите три спутника, перекрывающих зоной прямой радиовидимости почти всю планету. Приготовив ужин, все быстро уснули, установив охранный периметр из датчиков движения под управлением Искина. Засыпая, я вспомнил Ку-Пио-Су и наш ночлег на реке после боя с суаминтами, когда я тоже спал, просто пожелав проснуться при первых признаках опасности, полагаясь на свои сверхъестественные способности. Сейчас способности отсутствовали, зато нас охранял Искин.

Утром мы проснулись рано, позавтракали своими запасами и двинулись дальше. Ущелье сужалось, в окрестных скалах по-прежнему попадались прожилки и гнезда белого металла, которые переносной анализатор на ночлеге определил, как никелевое железо с содержанием никеля почти пятьдесят процентов. Мы уже думали, что скоро придется возвращаться и искать обходной путь, но за поворотом вдруг увидели впереди расщелину, и скоро вышли в большую котловину, в середине которой блестело озеро, над ним поднимался густой пар, а вокруг все было покрыто налетами серы и охры.

Мы направились к озеру, по пути отмечая вокруг множество горячих ключей, которые мы осторожно обходили стороной, и не зря – вскоре из трещины в скале, к счастью, довольно далеко от нас, вырвался мощный фонтан горячей воды, окутанной паром, и взлетел на высоту не менее сорока метров. Извержение гейзера продолжалось недолго, через пять минут все закончилось, и лишь над трещиной продолжал подниматься пар.

Мы осторожно обошли озеро, и, когда приблизились к противоположной стене котловины, увидели за клубами пара новую расщелину в ее дальнем конце. Узкий извилистый проход вел в соседнюю котловину, и, войдя в нее, мы замерли – в центре ее располагалась глубокая воронка, над которой клубился дым, подсвечиваемый снизу красно-желтыми отсветами пламени. Становилось трудно дышать из-за запаха серы и аммиака. Явственно чувствовалось содрогание почвы.

Поскольку время приближалось к вечеру, мы начали искать место для отдыха. Нам повезло – в одном из склонов котловины обнаружилась естественная лестница, составленная из каменных глыб, по которой мы, хотя и не без труда, поднялись на гребень каменного барьера и расположились наверху, подальше от центральной воронки. Установив палатки, мы приготовили поздний обед, или ранний ужин, и устроились на ночлег под охраной Искина и датчиков движения.

* * *

Ночью я проснулся, как от толчка. Мы с Куньей спали в отдельной палатке, в другой – Джим и Бетти, а в третьей, большой – ученые вместе с пилотами. Несколько минут я лежал неподвижно, обнимая Кунью, и пытался сообразить, что меня разбудило. Никакой зверь не мог к нам подобраться – сработали бы датчики, и Искин поднял тревогу. Вокруг было тихо, и я начал уже снова засыпать, как вдруг послышался нарастающий гул, идущий из-под земли, и палатка задрожала мелкой дрожью. Я вскочил, и, как был, голый, выбрался из палатки. В центре котловины, над которой мы расположились, стояло багровое зарево, и земля дрожала все сильнее. Из палатки выскочила Кунья, держа в охапке нашу одежду и рюкзаки, а я изо всех сил закричал, срывая голос:

- Вставайте! Землетрясение!

И тотчас мощный толчок бросил нас с Куньей на землю. Земля ходила ходуном, полотно палаток хлопало, а Искин, наконец, включил сигнал сирены. Наши люди начали показываться из палаток – к счастью, большинство спало в одежде. И тут раздался оглушительный грохот, и стало светло, как днем. Из воронки в котловине вырвался столб огня, и я увидел на его фоне, как воздух прорезали черные вулканические бомбы. Свет тотчас стал меркнуть – огонь заволокло дымом, и я понял, что надо срочно уходить – вся котловина с минуты на минуту могла превратиться в жерло вулкана. И тут вокруг нас по скалам застучали камни – это начали падать бомбы. Вспыхнули мощные фонари, осветив площадку, на которой мы ночевали.

Мы с Куньей в течение нескольких секунд оделись, и я скомандовал:

- Все за мной! Палатки оставить! – и, выхватив у Куньи рюкзаки, побежал к краю скальной стены, подальше от центральной впадины.

Оказавшись на краю обрыва, я извлек из своего рюкзака моток тонкой веревки, обвязал ее середину вокруг каменного зуба, и бросил конец веревки в пропасть – какова ее глубина, я точно не знал. Посветив туда фонарем, я увидел неровную каменную стену – дна видно не было.

- Спускайся первой! – сказал я, положив Кунье руку на плечо. – Будешь страховать остальных, – нас с Куньей специально обучали скалолазанью в гипносне, да к тому же я был уверен, что она удержится на веревке сколько угодно времени, а при необходимости сможет даже подняться обратно на гребень.

Не говоря ни слова, Кунья сжала мою руку, пропустила веревку через плечо, перекинув через нее ногу, и шагнула в пропасть. Ее фонарь, висящий на поясе, бросал вниз луч света. Тормозя веревкой спуск, она то упиралась ногами в скалы, то отталкивалась от них, повисая в воздухе. Пятно света ее фонаря быстро удалялось.

Прошло несколько минут, и снизу послышался ее голос:

- Спускайтесь сюда! Тут площадка.

Я знаком приказал спускаться первому из группы ученых, это была Бетти. Шагнув к обрыву, она ловко перекинула веревку через плечо, точно так же пропустив ее под ногой, и быстро заскользила вдоль стены. И тут снова раздался грохот, земля задрожала у нас под ногами и вокруг снова посыпались вулканические бомбы. Бетти снизу закричала нам:

- Я на месте! Следующий!

Дальше последовал Джим, за ним еще один из ученых, затем еще и еще. На стене уже оставались только я и двое пилотов, когда в третий раз последовала бомбардировка. Один из пилотов, Женя, вскрикнул и осел на землю. Я посветил фонарем: он держался за ногу, стопа была раздроблена, текла кровь.

- Иван, вперед! – скомандовал я второму пилоту, и он повиновался, начав спуск. – Женя, руки!

Поняв меня, тот протянул руки перед собой, и я накинул на них веревочную петлю, а потом присел и взвалил его себе на спину, просунув голову между его рук. Вскинув Женю на плечи, я подтащил его к обрыву, он помогал мне здоровой ногой. Я зажал второй, свободный конец веревки зубами, и начал спуск.

Перевалившись за край обрыва, я повис на веревке, тормозя ногами и одной рукой, а второй придерживаясь за скалу. Скала была неровной, приходилось временами отталкиваться от нее, преодолевая выступающие участки и карнизы. Женя висел за спиной, временами издавая тихий стон, когда его раненая нога задевала стену. Фонарь, висевший на поясе, бросал вниз неровный, пляшущий по камням луч. Наконец, метров через тридцать, спуск закончился, и мои ноги коснулись опоры. Тотчас я почувствовал, как Женю снимают у меня со спины, и облегченно вздохнул.

* * *

Но расслабляться было рано. Потянув за второй конец веревки, я распустил петлю наверху, и веревка упала к моим ногам. Пока Кунья собирала веревку в моток, а Бетти перевязывала Жене раненую ногу индивидуальным пакетом, я подошел к краю площадки, на которой мы все оказались, и посветил вниз фонарем. Дальше склон был более пологим, кое-где росли чахлые кустики и деревца. На этот раз я пошел первым, снова закинув Женю себе на спину и обвязав веревку вокруг пояса. Джим сверху страховал нас. Сотней метров ниже склон перешел в ложбину, я положил Женю на землю и крикнул, чтобы спускались остальные.

Через десять минут все были внизу, Джим спустился последним, и сдернул за собой веревку. Тут почва дрожала не так сильно, а последовавший опять взрыв с выбросом вулканических бомб не причинил нам вреда – мы укрылись в небольшой пещерке в конце склона.

Присев рядом с Женей, я занялся восстановлением его ноги, и уже через полчаса он мог ходить, хотя я изрядно вымотался. Приказав остальным распределить вахты до утра, ведь датчиков у нас уже не было, я лег на землю и отключился.

Открыв глаза, я увидел, что давно рассвело. Все уже проснулись, и тихонько переговаривались, сидя в пещерке вокруг меня. Заметив, что я проснулся, Джим подошел ко мне:

- Что будем делать дальше, командир?

- Возвращаемся. Без снаряжения мы ничего больше не сделаем.

- Я сохранил образцы пород, - сказал геолог. – Они были у меня в рюкзаке.

- А я – пробы, взятые в котловине.

- Вот и отлично! Оружие у всех есть? – спросил я.

- Да.

- А где Катя?

- Пошла на охоту, с ней Иван. Ведь все запасы, кроме НЗ, пропали.

Выйдя из пещерки, я осмотрелся. Рядом журчал ручеек, в небе ослепительно сверкала Альфа Эридана, было довольно жарко. Охотников нигде не было видно, а извержение, очевидно, уже закончилось – вокруг стояла тишина.

Я вернулся в пещеру.

- С катерами связывались?

- Да. У них все в порядке. Чтобы прилететь сюда и подобрать нас, местность неудобная – в ущелье не сядешь. Так что, лучше нам идти пешком. На базе тоже все спокойно.

* * *

Кунья с Иваном вернулись через полчаса. За спиной у них висело по несколько «кроликов», которых они добыли. Быстро ободрав тушки, мы изжарили мясо на костре, и все уселись за завтрак. Джим был вынужден присоединиться к нам, пришлось ему пренебречь своей вегетарианской диетой – выбирать не приходилось, а силы были нужны.

После завтрака мы двинулись в путь, обходя по ущелью гору, в которой была котловина с кратером вулкана. Подойдя к тому месту, с которого мы проникли в первую котловину, с озером, мы в удивлении остановились – дорогу нам преградил довольно широкий ручей, над которым поднимался густой пар. Потрогав рукой воду, я убедился, что она почти кипит. Перепрыгнуть поток было невозможно, а достаточно высоких деревьев рядом не было. Подумав, я принял решение:

- Мы с Катей вас перенесем. Мы можем некоторое время находиться в кипящей воде, не получая ожогов.

Никто не возразил, хотя все посмотрели на нас с удивлением.

- Не удивляйтесь, это специальная тренировка, похожая на психохирургию, - пояснил я.

Я и Кунья разулись, я подхватил Женю, а она – Бетти, и мы ступили в воду. Ноги обожгло, но уже через несколько секунд нестерпимый жар сменился легким теплом, мы благополучно преодолели пять метров горячего ручья, доходящего до колен, и ступили на землю. Осмотрев ноги, я убедился, что, кроме легкой красноты, никаких последствий не было, кожа даже не потеряла чувствительность. Вернувшись обратно и немного «остыв», мы перенесли еще двоих, потом еще… Кунья, разумеется, брала тех, кто полегче. Наконец, все участники похода с вещами оказались на другом берегу, и мы двинулись дальше.

К концу дня отряд достиг места первой стоянки, только палаток и датчиков движения у нас уже не было. Поужинав остатками мяса «кроликов», мы распределили вахты, и я быстро уснул рядом с Куньей у подножья скалы – нам с ней досталась последняя вахта, перед рассветом. Когда нас разбудили, и мы заняли свои места рядом с костром, разумеется, повернувшись к нему спиной и глядя в разные стороны, предыдущие дежурные быстро уснули, а Кунья тихонько спросила:

- Милый, а ты не думаешь, что это вот небольшое приключение – оно и есть то, ради чего мы здесь?

- Не думаю, конечно. Это слишком мелко. Будем ждать чего-то другого, посерьезнее.

- Разумеется, ты прав. Я тоже в этом уверена.

После этого мы больше не разговаривали, а только сидели молча, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Первый час прошел спокойно, и я уже надеялся, что до рассвета ничего не случится, как вдруг невдалеке хрустнула ветка и зашуршала трава под тяжелыми шагами. Я привстал, глядя в ночь – к костру приближалась темная тень. Мы с Куньей переглянулись, вытащив бластеры и проверив их готовность. Я взял фонарь, и, направив его на источник шума, нажал кнопку.

Яркий луч высветил метрах в двадцати серо-зеленую массивную тушу и морщинистую кожу. Блеснули длинные зубы. Ящер! Не ожидая, пока ошеломленное внезапным светом животное бросится на нас, я выстрелил. Ящер взревел, и, подпрыгнув, устремился к нам. Включив непрерывный луч, я хлестнул им ящера слева направо и сверху вниз. Туша развалилась на две части и забилась на земле, лапы продолжали подергиваться, а пасть – судорожно открываться и закрываться. Кунья не стреляла, держа бластер наготове. Мы подошли к врагу и убедились, что не зря поспешили со стрельбой – огромные когти, сантиметров по двадцать длиной и зубы соответствующих размеров выдавали опасного противника, ящер явно не был травоядным. Тем временем все проснулись от шума и собрались вокруг нас.

- Вот это зверюга! – восхищенно воскликнула Бетти – туша, не считая хвоста, достигала не менее пяти метров в длину.

- Да, - сказала Кунья. – А представляете, что эта зверюшка могла бы натворить, если бы мы все спали? Ну что ж, до подъема еще час, отдыхайте, пожалуй!

- Да нет, что-то не хочется! – заявил геолог. – Давайте лучше подумаем, что будем есть на завтрак?

- А вот этого зверька и попробуем, наверное, - улыбнулась Кунья. – Мясо пресмыкающихся вполне съедобно, и, я думаю, довольно вкусно.

* * *

Достав ножи, мы легко содрали шкуру и срезали с ляжки ящера большой кусок почти белого мягкого мяса. Большинство смотрели на эту процедуру с отвращением, и только нам с Куньей, как бывшим охотникам, все было нипочем. Нарезав мясо на небольшие куски, я расположил их над костром, насадив на ветки, пока Кунья стояла чуть в стороне и наблюдала за обстановкой – ведь ящер мог быть и не один.

Попробовав поджаренное мясо (соль и перец были у нас в НЗ в достаточном количестве), я убедился, что оно довольно вкусно, немного напоминает курятину, только чуть жестче. Остальные, отведав, согласились, что завтрак вполне удался. Наевшись, я сменил Кунью, а она подошла к костру. Уже светало, и я, сидя на камне, внимательно вглядывался в окружающие заросли.

Внезапно я заметил между стволов какое-то движение. Было уже светло, и я рассмотрел животное темного цвета, размером с небольшую собаку, осторожными быстрыми движениями приближающееся к костру. Держа в руке бластер, я внимательно наблюдал за врагом – а в том, что это именно враг, не приходилось сомневаться.

Когда животное приблизилось, я смог разобрать за частыми стволами деревьев, что это какое-то огромное насекомое. Характер движений не оставлял сомнения, что у него шесть ног. Его товарищей рядом видно не было, и я, тщательно прицелившись, выстрелил одиночным импульсом так, что луч прошил эту тварь насквозь, спереди назад. Зверь упал и закружился на песке, почти свиваясь в кольцо. Подбежав к нему, я увидел, что это огромный черный муравей, его размеры производили впечатление – более полуметра в длину! Большие мощные челюсти и острые когти на лапах не оставляли сомнения, что это опасный противник. Тело его было покрыто слоем хитина, который при постукивании палкой издавал глухой звук, как от удара в дерево.

Между тем, привлеченные моими действиями, рядом собрались все члены отряда, и только Кунья не спешила подходить, а внимательно оглядывалась по сторонам, и, как оказалось, не зря – еще три таких же муравья показались невдалеке. В два ствола мы с ней легко справились с этой угрозой, и скоро новые враги уже лежали на земле, подергиваясь и корчась в агонии.

Учитывая, что на нас может выйти целый отряд насекомых, я скомандовал остальным поскорее свертывать лагерь и двигаться дальше. Быстро собравшись, весь отряд, закинув за плечи рюкзаки, вытянулся в цепочку, покидая место стоянки. Мы с Куньей шли замыкающими с бластерами наготове, но больше нападения не было. По-видимому, догнавшие нас муравьи были всего лишь разведчиками. Однако, учитывая, что их поселения могут быть столь же многочисленны, как муравейники на Земле, мы не стали задерживаться, а только на ходу связались с базой и пилотами, узнали, что у них все спокойно, предупредили о возможном появлении муравьев, и быстрым маршем двинулись к морю.

* * *

Ближе к вечеру мы вышли из леса и направились к дюнам. Катера все так же стояли на земле, а пилоты, дежурившие рядом, радостно махали нам руками, пока мы приближались. Подойдя к катерам, мы немного отдохнули, перекусили имеющимися на катерах продуктами, и сразу занялись разборкой купола, чтобы вылететь в этот же вечер.

Пока мы занимались этим делом, пока грузили части купола в катера, все было спокойно, но, когда совсем стемнело, мы заметили неподалеку, в дюнах, черную шевелящуюся массу. Направленные на нее фонари высветили множество сверкающих фасеточных глаз и лап с коготками. Муравьи!

Я бы тотчас скомандовал катерам взлет, но на месте купола оставалось еще много запасов и оборудования, которые мы все лихорадочно грузили, стараясь ничего не забыть. Кунья запрыгнула в кабину своего катера, и крикнула:

- Вадим, продолжайте погрузку! Я их задержу.

Катер взлетел, Кунья поставила его почти вертикально, кормой вниз, и несколько раз прошлась над строем муравьев, поливая их смертоносным огнем термоядерных двигателей. Взвились языки пламени, заклубился черный дым, и от колонн муравьиного войска за несколько секунд ничего не осталось, кроме обугленных головешек на земле, продолжавших потрескивать и дымиться, издавая удушающий смрад. Когда Кунья посадила катер и вылезла из кабины, можно было лишь рассмотреть в свете фонарей дальние ряды убегающих насекомых.

Мы спокойно закончили погрузку оборудования, уселись в катера и взлетели. Сделав широкий круг над берегом, мы могли видеть в свете прожекторов множество насекомых, плотными рядами окружающих покинутый лагерь. Было совершенно ясно, что, если бы не ловкий маневр Куньи, наше отступление могло бы превратиться в паническое бегство.

Через полчаса мы были на базе, и я отправился с докладом к Константину. Мы обсудили с ним вопрос обороны от муравьев, если они нападут на базу. Несмотря на защитный периметр и практически неограниченные энергетические ресурсы, опасность представлялась вполне реальной. Во всяком случае, экскурсии небольшими группами становились очень рискованными. Мы вызвали на совещание биологов и пришли к выводу, что необходимо отыскать и уничтожить ближайшие муравейники, чтобы обезопасить экспедицию от этих врагов, по крайней мере, в обозримом будущем.

* * *

Вечером, лежа рядом с Куньей, я советовался с ней, как быть дальше. Она была согласна, что следует найти и уничтожить муравейники. Мы решили завтра же вылететь на разведку, и, приняв это решение, уснули.

Наутро, позавтракав, мы с Куньей сели в катер и взлетели. Летая расширяющимися кругами, центром которых была база, мы с ней не нашли никаких признаков муравейников в окружности ближайших десяти километров. Когда мы вернулись на базу, и я доложил Константину о результатах разведки, опять было созвано совещание биологов.

После обсуждения специалисты предложили найти и по возможности пометить одного или нескольких муравьев, а потом по радиометке найти их жилища. Во второй половине дня мы с Куньей и двумя биологами на борту вылетели в сторону моря, где накануне подверглись муравьиной атаке.

Долетев до места недавнего сражения, мы увидели там только обугленные останки сожженных Куньей муравьиных полчищ, и начали методичный облет окрестностей. Никаких следов наших врагов мы не замечали. Долетев до того места, где впервые встретились с муравьями-разведчиками, мы полетели дальше. Кунья вела катер на антиграве, лишь слегка подрабатывая двигателями, так что мы двигались со скоростью пешехода, внимательно вглядываясь в землю, которая была от нас на расстоянии метров тридцати, и практически бесшумно.

Наконец, один из биологов заметил двух муравьев, тащивших что-то по тропинке. Подлетев поближе, причем муравьи не обращали на нас внимания, мы разглядели, что они волокут огромное яйцо, видимо, какого-то ящера. Катер снизился, я спустился по веревочной лестнице, свисавшей из грузового люка, почти до земли, и выстрелил в одного из муравьев иголкой, заряженной радиомаяком. Игла попала муравью в брюшко и легко пробила хитин, причем муравей на это действие почти не обратил внимания. Теперь можно было набрать высоту и ожидать, отслеживая перемещение противников.

Катер быстро взлетел, зависнув примерно на полукилометровой высоте, и мы по экрану планшета стали отслеживать перемещение нашей радиометки. Муравьи двигались в направлении гор, куда мы ходили с планетологами. Пока катер висел на высоте пятисот метров, мы по очереди поужинали, а потом катер направился к горам, где все еще просматривалась на экране наша радиометка, только теперь ее перемещение прекратилось.

Достигнув предгорий, мы обнаружили, что тут имеется множество пещер, в одной из которых и скрылись муравьи, которых мы отслеживали. Посовещавшись, мы решили вернуться на базу, а утром вылететь на место, которое теперь было нам известно, и через десять минут уже были дома.

* * *

Вечером мы с Куньей лежали в постели, обнявшись.

- Милый, как ты думаешь, что мы завтра будем делать с муравьями? – спросила Кунья.

- Наверное, нужно будет подобраться поближе к пещере, в которой их гнездо, и заложить туда термическую бомбу.

- А кто это сделает?

- Ну, это, конечно, моя работа. Не посылать же на такое дело биологов?

- А почему бы нет? И есть ведь еще отряд охраны…

- Просто потому, что рисковать своей жизнью гораздо проще, чем чужой, - засмеялся я. – И, кроме того, я гораздо лучше для этого подготовлен.

- А почему бы, в таком случае, не пойти мне? Ведь моя подготовка не хуже!

- Потому, что я тебе не позволю. Ты – женщина, и нужна нашим детям в будущем, когда вернемся в поселок.

- А ты нужен мне! Я уже говорила, что не смогу без тебя жить.

- Не волнуйся, Катюша, я буду осторожен. И еще, никто лучше тебя не сможет управлять катером, если придется что-то предпринять.

- А разве твое место – не в медцентре?

- Там прекрасно справляются остальные, пока нет ничего серьезного.

- Да уж, мне тебя не переспорить, это точно. Ну что же, я – жена, и должна слушаться мужа… Только помни, без тебя я жить не хочу, и не буду!

- А кто тебя будет спрашивать? Я прикажу – жить! И, кроме того, я не думаю, что муравьи – та проблема, из-за которой мы здесь… Это еще цветочки.

Утром, на совещании с Константином и другими руководителями служб, в том числе, биологами, было решено, что с нами полетит еще Стас, он лучше нас всех знал приемы обращения с термическими бомбами. Стас откровенно обрадовался – ему давно хотелось размяться. Тамара, не скрывая волнения, провожала его, когда мы шли к катеру. В первый полет мы отправились на разведку.

Подлетая к пещере-муравейнику, мы увидели массу муравьев, направлявшихся к выходу из ущелья, и решили, что необходимо прилететь вечером, когда муравьи, скорее всего, все собираются в свое жилище, а еще лучше – рано утром, перед рассветом, когда они еще спят. Так ничего и не предприняв, а только ознакомившись с местностью, мы улетели на базу. Кстати, мы обнаружили, что выход из пещеры не один, муравьи появлялись, по крайней мере, из десятка отверстий в скалах, поэтому стало ясно, что одна термическая бомба не решит проблему.

* * *

В середине ночи мы с Куньей, Стасом и двумя биологами вылетели на катере к пещерам. С собой у нас было два десятка термических бомб и бластеры. Кунья доставила нас на место, катер завис на антиграве, и мы со Стасом по веревкам мигом очутились на земле. На нас были очки ночного видения, но никаких признаков муравьев мы не замечали.

Бесшумно подобравшись к пещерам, мы стали раскладывать в их устьях бомбы с дистанционными взрывателями, и вдруг в одной из пещер были встречены муравьями-охранниками. Их было трое, и раньше, чем они успели поднять тревогу, лучи бластеров уложили их на месте.

В верхние отверстия пещер бомбы приходилось закладывать, поднимаясь на несколько метров по стене. Это делал я, а Стас оставался внизу, внимательно наблюдая, не покажутся ли еще часовые. Наконец, работа была окончена, мы отбежали от пещер, Кунья спустилась пониже, и через несколько минут мы были уже на борту.

Поднявшись на несколько сот метров над скалами, катер завис, и Стас нажал кнопку, запуская взрыватели термических бомб. Никакого звука не было, но внизу мы увидели десяток вспышек, и начало разгораться яркое белое сияние, которое через несколько секунд приобрело красный оттенок и потускнело – бомбы проплавляли скалы, на которых были установлены, погружаясь в камень. Вскоре нам уже казалось, что начал извергаться вулкан – в снопах яркого света скалы плавились и оплывали, как куски масла. Муравьев нигде не было видно, они, по-видимому, все остались внутри и погибли, сожженные во время сна.

Мы отлетели в сторону примерно на километр, приземлились, и, не выходя из катера, стали дожидаться утра, отдыхая по очереди. Через пару часов забрезжил рассвет. Кунья подняла катер, и мы полетели к тому месту, где еще вчера были пещеры. Там зияла обширная воронка с оплавленными краями, а весь участок горного массива, где раньше был муравейник, оплыл и превратился в стекловидную массу. Спустившись на землю, мы подошли к месту вчерашней термической атаки. По мере приближения становилось все жарче, скалы были раскалены, и никаких следов уцелевших насекомых мы не обнаружили.

Удовлетворенные результатами нашего нападения на муравейник, мы отправились на базу.

* * *

Днем, после доклада Константину, мы отдыхали, отсыпаясь после ночной вылазки. Кунья говорила мне:

- Милый, я так волновалась, когда ты лазил по скалам! Вдруг напали бы муравьи?

- Ну, так просто меня не возьмешь – ты же знаешь, на что я способен. Да и не тот это случай, нам еще предстоит что-то неизвестное. Нам обоим сразу, наверное.

- Да. Хорошо бы нам умереть вместе, в один день! Если уж придется…

- Наша задача будет не умирать, а работать. Делай, что должно… А умрем мы, или останемся в живых – к делу не относится. Я думаю, что от нас будет зависеть многое. А после я хотел бы вернуться домой и увидеть детей. И еще много-много лет обнимать тебя, целовать и чувствовать рядом твое тело!

- Узнать бы, что нем предстоит? Дождаться…

- Уж за это не волнуйся, дождемся.

- Нет ничего хуже, чем ждать и догонять!

- Ну да, когда придет время действовать, ты и не задумаешься, это уж точно.

- А вот я – не уверена… Ты веришь в меня больше, чем я сама!

- А как же иначе? – и я обнял Кунью и прижал к себе, ощущая запах ее тела и волос. – Не забывай, каждый день, пока мы вместе – это счет в нашу пользу!

На следующий день была обычная работа – Кунья вылетала на разведку, я дежурил в медблоке, продолжая натаскивать свободных членов экипажа по оказанию медицинской помощи и пытался обучать Тамару своим методам лечения. У нее получалось пока плохо, она автоматически сбивалась на обычные методы психохирургии, но входить в резонанс с телом пациента ей удавалось с каждым разом все быстрее. Ее беременность протекала нормально, самочувствие не менялось. Бывало легкое недомогание, но я его снимал, а она даже не догадывалась о моем вмешательстве.

Экспедиции малыми партиями возобновились, ведь представлявший единственную серьезную угрозу муравейник был уничтожен, а других вблизи пока не обнаружилось. Различные мелкие приключения с ящерами, охота за млекопитающими с целью пополнения запасов пищи, и прочая повседневная суета стали привычными и даже слегка приелись.

«Альфа» регулярно выходила на связь – Андрей с остальным экипажем обследовали внешние планеты, и, кстати, они обнаружили на спутнике одной из них целые озера почти чистого гелия-3, очень нужного на Земле. Уже одно это открытие обещало, что рейсы грузовых кораблей в систему Ахернара могут стать регулярными, гелий-3 в Солнечной системе был большой редкостью, а его добыча требовала немалых затрат. Кунья прикинула, что транспортировка гелия-3 отсюда на Землю окажется в несколько раз выгоднее его добычи на месте, несмотря на энергозатраты таких прыжков – гелий-3 представлял огромную ценность для термоядерной энергетики из-за слабого нейтронного излучении этих установок, практически весь наш флот работал на нем.

* * *

Спустя три месяца после основания колонии на Гее, континент, на котором мы обосновались, был почти целиком осмотрен. Несколько континентальных разломов были тщательно исследованы вулканологами и даже изучены экспериментально. Джим радовался:

- Представляешь, Вадим, мы, кажется, нащупали ритм, чтобы, вводя в резонанс горные породы, можно было вызывать и подавлять извержения. Это очень поможет нам на Земле с Йеллоустоуном! Я уверен, что проблема будет решена, мы с Бетти станем миллионерами, а Земле больше не будет угрожать опасность.

Бетти смеялась:

- Можно подумать, что, став миллионером, ты бросишь работу на кафедре вулканологии!

- Нет, конечно. Но, чувствуя в кармане большие деньги, приятнее работать. Хорошо вам, в СССР, вам не надо думать о завтрашнем дне…

- А почему бы тебе не перебраться к нам?

- А кто же будет работать в Йеллоустоуне? Ведь это моя страна! Вот представь себе, что в твоем доме пожар. Что ты будешь делать – тушить огонь или прятаться под надежной крышей соседа? Да и всей Земле не поздоровится, если у нас рванет. Кто-то должен решить эту проблему раз и навсегда…

На нашем континенте, мы назвали его Пангеей по аналогии с Землей, было заложено несколько стационарных малых баз, на которых дежурный персонал регулярно менялся, так что пилотам во главе с Куньей работы хватало. Было обнаружено еще несколько муравейников, но при известной осторожности они хлопот не доставляли, и мы их не трогали. Биологи изучали эти муравьиные города, находя много общего с поселениями муравьев на Земле.

Наконец, примерно через год после нашей высадки на Гее, встал вопрос более подробного исследования островов в океане – других континентов, кроме Пангеи, на планете не было. Эта задача естественным образом возлагалась на звено Куньи из трех катеров, и, конечно, я собирался лететь с ней.

Кстати, Тамара в положенный срок родила здорового мальчишку, чему Стас очень радовался. Роды принимал я, и все прошло нормально. Сына, несмотря на мои возражения, они назвали Вадимом в мою честь.

За этот год «Альфа» дважды заходила на Гею, делала длительную стоянку, давая отдых экипажу, и снова улетала. В последний раз корабль ушел на исследование внутренних планет системы, вращающихся вблизи Ахернара и ее звезды-спутника.

* * *

На следующий день мы с Куньей вылетели на острова. С нами летели еще два катера, но у каждого экипажа была своя цель, обозначенная на карте, снятой из космоса, с определенными геокоординатами.

Архипелаг, который мы назвали Полинезией, включал свыше десяти тысяч островов и островков. Многие из них были коралловыми атоллами, с лагуной внутри. С нами было также двое женщин-биологов, одна из них – Нина. Ее, конечно, сопровождал Олег. Катер прибыл на место в середине дня.

Мы выбрали довольно большой остров, диаметром не менее десяти километров, с лагуной внутри. Кольцо вокруг лагуны имело от пятисот метров до километра в ширину, на нем росли пальмы, очень похожие на земные. В лагуну вел узкий извилистый канал.

Кунья посадила катер внутри лагуны, подвела его к берегу, и мы все выпрыгнули в воду. Шагая босиком по белому коралловому песку, мы направились к лесу пальм. В воздухе летали бесчисленные стаи птиц, реяли огромные стрекозы и жуки, на которых охотились птицы, в лагуне всплескивала рыба.

Олег уселся на песок, положил рядом свой компьютер, раскрыл экран, и занялся рисованием. Мы, все остальные, расположились рядом. Было жарко, больше тридцати градусов, хотя зной и смягчался легким бризом, дующим с моря, и Кунья первая предложила искупаться. Скинув одежду, но, как всегда, оставив бластеры на поясных ремнях, все вошли в воду. Лагуна была мелкой, глубина нарастала очень медленно и даже в ста метрах от берега едва достигала пояса.

Плавая и ныряя, мы убедились, что жизнь в лагуне буквально кишит – рыбы различных размеров, крабы, в основном мелкие, и моллюски населяли теплую соленую воду. Не тратя времени даром, биологи с помощью сетей занялись сбором образцов, мы с Куньей им помогали, и время прошло незаметно. Олег за это время сделал десяток набросков.

Выбрав несколько крупных рыб, мы развели костер из обломков дерева, собранных на берегу, и пожарили рыбу так, как это было принято у нас в поселке – не потроша и не снимая чешую. Вытащив испекшуюся рыбу из огня, мы почистили ее – теперь чешуя легко сходила, и стали есть, убедившись, что рыба вкусная, не уступающая земной форели или семге.

Отдохнув после обеда, мы все вместе продолжили сбор коллекций, подстрелив несколько птиц разных пород и присоединив к ним насекомых, которых наловили большими сачками. Вообще, животный мир острова оказался на удивление разнообразным, а биологи только и успевали паковать собранные образцы в пластиковые мешочки и контейнеры. Мы собирались остаться до завтра и продолжить исследование, как вдруг поясной коммуникатор Куньи издал резкий писк.

* * *

Отцепив коммуникатор от пояса, Кунья ответила на вызов, и по мере разговора лицо ее становилось все мрачнее. Закончив разговор и вернув коммуникатор на место, она повернула к нам побледневшее лицо:

- Вылетаем! Срочно!

Мы вскочили и начали лихорадочно грузить собранные материалы в катер, Кунья тем временем готовилась к старту. Последовала команда:

- Надеть скафандры! – это означало, что катер пойдет через космос.

Расспрашивать, что случилось, было некогда. Мы мгновенно сбросили одежду и натянули пластиковые костюмы, наложили на плечи шлемы с нагрудниками и загерметизировали их. Я запрыгнул на место второго пилота, остальные разместились позади, и катер взлетел. Кунья гнала катер на пределе возможностей. Уже через пару минут небо потемнело, засверкали звезды, и катер, огибая планету, помчался к другому полушарию, к базе. Пользуясь возникшей паузой, я спросил:

- Катюша, что случилось?

- Внесистемный объект! Возможно столкновение с планетой. Необходимы срочные меры. – Она замолчала, продолжая пилотировать катер, как на тренировке, описывая параболу в космосе. Не прошло и десяти минут, как мы пошли на посадку и приземлились рядом с куполом базы.

- Выгружаться! Быстро! – последовала команда. – Вадик, за мной!

Мы выскочили из катера, и, не снимая скафандров, а только откинув забрала, побежали к куполу, но нам навстречу уже спешили несколько человек. Я узнал Костю. Мы встретились в сотне метров от катера, тотчас развернулись и побежали все вместе обратно. Константин кричал на бегу:

- Катя, срочный вылет! Всю информацию получишь в космосе. Координаты и курс уже в Искине, транспортник взлетел пять минут назад. С тобой – Вадим, другие пилоты не готовы.

- А ты думаешь, я полетела бы без него? – бросила в ответ Кунья, приближаясь к катеру. Рядом на траве уже лежала гора контейнеров с образцами, а Олег, Нина и еще один биолог, Оля, лихорадочно заканчивали разгрузку, даже не сняв скафандров. Только мы уселись в кресла, как грузовой люк захлопнулся и катер взлетел. На экран Искина начала поступать информация.

* * *

Вот как обстояло дело. Час назад, когда мы еще были на атолле, астрономы обнаружили астероид, диаметром около ста метров, движущийся навстречу Гее. Орбита его была близка к гиперболической, скорость – почти пятьсот километров в секунду. Это все свидетельствовало, что астероид – внесистемный, и предвидеть такое событие было совершенно невозможно.

Тотчас был разработан план перехвата, и тяжелый транспортник с экипажем в семь человек уже поднялся в космос, навстречу астероиду. Он должен встретить астероид, уровнять скорости и сцепиться с ним, а потом, используя свои мощные двигатели, отклонить астероид с орбиты и предотвратить его столкновение с планетой, которое могло бы иметь катастрофические последствия. Судя по состоянию биосферы, подобных ударов Гея в прошлом не испытывала еще никогда, вероятность такой встречи практически равнялась нулю. Но, если столкновение произойдет, вся жизнь на планете будет с высокой вероятностью уничтожена, а экспедиция погибнет. «Альфе» было отправлено сообщение, но что мог сделать Андрей, находясь с кораблем, в лучшем случае, в трех днях пути? Встреча планеты с астероидом ожидалась, самое большее, через сутки.

Наше с Куньей задание заключалось в том, чтобы, обгоняя транспортный корабль, совершить посадку на астероиде и уточнить его параметры, это позволит лучше организовать операцию.

Мне невольно вспомнилась задача, которую «проигрывала» Кунья в центре навигации «Альфы», когда мы только что прибыли на корабль. Но что может случиться с транспортником в реальности? Для отражения метеоритов у него имеется Искин и система противометеоритных пушек. Экипаж надежный и опытный…

Пока я ломал над этим голову, Кунья вела катер, приближаясь к цели. Мы опережали траспортник на несколько часов. И тут выяснилось, что астероид не один, его сопровождал целый рой относительно мелких обломков, движущихся с той же скоростью. Кунья обогнула скопление, уровняла скорости, и, ловко маневрируя между каменных глыб, начала сближение с астероидом на малом ходу.

Пока катер опускался на поверхность астероида, я связался с базой и доложил обстановку. Костю, конечно, этот доклад не обрадовал. Наличие мелких глыб создавало дополнительные сложности при столкновении метеоритного роя с планетой, хотя астрономы уже рассчитали, что удар придется на ее противоположное полушарие, в океан, а Пангея останется нетронутой. Да и рой был очень компактным, а глыб, крупнее нескольких тонн, в нем не было вообще. Но вот при столкновении с планетой «главного» астероида гибель ее биосферы и людей будет неминуема.

Наконец, мы «приземлились». Планетка практически не вращалась, делая один оборот вокруг оси более, чем за сутки, что облегчило причаливание. Катер закрепился на поверхности с помощью инверсных антигравов, Искин тотчас начал исследование и передачу информации об астрофизических данных астероида на транспортник и на базу, а мы с Куньей стояли рядом с катером и, несмотря на серьезность обстоятельств, в которых тут очутились, любовались видом неба над головой.

* * *

Альфа Эридана сверкала ослепительным голубим шариком, ярко освещая темные скалы. Мы, обнявшись, стояли под черным звездным небом и смотрели в даль космоса. Где-то там, над близким горизонтом, была Гея.

- Вадик, - сказала вдруг Кунья через несколько минут молчания, - вот это оно! То, зачем мы здесь…

Я вздрогнул. Несмотря на вспомнившуюся задачу, которую когда-то решала Кунья, я до конца не верил, что это может быть правдой.

- Катюша, это невозможно! Ведь сюда идет транспортник…

- Вадик, я чувствую. Это оно! С транспортником что-то случится. Он не дойдет.

- Тогда почему мы молчим? Их же нужно предупредить как можно скорее!

Кивнув, Кунья потянулась к кнопке включения связи. И тут запищал вызов.

- Вызывает транспортный корабль «Тариэль-3». Вызывает «Тариэль-3»!

- Слушаю! – тотчас откликнулась Кунья. – На связи катер «Муха-9».

- Катя, у нас авария! Отказ разгонного блока реактора, аварийное отключение! Мы лишились хода, база извещена, «Тариэль-2» готовится, вылет через три минуты.

- Не успеет… - пробормотала Кунья, больно сжимая мне руку.

- Что ты сказала, Катя? Плохо слышно.

- Я говорю, что поняла! Успехов, ребята, конец связи.

Мы за тросы, привязанные к поясам, подтянулись к катеру – тяготение было практически нулевым.

Оказавшись за пультом, Кунья повернула ко мне побледневшее лицо:

- Ну, что?

- Действуй, Катюша!

Тотчас, словно очнувшись, она застучала по клавишам. Искин замигал экраном, практически мгновенно выдав ответ – нужно немедленно запускать двигатели на полную мощность, тогда есть шанс отклонить астероид. Кунья переключила антигравы так, что катер уперся носом в основание скал, подняв корму, и включила двигатели. Ослепительный блеск термоядерной струи выплеснулся в космос, освещая скалы, корпус катера задрожал, словно в агонии. Кунья постепенно наращивала мощность, а я, связавшись с базой, как можно короче и точнее докладывал Константину о принятом решении.

- Вас понял! – ответил Костя после короткой паузы. – «Тариэль-2» только что взлетел, идет на пределе. Высылаю катера «Муха-3» и «Муха-7», старт по готовности, подлетное время шесть часов. Остальные катера заняты срочной эвакуацией людей с баз противоположного полушария.

- Понял, конец связи! – отозвался я, откидываясь на спинку кресла.

* * *

Кунья продолжала плавно наращивать мощность. Пятьдесят, шестьдесят процентов. Восемьдесят! Словно завороженный, я следил, как нос катера под чудовищным напором постепенно погружается в породу у основания скал. Экран Искина тревожно замигал, сообщая о грозящем разрушении носовых конструкций катера. Кунья, не отвлекаясь на команды Искину, переключила управление двигателями на ручное и продолжала наращивать мощность. Сто процентов! Больше резервов не было, и она откинулась в кресле. И тотчас раздался треск, лобовое стекло лопнуло и рассыпалось крошкой, а стекла гермошлемов щелкнули, переводя скафандры в автономный режим.

Я подумал, что у нас осталось четыре часа жизни, и подключил к скафандрам кислород от магистрали катера. Пока что давление в магистрали было. Катер дрожал, все больше углубляясь в камень, а мы могли только сидеть и наблюдать за этим. Я посмотрел на Кунью:

- Катюша, у тебя, наверное, все уже просчитано? И место посадки, и вектор тяги, и запас топлива?

- Да, Вадик. Я все рассчитала заранее. Я ждала этого. Ты не сердишься?

- За что, милая?

- За то, что ты здесь.

- Как я могу сердиться? Там, на Гее, все наши. Олег и Нина. Джим и Бетти. Там сын Стаса и Тамары, мой тезка.

- Да. И там сын Володи и Жени, который еще не родился. И все остальные.

- Катюша, мы дождемся! Они долетят.

Она посмотрела на меня долгим взглядом, в котором было даже не сомнение, нет – в нем была уверенность в неизбежном.

- А я очень рада. Мы умрем вместе, как я и хотела… Это была хорошая жизнь, и я не жалею. Увидим ли мы детей? После того, как умрем?

- Не знаю.

После этого мы ничего не говорили, а только сидели, держась за руки. Кунья, не отрываясь, смотрела на экран Искина.

- Вадик, мы не успеваем! Астероид столкнется с планетой – правда, по касательной… А катер уже никогда не взлетит.

- Катюша, форсаж! И ускорители! Это трехкратная тяга. Хотя и на короткое время.

- Я знаю. Но катер может разрушиться.

- А что мы теряем? Мы просто обязаны рискнуть.

Кунья кивнула, выпустила мою руку, и снова взялась за рычаги ручного управления. Тяга опять начала расти. Сто пятьдесят процентов. Двести. Двести пятьдесят. Триста!

И снова раздался треск. Носовые опорные балки корпуса сминались, экраны Искина погасли, и в заключение раздалось пронзительное шипение, передавшееся в скафандры через элементы конструкции, а манометры кислородной магистрали показали ноль.

- Ну вот, теперь – действительно всё! – и Кунья, подняв разделяющие нас подлокотники кресел, нагнулась и положила голову мне на колени. К сожалению, мы были в скафандрах, но чувствовали прикосновение тел друг друга сквозь тонкий пластик и пневмоскелет.

* * *

Спустя час грохот ускорителей умолк, двигатели перешли на нормальный режим, а нос катера ушел в скальный грунт до уровня кабины, так что кусочки дробленого камня начали сыпаться внутрь сквозь проем разбитого лобового окна, собираясь в кучки у нас под ногами. По-прежнему корпус дрожал, но уже не безнадежной, как раньше, а, казалось, победной дрожью. Искин, все еще живой, выдал информацию на экран внутри скафандра.

- Вадик, мы смогли! Мы сделали это! Астероид пройдет за пределами атмосферы, если двигатели будет работать в обычном режиме.

- Очень хорошо, Катюша. Значит, мы умрем не зря, правда? – я улыбнулся, поглаживая пластик скафандра у нее на груди.

Теперь Кунья лежала на спине, откинувшись, у меня на коленях, и мы могли видеть лица друг друга через прозрачные забрала. Антенны катера были разрушены, связи с базой не было, и нам никто не мешал.

- Как хорошо, Вадик! Я всегда мечтала умереть, держа тебя за руку и глядя тебе в глаза! И ни о чем не жалею. Разве что о том, что перед смертью не увижу детей.

Я вздохнул:

- Катюша, увы, я вынужден тебя огорчить. Я умру раньше.

Кунья рывком перевернулась и встала на колени на соседнем кресле, схватив меня за плечи руками в перчатках:

- Как?! Почему?

Я печально улыбнулся:

- Все дело в том, что запас кислорода в скафандрах одинаков для всех.

- Ну, и что?

- Ты же математик. Сообрази!

- Я знаю только, что кислород кончится у нас одновременно. Ну, плюс-минус несколько минут…

- Увы. Ты – маленькая. А я – вон какая махина. Я съедаю кислорода гораздо больше.

- Да… Я этого не учла… Опять ты меня перехитрил! Но я знаю выход. Я открою свой шлем. Не хочу жить без тебя!

- Ни в коем случае, Катюша!

- Почему?

- По многим причинам. Главная – у нас биоблокада, и мы сами не знаем, сколько времени сможем протянуть после того, как закончится кислород. Каково мне будет, если я выживу, а ты… Вспомни Ромео и Джульетту! Если бы не глупая ошибка…

- Да… Пожалуй… Придется тянуть до последнего. А еще?

- Мы должны дождаться спасателей, хотя бы один из нас. Недопустимо, чтобы… Ты понимаешь…

- Но что, если мне придется жить без тебя много лет?

- Дети. Ты должна вернуться, если мне не суждено. Но я постараюсь прийти к тебе. Ты должна верить!

- И это все?

- Нет. Перед тем, как потерять сознание, я попытаюсь, используя свои способности целителя, перевести нас обоих в такое состояние, при котором весь оставшийся кислород организм будет отдавать мозгу. Чтобы протянуть как можно дольше.

- Да. Это шанс.

- Ну, и последнее. Я просто тебе приказываю, любимая! Приказываю выжить! И дождаться меня. На сколько еще хватит энергии? Когда остановится двигатель?

- Примерно через два часа.

- Тогда давай просто помолчим, чтобы меньше расходовать кислорода. Мы ведь умеем молчать…

Мы молчали, глядя в глаза друг другу, и держась за руки. Потом двигатели отключились, и наступила звенящая, мертвая тишина. Тишина, когда в скафандре слышно собственное дыхание и биение сердца. Через некоторое время я почувствовал, что становится труднее дышать.

- Ну, Катюша, пора. Я начну с тебя, ты заснешь. А потом займусь собой. – Она доверчиво кивнула. – Прощай на всякий случай, любимая! Или – до встречи.

- До встречи, Вадик! – и она улыбнулась, сжав мою руку. – Жаль, что нельзя поцеловать тебя…

Я погрузил Кунью в сон, заставив всю кровь в ее теле отдавать кислород мозгу, а потом откинулся в кресле и закрыл глаза. Я лгал ей – я не мог сам на себя воздействовать силой своего целительства. Оставалось надеяться только на биоблокаду. В конце концов, сколько времени осталось? Часа полтора-два… Пустяки. Я дождусь. Выживу!

Стараясь дышать медленно и глубоко, я лежал с закрытыми глазами, пытаясь уснуть, но в условиях начинающегося удушья это было невозможно. В глазах плыли цветные круги, в ушах шумело. Я попытался в последний раз сжать руку Куньи, но моя рука не слушалась, я ничего не чувствовал. Наконец, незаметно даже для себя, я потерял сознание.

* * *

Открыв глаза, я рассмотрел над собой белый потолок, и удивился – сколько можно?! Это происходит уже в третий раз! И тотчас вспомнил все. С трудом повернув голову, я увидел Кунью. Она сидела рядом с кроватью в глубоком кресле, откинувшись на спинку, и спала, глаза ее были закрыты, на лице – выражение покоя. Я снова положил голову на подушку и попытался обдумать ситуацию. Где мы? На базе? Тогда почему я не в медкапсуле? Помещение, в котором я лежал, походило на обычную палату медблока, но я не мог с уверенностью сказать, что нахожусь там.

Я попробовал поднять руку, и, хотя с трудом, мне это удалось. Потянувшись к Кунье, я положил руку на ее плечо. Мгновенно, как всегда, она открыла глаза и посмотрела на меня. На ее лице появилось выражение такого восторга, что я, улыбнувшись, приложил палец к губам. Кунья нагнулась ко мне, и уже через миг наши губы встретились. Поцелуй длился долго, и когда, наконец, он прервался, я снова приложил палец к губам и сказал:

- Т-с-с! – я хотел сначала уяснить для себя обстановку.

Кунья тотчас пересела на кровать и обхватила меня руками.

- Вадик! Любимый! Я уже не надеялась…

- Катюшка! Милая моя Катюшка!

Мы снова обнялись и поцеловались.

- Ну, а теперь рассказывай! Где я? Сколько времени прошло?

- Мы на базе. Прошло два месяца. Ты был в коме.

- Два месяца! Что случилось? Давай с самого начала.

- Когда я очнулась в катере, не нашем, а «Муха-3», я прежде всего почувствовала, что можно дышать. Я ощущала удушье даже во сне! Они вытащили нас и подключили кислород. Ты лежал рядом, но не двигался. С ними была Тамара, она возилась с тобой. Потом сняли с нас скафандры. Тамара пыталась привести тебя в чувство, я тоже звала тебя, но ты не слышал. Тамара сказала, что запустила твое сердце и дыхание, ни того ни другого не было. Никто не знал, сколько времени. Потом мы взлетели, и через три часа уже были на базе.

- А астероид?

- Астероид прошел мимо планеты, на расстоянии примерно пятьдесят тысяч километров. У нас получилось!

- А метеорный рой?

- Большую часть самых крупных метеоритов расстрелял катер «Муха-7», когда мы улетели, на нем был командиром Вася Круглов. Оставшиеся упали в океан. Конечно, это вызвало мощные волны, но никто не пострадал, только на островах смыло часть растительности. Кстати, «Тариэль» привели на буксире через три дня, все остались живы и здоровы. Они ужасно переживали, что не смогли долететь.

- А потом? Когда мы прилетели на базу?

- Тебя сразу осмотрели врачи. Они все были единодушны – ты мертв. Хотя Тамаре удалось запустить сердце и дыхание, мозг молчал. Энцефалограммы не было. Но я верила, что ты жив. Они поместили тебя в медкапсулу, дали повышенное давление кислорода. Тамара каждый день старалась тебя вернуть, она говорила, что ты ее учил. Тебя питали внутривенно, растворами. Я каждый день входила в капсулу и проводила рядом с тобой два часа.

Я улыбнулся:

- И что ты мне говорила? Наверное, всякие глупости?

Кунья покраснела:

- Да. Я уговаривала тебя вернуться. И еще много такого… Но изменений не было.

- А потом?

- А потом, вчера, когда я лежала в каюте и не могла уснуть, появился Он.

- Он?!

- Да. Ты знаешь, Кто.

- Знаю.

- Я бросилась перед Ним на пол…

- И что?

- Он меня поднял, усадил на кровать, и сказал: «Успокойся, Катюша. Вы оба готовы были умереть, чтобы спасти людей, и Вадим действительно умер. Его живое сердце держит его в этом теле. Он давно уже мог бы быть у Меня, в Моем мире. Но ты слишком привязана к нему, и не даешь ему уйти. Пусть будет так. Он будет жить. Вы не должны расставаться».

- Ну, и? Что дальше?

- А дальше я помню только, что я проснулась на кровати, и было уже утро. Думала, что это сон. Я вскочила и побежала в медблок. Что там творилось! Они все собрались возле капсулы. У тебя появилась энцефалограмма! Я попросила, чтобы тебя перевели в палату, и осталась с тобой. А теперь ты очнулся. Скажи мне, Вадик, это действительно ты? Ты вернулся ко мне? Ты любишь меня по-прежнему?

* * *

Я откинулся на подушку, потрясенный ее рассказом. Два месяца!

- Да, Катюша. Это я. Я все помню, и люблю тебя.

- Как же так получилось, что ты умер? Ведь я выжила!

- Прости. Я тебя обманул. Я не могу сам управлять своим организмом, а биоблокады оказалось недостаточно. Ты простишь меня?

- Я уже простила! Ведь ты сделал это ради меня, да? Я догадывалась…

- Да. Я хотел, чтобы ты жила. Увидела детей. Чтобы мы встретились.

- Я понимаю. И что же будет теперь?

- Ничего. Мы будем жить дальше. Помоги мне встать!

Кунья обхватила меня за плечи, и я сел на кровати. Голова закружилась, и несколько минут я сидел, обнимая ее. Стены перестали вращаться, я с трудом встал, и, шатаясь, сделал несколько шагов. Кунья поддерживала меня, и я вернулся на кровать, а потом она помогла мне надеть шорты и рубашку. Некоторое время мы сидели, обнявшись.

- Я никак не могу поверить в такое счастье! Ты вернулся…

- Да, Катюша. Но я ничего не помню после того, как потерял сознание в катере. А потом очнулся и увидел тебя. А что сейчас происходит на Гее? Эти два месяца…

- Андрей прилетел через день после пролета астероида, он все знает. Он приходил в медблок, мы говорили. Он сказал, что обязан тебе еще больше, чем прежде, что благодаря тебе экспедиция выжила. Ну, и меня благодарил тоже. Наши восстановили базы на островах. Андрей на «Альфе» снова ушел на внутренние планеты, а мне приказал оставаться рядом с тобой. Он верил, что ты выживешь!