Звезды на крыльях

Мы — мариупольцы!

Итак, в небе Кубани наступило затишье. Лишь изредка небольшими группами появлялись немецкие самолеты над линией фронта, но еще реже вступали они в воздушные бои. Основную часть своей авиации противник перебросил в район Курской дуги.

Наши части, базировавшиеся на Кубани, продолжали боевые действия в интересах наземных войск. К этому, времени в ряды полка вливалось новое пополнение молодых летчиков из запасного авиаполка. Среди них особенно выделялись хваткой летчика-истребителя Петр Гучок, Григорий Дольников, Валентин Караваев, Иван Кондратьев, которым в будущем суждено было стать замечательными мастерами воздушного боя, совершить немало героических дел, приумножая славу полка. В боях на Кубани они успешно вошли в строй — получили первую закалку.

Валентин Караваев стал ведомым Бельского, первым его учеником. С Петром Гучком, Григорием Дольниковым и Иваном Кондратьевым в дальнейшем тоже оказалась тесно связанной его фронтовая биография.

2 августа 9-я дивизия вылетела в район северо-восточнее Таганрога, там она вошла в состав 8-й воздушной армии, которой командовал дважды Герой Советского Союза Т. Т. Хрюкин. Назревали события на небольшой приазовской речушке Миус. Отсюда вскоре началось наступление наших войск на юге за освобождение Приазовья и Донбасса.

На картах обозначались населенные пункты: Филинский, Ново-Александровка, Октябрьский. Возле них авиаторы базировались на специально подготовленных аэродромах, но самих населенных пунктов зачастую не было. Их поглотила война. Лишь кое-где были заметны следы зданий, да чудом сохранившиеся отдельные фруктовые деревья напоминали о том, что недавно здесь жили люди.

Фашистские летчики уже не могли систематически противодействовать нашей авиации. Противник все чаще избегал вступать в открытые воздушные бои. Он нападал главным образом, когда имел возможность сделать это внезапно или имел численное превосходство. Все чаще фашисты стали наносить коварные удары по нашим самолетам на аэродромах.

Эти тактические хитрости враг начал применять еще на Кубани, когда уже не мог сколько-нибудь успешно противодействовать нашей авиации в открытых поединках. Несколько раз появлялись его истребители над аэродромами, камнем пикируя с большой высоты. Иногда огнем пушек и пулеметов им удавалось повредить стоящий в капонире самолет, иногда кто-то из личного состава бывал ранен, но в целом большого успеха фашисты уже не добивались. За все время таких налетов авиаторам пришлось пережить лишь один раз горечь тяжелой утраты.

А было это так. С аэродрома у станицы Поповической взлетала группа в составе четырнадцати самолетов 100-го полка. Первые самолеты, поднявшиеся в воздух, еще собирались в боевой порядок, когда на большой высоте со стороны солнца появились две пары «мессершмиттов». Взлетевшим последними хорошо было видно, как камнем устремились они вниз, нацелившись на самолеты, которые поднялись первыми. Противодействовать падающим с высоты «мессерам» наши летчики не могли, так как после взлета шли с набором высоты на малой скорости. Атакованные фашистами летчики не имели возможности по той же причине и предпринять резкий маневр, чтобы уклониться от удара.

Гитлеровцы открыли огонь с большой дистанции, корректируя его по трассе, и, не выходя из пикирования, проскочили ниже наших самолетов, а затем на бреющем полете с максимальной скоростью ушли в сторону линии фронта.

Летчикам показалось, что все обошлось для них благополучно. Но вдруг один самолет перевернулся на спину, вошел в нисходящую спираль, а затем в крутом пикировании врезался в землю. Это был самолет Владимира Панаева.

Талантливый летчик из Серпухова, десятки раз выходивший победителем в воздушных боях, стал жертвой коварных действий фашистских асов.

И на Миусе гитлеровцы прибегали к подобной тактике. Избегая вступать в открытые воздушные бои, они внезапно нападали на наши самолеты из-за облаков или со стороны солнца небольшими группами: чаще всего одной-двумя парами вблизи аэродрома или на подходе к линии фронта. Командир дивизии Дзусов почти ежедневно предупреждал летчиков:

— Противник потерял свое былое господство в воздухе. Его воздушные пираты все реже осмеливаются вступать в открытые воздушные бои с нашими самолетами. Но пусть это обстоятельство не притупляет вашей бдительности. Враг коварен, и он все чаще будет прибегать к хитрости, чтобы наносить нам ощутимые удары!

Запомнился летчикам своими печальными последствиями один из первых августовских дней на Миусе. Как только прибыли они рано утром на аэродром Октябрьский, начальник штаба полка сообщил Бельскому, что на задание он не пойдет, так как по делам службы его вызывают в штаб воздушной армии.

«А как же Караваев? Полетит без меня?» Словно почувствовав недоброе, Бельский обратился к командиру полка Сайфутдинову с просьбой в его отсутствие не посылать Караваева на задание. Командир полка согласился с этой просьбой. Но то ли он забыл передать указание командиру эскадрильи, то ли сам Караваев настоял — он вылетел на задание как раз перед самым возвращением его ведущего Бельского. И не вернулся. После успешно проведенного воздушного боя возле Федоровки он был внезапно атакован выскочившей из-за облаков парой «мессершмиттов»…

Валентин Караваев был первым учеником, ведомым Бельского. Когда началась война, он еще учился в одной из московских школ. Потом был курсантом Ейского авиаучилища. Когда группа, в составе которой он находился, прибыла на Кубань, Бельский выбрал его себе ведомым, очень понравился он ему. В нем сочеталась скромность, внимательность и дисциплинированность. Был он по натуре жизнерадостным, умел в свободное время задушевными беседами увлекать других. По-настоящему любил поэзию и не раз удивлял всех, цитируя целые страницы из Пушкина, Лермонтова и Маяковского.

В полетах Бельский старался оберегать его от ошибок, учил точно выполнять команды, правильно строить маневр, предостерегал от излишнего азарта в бою. Был к нему очень требователен, не прощал самых незначительных оплошностей. А вот теперь, потеряв его, не мог сдержать слез. Казалось, потерял самого дорогого ему человека. Хотелось Бельскому немедленно идти в бой, отомстить за него, за его смерть. Дзусов, видя такое его настроение, приказал командиру полка:

— В бой Бельского не пускать! Пусть уляжется боль… Бить немцев надо рассудком, а не чувством. Не то сам погибнет…

Когда взволнованный Бельский упрекал летчиков за то, что не уберегли Караваева, к нему подошел его товарищ по училищу Григорий Дольников:

— А Валентин все думал, что ты к нему слишком придирчив. Иногда говорил, что ты им, как летчиком, недоволен. Правда, ему возражали: «Наоборот, тобой он очень доволен, заботится о тебе. Запомни: с Бельским будешь летать — не пропадешь!»

Бельскому от этих слов еще больнее стало. Ведь он его не только ценил как летчика, а любил как родного брата. Радовался он его первым успехам — Караваев уже сбил четыре самолета; радовался и его удивительной сообразительности в бою. Бельский вспоминал: «Только, бывало, задумаю передать команду, а он уже ее выполняет, словно прочитал мои мысли…»

Позже, обучая боевому мастерству других учеников, он старался быть мягче, добрее, не скупился на теплые слова и душевное отношение…

Потом были еще потери, причины их — все те же коварные действия немецких «охотников». Тогда Дзусов решил проучить их.

— Фашистские «охотники» — очень опытные летчики. Будучи не в силах противодействовать нашей авиации в открытых схватках, они и дальше будут стремиться наносить нам отдельные удары, используя внезапность. Надо подстроить им ловушку, из которой они бы уже не вырвались.

Для выполнения замысла командира в воздух поднялась группа истребителей из двух гвардейских полков — 100-го и 16-го. Был принят разомкнутый боевой порядок с таким расчетом, чтобы каждая пара находилась лишь на видимости соседних. Все пары эшелонировались по высоте с 800 метров и до нескольких километров.

Во время полета, хотя было безоблачно, в небе стояла плотная дымка, из-за чего практическая видимость ограничивалась дальностью в 4–6 километров. Тактический замысел, разработанный на земле, сработал удачно…

Пары гитлеровцев появились на высоте около четырех тысяч метров. Заметив пару наших «кобр», они ринулись в атаку. Но находившаяся выше пара Бориса Глинки в свою очередь атаковала их. Что только не предпринимали вражеские летчики, чтобы увернуться от преследования: свечой взмывали вверх, бросались в стороны, уходили пикированием вниз к земле — их везде встречали наши эшелонированное пары. Кончился бой тем, что оба фашистских «охотника» были расстреляны в воздухе, их самолеты врезались в землю недалеко один от другого. Двум пылающим кострам на земле радовались все участники этого вылета. Так отомстили они за гибель своих боевых друзей. Такой же конец нашли себе еще несколько «охотников».

После освобождения Таганрога дивизия приняла участие в изгнании оккупантов из Донбасса и Приазовья — началось освобождение Украины.

Памятными стали для авиаторов события, связанные с освобождением первого на южном участке фронта украинского города — Мариуполя (ныне Жданов).

Запомнился летчикам один из вылетов, связанных с освобождением города. Рано утром возвращался Бельский с Петром Гучеком, ставшим теперь его ведомым, из разведки под Мелитополем. Подлетая к Мариуполю, они заметили большое количество железнодорожных эшелонов, направлявшихся из города на север, в сторону станции Волноваха. Докладывая начальнику штаба полка Рыжову о результатах разведки, Бельский высказал свои соображения:

— Вероятно, фашисты собираются удирать из Мариуполя, вывозят наше добро… Неплохо бы проштурмовать их эшелоны.

Не успели еще позавтракать, как начальник штаба сообщил, что вышестоящее командование разрешило вылеты на штурмовку.

Первыми вылетели Дмитрий Глинка в паре с Григорием Дольниковым и Иван Бельский с Петром Гучеком. За ними полетели другие летчики полка, а затем и летчики соседних полков. Железная дорога была буквально забита эшелонами. Сложности в выборе цели не было: вражеская авиация и зенитная артиллерия не противодействовали.

Били только по паровозам. От первых же трасс огня из котлов струями вырывался пар и окутывал паровозы. Поезда останавливались, из вагонов выскакивали гитлеровцы и старались спрятаться в придорожных

_{[Отсутствуют страницы 83–90]}