Звёзды Платона

«Мост дружбы»

Приказ о передислокации бригады пришёл не внезапно, к нему готовились. Готовили технику, личный состав, медицинскую службу и базу материального обеспечения. Всё было упаковано, смазано, закреплено и погружено. Сидели «на чемоданах». А приказа всё нет и нет. Даже кто-то из офицеров от скуки в увольнение запросился. Только расслабились, только пуговку одну расстегнули, только ремень на одну дырочку отпустили… А тут бац! Получите!

Для мобильности передвижения бригаду разделили на две группы. Маршрут был давно известен. По дороге из узбекского Термеза в сторону афганского Кабула постоянно шли наши военные конвои и воинские колонны. В основном доставляли то, что по воздуху доставить было невозможно или дорого. Они шли и шли. Длинные и короткие. А Ахмат Шах Масут (афганский полевой командир) их жёг с завидным постоянством. На всей протяжённости этой дороги встречались, сброшенные с дороги на обочину, сожжённые заправщики, бортовые «УРАЛы» и «ГАЗоны», БМП и БТРы, были и танки, со сбитыми башнями, вывороченными траками и вывалившимися двигателями. Короче, пейзажи не радовали и оптимизма не добавляли.

Разведроте было приказано обеспечить продвижение двух колонн бригады по этой самой дороге до города Пули-Хумри. Поэтому разведчики выдвигались раньше всех. Сегодня.

– Володя, ты точно всё проверил? Оганесяну ПКМ (пулемёт Калашникова модернизированный) поменяли? Проблемы были? А Бес твой прогадился? Так всё-таки дизентерия была? – на ходу, по пути из штаба засыпал вопросами взводный лейтенант Всеволод Очкинази своего зама – прапорщика Мишина В.И.

– Да я ж докладывал… Когда кросс бежали Бес из какого-то копытца воды попил, да вы ж знаете этих таджиков, не уследишь. Вот и пронесло. А пулемёт Араратик ещё второго дня забрал, спит с ним, – хохотнул прапорщик, вспоминая, как Оганесян нянчил свой ПКМ, только, что с ложечки не кормил.

– Мы выдвигаемся первыми. У нас две брони и УАЗ. Я с радистом и двумя бойцами в машине, ты на первой БМП, а кто старшим на БТРе? Мишин, а почему мы своих сержантов не воспитываем?

– Не нужны нам пока сержанты. У нас разведка, а не учебка. Воспитаем Сева, дай срок. А на БТРе Платон старшим поедет. Пусть жопу на броне отобьёт, а то борзый слишком, – озвучил уже давно им принятое решение замкомвзвода.

Командир взвода лейтенант Всеволод Очкинази служил после окончания Рязанского десантного училища уже чуть больше года. В училище проходил подготовку, как разведчик. Отличником не был, но военную специальность изучал добросовестно. Физически был идеально развит. Самбист. За словом в карман не лез, но, если дело доходило до кулачных разборок, никогда в стороне не был. Происхождения был нежно-интеллигентного. Папа был дирижёром симфонического оркестра, а мама там же на арфе играла. Ну, а кто ещё человеку даст такую фамилию и имя? Прапорщик Володя Мишин всячески его опекал и учил всему, что сам понимал в современной армейской разведке. И позывной ему «припаял» нейтральный – Вол. Типа от имени. Но какой-то мерзавец из взвода, думаю всё-таки из соседнего, припаял другой позывной от фамилии. Получилось Очко. Оно и прилипло.

Движение взвод начал сразу после обеда, чтобы к вечеру быть уже в Термезе, там передохнуть и уже в тёмное время суток по замечательному «Мосту Дружбы» пересечь границу с Афганом. По асфальту ехали весело, быстро, даже можно сказать, с ветерком. На броне было сидеть жестковато, но потом набросали матрасов, одеял и жить солдатским задницам стало веселей. Мимо мелькали хлопковые поля, сады, пастбища с огромными отарами овец. А вдоль дороги зелёными исполинами на одинаковом расстоянии друг от друга росли пирамидальные тополя с ровно выкрашенными белой извёсткой стволами. В город Термез въехали ближе к вечеру и свернули на окраину, чтобы не громыхать гусеницами по центру. Дорогу конечно показывал Мишин, он один здесь не раз бывал, получая снабжение. Через полчаса свернули в сторону центра и внезапно остановились. Из БМП вылез с запылённой физиономией механик-водитель с огромным гаечным ключом и полез под машину, а с брони спрыгнул Мохер и пошёл к командирскому УАЗу.

– Мишин, что у вас? – закричал, привстав со своего места лейтенант.

Его слов никто не услышал из-за грохота двигателя подъехавшего следом БТРа, но вопрос на лице остался. Мишин ещё издалека махнул Платону, и тот спрыгнув на дорогу пошёл в его сторону. К УАЗику подошли одновременно.

– Товарищ командир, тут механизатору нашему кое-что подтянуть надо. Времени займёт немного, а мы можем полезным делом заняться. Вон за тем поворотом колхозный рынок. Лепёшки, колбаска, помидорчики – пальчики оближешь!

– И, что? – настороженно спросил летёха.

– Предлагаю скинуться по рублю и послать гонцов на рынок. Закупим провиант и вечером отметим, так сказать, переход государственной границы, – красиво объяснился прапорщик.

– А если патруль? А? – просто так спросил взводный, в душе давно со всем согласный.

– Командир! Я ж с ними пойду! Ну?

– Давай, – кивнул фуражкой лейтенант, вынимая из нагрудного кармана «трояк».

– Так, Платон! Ты командиру два рубля должен, не забудь чижик. Бегом к своим, собираешь по рублику и ко мне. Выполнять! Бегом!

Платон бежал к своим, а в голове веселились мысли: «Ага, подтянуть ему что-то надо! Специально возле рынка тормознул. Вот Мохер!»

На рынок пошли втроём. Мохер, Платон и Беса взяли, он хоть и таджик, но с узбеками общался запросто. Ценный товарищ! С экипажами машин личного состава было ровно тридцать, значит в кармане у прапорщика лежало тридцать рубликов плюс два рубля – сдача лейтенанту. Просто уйма денег. Хорошо, что взяли с собой пустые вещмешки. Купили и ароматных, домашней выпечки лепёшек с кунжутом и маком, огромных красных помидоров, сладкого перца и зелёного лука, домашней колбасы из конины – казы называется. Сыр покупать не стали. У узбеков он скатан в шарики и сухой на вкус, непривычно. Зато под конец закупки на пять минут отлучился прапор. Вернулся в замечательном расположении духа, в руках ничего лишнего не было, только фляга на ремне была влажная.

«Мост Дружбы» проезжали уже при первых звёздах. На ночёвку остановились на первом блокпосту, там и поужинали. Прапорщик Мишин, всюду таская за собой Платона, отдавал распоряжения по оборудованию временного ночлега.

– Ты, чижик, слушай, смотри и учись! Может пригодится, – наставительно поучал прапорщик Платона, – Настанет день, папы Вовы рядом не будет, самому думать придётся.

– Понял, тыщ прапорщик, – терпеливо отвечал Лёха, стараясь вникать во все мелочи, с которыми приходилось сталкиваться по ходу службы.

После длинного дня и утомительной дороги, все кому положено, отрубились сразу. Остальным было не положено, поэтому бдили. Платон лежал на спине, подложив под голову ладони, и смотрел на звёздное азиатское небо. «Дома не так», – подумал Лёха, – «…лепёшки с кунжутом были вкусные… и колбаса конская… казы, кажется… а Мохер, хитрюга, так два рубля взводному и не отдал…»

Утренний подъём прошёл по плану. Вот только традиционной трёхкилометровой пробежки не было, все перекрестились. Дежурные к подъёму уже вскипятили чайники и подогрели консервированную перловую кашку с говядиной. Правда в предрассветной мгле никто говядину так и не увидел, но все очень надеялись, что она всё же была. Настроение подняли оставшиеся с вечера огромные сладкие узбекские помидоры. По настоящему вкуса чая так и не почувствовали, механики запустили дизеля на прогрев и блок-пост окутал чёрно-сизый дым, забивая рот, нос и глаза едким запахом горелого машинного масла. Через пять минут, попрощавшись с ребятами на блокпосте, разведчики, ещё позёвывая, мостились на мокрой от утренней росы броне. Они цеплялись всем чем только можно за всевозможные выступы и скобы, в надежде поспать ещё хоть чуть-чуть.

Всё было готово к началу движения. И только взводный с радистом, отойдя метров пятьдесят от работающих двигателей работали с радиостанцией. У них был сеанс со штабом бригады. Вол получал целеуказания. Как взводный сказал слово «Есть!» услышали все. Механик-водитель головной машины нажал педаль, дёрнул ручку и все сидящие наверху на броне сразу поняли – сна не будет. Лейтенант Всеволод Очкинази, высоко поднимая коленки, резво побежал к своему УАЗу, подгоняя радиста, на бегу складывающего антенну.

Минут через десять, видно обидевшись, что его не поставили в известность, командирскую машину по портативной радиостанции вызвала головная БМП (боевая машина пехоты):

– Вол, я Мохер! Прошу на связь!

– Мохер, Вол на связи!

После этих двух фраз на головном БМП и командирском УАЗе ржали так, что смех услышали даже на замыкающем БТРе. После того, как командиры успокоили своих подопечных, угрожая нарядами, дежурствами и губой, диалог продолжился.

– Вол, нам задачу поставили? – интересовался прапорщик, по поводу последнего разговора со штабом бригады.

– Так точно. Сформулирую на дневном привале. Привал через 100 километров. Как понял Мохер?

– Понял, – недовольно ответил Мишин. «А вот про «как понял» и дальше там… мог бы не говорить. Салага!»